Marian | Цитировать: целиком, блоками, абзацами | ||
---|---|---|---|
09 Мар 2011 10:29
Девочки, спасибо за поздравления! Очень приятно.
Primavera, вас тоже с новым званием - Коралловой Леди. Одинец писал(а):
Даже не представляю, что будет дальше, неужели Анатоль примет предложение Сергея? За ним много чего водится, но вот так нагло въезжать в рай на чужом горбу, это уже чересчур. Primavera писал(а):
Неужели Анатоль, падет так низко, приняв его абсурдное предложение……? Поживем - увидим Цитата:
Ах, Сергей Кириллович, Сергей Кириллович! Какое благородство! Какой альтруизм……и пардон, идиотизм... !!! Одинец писал(а):
А Сергей, он что, не понимает, что Марина не переживет, если с ним что-то случится? Я никак не ожидала от него такого бесчувствия. А это такая исключительно мужская черта - спасать мир любой ценой, не раздумывая о последствиях особо... Если серьезно, то тут им движет намерение оставить все, как есть в жизнях тех, кого он так любит - дочери и Марины. Сам он заботиться о ребенке никогда не сможет и потому хочет для Элен полноценной семьи, ведь Анатоль неплохо справляется с ролью отца. А умирать-то он не собирается вовсе... Это, так - к слову ввернулось про то, что если что-то случится, то он уже давно готов к подобному. Не забывайте - наш Сергей отменный стрелок и остаться у барьера хладным трупом не собирается. Одинец писал(а):
И вообще, что за мужская тупость, - ну убьют они кавалергарда (действительно, как в песне "кавалергарда век недолог"), и что это изменит, если Катиш уже беременна? Какая, нафиг, честь, что останется от этой чести, если у Катиш пузо на нос полезет?! Об этом подумаем завтра... Зато на душе будет спокойно . Я вообще никогда не понимала логики дуэлей - кто-то кого-то толкнул нечаянно или не так посмотрел, и все... Одинец писал(а):
Марина, про дуэль Чернова и Новосильцева помнишь? Тоже брат за честь сестры вступился, правда, там причина была другая, Новосильцев девушку скомпрометировал, а жениться отказался, его мать была против. И убили друг друга... На редкость трагическая история, у меня каждый раз сердце щемит, когда вспоминаю. Неужели и здесь произойдет тоже самое? Одинец писал(а):
При всех недостатках Анатоля, я с трудом верю, что он согласится спрятаться за спиной Сергея. Мне кажется, что хотя бы в этот раз он поступит по-мужски. Да, это глупо, мнения я своего не изменю, но уж лучше так, чем чужими руками... И отчего-то жалко его очень. Он самоубийственнен в своем гневе, но, видимо, даже понимая это, все равно не отступит. Неа, не отступит. Из собственного упрямства. Глупо, но таков уж он весь... Одинец писал(а):
А Марина, конечно, поступила правильно, обратившись к Сергею и Павлу. Может быть, она еще что-нибудь придумает? Я, жестокий автор , такой возможности ей не дам... Mochito писал(а):
Как я уже писала-не умею я так красиво комментировать или анализировать как lady выше писали, одним словом повторюсь-на мой взгляд- самое профессиональное произведение. Читая я просто живу вместе с героями-вместе радуюсь, вместе сержусь, грущу и плачу. Поверьте, мне и ваши отзывы очень дороги, несмотря на то, что они написаны не так красиво, как другие. Я сама редко могу даже просто написать что-либо в отзывах - как-то смущаюсь... Так что я вас прекрасно понимаю и, поверьте, очень рада, что мой роман вдохновил вас на такие эмоции... Спасибо за приятные слова pinnok писал(а):
Marian, Вы, как всегда великолепны! Столько эмоций - как положительных, так и отрицательных! Спасибо pinnok писал(а):
А вот Анатоль, который по-детски вцепился в свою "игрушку", мол не отдам и все... Разве сам он не хотел бы в подобной ситуации проститься с любимой женщиной? Почему-то не получается у меня ему сочувствовать. Ну, что поделать? Такова его сущность... Он сам чувствовал к себе презрение, но насолить в последний раз не смог удержаться. Хозяин положения, как никак... pinnok писал(а):
Да и Варю, которая оказалась в том же положении, мне совсем не жаль. Но тут, я считаю, была неправа ее мать. Стоило, наверное, отпустить дочь в монастырь. Какой мужчина будет терпеть излишнюю религиозность жены? Те, которым все равно - есть ли у него жена, нет ли у него жены... Как и любая мать того времени, делая выбор за дочь между княжеским титулом или монастырем, мадам Соловьева предпочла все же первое. Да и какой матери не захочется внуков иметь? Дургой вопрос - девочка пришла в брак абсолютно не подготовленная, и это вина матери. Одно - иметь навыки ведения хозяйства, а вот совсем другое - семейная жизнь и отношения супругов. Вот это можно смело ставить в вину мадам Соловьевой... pinnok писал(а):
А ситуация с Катиш? Неужели она не знает брата? Почему решила, что Анатоль согласится на брак? Ведь Марина понимала, что возможна дуэль и боялась этого! Если уж Катиш не переживала за брата, то за фон Шеля она должна была бояться. Или я не права? Катиш брата толком не знат. Это жестокая реалия той эпохи. Отданная в пансион в шесть лет, она видела брата в лучшем случае на каникулах несколько раз в неделю. Откуда ей узнать его нрав? Нет такой возможности . Марина же, прожив с Анатолем почти четыре года, успела узнать натуру и нрав супруга гораздо лучше этой девочки. Почему Катиш была убеждена, что Анатоль смирится? Ну, ведь слышала примеры, и ей подумалось, что в итоге ему ничего другого не останется. Потому все предупреждения Марины были мимо ушей у нее. Переживать-то она переживает... Вон как психика сдает... Только жо конца не верит в подобный исход, надеясь на то, что брат пойдет на уступки, чтобы сохранить ее имя незапятнанным. А вот оно, как случилось-то... Primavera писал(а):
Катиш! Целеустремленная особа, даже слишком…. Правда ее упрямая целеустремленность с родни тупости (не помню кому принадлежат эти слова), но очень тонко подмечено. В силу ее возраста и неопытности, она конечно же не смогла просчитать все варианты исхода ее возмутительно поступка. Но это ничуть не извиняет и не оправдывает ее. Точно подмечено! Очень точно. Эта ее упертость, помноженная на юношеский максимализм и неопытность, приводит к тому, что сейчас рушатся многие-многие судьбы... Ledi A писал(а):
соглашксь с девушками, что вы очень профессионально пишите - каждая глава держит продумана до мелочей и не отпускает читателя ни на минуту!даже проходные главы интересно читать, в них раскрываются души героев, становятся понвтны те или иные поступки, что привело к ним!и несмотря на то, что вы нас убеждаете нас о близости конца романа, повороты сюжета сыплют один за одним. Спасибо Вам за Ваш роман, это лучшее что я прочла за последнее время! Спасибо большое ! Прямо засмущали немного... Девочки, продолжению точно быть! Только вот сейчас возьму себя в руки, а Муза за хвост и начну... Тьфу-тьфу, чтоб не сглазить... _________________ |
|||
Сделать подарок |
|
Marian | Цитировать: целиком, блоками, абзацами | ||
---|---|---|---|
10 Мар 2011 16:34
» Глава 63Глава 63В ту ночь Марина спала плохо. Когда она поднималась к себе (а было уже около полуночи), Анатоль еще не вернулся, и на сердце у нее было совсем неспокойно. Отыскал ли Сергей ее супруга? Переговорил ли с ним? Убедил ли в том, что дуэль вовсе не спасет нынешнее положение? Она думала и думала, ворочаясь в постели, глядя на полную луну, что светила в ее окно, искала пути разрешения этой ситуации. Где-то около трех пополуночи в половине Анатоля раздались голоса, и Марина тут же вскочила с постели, прошла в его комнаты. Там, в спальне, положив почти бесчувственного хозяина на кровать, Федор стаскивал с его ног сапоги, что-то бормоча себе под нос. Марина метнулась к Анатолю и положила ему на руку на лоб, испуганная его состоянием – болен ли он, ранен ли. Но тут она почувствовала резкий запах перегара, и муж зашевелился под ее ладонью, открывая мутные глаза, пытаясь сфокусироваться на склоненном на ним лице. - Милая моя, - улыбнулся он и прижал ее ладонь к губам. – Мой ангел, я так тебя люблю! - Где ты был, Анатоль? Что произошло? – пытала его жена, а он только улыбнулся ей в ответ безмятежно и снова откинулся на подушки, пиная попутно под зад ступней своего комердина в шутку, смешную сейчас только ему одному. - Я ужинал в трактире, мой ангел, и слегка перебрал. Не казните меня за это, не надо, дорогая, - его глаза стали снова закрываться, он широко зевнул, и Марина поняла, что он засыпает. Она слегка встряхнула его за ворот рубахи, чтобы он посмотрел на нее. - Что вы решили? Что решили? Был ли вызов? - Вызов? – удивленно переспросил ее Анатоль, а потом вспомнил, о чем она ведет речь, и опять улыбнулся ей, гладя ее по щеке. – Успокойтесь, моя дорогая, я стреляться не намерен. Марина облегченно вздохнула и отпустила его рубаху, позволяя мужу вернуться на подушки, что тот и сделал, прошептав при этом едва слышно: «По крайней мере, нынче убежден в том!». Она не стала более вслушиваться в его пьяную, бессвязную речь и, слегка улыбнувшись Федору, что стягивал с барина второй сапог, вышла из спальни супруга. За завтраком Марина была одна – Анатоль еще не проснулся, а Катиш сказалась больной и отказалась наотрез покидать свою комнату, заперев дверь изнутри и не допуская к себе даже собственную горничную. Марина послушала немного под дверью, как та ходит по комнате, что-то бормочет неразборчиво, плачет то во весь голос, то тихо. Но требовать, чтобы Катиш открыла дверь, она не стала, предоставив эту прерогативу своему супругу. Ей казалось, что ныне золовке лучше побыть наедине с собственными мыслями, и даже на благо той, что Анатоль так загулял прошлой ночью. Какое-то странное спокойствие вдруг снизошло на Марину в это время. Она вспомнила слова Анатоля, что он не будет стреляться в фон Шелем и мысленно благодарила Господа, что тот вразумил ее супруга. Но ее благодушие исчезло без следа к вечеру, когда в их дом прибыли Арсеньев и Сергей. Анатоль заперся с ними в кабинете, откуда по истечении некоторого времени стали доноситься возбужденные громкие голоса. - Démence! C'est de la démence!• – горячился Арсеньев. – Нет, я решительно отказываюсь …. Далее он понизил голос, и до Марины, напряженно прислушивающейся к голосам в кабинете в своей комнате, не донеслось более ни звука. Она нервно сжимала руки, борясь с огромным желанием подослать к дверям горничную, чтобы разузнать, что происходит там, внутри кабинета, что замышляют господа. - … обстоятельства дела…, - донеслось до нее снова. Этот громкий голос уже принадлежал Сергею. – Без этого никак! Ты обязан… Вскоре приоткрылась дверь кабинета. Посланный лакей, минуя комнаты барыни, шепнул ей, что зовут барышню. Даже не зовут, а требуют, ибо барин пригрозил, что силком приведет ее в случае отказа. Но на Катиш угроза не подействовала – она передала, что испытывает страшнейший приступ мигрени, сожалеет весьма, но из комнаты не выйдет. Это вывело Анатоля из себя. Марина видела через распахнутые створки дверей, как он пронесся мимо ее половины к спальне Катиш и забарабанил в дверь кулаком, так и сыпля угрозами в адрес сестры. Она поспешила подойти к мужу и положить ему руку на плечо. - Дорогой, успокойтесь, дорогой мой! В доме люди, - а потом тихо добавила. – Я сама переговорю с ней. Женщина скорее откроется женщине, чем разъяренному мужчине. Анатоль признал ее правоту, слегка пожав ее руку, улыбнулся ей немного нервно. А потом шагнул в кабинет, и Марина последовала за ним, твердо убежденная узнать наконец, что происходит там, за закрытыми дверями. Арсеньев тут же поспешил к ней поприветствовать ее, забросал ее вопросами о ее здравии и о ее дочери, выглядел при этом таким беспечным, словно дело, по которому он прибыл сюда из Киреевки, был сущим пустяком и вовсе не тревожил его. А вот взгляд Сергея, как она не пыталась поймать его, был неуловим для нее – он то и дело отводил его в сторону, едва Марина поднимала глаза на него. Значит, дело все же серьезное. Значит, от ее что-то скрывают. Сердце Марины вновь сжалось в каком-то странном предчувствии. - Вы ведь зайдете ко мне? – попросила она Анатоля, прежде чем удалиться в свои комнаты. – Мне нужно кое-что обсудить с вами. - Непременно, мой ангел, - заверил ее муж, легко касаясь губами ее лба. Марина стремилась всеми силами не смотреть в этот миг супружеской ласки на Сергея, зная, что ему невыносимо тяжело присутствовать при этом сейчас. Она прождала мужа еще пару часов, пока мужчины заканчивали свой произвольный совет, готовила речь и обдумывала, как лучше преподнести Анатолю те пути бескровного разрешения этой ситуации, что пришли к ней прошлой ночью. Но переговорить им так и не удалось – едва Анатоль переступил порог спальни жены, в комнаты Марины прибежала переполошенная нянька их дочери с дурной вестью - у Леночки, набегавшейся нынче на солнцепеке в саду вдруг поднялся жар. Обеспокоенные родители поспешили в детскую, где девочка никак не могла уснуть из-за того, что кровь в ее теле была столь горяча. Марина едва сдержала слезы, заметив, как безвольно Леночка сидит в своей кровати, прислонившись спиной к стене, как слушает вполуха сказку, что читала бонна. Она нервно сжала руки, пребольно ущипнув себя за кожу тыльной стороны ладони, чтобы не разрыдаться во весь голос, так ей вдруг стало страшно. За что, Господи? За что мне такие напасти? Но она взяла себя в руки, присела рядом с дочерью и крепко обняла ее. А после сама обтирала ее холодной водой, сбивая жар, аккуратно гладя ее нежную кожу мокрой тряпицей. Приехавший по вызову доктор никаких признаков опасных болезней не нашел и заверил охваченных тревогой родителей, что если завтра жар спадет, то это явное последствие долгого пребывания на жарком солнце, только и всего. Он одобрил обтирания водой, чтобы сбить жар, пожиравший тело малышки изнутри, прописал обильное питье («Лучше всего клюквенный морс, мадам. У вас ведь осталась засушенная клюква? Или слабый кислый лимонад!») и покинул дом Ворониных. Марина и Анатоль всю ночь просидели у кроватки своей маленькой дочери. Она обтирала ее тряпицей, а он носил ее на руках, легко покачивая, когда Леночка начинала капризничать из-за своего плохого самочувствия. Марина смотрела на его силуэт у окна, на фоне розовеющего света рассвета, и ощущала внутри себя какое-то огромное чувство теплоты и признательности к этому мужчине, держащему спящего ребенка на руках. Быть может, со временем в их жизни все наладится, ведь он уже близок ей, как никогда ранее… Она медленно приблизилась к нему и обняла за плечи. Анатоль даже не повернул голову в ее сторону, только коснулся губами ее пальчиков на своем плече, не отрывая взгляда от личика спящей дочери. - Она так красива, - прошептал он, словно не веря своим глазам. – Я убежден, будет немало кавалеров обивать порог в надежде получить ее расположение. Я уже ревную ее к ним. - O-la-la, et puis après?•- пошутила Марина, но он даже не улыбнулся. Так и смотрел на Леночку, словно не мог наглядеться на нее, словно видел в последний раз. Марина похолодела от собственных мыслей и сильнее сжала плечи супруга. - Все решено? – прошептала она тревожно. – Надеюсь, ты оставил свою мысль о том, чтобы пустить кровь кавалергарду? Умоляю тебя, откажись от своего намерения… Ведь мы так счастливы ныне! Не разрушай же наше счастье! Анатоль ничего не ответил ей, только легко погладил кончиком пальца нежную кожу на щечке Леночки. Потом развернулся и прошел к кроватке дочери, в которую аккуратно положил ребенка, накрыл легким одеяльцем. Легко поцеловал ее в лобик, а потом направился к дверям и поманил за собой жену. Та последовала за ним в соседнюю игровую, тоже коснувшись губами пухленькой щечки дочери. - Жар спал, - радостно заметил Анатоль в игровой, потирая пальцами воспаленные от бессонной ночи глаза. – Слава Богу, сбылись слова доктора. Я еду в Царское на два дня. Если что пойдет не так, пошли ко мне немедля! – он заметил, каким взглядом она смотрит на него, и разозлился, легко обнаружив подозрение в ее глазах. – Я еду в Царское! На службу! Не смотри на меня так! Я не буду преследовать фон Шеля по всему Петербургу нынче, обещаю тебе. - Прости меня, - Марина виновато потупила голову, почувствовав, как слезы навернулись на глаза. – Просто эти дни… Они сделали меня такой подозрительной… И мне просто спокойнее, когда ты рядом, в доме. У меня на виду. Когда я знаю, что с тобой ничего дурного не произойдет. Анатоль вдруг сорвался с места, приблизился к ней и крепко обнял, прижавшись подбородком к ее светловолосой макушке. Эти слова нежданно тронули его до глубины души, даже руки задрожали мелкой дрожью от волнения. - О мой ангел! Как бы я хотел, чтобы любовь к тебе победила всех демонов, терзающих ныне мою несчастную душу! – глухо прошептал он. – Быть может, если бы она была ответна, это удалось бы, а так… Нет, я не обвиняю тебя, не смею… Только Господь волен решать, кому даровать ее. Но, видит Бог, я бы сумел победить этот ад, что у меня внутри! - Умоляю тебя, не преследуй фон Шеля, - проговорила тихо Марина, чувствуя, что ныне тот самый момент, когда она сумеет донести свои мысли до супруга. – Мы ведь можем уладить это дело миром. - Отчего ж тогда твой фон Шель скрывается словно загнанный заяц, коли желает уладить это дело миром? – усмехнулся Анатоль. – Отчего не напишет ко мне? Я бы на его месте за эти два дня уже все пальцы исписал бы или вывез бы тайно возлюбленную и обвенчался бы с ней тайно. Ведь никто не хранит ее нынче, заметь! Все в доме заполошены. Но нет, затаился где-то и сидит в норе! Почему он не венчался с ней тогда, когда она пришла к нему? Да потому что не имеет он такого намерения, видать! И не она ему была нужна, а ее состояние. А значит, только мое согласие хочет. Знаю я такую птицу… Вон скольких перевидал за свою службу. Потому и хочу наказать его. Чтобы не трогал чужое, не ломал то, что не следует. - Прошу тебя…, - начала Марина, но Анатоль вдруг склонил голову и крепко поцеловал ее, прерывая ее речь. А потом устало улыбнулся и попросил: - Не сейчас. После обсудим все, после. Я подумаю над твоими словами, обещаю. Ныне же мне ехать надо. Помни же – напиши ко мне, если что случится, обещаешь? Вот и славно. Анатоль уехал из дома, и женщины остались совершенно одни. Марина сделала очередную попытку достучаться до своей золовки, умоляла ее открыть и переговорить, ведь только зная все подробности можно было уладить дело. Но Катиш будто оглохла – она не открывала дверь и не забирала подносы с едой, стоявшие у порога ее спальни, только что-то бормотала в тишине своей комнаты и тихо плакала. Это начинало уже беспокоить Марину. Грешным делом, она подумала, уж не тронулась ли Катиш умом от подобных тревог и волнений. Посланная подглядеть за золовкой в скважину замка, Таня вернулась и поведала барыне, что молодая барышня что-то пишет и пишет за бюро, а потом рвет письма в клочки и плакать начинает. Правда, однажды вроде бы, как показалось Тане, одно из писем в окно открытое барышня выкинула, но Таня не могла сказать точно – привиделось ли ей это или нет. Марина решила было проверить слова горничной и поискать в саду по окнами спальни золовки – кто знает, а вдруг? Но тут в ее комнаты опять пришла нянька из детской – у маленькой барышни вновь поднялся жар. И снова повторилась прошлая ночь – прохладная вода в фарфоровом тазике, капризный плач ребенка, визит доктора, страхи и слезы Марины. Теперь же она была одна, без поддержки супруга, и только нынче осознала, как слаба она перед тревогами и заботами в одиночестве, без крепкого мужского плеча. Пусть меж ними было многое – и дурное, и ссоры, и даже рукоприкладство. Но ведь и были другие моменты, когда безграничное спокойствие наполняло душу, когда благодать разливалась в сердце… Ее тихий семейный мирок, выстраданный ею до конца. Неужели все это будет отнято в один миг? Под утро, когда жар у Леночки спал, и она забылась спокойным сном, Марина долго молилась у образов в своей спальне, умоляя Господа помочь ей в это нелегкое для нее время полное тревог и напастей. - Счастья хочу, Господи! – шептали настойчиво ее губы. – Неужто недостойна я счастья? Столько боли и слез… столько горя! Счастья, Создатель! Прошу тебя, счастливой быть хочу… Последствия нескольких бессонных ночей и столь короткого отдыха после них не могли не сказаться - Марина забылась тяжелым сном, как только ее голова коснулась подушки, и смогла открыть глаза с трудом только к вечеру, когда за распахнутым в сад окном глухо грохотали раскаты приближающейся к Петербургу грозы. - Барыня! – кинулась к ней тут же заплаканная Таня, и Марина резко села в постели, чувствуя, как сердце бешено заколотилось в груди от тревоги. - Что? Что-то с барышней? Снова жар? – заволновалась она и спустила ноги с постели, готовая бежать в детскую. Но Таня остановила ее, качая головой. - Нет, слава Господу, с ней все в порядке. В игровой она. А вот Катерина Михайловна…! Мы вас будили, будили и никак добудиться не могли. Ну, будто в летархии вы были! Хотели уже к барину посылать. Марина подала знак, что одеваться хочет да лицо умыть, и Таня забегала по спальне, не прерывая своего тревожного рассказа. - Принесли барышне молодой обед в четыре пополудни, а дверь-то настежь. Комната пуста. Нету барышни. Куда делась, никто не ведает. Стали допытывать дворника, он сказал, как благовест зазвонили, ушла наша барышня из дома-то. - Как ушла? – так и села Марина на постель, чувствуя, как ослабели ноги при этой вести. – Куда? С кем ушла? - Одна, барыня. Поймала извозчика почти у ворот дома и уехала. Куда ее понесло-то, барыня? – вдруг заплакала Таня, вытирая слезы концом своего передника. – Одну? Без стремянных или лакеев? Без защиты? А вдруг люди худые? Их-то в городе пруд пруди! - Ой, типун тебе на язык! – прикрикнула Марина. Она метнулась к бюро, достала лист бумаги и открыла чернильницу, но вдруг остановилась, замерла на месте, напряженно обдумывая случившееся. Ежели Катиш сговорилась об этого побеге с фон Шелем, вполне может быть, что они решили бежать и венчаться без благословения Анатоля. Это было бы наилучшим выходом в этом деле, ведь не будет же Анатоль стрелять собственного родственника. Или будет? Марина потерла виски пальцами, будто это движение могло заставить верную мысль тут же прийти в голову. Если она напишет сейчас к супругу, то у беглецов останется совсем мало времени – часы только пробили семь, а это означало, что Катиш не было в доме уже более четырех-пяти часов. Значит, Анатоль без труда сможет найти их до таинства. Быть может, дать им этот шанс? Дать им возможность стать супругами, раз уж они ими стали еще до объявления их таковыми под сводами храма? Глядишь, и дело уладится тут же. И она решилась умолчать о том, что Катиш убежала из дома, беря на собственную душу этот грех. Написала к Анатолю только о том, что ночью у Леночки был снова жар, но ныне она в полном здравии, что не хотела его волновать. Что в доме все покойно и тихо, умоляя мысленно о прощении за эту ложь. К ужину весь дом будто затаился, словно выжидая что-то. Стало тихо и за окнами. На Петербург спустились густые сумерки из-за темных грозовых туч, что затянули небосвод. Воцарилась такая духота, что казалось, воздух можно было резать ножом. Такая атмосфера несказанно давила на нервы, заставляла голову идти кругом, и Марина не находила себе места в доме, то и дело переходя из комнаты в комнату. Она уже была и в детской, проверяя здравие дочери (слава Пречистой, жара не было!), и в салоне коснулась клавиш фортепьяно, и пробовала почитать в своей половине. Даже в сад выходила, стремясь найти хотя бы немного покоя своей измученной этой томительной неизвестностью душе. Но его не было… Завтра к полудню вернется в дом Анатоль, и Марина с ужасом представляла, каков будет его гнев, на чьи головы он может пасть. Быть может, еще до завтрашнего дня Катиш все же даст о себе весточку, чтобы домашние не переживали так за ее здравие и ее жизнь. Но Марина узнала о состоянии Катиш еще ранее завтрашнего дня. Часы пробили восемь ударов, как в передней вдруг засуетились с шумом, заставив Марину сорваться с места в салоне и побежать к дверям. Она успела заметить, как в холл вошли лакеи, поддерживающие с обеих сторон Катиш, буквально висевшую на их руках. Шляпка ее сбилась вбок, локоны растрепались. Ее глаза были закрыты, она явно была не в себе. - В спальню ее! И принести туда воды и уксуса, – приказала Марина, едва коснувшись горячего, как печь, лба золовки. Ох, что за напасть такая! Теперь Катиш больна… Но почему она одна? И где фон Шель? И если она была не у него, то где? Куда ездила ее золовка? Марина сама ухаживала за своей золовкой весь вечер. Она помогала протирать ее лицо и тело водой с уксусом, чтобы сбить жар, держала таз перед постелью, пока Катиш было дурно. - Я не идиот! Не идиот! – бредила девушка, мечась в постели в бреду. – Сломала жизнь! Я сломала ее! Нет, нет! Я же люблю тебя, - хватала она Марину за руки, всматриваясь в ее лицо, явно видя перед собой вовсе не невестку. – Я хочу быть с тобой, слышишь? Почему? Почему?! – кричала она в никуда, и от ее криков у Марины кровь стыла в жилах. А потом вдруг Катиш приподнялась в постели и, глядя куда-то в противоположную стену, расхохоталась диким страшным смехом, от которого Марина похолодела. – Он убьет тебя! Убьет! К полуночи жар немного спал, и Катиш вдруг успокоилась, затихла в подушках, вся мокрая от пота. Марина приказала переменить простыни и сорочку больной, а сама решила уйти к себе, еле передвигая от усталости ноги. Ей казалось, что такой усталой как ныне, она еще никогда ранее не была. Прежде чем идти к себе, Марина заглянула к дочери, чтобы проверить ее. Лобик Леночки был холодным и мокрым. Она сбросила с себя одеяльце, и Марина не стала снова укрывать ее, ведь в комнате было невыносимо душно в предверии дождя, что проливался где-то сейчас. Она ясно видела, как где-то вдалеке поблескивает зарницы отдаленных молний. Марина не стала звать Таню, не хотела беспокоить ее в такой поздний час. Да и видеть она никого не желала ныне, признаться по правде. Хотелось лечь сразу в постель, упасть на покрывало, даже не сняв домашнего платья, и забыться беспробудным сном. Но ей это не удалось, потому как в комнате ее ждали. Анатоль. Она стоял у распахнутого окна, заложив руки за спину, и смотрел куда-то напряженно вдаль, на зарницы, что мигали то и дело в темном небе. Видимо, он прибыл вечером из Царского Села, подумала Марина. Только вот почему ей не сообщили? Она медленно подошла к нему, и он, не поворачиваясь к ней, вдруг поймал ее за кисти рук, привлек к своей спине, заставляя обхватить его в объятии. Марина вдруг сама прижалась щекой к его спине, обтянутой батистом рубахи, признаваясь себе с удивлением, что безмерно рада его видеть сейчас, что ныне она не будет одна в этом доме, полном болезней и горестей. - Как Катиш? – спросил Анатоль тихо, перебирая тонкие пальчики своей жены у себя на груди. - Вполне сносно. Жар почти сбили, - Марина помолчала, а потом все же добавила. – Я думаю, это у нее нервное. Столько перенесла в последние дни! - Немудрено! – с горечью произнес Анатоль, а потом вдруг резко развернулся и прижал пальцы Марины к своим губам. – Я так люблю тебя. Я люблю тебя и Элен так сильно! Вы и только вы в моем сердце, и этого ничто не изменит! Он взял ее лицо в ладони и коснулся ее губ легким нежным поцелуем, на который она ответила, изголодавшись по ласке и нежности. Потому не стала сопротивляться, когда он увлек ее к постели. Анатоль медленно расстегнул все крючки на ее платье, а потом легко стянул его вниз на пол, помог ей снять корсет, оставив жену только в сорочке. Затем Марина помогла ему снять высокие сапоги, ведь это было невозможно сделать без посторонней помощи. Она едва управилась с ними, недоумевая, как это делает Федор, и ее озадаченное лицо вызвало улыбку на лице Анатоля. Он протянул руку и потянул ее к себе, откидываясь на постель. Затем аккуратно устроил рядом, накрыв своей сильной рукой ее талию. Так они и лежали почти всю ночь – лицо к лицу, глаза в глаза. Словно не могли насмотреться друг на друга. Нынче им почему-то не хотелось страсти, только нежности, только легкой ласки, убаюкивающей, успокаивающей. - Ты был прав, - проговорила Марина, гладя мужа по лицу кончиками пальцев. – Я думаю, фон Шель не желает делать предложения Катиш, убей Бог не могу понять отчего. - Я всегда прав, - лениво ответил ей Анатоль, изо всех борясь со сном, желая всю ночь смотреть вот на свою маленькую жену в его объятиях. Марина не стала с ним спорить, прекрасно зная, к чему это приведет. Только улыбнулась в ответ, а потом вдруг предложила: - Я долго думала над тем, как нам следует поступить. Ныне я знаю. Нам просто надо покинуть Петербург, чтобы никто и никогда не узнал о том, что произошло. Увезем Катиш на время прочь. Я согласна прожить с ней где-нибудь в отдаленном имении, если вдруг… если она тяжела. Анатоль напрягся под ее руками, и она замолчала на миг, но потом, так и не получив возражений, продолжила: - Вдали от ушей и глаз она разродится. Мы скроем этого ребенка от всех. Объявим его нашим воспитанником, ежели ты так решишь, ежели не позволишь признать его сестре. Да-да, я знаю, какой это позор признать ребенка! Но вспомни про господина Грибоедова. Он ведь тоже… - Давай подумаем об этом после, - прервал ее Анатоль. Не грубо и резко, как ранее делал это, а тихо и спокойно. – Но план мне твой нравится. Очень. Моя маленькая умненькая женушка. Они немного помолчали, каждый погруженный в свои собственные мысли, а потом вдруг Анатоль в который раз коснулся губами ее пальцев и сказал: - А давай лучше уедем не в отдаленный уезд империи, а в Европу? Я же обещал тебе показать Рим и Флоренск•, Париж и Карлсбад, - Марина подняла на него сияющие таким счастьем глаза, что у него перехватило дыхание, и он привлек ее к себе, спрятал ее лицо у себя на груди. – Море. Мы поедем в Неаполь, и я покажу тебе море. Оно такое огромное и шумное, такое волнующе прекрасное… Мы будем вдвоем – ты и я. Только вдвоем. И море… А потом спустя год или два вернемся в Завидово и заживем тихой скучной деревенской жизнью. Будем растить детей наших и собак выращивать на псарне… - Фу, как это неромантично! – фыркнула Марина ему в грудь, и он улыбнулся сквозь слезы, что навернулись на глаза при той идиллической картинке, что предстала у него перед глазами. – Давай уж лучше детей отдельно, а собак отдельно обговорим… Два года? Я не могу на столько разлучиться с Леночкой! – вдруг напряглась она в его руках. - Я тоже не могу, - ответил он. – И потому мы возьмем ее с собой. Пусть это безумие! Пусть о нас говорят: «Quels fou, cette famille de Voronin!•», мы увезем ее с собой в Европу! Найдем ей лучших учителей рисования. Я слышал итальянская школа живописи самая лучшая, так что заберем из Европы именно итальянца. - Ей еще рано обучаться живописи, она едва держит грифель в руке, - возразила ему Марина. - Не спорь с мужем! Она у нас fillette de talent•, потому будем с детства способствовать ее таланту, - он снова прижал ее к себе и стал гладить по волосам, нежно, убаюкивающе, чувствуя, как постепенно расслабляется ее тело, и она погружается в сон. – Мы найдем самого лучшего учителя рисования и увезем его с собой в Россию. Поселимся в Завидово. Навсегда. Я выйду в отставку и стану скучным помещиком, интересующимся только охотой, собаками, сельскими заботами. А еще своей женой, да, милая? Ты спишь уже, мой ангел? Спи, моя радость, спи… Так и лежал Анатоль до самого утра, слушая тихое шуршание ливня, которым пролились на землю тяжелые тучи, ходившие с вечера. Гладил ее по волосам, по плечам, ласково прикасался губами к виску, с наслаждением вдыхал слабый аромат ее духов. Этот дивный цветочный аромат…Он на что угодно готов поспорить, что Серж до сих пор вспоминает его, когда начинают в садах цвести эти маленькие беленькие цветочки. Ведь забыть такую прелесть невозможно. И даже смерть неспособна стереть память о ней… Когда за окном принялись за работу дворовые, что метлами убирали лужи во дворе перед домом, а дом пробудился и стал готовиться к наступившему дню, Анатоль аккуратно переложил жену со своей груди на подушки кровати, стараясь не пробудить ее от тех грез, что вызвали у нее на губах такую дивную улыбку. Но Марина приоткрыла глаза при этом, заметила, что он уходит. - Куда ты? – спросила она сквозь сон, и он поспешил поймать ее руку, прикоснуться к ней губами успокаивающе. - Надо ехать, - честно сказал он. – Ведь до того, как задуманное ночью стало явью, надо кое-что уладить. - А! – улыбнулась Марина, закрывая глаза. – Бумаги выправить… - Можно сказать и так, - согласился он, протянув руку и коснувшись ее волос, таких мягких, таких воздушных. Она выглядела ныне утром такой безмятежно счастливой, так улыбалась во сне, что у него заныло сердце. Он присел у ее постели на корточки, взял ее руку в свою ладонь и долго гладил, не в силах уйти из этой комнаты, от этой женщины, которой жило его сердце. - Я люблю тебя, мой ангел, - прошептал он ей прямо в губы, когда коснулся их легким поцелуем, и быстро, не оглядываясь покинул спальню жены, а после того, как привел себя в порядок и навестил дочь и сестру, и особняк. Марина же поднялась только к полудню, когда за окном ударили колокола на ближайшей церкви к дому Ворониных. Она позвонила Тане, чтобы та помогла ей с утренним туалетом, а после спустилась к завтраку в малую столовую. Почти все окна в доме были распахнуты настежь, чтобы впустить ту свежесть, что пролилась на землю с ночным дождем. Вместе с ней дом наполнялся щебетанием птичек, что сидели на ветвях в саду и радостным пением благословляли этот солнечный день, а также наполняли душу Марины какой-то безмерной благостью. Почта, что разобрала Марина после завтрака, тоже принесла хорошие вести. Письмо из Ольховки, добравшись в Петербург через сотни верст, рассказало словами Анны Степановны, что папенька Марины пошел на поправку, уже вполне самостоятелен – и пищу принимает, и ходит с трудом, но сам уже, без помощи слуги. Правда, писать пока он не в состоянии, плохо сгибаются пальцы, но шлет дочери свое родительское благословение и теплое объятие. Переезд в Ольховку пошел на пользу и Софи. Она встретила на губернском балу одного шляхтича из Варшавской губернии и прониклась к нему теплыми чувствами, равно как и он к ней, судя по частоте его визитов в Ольховку. Знатная фамилия Польши, скромное, но все же состояние и свой замок («notamment château, jugez de ma surprise!•»), потому Анна Степановна с радостью готова дать свое благословение этому браку. А вот младшая Оленька не так радует мать. Несколько лет до дебютного возраста, а она твердо заявляет матери, что хочет стать доктором («Dieu m'en garde!•»), а не матерью и женой. Разве сие возможно, чтобы женщина занялась мужским делом? Совсем забила голову этими книгами. А ведь Анна Степановна всегда знала, что от этих книг одни неприятности, и вот каков результат! Далее в письме шли одни возмущения поведением младшей из сестер Ольховских, напоминания о дебюте следующей сестры Ксении, что должно быть через два года, плохо скрытые намеки на денежную помощь родственникам любящим зятем. Марина с улыбкой отложила письмо в сторону, перечитав его дважды, настолько порадовала ее весточка из далекого родного прошлого. Она словно воочию увидела Ольховку с ее яблоневым садом позади старого деревянного усадебного дома, папеньку с трубкой у камина в единственной гостиной, маменьку и сестру с рукоделием рядом, а Оленьку за книгой где-нибудь в укромном уголке. Как же она соскучилась по своим родным! Быть может, по дороге в Европу Анатоль разрешит завернуть в этот скромный уголок ее прошлого, чтобы повидаться? Где-то вдруг с шумом захлопнулось окно, за ним следующее. Марина вздрогнула от неожиданности этого резкого звука так неожиданно вырвавшего ее из приятных мыслей. Она перевела взгляд за окно кабинета и заметила, как нежданно переменилась погода. Ветви деревьев в саду чуть ли не окно бились под порывами ветра, что гнул их со страшной силой. Гроза что ли снова надвигается? Марина слышала, как бегают лакеи, закрывая распахнутые утром окна, чтобы уберечь дорогое стекло, ведь где-то внутри дома уже послышался звук удара оконной створки о стену, а затем звон разбившегося стекла. На счастье, это на счастье, убеждала себя Марина, пытаясь собраться с мыслями, чтобы взяться за почту, которую не разбирала уже несколько дней. Почерк следующего письма оказался ей незнаком, такой аккуратный, с тщательно выписанными буковками, и оттого сердце Марины вдруг сжалось в каком-то предчувствии. Она быстро взглянула на адресата и похолодела. Княгиня Загорская Варвара Васильевна. Что нужно ей от Марины? Неужто вдруг решила отношения наладить, как меж женами приятелей? Нет, Марине вовсе не нужно этого. Она никогда не станет приятельницей той, что каждую ночь делит постель с тем, кто еще недавно принадлежал Марине. Никогда не будет меж ними приязни! Но Марина не успела вскрыть письмо. Пока она раздумывала, пока решалась на этот шаг, в дверь кабинета стукнули, и лакей, появившийся на пороге, сообщил, что молодая барышня к себе просят барыню придти. И Марина с легким сердцем отложила это тревожащее ее письмо, направилась к золовке в спальню, радуясь, что та пришла в себя, а значит, нервная горячка отступила, не стала долго мучить ее, как когда-то едва не убила саму Марину. Катиш была так бледна, что по цвету равнялась с подушками, на которых покоилась ее голова. Она встретила Марину встревожено, протянула к ней руки, восклицая: - Ах, успокойте меня! Где мой брат? Где Анатоль? Он не в доме, я знаю это! - Моя дорогая, не волнуйтесь, - поспешила взять ее за ладони Марина, присаживаясь на край ее постели. – Анатоль отбыл по делам. Мы нынче ночью решились на путешествие в Европу, вот он и уехал выправить бумаги. - Слава Богу! – быстро перекрестилась Катиш, а после вдруг отчаянно заплакала, хватаясь за руки невестки, как за опору в ее горе и боли, что сейчас терзали ее сердце. – Ах, Марина Александровна! Я так виновата! Перед вами, перед братом! Мне нет прощения… - Ну, что вы, все образуется, - ласково проговорила Марина, гладя эту бледную плачущую девочку по волосам. – Мы все решим. Вам нет нужды беспокоиться о своем будущем, мы не оставим вас в вашем положении. - В моем положении? – переспросила Катиш. – Нет, я не в тягости, Марина Александровна, я знаю это доподлинно. Я ведь думала, что от поцелуев возможно… возможно… Но вчера мне открыли глаза на истинное положение вещей, - она отстранилась от невестки, взглянула той в глаза. – Я знаю, вы будете ненавидеть меня, но я не могла иначе. Я так любила его! Так любила! Он казался мне таким… таким… beau comme un dieu•, умен, успешен, так красиво говорит, так поет… Разве я могла устоять? Он был моим кумиром! Моим божеством! Я была готова на все, лишь быть с ним всегда, стать его супругой. Но вчера… вчера… Les dieux s'en vont•, и давеча рухнул мой! Это было сказано с таким неприкрытым горем в голосе, что сердце Марины дрогнуло в сочувствии к этой боли разочарования в том, кого недавно Катиш боготворила. - Я так хотела быть с ним. А Анатоль… он запретил даже думать об этом. Ну что с того, что Николя небогат и незнатен, что с того, что нет титула? А я? Разве я виновата, что я дочь графа? К чему мне это, когда я не могу быть счастлива с тем, кого люблю? А потом вы увезли меня в Нижний. А он перестал писать. Ни одного письма за эти месяцы! И я поняла, что потеряю его, если не сделаю что-нибудь. Я пошла к нему на квартиру, едва мы прибыли в Петербург, ведь он не ответил на мои письма. Я думала, что у него нет возможности писать ко мне более. А он сказал, что нам надо прекратить наше знакомство, раз мы не можем быть вместе, раз нам не суждено любить друг друга открыто. Прекратить! Я долго думала, как обойти это нелепое решение, как подтолкнуть его на то, чтобы он увез меня. И написала, что расскажу брату, что была у Николя на квартире, ежели он оставит меня. Катиш снова разрыдалась да так сильно, что Марине пришлось дать ей успокоительного, чтобы хотя бы немного привести ее в чувство и снизить тот накал эмоций, что бурлил в девушке сейчас. Она хотела оставить золовку, чтобы та отдохнула, но она не дала ей этого сделать, ухватившись за подол платья невестки. - Нет, не уходите! Я хочу открыть вам все! – и когда Марина снова присела на край ее постели, продолжила со вздохом. – Вот так низко я пала! Чтобы удержать его рядом, чтобы он остался со мной. И он пришел сюда. Просил моей руки. Нелепо! Я ведь писала, что все нужно сделать тайно! А потом эта ссора… и эта мысль Анатоля, что он должен непременно смыть кровью этот позор. Но какой позор?! Его ведь нет. Я девственна и не жду ребенка, хотя недавно сама думала об этом. А Николя вдруг пропал… и я боялась… Боялась за него… за брата… А потом вспомнила, где он может быть. В его старой квартире, где он иногда бывает, по словам его комердина. И я разузнала адрес и поехала туда, к нему. А он…Он был так груб, так язвителен. Сказал, что я сломала его жизнь своей нелепой любовью! Что он был идиотом, что связался со мной! И много другого… Разве можно так говорить человеку, которого любишь? Разве можно? - Ах, милая моя девочка, не думайте более об том! Этот человек, он недостоин ваших слез, - Марина была так рада, что последствий этой истории нет и быть не может, что готова была расцеловать золовку в обе щеки. – Но все поправимо. Мы можем поехать в Европу все вместе, раз нет необходимости вам…эээ… оставаться в России. Вы поправите свое душевное здоровье, и вот увидите, счастье снова вернется в вашу жизнь. Никто не знает об этой истории, а значит, ваша репутация не пострадала. А ваше чувство… оно уйдет. Вы должны забыть об этом человеке. Вот и все… Все непременно будет хорошо! - Нет, вы не понимаете! – возразила Катиш. – Я сделала страшную глупость! Я просто была так зла на Николя за его слова! О Господи! - Я понимаю, - мягко возразила Марина, укрывая ее одеялом, делая знак, чтобы та поспала немного и набралась сил. – Но нам нужно забыть о ней. И жить дальше. Et voilà tout!• - Значит, мой брат уехал по делам? Это точно? – не унималась Катиш, останавливая ее прямо у дверей своим вопросом. - C'est justement cela•, - подтвердила Марина, покидая комнату золовки. – Лучше отдохните, Катиш. Набирайтесь сил. Вам они еще потребуются. К почте, а точнее, к тому злосчастному письму Марина возвращаться не желала пока. До обеда еще было время, судя по циферблату часиков, что были приколоты к ее корсажу, а на улице все еще царствовала непогода, потому она решила пройти в свою половину и заняться рукоделием, закончить ту вышивку, что начала еще несколько месяцев назад, когда ходила второй и такой несчастливой тягостью. Это был лик всех святых на гобелене, ведь отдельного лика святителя Анатолия не было, и он изображался обычно на общей иконе Всех Святых. Подарок ее супругу, который планировался еще к его именинам, только вот не успела она совсем закончить его к сроку. Что ж, самое время за него взяться! Спустя некоторое время, когда Марина уже сидела за вышивкой и подбирала тон нитей для лика одного из святых, в ее комнату прибежала Леночка, желая посидеть подле матери. Но смирно усидеть у ее юбок она не смогла долго и попросилась к окну, поглядеть на прохожих и проезжающие мимо экипажи, что виднелись на набережной слегка в отдалении от дома за оградой особняка. Лошадки всегда вызывали у нее восторг, и каждый экипаж или всадника Элен встречала бурными хлопками в ладоши, радостно смеясь. Скоро Марина привыкла к этому выражению восторга дочери, и потому уже не вздрагивала каждый раз, когда та начинала громко хлопать в тишине комнаты. Вот и ныне она не обратила бы ровным счетом никакого внимания на заливистый смех Элен и ее хлопки, если бы не слова, что прозвучали за ними. Такие страшные для Марины слова, резанувшие ее слух, заставившие ее окаменеть на месте, а руки похолодеть от ужаса, что сковал ее душу. - Снег! Снег! – вскрикнула вдруг Леночка, показывая куда-то за окно нянечке, что придерживала ее у окна. – Снег! Марина подорвалась с места и подбежала к окну, перепугав няньку. Ветер, рвавший ветви деревьев, что стояли в цвету, подхватил играючи сотни маленьких белых лепестков и понес их с собой, рассыпая их нынче с высоты на землю и на прохожих, словно хлопья белого снега. «…. Одно скажу тебе – опасайся белого человека, когда снег будет падать в мае. Прости ему его поступки, прими его слова. Он будет искренен. Есть два пути в твоей жизни. Выберешь прощение – жизнь сохранишь. Выберешь гнев – погибнешь…» - Это невозможно, - прохрипела Марина, хватаясь за вырез платья, что вдруг сдавил ее грудь, мешая дышать. – Невозможно! Она подхватила юбки и побежала прочь из своей половины, натыкаясь на мебель на своем пути, будто ослепла вмиг. Она бежала по коридору и кричала во весь голос, призывая к себе дворецкого, чувствуя, как от ужаса, плещущегося в душе, идет кругом голова, и подгибаются колени. С дворецким Марина столкнулась прямо на последних ступеньках лестницы, едва не сбив его, поднимающегося на хозяйский этаж, ярко-красного от спешки и волнения. Она схватила его за плечи, такая маленькая и хрупкая, ныне с силой вжимая пальцы в его ливрею, что он слегка поморщился. - Барин! – выкрикнула она ему в лицо. – Куда поехал барин? Что сказал? - Не ведаю, барыня, уж простить прошу меня покорно. Не докладывались они! И Марина отпустила его, вдруг осознав, как выглядит со стороны ее неожиданный порыв. Прислонилась устало к стене. - Иди и отправь людей. Пусть к Загорским идут, к Львовым или в дом Арсеньевых. В ресторации. В офицерскую в Зимнем. Пусть везде про барина спрашивают. Мол, домой его кличут, барыне худо. Получив это распоряжение, старый дворецкий, словно мячик перекатываясь, поспешил по ступенькам вниз отдать приказы дворовым. Уже когда его нога ступила на пол холла, в тишине дома вдруг громом прозвенел звонок в передней. Звякнул и замолк, чтобы потом опять зазвенеть долго и протяжно, будто с каким-то надрывом. Марина вздрогнула, услышав его пронзительный звук, но от стены так и не смогла оторваться, потому как только она была ей опорой сейчас, когда ноги вовсе не держали ее. Она наблюдала, как быстро просеменил в переднюю дворецкий, услышала, как он вскрикнул громко там, в этой небольшой комнатке. А потом вдруг в передней все зашумело, будто туда рой пчел залетел. А после двери из нее распахнулись, и в холл вошли несколько лакеев, что несли что-то на плаще, одна пола которого ехала с тихим шуршанием по паркету холла, оставляя за собой темно-бурый след на полу. За широкими спинами в ливреях не было видно, что именно у них руках, но по напряженным плечам можно было догадаться, что это нечто тяжелое. Они быстро прошли в комнаты на первом этаже дома, миновав холл. Марина в ужасе прижалась в стену, словно желая слиться с ней воедино, чтобы не видеть того, что сейчас видела на полу холла. Кровь… О Господи, кровь! За лакеями внутрь дома быстро прошел Арсеньев, выкрикивая: «Быстрее! Быстрее!», тяня за собой какого-то маленького человечка в сером сюртуке и с большим черным саквояжем в руке. Он не заметил на Марину, ведь та стояла на самом верху лестницы, на ее последних ступеньках, почти слившись со стеной холла. Да и признаться, было видно, что ему вовсе не до того, чтобы оглядываться по сторонам. Затем в холл ступил Сергей. Медленно, тяжело ступая по паркету. Будто каждый шаг давался ему с трудом. Он не должен был заметить ее на лестнице, ведь его взгляд был прикован к фуражке, что он нервно вертел в руках. Но будто движимый каким-то шестым чувством Сергей вдруг перевел взгляд наверх, прямо на помертвевшую Марину. В его глазах Марина без особого труда прочитала ответ на свой немой вопрос и прикрыла веки, словно не в силах более выдерживать этот тяжелый сочувствующий взгляд. В мгновение ока Сергей буквально взлетел по ступеням, чтобы поддержать ее, вмиг пошатнувшуюся под сильным напором боли, не дать ей упасть с лестницы. Она распахнула глаза и взглянула в его стальные. Он сам вдруг потерял способность дышать на миг, заметив какое неприкрытое горе плескалось в этой изумрудной глубине. - Il…?•- совсем тихо прошептала она, так тихо, что он едва расслышал ее. - Он ранен, - ответил ей Сергей. – В бедро. Марина вдруг шатнулась к нему, прижалась всем телом. Он на миг опешил от этого резкого движения и едва удержал равновесие, а потом легко обнял ее, успокаивая. Он чувствовал, как трясет мелкой дрожью ее тело и не сразу сумел понять, что Марина смеется каким-то нервным смехом. Она вдруг отстранилась от него, показывая знаком, что все в порядке, что она уже пришла в себя, и ее можно отпустить. - Она ошиблась! – прошептала Марина, подавив очередной смешок. – Ошиблась, понимаешь? Старая цыганка ошиблась… • Безумие! Это безумие! (фр.) • О-ля-ля, что же будет дальше? (фр.) • так иногда в те времена называли Флоренцию • Каковы безумцы, эта семья Ворониных! (фр.) • талантливая девочка (фр.) • именно замок, вообрази себе мое удивление! (фр.) • Избави Бог! (фр.) • красив, как бог (фр.) • Кумиры рушатся (фр.) • Вот и все! (фр.) • Так и есть (фр.) • Он…? (фр.) _________________ |
|||
Сделать подарок |
|
джухи | Цитировать: целиком, блоками, абзацами | ||
---|---|---|---|
10 Мар 2011 21:02
наконец-то я сново здесь.много событий произошло.как же все-таки Марину жаль.несчастная она.а потеря ребенка.не ожидала этого совсем.сначало Катиш меня бесила,но слава богу ,ума у нее хватила не совершать ошибки.
жду продолжения. |
|||
Сделать подарок |
|
Ledi A | Цитировать: целиком, блоками, абзацами | ||
---|---|---|---|
11 Мар 2011 0:25
Марина, я говорила Вам в личной переписке, но захотелось и высказать это публично. Простите, я не могу разбирать главы по строчкам, как делают это другие девушки, я воспринимаю главы исключительно в целом. Для меня это перемены настроения, плавность повествования, чтобы не было "спотыканий" на недочеты, непонимание, острота сюжета и непредсказуемость. В целом, чем окончится роман я догадываюсь, но пути которыми вы нас к концу ведете просто невозможно предсказать!такую книгу действительно очень приятно , а главное интересно читать!столько поворотов сюжета, событий и в тоже время нет их нагромождения, как и нет растянутых глав!роман идет очень плавно и заставляет постоянно переживать! например эта глава: напряженное начало - замечательное счастливое время передышки, но это счастье как бы подчеркивает трагичность последующего события...если до этого Анатоль был явно в негативе, то в этой главе автор крепко привязывает Марину к нему чувствами, надеждами, тем страшнее и тяжелее для нее его потеря....жестоко, честно говоря я почувствовала острую боль после признания Катиш в невинности, из-за пустяка, недоразумения случилась беда!наверно мне было бы легче, если б он действительно защищал честь сестры (автор, знаю в то время и просто посещение мужчины позор)...не знаю как автор поступит дальше с Анатолем, погибнет ли он от ранения, опять же замечу, автор не дает спокойно умереть ему в этой главе, а заставляет нас мучится, терзаться сомнениями, надеждами (кстати на что - на его смерть или жизнь?ведь и он уже не так однозначен)...думаю все-таки умрет, не иначе, но до этого и нам и Марине придется помучится, так уж жесток наш автор!
Марина, кто-то уже писал что Вам нужно публиковаться, поддерживаю))) но думаю тут и на фильм хватит, чтоб не заснуть) желаю Вам удачи! обещаю купить Вашу книгу, только напечатайте) |
|||
Сделать подарок |
|
Mochito | Цитировать: целиком, блоками, абзацами | ||
---|---|---|---|
11 Мар 2011 22:34
Марина, с удовольствием прочитала продолжение-спасибо!
Все ближе окончание, а интрига поддерживается, и это здорово! Мне нравится, что вы "не выдаете секретов", так интереснее читать. С нетерпением жду продолжения. |
|||
|
Marian | Цитировать: целиком, блоками, абзацами | ||
---|---|---|---|
12 Мар 2011 10:12
джухи,
Да, давненько вас не было... Соскучиться даже успела... джухи писал(а):
сначало Катиш меня бесила,но слава богу ,ума у нее хватила не совершать ошибки Это еще не конец романа, так что пока еще рано судить о поступках Катиш, открою вам секрет Ledi A, Спасибо, ! Ledi A писал(а):
В целом, чем окончится роман я догадываюсь, но пути которыми вы нас к концу ведете просто невозможно предсказать!такую книгу действительно очень приятно , а главное интересно читать!столько поворотов сюжета, событий и в тоже время нет их нагромождения, как и нет растянутых глав!роман идет очень плавно и заставляет постоянно переживать! Приятно это слышать. Раз роман заставляет читателя сопереживать героям, значит моя цель достигнута - ведь именно эмоции я и хотела вызвать у вас... Ledi A писал(а):
если до этого Анатоль был явно в негативе, то в этой главе автор крепко привязывает Марину к нему чувствами, надеждами, тем страшнее и тяжелее для нее его потеря.... Я всегда говорила - Анатоль для меня само противоречие, и чувства я к нему испытываю очень противоречивые. Одно могу сказать точно - несмотря на то, что он сам настоял на дуэли, не послушал собственного сердца, мне его очень и очень жаль. Ledi A писал(а):
жестоко, честно говоря я почувствовала острую боль после признания Катиш в невинности, из-за пустяка, недоразумения случилась беда!наверно мне было бы легче, если б он действительно защищал честь сестры (автор, знаю в то время и просто посещение мужчины позор)... Он и защищал. Далее вы узнаете остальные подробности этого нелегкого для всех наших геров дела. Ledi A писал(а):
не знаю как автор поступит дальше с Анатолем, погибнет ли он от ранения, опять же замечу, автор не дает спокойно умереть ему в этой главе, а заставляет нас мучится, терзаться сомнениями, надеждами (кстати на что - на его смерть или жизнь?ведь и он уже не так однозначен)...думаю все-таки умрет, не иначе, но до этого и нам и Марине придется помучится, так уж жесток наш автор! С этим я тоже спорить не буду - жестокий я автор, жестокий... Ledi A писал(а):
Марина, кто-то уже писал что Вам нужно публиковаться, поддерживаю))) но думаю тут и на фильм хватит, чтоб не заснуть) желаю Вам удачи! обещаю купить Вашу книгу, только напечатайте) Пока еще ничего не решено - я то соглашаюсь на то, что это было бы достойным финалом моего творения, то снова отказываюсь от этого из многочисленных опасений. Еще обдумываю... Про фильм: я бы даже была согласна и на полнометражный фильм, и на качественно снятый сериал, ведь так мало достойных исторических многосериек. И так жаль... Ух, как бы я развернулась в сериале, если была бы сценаристкой! Ведь столько сюжетных линий можно было вписать... Уделить всем достойное внимание... Mochito, Да, мне сейчас довольно трудновато приходится, ведь финал уже практически предрешен, и удивить вас более нечем. Но я стараюсь все же, чтобы вы не потеряли интерес к книге и до конца были со мной, до самой последней строчки... _________________ |
|||
Сделать подарок |
|
Primavera | Цитировать: целиком, блоками, абзацами | ||
---|---|---|---|
12 Мар 2011 18:03
Marian писал(а):
Цитата:
Primavera, вас тоже с новым званием - Коралловой Леди. Спасибо ! На этот раз, я немного припозднилась с отзывом, , у меня МАНЮНЯ приболела…, но сегодня ей у же немного легче, а мне, как маме, поспокойней , сами понимаете когда чадо болеет, мама для всего мира не существует, как в рекламе "Даниссимо ", кажется "…….. и пускай весь мир подождет…". Так и у меня . Но вот сегодня для меня мир вновь существует и я готова поделиться своими мыслями По-поводу продолжения романа. Итак…. Глава понравилась, я неоригинальна, как всегда! Браво автору !!! Особо хочу отметить моменты где повествование шло о Марине и Анатоле. Великолепно прописаны диалоги меж ними. Читая создавалось впечатления полной семейной гармонии и идиллии. Если бы не читать весь роман до этой главы, то можно было бы смело сказать, что перед нами счастливая семейная пара безумно любящая свое чадо. Но увы и ах, это не так….. И, хотя для меня Анатоль скорее отрицательный герой нежели положительный, уж слишком много противоречий в его характере. Я уважаю его за отношение к ребенку Марины, на это способен далеко не каждый мужчина....... Любить без памяти чадо, зная, что оно не твое и более того, видеть ежедневно объект благодаря которому это чадо и появилось на свет и при этом не переносить неприязнь на него. Тут как говориться : "не дать не взять"! Он молодец! Снимаю шляпу! А в остальном его характер, поступки, его болезненно-ревнивая, деспотично- собственническая любовь к Марине, не вызывает во мне положительных эмоций, а следовательно и симпатии к нему. В этой главе чаша весов немного качнулась в его сторону, хотя и не перевесила……как-то так… Ранение в бедро…… Я не медик, но кажется если попасть в бедренную артерию, исход, к сожалению, летальный, если вовремя не остановить кровь человек просто стечет кровью… А в то время наверняка медики в такой ситуации были бессильны. Поэтому слова цыганки, скорее всего, все же пророческие … И для Анатоля все уже предрешено… Жду продолжение……. _________________ Обманчив женский внешний вид, поскольку в нежной плоти хрупкой, натура женская таит единство арфы с мясорубкой... |
|||
Сделать подарок |
|
Marian | Цитировать: целиком, блоками, абзацами | ||
---|---|---|---|
13 Мар 2011 0:23
Primavera писал(а):
На этот раз, я немного припозднилась с отзывом, , у меня МАНЮНЯ приболела…, но сегодня ей у же немного легче, а мне, как маме, поспокойней , сами понимаете когда чадо болеет, мама для всего мира не существует, как в рекламе "Даниссимо ", кажется "…….. и пускай весь мир подождет…". Так и у меня . Ой, как жалко вашу детку! Надеюсь, теперь-то у вас все в порядке? Primavera писал(а):
Глава понравилась, я неоригинальна, как всегда! Браво автору !!! Primavera, _________________ |
|||
Сделать подарок |
|
Primavera | Цитировать: целиком, блоками, абзацами | ||
---|---|---|---|
13 Мар 2011 12:58
Marian писал(а):
Цитата:
Ой, как жалко вашу детку! Надеюсь, теперь-то у вас все в порядке? Еще не совсем, но мы уже выздоравливаем! Marian писал(а):
Primavera, [spoiler]а вы у нас тоже своего рода предсказательница... Забежали немного вперед и слегка поспойлерили следующую главу в плане того, куда именно ранен Анатоль . Ой! Я не хотел ! Но когда прочитала про ранение, для меня, как-то сразу выстроился логический ряд. Раз ранение в бедро, следовательно (по закону жанра), задета бедренная артерия . Ну как-то так…… .. Повторюсь, очень жду продолжение, ОЧЕНЬЬЬЬЬЬЬ!!!!!!!! _________________ Обманчив женский внешний вид, поскольку в нежной плоти хрупкой, натура женская таит единство арфы с мясорубкой... |
|||
Сделать подарок |
|
girlfromsaturn | Цитировать: целиком, блоками, абзацами | ||
---|---|---|---|
14 Мар 2011 6:50
А!!!!!!!! Мне снова начал нравится Анатоль!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!! Боюсь даже думать о том, что будет дальше!!!!!!!!!!!!!!!!1 _________________ |
|||
Сделать подарок |
|
Marian | Цитировать: целиком, блоками, абзацами | ||
---|---|---|---|
14 Мар 2011 16:40
» Глава 64Глава 64Марина кивнула своим мыслям в очередной раз и быстро направилась вниз по лестнице, уже собранная, почти хладнокровная и готовая начать распоряжаться слугами. Перво-наперво необходимо послать к доктору Арендту, тот маленький человечек у нее доверия не вызвал. Затем распорядится насчет горячей воды и чистой корпии. И еще ткань, нужна чистая ткань для перевязки. Она словно щитом отгородилась этими сугубо практическими мыслями, чтобы не думать о том, что происходит сейчас где-то в глубине первого этажа. До нее донесся сквозь анфиладу комнат громкий стон мужа, полный боли, и она вздрогнула, пошатнулась. И снова ее поддержала крепкая рука Сергея, что неотступно следовал за ней по пятам все это время, готовый прийти на помощь, когда ей это потребуется. Она взглянула на него через плечо, едва удерживая слезы, готовые пролиться на ее бледные щеки. - Я не могу! Не могу! – прошептала Марина, сама не зная о чем ведет речь. То ли о том, чтобы отдавать приказы слугам, то ли о том, чтобы выдержать происходящее. Сергей ничего не сказал в ответ, просто слегка сжал ее плечо. А потом тихонько подтолкнул ее в сторону дверей вглубь первого этажа. - Иди. Я сам отдам все необходимые распоряжения. Иди же. Ты нужна там сейчас. И Марина двинулась медленно, едва переставляя ноги, вмиг ставшие такими тяжелыми, что каждый шаг был в тягость, в сторону небольшого салона, где на софе уложили раненого Анатоля. Она остановилась в соседней комнате, не в силах переступить порог, стиснула руки, наблюдая, как суетится склонившийся над ее мужем доктор, как ему помогает по мере возможностей Федор, комердин Анатоля. Самого супруга она видела плохо: его лицо было повернуто к спинке софы, тело напрягалось с каждой манипуляцией доктора. Арсеньев же сейчас стоял немного поодаль от софы, напряженно нахмурив лоб, обхватив себя за плечи. Он был бледен, и Марина вдруг поняла по выражению его лица, что ее радость по поводу ранения мужа была несколько преждевременна. Арсеньев поднял голову, заметил через распахнутые двери Марину в соседней комнате и поспешил выйти к ней, плотно затворив за собой створки, не желая, чтобы она видела происходящее в салоне. - Как он? – глухо спросила Марина, едва узнавая свой собственный голос. – Сергей сказал, что он ранен в ногу. Это… это серьезно? Арсеньев ничего не ответил сначала, отошел к окну и, отодвинув занавесь в сторону, напряженно глядел на улицу. Затем все же повернулся к ней. - Я не доктор, Марина Александровна, я не могу ответить вам на этот вопрос, - уклончиво сказал он. – Анатоль потерял много крови, пока мы довезли его сюда. Бог даст, все обойдется. Где Катерина Михайловна? – вдруг резко спросил он, и Марина нахмурилась, а потом широко распахнула глаза, осознав, почему был задан этот короткий вопрос. - Катиш…, - прошептала Марина и повернулась, бледнея к Павлу. – О Боже! Фон Шель! Как…? Кто…? Что…? Она путалась в словах, не могла составить предложения, но тот ее понял. - Да, вы совершенно правы, Марина Александровна. Анатоль стрелялся именно с фон Шелем, несмотря на все наши уговоры не идти на поводу у моментной ярости, - он знаком показал, чтобы она присела, видя, как ее буквально трясет сейчас от пережитого, и Марина подчинилась – прошла к одному из кресел, аккуратно присела на краешек. – Давеча вечером Анатоль получил письмо… В этот момент он замолк, заметив предупреждающий знак Сергея, что входил в комнату сейчас и слышал конец их разговора. Марина же, погруженная в свои мысли не заметила ни этого жеста, ни обмена взглядами, что последовал за ним. Разговор не возобновился снова тотчас – в комнату вслед за Сергеем прошли домашние слуги, что несли тазы с горячей и холодной водой, стопку простыней, корзину с корпией. Они сразу же прошли в салон, где лежал раненый, чтобы оставить свою поклажу там в помощь доктору. - Почему он молчит? – вдруг обеспокоенно спросила Марина, заламывая руки. – Он не стонет более. - По-видимому, он без чувств, - откликнулся Сергей, который стоял в отдалении от нее, сдерживаясь изо всех сил, чтобы не приблизиться к ней, не прижать к себе и успокоить в своих объятиях – такой растерянной, такой бледной она была. – Это вполне естественно, учитывая его состояние. Она вдруг вскинулась, подскочила к нему, схватила за руку. - Откуда? Как он нашел его? Как? Он ведь не мог отыскать его, я знаю это доподлинно! Ну же, говори! – Сергей отвел глаза в сторону, и она вдруг стукнула его в плечо со всей силы. – Ты знаешь! Знаешь и молчишь! Отвечай же мне! Расскажи мне все! - Он и не отыскал бы никогда, ежели б не анонимка! – ответил Сергей. – Бешеное упрямство Ворониных сыграло свою роль! - О чем ты говоришь? – растерянно пролепетала Марина. – Он же был покоен, когда уезжал нынче утром, он даже не думал… - Нынче утром! Вызов был вчера! – Сергей замолчал, вспоминая, как к нему неожиданно приехал давеча вечером около семи часов Анатоль. Весь белый, трясущийся от еле скрываемого гнева. Он кинул ему в руки записку вместо всяких слов и объяснений и прошел к барному шкафчику, откуда достал бутылку бренди и плеснул себе в бокал алкоголь. - Я убью его! – прорычал Анатоль, отхлебнув порядочно бренди, даже слегка заплескав себе ворот мундира. – Я убью этого сукиного сына! Этого пса! Мне даже дурно подумать, что могло случиться, что я получил вот это! Сергей быстро пробежал глазами по записке и нахмурился, осознавая, что нынче уж Анатоля не остановить, и дуэли быть непременно. Написанное в анонимке требовало немедленного объяснения с обидчиком сестры Анатоля, а также сатисфакции за произошедшее. - Ты уверен, что написанное тут истинно? Быть может…, - попытался было образумить приятеля Сергей, но тут же был остановлен вскриком Анатоля. - Ни слова более! Или я вызову тебя за эти слова! – Сергей не стал продолжать, понимая, как больно и горько нынче ему. – У нас есть отличный шанс проверить истинность записки. Едем сейчас же туда, на эту квартиру! Если фон Шель там, то и остальное – правда! А если так, то он мертвец! Ибо я убью его! Разумеется, Сергею ничего не оставалось, как быстро переменить домашний шлафрок на мундир и последовать за приятелем. Уже когда они ехали на квартиру, указанную в записке, Анатоль вдруг с силой сжал ладонь Сергея. - Ты всегда был мне истинным другом, потому-то я и хочу попросить тебя об одном одолжении. Кто знает, быть может, это последнее, о чем мне доведется тебя просить. Третьего дня ты как-то сказал, что готов убить фон Шеля вместо меня. Нет, я не прошу тебя стать вместо меня к барьеру, не думай обо мне так. Я прошу тебя встать к нему после меня. Я хочу, чтобы этот сукин сын был мертв, после того, что он сделал с моей сестрой, потому прошу вызови его после, ежели он… ежели он убьет меня. Анатоль замолчал. Он по-прежнему не смотрел на Сергея, а устремил взгляд в сторону, на прохожих, но Сергей знал, что он внимательно, затаив дыхание, ждет ответа, потому ничего не ответил, лишь положил руку на ладонь Анатоля, лежащую на его кулаке и сжал, давая свое молчаливое согласие. На квартире фон Шеля была какая-то гулянка. Растерянный слуга, уже привыкший к незнакомым гостям, впустил приятелей в передней и покорно принял головные уборы из их рук. Из распахнутых дверей в соседнюю комнату слышались голоса, смех, звон стекла и звук гитарных струн. Хрипло рассмеялась женщина, и Анатоль невольно поморщился – и в этом-то вертепе нынче была его сестра, подумал с горечью. Он раздвинул портьеры и шагнул в комнату, сразу же находя взглядом фон Шеля среди остальных участников этой попойки, что сидел на софе у противоположной стены и задумчиво перебирал гитарные струны. Заметив Анатоля, он отложил гитару в сторону и медленно поднялся, сбрасывая руку девицы в алом бархатном платье, что хотела помешать ему сделать это. - Граф, князь, - он коротко кивнул вошедшим. Анатоль тут же вдруг ударил его по лицу, словно дворового, разбивая перстнем губу фон Шелю, из которой тут же на белый мундир закапала кровь маленькими каплями. Он отступил на шаг назад от бледного Воронина, прижимая руку к губе, не осознав сразу из-за алкоголя, дурманящего голову, что только что произошло. В комнате вмиг воцарилась тишина, и несколько пар глаз устремились на них: кто-то удивленно, кто-то с явным опасением. - Анатоль Михайлович…, - начал фон Шель, но Анатоль прервал его: - Что за вольности, сударь! Я не давал вам разрешения обращаться ко мне по имени. Я никогда не даю его таким проходимцам и мерзавцам, как вы. И ежели вы не ответите мне, как подобает, то я еще прибавлю к этому списку и трусов. - Позвольте! – начал фон Шель, принимая из рук подошедшего к нему товарища платок, которым тут же промокнул кровь. – Я не имею намерения драться с вами. Вы обязаны выслушать меня, ведь дело можно решить миром, коли вы хотите, чтобы ваша… - Ни слова! – прошипел ему Анатоль. – Ни слова более! Тем более об этом вопросе! Он хотел снова ударить кавалергарда, но тот уже был настороже и легко перехватил его руку, с силой сжал пальцы Анатоля. - Воля ваша, раз вам так угодно лечь в землю! – проговорил насмешливо фон Шель, не отводя глаз от лица своего противника. – Быть может, тогда и дело решится скорее и всем на благо, коли вы поймете, что я не имею дурных мыслей, - Анатоль дернул руку на себя в надежде высвободить пальцы из хватки кавалергарда, но тот не позволил ему этого. – Быть может, это остудит вашу голову и заставит вас думать разумно. - Подлец! – прошипел ему в лицо Анатоль, а потом грязно оскорбил его последними словами, совсем не дворянскими, заставив кавалергарда сравняться цветом лица с мундиром. - Ну что ж, воля ваша, сударь. Вы явно желаете стать под дуло! Итак, дуэль. Завтра по полудни. За Волковской заставой. Пистолеты. Де Шарни, будьте любезны, mon ami, окажите мне честь стать моим секундантом. Итак, де Шарни встретится с вашим секундантом и обговорит остальные детали. - Мой секундант здесь, - Анатоль отступил в сторону, предоставляя Сергею шагнуть ближе, чтобы обсудить намечающуюся на завтрашний день дуэль. По традиции обоим противникам было предложено примириться, на что фон Шель только коротко отрезал: - Не я зачинал это дело, не мне приносить извинения! Анатоль же делать этого не собирался. Прежде чем покинуть квартиру и притихших гостей, Сергей, верный своему слову, вызвал к барьеру фон Шеля. Он не желал откладывать это дело в долгий ящик и решил сразу же получить ответ. - Помилуй Бог, чем я вам не угодил, князь? – улыбнулся холодно кавалергард, и Сергей невольно зауважал его за эту выдержку, что сейчас показывал фон Шель. - Вы просто не по нраву мне, - ответил Сергей. – Все в вас вызывает во мне презрение, а ваши поступки тем паче. - Я принимаю ваш вызов, князь. Полагаю, что условия дуэли будут те же, только вот секундант… - Я пришлю к вашему секунданту. Честь имею, - Сергей щелкнул каблуками и коротко кивнул фон Шелю, прощаясь. Завтра, если Анатоль не переменит решения, этот человек уже будет мертв, не зря первый выстрел за Сергеем. А ежели Анатоль и вовсе будет убит рукой этого кавалергарда, Загорский с большим удовольствием пустит ему кровь за эту смерть. Но все же он хотел надеяться, что то, что он заметил в глазах фон Шеля – правда, и тот вовсе не горит желанием убить Воронина, и быть может, есть еще шанс уладить это дело только выстрелами и малой кровью, но не чьей-то жизнью. Но не обошлось… Противники сошлись на небольшой лужайке за Волковской заставой. Светило солнце, стояла такая отрадная погода, что даже мысль о чем-то дурном в этот пригожий день казалась абсурдной. И Сергей, и Арсеньев до последнего надеялись на малокровный исход этой дуэли. Дистанция, заявленная фон Шелем (а он имел право выбрать ее при нанесенном оскорблении действием) - двадцать пять шагов, позволяла это. В последний раз секунданты проверили пистолеты, а дуэлянты скинули мундиры, сняли запонки с рукавов рубах. Потом получили пистолеты из рук секундантов и заняли свои позиции напротив друг друга. Прозвучала команда де Шарни на первый выстрел, и фон Шель нажал на курок, даже не прицеливаясь. Несколько голосов слились в один возглас, когда Анатоль вдруг рухнул, как подкошенный на траву, прижимая ладонь к бедру. - Merde! Merde! Это невозможно! – бросился к нему фон Шель со своей позиции одновременно с Сергеем и Арсеньевым, что быстро подбежали к Анатолю. - Нет! Нет! – оттолкнул их руки Анатоль, а потом крикнул фон Шелю. – На позицию! У меня еще две минуты! - Опомнись! – тряхнул его за локоть Сергей. – Ты истекаешь кровью. Позволь доктору перевязать тебя. - Нет! Никаких перевязок! У меня две минуты. На позицию, фон Шель! Всем пришлось снова занять свои места. Анатоль с трудом приподнялся и прицелился. Злость, бешеная злость на собственное бессилие растекалась по его венам. Ежели до этой минуты он думал о своих близких, о дочери, о своей жене, то сейчас им двигало только слепое желание убить. Любой ценой. Выстрел, и фон Шель сначала пошатнулся, а потом упал, как подкошенный. К нему тут же бросился де Шарни, а потом поднял голову и взглянул на суетящихся вкруг Анатоля, ожидающего его знака с явным напряжением. - Fini•, - как только прозвучали эти слова, Воронин тут же откинулся на руки друзей, только сейчас ощущая безмерную слабость, что охватывало его тело, и пульсирующую боль, раздирающую его плоть. Две минуты. Эти минуты принесли ему сатисфакцию, которой он так жаждал, но и отняли его жизнь, что утекала вместе с ярко-красной кровью из него сейчас, в соседнем салоне. - О Господи! – Марина вдруг прижала ладони к лицу и разрыдалась в голос, не скрывая своих эмоций. – Зачем? Ну, зачем он пошел к фон Шелю? Зачем? Он ведь обещал мне! Обещал! Катиш! Бедная-бедная Катиш! Бедный Анатоль! О Господи! Арсеньев тут же распорядился, чтобы принесли воды графине, а гостям что-нибудь покрепче, а после подошел к Марине и положил ей руку на плечо, успокаивая. - Ну же, ну же! Не думайте о дурном. Не стоит, - он сам еле сдерживал слезы, прочитав в глазах Сергея еще тогда, на месте дуэли, некую обреченность. Кому не знать характер ранений, как не ему, боевому офицеру? Но тем не менее, Павлу очень хотелось верить, что это не так, Анатоль не может умереть, просто не может! Он растерянно взял из руки Сергея бокал с бренди, что тот протянул ему, быстро опрокинул в себя в надежде, что алкоголь поправит расшатанные ныне нервы, но едва не поперхнулся от неожиданности, когда двери в очередной раз распахнулись, впуская внутрь доктора Арендта. Тот мельком кивнул мужчинам и Марине, что едва взглянула на него со своего места, уже почти усмирив свои слезы, и тотчас прошел в салон к раненому. После его ухода собравшиеся в комнате погрузились в напряженное тягучее молчание. Только стук веток яблоневых деревьев сада подле дома об оконное стекло нарушал эту страшную тишину, еще больше усугубляя трагичность обстановки, да изредка звякал лед в бокалах с янтарной жидкостью. Вскоре дверной звонок начал звонить, не умолкая. Весть о том, что граф Воронин ранен на дуэли, убив своего противника наповал, словно туман, медленно распространялась по столице. Все хотели побывать в особняке на Фонтанке: кто-то просто из любопытства, кто-то, движимый действительным беспокойством и опасением за здравие Анатоля. Марина совсем безучастно принимала карточки, передавая их тут же Арсеньеву или Сергею, что и принимали или отклоняли визиты за нее, сообщали о состоянии раненого, впрочем о котором сами мало, что пока могли сказать. Комната теперь то и дело наполнялась многочисленными посетителями, которые сменяли друг друга со временем. В числе визитеров прибыл и доктор Мандт, придворный медик самого императора, сменивший недавно на этом посту доктора Арендта, а это могло означать только одно – государь уже в курсе событий, что имели место за Волковской заставой, и это не могло не вносить дополнительную тревогу в это ожидание беды, что сгустилось тучей над этими людьми в комнате. Нет, Сергей не беспокоился за себя, но в этой истории был замешан и Арсеньев, почти не имеющий никакой вины в этой дуэли, ведь он должен был быть секундантом последующей за ней, второй дуэли. С ним приехал и капитан Шангин, флигель-адъютант Его Императорского Величества. Аккуратно ступая по паркету, чтобы каблуки сапог не так громко стучали в той напряженной тишине, нарушить которую редко кто из собравшихся в комнате решался, он прошелся в руке Марине, а потом направился к Сергею и Павлу, что стояли немного в стороне от других. - Какие вести? Еще нет никаких? – Шангин вздохнул, запустив ладонь в волосы. – Ужасное происшествие, ужасное. Мы узнали только под вечер. Господа, государь очень гневается. Очень. Еще не стихла молва после дуэли поручика Лермонтова с де Барантом, а тут эта… Ох, худо будем всем участникам, худо. Что же было причиной этого поединка? Об этом гадает весь Петербург, и наша служба в том числе. Анатоль Михайлович не выезжал столько времени из-за траура, где и когда они успели заиметь ссору с кавалергардом? Карточный долг? Личное оскорбление? Что же? – он не получил ответа на свои вопросы от собеседников, да и не ждал их, прекрасно зная, что такие вещи мало кому открывают. Потом он немного помолчал и снова заговорил, обращаясь к Сергею. – Подписан приказ на ваш арест. Крепость до дня разбирательства. Сожалею. А вы, граф, пока под домашним арестом. Пока мало что известно о вашем участии в этом деле. Не исключено, что если будет доказана и ваша вина, пойдете под суд. Жаль, что вы в отставке – военные суды снисходительнее в этом вопросе. - Павел Григорьевич, не участник дуэли между Анатолем Михайловичем и фон Шелем. Прошу вас походайствовать за него, - Сергей быстро прервал возражения Арсеньева, а после продолжил. – Как вы полагаете, будет ли мне позволено остаться здесь до… до того, как … - Думаю, да. Переговорите об этом с офицером, что едет сюда, чтобы осуществить ваш арест. Так все и вышло. Сергей, предупрежденный о визите офицера своего полка, вышел в передние комнаты, чтобы никто из присутствующих, а особенно Марина, которой и так хватило горести на нынешний день, не увидел, как он отдает свою шпагу прибывшему. Загорский отправил своему генералу записку, прося позволения остаться у одра раненого друга, пока не решится ситуация, и тот пошел ему навстречу. Вместе со шпагой Сергея офицер получил и обещание явиться в крепость и отбыл тут же из особняка Ворониных. Получив эту возможность сказать последнее «Прости» своему другу, Сергей смог перевести дыхание. Под вечер к собравшимся в комнате вышли доктора. Господин Арендт, слегка сгорбившись будто под тяжестью той вести, что он принес этим людям, ждавшим новостей о состоянии раненого, прошел сразу же к Марине, которая резко выпрямилась в кресле, заметив его движение, взял ее за руку. - Крепитесь, графиня, крепитесь, - начал тихо доктор, и сердце Марины с размаху вдруг ухнуло куда-то в живот, закружилась резко голова. – Задета бедренная артерия. Ваш супруг потерял много крови, но не это вызывает во мне опасения. Мы остановили кровотечение, мой коллега превосходно справился с этим, но появилась опасность отмирания тканей… вероятнее всего, это некроз, а затем гангрена… - Гангрена? – переспросила Марина, не понимая, что означают эти слова для нее. Зато мужчины поняли это: Арсеньев прикрыл глаза не в силах справляться более со своими эмоциями, а Сергей вздрогнул от той боли, что защемила сердце. Нельзя было сказать, что он не знал. Но услышать это от господина Арендта было окончательным приговором. - Он умирает, графиня, - тихо сказал доктор Арендт, и все тут же, как по команде, отвели глаза от лица Марины, от которого вмиг отхлынули все краски. – Я не могу сказать достоверно, сколько времени он будет в сознании. Он сильный и здоровый мужчина, и быть может, будет жив еще около недели, может, меньше. Но исход все равно один. Я скажу вам, когда настанет пик, когда придет пора прощаться. После этих страшных слов посетители потянулись медленно к выходу, покидая этот дом, чтобы вернуться завтра, и на следующий за ним день, и после, чтобы успеть попрощаться с человеком, которого они хорошо знали, уважали или попросту заискивали перед ним и его положением. Только Арсеньев и Загорский остались в доме – покинув эти стены сейчас, они рисковали не вернуться более, чтобы проститься с другом, ведь каждый из них был под отсрочкой ареста. Они-то и уговорили Марину подняться наверх и немного отдохнуть. - Вам понадобятся еще силы, - убеждал ее Арсеньев. – Быть может, сон принесет еще и временный покой вашей душе. Нет, хотелось ответить ему Марине. Покой мне принесет только одно утешение – прижаться к крепкой мужской груди, выплакать все слезы у него на груди, ведь только его руки могли принести ей этот временный покой, временное облегчение, помогли перенести эту страшную боль терзающую сердце. Но это было невозможно – меж ними была отныне такая пропасть, которую и, имея крылья, тяжело было бы перелететь. И она без возражений ушла в свою половину, предварительно распорядившись о покоях для гостей и доктора, что оставались в доме. Марина думала, что сон не придет к ней, после всех этих слез, боли, нервного потрясения, что она испытала ныне, но ее тело решило за нее, и она беспробудно проспала до трех пополудни следующего дня. Она даже перепугалась, что все свершилось, пока она спала, послала узнать, и только заверения Тани, что барин еще жив, смогло успокоить ее. Траур. Черное шелковое платье со слегка укороченными рукавами, что она носила по своему маленькому сыну. Отныне ей суждено надевать чернильно-черные одежды еще долго, ежели… ежели это случится. Марина не хотела думать об этом, тщательно лелея в душе тот покой, что пришел к ней после отдыха. Ведь впереди у нее еще было немало горестей. Эти несколько дней, что последовали позднее, слились у Марины в один бесконечный, настолько они были похожи друг на друга. Приезжали и уезжали многочисленные посетители, прибывали фельдъегеря из дворца за последними вестями о состоянии здоровья раненого, ходили по комнате от окна к двери Сергей и Арсеньев, сменяя друг друга у постели Анатоля в соседнем салоне. Марину же туда пускали только, когда он спал. Анатоль не хотел видеть ее, когда приходил в сознание, и это причиняло ей такую острую боль, что становилось тяжело дышать. Она не верила правдивым и искренним словам Арсеньева, который твердил ей, что это отнюдь не из-за каких-то личных чувств к ней. Просто Анатоль слишком горд и самолюбив, не хочет, чтобы она видела его состояние, его кровь и боль, его слабости. И это было истиной. А еще Анатоль очень не хотел, чтобы она видела его слезы, которые он проливал, лежа на софе в этом салоне, осознавая, что сам и своими руками разрушил то, что начали они выстраивать вдвоем совсем недавно. Что разрушил жизнь своей сестры и фон Шеля. Он видел, что тот не желает этого поединка, как потом не желал стрелять в него. Быть может, написанное было всего лишь эмоциями, глупыми и безрассудными, просто выплеснутая на бумагу обида. А он пошел на поводу у своих демонов и одним махом разрушил несколько жизней… Марина приходила к нему, когда он спал. Тихонько опускалась на колени подле софы и смотрела на него. В ее душе в единый клубок сплетались многочисленные эмоции: боль от предстоящей потери, гнев и обида на него за то, что он натворил. Иногда ей даже хотелось ударить его, закричать на него, и она еле сдерживала себя при этом, выпуская весь свой гнев наверху, в своей половине, протыкая ножом для бумаг диванные подушки. Этот совет дал ей Сергей, когда увидел, насколько она напряжена, насколько в ней бурлят эмоции. - Моя милая, ты сойдешь так с ума, держа все в себе. - Я хочу кого-нибудь прибить, - прошипела она, едва сдерживая слезы. – Хочу ударить сильно-сильно, чтобы потом долго болели руки. - Так иди и разбей что-нибудь. В куски, на осколки, - он вдруг протянул руку и коснулся ее волос, убирая выбившуюся из прически прядь за ухо. А потом тут же убрал руку, словно обжегся о нее. – Я потом куплю то, что ты разрушишь. Так что иди и бей смело. Выпусти свой гнев, свою боль. Иначе я… мы потеряем тебя, как едва не потеряли Катерину Михайловну. Это была истинная правда. На третий день сообщили Катиш, что уже почти полностью оправилась от болезни, и рвалась спуститься вниз к завтраку, чтобы переговорить с Анатолем прежде, чем он уйдет на службу (ей продолжали лгать, что в доме все идет обычным чередом). Марине ничего не оставалось, как открыть правду золовке, умолчав при этом, что ранение Анатоля смертельно, а его противник мертв. Но Катиш вдруг сама поняла. Будто сердцем почувствовала, не иначе. Она вдруг выгнулась, словно ощутила дикую боль внутри тела, а потом заверещала, завизжала тихим визгом, упала на пол, выгибая спину. - Николя! Николя! Николя! – повторяла она как заведенная, стуча ногами и руками по ковру, выгибая спину колесом, будто у нее падучая. Марина, перепуганная увиденным, закричала во весь голос, призывая к себе на помощь, жалея, что отказалась от помощи Сергея или не позвала с собой Жюли, что прибыла к ней в подмогу, бросив все домашние дела, этим утром. Катиш влили большую дозу лаудановых капель и уложили в постель. Спустя несколько часов припадок повторился, и снова лауданум и покой, приставили к Катиш сиделку из домашней прислуги. Повторив эти манипуляции несколько раз, доктор Арендт обеспокоился душевным здоровьем барышни. - Я не могу увеличить дозу капель. Она итак уже выше нормы для ее положения. Боюсь, как бы эти припадки не сохранились в будущем, как бы Катерина Михайловна не потеряла ясность рассудка. Марина встретила этот вердикт совершенно безучастно, к своему стыду в дальнейшем. Ей казалось, что ее душа уже перешла тот наивысший предел, и уже совершенно безучастно принимала очередные удары судьбы. Но ей это только казалось… К вечеру пятого дня, когда на землю тихо спустились сумерки, и в доме уже зажгли свечи, чтобы развеять эту мглу, доктор Арендт сообщил близким и друзьям, что время для прощания пришло, что лихорадка скоро достигнет своего пика, и тогда вполне вероятно, что раненый впадет в летаргию. Один за другим в комнату, где лежал Анатоль потянулись посетители, что выходили от него, не скрывая своих эмоций. Принесли маленькую Элен, что подняли с постели, когда наступил ее черед. Она еще толком не проснулась, терла кулачками глаза. Потянулась к Анатолю, и ее положили ему на грудь. Она уткнулась ему лобиком в подбородок, попыталась было устроиться спать на нем, как когда-то ранее спала, придя утром в спальню родителей, но ей это не дали – раненому было тяжело это, оторвали от отца, вызвав громкий рев у девочки. - Благословляю тебя, моя доченька, - Анатоль провел слабеющей рукой по ее волосам, наслаждаясь в последний раз ее детским запахом. – Будь счастлива, родная моя, радуй свою мама. А я буду смотреть за тобой с небес и радоваться тебе. Он коснулся губами ее лобика и сделал знак, чтобы ее унесли, едва сдерживая рыдание, которое так и срывалось с губ, в отличие от суровой прежде немки-бонны, что плакала, не скрывая своих слез, унося из этой комнаты дитя, которое никогда более не увидит своего отца. А тихое «Bonne nuit, petite papa!•», что сорвалось с губ Леночки, когда бонна уже перешагнула порог салона, вызвало у немки истерику, что продолжалась почти час. Марина же скользнула к постели мужа почти бесшумно, опустилась на колени перед софой, прижалась щекой к его бурно вздымающейся груди. - Мой дорогой, - прошептала она, и он раздвинул губы в улыбку, положил ладонь на ее голову, ласково поглаживая маленькое ушко жены. - Мой ангел, - тихо проговорил он. – Мой дивный ангел… Им ничего не хотелось говорить, только вот прикасаться друг другу и молчать, наслаждаясь этими последними моментами, что им были отведены судьбой. Она слушала стук его сердца и до дрожи в руках желала, чтобы оно билось и билось далее. Она готова была пообещать что угодно, лишь бы он остался жив, лишь бы Господь не забирал его у нее. Когда-то Марина мечтала, чтобы они не были вместе, но даже представить себе не могла, что разлучиться им придется вот так страшно. - Мой ангел, прости меня, - прошептал Анатоль, уже не скрывая слез, что горячими дорожками побежали по его щекам. – Я подался своим слабостям, и вот как все вышло. Катиш… Прошу тебя, скажи сестре, что она ни в чем не виновата, чтоб не смела винить себя. И фон Шель… Пусть не винит его, он не хотел стрелять в меня. Но вот судьба в последний миг заставила его руку дрогнуть и направила пулю в мое тело. Пусть не винит. И пусть простит меня, если сможет. О Господи, какой же я дурак! Мы ведь могли обвенчать их и удалить их прочь от ушей и глаз света, это было единственное, о чем она просила. Дать им имения в Псковщине, подальше от Петербурга. Позволить им стать счастливыми, не взирая на мнения и суждения света. Я ведь мог бы! Но нет! Разве ж это дело для меня пустить в свою семью «офицерское дитя»! Презреть обычаи света! А я разрушил ее судьбу, ее жизнь. Ведь они оба любили друг друга, я ошибался. Он сказал мне об том перед дуэлью. Что самое главное счастье, что было в его жизни – это Катиш. Ты передашь ей, мой ангел? Я хочу, чтобы она знала, ведь они, судя по всему, поссорились перед тем. - Я передам, - глухо ответила Марина, глотая собственные слезы, что струились по ее лицу, капали на одеяло, на рубаху Анатоля, на ее ладони у него на груди. – Я передам. - Прости меня, милая, прости! Мы могли бы быть так счастливы, так безмерно счастливы… Некоторое время они молчали, потом Анатоль шевельнулся, давая ей понять, что хочет, чтобы она взглянула на него. И она подняла на него свои дивные глаза, от которых у него всегда захватывало дух. Перехватило дыхание и сейчас. Анатоль поднял ладонь и провел пальцами по мокрому от слез лицу. - Ты так красива… так красива, мой ангел! Когда-то я сказал тебе слова моего отца, помнишь? Он сказал мне: «Любовь чертовски странная штука. Она не выбирает, когда и к кому ей прийти, кого осчастливить, а кого принизить, заставить страдать. Дай Бог, чтобы, когда ты подрос, мой сын, ты был в числе тех редких персонажей, кого она возносит на небеса, а не тех, кого низвергает в ад», - он снова провел кончиками пальцев по ее скулам и произнес. – Творя свой собственный рай, я превратил твою жизнь в ад! Твою и жизнь Сергея. Теперь он навеки связан с этой глупенькой маленькой своей женой, а ты останешься одна из-за моей дурости. Прости меня. Прости за этот ад, что я сотворил для тебя! За этот ад на земле! - Неправда! Неправда! – бурно возразила ему Марина, хватая его ладонь, поднося ее к губам. – Не скрою, бывали дни, когда я ненавидела тебя, когда мечтала разлучиться с тобой. Эти ссоры, скандалы, рукоприкладства, - Анатоль на этих словах поморщился от боли, не физической, с той она давно свыкся за эти дни. От сердечной, что разрывала его душу на части. – Но были дни, и их было гораздо больше, когда я была безмерно счастлива с тобой. И я говорю тебе как на духу нынче, что я ни о чем не жалею, ведь эти дни вполне способны перевесить те горести, что были в нашей жизни. - Благодарю тебя, - тихо прошептал Анатоль. Она склонилась над ним в последний раз, пристально глядя в его темные глаза, полные любви и тоски. Прикоснулась губами сначала его горячего лба, потом его пересохших губ, задержалась на них долгим нежным поцелуем. - Не носи по мне траур более года, - прошептал он ей в губы. – Я хочу, чтобы твоя жизнь была полна красок, слышишь? Хочу, чтобы ты была счастлива! Затем Марина прикоснулась лбом его лба, словно не в силах оторваться от него, и только, когда он слегка толкнул ее, давая понять, что не выдержит более этой муки расставания, оторвалась от него, как слепая, прошла к двери и покинула салон, не скрывая ни от кого своего горя, кинувшись в объятия Жюли, что ждала ее у дверей. Но это было не последнее их свидание. Спустя пару часов, когда Марина уже выплакала все слезы и была напоена успокоительными каплями, к ней в комнату, где она ждала вестей с первого этажа, пришел дворецкий и сообщил, что прибыл стремянной из Завидово. Он привез с собой некую вещицу, что потерял барин прошлым летом и протянул ей на ладони тонкий золотой ободок. Марина взяла его дрожащими пальцами, не веря своим глазам, а потом вдруг сорвалась с места, бросилась вниз в салон, где лежал ее муж. По дороге она потеряла туфли, прическа ее пришла в беспорядок, но она не обратила ровным счетом никакого внимания на это. Пронеслась мимо растерянных визитеров, что по-прежнему были в комнате, смежной с салоном, мимо Арсеньевых, что взглянули на нее встревожено, отодвинула в сторону доктора, что стоял, склонившись над раненым. Марина упала на колени перед софой, даже не ощущая боли в ногах от удара об пол, схватила руку Анатоля. - Милый, мой дорогой! – позвала она, и он открыл глаза, вернувшись к ней из забытья, в которое провалился некоторое время назад. Он заметил, как она берет его правую ладонь и аккуратно и медленно надевает на его безымянный палец обручальное кольцо, как когда-то в церкви Аничкова дворца. - Они отыскали его! – Анатоль поднял на нее глаза, сверкающие ныне каким-то лихорадочным блеском. – Отыскали! Теперь все будет хорошо, est-ce vrai? Я поправлюсь, и мы поедем с тобой в Европу. Париж, Вена, Карлсбад, Рим… Я покажу тебе такие места… Мы поедем на море… Вместе… Мы будем так счастливы… - Да, конечно, - кивала ему Марина, прикасаясь губами к его широкой сильной ладони. – Мы обязательно поедем в Европу. Вместе. И мы будем обязательно счастливы… Анатоль умер через пару часов, около полуночи, когда из распахнутых окон, у которых стояла Марина и смотрела на ночной Петербург, донесся тихий звон, оповещающий горожан о наступлении ночи. Эту весть ей принесли Арсеньевы, отводя глаза в сторону, не в силах сказать вслух эти страшные слова. Но Марина поняла. Она знала, что ее муж был обречен, что ничто не могло спасти его, но не смогла вдруг сдержать крика, что рвался из самой глубины ее души. Она так закричала, что ее крик эхом разнесся по ближайшим улицам, заставляя дворника, сидевшего на крыльце своей дворницкой неистово креститься. Так закричала, что Катиш, мирно спавшая тихим сном в постели, вдруг подскочила, перепугав сиделку, что дремала в кресле у ее постели, а потом упала обратно на подушки и заплакала, уткнувшись лицом в перины. Так закричала, что услышала челядь, ужинавшая в «черной кухне», смолкла тут же, осознав, какие перемены вошли в их дом, дружно перекрестились, поминая барина, желая его душе покоя на небесах. Так закричала, что Сергей, стоявший у дверей салона, где плачущий Федор, складывал руки барина на грудь, уже не поднимающуюся в тяжелом дыхании, уткнулся лицом в бархатные портьеры, закусив плотную ткань зубами. Этот крик отозвался такой острой болью в его душе, что стало трудно дышать, твердый комок прочно перекрыл дыхательные пути в горле. Его горе усилилось нынче во сто крат тем горем, что он услышал в этом вопле, и он едва стоял на ногах от тяжести, что навалилась на плечи. А потом он все же сумел оторваться от косяка, прошел вглубь комнаты, где на софе лежал его друг. Вернее, тело его друга, ведь ему не хотелось думать, что это конец, что Анатоля более нет. Уж лучше думать, что он где-то тут рядом, невидимый стоит подле и наблюдает за ним. Сергей склонился над Анатолем, в последний раз вглядываясь в его черты. В последний раз, ибо знал, что более у него не будет шансов попрощаться с ним, ведь Загорскому было суждено отныне провести дни в заключении, ожидая суда и решения своей участи. - Прости меня, - вспомнились слова Анатоля, будто донеслись из того мига, когда друзья прощались. – Я был слеп и глух, я не должен был поступать так, как поступал. Я разрушил твою жизнь. - Нет, - покачал тогда головой Сергей. – Мы сами ответственны за свои жизни, сами их разрушаем. Твоей вины в том, что случилось в моей жизни, нет. - Это я упросил о ссылке для тебя, - прошептал Анатоль. – Я виноват в том, что ты попал на Кавказ. Я думал, что тебя отправят в деревню и только. Прости меня. - Я знаю это давно. И давно простил тебе все, что ты совершил, mon ami. - Благодарю, - сжал ладонь Сергея удивленный услышанным Анатоль, зная, что тот действительно простил ему все прегрешения перед ним. И так ему было отрадно снова услышать это тихое «Mon ami» из уст Сергея. - Обещай мне! – он уже едва находил силы, чтобы говорить, но все же сделал эту попытку. – Обещай мне, что позаботишься о них. Станешь отцом для Элен. Тем, что должен был быть. Нет, возражай мне! Обещай же! И обещай, что не оставишь Ее. Я знаю, что ты будешь всегда рядом с ней, но все же… Обещай! Сергей коснулся губами уже холодного лба Анатоля, едва сдерживая слезы, что навернулись на глаза в это миг. - Прощай, mon ami. Спи покойно, я позабочусь обо всем, - прошептал он. А потом развернулся и быстро вышел из салона, миновал длинную анфиладу комнат и вышел во двор, где распорядился подать ему коня. Взяв в руки поводья, он в последний раз оглянулся на окна второго этажа, где сейчас должно быть приводили в чувство Марину. Господи, дай ей сил пережить эту горесть, ибо я не волен ныне быть рядом с ней, взмолился он и легко взлетел в седло, с трудом сглатывая ту горечь, что вдруг образовалась во рту. Он не знал, когда ему отныне доведется увидеть ее. Он оставлял ее помимо своей воли одну под ударами судьбы, и это причиняло ему такую боль ныне, что она даже не мог думать об том спокойно. Оставалось только надеяться, что ему удастся вывести из-под удара Арсеньева, а уж тот непременно позаботиться о Марине сейчас, когда ей так необходима поддержка. Сергей не стал оборачиваться снова на особняк, что стоял сейчас погруженный в темноту, словно в горе, что вошло в него ныне, а направил коня прочь за ворота. Сейчас он поедет к себе в особняк, где переменит платье на свежее, попрощается с дедом и женой, а далее отправится в крепость, чтобы дождаться там наказания за эту нелепую трагическую авантюру. L'orage approche•, он чувствовал это, ведь это еще был не конец. И он достойно встретит ее лицом к лицу. Ведь la fortune et l'humeur gouvernent le monde, и ему ныне не оставалось ничего иного, как надеяться на то, что судьба улыбнется ему вновь, как улыбалась ранее. Только на это. Другого ныне было не дано… • Кончено (фр.) • Спокойной ночи, папочка! (фр.) • Быть буре (фр.) • миром правят судьба и прихоть (фр.) – Ла Рошфуко _________________ |
|||
Сделать подарок |
|
girlfromsaturn | Цитировать: целиком, блоками, абзацами | ||
---|---|---|---|
14 Мар 2011 18:06
Возможно, это глупо, но я не хочу, чтобы Марина была теперь с Сергеем..... _________________ |
|||
Сделать подарок |
|
джухи | Цитировать: целиком, блоками, абзацами | ||
---|---|---|---|
14 Мар 2011 20:10
girlfromsaturn писал(а):
Возможно, это глупо, но я не хочу, чтобы Марина была теперь с Сергеем..... Вообще-то мне тоже. меня СЕРГЕЙ всегда оставлял равнодушным. |
|||
Сделать подарок |
|
Ledi A | Цитировать: целиком, блоками, абзацами | ||
---|---|---|---|
14 Мар 2011 22:40
тяжелая глава и тяжело писать...но проплакавшись и настрадавшись, хочется поблагодарить автора за очередную прекрасную главу!и хоть случившееся было очевидно изначально, и начиная читать главу (впервые!) я знала о чем она будет, готовилась морально и настраивалась не плакать, не вышло((( плакала, жалела человека...не смотря ни на что Анатоль не был отрицательным героем, скорее противоречивым!очень жаль его, но абсолютно счастливыми они бы не были никогда. Не думаю, что Марина немедля бросится на шею Сергея, да и автор не позволит ей такого легкомыслия. Думаю для нее это настоящий траур, который она безусловно выдержит...а там....жизнь продолжается, а у Элен есть настоящий отец, который любит ее ни капли не меньше Анатоля...вот только Варенька....вот тут у меня тупик, зная нашего автора и его непредсказуемость)))ставлю на монастырь)
Марина, спасибо, глупо конечно 64 главы подряд повторять одно и то же, но действительно здорово!вы превосходно передаете чувства, переживания, страдания...не каждомуавтору ЛР это дано) _________________ |
|||
Сделать подарок |
|
Mochito | Цитировать: целиком, блоками, абзацами | ||
---|---|---|---|
14 Мар 2011 23:26
Марина-очередное замечательное продолжение-спасибо!
Если честно-я не вижу никакой противоречивости в Анатоле. Мне он кажется нормальным мужчиной, который "взрослеет" в любви, в семье, делает ошибки и т.д. Он ни чем не хуже или лучше Сергея, просто другой. А его собственнические интересы даже импонируют-это кому что нравится в отношениях. Правда на мой взгляд в таком случае любовь должна быть обоюдной. Если для других все ясно с дальнейшим сюжетом-то для меня не очень-автор может преподнести нам всем сюрприз, например ввести нового героя У меня тоже появилась мысль-как все будет дальше-интересно будет проверить догадки, хотя я уже не раз ошибалась [/i] |
|||
|
Кстати... | Как анонсировать своё событие? | ||
---|---|---|---|
25 Ноя 2024 10:47
|
|||
|
[8375] |
Зарегистрируйтесь для получения дополнительных возможностей на сайте и форуме |