Карта ролевой игры "Забытый мир"

Ночь уходит в небо кадильным дымом,
Ангелы от Бога несут ответ.
Разум вопрошает неумолимо:
Может, никакого там Бога нет.

Упросив тигра не отрывать никому головы, не дождавшись меня, прощаюсь с другом на время, чтобы отправиться в церемониальный зал.

Пластина привычным холодом металла ложится на лицо. Мой не осуждающий мое безумие отец, моя покорная воле Семьи мать. Они рады мне, они все так же любят меня, будто завтрашний день не настанет, и даже если он настанет неизбежно, они будут оплакивать ...мое безумие.
- Сестра моя, - имею ли я еще право ее коснуться. За узкими прорезями плавленного металла свет ее растревоженных глаз.
- Ты помнишь, что однажды мне обещал? - ее пальцы порывисто сжимают мою ладонь. Будто не она, обретшая силу, смогла уйти от меня днем ранее.
- Я говорил так много, мой свет, - не сомневаюсь в том, что она способна распознать мою скрытую маской ухмылку. Но не растерянность ли ее причиной.
- Ты обещал, что никогда не оставишь меня, - голос ее тверд, лицо обращено к устланным кровавым ковром золоченным ступеням, где начинает разыгрываться сегодняшнее представление.
- Только если ты этого не захочешь, - напоминаю старую присказку, остановив взгляд на одном из магистров, ожидающих брата в кругу. Она замолкает. Мы свидетельствуем этот союз, как и каждый из наших сестер и братьев, невольно, неосознанно сплетая пальцы.
Все мои слова о тебе, моя бесценная семья
Что он чувствует, когда произносит это? Как далеко мы ушли от верности, от понимания, от осознания себя даже не частью этой семьи, а самой сутью ее, без которой мы ничто.
Навеки твоя
Хотел ли бы я услышать? Даже если и без круга магистров знаю, что я "навеки ее"?

Сверкают звенья цепи. Какова цена этим узам? Если назначить им в цену любовь и верность, то они не стоят и драхмы. Но если цена - благополучие и процветание семьи, то Виде только что сделал последний шаг к вожделенному золоту Маски, которая падет в его руки из ослабевших пальцев уходящего в забытье безумца.
Извечен круг. Мы так любили быть тенями. Шесть сотен лет мы укрывались тьмой, забвением и тайной только для того, чтобы выжить.

Семьи магистров преподносят дары молодым. От мамы и тети Мириэллы молодой супруге достался перстень старой работы .
- От меня тебе тоже подарок, брат, - обнимаю дорогого брата за плечо, разворачивая к сцене.
- Разве не довольно твоих подарков, брат? - он не скрывает в интонации, что знает. Странно, вчера ночью трактир еще стоял, да и вилла дома Понирос вроде бы не дымит на весь Грех.
- Не понимаю, о чем ты, брат, - маска мешает придать лицу выражение мученика времен травли. Однако же, совсем не мешает брату громко хмыкнуть в ответ на это заявление.
- Нам этот театр не известен, но на юге он весьма популярен.
У меня нет сомнений в том, что брат догадается, какой ключевой элемент этой старой легенды Юга.
- Счастье твое, брат мой, что дар открылся в тебе так рано, - цедит Виде. - Пороть тебя мы уже не могли.

Церемония окончена, ночь укрывает сады тьмой, которая к утру сольется алым цветом с плащами гостей. Братья и сестры не спешат, у них все отданное им время, чтобы насладиться игрой.

У меня же заготовлена собственная шутка.

Какой смысл умирать под стоны и хрип безнадежных больных. Не лучше ли устроить пир на эти двадцать семь тысяч и, приняв яд, переселиться в другой мир под звуки струн, окруженным хмельными красавицами и лихими друзьями?

По легенде, ставший вторым Верховным Магистром в поколении Выживших после травли, Траян не мог найти на Грехе только одно удовольствие, утраченное им вместе с термальными источниками нашей родной земли - бани. Бассейны с холодной водой и бассейны, подогреваемые жаром воды, бьющей из самой земли - дар Гайи. Многие считали термы чудодейственными и проводили в них все время, отведенное для отдыха. Но построить термы на Грехе было невозможно. Пока юный мастер Тит не придумал то, что и легло в основу существующего ныне строения - полые стены и ходы под полом, чтобы пускать пар. Греть сильнее надо было не воду, а сам камень помещений. Мальчик был щедро вознагражден.
Далее достоверные исторические источники о судьбе Тита умалчивали, а не менее чтившие достоверность, но куда более скабрезные современники-романисты в красках описывали, то как мучимый то садизмом Траяна, то бездной его сладострастия Тит оставался фаворитом Магистра, пока последнего не настигло безумие. По свидетельствам, все в тех же термах.

Палестра сегодня меня не прельщает, мышцы и так едва отошли от того, как мы потрепали друг друга на Арене. Из аподитерия мы следуем в тепидарий - поэт сравнил бы термы с раскрывающейся по мере проникновения женщиной. Я поэтом не был, потому с довольной ухмылкой предпочитал отдаться на волю проворных женских ручек, умасливающих мне спину, и не думать, позволяя полудреме все глубже меня затягивать. Ленные поцелуи в спелые алые губы, твердое касание ладонью по налитой груди наложницы. Ее черные волосы змеями текут мне в ладонь. Была ли хоть одна моя любовница светловолосой? Как...вспышка воспоминания или фантазии задавлена, едва успев мелькнуть. Нет, не помню, что бы было иначе. Умелые ладошки скользят по животу, забираясь за края повязанного на бедрах полотенца.


А тигр в это время умудряется откровенно скучать. Широко ухмыльнувшись, перетягиваю девочку к себе за спину.
- Чем они плохи?
- Почему же, - друг запускает ладонь в волосы устроившейся к его ног рабыни, сжав пальцы в кулак и оттягивая ее голову назад. - Они хороши. Такие как есть.
- Какие?
- Вещи.
- Ты хотел бы одну со свободной волей?
- Кто знает, - тигр пожимает плечами, не ведая.

Кальдарий всегда распарен так, что ощутимо обжигает даже воздух. Фригидарий же, напротив, желанный холод после сухости предыдущего круга. Заныриваю, столкнув за собой одну из девочек. Она хохочет, выныривая и отплевываясь от воды. Тигр в соседнем бассейне просто уходит под воду от девиц с головой.
- Так, девочки, мы уходим, - забираю обеих прижимающихся ко мне хохотушек. Тигр только откидывает голову на бортик бассейна с явным выражением "дайте зверю утонуть спокойно". - А к тебе вышлем других, - обещаю другу, на что он только фыркает в ответ.

Отпивает из чарочки вино. Ведущий, благодарствуем и за прекрасную возможность для игры, и за отличное общение)

Парни на Арене. Респект. Это было круто и захватывающе! Хис, уважаю. Тигр, какая жадность до крови) Кассий, иди целуваццо, хватит быть таким хмурым: нецелованный все равно живым не уйдешь)))
Это было круто, ощущение первой крови в играх. Ощущение падения и саунд из Бэтмана в ушах))

Летиция, сестра, спасибо за позитивную и приятную парную игру) ты абсолютно в образе) нежно любима мной)
Братец, мой кокосиГГ, ты трехмерен, хорош, фанатичен, человечен и абсолютно Безлик!
Громадным кайфом было поиграть с вами и почувствовать себя частью семьи.

Тигр, ну тигр такой тигр) С твоими шуточками и манерой писать. Я рад, что был тебе другом)

*боги, звучит как прощальная исповедь* )))
Надеюсь еще успеть завершить свой сюжет. Хотя бы закруглить)

С удовольствием читал и тех, с кем не пересекался напрямую.
Селенка, ты такое солнышко, нежное, очаровательное и всегда позитивное в чате))
Касси, ну не мог я не прибесить братца))
Азарий, вы хороши. Вы так хороши, такие мысли, манера...ух!!

Надеюсь, никого не задел сильно. Если кого обидел, валите все на Безликий хараГтер))
Спасибо всем за крутую игру и Ведущему за труд, за все переживания и за такую отличную возможность для нас.

Пы. Ся. Тигр, мля, слезь с меня!!!!)))))

Термы



Секс, страх, кровь - как будто мы могли придумать, что-то новое. Отбрасываю от себя девчонку так, что от удара о каменный угол скамьи она падает мертвой. Скука. Нарастающая изнутри затапливающая сознание скука.
В сравнении с тем, какой клубок из страха и желания сплетается рядом, эмоции этих пресные. В них нет ни соли, ни ржавчины крови.
- Ареста.
Громче, так что оставшаяся в живых девчонка в ужасе затыкает уши ладонями.
- Ареста!!!
Она здесь в павильонах, я знаю. Она ждет и знает, что в эту ночь я приду к ней. Но она смеет не спешить на мой зов.
Появляется на другом конце залы, отступает от одной из колонн. Издевательский поклон госпоже. Ее глаза вспыхивают опасным лазоревым блеском. Ареста - полукровка, выловленная и спасенная от травли магами.
Молочно-белые бедра под прозрачной туникой, впадинка нежного пупка, у которой ткань липнет к влажному распаренному телу. Волосы огненными всполохами по плечам, длинными прядями скрывая от взгляда соски - набухшие, сжавшиеся в горошинку от мысли, что моя ладонь накроет их.
Ареста - выдохом проклятия на губах.

Она жива уже три года. Три года спасенная из каждой оргии волей Предков или переменчивой удачи.
Подходит близко, достаточно близко, остановившись, сгибает ногу в колене, поглаживая пах, надавливая, пока ее ладони ложатся на мои щеки. Глаза ее светятся, как мои в полутьме - блеском родственного безумия.
Губы замирают в мгновении от соприкосновения с моими. Моя ухмылка служит ей предостережением. Она же дерзкая настолько, что я еще ловлю ее вздох из приоткрытых губ.
- Ареста, - вплетаю пальцы в ее волосы, поглаживая у затылка, успокаивая. - Девочка напугана.
Хищная улыбка на лице Огненной под стать моей.
Она оборачивается к рабыне, подходит к свернувшейся в клубочек на полу девушке. Гладит по волосам, склоняясь к лицу, целует. Прикрываю глаза, позволив себе насладиться первым язычком желания, ответно вспыхнувшим в девчонке.
Нежный горячий язык раскрывает несмелые припухшие губы, толкаясь в глубину рта. Ареста заводит руки своей маленькой пленницы за голову, сжимает одной рукой. Другой собирает подол ее платья в ладонь, скатывая к бедру девушки. Та всхлипнув сгибает ногу, раскрываясь. Нравится это видеть - то, как пальцы Огненной беззастенчиво, властно скользят между ног девчонки, чтобы толкнуться внутрь. Девочка выгибается, застонав. Но чувствовать в сотню раз лучше, чем только видеть.
Подхожу к Огненной со спины, наматываю волосы на кулак одной рукой.
- Кинжал, Ареста.
Полукровка послушно берет украшенный рубином кинжал со скамьи.
- Режь, моя сладкая, - мысленно внушением показывая какой рисунок я бы хотел увидеть на животе рабыни. - Режь и ласкай.
Внушая девочке, что боль она не почувствует, что бояться не надо. Есть только сладость от пальцев Аресты внутри.
Тонкие сочащиеся кровью надрезы под грудью, по животу к пупку. Неглубокие, несмертельные. Движения пальцев внутри девчонки все резче. Глаза Аресты вспыхивают нечеловеческим огнем. Наслаждайся, девочка. Но кто сказал, что наслаждаться ты будешь одна.
Ладонью огладить по животу, собрать ткань туники, накрыть меж разведенных ножек и не двигаться, не толкаться пальцами внутрь. Отчего она сжимает зубы и останавливает пытку с рабыней.
- Что не так, Ареста? - голос мой сладок и тих. - Продолжай.
Огненная наклоняется сцеловать струйки крови на животе девушки - как раз тогда, когда двумя пальцами резко толкаюсь внутрь нее. С алых от выпитой крови губ срывается стон.
- Режь, - сгибая пальцы внутри, поглаживая мою маленькую Аресту, лишая ее сознания.
Тонкие струйки крови бегут по плечам девчонки до лучевого сгиба, надрезами вниз к запястьям, но еще не по венам, нет.
Движение пальцев в Огненной резкое и жестокое - отчего она втягивает живот и выгибается, стараясь насадиться сильнее, почувствовать больше, ближе. Натираю пальцем набухший узелок меж складок. Она сжимает зубы, сильнее резанув ножом в ладони девушки. Резко вынимаю пальцы.
Ареста всхлипывает - беспомощно, зовуще - так не похоже на нее.
Прижимаюсь у входа в ее тело, позволяя знать, как Огненная смогла завести, потираюсь, не позволяя ей принять в себя.
- Хочешь? - голос рвет ее мысли в клочья.
Она только и может, что быстро скользнуть язычком по губам.
- Убей.
Кинжал с хлюпом вонзается в горло девчонки-рабыни, выхватив крик. Когда я позволяю страху хлынуть в нее, как и крови рванувшейся вверх к губам.
Знаю, на лице Аресты мое выражение - безумие. Ладонь ложится на ее щеку, другая на затылок. Она запрокидывает голову ко мне, позволяя тонуть во взгляде.
Одно движение, хруст, обмякшая шея в моих руках.
Лазоревый блеск навсегда застывает на прекрасном лице.
Ареста. Нельзя так долго оставаться живой среди Безликих.

Палаццо Веккьо.

Я счел бы, что в тебе воплощены
Все сумасбродства, если бы не знал я,
Какое сумасбродство - быть твоим.

Шекспир "Антоний и Клеопатра"

Светает. Следы этой ночи скрывает тьма, уступая право рождения новому дню.
Слуги у Ее комнат бесшумно отходят в стороны. Дерево двери выложено рельефными угловатыми кубиками. Никогда не замечал, никогда прежде не останавливался, так и не толкнув дверь, на пороге. Достаточно закрыть глаза, чтобы восстановить до мельчайших деталей нежный персиковый цвет невесомого балдахина над ее кроватью, молочно-белый шелк простынь. Светлый мрамор подоконника. Ажурные занавески, тяжелые темные шторы, перезвон колокольчиков - подарок, который она сберегла. Крохотный столик, рядом два маленьких стульчика и кресло-софа, обитые бархатом. В углу кабинет, искусно сделанный мастером по дереву из Амира, дополненный инкрустациями самого Боглитиани - мастера, допущенного в Библиотеку в обмен на согласие навсегда быть заточенным в Гнезде. Величайшие творения нашей эпохи останутся здесь - в Семье.
Она. Дверь поддается без скрипа. Она в своей маленькой кровати. Тут же поднимает голову от подушек, приподнявшись на локте.
- Брат, - в голосе нет вопроса, только уверенность, что я не мог не прийти.
- Да, маленькая сестра.
Сесть на краю кровати, чтобы тут же неумолимо быть притянутым за руку ближе.
- Ты пришел рассказать мне сказку? - в ней едва уловимая насмешка над старым детским ритуалом, и все такая же вера в него.
Какая она? На вкус. На касание. Под пеной этого ненавистного кружева какой бы была она, будь моей?
- Да, - с трудом отрывая взгляд от подола рубашки, скатанной у ее бедра. - Сказку, - последнюю. - Еще одну.
- Солнцеликий, - касается пальцами щеки, стирая, должно быть, кровь. Проклятие, был же уверен, что смыл.

Она засыпает, привычно устроив голову на моем плече.
Лежит тихо-тихо, и только буря эмоций не дает усомниться в том, что она притворяется.
Если не переставая, расчесывать пальцами тугие злаченные локоны, есть ли возможность, что утро никогда не наступит?

Завтрак с семьей. Разговоры ни о чем и о судьбах миров - идеальное сплетение интересов в маленькой части нашей Семьи.
Иллэри. Она знает, и это нужно выдержать.
- Твой дар открылся так рано, - она гладит пальцами по лицу: веки, скулы, невесомо касаясь губ. Боль кричит в ней и бьется валами шторма о берег. Берег, имя которому долг и смирение. Ее сын безумен.
- Позаботься о ней, - сжимаю ее хрупкие плечи обеими ладонями. Я давно не просил у матери.
Кивок, не отрывая взгляд от моего. Она возьмет это на себя так же, как до этого принял я.

Строки ровно ложатся на чистый лист. Идеально ровный почерк - узнаваемый.
Решение не могло быть простым. Лети - безусловно, нет. Матушка - она не заслужила эту боль, хотя и пошла бы на это не дрогнув. Маленькая Маргарита - идеально. Но мне ли как вхожему в дом Учителя не знать цену этому хрупкому цветку.

"Эззелин, сын Эйриона и Элинор,
Благословение предков да не оставит тебя, мой добрый брат...

Тривиальное начало письма, как и сотни других.

"Решение должно быть тебе известно. Могу ли просить о чести принять мой последний лик...Согласие на частную церемонию было бы для меня неоценимым...
Твой брат,
Сантино Сенза Вольто Тэрион Иллэри"
Письмо отправлено еще вчера.

Стук в дверь. Пора? Впервые разворачиваю Маску к себе. Темнота пугает. Темнота, должно быть, не пугает лишь безумцев - они находят в ней покой. Хотел бы и я быть таким воистину. Провожу пальцами, очерчивая углубление для рта и закрытые без отверстий глазницы. Подношу к лицу обеими руками и отдергиваю. Бездна.
Стук раздается вновь.
- Господин, не смею...но ваш отец желает видеть вас.
В кабинете отца повисает молчание. Он смотрит, я не вижу, как и прежде, смысла говорить. Рука его медленно сжимается в кулак и разжимается. Мне в самом деле пора...
Золото маски вздрагивает под его рукой. Тот же взгляд, те же черты лица - сходная копия смотрит на меня отражением по утрам. Время почти не коснулось его. Лицо его бледно, слишком давно не знало солнце. В остальном мы похожи так сильно, что я мог быть им. Если бы не был безумным.
- Сын.
- Отец мой, - касаясь губами крупного камня перстня на его руке.
- Пора поверить.
Во что?
- В то, как сильно ты любим.

"Быть рядом с тобой на одном балконе,
Мы связаны Богом и чертом...
С тобою."

По пути к залу Истории, где брат и назначил место для церемонии, я все еще не могу изгнать сомнение в том, что ослышался.
Мои дела завершены, посеянные зерна внушения в правителях и старейшинах советов при малейшем сопротивлении погубят их разум в несколько дней. Оборвутся все иные нити моего контроля. Но, возможно, в этом и будет долгожданный покой. По крайней мере, мне не суждено больше стирать темную кровь с лица по утрам. Вестник от Тигра вернулся к утру. Не уверен, что готов объяснять все и ему. Он решит, что "доставучий Безликий" снова пропал в очередное задание, а со временем сотрутся в его памяти черты лица моего, а затем и самый факт моего существования. Люди не могут долго удерживать память о нас. Неверие в лики Древних, а мы так близки к ним, срабатывает отрицание и память услужливо стирает нас. В перевертыше процесс займет чуть больше времени. Лишь одно последнее знание я должен буду передать брату: увиденное в термах нельзя скрыть от Семьи. В кармане записка с указанием места, где Виде сможет найти девочку.

Виде ждет, осклабившись опираясь на одну из колонн внутри зала. Подносит посох ближе к глазам, всматриваясь через грани камня. В ответ на мою предсмертно самодовольную улыбку совершенно нежданно широко ухмыляется. Отблеск металла маски, которой он скрывает лицо, невольно заставляет выгнуть бровь. Однако, быстро.
Зеркальная Маска, успокаивая, в последний раз закрывает мое лицо.
- Повторяй за мной, - голос брата спокоен. Хотя вот уж Виде мог бы как следует повеселиться на этой церемонии. Но не потому ли выбран именно он, что этого не будет?

- Нет воли, кроме воли моей Семьи...
- Нет воли, кроме воли моей Семьи.

- Нет судьбы, кроме данной моей Семьей...
- Нет судьбы, кроме данной моей Семьей...

Злость вскипает за секунду, за что это сейчас? Зачем повторять, говорить это, оттягивая момент неизбежного, если клинок уже у моего горла? Нет судьбы, кроме данной моей Семьей. Но что если это правда? И я безумен, сопротивляясь этому на протяжении стольких лет. Моя ошибка непростительна. Поставить под угрозу безопасность Семьи, дело, тайну, бережно хранимую шесть сотен лет. Поставить под удар мать, отца, сестру и тетю. Стоящего передо мной брата, и вложившего в меня столько сил Учителя. Далеких и всегда близких, готовых отдать за меня жизнь, сестер и братьев. И это совершил я. Забывшие ужас и годы травли, ставим под удар то, что нам даже неведомо. Что если они правы? Они правы.

- И если я отступлюсь,
- И если я оступлюсь...

- Семья всегда примет меня...
- Семья всегда примет меня...

В сонм спящих.
Впервые за прошедшие сутки вздох выходит свободным, чистым. Отклоняю голову, подставив горло под удар...с последней веселой мыслью, что хотелось бы, чтобы братец все же попал.

Отделившись от тени, на свет выходит ее Магистр.
Мы отступаем друг друга. Точнее, только я отшатываюсь резко.
Как Учитель мог так искусно скрыть свое присутствие? И почему он здесь?

Пожалуй, прощально всем отвечу)

Касси, дорогая, плохо ты знаешь наш еврейский род))) я даже на том свете договорюсь, чтобы палаты у нас были разные
И я не шел на заклание))) меня заклали неожиданно!) что сделало все интереснее)

Маргарита, моя прекрасная сестра, если бы не ограниченность временными рамками, мы бы вдоволь попили ее друг другу)) а еще косвенным ущербом Ведущему и братцу)))

Азарий Лентул Батиат, повторю, восхищен вашей игрой!

Братец, не заставляй меня рыдать. Спасибо, рад был отыграть с тобой!

Домиинара, жаль, что нам с вами не удалось сыграть. Может быть, в следующем эпизоде?) Он же будет, следующий эпизод?))
И теперь можно уже, думаю, оглашать ваши предположения)

Селена, рыжуля, чтобы тебя не разочаровывать, я же пошел убивать женщин в термах)) приятно было читать посты) и спасибо за положительную оценку)
Орвик, те же сожаления, что пересекались только в чате!
Лигейя Тир Коннел, спасибо да позитивную оценку игры семейства)
Тигр, *плачет* с кем я буду ТАМ бухать? Кто так поймет мою печень?)))

Ведущий и организаторы, спасибо еще раз.
Это была уникальная возможность для кайфа, свободы. Для того, чтобы напиться кровушки вдоволь.
Мы вдавались уже в такие детали расы, что кажется съели фургон мороженого медитируя)) но, надеюсь, это и обогатило наше понимание, и предупредило от каких-то косяков на будущее)

Мы те, кем мы притворяемся. Осторожнее выбирайте свою маску.

Из зала Истории выбежал юноша, ничуть не осознавший всех грехов своих, легкий, свободный.
На ходу стирая платком с лица остатки темной смеси.
За ним неспешно следовал Учитель.
- Я сейчас же передам поручение сестре, - светловолосый обернулся к старику, чью седую львиную гриву не могло скрыть золото маски.
- Сантино, - короткое слово, от которого мальчишка спотыкается. - Один. Ты отправишься один.
Учитель оставляет его на ступенях. Учитель, но не неизбывная жажда жизни. Безликий перехватывает бегущего мимо мальчишку - передать ей письмо, слово, что-то, чтобы Она знала, что он жив, он не может забыть о ней.
- Куда так несешься? - парень смеется, не может перестать смеяться от нахлынувшего облегчения - он жив.
- Радостная весть! - восклицает мальчишка. - Свадьба, Господин, свадьба, - для рабов это больше труда, но и больше сластей перепадает им с хозяйского стола. - Невеста такая красивая.
- Ты знаешь ее? - поражаясь дерзости раба.
- Госпожа Летиция, разве можно ее не знать?

Госпожа Летиция.
Восторженным выдохом с губ мальчишки-раба, когда он падает на ступени мертвым.
Госпожа Летиция.
Молотками в висках.
Госпожа Летиция.
Когда Маска скрывает лицо самой верной Тени Учителя.
Нет больше Сантино, сына Тэриона, есть только воля Семьи Сенза Вольто.

Или...

Все закончилось просто. В зале. Одним ударом клинка.

*прикрыв посмертные судороги поминальным тортом с вишенками* ))

Яннисента Мягкая Лапка, думаю, все, что хотели, мы сказали в постах.
Была мысль завершить, вообще, на посте Брата для усиления Безликого тумана. Но хотелось какой-то точки или запятой))
Жив ли. Пост написан так, что каждый может решить, нет? Или то, что написано, непонятно?))
Что касается свадьбы Лети, намеки на событие были в постах не раз.

*Касси, я жду мандаринки* ты же к мандаринкам прилагаешься?))

Брат, Тигр, Еще раз спасибо за игру)) *сколько можно умирать уже*)
Сестра, спасибо за то, что дала мне возможность попробовать это)

Твой Сантино.

Хохочет посмертно, содрогаясь под тяжестью торта и веночка)))) Женщина, как я жалею, что не мог восПытывать тебя лично)))
Брайанир Алистас аль Амир, не-не, тигр. Торопицо не будем)) туда (!) всегда успеем))
Кассий, птенчик, я старалсо. Как ты понимаешь, специально для тебя быть милым))
*входит в роль*
Летиция Сенза Вольто, каждый из нас неизбежно ей следует, сестра, - воле нашей Семьи.