Карта ролевой игры "Забытый мир"

Дорога длинна и полна опасности. Кочек, ухабов, грязи, вони. Хрупкая девица, восседая на лошади, то и дело морщит носик, не привыкшая еще к тяготам дорожной жизни. Изредка раздается тихое «ой», дева ерзает, ощущая как в нежную кожу словно тысячи иголок впиваются. И чем дальше от родного дома, тем тревожнее на душе. За себя, за сестру. Чем обернется это опасное путешествие? Доберутся ли невредимые? Каким богам молиться, чтобы точно услышали и ниспослали свое покровительство?
Вечер близится, а дорога кажется нескончаемой. И боль от натертых жестким седлом ран, на нежной коже девичьих бедер, вовсе не проходит, усиливаясь стократно с каждый шагом лошади. Дева уже было собралась забыть все, чему учили её, и совершенно по-детски расплакаться, как вдруг оказалось, что их ожидает привал. И не где-то под деревом, как дева опасалась, а в таверне! Неужели получится освежиться водой и поспать на мягкой постели?! Конечно не столь мягкой, как дома, но после сегодняшнего дня верхом на лошади, сойдет любая, даже самая тонкая перина.
Пока мужчины, угрюмо переглядываясь, придумывали правдивую историю своего путешествия, дева, с легким интересом во взгляде, их разглядывала. Не то чтобы на мужчин не видела, конечно же общалась, но эти… эти выглядели совершенно иначе. Суровые, рослые, от одного взгляда на них кровь стынет. Варвары. Совершенно подходящее определение. Но отчего же взгляд то и дело возвращается то к одному, то к другому?
Улыбнувшись сестрице, дева решила, что пора бы спуститься на землю, потому что терпеть боль уже становилось невыносимо. Но слезть оказалось еще больнее, чем восседать! И в тот момент когда дева вновь подумала о том, чтобы расплакаться, к ней уверенной походкой подошел один из сопровождающих и, подхватив своими сильными руками, в одно мгновение снял с лошади и поставил на землю.
- С-спасибо, сир - скромно улыбнувшись мужчине, опускает взгляд дева и отряхивает платье.
Войдя в таверну, дева озирается, рассматривая то что окружает ее теперь, неосознанно будто поближе держится к тому, кто с лошади её спас.
Комната оплачена смелыми сопровождающими, а от запахов в таверне совершенно не хочется есть. Переглядывается дева с сестрицей, да сопровождающими.
- Как же комнату мы поделим на всех? - лепечет, глазами своими огромными глядя.
Слушает ответы, да опускает взгляд, понимает - придется с кем-то из мужчин делить спаленку. Ах, можно ли надеяться на их порядочность?
- Сир, - шепчет на спасителя своего глядя, - не сопроводите ли вы нас в комнату?

Приветствую всех.
Ах простите, что пришлось ожидать) Но вы ведь все понимаете))
Ожидание порой бывает кстати))

Сир Лис, благодарю вас за спасение от этого ужасного седла! Но навлекли вы на себя гнев богов в лице благодарной вам девы, что избрала вас своим спасителем))))
Сестричка, тебя тоже жду))
А мужчины все такие... такие... мужественные! Девичье сердце бьется чаще))

Вечер. Комната.

Сопроводил сестриц наёмник и галантно оставил наедине. Припугнув мышами. Дева еще первое время боязливо оглядывалась, но усталость взяла свое, отключив внимание.
Наполненная теплой водой лохань для мытья, манила деву так, что противиться не было сил.
Приведя себя в порядок и наконец осмотрев бедные свои бедра, едва-едва, нежная, не расплакалась. И ведь, самое ужасное, завтра предстоит снова на лошадь лезть! Дайте мне сил, боги.
Не успели сестрицы как следует обсудить путешествие и мужчин их сопровождающих, как Светленькая, едва сменив платье, унеслась за каким-то подарком.
- Будь аккуратна! - только и успела дева крикнуть сестрице вслед.
Пришлось бедняжке пожертвовать одной ночной рубашкой, чтобы порезать ее на части и суметь таки повязать защитные повязки на натертые седлом бедра. Оказалось сие совсем неудобно, но хоть не так болеть стало.
Оглядев комнату и вспомнив о просьбе наёмника, что до комнаты сопроводил, заприметила дева лавку за ширмой, где, хоть и не с большим удобством, да мог бы мужчина расположиться. Постелила ему постель там, хоть небольшая, да благодарность за помощь.
Но как же быть со своей девичьей честью?! Ночь в одной комнате с мужчиной может скомпрометировать! - волнение охватило деву томную. Но делать нечего, придется довериться судьбе.
- Сир, - выглянув из комнаты, смотрит дева на сидящего у стены провожатого, - запамятовала имя ваше, - скромно улыбнулась, - вы как просили, я вам постель постелила. Можете устраиваться на ночлег, что на полу зазря сидеть?
Ах что бы сказала нянюшка? Сама мужчину в комнату зову! от этой мысли дева зарделась щеками и поспешила обратно в комнату нырнуть.
Быстро, словно сама мышка, прыгнула дева в кровать и укуталась в одеяло, едва на подушку опустившись, уснула.

Утро. Таверна. Улица.

Утро началось внезапно. В комнате как-то стало многолюдно - помимо сестриц двух, да наемника, что ночевали там, появился вдруг главный из наемников, и старшая сестрица. Хотя, дева конечно не знала точно главный ли тот мужчина, что пришел их будить, но выглядело именно так. Быстро собравшись, успев даже умыться, собралась было дева на выход, но заметила что сестрица одна спит еще. Уж было собралась дева аккуратно сестрицу свою разбудить, как тот, что Лисом назвался, сотворил немыслимое!
Возмущенный взгляд метнув на мужчину, торопливо дева помогла сестрице привести себя в порядок да одеться.

- Полно, сестрица! Вот как доберемся живые и невредимые, тогда и о подарках подумаем, - кутает младшую в шаль поплотнее, совсем озябла милая, зуб на зуб не попадает. Вот уж этот Лис! Нужно будет проучить.
Наконец собравшись, спускаются девицы к выходу, и странно пусто показалось в таверне. То ли рано, то ли замышляется что-то. Быстро оглядевшись, и не заметив никого кто помешал бы, девица быстро схватив мешок, сметает в него пирожки, с тарелке на столе стоящей. Пригодятся.
На улице меж тем все собрались, кто переговаривался, кто просто сурово смотрел. А кто-то...

Вздрогнув, моргает дева, и кивнув, перехватывает старшую сестрицу, темненькую.
- Сестрица, наша младшенькая испугалась сильно, полечи ей испуг, чтоб не мучилась.
Протянув мешок с пирожками честно взятыми в таверне, Чесало, гневный взгляд на Лиса бросив, пытается взобраться на скакуна.

Чем ближе к лесу были путники, тем неспокойнее было на душе девицы. Лес, огромной темной силой, манил и отталкивал одновременно. Нехорошее что-то надвигалось и даже в воздухе ощущался привкус беды.
И чтобы надышаться, еще не отравленным страхом и ужасами леса, воздухом, привал бы совершить. Весь путь дева только перед собой смотрела, изредка поглядывая на сопровождающих.
Как никогда хотелось оказаться в родном доме, но он все дальше был, и не покидало ощущение, что родных в последний раз при прощании видела.
Отвлекшись от дум своих грустных, услышала как Сутулый (странное надо сказать имечко) представляется Диане.

- Моё имя Илития, сир, - остановив лошадь, смотрит дева, чуть улыбаясь, - все не случилось нам для всех представиться.
Вздохнув, дева поворачивается, через плечо глядя на восседающего на своем скакуне, наёмника. Не совсем уж близко он, есть те то и ближе стоят, но не все же сестрицу водой обливали. Пусть поворчит.
- Сир Лис, помогите с лошади спуститься. Сил совсем нет.
Знает дева, что слова просьб её мужчины всегда выполняют, что хочешь запроси - вмиг исполнят.
Но не успела дева дождаться, пока наемник поможет ей.

Услышав слова сестрицы, поняла Илития, что видение сестрице вновь было. А значит в беде они все. Видя как побелела сестрица, дева самостоятельно с лошади решила спуститься, да от того что дрогнула, оступилась и вниз со скакуна своего полетела.

- Благодарю! - фыркнула дева и к сестрам повернулась.
Пока мужчины решали куда идти и как, обняла Фэйт и на ушко зашептала:
- Сестрица, не переживай, боги охраняют нас. Куда бы ни вела нас судьба - все путь к спасению.
Разжав объятия, ободряюще младшей улыбнулась и перехватила ладони сестер, сжав их своими. Всего несколько секунд глаза в глаза, словно мыслями общались девы.
Отпустив руки сестер, повернулась дева к лесу, и едва сдержалась чтобы не дрогнуть. Лес пугал и манил неизвестностью, веяло от него жгучей опасностью, но прав оказался Лис - в руки гильдии попасть погибель истинная. А с темными силами и договориться возможно.
Наконец-то решили идти. Подхватив поводья лошади, что везла её, девица погладила животное по морде.
Выдохнув, делает дева шаг будто за призрачную грань, за которой начинается тьма.

Туман сгущается, окутывает, душит. И чем дальше, тем дышать труднее и кажется, что вот-вот накроет, сожрет и не подавится. Страх все сильнее, проникает в душу, сжимает сердце холодом. Кажется, будто весь мир обратился в туман и нет ничего кроме него. Ни здесь, ни за пределами леса. Ведет, зовет, толкает в объятия тьмы, сквозь ткань и кожу проникает, изнутри обволакивая. Кости сжимает, кровь холодит, да разум туманит. Хочется сорваться и бежать - прочь из проклятого леса. Но не случается слабое тело, словно заговоренные все вперед идут.
Осматривается дева, молитву шепча бледными губами, как чувствует вдруг, что пальчики сестры разжимаются, руку её выпуская.
- Фэйт? - шепчет поворачиваясь и видит как исчезают сестры в тумане, всего на мгновение.
И появляются снова, но держатся поодаль. Тянет дева руку, чтобы снова пальцы сестры сжать, да только слышит такое, от чего сердце, пропустив удар, замирает.

- Нужно подальше от нее держаться, - шепчет Диана сестрице.
- Такая странная, как только отец раньше её не отослал? - вздыхает, сокрушаясь, Фэйт.
- Ничего, теперь-то избавимся.
- Поскорее бы. Ей самое место в доме удовольствий - вон как на мужчин смотрит.
- Да если бы только на мужчин!
Тихие голоса сестёр бьют сильнее стали, вспарывая кожу и пуская кровь.
- Мне так боязно с ней принимать ванну, смотрит таким жутким взглядом.
- Позор семьи!
- Хорошо, что отец понял, что пора от неё избавляться.
- Плесень на имени родовом. Пожрет и не подавится.

Слышать не могла больше дева слова жестокие из уст сестер звучащие, бросилась было к ним, чтоб встряхнуть и спросить - за что они так с ней? Что сделала она такого, чтобы заслужить такое отношение? Да разве же виновата она, что дар имет странный, да на мужчин так действует, что исполняют они просьбы её, да капризы? Ни делом ведь, но словом не дала повода такое говорить о себе. Да опасалась сама себя порою, но ведь сами сестры успокаивали, да поддерживали. Неужели игрой все было и за спиной смеялись? Неужели отец и правда отослал с глаз долой, чтобы сгинула? Никому не нужна.

Преградил дорогу наёмник. Неужели конец? Сжалась дева, испуганно глядя.

Отшатнулась дева, да не пустил Лис, фамильярно в объятиях крепких зажав.
- Пусти! Пусти! - пытаясь вырваться, отталкивает наемника, да только тот не реагирует, прижимает сильнее.
Да целует, лицо обжигая. И голоса сестре снова звучат в голове "ей место в доме удовольствий!"
- Прекрати! - яростно отталкивает, пытаясь высвободиться, - не та я о ком ты говоришь! Очнись, воин!
Да не слышит тот, беснуется, воет, словно зверь дикий. И страшно деве, взгляд Лиса недоброе сулит, вот кулаки сжимает он и кажется будто обрушатся они на неё сейчас, исполняя волю батюшки - стирая позор семьи с лица света белого. Неужели так и сгинет тут, в проклятом лесу? Обглодают косточки звери страшные, да птицы хищные. И ничего не останется.
Но не ударил наёмник, не коснулся больше, стал дерево бить, руки до крови сдирая. И ревет хрипло, и стон этот, боли исполненный, душу рвет на части.
Бежать бы сейчас подальше, чтобы не стать жертвой заговора, да пошевелиться не может - заворожена ужасом.
И шаг делает, скованная страхом, ближе к наёмнику, касается плеча его пальцами.
- Что ж ты убиваешься так? Полноте! Хватит, хватит биться, успокойся, - голос делается мягче, хоть страх все еще окутывает, сжимая горло.
Да не может не помочь. Может, если поможет, так и её спасет?
Наёмник замирает, обессилев, да видно все еще одурманен. Обнимает на коленях стоя, отпускать не желает. Словно дева самое важное что есть в жизни его.
Смотрит Илития на воина, у ног её на коленях стоящего, и хочется, чтобы и её любил так кто-то, как этот человек ту женщину, которую сейчас в ней видит. Да только не бывать этому. Не достойна она любви ничьей, даже сестры презирают. Самая дорога в проклятый лес ей, к болотам. Страшно, холодно. Да видно судьба её такая.
- Воин, - вздыхает дева, пальцами в волосы его зарываясь, - не та я, кого видишь. Все не то. Морок все. Очисти разум свой, глаза открой и посмотри трезво, - опускается перед Лисом на колени, ладонями лицо его обхватывает и в глаза смотрит, - Перестань истязать себя.

Да не действуют слова теперь, воин как был слеп и глух, так и остался. И взгляд его, безумный, испугал деву не на шутку. Чего ожидать от одурманенного, сошедшего с ума мужчины, видящего в тебе другую? Ту, которую, по всей видимости потерял и жаждет обрести вновь.
Руки горячие обжигают, больно пальцы сжимают лицо и не вырваться из захвата. И взгляда не отвести от глаз его безумных, тонет дева в них, как в болоте. Дыхание жаркое губы обжигает, и не пошевелиться, не двинуться. Страх окутывает, сковывая, и сжимается дева, ожидая чего-то неизбежного, всем телом дрожит, а противостоять не может, будто по рукам связана.

Значит и правда её убить хотят? Правду сестры шептали - хотят от нее избавиться.
Больно начало жечь в груди. К горлу слезы непрошенные поползли, задыхаться заставив. За что такая ненависть?
Никого нет в мире этом больше у бедняжки. Одна одинешенька осталась. Да и надолго ли жива?

Перемешалось все, реальность, наваждение, и не понять где что. Ей ли говорит теперь, одумавшись, или с призраками своими беседу ведет?
А если ли разница?
Страх пронзает сердце, когда воин, вскочив, хватает на руки и закидывает на плечо. Кричит дева, бьет кулачками ему в спину, да ему все равно.
- Пусти! Пусти!!! Помогите! - кричит, вырваться пытается.
Да не слышит никто.
Пришла погибель.

Кричит дева, зовет на помощь, да никто не идет. Не спешат спасти, потому что... не нужна. И сестры лишь рады, что избавятся.
Но не может дева так судьбе своей подчиниться, бьется, надеясь пробить безумие воина.
- Отпусти! Пусти! - срывая голос до хрипоты.
И вдруг все замирает, останавливается. И туман рассеивается, заставляя слезиться глаза. Вздрагивает воин всем телом, будто пробуждаясь и наконец опускает деву на ноги.
Стоит она, ни жива, ни мертва от страха и нервов. Смотрит в глаза воина, а сама прикидывает - сумеет ли нож у него из-за пояса выхватить? Защищать себя нужно. Никто больше не станет.
Сама по себе.
Больно.

Вздрогнула дева от слов этих. Руками себя обняв, губу закусила, чтоб слезы горькие сдержать. Не хочет убивать? Не приказывали?
Кивает дева, ничего сказать не в силах. Трясет её мелкой дрожью, отходит от воина, но тут же замирает. А куда идти? К сестрам? Они ненавидят.
Идет просто следом за мужчинами, за непонятной женщиной, возникшей словно ниоткуда.
Оказавшись в жилище женщины, переглядывается с сестрами и видит, что взгляды их смятения полны. Негодуют что не погибла?
Отвернувшись, дева вздыхает, дела глоток воды, предложенной хозяйкой дома. Воины все на улице, костер готовят, чтобы сжечь, неужели?

- Благодарю вас, миледи, за пристанище этой ночью, - выдыхает дева, - решили пойти счастье искать свое по свету, да забрели в лес, - придерживается той теории, что трактирщику выдали, - все воинов опасаемся, а тут природа против. Вернемся мы по утру. Плохой знак для новой жизни начала.
Отставляет дева плошку с водой, и встав на улицу выходит. Дом обойдя, садится на камень, да на лес неприглядный, черный, смотрит.
Нужна ли правда людям? Разве не беды лишь от нее? Вот сегодня не хотелось знать, что сестры недоброе задумали, да терпеть не могут.
Все было так хорошо еще вчера.
А еще неделю назад...

- Ты пришла! - хриплый голос заставляет деву вздрогнуть.
- Пришла, - кивает, соглашаясь, и садится рядом.
- Хорошо, - и снова неловкость, снова испуг.
Что творит она, что делает? Батюшка ведь голову свернет. Да все равно в тот момент Илитии. Сердце любящее бьется быстрее лишь когда любовь её рядом.
Обнимает, губ горячих касается. Руки любимые на своей коже чувствует. Губы. И весь мир перестает существовать.
Жаркие объятия, ласки.
Грех.

Ночь.
Совершенно не было у девы аппетита, потому не присоединилась ко всем за столом. Хотелось побыть одной, да подумать. Вот только мысли совсем не приносили деве успокоения, наоборот, бередили душу. Где же правду сыскать?
Сколько времени прошло, не знала дева, когда к ней вышел воин, тот что Лисом себя звал. Вышел молча, да протянул с едой да водой плошки. Приняла дева еду, поблагодарив воина, и поужинала прямо та, на камне за домом сидя.
Сначала молчали они, не зная о чем разговор повести, а потом Лис сам начал. Да повинился за то, что испугал девицу в лесу, прощенья попросил, но так и не рассказал кого видел вместо нее в тумане проклятом. А дева и не спрашивала сильно. У каждого человека свои тайны.
То разговаривали дева и воин долго долго, то молчали, каждый о своем задумавшись. Так и время прошло, и ночи уж почти половина прошла. Решено было спать пойти, дабы хоть чуть-чуть отдохнуть с дороги.
В доме, оказалось, не все спят. Сестры не спят, да с мужчиной за столом восседают.

Услышала слова сестры Илития, входя в домик, да нахмурилась пуще прежнего. Видела недавно совсем, как Диана ходила вокруг, да искала что-то, вот понятно теперь что. Фэйт искала она, чтобы новый план составить, как со свету Илитию сжить? Поднялась внутри обида. Развернувшись пошла Илития к шкурам, хозяйкой дома постеленным, да спать улеглась.

Утро.
Проснулась дева оттого, что Лис её тихонько за плечо потрепал. Поднялась, да умывшись, и себя в порядок относительный приведя, приготовилась к отходу.
- Спасибо вам, миледи, за ночлег и еду, - улыбнулась темновласой женщине.
Но рано прощаться дева вздумала - темновласая решила помочь выбраться из лесов здешних проклятых. Так и пошли все вместе, след в след за хозяйкой этого леса, ступая.
Воин Лис держался рядом с Илитией, следом за ней идя, чувствовала дева взгляд его цепкий. И стало чуть спокойнее, отчего то поняла дева, что воин поможет, коль беда с ней приключится.
Все дальше дли от домика, где ночевали, да все гуще лес, топи то и дело показывались. Слышала Илития о болотах страшных, откуда никто живым не выбирался, да уж не думала что придется ей их узреть.
Страх снова медленно окутывать стал. Повернулась к Лису, да ободряющую ухмылку заметив, улыбнулась уголками губ в ответ, да пошла дальше.

Шли в тишине, все дальше в лес и почти по болотам. Обходили, плутали, лишь бы живыми выйти из леса. Да только страх все сильнее становился, да подкрадывался.
Чуяло сердце девичье, что беда близко. Вот она и приключилась. Сестрица младшая совсем из сил выбилась, да носом закровила. Увидела Илития, что сестре больно и плохо, и все обиды позабылись вмиг. Метнулась она, вместе с сестрой старшей, к Фэйт, да обняла её.
- Все хорошо будет, сестрица, - послушав сбивчивый рассказ её, на воинов взгляд обращает, - уж лучше слушать, что Фэйт говорит, да так и делать.
Не успели дальше в путь отправиться, как другая беда нагрянула. Рыком, да глазами яркими красными. И ужас окутал, сковал деву, заставив сильнее к сестре прижаться.
- Поздно, кажется, не оглядываться...
Мужчины оружие повыхватывали, а дева, с сестрами к дереву прижавшись, резко произносит в их сторону:
- Ничего не бойтесь, храбрые воины, победите в схватке! - уж не знала она, дар её поможет сейчас, или нет, но попробовать стоило.

Кружится все перед глазами, плывет, пелена стелется. Да только жмурься, не жмурься, а перед глазами все одно - красные, исполненные ярости глаза, да ухмылка страшная волчья. Да и не волк то напал посередь болот. Оборотень.
В детстве пугали все, что такие по лесам нашим рыщут, да если задержаться чуть в лесу, или забрести далече, то набросится чудовище, да разорвет на клочки. Стращали детей матери, да девиц, норовящих сбежать на свидание к женихам своим, под покровом ночи. Да только думалось, что сказки все это, придумки. Но нет. Оказалось правдой. Вот сейчас Илития своими глазами видела.
Видела, как рвутся в бой воины, как яростно нападает на них зверь невиданный, как льется кровь. Сил бы набраться бежать, да не получалось, как же бросить на погибель сопровождающих? Да и без них далеко не уйти.
Зверь раскидывал воинов, как детей малых, а один и вовсе... Замерла дева, поняв наконец, что реальность намного страшнее, чем мысли её любые. Воин погиб, защищая их, а быть может и не один??
Взглядом невольно Лиса выискав, дева видит, что живой тот, и на мгновение закрывает глаза, чтобы дух перевести. Но нет времени, чтобы приходить в себя. Бой идет, не на жизнь, а на смерть.
Диана вот уже на поле боя, раненым помогает, да вдруг над ней зверюга нависает, вот-вот сожрет.
Подрывается Илития, за сестрой метнуться собираясь, готова яростно в зверя зубами вцепиться, лишь бы от сестры отвести напасть. Слышала слова сестер, поняла, что наваждением все было, да сказать об этом не успела. Корила себя мысленно за то, что так легко поддалась своим сомнениям. Разве же есть кто то ближе сестер родных? Если им не доверять, то уж другим и подавно нельзя.

Кричит женщина, что сопровождает. Совсем она не простая, травница, а может и вовсе ведьма? Да разве сейчас есть разница?
Видит Илития, как отступает зверь от Дианы, да как Фэйт смотрит тому в глаза, словно заворожив. Или он ее? Быстрее бы, быстрее!

Киваю сестре, давая понять, что её услышала, да только оборотень ждать не желал. Рык его по коже морозом. И взгляд заставил вздрогнуть.
Но не спугнуть ему.
Поднимается дева, выходя вперед, глядя прямиком в глаза оборотня, да всей душой желая, громко и внятно обращается к тому:
- Уходи. Уходи далече, в самую чащу. И не тронь никого! Вспомни кто есть ты. Не зверь ты безумный. Человек. Так вспомни и нас оставь в покое!
И голос девы тверд, да резок. В самое черное сердце приказом бьет.

Упс)) Товарищ волк так испугал, что не хотелось, чтоб ждал)) Лучше б ушел ягоды есть))
Сир Лис, рада что вы снова с нами)
Жужело Красивый, печально, что вы теперь мертвый. Вы были храбрым воином.
Сестры мои - я снова выпаду до вечера, так что, если что, я где-то рядом)

Не помнила совсем дева как из леса вышли, болота минув, да до деревни дошли. Как на ночлег остановились, да как уснули. Чернота, провал, да два горящим красных огня.
Снилось, будто преследует зверь, по пятам идет, будто дышит в спину своим дыханием смрадным. И кинется вот-вот. И разорвет на кусочки, ничего не оставив.
Промаялась ночь всю дева, крутилась, то так, то этак устроиться пытаясь, да от кошмара не смогла сбежать. Догнал там зверь дикий, её и сестер растрепал. И сгинули, словно их на свете белом и не было.
Проснулась едва-едва, тело все ноет, болит, то ли от неудобного сна, то ли от того, что сон таким явственным казался. Да только вот не покидало душу сомнение и тревога.
Решила девица пройтись, пока сестры спят, да не будить их. Пусть хоть они отдохнут.
Одевшись, выскользнула за дверь комнаты, да потихоньку на свежий воздух вышла. Стоит, в небо глядя, а оно сегодня голубизной прорывается сквозь тучи серые. Хорошее знамение.
Заприметив издали провожатого своего, что Лисом кличут, решила пойти до него, да тот разговор что вчера он начал продолжить. Не смогла Илития ответить на вопрос его закономерный - сил не было объяснять. Пообещала разъяснить потом, коли не передумает и готов будет услышать. Хоть и нельзя о даре своем всем рассказывать, но эти люди, за них сражавшиеся со злом истинным, доверия достойны.
Решительно направилась Илития к избушке, куда зашел Лис, да так и замерла в сенях, услышав о письме каком-то. Притаилась, чтоб видно ее не было, да прислушалась. Стыдно подслушивать, да сердце девичье забилось нехорошо в груди, будто беду почуяло. И право оказалось.
Стояла дева, ни жива, ни мертва, жестокие слова отца, Лисом переданные, слушая. И стало так больно, так плохо, что хотелось заплакать и к оборотню на болота обратно броситься. Тот хоть не скрывал своих намерений, а отец... Да и не отец он оказался.
Вот значит как, смерть их ждет. Неужели не ослушаются приказа воины?

Закрутилось все перед глазами, закружилось, ходуном пошло. Помутился взгляд, а сердце не остановилось едва.
Бежать! Спасти сестер! Сестру... Да родственники ли вообще по правде? И понимает тут же - не важно это все. Но с жизнью расставаться вот так просто Илития не намерена.
Выскочив из избы, опрометью бросилась обратно, где сестры в комнате остались отдыхать.
- Сестрицы мои! - прикрыв дверь, к девушкам бросилась, - уходить нам надо, - тормошит Фэйт, да к Диане бросается, - недоброе кажется задумали воины для нас. Проснитесь же!
Да не успели сестры как следует проснуться, как в комнату постучали, да на пороге возникли два воина. Вскочила дева на ноги, в глаза то одному, то другому глядя. Уж собиралась приказав уйти и в покое оставить, да заговорил Лис, голосом тихим, да спокойным:

Взяла дева письмо, да глазами еще раз пробежалась. И снова в груди закололо, да перевернулось все.
Обман, все обман...
Подала письмо Диане, и без сил на пол опустилась, прикрыв руками лицо.
- За честность - спасибо, - наконец подняла на воинов взгляд. Плакать хотелось, да вот слез совсем не было, - да только как вы поможете нам теперь?
Не стала дева говорить, что разговор в избушке слышала, но расслабляться и не думала. Заприметила нож на столе, и метнуться за ним, ежели что, успеет.
Не готова дева умирать. А раз жизнь её сплошной обман, то и терять больше нечего.

Сестрица Диана, я нож не хватала пока)))) Просто обозначила, что рядом он, ежели что)))