Карта ролевой игры "Забытый мир"

Рэнулф Холодное Сердце, я вся ваша! Вернулась, устала и пытаюсь собрать мозги в кучку, но, читая Правителя, не получается))) Ощущения такое, что побывала в чьем-то будуаре и стала свидетелем тому, чего видеть совсем не должна
Сразу после прочтения вашего поста стало интересно, что вы Ледяные можете)) Покажете?))

Когда серые воды становятся пустотой,
Я иду по камням, принесенным со дна залива.
Если в жизни вообще есть момент, чтобы быть счастливым -
Я отдал бы его, чтоб немного побыть с тобой.
Этот север еще не наносит в глаза песок
Белый, блеклый, как еле пробившие небо звезды.
Если в жизни вообще есть момент, где не так уж поздно
Это значит - мы встретимся.

Порыв холодного ветра срывает с моих губ улыбку и уносит дальше, вдоль черного озера, над серебристыми цветами, к чернеющим кронам. Как коршун, вцепившийся в свою добычу. Он целует меня, но как-то зло. Настолько, что мне тут же становится холодно. И хуже того - страшно. Вода с волос чертит линии по спине под рубашкой холодящим душу прикосновением. Плечи дрожат, я кутаюсь в свою простую одежду и не понимаю - почему не согреться. С ресниц падает капля, щекочет уголок рта, бежит вниз. Неуютные тени подступают со всех сторон. Мне не по себе, но даже сейчас, зная, что я совершенно одна, я не могу позволить себе бояться. Я просто не могу. Оглядываюсь по сторонам, поведя плечами. Темнота оживает, давит на меня. Я пытаюсь разглядеть что-то, пытаюсь зацепиться взглядом, обнимая себя руками. И не могу заставить себя одеваться дальше. Не могу пошевелиться. Не могу вдохнуть глубже. Я жду. Жду чего-то, что должно произойти. И тревога растет, крепнет. Как и ветер, леденящий кожу. Как и ветер, чужой, незнакомый ветер. Дурной вестник. Предчувствие беды охватывает меня. Я совершенно одна.
Бросаюсь вниз, чтобы подхватить ветку, лежащую у ног. Держу ее перед собой как меч. И молюсь, чтобы рука не дрожала. Слева? Нет? Сзади? Не может быть, показалось. Но сердце сжимают тиски. Я закрываю на миг глаза, чтобы стряхнуть наваждение. Холодно.
Милый. Милый мой, дорогой, незнакомый. Расскажи меня каково это путешествовать по всему миру, не бояться, смотреть куда-то вперед, не зная, что принесет тебе завтрашний день. Каково это видеть бесконечное море и бесконечное небо изо дня в день. Как сделать, чтобы этот мир стал домом. Куда бы я не пошла. Кого бы не встретила. Научи меня как стать сильнее. Как не терять надежду. Как не переставать верить. Как вынести. Как выстоять. Как не сдаваться. Протяни руку через расстояния и коснись моего лица. Н'Габах, великий и мудрый. Почему-то с угольными, злыми глазами, смотрящий откуда-то из-за облаков. Не оставляй меня, мое солнце. Не оставляй меня одну.

Ни поэму не вытерпеть, ни начеркать стишок.
Значит мы не готовы, конечно же, не готовы.
Этот север еще временами ласкает взгляд
Голубыми цветами у илистых водоемов.

Открываю глаза и поворачиваюсь.
- Кто здесь? - может ли быть, что я не одна? Может ли так быть, что не зря мое сердце так быстро несется вскачь, так молит меня придержать этот бег или же сорваться в небо и лететь, лететь отсюда подальше. Что это? Что это?! Но мне не пристало бегать. С видом, будто мои плечи утопают в нежнейших кружевах, а не в простой серой рубахе, стою. Поздно метаться. И палка в моей руке мне не нужна. Кто осмелится то? Разжимаю пальцы и с видом царицы смотрю в пустоту. Куда смотреть то? Ничего не видно.
- Покажись, - повелеваю, - Я тебя не обижу.
И если там никого, я посмеюсь над своими страхами. Если там никого нет, и мне только почудилось - я, пожалуй, даже станцую. Поговорить с пустотой? С ночью? Лучше уж так. Мурашки бегут по коже, но я не напряжена. Мне бояться нечего. Но сердце сжимается. Сердце чует. Как холодно. Не оставляй меня, Н'Габах. На чужом берегу у меня есть только ты.

Когда серое небо, темнеет и лезет ниже,
Я иду по камням, принесенным из пустоты.
Пустота в меня смотрит, но кажется, будто - ты.
Словно кроме тебя я вообще ничего не вижу.

Подбородок выше. Спина прямее. Взгляд упрямее. По щеке бежит соленая капля. Срывается с ресниц. К чему это? Это вода, только вода, пусть и несоленого озера. Это от холода, от ветра, отбросившего за спину мокрые пряди. Играйся, ветер, но не смей меня трогать. Я тебе не принадлежу.

Клип прекрасен!

Вот началось утро. Все трудно, много и со скрипом. Смотрю клип "Сережа" и все))) Мир вновь становится прекрасным! Сережа, спасибо тебе, что ты есть))

Вы, моя дорогая, в любом виде хороши)) Главное, чтобы вам самой было по душе)) Как ваши дела? Чем занимаетесь? Как дела в столице? Надо было брать вас собой, повеселились бы))) Над работорговцами в основном))) И механиками)

Если ваше чувство юмора также остро и велико как и добродетель, то я определенно выдержу, потому что беспокоиться о своей августейшей особе мне совсем не придется)) Вы же добрый и благородный пират?)))

Тогда тем более мне опасаться нечего, но сама мысль, что вы человек благородный, причиняет мне почти физическую боль))) А чем вы занимаетесь? В свободное от угроз и провокационных бесед с венценосными особами время. Я бы даже с удовольствием послушала ваши рассказы за чашечкой амирского чая, но все некогда, вся в делах))) То жара на острове, то вот теперь и холод.

Как заманчиво) *не вставая, великодушно протягивает руку с печенькой* Печенька со специальным секретным царь-островским составом. Без яда. Скорей всего) Вы же понимаете насколько у августейших нет никаких гарантий в еде)) Вы кушайте, а я посмотрю. Люблю смотреть как мужчины едят. В этом что-то есть)))

Главная площадь в центре столицы. Два года назад. Похороны Эдварда Мученика.


Встав на путь мести, нужно вырыть две могилы



Вот и все. Все кончено. Нет моего короля. И сомкнутые губы дрожат. Я сглатываю горький комок, но он застревает в горле. И только ненависть помогает мне держаться. Только желание бороться и дальше. Желание побеждать. Я хочу отомстить за тебя, мой король, мой муж. На миг снова закрою глаза. Око за око. Нет, не так. Все глаза. Каждого из вас. За око моего короля.



Открываю глаза, но веки непомерно тяжелы. Я одна среди всех этих людей. Сколько бы их тут не было. Только жжется холодная грудь и плечо. Грудь – там впереди бредет старый маг и его присутствие заставляет скрипеть зубами и умолять госпожу случай. Плечо – брат моего короля как каменное изваяние, холодное и равнодушное. Холодно. Тень легла на мое лицо и лучшего покрывала нет. Теперь это навсегда. Крылья ее велики. Клекот ее мерзок и режет слух. Но смерть еще кружит над нами. Она пристально смотрит на меня. Она знает, что я боюсь. Но только она. Сохрани мою тайну. Сохрани только ты. Желание отомстить разливается расплавленным оловом по телу, но я несгибаема. Иду. Куда я иду? Не чувствую, почти совсем ничего не чувствую. И иду. Не вижу перед собой ничего. Пустые глазницы. Выплакала. Больно смотреть, больно жить. Иду. И ненавижу сильней. Вот она –новая жизнь. В ненависти. В возвращении долгов Злу. Уничтожить его, смять. Отомстить. Отплатить вдвойне. Нет, втройне! Ненависть. Она наполняет, ведет, она придает сил. Мое раскаленное олово. Пью. И не упаду. Маг посмотрел на меня, но я выдержу. Я как зеркало, от которого отражается ваше же зло. Я буду мстить, я буду ждать возможности. И от этих мыслей я крепче. Ровнее шаг. Прямее спина. Это не я, но, видимо, такой мне теперь быть. Вместо крови олово. И пью из этого источника жадно, сильно. Да! Это то, что нужно. Теперь навсегда. Веди же меня, неизвестная сила. Забери меня всю, без остатка. Напои собой. Подари сладостный миг отмщенья. И дальше? Мне уже все равно, что будет потом. Веди.



Крик я слышу не сразу, словно сквозь толщу воды, и не понимаю откуда он, что произошло и почему все такие напуганные. И чувствую, как в груди все замерзло. Все застыло, уступив место мщению. Я не чувствую ничего. Мне даже не страшно. Никакого волнения, никаких чувств. Я теперь сама как камень. И смерть не страшна. И перепуганные люди мне не понятны. Не ясны. Не видны. Чего бояться? Я словно во сне. Стою и не могу пошевелиться. Но не от страха. От холода, сковавшего меня изнутри. От осознания, что сейчас будет что-то важное. Цепи на сердце тяжелы, но нет ничего кроме ненависти. Я – это она. И ничего более. Молчание внутри. Пустота, в которую я падаю. Прощай, маленькая Ко-ко.

Смотрю как бегут люди, как женщины поднимают юбки, как дергаются мужчины, машут руками, как все перемешивается, меняется, гудит, словно море вокруг и ожило, забурлило. И даже крысы не смущают меня. Я не чувствую ничего. И даже с каким-то трепетом жду, что случится что-то плохое, ужасное. Я мысленно молю, чтобы это случилось. Что-то, что закончит это все разом, в один миг. Оборвет тонкую нить и меня не станет. Это жутко, но это правда. Я бы хотела этого. Единственное, чего бы я хотела кроме мести. Разом бы все, разом. Чтобы смело эту площадь, разрушило город и поглотило всех. Всех… Что там идет? Гудит, подступает? Я слышу тебя, я жду. Справедливость? Избавление? Искупление? Что там? И как бы ты не называлось, вот она я, вся твоя и я жду тебя. Жду с радостью.

И он пришел. Море расступилось и все произошло слишком быстро. Я тебя ждала. Перекрестие стали не ярче жара в глазах, но сперва пришло удивление, а уж потом узнавание. Внутри что-то больно дернулось и ожило. Холод отступил, отхлынул, сбитый этой волной. Эти черные глаза растопят любой лед. Я не могу оторвать глаз от тебя. Трещинами пошло мое зеркало, осыпалось к ногам. Я задыхаюсь: так много всего. Я рождаюсь заново. В этих его глазах. Задыхаюсь: так много всего. Так по-другому. Переполняет и я ловлю воздух ртом и беззвучно дышу, как кричащий младенец. И в груди болит. Лицо обдает жаром, брови слегка приподняты, вздрагивают слипшиеся от слез ресницы и на бледной коже вспыхивают некрасивые розовые пятна. Первый вздох - это больно, но я чувствую, что жива. Как такое возможно? И я не могу оторвать глаз от тебя. Нет ни зла, ни ненависти, ни пустоты. Что там вокруг? Нас уже затопило море? Это моя кровь? Я уже умерла? И я не могу оторвать глаз от тебя, чтобы посмотреть. Так много всего, так остро, так живо. И осколки у ног – мое не состоявшееся будущее. Крыса? Хочу взглянуть на девочку на твоих плечах, хочу, но не могу. Ногти впиваются в ладони. Я не могу оторвать глаз от тебя. И смотрю как завороженная на упрямый подбородок, сжатые губы, нахмуренный лоб и сосредоточенный, колючий взгляд. Какие большие глаза. Черные. Черные пылающие угли. Сердце колотится от откровения и неожиданности, то ли что смерти не будет. Что ты – не она. То ли от того, что это снова ты. Ведь я запомнила!

И когда толпа сметает, сминает, отбирает тебя, когда телохранители спешат спасти нового правителя, а меня отбрасывает в сторону, я теряю, я теряюсь, я не могу понять куда идти и что делать, помню последнее – его взгляд на моего врага. Как вернуть мгновение назад? Как не слышать визг и крики вокруг. Как выскользнуть из кольца чьих-то крепких рук, тянущих меня в сторону. И будто рукой, оборванная вуаль рваным лоскутом машет на прощание. Мы никогда больше не встретимся. Я едва не падаю, путаясь в подоле платья, но мне не позволяют. Кто-то, но рядом нет никакого тлеющего огня. Я держусь за чье-то плечо, и ладони горят от побывавших там ноготков. Но внутри намного больней, живей что-ли. Я оборачиваюсь, но меня тянут и тянут. Мы движемся быстро, слишком быстро. Я даже не успеваю передвигать ногами. Туфли мои парят над землей, кто-то держит меня, слегка приподнимает, с силой сжимая ребра. Со всех сторон. Мелькает парадная задница можердома, убегающего чуть ли не на четвереньках. Как странно, но я по прежнему не боюсь. Мне даже странно, потому что внутри очень тепло. И я вспоминаю маленькую заплаканную девочку. Малышка Ко-ко устало щурится, жмется ко мне, хочет, чтобы я обняла ее. Она жива. Она не умрет сегодня.



Шустрые тени крыс, а я ищу взглядом девочку-маячок. Где-то там, среди бушующего моря. Но ее нет. И его нет. Я хотела умереть, убить все вокруг, я сделала бы это, если бы могла, не моргнув глазом еще мгновения назад, а теперь я думаю только о том, что это только что было и как это странно – жить и оставаться живой, не смотря ни на что. И мой король умер, но я жива. Я требую, чтобы от меня отошли, оставили. Я и сама могу идти. Приходится постараться, чтобы эти спины в мундирах оторвали свое внимание от крыс. Н'Габах Великий, крысы? Откуда их столько здесь? Я никак не могла подобрать слов, чтобы спросить кого-то. У меня совсем не осталось слов и сил. Где-то глубоко в сердце бьется маленькой птичкой моя новая тайна. Она греет меня. Она удивляет меня. Она успокаивает меня. Она отвлекает меня от грустных мыслей. Она помогает мне не сойти с ума. Понять, что настоящая месть это не убивать, а выжить, пережить всех, кто сделал это со мною, и снова подняться. Вопреки всему. Вопреки.

Я здесь) Очень хочу отвечать быстрее, но государственные дела не дают мне оторваться, не закончив их. Еще денек-другой и станет полегче)

где-то у грешного водоемчика

Сжимаю губы. Но шире глаза. Видеть откуда это. Смотреть в глаза. В эту недружелюбную тьму, сменившую влажную, теплую ночь на прохладный погребальный саван. Расшитый к дню похорон. Или снятый с покойника. Эд, Эд - стучит сердце. Прошибает пот. Или это вода с волос? Отчего такое чувство, будто не одна? Будто кто-то касается меня своим мертвенно-льдистым дыханием. Хотела врагов, Государыня? Хотела остаться одна? Хотела встать на путь, цену которого, возможно, не сумеешь оплатить никогда? Кто же посмеет тебе отказать? Хотела - получай. Стели скатерть. Встречай дорогую гостью. Эдвард? Сердце стучит, гонит жаркую кровь, жизнь. Мой король, это ты? Пришел, чтобы забрать меня. И я горю внутри. Покрываюсь мурашками снаружи. Заставляю себя терпеть. И думаю а не продолжить ли омовение подольше? Отчаянно, но поздно. Оттолкнуться ногами от илистого мягкого дня и изо всех сил к другому берегу? Только успею ли? И ничего не могу ни понять, ни объяснить. Чувствую, что беда близко. Что жаркое лето сменила ранняя весна, когда дыхание еще обжигает паром прорезавшую утренним светом мглу ночи. Когда зима еще не желает уйти. Когда плечи обнимает теплая шаль. Когда уже большую часть неба нанизают на пики Льдистые горы. Вода бежит по бедрам, по ногам, пропитывает ткань рубахи, уходит в песок. И холод побеждает, обступает со всех сторон, пьет с моего рта, глаз. Готова умереть, государыня? Кто же посмеет тебе отказать?
Вода холодит кожу, ветер холодит душу. Срывая с губ удивленный вздох и подбрасывая волосы вверх. На ресницах уже иней. Пар изо рта. Синеют губы. Пальцы дрожат. Но ты же не бежишь, государыня? Королевы не бегают. Знакомо тебе тепло? Жар погребального костра, на котором провожала короля. Жар, обжигающий, жадный, живой. Когда нельзя отвернуться и отступить. Жар этих глаз, устремленных на вас: мертвого короля и живую королеву. Как в укор, что ты жива, а он нет. Он страдал, он любил. А ты? Теперь посмотрим как бывает с холодом. Как он кусает и обжигает кожу. И слеза на щеке - лишь лед. Успокой меня. Забери меня. Я оборванная нить. Я выброшенная струна. Я не пою больше. На острове лето, но сегодня белым-бело. Если вода покроется льдом, смогу ли я убежать? Но ты же хотела этого, государыня? Кто же посмеет тебе отказать? Кто? Сжимаю губы. Сжимаю ладонь в кулак. Закрываю глаза. Я тебе не принадлежу. Я тебя не боюсь. Кто бы ты ни был. Свет есть даже у этой луны. Пусть сегодня темно. Пусть никто не придет и не защитит в этот раз. Пусть я одна. Пусть это конец. Но я не боюсь тебя. Дыхание успокаивается. Сердце стучит ровнее. Я не боюсь.
Открываю глаза и вижу его. Незнакомый, высокий. Ясноглазый, чумной. Лихарадочно весел. Глядит и не видит. И идет, неминуемо, уверенно. Так хищник подходит к своей жертве. Уверенный, что уже не уйдет. Королевы не бегут. Подбородок выше и взгляд с такими же льдистыми искрами, что и в его глазах. Только дышать больно. Больно выдыхать, но еще большее вдыхать. И потому не выдерживаю, жадно приоткрываю рот. Но смотрю на него, смотрю. Не теряю связь. И не боюсь. Просто чувствую как плохо. И в тоже время как хорошо. С каким трудом дается мне каждый вздох. Но мыслями я уже далеко. Мыслями я не с ним. Я ему не принадлежу. Чтобы не происходило со мной. И я теряю с ним связь. Я закрываю отяжелевшие веки. Он ничего не сможет мне сделать. Убить и только. Но мыслями я уже далеко. В Зеленых Холмах. Поднимаю лицо навстречу теплым лучам солнца. Западные горы - мои великаны, несущие на плечах мое истинное, ничем не подменяемое счастье. Голос Микеш нашептывает какую-то старую молитву древним богам. Чарующе. Запах цветов пьянит. Запах листвы, прикосновение игривого, ласкового ветра. И вот я уже ничего не чувствую кроме этого. Ничего не слышу кроме молитвы. Скрипучего и теплого голоса моей любимой Микеш. Еще живой. Дивный промысел Великих. Вносить любовь туда, где ненависть. Вкраплять ее по капле, по вздоху. Пока бьется сердце. И стремительные экипажи моего короля. Взопревший круп гнедого коня, украшенная драгоценностями сбруя. Острый взгляд и плавящийся лед в его сердце. Мой король. И я бегу от него в лес. Бегу босиком. Я скрываюсь от той ошеломившей меня правды. Теперь я знаю как мужчина может смотреть на женщину. Теперь и я другая. И знаю, что это моя судьба. Как знаю, что не умру сегодня. И губы мои посиневшие улыбаются. Мне хорошо. Кто посмеет мне отказать? Я - государыня. И мне хорошо, пусть я не могу проснуться. Кто посмеет мне отказать?

Ноги сами понесли меня.
И даже не поинтересовались моим августейшим мнением хочу ли я куда-то скакать сломя голову через лес, оцарапывая бедра, наступая на какие-то колючие ветки и хлестко получая за свою самоуверенность по лицу от спящих в ночи деревьев.
Трудно бежать, но только потому, что холодно. Неимоверно холодно, до костей, до самого сердца.
Так холодно, что я не чувствую ног и рук.
Я глотаю застывший морозный воздух как яд.
И он обжигает меня изнутри, дерет горло.
Я не знаю ни где я, ни куда мне идти.
Страх подхлестывает меня, а сама я знаю, чувствую, что это была только игра.
И тот высокий белокурый юноша с пронзительными как луна глазами просто так меня не отпустит.
Как злой мальчишка, которому просто жаль не сломать, скучно не пнуть.
Теряю чувствительность, боль в ступне сменяется удивлением. Кажется, я порезалась.
Страшно?
Так кот играет с мышкой. Пресытившийся и злой.
Бежать!
Вскрик. В лунном свете только его хищное лицо. Не надо!
Я останавливаюсь, натыкаясь на стену, глыбу изо льда и широко распахнутыми глазами тону в этой синеве, бесконечно холодной и чужой.
И синь эта затягивает меня. Сильные пальцы жестко сжимают мое плечо. Что тебе надо?

- Что тебе надо? - шепчу, голос дрожит, но я не отвожу взгляд. Прикосновение его на плече горит каленым железом. Обжигает.
От его руки по телу расходится дрожь. Это неприемлемо. Странно. Страшно.
Я не могу стоять. Ноги не держат. Коленки подгибаются. И мне ничего не остается как коснуться его в тщетной попытке не упасть.
Бледный, холодный. Он пугает меня.
Заставляет чувствовать себя беззащитной, лишь телом, из которого по капле вытягивают жизнь, вещицей, которую подобрал на дороге злой человек.
Я ничего не могу сделать. Ничего не могу противопоставить ему.
И в воздухе дурманяще остро пахнет цветами. Чисто и беззащитно.
Лишь ладонь упирается в его ледяную грудь. И в груди той не слышно стука сердца.
Кажется, я падаю.
Небо и темнеющие верхушки деревьев, две пронзительно синих луны закружились в хороводе.
Открываю глаза и смотрю. Снова смотрю в его лицо, в незнакомое, пылающее каким-то неизвестным, непонятным желанием. Будто он не видит меня. Смотрит сквозь. Чего же он хочет?
Дрожу, дрожу так сильно, что, кажется, уже готова искать тепла даже в нем. Только бы согреться. Хоть капельку.

- Ты всегда... так с леди знакомишься? Прыгаешь из кустов? - пытаюсь оттолкнуть его. Чувствую как задралась выше положенного рубашка и злюсь, прихожу в неистовство. Не могу его винить в этом, наверное, не так явно, но злюсь, потому что нет сил и возможности как-то это исправить. И злость придает сил. И я могу говорить. Тонуть в его синих, удивительных глазах и пытаться спастись. Просто поговорить.
Сглатываю страх, комом застрявший в горле.
Отмахиваюсь от слез. Не до них сейчас.

- Никогда не пробовал... подойти и поговорить?... Знаешь, - стону, потому что больно, холодно и все силы исчезают куда-то, - Девушки это любят. Когда... с ними поговорят. Дарят... всякие бусики... цветочки, - задыхаюсь, слишком маленькое пространство между ним и мной и мне не хватает воздуха. Я ловлю его ртом, но не отпускаю взгляд. Мне уже терять нечего. Это мой последний шанс, - Глядишь... и ты бы... понравился мне... Может быть... Мы могли бы стать друзьями... - отдышаться. Больше не могу, холодно! Все плывет перед глазами. Помоги мне. Помоги. А сама смотрю на него иначе. Только бы не заметил, что дрожу не только от холода, но и от страха, - Может быть... я сама бы... могла... тебя... - Я засыпаю? Или же это смерть? Даже договорить нет сил. Пусть убьет меня. Пусть теперь мучается, что я там его могла бы. И это неожиданно заставляет меня мысленно улыбнуться, горько и отчаянно. Потерявшими чувствительность пальцами цепляюсь за его одежду. Мне страшно. Закрываю глаза. Сколько еще умирать? Давай же, помоги мне.

Помогите! Грабют! Насилуют! Люди добрые!!! Кто-нибудь! Не допустите греха. Пол царства за мою королевскую тушку и печеньки в придачу! Я пеку славные печеньки, к слову) И умею варить борщ. Авось кто клюнет)

Рэнулф Холодное Сердце, отписалась) Надеюсь, не промахнулась ни в чем. Упала, так упала - вам решать, но в конце уже стоять самостоятельно не сможет. Ээээх... Жестокий вы мой) Бессердечный!) Такую девушку горячую заморозил!))
А вы меня того, вы меня убить вздумали или так, покалечить только? *шрекокот*

Рэнулф Холодное Сердце а я не кричу разжигаю таким образом в вашем сердце пожар... ну.. эм... его же так разжигают, да?)))
Дарий Скорбящий и это все, что ты можешь мне сказать, брат?! где сострадание? где.. ну не знаю что у тебя есть...

А нет ли у тебя... чего-то о том как растопить женщине холодное мужское сердце... мне бы пригодилось больше, чем наставления для благороднейших)) ну. или на крайний случай какая-нибудь царьостровская камасутра))) просто почитать, так сказать, расширять кругозор))

*пускает слюнки и вообще ведет себя крайне неподобающим для королевы образом*
Дарий Скорбящий, еще немного и от моего августейшества ничего не останется) так о чем это мы? пишите) Эта книга будет пользоваться очень большим успехом)

ждем!) весь остров ждет)