Карта ролевой игры "Забытый мир"

Когда идешь через ад, не останавливайся
Звуки музыки едва слышны, если их конечно можно называть звуками музыки, скорее это пульсирующие удары, не более, иногда их сменяет вибрация, диджей врубает басы, пытаясь удивить публику, люди, они такие хрупкие, такие зависимые и так меня раздражают. Вот только говорить о них с презрением я больше не могу, ведь теперь я и сам, человек. Что может быть лучшей карой, чем сделать из тебя предмет насмешек, для себя же. Помещение над ночным клубом, с алыми стенами, огромной круглой кроватью застеленной леопардовым покрывалом. Комната пропитана запахом никотина, тому причиной отсутствие окон и вентиляции, мне все равно, мне давно и на многое все равно. Лишь одно в этой вселенной может разбудить во мне те эмоции, что столетьями погребены под толстым слоем пепла из жалости к себе и ненависти к миру, лишь одно творение рук сильных мира может подарить мне желаемое, зеркало висит на стене, абсолютно не вписываясь в стиль, зеркалу много лет, оно старо как сама жизнь и так же вечно. Ровна гладь, не отражает ничего, эту мерзость нужно просить, иногда уговаривать, но чаще всего умолять, лишь тогда, сжалившись, амальгама дрогнет, показав то, что так желанно и так не досягаемо, полыхнут глаза цвета осени, а ромбовидный зрачок, на секунду вытянется, становясь похожим на змеиный. У этого змея уже нет яда, он не укусит и не нападет на меня.
-Таксиархис – тихо прошипит в ответ, услышав свое имя, успокоившись, мигнет и подойдет ближе, слишком близко, кажется, что волосы колышутся от слов.
- Впусти меня в свой мир, - почти касаясь пальцами стекла, змей попросит мерзость об одолжении, в который раз, надеясь, что проклятье падет, даруя прощение и покой.
- Невозможно это, тебе известно, - криво улыбнувшись накрашенными губами, отвечу отражению. Сегодня я – она, пышногрудая тонкокостная кукла, с идеальными по меркам людей чертами и формами, оболочка. Отражение знает, но, как и я, каждый раз надеется.
- Расскажи мне, какой он, твой мир? – откинув рукой нависшую челку, жадно вслушиваюсь в голос, съедая слово за словом, боясь пропустить детали, по-сумашедшему в тайне надеясь, что в этот раз смогу найти и коснуться тела высвободив душу. Рука к руке, на мгновение кажется, что чувствую тепло кожи, касаясь пальцев, но, нет, миры перевернулись, последние секунды в теле недорогой шлюхи города грехов…Как молитву самому себе повторяю слова
«Север дышит холодом, а юг зноем, на пересечении их водоворотами вьется стихия…» Витражные дворцы …
мы можем…
могли…
никогда не сможем более… Миры перевернулись…

В ладони крепко зажата вилка, холодно. Мое новое маленькое тельце мерзнет, но боится дрожать. Гордое, надо же, как повезло… Кусочек мяса сочиться кровью на белом фарфоре.
-Сначала тяжело быть вещью, но ты привыкнешь, скоро, очень скоро ты привыкнешь быть нечем, просто красивым фоном, который я смогу показывать только близким друзьям. – чуть приподняв глаза из под ресниц смотрю на оратора, старикашка толстоват покрытые пигментными пятнами руки орудуют вилкой и ножом, разрезая стейк на небольшие кусочки, он так увлечен своим монологом, что совершенно не замечает изменений в кукле, а зря. Кукла изменилась, кукла стала другой, кукла теперь демон, он поймет это по глазам, но будет поздно, свои он уже потеряет. – а может и подарю кому!
- А ты смешной, старичек,- голос не ребенка, но и не мужчины, перевернув в руке вилку размахнувшись, вгоняю зубцы в его руку, - вот только мыслишь неверно, быть вещью, вовсе не трудно, вы людишки всегда были чем-то подобным.
Кожаная подошва туфель скрипит о паркет, мягко ступая, касаясь пальцами стола лишь для того чтобы забрать его вилку и воткнуть в другую руку, теперь старику не сбежать. А у меня есть много времени, чтобы поиграть с вещью, а может и узнать у него нужную мне информацию.
- Сиэль, сынок, - хрипит старикашка дергаясь телом, на белой скатерти алые пятна, он боится, страх пропитывает воздух быстрее чем кровь хлопок, серебро в руке благодарно греется - я же люблю тебя прекрати.
- Мое имя Таксиархис, мой отец Марс, моя мать звездная пыль. Теперь ты моя вещь! Старое похотливое животное, твой Сиэль в лучшем мире, но это не твоя заслуга – он слышит голос, мой настоящий совсем не детский, шипящий с тихим рычанием переходящий в смех, он смотрит в мои глаза.
- Демон! – выдыхает старик, сдаваясь под гипнозом пульсирующего зрачка.
- Бог ! –ухмыляюсь в лицо, лезвие ножа скользит по веку, заставляя куклу плакать кровавыми слезами - Встречал ли ты, таких же?
Отрицательно кивает седая голова, старик хнычет как ребенок, умоляя отпустить его. Пусть так. Легкий взмах и горло перерезано, в бессилии опустившись на пол, рисуя руны в луже крови, в который раз надеюсь, что здесь я непременно найду свою вторую половину, ту часть сердца, что уже несколько тысячелетий скрывает от меня серая мерзость. Зеркало висит над горящим камином, по бокам две вазы белых роз.
- Покажи мне…- просит у зеркала светловолосый подросток, продолжая рисовать бледным пальчиком заклятья на полу, - покажи мне где…

Затянули меня дела безликие, сижу работаю, рукописи так сказать листаю, и понимаю осень то наступила!
По случаю
Элька, глянь какая ты тут красивенькая?
Я приоделся, пошли в кафе есть зефирки?

От это подарок) Спасибо зелень!)

Какая охота, просто зрение плохое, приглядываюсь!

Думаю, да, пойдем гулять в парк, по каменной дорожке, затем свернем на песчаную, к плакучей иве, там есть лавочка, ее сделали дворники в этом году, чтобы отлынивать от работы, но так и не успевают на ней посидеть, слишком быстро опадает листва.

Если бы больше людей ценили свой дом превыше золота, мир был бы намного лучше.
Зелень плещется, пульсирует и растекается волной, зрачок черный как самая темная ночь пульсирует в такт ударам моего сердца. Тук, тук, горячие губы оставляют влажный след на носу, снова играет, дразнит, зная, как это нервирует. Лежу спокойно, не шевелясь, словно в тумане не отрываюсь от сочного взгляда, тук, тук, губы касаются губ, сладкие словно мед, аккуратно захватив зубами, нижнюю припухшую от поцелуев губу, смакую, притягивая ее к себе. В секунду она серьезнеет, что так для нее удивительно, и, поджав под себя ноги, садится на траву, вздохнув, озадаченно сдвигает светлые бровки. Смешная, моя смешная и серьезная лесная девочка, нежность плещется в воздухе, спиралью перехлестывая благодарность, впервые за все годы жизни мои чувства так сильны и натуральны, складывается ощущение, что тут все материально.
- Тебе нельзя туда, они опять будут желать твоей смерти. Не ходи в город. – ее голос сотнями колокольчиков звенит тревожно, запах полыни силен, все вокруг отдает горечью,- я не смогу спасти тебя еще раз.
На сочный вересковый куст, зажатый между двух больших камней, садится бабочка, желтые крылья в черной окантовке трепещут на ветру.
- Я обязан вернуться домой. – сев в зеркальную ей позу, глубоко вздохну. – Мать не переживет моей кончины, я должен.
- Ты должен остаться тут, потому что для всех ты уже мертв. – тихо прошепчет она боясь спугнуть бабочку, допивающую утреннюю росу.
…Погост… ветви грубо впиваются в спину, но боли нет, нет света , есть только одно, ее желание…
…Я умер? Нет, я жив, но лишь потому что ее сила держит меня…
-Какой он? Мир твоих иллюзий…- разбудив, прошепчет маска, едва слышно, почти незаметно подбираясь ко мне со спины, она знает, что мне нет нужды оборачиваться, чтобы перенять то настроение, которое итак сладким медом льется через край. Ее пальцы сомкнутся на плече, сминая белый шелк рубашки, а небесного цвета взгляд будет ловить облака, стараясь разгадать мои тайны, в который раз. – Каков он сегодня?
- Он слишком мрачен, чтобы открыться для тебя, не испугав – нервные пальцы гладят поверхность стола, на которой лежит короткая записка, терпение в моей жизни отнюдь не бесконечный ресурс. Она это знает, много раз страдала от моего характера, уже совсем не боится
-Много ты знаешь, о страхе, Эззе, что страшного ты видел в своей жизни? – устроившись на каменной скамье, она снимает маску, с нежностью прижимаясь ко мне, зная, что иначе ласки придется ждать долго. Ладонь почти сразу кочует со стола на золотые локоны, пальцы, путаясь в прическе, легко гладят пряди.
- Мне много раз было страшно, Лу, очень много, настолько что теперь, я могу сказать тебе, что страх никогда не бывает одинаков. Мне было страшно, когда я первый раз взошел на корабль, так страшно как бывает тебе, когда ты видишь в розе улитку, по телу пробегает дрожь, в самом начале, но разум успокаивает тебя тем, что это временно. Мне было страшно, когда мы тайком с Сандро пробрались в архив, используя иллюзии отцов. Этот страх граничил с любопытством, которое поглотило его сразу же, как мы пересекли порог хранилища. Самый большой страх испытанный мной, это…
- Смерть ? – тихо перебивает девушка обводя пальчиком пуговицу рубашки, - все боятся смерти, особенно те к кому она близка. Я знаю.
-Нет, Лу, смерть не так страшна, как ты думаешь, мы все рано или поздно умрем. Самый большой страх для меня это потеря доверия, нет ничего ужаснее, чем предательство от человека которому ты всецело веришь.
-Такого не бывает! – отрицательно качнет головой девчонка, и золотые кудри разметаются по плечам.
-Когда не выходишь за стены дома,- ухмыльнувшись, поцелую ее в макушку утонув в аромате жасмина. Моя нежная сестрица, так наивна и чиста, что рушить ее убеждения просто кощунство, - в большом мире золото и похоть значат куда больше чем семья и честь.
-Поэтому папа говорит, что доверять нужно только семье. – выдернув из власти моих пальцев записку безликая читает в слух, - Орвик дома Понирос, сочетался браком с некой Домиинарой, чудное имя. Это он предал тебя?
- Скорее не оправдал надежд, пойдя за собственной похотью. – разглядываю кольцо, подарок Марго, стараюсь не выдавать эмоций пряча, бурлящее внутри бешенство за иллюзией безразличия.
-Ты убьешь его за это? - она смотрит пристально в глаза, видимо спрятать все до конца, в глубинах своего сознания я так и не смог. – Быть может у них любовь?!
-Любовь, - шипит проснувшийся внутри меня змей, и уже совсем нет сил скрывать за показным спокойствием, - любовь, это сказки для таких малышей как ты. Я, твой отец, клан, мы были готовы дать ему все, золото, власть, статус, он мог жить как бог, возвысить себя и собственную семью, выполнив лишь одно простое условие. Он же пошел на поводу у мнимого благородства, которым прикрывает собственную похоть, разрушив абсолютно все. Уверен, девица убедила его в том, что ждет ребенка и непременно он его отец.
- Вы накажете его за это? - встав на брусчатку, она смешно упирает руки в бока, занимая позицию «влюбленных» - Накажите за любовь!? Это неправильно.
- Нет, его никто не станет наказывать, моя маленькая любимая девочка, - рука вытянута вперед, словно спрашивая разрешения коснуться ее разгневанную и приглашая, вернутся назад на скамью, - мы просто напомним, что огорчать клан Выживших, иногда бывает накладно и душе и карману.
Корабль отплывает сегодня вечером, но знать об этом не нужно не Лукреции, не Марго, не Матери…. Осталось только одно дело, встретиться с механиком, или будет достаточно записки и денег.

Моя маленькая Марго, мое сердце всегда дома, с тобой.)

О, ну что ты, тебе остается вилла Понирос, рабы, Арена, и если я ничего не забыл то и Лорена) Так много вариантов для того, чтобы показать свое расстройство)))

Мое дорогое Дерево, моя сладкая девочка Эль, моя язва, извечный похититель посоха и самый преданный фанат моих рожков. Сегодня ты стала немножко старше, поздравляю тебя с этим радостным моментом.

Девушка, тонкая, словно ветви плакучей ивы, такая же гибкая и со смуглой кожей, ловко орудует смычком по струнам, зажав ногами громоздкий инструмент, извлекает из него глубокие, тяжелые звуки. Ей вторит другая, с белоснежными волосами и пустыми водянистыми глазами, на похожем только миниатюрном, он плачет надрывно, словно знает, что-то чего знать не должен.
-Почему у меня ощущение, что вы оба со мной прощаетесь? – зубцы серебряной вилки нервно рвут лист на тарелке, это мой последний ужин дома перед отплытием, и отчего-то я надеялся, что он будет менее тревожным. Пока же выходило иначе.
-Меньше всего я хочу сейчас думать о том, что ты можешь, не вернутся. – мать врезается ножом в кусок мяса и по тарелке растекается лужица розового сока. Витторио просто молчит, склонившись к бокалу. Каждый из нас понимает как тяжело и опасно расставаться с родными стенами, но каждый старается промолчать, дабы не накликать беды.
- Это музыка, она задает тон. – боясь влезть не в свое дело, почти шепча, произносит Лулу, - ты же привезешь мне подарок?
- Пусть просто вернется сам, - проскрипел учитель и это стало последней каплей, поднявшись, я понял, что скрип от стула заглушил музыку, совершенно запутав музыканта.
- Я пойду, к себе, нужно отдохнуть перед дорогой.
Ночь пришла быстро, темной кошкой взобравшись на край окна, она прищурившись подглядывала своим желтым глазом луной в комнату, хозяина поместья. Хозяину не спалось, хотя следовало бы, он знал об этом, но со странной детской горячностью расположившись на застеленной кровати, он испачкав руки цветным мелом, чиркал по рыхлому листу желтоватой бумаги, он рисовал ту которая приходила ему во снах, и хоть совсем не помнил ее лица целиком, только какие-то короткие моменты, он с исступлением снова и снова воспроизводил зелень глаз, идеальные пухлые губы и золото волос, раз за разом заковывая все что он помнил в новый овал лица, он добавлял ей курносый нос и родинку над губой. Хозяин бросал готовый эскиз на пол и принимался за другой понимая что вышло не то, он рисовал лицо в форме сердечка и острый нос, бросал желтые пряди на высокий лоб и снова понимал «Не она!», очередной лист хрустнул под маленькой женской ножкой, супруга вошла беззвучно и тихо присела на стул.
- Кто это? – подняв один из листов тихо спросит, в задумчивости покрутив колечко с белым камнем на указательном пальце.- Я не видела ее в семье.
- Не знаю, она снится мне,- большим пальцем растирая все те же алые губы – последнее время все чаще и тревожнее. Словно хочет предупредить. А может это, оно? Может безумие не так далеко и заоблачно?
-Как бы ты не прятал свои фантазии, за масками злобы и иронии, ты всегда остаешься мечтателем Эззелин. Я уже давно это поняла – легко обняв со спины, она уткнется лбом в шею. – Иногда сны бывают вещими, но чаще, сны это всего лишь сны.
Утреннее солнце трижды облизнуло его лицо, прежде чем хозяин комнаты соизволил открыть глаза и аккуратно вытащить руку из-под дремавшей на ней супруги, которая, засопев, лишь тихо уткнулась в подушку. Сегодня она впервые сняла маску… он не хотел, простится, с ней, не смотря в глаза, потому что вновь, как и десять лет назад, жутко боялся покидать дом.
-Куда же ты мой мальчик? – практически втискивая чашку с кофе в руки, удивляется кухарка, ей непривычно видеть меня в столь ранний час.
-Скоро отплывает корабль, а мне нужно успеть поговорить с одним важным для меня членом семьи. – отпивая по глотку не отпуская ее рук улыбаюсь, тревожность слишком быстро уступает место предвкушению поездки и любопытству. – Я должен посмотреть в ее глаза, чтобы в сотню раз сильнее захотеть вернутся домой.
-Я буду молиться за тебя, богине … - произнесет тихо кухарка.
- Лучше отнеси синие цветы Сандро, он присмотрит за мной. – прижав ее на мгновение, - и дед тоже.

Я отставал он нее на несколько десятков шагов, со слов служанки молодая госпожа отправилась к гостю семьи. Я хотел проститься с ней раньше, чем она попадет к механику, я хотел проститься только с ней. В саду много витых дорожек, по мимо основных мощеных, есть сотни простых отсыпанных мелким камнем, некоторые просто примятая ногами трава, все от того что у каждого в семье есть свое тихое место, все от того что в каждом из семьи есть что-то особенное, и не всегда безопасное… Я старше, сестры почти в двое, но равен ей в желании знать больше, у меня было вдвое больше времени изучить парк, свернув с каменой кладки, влево, немного попетляв по незаметной тропе среди кустов можжевельника, я почти догнал ее.
- Маргарита- окликнув ее улыбаюсь под маской, эта девушка дарила мне душевный покой, своими теплыми эмоциями. Короткий разговор о прошлом, инциденте, и странный вопрос, которого я ждал и боялся после того как передал ей дневник, наспех пролистанный он еще тогда, показался мне опасным, но сам помня как же я желал развивать свои способности и как искал помощи, я не мог отказать ей.
- Милая, мои способности, пыль и обман, но даже с их помощью я смог причинить много зла. Не себе, не клану, простым рабам, торговцам и прочим. Сила ест меня изнутри, червем пробираясь все глубже и ближе, к сердцу, к разуму, чем сильнее я ощущаю дар тем быстрее течет по венам безумие. Придет время и я не смогу отличить иллюзии от реальности, но я буду готов уйти, зная, что сделал все ради семьи и ее процветания. – отчасти мои слова были правдой, отчасти я пугал ее, в тайне надеясь, что она не станет развивать свою разрушительную силу. Малую толику которой я с ее позволения испытал. Сестра смотрит прямо в глаза задумчиво долго, словно ждет продолжения.
-Я искал тебя. – срываясь, с размеренно ровного голоса на хриплый шепот, возвращаюсь к истокам. – чтобы проститься.
- Брат, ты покидаешь остров? – ее тон изменился.
- И на этот раз, в место противоположное Амиру. Поэтому я хотел увидеть тебя еще раз, прежде чем отправиться в гавань. Пообещай, что будешь осторожна с прогулками, с дневником, с механиком.- протягиваю руки вперед в надежде коснутся ее ладони, это малое что доступно мне сейчас почти в центре сада. – или промолчи, от этого у меня будет еще большее желание вернутся домой.

Плащ и золотая маска остались дома, аккуратно сложенные на бархатной банкетке у кровати, они преданно будут ждать хозяина покинувшего остров. Остров, который уже успел скрыться из виду, остров, чья самая высокая точка, крытая золотом крыша беседки, была тем, за что цеплялся взгляд худого иссохшего старика, до последней секунды. Остров с семьей, к которой я поклялся вернуться, чего бы мне это не стоило. Их было много, много для меня, но каждый был той струной, удар по которой болью отдавался в сердце.
Закутавшись в сотканный, теплой южной женщиной плащ, я вдыхал запах Амары, корица и апельсины, так пахло в доме по утрам, так пахло ее кофе. Ее выпечка всегда свежая и горячая. Этот же корабль смрадил, немытыми телами, животными и алкоголем. Кораблю полный ищущих лучшего на Царь Острове был лучшим прикрытием. Я представился разорившимся торговцем, решившим поискать удачи у стен столицы, потратив последние деньги на билет и отдельную каюту. Выходил редко, много спал, ведь нужно было экономить силы. Любой морок будет ценен и тратить его попусту просто глупо, но сегодня на третий день пути к вечеру у меня уже начало ломить кости, от постоянного лежания на достаточно жесткой кровати. Разглядывая в камень на посохе свое отражение, прикрытое чуть измененным образом учителя, оставалось лишь довольно ухмыльнутся, лицо которое видели только в семье, неплохо прижилось на корабле.
Ранее утро встречало свежим ветром, и на носу корабля он был наиболее ощутим. Опершись на клюку, старик в домотканом плаще жадно глотал воздух, его глаза блестели сумасшедшей зеленью, а сквозь седину пробивала иссиня черная смоль.
- Эй старик,- хрипловатый оклик одно из членов команды, отчего-то проникшегося с моему образу заставляет иллюзию сесть плотнее, – мы скоро причалим.
- Спасибо, сынок, – скрипучий ответ, сочетается со странной полуулыбкой – Я давно тут не был, поди, и не вспомню, что да как. Уж больно грешен.
- Чем ты зарабатывал на Грехе отец? – крепкий парень берется за край судна, он просто пышит предвкушением, оно так сильно, что грозит вылиться за борт, сильнее в нем только похоть.
- У меня была лавка на второй ступени. – следую легенде.
- И чем ты торговал?
- Книгами, рецептами, портретами обнаженных девиц.
- Да ты процветал.
-Ну, на хлеб и вино хватало. Пока не случилось того пожара, эти отродья бездны, сидящие в своем райском саду на верху, не дали не мины тем кто пострадал. Да они, наверное, и запах то не учуяли, так быстро их служки махали перед носом веерами. Все что успел спасти это свою шкуру да кошель монет.
- О, них ходят разные слухи, кто говорит о щедрости, кто о скупости, но у всех в голосе страх. Я же никогда не поднимался выше первой ступени поэтому ничего о них не знаю. Хотя была у меня одна шлюхи, которая рассказывала о болезненно красивом мужчине, приходившем к ней в плаще и маске. – моряк погрузился в свои мысли я же чуть не подавился собственным возмущением.
-С чего она могла судить о красоте, если он был в плаще и маске?
-Женщины, они любят придумывать . – он пожал плечами а затем легонько стукнул по плечу. – Иди, отдохни отец, этот остров тебе покоя не даст.
Город не нов, но по-прежнему опасен, таков и образ, плащ Амары остается на корабле, новый образ забавен, для меня, точнее слизан с капитана корабля который прибыл на Грех, когда мы отплывали. Мальчишка кричит громко и будет кричать пока не охрипнет, пока не отработает своей монеты. Если конечно ему платят.
- Где нынче можно отдохнуть в Столице? – как привык тихо, гадаю вопрос, глаз спрятан под вполне реальной повязкой, хуже видеть я уж точно не стану, монета кочует из рук в руки.
- О Господин! В столице много мест. По разному кошельку. - Парень прячет монету в карман. Прихлопывает его довольно, желая удостоверится что она лежит на месте. - Если пойдете по Копченой Площади вниз то увидеть аж три постоялых дома! Каждый лучший предыдущего.
В «Веселом поросенке» - Отличная кухня. И просторные номера. Батюшка мой там работал маляром. Я точно. Точно знаю, что там не экономят на углях и по ночам тепло.
«Цветущий Вереск», если, конечно, он будет вам по карману, белье меняют каждый день. А горячая вода течет прямо из крана.
А в «Спящей устрице» лучшая морская кухня. Да и развлечения — Парень многозначительно подмигивает гостю города, всячески демонстрируя то что уже вырос и знает про взрослые утехи, что творятся в разных местах.
- А где можно остановится не привлекая внимания?- улыбнусь, «Цветущий Вереск» как похоже, на родное поместье. В руках блестит очередная монета, ведь я не мог позволить себе хорошие гостевые дома, и не от того что не хватит денег.
-Ежели вам надо внимание охраны местной меньше привлекать то тогда вам к Каретной. Там где старые извозчики после смены отдыхают. Там комнаты сдают, без пропитания. Вопросов много не задают. А охрана не суется — боится.
- Кого боится?
- Воров боится. Убийц. И прочую... нечисть.- парень мнется боясь, что долгожданную монету ему не дадут — Вы б лучше туда не ходили, Господин. Мало ли. Там ради денег брата продадут. .. и порченного примут.
Порченного, это прекрасно, вздохнув кидаю монету на пол, растворяясь в толпе, лучше отплатить комнату сейчас, чем когда я буду на исходе сил…

День был тяжелым, но продуктивным, я был на пристани и видел, как дом Понирос прибыл, как горд был Орвик своей супругой, вот только радости его, вряд ли разделяли как в столице острова, так и на Грехе. Слишком многие планы разрушены, слишком многие обещания не выполнены, доверие стерто в пыль. Одноглазый пират улыбался, глядя на корабль, на все это шествие, улыбался дикой звериной улыбкой, которую было трудно заметить из под полей шляпы. Передо мной стояла задача наблюдать, но только предки сверху видели, как, же мне хотелось действовать. Никто и никогда не мог поступать так, никто и никогда не мог подорвать доверия, оказанного ему нашей семьей.
На счет ночлега пацан не врал, это было отвратное место, но именно оно как нельзя подходило мне, оно как ничто другое показывало отношение к таким как я. Порченые – грязь, отбросы с дорог, вечно оглядывающиеся в поисках магов, вечно страшащиеся встретить черных птиц, а так же прочие, чьи лица были неугодны, останавливались на ночь именно тут. Комнату ищущему приключений парню, с бархатным кошелем, выдали лучшую, точнее единственную, в которой был засов с внутренней стороны и небольшое окно с шикарным видом на конюшни. Запершись, я скинул иллюзию и почти мгновенно провалился в сон, проснувшись лишь, когда в маленькое окошко, были видны звезды, так любимые сестрой.
- Ты куда, друг? – выдавил из себя уже изрядно захмелевший хозяин, заметив меня.
- Хочу посмотреть город, никогда тут не был! – ответив почти правду, целенаправленно продвигаюсь к двери, касаясь рукой почти каждого стола. Использовать камень было сложно, если не сказать что почти невозможно.
- Ночь темна и полна ужасов, потерпел бы до утра! – заплетающимся языком промычал пьянчуга.
- Ничего, я быстро бегаю. – усмехнувшись отмахнулся от более чем подозрительной опеки.
- Учти, не вернешься к обеду, сдам комнату другому. А барахло, возьму себе, как оплату! – махнув рукой я добровольно согласился на условия. Выйдя за порог, я споткнулся и едва не упал, сделав еще несколько шагов, я споткнутся снова, а затем снова за воротами постоялого двора. Да слишком самонадеянно было оставить маску, слишком. Улица вела на право, а налево небольшая тропка, нужно было что-то сделать с убранной под плащ тростью, ведь без нее я буду падать через шаг, если дорога не будет гладкой. Свернув налево выдохнув я достал трость, нужна была другая иллюзия, а для этого на время нужно было стать собой, болото и несколько старых деревьев склонившихся в трясине, уж точно не были людным местом. Спокойно я выпустил морок на свободу, и, шагнув к дереву, услышал резкий вой, заставивший отступить назад, достав из колета тонкий нож.
- Кто тут? – вопрос в темноту

Напряженно ожидая ответа или нападения, замираю, глубоко вдохнув, сменить образ, значит отдать много сил, по этой причине лишь гашу цвет глаз, немного притравливая зелень пеленой. Это не отнимет много сил, странное ощущение, может это просто после хорошего сна, но иллюзия, которая всегда отдает иголочным уколом в висок, проходит безболезненно.
- Никто... –голос женский, но не одна нормальная девушка не будет оставаться в ночи у такого постоялого двора, как минимум помимо пса на которого я наступил, тут должен быть еще кто-то, ее вопрос сопровождается рычанием - А кто тут?
- Я, видимо свернул не на ту дорогу, - начинаю придумывать легенду, в свое оправдание, не опуская кинжала – и случайно наступил на Вашего пса. Было бы не плохо, если бы Ваш, эмм… друг успокоил животное, я искренне извиняюсь. Меньше всего бы хотелось быть покусанным, в первый же день в столице.
Намеренно путано и долго изъясняюсь, в надежде что тот, второй который должен был быть с девушкой, хоть как то себя проявит. Легкое фырканье вторит тихому рыку, неужели и правда. Девушка тут совсем одна, неожиданно, или слух стал меня подводить как и зрение.

Я разглядывал ее, внимательно, как только она появилась из тьмы дерева, поднявшись на ноги. Странное, слишком странное ощущение, от нее, не только внешне, но и внутренне. Она была спокойна, как бывают, спокойны старейшины в семье, но я никогда не видел такого у людей. На уровне эмоций она как тихая гладь озера, по которому тонкой рябью проскочила тень тревоги за животное. Убрав стилет назад в ножны, спрятанные в одежде и скинув капюшон, чтобы лучше видеть, я изучал ее ровно, как и она меня.
- Безопасное место? – прищурившись я почему-то понял, что это было лишним, светлые волнистые волосы, большие наивно-детские зеленые глаза, я все это прекрасно видел и так не напрягая глаз.- Я бы поспорил, что место, где за забором, пьет брагу дюжина бравых ребят с кораблей, и еще примерно столько же спит по комнатам и в конюшне. Можно считать безопасным.
Ее лицо напоминает мне кого-то, но вспомнить трудно, слишком много образов приходит на ум, у нее наивность Лулу, и любопытство Весны, которая так, же открыто смотрела в мои глаза. Вопрос выдергивает из мира мыслей и вращающихся образов.
- Так, кто ты? И зачем приехал в столицу?
- Меня зовут Виде,- замечаю, как колышется локон у ее уха, ветер золотом разгоняет волосинки, - говорят тут можно заработать.
Вру без зазрения совести, наклонив голову, криво улыбаюсь, вспоминая эмоции, которые плескались внутри меня когда, к пристани прибыла «Танцующая Молли»
- И не только, но, пожалуй, деньги это основная цель. Ты голодная? – вопрос всплывает сам собой, любопытство, и ощущение, давнего знакомства, делают свое дело. В ближайшей таверне при свете я бы мог разглядеть ее.

Вопрос, который мне не задавали еще ни разу, потому что в семье все знали зачем, а остальным было боязно ставить подобные вопросы. Вопрос, который поставил меня в тупик на несколько минут. Вопрос, на который я не знал что соврать, но и ответить правду было не безопасно, точнее это было крайне опасно.
- Я плохо вижу,- сказав это, мне пришлось удивиться, от того что за те минуты, что я стоял рядом, с золотоволосой девушкой и ее собакой я ни разу не поднимал трости к глазам, чтобы видеть ее так как следует, чтобы преломляясь косыми лучами в гранях камня она была цельной. Я просто держал трость в руке, как ненужный предмет и мог прекрасно разглядеть ее в странном серебристом лунном сиянии, ее всю, каждую прядку волос курносый нос, пухлые сочно-красные губы и изумрудные глаза…Такая, же, с дикой зеленью взгляда снилась мне … сердце начало биться быстрее. Сон, который становился реальнее, сознание истинного сына своей семьи, подсказывало: Это конец! Это твой конец Эззе, безумие настигло на чужом острове, ты проклят. – Это помогает мне, узнавать дорогу чтобы не упасть.
Сознание борется с мыслями, ураганом витают черные догадки, я не должен ее отпускать. Я должен понять насколько это реально, быть может, это всего лишь отравление, от запахов болота, а может безумие вцепилось в мозг костлявыми пальцами.
- Идем, я угощу тебя чем-нибудь, Эль! – рука протянута вперед, жалкая попытка убедиться с том, что она реальна, а вовсе не плод больной фантазии порченного. – Лошадь и пса, оставим в конюшне, я оплачу стоянку.

Она протягивает руку, живая… настоящая,…как и ее пес, который тут же громко лает в мою сторону. Спокойна,…
…она улыбается, с то время как я с трудом, впервые в своей жизни борюсь с паникой и непониманием, того что происходит вокруг. Ее ладошка теплая, а кожа нежная как трава на лужайке возле моей любимой беседке в Вереске, и белая с золотистыми искрами как мрамор, из которого беседка сделана. Она настоящая, это чувствуется, как только она сжимает мою руку сильнее. Волнуется,…
… я становлюсь увереннее, чувствуя ее беспокойство, от чего улыбаюсь, глажу большим пальцем ее ладонь, как тогда на собственной свадьбе я успокаиваю ее так же как успокаивал супругу. Смешная…,
… сев на стул она облизывает губы, какое знакомое движение, она громко вздыхает, покосившись на соседний стол где веснушчатый мужик руками ест кусок плохо жареного мяса, капельки крови с подбородка капают на стол. Вздрагивает…
- Не любишь мясо ? – вопрос, на который в принципе не нужен ответ. Все видно по ее глазам и по рукам, которые беспокойно кочуют со стола на колени и обратно.
- Нет, - отрицательно качнет головой, в глазах мелькнет тоска, странная, такие глаза были у Виторрио когда привезли Сандро, когда он увидел его мертвым, будто она сожалеет о звере, так словно он часть ее самой, - я буду яблоко.
-Как скажешь. – пожав плечами, пытаюсь понять свои ощущения, слишком нежные для малознакомой девицы, но я не мог это контролировать, это лилось глубоко из самых темных углов сознания. Волшебная…
… мысль о том , что я схожу с ума становится все крепче, никогда ни один Выживший, не испытывал ничего кроме, недоверия и ненависти к людям, ничего кроме брезгливости в перевертышам и прочим полукровкам, истинна только семья и только она твоя опора, твоя тихая гавань и тот остов на который ты можешь полагаться. Словно заклинание повторяю про себя в надежде избавиться от наваждения. Загадочная...
- Зачем ты пришла на окраины? Тут не безопасно, тем более ночью, и для девушки, - забота с родни семейной, словно о сестре…
- У тебя кровь! – она тянет пальчики к лицу, отодвигаюсь в сторону накинув иллюзию на лицо
- Тебе показалось … Безумен…

Девичий палец легко касается века едва я только успеваю его закрыть. Сумасшедшая, на моем острове за это можно остаться без пальцев, и хорошо если это будет сделано сразу же, а не оставлено для общей казни на площади.
- А ты точно плохо видишь?- Закономерный вопрос на мою реакцию, которой стоило удивиться и мне самому.
- Что? Ты же нормально видишь! –хихикает девчонка откусывая яблоко, довольная и увлеченная расследованием совсем забывает о мясе, за соседним столом. - Просто... Как-то странно. Но почему у тебя кровь? Ты болен? Может я могу помочь? Я умею лечить...
- О, умеешь лечить?! – ухмыляюсь, точно зная что иллюзия на мне. – Тебе показалось, присмотрись, нет никакой крови.
-Нет!- достаточно громко заявляет Эль, - У тебя кровь, вот тут.
Подушечка пальца касается губы в самом уголке рта. Споткнувшись, я ударился о ствол дерева, но не думал, что сильно ведь боли в тот момент я не почувствовал.
- Я же вижу! – реагирует так будто иллюзии нет вовсе, но ошибиться я не мог, я никогда не ошибался. Потому что за любую ошибку мне пришлось бы платить собственной жизнью.
-Видишь кровь, забавно! – задумавшись, я пытался сложить в голове все возможные варианты, но правильным выходил только один. Она особенная, раз видит сквозь, а значит, может стать нужной семье, чувства, которые она вызывают странные, неестественные, а значит нужно узнать о них больше, потому что они могут принести пользу семье, бастард рожденный от нее может быть удачно одарен...Вырисовывалось одно, я не должен ее отпускать пока не пойму в чем ее отличие от людей. –Я буду благодарен если ты поможешь, идем в комнату там спокойнее.
Поднявшись, я оставил на столе несколько монет за яблоки и нетронутый сидр, остаток обещал быть интереснее дня

Я был попросту слеп.
Ты, возникая, прячась,
даровала мне зрячесть.
Так оставляют след.
Утро, игриво пробираясь сквозь щели в ставнях, солнечные лучи пляшут на лице, теплом касаясь кожи, нежно гладят лоб. Утро ранее, но спать совершенно не хочется, нет ставшей уже привычной слабости, нет тяжести сознания, с опаской потягиваясь, открываю один глаз, тонкие золотые лучи в полутьме словно натянутые струны инструмента, провожавшего меня в дорогу, только коснись, зазвенят, рассыпаясь сотней нот зайчиков по комнате. Мне совершенно не хочется оставаться тут, сильнее всего в этой жизни мне бы сейчас хотелось проснутся, там далеко за пределами постоялого двора, столицы, острова, как же я хотел чтобы разбудило меня иное яркое солнце, иные запахи, амирские специи кофе и свежая выпечка, запах пряной вишни, томящейся в тесте булочек. Комната же пахнет яблоками, дикими маленькими яблоками, такие росли в самом дальнем краю нашего сада, дерево не сажали намеренно, семя принесли птицы, а садовник решил оставить росток, мы с Сандро ели кислые плоды дерева не ради удовольствия, а на спор, ведь член семьи Выживших должен контролировать свои эмоции, в любом случае, если хочет войти в совет и надеть одну из пластин. Однажды в моем яблоке попался червь, и мне пришлось с невозмутимым видом съесть и его. Повернув голову замираю сердцем, на мгновение понимая свою ошибку надеюсь, она не заметит, моргнув иллюзией приглушаю цвет глаз. Открыться дважды перед незнакомкой, даже подозревая ее возможные способности, это слишком. Что я помнил из вчерашней ночи, не так много как хотелось, оставшись наедине в запертой на засов комнате, я согласился на ее лечение, мне было любопытно как, не имея ничего в руках и на поясе, она сможет вылечить рану пусть и незначительную, она касается пальцами виска и дальше был провал, полный и абсолютный провал в сознании, все что я чувствовал сейчас это то, что я выспался и полон сил.
- Здравствуй - улыбнувшись девушке , сажусь, с удивлением вопросительно приподнимаю бровь, из одежды на мне рубашка и брюки.
- Что? – улыбаясь, спрашивает она.
- Вечером одежды было больше, я точно помню. – глаз выхватывает блеснувшую рукоять стилета, цель была не разоружать, не обворовывать, тогда зачем она стянула колет.
- Тебе было не удобно спать…- невозмутимо заявляет девчонка, в ответ лишь закрываю глаза рукой…