ЕлеNка:
uljascha писал(а):Да, у Андрея глаза открылись, только вот пить - последнее дело. Жена, вероятно, разные делишки за его спиной проделывает, потому ей и нужно его абсолютное доверие. А сон умница. Только вот зря она пошла к нему, а не дай Бог кто мимо проезжал-проходил - увидел. И так там от репутации ничего не осталось...
Ульяша, спасибо за отзыв и сразу прошу прощения, что так долго не отвечала

Интернет последние дни просто ужасный
Ты права на счет жены Андрея

Когда тебе слепо доверяют, можно такие дела творить) Князь наш не будет пить больше

обещаю))))
uljascha писал(а): Вот я тут немного побаловалась. Картинки брала из "Хождения по мукам", из того, где Алферова, и из первого. Вот что вышло
Ульяша, отдельное огромное спасибо за такую красоту

Мне очень, очень понравилось
...
ЕлеNка:
» Глава 7
Глава 7
Поездку в Умань пришлось отложить. Анна Петровна категорически отказалась сопровождать Соню из-за боязни пропустить весточку от Кати, а отпустить Соню в сопровождении только горничной не захотел Николай Павлович. Ждали дальнюю родственницу по линии князя, Евдокию Федоровну Уланову. Вдовствующая княгиня приходилась двоюродной сестрой Николаю Павловичу. Проживала она в Рязанской губернии в небольшом поместье. Прожив двадцать пять лет с Улановым Аристархом Степановичем, Бог не наградил их детьми, поэтому легко оставив поместье на попечение управляющего, Евдокия Федоровна с большой охотой согласилась сопровождать младшую княжну Милорадову.
Все время в ожидании княгини Улановой Соня провела дома. В свете разгорелся скандал из-за побега Кати. Он разрастался словно снежный ком, набирая стремительные обороты. Милорадовы стали изгоями. Больше не приходили приглашения на званые вечера, рауты и балы, их общество старались избегать. Бывшие хорошие знакомцы теперь при встрече на улице, старались заранее перейти на другую сторону, делая вид, что совершенно не знакомы. Молодые девицы ехидно ухмылялись вслед, в тайне радуясь неудаче соперницы. Сонечка, очень тяжело переживала весь этот негативный настрой и поэтому предпочитала сидеть дома.
В конце января наконец-то прибыла княгиня Уланова. Сонечка робела перед этой, открытой в своих суждениях, женщиной. Евдокия Федоровна с порога заявила, что в побеге Катерины виновата Анна Петровна. Не смогла доглядеть за дочерью. Княгиня Милорадова от этих слов снова слягла с открывшейся мигренью. Пришлось Софье развлекать гостью. Сколько всего ей довелось за эти дни выслушать, одному Богу известно. Но к облегчению всех членов семьи через пару дней Евдокия Федоровна объявила, что готова к дороге. Сонечке была спешно выправлена подорожная и можно было отправляться в путь.
В ночь перед отъездом Соня практически не спала. Сердце замирало в тоске. Буквально через несколько часов она сядет в возок и резвые кони понесут ее все дальше и дальше от Андрея. Увидит ли она его еще когда-нибудь? Умом Софья понимала, что поступает верно, а душа плакала от боли. Как жить вдали от него и не иметь хотя бы маленькой надежды увидеть его на каком-нибудь балу или званом вечере. Не заглянуть хотя бы мельком в эти голубые, словно бескрайнее небо, глаза. Все то время, что было отпущено Софье до отъезда, она ночами в тайне ото всех, бегала на уже знакомый перекресток и, стоя там, смотрела до потемнения в глазах на величественный особняк Вяземских. Каждый раз сердце замирало в надежде, что вот сейчас распахнется дверь и появится такая знакомая фигура князя. Однако ни разу Вяземский не вышел ей на встречу. Возможно, Соне было бы легче, знай она, что в эти моменты Андрей стоял возле огромного окна, за чуть приоткрытой портьерой и с жадностью вглядывался в маленькую фигурку у соседнего дома.
Утро отъезда выдалось морозным и ясным. Снег искрился в солнечных лучах. Сонечка, закутавшись в утепленную ротонду, подбитую мехом, вышла на массивное крыльцо. Возле подданного возка суетились слуги, проверяя, весь ли багаж погружен. Невдалеке стояли родители, тихо переговариваясь с княгиней Улановой. Софья вдохнула воздух полной грудью, прощаясь с родным домом. Неизвестно как долго она пробудет у тетушки. Простившись с Николаем Павловичем, она тихонько подошла к маменьке.
– Может останешься, Сонечка? – пряча слезы говорила Анна Петровна. – Зачем ехать так далеко?
– Нет, матушка. – Чуть слышно шептала Софья – Нет мочи здесь быть.
И не выдержав, кинулась на грудь к княгине. Слезы, так долго сдерживаемые, вдруг полились по бледным щекам.
– Простите меня, маменька, это я виновата. – Захлебываясь слезами, говорила Соня. – Бедная Катенька!
– Ну, буде тебе, Софьюшка, - Гладила по склоненной голове дочери Анна Петровна. – Нет твоей вины в том. – И вздохнув так, что сердце, казалось, разорвет от тоски, шептала. – Ты пиши мне, милая, пиши, как можно чаще пиши.
И вот уже Соня сидела в возке, укутав ноги теплой медвежьей шкурой. Лошади нервно заржали и возок медленно тронулся. Через узкое оконце Софья смотрела, как проплывает мимо залитое слезами лицо маменьки и хмурое Николая Павловича. Вот уже и родной особняк скрылся в дали, а Сонечка все не могла отвести взора, словно от этого зависела вся ее жизнь.
Путь княжны Милорадовой лежал по Киевскому тракту через Севск, Батурин, Нежин, Киев и до Белой Церкви. Предстояло преодолеть более тысячи верст до самого Киева и восемьдесят с лишним до Белой Церкви. Дальше вставал вопрос о том, ехать ли в объезд по главной почтовой дороге через Сквиру, Махновку и Гайсинь или пытаться пробраться напрямик сразу к Умани.
По накатанному санному пути резво бежала тройка лошадей, неся за собой небольшой возок. На упряжи весело переговаривались колокольца с бубенцами. Их перезвон настойчиво проникал в думы, путая Софьины мысли.
Евдокия Федоровна большую часть пути предпочитала мирно дремать, удобно откинувшись на мягких подушках. Лишь однажды она не выдержала, увидев тихо плачущую Соню.
– Чего ревешь, горемычная? – недовольно поморщилась княгиня. – Сил уже нет смотреть. Словно навсегда уезжаешь. Проведешь год-другой у тетки и вернешься обратно. Стоит ли слезы лить?
– За Катюшу сердце болит, Евдокия Федоровна. – Глотая слезы, прошептала Соня.
– Раньше надо было о сестре переживать, сейчас поздно уже. – Поджала губы Уланова. – Ты лучше о себе подумай. Тебе б в скорости по приезду жениха найти да замуж успеть выйти, пока слухи о сестре сюда не успели дойти.
– Не хочу я замуж. – Упрямо проговорила Соня.
– Ну и будешь, глупая, всю жизнь в девках ходить. – Наставительно произнесла Уланова, демонстративно закрывая глаза и тем самым показывая, что утратила всякий интерес к беседе.
А Соня отвернулась к оконцу. «Ну и пусть доходят слухи». – Упрямо думала княжна.- « Все равно она замуж не собирается. Лучше в монастырь уйти, чем жить с нелюбимым. Вот если б Андрей вдруг оказался свободен…» – Мечтала Софья. Нет, она ни в коем случае не желала зла Наталье Алексеевне, но во время утомительного путешествия, позволяла себе представить, как могла бы сложиться ее жизнь, встреться они с Андреем при других обстоятельствах.
До Киева добирались около двадцати дней, останавливаясь на почтовых станциях, чтобы сменить лошадей и переночевать. Евдокия Федоровна, утомленная столь долгим путешествием, изъявила желание, остановится в Киеве на пару дней. Соня и просить о том не смела. В душе она лелеяла мечту посетить Андреевскую церковь и помолиться за здравие раба Божьего Андрея. Дождавшись когда Евдокия Федоровна, утомленная поездкой, уйдет отдохнуть, Софья, взяв горничную Татьяну, отправилась в храм. Располагалась церковь на одной из круч Старокиевской горы на месте бывшего бастиона Старокиевской крепости. Заложена она была в 1744 году к приезду Елизаветы l. Соня еще издали увидела возвышающуюся красавицу. Она с благоговением и трепетом подходила все ближе и ближе. Храм имел форму креста с возвышающимся в центре единственным куполом, а четыре угла украшали декоративные башенки с маковками поменьше. Внешне воздушный храм держался на двухэтажном стилобате. Его завершала паперть, огражденная балюстрадой. Софья не могла отвести газ от бирюзовых стен, на которых выделялись белые колоны, карнизы и пилястры. Слепили глаза сверкающие на солнце позолоченные чугунные капители и картуши. С особым трепетом она вошла в саму церковь, поражаясь тому художественному великолепию, что открылось перед ней. Отрешившись от мирской суеты, Соня с жаром клала поклоны перед иконой Андрея Первозванного, прося у него здоровья и счастья для его тезки.
Через два дня выехали снова. Путь лежал через Васильков в Белую Церковь, вотчину графов Браницких. Уланова, отдохнувшая и повеселевшая, вдруг изъявила желание к беседе.
– А знаешь ли ты, Софья, почему именно Белая Церковь? Ведь раньше на этом месте стоял город Юрьев. – Княгиня посмотрела на Соню и, увидев интерес в ее глазах, с воодушевлением продолжила. – А построен он был для защиты от кочевников еще в 1032 году.
– Что же стало с Юрьевым дальше, Евдокия Федоровна? – Глаза Сонечки горели неподдельным любопытством.
– В 1240 году город был сожжен дотла. – Вздохнула Уланова. – А уже в 1362 году возникло название Белая Церковь. И знаешь, Софья, что интересно, существует, по крайней мере, две основные версии возникновения этого названия. Первая говорит о церкви, которая была сооружена с неотесанных березовых колод, а другая о руинах каменной церкви.
Сонечка во все глаза смотрела на Евдокию Федоровну, ловя каждое ее слово. Все это было настолько интересно, что на время даже вытеснило думы о Кате и Андрее. Сейчас город, через который они проезжали, был очень оживленным. В нем велась бойкая торговля и через него проходило множество важных транспортных путей.
В последних числах февраля Соня наконец-то прибыла в Умань.
...