Аляска. Золотоискатели.

- Всё, что принадлежит мне, всё твоё, - кивнул Дилан и, едва поморщившись, добавил. - Пусть у меня и есть не так много, как мне хотелось бы тебе дать.

- Я знаю. Сам постоянно думаю о том, что нужно будет поговорить с Китом, - согласно кивнул Дилан, кормя свою жену и получая от этого огромное удовольствие. - Не переживай, маленькая, двое взрослых мужчин всегда разберутся с тем, как выйти из серьёзного разговора с наименьшими потерями, - он тихо рассмеялся и отправил в рот кусок мяса. - К тому же, я планирую сказать ему, что никуда тебя не отпустил бы, даже если бы не был на тебе женат. Потому что ты чертовски вкусно готовишь.

- Конечно, - он улыбнулся ей, снова протягивая кусочек ароматной лепёшки. - Я всё понимаю, и готов идти за своей женой куда угодно. Хоть в лазарет, хоть на край света. Хотя, мысль, что ты можешь осматривать голых мужчин, мне не очень-то и нравится, - он нахмурился, чувствуя, как по телу проносятся волны ревности. Глупой и совершенно неуместной, но всё же...

Через некоторое время Дилан вышел из дома и тут же получил порцию снега за воротник. Покачал головой, наблюдая за убегающей прочь женой, которая при этом ещё и весело хохотала.
- Ну, держись! - нарочито грозно предупредил Дилан и помчался следом за ней, запрокидывая голову и смеясь. Он чувствовал себя так легко и свободно. И когда догнал Джин, повалив её в снег, и нависая сверху. И когда нагнулся за поцелуем и получил в лицо новую порцию снега. Всё это время, что он был рядом с ней, ему было очень хорошо и легко.
Через несколько минут, они уже вбегали во двор дома Джин, она впереди, убегая от мужа, он следом, угрожая скорой расправой, если она не остановится.
Поймав Джин за руку и разворачивая её лицом к себе, поцеловав в прохладные губы, которые, казалось, были пропитаны сладким вкусом ягод, Дилан без устали шептал своей жене:
- Я тебя люблю...Как же я тебя люблю.

Джон счастливо засмеялся и перевернулся, снова оказываясь сверху. Захватив руки Анабель в "плен" и сведя их над ее головой, он снова поцеловал девушку, ... потом снова и снова, чувствуя, как желание вновь накатывает непреодолимой волной.
- Анабель, - серьёзным тоном произнес Джон. - Ты не ответила на мой вопрос...


- Аврора набивала мне цену, - рассмеялся вслед за ней Джон. - Для того, чтобы ты уж наверняка поймала меня в свои сети. И ты это сделала. Одним взглядом... - и он накрыл нетерпеливым поцелуем смеющийся рот Анабель...

Спустя час, Джон вышел из дома Анабель, взяв перед этим с нее обещание, уже завтра - сразу же после венчания - перебраться к нему. Ощущение счастья омрачала только мысль о дикой твари, хозяйничающей по ночам в Форти Майле. Не смотря на ясный, солнечный день Джон потребовал, чтобы Анабель заперла дом и не впускала посторонних. Ему нужно было поторопиться - договориться с пастором о церемонии бракосочетания, приготовить дом к приходу гостей и прибить, наконец, на крыльце злосчастную ступеньку...
По дороге от cлучайного прохожего Джон узнал, что группой охотников сегодня утром был убит "зверь", и настроение у него стало превосходным.

"Ты - мой, это главное", подумала Джин. Она нашла его, самого лучшего мужчину в мире, заманила в свои сети и околдовала. Она сделала то, чего не смогли сделать другие - заполучила его в свои законные мужья. И теперь не отдаст никому. Никогда.

Джин задумчиво смотрела на мужа. Интересно, как бы он отнесся к предложению переехать в Бостон? Рано или поздно, этот вопрос встанет перед Джин. Старик не вечен, а пустить семейный бизнес по ветру она не позволит.Это было бы глупо. Все, что принадлежит ей, рано или поздно будет принадлежать ее детям. Их с Диланом детям.
Она не будет думать об этом сейчас. Сейчас не время для острых тем.Сейчас она просто счастлива.
***

И она ответила, что тоже любит своего мужа. Больше жизни.
_________________

На полпути к городу, около замёрзшего лесного озера, Окэмэн откололся от остальных, намереваясь продолжить охоту, как собственно и собирался с самого утра. Не позволять же этому чудовищу второй раз оставить его без дичи. То, что это именно он утащил оленину, Окэмэн не сомневался. Через пару часов блужданий по лесу он подстрелил трёх взрослых полярных зайцев, и решил, что на ближайшие дни ему хватит. Тем более, что он без саней, даже если часть добычи повесить на собаку.

Вернувшись в город, Окэмэн подобрал на окраине свои брошенные санки, и сгрузив на них добычу, направился в сторону своего дома. Бутч весело бежал рядом.

А соли он так и не купил.

...
_________________

- Разве? - Анабель засмеялась было опять, но поцелуй Джона прервал смех. Небыло ни сил не желания сопротивляться его плену, наоборот, хотелось вновь испытать его власть над ней.


- В самом деле? - она сделал вид, что задумалась, - а мне казалось что наоборот, она хочет предупредить, чтобы я не подходила к её брату.

- А мне казалось что самую крупную рыбу ловят руками, - произнесла Анабель, обвивая руками шею Джона и притягивая его ближе, за мгновенье до ещё одного сводящего с ума поцелуя.


Она ещё какое то время понежилась в постели, наслаждаясь воспоминаниями. Они были такими волшебными, что девушке совсем не хотелось возвращаться к действительности.

Шум за окном, собачий лай и голоса, выдернули её из сладких грёз и Анабель нехотя поднялась.
Быстро одевшись, она достала сундук и принялась укладывать в него вещи. Ей казалось, что таким образом она как бы не приближает час их встречи.

Джессика, послушно просунула руки в рукава и терпеливо ждала пока Митчел застегнет пуговицы.
- Я и сама могу идти - ойкнула она, очутившись на его плече.

- Ми-сссс-тер Брауууун, здраааавствуйте. - проговорила девушка пытаясь увидеть говорившего из-за копны волос, которые накрыли лицо- Прекрасная погода, не так ли? - крикнула уже с улицы, ощущая как холодный воздух пробирается по ногам, а сильная ладонь лежит на ягодицах, придерживая от падения.
- Митчел, я сама могу идти - заявила она, подпрыгивая в такт его движениям.
Но мужчина упорно молчал, и Джесс сжав губы решила тоже молчать, глядя на проносившуюся дорожку перед глазами. Голова кружилась, но морозный воздух немного способствовал выходу алкоголя с тела. Вскоре Митчел поднялся по крыльцу, и опустил ее на пол.
Ощутив под ногами твердую землю, она покачнулась и внимательно посмотрела на мужчину, желая узнать, как низко пала в его глазах.
- Я тебе завтрак приготовила - тихо прошептала она, и сбросив парку на пол шагнула к нему, едва касаясь полуголой грудью к его куртке -Но он остыл...
Алкоголь лишил ее любого смущения, она взяла его лицо в ладони и провела пальцами по небритым щекам.
- Я волновалась - касаясь губами уголка его рта, прошептала. Она расстегнули пуговицы его куртки, стягивая.
- Но сейчас тебе нужно умыться. - Джесс усадила его на кровать и поспешила поставить на очаг воду, немного подогрев, вылила ее в таз. Достав свой платок и намочив, девушка бросила на Митчела взгляд, и решительно подошла к постели. Нежно стирая следы крови, на его лице и шеи.
Когда кровавые пятна исчезли с лица, девушка наклонившись коснулась его губ своими, нерешительно сминая.
- Прости ... - прошептала она, запутываясь ладонью в темных волосах и притягивая к себе, накрывая своими губами его, пока мужчина не начал отвечать на ласки.
Одежды полетели прочь, губы Джесс проложили дорожку из поцелуев по мускулистой, покрытой волосами груди.- Ты очень красив...- прошептала, проводя пальцем по его губам - я это заметила в нашу первую встречу- смущенно призналась.
Когда тело Митчела нависло над ней, она желала только одного, почувствовать его в себе, ощутить тяжесть сильного тела.
- Пожалуйста.. -попросила она у мужчины, который был ее мечтою долгое время, ее фантазией.Он выполнил просьбу, ведя каждым толчком на вершину блаженства. С губ срывалось его имя, а ладони лихорадочно поглаживая мышцы его спины.... руки,впиваясь ногтями в его кожу.
- О Митч... - простонала, ощущая как по телу прошла дрожь удовольствия, надеясь, что и он испытывает то удовольствие, которое подарил ей....

Ночь вступила в свои права, из окошка на пол комнаты проникал лунный свет, дорожкой ложась к постели. Джесс любовалась, спящим мужчиной. Понимая, что до сих пор так и не узнала кто он? Он оставался все тем же незнакомым инспектором, но уже дорогим и родным, тем без которого в ее душе поселиться пустота. За всю ее жизнь, она не испытывала того трепета в груди от встречи как с ним, того томления. Джессика поднялась с постели, накинув на ходу рубашку, подошла к окну. Глядя на сверкающий снег, она пыталась понять. Понять свои чувства. Яркая звездочка весело подмигивала ей с небосклона, говоря, что Джесс давно знает ответ на свой вопрос, нужно только заглянуть в свое сердце. Но в сердце был не только ответ, но и страх. Страх от того, что она не знала кто такой Митчел.
Она тоже не знала, ничего о Джо Ниле. Не знала, что он азартный игрок...
Однажды обжегшись, отдавшись чувствам, она потеряла все, а взамен получила лишь слезы и боль... Отмахнувшись от своих мыслей, девушка вернулась в постель, устраиваясь рядом с Митчелом. А когда его теплая рука обняла ее и притянула к теплому телу - все эти мысли стали нелепыми, но червь страха все же точил сердце.
- Кто же ты мистер Фланиган? - прошептала она, проводя пальцем по щетине на щеках. - И почему ты не хочешь об этом говорить? - добавила она мысленно.

Может, сама она и могла идти, но по мнению Митча, его способ быстрей и надёжней. И было в этом ещё что-то первобытное, демонстрирующее, кто здесь хозяин. И это утверждение своей власти над Джессикой ему нравилось.
Довольно скоро женщина замолчала и Митч начал подозревать, что она просто-напросто уснула. Если так, то пусть проспится, а потом уже получит своё. Оказалось, нет, не спит.

- Разогреем, - Фланиган спокойно пожал плечами. Однако внутренняя невозмутимость почти сразу выбросила белый флаг и сдала позиции, ибо выглядела Джесс очень волнующе. И здесь, дома, можно было не прятать её красоту от чужих глаз, а вволю насладиться.


Оказалось, это очень приятно, когда о тебе волнуется и заботится такая прелестная женщина. Наслаждаясь необычностью подобных ощущений, Митч покорно снял уже расстёгнутую ей куртку и сел на кровать, позволяя за собой поухаживать. Его же глаза в этом время "ухаживали" за полуоткрытой грудью и то и дело мелькающими в разрезах юбки ножками в чулках. Очень воодушевляющее зрелище!
А потом Джессика ещё и поцеловала его, пусть робко, но сама. Митч очень хотел посмотреть, насколько далеко она сможет зайти сама, но не выдержал первым, притягивая Джесс к себе на колени и углубляя её нерешительный поцелуй, раз она уже успела забыть, как надо это делать правильно. Корсаж он стянул ещё немного вниз, высвобождая и лаская созревшие ягодки груди. И разрезы на юбке оказались удачной идеей...


Красив? Он? Митч мотнул головой и поправил её:
- Это ты красива. Слишком красива для простого старателя, - признался он, - Я это давно знаю.
Он погладил её по щеке, любуясь, и не дал ничего ответить, запирая все возможные возражения самым надёжным и проверенным способом. Одежда, как и его выдержка, тоже долго не продержалась, причём на них обоих, и, избавившись от помех, Митч перенёс Джессику на постель, укладывая женщину на спину и утверждая свою власть над ней, такую головокружительно приятную и пьянящую. И кто из них был покорённым, а кто властителем - ещё вопрос.

За этими приятными занятиями, поздним обедом или ранним ужином, и снова за приятными занятиями, ведь Джессике было больше нечего надеть, кроме усовершенствованного Селестой наряда, превратившегося из обыденного в провокационный, незаметно пришла ночь. Разумеется, домой Митч отпускать учительницу-соблазнительницу не собирался. И заснул довольный, ощущая её мягкое тёплое тело рядом, понимая в глубине души, что именно так и должно быть, причём всегда.


Он проснулся от ощущения того, что ему не хватает чего-то жизненно-важного и необходимого. Джессики не было рядом, но, хвала маленькому размеру его дома, она тут же обнаружилась возле окна. Успокоенно прикрыв глаза, Митч наблюдал на ней, задаваясь вопросом, отчего ей не спится, пока она не вернулась. Он притянул её к себе и вскинул брови от вопроса.
- Обычный мужчина, - помолчав, ответил он, - Побитый жизнью, мрачноватый, невезучий... Как ты ещё от меня не убежала без оглядки?

Митч рассеянно поглаживал Джессику по спине и думал. Если она и в самом деле возьмётся за ум и поставит на нём крест? Найдёт другого, более умного, удачливого, весёлого, богатого?.. Нет, он не считал Джессику меркантильной, но ей, как любой женщине, нужен свой дом, постоянство, уверенность в завтрашнем дне. И ничего этого он пока дать ей не может. Но хочет. Значит, нужно работать. Усердно, до седьмого пота, перерабатывая свой участок вдоль и поперёк. Золото там есть, пусть и не так много, чтобы стать миллионером. Но если он будет стараться, а он будет стараться, он добьётся результата. И, когда он сможет достойно обеспечить свою женщину, он придёт к ней, и увезёт с собой туда, где будет их дом.
Только бы она вытерпела и дождалась этого момента.
И тогда всё у них будет прекрасно.
Когда-нибудь...

Кит механически выпустил собак и закрыл за ними дверь, не спуская нетерпеливого взгляда с жены(!!!).

Он коротко, прерывисто дышал, пристально глядя на свою женщину тяжёлым взглядом... Она оделась... Он не хотел, чтобы она одевалась ближайшие лет двести. И хоть он никогда не забудет как великолепна была Кристин в свадебном синем платье, сейчас ое желал её, до боли желал под собой, голенькую, страстную, покорную...

Невероятно! Она не знает, что с ним делает... Он зарычал с шутливой яростью, донельзя возбуждённый её словами, домашним видом, охотой, обратным бегом к ней, даже холодная снежная "ванна" не охладила его. Кит обхватил её всю, без остатка, стиснул в коротком объятии и со стоном опустился перед любимой на колени, уткнувшись в её мягкую и по- девичьи крепкую грудь лицом.
- Ты соскучилась... - удовольствие от её слов, ни с чем несравнимый запах,... Он торопливо начал раздевать жену слегка дрожащими руками и вот она стоит перед ним, такая желанная, снова смущённая и невероятная и совершенная в своей наготе.
-Кристин! Ты словно околдовала меня, родная! Я ни о чём думать не могу так ты нужна мне!
Он поднялся, не выпуская её из своих рук и уложил на свою постель. Она смотрела на него, лаская жарким взглядом каждый дюйм его плоти и Кит, отойдя на шаг начал медленно снимать оставшуюся одежду.

- Знаешь, о чём я сейчас мечтаю? - Он нежно прикоснулся к её плоскому животу, - О том времени, когда в нём начнёт расти наше дитя... - Он стал покрывать её всю поцелуями , упиваясь бархатной кожей! Прикусил вершинку груди, тут же зализав воображаемую ранку и продолжая вылизывать и целовать её с пальчиков ног до маленьких нежных раковин ушей... Она вскрикнула, когда он вошёл в неё резким длинным толчком, достигнув самой сокровенной глубины её естества и приняв отдала всю себя со страстью, сто крат увеличившей его страсть и желание. Они вместе сходили с ума, наслаждаясь обладанием и раскрепощённостью друг друга, Да... Его женщина не уступала ему ни в чём на третий, четвёртый раз... Раз за разом сжимая его внутренними мышцами так, что он готов был умереть, раствориться в ней, только бы быть в ней, быть с ней..
-Кристин!Кристин! -он шептал ей на ушко,как она великолепна, какая это сладкая пытка так любить её, обещая невозможное и возможное и все звёзды небесные сразу впридачу...
Потом, спустя целую вечность, Кит сам надел на свою маленькую жёнушку одёжки, а она помогала ему, со смехом отталкивая его неловкие пальцы, и целуя в ответ. и вот они уже были готовы встретить наконец новый день или вечер ... Они потерялись во времени, но...
Нужно было повидаться с родными и как им не хотелось покидать свою уютную обитель, придётся всё-таки выйти на улицу...
_________________

Эпилог
Торн бесцельно носился туда-сюда, отвлекая внимание Дилана, который пытался сконцентрироваться на своих ощущениях. Мужчина закинул ружьё за спину и замер на мгновение, прислушиваясь к внутреннему голосу. Обычный зимний день – снег искрится в лучах солнца, заставляя прищуриться и крепко смежить веки, чтобы глаза не слепило снежной белизной.
- Торн, хватит, мы возвращаемся! – окрикнул Хауэр пса и зашагал в сторону городка.
Охота теперь не была потребностью, скорее, для Дилана она была своего рода развлечением. Он любил оказаться наедине с самим собой, чтобы поразмышлять в одиночестве. Джин воспринимала эту причуду довольно благосклонно, и Хауэр был очень благодарен жене за то, что она проявляет чудеса мудрости и терпения. Сам он давно бы уже возмутился частым отлучкам, тем более что…
- Торн, рядом, - Дилан нахмурил брови и снял с плеча ружьё, падая в снег на одно колено и задерживая дыхание. Чернобурка…Нет, две. Одна помельче, вторая крупнее.
Хауэр сделал глубокий вдох и опустил дуло ружья. Отчего-то совершенно не хотелось лишать жизни этих великолепных животных.
Маламут послушно сидел рядом, провожая унылым взглядом лисиц, что поспешили скрыться с глаз.
- Идём, Торн, пора возвращаться, - тихо скомандовал Дилан, хотя, было довольно рано для того, чтобы оказаться дома. Но что-то не давало Хауэру покоя.

Стоило только Дилану переступить порог их с Джин дома, как мужчина понял причину своего беспокойства. Едва только тяжёлая парка была скинута с плеч, как навстречу Хауэру вышел Себастьян, весь вид которого говорил, что он пребывает в состоянии крайнего волнения.
- Что с ней? – выдохнул Дилан, крепко хватая мужчину за плечи и всматриваясь в его лицо. – Что с Джиневер, чёрт бы тебя побрал?
- Кажется, роды начались, - выдохнул Себастьян, - женщины уже с ней.
Дилан запустил пальцы в волосы, взъерошивая их и делая судорожный вдох. Так вот что за чувство преследовало его всё это время!
- Что значит, кажется? – процедил он, отталкивая Себастьяна с дороги и распахивая дверь. – Разве в таком случае может казаться?
Ему было неважно, слышит ли его слова хоть кто-нибудь. Неважно было и то, что есть кто-то в этом мире. И когда он взлетал по лестнице на второй этаж, и когда прислушивался к звуками, доносящимся из их спальни. Тишина. Ровным счётом ни единого шороха…
- Почему так тихо? – глухо спросил Дилан, краем глаза заметив, что он в коридоре не один. Себастьян оказался рядом и теперь стоял в шаге от Хауэра, переминаясь с ноги на ногу.
- Я…я не знаю.
Жуткий страх опутал Дилана, его словно утянуло в водоворот прошлого, в котором был только липкий ужас и невозможность сделать хоть что-то. Так было давно, очень-очень давно, и вот теперь всё повторялось до чёрточки.
- Что значит, не знаю? – вспылил Хауэр, принимаясь мерить шагами коридор. – Кто здесь вообще хоть что-то знает??
Он был растерян. И в то же время гнал от себя саму вероятность того, что его страх может воплотиться в реальность. Это было недопустимо.
- Пусть она кричит, ругается, пусть угрожает никогда больше не лечь со мной в постель, но только чтобы не молчала! – почти что выкрикнул он, обращаясь, скорее, к запертой двери, чем к кому бы то ни было. И услышал то, что стало музыкой для его ушей. Сначала тихий смех, а после него – протяжный стон.
- Эй, - кто-то (должно быть, это был Себастьян), хлопнул его по плечу, и Дилан словно очнулся от забытья. – Пожалуй, нам лучше спуститься вниз и выпить.

Секунды перетекали в минуты, а минуты в часы. Дилан пил, не чувствуя вкуса спиртного, и что-то отвечал невпопад, когда кто-то обращался к нему. В очаге потрескивали поленья, и эти звуки казались Хауэру пугающими, особенно когда мужчине чудилось, будто он слышит слабые стоны, доносящиеся с верхнего этажа. Он предпочёл бы, чтобы Джин кричала, лишь бы только он знал, что с ней всё в порядке. Но стоило ему только услышать звук, похожий на стон, как в голове сразу роем мелькали вопросы – почему он едва слышит её? Что сейчас происходит с его Джин? Что будет, если Дилан окажется рядом с ней? Ведь не прогонит же она его прочь? Да и вообще, есть ли такая сила, которая будет способна прогнать его с порога их спальни?

Ожидание стало невыносимой пыткой. Спиртное было не способно даже на время прогнать то ощущение безысходности, которое охватило Дилана с головой. Теперь ему казалось, что он сам – виновник своих несчастий. Раз за разом он уничтожал свою жизнь, виноват был во всём только он один.
Скрипнула дверь, и Хауэр поднял затуманенный взгляд, всматриваясь в фигуру, маячившую на пороге. Определённо, это была девушка.
- Джин, - попытался улыбнуться он, поднимаясь с дивана, на котором сидел и улыбаясь. А после, нахмурился, вглядываясь в выражение лица девушки. Слепящий страх мгновенно отрезвил мужчину. Он сделал шаг-другой, хрипло прошептав:
- Она всё?
И в этом вопросе был весь смысл его бытия. Все надежды, которые сейчас замерли на самом краю бездны, ведь от ответа девушки зависела вся его жизнь.
- Да, - тихо ответила она, и сердце Дилана пропустило удар. А после забилось с удвоенной силой, когда девушка прибавила: - Родила.
Дальнейшие ощущения Хауэра были погребены под лавиной безудержного счастья. Господь повернулся к нему лицом – не иначе…

Она лежала на кровати, слабо улыбаясь мужу. Эту картину Дилан, должно быть, запомнит на всю свою жизнь – настолько счастливой и радостной она была, несмотря на то, что кому-то могла показаться обыденной.
Он вошёл робко, словно бы даже боясь оказаться в этом месте, а после сделал несколько быстрых шагов в сторону постели.
- Как ты? – прошептал Дилан, опускаясь на колени прямо на пол и беря ладонь Джин в свою руку.
- Всё хорошо, - кивнула она и слабо улыбнулась, переводя взгляд на плетёную люльку, стоящую рядом с кроватью. Потом нахмурилась, но поворачиваться к мужу не торопилась.
Дилан бесконечно медленно поднёс ладонь жены к губам и легко прикоснулся к её руке поцелуем. А потом поднялся и подошёл к люльке, чтобы взглянуть на лежащего в ней ребёнка.
- Это девочка, - выдохнула Джиневер, и в голосе её послышалось разочарование. А Хауэр замер на месте, не в силах отвести взгляд от личика дочери, которая серьёзно смотрела на него, причмокивая губками и хмуря бровки.
- Да, и заметь – самая чудесная на свете, - с нежностью ответил он, проводя шершавым пальцем по нежной щёчке малышки. – Самая чудесная, - повторил он, чувствуя, как на глаза наворачиваются слёзы.
- Правда? – выдохнула Джин, и Дилан повернулся к ней. – Ты не расстроен, что у нас с тобой родилась дочь?
Хауэр удивлённо моргнул, а потом широко улыбнулся.
- Расстроен? Да я – самый счастливый человек на свете! – он осторожно взял ребёнка на руки и вынул из колыбельки, поворачиваясь к кровати и укладывая свёрток на постель. Потом неловко прилёг рядом и внимательно посмотрел на жену. – У нас будет ещё множество возможностей попробовать завести сыновей, - заверил он её.
- И я уверена, что ты воспользуешься ими всеми, - мягко рассмеялась она, и Дилан вновь задержал дыхание, теперь уже от охватившей его нежности.

Лёжа так неудобно, на самом краю постели, под внимательным серьёзным взглядом дочери, которой предстояло дать имя (Дилан был уверен, что оно будет очень необычным), рядом с улыбающейся женой, которую он любил больше жизни, Дилан Хауэр чувствовал себя непередаваемо счастливым. Теперь он верил, что Господь Бог и все ангелы небес повернулись к нему и улыбались, озаряя его жизнь счастьем. Иначе просто не могло и быть…

Пролетела весна, пришло лето. Весь Форти-Майл знал, что у инспектора Фланигана и учительницы миссис Нил роман. Почти все, за исключением лиц вроде Мейбл Симпкинс, ожидали, что они того и гляди поженятся, однако Фланиган награждал особо любопытствующих таким мрачным взглядом, что спрашивать помаленьку перестали. Предложения он не делал. При этом его часто можно было заметить в доме миссис Нил, куда он нередко заходил по всевозможным поводам. Если поводом становилось приглашение на ужин, то, неважно в чьём из их домов этот ужин проходил, он неизменно затягивался до утра. Так что самые ранние пташки регулярно становились свидетелями возвращения мужчины домой в самом что ни есть благодушном расположении. Или ли же по раннему городку шли двое: Митч обязательно провожал Джессику до дома, игнорируя очевидность того, откуда они в такой час могут идти. Джессика ждала, он знал это без слов, и терзалась мыслями, что будет дальше. А он всё никак не делал предложения.

Летом Митч уехал. Его раны окончательно зажили и перестали причинять беспокойство. Теперь он мог работать на участке.
В этом году он сменил подход к делу: если раньше он копнул в одном месте, и, обнаружив там золотые крупинки, занимался именно этим участком земли, то теперь он сделал несколько проб со всех сторон. Самым богатым на драгоценные крупинки оказался склон холма, и сосредоточился Фланиган именно на нём. Чем дальше и ниже углублялся он в склон, тем добыча была богаче, и вскоре он уже построил импровизированную шахту, прорывая штольню и укрепляя потолок над головой. Мешочки с золотом накапливались, но совсем не в том количестве, как бы хотелось Митчу. А потолок следовало бы укрепить получше, чтоб не обвалился ненароком. Кое-где земля уже просыпалась на пол, и Митч сделал себе зарубку на память обязательно этим заняться. Завтра же. А сегодня он ещё немного помоет...

Митч как промывал землю у реки, когда вдали показалась лодка. Но, в отличие от множетсва таких же, не поплыла мимо, а направилась к берегу, чтобы высадить пассажира. А точнее...
- Джессика! - удивлённый Фланиган забрёл в воду, чтобы принять пассажирку и отнести её на берег, - Что случилось? - встревоженно спросил он, опуская женщину на ноги и не выпуская из кольца рук.
- Я соскучилась, Митч, - как ни в чём ни бывало, просто ответила она, безмятежно улыбаясь, - Послезавтра они поплывут обратно и заберут меня в Фоти-Майл. Ты мне не рад?
Мужчина молча смолтрел в её глаза, чувствуя, как вместо раздосадованности неожиданной помехой его работе, изнутри поднимается тепло, и губы дрогнули в намечающейся улыбке.
- Я рад, - наконец произнёс он, крепко прижимая Джесс к себе, - И очень соскучился по тебе. Очень! - прочувствованно добавил Митч, неспешно и основательно приникая к мягким губам.
- ...Значит, до послезавтра? - не тая своё довольство, уточнил мужчина, и потянул Джессику в сторону небольшого домика, - Бросишь свои вещи... А что ты там такое привезла? - он покосился на корзинку, - Надеюсь, что-нибудь вкусное?

Весь день Джессика всё время норовила помочь ему хоть в чём-нибудь. Она убрала дом, приготовила обед, приносила попить... Когда Митч поднимал голову, то она обязательно оказывалась где-то поблизости. Стоит ли говорить, что перерывы он устраивал очень часто?
В один из таких перерывов, Митч отошёл к реке, а когда вернулся, край юбки Джессики уже торчал из импровизированной шахты.
- Нет, Джесс! - стараясь не паниковать, он бросился ко входу, - Выходи, Джессика, - Фланиган, осторожно ступая, вошёл следом и обхватил излишне любопытную леди за талию, пятясь с ней назад, - Потолок может осыпаться в любой момент, и...
- Это здесь ты работаешь? Это ужасно, Митч, - ворчала женщина, - Тут неудобно и темно. И пыльно, - даже по голосу было слышно, что она морщится. В довершение всего, Джессика чихнула.
Упомянутый любой момент выбрал именно это время, чтобы наступить. Посыпалась тонкая земляная струйка, на глазах превратившаяся в полноценный обвал.
В клубах пыли и разлетающихся комьев земли, Митч выскочил из штольни с Джессикой в руках, осыпая проклятьями не могущую подождать пару часов штольню, собственную непредусмотрительность и женское любопытство.
- Цела? - быстрым внимательным взглядом он осмотрел женщину, смахнул грязь с её носа и крепко обнял, укоризненно качая головой. Укоризна относилась ко всем трём вышеперечисленным фактам.
Митч хмуро уставился на кучу земли, красовавшуюся у бывшего входа: ему теперь начинать раскапывать всё заново. И неизвестно будет ли толк, там, однако, камни пошли. Камни? Он прищурился и, отпустив Джесс, сделал пару шагов вперёд и присел на корточки, протягивая руку к привлекшему его внимание камню. Так и есть - слишком тяжёлый для простой породы. Мужчина колупнул поверхность, обнажая золотой блеск, и приметил на верху обвала ещё несколько таких камушков. Они тоже его не разочаровали.
- Это золото? - почему-то шёпотом уточнила Джессика, не впервые видящая золотой слиток.
- Это - наше будущее, - Митч с довольной улыбкой положил руку на плечо Джесс, притягивая её к себе, - Дай мне ещё месяц, - за месяц он соберёт здесь всё, что успеет, плюс то, что успел добыть за предыдущий срок... Даже если эти самородки - не то, что он думает, и больше там таких нет, этого им хватит в любом случае. Они смогут, наконец, уехать. Поселиться в каком-нибудь уютном и спокойном месте, купить дом в городе, или ферму, и начать не выживать, а жить полной жизнью. Он ещё раз посмотрел на Джессику. Его терпеливую скромную учительницу. Митч не знал точно, чего хотелось бы ей, но был уверен, что она не будет сильно возражать против чего бы там он ни решил. Хотя нет, в одном он не сомневался: ей наверняка захочется, чтобы их обвенчал пастор Хаддуэй. Так даже лучше, и пожениться они смогут до отъезда. И... как-то незаметно до Митча дошло, что о свадьбе он так и не сказал ни слова, а Джессика просто святая, что терпит эту неопределённость.
- Дай мне месяц, - повторил он, прикасаясь губами к её виску, - Я привезу всё, что добуду, в Форти-Майл, мы поженимся и уедем, пока Юкон не встал. Ты ведь выйдешь за меня замуж? - не столько спросил, сколько утвердил он.
- Я выйду за тебя замуж, даже если ты совсем ничего не привезёшь, - Джессика повернулась и обняла его с неописуемым выражением лица, на котором удивление сменялось счастливой улыбкой, - Хотя я всё-таки надеюсь, что ты привезёшь хоть что-нибудь, чтобы нам было на что жить.
- Нам будет на что жить, - Митч уверенно кивнул. На дорогу и дом точно хватит, а дальше он найдёт работу, и всё будет прекрасно. Потому что он будет каждый возвращаться домой, где его будет ждать жена, его Джессика. Джессика Фланиган, отлично звучит!

Через месяц Митч Фланиган вернулся в город. Золота оказалось больше, чем он представлял себе в самых смелых мечтах. Если он и будет в дальнейшем работать, то только чтобы не сидеть без дела. Едва закончив дела с банком, уже бывший инспектор наконец поступил так, как с самого начала должен был поступить порядочный мужчина - обвенчался с миссис Нил в церкви. Ещё через пару дней мистер и миссис Фланиган покинули Форти-Майл, уезжая навстречу своей новой жизни.
И, как бы она ни сложилась, они будут счастливы вместе.
Я вам точно говорю :-)

В конце августа они собрались покинуть Форти-Майл навсегда. Неделю Аврора увязывала вещи в узлы и пыталась уговорить Джона поехать вместе с ней и Биллом. Джон не соглашался, Аврора не сдавалась. Она увещевала, уговаривала, ругала, обещала и льстила – ничего не помогало. Джон отказывался ехать.
Аврора попыталась жаловаться Биллу, но тот сказал резко, как отрезал – парень уже взрослый и сам сумеет разобраться в своей жизни, нянька ему уже не нужна.
Украдкой смахивая фартуком слезы, Аврора постоянно плакала, впрочем, стараясь не докучать своими проблемами ни Биллу, ни Джону, самостоятельно пытаясь привыкнуть к мысли, что она уедет и оставит Джона одного.
Она собрала долги и поделила все доходы пополам, оставила Джону лавку, дом, кладовую с припасами и своих куриц. Пытаясь на скорую руку научить Джона вести хозяйство, Аврора написала ему на листе бумаги, что он должен успеть сделать до наступления зимы, но Джон только смеялся «успокойся, сестра»
В день их отъезда все знакомые пришли к дому Билла, чтобы пожелать им счастливого пути. Аврора пыталась отвечать на добрые пожелания, но стояла, вцепившись в Джона мертвой хваткой. Когда пришло время прощаться, она зарыдала так, будто прощалась с ним навсегда. Она слышала, как Джон сказал Биллу «Все, уводи её. И Билл … береги Аврору» Аврора почувствовала сильные руки Билла на своих плечах, когда он привлек её к себе. А потом, они нагрузились вещами, Аврора взяла за руку Люси, Билл – Мэгги и они пошли прочь от Форти-Майл. Поднявшись на бугор, который скроет от нее поселок, Аврора остановилась и оглянулась. Народ уже расходился, но Джон все еще стоял на месте, глядя им вслед. Рядом с братом стояла Анабель. Аврора подняла руку, прощаясь с братом и невесткой, мысленно поручила Анабель заботу о брате и спустилась вниз …

Их путешествие было тяжелым. Авроре порой казалось, что оно никогда не закончится. Дорога вилась перед ними бесконечною лентою. Сначала они шли одни, преодолевая горы, бесконечные каменистые подъемы и спуски. Люси постоянно падала, и Биллу пришлось нести малышку на руках, это значило, что большую часть поклажи Аврора тащила на себе. Мэгги была еще более молчалива и как могла старалась не быть обузой.
Вскоре они присоединились к небольшой группе людей, которые, как и они шли к границе. Аврора перестала бояться лихих людей, когда оказалось, что теперь не на одном Билле лежала забота об их безопасности.
Путешествие могло быть интересным, если бы лето в этом году не выдалось дождливым и холодным. Все чаще Биллу приходилось нести Люси, да и Мэгги уже стала выбиваться из сил. Спустившись с гор, Аврора настояла на покупке лошади и телеги. Наконец-то, она вздохнула спокойно, когда тяжелые узлы больше не давили ей на плечи. Прикупив продуктов, они продолжили путь.

Аврора поднималась еще затемно и начинала готовить завтрак. За ней поднимался Билл. Они завтракали, а потом сидели у костра, ожидая пробуждения остальных. Аврора кормила девочек, мыла и складывала посуду в большую корзину и они снова отправлялись в путь. Из-за вечных дождей их постели были сырыми и холодными. Используя любой проблеск солнца, Аврора пыталась сушить одеяла, но все её усилия сводил на нет следующий же дождь.
Прошло уже два месяца, как они ушли из Форти-Майл. Авроре казалось, что она отупела до такой степени, что её ума хватало только на то, чтобы переставлять ноги. Просыпаясь по утрам, она уже чувствовала себя усталой. Аврора стала плаксивой, ей казалось, что она подурнела, и Билл уже не любит её. Она понимала, что Билл тоже очень устал, что ему не до разговоров и не до нежностей, но обижалась на него, когда он не обращал на нее внимания, когда не говорил «доброе утро» и не называл всякими ласковыми словечками. Поэтому, Аврора постоянно пребывала в дурном расположении духа. И еще эти бесконечные споры. Почему бы не вернуться в Бостон, где они могут воспитывать девочек, как полагается. Билл не соглашался, он хотел вернуться в Колорадо. Аврора замолкала и снова украдкой утирала слезы. Все было так плохо, что хуже уже и быть не могло.

Оказалось, что могло - Люси заболела. С вечера она была вялой и постоянно прикладывалась полежать. Ночью у Люси начался жар, усилившийся к утру настолько, что малышка впала в забытье. От ужаса у Авроры пересохло в горле, она совершенно растерялась. Целый день она укутывала, лежащую в телеге Люси, в одеяло. От испуга и усталости Аврора еле волокла ноги. Сил не было даже на то, чтобы поплакать.
Как в тумане она увидела, возникший перед ними город, согласно покивала головой на слова Билла, что они останутся тут, пока не поправится Люси. Дальше была гостиница, небольшая опрятная комната с двумя кроватями, Билл, который попросил вызвать доктора.
Аврора совершенно обессиленная упала на кровать. У нее не было сил подойти к Люси. Она тупо смотрела, как Билл аккуратно укладывает малышку на кровать и снимает с нее платье и ботиночки.
Невысокий старичок доктор, который через слово повторял Биллу «не нужно волноваться, все нормально» осмотрел сначала Аврору. Сообщив ему, что слабость и постоянное головокружение у нее из-за сильной усталости, Аврора попросила доктора пойти к Люси. Но доктор, заглянув в рот и заставив Аврору громко тянуть «ааааа», наклонившись, тихо спросил у нее про женские дни. Аврора смутилась, но старательно припомнила, когда в последний раз отказала Биллу по причине ежемесячных недомоганий. Доктор ласково улыбнулся, похлопал Аврору по руке и поздравил их с Биллом. Она беременна? Аврора не знала радоваться ей или горевать. Она совершенно не представляла, как сложится их путешествие сейчас, когда она беременная, Люси больна, а зима вот-вот наступит. Страх, что они умрут с голоду, вернулся – Аврора не была готова к предстоящей зиме. Она обязательно изложит все эти доводы Биллу, и он наконец поймет, что их путь должен лежать в Бостон!
Доктор уже склонился над Люси. У малышки было воспаление легких и добрый доктор грустно посоветовал Авроре и Биллу приготовиться к худшему. Услышав это, совершенно забыв об усталости, Аврора соскочила с кровати. Её милая, нежная и веселая Люси может умереть? Такая маленькая, она еще даже не начала жить. Не слушая ни доктора, ни Билла, Аврора принялась хлопотать, твердо решив ни за что не дать смерти прибрать к рукам её крошку. Доктор, видя такое рвение, грустно покачал головой, дал несколько советов и, оставив какие-то порошки с указаниями как их принимать, ушел. Поставив стул к постели Люси, Аврора приготовилась к долгим бдениям. Билл топтался рядом с кроватью, потом сказал, что принесет их вещи, аккуратно прикрыл за собой двери. Мэгги жалась к спинке кровати, с испугом и каким-то отчаянием глядя на Люси, которая из-за болезни вдруг стала такой худенькой и маленькой. Выпоив ей порошок, оставленный доктором, Аврора стала прикладывать ко лбу малышки мокрую ткань.
Эти дни Аврора запомнит на всю жизнь. Страх за жизнь Люси не покидал её ни на минуту. Но будучи слишком упрямой, чтобы сдаться, она не отходила от девочки ни на шаг. Когда Аврора не могла держать веки открытым, то ложилась рядом с Люси, чутко реагируя во сне на любое её движение. Билл несколько раз просил её отдохнуть, говорил, что сам посидит с Люси, но Аврора не соглашалась.

Доктор навещал их два раза в день. Большую часть времени Люси спала или смотрела в одну точку. Казалось, она никого не узнает. Авроре с трудом удавалось напоить её теплым молоком. Но настал день, когда они втроем стояли у кровати маленькой Люси – испуганная, раздавленная горем Мэгги, осунувшийся Билл и застывшая в оцепенении Аврора. Лихорадка ломала крошечное тело Люси, она металась по кровати и белая длинная рубашка, казалось, вот-вот станет её саваном. Они ничего не могли поделать, чтобы помочь этому бедному маленькому существу. Малышка вдруг захрипела и затихла. Аврора кинулась к ней, шепча «Нет, нет» упала на кровать, обхватила маленькое личико Люси … Билл положил руку на плечо Авроры и собирался что-то сказать, когда Люси вдруг тихо простонала «Ма-ам»
- Я здесь, моя девочка, - заплакала Аврора, - Я здесь.
Она плакала, покрывая поцелуями худенькое личико Люси и её маленькие ладошки. И когда пришедший доктор, сказал, что все нормально, что опасность миновала и теперь Люси необходимо хорошо кушать, чтобы окончательно поправиться, Аврора вспомнила о целительной силе куриного бульона. В ресторане гостиницы для Люси приготовили бульон, и Аврора уговорила малышку выпить пару ложек. В этот вечер, наконец-то, Хиллы спали спокойно. Аврора и Билл на протяжении всей ночи попеременно вставали проведать Люси, радуясь и не веря в то, что все нормально, что Люси спокойно спала. Наутро споры между Биллом и Авророй возобновились. Аврора во что бы то ни стало хотела дойти до Бостона до начала зимы. Билл категорически отказывался пускаться в путь, говоря, что это неразумно, потому что Люси еще не окрепла после болезни, а сама Аврора беременна.
Аврора не умела спорить с Биллом. Она могла спорить с кем угодно и по какому угодно поводу, но в споре с Биллом проигрывала изначально. И как хорошая жена решила, что с мужем спорить нельзя. Поэтому она надулась, отвернулась и процедила сквозь зубы, что он может поступать как ему угодно.

Биллу было угодно купить ферму в часе езды от этого города с ужасным названием. Аврора поклялась себе, что никогда не полюбит ни этот город, ни ферму, и при каждом удобном случае будет рассказывать Биллу о красотах Бостона. Но, несмотря на свои клятвы, она очень быстро привязалась к их уютному домику. Люси окончательно поправилась. Тут и там раздавался её довольный визг, когда они с Мэгги затевали очередную игру в догонялки.
Конечно же, большой сарай при доме пустовал недолго. Кроме лошади, которая тащила их телегу по пути сюда, там очень скоро поселились четыре курицы, поросенок и коза. Козье молоко очень полезно для здоровья, решила Аврора. В будущем куриц у нее будет намного больше, и она сможет приторговывать домашними свежими яйцами. И еще у них обязательно будет корова, потому что много людей любят молоко, творог и масло.
Обеспечив себе будущий источник дохода, Аврора взялась за дом. Она мыла, скребла и чистила потолки, стены, полы и ту немногочисленную мебель, которая досталась им вместе с домом. Билл подремонтировал крышу, подправил покосившиеся двери и ставни. Он много охотился и освоил коптильню.

В начале зимы Аврора и Билл подали прошение мировому судье об удочерении Мэгги и Люси. Прошение рассматривалось долго, Аврору и Билла несколько раз вызывали к судье, спрашивали, при каких обстоятельствах девочки попали к ним и неизвестно, чем бы закончилось дело, если бы не парочка старателей из Форти-Майл, проходивших через Спокан. Билл увидел их на улице, притащил к судье и уговорил его выслушать этих свидетелей. И совсем скоро на руках у Авроры и Билла были метрики, в которых они значились родителями Мэгги Хилл и Люси Хилл. Если Мэгги и обрадовалась, что она теперь Мэгги Хилл, то не подала вида, а вот малышка Люси первые несколько дней все время спрашивала «Ма-ам, а как меня зовут?» и, отвечая на свой вопрос «мисс Люси Хилл», звонко и радостно смеялась.
Один раз пришло письмо от Джона. Читая, Аврора обильно полила письмо слезами. И хотя у Джона все было хорошо, о чем он и сообщал, Аврора не очень-то верила брату. Она очень скучала по нему. Представляя его похудевшим, с черными кругами под ввалившимися глазами, но с книгой в руках, Аврора взялась за перо. Она долго сочиняла ответное письмо, расписывая как хорошо и сытно они с Биллом живут, два раза намекнув, а один раз прямо сказав, что Джону просто необходимо бросить все и приехать к ним в Спокан.

Зима не застала их врасплох. Дом у них был теплый и уютный, запасы в кладовой, хоть и не такие обильные, как хотелось бы Авроре, тоже присутствовали. Девочкам они справили новые пальтишки и ботиночки, а вечерами сидя перед камином, Аврора вязала им шарфы и варежки. Она нашила рубашек Биллу и сшила одно шерстяное платье себе. И еще у нее было настоящее кухонное окно, на котором висели яркие занавески, и на которое каждый вечер Мэгги ставила зажжённую лампу, когда они ждали Билла.
Аврору Мэгги старалась никак не называть, хотя относилась к ней уже не так настороженно. Мэгги любила Билла. Аврора набралась терпения и надеялась, что когда-нибудь, Мэгги полюбит и её.
Сама Аврора любила их всех. Она хлопотала день и ночь, стараясь обеспечить им уют. В её доме было чисто и всегда вкусно пахло свежей выпечкой, сама она всегда старалась быть опрятной. Как же Аврора хотела быть веселой и спокойной. Правда, последнее получилась не всегда – она была упряма, как и Билл. И конечно же, иногда они ссорились. Но Аврора старалась быстро помириться, потому что просто жить не могла без поцелуев Билла. И он прекрасно знал это.
Каждую ночь, прижимаясь к Биллу, слушая вой ветра на улице, Аврора считала себя очень счастливой женщиной: она любила, была любима, у нее были две прекрасные дочери и скоро родится еще один ребенок.
Она просто жить не могла без того, чтобы не сказать Биллу, как она любит его. И он знал это ...

Вместе с Авророй в бедный домишко Хиллов в Форти-Майл вошли любовь и удача. Их дом преобразился не только внешне, изменился царящий в нём дух. Аврора стала центром их маленькой семьи – к ней тянулись девочки, её обожал муж. Но время неумолимо отсчитывало дни, и скоро зима сдалась.
Снег ещё не успел полностью сойти, как Билл вернулся на участок и продолжил искать золото. Наконец он мог заниматься делом так, как оно того требовало, и каждый день он благодарил Бога за то, что тот послал ему Аврору. Добыча металла стала главной целью Билла, и он буквально рыл и грыз землю днём и ночью, день за днём, месяц за месяцем. Он возвращался к семье только на выходные, но ему по-прежнему попадались лишь небольшие частицы породы. Он мог бы отчаяться, если бы дома его не ждала любимая женщина и двое детей – его поддержка и благословение. Три бесконечно дорогих человека, о благополучии которых он обязан был позаботиться. Он хотел, чтобы у них было всё и вдоволь. Билл крепче стискивал зубы и с каждым новым рассветом снова брался за работу...
И ему повезло.
Это случилось так неожиданно, что он долго не мог взять в толк, что крупные, больше головок угля, куски породы, лежащие на дне его сита, ничто иное как золото. Он долгое время смотрел на них в немом изумлении, а затем принялся копать как сумасшедший. В ту неделю он работал до глубокой ночи, а вставал всё также на рассвете, уделяя сну лишь пару часов, пока не убедился, что достал из земли всё, что там было.
Домой он вернулся счастливый и ошарашенный внезапной удачей. Конечно, добытого не хватит на безбедное существование до конца их дней, но выбраться отсюда и начать жизнь заново где-то в другом месте – с лихвой.
Билл продолжал искать ещё несколько недель, но его добычей снова стал золотой песок и маленькие частицы. Он не был разочарован, всё это – участок, добываемые крохи, Форти-Майл – перестало иметь для него значение. Билл всеми помыслами был уже в будущем.
И в конце августа они отправились в путь.
Они взяли с собой минимум вещей – только то, что могло понадобиться им в пути, и всё равно получилось немало. Гористую часть пути они преодолевали пешком. Пройдя около двадцати пяти километров, Билл оставлял Аврору и девочек обустраивать место их привала, а сам возвращался к их последней отправной точке, за оставленной там частью вещей. Дорога была трудной: крутые подъёмы и не менее опасные спуски. Они двигались медленно - усталость брала своё - и с каждым днём покрывали всё меньшие расстояния.
Позже они встретили и присоединились к группе, как и они двигающейся к границе Америки. В лежащем на их пути городе Билл купил телегу и лошадь – горная часть пути осталась позади, а желание облегчить путь стало необходимостью.
Девочки ехали на гружённой вещами телеге, иногда к ним присоединялась и Аврора. Даже достигнув границы, они так и не решили, куда же всё-таки направятся. Аврора предлагала вернуться в Бостон, а Билла влекла родная земля Колорадо. И не известно, где бы закончилось их путешествие, если бы не обстоятельства.
Они были уже два месяца в пути, три дня как пересекли границу, когда заболела Люси. У малышки был жар. Настолько сильный, что она лишь изредка приходила в себя. Аврора тоже была на грани своих сил, и когда, вечером четвёртого дня, на их пути возник город, было решено отстать от группы путешественников и остаться здесь, пока не выздоровеет Люси.
Они остановились в гостинице, и, едва переступив порог номера, Аврора обессиленная упала на кровать. Ослабевшая, она не могла даже приподняться, не то что бы ухаживать за Люси.
Врач, навестивший их, диагностировал воспаление лёгких у Люси и беременность у Авроры. В случае с Люси он посоветовал Биллу готовиться к худшему, а Авроре предписал покой.
Аврора и слышать ничего не хотела и заверила Билла, что как только Люси выздоровеет (а другого исхода она не допустит!) – они продолжат путь. Билл не стал спорить с женой, но он знал, что это конец их пути. Если Люси умрёт, он хотел остаться поблизости от её могилки, а если, дай-то Бог, благополучно выздоровеет, он всё равно не станет продолжать путь с беременной женой теперь, когда уже начиналась зима.
Последующие несколько дней Аврора боролась за жизнь Люси, отказываясь доверить заботу о ребёнке Биллу и не отходя от девочки ни на шаг. Часы ожидания и неизвестности...
За эти дни Билл узнал, что город, в котором они остановились, носит красивое название – Спокан. Так его назвали в честь племени индейцев, которым принадлежали эти земли. Слово «Спокан» на их наречии означало Дети солнца.
По сравнению с Форти-Майл город был просто огромный! Билл узнал, что здесь промышляют продажей пушнины, добычей золота, что земля плодородна, а реки полны рыбы, и что здесь никогда нет недостатка в поставках – Спокан был главным железнодорожным узлом на северо-западе Америки. Это было подходящее место, чтобы жить и растить детей, не зная нужды, к тому же предлагающее массу вариантов заработка.
Билл принял решение и занялся поиском жилья. Так они оказались на ферме, в часе езды от города Спокан.


Спокан, Америка
Апрель 1902 года

В доме царил переполох. Все что-то делали, торопились, уносили, приносили, советовались и разбегались продолжить свои занятия. Среди этой кутерьмы и витающем в воздухе духе торжества неизменно уверенным и ясным оставался голос Авроры, направляющей и следящей за приготовлениями к свадебному обеду. На улице было ещё прохладно, поэтому гостей им предстояло встречать в доме. Как их жилище выдержит нашествие пятидесяти гостей, Билл не представлял, но если Аврора сказала, что получится – ей виднее. Это не повод, чтобы спорить с женой.
Оторвавшись от наблюдения в окно за четвёркой пострелов, снующих вокруг украшенной цветами и лентами повозки, Билл повернулся и посмотрел на жену. Маленький Билли справился с поставленной себе задачей и вытянул из причёски матери длинный локон. Аврора огорчённо посмотрела на тянущего в рот прядь малыша и опустила его на пол. Она продолжала что-то говорить одной из вызвавшихся помочь соседок, деловито, на ощупь, возвращая локон в причёску. Двухлетний Билли вцепился обеими ручонками в её подол, громко возмущаясь, что его лишили места на руках матери. Билл подошёл к ним и взял младшего на руки.
- Билл, что это? – Внимание Авроры тут же переключилось на мужа, и она провела пальцами по ткани на его груди, – Ты испачкал сюртук?
Её пальцы быстро задвигались в попытке оттереть пятнышко.
- Наверное, пылинка. – Невозмутимо сказал Билл и потянулся к губам жены.
Пальцы Авроры замерли на его груди, она подалась вперёд и ответила на поцелуй. Свободная рука Билла, скользнув по талии, легла на поясницу Авроры, привлекая ближе. Возмущённый увлечённостью друг другом родителей, Билли упёрся ладошками в их лица, отталкивая друг от друга. Аврора первой прервала поцелуй и улыбнулась сыну:
- Ну, что ты мой маленький? – Она взяла малыша из рук мужа и погладила его по спинке. – Ты мой самый любимый мальчик.
Тесно прижавшись, Билли обнял мать за шею, всем своим видом показывая, что своё место не уступит и вниманием матери делиться не желает.
– Такой же ревнивец как ты. – Улыбнулась Аврора теперь уже мужу.
Биллу не понравилось ни сравнение, ни само утверждение, но и это был не повод спорить с женой. Убедившись, что пятнышка не осталось, Аврора машинально поправила воротник рубашки мужа и скользнула взглядом по его лицу, оценивая готовность мужа отправляться в церковь.
– А где дети?
Под «детьми» она подразумевала, конечно же, удалую четвёрку мальчишек, которые, казалось, успевали бывать повсюду одновременно, проказничая и оставляя после себя хаос и разрушение – пятилетние Мэтью и Митч и четырёхлетние Робби и Риччи.
– Если Мэгги не поторопится, от украшения повозки ничего не останется. – Честно предупредил Билл, качая головой. – Они стараются ничего не испортить, но, кажется, выясняют, кто будет управлять лошадьми и дерутся за лучшее место, а лепестки с повозки сыпятся как с отцветшего куста. – Невольно улыбнулся Билл. – Джек и Джонни забрали с собой Амалию и Мэнди и уже уехали в церковь. Мелли я не видел, но наверное...
– Да, – перебила, подтверждая его догадку Аврора, - Мелани наверху, у Мэгги, вместе с Люси. – Аврора бросила на Билла обеспокоенный взгляд, – Думаешь, мальчики доберутся самостоятельно до города?
Если бы она знала, куда только не добирались их старшие самостоятельно, улыбнулся про себя Билл.
– Им уже одиннадцать, Рори, почти взрослые парни. – Он успокаивающе провёл рукой по щеке жены и потрепал светлые волосы Билли. – Доберутся и за девочками присмотрят. Они за них отвечают, я напомнил им об этом. – Серьёзным тоном закончил Билл.
Глаза Авроры влажно заблестели:
– Билл, как быстро они выросли. Наша Мэгги... – В голосе Авроры звенело волнение и она всхлипнула, едва произнеся имя приёмной дочери.
– Тише, Рори. – Он привлёк жену к себе и скорее почувствовал, чем услышал её вздох облегчения.
Несмотря на твёрдость характера, решительность и практичность, Аврора оставалась женщиной со всеми присущими женскому полу слабостями. Она могла без единой слезинки залатать страшную рану, не выказать страха перед диким зверем, настоять на своём в споре с самой склочной матроной... но потом искать поддержки и утешения в объятиях мужа. Так было всегда, и именно такой Билл любил её. И, пожалуй, сейчас – спустя двенадцать лет и десять родившихся у них детей – даже больше, чем в день их венчания.
– Когда-нибудь это должно было случиться. – Философски заметил Билл. – Теду очень повезло, что наша Мэгги согласилась выйти за него. Во всей округе не найти более работящей и хозяйственной девушки.
– Не только, Билл, – улыбнулась в его сюртук Аврора, но Билл почувствовал её улыбку, – Мэгги ещё и очень отзывчивая и красивая девушка.
– Что ты хочешь этим сказать? – Нахмурился Билл, - Неужели этот парень посмел...
Звонкие девичьи голоса, послышавшиеся со второго этажа, не дали закончить ему мысль. На верхней ступени неловко замерла смущённая Мэгги, и Билл машинально сделал шаг к лестнице. На Мэгги было нарядное, сшитое специально для венчания бледно-голубое платье с кружевом, тонкий стан обхватывал широкий белый пояс. На груди, в неглубоком декольте, покоился кулон на золотой цепочке, который они с Авророй подарили ей на Рождество. Белокурые волосы были заплетены в косы и уложены короной вокруг головы, причёску украшали мелкие белые цветочки... Уже совсем взрослая. Но Билл видел перед собой пятилетнюю Мэгги, подбоченившуюся на крыльце их домишки в Форти-Майл. Малышка смотрела на него с нескрываемой неприязнью и спрашивала, где её мать. Два года девочка прятала своё покалеченное сердце и страхи за маской недетской серьёзности. Два года он не мог достучаться до неё. Но всё изменилось, когда в их дом вошла Аврора – Мэгги сломалась. Она нуждалась в любви больше кого бы то ни было и, видит Бог, он любил этих девочек тогда и по сей день не меньше своих собственных детей.
Билл почувствовал, как неожиданно стало жечь в глазах, и отвёл взгляд.
– Отец! – Мэгги так быстро оказалась в его объятиях, словно не сбежала, а слетела по лестнице. Сдерживаемые рыдания не давали ей говорить, и она только крепче обнимала Билла за шею. Нежность затопила сердце Билла, заставляя закрыть глаза и крепче прижать Мэгги к себе.
– Не плачь, Мэгги, – неловко погладил он дочь по спине, - Не плачь, а то я подумаю, что ты не хочешь выходить замуж за Теда Диккенса. А зачем я тогда предупредил его, что освежую, предварительно не убив, если он посмеет тебя обидеть?
Мэгги издала какой-то звук, очень напоминающий смешок, и Билл порадовался её реакции. Тем более, что точно знал, что Тед прекрасно понял, что он не шутит.
– Вот и отлично. – Отстранив от себя Мэгги, Билл посмотрел ей в лицо и ободряюще улыбнулся. – Ты должна улыбаться, Мэгги, и должна стать очень счастливой.
- Нужно поторопиться, а то мы опоздаем. – Мягко напомнила Аврора, и Билл мысленно поблагодарил её за то, что вернула их к действию и не дала совсем расклеиться.
Замерший при появлении невесты дом снова зашевелился. Все начали искать свою верхнюю одежду и собираться отправляться в город.
Через несколько минут Билл уже подсаживал Мэгги, Аврору и Люси в ещё недавно нарядно украшенную повозку. Десятилетняя Мелани тоже заняла место в повозке с невестой, а маленький Билли устроился на коленях у матери. Билл доверил управление своему главному помощнику, а сам взялся за вожжи повозки поскромнее, в которую забралась разочарованная и без причины перессорившаяся четвёрка маленьких хулиганов и несколько помощников с их фермы. Присмотр за этими бесятами нельзя было доверить чужому человеку, и как только мальчишки поняли, что поедут с отцом – сразу притихли.
Через час они подъехали к церкви. Джек ждал у входа и сообщил, что жених уже на месте, а Амалия и Аманда получили от жены пастора корзиночки с лепестками и ждут не дождутся, когда смогут рассыпать их по проходу.
Аврора между делом поправила одежду на старшем сыне, окинула взглядом платья дочерей и, собрав мальчишек, прошла с ними в церковь.
Оставшись на улице с дочерьми, Билл по очереди посмотрел на каждую из пяти и задержался взглядом на Мэгги. Дочь выглядела взволнованной и счастливой, такой же, как Аврора двенадцать лет назад. Улыбнувшись, он оттопырил в сторону локоть, предлагая невесте взять себя под руку, и кивнул остальным. Почти восьмилетние Амалия и Аманда открывали их шествие. Под высокий, волнующий звук скрипки, девочки переступили порог церкви и торжественно бросили на пол по первой горсти лепестков. Следом за ними шли Люси и Мелани – подружки невесты, в таких же как и у младших девочек платьях тёмно-синего цвета. И завершали процессию Билл под руку с Мэгги. Все взгляды были направлены на них.
Простые прихожане и гости Хиллов улыбались, кивали и смахивали слёзы, глядя на невесту, а Мэгги робко улыбалась в ответ, взглядом постоянно возвращаясь к высокому парню, ожидающему её перед алтарём.
Билл не видел обращённых на них взглядов, приветственных кивков и взволнованных жениха и невесту. Он медленно, как разучивали, шагал по проходу церкви и смотрел на Аврору. Она стояла немного позади жениха, в первом ряду, и тоже смотрела на них. В этот момент ему казалось, что она ждёт его у алтаря, чтобы ещё раз поклясться друг другу в любви и верности. Время словно остановилось, а мир с его тревогами и радостями исчез... Была только она с блестящими от счастливых слёз глазами и любовью во взгляде – его любимая. Его Аврора.

1895 год

Мэт Браун сидел за дорогим столом из красного дерева в своём кабинете, чёрт побери, доставка этого стола вышла ничуть не дешевле покупки. В пепельнице тлела сигара, лёд позвякивал в бокале с американским виски, а сам Мэт наслаждался суммами, фигурировавшими в отчётах служащих. Это был еженедельный ритуал, от которого за эти годы Браун отступал всего пару раз. Он любил деньги, они отвечали ему тем же. И чтобы не разрушить такую взаимную привязанность, Мэт сам проверял и перепроверял отчёты, частенько пересчитывал выручку и контролировал служащих. Многие посчитали бы его зацикленным на отеле, что же они были бы правы. Слишком много труда было вложено в этот отель.

Форти-Майл процветал и разрастался. Пароход теперь совершал регулярные рейсы, слухи о том, что недалеко было найдено золото, превратили городок в центр клондайкской золотой лихорадки. Теперь у жителей был собственный театр, библиотека и шекспировский клуб, даже собственная табачная фабрика.
Появилось ещё несколько салунов, три из них принадлежали Брауну, у остальных, его же усилиями, не прекращались проблемы. Главное, Мэт построил гостиницу, не просто комнаты при доме, а настоящий фешенебельный отель. С огромным холлом, рестораном и печкой в каждом номере. Сначала его считали чудаком, кто согласится платить 15 долларов за ночь? Но глупцами оказались остальные - комнаты никогда не пустовали, столик в ресторане приходилось заказывать заранее. Мэт усмехнулся и отсалютовал бокалом своему отражению в зеркале, Браун привык быть победителем.

Тихий стук в дверь нарушил идиллию, на пороге стоял секретарь Брауна. Он переминался с ноги на ногу, мял свою шляпу, одевал её, потом снимал и снова начинал мять . Мэт приглашающе махнул рукой и допил свой виски. Он уже знал, что мистера Патиссона только один человек в мире может довести до такого состояния. Секретарь несколько раз обошёл кабинет, присел в кресло для посетителя, затем снова встал, потом снова присел уже на стул возле стены, опять обошёл кабинет и, издав вздох великомученика, решился:
- Мистер Браун, это просто невозможно! Невероятно и возмутительно! Она... она... вы не представляете себе!!!
Мэт подавил рвущийся наружу смех и протянул секретарю бокал с виски, который тот залпом осушил.
- Полагаю мы говорим о Селесте?
- Да! Именно о ней! - Мистер Патиссон так усиленно стал кивать головой, что Браун побоялся, что она у секретаря отвалится - Она сказала, что хочет заново переделать одну из ваших комнат! Уже третий раз за два месяца! Мистер Браун, это просто возмутительно и расточительно! А ещё...- голос мужчины понизился до таинственного шепота, - там клеят ужасные обои... розовые. Снова розовые!
- Я поговорю с Селестой, мистер Патиссон, а теперь давайте поговорим о бумагах, которые вы принесли с собой. Полагаю, что это что-то о наших участках?
Следующий час принёс несколько новостей: на третьем участке Брауна нашли немного золота, Питерсон согласен продать свой салун, а новая посуда и скатерти уже скоро прибудут. Мистер Патиссон снова превратился в компетентного и предусмотрительного секретаря. Он собрал бумаги и остановился на пороге, не зная как озвучить свою просьбу. Мэт усмехнулся:
- Разумеется, Патиссон, я не скажу миссис Браун, что вы были возмущены розовыми обоями.
Секретарь кивнул и поспешно вышел, а Браун, уже не сдерживаясь, расхохотался. Чёрт побери, Селеста всё ещё умела его рассмешить. Заперев деньги и бумаги в сейф, Мэт отправился в их комнаты.

Селеста сидела в его кресле и читала вслух какую-то книжку про страшных и кровожадных пиратов, маленький Томи расположился рядом, растянувшись на ковре подобно ленивому римскому сенатору. Мэт подхватил сына на руки, высоко подбросив к потолку, потом улёгся на пол, Томи скользнул ему под бок, оба внимательно принялись слушать о проделках бравых молодцов. Томи быстро заснул, но Мэт настаивал, чтобы Селеста закончила чтение. Всё-таки интересно удастся ли "Жемчужине" потопить фрегат с вояками. Закончив, Селеста отложила книгу:
- Всё ещё за пиратов, Мэт?
- Что вы, миссис Браун, я солидный деловой человек, как вы только могли такое подумать?
- Может потому что я слишком хорошо вас знаю, мистер Браун?
- Я отнесу Томи в его комнату, и мы продолжим этот разговор, Селеста. В конце концов за кого ты меня принимаешь? - Мэт отнёс сына в кровать, подоткнул одеяло, а потом заглянул в соседнюю комнату. Что ж обои действительно были розовыми, Браун показал головой, а потом вернулся к жене, которая уже расправляла кровать
- Селеста, розовые обои? Ты серьёзно? Месяц назад они были синими, по твоему же желанию.
- Мэт, теперь я точно уверена, что это будет девочка, - его жена погладила выступающий живот, - настоящая леди. Она даёт маме выспаться, почти не пинается, когда не здоровается со своим отцом.
Мэт улыбнулся и подошёл к Селесте и с благоговением положил свою руку рядом с её, их ребёнок сейчас спал. Но утром Мэт точно почувствовал толчок. Чёрт, основательный толчок, он бы сказал. Мэт рассмеялся и подхватил Селесту на руки:
- Нет, милая, просто наш с тобой сын внял моей просьбе поменьше беспокоить маму, чтобы она была добрее к папе. Так пинаться может только мальчишка Браун.Вот увидишь, милая, я ещё ни разу не ошибался!
- Мэт, у нас только один сын и тебя трудно назвать специалистом в этом вопросе, - на губах Селесты появилась лёгкая улыбка.
- Только не говори мне, что я плохо стараюсь, Селеста, - Мэт опустил жену на кровать и прижался губами в требовательном поцелуе.
- Учитывая, что я всё ещё одета, ты слишком много говоришь, Мэт, - прошептала Селеста.

Обои в комнатах переклеивали ещё несколько раз. В разные оттенки синего. Мэт и Селеста всё-таки сошлись на том, что у них будет мальчик. А через три месяца на свет появилась малышка Мэри Браун. Гордый отец всем и каждому говорил, что нисколько не сомневался, что на свет появится именно маленькая леди. Ведь именно поэтому он заказал для миссис Браун белый рояль. Обои они переклеили за ночь. Вместе с Патиссоном.

Семья Браун выражает огромную благодарность нашему фотографу. Вирги, милая, ты - чудо

пост