Белые Врата (Повесть из жизни экстремалов)

Ну так в целом глава как ни говори оптимистичная.

Дык ты же его на "путь истинный" вернула, он от себя в шоке, какая же тут благодарность, вот как он Леночку-то "приласкал"

Удалось


_________________

Дашенька! С очередным званием тебя!

Удачи, счастья и вдохновения!

Пчеловодам привет! )))
За поздравление - огромное спасибо. Вот я и дожила до платины. Как говорил граф Лудовико в небезызвестном фильме - Ax, Камило, теперь и умереть не жалко!

Оля, ага. У мамы огород вкусный, а у папы красивый. Так у нас в семье говорят)))

Здорово. Даешь Растеряева в массы!
Вита, привет!
Да, отдохнула прекрасно, насморк, ты права, это мелочь.

Вот тут я традиционно:

А как же per aspera ad astra? )))

Логично, черт побери. Лохушка Арлетт

Извини, я понимаю, вам было не смешно....Но я ржало аки лошадко)))))

Что ж, хорошо. Что мы на эту ситуацию созвучно смотрим.

Тата, да не говори! Мне кажется, он впрямь в некотором недоумении от себя. Такого офигительно порядочного)))
Еще раз всем спасибо за поздравления!
Ради такого случая....ааааа

Хора Пятницкого у меня нету. И концы я сама, кому хочешь, отдам.
Но главу 20-ю мне моя трудолюбивая девочка Саша сегодня вернула. Если поднапрячься... Будем кушать? Есть кто в банкетном зале?

_________________

 » Обложка (от Фэнси)

Дашунь в платиновым колечком тебя, и так как одобрям от тебя поступило, то вот и обложка, считай подарком к колечку.


_________________

Ой, боюсь, не из-за цвета твоей курточки он в тебя вписался! Я один раз вообще не поняла, за что мне прямёхонько в спину долбанула лыжница, видимо, я оказалась по траектории её вхождения в кант... Обыдно, понимаэшь!

Спасибо за Михал Михалыча! Один из любимых монологов.

Обложка просто потрясла! Главное - в ней есть мысль, которую пытается донести до читателей Даша. Во всяком случае, мне так видится... Браво, Фэнси!
_________________

Пассажиры на борту! Капитан, можно тронуться именно? Винты на пгичале не забыли?
За пчеловодов спасибо. Но мы, скорее, жертвы пчеловодства... Непрвильные пчелы - неправильный мед... (Привет Винни-Пуху!)

Тоже пробивало на ржач, но боялась пчел. Да и свекр рядом, с лопатой.

Языками не владею, Ваше благородие...

Ну-ну вот попросишь чаю с медем в холодный год.


Ножка не устала?
Данное упражнение действует на очень ограниченную группу мышц. Пора осваивать другие .
___________________________________

И-и-так! Во-первых, спокойно мне, всем стоять! И, во-вторых, а ну-ка мне отдать концы, спокойно всем! (с)
Через полчасика все будет, таки да!
Тата, еще раз спасибки за обложку!!!!! Все шикарно!

Ну это бывает, ну это жизнь! Ну надо ей было!

И мне так видится!

можно, именно! А винт мы спиз*или у "Авроры" )))

Уже плачу от смеха

ай-ай-ай, как же так?..

Очень полезная для лыжников группа мышц))))
Эммануил, радируй в порт песней: "Через полчасика будет продолжение".
Даю отмашку кормовыми и носовыми платками)))
_________________

Чашечки на столе нет, а так сидим.
А обложка как и книга выше всяких похвал
___________________________________

Классная обложка! Супер! Мне очень понравилась!

Натали, Лека,рада, что вам обложка понравилась. Тата просто мысли мои читает, когда обложки делает к моим работам.
Прошу. Глава 20. Больше ничего нету, чессно Надо садиться, писать.
_________________

 » Глава 20. Рождественско-Новогодняя.

Глава 20. Рождественско-Новогодняя.

О милом европейском обычае дарить на Рождество подарки он забыл. И вспомнил о нем, когда проснулся рождественским утром от того, что ему на грудь водрузили коробку, затянутую красным клетчатым, с кокетливым красным бантом сверху.
- Счастливого рождества, Арти!
Хотелось выругаться на европейцев с их дурацкими традициями и на себя заодно, за свою забывчивость и недальновидность. У него-то никакого подарка для Арлетт нет и в помине! Вместо этого изобразил благодарную улыбку.
- Давай, открывай! – во всем поведении Альки проскальзывает что-то детское, так, что он улыбается. Уже шире и искреннее.
Когда открыл, желание улыбаться пропало. Его пересилило удивление и отчетливое понимание, что такой подарок принимать нельзя.
Рюкзак-airbag ABS System*. Он давно пришел к мнению, что такая вещь ему нужна. И даже начинал копить денег – стоят они недешево. Да как-то все не накапливалось достаточной суммы. Рассматривает подарок. Литров на тридцать пять, карбоновый баллон с азотом. Это же штукарь евро!
- Нравится, Арти?
Еще бы не нравился. Только вот…
- Аль, спасибо, но… Это ОЧЕНЬ дорогой подарок.
Улыбка сползает с ее лица.
- Арти… Ты же не собираешься отказаться?..
- Ален, ну это действительно очень дорогой подарок. Слишком… дорогой.
Почему-то он подумал, что она расстроится. Сильно расстроится. Возможно даже, до слез.
Ничего подобного. Сложила руки на груди.
- Я сделала тебе подарок. От чистого сердца. И позволь мне самой решать, дорогой он или нет. Ты хочешь меня оскорбить отказом?
Он вздохнул.
- Нет. Не хочу. Спасибо, Ален. Это то, что мне действительно нужно.
- Именно поэтому.
Свой собственный рождественский подарок пришлось отдавать натурой. Впрочем, Аленке вроде бы понравилось.

_____________

Они даже гостей принимали в тот день. Какие-то старые друзья Алькиного отца. Литвинскому категорически не нравилось, как его рассматривали, в бегло ведущейся на французском беседе принять участие тоже никак не получалось. Приходилось просто терпеть, чтобы не испортить Альке праздник. Позвонил Макс, пригласил присоединиться к нему и ребятам. Увы, Артему пришлось отказаться.
Впрочем, с Максом и компанией они все же встретились. Столкнулись случайно, уже вечером, в одном из баров. Артем познакомил Арлетт со своими «товарищами по несчастью» – олигархи так вошли во вкус, что поменяли билеты и остались в Тине на расплывчатое «после Нового Года». Самого Артема все устраивало, это была более чем выгодная работа. И не очень обременительная. Максу с командой тоже ничего не оставалось делать, как смириться.
Они немножко посидели с ними за столиком, причем ребята просто прифигели от того, как Арлетт свободно говорит по-русски. Ну, еще бы – у нее была неплохая база, да и русский бойфренд способствовал. Небрежно озвученный список тех мест, где она бывала, нокаутировал их окончательно. Правда, Илья через какое-то время реабилитировался. Он бросал на Арлетт задумчивые взгляды и потом все же решился. И поинтересовался, не родственница ли она того самого Бертрана Деларю, автора знаменитой книги «Солнце на леднике». У Артема челюсть отвисла, грубо говоря. Папаша Деларю еще и писатель, оказывается. А Арлетт мило улыбнулась и согласилась, что да, родственница. Дочь, собственно.
В общем, они довольно приятно пообщались, хотя у него было смутное ощущение, что между Арлетт и Машей звенело какое-то напряжение. Которое никак не обозначалось в разговоре. Но Литвин был бы не Литвин, если бы не заметил. И оказался прав.

____________

- Арти, я собираюсь делать операцию.
А ведь он уже почти что спал. Но после таких слов не проснуться невозможно. Что такое? Может, он сквозь дрему не так понял?
- Какую операцию? Что за… Почему?
- Операцию на груди.
Что за фигня! С Алькой все в порядке! По крайней мере, внешне. Наощупь включил ночник, сощурился. И резко дернул вниз одеяло. Оглядел придирчиво, может быть, он чего-то не замечал? Да все как всегда. Небольшая, упругая, со светло-коричневыми сосками.
Арлетт на его осмотр никак не реагирует. А что он знает, собственно, о женской физиологии? Может быть, внешне все в порядке, а внутри…
Он редко чувствовал страх. Даже в самых патовых ситуациях, перед прямой угрозой жизни, верх брало всегда желание выбраться из того, во что вляпался, сразу начинал четко просчитывать варианты, выбирать наилучший способ действовать. А сейчас… Что он может сделать сейчас? Липкое тошнотворное чувство внутри, в районе желудка, было новым и ему абсолютно не нравилось.
- Аль… - осторожно, как по краю обрыва. – А что случилось?
- Хочу поставить себе имплантаты.
- Импла… Чего?!
- Силиконовые имплантаты.
Ему требуется с десяток секунд, чтобы осознать услышанное.
- Силикон?! Собираешься надуть себе силиконовые сиськи?!
- Фи, Арти. Грубо. Очень грубо.
- Зато правда! Зафига, объясни мне!
Она смотрит не на него, перед собой.
- Я видела, как ты смотрел на ту девушку в баре… На Машу. И раньше тоже… иногда… ты думаешь, я не замечала?
- Слушай, я вообще-то не слепой! И смотрю, да! Чтобы хотя бы в косяки не врезаться!
- Арти, ты же понимаешь, о чем я… Тебе нравятся девушки… с формами. Чтобы грудь была… А я… у меня…
Он откидывается на подушку, разглядывает тени на потолке. Послал же Бог на его голову… С одной стороны – умница-ученый, и просто – умница. А с другой стороны – ну совершенно непроходимая дура! Напугала его, а ему дико не понравилось это чувство липкого страха и, что самое неприятное, ощущение собственной беспомощности.
- Ален, я отпираться не буду. Обращаю внимание, да. Я мужчина, в конце концов. Живой мужчина, а мужики на это обращают внимание – так уж они устроены, извини.
- Ты ей тоже нравишься, я видела, как она на тебя смотрела! – совершенно непоследовательно заявляет Алька.
- Ну и что! Мало ли, кому я нравлюсь – Маше, Лене или…
- Какой Лене?!
- Блядь! Да не важно, какой Лене! У меня работа такая – с людьми, клиенты часто к гидам, инструкторам испытывают симпатии. И я могу заглядываться на симпатичных девчонок с формами! Я могу смотреть, улыбаться, подыгрывать – это ничего не значит! Потому что нужна мне - ты! Только ты! И если уж на то пошло, - он говорит запальчиво и почти сердито, - то я тебе не изменял! Ни разу! Никогда! И вообще, с того момента, как мы познакомились… у меня не было никого, кроме тебя! Вот такой я идиот!
Воцаряется тишина. Первой ее нарушает Арлетт.
- Тима, повтори, пожалуйста…
- Про то, что я идиот?
- Нет.
- Про то, что я тебе не изменял?
- Нет, раньше.
- Про Лену?
- Нет!
- Ладно, понял, - поворачивается к ней лицом, опирается головой на согнутую в локте руку. – Ты. Мне. Нужна. Это?
Эхом повторенные ему на ухо слова подтверждают – это.
Парадоксально, но он все еще зол. Нет, это же надо было додуматься… Имплантаты, мля…
- Я надеюсь, что вопрос с силиконом снят с повестки дня?
- Ну, если ты не хочешь… - неразборчиво бормочут ему в шею.
- Не хочу! Меня и так все устраивает! Я тебе больше скажу, Арлетта Бертрановна… Если ты вздумаешь хоть что-то с собой сделать… Хоть что-то в себе изменить… Я тебя брошу! Вот честное пионерское, брошу!
- Честное…что? Какое?
- Неважно, какое! Просто брошу и все! Ясно тебе?!
Арлетта Бертрановна со всей серьезностью ответствует, что ей все ясно.

______________

Снег, которого с такой надеждой и нетерпением ждали в Альпах с начала декабря, после Нового года превратился в проклятье. Три недели без перерыва – то усиливаясь, то ослабляясь, но снег шел, шел, шел… Люди забыли, как выглядит солнце.
Привычные к снегу, выстроенные на нем и в расчете на него, горнолыжные курорты стали понемногу задыхаться от такого обилия осадков. Снегоуборочная техника не справлялась с расчисткой дорог, и начались перебои в автомобильном сообщении. Маленькие деревеньки высоко в горах оказались попросту блокированными. Начали происходить сбои в системе электро- и теплоснабжения, с которыми коммунальные службы справлялись. Пока справлялись. А потом пошли лавины. Они сходили самыми прогнозируемыми с точки зрения лавинной опасности транзитами. Они сходили в тех местах, где лавины не сходили никогда. Они сходили везде – горы просто не могли удерживать такую массу снега. Когда лавины понеслись прямо по трассам горнолыжных курортов, власти Франции, как и всех других альпийских держав, объявили чрезвычайную ситуацию. Туристам было рекомендовано как можно скорее покинуть горные массивы ввиду прогнозируемого ухудшения ситуации.
Однако это рекомендация была отнюдь не так проста в исполнении. Сообщение со многими населенными пунктами нарушено. Не только многометровые снежные завалы, но и деревья, поваленные сильнейшим ветром, создают заторы, которые удается расчистить не сразу. Далеко не все желающие смогли сразу покинуть Альпы. Тем более, что снег идет не только в горах – по всей стране, и вносит свои не подлежащие обсуждению коррективы в работу аэропортов и железнодорожных вокзалов. Те, кто вырывался из снежного альпийского плена, рисковали оказаться заложниками изменений в расписании и отмены рейсов. Но все стремились оказаться хотя бы в пределах цивилизации. Лучше уж сидеть в аэропорту, чем в высокогорном городке, который того и гляди окажется отрезанным от всего мира.
Арлетт звонила ему каждый день. В новостях показывали сюжеты один страшнее другого. Артем утешал ее тем, что в действительности все выглядит еще кошмарней, но рано или поздно это закончится.
Пока же намека на просвет не было ни малейшего. На улицах Тиня местами намело пятиметровые сугробы, с которыми снегоуборочная техника уже была не в силах бороться. Все подъемники были, разумеется, отключены. Гостиницы пустовали, из огромного количества баров и кафе работала от силы треть. Прохожих было мало, люди предпочитали отсиживаться по домам, в тепле, смотреть телевизор и сравнивать, где хуже – у них или в соседнем Валь-д-Изере? Кому досталось больше – Франции или Италии. Австрии или Швейцарии? И чьи снегопады свирепее – баварские и доломитовые? Новости давали обильную пищу для размышлений и сравнений.
Компания «блядских олигархов» в главе с Максом, Ильей и Машей успели вырваться из удушающих пушистых объятий гор. Не без приключений – простояли несколько часов в пробке из-за поваленных ветром деревьев, затем еще почти сутки в аэропорту. Но благополучно добрались до дому, Макс отзвонился. Более того, уже сколотил очередную банду «дельфинов», желающих занырнуть в альпийские снежные моря. Как только погода позволит это сделать. Пуля полюбопытствовал у Литвина, не соблаговолит ли он… Литвин ответствовал, что соблаговолит. На том и порешили – что Артем дожидается Макса и банду. Поляков поклялся Эльбрусом, Монбланом и Ключевской Сопкой, что группа а) небольшая б) баб нет в) кататься умеют и еще как г) не пьют. В том смысле, что пьют, но просыхают. И Артем остался в Тине ждать этих во всех отношениях достойных джентльменов.
Наверное, он был единственным во всем этом городке, замершем в сжимавшемся кольце снегов, которому нравилось то, что происходило вокруг. Он видел и не такое, и пострашнее. Сидя на диване перед телевизором, с бокалом пива в руках, трудно было уверовать, что это «Снежный Апокалипсис», как пафосно трубили во всех новостях, Подумаешь, в горах идет снег… что в этом такого? В горах должен идти снег, это закон природы. Главное, быть к этому готовым. А уж Артем-то был готов.
«Диванный» образ жизни ему прискучил ровно через два дня. Да и пофиг, что подъемники стоят? Что ему, коню педальному, полкилометра вертикали набрать за пару часов, в хорошем темпе? И ноги размять, и катнуть по такому эксклюзивного качества и количества «паудеру»**.
Обстановка непростая, он понимает это. Но главное – быть ко всему готовым. А он привык быть ко всему готовым. А такой шанс упускать нельзя – когда он предоставлен сам себе, ни групп, ни клиентов, да еще и погода преподнесла редкий подарок.
Подаренный Алькой рюкзак усложняет эту задачу. Во-первых, он меньше, чем привычный Артему соракапятилитровый Deuters. Во-вторых, из тридцати пяти заявленных литров семь отнимает система airbag. Оставшихся двадцати восьми ему мало для всего того, что он привык таскать всегда с собой – лавинная лопатка, лавинный щуп, тридцать метров веревки, петли, альпинистские карабины, аптечка, запасная маска, налобный фонарик, отвертка со сменными наконечниками… Да массу всего нужного такому перестраховщику, как он. И теперь половина из этого категорически не впихивалась в новый airbag-рюкзак. Да и по его нехилым плечам он сидел как-то… не то, чтобы неудобно, но все-таки непривычно, он его чувствовал. Но Артем все равно упаковал себе именно новый рюкзак. Авось, привыкнет со временем.
Из чехла достаются лыжи «на выход», для самого большого снега – "пантуны" светлой памяти Шейна Макконки. И, пристегнув лыжи к рюкзаку, он отправляется к началу подъема.
Он недооценил глубину снега и переоценил собственные возможности. Но полкилометра все-таки набрал. Хотя не за два часа, как планировал, а за три с половиной. Длинными косыми траверсами, надев на лыжи камуса***, в особо крутых местах приходилась снимать лыжи и тропить вверх пешком. Чуть не сдох, потом еще полчаса продышаться не мог и отпивался чаем. И все равно - кайфовал. Для кого-то это – снежный апокалипсис, а для него – рай на земле. Полное единение с природой, со стихией. Как будто снежные духи, жители этих гор, говорили с ним. Говорили с ним на своем языке, который он не понимал – чувствовал.
Он сидел на склоне, в белом коконе, сотканном из падающих снежинок и завихрений ветра. Вестибулярный аппарат периодически сбоил, отказываясь дифференцировать верх и низ. Все вокруг просто белое. Это называется – «белая мгла». Потом взгляд цеплялся за показавшееся вдруг в просвете в пелене снега темное пятно скального выступа. И сразу становится понятно – где небо, а где склон. Хотя это все очень условно - по-прежнему вокруг все одинаково белое, белый склон под ногами, белое небо над головой, белый воздух, полный белого снега. Но, по крайней мере, становится понятно, что из этого белого – склон горы, а что – небо.
Артем вспоминает рассказанные ему Саней истории про «духов гор», в которых верили алтайцы. В то, что у каждой горы есть свой «хозяин». Которые, помимо всего прочего, любили подношения. Верования эти алтайские, но присутствие «хозяина» здесь, в Альпах, Артем чувствует почти физически. Как взгляд в спину. Тяжелый, но не злобный. Скорее, испытующий. Кто, дескать, таков? Не побоялся ни снега, ни ветра, ни бурана. Артем надеется, что «хозяин» сам прочитает ответы в его душе. Но по все той же алтайской традиции, лишь слегка осовремененной, он, отхлебнув коньяка из фляжки, щедро выплескивает едва ли не треть на снег. Угощайся, снежный хозяин. Трехлетний «Тиффон», бюджетно, не «Хенесси», но Артему нравится. Надеюсь, тебе тоже понравится.
Ну, теперь можно и в путь. Встает. Накатывает легкая тошнота – сплошное белое вокруг путает все карты вестибулярному аппарату. Артем стоит, привыкает. Для него спуск в метель отнюдь не нов, надо просто дать организму адаптироваться. Он вдыхает холодный, полный колючего снега воздуха. Он пахнет обещанием, зовет, шепчет ему не на ухо – прямо в душу. Или это так говорит с ним «снежный хозяин», которому пришелся по душе Темкин коньяк? Артем вдыхает полной грудью, на его губах появляется легкая улыбка, которую любой посторонний наблюдатель посчитал бы слегка… сумасшедшей. Но наблюдателей здесь нет никаких – ни посторонних, ни своих. Лишь подобревший взгляд «духа горы», который будто подталкивает его в спину: «Давай, езжай! Чего ты ждешь? Смотри, что там, впереди…».
Артем отталкивается, и белая снежная пелена заключает его в свои мягкие объятья.
Снег, легкий, пушистый, принимает его, несет вперед, вниз. Он погружается в снег, иногда он ему почти по пояс, но широченные лыжи вывозят, он не проваливается, а плывет, то заныривая поглубже, то поднимаясь на поверхность. Потоки снега переливаются через плечи, он как будто двигается внутри, в толще снега. И возникает ощущение, которое не в состоянии подарить ничто больше. Ощущение полета.
Он не видит ничего, да и не на что смотреть. Он видит снег, чувствует снег, бьющий в лицо, даже дышит снегом. Ничего нет вокруг, кроме снега, скорости и адреналина – от скорости и ощущения полнейшего одиночества. Только он, снег и гора. В этот момент ему не нужен никто.
Он даже не понял, как оказался внизу. Шел вверх долго и тяжело, а слетел в одно мгновение. Один краткий миг непередаваемого кайфа – и вот он уже внизу. Еще!
Осилил он еще только один подъем – на большее не хватило сил даже такому тренированному организму, как у Артема. Слишком много было снега. Лететь по нему вниз было волшебно, а вот переть вверх с рюкзаком – тяжко. А с другой стороны – завтра будет день. И послезавтра. Горы и снег от него никуда не денутся.
Вымотался он так, что даже ужинать не стал. Вещи на просушку, тело в душ, банку пива из холодильника, которая так и осталась недопитой на прикроватной тумбочке. Литвин попросту отключился.
Зато наутро встал рано безо всякого будильника. За окном по-прежнему пасмурно, ветрено и снежно. А ему нравится такая погода. Плотный завтрак, не забыть термос с чаем, фляжку с коньяком. Подумал и решил угостить сегодня Буяна шоколадом. Да-да, он дал «снежному хозяину» имя - Буян. Совершенно не французское имя, но Литвину оно отчего-то кажется правильным. Для него и Арлетт - то Аленка, то Алька. Причем ей нравится, как он ее называет. Будем надеяться, понравится и Буяну.
Он шагал по совершенно пустынным улицам полутемного городка. Плечи немного непривычно оттягивал новый рюкзак с пристегнутыми лыжами. В этот момент казалось, что он один живой во всем Тине. Даже немногочисленные светящиеся окна и силуэты в них не мешали этому ощущению. Как будто там, в стеклянных витринах окон - манекены, не люди.
Подъем наверх занял у него четыре часа, но поднялся он значительно выше, чем накануне. Погода сегодня – копия вчерашней. Однако организм уже привык, и как-то, по тонким неуловимым нюансам почти безошибочно определяет, что в этом белом мельтешащем – верх, а что – низ. Вот туда, где «низ», и будем садиться.
Открывает рюкзак, достает припасы.
- Буян, конфеты шоколадные будешь? С коньяком, между прочим!
Легкий порыв ветра со снегом, прямо в лицо. Не хлестко, а нежно, почти ласково. Надо полагать, это «да»? И на Буяна откликается, и конфеты любит. Какой сговорчивый дух…
Артем разворачивает пару конфет, блестящие фантики в карман, бросает конфеты в сторону, темные пятнышки мгновенно исчезают в снегу.
- Приятного аппетита, - вполголоса говорит Артем. Отвинчивает крышку у фляжки, отпивает. Вокруг ни черта не видно, кроме белого в разных вариациях – белого плотного, белого полупрозрачного, белого в завихрениях. Но нет ни чувства страха, ни чувства одиночества. Как будто… кто-то есть тут с ним. Такое чувство у Артема впервые, и оно ему нравится. Один… и все-таки не один.
Отпивает еще коньяку. Выплескивает щедро на снег.
- Угощайся, Буян. В конфетах мало, поди…
Вокруг него потихоньку посвистывает ветер. Судя по всему, Буян занят конфетами. Последний глоток. И, неожиданно для самого себя:
- Ваше здоровье, Бертран.
Да уж, это очень оригинально, если не сказать – странно: выпивать за здоровье давно умершего человека, да еще разговаривать с ним при этом. Равно как и беседовать с духом горы, впрочем.
Всякий, кто услышит о таком, сочтет его сумасшедшим. Но Артем не собирается никому рассказывать об этом. А у него самого абсолютная уверенность, что он все делает правильно. Его не покидает чувство полнейшей гармонии с окружающей белой действительностью и умиротворенности ею.
Мягкий порыв снега в спину будто подталкивает его – чего, дескать, расселся? Давай, катись, снег тебя ждет.
Вниз он слетел, как на крыльях. А внизу крылья ему самым натуральным образом обломали.
Его ждут. Трое мрачного вида месье, всем своим обликом демонстрирующие крайнюю степень недовольства, даже неприязни. Литвинскому емко и доходчиво объясняют, так, что он, несмотря на свое отнюдь неидеальное знание французского, с первого раз понимает, что если его еще раз увидят с лыжами возле горы… если он, недоумок, вздумает еще хоть раз подняться и скатиться… у него отберут и сломают лыжи.
Это местные спасатели. Злые, невысыпающиеся, издерганные постоянными срочными вызовами. Увидев вчера следы подъема и спуска, они устроили засаду. Чтобы посмотреть на того идиота, который в такой ситуации решился… Чего тебе дома не сидится, парень? Ищешь неприятностей себе и нам на голову? Хочешь, чтобы тебя засыпало? Курорт закрыт, спуски по трассам и вне трасс официально запрещены. Есть желание получить крупный штраф и направление на общественные работы?!
Артем пытается объяснить. Что он не просто турист. Что он почти свой – опытный, тертый, знающий. Да вот же, смотрите - лавинный датчик, лопата, щуп, веревка. Артем хочет сказать, что он понимает, где спускаться можно, а где – нельзя. Что с ним ничего не случиться, и проблем он не доставит, И что…
Было ли тому виной его далекое от идеального знание французского, не совсем безупречное произношение или что иное… Но слушать его не стали. А сурово предупредили, что еще раз попадется с лыжами им на глаза – сломают не только лыжи, пожалуй, а и ноги выдернут. А вместо них лыжи воткнут. По крайней мере, Артем их так понял. Оглядев троих здоровенных злющих мужиков, с красными от недосыпания глазами и небритыми рожами, понял – настроены они решительно, и у них есть все шансы на исполнение своей угрозы. Если он даст им повод.
Да и в общем-то, по трезвому рассуждению, правы они были.

__________________

Рюкзак-airbag ABS System* - система, монтирующая в рюкзак. При запускании механизма airbag (это производится путем дергания за ручку, обычно выведенную на плечо) азотом надуваются две «воздушные подушки». Система направлена на то, чтобы не дать человеку, попавшему в лавину, потонуть, захлебнуться в ней, выносит и держит его на поверхности снежного потока. 100%-й гарантии выживания при попадании в лавину не дает, но выручает часто.
«Паудер»** (англ. Powder – порошок, пудра) – слэнговое выражение, означающее МНОГО свежевыпавшего снега.
«Камуса»*** - специальная подкладка на скользящую поверхность лыжи для того, чтобы лыжа не проскальзывала при подъёме. Легко одевается и снимается
_________________

Дарья Спасибо за проду! Потрясно вышло . Умилило как Тема испугался за жизнь Арлетт, но и улыбнула ее попытка подстроится под "вкусы" Литвина, только настоящий мужик силикон не ценит , пусть небольшое но свое родное Но это конечно не то что зацепило больше всего, а заезды Темы, и разговоры с духом горы, читала и как сама рядом была, до того это все правдиво, так этому веришь. И эти конфеты и коньячок, да и само описание спуска, очень классно Ну и мужички внизу, их собственно тоже понять можно. Спасибо еще раз и с нетерпением жду что дальше.

Спасибо всем кто похвалил мою обложку, приятно очень. Даш, ты вдохновляешь на подвиги.
_________________

Даша, Сногсшибательно! "Белая мгла" - так реально переданы ощущения! Где не видно грани между небом и землей...

Нет даже слов, чтобы высказать свои эмоции! Хочется от восторга заматериться... И даже Бог с ними: Арлетками, Машками, Ленками. "Темыч, снег, и гора" - кусь реально круче!
Спасибо!
Мужики-спасатели правы. На их месте Артем повел бы себя так же.

Погуглила... Что сказать. У нас если не тернии непроходмиые, так звезды слишком далеко...

Даша, с платиной!






Шикарно! Классно!

Спасибо за продолжение. Пошла читать.
_________________