Карта ролевой игры "Забытый мир"

Маленький независимый остров - Остров Греха

Наш отряд быстро продвигался к поселению, избранному хозяином целью своих амбиций. Городские пригороды давно остались позади, сменившись полями, перемежавшимися небольшими перелесками. Мы споро двигались по грунтовой дороге, торопясь выполнить свою работу.
Отряд ополченцев встретил нас еще на подступах к деревне, в небольшом пролеске. Но что могли сделать два десятка мужчин против отряда хорошо обученных и поднаторевших в подобных схватках воинов? Хоть они и заставили уважать себя, сражаясь не на жизнь, а на смерть, мы подавили их быстро. Нескольких оставшихся в живых скрутили накрепко веревками, привязав к деревьям, чтобы забрать с собой на обратном пути.
Дальше все пошло по давно знакомому сценарию: мы ворвались в деревню, тут же обнаружив общественные амбары, охраняемые всего парой стражников. Выгрузили оттуда все, мало-мальски приглянувшееся начальнику отряда. А дальше начался форменный грабеж в домах, где оставались только женщины и дети.
Будучи наемником, я давно привык к подобным вещам, но принимать в них участия не любил… Нет, пополнить карман я был далеко не прочь, и вполне допускал забрать понравившееся. Но откровенного насилия не одобрял.
Заглянув для вида в пару домишек, сунул в карман в одном из ни краюху хлеба со стола, в другом схватил новую попону и отправился ближе к окраине деревни, подальше от раздававшихся вокруг криков и воплей – отряд разгулялся вовсю.
Далеко я не ушел. В тени забора, среди зарослей каких-то кустов заметил яркое пятно. Остановил лошадь и раздвинул ветки – там среди травы и кустов пыталась не дышать девушка… Совсем еще юная, с пухлыми губами и длинными светлыми волосами, она прижимала к себе какой-то узелок и, испуганно распахнув свои глазищи, смотрела на меня. Девушка была такой беззащитной, нежной, милой…Судя по яркому платью из хорошей материи и богато украшенному, не из простых селян… Я хотел спросить, откуда она взялась, но сзади послышались вопли и топот – подходили наемники во главе с нашим командиром.
Я понял, что сейчас будет. Вряд ли командир и парочка его лучших друзей пропустят такую красотку. Я их прекрасно знал, сцен насилия наблюдал немало, и девушку было невероятно жаль. Оглянувшись и удостоверившись, что нас пока не заметили, я быстро накинул на нее попону, пряча под ней дорогое платье, и зачерпнув грязи из ближайшей лужи, быстро мазнул ее по щекам.

- Эй, Ар, что там у тебя? – раздался повелительный голос за моей спиной. Тотчас нас окружили, загомонили, разглядывая мою находку.
- О! Ничего себе!
- Чумазая какая!
- Глазами так и зыркает!
- Красивые глаза! И сама, вроде, ничего…
- А давайте разденем и посмотрим!

- Она моя! – ощерился я, закрывая девушку спиной.
- Ар, что с тобой? Неужели не поделишься с приятелями?
- Я сказал, она моя!
- Зачем тебе девчонка, Ар? – это уже командир.
- Продам и заработаю, наконец, на спокойную жизнь для себя!
- Хорошо, забирай ее! Пусть это будет в счет твоего заработка, больше ты ничего не получишь! – командир зло зыркал на меня и на нее.
- Идет! – я развернулся, поднял девушку с земли, перебросив через плечо, и под внимательными взглядами всего отряда направился в сторону, противоположную той, с которой мы прибыли…
***
Мне удалось продать лошадь и купить места на самое дешевое торговое судно – оставаться на острове было нельзя, командир был весьма злопамятным, а другой работы здесь у меня и не было. К тому же наемник положил глаз на девушку, и ей тоже грозила опасность даже рядом со мной.
Всю дорогу дева не произнесла ни слова, в порту она тоже молчала. Что было делать наемнику? Рабыня мне была не нужна, да и содержать я мог только самого себя, и то с большим трудом. А девушка должна была хотя бы есть…
На корабле, устроившись прямо на палубе, где нам предстояло провести бок о бок не одну ночь, я достал из сумки хлеб, немного вяленого мяса и сыр – все имеющееся у меня съестное – и положил перед ней.
Путь наш был неблизким – на остров Греха. Я надеялся продать ее в услужение какой-нибудь знатной даме, тогда она была бы в безопасности, а у меня появились деньги…

***
В порту было многолюдно и шумно. Я снова укутал девушку в попону, благо было раннее утро, и солнце еще не жарило так отчаянно.
Протолкавшись сквозь толпу моряков, носильщиков, зазывал и прочего люда, мы, наконец, вышли в город. Здесь было гораздо менее людно. Тихий мелодичный перезвон колокольчиков нарушал утреннюю тишину пустых еще улиц.
Мне уже приходилось тут бывать, и я уверенно находил дорогу среди петляющих вверх улиц и переулков к знакомому трактиру, где за умеренную цену можно было снять комнату и разыскать через хозяина нужных мне людей.

В знакомый мне по прошлым визитам трактир мы добрались не сразу. Чем дальше отходили от порта, тем больше народу встречали на улицах.
-Да что такое происходит? – недоумевал я.
Когда, наконец, я и девушка оказались в спасительной тени, под крышей постоялого двора, хозяин, помнивший меня, сообщил, что в городе праздник…
На предусмотрительно сэкономленные монеты мне удалось снять комнату и купить немного еды. Захватив все с собой, я попросил хозяина организовать бочку с горячей водой, и потащил девушку по лестнице наверх.
В комнате бОльшую половину занимала кровать – низкая и широкая. Рядом с ней располагался небольшой стол, куда я сгрузил купленную провизию: кусок копченого окорока, хлеб, немного фруктов и кувшин вина. В углу за небольшой ширмой стояла бочка для омовений.
- Заходи, можешь скинуть это, - я кивнул на замусоленную попону, под которой она пряталась всю дорогу. – У тебя есть другое платье?
Девушка слова не произнесла со дня нашего знакомства, и я решил, что она немая. На корабле мы делили еду и спали чуть ли не в обнимку, но только от того, что она, по-моему, боялась тех, кто нас там окружал. Я же опасался, что пленница сбежит при первом удобном случае.
Сейчас она как-то неуверенно кивнула на мой вопрос, подняв на меня удивленные глаза.
- Сейчас мыться будешь! – рабы уже вносили в комнату ведра с горячей водой и опорожняли их в бочку.
- Мне нужно, чтобы ты хорошо выглядела. Сейчас ты вымоешься, поешь и немного отдохнешь, пока я решаю свои дела. Выходить из комнаты не советую, красивой молодой девушке опасно гулять по здешним улицам, и даже по трактиру. В любом случае, я запру двери.
Все это я говорил, расхаживая по комнате, складывая вещи, копаясь в своем мешке и стаскивая с себя рубаху. Она следила за мной глазами, по-прежнему стоя недалеко от двери и не двигаясь. Лишь прижимала к себе свой узелок, в котором, как я уже знал, были какие-то продукты и что-то еще. Я никогда не проверял его.
- Ну, чего стоишь? Раздевайся! Бочка готова, вода остывает. Не ванна конечно, и не терма, но тоже неплохо. На что-то большее у меня сейчас нет денег. Вымоешься сначала ты, потом я…
Я запер дверь на крепкую щеколду и потащил с нее нелепое одеяние.

Попона осталась в моих руках совершенно неожиданно. Так, что я даже невольно качнулся назад. А девушка внезапно бросилась в сторону от меня, немедленно скрываясь за ширмой. Кажется, обо что-то ударилась и тихонько застонала.
- Ты цела? - я обеспокоенно попытался заглянуть за ширму.
В ответ она дернула тонкую перегородку на себя, придвинув край вплотную к стене.
- Не только немая, еще и малость не в себе... - бормотал я под нос, возвращаясь к своим занятиям и прислушиваясь к плеску воды в бочке.
Перебрал свою нехитрую одежду, доставая чистую рубаху. С тоской взглянул на пару оставшихся монет: "Хорошо, что за жилье заплачено вперед на неделю!" На ходу сунул в рот кусок мяса, прожевал.
Моя пленница притихла, должно быть, вылезла из воды. И правда, скоро она вышла из-за ширмы в чистом светлом платье, с влажными распущенными волосами, с порозоввевшими щеками, юная и свежая, как цветок. Полюбовавшись на нее несколько мгновений, я потряс головой, сердясь на самого себя, и принялся снимать штаны.
Уже заходя за ширму, понял, что она все это время стояла, замерев, и смотрела куда-то поверх моего плеча.
Усмехясь про себя, забрался в бочку и взялся за мочалку.
Горячая вода и мыло очистили мое усталое тело. Уже вылезая из бочки, понял, что льняную тряпицу, служившую нам полотенцем, она забрала с собой.
- Эй! - окликнул, до сих пор не зная, как ее называть. - Подай мне полотенце!

В ответ на мою просьбу принести полотенце в комнате некоторое время царила тишина.
Я подождал немного, потом не выдержал.
- Ты уснула что ли? Эй, девочка!
Она робко показалась из-за ширмы, протягивая мне полотенце. Вытянув руку, я взял его, влез из воды, которая уже почти остыла, и начал вытираться.
Она продолжала стоять и молча смотреть на меня. Увидеть чего-то особенного хотела? Я обернулся, а она смутилась и выскочила в комнату.
Закончив вытираться, я вышел следом, улыбаясь в усы, снова натянул штаны и чистую рубашку.
Она сидела на краешке кровати, поджав ноги.
- Поела? - спросил я, оглядывая стол с провизией.
Она кивнула несмело, а я взялся за нож, кромсая мясо. Голод мучил еще с моря. Слегка его утолив, налил вина, выпил бокал и откинулся на кровать.
- Сейчас на улице жарко. Я немного отдохну, а чуть позже, когда станет прохладнее, уйду по своим делам. Ложись и тоже отдохни. На палубе ночевать было не слишком удобно...
Она чуть помедлила и прилегла на самом краешке постели, словно и не спала несколько прошлых ночей тесно прижимаясь ко мне в поисках тепла и защиты.
Я снова усмехнулся в усы, не делая попыток приблизиться. Пусть лежит, как хочет. И провалился в сон.
Спал я, как обычно, чутко, и открыл глаза, едва в двери тихонько поскреблись. Девушка спала, привычно прижимаясь к моему боку, несмотря на жару. Я осторожно встал, стараясь не разбудить ее. Дыхания было почти не слышно, и я не понимал, спит она, или притворяется.
Откинув щеколду, выслушал принесенное мне рабом послание, кивнул и засобирался к выходу. Еще раз оглянулся на нее - маленькая фигурка на большой широкой кровати - и вышел за порог, предусмотрительно навесив на двери наружный замок.

На улице все еще было жарко, но день уже перевалил за половину. Попетляв по улицам, я нашел нужный мне дом и постучал условным стуком. Мне открыли, и я вошел в прохладную тень жилища...

Я точно знал, куда и зачем пришел. Но находиться в этом доме дольше положенного не хотелось. Коротко переговорив с хозяином и удовлетворившись его ответами, я поспешил выйти и направился обратно в трактир по полным народа улицам.
Дверной замок был на месте. Девушка сладко спала, звернувшись в покрывало. Длинные ресницы отбрасывали тень на нежные щеки. Губки чуть приоткрылись. Волосы разметались по подушке.
Снова на мгновение залюбовавшись ею, я мысленно дал себе в челюсть, и наклонился к ней, положив руку на плечо.
- Просыпайся девочка, нам надо идти…
Она потянулась, сладко выгнувшись всем телом и заставляя меня мысленно застонать. Глаза ее распахнулись, сперва сонные, непонимающие, навные, как у ребенка. Потом она моргнула, просыпаясь окончательно, и села на кровати.
- Нам надо идти, - повторил я. - Надеюсь, все задуманное удастся, и ты обретешь новый дом, а мой колешелек станет чуть тяжелее. - Я потянул ее за собой.
Путь по знакомой уже дороге, вновь к тихому дому на узкой улочке.
И вот она стоит посреди комнаты под взглядом перекупщика.
- Ты не обманул, наемник! Она действительно хороша, и даже более того...
Работорговец обошел вокруг девушки, оценивая. Протянул руку, раскрывая рот и осматривая зубы. Опустил ладонь вниз, задирая тунику и ощупывая ее бедра.
Я поймал себя на том, что его прикосновения к ней омерзительны.
- Более того, наемник... Я заплачу вдвое больше, чем обещал... У меня есть кому ее предложить, ееесть... Лорд Харсис Дер Ванг даст за нее хорошую цену!
- Погоди! Мы же договорились, что ты продашь ее госпоже Маррите в услужение!
- А тебе что за дело? Забирай свои деньги и убирайся! Больше меня тебе за нее никто не даст!
- Нет! - перспектива продать девушку для увеселений старика, обрекая на унижения и страдания, меня возмутила. Торговец обещал иное.
- Больше хочешь? Ладно, даю втрое против первоначальной цены!
- Нет!
Он ощерился, нащупывая оружие под рубахой, но я просто навис над ним, положив куку на короткий меч у пояса.
- Я не трогал твоих денег, ты не клеймил эту девушку. Сделка не состоится!
Схватив девушку за руку, я быстро повел ее к дверям, напоследок еще раз оглядываясь на работорговца. Он так и остался посреди коматы, не пытаясь нас преследовать. Его мести я не боялся. Торговец не будет рисковать ради одной-единственной рабыни, у него стабильный налаженный бизнес.
И снова путь по шумным улицам в сторону постоялого двора и знакомая комната.
Пропустив ее вперед, запер двери и задумчиво прошел к столу. Оглядывая оставшуюся провизию, протянул:
- Негусто... Что же мне делать? Чем тебя кормить?

Она стояла у двери, не двигаясь. Молча наблюдала исподлобья за мной. Потом неожиданно шагнула к столу, выхватывая нож. Я невольно попятился, но она сняла свой пояс и высыпала из него на стол несколько полновесных золотых драхм.


Из узелка появились еще монетки.


И она с каким-то совершенно помертвевшим лицом накинула на плечи попону и ушла за ширму, спряталась от меня и, кажется, заплакала тихо.
Я не знал, чему удивляться больше - тому, что она вовсе не немая или ее неожиданному богатству. Откуда у нее деньги? И кто она вообще такая? И, наверное, я все про нее понимал абсолютно неправильно...
Чувствуя себя дураком и жутко виноватым перед ней, я отодвинул ширму и увидел скрюченную фигурку в углу. Ее плечи тихонько вздрагивали от рыданий.
Тяжело вздохнув, я наклонился и поднял ее на руки. Девушка была тоненькой и легкой, но в моих руках она еще больше сжалась и отстранилась насколько это было возможно. Так что пара шагов до кровати, куда я уселся с ней, дались с трудом. Все эти дни и ночи, проведенные вместе, она была куда ближе, чем сейчас, сидя у меня на коленях.
Я осторожно прижал ее к себе, покачивая и поглаживая по плечу в попытке утешить и попросить прощения.
- Тсс! Тише, девочка... Ничего не случилось... Все хорошо... Прости меня... Я тебя не обижу... И никому не отдам... Успокойся... Все хорошо... хорошо...
Она постепенно немного расслабилась, слезы перестали литься из глаз. Протянув руку, я налил в кружку немного вина и поднес к ее рту.
- Выпей! Тебе это нужно...
Немного помедлив, она сделала глоток, потом еще и отстранилась.
Я поставил кружку на стол, снова ее обнимая.
- А теперь рассказывай. Кто ты? Как тебя зовут? Как оказалась в том селении? Почему молчала все это время?

Девушка помолчала, несколько раз тяжело вздохнула, поерзала, а потом вытрямилась, словно на что-то решаясь, и заговорила:


Слушая ее рассказ, я замер. Все действительно было совсем не так, как я представлял себе...
- Но ты даже не попыталась сбежать от меня... - протянул растерянно.


- Добр? - я опустил голову, усмехаясь. - Твой отец был к тебе гораздо милосерднее. Он всего лишь заботился о том, чтобы у тебя был муж, который бы любил и защищал тебя... И если бы сразу рассказала, я, наверное, вернул тебя к отцу... Семья твоей матери вряд ли охотно приняла у себя беглянку, нравы знати суровы... А я все это время считал тебя за беглую рабыню, сбежавшую от какого-нибудь жестокого хозяина. Настолько жестокого, что ты даже онемела... Позаботиться хотел, пристроить к какой-нибудь знатной даме в услужение... - я опускал голову все ниже, представив себе весь ужас, который пришлось испытать этой девочке рядом со мной. - А сейчас мы так далеко от твоей родины... Я не смогу тебе помочь... Да и денег у меня нет...
Я невольно глянул на горку монет на столе. Они ей еще понадобятся!
Девушка в моих руках сидела, выпрямившись, и слушала мою покаянную речь. Иногда пыталась что-то сказать, но каждый раз замолкала, слушая дальше. Под конец и вовсе замерла.
Со вздохом я разжал руки, пересаживая ее со своих колен на кровать.
У меня созрел некий план. Вскочив на ноги, я начал собираться. Отрезав часть от оставшегося окорока, опять прожевал на ходу. Проверил оружие: короткий меч, что носил у пояса, кинжалы... Стянул кожаной портупееей грудь крест-накрест. Покосился на кучку денег на столе:
- Убери это! Зашей обратно в пояс и спрячь. Деньги тебе понадобятся в любом случае. Мне сейчас нужно будет уйти. Если не вернусь до утра, уходи и ты отсюда, - она продолжала молча с удивлением смотреть на меня. - Убери! - мягко повторил я, подвигая к ней деньги.
Далее я рассказал, куда пойти и кого найти в порту, ссылаясь на мое имя, чтобы девушке помогли сесть на корабль до ее острова. Оставалось только надеяться, что в дороге ее никто не обидит, а дома она сумеет вернуться к отцу.

Оставив девушку в комнате, но не запирая на этот раздвери, я отправился на рынок - средоточие жизни острова. Здесь, на второй ступени, можно было купить и продать все, что душе угодно. Стоял шум и гвалт, обычный для базара, и еще более сильный - в честь праздничного дня.
Проходя мимо невольничьих рядов, заметил, что за рабынь разгорелся нешуточный торг. Были тут и перекупщики, и богатые господа и дамы, и несколько людей в наброшенных на головы капюшонах... Услышав цену в сто монет, объявленную кем-то из покупателей, только покачал головой, дивясь людской не то глупости, не то жадности. Жаль, у меня не было времени, чтобы досмотреть столь увлекательное зрелище.
Дальше за торговыми рядами можно было найти гладиаторов и организаторов боев, сделать ставки и принять участие в сражении. И именно туда я сейчас напрвлялся: продать свои умения бойца...
Мне повезло договориться о бое быстр. Соперник мой был неплох - в честь праздника даже в подворотнях были выставлены лучшие бойцы.
И вот мы стоим друг напротив друга на мостовой, окруженные толпой зрителей.
Держа в руке меч и собравшись, он начинает двигаться ко мне, обходя слева. Повторяю его маневр, перехватывая свой клинок - я одинаково владею обеими руками. Противник это понимает и действует более осторожно.
Сходимся, взмах мечом, встречный выпад, разворот... Еще выпад. Парирую. Мечи звенят, высекая искры... Удар, наклон, еще удар... Задеваю противника по руке... Он рассекает мне бок... Удар... Удар... Удар...
Когда бой был закончен, мой противник истекал кровью на мостовой. Он был жив, и зрители пощадили его, позволяя унести с импровизированной арены - сражался он достойно. Я выглядел чуть лучше - в основном потому, что держался на ногах.
Получив честно заработанные деньги, развернулся в строну своего временного жилья. Теперь нам хватит денег, чтобы уплыть с острова и вернуть Лигейю к отцу...

Пробираясь по улицам, я выбирал закоулки потемнее - мой вид вряд ли мог усладить чей-нибудь взор. Конечно, бои на острове Греха - дело обычное, но все же вид окровавленной физиономии посреди рынка не особо приятен.
В трактир вернулся уже заполночь. Ноги едва держали, и я почти рухнул на дверь, прежде чем ее открыть. Неожиданно дверь распахнулась сама. Лигейя стояла в проеме, испуганно взирая на меня широко открытыми глазами.
- Ничего, девочка, все хорошо! - я ввалился в комнату, держась за косяк. Сесть можно было только на кровать, но я побоялся заляпать простыни кровью и плюхнулся на пол, сдирая с себя амуницию. Снял с пояса мешочек с деньгами, бросая на стол. Там стояла... курица? Ладно, потом разберемся... Осторожно спрятал под кровать оружие и стащил рубашку, оглядывая себя...
- Найди какое-нибудь полотенце, надо кровь обтереть, а то ничего не видно...
На теле было неколько кровоточащих порезов, они болели, но были не опасны. А вот рана вдоль ребер была глубже и очень меня беспокоила. И еще такая же была на левом бедре. Я принялся стаскивать штаны.
- Там в сумке склянка с мазью, надо раны обработать... И тряпка чистая - завязать...
Девушка так и стояла у двери, глядя на меня.
"Только бы в обморок не грохнулась..." - подумал я, откидываяясь со стоном головой на кровать.
Она, наконец, отмерла, засуетившись по комнате в поисках полотенца, кувшина с водой, мази...

Просыпался я поздно и легко. Какой-то умиротворенный и отдохнувший. Наверно, всему причиной нормальная постель, а не жесткая раскачивающаяся палуба, служившая мне ложем несколько последних дней.
Я потянулся, расправляя мышцы и проверяя, болят ли раны, и обнаружил еще одну причину моего сладкого сна. Эта причина преспокойно спала на моем плече, оказавшись там неизвестно как, причем - совершенно обнаженная...
О, Н'Габах!
Вчера вечером я почти умирал, а сегодня почувствовал себя очень даже живым!
Девушка доверчиво покоилась головой на моей руке, положив ладонь на перемотанную бинтами грудь. Длинные ресницы бросали тени на нежные щеки, губы казались мягкими и расслабленными. Поскольку за окном стоял день и солнце нещадно било в окно, мы сбросили с себя простыни, и ее нежное тело предстало передо мной во всей красе...
Еще пару дней назад, пока я считал ее рабыней, за подобным пробуждением могла последовать только одна реакция... Сейчас же, зная о ней все, понимая, что девушка - из знатного рода, предназначена какому-нибудь лорду, да и вообще скорее всего абсолютно невинна, я только заскрежетал зубами и, стараясь не разбудить, поскорее натянул на нас обоих простыни.
Надо дать ей выспаться. Столько всяких событий... Да и я вчера ее изрядно напугал.
Я вспомнил, как старательно пытался сам стереть кровь и обработать свои раны, и как настойчиво ее руки отбирали у меня полотенца и склянку с мазью. Вспомнил, как она меня бинтовала, пытаясь обхватить вокруг груди, чтобы переложить бинты из руки в руку. Потом поила вином и устраивала в кровати... А после, наверно, забралась сама, уставшая, напуганная и измученная, и прижалась ко мне в поисках тепла...
Полюбовавшись ею еще немного, я закинул руку за голову, размышляя...
Деньги у нас теперь были. Надо возвращаться на ее родной остров, вернуть девушку в семью. Но сейчас праздник. Вряд ли в ближайшие пару дней мы сможем найти подходящее судно, да и мне следовало немного поправиться. Раны хоть и оказались не опасными, все еще саднили.
Можно пока отдохнуть, погулять по острову. Сегодня обещали бои на арене. Вот и развлечение на день! Да и рынок никогда не смолкает. Наверняка Лигейе будет любопытно по нему погулять...
Я снова покосился на спящую девушку. Ресницы затрепетали, она потянулась, прижимаясь ко мне грудью, и открыла глаза...

Таверна неподалеку от рынка.


- Доброе утро!
Она улыбнулась и села, прикрываясь простыней. Обычный вежливый разговор про мои ранения и ее навыки в наложении повязок... И вопрос о том, каким образом я заработал деньги и получил ранения...
Я не хотел ей рассказывать, где был. Обошелся общими фразами. Ни к чему девушке знать...
Я злился. На самого себя. За то, что не мог отвести взгляда от нее, от ее нежного тела, от приятных округлостей, едва прикрытых руками и краем простыни. Глядя на нее, я представлял, что я бы мог сделать с ней... с ее кожей... с ее грудью... Представлял, как эти тонкие руки обнимают и ласкают меня...
Заметив мой взгляд, Лиг встала и оделась. Пока она умывалась за ширмой, я тоже поднялся и растерянно оглядел комнату в поисках своей одежды. Ее нигде не было.
- А одежда моя где? - выпалил я, едва девушка вернулась.


И она зачем-то вышла за дверь. Тут же с порога послышались голоса, и Лигейя вернулась со стопкой моих вещей в руках.


- А ты, я вижу, совсем здесь освоилась! И даже еду раздобыла, - кивнул на остывшую курицу на столе. - Не подозревал в тебе подобной домовитости! - договаривая фразу, я уже натягивал на себя штаны. Они и в смом деле оказались приятно чистыми и аккуратно зашитыми. Гораздо лучше, чем это бы сделал я сам. - Будем завтракать? А потом можно пойти посмотреть бой на большой арене. Там сегодня наверняка будет весь остров.

Таверна - рынок

К завтраку мы приступили в полном молчании. Меня по-прежнему убивала мысль, что мои помыслы недостойны ее. Это, наверно, отражалось и в поведении, потому что она смотрела настороженно и снова замолчала, как на корабле. Грызла там что-то, искоса на меня посматривая. Насытившись, встала.


- Тогда пойдем!

Сразу за углом улицы начинался рынок. Мы медлено шли по нему, разглядывая товары и купцов, водоворот человеческих и не совсем человеческих тел, вдыхали запах благовоний и слушали людскую речь на разных языках.
Лигейя, вероятно, попала в такое место впервые. Она восхищенно крутила головой во все стороны, впитывая все краски, звуки и запахи рынка. Издалека полюбовалась на оружие... Потрогала ткани, вывешенные на продажу... Застыла надолго перед лотком с украшениями... И чуть не завизжала при виде продавца сладостей.
- Хочешь чего-нибудь? выбирай!
Она посмотрела на меня сияющими глазами ребенка, которому обещали вожделенную игрушку, и перевела взгляд снова на прилавок. Некоторое время покрутила головой, выбирая из разнообразия вкусностей, и, наконец, ткнула пальцем куда-то в миску. Продавец заулыбался, кивнул и, принв от меня мелкую монетку, протянул ей что-то.
Девушка немедленно засунула лакомство в рот, прикрыв глаза от восторга.

Рынок

Лигейя наслаждается лакомством, довольно поглядывая на меня, а потом неожиданно протягивает мне:
- Кусай! Вкусно так!
Смеясь, отрицательно качаю головой и смотрю на блестящие губы, которые обхватывают леденец, и он медленно исчезает в ее ротике.
Сглатываю невольно и быстро отвожу глаза, стараясь сосредоточить внимание на чем-то еще...

Миновав, наконец, рынок, мы оказываемся недалеко от большой Арены, над которой ревет и колыхается толпа зрителей. Идут гладиаторские бои. Не хочу упустить такое зрелище!
- Пойдем, - тяну ее за собой.

Свободных мест почти нет, но мы вливаемся в большую толпу зрителей, которые даже не сидят - стоят в проходе, потому что мест нет.
На самые первые бои мы опоздали, но еще достаточно их впереди.

Похоже, только что закончился бой, и зрители поднимают пальцы вверх, либо опускают вниз, решая судьбу поверженного бойца.

С любопытством оглядываю арену, ожидая, когда начнется новая схватка. Мне нравится наблюдать за боем, за схваткой. Видеть, как сильные мужчины показывают свое умение владеть оружием и обороняться от оружия соперника. Я с нетерпением жду следующего сражения.

Арена

На арене начинался новый поединок. Оба бойца отлично владели мечами, я смотрел во все глаза, подмечая удачные выпады, промахи и ошибки, узнавая привычные мне приемы боя и запоминая новые. Иногда махал рукой, невольно повторяя движения гладиаторов, мысленно помогая одному или другому. Оба были примерно равны по силе, только один более мощный и неповоротливый, а второй гибкий и ловкий. Представление захватило меня целиком, и я не сразу заметил, что с Лигейей что-то не так.
Девушка побледнела. Глаза подозрительно блестели. Она тяжело дышала и постоянно сглатывала, словно пыталась побороть тошноту... Или рыдания.
- Что с тобой?
Она продолжала испуганно смотреть на арену, перевела глаза на меня, снова на арену... Бой там продолжался, и когда трибуны взревели, Лиг отчаянно дернулась.
Я оглянулся. Один из гладиаторов лежал на песке, истекая кровью. Девушка не отводила от этой сцены испуганно расширившихся глаз, вздрагивала каким-то своим мыслям, крепко сжимала руки у груди...
Тут я подумал, что дочь лорда, выросшая на далеком от Центра острове, вряд ли привыкла к подобным зрелищам. Она даже вряд ли о таком задумывалась. И увиденное сейчас было для девушки настоящим шоком.
- Пойдем!
Я ухватил ее за локоть, пытаясь провести сквозь толпу к выходу. Но народ стремился ближе к арене, нас не хотели выпускать. Тогда я подхватил ее на руки, прижимая к груди, и раздвигая толпу выставленным вперед плечом, понес с трибуны.
Девушка прикрыла глаза, несколько раз глубоко вздохнула, оставаясь совершенно далекой от меня, словно я не нес ее на руках, а был за сто миль. Так мы и вышли снова к торговым рядам.
Почему-то очень не хотелось отпускать ее, со вздохом сожаления, я поставил девушку на землю. Лигейя все молчала, но теперь в знакомом молчании мне чудилось что-то нехорошее.
- Пойдем-ка!
Я снова подвел ее к знакомому лотку со сладостями и, сунув продавцу монетку, подал ей еще один леденец.
- Возьми! Ты свой где-то в толпе уронила... - я надеялся, что сладости смогут ее немного успокоить и привести в чувство.

Рынок - таверна

Она подняла на меня глаза с каким-то странным выражением. Взяла свою конфету пальчиками, сжала в ладони. Снова взглянула на меня, поедая глазами, которые как-то странно заблестели. И вдруг бросилась ко мне на шею, обнимая своими тонкими нежными руками, прижимаясь и вздрагивая всем телом от рыданий. Растерянно ее обнял, прижимая к себе и пытаясь успокоить. Неловко погладил по спине ладонью.
- Ну, что ты, девочка? Тише... Все хорошо...
Она только сильнее сжала кольцо рук, прижимаясь ко мне и заливая слезами рубашку.

Чего я не умел делать - это утешать плачущих женщин. Не то чтобы мне приходилось часто это делать, но того, что видел, хватило, чтобы всячески избегать подобного.
Вот как прикажете поступать, если девушка висит у теб на шее посреди рынка и плачет горючими слезами, словно я не леденец ей дал, а украл любимую бабушку?

Некоторое время я продолжал растерянно гладить ее по спине и плечам. Когда рубашка промокла насквозь, я просто снова поднял ее на руки и понес через весь рынок в сторону нашего временного обиталища. На нас оглядывались, но я упорно делал вид, что нет ничего необычного в том, что здоровенный амбал тащит на руках рыдающую хрупкую девушку. Впрочем так оно и было: здесь царила известная свобода нравов, и нас никто не подумал задерживать.
У самых дверей таверны Лиг немного притихла, устав от рыданий, но продолжала всхлипывать, и я не решился ее отпустить, так и внес в комнату на руках...