ЦАРЬ ОСТРОВОВ. Столица мира

Как же тяжело тянуть улыбку. Давлюсь ей, не смотря на то, как жмет горло, будто комком оседает в гортани.
Он говорит: "Я рад тебя видеть!"
Он говорит: "Сын Ага мой сын... ты же помнишь?"
Помню. Я все помню. Давлю улыбку.
Старый шакал не изменился. Лицо тронуло лишь время. Смотрю на него, и вспоминаю как ...боялся его.
Тень отца моего. Боялся его черноты. Его тишины. Его жестокости, что тот проявлял не открыто. Паскудно одевая маску и пряча истинные свои желания и мотивы.
Он говорит: "Печальные времена пришли на Север."
Он говорит: "Ты же знаешь. Я всегда помогу."
Знаю. Я все знаю. Давлю улыбку.
А где-то уже приготовлен тонкий клинок. С острым, заточным лезвием.
И я вижу, уже вижу как давится Роф своей кровью. Как истекает она через рот. И тот захлебывается ей, не имея возможности сглотнуть.
И я вижу как потухают его лживые глаза. И как плюю я на его еще теплый труп.
Где-то у меня приготовлен клинок.
Давлю улыбку.
Он говорит: "Баба не сможет руководить гильдией. Ты же понимаешь. Ее пацан слишком слаб для этого. Надо помочь мальчику."
Совсем как тогда, как ты помог мне?
Он похлопывает меня по плечу. Хочу помыться.
Он говорит: "На Севере не безопасно. Мои люди - твои люди. Вместе мы наведем порядок."
Киваю. Как же тяжело тянуть улыбку.

Какая чудесная у меня свита. Один краше другого. С одного куста выглядывают те, кто верен Леди Свера, путь дорога ей будет спокойна и без приключений. С другого - верные мне... и Рофу люди. Охраняют. Докладывают.
Теперь и пернуть нельзя, чтобы не доложили. Всячески стараюсь, чтобы доклады были красочными и информативными.
Болен. Слаб. И весь в отца.
Любитель выпить и помять услужливые и мягонькие сиси.
Простите, Правитель, за пару порченных кухарок. То для дела правого нужно. Да и утешить прелестниц в тяжелые времена не грех. Можно сказать, от меня одна сплошная пользя.
За пару дней, что ждали пока приготовят корабли для отплытия на Север, мне кажется, что между лопаток у меня дыра.
Проделанная верными людьми и той, и другой стороны.
- На кого поставил? - Спрашиваю у старика, что каждый день со мной. Ему единственному я могу если не доверять, то хотя бы говорить, что думаю. - Кто прикончит меня первым? Леди или дядя?
- Я б на Леди поставил. Бабы народ коварный. Особенно когда до власти добираются.
Киваю. Действительно. От Северных воительниц можно ждать чего угодно.
- Помоги мне в двух делах, - говорю, когда выходим в сад. Здесь большая часть охраны правителя. Гильдии не так много, можно говорить почти открыто. - Забери человечка по выданному адресу. Скажи что Безымянный скучает по Солнцу. И доставь письмо лично в руки этой Даме.
- Я что тебе - посыльный? - Бурчит. Но берет все нужные бумаги.
- Доверенное лицо. - Ржу и удаляюсь в глубину сада. Здесь уже навели порядок, от прошедшего взрыва почти нет и следа.
Здесь можно побыть одному. Запутаться в лабиринтах. Запутаться в своих мыслях.
Роф уверен, что новоявленным Лордом Севера можно управлять. Как когда-то. Но от него я хотя бы знаю чего ожидать.
Чего ждать от второй стороны я еще не понял.
Сад ведет все дальше. Мысли топят в водовороте. Под ногами... снег.
Я поднимаю глаза, замечаю голову припорошенную снегом. Зазноба правителя. С трудом припоминаю ее имя.
И, не долго думая, присаживаюсь рядом с ней.
- Маленькая леди, с вами рядом всегда так холодно? - Говорю, прежде чем замечаю затянутые пленкой глаза. И понимаю, что на макушке девчонки не снег, а седина.
_________________

Дворец.

К морю… Мне нужно к морю... В море – вода. Вода приручает…
- Слышишь? – говорит море. И я слышу.
- Дыши, говорит море. И я дышу...


Раньше я разглядывала темные полоски на запястьях. Ночью и в послеобеденное время теперь меня всегда привязывают к кровати. Сейчас даже это занятие осточертело. Раньше я драла глотку, звала кого-то, все еще смутно надеясь, что меня услышат, но это мертвое место. Не знаю даже зачем, но мне это было необходимо. Надежда. Какая-то неправильная, горькая, глупая, она тлела во мне и жгла. Теперь ничего нет. Ни надежды, ни слез, ни желания искать выход. Внутри ничего не горит. Никакого эха, прокатывающегося по темным, спящим коридорам мертвого замка. Я смотрю и не вижу, существую, но не живу. Никто не разговаривает со мной. Даже прислуга. И призраки оставили. Теперь и им я стала не нужна. Только зачем-то мои руки все еще привязывают к спинке кровати. Боятся, что я сбегу. Или снова попытаюсь прыгнуть со стен. А я не бегу. Уже не бегу. Уже не надеюсь. Подтягиваю коленки к груди, не чувствуя боли, не чувствуя ничего. Истончаюсь. Медленно, по капле, но целенаправленно. Зачем я здесь? Зачем они возятся со мной? Я столько раз просила меня отпустить. Но слуги молчат. Даже не рассказали мне о предстоящей казни. Можно мне туда? Можно и мне на казнь, но не в качестве зрителя? Освободиться от всего. Уйти с теми, кто был мне дорог, следом за отцом. Что я делала раньше - вспоминаю смутно. Там одна тоска. Кажется, перед тем как отказаться от еды, я написала письмо. Теперь уже и не помню кому. Не помню зачем. Так делали моряки. Бросали бутылку с запечатанным в ней посланием в море. Помоги мне. На откуп волнам и ветру. А я скучаю по морю. В нем я вижу умиротворение и смерть. Сладкое забвение с привкусом соли на губах. Шелест прокатывается по моим простыням, впалому животу и выпирающим ребрам, сворачивается тяжелым клубком, устраиваясь на груди. Душит и греет. Все, кто знал меня раньше, оставили меня. Семья поверила в мою болезнь, но разве у меня есть семья? Столько лет одиночества. Долг я свой отдала. И я больна. Больна так сильно, что мне трудно дышать. И жить, жить еще труднее. И успокаивает только то, что осталось немного. Что меня давно уже нет. И, может быть, никогда по-настоящему и не было. День за днем в тишине, но никак не наступит развязка. Они что-то вливают в меня силой. Меня рвет, но они не сдаются. Они не отпускают меня даже тогда, когда я об этом прошу. Брошенное перо. Бесполезное. И слишком медленно падает, кружит от одной стены к другой. Пожалуйста, отпустите. Закройте уже окна, прекратите сквозняк и дайте ему упасть.
_________________

Холодный чай и холодный рис терпимы, но холодный взгляд и холодное слово — невыносимы.
Японские пословицы и поговорки

Царь Островов. Столица. Дворцовые сады.

Поворот головы на звук.
Холодно?
Со мной рядом - холодно?
Тру руки друг о друга, пытаюсь согреться.
Мне холодно. Мне.
Рядом со мной? Не знаю...
Пахнет хрустко, снегом.
Пахнет терпко - мужчиной.
Пахнет сладко, совсем слабо, цветами.
С неба снег. Теперь, как и всегда, снег.
Ах, если бы я могла видеть!
Если бы могла рассмотреть тебя, собеседник.
Снег.
Я отвечаю - "наверное" и "вы думаете, это странно?"
Не хочется говорить, словно снег и во мне тоже. Внутри.
Словно он в жилах вместо кровотока, медленно двигаясь проверяет свои владения.
Почти не помню это ощущение, луч солнца на щеке. Прошло всего ничего, а кажется - половина жизни. Будто вернулась во льды.
Нужно что-то сказать этому человеку, но что?
Не знаю о чем говорить, словно мысли вышли из меня и застыли, так и не достигнув губ.
Морозные, хрусткие мысли обломками желаний и мечтаний, в которых я стала забывать кем являюсь.
В которых превратилась в маленькую испуганную - кого? Даже не фрейлину теперь.
Ну и пусть.
Даже если так - пусть.
Я повернусь на звук.
Я буду смотреть глазами в пустоту снежной пелены.
Я буду улыбаться тебе, собеседник.
Я спрошу - кто ты?
_________________

Сад замка.Рядом с ледяной девой.




Не забывай кто-ты! - голос бьет в висках. Голос преследует по пятам. Голосом хрипящим, съеденным морозом и боевым кличем охоты. Голосом крови.
Не забывай кто ты!- казалось, слова вбились в кожу вместе с клеймом безгрешия где-то на плече. Сливается болью в руке. Горит, печет. Заставляет ответить на вопрос, что задан тихо. Задан ели слышно, но Колоколом Черной башни звенит в висках. Метка отвечает на вопрос огненоволосой, жжением да стянутой в судорогу болью.
Я не сразу понимаю, что глаза у молодой фаворитки Дария замерли в немом молчании.
А когда понимаю, то вместо ответа, в воздухе замирает брань. То ли ответ на её вопрос, мне все еще до комка в горле тяжело называть свое имя. То ли описывая впечатление о слепоте девчонке.
- Эка тебя накрыло, рыжая, - говорю, игнорируя тот факт, что девица седая теперь на пол головы. Будто в снежной шапке воробьем нахохленным сидит тут одинешенька и присмотра нет. Приходи бери кто хочет. Твори непотребные вещи. Хорошо, что я добрый проходил. А если бы кто другой? Две секунды связать такую кралю, тихо внимание не привлекая, да оставить если не поруганную то испуганную до мурашек на розовых местах.
- Кто ж не доглядел...- Даже не вопрос. Досада одна. - И кто тебя тут одну оставил. А если сопрут? Нынче времена шальные, всякая чернь шастает всюду. Я б такую девицу одну не оставлял ни на минуту. - Говорю.
Хотя, вернее, несу всякий бред. Пока стягиваю с себя китель, к которому так привык за это время, да и идет он мне невероятно, хорош я в нем - жалко оценить не кому. Накрываю тонкие плечи.
- И не мерзнешь, совсем? - Бред продолжает строится из губ моих, пока присаживаюсь в полуприсед чтобы лицо девы рассмотреть внимательней. Чтобы она рассмотрела ...
А у нее губы белые. Лицо бледное. Потерянное. "Уж не поют ли тебе, рыжая, песню ледяные?" - Думаю я. Если да, то считай пропала.
Не забывай кто-ты! - Кричал голос хрипящий да съеденный морозом. - Дикое это забыть кто-ты.
-...Эган. - Звучит в лицо той что меня не видит. Говорю имя свое, как пустое. Руки ее маленькие в свои. Ладони ледяные на лицо.- Смотри.
И пока пальцы застынут в воздухе и не коснуться моего лица, задам вопрос, вдруг шальной жизнь доверяю. Вдруг замерзло все там до основания. Вдруг не рыжая это. А так ледышка молчаливая. Вдруг под дудку песни ледяной поет.
- А ты сама помнишь кто-ты? - спрашиваю.
И закрою глаза. Может увидит дева слепая про меня то, что не вижу сам.

»» 24.08.16 15:20 Обсуждение текущего сюжета игры Забытый мир
_________________

Когда наступают холода, я часто думаю о тех, кто спит под открытым небом.
Айрис Мердок. Бегство от волшебника

Царь Островов. Столица. Дворцовые сады.

Смех клокочет внутри, как кипящая вода и от него больно.
Все мы пленники тут, вольные или нет.
Солдаты на постах, четкими шагами сад меряют. Дышат в затылок, как в травле.
Все - мы все - никогда не одни.
Ты думаешь, меня заботит, что попробуют украсть? Попробуют воспользоваться?
Для слишком ретивых у меня есть клинок. Не большой, не убить, но чтобы пыл остудить пожалуй хватит. Да и на меня тоже, но я не боюсь смерти.
Вот он, в складках юбок.
Вот только тебе об этом знать не обязательно.
А он просто продолжает говорить.
Отгораживается словами от меня и мира, заполняя пустоту под собственной кожей.
Чего ты так боишься, что нужно прятаться за словами?
На плечи мои падает тяжелая грубая ткань. Похоже мундир.
Он пахнет мужчиной.
Потом.
Кровью.
Дымом.
Смертями.
Пахнет чистотой поверх, наверняка уже облагороженный и заштопанный после взрыва, где мой собеседник точно уж был.
Пахнет, словно человек, что прячется за слоями собственных надежд и горестей.
"Эган" - говорит тот, кто напротив.
Вот как. Эган.
Эган берет мои ладони в свои, но я не ощущаю паники.
Его руки теплые, почти горячие, в мозолях и царапинах - давних, плохо заживших.
Такие руки не могут принадлежать плохому человеку.
И потом, почти сразу, его лицо.
Мне немного стыдно за свое увечье. Словно я сама виновата, словно могу контролировать и даже знаю как, только не хочу. Но это проходит, когда звучит вопрос.
- А ты сама помнишь - кто ты?
Не потороплюсь с ответом.
Медленно и тщательно рассмотрю Эгана, которого ко мне привело нечто свыше.
Большими пальцами по тонкому носу.
Указательными - по векам больших, широких глаз с густыми ресницами - девки, небось, млеют.
Средними по гладкому высокому лбу, что дан обладателю для тяжких дум.
Безымянными и указательными по густым бровям.
Большими - по широким скулам.
И чтобы убедиться - вниз. По полным широким губам, к подбородку, затянутому в перчатку легкой придворной бородки.
Я знаю тебя. Знаю, Эган.
На лице твоем печать рода, как на лице Дария.
На лице твоем печать крови.
На лице твоем печать Элефтари.
Помню ли я?
Помню ли?

Толпа вокруг беснуется, ревет как бурное море, но не боюсь, что меня раздавят.
Сейчас я лишь дух, витающий над всеми. Та, кто видит, пусть и нет мне пока названия.
Он восходит на стену.
Он, с рыбьими глазами и высоким лбом.
Он, с такими чувственными губами, которые, казалось бы, должны только шептать лишь слова любви.
Но он говорит совсем другое - о предательстве и грязной крови. О мести. О чистоте.
Меня трясет.
Хочется блевать, и я знаю, что буду, как только окажусь в собственном теле.
Толпа беснуется еще больше. Экстаз.
А он продолжает, взмахивая рукой.
Женщина, что подводят, божественно красива.
Смотрит неверяще, тянет руку, по которой с силой ударяет стражник.
Маленькая хрупкая женщина.
В этой толпе совсем одна.
Ее ставят на колени.
Над ней читают приговор в том, над чем она не властна.
Мы платим за грехи отцов своих.
За чужие грехи.
Лезвие блестит нестерпимо ярко, и я бы непременно зажмурилась, если бы это помогло.
От капель крови отшатываются, как от смертельного яда, пока тело бьется в агонии.
Две или три бесконечные секунды.
Потом он, большегубый и большеглазый, поднимает голову и насаживает на пику.
Она мертва и все еще прекрасна.

Мы все платим за грехи отцов.
Исключений нет.
И ты тоже будешь в этом списке.
Мы ничего не сможем с этим поделать.
Я знаю, кто я.
Но ты можешь звать меня леди Бригитой, один из рода Элефтари.
_________________

Кабинет Правителя.

Право казнить и миловать - привилегия Правителя. На бумаге. По факту порченными всегда занимались маги. В первую очередь они. Так было при Алларии. Так было при всех, кто был до него. Но не стоило, право, так рьяно бросать мне в лицо, что решение уже принято. И вы, правитель Дарий - Дарий-игрушка-магов, Дарий-кукла - можете только принять участие в спектакле. У вас там есть отличная роль.
Очень хочется что-то сказать резкое черноволосому, с безучастным видом стоящему напротив. Но не буду. Он на службе. Я - тоже. В каком-то смысле. И Ян Шальной тут.
Киваю кратко.
- Правитель желает.
Оборачиваюсь к Яну.
- Все документы и разрешения выдадут. Можете ехать спокойно. Трон покарает виновных. Вороны не дремлют, - и, вдруг решившись. - Если будет на то ваше желание, Ян, приглашаю вас присутствовать на казни по правую руку от меня.
Заманчивее предложения для лишившегося отца сына трудно придумать. Я так предполагаю, по крайней мере.
А сейчас - аудиенция окончена, господа. Ступайте по свои делам.
Пока Правитель еще достойно держится на ногах.

»» 09.09.16 18:59 Обсуждение текущего сюжета игры Забытый мир
_________________

САД. РЯДОМ С РЫЖЕНЬКОЙ.


А я подставляю лицо под её пальцы. А я вдыхаю воздух морозный, горло да легкие будто стружкой ледяной царапающий.
Выдыхаю теплый, согревающий.
Все для тебя, красивая. Смотри, как подмерзла вся. Согреть бы пичугу. Да получится ли?
А девица, рыжая, с пальчиками острыми, будто иголочками водит по лицу. Колет скулы, губы. По кромке век проводит. 
Что видит рыжая? Тоже, что другие видят глазами своими зрячими или новое то, что узреть сразу нельзя?
Ты главное не упусти.
Скажи, привычное, то что шептали мне да отцу моего - проклятому.
Шептали  часто со страхом, и трепетом. Говорили гордо в стенках каменных. Говорили, что глаза у меня. Его.
Что похож я на того, что имя носит кровавое. Того кто у истоков стоит, кто имя своё вписал в летописи рода да семьи.
Кто не щадил ни детей, ни женщин. Кто за благословение считал кровь пустить, порченную в дань мести - за поруганную свою.
Того что прощал тех, кого приговаривать не имел право, отпуская грехи им росчерком меча.
Ты скажи, рыжая, что пальцы твои увидели? Заметишь ли то самое, что прятал я так глубоко?
Что похоронено. Что закорочено. То что шкрябать нельзя.
Распознаешь, в чертах лица моего ту печать, что вытянет, выманит из меня кровное. Узами крепкими связанное?
То раздутое, чувство кровожадной жалости к таким как ты.
То голодное, чувство азарта ,что дает охота на таких как ты.
Пальцы рыженькой пробегают по лицу. Губы её белые. Волосы сединой припорошенные.
И как Дарий не заметил? И как маги ее живой держат? И как она ножками своими маленькими еще здесь ходит?
Как не сослали её родные мать да отец куда подальше, чтобы никто не заметил и не признал? Чтобы пятна на роду не было.
Чтобы позором себя запятнать. Где это видано, чтобы приманенная просто так по замку ходила. Чтобы дышала. Чтобы не выла от тоски сердечной.
Он же зовет тебя, рыжая? Может лучше...смерть?
Я убираю её касания со своего лица, отвожу ручки её маленькие подальше от себя.  
Не смотри больше на меня. Ты слишком много видишь.
Аг убивал приманенных на севере, не давая приходить к нем лекарям. Казнила на костре, чтобы жар не оставил ни следа от касания ледяных гор.
- Таких оставлять нельзя, - шептал отец где-то на ухо, поучая меня.
- То спасение для них, - говорил он.
Жалость.
Я запомнил. Запомнил и то как кричат на костре.  Как вопять, доказывая право носит чистую кровь. 
- Рассмотрела? - Говорю, вставая с колен. - Нравится?
А сам её под локоток. Ибо нечего сидеть статуей замершей на каменной лавке.
- Замерз я. - Говорю. Не признавая, что на спине моей кожа колом встает. Что кости сводит. Что...
...жалость... во мне покоя не дает.
Что нож в голенище моего сапога так манит. Что шея у нее тонкая, да маленькая.
Что разломать ее - одно мгновение.
Что смотрю я на девку рыжую глазами своего прадеда да отца.
Что привкус охоты на губах.
Что азарт так манит.
Что почти рассмотрел я сам себя.
- Идем на солнце. Там птички поют. Цветы распускаются. Под снегом порой распускаются, цветы. Знала, Рыжая? Я пока твоими глазами побуду. Хочешь, Рыжая.
Лучше глазами...чем палачом.

»» 12.09.16 20:53 Обсуждение текущего сюжета игры Забытый мир
_________________

Дворец Правителя.

По каплям собираю силы. Слаб. Едва жив.
Не могу и не хочу таким показываться перед Эвой. Знаю, что она жива и относительно благополучна - это сейчас самое главное. Знаю со скупых слов Тербия. Но даже без начальника стражи я точно знаю о ней все, что мне положено знать. О беде сказало бы сердце. Оно пока молчит.
А что оно может сказать?
Я - Правитель Царя Островов. Глава Правящего Дома. Она - Льдистая Ведьма. Она - порченная. На этом пути нас не ждет ничего, кроме безумия или смерти. А может - и того, и другого. Хочу ли я свернуть с этого пути? И смогу ли? Нет ответов. Сейчас и пока - нет.
Я собираю себя по крупицам. Я собираюсь с мыслями. Я собираюсь на казнь.

»» 26.09.16 07:26 Обсуждение текущего сюжета игры Забытый мир
_________________

Иногда меня посещает крамольная мысль: а не льстим ли мы себе,
пытаясь отыскать в своем существовании особый смысл и высокое предназначение?


Кабинет Правителя.
 
Ушел в свои мысли. И они нерадостные. Надо не только собрать и доставить зерно, которое я столь опрометчиво обещал, но и подумать о сестре и ее безопасности. Как нам выбраться из столицы, да и дома что делать, как быть, чтобы ничем не выдала она своей второй сущности.
Слышу слова Ворона
и вздрагиваю, представляя почему-то нежную шейку Янки и топор палача, который на нее опускается…
Смотрю на Правителя, ощущение, что ему неприятна эта история, а может мне только кажется…
Но вижу, как он подавляет все эмоции, лицо делается бесстрастным и отрешенным, и величественный кивок. Смотрю молча, жду. Уйти или остаться, пока не решил. Какова его воля будет, посмотрим. Что-то подсказывает, что приблизить хочет, хотя, зачем я ему?

Все-таки я в нем не сомневался, и правильно.
Смотрит на меня, отпускает. Значит, так надо и хорошо это.
 

Мне за сестру ответ держать, и лучше отсюда подальше. Дома и стены помогают.
Киваю и собирают откланиваться, как слышу:

Лестное предложение. Только что это – проверка? Западня? Знак милости монаршей? Понять бы и не оступиться…
Сердце захолонило, сразу про Янку подумалось…
Да только от предложений Правителя не отказываются.
– Благодарю за оказанную честь, – киваю, – всецело в вашем распоряжении, – кланяюсь и, услышав, что аудиенция закончена, киваю и черноволосому и выхожу. Скорей к себе. Когда придет час казни, за мной пришлют.

»» 10.10.16 12:48 Обсуждение текущего сюжета игры Забытый мир
_________________

— Здесь раньше росли яблоки, — заметил общительный Муми-тролль, глядя на голые деревья.
— А теперь здесь растёт снег, — равнодушно ответила Туу-тикки и пошла дальше.

Туве Янссон. Волшебная зима.

Царь Островов. Столица. Дворцовые сады.

Зовет прогуляться, словно деву трепетную. Да и кто я, если не она?
Почти забыла, кем была.
Почти не помню, кем должна быть.
Но вот одно знаю точно - мы похожи с тобой, лорд Севера.
Мы с тобой на губах у толпы.
Мы с тобой в каждом осуждающем взгляде.
Мы с тобой в каждом презрительном жесте.
Мы. Да еще несколько несчастливцев, довольных или нет судьбой своей.
Лично мне - все равно. А тебе?
Встаю, горячей рукой утянута.
Обжигает меня твоя кожа.
Знаешь, как порченых на кострах жгли?
Я вот знаю.
Мошки в глазах танцуют. Кажется, запрокину голову - осядут прямо в зрачки, кусая радужку.
Снег - он ведь тьмой голосов шепчет.
Говорит словами демонов хладных, только слов не разобрать.
Хочешь, расскажу и тебе сказку?
Холодно сегодня, говорю.
Няня за одеялом пошла, говорю.
Не отходить бы далеко.
Облизываю губы. Жду что поверишь.
Поверишь ведь. Куда денешься.
Самые лучшие сказки те, которые взаправду.
А сорвешь мне цветок аленький, лорд?
Я сама теперь не могу.
Не вижу. Забрал у меня это маг, а жизнь оставил.
И зачем, спрашивается?
Дария спас, я уже довольна была.
А расскажи мне про солнце, лорд... 
Почему-то я совсем не помню его лучи. Глупо... Оно ведь там, сверху. А я - совсем не в Пределе. Но не помню...
Как ласкалось оно о кожу, как в волосах играло. Как грело.
Вместо этого - помню, как греет взгляд Правителя Царя Островов.
Я, Льдистая Ведьма, помню.
Пока - помню.
А про льды холодные северных земель, напомнишь, лорд?
Они теплы по сравнению со льдами Вечного Города.
Дышат жизнью, хранят тлеющую искру.
Сколько крови видели, сколько слез, что их изнутри так греет...
А какой у тебя самый большой грех, лорд, поведаешь?
Тот, что никто не знает.
Тот, что даже ты сам вспоминать боишься.
Я свой знаю. Это то, чего не сделала.
Не смогла.
Не осилила.
А хочешь, поцелую тебя в темя и все пройдет?
От поцелуев холода все застынет.
Даже жизнь твоя. Развалится на паззл слова "вечность".
А еще, знаешь, лорд... я не хочу забывать.
Я хочу помнить.
Хочу помнить тяжелый взгляд и очень робкую улыбку.
Хочу помнить блики солнца в волосах.
Хочу помнить, как плясало сердце в груди, вырываясь в горло и стуча в виски маленькими молоточками.
И как его руки, обжигающе теплые руки, грели внутри, касаясь снаружи.
Но я не скажу этого тебе.
"Займи меня разговором, лорд, - скажу. - Расскажи, счастлив ли стать тем, кем стал. Расскажи, много ли порченых мертвяков сниться тебе по ночам."

»» 25.09.16 22:00 Обсуждение текущего сюжета игры Забытый мир
_________________

Что-то коснулось губ и слизнув я ощутила сладость. Как через глухую стену, услышала тихий смех. Или лёгкий звон маленького колокольчика.
Напрягшись, подняла руку и провела ладонью по лицу. На виске и щеке пальцы окунулись в тёплое и вязкое.
С трудом открыла глаза и, долго фокусировав взгляд, смогла рассмотреть красное на пальцах и прелестную бабочку.
Бабочка кружила надо мной низко и моё внимание полностью переключилось на неё. Её прозрачные крылышки трепетали часто. А черты мордочки казались моему стукнутому мозгу людскими.

"Вот это меня приложило - пикси мерещатся» - пронеслось в голове."
Попытавшись подняться, застонала от прострелившей боли пониже спины и я погрузилась в темноту.

Второй раз приходила в себя от чувства, что мои губы опять смочили нектаром. Он не был таким вкусным, как тот первый, но желание утолить жажду стало очень сильным. Открыв глаза, увидела склонённое лицо молодой девушки. Черты её лица я видела не так чётко, как лицо бабочки.
Попытка встать была остановлена её:

- Чччч! Тихо-тихо! – голос был таким родным. - Тебе нельзя ещё вставать и волноваться.

С трудом разлепив ссохшиеся губы, смогла произнести:
- Эли? – родное имя вспомнилось само.

- Узнала!? – радостно ответила мне сестра.

- Пить! – попросила я.

- Тебе пока только губы можно смачивать, - в голосе чувствовалась жалость, - Я буду делать это часто, а ты спи, дорогая!

- Попа болит, - прошептала я Элиане.

Грудной смех был таким тёплым:
- Ты как всегда в своём репертуаре: ударилась головой, а жалуешься на попу.

-Попа болит сильнее, - уже засыпая, ответила я.

»» 10.10.16 14:16 Обсуждение текущего сюжета игры Забытый мир

Как много раз я вглядывалась в линии на своих ладонях пытаясь понять судьбу. Ведь говорят, что в этих линиях прописана наша судьба с рождения до самой смерти, все пути и встречи которые суждены... И говорят, есть даже те кто умеет их читать...
Что если бы не тот корабль? Не та буря, не то похищение? Где на моей ладони та черточка, где та изломанная линия указывающая на то, что
всей судьбы балованной любимой дочки своих родителей мне не суждено прожить... И жизнь моя круто измениться в один момент, когда настанет время, когда линия на ладони вдруг сломается.

Все, что думалось и планировалось родителями, все их надежды и чаяния ничего, по сравнению с этими бороздками на моих руках. В них скрыты и мое предназначение и моя дорога и даже, наверное, мое возвращение на старый путь, когда изломанная линия снова стала прямой и как ни в чем не бывало повела свой путь через ладонь дальше.И все что мне остается - покорно следовать судьбе, но я не пожелала бы себе иную.

Какой бы я стала? Если бы линия жизни шла ровно и прямо от начала и до конца ...
Послушной женой аристократа? Матерью заботливой его детям? Преданной дочерью своим родителям? Да, я знаю, что это именно так. Я знаю, что от меня ждали тогда и чего ждут теперь. Вернувшийся ребенок, возможность больше не испытывать чувство вины и горечь за его пропажу. Возможность дать то, чего была лишена. И в первую очередь возможность дать доиграть мне свою роль - дочери знатного семейства исполняющей свой долг на службе у королевы. Теперь все на своих местах. Но раз от раза читаю в глазах матери тусклую надежду. Моя ли девочка? Может нет. Может не та, а то сама на себя не похожа. А та малышка умерла давно как и думалось. Как и написано на стенах дома в парадной комнате где вся жизнь моя уместилась в маленькой черточке... дата рождения... дата смерти. Между ними моя жизнь.

А теперь, все хотят делать вид что ничего не произошло. Но я не могу... ведь линия сломалась. Этот пройденный путь стал моим прошлым и сделал мое настоящее. И я не такая теперь. Не такая правильная, но слишком хорошо знаю свои роли, слишком хорошо умею менять маски.

Очередная маска. Пока новая для меня- заботливой сестры, и поэтому чуть жмет по краям, под подбородком у самого горла и стягивает виски когда приходится тянуть улыбку. Мария... вглядываюсь в спокойные черты лица, пока сестра лежит на постели - во время взрывов она была ранена, нечего серьезного, просто балка, и теперь я ухаживаю за ней. И даже рада, что могу чем- то себя занять и не сидеть без дела. Королеве я стала не нужна, она закрылась в своих покоях и никого не пускает. Сердце окутывает печаль при мысли о ней. Бедная. Иногда мне казалось что богами на ее долю дано слишком много горя но не дано было силы все преодолеть.
И теперь мое главное занятие вот уже пару дней- разглядывать Марию. Рыться в памяти и вспоминать какие мы были в детстве. И какие разные у нас судьбы и они опять встретились. С большим трудом подавляю желание рассмотреть ее ладони. Сравнить со своими, понять, что нибудь. Кто из нас баловень судьбы? Ты или я?

Прерывая мои раздумья Мария приходит в себя.
- Как ты себя чувствуешь?- Поднявшись со своего места у постели подхожу ближе, улыбаясь сестре.
Все должно быть нормально. Когда я проверяла рану на виске последний раз она уже не кровоточила и покрылась корочкой. Пожалуй только излишняя бледность могла говорить, что Мари не здорова.
- У меня есть идея, - Заговорщически улыбаюсь- мы сейчас можем выползти из твоей норы и погулять. На улице чудесное солнце, а тебе не повредит небольшой загар. Если не хочешь ходить могу предложить уединиться в тихом месте. И даже взять подушечку для твоей попы. Что скажешь?

»» 09.10.16 21:47 Обсуждение текущего сюжета игры Забытый мир
_________________

Знаешь, Рыжая, от нас убегает солнце.
Я веду девочку с поседевшей головой по лабиринту сада. Мы догоняем теплый свет, но вступая в его тот гаснет, будто не желая одарить своим теплом.
Сгинешь, рыжая, вместе со мной. 
Держу девчонку за локоток, и может быть из страха, что она рассыпается стеклянной стружкой, появляется желание её согреть.
Потому позволяю вольность - глажу заледеневшие тонкие пальцы. В шутку ругаю её няньку: пропала где-то глупая баба с обещанным одеялом. Потом поди причитать будет, если схватишь хворь какую. Отпаивать будет гадким настоем, помню меня матушка поила такой гадостью из шишек. А отец приказывал поить кровью. Уж не знаю, что из них хуже. Не помогало ни то, ни другое.
- Я же был хилым. - Говорю чтобы начать беседу, - маги говорили легкие гнилые. Болел много.
Хворь. Ловлю мысль о том, что девочка уже приговорена, но отвожу эти мысли, ищу в облике рыжей хоть что-то что даст поверить, что допустил ошибку.
Давно это было. Давно видел как плакала, билась приманенная в селенье на севере не далеко со стеной. Как орала стремясь к куда то в Ледяные горы. А здесь...
Голосок тонкий, почти хрустальный:
- Сорви цветочек аленький.
Срываю. Закалываю в волосы седые с пятнами солнца рыжего цвета. 
А ты знаешь, Рыжая, у тебя веснушек твоих больше не видно. Румянца на лице не осталось. И нет ничего, что дало бы мне право поверить, что замерзла ты, не более. И стоть только нянькам в руки вручить, как груз какой ценный - те быстро разотрут тело белое в одело закутают молоком да медом отпоят. И может быть. Возможно...
Думаю, смотря как цветочек аленький инеем покрылся.  
Крепче сжимается сердце. Прекращается шаг. Мы замираем вновь в найденном кусочке света.
Я смотрю в глаза слепой девице. И говорю губами непослушными:
- Легкие говорили гнилые были. Были. Пока не убил. - И словно ища оправдание - Отец пркиазал. 
Слышишь, я убивал. Солнце вновь прячется под хмурым небом.
И губы готовы сказать все, как кровь на снег текла. Как тело не то зверя, не то человека содрагалось. Про то как горел след на моей коже - печать свершенного убийства. 
И как дышал. Глубоко. Без потуг. Без кашля.
Слышишь, рыжая, я убил и дышал в облегчении.
Вдыхаю воздуха глоток.
- Погода злая. От куда холод? В Столице, сколько помню, лишь листья жухли и иногда бывал морозный ветерок. Может ты ведьма ледяная? - Смеюсь говорю девчонке, - мне про таких мать рассказывал сказки. Говорят околдуют. Сума сведут любого.
Всю правду вытянут.
Глупость сказал - думаю. А сам смотрю на белую словно ледяную деву и говорю быстро, будто боюсь услышать ее ответа.
- А может не сказки это. Кто его знает. Веришь? В сказки веришь?

»» 07.10.16 20:37 Обсуждение текущего сюжета игры Забытый мир
_________________

Лобная площадь.

С уцелевшего балкона площадь кажется шкатулкой. Шкатулкой, наполненной людьми, которые отсюда, сверху, кажутся муравейником. Огромный, кишащий муравейник. Туча муравьев, сбежавшихся к сладкому. К лакомству. К выстроенному за ночь помосту.
Доски светлые, свежеструганные. Чистый лист, на котором сегодня напишут историю. Черные следы грязных сапог солдат. И кровь казненных. Все оставят свои следы на пока еще чистом эшафоте. Лишь мастер Каццио в мягких полусапожках овечьей кожи не оставит на этом помосте следов. Смерть всегда приходит бесшумно, внезапно и не оставляет следов. Единственное, что она оставляет после себя - бездыханные тела. Их сегодня будет тут в избытке. И не только на эшафоте.
Кого-то задавят или пырнут ножом в толпе. Но людей это не остановит.
Столица приходит в себе после Зарницы - так уже припечатали то, что случилось, столичные барды. Люди уже знают, что пришли обозы с зерном. Голод отступил от ворот столицы. И теперь толпа жаждет зрелищ.
И сегодня она его получит.
Глашатай зачитывает приговор. Рядом с ним - Вороны, маги, но приговор читает глашатай - только его голос способен разноситься по всей площади, отражаясь от стен домов, спугивая голубей с карнизов крыш. Я, стоя на балконе высоко над толпой, прекрасно его слышу. Раньше правители всегда стояли во время казни рядом с эшафотом.
Я изменил этой традиции - как и многим другим. В толпе легко убить, даже если ты правитель. От стрелы тяжелой арбалесты, пущеной с крыши, не убережет даже кольчуга из эллиниума. А уже если попасть в шею...
А еще я не люблю вида крови. И на толпу предпочитаю смотреть сверху.
Затихает эхо последних слов глашатая. Толпа, как огромное живое существо задирает море бледных пятен-лиц к балкону, где стою я. Тут же - Ян Шальной с сопровождением. Все смотрят на меня. Я начинаю поднимать руку. Движение все еще отдается болью в плече.
За всех погибших и изувеченных в Зарницу - СМЕРТЬ. Мне плевать, кого казнят. Муравейнику нужно лакомство.
В момент, когда опускается рука, давая сигнал к началу казни, чувствую, как много во мне от Аллария. И всех тех, кто был со мной в алом океане боли.

»» 10.10.16 07:18 Обсуждение текущего сюжета игры Забытый мир
_________________

Особняк Дома Понирос

Этель возвратилась. Приехал и Дирик. Однако решение принято не было. Мне показалось, что новость о моем замужестве Дирика не обрадовала, и он был склонен остаться на Царе Островов. Наша встреча оказалась очень неловкой. Увидев меня в богатом платье, с золотым обручем на голове, ожидающую ребенка, он не смог назвать меня Доминой, а госпожой... Было смешно.
В общем, устойчивое ощущение, что все это ему не по нраву - присутствовало. И я ничего не могла поделать. И еще мне показалось, что сама мысль прислуживать Дому и быть слугой... унижала гордую натуру Дирика. Потому Орвика он называл не "господином Пониросом", не "милордом", а "мужем".
- Не ожидал оказаться здесь, - сказал Дирик, осматриваюсь в холле, - а... муж не против такого визита?
Муж был не против. И муж вообще не знал о возвращении Этель. Муж был болен. Он так спешил на остров Греха, что пропадал целыми днями, заканчивая важные дела, заключая договора и улаживая вопросы со складами. А вчера, попав под дождь, он не возвратился домой переодеться, решив, что одежда высохнет и так. Было довольно ветрено, поэтому к ночи у Орвика начался жар, а утром появился и кашель.
Вызвали лекаря, который прописал микстуры и отвары из трав, облегчающие дыхание.
А мне не разрешили видеться с мужем и отселили в другую комнату. Я не должна была находиться рядом с больным. Я должна была заботиться о ребенке.
Все так... Все так...
Но я никогда не видела Орвика больным. Я привыкла, что он всегда деятельный, быстро реагирующий на любые новости, сильный. А тот кашель, который слышался из закрытой двери, разрывающий грудину... Я переживала и не находила себе места. Умом понимала, что простуда, что случается со всеми, но все же... Когда человека видишь, когда находишься рядом с ним, когда помогаешь - это одно, а когда тебя к нему не пускают - это совсем другое.
- Муж не против, - слабо улыбнулась я Дирику, а потом повернулась к Этель.- Твоя комната так и осталась твоей. Располагайтесь. Мы поговорим позже. Я прикажу подать ужин.
С разговором в ближайшие два дня не получилось. Орвику стало хуже. Жар не спадал, он ничего не ел, появился озноб. Я сходила с ума. Лекарь разводил руками и говорил что-то про магов. Я ничего не хотела слушать. Только ловила на себе внимательные взгляды Варравы, когда объясняла Роддену состав рецептов, вспоминая все, что делала во время простуд Астору: компрессы, холодные простыни для снятия жара, обильное питье, леденцы, способные унять кашель.
И меня к нему не пускали.
Это были тяжелые дни. Но, как ни странно, они благотворно сказались на Дирике. Астор так обрадовался приезду своего воспитателя, что первое время ходил хвостиком, не умолкал ни на мгновенье, рассказывал про парад кораблей, библиотеку, дружбу с Марком, а позже появился и сам Марк, и сердце старого рыцаря потихоньку оттаивало. Я видела, с какой любовью он смотрит на моего сына, видела, что беспокойство о нем потихоньку проходит, ибо Астор был весел, здоров и счастлив. Взяв с собой Марка, сын и Дирик отправились гулять по городу, и я отпустила их с легким сердцем, ибо лучшей охраны мальчику и желать было нельзя. А еще Дирик нашел общий язык с Родденом. Однажды я застала их беседующими о старых временах.
Варрава нашел нового лекаря. Он владел искусством приготовления сильнодействующих снадобий. Врача привезли поздним вечером, и все то время, что он находился в спальне, я мерила шагами коридор.
Грубый трубный кашель, который было слышно и через плотно закрытую дверь, не давал покоя.
Когда Варрава проводил лекаря, а Родден, заглянув в спальню, сказал мне, что "господин спит", я спросила у Варравы:
- Что он сказал?
- Орвик или лекарь?
- Оба!
Родден едва заметно покачал головой и ушел - тактично оставил нас вдвоем.
- Ну... Орвик злился и ругался, потому что ты должна уже спать, а не стоять под дверью...- начал Варрава.
- А кто ему сказал об этом? - поинтересовалась я обвиняющим тоном, прекрасно зная, кто.
- Не мог же я врать собственному брату!
- А лекарь?
- Лекарь оставил снадобье. Его надо принимать пять дней. Первый прием был только что. Он сказал, что в легких нечисто.

О, Санва...

Кусая губы, я подошла к окну. Я знала, как это опасно, когда нечисто в легких.
Теперь уповала только на Санву, снадобье и крепкий организм Орвика.
- Доми?
Я покачала головой, показывая, что не желаю говорить.
- Доми, тебе надо отдохнуть. Уже очень поздно, и оставаясь на ногах в такой час, ты ничем не поможешь.
Варрава был прав, и голос его был ... непривычно мягок.
- Пойдем, я тебя провожу.
- Я сама справлюсь.
- Я все же провожу.
Мы молча дошли до двери.
- Велю зажечь свечи, чтобы ты не была в темноте.
Я кивнула головой.
Варрава дотронулся до моего плеча.
- Доми... Ты его правда так любишь?
- А ты еще не понял? - глухо спросила я, и Варрава меня обнял.

»» 10.10.16 14:49 Безбрежные воды