Карта ролевой игры "Забытый мир"

Ой ли *спокойно перебирает четки*


с тобой что ли? *медлеенно поднимает голову, смотрит скептически*


Так о ком мы говорим, мил человек? про Эймера что ли? *чешет в затылке* Нет, четки не отдам, мое * прижимает к груди*

Горяча моя Родина, как страсть,
Сладка, как джамма,
Необъятна, как сама пустыня,
Ни на что не променяю ее…

 
Утро едва занялось, показав алый блеск первого Солнца из-за горизонта, когда кто-то громко постучал в мою дверь.
– Войди, халук тебя забери, кого там принесла нелегкая, – я шикнул на дев-наложниц, чтобы спрятали свои прелести от чужого глаза и слегка отодвинул полог.
– Халеб, гости прибывают, – слуга вошел на полусогнутых со свитком в руках. – Ссупра уезжает скоро, Вам бы поспешить, как без Вас встречу.
– Прочь поди, хамам затопить вели и кофе, успею.
Слуга, пятясь, пошел прочь из комнаты, толкнул задом дверь, и словно его и не было. Тихо шел, на мягких лапах, знал, что шума не люблю, голова по утрам побаливает, тем более разбудил он меня рано.

– Кышь отсель, – шуганул девиц и встал с постели. Потянулся, почесал живот и мошну, прошлепал босыми ногами в хамам.
Понежился там в жаре, потом ванну принял. Слуга принес халат шелковый и тапы любимые, разношенные, некогда роскошно вышитые и с загнутыми концами, теперь выцветшие, но мягкие и удобные.
Затянув на пупе пояс с кистями, удобно устроился в кресле.
Принесли кофе, фрукты и джамму.
Первый глоток приятно обжег горло, легкой горчинкой прошел по губам и языку. Взяв с тарелки кусочек спелого манго, отправил в рот, неспешно смакуя нежное лакомство. Еще кофе, запил водой и напоследок положил в рот кусочек сладчайшей джаммы. От нее –самое приятное послевкусие.
Сбросив халат на кресло, пошел одеваться.
Шальвары, тару, татран – верхняя одежда богато украшена – все-таки гостей встречаю. Надо товар лицом показать. Красив наш Амир и богат, но не вычурна красота его, не аляписта, а все в меру – словно художник искусный рисовал с чувством меры и вкусом хорошим.
 
– Халеб, пора в путь, – снова появился слуга. Для гостей приготовлены шатры, чтобы непривычным к нашей жаре нижнемирцам удобно было. Кожа их бела как снег, не выдержат поцелуя Санвы, потому тень там для них и прохлада.
– Угощения готовы ли?
– Да, халеб, столы с яствами и напитками разными уже накрывают для гостей, приедете, можете проверить – все исправно, не сносить мне головы, если не так.
– Не сносишь, если что приврал, – кончив одеваться, я щелкнул пальцами, чтобы слуга взял мою суму, и вышел из опочивальни.
 
Ссупра стояла наготове. Сел в вагон, слуга задернул шторы.
От еды-питья отказался, предпочел поспать немного – рано меня разбудили, да и ночь была беспокойная.
 
Около пристани в самом деле все было готово к приему гостей. Не оплошаем перед нижнемирцами. Хотя что собственно я так волнуюсь? Понятно, шах гостей позвал – Малик с ног сбейся, но уважь. Что не так – опять Малик виноват, что хорошо – никто не похвалит, так и должно быть, гостям правителя самое лучшее. Я на судьбу не ропщу, хорошая у меня судьба. Визирь и все мое при мне, не гарем сторожу, но нет-нет да хочется уехать куда глаза глядят и делать только то, что самому нравится. Нет у меня такой воли и права такого нет. Но может оно и к лучшему. По умному все в жизни устроено, значит. Так тому и быть.
 
Прошелся по шатрам, яства попробовал, кофе приказал подать и уселся в тенечке ожидать, когда гости приедут.

Визирь почивать изволит. Тушкать аккуратно.

– Халеб, гости пристали, – слуга теребит за рукав татрана, – пора, халеб.
Медленно выплываю из сна. Да, задремал, имею право, не железный. Рука сжимает шкатулку с побрякушками. Мои сокровища. Люблю цацки. Особенно из эллиниума. С камушками. Сидишь, перебираешь их в пальцах, и сердцу радостно. Я даже дев так не люблю, как всякие украшения. Как они теплеют, когда на ладони подержишь, как приятно холодит руку металл. Люблю вспоминать, как покупал ту или иную вещь, и вообще, как они мне достались, кому принадлежали… За каждой – своя история… Блаженно потянулся, погруженный в свои мысли.
А слуга все стоит, ждет, и глаз горит. Молод еще, не набегался.
Медленно встаю, убираю шкатулку в суму, передаю слуге. Знает, что не сносить головы, случись что.
Подождут гости, не убудет с них. Гостеприимен наш правитель, но и мне отдохнуть надо.
Поправляю одежду – визирь должен отменно выглядеть – и иду на пристань.

Гости уже сошли с корабля и осматриваются. Хотел бы и я на них посмотреть, но все что вижу – богатые одежды – лица скрывают маски, волосы – капюшон.


– Гости правителя – гости Амира. Да благословит вас Санва своей милостью, – полупоклон и простертая рука, – добро пожаловать в тенистые шатры. Для вас приготовлены яства. Отдохнуть и подождать ссупру. Надеюсь, дорога не была утомительной?

Улицы столицы

Поспать в свое удовольствие не вышло – позвали с правителем по городу погулять. Вернее, мне прозрачно намекнули, что я воспылал желанием проводить Амиршаха на рынок на моем борде. Предложение, от которого невозможно отказаться.
Лениво перебираю четки, развалясь на подушках, из-под полуприкрытых полесов наблюдаю за толпой на улице. Иногда один взгялд и немного мысли способы открыть чью-то тайну, которая может пригодиться в дальнейшем. У каждого человека есть свои маленькие слабости, надо только уметь найти их и вовремя нажать на нужные кнопочки. Аккуратно… Улыбка кривит губы. Вспоминая прошлое. Сложно быть умным человеком и до сих пор оставаться с головой на плечах, для этого нужна хитрость и изворотливость. Это приходит с годами…
Беседа с правителем идет неспешно и вроде бы ни о чем, когда неожиданно слышу вопрос

– Хорошо прошла Халеб-Адиль, очень хорошо. Интересные они люди, только скрытные и самодостаточные. Нелегко будет сговориться, если есть о чем. Заинтересовать надо – слабости есть у каждого – наверняка есть что-то, что интересует их здесь. Особенно дева. Юна или стара – не скажу, но взгляд – пытливый и заинтересованный, живой, ищущий, страстный. К такой можно найти подход, если есть необходимость, – подняв пиалу с чаем, скрываю за ней взгляд.

Пью чай, степенно и медленно говорю правителю то, что он может и не хотел бы слышать, но правда моя в том, что именно так поступить стоит – мир важнее всего, а мир, построенный на родственных связях – самый прочный.
– Как наладить отношения с одним остром не портя отношения с другим? – воспрос правитель ставит в лоб.
– По родственному, – отвечаю спокойно, а когда Амиршах делает вид, что не понимает, добавляю, – у вас много дочерей мой Шах. И все красавицы.
Разнервничался правитель, того и гляди в лоб тапком получу, но стихает и продолжает разговор.
– Ты прав друг мой. Свадьба решила бы многие вопросы связанные с политикой. Вот, например, вы Аль-Ахнав – давно бы взяли себе в жены добропорядочную Амирянку, – ох хитрый лис мой господин, я едва чаем не подавился, как услышал его предложение.
– Я жду, когда Санва подарит мне ту самую, мой Шах, – не выйдет по твоему, мне и так хорошо, женитьба – не по мне, свобода дороже.
– Неужели из всех тех наложниц, что живут в твоем гареме ты не нашел ту самую, Аль-Ахнав? – ишь, как повернул разговор.
– О если бы мы могли предугадать волю Богини, – смортрю на небо, складывая руки в молитве.
Неожиданно перед нашим бордом возникает женщина. Красивая, статная, во мне все сразу отзывается, ничего не могу с собой поделать, а правитель вроде как и не заинтересован. Смотрю на него – нет, тоже глаза загорелись, только вот хитрец, зовет гадалку мне погадать, да еще и спектакль устраивает – на староамирский перешел.
Хорошо же – подыграю.
– С вами желает говорить Адиль сын Великого Фархада. – сажусь прямо и говорю несколько высокопарно.
Он просит погадать – мне – за мою судьбу переживает и мою свадьбу при этом и ей комплименты отпускает – как же без того.
Женщина умная оказалась. Правильно говорит – тем, что на площади, нужна радость, а не правда, а вот правителю нужна правда.
Я «перевожу» то, что сказала гадалка. Мой рассказ о выращивании баклажанов – лишь маленькая месть Амиршаху за его столь великое желание женить меня. В конце концов он в любой момент может прервать меня и начать «понимать» язык гадалки. Он сам начал этот спектакль, я всего лишь играю по его правилам.
И Правитель соглашается услышать о своей судьбе и судьбе детей. Судьба Амира – в руках Богини.
Амиршах протягивает руку гадалке, я с интересом наблюдаю за происходящим.


Произносит женщина, и я понимаю, что она и в самом деле что-то понимает в судьбах, а не просто говорит людям то, что им хочется слышать.
И про брата правителя знает и судьба его ей ведома, и судьба эта страшной будет. Я машинально перевожу слова гадалки на староамирский, хотя понимаю, что нет нужды в этом, но говорить какую-то ерунду, когда такие слова гадалка произносит - не могу просто, и молчать не могу, словно кажется, что произнесенное дважды лучше дойдет до Амиршаха, и он сделает то, что должен. Такова судьба, изменить ее он не вправе.
Видно и в самом деле прав я - свадьбе быть, уедет одна из дочерей Шаха из Амира, а зачать дочь - дело нехитрое, вот если б сын, хотя сын незаконный - головная боль правителя.
Замолчала гадалка, молчу и я, жду, что скажет Лучезарный.

Хорошо держится повелитель – ни слова, ни жеста, ничем себя не выдал, хотя чувствую, не просто поверил – знал. Знал и носил в себе и так и оставит – в себе, ни с кем не поделит. Сильный человек, властный, и с внутренним стержнем, сохрани Санва его и продлит его дни.
Девица убегает, обрадованная наградой, а ведь боялась, что не сносить головы. С улыбой смотрю ей вслед.
– Куда прикажете, повелитель?
– На бега, Абдуль, посмотрим, развеемся, ставки сделаем.
Подъехали, когда забег только начался. Подозвал щелчком пальцев слугу, сделали ставки, ждем результатов. Интересно смотреть что на птиц, что наездников. Такие они разные.

Из бассейна я сразу к себе отправился – устал очень, и пока никто меня не хватился, на ложе прилег. Подремать. Думал, потом встану, пойду спрошусь у правителя – что да как, гости все же, помочь, да где там – спал, как убитый. И один, давно такого со мной не было.
А как проснулся – понял, в чем дело – дождь.
Ну под дождь можно и еще бы поспать, но дела не терпят. Встал, слугу позвал.
Одел меня, кофе приготовил.
Как в себя пришел, пошел к Лучезарному.
По дороге слуга мне весь распорядок на сегодня и изложил.
Только дошел до кабинета Правителя, а он с гостями выходит.
Разговор видно был, до чего договорились – не знаю, молчат все, АмирШах только кивнул мне легонько, я все понял.
– Приглашаю всех посмотреть подарак АмирШаха – зрелище, которого не увидишь больше нигде, кроме как в Амире. Вы увидите Его мощь и защиту Его чертогов.
Приглашаю вас на Бой Воинов мрака.
Рукой повел – показывая. И проводил всех в залу.
Она уже готова для боя – центр песком усыпан. Сейчас воины выйдут, и бой начнется.
Усадил гостей. Сам сел в полушаге от Повелителя, чтобы и бой видеть и господина, мао ли что понадобится.

Шорох песка. Задумывались ли вы, что он может скрывать? Сегодня Амир откроет вам одну из своих опасных и величественных тайн. АмирШах приветствует всех, жестом проводя по глади воздуха.
– Узрите мощь! – звучат трубы.
– Узрите силу! – вторят им строки гимна, вязкого, как песок пустыни, и жаркого, как ее солнце.
Нити песка переплетаются между собой, танцуют в воздухе и застывают слабыми струями завихрений. Вырисовываются силуэты. Их лица скрывает темная ткань, от них веет могуществом. Диковинно их оружие. Тонкие сабли, серповидные клинки и хищный изгиб боевой косы. Поклон Шаху, многочисленной толпе. Шорох песка на арене проникает словно под кожу. Друг напротив друга – мрачные, величественные, молчаливые. Первый бой начинается, и взлетает вверх золотистая пыль.
Молниеносный бросок, и сталь ударяется о сталь, высекая искры, горячие, как сердца сыновей Амира, давно потерявших жизнь, но сохранивших память и честь. Уклон в сторону, прогиб назад, почти касаясь темной тканью глади песка, и серп очерчивает полукруг, задевая черную дымку рукава противника. Даже если бы тот оступился, сабля не поспешила бы закончить поединок. Нет чести в поединке против того, кто безоружен. Они словно танцуют, кружась по песчаному полю, друг напротив друга, окутанные пылью и темными разводами одежд.
В глазах нет страха, нет отблеска надежды, лишь решимость и стремление идти до конца. Взмах серпа рассекает разгоряченный воздух, задевая руку противника, но нет ни капли крови, конечность рассыпается на сотни песчинок, чтобы сложиться вновь и нанести мгновенный удар в ответ. Сабля рисует восьмерку, спираль. Выпад, пригнувшись к полу арены, которой служили насыпи песка. Воины, чья жизнь закончилась, а бой продолжается. Смертоносная красота движений завораживает, появление тени из песка, целой и невредимой, с горящими бесстрашием глазами, повергают в трепет толпу.
– Узрите силу! – вещают трубы. И хор рукоплесканий разрывает тишину.
Снова сходится пара в смертоносном танце, и сталь со свистом проносится росчерками над золотом песка. Удар, еще удар, отталкиваясь, направляя одно лезвие в сторону, блокируя острый конец серпа. И рассыпается песчинками темная фигура, чтобы восстать рядом с преклонившим колени перед его Великолепием амир шахом противником.
И три новых тени рождает песок. Со звоном встречаются серп, сабли и коса. Они словно темные вспышки на фоне золота песка, то сближаются, то отдаляются, кажется, что обычный смертный не угонится за сыновьями пустыни.
Трое и один. Скрещенные клинки вниз, кувырок, шлейф из тумана проносится по арене, и завихрения песка поднимаются в воздух. Оседают и рассыпаются, восстают и разлетаются. Чтобы в конечном смертоносном па преклонить колени перед правителем. И шорох песка позади победителя. Пятеро коленопреклоненных воинов Амира, беззвучные и опасные, как песчаные бури.
– Зендеги ма бе шома, АмирШах ага*, – приложив руки к месту, где билось когда-то живое сердце.
Прислушайтесь к шороху песка...





__________________________________________________


– *наша жизнь для вас, господин АмирШах (мы живем, чтобы служить вам, господин АмирШах) (старо-Амирский)

Санва благословит всех жителей мира

Спасибо великой Ханаан за прекрасно прописанный бой, который она описала для эпизода

Визирь мечтал о дожде, но ...не сбылось.
Визирь хочет на футбол
Визирь вообще хочет...
А вот реал не хочет дать визирю то, что он желает
Почему жизнь так несправедлива


Возможно, она есть на линии моей руки?

Смотрит на Амана и Лиета - мальчики, вас по одному лекалу изготовили?

Кто б говорил Вашество)


Визирь завтра успеет на реал, хотя надеюсь и на футбол тоже

После боя пошел к себе – отдохнуть, но только долго не получилось, правитель позвал на футбол посмотреть. Пошел – куда деваться, слово Амиршаха – закон.
Сижу в ложе, смотрю, как парни гоняют мяч. Дождь льет, а им все нипочем. Все уже в грязи, но видимо, оно того стоит. Как я понял этому нижнемирцу очень выиграть надо, ну что ж, удача пока на его стороне.
Отвлекся на свои мечты и мысли, перебирая четки, как в бок толкают.
– Малик, очнись, на замену надо выйти.
– Что, мне? – только и успел сказать, а ноги сами на поле вынесли.
Стою у бортика, таран снял и бросил в ложу, брюки подкатал, разулся – по такой грязи только босиком и бегать. Вспомнить бы еще как в него играют, этот футбол.

– Давно я не играл в подобные игры, – подхожу к мячу, пробую его ногой, перекидываю с одной ноги на другую, медлю, обводя взглядом игроков, поле, делаю вид, что пасую, и резко бью в другую сторону – Хассану, – ну же, слови, ты должен.

Хассан не сплоховал – получив от меня мяч, сделал несколько точных переходов и повел его к воротам, а там – пасанул, но – не тому, дождь залил глаза – мяч получил нижнемирец и воспользовался своей сноровкой, не иначе как Санва благоволит ему, мяч в воротах.
– Гол! – заорали на трибунах, только нам впору не радоваться, а плакать, мяч, который мог решить исход матча в нашу пользу – сравнял счет и теперь…
Пас летит мне, и я понимаю, что теперь я как раз и отвечаю за этот исход…
Понимаю, что не пробью по воротам, пасую мяч нашему игроку, он – второму, и вот они уже у ворот противника, удар. Мимо. Какая жалость.