Плененное сердце (Исторический ЛР)

Спустя неделю в Кастель Кабрерас пожаловали две гостьи в сопровождении полудюжины охранников в черных плащах, на спинах которых был изображен коршун, рвущий когтями змею. Герб маркиза Сент-Ферре. Каталина в тот момент находилась в Большом зале, греясь у полыхающего камина, и с увлечением корпела над незаконченным гобеленом, что нашла в хозяйских кладовых, когда бесцельно бродила по комнатам, с интересом разглядывая средневековое убранство старинного замка. На гобелене было запечатлено семейство оленей, пришедших на водопой. Отец семейства, благородный пятнистый олень с ветвистыми рогами, зорко вглядывался в чащу леса, в то время как олениха и двое их маленьких оленят утоляли жажду в мелководном ручье. Рисунок на полотне показался Каталине глубоко символичным, и она увлеченно принялась за вышивание, коротая время в ожидании возвращения Себастиана и испытывая немалое довольство, что нашла занятие по душе.

- Ваше сиятельство, - в зал вошел высокий, худощавый слуга и, церемонно поклонившись, вздернул кверху длинный горбатый нос, - в Кастель Кабрерас прибыли Беатрис и...

Каталина подняла взгляд от гобелена и изумленно воскликнула:

- Какой приятный сюрприз, Джавиер! - Она улыбнулась камергеру маркиза, временно исполнявшему роль дворецкого вместо старого Бернардино, мучившегося подагрой в своей коморке на чердаке. – Что же ты держишь нашу дорогую Беатрис на пороге? Скорее зови ее сюда, к огню. Она, должно быть, всю дорогу мерзла. От ледяных пронизывающих ветров нигде нет спасения.

Джавиер кивнул и, искусно подражая манерам Анселмо, учтиво осведомился:

- Что-нибудь принести, сеньора?

- Конечно, - Каталина всплеснула руками, радуясь тому, что увидит знакомое лицо. Постная физиономия баронессы за последние дни ей порядком поднадоела. Как же ей не хватало разнообразия в этих скучных и холодных стенах. – Принеси нам горячего шоколада и медовых булочек, что Ана испекла поутру. Да, и передай ей, чтобы принималась за обед. Беатрис приехала издалека и, скорее всего, успела проголодаться в дороге, - размышляла вслух Каталина, поднимаясь с кресла и давая слуге последние указания. - Что касается приехавших с ней людей, пусть их накормят на кухне, и подумай над тем, где их можно разместить.

- Слушаюсь, ваше сиятельство.

Едва Джавиер вышел из зала, как на пороге появились две женщины, закутанные в теплые шерстяные плащи. В одной из них Каталина сразу узнала свою добрую Беатрис и уже хотела подбежать и расцеловать бывшую кормилицу мужа, так сильно она истосковалась по славной и заботливой женщине, как другая гостья заставила ее замереть на месте. С прекрасного лица Каталины сошел весь румянец, она побледнела до такой степени, что голубые прожилки на лбу и висках проступили заметно четче. Она не могла ни пошевелиться, ни что-то сказать. Она открывала рот, как рыба выброшенная штормовыми волнами на берег, не издавая ни звука, оцепенев от потрясения. Перед ней собственной персоной предстала гадалка и целительница Эуфимия Майора, больше известная как повитуха из Сент-Ферре.

- Что вы здесь делаете? – Каталина, наконец, обрела голос, стараясь заглушить нараставшее с каждой секундой волнение. – Зачем вы здесь?

Сухое, изборожденное мелкими морщинками лицо дернулось в подобие улыбки:

- Приветствую вас, сеньора, - сказала Эуфимия Майора, и ее черные, пронзительные глаза впились в бледное лицо Каталины. – Я приехала по просьбе своего племянника.

- Сеньора, - в разговор вступилась Беатрис, экономка широко улыбалась, - я рада видеть вас в добром здравии! Я думала, вы простужены и лежите в постели, и вам настолько худо, что вы не в силах подняться, а наш бедный сеньор сбился с ног, подыскивая вам лекаря, но так как не смог найти достойного, послал за нашей целительницей.

Каталина изучающе взглянула на Беатрис, а затем задержала взор на целительнице. Глубокие черные глаза ярко выделялись на фоне сморщенного желтоватого лица старухи. Эуфимия смотрела прямо, не отводя взгляда, и тогда Каталина отчетливо поняла, что гадалка точно знала, зачем она здесь. Очевидно, Себастиан дал повитухе весьма недвусмысленные указания, которые та приехала исполнить. Как же так? Он ведь обещал подумать! Неужели она в нем ошиблась? Это неожиданное открытие потрясло ее, как раскат грома на ясном небе! Ее мольба для него оказалась пустым звуком, а приводимые ей доводы не слишком убедительны. Каталина судорожно вздохнула. В сердце, будто кинжал вонзили и повернули рукоять. Она покачнулась, но в последний момент удержалась за спинку кресла. В какое-то мгновение ей показалось, что в черных, как ночь глазах промелькнуло неприкрытое торжество, но она моргнула и обманчивая иллюзия исчезла так же быстро, как возникла. Единственное, что осталось неизменным, это полная уверенность в истинных намерениях Эуфимии.

- Как видишь, моя добрая Беатрис, - проронила Каталина, приложив немало усилий, чтобы заставить себя улыбаться, - я в добром здравии, чего и вам желаю.

- Тогда я не понимаю, - экономка растерянно развела руками. - А что же маркиз? Где сеньор Кабрера?

Каталина подала знак слугам и вот уже гостьи сидели, словно знатные особы в мягких креслах у жаровен с углями и грели озябшие от долгого путешествия конечности. Скоро подали горячий шоколад и булочки с медом и миндальным кремом, после чего Каталина отпустила прислугу и, оставшись с двумя женщинами наедине, немного поразмыслив, решила положиться на судьбу. Она глубоко вздохнула и ответила:

- Маркиз в отъезде, срочные дела заставили его отбыть в Мадрид, а когда вернется, он не сообщил. Вы же здесь и я, сказать по правде, теряюсь в догадках, что могло позвать вас в эту несусветную даль да еще в такую промозглую погоду?

И снова на высохшем пергаментном лице старой повитухи отразилось странное удовлетворение. Неужели Каталине привиделось? Боже, да она сходит с ума, но это и не удивительно, если вдуматься, с каким радушием она принимает ту, что приехала лишить ее самого дорогого.

Меж тем Эуфимия не притронулась к лакомому угощению, но протянула скрученные пальцы поближе к жаровне, видимо, старые кости мучили ее куда сильнее голода.

- То, зачем я приехала, - без лишних церемоний заговорила Эуфимия низким, шипящим голосом, - требует немедленного вмешательства. В письме мой племянник был настойчив и вполне убедителен. В этом вопросе я полностью на его стороне и, чтобы для вас не было опасных и просто роковых последствий, - прибавила она, сделав на последних словах заметное ударение, - советую поторопиться, сеньора. Думаю, завтрашний день вполне подойдет для...

У Каталины не было ни сил, ни тем более желания выслушивать невыносимые для ушей, отвратительные, просто ужасные речи. Она гордо вскинула свой маленький острый подбородок и гневно прошептала, кладя руки на плоский живот:

- Я ни за что не дам убить свое дитя!

- Что?! – Беатрис подскочила на месте, едва не опрокинув на ковер полный поднос еды. Чашки с блюдцами жалобно зазвенели, а экономка изумленно взирала на Каталину со смешанным чувством радости и страха, не обращая внимания на большое пятно от шоколада, расплывавшееся по ее подолу.

- Все верно, ты не ослышалась, Беатрис. Эта, так называемая целительница, на самом деле хочет навредить моему еще не рожденному ребенку.

Высокая дородная матрона подлетела к Каталине, словно на спине у нее выросли крылья и, перебирая в руках четки, встала, в восхищении тараща глаза, как перед святой.

- Это чудо, сеньора, самый счастливый день за долгое время! У Сент-Ферре появится наследник! Я так долго молилась, Господь и Пресвятая Дева услышали меня, - на ее покрасневших веках выступили слезы. - Но что я слышу?! Как же Эуфимия может навредить вашему ребенку, донья Каталина? – она растерянно обернулась к Майоре. – Да что здесь происходит? О чем вы говорите? Я ровным счетом ничего не понимаю.

- Все просто, Беатрис. Твой сеньор против рождения этого ребенка, как бы ты не молилась об обратном, - с горечью отозвалась Каталина, - поэтому позвал повитуху...

Экономка, хватаясь за голову, неожиданно громко заголосила:

- Нет, нет, нет! Что же это? Почему?

- Не будь дурой! – грубо прервала ее стенания Эуфимия. - Причина тебе известна лучше, чем кому-либо.

Беатрис подняла внезапно изменившееся лицо к Майоре:

- Какая же ты злобная! Вспомни, когда-то давно ты была и против рождения Марии и Себастиана, - запальчиво воскликнула она, не страшась быть услышанной кем-то посторонним, - столько лет водила бедную маркизу за нос, твердя ей, что она бесплодна и опаивая ее сорными да чахлыми травами. Это чудо, что моя дражайшая голубка смогла родить и, что дон Лоренсо пощадил тебя и не выгнал вон, узнав о твоих темных делишках. У доньи Каролины было огромное сердце, она простила тебя. Я думала, ты усвоила урок и оставила свои проделки в далеком прошлом. Но ты никогда не изменишься! Ты, как старая паучиха, продолжаешь плести невидимые, липкие сети и терпеливо выжидаешь, когда в них угодит очередная жертва!

Каталина не верила собственным ушам. Неужели страшные обвинения, которые с несвойственной ей горячностью бросала Беатрис в лицо Эуфимии были правдой? А знал ли Себастиан обо всех искусных уловках своей тетки, этой коварной старой девы?

- Не моли чушь хоть сейчас, праведница ты наша, - в ответ огрызнулась Эуфимия, сверкая черными глазами, похожими на угли из жаровни. - Это все родовое проклятье, кое следует остановить. Неужто сама не видишь, как мучается наш сеньор? Зачем подвергать тем же пыткам и его дитятко? Все же ясно, как божий день!

- Не оскверняй своим грязным языком имя Всевышнего, ведьма! – крикнула в порыве ярости Каталина. - Ты не имеешь никакого права произносить его, ты – убийца детей! Убирайся прочь! Не желаю больше тебя здесь видеть!

Под мрачными сводами замка раздался визгливый, почти истерический хохот:

- Ну, уж нет, моя красавица, - внезапно Эуфимия вскочила на ноги и ужом проскользнула между Беатрис и Каталиной, цепкими пальцами хватая последнюю за локоть. – Вы мне не указ! Теперь я распоряжаюсь здесь по личному повелению маркиза, вашего мужа и сеньора, прелестная маркиза. Стража! – завопила она так громко, что двое прибывших из Сент-Ферре охранников прибежали с улицы, недоуменно тараща глаза в поисках незримого врага. – У меня есть личный приказ маркиза. Кто из вас двоих умеет читать?

Проворно, словно за одно мгновение успела скинуть, по меньшей мере, лет тридцать, повитуха извлекла из складок пышных юбок сложенный вчетверо, чуть помятый, лист бумаги и протянула одному из стражников.

- Прочти.

Высокий здоровенный детина с глуповатым выражением лица выпучил глаза и отрицательно замотал головой:

- Я не умею читать, и Хосе тоже, - пробасил он, указывая на товарища, немногим ниже его самого.

Беатрис, тяжело пыхтя, вырвала листок из крючковатых пальцев Эуфимии и вслух прочла содержимое, намеренно опуская неприглядные детали замышлявшегося злодейства, дабы они не стали предметом досужего обсуждения:

- «Как только прибудешь в Кастель Кабрерас, не тяни с тем, зачем я позвал тебя... На случай, если меня не окажется в замке, все равно выполни задуманное..., даже, если маркиза воспротивится этому. Позволяю применить тебе любые меры, которые сочтешь разумными. Я тебе доверяю, не подведи меня. Себастиан», – повертев в руках записку, экономка протянула ее Каталине. - Это подчерк сеньора Кабрера, - глухим голосом подтвердила она.

Маркиза едва взглянула на листок, как все поплыло перед ее глазами. Как он мог поступить с ней так жестоко? Как он мог уничтожить все то хорошее, что было между ними одним росчерком пера? Боль. Снова боль. Это было невыносимо!

- Вы слышали распоряжение сеньора. Повторять, я думаю, не имеет смысла. Кто откажется подчиняться мне, тот пойдет против воли маркиза. Найдутся ли здесь такие смельчаки? - процедила сквозь зубы Эуфимия, складывая обратно письмо и поворачиваясь к охранникам из Сент-Ферре. – Нет? Ну, вот и славно. Проводите донью Каталину до ее покоев и оставьте там. Ключ я оставлю у себя. Не хочу, чтобы случилось непредвиденное.

- Ну, это уж, ни в какие ворота, - подбоченившись, возмутилась Беатрис. – О том, чтобы держать маркизу взаперти, не было и речи!

- Зато было сказано, что я могу применить любые меры, которые сочту подходящими.

Пока шел спор межу Эуфимией и Беатрис, Каталина стояла, отрешенно уставившись в пустоту и думая о том, что же послужило причиной странного поведения Себастиана. Он так свободно распоряжался жизнями ее и своего ребенка, что от этой мысли внутри нее все холодело. Разве перед поездкой он не дал ей надежду на благополучный исход? Но то была лишь глупая надежда... Когда же ничего не понимающие стражники пожелали сопроводить сеньору в ее покои, Каталина с безразличным видом подчинилась им, не препятствуя и не проронив ни слова. Беатрис побежала следом, жалобно причитая и без устали вытирая текущие по пухлым щекам слезы. Майора же не отставала ни на шаг, строго следуя предписаниям племянника.

За всеми драматическими перипетиями, разворачивающимися в серых стенах Большого зала Кастель Кабрераса, никто не заметил ярких юбок, украдкой выглядывавших из-под тяжелых портьер, плотно прикрывавших вход в другую часть замка. Узнав то, что было нужно, их обладательница быстро скрылась за занавесями, оставляя после себя тонкий аромат горной камелии.