Карта ролевой игры "Наследство дона Терессио"

Дон Молинаре приподнял бровь и едва заметно кивнул:
- Что хочет предложить дон Гуэрра ? Мы с Витторио, - легкий кивок чуть в бок на консильери, - готовы прислушаться к предложениям. На то мы все здесь и собрались.

Молинаре отрицательно покачал головой:
- Тотализаторы в Вест-Сайде всё ещё подконтрольны людям Терессио. Что же касается Манхэттена, но это сфера интересов Молинаре, это не изменится никогда. Я не пытаюсь прийти к тебе в дом, которым является Нью-Джерси, и забрать кусок.

Пауло снова задумался, разумеется, он предполагал, что Ламберти захочет легальный бизнес. Это с Витторио они тоже обговаривали:
- Думаю все из нас согласны, что больше всего от смерти дона Джино потеряли его жена и дочь. Я хотел предложить им половину легального бизнеса, сицилийцы никогда не обидят вдов погибших... Если остальные не против, но я готов отдать оставшуюся половину в руки дона Ламберти, если он откажется от притязаний на Манхэттен и Куинс. - Одна четверть уйдёт Лучии, Молинаре был уверен, что Франко поймёт, Пауло поддержал его в желании получить три четверти. И Ламберти их получит, как только женится на его дочери.

Комиссия затягивалась, никто не хотел отступить от своих интересов, Витторио несколько раз приносил своему дону заметки. Разумеется, всё просто не могло пройти гладко. Гуэрра хотел свою долю в легально бизнесе, Корелли оттяпать кусок Ист-Сайда, всё-таки рассчитывал на кусок Манхэттена.

Компромисс был найден далеко не сразу, Корелли согласился на доки Ист - Сайда и часть клубов Куинса. Гуэрра забрал предложенное в Бруклине, пару заводов по производству цемента и всё-таки часть клубов, которые были расположены ближе всего к его территории. Ламберти получил почти половину легального бизнеса, за исключением пресловутых заводов, и полностью Вест-Сайд под свой контроль. Куинс был раздроблен между семействами. Готов к пересмотру

В завершении переговоров на стол достали новую бутылку коньяка с бара покойного. Кто-то откупорил запечатанную бутылку, разлили коньяк, и консильери поднесли полные бокалы своим донам. Традиционно за окончание комиссии предстояло выпить по бокалу спиртного, непременно чокаясь, так чтобы жидкость переливалась из бокала в бокал. Пауло закурил, пока бокалы разносили остальным, он отдал приказание привести синьорину Мерседес вечером к нему и проверить вернулись ли женщины семьи Терессио с прогулки. Кто-то предложил отправится вечером в клуб, чтобы отметить удачное завершение Комиссии, и Пауло согласно кивнул. Почему бы и нет, Ламберти и Лучии стоит появиться вместе ещё раз. Раз уж он так хочет часть бизнеса, которая досталась Молинаре через дочь. Один из косильери случайно перевернул бокал с коньяком, и Пауло отставил свой. он не станет пить, если не станут пить все.

Все четверо смотрели на разлившийся коньяк. Никто не спешил сделать глоток из своего бокала, никто не ставил бокал обратно на стол. Плохая примета. Выпить его неосмотрительно, вылить - проявить неуважение. Бутылка была закрыта, всё это время она стояла в кабинете охраняемого дома. Разумеется, отравление до сих пор было самым загадочным и скрытным из убийств. Не найти следов, не поймать виновных. Молинаре и сам думал об этом. Единственное, что его смущало - трапезу вчетвером они принимали лишь на поминках, где разносившие слуги запросто могли бы перепутать тарелку или бокал.



Молинаре опустил голову в знак согласия. В этом доме хозяйкой была его дочь, поэтому Молинаре не мог предложить презреть традиции. Он хотел было позвать кого-то из солдат для дегустации, но убивать своего человека было глупо и расточительно.

- Ламберти, я полагаю ты захочешь пригласить с нами мою дочь? Значит всю стайку племянниц мы возьмём с собой. Машины будут готовы к выезду через час. В чей клуб,синьоры, мы отправимся?

Молинаре кивнул принимая предложение.



- Или так. слышал, что у кого-то из вас сейчас идёт "Девять", туда и поедем.

Молинаре дождался, пока остальные выдут из кабинета, подозвав Витторио, Пауло кивнул на коньяк:
- Проверить. как только Лучия вернётся, немедленно приведи её ко мне... И, пожалуй, Моррисона, в этом доме слишком много женщин, пора от них избавиться.- Ненадолго задумавшись, Пауло продолжил, - Вы дозвонились синьорите Мерседес? Отправьте за ней машину. я хочу провести хотя бы вечер в хорошем обществе.

Пауло кивнул выслушав короткий рапорт. Так и должно быть, охранять женщин не слишком хлопотное дело. Даже наоборот.
- Да, капо, - Молинаре умышленно напомнил Моррисону, что тот член семьи. - Я думаю, что мужчине нельзя без семьи, Джейсон. Тебе нужна хорошая итальянская девушка, которая наполнит твой дом уютом и укрепит наши связи с Сицилией. Под крышей дома моей дочери таких целых две. Я предлагаю тебе выбрать любую из них, - тон, которым было высказано предложение, давал понять, что это скорее приказ, нежели предложение. Молинаре решил, что это крайне выгодно: держать Моррисона подальше от Мерседес, укрепить связи с Сицилией и наконец-то пристроить неугомонных девиц. - Как твой дон я поговорю с родителями или опекунами выбранной тобой девушки. Не думаю, что он такого предложения кто-то сможет отказаться, дочь, которая станет женой капо великого семейства.


Машины семейств припарковались возле клуба. Яркая вывеска, Чересчур раздетые девушки и громкие крики зазывалы. На сегодня зал будет закрыт для людей чести, но нью-Йорк всегда живёт и днём завтрашним. Молинаре, подозвал охранника и приказал, чтобы девиц убрали, пока они не зайдут внутрь.

Пауло помог Мерседес выйти из машины, почти сразу охрана взяла их в тесное кольцо. порой ему надоедали меры предосторожности, но Молинаре был не настолько глуп, чтобы от них отказаться. В зале было довольно светло, а сцену подготавливали. Пауло дождался пока Мерседес отодвинут стул и уселся рядом. Стол для донов находился прямо перед сценой, хрустальные бокалы, серебро и фарфор. Официант разливал вино, вспомнив о сегодняшнем происшествии, Пауло отказался от коньяка. Все знали, что Молинаре предпочитает исключительно его.

В кабинете

Молинаре оценил слова капо, тот понял намёк и принял правильное решение. Пауло было не особо важно, кто из девиц достанется Моррисону. Он понадеялся, что обе девушки были послушны и молчаливы. И ему, дону Молинаре, не придётся заставлять их родителей объяснять все выгоды от этого брака.
- По возращении из клуба ты скажешь мне, какую готов забрать. Иди, капо.

Клуб


На улице Мерседес спросила могут ли они поговорить, и Пауло тоже решил, что самое время. Особенно учитывая, что отвезти Лучию на Сицилию следует как можно скорее. Комиссия завершена, значит рано или поздно начнутся небольшие кровопролития. Молинаре не собирался рисковать соглашению с Ламберти, поставив под вопросом жизнь Лучии.
А ещё он планировал оставить с ней Мерседес. Когда его люди найду убившего Терессио, то Пауло даст ей знать. Своих женщин Молинаре не собирался подвергать угрозе. Молинаре кивнул:
- Для тебя, Мерседес, у меня всегда есть время. Даже прямо сейчас.

Молинаре любил "Девять". Один из немногих мюзиклов, который казался ему не совсем примитивным и слезливым. Красивые женщины. Хорошие голоса, нормальная история. Этого было достаточно,чтобы Пауло оценил.

Лучия сидела чуть дальше за столом, она не смотрела ни на кого и казалась задумчивой. Моррисон сказал, что прогулка прошла без происшествий, значит, у Лучии и правда болела голова. Для её же блага Молинаре надеялся, что головная боль пройдёт, едва появится Ламберти.

Мерседес чуть наклонилась к Пауло, до него донесся тонкий аромат её духов, волосы девушки были распущены,как ему нравилось. К чёрту, этим вечером она не поедет на свою квартиру, а окажется в его постели. Её слова немного удивили Молинаре, а настороженный взгляд Мерседес только подтвердил, чтоона в нём сомневается.
- Мерседес, я никогда не говорю о делах с теми, кто не принадлежит моей семье. Я никогда не говорю о делах с женщиной. Я сделаю исключение для тебя. Первый и единственный раз я отвечу тебе - Нет.

Молинаре приподнял бокал в ответном салюте. За окончание Комиссии. Ещё пара тостов, и Пауло, забрав Мерседес с собой уедет.

Молинаре накрыл её руку своей и просто сказал:
- Мне жаль, что ты не сможешь отомстить, Мерседес. На самом деле жаль.
Он снова посмотрел на точенный профиль Мерседес, которая делала вид, что увлечена постановкой. Пожалуй, он слишком много думает о женщинах, точнее об одной конкретной женщине. И с этим надо что-то решать. усмехнувшись своим мыслям, Пауло чуть придвинулся, чтобы предложить Мерседес уехать с этого сборища.

Его пытались убить с семнадцати лет, и то что никому этого так и не удалось, безусловно было заслугой самого Молинаре. Он любил жизнь и держался за неё зубами. Пауло бесцеремонно толкнул Мерседес на пол и прикрыл её собой. За свою шкуру от не сомневался - его люди отдадут жизни за своего дона. Сейчас его волновала только, чтобы пули не задели Мерседес. И ещё дочь. Девчонка была рядом.

Наконец-то стрельба затихла, и Молинаре поднялся, протянув руку, он помог подняться и Мерседес. Девушка чуть поморщилась, и Пауло внимательно осмотрел её. Крови не было, хотя могли быть ушибы. Он притянул Мерседес к себе, прижавшись щекой к волосам, прикрыл глаза. Молинаре и правда боялся потерять эту женщину. Пистолет в её руке он решил проигнорировать, у них будет ещё достаточно времени это обсудить. а вот Моррисона и его взгляд на свою женщину Молинаре игнорировать не мог
- Капо, мне не нравится, как ты смотришь на мою женщину. Если тебе дороги твои глаза, ты примешь это к сведению...

В клубе воняло порохом, и Пауло чуть закашлялся. Он не будет оставаться здесь ни секунды. Витторио стоял рядом, старого чёрта и пуля не берёт. Молинаре спросил:
- Лучия?
Витторио спрятал глаза, и просто ответил:
- Жива.

Самое время убираться отсюда. Не слушая возражений, Молинаре поднял Мерседес на руки и пошёл к выходу. Опустившись на сидение машины, он устроил девушку у себя на коленях. Его поцелуй снова не был нежным, возможно, через годы к ним обоим придут и нежность и смирение, но пока его губы словно подчиняли её. В этот раз он не стал себя сдерживать, поцелуи были жадными и глубокими, он завоевывал её губы, оставлял свои метки на плечах и шее. Рука, медленно скользила по стройной ноге под платьем.

Машина довольно резко остановилась, подъехав к особняку Молинаре. Сегодня он не собирался отпускать Мерседес домой. Точнее, с этого дня у неё новый дом. Пауло помог девушке выйти из машины, ничего не объясняя и не спрашивая, он подхватил Мерседес на руки и вошёл в дом.

Дверь за ними захлопнулась, и Мерседес попыталась освободится. Услышав её шипение, Молинаре холодно усмехнулся:
- Ты станешь тем, кем я тебе прикажу стать, Мерседес. Не обольщайся на этот счёт.

Больше он не слушал возражений, не обращал внимания на сопротивление Мерседес. Ногой открыв дверь в спальню, он бросил девушку на кровать, и внимательно посмотрел на неё: припухшие губы, горящие глаза, волосы, которые сейчас в беспорядке заметались по постели. Мерседес была великолепна. Пауло понял, что хочет её в кабинете, когда они заключили соглашение. И знал, что это только вопрос времени, когда они окажутся в одной постели.

Мерседес быстро приподнялась на кровати, перекатилась и резко бросилась к двери, пытаясь проскочить мимо. Пауло схватил её за руку, притянув к себе, стискивая и сжимая. Ему показалось, что Мерседес хотела что-то сказать, но Молинаре не оставил ей шанса, накрыв её губы своими, словно он пытался выпить её всю без остатка. Голодные , подчас болезненные, поцелуи, которые доказывали его власть.
Чуть подтолкнув её к кровати, Молинаре всё же довольно аккуратно опустил Мерседес на одело. Его рука снова скользила по стройной ноге, задирая платье. Пальцы с неожиданной нежностью скользнули вдоль края чулков, поднялись выше. Тонкое кружево белья было скинуто на пол. Поцелуи стали глубже, а касание его пальцев к её плоти нежными и почти ласковом, насколько вообще могут быть ласковыми касания мозолистых пальцев к шелку. Мерседец выгибалась навстречу его руке, она чуть прикусывала губы, чтобы подавить стон, а на его пальцах оставалась влага. Ещё один глубокий поцелуй и Пауло отстранился, поднимаясь с кровати:

- Думаю, мы прояснили, Мерседес. Как шлюха ты мне не нужна. Можешь остаться в этом доме или убираться ко всем чертям. Выбор за тобой.

Кивнув в подтверждении своих слов, Молинаре вышел из спальни и отправился в кабинет. Витторио уже ждал своего дона. он никак не прокомментировал внешний вид Пауло и сразу начал доклад:
- Лучию ещё не нашли, она сбежала.
Пауло тяжело вздохнул, закрыв лицо руками:
- Обоих живыми ко мне, а место, где они прячутся спалить дотла, вместе со всеми, кто мог увидеть мою дочь.
- Живыми и невредимыми? - Всё-таки уточнил Витто.
- Просто живыми...
- В коньяке был яд, дон - Витторио запнулся, - служанка, о которой ты говорил...
- Та, что он хотел?
Консильери утвердительно кивнул. Пауло глубоко затянулся и приказал:
- Как появится, сразу увезите её на одну из квартир в Бронксе.
Если Ламберти узнает о том, что натворила Лучия, самому Молинаре понадобится небольшой козырь для переговоров. Девица, которая шпионила, пожалуй, многое сможет рассказать. А при небольшом давлении она и остальным расскажет, что подмешала яд и рассказывала куда отправятся доны, неважно что из этого было правдой, а что нет. Когда людям больно они готовы рассказывать любую правду.

Молинаре всё ещё был в кабинете, он пристально смотрел в окно и курил. Витторио был рядом, он молчал и ждал решения дона:
- Завтра утром они поженятся, а к обеду Лучия станет дважды вдовой. Мы будем считать, что я воспитал наивную дурочку, которая вздумала выйти замуж против воли отца, а не шлюху.
Консильери явно чувствовал себя неловко, он мог бы возразить или дать совет в делах семейства, но не семьи. Пауло видел эту неловкость, но не обращал на неё внимания:
- Ламберти должно быть всё равно, чьей вдовой будет Лучия, пока она остаётся мой дочерью. В любом случае Комиссия прошла, мы своё получили. - Пауло пожал плечами и затушил окурок в пепельнице.
- Синьорина Флейм была вчера ранена, Гуэрра отвёз её в больницу.
- Даже так? - Молинаре иронично изогнул бровь и усмехнулся, - у всех из нас есть слабости... Отправьте ей цветы и позаботьтесь, чтобы кто-то из наших людей передал деньги её семье. Джино особо распорядился на этот счёт.
- Девчонку пока не нашли, дон, но похоже она ходила к Ламберти в больницу
- Я подумаю о том, чем нам пригодится это, Витто.
- Корелли...

Консильери не успел договорить, как один из вошедших солдат, доложил - капо Моррисон приехал с синьорой Терессио. Молинаре кивнул и приказал привести всех к нему в кабинет. "Всеми" оказались сама Лучия и капо. Даже не глядя на дочь, Пауло спросил:
- Где он?

Пауло тяжело вздохнул и закрыл лицо руками. Чёрт! Безусловно мужчина, с которым сбежала его дочь, должен быть мёртв. Но после того, как он на ней женится. Почему их нашёл именно Моррисон? Пожалуй, единственный, кто не знал о приказе привести обоих живыми. Убрав руки от лица, Молинаре прикурил сигарету и кивнул:
- Можешь идти, капо. Проверь, чтобы все, кто был с тобой молчали. Скажешь людям Серени название гостиницы. Я хочу, чтобы к утру от неё остались лишь пепел и дым. Выполняйте, но чисто. Я не хочу, чтобы о нашей причастности стало известно. Иди.

Витторио открыл дверь, и Молинаре проследил взглядом, как Моррисон вышел. Пауло пристально посмотрел на своего консильери:
- Отзывай людей, проследи, чтобы всех оповестили, что капо Моррисон увёз Лучию из клуба за что заслужил мою личную признательность... А переход под его начало "Гаванны" и любая из сицилийских девчонок покажет мою благодарность как нельзя лучше.

Молинаре глубоко затянулся и впервые за вечер посмотрел на дочь:
- Теперь ты. Лучия, если бы ты не была моей дочерью... - Молинаре всё-таки сдержался и промолчал. Просто глупая безрассудная девчонка, следовало бы следить за ней лучше. Погубить себя, опозорить свою семью... Ради чего? Никогда Молинаре не понять, что творится в голове у женщин. - Ты поступила словно уличная шлюха, опозорила семью и презрела свой долг. Теперь ты будешь сидеть под замком до тех пор пока Ламберти тебя не заберёт.

Его дочь наконец-то посмотрела Пауло в глаза, и он против воли поёжился. У Лучии были глаза её матери, стоило ему посмотреть на дочь, как Пауло вспоминал жену. Свет, надежда, радость, беспокойство и всегда неизменная любовь к нему, наверно, именно поэтому он и старался не смотреть на неё. Слишком уж Лучия напоминала Пауло о том, что он потерял. Сейчас в глазах дочери были совсем незнакомые Пауло прежде холод, всепоглощающая пустота и полное безразличие. Словно заглянул в глаза самой смерти.
Отбросив суеверные мысли, дон Молинаре приказал увезти дочь и не оставлять одну ни на минуту.

Быстрое совещание с Витторио и прибывшими капо не затянулось. Семейство было готово к войне, на матрацы уже залегли первые гарпуны. Расстрел в клубе слишком напоминал аналогичный несколько дней назад, с единственной разницей - он был не столь плодотворным. Ламберти ранили, так же как и Корелли, сам Молинаре и Гуэрра отделались ушибами. Кажется, кроме солдатов семейства никто серьёзно не пострадал. К сожалению. Наконец, Пауло отпустил своих людей по домам. Но сам он не спешил уходить из кабинета. Он снова закурил и задумался.

Пауло не знал будет ли сейчас в его спальне Мерседес или нет. Неожиданно сам для себя он предоставил ей выбор. Или иллюзию выбора, потому что Молинаре всегда получал то, что хотел на самом деле. Мерседес он действительно хотел. Значит она будет его. Единственное, что не устраивало Мроинаре - слишком уж часто он думал о своей женщине, пожалуй, это было даже похоже на беспокойство. Досадливо покачав головой, Пауло затушил сигарету и пошел к себе. Один из солдат дежурил в коридоре. Он поздоровался и доложил, что всё спокойно. Синьорина Дамиани не уезжала. По губам Молинаре скользнула довольная улыбка:
- Отправь людей к ней на квартиру, пусть перевезут утром все её вещи.
- Сделаем, дон Молинаре! Кота тоже?
- Кота? - Пауло скривился. Он терпеть не мог котов, мерзкие животные всюду оставляли свою шерсть и громко мяукали, требуя еду. Тяжело вздохнув, он всё-таки сказал, - и чёртова кота.

Мерседес лежала на кровати и спала. И Молинаре решил, что ему нравится эта картина: когда он возвращался, а его женщина была в постели. Конечно, лучше ждущая, а не сонная. Скинув пиджак, Пауло подошёл ближе и присел на кровать со стороны Мерседес. Он убрал волосы от её лица, и провёл большим пальцем по чуть припухшей нижней губе. Ресницы Мерседес дрогнули, и она открыла глаза. Чуть растерянная, словно забывшая, где именно она находится, Мерседес присела на кровати. Не тратя времени на глупые и никому не нужные разговоры, Пауло притянул девушку к себе на колени. Откинув волосы он прижался губами к её шее, неторопливо и уверенно расстёгивая молнию на платье и опуская его вниз. Чёрное кружево белья оттеняло белоснежную кожу. Мерседес, которая была сильной и смертельно опасной, казалась ему невероятно хрупкой. Пожалуй, даже не казалась, а была таковой только для него. Корсет был отброшен на пол с куда большей поспешностью, чем платье. Мерседес была немного напряжена, словно чего-то смущаясь. Пауло поставил свою женщину на ноги, повернув к себе спиной. Слишком ровная осанка без слов выражала напряжение. Глупышка, - с неожиданной нежностью промелькнуло в его голове, притянув Мерседес ещё ближе, Пауло нежно стал покрывать поцелуями спину. Его рука, поглаживая ребра, поднялась к её груди. Ощутив прикосновение, Мерседес инстинктивно выгнулась.
– Ты идеальна, – в хриплом от возбуждения голосе Молинаре не было ни грамма фальши или сомнения, действительно, для него Мерседес совершенна. Огонь в янтарных глазах, распущенные тёмные локоны, припухшие губы, даже каждый шрам - женщина, которая сводила его с ума. Подхватив Мерседес на руки, он как и прошлым вечером нежно опустил её на одеяло, его губы нашли губы Мерседес в голодном чувственном поцелуе. Руки не прекращали исследовать и ласкать. Мерседес помогла ему разобраться с оставшейся одеждой.
Вскоре, она лежала под Пауло, обхватив ногами его бедра и отвечая на яростные поцелуи. Невероятно тесная и горячая, словно созданная для него, Мерседес выгибалась навстречу каждому его движению, её руки скользили по спине и плечам, с губ срывались приглушенные поцелуями стоны. Его рука скользнула между их телами. И Мерседес, прикусив губу, затаила дыхание, его медленные уверенные движения подтолкнули её на самый край, чуть дернувшись в его объятьях Мерседес затихла, уже не сдерживая себя, Пауло последовал за ней.
Молинаре притянул Мерседес ещё ближе, укрыв их обоих одеялом и внимательно посмотрев в глаза своей женщине, он безапелляционно сказал:
- Твои вещи привезут утром, я не обещаю любить твоего кота, но буду относится к нему с должным уважением.

 
Дон Молинаре пристально смотрел на спящую Мерседес. Темные локоны разметались по подушке, стройная фигурка прикрыта одеялом, сейчас его женщина была особенно прекрасна - нежная, умиротворенная и совсем юная. Пауло вдруг показалось, что разница между ними не десяток лет, а целая вечность. И дело даже не в том, что они оба уже видели или ради чего жили - Молинаре защищал имя Семейства, Мерседес надеялась отомстить за смерть родной семьи. Месть и защита - весьма благородно. Дело в выбранных методах: Мерседес не трогала невинных и ценила чужую жизнь, Пауло плевать хотел на всех, кто станет на пути, для него любой, кто не принадлежит к семье, - враг и заслужил смерть. Молинаре усмехнулся, ещё говорят о юношеском максимализме, всё дело в зрелом абсолютизме - убирай тех, кто стоит на пути и не считайся со средствами.

Пауло закурил, и Мерседес, словно почуяв дым, недовольно поморщилась во сне. Хотя Молинаре был готов поспорить, что она не спала уже больше получаса. Чересчур ровное дыхание и практически ни одного движения - так чаще всего и притворяются спящими. Сделав глубокую затяжку, Пауло затушил окурок в пепельнице и усмехнулся:
-Твои вещи перевезли вчера. Завтра мы поженимся, Мерседес. Если тебе нужна пышная свадьба, то ты получишь её на Сицилии, здесь этот цирк я устраивать не намерен.
Девушка приподнялась на кровати и внимательно, словно изучая, смотрела на Молинаре, чуть сощурив глаза. Во взгляде читалась настороженность, пожалуй, удивление и ни капельки сонливости, как Пауло и предполагал. Его абсолютно не устраивали удивление или тем более сомнение, у Мерседес был выбор уйти или остаться, и она его сделала. Тон мужчины разительно изменился, сейчас в нём были слышны холод и сталь. Так и не дав Мерседес сказать ни слова, Пауло продолжил:
- Если ты вообразила, что возможно хоть что-то помимо брака - выброси эту чушь из головы. Я предупреждал тебя - если я не получаю тебя в жены, ты мне вообще не нужна, Мерседес. Выбора у тебя больше нет, ты осталась и будешь синьорой Молинаре.
По губам Мерседес скользнула лукавая улыбка, не сказав ни слова, его женщина обвила руками плечи Пауло и ответила на страстный поцелуй - довольно убедительное "Да!".

Они поженились на следующее же утро. Чересчур скромная церемония, которая все же казалась слишком неуместной пока длился траур по Терессио. Наверняка она вызовет довольно много сплетен и пересудов, на фоне этого вчерашний отъезд Лучии останется незамеченным - довольно весомая причина, чтобы получить желаемое немедленно.

Три месяца спустя

Дон Молинаре смотрел в окно и курил. Дурная привычка, которая однажды может его погубить. Стреляют прежде всего по окнам, и он на линии огня. Пауло затушил окурок в пепельнице и жестом остановил Витторио. Консильери, как это бывало частенько, замолчал, готовый выслушать решение своего дона или помочь ему советом. Мир между семействами всё ещё оставался просто видимостью. Каждый прекрасно понимал, что за покушением в клубе стоит один из них. Сам Пауло был уверен, что такая дерзость вполне в духе Гуэрра. Молинаре был деловым человеком и не воспринял попытку убийства на свой счёт. Посчитал оскорблением и был готов отомстить при первой же возможности, разумеется. Но всё-таки соглашался с Аль Капоне - это просто бизнес, ничего личного.

Люди Молинаре уже освоились на новых территориях. Действуя рационально и жестко, капореджиме почистили ряды семейства Териссио, ирландцы перестали быть сколь-нибудь значимой проблемой, как только выполнили предначертанную им роль - семейство Молинаре вошло в силу. Разумеется, нынешнее благополучие не означало возможности расслабиться или отдохнуть, чтобы семья не растеряла завоеванных позиций Пауло не должен забываться ни на миг. Как, впрочем, было всегда.

Витторио протянул своему дону бокал с коньяком, консильери явно хотел продолжить разговор. Он проследил за взглядом своего дона, который сейчас был обращен на Мерседес, прощавшуюся с Лучией у машины, и снова заговорил:
- Ты хорошо воспитал свою дочь, она смирилась и вернулась домой. Я думаю...
- Нет, Витторио, Лучия что-то задумала, - голос Молинаре был тихим и задумчивым, он покрутил бокал в руке, так и не притронувшись к напитку, отставил его на стол. - За всё это время она ни разу не позвонила, ни разу не спросила, как дела в Нью-Йорке, стоило кому-то заговорить о семье, как Лучия просто уходила, не желая слушать, а тут она неожиданно передала, что хочет вернуться и быть мне дочерью... Лучия никудышная лгунья, Витторио. Она ни разу не посмотрела мне в глаза за этот вечер, ни разу не обратилась напрямую. Я ошибался, когда видел в Лучии её мать. Нет, консильери, больше нет... У моей дочери улыбка Молинаре, поверь, она что-то задумала.
Дверь в кабинет неожиданно раскрылась, заставив Витторио промолчать. На пороге стояла Мерседес, она извинилась за беспокойство и хотела уже уйти, но Пауло пригласил жену войти:
- Мерседес, думаю, на сегодня мы с Витторио закончили. Ты можешь остаться.
Глаза его жены чуть сощурились, в них полыхнули искорки сдерживаемого гнева, закушенная губа так же выдавала раздражение, которое Мерседес спрятала за улыбкой. Им было непросто друг с другом, хотя его Мерседес была умной женщиной, воспитанной в строгих традициях, поэтому старалась так или иначе быть смиренной женой. Разумеется, получалось это далеко не всегда. Порой, это забавляло Пауло, порой, раздражало, но одно оставалось неизменным - Молинаре был доволен, что Мерседес тогда осталась.
Дождавшись, пока Витторио уйдёт, он притянул жену к себе и легко поцеловал. Мерседес не ответила на поцелуй, значит, она и правда злится. Покачав головой, Пауло обошёл стол и досадливо поморщился, заметив на кресле кота. Мерзкое животное облюбовало кресло самого дона, неизменно оставляя на нём шерсть и заставляя задуматься о преждевременности неуместных обещаний. Хотя к Флаффи Пауло тоже привык и раздражался уже скорее по привычке, чем из-за настоящего гнева. Скинув наглого кота со своего законного места, Молинаре сел в кресло и притянул Мерседес к себе на колени. Аромат духов кружил голову, изящное тело на коленях вызывало желание, а мерцающее в глазах обещание и вовсе лишало самообладания. Пауло ещё сильнее прижал Мерседес к себе и тихо признался жене в том, что несомненно тревожило его весь вечер:
- Оказывается, я спокоен только, когда вы обе рядом.
Мерседес нежно улыбнулась и поцеловала Пауло. Его женщина была, безусловно, мудрой и не стала задавать вопросов, просто ответив взаимностью на признание.

Лучия пропала на следующий день. Люди Молинаре рыли землю, чтобы найти хоть малейшую зацепку, но день за днём возвращались ни с чем. Вернее, возвращались без доказательств. За потасовкой возле "Метс" стояли люди Корелли, хотя они полностью отрицали какую-либо причастность к исчезновению Лучии, Пауло был уверен, что случайных совпадений не бывает. И, не смотря на то, что поиски не прекращались ни на минуту, Молинаре понимал - ему остаётся только ждать. Соглядатаи проверяли квартиры семейства, под видом случайных взломов была осмотрена пара домов капореджиме - пусто. Семейства Молинаре и Корелли были как никогда близки к войне, стоило только сделать один неверный шаг. И Пауло уже был готов к такому шагу, когда его люди доложили, что младший босс Корелли хочет встречи с доном Молинаре.

В кабинете было накурено, Молинаре сидел за столом и гладил наглого кота, который, забравшись на колени дону, громко мурчал. Первые же слова Грано определенно доказывали - войны между семьями не будет. Пауло затушил сигарету и упрекнул будущего зятя:
- Почему ты не пришёл ко мне, как положено? Почему поставил мою дочь в такое положение? Разве у неё нет семьи? Разве мы мужчины не могли бы договориться? - По губам Грано пробежала усмешка, но Пауло остановил его ответ. Он и сам прекрасно понимал, если бы наглец пришёл к нему, как должно, Грано бы отказали. - Я сам был молод, поэтому не буду винить вас обоих и прощу вашу глупость. Я хочу видеть свою дочь, Грано, привези Лучию ко мне завтра, сразу после того, как сделаешь её синьорой Грано. И передай моей дочери, что её телохранители молили Лучию о прощении перед смертью. Она сицилийка и поймёт своего отца.

Спустя час, после того как Грано ушёл, в кабинет зашла Мерседес, она нежно улыбнулась Пауло и, взяв Флаффи на руки, присела на колени своего дона. Молинаре тяжело вздохнул, зарывшись лицом в тёмные локоны жены, он глухо сказал:
- Лучия в порядке, завтра Грано привезёт мою дочь, уже как свою жену, Мерседес.
- Это хорошо, Пауло, младший босс семейства Корелли достойный выбор, - Мерседес задумчиво провела указательным пальцем по его нижней губе, - но что-то тебя беспокоит...
Пауло просто кивнул, не выдавая своих мыслей и перехватив руку жены, прижал её к свои губам. Мерседес продолжила:
- Но ты решил ничего не предпринимать и смириться, потому что ты любишь свою дочь...
- Вас обеих, Мерседес, вы обе должны быть в порядке, чтобы я был спокоен...

В игре принимали участие:
Альма ДиЧиара - mariya-krasa
Брок Вейн - froellf
Джейсон Моррисон - Missis Cullen
Дон Гуэрра - Муза
Дон Корелли - masik
Дон Ламберти - Танюшка
Дон Молинаре - Электра
Кристина Ричи - Блер
Кьяра Санти - Virgin
Ленцо Мароне - Фройляйн
Лучия Терессио - Электра
Марио Скиллачи - Solnyshko
Мерседес Дамиани - НАЙТОН
Нео Фостер - Elenyshka
Оливия Флейм - Фройляйн
Рене Альерри - froellf
Роберта Бруни - anel
Рокко Грано - Фройляйн
Фабио Моринези - Missis Cullen
Энцо Трамони - Танюшка