Вкус темноты. Эксперимент "Любовь"

Люк выслушал её молча. Каждое слово. Знакомое ощущение ловушки. Сырость леса. Выстрел и кровь. Некуда бежать. Не спастись. 
Раньше голос Милли успокаивал. Сегодня - обнажал нервы. Каждое её слово сдирало кожу. Без наркоза. Живьём. 
-Ты сделала мне подарок?
Странно, но именно эта мысль была самой яркой. Самой важной. Пусть это было лишь задание. Пусть она не хотела. Но вот, стоит здесь. С подарком, который делала для него. Значит, она о нём думала. Плевать что! Проклинала. Ругала. Ненавидела. Всё равно.
-Да. Я тоже... - Люк помялся на месте. - Давай... Сядем. 
Он даже боялся к ней прикоснуться. Опустил руки. Браслет звякнул в коробке. Люк положил её на стол и открыл вторую, больше размером. Там, внутри, на тонкую деревянную дощечку были приклеены разномастные ракушки. 
-Дай мне руку. Пожалуйста...
Люк не вытерпел. Его напряжение зашкаливало. Он обхватил ладонь Милли, стараясь не сжимать. И не выдать свою дрожь. 
Обхватив тонкий палец Милли, Люк начал, как ручкой водить им по ракушкам, которые приклеил в форрме букв. Он встал позади неё, стараясь дышать медленно и не прижиматься к ней. 
-Это первая буква.
Змеиный изгиб буквы "S".
Сделал шаг к ней.
-Это вторая...
Почти идеальный овал "O".
Наклонился к её макушке. 
-Это третья и четвёртая.
Две близняшки "R" и "R".
Вдохнул аромат волос.
-Это пятая. Последня. 
"Y".
Отошёл назад. Отпустил.

Глубокий вдох. Слов у меня не было. Поначалу. Их заместило ощущение. Бесконечной нежности, на грани с потребностью прижаться к Гордону. До боли. Вжимать его в себя до боли, чтобы он знал, какое ощущение причиняет мне. Это была не отвращающая и не отвратительная боль, а какой-то совсем новый её оттенок, разливающийся под самой кожей. Мои мысли, сплетённые из страха его потерять, окончить всё то, что он успел сотворить со мной, уже завтра, через несколько часов... В них не было места отвращению или жалости к нему. Он стал для меня хозяином всех вселенных. Всех тех, что жили во мне. Всю мою жизнь. А к хозяевам всех твоих личных вселенных невозможно испытывать ничего подобного. Только боль с новыми оттенками, в каждом из которых немой крик о том, что тебе снова страшно. Но ты готова пройти все эти круги Ада, чтобы только у тебя был шанс остаться если не в его жизни, то хотя бы в его памяти. И Гордон словно читает мои мысли.

- Звучит так, будто ты со мной прощаешься. - Я даже не скрываю горькой улыбки, которую выставляю перед собой словно щит. Единственный, способный скрыть от Гордона мою беззащитность перед ним. - Я не хочу, чтобы ты со мной прощался. По крайней мере, не сегодня.
Нет. Это не срабатывает. Спрятаться от него и скрыть хоть что-то не в моих силах. Он - словно ответ на все мои мольбы. Те, которые были и те, которым только надлежит сорваться с моих уст. Беззвучные, но настоящие.

Я самая обычная. Он поймёт это совсем скоро. Но не сегодня и не сейчас. Сейчас я просто не позволю ему этого сделать. Пусть это и будет обманом. Его и моим. Я притворюсь необыкновенной, чтобы только остаться в его памяти навсегда.

Вкуса вина я почти не чувствовала. Ровно до тех пор, пока не попробовала его с губ Гордона. Терпкий, с нотками сумасшествия и желания, разделённого на двоих в этой темноте, навевающей обманчивое чувство, что мы одни во всех наших с ним вселенных. Этот вкус пьянил, лишал возможности сделать новый вдох и рождал во мне всё ту же жгучую потребность в Гордоне. В том, чтобы прикасаться к нему, запоминать также, как он хотел запомнить меня.
Последняя здравая (здравая ли?) мысль о том, что если я позволю ему и себе сегодня дойти до конца, то завтра он может горько об этом пожалеть, когда мы встретимся лицом к лицу, потонула в безумии. В том, где не было размышлений. Только чувства, только ощущения, только он и я. Непослушные пальцы не могли справиться с пуговицами на его одежде, пока Гордон целовал меня жёстко, как будто он имел надо мною полную власть. Хотя, обманывать себя я не хотела и не могла. Кажется, он обрёл эту власть с моим первым "Простите, я вас не вижу". А мне только оставалось задыхаться, от ощущения того, как я превращаюсь в оголённый нерв, где каждая ласка, даже самая невесомая, ощущается так остро, что я лишь огромным усилием воли не позволяю громкому стону сорваться с моих губ.
И снова прижиматься к нему так, чтобы испытывать боль. Ту самую, особенную, которую может причинить мне только он. А я, получив новую порцию, буду молить его продолжать. Сегодня и всегда. Если это "всегда" у нас когда-нибудь будет.

- Нет. Не остановлю, - эхом выдыхаю сразу следом за ним. - Пока ты сам не захочешь остановиться. Я хочу чувствовать тебя всего. Хотя бы сейчас. Пожалуйста.
Ещё одна мольба, но я же знала, что их будет много. Даже если он вдруг исчезнет, их будет ещё очень много. И все - ему одному и о нём одном.
Непослушные пальцы, наконец, справились с бесконечным рядом пуговиц его рубашки. Ткань лишь чудом осталась цела в моих руках, когда я стаскивала одежду с Гордона. С жадностью, когда я почти обезумела от того, что моя потребность касаться его хоть отчасти будет удовлетворена. Мои губы переместились с его губ, скользнув по скуле к шее. Я хотела оставить на его коже следы. Он должен принадлежать мне этой ночью, а после, если вдруг я останусь только в его памяти, у Гордона от меня останутся ещё и такие напоминания. Пусть они сотрутся совсем скоро, но в моих силах оставить их хоть ненадолго.
- Я хочу тебя.
Три слова как последняя точка в том, что началось три вечера назад. Закономерные три слова, отражающие всю мою нужду в нём, хозяине моих вселенных. Три слова, за которые я буду расплачиваться уже завтра, но которые сегодня - единственный глоток воздуха. Я хочу его всего.
Моя пальцы скользят вниз, я ощущаю, как мышцы под горячей кожей напрягаются, когда ладонь замирает на ремне брюк. Пути назад больше нет. Для меня.
Но это то, чего я хочу сейчас. И то, чего я буду хотеть до бесконечности.

И вслед за словами горячее касание руки, пока Милли пыталась переварить фразу о том, что и он сделал подарок для нее.
Подарок для нее?
Той, которую поддевал каждой фразой.
Чьим гневом управлял, словно марионеткой, искусно дергая за тонкие веревочки.
Чью ладонь сейчас держит, обводя неровные буквы извинения, пока стоит за спиной.
Во тьме все чувства обнажены до предела, превращаясь в сверхчувствительные болевые точки.
Одно нажатие – и ты словно готов разлететься на сотни миллионов кусочков, превращаясь в прах.
Один удар – и тебя нет, ты растворяешься во времени.
Одно прикосновение – и ты пропал, сгорая в адском пламени тысячи костров, что заставляют корчиться от боли.
Прикосновение Люка к ее ладони было подобно ожогу, что клеймил кожу, растекаясь огнем по венам.
Отравляя своей близостью. Он был близко.
Слишком близко. Так, что чувствовала его запах – он пах морем и ветром, и чем-то еще. Горечью и бессилием. Болью.
Такой запах бывает на кострище, потушенном строптивцем ливнем.
Слишком близко - так, что кровь зашумела в ушах, и стало слышно, как колотится сердце, словно пойманная в силки птица.
Слишком близко - так, что чувствовала его едва слышное дыхание, которое коснулось ее волос.
Слишком близко и в то же время так далеко, когда опустил ее руку, что вместе с его рукой рисовала контуры простого слова из пяти букв.
Милли зябко поежилась, когда Люк отступил назад, так что пришлось обхватить себя руками в напрасной попытке согреться.
Она до боли прикусила губу, не в силах понять этого странного мужчину.
- Спасибо, – глухим голосом произнесла Милли, разрывая тишину. - Твой подарок прекрасен. Но знаешь... - Милли помедлила, упрямо поджимая губы. - Я не могу принять его. Пока не могу.
Милли развернулась, зная, что он стоит позади, в паре шагов от нее, и направилась в его сторону, выставив вперед ладони. Пока не уткнулась ими в грудь Люка.
- Дай руку, - и не дожидаясь его ответного действия, нащупала холодными пальцами его руку. Раскрыла ладонью вверх, дотронувшись едва ощутимым прикосновением большого пальца ямочки в центре. И положила гирлянду из бабочек, затем осторожно смыкая его пальцы, совсем немного, чтобы не помял ее крылья. Их крылья. – Теперь мы квиты.
_________________

Шон

По тому, как он это сказал, Грейс почувствовала в его голосе улыбку и совсем не обиделась на "добычу"
Она замерла, перестав устраиваться поудобней, ведь Шону, пожалуй, придётся несладко, если она продолжит. Тем более что сидеть на его коленях было и ей не очень удобно. Всё-таки хорошо, что темно.
- Очень много. Они все для меня очень много значат. Я люблю их. Но бабуля просто как часть меня. Все говорят, что мы очень похожи. -Помолчала, решаясь на откровенность.- Они совершенно необыкновенные, мои бабуля с дедушкой. Родителям мы были не нужны. Мне было пять, когда нас привезли в Эйби - хаус и он стал домом для трёх маленьких сирот при живых родителях. И они воспитали нас с сёстрами.- Рассказывая о своих родных Грейс не заметила, как голос её потеплел, в нём зазвучала нежность и любовь.- И думаю, дед за неё голову оторвёт- они очень любят друг друга. Знаешь, мне бы тоже хотелось в жизни такого. И сдаётся мне, что ты ей понравишься.

- Ты просто ещё не видел моих сестёр.- Она усмехнулась. - Они гораздо красивей.- Ей были необыкновенно приятны слова Шона. - И хочу заметить, что ты даже не видел и меня!- Сказала с лёгким смешком. Ведь и сама, представляя его в образе Шрека, понимала, что он ей нравится. Очень. Грейс кивнула.
-Понравился, розовый такой, с прожилочками. - Потом прижалась к его груди щекой. - Я так и вижу тебя за рулём, но не представляю агентом. - Ей было интересно с Шоном, хотелось побольше узнать его. - Расскажи немного о том, как ты живёшь, с кем. - Ей хотелось спросить:Есть у тебя самый лучший друг и познакомишь ли ты его со мной, но она не решилась. И не решилась снова спросить про девушку, потому что знала откуда-то, что он не стал бы так вести себя с ней, если не был бы свободен. Может она и не права, но вот как-то так...
.
Сейчас он отпустит её и они посмотрят, что на ужин. Но Грейс вдруг вспомнила, что их предупредили, что будет только вино, лёгкая закуска и фрукты. Да уж. Но попробовать стоит
- Нальёшь мне вина? - Шон не сдвинулся с места. Грейс не была глупой викторианской девственницей и, конечно, понимала, чем в обычной жизни могла закончиться эта встреча. Они совершенно одни в тёмной комнате... Вино, фрукты, романтика, но... Первая попытка и
- Нам надо всё-таки перекусить, что скажешь?- Её осторожность и практичность подняли голову.

Но тут же вместе с сомнениями, она утонула в нереальном коротком и вкусном поцелуе.- Ты прав, там только фрукты...- А здесь он, такой желанный, опасный, неуправляемый и целовал её снова.
Незаметно смягчая напор и вот она снова таяла в его руках. Потянулась к нему, забывая обо всём и купаясь в его желании. Теперь они целовались. Страстно, безудержно, откровенно... Она изучала пальцами его лицо, потом губами и поцелуй снова становился нежным, изучающим...Время то неслось на сумасшедшей скорости, то замедляло свой бег. Они разомкнули объятия, чтобы вздохнуть
- Шон, мне так хорошо с тобой...- Кажется он был готов снова завладеть всеми её мыслями всею ею.- Подожди-подожди!- Уткнувшись лбом в его губы, попросила она, кусая и так опухшие от его поцелуев губы. - П-подожди, это важно. Для меня. Д-для нас...- Почти лёжа на нём, пыталась отдышаться.
- Я не вчера родилась, но для меня это очень важно. - Вздохнула и, как в омут с головой, понимая, что он просто может встать и уйти и она не станет его задерживать. А может и не придать значения её словам. И она... Она уступит его и своему желанию. Но как же ей не хотелось всё сводить к быстрому, суетливому пе****. - Я не смогу завтра посмотреть в твои глаза и самое главное, в свои... А мне так хочется быть естественной, такой, какая я есть и ещё хочу понравится тебе. - Голос звучал всё тише. - Ты понимаешь меня? - Грейс приподнялась отстраняясь. У них ещё будет время, она этого очень желала. Но не здесь, на крошечном диване в чужом мире, на экперименте. И не важно, что в тёмноте. Она села рядом с его коленом, протянув руку нащупала столик и, поглаживая его край рукой, ждала, что он решит, как поведёт себя, не подумает ли что она нарочно завела и продинамила. Нет, это не так. Она повернулась к нему, будто могла видеть. - Я такая глупая, да?
_________________

Войдя в приватную комнату, я остановился у двери.
- Алиса, ты здесь?
В ответ тишина. Сколько минут я ее ждал, не знаю. Я десять раз по привычке вскидывал руку, чтобы посмотреть на время, забывая, что часы у меня отобрали. Мото были не простыми часами. Миникомпьютер тоже попадал под запрет, как и сотовые телефоны.
Время тянулось и тянулось. Я успел не однажды обругать себя за вчерашнюю несдержанность, внезапный побег. Все оправдания, что я искал себе, никуда не годились.
Так я и стоял, прислонившись к стене, когда дверь открылась, и в комнату вошла Алиса.
Накрутив себя ожиданием, не придумал ничего лучшего, как сразу же схватить ее в охапку, сжать в объятих и замереть, прислушиваясь к ее дыханию. Сердце Алисы бешенно колотилось, я чувствовал его через тонкую ткань одежды. Проведя ладонью по ее спине, понял, что под платьем ничего нет.
Мой мозг воспринял этот факт, как сигнал к действию. Я наклонился, нашел ее губы и поцеловал. Осторожно, едва касаясь, готовый отпустить в любую минуту.
Но Алиса ответила на поцелуй. Он стал жарким, несдержанным, опьяняющим.
Сегодня я не отступлю.
- Ты ветер, я флюгер. Я пойду так далеко, как ты позволишь.

Я оказалась в его руках, и вместо ответного приветствия ощутила прикосновение губ к своим губам. Почти робкое прикосновение, изучающее, бережно просящее разрешения продолжить. Я не могла ошибаться в этом понимании его действий. Или бы просто умерла, если бы оказалось, что легкие движения его рта значили что-то иное.
Нас ждал ужин, но меня терзал иной голод, и единственное, что могло этот голод утолить, находилось сейчас не просто близко ко мне – вплотную, так что тонкая ткань платья не скрывала ни трепета его тела, ни сумасшедшего стука сердца.
Это мое присутствие на него так действует? Я потянулась навстречу, отвечая на поцелуй. Как же вкусно, гораздо приятнее любого угощения, которое приходилось пробовать во время этого странного темного эксперимента. Наверное, даже вкуснее всего прочего в моей жизни.
Его ладони на спине, касающиеся обнаженной кожи… Такие умелые движения… Но я не хотела сейчас думать о том, скольких женщин он держал в этих руках до меня. Мы ведь не подростки, впервые столкнувшиеся со страстью. Прошлое сейчас не имеет значения. Как и будущее, о котором я могла думать не иначе, как с ужасом. Но все будет завтра. Только завтра. А сейчас…

Я распластала ладони на его груди, оторвавшись на мгновенье от губ Данте, прошептала, покрывая поцелуями обнаженную шею и ниже, там, где разошлись под моими руками края его рубашки.
– Я позволю тебе все, на что ты осмелишься.

Вздыхаю. Я нервничаю. Не понимаю, почему так нервничаю. Поднимаю ноги, залезаю с ними на диван, как и сказал Джер, и кусаю губу. Послышался тихое звучание осколков. Их убрали. Но я все равно продолжаю сидеть с ногами на диване.

Улыбаюсь на его слова и соглашаюсь с ними, однако при упоминании поцелуя сжимаю губы. Я вдруг осознаю, что мне хочется вновь почувствовать их и щеки тут же опять вспыхивают. Нет, это не правильно. Это неприлично не правильно! Облизываю губы, покусываю нижнюю от волнения.
Джер молчит и я не решаюсь продолжить разговор. Чувствую, как мы далеко. Далеко друг от друга. Я чувствую, что он не понимает меня, и я не могу его винить за это. Ведь если я объясню, то раскрою себя раньше, чем положено. Я не могу этого сделать. А так хочется... И хочется что бы Джер... Нет! Нервно комкаю подол юбки.

Вздрагиваю от прикосновения мужчины, но он просто пожимает мою руку. Мне кажется, что сейчас между нами образовалась пропасть. Не хочется думать, что поцелуй это единственное, что нас сближало.
- Да, хорошо... - голос чуть-чуть дрогнул от волнения. - Конечно. Я тоже рада, - как-то на автомате я повторяю все за Джером, не в состоянии думать о чем-то другом, кроме его губ, его горячего дыхания и сильных рук. - До завтра...

Пятый день. Утро.

Контрастный душ не помог мне успокоится. Сегодня мы увидим друг друга и я волнуюсь. Очень волнуюсь. Волнуюсь о предстоящем разговоре. Сложится ли он? Я посмотрела на картину, что подарил мне Джер, и улыбнулась. Нежно погладила ее и тяжело вздохнула.

пс. Джер, прости, я вчера внезапно уснула) поэтому не смогла предупредить тебя, что не отвечу)

Доброе утро. Макс, ты - легкий. Мне в радость тебя таскать. П.С. Фотосетом не отделаешься. Позовешь на вашу с Октавией свадьбу шафером

Утро было тяжелым. Бессонница оставила после себя темные круги под глазами и разбитое состояние. Кое-как разлепив глаза, он заставил себя подняться, чтобы не пропустить утреннюю пробежку. Макс был бодр и весел. Было ощущение, что он попытается "забить" свой день под завязку, чтобы время до встречи с девушками текло не так медленно.
Они спустились на пляж. С моря дул бриз, стирая сонливость. Макс сразу задал высокий темп.
- Побежали быстрее, а то на завтрак опоздаем.
Эжен заставил себя взбодриться. Ускорил бег. Песок мягко шуршал под ногами. Один. Два. вдох. Три. Четыре. Выдох. Сердце бьется сильно, рвется из грудной клетки. Кровь шумит в венах. Мужчина старается не думать. Просто не думать ни о чем. Очистить голову от мыслей, стереть ластиком свои сомнения и унять нервы.
- Чур я первый в душ! - Пока Макс мылся, Эжен выбирал, что ему одеть. Белая рубашка с закатанными рукавами и светло-бежевые брюки будут хорошо на нем смотреться. А еще надо не забыть часы. Он боялся пропустить момент, когда можно будет пройти на другую половину дома. Или Джоан сама придет? Он не знал. В любом случае не хотел потерять хотя бы секунду времени, которую сможет провести с ней.
Какая она? Кроме того, что она ниже его и у нее длинные волосы, он ничего не знал. Остальное - на ощущениях. Мягкие губы. Приятный запах духов. Маленькие ладошки... Не думать. Не вспоминать.
- Ванна свободна. - Макс вышел, вытирая влажные волосы. На его лице играла улыбка. Он предвкушал сегодняшний день.
Глядя на него, Эжен зарядился позитивом. Пусть будет, что будет. Нет смысла накручивать себя.
Когда молодые люди спустились к завтраку, никого не было. Они сели за стол и переглянулись.
- За сегодняшний день?
- Давай.
Чашки с кофе стукнулись друг о друга.
Интересно, Джоан уже проснулась? Эжен достал телефон и набрал:
SMS Джоан: Доброе утро, Джо. Мне не терпится увидеть тебя сегодня.

В столовой собирались остальные молодые люди.

- Как настроение, ребят?

Не отпуская Алису, я шагнул к двери и закрыл ее на замок. Никто не должен мешать нам своим физическим присутствием. Ни официанты, ни работники виллы. Камеры - хрен с ними. Я закрою своим телом Алису.
Она тоже не смогла, не захотела отрываться от меня. Поэтому мы не ушли далеко. Не смогли. Не успели.
Я прижал ее спиной к двери и стал покрывать поцелуями лицо, шею.
Впервые я пожалел, что не побрился. Сейчас Алиса вовсю ощущала, что значит целоваться с человеком, у которого есть усы и многодневная щетина. Это привычно для меня, но как отразится на тонкой коже девушки?
Сминаю ее губы, бедром раздвигаю ее ноги, вдавливаюсь в нее каждой молекулой разгоряченного тела.
Возбуждение накатывается волной, лишая возможности думать. Только инстинкты, только страсть.
Ее стон подогревает. Пальцы нетерпеливо снимают с плеча платье, оголяя его, подставляя под мои губы, которые тут же захватывают освобожденное место.
Второе плечо подвергается такому же страстному нападению. Стон Алисы подтверждает, что ей приятно наступление агрессора. Ее руки сжимают, ласкают, не отталкивают.
Платье струящимся потоком падает к ее ногам, едва задержавшись на возбужденных сосках.
Я не дал ему задержаться, оно лишнее, как стала лишней моя рубашка. Пуговицы не успевают расстегнуться. Я, помогая рукам Алисы, вырываю их с мясом из своих гнезд. И рубашка падает рядом с ненужным платьем.
Мои руки заняты осваиванием новых территорий гладкого тела, а губы вернулись к ее горячему рту. Игра языков, жадность рук, накрывших ее великолепную грудь с торчащими сосками, жаждущих ласки языком, движения ее рук по моей спине, плечам, груди, вызывают стон, вздох, полное отключение мозгов.

Утро. День пятый

Лучше бы это утро не наступало… Я хотела бы остаться там, в той темной комнате, куда не проникал ни единый луч света, ни один посторонний звук. Кроме горячечного дыхания Данте, кроме его жадных стонов, и всепроникающих губ и рук.
Медленно сползла с кровати, радуясь, что нахожусь одна в комнате. Леи не было, но мне не пришло в голову задуматься о том, где она может находиться в такую рань. Да и неважно это. Ничего не важно, кроме того, что игры закончились. А вот последствия – только начинаются.
Из зеркала на меня смотрела незнакомая женщина с всколоченными волосами и распухшими губами. Вся шея и плечи были усыпаны какими-то странными пятнами и я испугалась, что вчера умудрилась съесть что-то запретное, вызвавшее аллергию. И тут же рассмеялась, если это жалкое сипение можно было назвать смехом. Приступов аллергии не было уже давно, а вот то, что я «съела» теперь запечатлелось не только на коже. И если эти следы сойдут, но что же будет с моим сердцем?
Я и не знала, что мужчины может быть так много. Рук, которые успевали оказаться везде, губ, целовавших без возможности сделать вдох. Мышц, которые с такой готовностью отзывались на мои касания.
Мое «сдержанное» платье могло оказаться совершенно другим: короче или длиннее, намного более вызывающими или вообще монашеским – неважно, потому что меня избавили от него с такой скоростью, что я не успела даже заметить этого. Как и не узнавала собственных рук, проделавших то же самое с его рубашкой. Не знала, что могу оказаться настолько проворной, расстегивая пряжку ремня.
С тоской взглянула в окно на занимающийся день. Внизу плескалось море, и кто-то из девушек уже купался, но на таком расстоянии было не разглядеть лица. Если я захочу уехать прямо сейчас, не ожидая окончания маскарада, меня отпустят? Оставаться не было смысла. Главный приз не интересовал с самого начала, я не слишком верила в том, что могу его получить, да и цели преследовала совсем другие. А теперь… Теперь вообще ничего не надо. Потому что на то, чего я хочу на самом деле, рассчитывать уже не приходится.

-Ничего. - Люк печально улыбнулся, - Когда-нибудь сможешь. Я упорный.
Лишь бы не было слишком поздно. Одно простое извинение не исправит то, что он натворил. Но он будет стараться. Попытается переклеить заново. Темнота вдруг перестала быть страшной. Она всё такой же чёрной, затягивающей, но совсем не опасной. 
Всё из-за Милли. В ней было что-то... Он не знал, как это назвать. Но эта непонятная и неизвестная ему сила, притягивала его. И Люк вдруг понял. Он не хотел её равнодушия. Хорошо разбираясь в людях, он сразу понял, что хочет быть для неё кем-то значимым. Кем-то, с кем у неё связаны сильные эмоции. Кого она запомнит. Но привычка, глубоко въевшаяся в душу и мозг, противным скрипучим голосом твердила: "Всё равно, какие чувства она испытает. Ненависть, боль ли, неприязнь. Главное, что к тебе". Но это было не так. Он. Не. Хотел. Чтобы она его ненавидела. Не. Хотел. Чтобы она его боялась. Не. Хотел. Чтобы ей было больно, вспоминая о нём. Но он уже столько накосячил... И исправить за один день, нет, вечер, то, что убивал и разрушал три предыдущих - чертовски непосильная задача даже для него.

Люк замер на месте. Цунами из жара и дрожи накрыло его с головой. "Дай руку", сказанное её красивым голосом, проникло через грудную клетку. Его сердце, бьющееся в сумасшедшем ритме, сжалось до размеров двух слов. А с её робким прохладным прикосновением, взорвалось. Люк физически ощущал, как всё внутри истекает горячей густой кровью. Лишь с одной целью. Согреть её озябшие пальцы. Это неправильно. Это что-то ненормальное. Противоестественное. Он не знает её. Ничего, кроме имени. Того, что у неё нежные холодные руки, красивый возбуждающий голос и неуловимый аромат. Этого было достаточно. Для него. И для того, чтобы корчиться от желания обладать ею. Она. Должна. Быть. Его. Только его.
В ладонь опустилось что-то невесомое и щекотное. А потом она отступила, оставив его в темноте. Люк осторожно сжал пальцами бумажные лепестки, пытаясь понять...
-Это бабочки? - Голос охрип, сделавшись диким и грубым. Он опять был груб. 
-Долго-долго бабочки летали,
А потом, наверное, устали – сели на обои. И сидят вот уже четвертый год подряд. - Он вспомнил детский стишок, и рот самовольно выдал всё вслух. 
Люк вновь улыбнулся. Он ощущал себя мальчишкой-школьником, которому понравилась девочка. Но вместо признания, он всячески изводил свою одноклассницу. Пока родители не подсказали, что так делать не стоит. Глупее не придумаешь.
Пока ещё хватало храбрости и мозгов что-то соображать, оглущённый подарком Милли Люк, вспомнил про свой. Он прижимал, обмотанное бабочками запястье к животу, как будто боялся, что они улетят, оставив его в вечном одиночестве. 
Нащупав в темноте коробку, Люк откинул крышку и достал браслет из ракушек. 
-Вот. - Он вновь потянулся к её руке. - Это браслет... 

Ужин.

Я думала, так бывает только в романах: всего один поцелуй – и всё вокруг меняется.
Его губы обжигают, ласкают, зовут за собой и я послушно откликаюсь на этот зов, целуя в ответ. Нечем дышать, но и отрываться не хочется: из глубины души поднимается какой-то смутный, иррациональный страх, что это сейчас закончится, оказавшись моей выдумкой или сном.
Макс прервал поцелуй – я не смогла сдержать протестующий стон и судорожно глотнула воздух:
- Знаешь, - собственный голос, со странными грудными нотами, кажется чужим и незнакомым, - будь на твоём месте кто-нибудь другой, я бы уже пообещала его пристрелить.
Не вижу его лица, но почти уверена, что он усмехается. Ещё один вдох - он снова накрывает мои губы своими, и я тону в поцелуе, растворяюсь в нём, осознавая, что этого мало, что хочу большего – возьму всё, что он сможет мне дать и отдам всё в ответ.
Шорох расходящейся под пальцами Макса молнии на платье отрезвляет, как ведро холодной воды на голову:
- Макс, пожалуйста, - я осторожно - как оказалась у него на коленях, и не вспомню - упёрлась ладонями ему в грудь. Распалённого мужчину совсем не просто остановить. Да и моё проснувшееся тело властно требовало продолжения. - Прости, но не здесь и не сейчас. Не хочу, чтобы в мой первый раз было так, - чуть отстранившись, уронила голову ему на плечо.
Макс замер, потом прижав меня к себе, едва слышно спросил, щекоча кожу тёплым дыханием:
- Первый раз?
- Да, - так же тихо ответила я. И попыталась немного снять возникшее напряжение:
- Строгое южное воспитание, ты же понимаешь.
- Это… серьезно, - согласился Макс, провёл ладонью по моей щеке, погладил ключицу.
- Подождём до завтра, - предложила я. – И если ты не передумаешь…
_________________

Вчера вечером

Перед встречей в приватной комнате с Леей, я немного занервничал. Хотелось снова быть рядом с ней, прикасаться, целовать, но я боялся, что не смогу в этот раз себя держать в руках. Я уже давно не прыщавый подросток с бушующими гормонами, и научился контролировать ситуацию, даже если я бывал далеко не трезв, что случалось крайне редко. Но всякое бывало и я ни разу не терял настолько голову, чтобы забыть защитить себя и девушку, или чтобы сделать то, чего не следовало бы. Но Лея... Мне сносило крышу рядом с ней. Хоть бери и привязывай себя к стулу.
На всякий случай сунул резинку в карман штанов. На очень крайний случай. Потому что, при одной мысли о Лее, я возбуждался, а держа её в своих руках и целуя, сдерживал себя с большим трудом, чтобы не снять с неё одежду и не сделать своей. А вдруг она потом пожалеет, увидев меня. Может, ей не нравятся такие парни.
Неожиданно для себя, я так задумался, что на встречу опять опоздал. Понял я это, когда, войдя в комнату, сразу почувствовал нежный аромат, который я ни с чем не перепутаю. Лея уже была там.

Слышать этот голос было уже пыткой. Приятной и сладкой. Я осторожно подошёл к дивану и сел рядом с Леей.
- Привет, Лея, - в то время касаясь к ней, будто стараясь запомнить каждый изгиб тела.
Поцелуй снова вышиб мне мозги. Еле собрал остатки разума в кучу, и отстранился, тяжело дыша. Ей тоже это нравилось, я чувствовал и радовался этому факту.
Мы выпили вина, но вряд ли оно опьянило бы меня так, как делает это девушка, сидящая рядом.

- Ты имеешь в виду внешность? Или характер? - Я улыбнулся.
- Внешность я вчера описал у психолога, завтра ты это увидишь, наверное. Может, и посмеёшься. Я не люблю писать что-либо и задание получилось, как инструкция. А характер... Мне нравится в тебе всё. Банально звучит, наверное. Но это так.
Я взял её руку и погладил пальцами, потом поцеловал.
- Я бы очень хотел продолжить с тобой отношения после проекта. Что скажешь?

Небольшой информационный пост.

Дорогие и любимые мои участники эксперимента! Так как установка аватарок с вашими прекрасными лицами планируется сегодня в 15.00 по Мск, прошу подвести ваши линии к этому моменту. Сейчас у нас теоретически в игре день)) Все готовятся к первой встрече лицом к лицу. Девочки могут прихорашиваться и болтать (они это и без встречи могут, но всё же)). Мужчины пить пиво и смотреть футбол) В 16.00 я планирую начать встречу, которая займёт весь остаток игрового дня. Более подробно о ней будет рассказано в посте Ведущей.

И не забывайте отправлять мне свои дневники. Поверьте, читать их все вместе очень интересно! Тех, кто это регулярно делает, Миссис Оуэн любит особенно нежно))

Данте, Алиса, это вам от скромного стихофлудера

- Я не видел тебя никогда.
- Мы с тобой только в этом похожи.
- Я не знал, что бывает так:
Жар в груди и мороз по коже.

- Не могу не ответить "да".
Платье вниз. И рубашка тоже.
- Ты навеки моя звезда.
- Я не знаю тебя и все же...

Темнота их укрыла от глаз,
Стать одним, разделяя ложе.
- Я не видел тебя никогда.
- Мы с тобой только в этом похожи.