Карта ролевой игры "Аляска. Золотоискатели."

Вместо ответа Джон обнял Анабель, укрыв ее одной полой своей меховой куртки. От ее волос пахло костром и знакомым Джону с прошлого вечера и ставшим родным запахом.



Джон внимательно выслушал сбивчивые слова Анабель, поняв из них только то, что с Гаспаром не все в порядке, и кивнул головой.

- Я пришел пригласить вас обоих к праздничному обеду, - сказал он. - Но если такое дело, мы перенесем обед на позднее время. Думаю, Аврора не обидится на нас, - улыбнулся Джон. - Пойдем, поищем вместе твоего брата. И узнаем, что с ним происходит. Ты знаешь, где он обычно бывает? - и они, не сговариваясь, пошли вдоль улицы...

- На обед. К нам, - с улыбкой подтвердил Джон. - Мы уже два года живем рядом, и почти никогда не бываем друг у друга. Ты не находишь это немного неправильным, что ли?



Слушая Анабель, Джон снова кивнул.
- Тогда начнем с того, что находится ближе всего, - решил он. - С кладбища. Кстати, я тоже часто прихожу туда. Просто сижу у могилы отца и вспоминаю... А где ваши родители, Анабель? Умерли? Здесь не принято расспрашивать людей о прошлом, но я все- таки спрошу. Анабель, что привело тебя с братом в Форти Майл? Ведь Гаспар, как я понял, не имеет прииска и нигде не работает. На что вы живете? И хватает ли вам этих средств? Ты пойми меня правильно, я беспокоюсь за тебя, Анабель...

Джон рассмеялся и, не выдержав, наклонился, чтобы поцеловать Анабель.
- Что поделаешь, я должен работать, - просто сказал он. - Зимой работы почти нет. Остается только рыбная ловля и торговля... И еще чтение книг, - добавил Джон - Лавка у нас практически лежит на плечах Авроры. Я лишь договариваюсь о закупках товаров, их доставке и складировании. Мальчик на побегушках, если так можно выразиться.


- Его не стало три года назад, - коротко сказал Джон. - В первую же зиму. Тогда умерло очень много людей.
Он не любил вспоминать тот год. Они с сестрой выжили чудом. Чудом было и то, что Авроре, не смотря ни на что, удалось выходить четверых цыплят. С них, вернее, с куриных яиц и началась торговля Бартонов.





От Джона не укрылась обтекаемость ответов Анабель. Ей есть, что скрывать?
Жизнь в Форти Майле научила Джона, что на свете не существует только черного и белого цветов. Как не существует абсолютно безгрешных людей. Как правило в Форти Майл прибивало людей с довольно темным прошлым, о котором не принято было расспрашивать. И теперь, Джон чувствовал то же, что в прошлой жизни Анабель однажды все пошло сильно наперекосяк. Иначе бы Фурье просто не оказались здесь.
И беспокойство за девушку возросло еще сильней.

Незаметно они дошли до кладбища и медленно пошли вдоль могил. И тут...


Джон недоуменно взглянул на девушку, а потом перевел взгляд на могилы. И остолбенел.
Одна из могил - умершего на днях Тома Кимберли - была разрыта. Джон, все еще не веря своим глазам, подошел ближе и осторожно заглянул в яму - могила была пуста.
- Этого не может быть, - потрясенно пробормотал Джон, оглядываясь на Анабель, словно призывая ее быть свидетелем. - Я только вчера был здесь и клянусь, могила Кимберли была в порядке.

Он осекся, вспомнив об увиденных им следах на снегу ...

- Или повезло мне, - ответил Джон, задумчиво глядя на Анабель.


- Об этом нужно срочно сообщить инспектору Фланигану, - Джон был все еще потрясен. - Кому понадобилось разрывать могилу? Да еще и красть труп несчастного Кимберли? Кому он мог так насолить при жизни?

Он заметил, что Анабель подошла слишком близко к краю могилы.
- Осторожно! - предостерегающе вскричал Джон, но...



За какую-то долю секунды Джон увидел и то, как каблук сапожка Анабель срывается с замерзших комьев земли, как, царапая, скользит вниз, в мрачную темноту могилы; и то, в каком ужасе расширились глаза девушки; и то, как беспомощно взмахнула она руками в попытке за что-нибудь зацепиться... Он успел схватить Анабель за руку буквально в последний момент и одним рывком вытащить из ямы.

- Ты с ума сошла, - констатировал Джон, все еще тяжело дыша и крепко прижимая к себе девушку. - Ты же могла сломать себе руку или ногу... Ты могла даже сломать себе шею.
Мысль о том, что Анабель могла погибнуть - прямо на его глазах - заставила сердце Джона сжаться, словно от холода. Внезапно он почувствовал себя беспомощным и еще сильней прижал девушку к себе.
- Не делай так больше никогда, слышишь? - попросил ее Джон, прекрасно понимая, что от ее обещания ничего не зависит. Как когда-то не зависела от его - Джона - желания жизнь его отца и матери...

Все еще обнимая девушку, он повел ее прочь от края могилы и только тут увидел Гаспара...

Джон не ожидал, что в тщедушном, по его мнению, Гаспаре окажется столько силы. И столько ненависти в глазах.
Он машинально сжал кулаки, готовый немедленно ответить своему обидчику, но встретив взгляд Анабель, медленно разжал их. С одной стороны он понимал Гаспара - Джон сам бы убил любого, случись по его вине что-то с Авророй. С другой... видимо его сестра была, как всегда, права.

- Мисс Фурье, ваш брат нашелся, - произнес Джон, как можно спокойней. - Пожалуй, теперь я пойду. Мое приглашение остается в силе. Мы ждем вас обоих.

С этими словами он развернулся и зашагал в поселок...

Джон вышел из кладбищенских ворот, намериваясь немедленно отправиться к инспектору Фланигану. Неожиданно он увидел входящих в церковь Аврору и Билла с его девочками.
Они выглядели настоящей семьей. Заинтригованный Джон даже остановился, мгновенно забыв обо всем.
"Сегодня же Пасха!" - внезапно вспомнил он и, устыдившись своей забывчивости, тоже решил присоединиться к пастве.


Джон вошел в церковь и, кивком поприветствовав знакомых, присоединился к Окэмэну. Только тут он увидел, что в церкви готовится обряд к бракосочетанию.

Итак его сестра вышла замуж. За Билла Хилла.
Джон не знал, хорошо это или плохо. Но видя счастливое лицо Авроры решил, что все-таки хорошо.

Как только пастор закончил церемонию бракосочетания, Джон протиснулся сквозь толпу к брачующимся. Он поцеловал сестру, искренне пожелал ей счастья; пожал руку Биллу - попросил любить и беречь Аврору, никогда не обижать, если не хочет иметь дело с ним - Джоном. Еще раз чмокнул сестру в щеку и, быстро развернувшись, вышел из церкви.

Он хотел счастье Авроре и знал, что Билл - единственный, кто может сделать ее такой, но почему на душе у него стало так тоскливо? И почему он чувствует себя одиноким? Ему вдруг нестерпимо захотелось снова увидеть Анабель, обнять ее, прижаться губами к ее дивным губам... Почувствовать, что нужен ей - точно так же, как Билл нужен Авроре. Сказать ей... Да, он должен кое-что сказать ей.

Но прежде, он должен поговорить с инспектором. И Джон, еще в церкви заметивший Фланингана, задержался.

- Нет, инспектор, я не по этому поводу, - заторопился Джон. Он немного помедлил, соображая, стоит ли упоминать в своем рассказе Фурье и, решив, что они не имеют к раскопу могил никакого отношения, продолжил. - Дело в том, инспектор, что кто- то ночью разрыл могилу Тома Кимберли. Ну вы помните, возможно его. Такой маленький, щуплый. Кожа да кости, но задиристый. Он еще стукнул как-то по пьянке Большого Боба по башке киркой и чуть не проломил тому голову. Помните? Так вот, Тома похоронили всего пару дней назад. А сегодня его могила разрыта, а сам труп исчез.... Я думал, вам стоит это знать, - закончил Джон.

- Не знаю, инспектор, - честно признался Джон. - Но мне тоже все это кажется странным.
Он помялся, не решаясь говорить о своих ощущениях на кладбище - когда почувствовал на себе чей-то взгляд, - но решил, что Фланиган его просто не поймет, а он - Джон - только выставит себя идиотом. Поэтому Джон еще раз пожал плечами, предоставив инспектору самому решить эту задачу.


- У меня есть ружье, мистер Фланиган, - подтвердил Джон, - Правда, стреляю я не важно. Но смогу, если что, крепко приложить кулаком или прикладом, - пообещал он и, кивнув на прощание Фланигану и Окэмэну, поспешил домой.

Дом встретил Джона прохладой и тишиной. Уже смеркалось, и он зажег свечу.
Дрова в печи прогорели, и угли остыли, поэтому Джон выгреб золу, сходил за дровами и снова затопил печь.
На столе стояла предусмотрительно завернутая в чистое полотенце чашка с кусками курятины и накрытое миской единственное фаянсовое блюдо - предмет особой гордости Авроры - с блинами. Джон машинально сел к столу, но кусок не шел в горло.
Он отодвинул от себя чашку, поднялся и принес из чулана ружье; проверил его, зарядил патроном и осторожно поставил в угол; потом подошел к окну и задумчиво уставился на сгущающую за окнами темноту.
Со смертью матери он как-то сразу понял для себя, что однажды останется один - Аврора выйдет замуж, а отец рано или поздно... Отец умер прежде, чем Аврора вышла замуж, но итог от этого не изменился - у сестры были теперь семья, муж, который отныне заботился о ней, а Джон... Джон, как и предполагал это, остался один. "Со своими книгами", - как бы обязательно не упустила случая добавить Аврора.
Он усмехнулся.
Его сестра была сегодня самой красивой невестой. И самой счастливой новобрачной.
Интересно, а какой бы выглядела на своей свадьбе Анабель? Светилась бы она счастьем так же как Аврора сегодня, стоя рядом с ним - Джоном - перед алтарем? Смотрела бы на него такими же, полными любви глазами?

Джон попытался представить себе Анабель - в белом платье, с кружевным палантином на голове - точь-в-точь как на фотографии в одной из газет двухгодичной давности, доставленных с пароходом и аккуратно сложенных Авророй в чулане - на всякий случай.

Потом мысли Джона вернулись к раскопанной могиле, и он помрачнел. Возможно, инспектор прав, и где-то там снаружи бродит психопат или преступник? И сможет ли Гаспар, в таком случае, защитить Анабель? Внезапно ему вспомнились слова девушки:


А что, если сам Гаспар?... Джон заставил себя отбросить эту мысль. Нет-нет, такого не может быть... Или может? Чужая душа - потемки. Ему вспомнилось, с какой ненавистью смотрел на него сегодня Гаспар и с какой заботой его опекала Анабель.

Наконец, решительно подойдя к столу, он отложил в чистую чашку несколько кусков курятины, часть блинов, завернул все это в последнее, оставшееся в комоде чистое полотенце и, прихватив сверток и ружье, вышел из дома. Джон закрыл дом на замок, оставив ключ в известном только им с Авророй месте, и зашагал к дому Фурье.

Было уже довольно поздно, но вышедшая из-за горизонта луна хорошо освещала улицу. Подойдя к двери, Джон уже хотел было постучать, как внезапно почувствовал за спиной чье-то присутствие. Он оглянулся - никого.
- Кто тут? - спросил Джон, прислушиваясь, но не слыша ничего, кроме обычных, характерных для Форти Майла звуков. - Гаспар, это ты? - спросил он опять.
Из стоящего рядом дровяного сарайчика послышалась какая-то возня и, поставив сверток едой рядом с дверью, Джон направился к источнику подозрительных звуков.
- Гаспар? - снова громко окликнул он, и возня тут же смолкла. Джон подошел к сарайчику и распахнул его хлипкую дверь. В темноте было трудно что-то различить, но на этот раз Джон не почувствовал ничьего присутствия. Лиса, подумал Джон, или хорьки. Была бы собака...
Громкое чавканье и урчанье, раздавшиеся внезапно совсем рядом, заставили Джона резко обернуться. У самой входной двери он увидел "нечто", которое он сначала принял за огромный меховой комок. "Нечто" повернулось, и Джон разглядел у него четыре конечности - как у человека. Существо стояло на коленях перед растерзанным свертком с едой и по-собачьи ело из миски мясо. Внезапно оно подняло голову и уставилось прямо на Джона тяжелым взглядом. Потом его черты, если так можно назвать, лица исказились, показав в оскале зубы и Бартон понял, что существо сейчас бросится на него.
И он выстрелил...
Существо метнулось стремительной тенью в сторону и, перемахнув заборчик из жердей, скрылось за соседним сараем. Джон подбежал к дому Фурье и громко застучал в дверь.

Гаспар - а это был именно он; если, конечно, Фурье подобно доктору Джекилу не придумал напиток, моментально превращающий его в только что увиденную Джоном тварь и снова в себя самого, - встретил его подозрительно, сжимая в руках огромный кухонный нож. Но Джону было все-равно - и злоба Гаспара, и его нож.
Он пришел сюда только за одним - за Анабель.



Джон шагнул к девушке и, совершенно не обращая внимания на Гаспара, порывисто обнял ее, прижав к себе.
- Анабель, - только и смог он произнести, вкладывая в это имя всю муку, все свои тревоги за нее и все то чувство, которое глубокой занозой засело в сердце в тот самый момент, когда Джон заглянул Анабель в глаза и прочел в них свой приговор. - Анабель...
Джон наклонился и медленно поцеловал девушку.

Обнимать и целовать Анабель было так же естественно и так же правильно - как дышать. И с каждым мгновением Джон понимал, что ему мало - ему невыразимо мало Анабель;.. что ему как воздух нужны ее смех и ее слезы, ее чопорность и ее кокетство, ее несравнимый ни с чьим голос и запах ее волос,... ее доверчивые объятия и мгновенный отклик ее губ... ее близость и все то, что делало ее ЕЮ - желанной,... единственной... любимой... со всеми ее тайнами и тщательно оберегаемыми секретами.

Она отстранилась, явно смущенная присутствием Гаспара, и Джон принял это.


- Да, я останусь, - твердо пообещал ей Джон, посмотрев при этом на Гаспара. - Похоже, в Форти Майле появилась проблема и одним кухонным ножом с ней не справиться. Поэтому ... - он помедлил и добавил, желая быть честным - и не только поэтому, я здесь.

Он сел к столу, наблюдая за тем, как Анабель хлопочет по хозяйству, собирая для них нехитрый ужин.
Сколько раз Джон видел, как это делала Аврора, но только сейчас заметил грациозность женских движений, заботу и умиротворенность, которые буквально создавались ниоткуда на глазах Джона руками Анабель.
Ему хотелось привлечь девушку к себе, уткнуться лицом в эти руки и почувствовать их нежность на своей коже...


- А я и сам не уйду, - немного грубовато, с вызовом ответил Джон. - По крайней мере, прежде, чем не узнаю ответ на один вопрос ...

Вечером


Ты любишь меня? Ты выйдешь за меня замуж? - вертелось, готовое сорваться, на языке Джона.
Но не так он хотел спросить ее об этом. Не в такой обстановке - в обыденной суете между плитой и кухонным столом, под пристально-напряженным взглядом Гаспара.
Джону хотелось видеть глаза Анабель, когда она ответит ему, и слышать только ее голос - мягкий, нежный... И когда она скажет ему "да", он хотел бы,.. он хотел бы, чтобы они были одни.




Джон улыбнулся Анабель и, переплетя перед собой пальцы в "замок", вопросительно уставился на Гаспара - ожидая, когда тот на правах хозяина начнет читать предтрапезную молитву.


- Не надо! - Джон порывисто схватил Анабель за руку. - Не надо мясо, - уже более спокойно сказал он. - Я не голоден. Гаспар, думаю, тоже. Мы просто выпьем кофе. С пирогами и твоими сгоревшими лепешками, - попробовал он пошутить.

Анабель читала "Собор Парижской Богоматери".
Джон слушал ее тихий голос, звучавший так выразительно и проникновенно в этой маленькой, освещенной лишь одной свечей хибарке, и боялся даже пошевелиться, чтобы не вспугнуть то волшебство, что воцарялось всякий раз, стоило ему взять в руки книгу.



Постепенно голос Анабель стал тусклее, речь медленнее, и, наконец, она, извинившись передала книгу Джону.
- "Счастливый паромщик," - продолжил Джон мысленный монолог Гренгуара, – "ты не грезишь о славе, и ты не пишешь эпиталам! Что тебе до королей, вступающих в брак, и до герцогинь бургундских! Тебе неведомы иные маргаритки, кроме тех, что щиплют твои коровы на зеленых апрельских лужайках! А я, поэт, освистан, я дрожу от холода, я задолжал двенадцать су, и подметки мои так просвечивают, что могли бы заменить стекла в твоем фонаре. Спасибо тебе, паромщик, мой взор отдыхает, покоясь на твоей хижине! Она заставляет меня забыть о Париже!"...

Захваченный сюжетом Джон не сразу заметил, что Анабель уснула - неудобно облокотившись о спинку стула и положив голову на руки. Он закрыл книгу и, подхватив Анабель на руки, - с таким видом, словно уже имел на это право - отнес ее на кровать - сняв с ее ног ботинки и заботливо укрыв одеялом.
Джон постоял какое-то время, глядя на спящую девушку, потом вернулся к столу и, сев напротив Гаспара, прямо посмотрел тому в глаза.
- Я люблю Анабель, - немного помолчав, твердо сказал он. - Нравится тебе это или не нравится. И если она согласится выйти за меня, я стану ее мужем...Тоже не зависимо от того, нравится тебе это обстоятельство или нет. Ты хорошо понял меня, Гаспар? - его голос стал мягче, - Я никогда не обижу ее. Я буду о ней заботиться и защищать ее... Также как и ты, Гаспар, - помолчав добавил Джон и с этими словами протянул Фурье свою руку...


В эту ночь Джон так и не сомкнул глаз - прислушиваясь к подозрительным звукам и снова и снова вспоминая свою встречу с "существом". А на рассвете сонную тишину поселка неожиданно разорвал выстрел...

Джон машинально схватился за ружье и, подойдя к двери, уже собрался выйти, чтобы посмотреть, что случилось и все ли в порядке с Гаспаром, когда увидел на пороге "кухни" Анабель - испуганную, немного растрепанную после сна, такую родную...

Джон плотно затворил дверь и, снова поставив ружье в угол, подошел к девушке.


- Ничего, - коротко сказа он, хотя за окнами уже слышался топот ног и отдаленные крики. - Ничего, что должно было бы тебя волновать. Ведь я с тобой... - Джон обнял ее, мягко прижимая к себе. Он наклонился, зарываясь лицом в ее волосы и вдыхая присущий только им запах, и поцеловал - один раз, второй... третий. - Я буду всегда с тобой... Ты ведь хочешь этого? - чуть хрипловато спросил Джон, наклоняясь к губам Анабель. Он медленно провел ладонью по ее плечу вверх,.. потом вдоль шеи, ощущая под своей рукой гладкость ее обнаженной кожи,.. также медленно провел большим пальцем по контуру подбородка и нижней губы,... и только тогда поцеловал - сначала медленно и нежно, потом все больше углубляя поцелуй, настойчиво врываясь в податливую нежность ее рта и напрочь теряя чувство реальности.

Он не помнил, как расстегнул те несколько пуговиц на груди Анабель; как распахнул блузу, обнажая ее грудь и прижимаясь лицом к волнующей ложбинке... Его пальцы гладили упругие полушария, губы ласкали и дразнили розовые вершинки..
- Анабель, скажи "да", - тихо попросил Джон. - Скажи, что ты хочешь быть моей... И только моей...