Карта ролевой игры "Забытый мир"

Дом Эйвиос вчера

«Что за напасть, в самом деле, дался им этот совет! – высокий седой мужчина ходил по комнате, яростно комкая в руках бумагу, которую только что прочел, – ну поехал Ян и хорошо, нет, надо обязательно главу дома, да еще и в покоях правителя разместить. Честь велика. Конечно. В общем, Леций, тебе сделали предложение, от которого невозможно отказаться», – он вздохнул, снова подошел к окну и распахнул его. Свежий ветер ворвался в помещение. Мужчина сел в кресло и позвонил в колокольчик.
– Бренди принеси, – сказал вошедшему камердинеру, – и подготовь мои вещи, сам тоже соберись. Поедешь со мной. Себастьяна пусть найдут, он тоже едет. Ступай, оставь меня, – добавил, когда камердинер достал с полки графин с бренди и налил бокал.
Вот же еще одна головная боль – Себастьян. Совсем мальчишка от рук отбился – хочу то, хочу это, хочу на корабль – поезжай. Не хочу на корабль – возвращайся. Почему у всех сыновья как сыновья, а у меня – шалопаи. Что старший, шальной и есть шальной, что теперь этот. Ладно, там мать была … со странностями, но у этого? Ах, чтоб оно все! – Леций выпил бренди залпом и налил еще. – Неладно все это, ох неладно. И девчонку непременно надо найти. Вроде уж напал мой человек на ее след, и снова исчезла. Как бы не случилось с ней что. Да старший еще, подсуропил – расскажи ему про мать. Не стану ничего говорить, не твоего ума это дело, сосунок, – Леций со всего размаху шарахнул бокалом о стену, посыпались осколки, тут же прибежал слуга, все убрал, принес новый бокал, налил бренди.
Пока слуга мельтешил по комнате, Леций сидел, прикрыв глаза, а как только тот ушел, мужчина встал и начал наматывать круги по комнате, грузно шагая и тяжело передвигая ноги. Тяжел он стал за последние годы, нет уже той молодой легкости в теле. Неожиданно подумалось о том, что уходить пора, но он тут же отогнал от себя эту мысль. Нечего раньше времени о часе смертном задумываться, не к добру это. А с Яном надо поговорить, по мужски, он поймет, должен понять. И девчонку найти, обещал же, обещал, клятву давал, что не бросит. Да только Меллисента сама виновата – не надо было бежать. Вот зачем она так с ним поступила? – Хоть и прошло больше десяти лет, но Леций все еще не мог забыть жену, и до странности был по-детски как-то на нее обижен, что убежала тогда, словно не верила ему, не доверяла.
Развернувшись, мужчина со всей силы впечатал кулак в стол, так что дубовая столешница аж зазвенела. Этот удар отрезвил, помог собрать мысли. Леций сел за стол, достал бумагу и чернила и долго еще писал что-то, -то ли наметки для совета, то ли в самом деле завещание. Во всяком случае, закончив писать. Собрал все и спрятал в сейф.
За окном уже серел рассвет, пора было отправляться в путь.
 
Утро - отъезд и и прибытие в столицу

На корабль поднялся – выглядел бодрым, в отличие от младшенького, которого чуть не силой привели вместе со слугой. Оба были явно после хорошей гулянки. Лейций только головой покачал – Хенрик к Сэбу был приставлен, чтобы тот не натворил чего, а сам не лучше. Решив оставить воспитательный момент до столицы, он только резко сказал:
– Рассолу выпей, полегчает, и чтоб в столице прилично себя вел. Ян проследит. С ним жить будешь, в нашем доме. Подальше от государевых очей. Молод еще. – сказал и прошел в свои покои.
 
– Господин, пора одеваться, – в дверь просунулась голова камердинера, и Леций тут же открыл глаза. Проспал немного вроде, но отдохнуть успел.
Одетый как подобает главе дома, спустился по трапу на землю и пошел по ковровой дорожке. Рядом тут же оказался служка с небольшой корзинкой, в которой лежали лепестки роз вперемешку с мелкой монетой. Леций запустил руку в перстнях в корзинку и бросил горсть лепестков и монет в толпу, которая тут же взорвалась криками
– Слава Лецию Бессмертному, Слава дому Эйвиос.
Как мало людям надо, чтобы они начали кричать тебе здравицу, – подумал с горькой иронией, и новая порция лепестков и монет полетела в толпу.
Чуть поодаль заметил старшего сына, который как и подобает, склонил голову в поклоне, ожидая. Подошел и кивнул – ни поцелуев, ни радостных объятий – не до того, да и не привык на людях.
Продолжая рассыпать цветы и деньги, под крики толпы шел глава дома Эйвиос рядом со старшим сыном. Тихо давая ему поручения и указания относительно младшего.
Так и дошли до дворца правителя, где Ян распрощался с отцом и, забрав Сэба, отправился в свой дом, а Леций вступил под своды дворца Дария…

Дворец правителя. Покои лорда Эйвиос – дворцовый сад

Мысль как якорь – о чем часто думаешь, то тебя и держит…

Ванна, завтрак, мысли. Основное – последнее. Зачем призвали, если сына отправил, и второе разрешение получил? Что ожидается на Совете и что мне ждать от Совета? Как поговорить с сыном, чтобы не рассказать лишнего? Что с девочкой? Каков он, Дарий? Кого увижу здесь? Подумал о том, что надо засвидетельствовать скорбь и почтение леди Элефтари, а то все случилось так быстро, что на похороны никто из дома Эйвиос не приехал. Заодно прощупать почву – за кого будет голосовать в Совете. Не нужна ли поддержка или если уже нашла – то кто это. Вдова с маленьким сыном – лакомый кусочек для многих. Но это потом, сейчас хорошо бы просто пройтись по саду, подышать воздухом, подумать в тишине, а лучше поговорить.
И тут Леция осенило. Во дворце Дария есть человек, с которым он может поговорить.
Он сел за стол и написал записку.
 

 
Вызвав слугу, попросил отнести записку в покои вдовствующей королевы. Оделся и спустился в сад.

Королевский сад

«Жизнь человека — нести тяжелое бремя, пока идешь по долгому пути».
Когда я первый раз услышал, подумал — это так глупо звучит.
Но, похоже, невозможно игнорировать слова таких дураков.
Это на самом деле не бремя. Это что-то важное, что ты удерживаешь в руках.(с)

Леций ходил по саду какое-то время, мало обращая внимание на цветы. Не о них он думал сейчас. Важна ему была судьба детей, всех троих, но особенно дочери, которой больше всего угрожала опасность, и которую он так до сих пор и не нашел. Мужчина закрыл глаза, подставляя лицо утреннему солнцу. Солнышко, его солнышко, Мелисента. Женщина, которую любил всей душой, и которая, как казалось, предала. Как долго, мучительно долго он пытался ее забыть. А оказалось, надо было просто понять и принять. Принять такой, как она есть, принять ее особенность именно как дар. Да, это страшно, непонятно и трудно. Но если это сделать, все становится на свои места. Это дар древних, с которым ей тоже трудно уживаться. Как она сейчас? Где? Жива ди? Сердце чувствует, что нет более Меллисенты, но верить в это не хочется…
Быстрый топот женских ножек по дорожке сада заставил прервать воспоминания и направить свой взор на ту, что шла сейчас к нему. Малышка Конти. Или неживое ее подобие?
Голос сдердан и тих. Манере воистину королевские. Девочка, что с тобой произошло? Как ты стала такой? Он смотрит во все глаза, но полагающееся приветствие «Доброго дня Вашему Величеству» замирает на губах, когда она вдруг бросается ему на шею и замирает на груди, прижимаясь как маленькая испуганная девочка. Уставшая и измученная и нашедшая наконец родное плечо. К которому можно прижаться и замереть.
– Тише, тише, девочка, все хорошо, – обнимает крепко, руками оглаживая спину, – Конти, маленькая моя, тяжело тебе, но так судьбой суждено. – Потом просто гладит по спине, молча, потому что слова не нужны, да и нет их, слов тех, чтобы выразить, как дорога ему эта малышка, словно собственное дитя, как он ее понимает, да только в силах ли помочь. Да и нужна ли ей помощь? Она сильная, а эта минута слабости останется между ними… Каждый человек имеет право быть слабым, и хорошо. когда есть с кем разделить эти минуты…

Королевский сад

Беззащитно сердце человеческое. А защищенное – оно лишено света,
и мало в нем горячих углей, не хватит даже, чтобы согреть руки.
Александр Грин
 
 
Отходит слегка, оставляя свою узкую тонкую ручку в моей ладони. Стараюсь не сжимать крепко, чтоб не причинить боли. Хрупкая девочка, в глазах – слезы, но она сильная, справится. И ее слова подтверждают это.

– И я рад тебе, милая, - улыбаясь, ловлю ответную улыбку. – Все хорошо, насколько это возможно. Только сердце щемит, сам не пойму, почему. И перед отъездом странная мысль пришла в голову, когда смотрел на свой замок. Казалось, не увижу его больше. Глупо, наверное. расчувствовался старик, давно никуда не ездил, – снова пытаюсь улыбнуться, но моя девочка вдруг становится серьезной и тихо говорит.

– Предполагал это, потому и попросил рассказать о розах. Не думаю, что это привлечет чье-то внимание. – Ее лицо вмиг расцветает улыбкой.
– Что отец? Не пишет совсем? – Леций прекрасно знал нрав своего вассала и предполагал, что сбагрив дочку с рук, тот не сильно будет о ней печься. Девушка промолчала. Но печаль в глубине ее глаз говорила лучше всяких слов. – Приезжай после совета погости немного, если это возможно, – ответил, сам понимая, что надежда столь призрачна, что скорее несбыточна. – Я готов, – ответил на ее слова, да только знать бы еще, чего опасаться. Хуже всего, когда чуешь опасность. Но не знаешь, с какого края она подкрадется, где подстерегает, и кто нанесет удар. – Леций вздохнул. – мы справимся, девочка, не сомневайся, на Яна можешь рассчитывать. Сэбастьян еще молод, не знаю, стоит ли ему доверять. Слишком молод и горяч, может навредить. Не думая, случайно. Просто по своей порывистости, так-то он хороший мальчик. Помнишь его? Вырос немного, а так, как и прежде, шалопай, каких поискать. – Сказал, упредив следующий вопрос.
– Да, милая, хорошо, только дочь. Чувствую сердцем, тяжело ей, надо найти девочку и уберечь. Она – истинная дочь своей матери, – сказал. Не вдаваясь в подробности, Конти поймет, или догадается, и ее следующие слова показали, что все поняла. Она вдруг говорит шепотом такие вещи, за которые можно не сносить головы.
– Зачем? Неужели он? – Леций не сдержал возгласа, и девичий палец тут же коснулся его губ. – Неужели он находит это смешным, – сказал уже тише и добавил почти шепотом, – но они же люди, пусть особенные, но живые существа. – А сам? – тут же зашептал внутренний голос, – сколько времени понадобилось тебе, чтобы это понять, и если бы не любовь…  старый лорд замолчал, глубоко уйдя в свои мысли, а Конти вновь заговорила со всей горячностью молодости.

– Да, девочка, – ответил, не раздумывая, – если есть хоть какая-то возможность помочь, надо ее использовать.
Появившийся слуга заставил их отпрянуть друг от друга, хотя в разговоре не было ничего дурного, но вдовствующая королева наедине с мужчиной. Пусть он ей в отцы годится – это уже нарушение этикета.
Умница-девочка заговорила о цветах так, словно ничего другого и не было сказано. Леций внутренне подивился ее выдержке и поаплодировал ей.
– Безусловно, – подхватил он беседу, – только мне понадобятся опытные садовники и садовницы, которые знают, как ухаживали за цветами здесь, и помогут перевезти рассаду.
Едва слуга сбежал прочь, и улетел ворон, который тоже не сильно нравился лорду дома Эйвиос, разговор продолжился без иносказаний.
– Риск велик, моя дорогая, но мы постараемся сделать все возможное. Я понимаю. И сделаю, если не ради них, то ради дочери. Кажется, что если я помогу несчастным, кто-то так же спасет мою Янку. Я обязательно должен ее найти и помочь ей. Чует мое сердце, времени осталось немного. – Лорд подал руку королеве. – Пойдемте, я провожу Вас, – голос звучит громко и уверенно, манеры безупречны, – скоро начнется маскарад. Надо успеть переодеться.

Маскарад
 
Под маской все чины равны,
У маски ни души, ни званья нет, – есть тело.
И если маскою черты утаены,
То маску с чувств снимают смело.(с)
 
Проводив королевну до покоев, Леций пошел к себе и долго сидел в кресле, задумчиво гляда на свет люстры через бокал бренди. Он не хотел пить. Просто смотрел. Смотрел и думал – Конти обещала помочь, да только не знает девочка, во что ввязалась – или знает? О, Маа, как щемит сердце. Словно хватает кто рукой и сжимает крепко, и по спине холод – предчувствия недобрые. Она сказала, что неспокойно тут, да он и сам не мальчик давно, понимает, куда попал. Мальчики, как бы их не зацепило. Янис взрослый уже, голова на плечах, а Сэбастьян резв слишком и справедлив, таким сложно жить на свете. – глава дома Эйвиос вздохнул, поставил на столик бокал и позвал слугу, одеваться.
– Сеньор, вот, доставили от вдовствующей королевы, – слуга приносит нечто странное и раскладывает на кровати – коричневый камзол с нашитыми кусочками меха, витиеватая корона, очень напоминающая рога, зеленая маска и зеленый плащ с гербом на спине.
Что ж, королеве не откажешь в выдумке, я буду олицетворять свой собственный герб, вот только не стану ли жертвенным оленем на королевской охоте?
Мысль появилсь и пропала, Леций оделся при помощи слуг и коридорами прошел снова в сад, где так недавно он беседовал с Констанцей. Только теперь все изменилось – вокруг были сплошные маски, сквозь которые не видны глаза, а зачастую и лица, нельзя увидеть выражение, с каким собеседник произносит ту или иную фразу, невозможно понять, кто перед тобой – друг или враг, ведь под маской может быть кто угодно.
Леций взял с подноса бокал вина и оглядел присутствующих. Отметил про себя танцующую Леди Севера – на ней, как и на нем был герб принадлежности к дому, мужчину в костюме, напоминающем дракона, и подумал, что это дом Никанорас. Поискал глазами Конти и не нашел ее.
Сыновей тоже не увидел, да и где в этой толпе найти кого-то…

Покои лорда Леция - сад

Вечер на маскараде прошел неплохо, но побыв там некоторое время, Леций удалился в покои, сославшись на усталось. В самом ли деле он устал, не хотелось ли танцевать и веселиться, было неважно, важно было иметь повод покинуть увеселение. Да и как он мог веселиться после того, что узнал от Конти. Живых привезли на потеху. Неужели и Дарий такой же, как лорды Севера? Если ему привезли такое, значит, нравится. А ведь он совсем еще молод. Если в раннем возрасте такие повадки, то что будет. Когда он войдет в зрелость – убивать древних и особенных начнет? Леций не мог назвать тех, кто живет в лесу, порченными, ибо не считал их таковыми, как не считал такой и Меллисенту, свою жену и мать его детей. Детей!!! Да, надо было позаботиться о дочери, потому что неизвестность того, что с ней, больше всего сейчас заботила Леция.
Решив оставить это на утро, лорд Запада лег спать, но полночи проворочался, не в силах сомкнуть глаз – едва он их закрывал, видел Меллисенту, и она просила его не оставить Янку.
Задремал Леций только под утро, но буквально через пару часов проснулся. Надо было поговорить с сыном. Пикник и крокет – совсем не то, чем бы он хотел сейчас заняться, но отлучаться из дворца не хотелось – не стоило обращаться внимание на свою персону. Поэтому, одевшись, лорд Запада спустился в сад, где стояли уютные кресла и столы с яствами, предварительно отправив слугу в дом позвать старшего сына присоединиться к нему.

Что значит быть избранным?
Это не значит, что ты выдвинул свою кандидатуру и тебя избрали.
Это не значит, что кто-то избрал тебя (это было бы пошло и неподлинно).
Это значит, что ты появился на свет из тысячи возможных вариантов,
именно ты, а не кто-то другой.(с)
 
Лорд Запада дремал в кресле после завтрака, когда его окликнул тихий голос.
– Отец, Вы звали?
Леций открыл глаза – перед ним склонил кудрявую темную шевелюру старший сын и наследник. Почтительно, как и подобает хорошему сыну, почтительно, как и подобает в таком месте, где они находились.
– Да, мальчик мой, я хотел покататься на лодке, но мне самому уже грести не под силу, поэтому прошу тебя помочь мне.
Ян почтительно протянул руку, на которую и оперся Леций.
Взяв лодку, они отплыли на середину озера, и тут старый лорд заговорил:
– Помнишь, ты спрашивал меня о матери. Слушай. Она – дочь лорда нашего дома-занменосца, но это ты и сам, наверное, знаешь. Брак этот был чем-то выгоден моему отцу, и все свершилось довольно быстро – ни меня, ни ее ни о чем не спросили. Знаешь, она была удивительная – добрая, нежная, ласковая, умная, и, конечно, красавица, и я полюбил ее. Сильно как может любить мужчина единственную женщину. Потом родился ты, и она иногда стала пропадать из замка. Вечерами уходила, как говорила, гулять. Сначала я не придал этому значения, потому что женщина, недавно родившая ребенка, как сказал доктор. Могла быть подвержена разным причудам, и лучше какое-то время ее в них не ограничивать. Я так и делал, но однажды ночью я ехал на лошади, возвращаясь домой, не суть важно откуда, но неожиданно прямо передо мной выскочила кошка, большая рыжая кошка, и понеслась куда-то в сторону. Конь вздыбился, я еле удержался в седле. Успокоив Агата, поскакал в ту сторону, куда убежала кошка. Она показалась мне необычной, кроме того, что большая. Увидел вдалеке, как катается в траве, спешился и решил тихо подсмотреть. И увидел! Через какое-то время она приняла человеческий облик. Это была твоя мать. Как же я был зол, унижен, раздавлен! Моя жена, мать первенца – с порченой кровью. Нет, ты не подумай, хоть я был молод и горяч, но к этим людям не имел ненависти. Каждый имеет право на жизнь, и они не виноваты, что родились такими, но мой сын, наследник дома, он должен быть с чистой кровью. Хотя бы для того чтобы ни Маг, ни кто другой не смог предъявить ему обвинение в порченности. Быть наследником – тяжелое бремя. Я родился вторым и долгое время не знал этого бремени. А потом, впрочем, об этом я расскажу после, сейчас – самое важное.
Будучи в ярости, я готов был убить твою мать, но она посмотрела на меня, и я… не смог. «Ступай прочь и никогда не возвращайся», – сказал я ей, а сам поехал в замок. Насколько я понимаю Евлалия страдает многословием и ты многое уже знаешь. Не трудись отвечать, слушай.
Бабка твоя в тот же день примчалась в замок и повинилась во всем, и в том, что порча передается только по женской линии и не каждая женщина семьи ей подвержена. Так что у тебя кровь чистая. Не знаю почему, но я поверил ей, но вернуть твою мать не мог. Пойми сам, а вдруг кто увидит, слухи, это было небезопасно для всего нашего рода.
Горевал я долго, не мог забыть ее, не мог даже смотреть на других женщин, но время шло, и я вынужден был жениться, чтобы родился еще один ребенок. Времена непостоянны, я должен быть уверен, уж извини, что у рода будет наследник. Беатрис побывала на стене и родила первенца-сына, потому я был уверен, что и у меня будет мальчик, но она оказалась слаба здоровьем, как все рыжие, и умерла в родах. Сэбастьян же родился крепким и здоровым, и какое-то время я был занят исключительно им. Ты был уже взрослым, в общем, сам знаешь.
Но однажды, в сумасшедшую купальскую ночь я попал на гулянье на ярмарке, никто не знал, что я лорд – со всеми вместе прыгал через костер, ловил венки в реке, танцевал и искал папортник. И вот в поисках папортника я наткнулся на озерко, в котором плескались девы. Луна придавала их коже необычный оттенок, тела словно фосфорицировали под ее голубоватым светом. Девы были молоды и красивы, я подошел поближе и сел на камень, а они стали петь. И я как завороженный смотрел на них, а в душе поднималась тоска – тоска по твоей матери – не забыл о ней все эти годы, помнил и любил, знал, где она и что с ней.
И знаешь, я отправился за ней. Сам. В ту ночь словно что-то внутри перевернулось. Я принял ее особенность как дар, как что-то, что отличает ее, но делает сопричастной древним, и это – не порченность, а избранность. Понимаешь? Она избрана Великой Маа, и не нам ее судить, а тем более лишать жизни.
Она вернулась, вскоре родилась Янка, не сразу, но стало ясно, что и она избранная. Мы с Меллисентой переживали за нее, но я видел один выход, она другой, и однажды мы крепко поругались. В ту ночь она исчезла.
Я долго не знал, где они, потом мне сообщили, я даже пытался связаться, но Меллисента не принимала ничего от меня. Через время мне сообщили, что она умерла, но ни попрощаться с ней, ни забрать девочку я не мог, да и ей там было лучше, а недавно мой человек сказала, что Янка ушла, и она может быть в опасности.
Надо найти и спасти ее. Защитить. Она – моя дочь и твоя родная сестра. И она – избранная, – закончив рассказ, Леций замолчал.
Молчал и Ян, придерживая одной рукой весла, а другую запустив глубоко в кудрявую шевелюру.
Когда молчание затянулось, лорд Запада попросил сына отвезти его на берег – разговор окончен, хватит пребывать вдвоем у всех на виду.

Тронный зал
 
Подарки, как и добрые советы, доставляют радость дающему.
Эдуар Эррио
 
Ко времени начала приема все трое мужчин дома Эйвиос собрались в покоях Леция в парадной одежде. У дверей ждали слуги с дарами для правителя.
– Ну мальчики мои, да поможет нам Великая Маа, – Лорд Запада первым прошел по коридорам и переходам дворца в тронный зал. За ним шли оба сына – такие разные и одновременно похожие друг на друга. Оба высокие, коренастые, стройные, в одинаковых плащах зеленого цвета. Лорд Леций выступал неспешно, сдерживая порывистость сыновей, которым, казалось, хотелось как можно быстрее вбежать в залу. Вручить дары и отправляться по своим делам. Весь этот церемониал был им в тягость. Это явно читалось на их лицах.
– Лорд Леций Эйвиос, прозванный Бессмертным, Лорд Ян Максимус Эйвиос, Лорд Себастьян Тейт Эйвиос, – возглашает мажордом, и все трое мужчин входят в залу. Кажется, на некоторе время становится меньше воздуха, настолько они все большие, настолько статен старый Лорд Запада. Леций окидывает взглядом залу – вот дом Никанорас, Леди Севера, с удивлением замечает среди Домов у власти главу дома Понирос с дамой, видимо супругой. Но ни один мускул не дрогнул на лице Лорда – грядут перемены? Возможно. Но пока ничего не произошло – стоит просто смотреть и ждать. Это – самая лучшая позиция.
Рядом с Леди Севера какой-то мужчина. Вглядевшись в его черты, Леций не может найти знакомых. Кто это – новый Лорд или родственник Леди Лесандры Элефтари. Лорд Запада помнит, что поговаривали, будто есть у Ага Бессердечного сын, да только что-то там произошло между ними, и молодой лорд исчез. Не он ли объявился? Да только гадать – не в правилах Леция. Все узнается своим чередом. Одно тягостно старому Лорду – живой подарок в клетке, но он молчит, ни чем не выдавая своего отношения.
– Доброго здравия Правителю Царя Островов. – Лорд кланяется молодому главе дома Аэрос, мельком подумав, что он совсем юн, немногим старше его собственного младшего сына. Делая положенный придворный поклон, старый лорд Эйвиос ничем не роняет своего достоинства. Держится как и подобает главе дома Совета. – Леди Констанц, рад видеть Вас в добром здравии, – наклонившись к руке вдовствующей королевы, Леций осторожно прикасается к ней губами и отходит в сторону, уступая место сыновьям. Оба кланаются Дарию, целуют руку королевы и отходят в сторону, уступая место слугам, которые вносят ларцы с дарами.
– Дары дома Эвиос правителю и вдовствующей королеве, – Леций жестом просит открыть ларцы. – Это вино, настоенное на травах наших земель, – показывает на один ларец, – настойки от болезней и целебная вода – дары Запада. – Потом слуги открывают третий ларец, и Леций делает знак младшему сыну подойти. Тот вынимает из ларца конскую сбрую из серебра, инкрустированную андрадитом, и преподносит ее правителю. – Конь, достойный этой сбруи, уже в конюшнях дворца Правителя. – Кивок старшему сыну, и из ларца достается ожерелье с андрадитами. – Подарок вдовствующей королеве, – произносит лорд Леций, предлагая Яну передать украшение леди Констанц. – Камни зеленого цвета – цвета нашего дома, подабает носить такой высокородной леди, как Вы. – Преподнеся дары, все трое мужчин отходят вглубь залы, занимая отведенное им место.

Дворец Правителя, покои лорда Леция
 
Мысль не может прекратить страдание. Мысль создает его.
 
Леций не спал практически всю ночь, вернувшись с приема у Правителя. Старый лорд не находил себе места. Он прекрасно видел, как старший сын покинул зал вместе с Конти. Потом следом ушел младший. Лецию не понравилось увиденное. Если Ян симпатизирует королеве это одно дело, но куда в таком случае ушел Сэбастьян практически следом за ним? Да и симпатия старшего к столь высокой особе вызывала опасение, не важно. Взаимна она или нет. Мальчик хорошо воспитан и не позволит себе ничего лишнего, но его слава ветреника бежит впереди него.
Когда Ян вернулся, лорд Леций счел за лучшее предупредить сына, но это вылилось лишь в разговор о его, Леция, собственном браке и только разбередило старую рану. Хотя, что он себя обманывает, рана никогда не затягивалась, а сейчас его сердце болит еще и за дочь. Его слуга донес, что Янку видели в столице в сопровождении какой-то дочери Санвы, а потом она пропала. Может быть, уехала на Амир? Умом Леций понимал, что здесь его дочери грозит опасность, и тем не менее, хотел вернуть ее домой, считая, что убережет Янку лучше любого другого.
Только под утро старый лорд задремал, чтобы вскоре проснуться и выехать на пристань, где согласно расписанию Торжеств должен был начаться парад кораблей.
Оба сына утром во дворце не появились. Вероятно, они приедут сразу на пристань, или у них есть более насущные дела, – подумал лорд Запада. – Эх, молодость, молодость, когда он сам приезжал на приемы Правителя с отцом, тоже все время норовил улизнуть с церемониала, считая это скучным и абсолютно ненужным времяпрепровождением.
 
Пристань
 
На пристани Леций появился как раз вовремя. Корабли домов у власти выстроились в ряд – все готово к отплытию, лорды занимают свои места. Дан сигнал к отплытию. Корабль берет положенный курс…
 
Ощущение полета, как я люблю его – люди внизу, облака, домики. Мы летим на низкой высоте, кажется, едва не задевая днищем шпили крыш – парад кораблей это праздник, и все собравшиеся внизу должны видеть эту красоту и мощь, чувствовать эту радость полета. Пусть опосредованно, но все же…
 
Старый лорд стоит на носу корабля, ветер слегла развевает седые волосы. Мужчина смотрит вперед и чему-то улыбается. Какие думы тревожат его, кому дарит он свою улыбку…

Корабль дома Эйвиос – пристань, после приземления
 
Наши лучшие слова – интонации.
Марина Цветаева
 
Лорд Летиц настолько задумался, что пропустил момент приземление корабля, зато хорошо увидел старшего сына, который буквально взлетел на корабль и несся к нему с крейсерской скоростью. Остудив пыл Шального сына, Лорд Запада принял его новость с радостью и страхом. Радостью от того, что дочь нашлась и страхом за нее и тех, кто с ней связан. В столице небезопасно. Слухи об убитом оборотне дошли и до него, но сочтя за лучшее никого ни о чем не спрашивать, Леций не стал вмешиваться в это, тем не менее, произошедшее только усилило его желание найти дочь и спрятать ее в родовом замке.
И вот – она тут, в столице, в самом эпицентре борьбы с такими, как она. Одно неосторожное движение или слово, и его девочку могут поймать, посадить в клетку и привезти на потеху Правителю. Могут убить просто потому, что она не такая. От этой мысли сердце старого Лорда сжалось. Его дочь – дитя любви, с самого рождения была обречена на затворническую жизнь. Не потому что она плоха, а потому что мир так несправедливо устроен, что люди особенные, отмеченные даром древних, должны скрывать свой дар и самих себя, опасаться за свою жизнь. В голову Леция пришла странная крамольная мысль – раз маги так хотят уничтожить тех, кого называют порченными, вероятно они несут какую-то опасность для самих магов? Для их власти? Иначе – почему?
Уйдя в свои думы, Лорд Леций свел сына с корабля на пристань и машинально пошел поклониться Правителю и выразить восхищение его кораблем и тем чудом, которое представил в воздухе механик. Делая это по выработавшемуся годами чутью и правилам этикета, Леций подумал, что единственный человек, который вероятно сможет помочь – Констанц, если она сможет и согласиться с ними поговорить.
Для нее это тоже опасно, но другого человека, способного посодействовать, Лорд не видел. Потому решил рискнуть, сообщив сыну, что знает, кто может им помочь.
Подойдя к толпе придворных, старый Лорд учтиво поклонился Правителю.
– Великолепный корабль, достойное приобретение, – Леций показал рукой на чудо механики. – Это естественно, что Правителю – самое лучшее и передовое техническое новшество. В этом выражается преданность и любовь народа, – Лорд Запада понимал, что фраза получилась немного подобострастной, но надеялся, что ее спишут на возраст и старческую чудаковатость. Получив благосклонный кивок Правителя, Леций с сыном подошли к вдовствующей королеве, чтобы поприветствовать ее и справиться, как должно о погоде и самочувствии после полета.
– Вы уже подумали, кого из садовников может отправить с розами? – спросил Лорд Запада, целую руку королеве, – они могут понадобиться совсем скоро (тихо-тихо, совсем неслышно).
Ян поцеловал руку королевы молча и, встав рядом с отцом, просто посмотрел ей в глаза. Иногда взгляды бывают более красноречивыми, чем слова.

Пристань – корабль дома Аэрос
 
Лорд спокойно говорит о погоде и кораблях, любимых Зеленых холмах и новых кораблях. От его внимательного взгляда не ускользает некое замешательство между Яном и Конти, но он делает вид. что ничего не заметил. Хотел бы предупредить молодых быть осторожнее, что бы там их ни связывало, но не может ничего сказать – слишком много чужих ушей.
Констанц словно чем-то смущена, вероятно тем, что случилось, потому что фразу про мертвые розы Лорд хорошо понимает, особенно учитывая то, что про гибель «подарка» ему известно еще с утра.
 

 Понимаю,  Вас, Ваше Величество, так иногда бывает, – кивает Лорд, а дальше происходит что-то для него непонятное. Разговор все тот же, да не о том. Словно не ему говорит королева эти фразы, и не тот они смысл имеют, какой кажется. Смотрит на Яна, да, это ему, а потом переводит взгляд на старого Лорда, но фраза все равно – его сыну. Словно продолжает какой-то только им двоим понятный диалог. А может, сама с собой спорит?
Фрейлины окружают, не дают свободно не то что говорить –дышать. Но королева находит выход – приглашает знатных Лордов на корабль. Само собой разумеется, в присутствии такого пожилого благородного человека. как лорд Запада, честь королевы в полной безопасности. Потому никто не следует за ними. Хотя могли бы, несмотря на то, что королева отпустила свиту.
 

– Конечно, Ваше Величество, буду рад, – Лорд Леций предлагает королеве руку, на которую она опирается. Сын занимает место с другой стороны от королевы и тихо молча идет рядом.
Лорд Леций продолжает разговор о навигации и погоде, довольно громко, чтобы все слышали – никаких крамольных не то что речей – даже мыслей.
Поднимаются на корабль, проходят на корму. Никого рядом. И тут тон и сам разговор резко меняется.
 

– Мы говорили в саду, – начинает старый Лорд, но оговорка Констанц, назвавшей его сына по имени, заставляет взглянуть на обоих. И тут пазл в голове Леция окончательно складывается – они были вместе в оранжерее, его сын – убийца.
Напряженная пауза повисает в воздухе, после чего Лорд спрашивает сына, спрашивает, не боясь, что королева услышит, уверен, она все знает:
– Ты? Его убил ты? – взгляд Леция прожигает насквозь.
– Да, – кивает Ян, опуская голову, вопрос – как удар, ответ – просьба о помиловании.
– Мне не о чем говорить, – старый Лорд выпрямляет спину и гордо поворачивается спиной, собираясь покинуть корабль и этих двоих…
– Отец, постойте!
– Лорд Леций, остановитесь!
Два голоса звучат одновременно, и Лорд Запада, ставший вдруг словно на сотню лет старше, поворачивает голову, как бы говоря – что еще вы можете сказать, вы оба?

Корабль дома Аэрос

Эти двое. Что они могут сказать? – думал Леций, но по мере того, как слушал и пытался понять и принять, хоть это и было очень тяжело
 
Почувствовал, что и он, старый Лорд Запада иногда бывает не прав. Это так сложно – принять свою неправоту, но после слов сына, а потом и после того, что сказала и сделала королева!
 

Леций молча стоял и смотрел. Сначала молча. Потом мотнул головой так, словно ворот камзола вдруг стал ему невероятно узок. Он переводил взгляд с одного на другую и обратно, осознавая, что говорила королева, и что он видел сам. А она все продолжала говорить.
 
она отвернулась, а Лорд Леций поднял руку и расстегнул крючки на вороте камзола – дышать стало нечем, хоть по палубе вовсю гулял ветер.
– Прости меня, – Леций подошел к сыну и взял его руку, хотел подойти к Констанц, но ее голос вдруг зазвенел металлом, и она выпрямилась – королева показала подданным, что она – королева.
 

– Прости меня, дочка, – старый Лорд подошел к королеве, и если бы Ян не удержал его, встал бы на колени, – прости меня. – Он отвернулся, задыхаясь, голос его прервался, а по морщинистым щекам потекла слеза. Но Леций тут же заморгал, чтобы никто не видел его слабости. Потом снова повернулся к королеве, наклонился и поцеловал ее руку.
Все трое молчали, видимо, переживая произошедшее, потом Леций заговорил.
– Вы правы, оба, и сейчас надо понять, что делать и как найти мою дочь. Да, Ян, она знает, я сказал. – обернулся к сыну. – Потому что Конти может помочь. Кто рассказал тебе про Янку? Откуда ты знаешь, что она в столице? Кто сказал? Кто ее видел?

Корабль дома Аэрас
 
Ее легкая ладошка касается большой руки Лорда и тихонько гладит, успокаивая.
Как это сложно – признать вину и попросить прощения, как это нужно.
Ему хочется обнять ее, как в детстве, да она в общем-то еще девочка, такая добрая и наивная, девочка. Внезапно ставшая королевой.
Девочка, умеющая быть королевой.
Но на корабле люди, пусть не совсем рядом, в отдалении, но все видят, хорошо, если не слышат.

Ее ответ разглаживает морщины на лице старого лорда. Он благодарно кивает и вздыхает легче – снова появился воздух.
– Спасибо, - только и говорит очень тихо. – Ты добрая девочка, оставайся такой всегда.
Она отпускает руку Леция и завязывает бант, скрывающий шрамы, потом нервно теребит его концы.
– Не хорошо, – он разделяет опасения королевы. В самом деле, смейчас не лучшее время для таких, как она, в столице. Но что делать?
И сын прав:
– Не надо имени, это не так важно. Только бросить тень на человека, который помог. Не стоит.
Дальше на вопросы Констанцы неожиданно смог ответить Ян, а старый Лорд, вняв совету королевы

Решил, что наиболее важное сейчас – заняться подготовкой к Совету.
Он внимательно слушал, что говорят Ян и Конти, изредка вставляя слово, видел, что между ними не все так просто – по репликам, недомолвкам, тому, как они украдкой смотрят друг на друга, но решил вслух ничего не говорить.

Пристань – дворец Правителя – Зал Совета
 
Жизнь ничего не дает бесплатно, и всему, что преподносится судьбой, тайно определена своя цена.
Стефан Цвейг
 
Лорд Леций прожил долгую жизнь и много повидал на своем веку, но то, что происходило сейчас перед его глазами на палубе корабля – не укладывалось ни в какие рамки. Эти двое словно с цепи сорвались – и никто не хочет уступить. Так и хотелось подойти и встать между ними и прекратить этот спектакль, но лорд молчал. Только смотрел то на одного, то на другую.
 
Дети-дети. (А они оба были для него как дети) Что ж вы творите такое? Что ж вы себя на куски режете? Зачем? Почему никто не хочет остановиться и прекратить?
Ян, – хотелось крикнуть, – остановись, ты старше, а значит, – опытнее, умнее, замолчи…
Консти, ты женщина, а значит, – мудрее и мягче, прекрати…
 
Но они продолжали перепалку. Старый лорд много видел и понимал, может даже больше, чем следовало, и уж точно, больше, чем дети собирались ему сказать. Он видел и чувства сына, и ревность королевы, и его пыл, и ее обиды, и понимал их обоих, и очень хотел, чтобы они были счастливы, просто счастливы, но что он мог? Ничего, только смотреть и молчать, и он молчал.
И ничего не сказал Констанц, когда она попросту сбежала – он не имел права брать в этом споре чью-то сторону, это было бы нечестно. Мог лишь надеяться, что у них хватит ума и такта не поссориться, мог лишь тихо сказать сыну: – Береги ее, а потом молча сесть в карету и проследовать в замок Правителя.

Выйдя из экипажа, старый лорд уже почти поднялся по ступенькам, потом неожиданно обернулся и позвал сына:
– Ян, прошу, найди ее, мне это очень важно, сердце болит, – Леций обнял сын за плечи, и так они стояли несколько секунд – старый и молодой Лорды Запада. Словно прощаясь или набираясь сил перед грядущими испытаниями – на сердце было неспокойно у обоих. – Найди Себастьяна и не выпускай его из виду – слишком молод и горяч, как бы не вляпался во что. Ступай мой мальчик, увидимся после Совета. – Леций стал подниматься по ступеням.
– Отец, – негромко позвал Ян, – я собирался присутствовать на Совете.
– Нет, не стоит, раз я приехал, твое присутствие будет воспринято превратно, ты знаешь, что делать, этим и займись, – Леций ободряюще похлопал сына по плечу и скрылся за дверьми замка Правителя.
 
В своих покоях старый лорд принял ванну, пообедал, оделся со всей тщательностью и в положенное время направился на Совет.
Перед самым выходом принесли записку от вдовствующей королевы, прочтя которую, лорд вздохнул с облегчением и сжег послание в камине.

Войдя в двери Зала шепота, Лорд Леций Бессмертный, глава дома Эйвиос поклонился присутствующим и сел на свое место.

Зал шепота

Здание – это символ. Так же, как его уничтожение. Это люди дают символам силу.
Без них символ – ничто. Но если людей достаточно, взрыв здания может изменить мир(с).

Совет начался. Лорды выступают, каждый говоря о своей проблеме. Леций молчит, лишь иногда вставляя реплики. Ему скучно и щемит сердце, словно предвещая какую-то беду. Отпив глоток вина из бокала, лорд Запада обвел взглядом присутствующих. Что происходит, что он вообще тут делает? Возникло полное ощущение собственной ненужности в этом месте. Словно его как марионетку привели. Посадили и за веревочки дергают. Зачем, почему? Непонятно.
Дмирал флота, Главный механик, экономика. Налоги, сплошные налоги, хорошо хоть на воздух налога пока не придумали, – вздохнул старый лорд.
Дом Понирос претендует в Совет. Почему бы и нет? Совету нужна новая кровь, но лорды принимают решение – отказать. Сам Леций голосует «за», ему импонирует молодой Орвик, «благородный разбойник», но пара голосов ничего не решают. Большинство – против.
Неожиданно слышится какой-то гул, он нарастает, яркая вспышка света, грохоти, и… темнота…
Леций очнулся на полу под какими-то обломками. Дышать тяжело, пахнет гарью, кровью, слышатся стоны, крики… попробовал пошевелиться, но нижнюю часть тела не чувствовал. Голову повернуть смог, но почти ничего не увидел – темнота. Протянул руку, провел по лицу, почувствовал что-то липкое и глухо застонал от боли.
Собравшись с силами, попробовал крикнуть, позвать на помощь, но голос звучал тихо и надтреснуто, еле слышно:
– По мо г иии те… Яаан… Сеееб…