Карта ролевой игры "Наследство дона Терессио"

Ну вот и началось... Выслушав полную пафоса речь Молинаре Ламберти переглянулся с Данте Мариотти и чуть усмехнулся. Конечно, каждый заботится в первую очередь о своей выгоде, исподволь доказывая, как скромны его запросы и сколь малым он может удовольствоваться, по сравнению с остальными. И под этой маской прячется стремление ухватить кусок пожирнее, но Молинаре сегодня переступил все границы жадности. Судя по лицам остальных, они тоже разделяют это мнение. Такой расклад никак не мог устроить Франко Ламберти, даже при возможном грядущем объединении Семей. Остальных вероятно тоже, хотя они и молчат.

Но всё же, кто же из них троих отдал приказ на Терессио? Гуэрра? Молинаре? Корелли? В том, кто стоял за вчерашней мясорубкой на гонках, у Ламберти не было сомнений.



Слова Дрэго Гуэрра прозвучали словно в подтверждение его собственным мыслям, Ламберти загасил остаток сигары и отодвинул пепельницу...

- Меня интересует не только Вест-Сайд, который и без того практически полностью мой, но район нижнего Манхэттена, вплоть до Сорок второй улицы. Что же касается Квинса, то я откажусь от доли в разделе этой территории за три четверти легального бизнеса Терессио.

Итоги переговоров были вполне удовлетворительными. Договориться удалось почти по всем спорным территориям. А что не договорили, подправится по ходу дела, это ясно читалось на лицах у всех присутствующих.

Чьё-то предложение отметить окончание переговоров в клубе было принято, и на столе, как завершающий аккорд, появился коньяк.

Приняв из рук Данте бокал, Франко повернулся к остальным, ожидая традиционного тоста.

Покинув кабинет, Ламберти и его консильери вышли из дома Терессио. У входа уже стояли машины семейств, готовые отвести донов и их сопровождающих в выбранный клуб. Джулио услужливо распахнул дверцу перед Франко. Охрана заняла своё место и лимузин медленно тронулся к воротам. Привычно проверив, поднята ли перегородка, Данте открыл дверцу встроенного бара и достал пепельницу и сигары.

- Что скажешь, Данте? - Голос Франко был сух и отстранён.

- Вас интересует моё мнение по переговорам, дон, или по тому криворукому идиоту, что опрокинул бокал? - Данте взял сигару и с таким ожесточением отрезал кончик, словно между лезвий находилась не сигара, а что-то иное. Протянул сигару Франко, чиркнул спичкой. - Плохая примета... Жаль, шанс был просто отличный, но... А переговоры, не идеально, конечно, но тем не менее, вы получили практически всё, что планировали.

- Тебе никогда не казалось, Данте, - Франко откинулся на подушки, и выпустил клуб дыма, - что Судьба всё же существует?

- Это риторический вопрос, босс?

- Скорее, философский.



Клуб для празднования был выбран роскошный. Сегодня из зала выставили всех посторонних и случайных посетителей.
Подойдя к центральному столу, Франко остановился, осматривая зал, который медленно заполнялся гостями, принадлежащими к четырём семьям. Его люди рассредоточились по залу, наблюдая. На сцене завершались последние приготовления к представлению.

Выделив среди десятков лиц лицо дочери Молинаре, Франко невольно осмотрел всё прилегающее пространство в поисках другой фигурки, которая часто сопровождала синьору Терессио, и не найдя нахмурился. Впрочем, девчонку пора из этого дома убирать. Не столько потому, что отпала нужда в информации, а потому... Собственно, Франко пока сам не мог объяснить себе, что именно произошло вчера, и как теперь с этим жить, но то, что что-то придётся решать, было очевидно. Ламберти подошёл к молодой женщине, которая смотрела на сцену, не замечая вокруг никого и ничего.

- Вы позволите? - Отодвинув стул, он сел рядом с ней. Сегодняшняя комиссия подвела итог, и стало ясно, что деловое соглашение с Молинаре скорее всего будет достигнуто. Если не случится чего-либо непредвиденного. Жаль девочку, снова ставшую разменной монетой в бизнесе, но ничего не поделаешь. Остаётся попытаться наладить отношения. - Вам нравится мюзикл? - воспользовавшись паузой в музыке спросил он. - Главная партия звучит весьма неплохо.

- Это жизнь, синьора Терессио, - Франко чуть улыбнулся. - А хорошее искусство и должно отражать жизнь, не так ли?

Двери в зал распахнулись. Смех и громкая музыка несколько заглушили звук разлетающихся створок. Ламберти только ощутил сильный удар в плечо и кто-то из его ребят не раздумывая сорвал его со стула, опрокидывая и прижимая к полу. Рядом упала синьора Терессио. Франко не сразу понял, что случилось, но уже в следующее мгновение грохот пулемётных очередей расставил все точки над i. Один из его ребят прикрывал его собой, кажется, Нино, а остальные открыли ответный огонь по нападавшим. Выругавшись, Ламберти прижал руку к плечу, ладонь окрасилась красным. На белоснежной ткани рубашки расползалось алое пятно. На ладонь бы правее, подумалось ему, и всё...

Стрельба утихла. Ламберти поднялся с пола поддерживаемый своими охранниками. При виде крови на его рубашке один из парней побелел и стал сбивчиво бормотать, что он не успел, что он виноват, но Франко только отмахнулся, понимая, что счёт шёл на доли секунды, и парень спас его жизнь. Из под перевёрнутого стола неподалёку вылез Данте и сразу кинулся куда-то звонить, вызывая людей, машины, доктора Бартоломео... У входа в клуб остановились несколько карет скорой помощи, к ним стали понемногу сносить раненых.

Не желая оставаться в этом клубе ни единой лишней минуты, Франко сделал несколько шагов и чуть не упал от головокружения, Нино подхватил его и усадил на ближайший диван, а двое других охранников уже тащили от кареты скорой помощи одного из врачей. Разорвав на Франко рубашку, доктор убедился, что пуля застряла в плече и на месте её не вынуть. Высказавшись на тему везения, он остановил кровь и наложил повязку, настаивая на немедленном отправлении в госпиталь, для операционного вмешательства.

Когда Франко пошатываясь снова поднялся на ноги, подошёл Данте. Не обращая внимания на возражения, он велел ребятам подогнать быстро машину и отвезти дона Ламберти в Пресвитерианский госпиталь. Данте сообщил, что доктор Бартоломео уже едет туда, и их люди тоже. Дополнительная охрана операционной, палаты и всего этажа будет организована в течение нескольких минут.

Тяжело повиснув на охраннике, Франко вышел из клуба, в окружении своих солдат, категорически отказавшись от того, чтобы его несли. Дойдя до машины он остановился. Ему показалось, что на него кто-то пристально смотрит из толпы. Он оглянулся, но в сдерживаемой оцеплением толпе в темноте было не рассмотреть лиц, хотя взгляд он ощутил совершенно отчётливо. Качнув головой, он сел в машину. Следом за ним залез Данте и двое охранников. Остальные остались у входа в клуб. Данте велел дождаться своих и опросить всех кого можно и нельзя, но выяснить, чьи это были стрелки.

Захлопнув дверцу автомобиля, Джулио сел за руль и рванул с места.

Пресвитерианский госпиталь, один из старейших в Нью-Йорке, получал щедрые дотационные пожертвования от семьи Ламберти. Таким образом убивались сразу два зайца. Бизнес получал солидные налоговые льготы, а Семья — превосходное медицинское обслуживание. В любое время дня и ночи тут принимали раненых солдат и никогда не задавали неудобных вопросов по поводу пулевых, ножевых и прочих ранений.

Когда машина дона Ламберти затормозила у входа, там уже ждали доктор Бартоломео и медбратья с носилками. Потерявшего сознание Франко быстро перегрузили на каталку и увезли куда-то по больничным переходам. Убедившись, что палата для босса готова и охраняется не хуже Белого Дома, Данте спустился вниз, переговорить с капо и раздать поручения, после чего вернулся в палату, дожидаться конца операции. Это не заняло много времени. Доктор Бартоломео лично вынул пулю и обработал рану, после чего Франко перевезли в палату, где его дожидался Данте.

Некоторое время спустя в дверь палаты раздался стук и охранник вызвал Данте в коридор. Оставшись один, Франко расслабленно вытянулся на койке и закрыл глаза. Плечо болело и пульсировало несмотря на лошадиную дозу обезболивающих, которую вкатил ему док, пообещав, что скоро подействует. Ну что же, подождём. Иначе он не уснёт и эту ночь. Вспомнив, почему ему не довелось выспаться, Франко стиснул зубы. Только в больнице и предаваться подобным фантазиям. Дверь тихо скрипнула пропуская Данте обратно. Его лицо было слегка озадаченным, словно он столкнулся с вопросом, который поставил его в тупик.

- Франко, - он подошёл к кровати, - пришла синьорина Кьяра. Говорит, что хочет поблагодарить вас.
- Кьяра? - от неожиданности Ламберти даже забыл про ноющее плечо. - Как она нашла меня здесь? Пусть зайдёт. - Франко приподнял спинку кровати, чтобы принять полусидячее положение. - Сейчас.

Данте неодобрительно хмыкнул, но открыл дверь, пропуская девушку в палату. Она неслышно проскользнула внутрь и остановилась у входа, нервно сжимая и разжимая пальцы. Франко смотрел на неё, отмечая бледность и заплаканные глаза. Она плакала из-за него? Молчание уже становилось гнетущим, когда наконец, видимо набравшись смелости, она прошептала:



И всё? Это всё что она скажет? Франко на мгновение прикрыл глаза. Память тут же услужливо подбросила воспоминание о вчерашнем вечере.

- Подойди сюда. - Он смотрел, как от его слов она вздрогнула, но стала медленно приближаться, переводя растерянный взгляд с него на Данте и обратно. - Данте, а ты не хочешь пойти выпить кофе или подышать свежим воздухом? - Консильери раздражённо прошипел что-то про необходимость включить мозги и про только что наложенные швы. Франко невольно рассмеялся, - Ты мне льстишь, Данте, если в самом деле думаешь, что я сейчас способен на подвиги.

Когда за недовольным консильери закрылась дверь, Франко посмотрел на замершую девушку.

- Садись. Нет, не туда, - он похлопал рукой по кровати, - Сюда садись. - И когда девушка присела на край, нерешительно глядя в сторону, Франко протянул руку и развернул её к себе. Несколько мгновений его взгляд блуждал по её лицу, с широко открытых глаз на нежные губы, после чего он рывком привлёк девушку к себе так, что она упала на него. - Зачем ты пришла, Кьяра? - голос охрип, - Спросить о моём здоровье ты могла у брата. Ты же знала, что будет, если ты придёшь. Или надеялась на моё благородство? Тогда ты ошиблась. И сильно.

Последнее слово он выдохнул уже в её губы. Франко прижимал её к себе всё сильнее и исступленно целовал, ловя малейший отклик, будучи не в состоянии оторваться от мягких губ. Его руки начали расстёгивать пуговки на её блузке, но после второй он просто рванул воротник, обнажая стройную шею и идеальной формы грудь, едва прикрытую кружевом. Сдавленно простонав, он прильнул губами к нежной ямке, где лихорадочно билась синяя жилка, в то время как его руки жадно ласкали тело девушки.

Когда Данте Мариотти вошёл в палату, Франко расслабленно лежал на кровати, закрыв глаза и, казалось, спал. На белоснежной повязке сквозь бинты проступало красное пятно. Подойдя ближе Данте тихо кашлянул, привлекая внимание.

- Ну что ты там топчешься. - Голос Франко был ясен, хотя глаз он по прежнему не открывал. - Я не сплю. Есть новости?

- Да. Ребята только что приехали. - Данте придвинул стул к кровати Ламберти и сел. - Новости есть. И не слишком вдохновляющие. В первую очередь, никто не погиб, хотя Корелли досталось сильно, он кинулся закрывать собой дочь Терессио и получил сразу несколько пуль. А Молинаре и Гуэрра невредимы.

- Стрелков опознали?

- Не совсем. Установили, что именно эти двое расстреляли неделю назад Терессио с людьми. Но на кого они работали, выяснить пока не удалось. Ребята землю роют, дон. Если в городе есть кто-то, кто знал этих двоих, его найдут.

- Пусть роют. Хотя расклад уже понятен... - Франко всё-таки открыл глаза и посмотрел на Данте. - Как думаешь, что Гуэрра не поделил с Терессио? Причём настолько чтобы провоцировать войну...

- Думаешь он?

- Однозначно. Но ребята пусть ищут. Надо точно убедиться. Обвинять на одном совпадении - не разумно. - Франко перевёл дух, и протянул руку к тумбочке, на которой стоял графин с водой. Данте наполнил бокал и вложил его ему в руку. - Но если это окажется правдой, то потом можно будет решить эту проблему.

- Кстати, о разумных и не разумных поступках, - Данте кивнул на пропитавшуюся кровью повязку, - Ты что делаешь? Хочешь без руки остаться? Или уже до такой степени сошёл с ума, что ни о чём не думаешь?

- Этот вопрос уже закрыт. И я не хочу больше об этом вспоминать. Никогда. - Франко раздражённо отмахнулся и поднялся с кровати, подошёл к окну, далеко на востоке край неба окрасился розовым, приближался рассвет. - Лучше пришли кого-нибудь сюда, чтобы заново перевязали. И скажи доктору Бартоломео, что я уезжаю домой. Пусть заезжает хоть каждый день и проверяет, но тратить время на отлёживание в больнице мне некогда.

Зная, что в таком настроении с Ламберти спорить бесполезно, Данте направился к двери.

- И ещё... - Франко помолчал несколько мгновений, - Данте, отправь ребят к ней домой и, на всякий случай, к дому Терессио, чтобы перехватили, если она вдруг решит туда вернуться. Я не знаю, куда она поехала, но эта... дурочка так спешила поскорее разделаться с заданием, что наверняка оставила кучу следов. А Молинаре не дурак, чтобы не сложить два и два. Если он за неё возьмётся... - Ламберти отвернулся от окна. - Пусть её перевезут в Нью-Джерси. В одну из гостевых квартир. На нашей территории её точно не найдут.

Для того, чтобы вырваться из больницы пришлось выдержать настоящий бой. Доктор Бартоломео стоял насмерть, доказывая необходимость провести под непосредственным надзором врачей хотя бы сутки, мотивируя близостью ранения к зоне сердца, но переубедить Франко так и не смог. Наконец, договорившись, что дома будет организован больничный режим, и будет постоянно находиться квалифицированный фельдшер, на случай неотложной помощи, помимо ежедневных визитов доктора, Ламберти покинул госпиталь.

***

Вечером Франко стоял у окна в кабинете, наблюдая, как медленно сгущаются сумерки. Данте рядом просматривал вечерние газеты. Только что они провели совещание с подручными и капо, выслушав отчёты за последние дни.

- Данте. - Консильери поднял голову от газеты. - Как там синьорина? Вы её перевезли?

Данте пристально посмотрел на босса.

- Да, её перехватили утром недалеко от дома Терессио, шла на работу. Кстати, скорее всего вы были правы. Ребята там засекли наблюдателей, так что не факт, но вполне вероятно, что ждали уже именно её. - мужчина отложил газету, - Вам нужен адрес, куда её отвезли?

- Нет. Не нужен адрес. Просто позаботься, чтобы она ни в чём не нуждалась... и всё такое... - Франко опустился в кресло и протянул руку к стоящему на столе хрустальному графину с коньяком, но тут же поставил его на место. - Передай ей записку. - Откинув крышку письменного прибора, Франко вынул руку из мешающей ему повязки и взял ручку.

Синьорина Санти,

Надеюсь, квартира достаточно комфортна. Рядом всегда будет дежурить кто-то из моих людей. Это временная мера, пока мы не убедимся, что вам ничего не угрожает. Так что чувствуйте себя как дома. Если что-то понадобится, сообщите охраннику, он организует доставку.

Ф.Л.

Сложив лист Ламберти протянул его Данте.

После июньских событий жизнь медленно входила в привычную колею. Мир между Семьями был настолько хрупок, что казалось достаточно малейшего толчка, чтобы повергнуть город в войну. И к ней были готовы. Газеты долго пестрели эффектными заголовками об ожидаемой войне кланов... но постепенно накал спадал. Капо Ламберти занялись освоением новых территорий, полученных Семьёй после Комиссии. Да и перевод под своё руководство бывшего легального бизнеса Терессио тоже происходил не сразу и не без проблем.

Так что дела Семьи и бизнес не давали расслабиться, но Франко это устраивало. Это отвлекало его от мыслей, предаваться которым он не хотел, более того, от которых хотел избавиться. Хотя от его желания, как оказалось, тут совсем ничего не зависело. Синьорина Санти, Кьяра, девушка, которую он хотел использовать в своих деловых интересах, и использовал... Как так получилось, что именно эта простая неискушённая девчонка вдруг влезла ему под кожу? Да, красива, да соблазнительна, но мало ли красивых и соблазнительных сирен вокруг? И ни одна из них не вызывала в нём и тысячной доли подобных чувств.

В жизни Франко Ламберти не было места сердечным склонностям. Впустив кого-то в своё сердце делаешься уязвимым и слабым. Этот жизненный урок он выучил ещё мальчишкой. Поэтому он не позволял себе привязываться ни к кому. Но эта большеглазая девчонка, сбежавшая от него, не давала ему покоя, сводила с ума. Вспоминая о том, как самозабвенно она откликалась на его поцелуи и ласки, Франко терял самообладание. Он презирал себя за подобную слабость и неспособность справиться с наваждением, но сделать ничего не мог. И уж совсем не властен он был над своими снами. Снами, в которых она не убегала...

***

Тактичный стук в дверь кабинета раздался, когда вечернее совещание уже закончилось и капо стали расходиться. Данте открыл бар, доставая бутылку коньяка и бокалы.

- Дон Ламберти, к вам посетитель.

Ламберти сбросил бумаги, которые изучал, в ящик стола, взял у Данте бокал и поднял взгляд на вошедшего в кабинет мажордома.

- Гони всех прочь, Лука, кто бы это ни был... - он сделал глоток. - Я никого не хочу видеть.

- Это девушка. Говорит, её зовут Кьяра Санти. - Невозмутимая маска на лице мажордома не дрогнула. - Я скажу ей, что вы не можете её принять.

Бокал со стуком опустился на стол, расплёскивая коньяк. Данте только взглянул, и опустил взгляд в свой бокал, промолчав.

- Где она? - Ламберти поднялся из-за стола.

- Ждёт в гостиной. - Лука не выразил ни малейшего удивления перемене настроения босса, - Проводить её сюда? - Вопрос повис в воздухе, так как Франко уже не было в кабинете. Лука посмотрел ему в след, и подошёл к столу, чтобы вытереть коньячные пятна. Молчаливый обмен взглядами с консильери и Данте тоже поднялся на ноги.

- Я, пожалуй, тоже пойду.

***

Стоя у входа в гостиную, Франко смотрел, как девушка разглядывает фотографии на камине, касаясь пальцами изображений, а потом, словно почувствовав его присутствие обернулась.


Его имя сорвавшееся с её губ, а не формальное дон Ламберти... Растерянный взгляд, неуверенная улыбка... Все принципы пошли прахом... В несколько шагов преодолев разделяющее их расстояние, Франко, ни слова не говоря прижал девушку к себе, поднял лицо за подбородок, жадно приникая поцелуем к её губам. Его рука скользнула на затылок, удерживая и не давая отвернуться. Он сминал её губы, вторгаясь в сладкую глубину рта, брал то, что хотел, и не намеревался больше отпускать. Оторвавшись от нежных губ, Франко посмотрел в затуманившиеся глаза и подхватив девушку на руки понес вверх по лестнице.

Оказавшись в своей спальне, он опустил Кьяру на пол, его руки и губы жадно скользили по обнажённым плечам, груди... чёртово платье... Франко рванул вниз раздражающую его ткань. Застёжка на платье не выдержала напора, маленькие пуговицы посыпались на пол. Тонкий шёлк с треском разошёлся обнажая восхитительное тело. Девушка скрестила было руки, в наивной попытке прикрыться, но Франко требовательным жестом отвёл её руки вниз...

- Не прячься, ты прекрасна, - хрипло прошептал он, не сводя с неё голодного горящего взгляда.

Уложив обнажённую девушку на кровать, Франко быстро избавился от собственной одежды. Нежность... он хотел быть нежным с ней, любить её томительно и не спеша, но не смог. Первое же соприкосновение тел снесло напрочь всю неспешную томность, и осталась только обжигающая, раскалённая добела страсть, в которой горел он сам и которую безумно желал разжечь в ней. Его ласки были жадными, страстными, неистовыми, Кьяра со стоном металась по постели, выгибаясь навстречу его губам и рукам, цепляясь за него, впиваясь ногтями в его плечи, едва лишь он немного отстранялся. Чувствуя, что уже находится на пределе, Франко одним резким движением овладел ею, поймав губами её вскрик и стал двигаться всё сильнее и сильнее, следя, как меняется выражение её лица, слушая срывающиеся с её губ стоны, пока, наконец, их обоих не накрыло слепящей вспышкой нестерпимого наслаждения.

***

Где-то там далеко, за стеной, сверкал огнями ночной Нью-Йорк, жестокий и равнодушный... а здесь, в этой комнате, в объятиях Франко спала девушка, вместе с которой в его жизнь вошли страсть, нежность, и счастье...

Когда Молинаре назначил приватную встречу, Ламберти практически не сомневался, что речь пойдёт об их дальнейших совместных планах. Хотя решать вопрос с женитьбой именно сейчас у него было никакого желания. К его удивлению, речь пошла вовсе не о том, что ожидалось. Выслушав короткое сообщение Молинаре, что последние события оказали неожиданное влияние на здоровье его дочери, и она отбыла на Сицилию на неопределённый срок, Франко позволил себе выразить лёгкое удивление. Молинаре отзывает договор? Ничем иным это сообщение быть не могло. Но в сложившейся ситуации это оказалось ему даже на руку.
Лёгкий намёк на невыполнение обязательств...
Завуалированное сообщение о ненадёжности обслуживающего персонала...
Взаимное молчаливое согласие - в расчёте.

Кьяра больше не вернулась в квартиру, которую ей выделили для охраны. После той первой безумной ночи она осталась в доме у Франко, и он больше не собирался её никуда отпускать. Это даже не обсуждалось между ними, но и без слов было понятно, что он не даст ей уйти, даже если она захочет. Шло время, но его безумное наваждение не проходило, насыщение не наступало, несмотря на постоянно проводимые вместе ночи... даже наоборот, оно ещё больше крепло, превращаясь в одержимость. Да и днями Ламберти всё чаще ловил себя на том, что вместо бизнеса думает о девушке, находящейся в его доме. В нём всё сильнее развивалось собственническое чувство, и нежелание делить её даже с её семьёй. В причины своего поведения Франко предпочитал не вникать, но каждую ночь, когда Кьяра засыпала утомлённая в его объятиях, шепча его имя, он отчётливо понимал, что уничтожит любого, кто попытается встать между ними.

Узнав от Нино о давней мечте семьи Кьяры превратить их захудалую пиццерию в ресторан, такой же, какой когда-то был у них в Италии, Ламберти отдал приказ Данте и семейству Санти было убедительно предложено продать их скромный бизнес и переехать на другое место. Анонимный покупатель дал за их пиццерию сумму, намного превышающую её реальную стоимость, а новое здание, которое им столь же настоятельно порекомендовали, оказалось на оживлённой улице, в фешенебельном районе. Разумеется, причины такой удачной сделки ни для кого не были секретом, как и намёк Данте, сделанный отцу Кьяры на прощание, что у нового ресторана не будет конкурентов.

***

Приближалось Рождество.
Ламберти ехал домой после встречи с политиком федерального масштаба, избирательную компанию которого финансировал, и который лоббировал его интересы. Но все эти политические игры переставали интересовать Франко, едва только он садился в машину. Его мысли снова и снова обращались к девушке. Кьяра уже вполне освоилась в его доме. Он иногда сам удивлялся, насколько «своей» она была, когда находил её в гостиной у камина, с журналом в руках забравшуюся с ногами в его любимое кресло, на кухне, когда они на пару с его поваром сочиняли что-то замысловатое, или когда вместе с Лукой развешивали на перилах праздничные гирлянды из сосновых веток украшая дом, впервые за долгие годы. И, разумеется, в его спальне...

Хлопнув дверцей автомобиля, Франко бегом поднялся по лестнице, подняв воротник от колючего ветра, швыряющего в лицо горстями ледяную взвесь. Лука стоял у открытых дверей, принимая заснеженное пальто, он кивнул головой в глубину дома, отвечая на невысказанный, но тем не менее ставший уже традиционным вопрос.

– Синьорина в кабинете, дон Ламберти.

Пушистый ковёр заглушал звук шагов, быстро пройдя по коридору, Франко распахнул двери в свой кабинет и замер, при виде Кьяры, балансирующей на стуле, пытающейся прицепить что-то к люстре. Его кабинет был единственным местом в доме, которое не коснулась волна украшений, но кажется, эта девчонка решила проигнорировать его запрет? Подойдя, он стащил её со стула, поставив перед собой, посмотрел в испуганно распахнутые глаза, нежные губы чуть подрагивали. Желание отчитать её за самовольство сменилось гораздо более сильным желанием немедленно поцеловать её. Невольно Франко посмотрел наверх, под люстрой на тоненькой серебряной ленточке чуть заметно покачивался совсем маленький букетик омелы. Усмехнувшись, он ещё крепче прижал девушку к себе и наклонился к ней, чуть удивляясь почему ему понадобилось столько времени, чтобы понять очевидное...

– Ti amo, Chiara, - прошептал он, покрывая жадными поцелуями её лицо, - Я тебя люблю, моя девочка.