Карта ролевой игры "Забытый мир"

- Сотня мин, - в моем голосе едва ли скрываемый смех. Что может быть лучше, чем женщина, чтобы стать причиной такой борьбы азарта с еще большим упрямством?
Сбрасываю капюшон, открывая не скрытое маской лицо. Брат не может не узнать меня.
Мой взгляд останавливается на втором мужчине, мягко убеждаю его, что уступить третьему совсем не зазорно. Да и девочка того и правда не стоит, только азарт спора, а Маске рабыня уже, явно, не достанется.
- И я подарю рабыню дорогому брату, - едва слышно, остановившись рядом с растратчиком семейного богатства.
Безликий недоволен вмешательством. У меня же все вызывает слишком довольныю улыбку.
- Может быть, подарю.

Объявлена новая цена, досадливо морщусь, наш соперник не так слаб, как могло показаться. Снова переоцениваю себя, свою волю нужно формулировать четче, уступил бы он только мне, но не моему охваченному приступом азарта и гордости брату.

Виде. Мой Безликий брат, намеренно открывший лицо. И тут же звучат быстрые слова торговца, готового согласиться на все, что угодно. На любую цену. Брату прочат маску, и не зеркальную. С улыбкой беспечно веду рукой, уступая дражайшему старшему.
Но ощущение, что деньги уже не мои, не нужны и только будут напоминать о таком досадном проигрыше, не оставляет.
- Торговец, к очам этой девы пойдут голубые топазы, - камень, по слухам, так любим братом. - Найди достойные, им нечего добавить к красоте, но они хотя бы развлекут ее.
Передаю кошелек с монетами торговцу, не сомневаясь в том, что задание будет выполнено.
- Ты позволишь, брат? - я захожу далее позволенного, но и отказать мне - неприемлемая в семье грубость.

В оный день, когда над миром новым
Бог склонял лицо Свое, тогда
Солнце останавливали Словом,
Словом разрушали города.

Шорох плащей по каменным плитам, отзвук наших шагов, отраженных глухо от высоких сводов старого храма. Круглый снаружи, изнутри он лишен прямых стен и углов. От свечей в руках проводника масляный запах, тепло. Она рада трем этим маленьким заревам огня, она спокойна. Ее ладонь слитно лежит в моей. Огонь неровными отсветами ласкает фрески на стенах, выхватывая то, охваченные ужасом лица изгнанных людей, то спокойные лики Древних. На нашем пути золоченное древо, вплавленное в пол у алтаря, нам стоит только бросить взгляд вниз меж раскинувшихся золотых веток, чтобы увидеть, что Совет старших этого рода собрался в полном составе.
Мы не отягощаем себя проверкой. Сегодня наше задание простое и предельно ясное. Слуга без каких-либо подозрений открывает перед нами потайную дверь за алтарем, откуда вниз в залу Совета ведет освещенная факелами узкая винтовая лестница. Повожу плечами, впервые испытывая столь сильное нежелание отпускать ее первой или оставлять незащищенной позади.
- Ты примешь это без крика, - глядя в глаза слуге, вонзаю кинжал ему в живот. Он тут же хватается руками, стараясь закрыть рану. - И с благодарностью, - позволяя ему сползти по стене на пол. Теперь я могу быть относительно уверен, что не последует удар ей в спину.
- Сестра, - подаю ей руку, приглашая следовать за собой.

Нас ждут, Безликие обещали присутствие двух своих посланников как выражение воли своей. Совет воспринял это как жест мира. Что ж, за беспечность приходится платить. Как и за лелеемые надежды.
- Господа, - мой голос отзвуками от сводов круглой залы. - Я прошу вас ничего не говорить и не двигаться. Не предавайтесь панике.
Когда все в зале замирают, не способные вымолвить и слово, я оборачиваюсь к сестре.
- Сестра, эти люди больше не угодны нашей Семье.

В абсолютной тишине с выражением спокойствия на лицах сгорают человеческие фигуры.
Она улыбается мне мягко и немного застенчиво. Я же возвращаю ей улыбку, откровенно любуясь ею.

***

Еще утром, держась за тросы на носу корабля, я всматривался в очертания проглянувшего среди небес Греха в отчаянной попытке разглядеть белый мрамор и золото нашего Гнезда. Влекла ли меня домой так сильно разлука с семьей? Отчасти. На деле, получая все новые задания, я привык отлучаться надолго. В этот раз расставание было столь тягостным совсем по иной причине. Причине, в силу которой, забываясь между сном и явью, я часто грезил о золоте, о том, как шелком оно струится по обнаженной девичьей спине и ложится мне в ладонь. Чтобы я имел право сжать шелк этих витых кольцами волос и удержать. Столь легкомысленно относившийся всегда к разговорам и обещаниям великого пути и Золотой Маски, этим золотом я желал владеть безраздельно и не имел даже права в этом себе признаться.


Очнувшись, я гнал от себя этот сон, наваждение, болезнь, троекратно приближающую мое безумие. Они никогда не разлучат нас, никто не отберет ее. Мой свет, мой смысл, мою ясность мысли в плену безумия, мою жизнь - Летицию.

Перед глазами строки письма моей матери:
Сын мой рада сообщить тебе, какие благие вести ждут тебя дома. Волей Магистра Теней, Магистр над монетой все чаще бывает у нас. Не смею и говорить об этом, страшась спугнуть изменчивое грядущее, но это ли не знак скорого обретения счастья твоей драгоценной сестрой?
Кому как не моей матери знать, как шипами впиваются под ребра эти слова, лишая воздуха, лишая самообладания.

Не потому ли я не спешу к Ней, едва ступив на родную землю. Не потому ли, что вижу себя ускоряющим шаг в картинной галерее между нашими комнатами и застающим ее покои опустевшими. Лишенными Ее смеха, отнимающими у меня саму жизнь.
Не потому ли меня так веселит выходка со старшим Братом. Не потому ли я терзаю себя, расцарапывая края рваной раны сомнения в груди, остаюсь на всю ночь в трактире. Хотя после того, как я столкнулся с Виде, семья, несомненно, ждет меня.

Ангел лёг у края небосклона.
Наклонившись, удивлялся безднам.
Новый мир был синим и беззвездным.
Ад молчал, не слышалось ни стона.

Алой крови робкое биение,
Хрупких рук испуг и содроганье.
Миру снов досталось в обладанье
Ангела святое отраженье.

К вершине Греха, к дому я отправляюсь лишь под утро.
Палаццо Веккьо предстает передо мной, раскинувшись от крыла моей матери на западе к покоям моих сестры и тети Мириэллы на востоке - палаццо Осто и Весто, прозванные так и выстроенные для двух жен моего отца Териона. Судьбой обреченные враждовать, но единые. Любящие друг друга неизменно - наши матери. Залогом мира между ними служил узкий перешеек картинной галереи между двумя дворцами. Он же был границей, отделяющей меня от Нее.

Мной не забыта еще та ночь, когда я вернулся из путешествия и услышал из объятого пламенем Весто Ее крик. И то, как мама попыталась удержать меня, но не посмела. Никто как ни пытался, не мог войти в тот бросавшийся на них, неосознанно управляемый испуганной сестренкой огонь.

Мое сердце колотится так же, в страхе не успеть. Это ли не объяснение тому, что я иду к ней в предрассветный час, желая убедиться. Мимо дворика с фонтаном во дворе палаццо, прямо в переход картинной галереи. Лики Древних и лики Выживших - с усмешкой или с укоризной смотрят они на меня, усилием воли замедляющего шаг. Жестом повелеваю страже у ее дверей пропустить.

Она спит, мое счастье. Маленькая ножка, не прикрытая одеялом. Не касаясь, пальцы очерчивают линию от пяточки к пальчикам. Она спит, разметав тугие локоны светлых волос по подушке. Чуть хмурит брови и поджимает губы, но стоит мне коснуться пальцем ее щеки, как складка на лбу тут же расправляется, и она дышит спокойнее, тише.

Она еще здесь. С этой мыслью, вор, украдший тихий сон ребенка, я возвращаюсь к себе, чтобы встретиться с ней уже утром после разговора с отцом.

Палаццо Веккьо

... и когда слышал слово «красное», то представлял не прекрасный цветок, а кровь.


Ветер с юга был теплым, напоенным солнцем и кислинкой расцветших в садах цитрусовых. Пятна крови еще не мерещились мне на зеленых листах деревьев, еще не доносились отовсюду вздохи - боли и наслаждения. Прерывистые, сбивчивые.
Прикрываю глаза ладонью, надавив на переносицу. Игры всегда были для меня испытанием. Закрытый в своих эмоциях от остальной родни волей случая или природного отклонения, я чувствовал эмоции окружающих острее. И в эти дни они сплетались в доводящий до безумия клубок. Чаще я тонул в нем, забываясь и позволяя себе все. Скрывал взгляд от сестры неделями после. Казалось, что даже зрачки мои окрашены кровью.
Иногда я, напротив, уходил к ней. Я прятался. Малодушно и недостойно Выжившего, стараясь дышать, я ждал, когда спадет марево чужого безумия, затапливающего меня и горячившего кровь. Дышать, пока она гладила своими тонкими пальчиками по лицу. Тогда я был молод. Достаточно молод, чтобы позволить себе это. Не теперь.

Провожу рукой по белоснежному мрамору балюстрады балкона. Сад раскинулся внизу ровными зелеными квадратами вокруг фонтанов. Шаги отца за спиной.
Оборачиваюсь, чтобы столкнуться взглядом с золотом маски. Мой отец из тех, кто редко снимает маску даже в малом кругу Семьи. Должно быть потому я с таким упрямством все чаще открывал лицо. За узкими прорезями едва ли можно различить зрачки.
- Рад твоему возвращению, сын мой.
Резкий удар теплой волной ветра в затылок. Возвращению из плена пустынных бурь, где время не просто текло медленно - не существовало.
Отец протягивает руку ладонью вверх. Он ждет отчета, одного касания ему будет достаточно, чтобы узнать все, что нужно.
Когда я был младше, это выворачивало перед ним наизнанку. Единственным моим спасением было то, что хотя бы чувства мои были скрыты, если не действия.
Теперь я кладу руку поверх его с улыбкой. Ему не увидеть больше должного - только то, что было со мной в путешествии.
- Рад вновь быть с Семьей, отец, - эхом его слов, пока сохраненное в моей памяти разматывается перед моими глазами мелькающими пятнами в обратном порядке.
- Я вижу правитель далекого оазиса стал к нам более благосклонен?
- Мой отчет Учителю будет сегодня, - отвечаю я, напоминая о том, что отец - лишь проверка, посредник. Говорить о задании я буду с Магистром Теней.
Отец кивает. Разговор переходит в более мирное русло.
Я расспрашиваю о матери и тете, пока мы ждем, когда они спустятся к завтраку. Уголок губ приподнимается в улыбке, когда ощущаю на себе взгляд той, кто уже здесь. Нетерпеливо ждет окончания нашего разговора с отцом, не смея вмешаться. Кажется, даже стоя здесь, я могу услышать, как бьется ее сердечко.
Отвечаю отцу, стараясь не утерять нить разговора. Нравится ли мне, что она ждет? Да. Я верю ей без сомнений, но так жаден до любого свидетельства ее любви.
- Сын мой! - мама, совершенно не стесняясь нашего разговора, бросается мне на шею. Следом за ней и Лети осмеливается выступить из-за колонны балкона.
Я обнимаю мать, не сводя глаз с той, кто стоит за ее спиной опустив глаза и сцепив руки. Ее краснеющие щеки в тон алому цвету губ - тоскуют ли грешники так по своей недостижимой святыне?
Мама слишком знает меня, чтобы не понять, кем украдено у нее мое внимание. Складка у губ и неодобрение во взгляде, когда она отстраняется, тому свидетельством.
Иллэри еще так молода и хороша собой, что любой из моих братьев может однажды потребовать ее себе. Провожу рукой по светло-русым волосам матери. Нам с сестрой обоим достался более яркий оттенок золота. Она доверчиво льнет к этой ласке. Улыбаюсь ей, и этой улыбки довольно ей, чтобы пусть и со вздохом отпустить меня.


- Сестра моя, - беру ее под руки, когда она скрывая улыбку, вновь опускает взгляд. - Взгляни же на меня, жизнь моя, я так тосковал по свету этих глаз.
Она смотрит прямо и открыто. Не скрываясь и не защищаясь, с такой верой, что захватывает дух.
- Ты привез мне подарок? - чтобы скрыть охватившее ее смущение.
- Нет, я забыл его, - с улыбкой, целуя в лоб и лаская по волосам и за ушком. Притягивая ее к себе настолько близко, насколько только возможно.
Знак слуге, чтобы подошел с очередным футляром, обитым бархатом. Сколько украшений получила моя сестра, чтобы увериться, что они блекнут в сравнении с ней?
Я чаще других дарил ей темные камни - сапфиры, гранаты. К глазам ее, к цвету губ. Спокойные камни.
Не сегодня. В пустыне она была для меня живой водой. Мне казалось, с ее губ я бы пил даже кровь.
Сегодня для сестры рубины. Тонкие витые кольца золотого металла и крупные камни - как солнца Амира. Лечь тяжестью на ее грудь, быть напоминанием?
Я дарил ей браслеты, броши, кольца - не смел касаться ее шеи.
Но разлука была слишком долгой.
- Наденешь мне? - наконец выдыхает, поднимая взгляд от комплекта на меня.
Собираю волосы ее одной рукой. Сжав на секунду, как в том безумном сне. Отвожу в сторону. Застежка скрепляет украшение на ее шее. Тонкий золоченный волос вьется по затылку. Задеваю его пальцами, огладив хрупкий позвонок. Она не вздрагивает, только едва заметно сбивается в дыхании.
При родителях, я знаю, я жесток. Тяжелые серьги, колючей иглой в розовеющие мочки. Она поднимает голову.
Хороша так, что не смотреть нет сил. Украшение слишком, намеренно броское. Не для девочки - для женщины.

Всех приветствую!

Семья, рад приветствовать!
Касси, кровь из моего растерзанного сердца залила все плиты нашего белого палаццо!!

Всем вдохновения и азарта в игре)

Палаццо Веккьо

Сицилийские женщины опаснее ружей (с) Крестный отец.


Завтрак в малой гостиной, части стола убраны, чтобы круг наш был более тесным, интимным. И все же мне не дозволено сидеть рядом с ней, только напротив. Украдкой как в юношестве передавать друг другу ухмылки через стол. Или кривиться от вкуса вина, которое особо не по душе. Мы были избалованными детьми. С тех пор, как они уже не могли разлучить нас, мы стали в тысячу раз хуже.
- Этими Играми занимается твой брат, - голос мамы.
- Мои восторги его таланту руководителя, - поднимаю бокал с вином в подтверждение своих слов. Холодность в моем тоне - ответ матери, к брату и его делам она не имеет и малейшего отношения. Иллэри невозможно не любить, это впитано мной с детства, но порой ее взгляд на мое будущее заходит гораздо дальше пророческого дара.
- Лучшие бои, как и всегда, заготовлены на послеобеденное время, - моему отцу все же не чужды эмоции. Хотя бы азарт.
Меня не радует идея быть там с сестрой, потому я молчу, отдавая должное вкусу приготовленных яств.
Она тоже молчит, охваченная совсем другими мыслями.
Не о своем ли новоявленном женихе думает моя сестра, когда так розовеют ее скулы. Я не сгибаю в руке нож, но моим настроением по другим бьет так, что сдерживаюсь только когда у раба из рук падает поднос с супницей - та разбивается в мелкие осколки, сдобренная перезвоном серебряных приборов, полетевших на пол следом.
В другой семье ему бы отрубили руки, но к чему переводить хозяйство. Его научат служить, если он еще не выучился сам.

Наконец, сестра уводит меня. Подальше от всего, в ее светлую комнату, где она тут же занавешивает окна тяжелыми шторами.

Провожу пальцами по золоченно-огненным нитям крыльев. Подарок. Значит ли что думала обо мне маленькая сестра? Почему я так хочу верить и сомневаюсь именно в ней.

Слова ее вызывают слишком пристальный взгляд. В ней столько любви, и она ее совсем не скрывает. Но может ли быть хоть толика этой любви такой, как хочу я?

Она сидит на кровати, облокотившись о спинку. Я же рассматриваю узор на вышитой подушке и бесконечно расспрашиваю ее о том, чем она научилась.
Маленький огонек зажигается в ее ладони, с улыбкой провожу над ним пальцами - не обжигает.
- Как тебе Магистр над монетой? - сжимаю зубы, огонек метнулся и коротко лизнул мою ладонь.
Она тут же выдыхает, испугавшись за меня.
- Прости, - зажмурившись, подносит ладонь к губам.
- Так значит он правда был здесь и ты его видела.
Она молчит какое-то время, затем открывает глаза. В небесно-голубых озерах нет следа слез. Тревога, детская обида и боль, значение и источник которой, как ни стараюсь, мне не выудить из ее эмоций.
- Я сделала что-то не так? - дрожит точеный подбородок, сжимаются губы, лишь бы не сорваться. Она обижена.
- Нет, - обнимаю ее, притянув к себе. Способен ли кто-то еще так заставить чувствовать свою вину. - Манипуляторша, - смеюсь, когда она затихает и сидит, перебирая пальчиками пуговички моего камзола. Она лукаво улыбается в ответ.

Солнце неумолимо идет к зениту. Она замечает мой взгляд, брошенный между занавесей окна и тут же хмурится. Не любит оставаться одна. Одна, когда я на Грехе.
- Я вернусь за тобой после обеденного отдыха, и мы пойдем на бои, - обещаю сестре, коснувшись губами хрупких костяшек пальцев.
Она не перестает хмуриться, но кивает, отпуская.

Пока я собираюсь в своей комнате, входит мама.
- Моя госпожа, - я улыбаюсь ей, протянув руку.
- Мой любимый сын, - ее пальцы обхватывают затылок, она гладит по щеке, стоит рядом и не может насмотреться.
- Я вернулся, матушка, - целую ее в щеку, успокаивая. - Не тревожьтесь так.
Глаза ее распахиваются чуть шире. Я жду, удерживая ее в руках. В семьи привыкли к тому, что матушка видит достаточно часто. Во времена конфликтов или споров у нее невыносимо болит голова от того, как изменчиво ближайшее будущее.
- Она погубит тебя, - предсказание, заученное мной за последние десятилетие. Подавив раздражение, спокойно убираю руки, отпуская мать. - Поверь мне, она так же любима мной, как и ты, но вы погубите друг друга.
- Матушка, - проверяю кинжал у пояса перед уходом. - Если ваш дар развивается и вы стали видеть далее, чем на несколько часов вперед, об этом стоит уведомить Магистра теней.
- Не дерзи матери! - тут же вспыхивает она, переходит на шепот, чтобы не кричать.
- Не пророчьте мне гибель, матушка, - наши взгляды - отражение друг друга, та же зелень и синева. На моем лице нарочито гневное выражение. Она знает, что я больше играю, чем злюсь. Тяжко вздыхает и берет меня под локоть, провожая.
- Твоя сестра Маргарита - прекрасная девушка. Чудесный дар.
Я громко хмыкаю, совершенно не сдерживаясь, за что получаю совсем не церемониальный и чувствительный толчок острым локотком под ребра. Отсмеявшись, смотрю на матушку сверху вниз.
- Ты невыносим, сын мой.
- Вы очаровательны, матушка моя. И по-прежнему, самая прекрасная из женщин.
Легкий поцелуй в волосы прежде, чем я, наконец, могу услышать как двери внутреннего двора закрываются за мной.
Юношеское желание отправиться к Магистру теней вприпрыжку - так полегчало от временной разлуки с родительской опекой.

Гнездо - дом Тигра.

Мой разговор с Магистром теней был кратким, но от того не менее плодотворным для нас обоих. Выполнением задания довольны, вскорости сообщат нам с сестрой о новом. Кладу на столик темную обитую ковкой коробку, скорее, кофр по форме.
- Дар передан вашей дочери, Магистр. Они надеялись, что вы посчитаете это не дерзостью, а знаком уважения.
- Вы с Марго, полагаю, встретитесь сегодня на Играх, передай ей, мальчик мой.
Сдержанно киваю. Почему за всем этим мне чудится тень моей любимой матушки? Или я уже настолько одержим?

Покинув Гнездо, размышляю, где же провести время в оставшиеся до Игр часы. Губы мои растягиваются в довольной ухмылке. Плащ, обязательный в разговоре с магистром, перекинут через локоть. Маска скрыта в его складках.
Разноцветье рынка захватывает в свои объятия, кружит в шуме голосов и сплетенье запахов. Рынок этой ступени - ароматы пряностей и сладкого. Специи, смешанные с теплом меда.
Здесь не стоит вонь рыбы и грязных тел. Не здесь.
Вынырнув на другом конце рыночной площади и вздохнув свободнее, как после толщи воды, отправляюсь прямо к дому Тигра.

Косма баюкает свою руку в повязке, встречает у дверей. Опять нарвался плут? Знает же, какой темперамент у хозяина, а не может унять свой язык. Говорил я тигру, надо было его тоже отрезать. Хотя...
Девушки испуганной стайкой разбегаются в стороны, прикрывая цветными платками плечи и груди. Вызывают неизменную улыбку. Так же как и привычны их вздохи за спиной. Может, братья носят маски, потому что устали и от этого проклятия тоже?

Поднимаюсь по серым с вкраплениями белого ступеням точеного камня. Сдвигаю рукой темную тяжелую завесу.
Тигр дрыхнет, оплетенный прижавшейся к нему сбоку девой.
Увидев меня, Марта потягивается, как довольная кошка, беззастенчиво показывая маленькие груди с налившимися бусинками сосков. Улыбается мне. Бестия девчонка.
Посылаю ей воздушный поцелуй.
- Давай разбудим хозяина? - тихо, чтобы не достигнуть цели раньше времени.
По-хорошему, ушатик холодной воды бы на тигра, но это же не наши методы. Зачарованная под моим взглядом девочка послушно приникает раскрытыми губами к его плечу. Поцелуи ниже по груди и напрягшемуся под ее губами животу. Тигр раздосадовано зарычав перехватывает ее ручку как раз у края тонкой темной простыни, прикрывавшей их сплетенные ноги.
- Проклятье Бездны, ты снова со своими фокусами?!
- Не вижу радости, Тигр! - развожу руки в стороны. - Твой личный растлитель снова на Грехе, а ты чем-то недоволен! Хватит дрыхнуть, солнце в зените! А я еще не окружен одалисками со всех сторон!
- Твои проблемы, - рычит этот обнаглевший, стягивая простынь с девушки и потянувшись за штанами.
За окном у тигра совсем не похожий на самого хозяина дома, буйный вечнозеленый сад.
- Рассказывай, зачем пожаловал, Безликий, - тигр потягивается до хруста в плечах, широко зевая. - Только сначала кофе.

Арена

Грех - это Игры. И в сердце у него не мрамор Гнезда, но песок Арены.

Поножи, туника, щитки, прикрывшие грудину. Тонкая кожа - скорее украшение, чем реальная защита. Маска. Непривычно и странно скрывать лицо полоской темной кожи.
Трибуны ревут. Еще бы, такой необычный бой. В последний момент я успел отправить записку Лети, что не смогу забрать ее.
Есть ли надежда, что отец все же не возьмет ее на игры?

В бездну! Разминаю плечи. Мы с тигром хотели развлечься, а что может быть лучшим развлечением, чем кровь противника на твоих руках? Разве что собственная кровь на этом желтом песке...
Нас объявляют, мы идем по арене.
Тигр подбирается, явно, выбрав противника и сосредоточившись на нем. Я же смотрю не на гладиатора перед собой, а на трибуну прямо напротив - сплошь золото и черное. Мог ли я найти лучший способ расписаться в своем легкомыслии, чем сдохнуть на арене среди рабов? "Башки не жалко", как сказал бы брат.

Наконец, смотрю в лицо своему противнику. Тот сосредоточен, обходит по кругу, оценивая, изучая. Перекидывает из одной руки в другую гладиус. Отвожу руку в сторону, приглашая. Его выпад короткий и острый - стремительный - целится прямо в плечо и шею. Перехватываю пику двумя руками, отражая удар. Не время манерничать. От силы удара дерево, треснув, оставляет в моих руках две равно острые половины. Не лучшее оружие против меча, который так и разит, направленный в плечи, в живот, в бедро. Уворачиваюсь, отражая удары скрещенными древками. Отбросив одну из уже бесполезных палок, выхватываю короткий меч и бросаю, целясь в ногу. Противник быстрее клинка. Тот с силой вонзается в песок, лишь оцарапав гладиатору бедро. За моим промахом следует сильный удар справа. Прикрываюсь привязанным выше локтя коротким щитом. Но серию быстрых и сильных ударов следом не отразить обломком. Ближе. Еще ближе. Второй короткий меч вонзается гладиатору точно в живот. Тот тянет меня на себя, взрев. Перекидывает за спину.
Падение оглушает, перед глазами темные точки. Встать! Немедленно на ноги. Противник не спешит, подходит медленно. Один удар даром и он сам всадит себе свой же меч в живот. Но не для того я пришел сюда напиться крови. Перекатываюсь, хватаю брошенный меч. Он кидается, пока я еще не поднялся с земли. Мой клинок вонзается ему под ребро. Острое лезвие его меча горячей раздирающей болью входит в мое плечо.
Рев оглушает нас обоих.
В этом безумии различим один лишь высокий крик, тут же сорванный. Это не Лети. Ее огонь уже надвигается на гладиатора неумолимой волной, и только иллюзия брата, приблизившего копию моего противника ближе к огню, предотвращает вмешательство.
Толпа захлебывается в крике. Мы же отрываемся друг от друга, зажимая раны.
- Смерти. Смерти. Смерти!!!
Рядом с довольным рыком тигр разделывается со своим противником. Медленно подбираю второй меч, не сводя глаз с противника. Сбрасываю залитую кровью маску. Сплевываю кровь собравшуюся во рту. После всего уже очевидно, кто я.

Не человек. Забыть про раны. Нет боли. Только четкие выверенные стремительные движения. Звон стали скрещивающихся клинков. Я владею обоими в равной мере. Но он не собирается умирать, он не уступит свою жизнь. Тигр рычит рядом, нет, не лезть!
Его меч в тисках двух моих клинков. Рычание из наших глоток едва ли уступает тигриному. И вот его клинок на песке.
Мой у его горла.
- Раздели со мной жизнь.
- Лучше убей меня, безликий выродок.

Арена
лица те же. Плюс распростертый Безликий тухан))))

С ошеломляющим чувством падения приходит и знание, такое близкое и такое нужное - не переставая бороться за жизнь, вгрызаться в нее. Пальцы взрывают песок - нащупать рукоять меча, наконечник копья, острый осколок древка - что угодно.
Смерть так близко от яремной вены, что острие клинка заставляет откинуть голову. Кровь на губах пьянит.
Он ждет. Он ждет чужого решения, не сознавая, что одной моей воли достаточно, чтобы так крепко сжимаемый им клинок дрогнул в его руках.

Ритмичный единый гул, слившийся с топотом ног - арена взорвалась штормовым приливом, арена взвыла. В бездну жизнь или смерть - крови!! Крови хочет толпа - захлебнуться ей и умыться ею.

Рев тигра и мой противник даже не оборачивается. Верно. Смерть твоя здесь - прямо перед тобой.

Шорох ткани сотен плащей. Любим ли каждый ребенок семьей? Так ли сильно любим? Все взгляды к ним сейчас - к темному пятну ложи прозванных не только лишенными лиц, но и сердец.

Ухмыляюсь воину, слизывая кровь с пальцев. Убейте меня, но имя его мне не вспомнить.

Толпа задыхается в ожидании Права. Права миловать и карать.
Люди. Так уверены, что хоть что-то в их власти.

Брай, Кассий, Хистон - пасоны!! Спасибо за посты и за то, какой слаженный вышел бой!! *хотя не все еще из нас сдохли и кто-то пока валяется*



Вечерняя молитва Безликого:
Спасите Боги, мою задницу от ремня)) ибо завтра семья на слюну изойдет, какой у них рЯбенок дебил))))

Летиция Сенза Вольто, дорогая сестра, не лишай меня этой радости?) баловать тебя)
И не тревожься! *вопиет из-под клинка* твой брат отлично справляется!!!

Арена

За право быть Богом расплата свободой...

Синева неба пьет глаза. Я слушаю голос брата. Одного из братьев. Можно ли было сделать это иначе? Кто знает. Объявлен и признан - раскрыт. Я слушаю свой приговор.
Уперевшись ладонью, поднимаюсь с песка арены - влажного от пролитой крови. Так щедро, будто вода.
Лицо моего соперника сумрачно и замкнуто. Он смотрит на меня со смесью ненависти и презрения. Тебе так мешает твоя свобода, гладиатор? Желание убить его последней шуткой неодолимо. Почти. Довольно показательных глупостей на сегодня.
Кассий. Вот его имя.
Кассий - вот имя, которое несет очнувшаяся арена. И замолкает, не смея праздновать победу.

Оставляю арену, не оборачиваясь. Тигр, рыкнув напоследок, прославленный гулом толпы, уходит следом. Древние Предки, какая глупость. Загубить себя из-за какой-то прихоти. Ребра сдавливает обручем. Жизнь. Целая жизнь за дурацкую шалость на арене людей. Все потому что я знаю: смерть, улыбнувшаяся мне здесь, - насмешка по сравнению с тем, к чему они заставят меня идти добровольно.

Как же быстро. Бездна и все сонмище магов ее, как же быстро настигает расплата. Теплом ее рук, которое мне суждено потерять. Звуком ее голоса, которого мне остается так мало. Сколько времени мне отпустят?

Мне нужно это расстояние. Чтобы не задыхаться от того, что я ее утрачу. Или чтобы даже тень моего безумия не пала на Нее.
Она дрожит. Слышу ли я вздох, близкий к слезам. Благодарение Предкам, что наши Маски способны скрыть это.
Успокоить ее, утешить.
- Лети, - жизнь, душа моя, сестра. Прости безрассудство брата своего.

Последние слова заставляют сжать зубы и выпустить ее из рук. Он позаботится о ней. Семья позаботится о ней.
Стремительно покидая меня, Сестра не замечает мальчишку-раба, шагнувшего от узкого просвета хода к трибунам.
- Господин, - мальчик не знает, что передает мне. Его рука не дрожит. Моя тоже - я знаю. Разворачиваю тяжелый отрез алой ткани - Черная Маска. Когда нас лишают лица, чтобы оставить его в зале падших за дело Семьи, истинный лик наш все равно скрывает маска. Мы рождаемся и умираем, приговоренные к ней. Благословленные тенью своего безличья.
Приглашение на ритуал.
Сантино Сенза Вольто Терион Иллэри признан Семьей безумным.

Тигр, дождавшись ухода свидетелей, обращается у меня за спиной. Весь залит кровью.
- Шикарно выглядишь, друг, - ухмыляюсь.
- Чтоб тебя маги подрали, Святой!! Что за представление ты устроил?
Пожимаю плечами. Крепче сжимаю Маску в окровавленных пальцах. Бью тигра по плечу.
- Идем смоем все это, друг мой. Смоем водой и зальем вином всю кровь, оставленную на этой Арене!

Отето вота что за люди, морожко не видели. *сокрушаецо*

Валериа Морте, сссссмотрииите на пиипочку котика, не отрыываайте взгляяяд. Идите в сссссад, Валериа)))

Трактир "У Хвостатого"

Холодная вода хлещет по плечам так, что сжимаю зубы до скрежета, пока не вырывается крик. Рядом рев гладиатора, из плеча которого дергают древко копья. Тигр только скалится, смывая кровь, довольная зверюга.
- Твоя рука, - кивок на глубокий, сочащийся кровью порез.
Тигр беспечно передергивает плечами:
- Заживет, как на тигре, - ухмыляется друг в ответ. Его правда, на теле человека такой порез брызгал бы кровью без остановки, в то время как у тигра он уже затянулся до кровавой полосы. Взгляд тигра на мое плечо, которое покрывают пахнущей травами мазью и затягивают повязкой. Один из рабов Брайанира сохранил для нас одежду. Плащ, кошель, кинжал, маска. Зеркало последней мне уже недоступно.

Мы ушли с Арены, но запах крови еще повсюду в воздухе - следует за разгоряченной толпой. Или просто я не могу стереть ее ржавый вкус с губ. Я не спешу к семье, тигр не задает вопросы.
- Ко мне? Восторгу Марты не будет предела, - подтрунивает друг.
Неопределенно киваю. По пути к рыночной площади замечаем толпу у дверей трактира. Звуки музыки, взрывы смеха. Что делать, когда жизни осталось так мало? Доказывать всем, что ты воистину безумный. С улыбкой киваю тигру на трактир.
У входа нам выдают маски. Какая ирония, так часто снимать маску, что теперь радоваться возможности скрыть лицо. Мне достается ворон, тигру не без тягостного выбора - кот. Нужна ли мне еще одна маска, если я до сих пор сжимаю пальцами теперь уже черную Маску, скрыв руку за складками плаща. Какая чепуха в сущности, люди все равно неосознанно ощущают отличие и давление от нашего присутствия рядом.

Трактир бурлит в гуле голосов толпы. На сцене ставят весьма любопытную пьесу, откуда простой люд так хорошо осведомлен о персонажах? Пробираемся с тигром поближе к сцене.
За столиком у сцены, даму, судя по одежде и осанке, из знатных охраняет ее верный "неизменный" рыцарь. Темный аметист плаща и скрытое капюшоном золото маски - разве могу я упустить столь идеальную гостью садов. Один короткий кивок охраннику чести дамы, чтобы он убедился, что я невиннее всех Дев-Хранительниц вместе взятых, а тигр, вообще, сладкий котик. Усаживаюсь за столик рядом с дамой, придержав рукой плечо.
- Вопиющее неприличие, госпожа, но не нарушить ваше уединение в этот вечер выше моих сил.
И где я понабрался таких сладкоречивых выражений?! По всему видать, влияние братца.
Тигр, обхватив лапой за живот, ловит девицу у столика и резко притянув к себе спиной, оскалившись, шепчет на ушко.
Правильно, вина нам, вина и побольше. Обращаю все свое внимание на даму.
- Моя госпожа, матушка с детства говорила, что мне надо отрезать язык, но никак не могу унять его. Особенно когда вижу даму в маске - так и манит. Давно ли вы на Грехе?
Зачем выяснять эту ненужную информацию если вопрос у меня к ней один: будет ли она завтра в садах? Я становлюсь сентиментальным.
Тигр отпускает девушку, придав ее скорости легким хлопком по попе. Та вспыхивает так, что у меня закрадываются сомнения относительно воспитания девиц на среднем звене Греха.
Стол накрывают быстро и расторопно, но возвращается не девушка, а смуглокожий перевертыш.
Перед зрителями разворачивается третье действие. Та девица следит за актерами не отрывая глаз. И кто же поставил такую чудесную пьеску в этом трактире?

Я занимаюсь весьма специфическим видом безопасности — безопасностью подсознания. (с) к-ф Начало

Туууууупое соревнование выяснять, кто может смешать и выпить больше: тигр или безликий. Но проверочные бои мы с Брайаниром устраивали с завидным постоянством. С немалой помощью досточтимого Космы тухан тигра в его прибежище мы все же оттащили. Да и сам я был пьян в достаточной мере даже для Безликого.

Путь мой обратно к Гнезду лежал через рыночную площадь, мимо трактира. Спору нет, я мог бы воспользоваться одним из скрытых ходов, но суждено ли мне еще раз пройти открытый путь, отстроенный моими предками, чтобы с вершины мощенных белым камнем ступеней увидеть пристань, освещенную огнями, сплетение узких улиц и цветные крыши домов - всю бедность и все великолепие Греха.

В окнах трактира еще горят огни. Толкаю дверь, один из последних запоздавших гостей. Мне навстречу, перебросив полотенце через плечо, выходит из-за стойки перевертыш.
Сажусь, оставив плащ на коленях, кладу ладонь на стол.
- Позови мне ту, кого здесь ты зовешь сестрой.
Парень дергается, не сдвинувшись с места. Всегда проблемы с этими перевертышами.
- Позови мне сюда ту, кого звал сегодня на представлении сестрой.
Он оборачивается, окликнув девушку. Майя - вот как зовут это прекрасное создание с чудесным чувством юмора.
Убеждаю парня в том, что ему самое время пересчитать бочки с вином в погребе и пересчитывать надо снова и снова в течение получаса.
- Что угодно господину? - девушка вся подбирается, скрестив руки на груди: чувствует угрозу. Правильно, девочка. Это очень правильно.
Смех мой мягок и тих. Вопрос задан тоже как нельзя верно, ибо ты сделаешь все, что господину угодно.
- У меня для тебя будет одно небольшое задание, - улыбаюсь девочке, - а пока ты очень хотела бы прогуляться со мной до Гнезда.

***

В девчонке что-то нещадно сбоило, ее сопротивление стоило мне ночью такого усилия, что вернувшись в палаццо, встреченный слугами, я стирал кровь с подбородка и с удивлением удостоверился в том, что моя уже почти затянувшаяся рана вновь открылась и кровоточит. Она останется, пока не исполнит мою задумку, указания отданы. Разобраться с тем, что же не так, случай может представиться и позже. Возможно, стоит попросить сестренку Лу присмотреться к ауре девушки.

Предстоящая шутка казалась мне на редкость удачной. Потому ничего не могло испортить мне настроение в то праздничное утро, когда я отправился прямо к тигру, предоставленный понимающими родственниками сам себе. День Садов, никто не желает омрачать его разговорами о моей судьбе.

Тигр с трудом продирает глаза и тут же вжимает ладонь в висок.
- Напомни мне, Святой, когда я нанял тебя лично осуществлять мне побудку?
- Ты все такое же негостеприимное, дикое чудовище, тигр, - падаю в облюбованное в спальне Брайанира кресло. - Но, так и быть, как старый друг я люблю тебя даже со всеми твоими недостатками!
Тигр только фыркнул, потянувшись к графину с водой.
- Не ценишь ты моей доброты, тигр, - тяжко вздыхаю, - а я тебе подарок принес.
Тигр сощуривается с классическим выражением "От Безликих добра не жди" на лице. Закатываю глаза, нельзя же так не доверять людям. Ладно, полулюдям. Нелюдям. Мотаю головой, оборвав резкий кризис самоидентификации.
Подзываю раба, откидываю крышку кофра, который мальчишка держит на вытянутых руках. Лучи вокруг глаз тигра залегают еще глубже.
- Не могу же я глумиться над братом один, - ухмыляюсь в ответ. - Да и термы наши славно распарят сегодня ночью.

Маргарита Сенза Вольто, сестра, не печалься) причастность нашего брата к причине твоей грусти минимальна
Вздыхае в тоске. Что никто не хочет поделать в Садах вот так вота?))

*пошатываясь от выпитой кровушки и количества написанных постов спрашивает исключительно из безликого упрямства* ))