Карта ролевой игры "Вкус темноты. Эксперимент "Любовь""

Слушаю, не перебивая. Мне нравится, что мы можем так свободно говорить друг с другом. Раскрываться, открывать секреты, которые не скажешь в лицо. Я опасаюсь, что завтра всё изменится. Рома не замечает, как отвечает на мой вопрос. Сначала говорит, что не может судить о себе, а потом сравнивает себя с маленькой девочкой, какой она, видимо, и осталась. Кто-то разбил мечты и иллюзии этой восторженной мечтательницы, которая хотела покорить Олимп, а на деле заигралась своими ролями, забыв себя. Может ли быть так, что Рома играет и сейчас? Но кого? Она кажется такой настоящей, только скрывает некоторые вещи, не отвечая на вопросы.
- Так ты знаменита? Вот чёрт!.. То есть… Знаешь, это очень неожиданно, оказаться рядом со знаменитой актрисой. – Осекся. Она же не ответила на этот вопрос, значит, хочет скрыть. Чёрт. Чувствую, как девушка прислоняется к спинке дивана, и мои пальцы задевают её. Мы чуточку ближе. Возвращается вчерашнее волнение, но всё иначе, не может быть, как раньше. Всё запуталось. Втягиваю носом воздух в попытке успокоиться и решить для себя, как вести себя дальше. Но она же хотела уйти от роли актрисы, от привычной жизни. Я обязан дать ей это.
– Рома, для меня это неважно, то, что ты знаменита. Ты пришла сюда не как актриса, а как простой человек. Так что давай продолжим общение, как делали это дни до сих пор. Я хотел спросить… ммм… не перешел ли вчера границы?

- Мне нравится простота. Чтобы все было просто и понятно, ненапыщенно, поменьше всяких правил и запретов. Свобода и искренность. Это то, что я ценю.

- Резонно. Проект мне предложила бабушка, мой самый близкий человек. Все просто, Рома. Я хотел найти человека, который бы оценил мои внутренние качества, а не внешние. Но, если честно, я сомневаюсь, что достиг успеха. Я думал, что люди видят какой-то придуманный образ меня, но они так долго находятся рядом со мной, и я подстраиваюсь под их мнение о себе. В итоге уже невозможно определить, где придуманный я, а где - настоящий. Сам не уверен, что хочу сказать. Ещё не устаканились мысли в голове. Главное, что этот проект помог мне понять что-то о себе.
Молчу. Наговорил философской, никому не нужной фигни.
- Видимо, не могу. Очередная иллюзия, очередная ложь. Но я не желаю об участии. А ты?

- Ты это будто с языка сняла. И это не двусмысленность, - смеюсь. - А в самом деле мои мысли.

Хмурюсь. Не нравится, как это звучит. Будто меня отчитывают. Чёртова темнота. Не вижу её глаз, не понимаю значения слов. Целоваться и что-то делать было проще. Гораздо проще. Что изменилось, не пойму.

- Так. Залезай на диван с ногами, пока не уберут осколки, - посоветовал Роме, но прозвучало как приказ.

Официант почти бесшумно материализовался около дивана и собрал разбитое стекло, так же бесшумно удалившись.

- Жутко. Они тут ходят, как вампиры. Говорят, все официанты слепые. Не завидую им. Не променял бы ощущения от слепоты на красоту внешнего мира, хотя они были и многократно усиленны. Как, например, ощущения от еды, запахов, поцелуев.

Думаю о том, как просто актрисам отдавать поцелуи. Это для них просто игра. Не имею права так думать, но невольно думаю. Так неправильно. Это просто расхожее суждение об актрисах. Придуманная правда. Просто мне хочется верить, что меня Рома целовала по-настоящему, поэтому извинения за нарушения границ просто проглатываю. Не буду извиняться и всё тут. Вечер неумолимо подходит к концу. Разговор вышел несколько странным. Я рассчитывал, что этот вечер пройдет несколько иначе и помнил ту горячую Рому прошлых вечеров, но близость завтрашнего дня сделала нас сдержанными и скованными. Возможно, так лучше. Я позволяю себе взять Рому за руку и пожать ее по-дружески. На поцелуй не решаюсь.

- Завтра увидимся. Я передал психологу данные от твоей внешности, как я ее вижу. Будет интересно сравнить. И у нас еще будет два дня, чтобы пообщаться с открытыми лицами. На свету. Я очень рад.

Джер скоро будет! Рома, я сегодня смогу лицезреть твой волшебный лик?

Очередное утро на проекте. Уже как будто привык просыпаться на новом месте. Я вообще быстро привыкаю к переменам. Часто переезжал то от бабушки к родителям и обратно, то вообще жил в общежитии, у друзей, потом они у меня. Снимал разные квартиры, много путешествую. Для меня не проблема устроиться на новом месте и врасти корнями. Но все чаще хочется чего-то постоянного. Двухэтажного домика с красной черепичной крышей, ровно подстриженной лужайкой и белым заборчиком. Среднестатистический американский коттедж. Но он только с виду был бы обычным, а вот внутри царила бы мешанина стилей, было бы просторно, светло, заполнено множеством безделушек со всех уголков света, ароматическими свечами, аборигенскими масками и акулами моей коллекции. В этом доме никто не бы устанавливал правил, никто бы не устраивал скандал по поводу разбросанных вещей и незакрытого холодильника. Это была бы смесь холостяцкой берлоги и студии художника. По первому взгляду на убранство этого дома никто бы не догадался, кто здесь живет. А жил бы здесь я со своим большим семейством и кучей домашних животных, которые бы все вместе выбегали и вылетали мне навстречу, как в фильме "Доктор Дулиттл", когда я возвращался бы с работы, и порой хотелось бы отдохнуть от этой сумасшедшей семейки, но и без них никуда. Мечтательно улыбаясь, бодро встаю с постели.
На лицо находит тень от воспоминаний о вчерашнем вечере.
Почему Рома так замкнулась? Так мало говорила? Что было не так вчера? Я точно все испортил своим напором, напугал ее. Сидела и боялась, что снова начну лапать. Так волновалась, что голос дрожал, но не так, как позавчера, когда она задыхалась от того напряжения, что витало вокруг нас, а именно страх, а, может, и неприязнь, сделали Рому такой далекой. Она закрылась от меня, стала чужой, и я закрылся в ответ. Провожу по лицу рукой, будто бы стирая переживания. Отправляюсь на завтрак. Все только и говорят о том, что нас ждет вечером: встреча с девушками. Волнуются, предвкушают, строят предположения. Парни бойко завтракают и отравляются на пляж.
Сегодня я не хочу слушать шепот волн, хочу слушать музыку и добываю себе ipod с наушниками. Бодрые мелодии поднимают настроение. Немного забываюсь, пританцовывая в такт мелодии. Танцуя, выбираю себе шмотки на вечер. Он будет особенным. Сегодня мы все увидим друг друга. Кого-то ждет разочарование, кого-то шок, кто-то, напротив, поймет, что темнота соединила судьбы. Что будет со мной, покажет этот вечер. Но я много понял, общаясь с Ромой в темноте. Много о себе. И это нужно переварить и сделать выводы. Может, лучше пойму своих близких, друзей. Смогу как-то терпимее к ним относиться, быть ближе, чаще общаться.
Это размышления не на пару часов, поэтому благополучно их задвигаю на задворки сознания и начинаю собираться на важный вечер. С одеждой не заморачиваюсь. Все просто: джинсы и голубая рубашка поверх белой футболки. Снимаю со шнурка на шее крест, который обычно ношу, и вдеваю в просверленное в ракушке - подарке от Ромы отверстие. Буду носить ее подарок. Все, что может остаться на память от этой девушки.
Вырубаю музыку. Последний взгляд в зеркало. В отражении вижу простого парня с растрепанными волосами.
Небольшая щетина уже заметна. Вчера я был чисто выбрит. Надеялся на то, чего не случилось...
Ай ладно. Хватит душевных препирательств. Пора на ужин.
Орги проекта постарались на славу. Проводят тем же путем, который вел в темную комнату. Теперь вижу, что она из себя представляет. Большое помещение со столиками, заставленными разнообразной ароматной едой. Между столами снуют официанты, звучит тихая романтическая музыка, звуки разговоров и неизвестные лица… Я думал, что нас будут представлять друг другу или повесят бейджи на грудь, но это наверняка тоже эксперимент: не растеряться и найти среди незнакомых девушек свою… За одним из столиков сидит Дин, который явно шокировал девушку своим внешним видом. Еще бы! Мы сами не сразу привыкли. Подхожу к ним.
- Привет. У вас тут свободно? Я Джер.
Посматриваю по сторонам - вдруг увижу по лицу какой-то девушки, что это имя ей небезразлично.
Черт. Сердце так колотится, словно выпрыгнет на ближайшее блюдо. Сто лет так не волновался.

Дин занялся со своей девушкой, меня не замечает. Устраиваюсь за столик, и ко мне уже спешит официант и, слава тебе, жизнь, он не слепой! Я вижу! Вижу! Хочется ликовать и улыбаться всему миру, что и делаю.

Вот она какая, очаровашка Грейс, которая любит поболтать и помурлыкать в трубку.

- А, Грейс, привет! Мы с тобой говорили по телефону. Помнишь? Нет, Шона я пока не видел. А ты уже видела Рому?

Мне показалось, что я ослеп, что нас снова погрузили в темноту. Эта девушка реально ослепляла. Индианка! Я таких раньше видел только на картинках или на экране. Я никогда не мог понять, как индианки могут быть настолько красивыми, прямо-таки неземными. Эта девушка не идет, она плывет, горделиво представляя свою нацию. Выразительные черты лица, непередаваемая грация движений, яркие глаза на пол-лица цвета темного коньяка с длиннющими ресницами, копна темных блестящих волос, красивыми волнами ложащихся на плечи. В ушах сверкают большие серьги. Платье чисто индийское, орнаменты, цвета и красивые узоры на руках. И губы. Полные и такие красивые. Столбенею. Застываю на месте, не способный постичь такой красоты. Сглатываю, дрожащей рукой хватая бокал с шампанским. Это девушка с обложки журнала, девушка, которая украсит собой любой фильм. Это точно Рома! И она смотрит на меня, куда-то на подбородок, снова в глаза. Хочется пригладить волосы, побежать и переодеться в смокинг, но, черт, уже поздно. Вот такой я, простой парень Джер из Америки, которому посчастливилось оказаться рядом с индийской богиней. Надеюсь, меня не покарает какой-то суровый индийский бог за мои вольные действия в темноте... Поднимаюсь с места резко, чуть не роняя стул, ловлю его и ставлю на место, нервно улыбаясь той девушке, которую считаю Ромой.

- Привет. Я Джер.

Это она. Она. Улыбается, изучает меня и вроде бы не вижу, чтобы сильно разочаровалась от того, что видит, но Рома – актриса и может сыграть, что угодно. Но слабый вздох, когда видит свой подарок у меня, неподдельный. По крайней мере, хочется в это верить. Ну вот это и случилось. Наша долгожданная встреча. Несколько секунд, чтобы изучить друг друга, несколько долгих, чтобы прийти в себя. А сколько понадобится, чтобы найти общий язык?..

Я бы ждал тебя целую вечность. Чуть не срывается с губ. Не могу оторвать взгляд от Ромы, ее красота продолжает сшибать с ног.
- Нет, я только что пришел. Давай я провожу тебя на место?
Отмахиваюсь от официанта. Хочу сам усадить свою девушку за стол. Она, конечно, не моя, но я привык так называть Рому в мыслях, привык и не хочу пока отказываться от этого. Вдруг это наш последний вечер. Последние несколько часов. Каждая минута бесценна. Опять волнуюсь.
Усаживаю Рому у самого края стола, отодвигая стул, как настоящий джентльмен. Бабушка не зря вбивала в меня манеры. Я могу быть и изысканным, если требуется. Сам же сажусь во главе стола. Сажусь так, чтобы нас не разделял стол, рядом сидеть тоже не хочу, так как нужно видеть лицо Ромы. Официант обеспечивает нас закусками, разливает вино. Несколько секунд отсрочки перед разговором. Но вот они закончились. Скрываю волнение за широкой улыбкой.
- Необычное ощущение, правда? Столько раз встречались в темноте, а сейчас видимся как будто в первый раз. Я волнуюсь. Честно. Я представлял тебя другой, но ты… ты очень красивая.

Киваю в ответ на ее слова. Конечно, видел другой образ. Тот, что придумал. Я не задумывался о том, что это может быть индийская девушка, но видел мулатку, как один из вариантов. Не знаю, как это все сформулировать и сказать в нескольких словах. Я почти ничего не знаю об индийцах. Знаю, что у них особая, не похожая ни на какие другие культура. Женщины по-прежнему находятся в подчинении у мужчин. Отец может выдать замуж дочь насильно. Муж может избивать жену, и ему за это ничего не будет. В Индии много бедных и голодающих. В Индии снимают кино, которое не спутаешь ни с чем. У меня ощущение, как будто я попал в другую реальность. Но стоит Роме закусить свою полную губку, как я возвращаюсь в ту реальность, которую мы делили на двоих. Я целовал эти губы, и там не было ничего от индийской культуры, да и от американской тоже. Просто мужчина и женщина. И их притяжение.
Вот что хотели до нас донести создатели проекта? Смотрю на Шона, парня-азиата, смотрю на Дина, украшенного тату, и понимаю, что темнота все это спрятала, а увидели мы все внутреннее содержание друг друга. Мне интересно, что увидела Рома, когда посмотрела на меня. Смотрю ей прямо в глаза, любуюсь тем, как играет свет на ее коже, как она живо играет своим лицом – мимика очень живая, взгляды, прикусывание губы, взмах ресниц… Завораживающая красота.
- Неважно, что я видел. Было неразумно что-то себе придумывать, если подумать. Ведь собеседником мог быть кто угодно.
Кивком головы указываю на парней, о которых только что думал. Вот кто удивил, так удивил. Надеюсь, Рома поняла, что я хочу ей сказать.
- Выпьем. За нас и за общение при свете. Теперь должно быть все гораздо проще. И ты не будешь так нервничать, как вчера. Не будешь же?
Опускаю голову и смотрю исподлобья, улыбаясь привычной улыбкой шалопая, всегда располагающей к себе.

Черт, до чего же она красивая. Настолько, что я, как маньяк, слежу за каждым невинным жестом и рискую потерять нить беседы...
Чокаемся бокалами, попадая ими друг в друга с первого рада. Да здравствует свет!
- Это отличная новость. За нас, Рома. А я все думал, что за имя такое необычное, а теперь понял. Оно индийское. А что оно означает? Это твой сценический псевдоним или настоящее имя? Прости, если вопрос личный, он снимается. И... - чешу макушку, подыскивая слова, - я не большой знаток Болливуда, поэтому фильмов с твоим участием не видел.

- Это почему? - успеваю спросить, прежде чем Рома называет рассказывать дальше. Бестактность. Хоть бы она не заметила. А она может. Вчера Рома отвечала только на те вопросы, на которые хотела.

Какое красивое имя. Такое же красивое, как и сама Рома. Хочу сказать, что готов называть ее Рамаяной, мне не нужно удобство, если ей больше нравится полное имя, но когда слышу про значение имени, моя челюсть виртуально падает на стол и ускакивает в неизвестном направлении. Это изумление непросто скрыть, и Рома это замечает, сворачивая тему.
- Аааа... - отпускаю неоднозначное, потому что реально не знаю, что сказать.

- Да, это сокращение от имени Джеремайя.
Проговариваю чуть ли не каждую букву, ведь для Ромы это имя может быть непроизносимым, потом вспоминаю, что она говорит без акцента, то есть с ней не нужно говорить медленно и по слогам. Черт. Это странное ощущение! Говорим, как будто впервые, а там, в темной комнате, будто разговаривали другие люди. Голова кругом идет от того, как сложно этот паззл сложить в голове.
- Но меня так зовут только родители да и то, когда отчитывают. Разным занимаюсь. У меня много увлечений. Живу у моря, поэтому многие связаны с его близким присутствием: виндсерфинг, дайвинг... Заметил. Сладости. И помню твои сладости.
Снова говорю медленно, будто по слогам, но уже по другой причине. Хочу подчеркнуть, что помню все до мелочей. Как мы ели эти сладости с рук друг друга, как обменивались двусмысленностями... Много чего помню. Сверкаю глазами и улыбаюсь поверх кромки бокала, облизывая ее медленным движением. Непроизвольно. Вижу, как щеки Ромы покрываются румянцем. Она тоже помнит. Я знаю.

Потихоньку, пока Рома отвлекается, выдыхаю воздух и вместе с ним напряжение. Становится легче дышать, легче говорить, уже начинаю отходить от шока, в который меня ввергла этой девушка своей идеальной красотой. И я снова становлюсь собой – Джером, который никогда не имел проблем с девушками. Легкий прищур глаз, соблазн в голосе, и девушка вспыхивает, облизывая свои спелые губки, и я неосознанно придвигаюсь ближе, склоняюсь к ней, чтобы вдохнуть волнительные ароматы Индии. Теперь я знаю, почему она выбирает такие пряные нотки. Так пахнут соблазн и роскошь, так пахнет горячая женщина, красивая настолько, что не веришь своим глазам.

Вопрос звучит неожиданно. Она снова гуляла на рассвете? Официант подходит невовремя, расставляя тарелки, загораживая мне Рому. Я думаю…Представляю, как Рома не может уснуть, вертится на своей кровати. Мысли мешают ей спокойно спать. О чём или о ком она думает? Кто завладел ее мыслями? Утешает ли ее прогулка по влажному прохладному песку или вид спокойных волн, ласкающих берег? Я бы хотел присоединиться к ней в этой прогулке…

- Я хотел бы, чтобы ты мне рассказала, каким был твой рассвет. И почему ты не спишь в такой ранний час?

- Да. Покормить. Я чертовски голоден, Рома.
Короткий взгляд на губы девушки, потом в глаза. Поднимаюсь с места, протягивая Роме руку.
- Только есть мы будем не здесь, а на яхте. Встретим рассвет там.
Прозвучало неправильно. Как приказ. Опять напор, опять давлю.
- Хочешь встретить рассвет на яхте?

- Вот оно что.
Представляю ее на террасе, которая повторяет очертания нашей, но только на другой половине виллы. Мы могли смотреть на одно и то же из разных уголков виллы. Такое необычное ощущение. Нас прятали друг от друга, потом сводили вместе в темной комнате, теперь нас представили друг другу. Мы – части эксперимента, но мы не роботы, а живые люди и испытываем человеческие эмоции. Это то, на что никто не может повлиять. Никакими методиками и программами. Рому я выбрал сам. Никто не навязал мне эту девушку, не подпихнул в мою сторону. Меня заворожил ее голос, притянула к себе манера общаться, и даже не видя ее, я почувствовал, какой она открытый и полный жизни человек.
И даже не зная, что она ответит, я чувствовал, что согласится.

Хохочу, заражаясь ее азартом и непосредственностью.
- Ты бери вино, а я - блюдо с едой.
Как будто воришки, несем все это на выход, но официант, будь он неладен, останавливает, сообщая, что на яхте есть все необходимое. Безудержно смеемся еще больше, понимая, как сглупили, и сбегаем с этого места, чтобы не видеть укоризненный взгляд официанта. Он как будто осуждает нас. Напыщенный баран. Продолжаемся смеяться, пока добираемся до яхты. По коридорам виллы, вниз по ступенькам, а потом по пляжу, освещенному бледным диском полной луны. Как-то незаметно я беру Рому за руку, переплетая наши пальцы, сцепляя их крепко. Это так естественно, что не вызывает сопротивления со стороны девушки. Также естественно опуститься на колени перед ней, помогая снять туфли, мешающие свободно двигаться по песку. Расстегнуть маленькие блестящие застежки, скользя пальцами по гладкой коже женской ножки, и потом стянуть их, с сожалением закончив этот вид раздевания. И разуться самому тоже естественно, прогуляться по песку уже неспешно, чувствуя, как прохладный песок мягко пружинит под ногами. Слабый морской близ дует со стороны черной воды, где высится белоснежная яхта, залитая огнями.
Мы поднимаемся на яхту, где вездесущие официанты предоставляют все самое необходимое. Я хочу расположиться с Ромой на верхней палубе. Не хочу, чтобы это чувство близости разбилось об реальность замкнутой каюты. Нет. Пусть лучше Рома остается такой же свободной, естественной, игривой, как сейчас. Сейчас все так просто и незамысловато. Как будто сотни раз мы обустраивали уют нашего маленького пристанища. Нам приносят все, что нужно: пледы, корзинки с едой и выпивкой, свечи и даже букет ярких тропических цветов в красивой круглой вазе. Все это устанавливают на низком столике возле полукруглого диванчика, на котором мы с Ромой устраиваемся с ногами, накрыв их цветастыми пледами. Как по заказу, откуда-то из рубки нескончаемым потоком льется музыка. Яхта покачивается на волнах, баюкая своим ритмом всех, кто сегодня ночует на ней. Романтика… Нам щедро дарят романтику, купают в ней, и мы, даже не сопротивляясь, в ней тонем…
Мы ели, пили, разговаривали, все больше узнавая друг о друге. Рома быстро раскрепостилась, рассказывая о себе, о своей стране и профессии, я делился своими откровениями. Это был чудесный вечер, не омраченный ничем. Повинуясь естественному, абсолютно непреодолимому порыву, под конец вечера я поцеловал эти губы, которые манили к себе, и вернулось все очарование прошлых вечеров, добавилось новое, и все это вместе обрушилось на меня, словно штормовая волна. То чувство, что родилось после в моей груди, было новым, охватило меня всего, наполнило жизнь новым смыслом. В какой-то мере напугало. Я обнял Рому и прижал к себе, будто боялся, что она исчезнет. Что все это иллюзия или какой-то сон. Мы встретили рассвет вместе. Тонкая оранжевая полоска окрасила горизонт, и каким-то образом я проснулся, чувствуя, как у меня под боком шевелится сонная, но такая прекрасная девушка. И я снова прижимаю ее к себе, укутываю пледом. Рассвет прекрасен. Он может быть нашим первым или последним совместным рассветом. В любом случае, он запомнится навсегда.

Голос Ромы после сна такой хриплый, такой возбуждающий. Умиротворение исчезает. Она смотрит на меня своими большими, еще чуть сонными глазами, тесно прижимаясь своим теплым телом. Тихий вздох разрывает тишину. Здесь только мы и больше никого. Не знаю, где все. Возможно, спят. Еще так рано. Солнце еще только просыпается, окрашивая горизонт яркими цветами. Еще прохладно, и я этим пользуюсь без зазрения совести, подтягивая к себе ближе разомлевшую ото сна девушку. Мне постоянно хочется касаться Ромы. Ощущать гладкую кожу под пальцами, целовать нежные губы, вдыхать чувственный, присущий лишь ей аромат. Не даю поправить мятое платье, которое ее беспокоит, сам расчесываю ее спутанные волосы пальцами, лаская каждую прядь, обрисовываю нежные контуры прекрасного лица. Провожу кончиками пальцев по тяжелым сережкам, аккуратно снимая их. Как она вообще спала с ними? Рома сама тянется ко мне и дарит нежный поцелуй. Мягкое касание полных сочных губ, такое невинное, а меня уже раздирает на части желание. Оно не оставляло меня весь вечер, пока я не уснул, а теперь мучительно стягивает внутренности, не давая больше чувствовать спокойное блаженство томного утра.
Рома устраивается обратно, ложась мне на грудь, а я тяжело вздыхаю, мечтая задержать время. Не хочу задавать важные вопросы и отвечать сам на вопросы о том, что будет дальше. И Рома молчит, как будто понимает, что стоит заговорить о серьезном, то идиллия закончится. Померкнет красота рассвета, все краски станут тусклыми. Все изменится. Но пока мы вместе, не задаем сложные вопросы, не думаем о будущем. Все это потом. Пока я вдыхаю будоражащий аромат Ромы, пытаюсь запомнить его до малейшего нюанса. Он такой яркий, как брызги солнца, но не рассветного, утреннего, а вечернего, закатного, когда багряный шар прощается с небом и уходит за кромку горизонта. И вот этот яркий, багряный закат у меня ассоциируется с Ромой. Она горячая, чувственная, такая земная. Женщина, мимо которой не может пройти ни один мужчина. Она притягивает к себе, манит, влечет, и ты не можешь успокоиться, пока не коснешься хотя бы кончика ее пальца.
Я же касался большего. В темноте я позволил себе многое. Так что же сдерживает меня сейчас?
Как я вообще продержался эту ночь, поцеловав Рому один раз? Не могу представить.
- Доброе утро, лапочка, - улыбаюсь ей, приподнимая лицо за подбородок.
- Ты такая красивая. Знаю, говорил тебе это десятки раз, но я все еще не могу поверить в то, что ты настолько красивая. Тебе так наверняка говорили многие. Столько раз, что это надоело. Так что извини, если… В общем…
Не знаю, зачем говорю всю эту чушь, банальные комплименты, которые она слышала сто раз! Я совершенно растерялся и не знаю, как подступиться к этой женщине. Таких совершенных у меня еще не было. Я все еще не могу поверить, что она рядом. Смотрю на Рому, на ее распахнутые глаза, которыми она меня изучает. Смотрю и запоминаю, впитывая ее красоту. Запоминаю ее такой, какая она сейчас рядом со мной, такая манящая, поцелованная первыми лучами солнца, такая близкая, такая желанная. Чувствую жар, исходящий от Ромы, каждый изгиб прижатого ко мне женского тела. И эти губы, ее сводящие с ума губы, зовущие к поцелую. Если я ее поцелую, станет легче? Или станет только хуже? Я не успеваю задуматься. Через миг я уже целую влажные полные губы. Жадно, шумно дыша, наслаждаясь снова упоительной сладостью Ромы. Она такая нежная и страстная, горячо откликается, отдаваясь поцелую. Короткого поцелуя мне недостаточно, всего слишком мало, я спешу нагнать ночь, жалея, что не воспользовался ее темным покровом, чтобы сделать Рому своей. Я насыщаю свою страсть, заглушая голос рассудка. Обхватив Рому за бедра, перемещаю ее на себя сверху, прижавшись к ней своим возбужденным пахом и толкнувшись пару раз в нее. Боясь, что Рома сбежит, прижимаю ее к себе крепче, сжимая пальцы, обхватывающие соблазнительную попку, а потом провожу руками вдоль спины вверх, притягивая к себе девушку за затылок, роняя на себя и впиваясь голодным поцелуем в ее нежный ротик. Самоконтроль разбивается вдребезги, когда в меня вжимаются полные груди Ромы, когда она трется об меня, а что творит ее язычок… Я пропал. Забыл, где мы и кто мы. Пока рядом не заходили чертовы работники яхты, приводя ее в порядок после ночной вечеринки. Прижав к себе Рому, я чувствую желание убить кого-то и смеяться в голос.
- Не могли выбрать другой момент! Ну, раз так, то не хочешь ли искупаться? – предлагаю Роме, с сожалением стягивая ее с себя и усаживая на диванчик. Какая она после моих поцелуев, после наших объятий... Желание усиливается до невозможного. Нужно. Срочно. Охладиться.

- А потом, Рома, что будет потом? Ты оставишь мне неверный телефон и исчезнешь в неизвестном направлении?
Вопрос срывается с губ неожиданно для меня самого. Зачем я все порчу этой грубостью? Кто меня тянул за язык? Просто я чертовски зол на себя за упущенные моменты. Время несется вперед с нереальной скоростью. Солнце спешит залить яхту и море ярким светом, опалить нас зноем, официанты убирают следы нашего ночного уютного мирка. Спустя десять минут ничего не остается ни на диванчике, ни на столике. Стерильная чистота яхты. Она чужая, а не наша. Мы здесь гости, оказавшиеся по счастливой случайности в маленьком Раю. Сжимаю губы и смотрю на Рому. Мои поцелуи тоже сотрутся из ее памяти так быстро, как стерлись следы нашего мирка с этой яхты?
- Прости. Я не то хотел сказать. И не хотел портить тебе настроение. Мы обсудим потом будущее после проекта. Или не обсудим.
Не спрашивать, как она видит меня, что чувствует. Не спрашивать и не портить то, что есть. Я опять считаю часы. Несколько часов украденного внимания женщины-мечты с экзотическим именем Рамаяна. И никаких возвращений на яхту, чтобы переодеться в купальник. Я не уверен, что мы потом вернемся на море, что Рома не сбежит.
- А давай купаться прямо так, в одежде? Она быстро высохнет на солнце, а мы сэкономим время на хождение до виллы и обратно. Посмотри. Здесь есть спуск в море.
Показывая своим примером, как с яхты спускаться в прозрачную воду, делаю пробный заплыв, который немного остужает мой пыл. В голове немного проясняется. Вода приятной температуры, хотя еще не прогрелась достаточно. Ныряя и выныривая, чувствую, как на губах остается соль, вода капает с мокрых волос. Плавать в одежде то еще удовольствие, но кто их знает, этих индийских девушек. При всей внешней соблазнительности Ромы, при том, как она роскошна, я вижу в ней некую хрупкую скромность, которая окружает девушку словно непроницаемая стена. Эти невидимые барьеры я не могу преодолеть, да и в глубине души не хочу. Эта скромность заводит и притягивает. Мой охотничий мужской инстинкт снова возрождается. Смотрю наверх, на яхту, где у бортика застыла в нерешительности шикарная девушка, которую мне посчастливилось найти в темноте. Слизываю соленую воду с губ и подплываю к яхте, поднимаясь на борт. Стремительный, как торпеда, оказываюсь вплотную к ней так, чтобы мокрая одежда напитала ее сухую. Для верности обхватываю тонкую талию девушки и прижимаю ее к себе, двигая бровями вверх-вниз и лучась улыбкой.
- Это чтобы ты не передумала купаться. Водичка бодрит, но я тебя согрею.