Карта ролевой игры "Забытый мир"

- Подкатывался один, - нехотя обронил Ласло, - за такого не то что Мару, девчонку из доходного дома отдать жалко. Отец даже слушать не стал, за дверь выставил. Сам понимаешь, какая жена из четырнадцатилетней соплячки. Она ж тогда дите дитем была, и сейчас не сильно повзрослела - зверинец разводит да картами шуршит.
- Не шути с тем, чего не знаешь, - я подалась вперед, пристально глядя на брата, но отвлеклась на Шерла, учуявшего угощение. Сай уже занялась своей долей.
- Вот о чем я и говорю, одно зверье на уме, - Ласло повернулся к разносчице, которая, улыбаясь, коротко шепнула ему на ухо и тут же отошла, так покачивая бедрами, что намека не понял только слепой.
Определенно, кто-то сегодня вернется в "Яблоню" за полночь, если вернется вообще.
Все сыты, значит, пора платить.
- Ли, у меня для тебя сюрприз - я достала из чехла лютню.
Пальцы пробежали по струнам и в задымленную, душную комнату словно ворвался ветер с моря, принеся крики чаек и шум прибоя:
- Эй, штурман, проснись, ветер с востока,
Попутный ветер — ставь паруса.
Путь по звездам — на исчезнувший остров,
Курс по звездам — к краю земли.
Но ветер с востока рвет паруса,
Ветер с востока — песок в глаза.
Путь домой, путь домой,
Ты знаешь, как будет славно,
Когда мы вернемся домой.

Бойцы, бродяги, моряки, мы отдаем свои долги,
И сталь мечей, и крепость рук, и спину прикрывает друг.
Путь по звездам — на исчезнувший остров,
Курс по звездам, но клонит в сон.
И волны, шипя, бьют в борт корабля,
И за кормой разгорелась заря.
Путь домой, путь домой,
Ты знаешь, как будет славно,
Когда мы вернемся домой.

Ветер навстречу нас гонит обратно,
Весла на воду — поспорим с судьбой.
Путь по звездам — на исчезнувший остров,
Курс по звездам — по исчезнувшим звездам.
Но встречный ветер мешает грести,
И каждый знает — до звезд не дойти.
Путь домой, путь домой,
Ты знаешь, как будет славно,
Когда мы вернемся домой.

На последней строке из рукава неожиданно выскользнул кинжал: я даже не заметила, что ремешок ослаб.
- Детка, а ты не порежешься об этот ножичек? - проходя мимо нашего стола, бросил какой-то парень.
- Не порежусь, но спасибо за беспокойство, - мило улыбнулась я и дождавшись, когда он сядет на свое место, отправила кинжал точно между глаз очередного портрета, выполнявшего роль настенной мишени. Кажется, на сей раз это был какой-то маг.
- Эй, кто рядом, передайте обратно, пожалуйста.

- Не можешь не привлекать внимания, да? - Ласло выдернул из столешницы кинжал и передал мне.
- Зато теперь хорошенько подумают, прежде чем распускать руки, - усмехнулась я. - Или у тебя кулаки чешутся?
Вот чего точно не надо, так это мордобоя. Нет, Джес, конечно, позаботится - или к Майе меня отправит или нас черным ходом выведет, но мне хотелось просто посидеть.
Впрочем, грех жаловаться - нас "У Хвостатого" никогда не обижали, потому что хорошо знали. Слушали, частенько заказывали полюбившиеся песни и платили щедро.
Пару раз мы даже показывали здесь номер с ножами: Эрл сначала ворчал, что ему всю стену издырявили, но потом, получив свою долю, стремительно подобрел.
Но сегодня, в самом деле, неловко получилось. Пойду извинюсь.
Уличные навыки пригодились и здесь - до стойки я добралась, не помяв и ничем не запачкав платье, что было совсем непросто в переполненном трактире.
- Чего тебе, Лиска? - мимоходом бросил Эрл, передавая служанке пару кувшинов эля.
- Извините, что стол попортила, ненароком вышло, - я опустила ладонь на стойку и у руки хозяина оказалась монета. - Возьмите, пожалуйста.
- За такую плату, - Эрл деловито попробовал монету на зуб, - можешь испортить еще пару-тройку, вместе со стульями.
- Надеюсь, не придется, - я улыбнулась, собираясь уйти, но хозяин остановил.
- Погоди, Лиска. Может, ножички покидаете? Народу много собралось, без денег не останетесь, а я с вас за еду не возьму.
- Я спрошу у брата, - пообещала я и вернулась за свой стол.

Трактир "У Хвостатого"

Предложение хозяина восторга у Ласло не вызвало - он тоже порядком умаялся за день - так что мы решили сегодня больше ничего не показывать. Я, прислонившись к стене, потихоньку потягивала молоко из кружки, голоса Ли и Ласло доносились приглушенно, словно сквозь пелену.
Накопившаяся усталость склеивала веки и я не противилась: если усну, Ласло на руках унесет - ему не впервой.
Дремоту на миг отогнал радостный голос.



Пару раз моргнув, как вытащенная днем из дупла сова, я поставила пустую кружку на стол и, улыбнувшись Майе, снова прислонилась к стене.

Стылый ветер злорадно свистит в скрюченных ветвях, шуршит бурыми, сморщенными листьями, и наомашь ударяет по ногам, мешая идти.
Запнувшись о толстый корень, протянувшийся поперек тропы, едва не лечу носом в землю, а ветер швыряет прямо в лицо хриплый рев рога и заливистый азартный лай собак, идущих по свежему следу. По моему следу!
Страх, как ни странно, придает сил - и я бросаюсь бежать, а в ушах бьется голос Латиши: "Ищи себе Волка или Волкодава, иначе злые Охотники лишат тебя рыжей шкурки, Лиска".
Сердце рвется из груди, в боку набирает силу тянущая боль - долго мне не продержаться... За что, Боги?!
Последний отчаянный рывок и я врезаюсь во что-то твердое. На плечах оказываются мужские руки, я поднимаю глаза...

- Мара, - Ласло наклонился ко мне, пристально вглядываясь в лицо. - Плохой сон?
- Да, кажется, - я незаметно дотронулась до щеки. Мокрая - неужели слезы? - Уже поздно, пойдем домой.

Арена.

Холодок от каменных ступеней, еще не успевших впитать обжигающий жар солнца, проник сквозь подошвы туфелек и я невольно поежилась.
- Замерзла, малая? - Ласло набросил на меня полу своего плаща. - Не стоило тебе идти. Еще бой не начался, а ты уже на себя не похожа.
- Стоило, и хватит об этом, - право пойти на Игры пришлось отвоевывать у мамы.
- Никто ж насильно не тащил, - буркнул Матьяш, стоявший с другой стороны. - Свалится - подхватим.

Ласло покосился на сестру - вот ведь упрямица, а если ей опять плохо будет, как в прошлый раз? - но промолчал, только положил малой руку на плечо.
В алом платье, окутанная облаком распущенных волос, Мара казалась языком пламени: дотронься - обожжет. Одно хорошо, из ложи хозяина Игр ее вряд ли видно.

За первым бом я не следила, а вот второй...



Я подняла большой палец вверх - знак пощады.
Потому и хожу на бои - чтобы человек получил право на жизнь, иногда и один голос решает всё.
Говорят, когда-то, любой менестрель - тогда нас называли хранящими память - мог выкупить жизнь проигравшего схватку гладиатора, спев песню.
Вот только сейчас вряд ли кто-то отважится на такое...

Арена.

Чувства беснующейся, неистово вопящей толпы окутывают таким плотным покрывалом, что трудно дышать.
А если бы мой дар был сильнее? Наверное, сошла бы с ума.
Может, уйти? Нет, я выдержу.
Я вцепилась в локоть Ласло и закрыла глаза - будто сама на Арене сражалась - затишье перед очередным боем.
Старший накрыл мою ладонь своей и, взяв за плечо, подтолкнул к Матьяшу.
- Я сейчас вернусь, а ты, мелкий, от Мары ни на шаг.
Старший-младший - с горящими глазами, раскрасневшийся - только кивнул, еще переживая прошедший бой и, едва Ласло скрылся в толпе, обжег жарким шепотом мое ухо:
- Мара, ты же гадалка - скажи, на кого ставку делать?
- Матти, ты совсем с ума сошел? - я отступила на шаг.
- Ну, пожалуйста, ну что тебе стоит! - еще немного и он на колени встанет! - Если сегодня выиграю, клянусь, все долги тебе отдам!
Вот ведь пристал, как ольховый лист! Пока не скажу - не отвяжется. Азартный до ужаса, и откуда в нашей семье такой подарочек взялся? Хорошо еще за кости не садится, а то точно проиграется до исподнего.



- Дий, - обронила я, чтобы настырный братец успокоился. (моя ставка)

- Вот тебе кого в телохранители надо, - сияющий Матьяш кивнул на победившего гладиатора и спрятал выигранные деньги за пазуху, оставив только ставку для следующего боя. - Да только он нам не по карману.
"Совсем спятил от выигрыша? - я изумленно взглянула на него. - У нас ни раба, ни рабыни никогда не было".
И снова тот же знак - большой палец вверх - у меня на боях другого нет. Но на этот раз большинство решило иначе. От оглушительного рева: "Смерть ему!", казалось, содрогнулась вся Арена до основания.
Я пошатнулась, едва держась на ногах, и тут же на руке сомкнулись сильные пальцы.
- Я тебе что велел?! - рявкнул Ласло, подхватывая меня на руки. - За Марой смотреть, а не ворон считать! - и прожег Матьяша взглядом.
- Я... ей воды принесу, я быстро, - выпалил Матьяш и исчез мгновенно, словно подхваченный ветром.
- Все в порядке, пусти, - я попыталась высвободиться из объятий, но Ласло держал крепко.
- Не дергайся, а то унесу, - пригрозил брат и почти неслышно спросил:
- Мара, а убрать это твоё... никак нельзя?
- Никак, - я заправила за ухо прядь волос, - с ним живут и умирают. Я в порядке, правда.
- А может, все-таки домой?
- Нет, - я решительно мотнула головой. - Бои еще не кончились.
Ласло понял, что меня не переубедить и умолк, глядя на Арену.

Трактир "У Хвостатого" - Театр.

Любая сцена: от уличных подмостков до парадной залы замка, для меня - родной дом. Никогда не боялась выступать, а сейчас в животе словно смерзлось всё от страха.
Ничего, перетерплю. Главное сегодня - забыть про дар, напрочь, будто его и нет.
И так чудом сюда выбралась.
Третий бой меня добил: едва начался, шлепнулась я в обморок, как благородная леди при виде мыши. А когда Ласло домой принес, мама заявила, что мы уезжаем немедленно и ноги нашей больше не будет на этом оплоте порока.
Вот только она не знала, что ни один корабль от причала не отойдет, пока празднества не кончатся. Пришлось отложить отъезд.
Повезло еще, отец разрешил прийти - с братьями, конечно - а то бы сидела сейчас в комнате и занималась штопкой.
Гул с той стороны стал громче, оживленнее, занавес поднялся и я шагнула вперед - под пристальные взгляды.
Хорошо все-таки, что платье длинное, если коленки затрясутся, никто не увидит.
Народ сегодня разве что на головах друг у друга не сидел - знатная будет выручка.
Глубоко поклонившись почтенной публике, я сняла с плеча лютню и стоило пальцам лечь на струны, как липкий страх ушел прочь.
По залу разлилась нежная, светлая мелодия с едва уловимой печалью, запрятанной глубоко в голосе.

Рэнулф, добро пожаловать!
Интересной вам игры.

Постоялый двор "Горящая арфа"

За моим окном отцветает день,
Отзвучал вдали колокольный звон.
Меркнет вечер, на землю ложится тень.
На порог ступив, подкрадется тень.

И взойдет луна, озарив окно,
И войдет в мой сон с черноты небес.
Память вспомнит сказ, что забыт давно:
На краю земли есть заветный лес.
А это что за пятно? Какой идиот пролил соус на пергамент?!
- Маргит, хватит глаза портить! А ну, живенько всё убирай!
- Хорошо, тетя Иллира, - я скатала пергамент в трубку.
Жена дяди Донара прямо-таки просилась на картину - дородная, румяная, не умеющая унывать и злиться.
- Такой день на дворе, а ты тут, как мышь, в пыльные листы закопалась. Лучше поешь да пойди погуляй.
На стол передо мной опустился поднос.
- Но я столько не съем!
- Вот! - наставительно произнесла тетя Иллира. - Ешь как птичка, кто же тебя замуж-то возьмет. Мужик, он не собака, на кости не бросается.
Не такие уж я и кости, хотя, по сравнению с тетей Иллирой...
К счастью, хозяйку отвлекла ввалившаяся в дверь шумная ватага подмастерьев, занявшая большой стол посередине, иначе не миновать бы мне наставлений - как найти мужа.
Баранье жаркое я одолела только наполовину - порция была более чем щедрой, а на сладкое прихватила большое румяное яблоко.
Шерл, расправившийся со своим обедом, выскользнул из-под лавки и занял свое обычное место - у ноги. От сытной еды волчонок заметно подрос, и при случае, мог цапнуть так, что мало не покажется.
Зайдя на кухню, я вернула поднос, а потом забежала наверх, сказать маме - как всегда, занятой шитьем - что иду погулять.
После отплытия с острова Греха - мы взяли места на первом же корабле, ушедшем сразу после окончания празднеств - мои стражи успокоились и теперь я должна была только говорить, если куда-то иду и возвращаться не поздней вечернего колокола.
- Пойдем, Шерл, сначала дело, потом - прогулка.

Райхана, поздравляю тебя

Орвик, поздравляю с Днем Рождения!

Орвик, в том, что вы - умный рыцарь, я нисколько не сомневаюсь. Это копилка. Впрочем, голову поломать над тем, как ее наполнить, вам тоже придется.



Откуда у бедной девушки деньги на покупку изделий из такого дорогого металла? Это сплав с напылением.

Таверна «Загулявший тритон».

На втором этаже было почти тихо. Сюда долетал лишь смутный гул голосов и обрывки музыки из большого зала.
Если это не пойми кто - Тень, то я - Правитель, не иначе, - окинув взглядом фигуру в просторном плаще, вынес окончательный вердикт Йорен и решительно поднялся, собираясь уйти.
- Ничего не забыли, почтенный? - в низковатом, с заметной хрипотцой, женском голосе отчетливо прозвучала насмешка.
Йорен нехотя остановился в двух шагах от порога, обернулся, чтобы объяснить нахалке, где ее место и оторопело уставился на собственный кошель, лежащий аккурат посреди стола.
Хмыкнул, подумал и вернулся обратно.
- Значитца так, Тень, есть для тебя работенка. Нетрудная - забрать у человека вещь и принести мне - так что много не заплачу.
- Трудная или нет - это мне решать, - отозвалась она, скидывая капюшон на плечи. - Так что, почтенный, сначала расскажите, что и как, а потом и о цене поговорим.
Неправильно имечко выбрала. Такую не Тенью, а Мышью именовать надо - волосы серые, словно пеплом присыпанные, глаза тоже, и посмотреть-то не на что - мимо пройдешь и не заметишь.
Тень едва заметно усмехнулась, словно прочитав мысли, и придвинула кошель обратно к хозяину. Огонек свечи, вскинувшись вверх, выхватил из полумрака длинный - от брови до подбородка - шрам на левой щеке.
Вот ты и попалась, - возликовал Йорен. - Найти девку с такой приметой - раз плюнуть. Так что принесешь всё, что нужно - просто так. Еще и спасибо скажешь, что отпустил, а не страже сдал. Если ты и впрямь Тень, награда немалая должна быть.
То, что было известно о вещи и ее хозяине, он изложил обстоятельно и подробно. А потом начался торг, под конец которого Йорен изрядно вспотел и даже полез за платком. Деньги девка считала как ростовщик и на своей цене стояла насмерть.
- Так что, почтенный, долго думать будете? Это мое последнее слово.
- Пес с тобой, по рукам! - сдался Йорен и начал отсчитывать задаток.
Монеты исчезли со стола прежде, чем он успел моргнуть и уже с порога донеслось:
- Доброй ночи, почтенный. Готовьте всю сумму.

Постоялый двор «Веселый кабанчик». Два дня спустя.

Небольшой мешочек перебрался во внутренний карман куртки и крышка мягко опустилась на место, с почти неслышным щелчком.
Хитрый замок попался - слишком хитрый для обычного сундука. Сдался только на седьмой отмычке, обычно двух хватало, в крайнем случае, трех.
Я скользнула к окну, оглядела двор из-за ставни - тишина и спокойствие, даже сторожевой пёс мирно дрыхнет в конуре. Учил его хозяин не брать ничего от посторонних, да видно, плохо выучил или плохо кормил...
Веревка с узлами на месте, можно спускаться.
Оказавшись на земле, я облегченно вздохнула: выйти за ворота и все. Потом в "Загулявшего тритона", отдать заказ и домой - отсыпаться.
Смотав веревку, убираю ее в поясную сумку и делаю шаг в сторону забора.
- Далеко собралась? - тяжелая рука ложится на мое плечо, не позволяя обернуться.
Я инстинктивно рванулась вперед, но боль в беспощадно вывернутой руке - двойной захват - заставила замереть на месте.
Проклятье! Откуда он взялся?!! Ночного охранника в "Веселом кабанчике" нет, а вышибала уже домой ушел. Неужели... но заказчик клялся и божился, что хозяин вещи на всю ночь в бордель закатится.
Не зря мне этот склизкий тип сразу не понравился. Пусть только попадется - убью!
Хватка стала железной - он бесцеремонно, как тряпичную куклу, повернул меня лицом к себе.

Постоялый двор «Веселый кабанчик».



Поразить, значит?
Подстилкой я не стану - если, конечно, он предпочитает живых женщин. Но любой шанс, даже самый крохотный, надо использовать до конца.



Обнаженное лезвие пронзительно сверкнуло в лунном свете.
Хватка на горле не ослабевает, поэтому заставляю себя стоять спокойно - не первый шрам - вспоминая браслет с гербом дома Понирос. Эту метку не снимешь, зато скрыть проще.
Боль почти не чувствуется, но от влажного прикосновения по спине колкой змейкой пробегает холодок.
Ни один человек не сможет так привычно слизать кровь.
Мало того, что нарвалась на вора, так еще и на оборотня. Дар на них не действует. Знаю точно, на Ли проверяла, когда они с Ласло, однажды после очередной драки "У Хвостатого" вернулись пятнистые, как леопарды. Пыталась внушить, когда синяки смазывала, что им совсем не больно. На Ласло подействовало, а на Ли - нет.



Ты что творишь, кошак драный?! - так и вертится на языке. - Почему "кошак", не знаю. Чтоб тебе в амирский гарем попасть - евнухом!
Но я лишь молча растираю ладонями шею, ощущая, как расцветают на горле пятна синяков, и осторожно вдыхаю воздух.
Теперь придется неделю, если не больше, носить платье с высоким воротником.
Ничего, оборотень, сочтемся. Есть и другие способы, кроме Дара.

- Обернусь я... - голос дрогнул и едва не сорвался, вновь нахлынуло ощущение стали почти у горла.
Ну уж нет! Еще не хватало опозориться! - злость прогнала страх, заставив собраться. Надеюсь, чутье меня не подвело, до сих пор я ни разу не ошиблась в выборе песни.

- Обернусь я белой кошкой,*
Да залезу в колыбель.
Я к тебе, мой милый крошка,
Буду я твой менестрель.

Черный полог неба, расшитый крупными, яркими звездами, уютное потрескивание поленьев в костре и негромкий голос мамы...

Буду я...
- Пошла вон... - ярость, кипящая в его голосе, заставляет отшатнуться, словно уворачиваясь от удара.
Боги, он сейчас меня по забору размажет и не заметит. Что такого ужасного может быть в обычной колыбельной? Или я так плохо спела?
Я осторожно делаю еще несколько шагов назад.
- Стой, верни то, что взяла, - секунда, и он вновь рядом. Сталь глаз полосует заживо, но я не отвожу взгляд. Странное, ничем не объяснимое желание - узнать, что он чувствует на самом деле.
Гнев, боль, одиночество, настороженность.
Настороженность - как же мне это знакомо, то, что объединяет оборотней и полукровок. Не выдать себя, ничем: ни взглядом, ни вздохом, иначе смерть - медленная и мучительная.
Молча достаю из-за пазухи мешочек. Кажется, промедли я еще секунду и он воплотит первоначальный замысел, позабыв про уговор.
Отдавая мешочек, чуть касаюсь его запястья. Одно движение и браслет-перевить, с небольшой подвеской, исчезает в просторном - как раз для таких случаев - рукаве.
Плата за оскорбление моих родителей. Семья - это святое.
Жаль, что ты этого не знаешь. И жаль, что мы так неудачно встретились...
Внезапно он перехватывает запястье. Взвесив на руке мешочек и опустив его в карман, продолжает пристально смотреть на мое лицо. Что еще?
- Ты такая уродливая с этим шрамом, - в голосе сквозит не то жалость, не то презрение. - Убирайся.
Он отталкивает меня, но я удерживаюсь на ногах. Улыбаюсь ему - я знаю, кто сейчас выиграл - и иду к калитке. Главное не оборачиваться, хотя это сложно. Страх от возможного нападения заставляет ускорить шаг, но его неотрывный взгляд в спину, тяжелый, как свинец, сковывает движение.
Вот калитка - еще чуть-чуть и я уйду отсюда. Сворачиваю в темноту ближнего переулка и там останавливаюсь. Мужчина продолжает стоять все там же, но вот он резко разворачивается и идет к крыльцу.
Вот и славно. Больше мы с тобой не увидимся никогда. А с заказчиком я еще поквитаюсь...

Дом Элла Кривого.

Начищенная до блеска, железная и медная утварь, рассыпала серебристые и рыжие блики по темному дереву кухонных стен.
Теплый ветерок слегка колыхал тонкие белые занавески в распахнутом настежь окне, а из сада плыл круживший голову аромат щедро обласканных солнцем роз.
- Я не опоздала?
- В самый раз, - Аррима обернулась от печи, оглядела меня с головы до ног, неодобрительно поджав губы при виде подведенных глаз, но промолчала - не положено кухарке делать замечания хозяйской племяннице. - Я только что посадила. Вы, госпожа Маргит, вынуть вовремя не забудьте.
Хорошая у нее память - до сих пор мне тот сгоревший пирог простить не может, хотя уже три года прошло.
Да, виновата - зачиталась, но кто же знал, что дяде в залог такую книгу интересную принесут!
- Дядя дома? - я прошла к столу.
- Да, господин Элл на сегодня лавку закрыл. В гостиной читает, похоже, ждет кого-то. Так я пойду?
- Конечно, Аррима. Удачной дороги.
Закрыв за кухаркой дверь, я заглянула в гостиную.
- Добрый день, дядя.
- Что-то ты сегодня рановато, Мара, - дядя закрыл пухлый томик в потрескавшемся кожаном переплете - кажется, что-то новенькое, раньше я его не видела - и пристально взглянул на меня.
- Так приди я позже и вы без обеда останетесь. Аррима ведь на свадьбу к племяннику уехала.
- Верно, я и забыл.
- Я к себе, умоюсь и переоденусь, а потом на кухню. Если понадоблюсь - зовите.

Я отодвинула заслонку - в лицо тут же пахнуло жаром от багрово рдеющей россыпи углей - и вытянула противень.
Пирожки с абрикосами и изюмом удались пухленькие и румяные - один к одному.
Я уже протянула руку к крайнему пирожку, но из коридора донесся голос дяди:
- Мара, принеси мне и нашему гостю чаю! Да и сама подходи!
Правду говорят: "Незваный гость хуже Льдистого!" - пирожки, уложенные на плоское блюдо, заняли свое место рядом с чайным прибором.
И почему кому-то вздумалось явиться именно сейчас, когда мне до зарезу нужно поговорить с дядей о вчерашнем заказе. На редкость тухлое дело.
Взгляд упал на широкую полку, где в ряд выстроились горшочки и банки с приправами, а чуть в стороне поместился небольшой, запертый на ключ, сундучок - с лечебными настоями и отварами.
Искушение плеснуть в третью чашку настоя сенны я поборола с трудом. Если дядя провел его в жилую половину, значит, гость важный.
Подхватив поднос, я прошла по коридору - дверь в гостиную была открыта - и чудом сумела не подать виду, встретив пристальный взгляд гостя.
Боги, не может быть! Ну почему именно он?!
Дядя сиял так, словно ему предложили купить все фамильные драгоценности правящего дома за одну драхму:
- Вот, Марочка, знакомься!
С кем? Неужели у меня появился еще один кузен?
Если так, то очень неудобно получилось: придется возвращать браслет и извиняться.
Я поставила поднос на столик и опустилась на тахту с безмятежной улыбкой.



Не сомневаюсь. И еще приятнее живьем меня сварить, в трактирном масле, которое водой разбавляют! По глазам вижу.
А глаза у него красивые - синие, как небо в горах...
Да, Маргит, вчера этот тип тебя чуть на тот свет не отправил, а сегодня ты на его красивые глазки любуешься. Похоже, у тебя с головой не все в порядке...

Не знаю, до чего я бы еще додумалась, если бы не шорох коготков, цепляющихся за ткань. Я удивленно моргнула - с плеча мужчины на меня огромными янтарными глазами смотрело маленькое чудо.
- Кис-кис, - тихонько, чтобы не спугнуть, позвала я.
Котенок расправил крылышки и неуверенно спланировал ко мне в руки.



- И откуда ты такой взялся... - котенок чуть слышно мяукнул и ткнулся носом мне в ладонь.
Я, мгновенно растаяв, почесала его за ушком. Котенок благосклонно принял ласку и разлегся у меня на коленях, подставляя спинку.
- Вот видишь, Ангри, - усмехнулся дядя, глядя на нас, - кому ты на самом деле сделал подарок.
Ангри? - я озадаченно прикусила губу. - Неужели тот самый? Сына давнего друга дядя постоянно упоминал и ставил мне в пример: "У мальчика был настоящий талант!", когда обучал ремеслу. Я даже немного ревновала...
- Ой, - я вздрогнула и рассмеялась: котенок, осмелев, зацепил лапкой прядь волос и дернул.
- И почему это вся живность к тебе липнет, племяшка? Признавайся, ты что, медом намазана?
- Скажете тоже, дядя, - окончательно разомлевший под руками котенок урчал на всю комнату. - Просто я их понимаю.
- То-то он распелся, - дядя неспешно отпил из чашки и обронил, словно невзначай. - Может, и ты нам споешь?
Можно бы отказаться, но... теперь-то гостю никуда не деться - выслушает до конца.
Я переложила котенка с коленей на тахту и потянулась за лютней, висевшей рядом, на стене.
Привычно устроила инструмент на коленях и сразу, без раздумий, взяла первый аккорд.
- Ладонью кровь со лба утри,*
Приди в себя и обнаружишь:
Та боль, которая снаружи,
Слабее боли, что внутри.

Ты заменил живой родник
Зимы холодным безразличьем,
Пытаясь свыкнуться с величьем,
Любить и чувствовать отвык.

Ты сжег последние мосты,
Оставшись вновь на пепелище.
Твоей любви никто не ищет.
Так разрушаются мечты.

Как дождь над выжженной землей,
Прольются слезы над могилой.
Как трудно быть твоею милой…
Как страшно трудно, милый мой…

И одинокая звезда
В глазах незрячих отразится.
И смерть в любовь преобразится,
Чтобы остаться навсегда…

Последние ноты растаяли в воздухе и в комнате воцарилась тишина.
- И откуда ты только их берешь, девочка?
- Сами приходят, - я осторожно покосилась на гостя, но сразу отвела взгляд, чувствуя, что лучшим выходом сейчас было бы бегство.
Предлог не пришлось долго искать - блюдо с пирожками опустело почти полностью - я, подхватив поднос, резко поднялась:
- Пойду принесу еще, - и вышла за дверь.
На кухне по-прежнему одуряюще пахло розами. Я опустила поднос на стол и отошла к рукомойнику - умыть лицо.
Прислонилась к стене и устало закрыла глаза - слишком много всего случилось за полсуток.
Все планы полетели псу под хвост: дяде теперь ничего не расскажешь и помощи не попросишь. Придется выкручиваться самой. Знать бы еще как...
- Где мой амулет, Тень?
По спине прошел холодок - утром на площади он на меня уже так смотрел: словно собирался съесть сию минуту, не сходя с места.
- Не понимаю о чем вы, Ангрим.

*InnishFri «Ладонью кровь со лба утри…»