Карта ролевой игры "Совсем другая Сказка"

Ви, проказница

Да,да. Я знаю, какой ты ангел

Дэйн, Рад, что пост понра.
И Мальвинку я не усыплял. Зачиталась девочка, вот и прилегла на диванчик. А глазки просто лень открывать
Всему свое время

Я спрошу её:
- Ну где же ты была раньше, счастье моё?
И тут-то она и расплачется, вспомнив, в каких классных местах она пропадала!(с)

Хорошо, когда все идет по плану. Ты выстраиваешь определенный принцип действия, окружаешь себя необходимыми людьми, вещами. Совершаешь поступки, которые помогают добиться запланированного, строишь планы, ведущие к достижению цели. И тебя все устраивает, потому что проще простого следовать намеченному пути. И у некоторых счастливчиков иногда так и происходит, а у большинства все летит в тартарары, стоит хотя бы на минуту почувствовать себя хозяином ситуации и расслабиться. Тогда кто-то приходит и бьет тебя головой о действительность или пониже, в зависимости от степени разыгравшегося самомнения. И ты стоишь посреди собственных планов, оглядываешься по сторонам, потирая ушибленное место, обещая, что больше никогда, ни за что и ни за какие коврижки, а потом все заново. И дело не в возрасте или жизненном опыте, просто человеку свойственно быть идиотом. В большей или меньшей степени, но факт остается фактом.

Как только дверь за Дэйном закрывается, и я выполняю свою часть сделки, мысли о гостье наверху снова переходят на передний план. Я закрываю дверь магазина и переворачиваю табличку на «закрыто». Возможно, отправить ее наверх было не такой уж гениальной идеей, но почему-то не хочется, чтобы она ушла. Я потираю затылок, размышляя, как её убедить поверить мне и не рассказать лишнего. Заперев шкаф и убрав со стола бумаги, отправляюсь наверх, посмотреть, чем занимается Мальви.
Медленно поднимаюсь по ступеням, раздумываю с чего начать разговор. Будет довольно глупо сказать ей, не снимай его иначе ... нет, это точно не вариант. Да, я не совсем адекватно себя веду, иногда, но чувство самосохранения развито вполне прилично. Половицы тихо поскрипывают под ногами, вторя каждому шагу, будто подтверждая мои мысли. Конечно, можно заставить ее поверить, но легкости в общении это не добавит, особенно если в будущем она узнает, что я сделал. К черту, Румп, о каком будущем ты тут говоришь. Ты ее знаешь без году неделю, а такое чувство, что уже строишь планы на совместные завтраки-обеды-ужины. Кстати о еде. Желудок урчит, требуя закинуть в топку несколько сот калорий.
Поднимаюсь на второй этаж и, пройдя коридор, оказываюсь в гостиной. Она спит на диване, подложив одну руку под щеку, в то время как вторая прикрывает открытую книгу, лежащую на груди. Минуту внимательно рассматриваю гостью. Она скорее притворяется спящей, нежели дремлет на самом деле, но я не решаюсь разрушить ее игру. В конце концов, мне просто любопытно, что она будет делать дальше. Подхожу к холодильнику и, достав открытую пачку апельсинового сока, допиваю ее содержимое не заморачиваясь о стакане.

Улыбаюсь, все еще стоя к ней спиной. Делаю еще пару глотков и выкидываю в мусорный пакет пустую пачку из-под сока. Поворачиваюсь, медленно направляясь в ее сторону, засунув руки в передние карманы джинсов.
- Ууу, какие мы грозные. Плохой сон приснился, малышка?
Опускаюсь в кресло напротив ее, наслаждаясь тем, что на пару мгновений она оказывается сбитой с толку. Такая милая, со спутанными ото сна волосами, расстегнувшейся кофточкой и блестящими глазками.
- Почему тебе не хочется хотя бы на минуту поверить, что это хороший подарок красивой девушке, - поднимаю руки в примирительном жесте, - даю слово, никакого подвоха. Тебе ведь не хочется с ним расставаться, разве нет? Я ведь вижу, что не хочется, тем более он так идет к твоим волосам. Просто изумительное сочетание. Я никогда не встречал девушку с таким цветом волос. Очень необычно. Ты с кем-то поспорила или просто проявление бунтарского характера?
Раздается звонок мобильника. Приложив палец к губам, прошу ее о молчании.
- Надеюсь у тебя что-то важное.
- Она в городе. Недавно встречалась в «Гномах» со своим братом... сводным.
- Вот как, отлично.
- Она хочет с тобой встретиться и попросила его устроить вам встречу.
- Что ж, подождем. Будет интересно послушать, что она сможет предложить.
Отключаю телефон, убирая его в карман:
- Работа. Даже в выходные нет мне покоя. Ты есть хочешь? Я вот ужасно хочу, прям умираю. Составишь мне компанию?

Магазин "Золотая Нить" - Ресторан на Набережной

Умение слушать — большой плюс, а умение делать вид, что слушаешь, и в нужный момент вставлять слово — большой талант. (с)

Гостиная в квартире над "Золотой нитью"
Синеволосая кошечка потягивается на диване, словно хочет моей смерти. Ну а что, я ведь мужчина, в конце-то концов. И такой экземпляр вполне в моем вкусе. Улыбаюсь, представляя ее, выгибающуюся совершенно в другой обстановке. Хотя, чего лукавить, мне кажется, что с этой девушкой любая обстановка станет подходящей.

Ну вот, как всегда с небес на землю. Чуть наклоняюсь вперед, опираясь локтями на колени и положив подбородок на сложенные в замок руки. Ну нельзя же все время рычать.

Наверное, с минуту я просто смотрю на нее, наслаждаясь картинкой. Такая забавная. Не знаю, но именно это слово сейчас приходит на ум и именно оно ярче всего характеризует мое нынешнее к ней отношение. Она меня забавляет. За свою жизнь я встречал мало людей, которые бы могли вызвать неподдельную улыбку. Нет, не издевательскую или полную сарказма, а обычную, нормальную, человеческую улыбку.
- А ты упрямая, да? – Делаю знак рукой, - можешь не отвечать, вопрос риторический.
Встаю с кресла и протягиваю ей руку:
- Пошли.
Девушка одаривает меня скептическим взглядом, по-прежнему теребя браслет. Судя по всему, руки мне не дождаться.
- Поговорим в машине, по пути к ресторану. На Набережной есть одно уютное местечко, где отлично готовят рыбу. Надеюсь, ты любишь морепродукты, - никакой реакции, - ну не упрямься. Я умру с голоду, и у твоих ног окажется хладный трупп. Что тогда будешь делать? Замечу, что труппы не умеют отвечать на вопросы. По крайней мере, без необходимых манипуляций, - добавляю мысленно.
- Ладно, но имей в виду, я так просто не отстану.
- Я надеюсь.

До набережной мы добираемся минут за сорок. Всю дорогу я старюсь увиливать от ее наводящих вопросов, которые тем или иным образом сводятся к браслету и моему прошлому. Нет, мне не трудно придумать легенду и скормить ее без соли этой очаровательной особе, но почему-то именно ей врать не хочется, а сказать правду я не могу. Парадокс, черт его побери. Что обычно делают в таких ситуациях. Ну, я знаю несколько способов. Хотя, окинув девушку скептическим взглядом, понимаю, что с этим «выходцем из разведки» не так все просто.

***
Ресторан на Набережной. Поздний вечер

Сегодня в ресторане не было многолюдно, как это бывает обычно. Еще бы. Большинство жителей и гостей нашего города, как саранча слетелись к БЦ «Сказка». Показ мод, выступление знаменитой певицы, море халявной еды и выпивки. Только дурак откажется от такого веселья. Ну, значит я дурак, потому что та, которая сейчас стоит рядом со мной и нервно покусывает губы, оглядываясь по сторонам, на много дороже нескольких бокалов шампанского и пары тарталеток. Кстати о тарталетках. В животе неприятно заурчало, как только я уловил запах, доносившийся из кухни. Мммм, запеченная с овощами рыба.
- Пошли, - наклоняюсь к тоненькой шейке, утыкаясь носом в волосы и вдыхая восхитительный аромат, - а то этот запах сведет меня с ума. – Отстраняюсь и тяну ее за руку к столику на террасе, - я о рыбе. Чувствуешь? Пахнет превосходно.
Усаживаемся за столик, и официант тут же приносит меню. Свое я даже не открываю, отдавая обратно.
- Мне рыбу, запеченную с овощами, вино к ней и, пожалуй, рулетики из форели с сыром и зеленью.
Перевожу взгляд на Мальви, легонько проводя пальцами по ее ладошке :
- Ты уже решила, что ты хочешь?

Федь, присоединяюсь к словам Девушки с ружьем
Я тебя обожаю, шельмец ты эдакий. Вот умеешь до слез довести и до ржаки во весь голос
А воспитание просто отличное! Жаль, меня так не воспитали в свое время

Линочка, прости засранца !!!! С Днем Рождения тебя, красавица! Хоть и с прошедшим


Пресса страдает лунатизмом в этом отрешенном состоянии видимо и наступает просветление в уму, и происходит подсоединение к вселенскому разуму
Мальвинка моя, мне даже не жалко любимой рубашки, в которой я проскородил пол подвала. Готов лежать так хоть до второго пришествия
Спасибо за такой классный постик
_________
P.S. Не спрашивайте меня, почему я не сплю. *шепотом*Потому что Сажев спит ))) А я сторожу вселенский разум
Кто-то же должен был сказать «совсем никого»(с)

а) б) и ничуть это не хомяк *обиженно* у него, между прочим, хвост есть, да-да. Большой и пушистых хвостяра.

Дорогие мои, иногда хоть один раз, но любимые!!

Всем спасибо огромное за поздравления и подарки.
Безумно счастлив, что благодаря вам не оскудеют никогда закрома мои и не прояснится взор, подернутый алкогольной дымкой.
Чему, к слову будет сказано, я несказанно рад.

Люблю вас всех нежно

P.S.

Дэйн, видимо ощущения у нас совпадают, ибо я в парадной майке-алкоголичке выполз всех ритуально расцеловать

Пфф, чёйта сразу зарекся? Не зарекайся, Сажев, ой не зарекайся, пути как говорится...(дальше ты сам знаешь)
Так что, заходи на вискарик, не трусь.

Фимочка, сумасшествие души моей
Рум очерствел душой, пока в подвале месяц валяеЦЦо, но...
признает свою вину, меру, степень, глубину(с)

Спасибо, дорогая. Мне очень нравится и сырость разводить нет причин. Я всегда ценю твои таланты.

Набережная - Городские улицы

Что же ты хочешь, сказка моя? Держав?
Золота? Славы? Тонны сердец – к ногам?
Хочешь познать, как, совесть в руке зажав,
Братья пойдут тебя продавать врагам?

Что же ты медлишь, глупенькая? Иди!
Жги, проповедуй, веруй и будь чиста.

Слушая смертный стон у себя в груди,
Ты мне когда-нибудь
Молча
Кивнешь
С креста. (с)

Что такое «не везет» и как с этим бороться? Сразу возникает резонный вопрос, а надо ли в принципе рыпаться, попусту растрачивая силы, нервы, время, деньги. Такие ситуации чаще всего разрешаются сами собой, если не забивать ими голову и не накручивать себя. «Милочка, пойдите прочь, не досуг мне сейчас, недосуг». И уйдет, отпустит тебя, и радоваться тебе своей победе, тому, как ловко и незамысловато «не везет» растворилось в тумане.
Кручу зажигалку в руке, постукивая ею о стол в монотонном ритме, а второй рисую незамысловатые узоры на нежной коже ладони. Смотрю, как она закусывает губу, чтобы скрыть волнение. Отдергивает руку, стараясь казаться хозяйкой ситуации. Тут бы впору хмыкнуть, любуясь таким абсурдом. Милая, милая, ты ведь даже собой не владеешь, что уж говорить о происходящем вокруг.

Наслаждаясь вином, внимательно изучаю ее. Такая странная, словно ей не место здесь, словно она не вписывается в общую размеренность и монотонность течения, к которому я привык. Я любуюсь ею, как любуются чем-то необычным, выбивающимся за рамки обыденного. Она то и дело бросает едва уловимые взгляды в мою сторону, делая вид, что смотрит куда-то мимо. Я смотрю на нее, не отводя глаз. Так забавно наблюдать, когда ее взгляд, осмелев на долю секунды, задерживается в плену моих глаз. Она замирает, сглатывает, и я вижу, как пульс ее срывается с места, закипая кровью в венах, щеки розовеют. Она так очаровательна в этот момент. Маленькая, смущенная, упрямая, своенравная девочка. По-прежнему вздергивает носик и поджимает губы, желая казаться сильной и спокойной.

Синеволосое чудо ныряет под стол. Волосы, взметнувшись вверх бирюзовым всполохом, исчезают следом за своей обладательницей.
Нет, я конечно не против, тем более заказа ждать еще минут тридцать, но проследить логику ее действий мне не удается. Отпиваю из бокала, даже не пытаясь сдержать улыбку. Определенно, любопытный вечерок вырисовывается.
- Милая, - приподнимаю край скатерти, заглядывая под стол, - я, конечно, не совсем понимаю, что в моем поведении сподвигло тебя на такие подвиги, но хотел бы знать, так сказать, на будущее.

Сидеть смирно получается с трудом, особенно, когда ее руки отправляются в экскурсию по моим ногам. Чур, за буйки не заплывать…хотя.

Я оставил попытки понять что-либо еще в тот самый момент, как она юркнула под стол, заполнив мое воображение приятными перспективами происходящего.
- Не так быстро, девочка, - тянусь к руке, желая схватить за плечо и остановить этот маскарад. Вместо этого пальцы цепляют уголок льняной салфетки.


- Летим со мной, там столько вкусного! Я же сказал „полетели“, а не „побежали“! Ты что, летать разучился?
- Никогда и не умел.
- Не умел! Не умел — научим, не хочешь — заставим. Взлетай!

Я понятия не имел, куда она меня тащит, а тем более, зачем. Каждый из этих вопросов попеременно занимал место в моих рассуждениях.

Я просто сделал, как она сказала. Спорить с ней и что-то сейчас выяснять было просто бесполезно, если не сказать, себе дороже.
Полумрак, сырость, запах плесени и звук мерно капающей воды где-то слева у стены. Она закрывает дверь, и я слышу стук каблучков по ступеням. Не оборачиваюсь, просто считаю про себя. Поупражняться в арифметике мне не суждено, ибо слету что-то, а точнее, знамо кто, приземляется сверху, выбив весь воздух из легких.
Больно? Да не так, чтобы сильно. Неприятно? Возможно, но тело, лежащее сверху, определенно скрашивает тяготы и лишения бытия, компенсируя неприятные ощущения от холодного и выщербленного цементного пола под спиной. Кажется, я ощутил позвоночником каждую неровность. Но все это меркнет по сравнению с тем, что любимая рубашка упокоилась с миром. Господи, да если б хоть пала в пылу страсти с оторванными пуговицами или в драке, напоенная кровью, так нет же. Глупая и нелепая смерть в глубине какого-то грязного подвала.
Приподнимаю Ви немного над собой, поддерживая под ребра, делаю неглубокий вдох. Как и ожидалось, ребра болью отзываются на мое неблагоразумное желание дышать. Выдох.
- Родная, если ты сейчас не встанешь, то одним трупом на твоем пути будет больше.

Она сидит сверху, нервно ерзая. То ли от ощущения опасности, то ли ее заводит такая ситуация. Черт его знает.
Свет разрезает пространство, рыская по лестнице, то и дело выхватывая из темноты все новые детали и очертания. Она почти не дышит, затаив дыхание, я почти не дышу, потому что, скорее сдохну, чем попытаюсь вдохнуть хоть еще раз.
Свет исчезает, а после фразы «Там их нет!» и оглушительного лязга железной двери, наступает гробовая тишина.
- Я не виновата, - привстав, садится на пол рядом со мной.
- Никто тебя не обвиняет, - потираю грудь рукой, не зацикливаясь на смысле слов, - черт, уже, наверное, рыбу принесли, а нас нет. – Пытаюсь засмеяться, но выходит хрипло и надсадно, совсем по-зловещему, да еще в таких декорациях.
- Надо выбираться отсюда.
- Заметь, я предложил ехать на машине.
Она что-то отвечает по пути к лестнице. Я не разбираю слов. Выходим на улицу.
- Надо вернуться к машине, - шарю по карманам в поисках ключей.
- А вдруг они еще там?
- Кто «они»?
- Не твое дело, - фыркает, отряхивая одежду, отвечает слишком уж резко, испуганно.
- Как скажешь, - пожимаю плечами.

- Куда тебя отвезти? – Поворачиваю ключ в замке зажигания.
- В гостиницу, - потирает лицо ладонями, словно отгоняя непрошеные мысли.
Смотрю внимательно, пытаясь понять, что же ее так напугало. Собственные сомнения крутятся в голове. Я ведь так и не рассказал ей, что у нее на запястье и какова ее роль во всем этом. Не хочу, чтобы она испугалась раньше времени.
Она потирает запястья, задумавшись. Машинально теребит звенья браслета, перебирая пальцами.
У гостиницы прощаемся. Она обещает, что еще увидимся. Я ничего не обещаю. Не люблю говорить то, что не сбудется. Почему я так думаю? Просто знаю. Обнимаю ее у входа. Она не вырывается. То ли в шоке от недавней пробежки, то ли в еще большем смятении от моих действий.
Мне хочется почувствовать ее в руках, запомнить ее и отпустить. Уходит, выскальзывая из объятий. Ничего не говорит, просто исчезает за дверью. Сажусь за руль, бросаю браслет на приборную панель и включаю музыку. Все мы ошибаемся иногда, но не всегда способны признать, что мы сами тому виной.

И настанет день, когда магия вернется в мир.
И будет Он и придет Другой, дабы завершить начатое.
И откроется тайна, тем, кто захочет увидеть,
И кровью омытый камень запылает огнем,
И сменится цвет бирюзовый на кроваво красный
И сие знаменует Начало нового мира
Ибо не ведаем, что творим, пока не станет слишком поздно.

«Летопись мироздания. Из разговора Древних».

Серый, ты мне льстишь, шельмец
Так мое эго еще не ласкал никто. Черт, приятно быть магическим по все ухи. Рассчитываю на приватный, более подробный расклад.
А то фантазии они такие фантазии, могу себе навыдумывать по самые ухи, а цензура потом не пропустит.

Смотреть мне в глаза, как в дыру от пули, отверстие для ключа.
Мой свет, с каких пор у тебя повадочки палача.
Полоса отчуждения ширится, как гангрена, и лижет ступни, остерегись.
В каждом баре, где мы — орет через час сирена и пол похрустывает от гильз.
Что ни фраза, то пулеметным речитативом,
и что ни пауза, то болото или овраг.
Разве враг я тебе, чтобы мне в лицо, да слезоточивым.

Я ведь тебе не враг (с)

Сидел за столом уже около часа, продолжая листать горчичного цвета страницы, впитывая информацию и размышляя. Ощущение близости чего-то важного неотвратимо нависало пеленой, застилая глаза, затуманивая сознание. Откровенно бесило, выводя из привычного и полюбившегося состояния равновесия. Я привык знать все и обо всем. Что тут удивительного, когда чувство собственной значимости порой перевешивает чувство рационального и объективного восприятия действительности. Проще говоря, я тащился от себя все время, наслаждаясь собственной … ничего цензурного на ум не приходило, и я бросил эту игру в слова.
Бездумно переворачивал страницу за страницей, слушая размеренный, монотонный шелест. Буквы, словно дышащие древностью, сами просились в руки, подстраивались под касание, ласкаясь чернильными платьями, растекаясь, складываясь в слова, фразы, знамения. Кто написал тебя? Кто ласкал тебя пером, пока ты беззаветно отдавала себя?

«Читай по глазам, читай по словам, но мысли свои не озвучивай никому. Храни их бережно, щади сознание собеседника, ибо посеяв мысль свою, вырастишь сад сомнений и горестей. И не выкорчевать его и не сжечь, не выжечь»

«Берегись молчаливого, ибо обладает он наивысшей ценностью – умением слушать. Не тягайся с ним в искусности. Двум таким подвластна Тишина. И Тишина убьет вас обоих»

«Лед и кровь править миром будут. Когда серебро окунется в алое, ощутит тепло и жар этой крови, откроется правда. И поймешь, что ценнее золота. Узнав истину, утраченное обретешь. А обретя, не гонись за прошлым. Внутри тебя оно»

Колокольчик на двери возвестил о посетителе. Спрятал книгу в верхний ящик стола и не спеша поплелся к витринам у входа, где уже маячил потенциальный покупатель. Парень крутил головой практически на триста шестьдесят градусов, будто искал что-то, ведомое ему одному. Опираясь о стену плечом, минут пять наблюдал за ним, рассматривал, оценивал потенциал и уже прикидывал возможные способы оплаты. Лыбился все это время, осознавая, что ненавижу людей, но они такие забавные. Хотя, возможно, я просто еще не научился их готовить. Оттолкнулся плечом от стены, специально задев рукой стеллаж с посудой. Фарфор отозвался, будто всхлипнул и притих, обласканный вновь воцарившейся тишиной.
- Что-то приглянулось или любопытства ради? – Уставился на парня изучающим взглядом, прищурившись.
Дар речи горе-покупатель потерял основательно. Калейдоскоп эмоций вихрился и извивался, искрясь в глазах, то и дело складываясь в удивление, недоверие, сомнение и восхищение. Черт, приятно, однако. Раздумывал, стоит ли выводить паренька из этого состояния или «с поцелуем пока повременим». Когда рыбка на суше наконец-то перестала хлопать ртом и жадно есть меня глазами, решил проявить чудеса вежливости:
- Румп, - кивнул скорее для констатации факта, нежели в знак приветствия.
- Макс, – приветливо улыбнулся, продолжая сканировать взглядом помещение.
Сделал вид, что не заметил такого явного и откровенного любопытства. Все больше убеждался, что «это жжжж неспроста».
- Итак… вы ищете что-то определенное? –Уставился вопросительно, приклеив на физиономию самую приветливую улыбку.

Едва сдержался, чтобы не хмыкнуть, но клей у меня хороший, фирменный, так что физиономия не треснула и не расплылась в недоверии.
- Сколько вам будет угодно, - театральным жестом обвел магазин руками и, засунув их в передние карманы джинсов, сделал вид, что ухожу далеко и надолго.
Ну слава древним, покончили с этой сентиментальной приветственной чушью. Теперь спокойно можно было оставить паренька побродить вдоль стеллажей. Посмотреть, что же он так упорно ищет. Каждая вещь имеет свою цену, главное - это найти в себе силы ее заплатить.
Долго выбирал, долго метался, то и дело, переходя из одной секции в другую. Взгляд цеплялся за многое, но не останавливался ни на чем с явным интересом. Он не выбирал, он искал. Я ухмыльнулся собственной догадке. Не знаю, долго ли он еще собирался бродить по моему магазину, но видимо мебель ему нравилась куда больше остальной утвари, поэтому довольно быстро мой стол был проинспектирован цепким глазом на предмет чего-либо интересного. Лампу что ли купить хочет? На столе не было ничего важного: пара книг, браслет, чернильница, счета, прочие бумаги.
Стоп...
Умная мысль всегда приходит последней. Думаете, она опаздывает? Ха! Она просто любит, чтобы ей аплодировали стоя. Сейчас я аплодировал своей наблюдательности, скалясь в предвкушении, когда рука соискателя, нависла над камнями в серебряных тисках. Нависла в осязаемом намерении коснуться, забрать, схватить. Я чувствовал, как холодок пробежал по спине, когда его пальцы судорожно замерли в миллиметрах от прохладного витиеватого плетения.
Ну, рискни. Что тебе стоит?
Сам не заметил, как перестал дышать. Возьми… возьми… возьми…
Дотронься.
Пусть браслет напьется твоим теплом, и тогда ты мне ох как пригодишься. Согреется металл касанием, ощутит бегущую кровь в венах, запоет, выгибаясь в ладонях.
Я не моргал. Я просто ждал.
Возьми, возьми!
Я практически сказал вслух, когда он наконец-то, накрыл ладонью браслет, скрывая синеву камней.
- Нравится? – Я не мог сдержать улыбки.
Вздрогнул от неожиданности, чуть передернув плечами.
- Сколько он стоит? – Спросил не поворачиваясь и не выпуская браслет из рук. Не в силах выпустить. Конечно. Ведь, не ты его держишь, а он тебя.
- А сколько вы готовы заплатить за него?
- Любую цену.
- Кровь - твоя цена, - практически прошипел у самого уха, - и не заплатить ее ты уже не сможешь.
Черт, как же замечательно все складывается.

У неё к тебе, знаешь, осень -
Листья жёлтые осыпаются.
Нет, никто никого не бросил.
Просто так иногда случается.
Тихо боль моросит по стеклам,
Не нарочно тоска ругается.
Просто высохло и поблекло.
И обратно не возвращается. (с)

Небо отливало золотом. Питалось багряными всполохами щедро рассыпавшимися по земле. Он не мог с уверенностью утверждать, что любил осень, но дождь, монотонно напевающий что-то за окном и капли, дорожками спешащие вниз по стеклу, всегда дарили ему покой и настраивали на философский лад. Растворялись, исчезали на гладкой поверхности оконного стекла влажные дорожки осенней непогоды. Мужчина сидел у камина, скрестив ноги и вытянув их поближе к огню. Ничего не волновало его и не беспокоило. Разве что, буря за окном усиливалась с каждым часом, будто норовила ворваться в приоткрытое окно, привлекая к себе внимание. Ветер шелестел бумагами, разбросанными по столу. Сегодня природа, словно сговорившись, нагнетала тревожное предвкушение неизбежности.
- Ты снова не запер дверь, Рум. - Ее голос эхом отразился под высокими потолками полупустой гостиной.
Мужчина не повернулся, лишь поставил наполовину пустой бокал на столик рядом с креслом.
Они были знакомы всего пару месяцев. Он не искал ее и не думал, что когда-нибудь найдет. Жизнь давно научила его не строить иллюзий и не поддаваться бессмысленной мечтательности. Ворвавшись в его реальность, словно осенний ветер, она рискнула остаться. Хмельная, пьянящая, словно терпкое густое вино, она смело шагнула навстречу, постукивая каблучками по полированной поверхности паркетной доски из выбеленного дуба. Шальная, дерзкая, прямолинейная в своих желаниях.
- Я знал, что ты придешь. Ты всегда приходишь, когда за окном начинается буря. Складывается впечатление, что вы с ней заодно. Норовите ворваться в мою жизнь, независимо от того, звал вас кто-то или нет.
Фырканье за спинкой кресла и стук набалдашника зонтика о пол явно выражают несогласие ночной гостьи. От этого ребяческого жеста мужчина невольно закатывает глаза и едва сдерживается, чтобы не включиться в затеянную ею игру. Она играет. Разумеется играет. Не хочет уезжать, потому что не может оставить его. А он не знает, как ей сказать, что и вполовину не чувствует того, что ощущает она. В тишине лишь скрип ее кожаных перчаток оттого как сильно сжимает зонтик в руке. Он бы мог поклясться, что видит, как она досадно терзает губы, кусая чуть ли не до крови. Хочет накричать, разжечь огонь ненависти в сердце. В его сердце и в своем. Хочет. Но любовь уже пылает там сильнее. Пылает и искрится. В ее сердце. Он неспешно встает и забрав со столика бокал, подходит ближе. Засунув руку в карман брюк, опирается о спинку кресла, смотрит на нее, склонив голову набок.
- Сколько еще до твоего поезда? - Вино касается его губ, а она хочет оказаться на месте этого бокала.
- Пара часов у нас есть. - Стискивает ручки сумочки, натягивая кожу перчаток на костяшках пальцев.
Старается не обращать внимания на его кривую усмешку. Осмелев, забирает бокал из его руки, делает большой глоток и закашлявшись смаргивает выступившие слезы.
- Аккуратнее, любимая. Такая жадность безрассудна.
Оба понимают во что играют, понимают что прячется за словами. Его сердце бьется ровно, будто веками отлаженный механизм. Она знает, что таится в его глазах, или думает, что знает. Он слушает ее прерывистое дыхание и наблюдает за порывистостью движений. С какой силой она терзает несчастные ручки сумочки, стоя посреди полупустой комнаты.
Забирает сумочку, разжимая ее пальцы, стягивает перчатки. Берет ладошки в руки, подносит к губам, стараясь согреть своим дыханием. Она дрожит, будто его действия возымели абсолютно противоположный эффект.
- Так не хочется тебя отпускать. - Шепотом на его ухо, почти касаясь губами, словно боится собственной откровенности.
- Не ты отпускаешь, милая.
- Больно.
- Если болит, значит еще жива.
Она хмурится, видимо желая что-то возразить. Но его взгляд останавливает словесную тираду, заставляя ее просто выдохнуть. Медленно раскрывая губы навстречу его поцелую. Он целует медленно, пробуя на вкус сладость ее ротика. Сладость ее вкуса, смешанного с вином. Руки стягивают пальто с плеч, шарфик, скользят по спине, заставляя прогнуться, прижаться животиком. Ласкает его, бессвязно стараясь коснуться везде.
Проводит рукой по бедру, забираясь пальцами под подол трикотажного платья бежевого цвета. Пальцы нащупывают кружевную резинку чулок и удивление отражается в его глазах. Он может поклясться, что в ее глазах мелькает победное выражение. Он улыбается ей. А она улыбается в ответ, будто завороженная его присутствием.
Дрожащими пальчиками старается справиться с ремнем, ломая ногти о неподдающуюся пряжку. Злится, досадно хныкая. Отчего вызывает еще одно неумолимое желание. Трахать ее до одури. Любить ее.
- Хочу тебя. - На выдохе, капризно закусывая губу, будто цепляясь за эти слова из последних сил.
- Моя. - Погружается в долгожданное тепло, слушая как она выдыхает в облегчении, простонав на ухо.
- Твоя. - Кивает, закидывая ногу на поясницу, обнимая.

***
Листья кружатся по перрону, будто играют в салочки. Ветер подхватывает их, заворожив осенним танцем, а затем бросает под ноги прохожим, тем, кто уезжает и тем, чья участь провожать, улыбаться и делать вид, что все хорошо. Правду говорят, что перроны вокзалов и терминалы аэропортов видят гораздо больше настоящих эмоций и чувств.
Он кутает ее в пальто, плотнее заматывая шарфик вокруг шеи. Она смотрит в глаза, не отрываясь, улыбается. Улыбается, чтобы не заплакать. Она помнит, что он не любит слез. И не любит долгих прощаний. А уйти от него сил нет.
- Ну чего ты, моя хорошая? - Щелкает ее по носику пальцем.
Она фыркает и утыкается в ворот его колючего пальто, вдыхая родной запах.
- Ничего. Просто я кажется перчатки потеряла.
- Из-за перчаток так расстраиваться?
- Нет. - Вздыхает.
Она заходит в вагон поезда и усевшись возле окна смотрит на удаляющуюся фигуру в черном пальто. Он никогда не умел прощаться, вот и теперь не стал дожидаться отправления поезда.
Выйдя в город, мужчина поднял глаза к небу, злясь, что дождь так и не начался, будто небу так и не хватило смелости выплакаться, разразившись ливневым потоком. Гудок отправляющегося поезда заставил вздрогнуть и поежиться.
Дома он снова налил вина, раскрыл окна настежь, будто приглашая бурю на бокал терпкого и тягучего. Ее любимого. В камине поблескивали угольки, то и дело, раздуваемые потоками ветра. Листья кружились по комнате, ласкаясь к рукам. И только бокал с отпечатком ее помады и перчатки на столике. Мужчина любил свою женщину, потому что она была Его.

Раз уж у вас тут такая пьянка, грех не поучаствовать во всеобщем безумии.

Лисенок пушистый
Спасибо за Шерлока в списке претендентов
Мой голос за него.
И да простит меня Гай Ричи, но фапать на Роберта Дауни мл. никто не запрещал ( и да простит меня Крестный тоже)