Маргарита (исторический любовный роман)

Ирина здравствуйте, я тоже с вами, начало интригует.
Нравятся мне романы , где действие происходит в царской России.

Всем добрый вечер, дорогие мои!

Надо же, как быстро собралась команда! Да ещё парочка новых старых друзей, коих я и не ожидала увидеть - а оттого вдвойне приятно!
Для начала позвольте от всей души поблагодарить вас за поздравления и слова поддержки! Стараюсь ради вас, дорогие мои, чтобы вам было интересно и чтоб было, за чем скоротать вечерок или дорогу домой/на работу!

Надя, добро пожаловать! Преступление действительно страшное и, увы, не единственное на берегу старого пруда...
Нат, вопросов дальше будет только больше! Задавать можно, а я попытаюсь как-нибудь исхитриться и ответить, чтобы не раскрыть сюжет! Хотя здесь это в 100 раз сложнее, чем в остальных случаях...
Ксеня, Рита, спасибо за поздравления! Рита, теперь ты понимаешь, почему тебя я в этой теме особенно ждала?
Вика! Ты как всегда зришь в корень. Я не буду говорить, в чём именно ты угадала, чтобы не раскрывать секретов, но - о да, дорогая, ты угадала! Ромашек -
И спасибо за подарочек!)
Марина, здорово, что оценила стиль! Мне безумно приятно, спасибо! Добро пожаловать в тему, располагайся поудобнее, у нас обычно весело!
Тина, рада, что ты и в этой теме с нами! Обещаю с каждой главой давать очередную пищу для размышлений! Это всё-таки детектив, как-никак!
Натали, большое спасибо! Загадочность и непредсказуемость - наше всё Стараюсь держать марку и буду надеяться, что удивлю ещё не раз!
Лиля! Наконец-то ты вернулась с традиционным "отзывом от Лили"! Ты тоже чертовски угадала в своём отзыве, но, увы, я опять не могу сказать, где именно! Зато могу сказать, где не угадала: никаких злых духов не будет, роман на 100% реалистичен, никаких привидений нет. Единственные злые духи Яснодолья - увы, это люди, которые там живут...
Юля! Спасибо тебе за добрые слова. О да, всё так и задумывалось - сначала страшная сцена убийства, а затем тут же и без перехода - венчание, венчание! Вот только ты абсолютно права - невеста наша волнуется и тревожится, что совершила самую большую ошибку в своей жизни, дав согласие на этот брак... Но был ли у неё выбор? Юленька, отдельное спасибо, что заметила дух того времени! Там дальше будет ещё много попыток погрузить читателя в атмосферу тех лет, и детальные описания усадеб, и быта, и обычаев - всего-всего, на этот раз я постаралась на славу!
Наташа, спасибо! Добро пожаловать! Вы тоже всегда со мной, я знаю
Герина, я рада, что понравилось! Оставайтесь с нами и дальше! (а потом можно и ещё дальше, ибо остальные мои романы абсолютно все о царской России! )

Дорогие мои девчата, большое спасибо вам за поддержку и за то, что так быстро собрались! Ещё двое халтурят пока, но ничего, одна обычно по понедельникам приходит, к тому времени у нас уже наберётся парочка глав! Так что тебе, Анютка, скучать не придётся!

Всех люблю! Всем ромашек -

___________________________________

 » Часть первая. 1.

Часть 1. История одной девочки

Заречное

Мне повезло родиться в семье состоятельного самарского помещика, Трофима Степановича Каверина, вот только было одно «но». Матерью моей стала усадебная кухарка, Елена Ефремова, причём случилось это ещё до того, как скончалась папина первая жена. А значит, официально я была незаконнорожденной, однако положения дел это не поменяло. Отец любил меня не меньше, чем свою первую дочь, рождённую в законном браке с французской аристократкой Клементиной Россель.
С самого детства папа внушал мне, что я точно такая же законная хозяйка Заречного, как и моя старшая сестра, и что никаких различий между нами нет и быть не может, поскольку в нас течёт одна кровь.
Жаль, что так считал только он один.
Для остальных же немногочисленных знакомых и соседей я так и осталась кухаркиной дочкой, внебрачным ребёнком бесстыдной крестьянской женщины и наиблагороднейшего из людей, Трофима Каверина, которого не иначе как бес попутал связаться с собственной же прислугой в минуту губительной слабости.
Маму мою в Заречном не любили, а уж когда после смерти прежней хозяйки она переехала в отцовские покои, местные кумушки и вовсе предали её анафеме. Не знаю, из-за набожности ли, или из-за банальной зависти? Но лично я не видела в этом ничего плохого, во-первых, потому что это всё-таки были мои родители, а во-вторых, они действительно любили друг друга. Отец собирался жениться на ней, но для повторного брака требовалось выждать двухгодичный траур по усопшей мадам Клементине, а иначе местные церковники ни за что не согласились бы провести обряд. Мама этих двух лет не прожила: за месяц до окончания срока ей не посчастливилось подхватить жесточайшую пневмонию, и бедняжка сгорела в лихорадке всего за пару дней.
Мне тогда не было и трёх лет, и о тех событиях мне известно только по рассказам Татьяны и каким-то старым, далёким обрывкам собственных воспоминаний. Маму я тоже помню плохо, и если бы не портрет в моём медальоне, сомневаюсь, что смогла бы точно сказать вам, как она выглядела.
Эта золотистая штуковина на тоненькой цепочке была при мне всегда, сколько я себя помню. Странно, что при своей непоседливости я так и не потеряла её, хотя крестиков нательных теряла немерено, за что каждый раз получала нагоняй от суеверной Татьяны, утверждавшей, что это очень плохая примета. Однако медальон никогда не пропадал и здорово выручал меня в моменты острой грусти и одиночества.
Он открывался маленькой кнопочкой сверху у крепления, и после тихого щелчка представлял взору двух милейших людей – кучерявую шатенку со скромной улыбкой и нежным румянцем, и симпатичного молодого блондина с ямочкой на подбородке. Это мои мама и папа.
Говорят, я на них похожа, но это грубая лесть. Мои родители, оба - прекрасные люди, а папенька каким-то образом сумел пронести свою красоту сквозь годы, и с возрастом стал ещё привлекательнее, чем был в молодости. К сожалению, единственное, что я унаследовала от него, это цвет волос, а от мамы – пушистые кудри. Больше, увы, ничего. Не было у меня ни маминой цветущей красоты, ни чётко очерченных папиных скул, ни замечательных голубых глаз, кои посчастливилось иметь обоим. Ямочки на подбородке – и той не было, и за неё почему-то мне всегда становилось особенно обидно! Увы, но придётся признать – я стала довольно неудачной копией своих родителей, злой шуткой природы, не иначе, решившей отыграться на мне за их грехопадение.
Сложно было представить ребёнка более уродливого и несуразного, чем я. Давайте так: с ходу назовите мне парочку любых самых популярных дефектов, и я даю вам твёрдую гарантию – у меня они, несомненно, были!
Начнём, пожалуй, с того, что я родилась недоношенной, ни с того ни с сего, в середине шестого месяца маминой тяжести. Местная повитуха была уверена, что я не выживу, поскольку в жизни никогда не видела таких крошечных младенцев, но тогда я впервые обманула смерть. Я не только выжила, но и умудрилась вскоре догнать своих сверстников – дочку дворецкого Лукерью и сына конюха Егора. С Лушкой мы родились в один день, правда, она-то по сроку, как положено, но когда нам исполнилось по годику, я уже была такой же пухленькой и резвой, как она. Но Татьяна всё равно с неодобрением говорила, что обе мы слишком маленькие, хрупкие и хиленькие – того и гляди ветром унесёт!
Потом Лушка начала стремительно взрослеть, округляться и хорошеть прямо на глазах, всё ближе и ближе подбираясь к идеалу женской красоты, моей старшей сестре, прекраснее которой не сыскать было девушки во всей губернии! А вот я, похоже, так и осталась в безмятежном периоде своего детства и телом и душою.
Никаких женственных округлостей от взросления мне не досталось, мне и тут не повезло. Зато высшие силы щедро наградили меня не проходящими прыщами по всей мордашке, бороться с которыми не было ни малейшей возможности – на месте одного сведённого неизменно появлялись два новых, а то и три. Когда руки опустились даже у всегда такой уверенной и решительной Татьяны, я поняла - дело плохо. И решила покорно смириться с тем, что мне никогда не стать такой, как сестра или та же Лушка, будто в укор мне хорошеющая не по дням, а по часам. Тот самый Егорка, наш ровесник и сын усадебного конюха, уже заглядывался на неё невольно, когда Лукерья возвращалась с реки, с тяжёлой корзиной белья.
Утомлённая стиркой и жарой, она, как правило, расстёгивала верхнюю пуговицу на груди, и тогда становилась заметной тонкая ткань нательной сорочки, а от этого зрелища у Егорки неминуемо захватывало дух. И это нам было от силы лет по восемь-девять, а моя подруга уже очаровывала всех местных мальчишек! Думаю, о том фуроре, что произвела в местном обществе моя красавица-сестра, говорить не стоит, иначе я точно расплачусь от собственной никчёмности!
Помимо моей почти неестественной хрупкости и россыпи прыщей, также я стала "счастливой" обладательницей самых отвратительных дефектов речи из всех возможных. Впрочем, для папы и это было хорошо, потому что лет до пяти я не разговаривала вообще и хвала Господу, что заговорила хотя бы так. Сестра моя в этом возрасте уже читала по слогам и декламировала стихи, а я, демонстрируя кошмарную заторможенность в развитии, только глупо улыбалась и мычала.
Татьяна сказала, это всё оттого, что "с ребёнком никто не занимался". Самой её не было тогда в Заречном, после смерти моей мамы отец впал в некое помешательство и едва ли не до фанатизма озаботился здоровьем обеих своих дочерей. Он проклинал русскую зиму, унёсшую жизнь его дорогой Ленушки, а когда старшая дочка начала подозрительно часто кашлять, папа принял фундаментальное решение увезти нас обеих во Францию, на курорт.
Для Татьяны, разумеется, никто не озадачился покупкой билета, более того - ей дали расчёт. Довольно жестоко со стороны моего всегда такого мягкого и добродушного папы, но, я думаю, это была её инициатива. Как я уже говорила, маму мою в Заречном не любили, а уж Татьяну и подавно - она была лучшей подругой "той самой падшей кухарки", и именно она помогала им встречаться за спиной у тогда ещё живой мадам Клементины, папиной первой жены. В отсутствие хозяина, который мог бы заступиться, находиться в усадьбе Татьяне наверняка стало невыносимо – по-моему, людская молва способна сгубить даже таких стойких людей, как она. Не говоря уж о том, что без нас с сестрой её пребывание в Заречном теряло всяческий смысл, ведь она была нашей няней! Так мы и расстались, но я тогда об этом даже не знала, поскольку была слишком мала.
В Ментоне, ставшей нашим домом на следующие полтора года, до меня никому не было дела. Крохотное создание бродило по цветущим садам, что раскинулись вокруг коттеджа, который мы снимали, весело смеялось своим мыслям и воображало себя принцессой сказочной страны. А ещё там было море, совсем рядом, я засыпала под его убаюкивающий шёпот... но мне категорически воспрещалось ходить на пляж одной - во-первых, четырёхлетнего ребёнка и без моря-то не слишком разумно оставлять в одиночестве, а во-вторых, я до сих пор не умела плавать.
Я говорю "до сих пор", потому что моя сестра, к примеру, плавать научилась даже раньше, чем ходить, и всегда гордилась этим. Мадам Клементина, маясь со скуки, часто ездила с визитами в соседнее Яснодолье, а где имелся замечательный пруд аккурат напротив усадьбы, и хозяева часто развлекались лодочными прогулками и обожали плавать.
Я же ото всего этого оказалась безгранично далека. Меня в соседнюю усадьбу, ясное дело, никто не брал, даже отец. Ведь это не comme il faut – явиться в гости к уважаемым соседям-аристократам со своей внебрачной дочерью! Зачем оскорблять их подобным образом, если есть ещё одна дочь, вполне себе законная и, главное, безгранично красивая и хорошо образованная, будто специально созданная для выездов! Вот и папа думал точно так же, а я и не обижалась, не слишком-то стремясь к аристократическим пиршествам, поскольку боялась их до дрожи в коленях.
И пока старшая дочка Трофима Каверина почивала на лаврах, купаясь в лучах славы и всеобщей любви, младшая испытывала на себе всю чудовищную силу родительского безразличия и бродила по саду в одиночестве, воображая себе свой собственный мир.
Я не виню ни маму, ни папу в том, что стала такой. Правда, однажды я всё-таки сказала Татьяне сгоряча, что это мама во всём виновата – она не имела права меня бросать, не должна была уходить так рано! После её смерти отец замкнулся в себе и уже никого не пускал в свою душу. Большую часть времени он проводил один, в своём кабинете, в обществе бумаг и закладных на землю, в раздумьях о том, как приумножить наш семейный доход.
Папа был очень умным человеком и всё время изобретал и воплощал в жизнь новые способы заработка. Заречное осуществляло крупные поставки зерна в город, и цены эти папа каждый год незаметно, но повышал. И если бы не Шараповы со своим Яснодольем, несомненно, через пару лет Трофим Каверин заделался бы монополистом! Вот до чего хорошо шли наши дела. Помимо этого у папы имелось ещё одно имение под Петербургом, где я никогда не бывала – он обещал его в приданое той из дочерей, кто первой выйдет замуж. И, надо думать, это буду точно не я.
Не считая двух усадеб, папа являлся держателем банковского счёта на фантастическую сумму, уже на одни проценты с которого можно безбедно прожить до конца дней. Эти деньги они заработали ещё в молодости, когда вместе со своим лучшим другом Сергеем Шараповым держали рыбный промысел на Волге. Вот такой замечательный был у меня отец, настоящий businessman.
Наверное, и я унаследовала чуточку его мудрости, поскольку ещё в детстве поняла, что единственный способ добиться отцовского внимания, это разделить его одиночество в чертогах кабинета, со скучными бумагами и отчётами о расходах. Я ещё толком не умела разговаривать тогда, но считала уже не хуже начинающего математика! Честное слово, это было совсем несложно, я просто обожала цифры, и более того, они откладывались у меня в памяти, так что годам к семи я уже превосходно считала в уме и даже понимала дроби. Просто потому, что это стало смыслом моей тогдашней жизни. Я приходила к отцу в кабинет и садилась у него в ногах - он же, увлечённый своим занятием, поначалу не обращал на меня внимания, а когда замечал, то широко улыбался, сажал на колени и оптимистично говорил: "Ну-ка, посмотрим, что у нас здесь...!"
Учителей у меня до возвращения в Заречное не было, это папа меня всему научил. Математике, я имею в виду, потому что читать и писать я научилась значительно позже. Помню, высшей наградой для меня стал один забавный случай: мы с папой сидели за отчётами в один из тех самых "наших" вечеров, когда мы принадлежали только друг другу. Он, замученный после долгого дня, всё никак не мог подвести итог, а ещё его клонило в сон, и голова то и дело заваливалась на бок.
Тогда я взяла перьевую ручку из его обмякшей руки и, поглядев на бумаги, уверенно исправила нолик на единицу. Папа проснулся оттого, что я его потревожила, и с недоумением взглянул на отчёт, который теперь выглядел по-новому. Потом он пригляделся к цифрам повнимательнее, а затем расхохотался, оглушая меня своим зычным баритоном. "Ну доченька, ну умница!" - с гордостью произнёс он и расцеловал меня в порыве отцовской любви. Я не помню, сколько мне тогда было лет, но одно могу сказать совершенно точно – это был явно не тот возраст, когда девочкам положено понимать что-то в таких сложных математических вычислениях. Если полагать, что им вообще положено это хоть когда-либо.
А по возвращении из Ментоны меня вдруг признали умственно неполноценной, и новость эта сей же час разлетелась по всей округе вплоть до Самары. Ещё один чудесный плюсик к моей коллекции недостатков! Это случилось поздней весной, когда папа сразу по приезду выписал для нас преподавателя из Москвы. Мужчину звали Жюстен Жирар, он имел французское происхождение, аттестат московского университета и кучу убедительных рекомендаций от весьма уважаемых в обеих столицах господ. Папе наверняка это стоило кучу денег, но на образование обеих своих дочерей он не скупился. Точнее, на образование старшей дочери, поскольку заниматься со мной мсье Жирар отказался наотрез.
- Вы что, не видите? В самом деле не видите, какая она? - вещал он заречнинской прислуге, присев на краешек стола в людской. А мы с Лушкой бессовестно подслушивали из-за приоткрытой двери, как делали это обычно. - Ладно барин, родной отец, категорически не желает принимать очевидное, но вы-то, вы-то?! Неужели не замечаете?! Да по ней натурально плачет богадельня, такую, как она, ни в коем случае нельзя держать рядом с нормальными людьми, тем более с юной мадемуазель Кавериной! Это попросту опасно!
Что примечательно, до этих его слов никто никогда и не замечал никаких странностей за кухаркиной дочкой. Однако стоило произнести заветное слово "малахольная", как слуги один за другим наперебой начали подтверждать, что дочка-то у барина действительно слегка "того".
А я даже поначалу и не поняла, что все эти небылицы говорят обо мне - и впрямь, видимо, была глупенькая... Лишь изумлённый вид моей Лукерьи заставил поверить в эту неприглядную, некрасивую правду. А в людской тем временем продолжали говорить. Припомнили мои одинокие прогулки по саду – а после ментонского сада я и наш, зареченский полюбила всей душою, и просто обожала бродить босиком по росе на рассвете. Оказывается, это первый признак безумия. "Бродит там одна, аки сомнамбула, и вечно бубнит что-то себе под нос, уж не заклинания ли?"
Какие заклинания, ну что вы! Это Лермонтов. Сестра часто читала вслух одно из стихотворений, бесконечно красивое, про море. Я запомнила на слух, поскольку всё ещё не умела читать, и с тех пор часто повторяла его, наслаждаясь мелодией слов и тренируя дикцию. Ведь у меня по-прежнему были страшные проблемы с речью...
Кажется, для мсье Жирара это стало ещё одним поводом для отказа от занятий. "Совершенно невозможно разобрать, что она лопочет! Как вы вообще её понимаете?" А ещё: "Какой ужас, она до сих пор не умеет читать!", и самое страшное, что мсье Жирар так мне никогда и не простил: "Да она у вас даже французского не знает!"
В тот день я обиделась на него так сильно, что пообещала себе никогда в жизни, даже если меня станут пытать калёным железом, ни за что и ни при каких обстоятельствах не браться за учебник французского языка! При этом меня совершенно не волновало, что именно на нём говорит весь высший свет, я будто уже тогда знала, что дорога к хорошей жизни мне навсегда закрыта.
А тут ещё это клеймо, а при нашем сельском укладе можно смело считать, что пожизненное... "Мне очень жаль, мсье Каверин, но у вашей дочери сильнейшая заторможенность в развитии. Ей нужен доктор, а не учитель, увы. Я не возьмусь за неё даже за дополнительную плату!"
Доктора ко мне, конечно, прислали в тот же день. Думаю, ему одного взгляда хватило на хиленькую, страшненькую девочку с двумя толстыми косами, чтобы сделать соответствующие выводы. Он поговорил со мною по душам, спросив, что мне нравится делать, о чём я мечтаю и какое у меня хобби. Я понятия не имела, что такое "хобби", но на первый вопрос ответила честно: мне нравится воображать себя принцессой прекрасной страны, где царит добро, а все люди счастливы. И что я мечтаю однажды оказаться там, и чтобы рядом непременно были мама и папа...
Сейчас я уже понимаю, что этого ни в коем случае не следовало говорить, но тогда мне не хватило сообразительности ответить по-другому. Например, я могла бы сказать, что безумно люблю печь пироги по воскресеньям вместе с Лушкой и её мамой, а ещё я люблю клубничное варенье и особенно пенку с него, которую для меня всегда оставляет наша новая кухарка. И что мечтаю когда-нибудь увидеть воочию знаменитое Яснодолье, поскольку слышала об этом месте столько всего чудесного, но прежде никогда там не бывала...
Увы, я опять всё сделала не так. И судя по хихиканью из-за двери, кто-то был этому очень рад. Бестолковый смех мсье Жирара я узнала сразу, а ещё мне показалось, что к нему примешался переливистый, как колокольчик, смех моей сестры. Но этого же не может быть, правда? Мы с нею очень дружны, и она любит меня - ну, или так мне всегда внушал папа...
Разговор доктора с отцом подслушать мне не удалось, но на то у меня была моя верная Лушка. Она-то и пересказала мне всё слово в слово. "Ваша дочь действительно не в себе, Трофим Степанович, мне очень жаль. Должно быть, это последствия старой травмы – девочка рано потеряла мать, и сейчас ей очень её не хватает. Ей нужна ласка и забота, понимаете? Вы не думали жениться во второй раз?"
Что-о?! От возбуждения я схватила Лушку за плечи и всё пытала её, верно ли она истолковала слова доктора? И ещё интереснее, ответ моего папы – тот обещал подумать!
Я понятия не имела, хорошо это или плохо, но знала одно - грядут перемены! И как всегда в таких случаях, решила посоветоваться с сестрой.
Мою сестру звали Барбара Бернадетта Хэлена Кристина Россель Каверина - сущее наказание для человека, который не выговаривает букву "р", поэтому я звала её просто Эллен. Это имя мне нравилось куда больше, чем французские, к тому же именно так звали мою покойную матушку, и оттого благозвучное "Эллен" делалась мне ещё роднее.
Услышав мой рассказ, пересказанный от Лукерьи, Эллен пришла в ужас и прошептала: "Бог ты мой, только не опять! Мы же добивались совсем не этого!" Я так и не поняла тогда, кто это "мы" и чего они добивались, но расстроившуюся сестру мне стало жаль едва ли не до слёз, и я принялась успокаивать её, заверять, что всё ещё непременно наладится. В конце концов, новая папина жена может оказаться такой же хорошей, как и моя мама! На что Эллен хмуро ответила странное: "Вот именно!" - и, развернувшись, убежала к себе.
Я не совсем понимала её печаль, но упаднический дух Эллен передался и мне – так уж я была устроена, не могла веселиться, когда моей любимой сестре плохо.
А на следующий день произошло сразу два замечательных события, выведших меня из уныния. Тем солнечным майским днём в Заречное вернулась Татьяна. А ещё, у меня наконец-то появился друг.

___________________________________

Ирина, девочки, всем доброго времени суток!

Ириш, спасибо за такой живой, увлекательный рассказ об детстве нашей Маргариты Кавериной и ее родных!
Неудивительно, что наша девочка считает себя неудачницей - в три года потерять мать, иметь множество внешних недостатков, недостаточно заботливого отца, так и не успевшего жениться на ее матери, и в придачу коварную сестрицу Эллен с злобным гувернером. Да, есть над чем задуматься. Знаешь, а я ведь точно как Маргарита люблю бродить в одиночестве и предаваться своим фантазиям. Ну, хорошо, что ей хоть Татьяну вернули, все же есть какой-то близкий человек рядом.
Позабавил результат всех интриг Эллен - она-то думала избавиться от маленькой сестрицы Риты путем отсылки в богадельню, а вместо этого папенька им новую мачеху готовит.
___________________________________

Дорогая Ирина Николаевна, дорогие леди, всем доброго времени суток!

Ох, ну и глава - пробирает до дрожи, сколько в ней смешалось всего - и рок, и жестокость, и наивность.
Бедная девочка - не считаю её недостатки такими уж страшными, но для светского общества они, конечно, серьезные.
Трогательно, что отец её любит, любит такой, какая она есть.
Про доктора - верно, он не помешал бы, и правильно сказали, что всё это от того, что с ребенком мало занимались, к таким детям вообще, подход особый нужен.

Самое горькое, что сестра, которую девочка любит, терпеть не может бедняжку, а та даже не понимает этого.
Ну, хорошо, что Татьяну вернули.

Интересно, как повернется судьба - какой будет мачеха, какими станут отношения с отцом и сестрой.

Слог очень хорош - читается легко и образно.
С нетерпением будем ожидать продолжения истории.
___________________________________

Ириша спасибо за главу. Бедное дитя всё против неё и незаконнорожденная и хиленькая и некрасивая и в развитии отстает.Тут и жизненные ресурсы подкачали и внешние обстоятельства ( в виде сестры старшей и преступного педагога гувернера), а всё очень просто никто её не любит и сердечно за неё не волнуется, растёт девочка как трава у дороги. Нет матери сирота, а отец что ж девочку признал своей дочерью и всё на этом. А ребёнку нужны тепло и ласка и забота, а это ежедневный тяжелый труд.Хорошо хотя бы есть Татьяна,девочку она любит, да что она может дать ей. А Маргарита девочка добрая, по доброму и к сестре старшей относится, незамечая неприязнь той и не потому что глупенькая,а душа видать чистая...Ну козни старшенькой понятны, гувернера тоже, а вот доктор, как мог такой приговор вынести девочке, мерзавец! Он ведь клятву Гиппократа давал "Не навреди!", не иначе как в сговоре, а с другой стороны его совет "жениться ",что то не то, может просто ленивый мерзавец, ну не захотел заняться девочкой всерьез.Очень интересно кто этот ДРУГ?
___________________________________

Ира, девочки, всем привет.

О, какая глав. Бедная девочка, сколько же ей досталось с самого детства. Растёт, как сорняк, трава придорожная, никому не нужная((( Старшая сестрица просто бесит. Где её христианская добродетель, разве не должно жалеть тех, кого и так природа-матушка обидела? Но что-то подсказывает мне, что героиня на себя наговаривает. Не такая уж она глупышка и дурнушка. ))) Расцветёт ведь?
Гувернёра гнать в шею. Воспитатель хренов, платят тебе денежку, вот и молчи в тряпочку, занимайся с обеими барышнями, не его это ума дело, брачные или внебрачные дети.
Доктор тоже хорош. Побеседовал с девочкой и сделал выводы. (((( А такое клеймо на всю жизнь пристанет.

Ирочка, спасибо.
___________________________________

Ира,привет!
Мне твоя Маргарита несколько Джейн Эйр напомнила.Конечно,многое тут не совпадает,но и Джейн тоже любила одиночество и многие считали её странной.
Слишком много выпало на долю несчастной Маргариты. А тут как назло старшая сестра красавица писаная. И что -то мне совсем не кажется,что она так уж любит сестру,как думает Маргарита. Один только факт,что вместе с этим заезжим французом она смеялась над убожеством сестры, меня настораживает. О какой тут сестринской любви может идти речь?
Короче,надеюсь,что именно Маргарита найдёт настоящее счастье,а не эта пустышка-красотка.
_________________

Ира, а это ты точно Маргариту описала в первой главе?
Так вот привяжешься к героине, а ты её потом...тогось . Точнее, уже.
По описанию необычная и интересная девочка подрастает.
_________________

Дорогие леди, всем привет!

Какая у нас девочка интересная, ведь правда же? Я сразу к ней прониклась симпатией и сочувствием. Бедный одинокий ребёнок, любящий бродить в одиночестве по саду и воображающий себе какой-то особый мир, в котором папа и мама снова вместе, и в котором все счастливы. Отец любит её, но толком ею не занимается. И такой доверчивый - поверил словам этого докторишки, которого надо было гнать в шею, и гувернера туда же, под зад его коленкой. Девчушка-то умненькая, вон как ловко цифирки складывает. Как можно верить, что она "не в себе" и что у неё "заторможенность в развитии"?! А слухи-то ведь уже пошли, что девочка умственно неполноценная. Как теперь отмоешься?

А малышка такая добрая, чистая душа, искренне верит, что сестра её любит. А та всё интриги плетёт за спиной отца. Такая молоденькая, а уже такая эгоистка бессердечная! Девочке и без того несладко живется, так она хочет ещё добавить ей горестей.
___________________________________

Ирина, прекрасные, со вкусом сделанные обложки! Вот она какая, самарская усадьба Кавериных!
Четвертый вариант больше всего приглянулся.
___________________________________

Замечательные обложки!
___________________________________

Какая красивая книжка получилась!!! Как было бы приятно её в ручках подержать!
___________________________________

Ирина и девочки, здравствуйте!

Добралась и я до главы и обложек.

Облдожки прям шедевральные. Книга с такой обложкой смотрится интригующе; сразу возникает интерес к тексту.

Глава на мой взгляд печальная. Маленький, никому не нужный ребенок. Всегда предоставлена сама себе. Даже отцу, который вроде и любил ее.

Хотя мне кажется, что нет. Просто принимал, как свершившийся факт. Ну, есть ребенок и ладно. Потому что, когда ребенка любишь, сделаешь все, чтобы этому ребенку было хорошо. Теи более ребенку, который носит клеймо незаконнорожденного. Но я поняла так, что он дочь официально не признал. Или я ошибаюсь? Тогда, автор, пожалуйста, поправьте меня.

И вот на фоне такого безразличия девочка растет любящей, доброй и отзывчивой. И чувствуется, что не за горами то время, когда ей реально, в открытую придется столкнуться с несправедливостью жизни и осознать это.
_________________

Ириша обложки замечательные!
___________________________________