|
18 мая 1992 года Около 14:00 пополудни
Снег такой белый, на него больно смотреть. Холодный блеск бриллиантовых искр под ярким солнцем. Красивый. Смертоносный. Но страх ушёл вместе с чувствительностью. Только бездна небесной синевы и снежный саван. Sounds of laughter, shades of life are ringing through my open eyes... Inciting and inviting me... Limitless undying love, which shines around me... Слова не срываются шепотом с посиневших губ, а всплывают и тонут в теряющем способность работать мозге. Like a million suns It calls me on and on, and on...
14 мая 1992 года К2, Четвертый лагерь (8050 м.) 16:18 пополудни
– Завтра – наш день, – подув, Мартин хлебнул из кружки горячего чая. – Да. – Гирд прервал свое занятие и испытующе посмотрел на старого друга. – Меня немного лихорадит от возбуждения, – улыбка вышла натянутой. – Как ты? Мартин кивнул, соглашаясь: – Это мое последнее восхождение, – добавил он негромко, не ответив на улыбку Гирда. Значит все-таки не показалось, что Мартина что-то беспокоит, слишком уж он молчалив. Гирд преувеличено весело толкнул друга в плечо: – Эй! А как же красавица Аннапурна?! Она ждет нас! Тебя и меня, – его смех замер, не обретя поддержку. – Все так же хочешь покорить все восьмитысячники, –Мартин продолжал смотреть в свою кружку. Гирд передернул плечами, расстроенный перспективой искать замену Мартину. Завтра они вместе покорят К-2 – свой девятый восьмитысячник, а быть в одной связке – это куда больше чем дружба. Они столько пережили вместе, столько раз вытаскивали друг друга из полной задницы, рискуя жизнью и ставя интересы друга выше своих. Уход Мартина не только потеря опытного скалолаза для их группы, он поставит под угрозу все планы Гирда. – Ты тоже хотел, – стараясь не терять самообладания, напомнил Гирд. – Хотел больше меня. Он усмехнулся, пытаясь отогнать беспокойство – Мартин еще может передумать, и с удвоенной силой взялся за заточку шипов кошек. – Мне теперь есть что терять, – Мартин отставил пустую кружку и стал переливать талую воду во фляги. Не нужно было объяснять, что он говорит об Анни, своей девушке, которую, уезжая, оставил на седьмом месяце беременности. После шести лет не всегда простых отношений и долгожданной вести о беременности, они, наконец, были так близко к семейному счастью, как никогда прежде. И зимой, после рождения ребенка, собирались пожениться. – Она сделала тебя домоседом? – уколол Гирд, надеясь, что Мартин не отступит теперь, когда они так близко к цели. – Покорить ее, – он махнул рукой в сторону закрытого входа в палатку, – разве это не то, что ты хочешь? Некоторое время друзья пристально смотрели друг на друга. Пронзительно-голубые глаза Гирда сверкали нетерпением равным одержимости, темные Мартина – не свойственной ему прежде рассудительностью. А потом Мартин медленно кивнул: – Мне нужно это. Нужно это ощущение там, на вершине, – он мотнул головой, – ты знаешь о чем я. Я хочу запомнить его. Да, Гирд знал о чем говорит Мартин. Опустил руку на плечо друга и крепко сжал. – Завтра мы с тобой посмотрим на мир с вершины К2, – воодушевленно заговорил Гирд, – а потом... – Нет, Гирд, – замотал головой Мартин, – Любая может стать последней, а я обещал Анни, что не оставлю ее одну с ребенком. Я должен заботиться о своей семье. Это теперь важнее. Гирд молчал, но в душе считал, что друг размяк и позволяет женщине крутить собой. Неожиданно ворвавшийся в палатку холодный воздух заставил друзей посмотреть в сторону входа. Свет заслонила внушительная фигура дока, сопровождающего их экспедицию. Бывалый, компетентный, неунывающий и просто отличный товарищ. Лицо доктора Эгенса много лет подвергалось воздействию солнца в высоких широтах и в условиях разреженного воздуха, когда ультрафиолетовые лучи сжигают клетки кожи. Сейчас, красное от холода и ветра, оно выражало беспокойство. – Вы аклиматизировались? – Спросил он, опустив приветствие. – Конечно, – хмыкнул Гирд, – мы в полной готовности. Можем выступать хоть сейчас. – Мы в мертвой зоне, Гирд, и самое меньшее, что нам сейчас нужно – это бравада. Случилось что-то серьезное. По-настоящему серьезное, если даже их весельчак доктор перестал улыбаться и подшучивать. Весь вчерашний день был потрачен на то, чтобы сделать дорогу к четвертому лагерю безопаснее, а также на руководство и помощь шерпам, поднимавшим сюда груз. Несколько из них потом обратились к доку, но новости о их состоянии друзья пока не знали. Но раз доку не до смеха, значит кому-то совсем худо. Друзья переглянулись и слово взял Мартин: – Как там парни? – Все кроме бабу Ченга уже снова присоединились к носильщикам, – серьезность и краткость тона выдавали усталось и беспокойство доктора. – А ему придется распрощаться с большими и еще двумя пальцами ног. Большие выглядят особенно плохо, коричневые и сморщенные, как у египетской мумии. Мартин был поражен. Ступни бабы Ченга были опухшими, наполовину замерзшими и белыми, когда прошлым утром он помогал ему втискивать деформированные ноги в ботинки, но что дело дойдет до ампутации не мог себе даже представить. – Но ведь это не все? – нетерпеливо вклинился Гирд. – Не все, – кивнул док Эгенс. – Мистеру Спенсеру плохо. Все трое замолчали, понимая что это значит. Мистер Спенсер – известный ученый-геолог и по совместительству спонсор экспедиции – самое значимое среди них лицо. Если он решит возвращаться, никто из них не сможет ничего сделать. – Что с ним? – Отек легких, – подтверждая худшие опасения, док кивнул, – и ему с каждой минутой хуже. – Это четвертый лагерь, док! – Вспылил Гирд. – Всего шестьсот метров и мы покорим эту гору! Никто не зовет вас с собой, – он передернул плечами,как делал это всегда, когда был раздражен, – дальше в любом случае пойдет только команда штурма. Но мы не можем вернуться сейчас! – Гирд, – устало произнес Эгенс, – мистер Стивенс настаивает на спуске. И как лечащий врач, я поддерживаю его решение. Мы сворачиваемся. – Жестом остановив собирающегося возражать Гирда, док продолжил. – Мистер Спенсер дает вам завтрашний день. Гирд просиял, но доктор лишь помотал головой: – Подумайте хорошенько, ребята. Ветер усиливается, как бы не начался шторм. – Ветер? – Мартин не мог вспомнить, что заметил какие-то погодные изменения, передвинулся ко входу и выглянул из палатки. Снежинки кружили в воздухе, подгоняемые воздушными массами, но ему не показалось, что ветер стал сильнее, чем вчера или днем раньше. Он еще какое-то время любовался белоснежными вершинами на фоне ярко-синего неба, отыскивая хоть какой-то намек на сильный ветер и уже собрался возразить доку, как заметил между двумя вершинами белый султан, тянущийся далеко влево. – Решайте, ребята, – доктор Эгенс положил руку на плечо Мартина, прося пропустить. – Мы скоро начинаем спуск. – Мы пойдем дальше, – сказал Гирд глухо. Мартин промолчал. И он не хотел возвращаться, не побывав на вершине своей последней горы.
15 мая 1992 года 03:26 утра
Звезды на небе необычайно яркие и так близко, что кажется их можно потрогать. Но никто не поднимает руку, чтобы проверить так ли это. Двигаться на высоте превышающей восемь тысяч метров – все равно что бежать на глубине. Движения замедлены и изнуряют, а невероятные усилия лишь скудно вознаграждаются. Силы таят быстро и в любой момент собственное тело может перестать тебе подчиняться. Было решено выйти в ночь на четверг двумя связками: Гирд с Мартином и Свен с Джеффом. Все с кислородными аппаратами. При минимальном расходе запаса кислорода в баллонах должно хватить на пятнадцать, а то и шестнадцать часов. Достаточно, чтобы подняться на вершину и вернуться в четвертый лагерь до наступления темноты. У всех с собой набор ледорубов разных размеров, спальные мешки, теплая одежда, немного еды, вода, туалетная бумага, у Мартина и Свена по фотоаппарату. Несмотря на тот факт, что большая часть пути проходит по камням, «кошки» решено надеть в лагере – сегодня довольно холодно и идет снег, а значит попытка надеть их во время подъема может закончиться потерей снаряжения. Джефф кажется немного отсутсвующим, но на вопросы о самочувствии отвечает, что все нормально. Свен, идущий с ним в связке альпинист с внушительным стажем и несколькими рекордами в анамнезе, назвал состояние парня «сосредоточенностью», чем успокоил Гирда и Мартина. Мужчины пожали друг другу руки и пустились в путь. Первый отрезок в сто метров до отвесной стены представлял собой склон. При хорошей погоде не особо трудный, но сейчас прибывающий снег и ветер затрудняют прохождение, залепляют очки. Мужчины двигаются цепочкой. Свен прокладывает дорогу, за ним идет Джефф, а следом Гирд и Мартин. С каждым пройденным метром снега все больше – он уже достигает середины бедер. Не теряя силы на разговоры и лишние движения, четверка меняет темп и, приостанавливаясь после каждого пятого шага, продолжает успешно двигаться, пока не оказывается под отвесной стеной из камня и льда. Учащенно дыша, но все же не задыхаясь, Гирд отвязался и прошел во главу группы. Теперь лидирующим будет он. Переключив регулятор подачи кислорода на своем баллоне с минимума на максимум, до 2,2 литра в минуту, посмотрел наверх. Ровная, вертикальная поверхность испещренной трещинами скалы блестит толстой ледовой корой, на редких выступах и навесах – шапки снега. Гирд остановился и проверил пропущенную через серию узлов на груди и животе «сбруи» веревку, призванную остановить падение, если он сорвется. Если это произойдет прежде чем он успеет ввернуть очередное крепление, он пролетит двадцать метров по вертикали, и только потом веревка будет поймана ушком торчащего изо льда ледобура. В этом случае веревка и «крюк» вряд ли удержат его от дальнейшего падения, но думать об этом сейчас было неправильным. Гирд поднял левую ногу как можно выше, пинком вонзил в лед передние зубья своей «кошки», затем один за другим вогнал в породу острые концы обоих ледорубов и подтянулся вверх. Опираясь лишь на негнущуюся подошву левого ботинка, покачал из стороны в сторону ледоруб в правой руке, выдернул его изо льда и снова глубоко вонзил заостренный конец, но уже значительно выше над головой. Сделав «шаг» вверх, он так же как до этого левую, закрепил «кошку» на правой ноге и подтянулся на руках. Стиль, подсмотренный у немецких альпинистов и усовершенствованный самим Гирдом, был далек от классического, оправдывал себя на отвесных стенах вроде этой. Смещаясь то влево, то вправо, чтобы избежать ненадежных ледяных выступов, Гирд продолжал карабкаться вверх, постепенно разматывая огромную бухту веревки. Приблизительно через каждые десять метров он останавливался, сверлил острым концом ледоруба отверстие, вытаскивал из висевшей на поясе сумки ледобур и вворачивал его под углом к вертикальной стене – сверху вниз, закрепляя веревку. Гирд, не самый именитый из четверых, имел неоспоримый опыт восхождения подобных участков. В ноябре ему исполнилось тридцать два, его лучший друг – Мартин – старше всего на несколько месяцев, в июне отметит свой тридцать третий день рождения. Они были очень разными: по образованию и внешне. Из-за высокого роста, светлых прямых волос и пронзительно-голубых глаз Гирда часто принимали за скандинава, на деле его предки были голландцами. На шестнадцать сантиметров ниже, с копной темных, курчавых волос и острым взглядом черных глаз, Мартин имел в паспорте пометку «british citizen» и черты римских завоевателей. Их познакомила и подружила страсть к покорению горных вершин, но не осталась единственным связующим. Ребята прекрасно находили общий язык и вдали от гор. Со Свеном и Джеффом они восходили впервые, но были знакомы со Свеном, которого не раз встречали прежде. Джеффри – самый молодой из них (всего двадцать три года), племянник и ученик видавшего виды и вершины одинадцати восьмитысячников тридцати восьми летнего Свена. На преодоление стены у Гирда ушел час. Наконец, он перекинул ногу и взобрался на «полку», завершающую отрезок пути. Закрепив веревку и страхуя, он подал знак подниматься остальным. Имея под рукой установленные Гирдом перила, задача других казалась более простой, но, как и предупреждал док, погода начала ухудшаться, видимость падать. Ветер стал сильнее, а крупинки снега и льда врезались в лица, как ружейная дробь. Мартин поднялся до середины, когда понял, что Джефф просит Свена вернуться. Он не прекратил двигаться, стремясь добраться до полки, представляющую собой более удобное место чем стена или ее подножие. Однако, добравшись до «полки», он обнаружил, что если раньше на ней, судя по вмерзжшим в скалу лохмотьям брезента и вбитому колышку, хватало места для нескольких палаток, теперь она сократилась до ледового выступа шириной три метра. Слишком близко к обрыву и слишком мало места, чтобы служить высотным лагерем. Но это все равно превосходное место для отдыха. Плюхнувшись на лед рядом с Гирдом, Мартин прислонился спиной к скале и, уменьшив поступление кислорода, посмотрел вниз. Как он и думал, Свен отказался возвращаться и сейчас поднимался к ним следом за Джеффом. Гирд сунул ему в руки термос с чаем и Мартин благодарно кивнул. То, что произошло потом, не поражает воображение, если ты не присутствовал при этом лично. Свен что-то крикнул впереди идущему Джеффу, но порыв ветра унес его слова. Закричал и Гирд. Он громко звал Джеффри по имени, призывал продолжать подъем, но парень не шевелился. Он стоял, зацепившись шипами кошки одной ноги за лед, и прижимался всем телом к стене. В его руках не было заметно напряжения – кажется он не держался, а обнимал гору руками. Свен продолжал что-то кричать, Гирд напротив смолк, готовясь к спуску. Он собирался поднять Джеффри на полку. Мартин должен был остаться наверху и страховать их. Как вдруг, парень поднял руку и вогнал ледоруб в стену. Мужчины одобрительно выдохнули, каждый про себя подбадривая парня. Джефф двигался медленно, как если бы его охватила горная усталость. Но ведь он должен был дышать кислородом из баллона?! За первым ледорубом последовал второй и наблюдающие сжали зубы. Держась за ледорубы, Джефф поднял правую ногу, вонзил кошки в лед и освободил левую. Он путался в последовательности действий, но сейчас никто не мог перекричать начинающийся шторм и все трое просто надеялись, что молодой и выносливый парень сможет преодолеть последние двадцать – двадцать пять метров до полки. Свен, рискуя, догонял племянника – скоро ситуация снова будет под контролем. «Держись за перила!» крикнул Гирд за секунду до того, как Джефф, подняв левую ногу, сорвался. Он недостаточно сильно вогнал шипы кошки правой ноги в лед и когда перенес на нее свой вес – нога соскользнула. «Дже-е-ефф! Све-е-ен!» орали Гирд и Мартин в унисон и по очереди в пустоту. Падая, Джефф сбил подошедшего слишком близко Свена и увлек его за собой. Их фолетовый и черно-красный костюмы быстро превратились в точки, а затем и совсем исчезли в снежном тумане. Гора-убийца, славящаяся резко меняющейся погодой, возникающими из ниоткуда штормами и внезапными камнепадами, собирала жатву смельчаками, дерзнувшими посягнуть на ее покой. Гирд продолжал иступленно кричать, пока Мартин решительно не отволок его от края и надел на задыхающегося друга кислородную маску. Шторм накинулся на них, как голодный зверь, лишая возможности двигаться, видеть, мыслить. Продолжать подъем в таких условиях было невозможно. Оцепеневшие от пережитого шока и холода, друзья завернулись в свои спальные мешки и теснее прижавшись друг к другу, стали ждать. Восстановив дыхание и замерев в коконе не согревающих покровов, Гирд отключил кислород, заверив друга, что он в порядке, а кислород нужно экономить. Мартин согласился и последовал его примеру. Вот только он не поверил, что Гирд в порядке.
17 мая 1992 года К2, 8306 м. 02:34 ночи
Двое все так же жмутся друг к другу, проваливаясь в сон и снова просыпаясь, не покидая ледяного кошмара. Ветер, как атлет-тяжеловес, напавший на школьников, бьет пудовыми кулаками, вышибает из тел жизнь. Медленное, неглубокое дыхание Мартина прерывается на долгие минуты – ни вдоха, ни выдоха. Гирд трясет его пока тот не просыпается. Нельзя спать в этой ледяной тьме, но мозг, не получая достаточное количество кислорода, отказывается поддерживать работу организма. Гирд держится до захода солнца,но потом, ослабев, впадает в прострацию.
Внезапно Мартин садится очень ровно, разбуженный пониманием что что-то случилось. В кромешной тьме до него доносятся судорожные вдохи Гирда и его собственные, но что-то важное отсутствует. Ветер стих. Впервые за сорок четыре часа не слышно его воя. Скинув толстый покров снега, Мартин расталкивает Гирда. Друзья трясут друг друга за плечи в каком-то подобии торжества – или просто в истерике.
***
Невозможно отказаться от победы, когда до нее лишь три сотни метров. Кислород действует как укол адреналина и вместо того, чтобы начать спуск, они грызут шоколад, пьют холодную воду и продолжают восхождение. Свежий слой снега ненадежен: его слишком много и он не успел слежаться. Гирд, словно утратив здравый смысл и опыт, слишком порывист. Мартину удается уговорить друга поменяться местами и теперь он, по пояс в снегу, прокладывает тропу по хребту. Они двигаются как в замедленном кино, не смотря на то, что в каждый шаг вкладывают все силы. Хребет заканчивается невысоким выступом, а за ним еще одна стена, но не такая высокая, как предыдущая. Несмотря на то, что оба дышат кислородом, дыхание у них прерывистое, а в конечностях нет обычной силы. Остановившись перед выступом, они делают по глотку воды из сильно отощавших запасов, глядя на вершину горы, до которой уже рукой подать. Мартин оценивает высоту выступа, ставит на него ногу и отталкивается другой от земли. Снег под ним начинается двигаться, заставляя мужчину опуститься на колено. Он реагирует машинально, вогнав острие ледоруба в породу над собой. Удар служит толчком и почва уходит из под ног. Масса снега приходит в движение, сбивает обоих мужчин с ног и тянет за собой вниз. Пытаясь удержаться, Мартин отчаянно взмахивает вторым ледорубом. Руки в перчатках скользят по рукояткам, под немыслимым весом двух тел и отсоединившейся лавины.
17 мая 1992 года К2, Где-то значительно западнее начального маршрута восхождения (Магическая линия) 09:02
Снег такой белый, на него больно смотреть. Холодный блеск бриллиантовых искр под ярким солнцем. Красивый. Равнодушный. Он везде. Внизу, наверху, вокруг. Мужчина в ярко-голубом костюме, сам того не зная, пролетев около шестидясети метров, упал на неширокий выступ, остановивший его падение в бездну. Он отчаянно пытается выбраться из завалившего его снега, не зная, что висит над пропастью. – Мартин! Мартин! – Имя друга рвется с губ всхлипами отчаяния. – Черт тебя побери, ты должен жить, слышишь? Ты должен жить! Внезапно вспомнив, Гирд нащупывает на поясе обвязку и начинает тянуть за веревку, отчаянно надеясь, что она натянется, по-прежнему связывая его с другом. Но скоро в его руке оказывается ее оборванный конец.
8 мая 1992 года Асколе, Каракорум Около 18.00 пополудни
Мартину нравится смотреть на огонь в очаге, изредка отвлекаясь на суетливую седовласую женщину. Она, типичная балти с узко прорезанными карими глазам на сморщенном лице, заваривает какие-то корешки и тихо причитает на своем наречии. Кажется, схоже с тибетским, но слов не разобрать. Так, фоновый шум, к которому добавляется скрип ржавеющих дверных петель. Один из проводников подходит к столу и усаживается рядом на ковер. Стульев нет – традиция. – Что она говорит, Хасан? – спросил Мартин. – Что мы очередные глупцы, которые решили покорить их большую гору, – пожав плечами, ответил он. – Но это не мешает ей брать с нас плату за еду. Мартин никогда не считал себя умником, но соглашаться со словами местной жительницы тоже не собирался. Он с детства был мечтателем, ставил перед собой трудные, далеко не для каждого выполнимые цели и шел к ним. А уже совсем близкая К2 – это личная финальная точка. Сказать бы только об этом Гирду. Или лучше после спуска? Помешав тушащуюся с овощами баранину, хозяйка дома поставила на стол две доверху наполненные чаши. Привычные кружки здесь тоже не в почете, но Мартин уже давно не обращал внимания на такие мелочи. Он небольшими глотками пил имеющий необычный вкус напиток из крупных чайных листьев и сушеных корней какого-то растения. Запах мяса уже начал витать в воздухе, когда женщина вновь повернулась к ним и заговорила с Хасаном. В ответ проводник лишь рассмеялся. – Что опять? – Она говорит о «чистой земле», которая доступна только для духовно развитых людей, – объяснил он, отодвинув от себя пустую глиняную посудину. – Местные буддисты на свой лад интерпретируют легенду о Шамбале. Считают, что она находилась в Каракоруме, пока не стала невидимой, переместившись в другое измерение. – Бред какой-то, – заключил Мартин, поднимаясь на ноги. Впервые на его пути к вершине стояли подобные сказки. Захватывающей мир цивилизации нужно добраться до Асколе как можно быстрее. – Согласен, – кивнул головой пакистанец и вновь обратился к хозяйке дома, чтобы попросить еще кипятка в чай. Хасан, не раз сопровождавший туристические группы в Кашмир, давно познакомился со здешними мифами, но будучи жителем столицы, получившим образование в университете, не придавал им значения. Проводник выполнял свою работу, встречая экспедиции в аэропорту Исламабада и показывая путешественникам красоты труднопроходимых горных районов, даже если они пользовались славой «роковых кровавых пиков», как К2. Возможные данные: 18 мая 1992 года К2, неизвестная высота вне плана маршрута Около 16.00 пополудни
Девятая из четырнадцати. Она девятая... И кажется, уже последняя. А ведь хотелось покорить их все, коснуться Крыши мира. Гирд не может пошевелиться. Не чувствует ни ног, ни рук. Ничего. Нет даже холода, который, проникая под одежду, вымораживает все внутренности. Только приглушенный свист ветра. Как странно. Неужели такая она, смерть среди снегов Чогори? Мужчина силится открыть глаза, но мешает намерзшая ледяная корка. После долгих попыток получается приоткрыть левый глаз. Картинка расплывается, образуя холодную цветовую гамму от голубого до белого. Палитру разбавляют робкие вкрапления сияющей позолоты. Растут и становятся ярче, будто бы приближаясь. Обжигая. Гирду чудятся пылающие в лучах солнца башни со шпилями и едва различимые звуки, напоминающие пение птиц. Становится жарко. Невыносимо. Словно в экваториальных широтах. Или даже в огне. Что это? Конец?... 21 мая 1992 года К2, лагерь 10.40 утра
Свинцовые веки с трудом распахнулись. Увидев стенку палатки, Мартин долго смотрел в одну точку, изучая красный брезент. Каждый вдох сопровождался хрипами и болью в груди. Он облизнул пересохшие потрескавшиеся губы и попытался приподнять голову. Шум привлек внимание Хасана, который поспешил к Мартину, чтобы уложить его и проверить жар, как приказал доктор. – Тебе пока нельзя вставать, – сказал он, убедившись, что антибиотики действуют, – хорошо хоть в себя пришел. – Где... где... что? – еле выговорил Мартин и закашлялся. – Не спеши, – проводник плеснул воды из термоса в стакан и поднес ко рту пострадавшего альпиниста. – Пей. Все расскажу. От контакта с теплой водой защипало, боль отдалась в висках. Снова напал приступ глухого грудного кашля, но после полегчало. – Вы сошли с намеченного маршрута, что затянуло поиски, но нам удалось отыскать тебя в снегу на краю обрыва. И вот с тех пор ты в бреду на грани жизни и смерти, – начал Хасан, стараясь говорить достаточно громко и медленно. Мартин слышал голос, но смысл сказанного никак не мог уловить. Он силился вспомнить хоть что-то кроме протяжного воя ледяного ветра, колючих мелких льдинок и снега, окружающего со всех сторон. – Что... что со мной? – он вновь попытался задать вопрос. – Сотрясение мозга, перелом ребра и левой руки, обморожение нижних конечностей, воспаление легких или даже бронхит, – пакистанец постарался объяснить диагноз так, как понял сам огромный объем медицинских терминов вперемежку с ругательствами, – я не врач, а доктор Эгенс будет только к вечеру. Он увез мистера Спенсера в больницу еще до того, как мы нашли тебя и..., – он не знал, стоит ли сейчас говорить о мертвых. Вспышкой в сознании Мартина пронеслись мгновения падения Свена и Джеффри. Все так быстро, что нет ни единого шанса помочь им, остается только до боли в глотке орать в пустоту. Они с Гирдом продолжили путь вдвоем, но гора не хотела поддаваться, пытаясь сбросить их вместе со снегом, соскальзывающим с крутых склонов, срывающимся вниз. В ушах крик друга, далекий голос, повторяющий его имя. – Гирд? – так проще, чем строить предложения. – Мне очень жаль... Мы привлекли дополнительные силы, его ищут вместе с жителями деревни, но найти тело не удается, – разговор морально слишком сложный, поэтому Хасан скорее меняет тему. – Тебе надо поесть, я принесу. Мартин не хочет есть. По правде говоря, вообще ничего не хочет. Неимоверно сложно принять случившееся несмотря на то, что подобные ситуации входят в степень риска. 12 июля 1992 года Дублин
Суеверная во всем, что связано с детьми, Анни на УЗИ не стала узнавать пол ребенка. Не важно – мальчик или девочка, главное то, что это ребенок от любимого мужчины. Мартин мечтал о сыне. Поэтому счастью отца не было предела, когда к нему в руки впервые попал закутанный в белый конверт для новорожденных и повязанный голубой лентой сверточек. Хотя бы ради этого мгновения стоило выжить, выкарабкаться вопреки всему. Путь домой оказался долгим. Пришлось пройти через ампутацию и реабилитацию в двух клиниках. Несколько раз Мартину снились кошмары, в которых Свен и Джеффри срывались вниз, но чаще во снах его преследовало ощущение падения и истошные крики друга. Тело Гирда так и не нашли. Внутреннюю опустошенность заполняли только долгие телефонные разговоры с Анни. Мартин запретил ей лететь в Азию. Взамен женщина выставила свое условие, которое он день за днем пытался выполнить ради нее и малыша. – Ты решил, как назовем сына? – Анни тихо напомнила, о чем просила его в самую первую после падения беседу. – Я хотел бы дать ему имя Гирд, – ответил Мартин, не сводя глаз со спящего ребенка.
_______________________________________________________________________________________________________ ВНИМАНИЕ! ОТКРЫТОЕ ГОЛОСОВАНИЕ! Если вам понравилась эта история, проголосуйте за неё ЗДЕСЬ! Или нажмите на сердечко "Мне понравилось", при этом не забудьте поставить галочку видимости. Без неё ваш голос учтён не будет. Спасибо за понимание. Вы можете проголосовать за 3 истории.
|
Читайте также:
История №2 _*_ История №3 _*_ История №4 _*_ История №5
История №6 _*_ История №7 _*_ История №8 _*_ История №9
Мне понравилось!
