Карта ролевой игры "Забытый мир"

Зал приемов - будуар королевы

Королева словно идет по тонкому льду – на ее лице гамма эмоция – недоверие, сомнение, уверенность, растерянность. Она словно не знает, какую маску надеть в моем присутствии и стоит ли надевать? Думаю, сказать, что помню, как она играла с Сэбом, потом решаю, что это может смутить ее еще больше, и просто жду, что будет дальше.

Слышу ее тихий голос и не совсем понимаю, что именно она хочет сказать, но все же в этом – какой-то момент открытости, признание во мне если не друга, то союзника.
Она некоторое время сомневается в ответ на мое предложение покинуть прием, потом вкладывает свою маленькую узкую ладошку в мою. Ощущение дежавю. Вчера было то же самое, когда мы вышли в парк, а потом она начала говорить о свержении правления магов. Интересно, что будет на сей раз?
Выйдя через балкон из зала, делаем несколько шагов по коридору, и я оказываюсь прижатым к стене. В какие игры играет эта плутовка? Кто она – доверчивая девчонка, которая не знает, что творит или расчетливая соблазнительница?

Слышу тихий шепот и киваю в ответ – после всего, что я вчера уже услышал и сам сказал недоверия просто смерти подобно. Королева берет мою руку и ведет нас куда-то незнакомыми переходами, четко ориентируясь в темноте. Стараюсь придерживать ее, чтоб не упала, споткнувшись невзначай, но она, похоже, очень хорошо знает путь.
Через какое-то время оказываемся в маленькой комнате со швабрами и чем-то еще – тут обитает горничная? Зачем мы сюда пришли?
Слышатся женские голоса, и Констанц дергает меня в сторону, шепча одними губами:

Еще несколько шагов, и пере до мной открывается дверь.
Оглянувшись, понимаю, что леди привела меня в свой будуар. И что это значит? Сильно сомневаюсь, что леди сейчас разденется и кинется в мои объятья. Или я чего-то не понимаю в этой жизни.
Судя по тому, что происходит дальше, кажется, я в самом деле разучился разбираться в людях, потому что королева поворачивается ко мне спиной и просит помочь ей раздеться. Снять платье. Стою в некотором замешательстве. Нет, я конечно, весьма польщен. Но не ожидал такого от… нее. Неужели платье, в котором она была вчера – не случайно? Мозг и сердце отказываются понимать происходящее. Не могу поверить в то, что вижу и слышу. Она – не такая. Не станет раздеваться перед мужчиной вот так, видя его второй раз в жизни. Я чувствую, понимаю, я уверен, я целовал ее вчера – она слишком невинна для такого поведения. И тем не менее, она требует:
– Я в курсе, – стискиваю зубы, чтобы не сказать ничего лишнего, ничего, о чем буду жалеть, осторожно ослабляю шнуровку корсета и легко провожу подушечками пальцев по шее.
– Хорошо, – мой голос немного хрипл от волнения, я совершенно сбит с толку. Я – мужчина, не пропустивший практически ни одной юбки, робею рядом с невинной девицей – что-то мне подсказывает, что она именно такова, она просто не понимает, что делает, о чем просит и каких усилий мне стоит держать себя в руках.
Корсет держится все слабее, наконец, он развязан до конца. Стоит сделать одно движение, и он упадет, и девушка передо мной останется в одной тонкой шемизетке и юбке. Она дрожит. Или мне это кажется? Сердце пропускает удар. Я забываю, как дышать, и сильно, до боли сжимаю кулаки, чтобы не схватить ее в объятия. О Великая Маа, дай мне силы, эта девочка не ведает, что творит, но я не могу поступить с ней, как с доступной женщиной…

Будуар королевы – оранжерея
 
Сладостная пытка продолжается – Конти стоит спиной ко мне, в комнате так тихо, что слышно, как по стеклу ползет муха и еще мне кажется, слышно, как ухает мое сердце, громко и тяжело. Скажи или сделай что-нибудь. Я мужчина и не железный. Скажи же, что я прав, и ты не шлюха, ну. Я готов взять ее за плечи и повернуть к себе, но она оборачивается сама – на лице сместь страха и бравады.

Просят губы, руки придерживают сползающий корсет, глаза умоляют – поверить, не тронуть. И вся она такая хрупкая, нежная, испуганная и решительная. Верит, доверяет. Не могу предать. Но и отвернуться сил не хватает. Смотрю во все глаза, пока наконец объясняет, что хочет.
Кидает мне одежду и отворачивается сама. Поворачиваюсь к ней спиной, начинаю быстро раздеваться, мне не привыкать делать это самому. Но видимо, Констанц поторопилась обернуться, потому что слышу сдавленное «ох». Потом тишина. Потом ее голос. Он слегка дрожит.
 

Не дурак, понимаю, как они вообще одеваются в эти штучки, не путаясь.
– Не уверен, что справлюсь, – отвечаю со смешком и оборачиваюсь еще через пару секунд. На всякий случай. Смотрит в сторону, выглядит – как переодетая женщина. Глупенькая. Надо было грудь бинтовать. Хочу сказать, но понимаю, что не смогу – ни произнести этого вслух, ни помочь ей. В воздухе и так повисло напряжение. Слишком маленькая комната.
Объясняет дальше, показывает ключ, просит, умоляет, обещает. Да что уж! Раз ввязался, помогу, не бросать же ее одну тут. Какая к льдистым фрейлина! Да пойди они вдвоем в таком виде – до первого стражника, да что там – до первого, кто их встретит, и все – маскарад раскроется.
Еще и усики рисует, сумасшедшая. Ну точно я попал в театр абсурда. Хочу остановить, да куда там, просто машу рукой и вздыхаю.

– С пьяных глаз – вероятно, – отвечаю честно, потому что самое большое желание, посадить ее тут или вернуть на прием, а в компаньоны взять Себастьяна.

– Хоть пять, только это вряд ли поможет.
Но она накидывает плащ, и так все-таки хоть как-то скрывает свою фигурку. Киваю. Проверяю стилет в сапоге – всегда ношу его с собой на непредвиденный случай. Сейчас – как раз такой. Вытаскиваю, прячу в рукав так, чтобы не увидела.
– Осторожно, хорошо? Если что непредвиденное случится, беги, просто бросай все и беги, прошу тебя, – слегка приобнимаю ее и целую в макушку. – Идем.
Коридоры, балкон, – осторожно перелезаю, протягиваю ей руку, помогаю перелезть тоже. Ян, ты сошел с ума! Вероятно.
Стражу мы миновали, вот и оранжерея. Тихо открывает дверь. Входим. В комнате полутемно.

Оранжерея

Чу́дище о́бло, озо́рно, огро́мно, стозе́вно и ла́яй

Глаза быстро привыкают к темноте, вижу – клетка и в ней – не то человек, не то кто – как Лали в детстве сказки читала – чудище заморское. Становится немного жутко. Загораживаю собой рвущуюся вперед королеву.
– Ключ.
Она мотает головой, желая сама открыть клетку.
– Дай мне ключ и отойди подальше, – мог голос тихий, но злой, приказывающий.
Он нехотя снимает с шеи ключи и протягивает мне.
Стелющимися шагами иду к клетке. Как на охоте, когда чую зверя.
Понимаю, умом понимаю, что человек, но все нутро во мне чувствует зверя.
Не знаю почему, не могу объяснить.
Поворот ключа, щелчок, еще поворот.
И вдруг происходит что-то необъяснимое – тот, из клетки резко распахивает дрерцу.
Прыжок – и когтистая лапа хватает Констанц.
Машинально вытаскиваю стилет и бью со всей силы – в сердце.
Мохнатая морда оскаливается, с клыков капает слюна.
Он медленно оседает вниз.
Последнее, что успеваю поймать – взгляд. Человеческий, не звериный.
Снова становится жутко. Жутко до того, что хочется упасть на колени и завыть, но нельзя.

Оранжерея – будуар королевы

Я ваших рук рукой коснулся грубой.
Чтоб смыть кощунство, я даю обет:
К угоднице спаломничают губы
И зацелуют святотатства след (с)
 
Она сидит около него, раскачиваясь и утешая. Успокаивая – себя, его? Шепча что-то. Так однажды женщина плакала над любимым – на похоронах в деревне. Я как-то ехал мимо погоста и видел Она сидела около гроба и раскачиваясь что-то пела, шептала, плакала, гладила его лицо, при это ее собственный взгляд был отрешенным и словно не тут –как сейчас у Констанц. Тогда я проехал мимо – не знал, могу чем-то помочь или нет, и устыдился собственных эмоций, вызванных этой сценой.
Сейчас хотелось подойти к ним, встать на колени и обнять обоих, и тоже шептать что-то, просить прощения. Умом понимал, что прав, будь моря реакция не такой верной, королева была бы мертва. Он – обезумел, но мы, люди, виноваты в этом. А еще хотелось сорваться и бежать. Бежать без оглядки, спрятаться где-то и выкрикнуть эту боль, выплакать злые слезы, которые стоят перед глазами, потому что тот комок эмоций, что распирал меня изнутри, требовал выхода – там было все, и сожаление о случившемся. И переживание за сестру, и боль этого зверя, и ненависть к тем, кто довел его до такого состояния. Глаза – его человеческие глаза, их, наверное, я не смогу забыть до конца жизни. Все это требует выхода, но сейчас не время и не место. Сейчас я сильный рядом со слабой женщиной, женщиной, нуждающейся в защите. Может быть, даже от себя самой и собственных фантазий. Она не представляла, что могло случиться, ведь ее могло уже не быть – эта мысль, снова пришедшая в голову, ледяной рукой сжала сердце. Я неожиданно понял, насколько мне дорога эта девочка…
Звуки в коридоре заставили поднять голову и взять себя в руки. Привычка сработала моментаьно. Все, кроме необходимости спастись, отошло на второй план. Хватаю Констанц и удираем тем же путем, каким появились тут. Странно, но видимо Великая Маа охраняет своих неразумных детей, и нам все сходит с рук.
В комнате полутемно и тихо. Напряжение между нами достигает высшей точки, но не могу я ее ругать, за то что чуть не потерял, за эту ее наивность и доверчивость, за желание помочь и сделать так, чтобы всем было хорошо. Всем – не получится, она пока этого не понимает. Хочется одновременно встряхнуть ее как следует, чтобы пришла в себя, и отшлепать, чтобы не смела больше искать такие приключения на свою голову и одновременно обнять, прижать к себе и баюкать, как Лали баюкала меня, когда мне было плохо, дать выплакаться, потому что это необходимо после случившегося. Если она задавит эмоции в себе, они могу вырваться в неподходящее место и время.
Она стоит спиной опустив голову и неожиданно оседает на пол, я даже не успеваю подхватить, только слышу.
– Тшш, девочка, тише, тише, – опускаюсь на колени рядом с ней и крепко обнимаю – Тихо, моя хорошая, поплачь, это сейчас нужно. – Глажу вздрагивающую спину, собираю пальцами мокрые дорожки слез, целую волосы и, наклонившись ближе, вижу на шее и верхней части груди свежие порезы. Поднимаю Констанц, укладываю ее на кровать, продолжая шептать что-то ласковое. Ян, что с тобой происходит? Хотел бы я сам знать ответ на этот вопрос.
Найти на прикроватном столике кувшин с водой и какую-то льняную тряпицу, расстегнуть камзол, старая не смотреть на белоснежную грудь, которую так и хочется взять в руки, промыть порезы, взять с того же столика флакон духов и промочив тряпицу, приложить ее к ранам для дезинфекции.
Она встрепенется – больно же, но крик утонет в моем поцелуе.
Самый действенный способ заставить женщину замолчать. Уже второй раз. Ян, это входит у тебя в привычку. С трудом заставляю себя отпустить Констанц, хотя именно близость сейчас помогла бы нам снять нервное напряжение…
Она может мне отказать, оттолкнуть, выгнать. Но сейчас это нужно ей не меньше, чем мне, потому попробовать стоит.
Наклоняюсь чуть ниже и провожу подушечками пальцев по шее, спускаясь к груди, целую подрагивающие губы, ямочку на щеке, шею, осторожно прикасаюсь губами к порезам. Я еще способен остановиться и уйти, но до грани, когда это станет невозможным – совсем немного…

Кто б возражал, я так нет) Тем более Ведя спит

Даме - чистый спирт (с)

Покои королевы – Зал приемов
 
Столько звезд вокруг – даже ветер стих,
Словно мир вот-вот остановит бег...
Свет очей моих, боль ночей моих,
Я все время думаю о тебе.
 
 
Чувствую, как девушка сжимается, комкает руками простыню, становится скованной и холодной, не пускает себя, не дает раскрыться, и отступаю, слегка отстраняясь. Она выскальзывает из кольца моих рук, стараясь запахнуть на себе мундир. Потом садится и начинает быстро говорить

И… замолкает на полуслове. Смотрю на нее, стараюсь вложить во взгляд все эмоции, которые переполняют – доверься мне, не обижу, отдай свои тайны, тебе станет легче, откройся, согрею, не противься, я буду нежным, я умею быть нежным и ласковым… кто же напугал тебя, милая, кто заковал в этот ледяной панцырь, из которого ты не хочешь выбраться? Я могу помочь тебе, но не могу сделать это за тебя. Я просто смотрю – глаза в глаза, не опуская взгляда, мне нечего скрывать. Я перед тобой сейчас как открытая книга – читай, ты сумеешь, ты поймешь… Нежная девочка, ледяная королева, которая боится саму себя и своих эмоций. Как надо было обидеть и напугать, чтобы это проросло столь глубоко…
Поднимает руку, словно хочет защититься или, наоборот, довериться, но не решается ни на то, ни на другое, просто встает и отворачивается. Вижу в зеркало, как проводит пальцами по губам, словно удивляясь или запоминая. Что, милая, неужели не целовал тебя никто?
Замирает, потом произносит тихо:

Чувствую, что она что-то знает и боится, боится за меня, и благодарен ей за это. Не думаю, что мне угрожает опасность. Не уверен, что отец допустит меня на Совет, раз приехал сам, но сделаю все возможное, чтобы быть там.
– Непременно, – отвечаю и поднимаюсь с кровати. – Стойте так, милая, не оборачивайтесь, мне надо переодеться. Беру свли вещи, поворачиваюсь спиной к королеве и быстро переодеваюсь. – Все, можете повернуться, и разожгите камин, крови никто не должен видеть. Надеюсь, никому не придет в голову обыскать Ваши комнаты.
Она кивает молча, но так и не оборачиваетсяи вся какая-то безжизненная, словно ушла в себя и не хочет возвращаться – сутулая спина, поникшие плечи. Ей плохо и страшно, но я не могу избавить ее от нее самой.
Хочу попрощаться, когда слышу:
– Постараюсь, – улыбаюсь ей ободряюще – она, наконец, обернулась ко мне, – все будет хорошо. – Делаю шаг вперед и, обняв за плечи, притягиваю ее к себе, – все будет хорошо, Констанц, со мной ничего не случится, обещаю. – Мы тихо стоим так несколько секунд, потом я разворачиваюсь и ухожу – тем же ходом, каким она привела меня сюда. Безошибочно прохожу все повороты и возвращаюсь в коридор дворца, потом в тронный зал.
Похоже, моего отсутствия никто не заметил, разве только отец. потому что, едва войдя, ловлю его встревоженный взгляд. Спокойно беру с подноса слуги бокал и подхожу к Лорду Запада.
– Осторожнее, мальчик, не по плечу себе дерево рубишь, – тихо говорит он. – будь вдвое, втрое внимательнее, чем раньше. Что-то случится, я чувствую это, но вы не должны пострадать – ни ты, ни Себастьян, ни она.
– Я узнал ее, отец, вспомнил, – улыбаюсь детским воспоминаниям, когда Сэб и Ко досаждали мне своими играми и шумом, а я только отмахивался от них – малявки. У меня были свои взрослые заботы и забавы. Как давно это было, словно в иной какой-то жизни или ином измерении. – Как она стала королевой, вдовой?
– А как твоя мать стала моей женой? Как обычно девушки становятся чьими-то женами? Приезжает отец жениха, или сам жених к отцу невесты, и вот она уже стоит у алтаря и произносит брачные обеты, – начинает он, но я перебиваю, спрашивая о чувствах.
– Ты смеешься, сын, хорошо, если она его раза два видела до свадьбы.
– Но ты любил мою мать, – утверждаю, поскольку он сам говорил мне это.
– Да, но я не король. Оставим эту тему или поговорим потом, тут не место и не время, я устал, проводи меня в покои, – опираясь на мою руку, отец выходит из тронного зала.
Проводив его и поискав глазами брата, но не найдя его, решаю, что он уехал раньше. Пора и мне, завтра будет трудный день…
 
Дом семьи Эйвиос
 
Приехав к дому, бросил поводья Командора подбежавшему слуге, спросил, все ли в порядке, а потом прошел в фехтовальный зал.
Я фехтовал долго, вымещая  в жестких ударах всю, боль, злобу, отчаяние, все тревоги сегодняшнего дня, всю ненависть, которая бурлила во мне, и всю любовь, которая сидела глубоко внутри и никак не хотела уходить…
Устав бороться сам с собой, бросил рапиру и, упав на диван тут же рядом, забылся тяжелым сном.

Доброго дня всем

Дом семьи Эйвиос – дворец Правителя, библиотека
 
Ночь прошла как в тумане, такое ощущение, что уснул и сразу проснулся. За окнами было не просто светло, а вовсю сияло солнце, значит, проспал порядочно.
Кликнув слугу, принял ванну и оделся, брата дома не обнаружил, а потому, вскочив на коня, понесся к отцу, но подъезжая к замку, увидел, что корабли уже взмыли в небо.
Опоздал. Сердце слегка кольнуло – оставил отца одного, хотя обещал быть рядом.
Но с другой стороны, на корабле с ним не случится никакой беды.
Решив подождать, не пошел почему-то на пристань, а завернул к дому Правителя.
Бросив поводья Командора выбежавшему слуге, зашел в отцовские покои. Снял плащ, перчатки, шляпу, постоял у окна, посмотрел на плывущие по небу корабли, вспомнил, как любил в детстве путешествовать с отцом, как замирало сердце от ощущения высоты и полета, красоты всего вокруг… Какими маленькими казались люди и дома внизу – а сам себе – огромным и всемогущим. Но детство, как и восторги – быстротечны, а сейчас вообще больше люблю путешествовать верхом.
Поняв. Что ожидание может затянуться, решил скоротать его за книгой – это поможет быстрее прости времени и избавит от мыслей, которые бродят в голове и поисков встреч с то, кто в этих мыслях…
Да, я хотел найти королеву, просто, чтобы узнать, что с ней все в порядке, и да, я знаю, как пройти в ее покои, но идти туда… Нет, Ян, давай-ка лучше в библитеку…
 
Открыв дверь в царство книг, с удивлением понял, что я не один ищу тут уединения. Девушка, или молодая женщина обернулась на скрип двери, но из-за царившего в помещении полумрака, я не понял. кто это.
– Извините, что потревожил, я только возьму книгу и уйду.

Дом Правителя, библиотека
 
Пожимаю плечами и подхожу ближе. Тут света больше, и теперь я могу разглядеть даму – супруга главы дома Понирос.
– Доброго дня леди Понирос, еще раз простите, – поклон, поцелуй руки – церемонии на автомате, – право, не знаю, что посоветовать. Я не знаток местной библиотеки, просто хотел скоротать время, пока не вернется отец. – Улыбаюсь, общество молодой женщины мне приятно, – как Вам нравится в столице? – Хотел спросить про прием, но решил умолчать о том, что видел, как она ушла, и что мне показалось, что ей нездоровится. Не дело мужчин, говорить незнакомым женщинам подобное. Потому задал самый банальный вопрос, банальнее только о погоде.

Дом Правителя, библиотека
 
Отвечает спокойно и уверенно, смотрит в глаза. Интересно, кто она в прошлой жизни, ну до того, как стала супругой сэра Орвика? Не знаю, почему подумал об этом. Возможно потому что ответила
– Празника? Вероятно. Хотя, по мне, скорее суматохи и неразберихи. Мне милее родной Запад. В столицу приезжаю только по необходимости. Не знал, что Вы местаная жительница, думал, откуда-то с Юга, – улыбаюсь дружелюбно. Она тем временем рассматривает книгу, подхожу ближе, заглядываю через плечо – справочник по обортням. О, Великая Мааа, и эта туда же? Или просто совпадение?
Похоже, нет, она явно ими интересуется. Тоже хочет помочь? Как Конти, которая вчера чуть не лишилась жизни?
– А Вы их когда-нибудь видели? Живьем? – вопрос вырывается неожиданно. Сам не знаю, почему спросил, хотел же сказать совсем другое.

Дом Правителя, библиотека


От ее ответа вздрогнул как от удара и быстро отвел глаза. Знает? Провоцирует? Кто она – друг или враг? Слишком бесхитростна для врга, хотя, кто знает…
Пока терзаюсь в сомнениях – что сказать и насколько можно довериться, и не прекратить ли вовсе этот такой опасный разговор, женщина продолжает:
 
Девушка-кошка? Нет, явно она что-то знает. Но что и от кого, и на чьей она стороне? Я в полном замешательстве и ступоре, да и разговоры в доме Правителя на такие темы – неизвестно чем могут кончиться, поэтому лучше распрощаться и уйти. И в то же время все внутри меня требует выяснить до конца. Понимаю, что очень рискую, но судьба сестры дороже собственного благополучия, и ловушка это или нет, я должен идти до конца.
– Надо же, никогда не думал, что такая милая образованная женщина верит сказкам,– улыбаюсь как можно открытее, – мне кажется, здесь немного душно, не пройти ли нам в сад? Там удивительно буйно цветут розы, имел удовольствие вчера ими любоваться. – Пойдет или нет? Поймет ли, что я просто увожу ее отсюда с опасным разговором, чтобы его продолжить или решит, что я просто не хочу говорить на подобные темы? О, женщины, как с вами сложно!

Дом Правителя, библиотека
 
В какую игру играет эта женщина, отвечая подобным образом?
Что ищет и что ждет от меня?
Продолжаю молча ждать ответа на свой вопрос. пока она ходит вдоль полок с книгами и что-то высматривает.

Ловушка или нет?

А Леди Понирос продолжает испытывать мое терпение.

– Леди читает романы? Никогда бы не подумал. Хотя да, сказки… – кидаю пробный шар.
И слышу в ответ:
–Как дочь Санвы оказалась тут и замужем за сэром Орвиком, думаю, спрашивать неэтично? – пытаюсь хоть что-то понять на ее непроницаемом лице.
Это не Конти, у которой все эмоции видны.
 Кто ты? Зачем говоришь мне то, что говоришь? Кто послал тебя и зачем?

Мое терпение на исходе, но старюсь держаться и не сказать ничего лишнего, ничего, что можно обернуть против меня или отца, если…

Наконец, она начинает учтиво и совсем не о том, вроде бы:

И все-таки она точно что-то знает. Уж слишком похоже ее описание на Янку, не может быть таких совпадений случайно. Но даже если знает, кто она сама и для чего говорит мне это?

Не успеваю ответить, потому что леди продолжает:
Она делает пазу, и я замираю в ожидании продолжения.


Не могу сдержать вздох облегчения, уже полностью уверенный в том, что она говорит про мою сестру, вот только все еще не могу полностью доверять ей, да и боюсь, чтобы кто не услышал…

В то же время жду, что скажет еще, а она начинает прощаться.


– Стойте, – подхожу близко, так близко, что, наверное пугаю ее, потому что в глаза на долю секунды замечаю ужас, – не бойтесь, – беру за руку и прошу очень тихо, самым тихим шепотом, насколько способен. – Янка? Ее зовут? Яннисента? Прошу, мне важно знать. Она моя сестра. – Держу леди за руки и смотрю в ее глаза, доверяю ей свою судьбу и судьбу Янки. Только бы я оказался прав, и это не ловушка.

Дом Правителя. Библиотека – далее Пристань
 
Верит или не верит?
Закрывает глаза, словно думая, оценивая – меня или что ответить?
Не отстранилась. Не убежала, значит, я прав, не ловушка, и ей можно доверять.
Дышу спокойнее, но рук ее не отпускаю.
Только внимательно слушаю, что она говорит. Про нее, про мою сестру, которую я практически не помню…

Порываюсь сказать, чтоб не волновалась, я и ищу Янку, чтобы помочь. Успеть. Чтобы не стала она такой, как тот, что вчера погиб от моего стилета. При воспоминании становится тягостно – все равно чувствую свою вину за эту смерть, хотя, наверное, Конти была права, его невозможно было спасти, но я не имею права вязать и решить, только Великая Маа властна над нашими жизнями.
Не сразу слышу, что говорит леди Понирос,
а когда понимаю, краска мгновенно покрывает лицо. Я всего лишь хотел вызвать эмоции – не обидеть. Не мое право судить ни ее, ни сэра Орвика, я не знаю их обоих, да и какая разница, чей род благороднее.
Она поворачивается, чтобы уйти, задерживаю лишь на мгновение, что бы извиниться.
– Простите, леди, я не то хотел сказать, и не в благородстве рода дело. Думаю. Вы благороднее многих благородных, еще раз извините, и спасибо Вам. В благородстве лорда дома Понирос никогда не сомневался. – добавляю уже ей вслед. Благородный разбойник Орвик – так называет его мой отец, но этого я не скажу его жене…
 
Вслед за леди вышел из библиотеки и быстрым шагом пошел в покои отца. Надо было немного побыть наедине, переварить услышанное и решить, что делать дальше, а в библиотеку в любой момент мог прийти кто-то и нарушить мое уединение, как совсем недавно сделал я, нарушив уединение леди Понирос. На этот раз фортуна улыбнулась мне, и я узнал много важного, узнал, не приложив к этому, в общем, никаких усилий. Странно. Иногда какое-то дело никак не спорится, а порой – вот как сейчас – оказался в нужном месте в нужное время, и все получилось.
 
Меряя шагами комнату, я думал, что делать дальше, к кому пойти, кому рассказать. После некоторых раздумий понял, что довериться могу двоим – отцу и королеве. В какой последовательности – как фишка ляжет.
Найти обоих рассчитывал на пристани после приземления кораблей. Туда и отправился.

Пристань. После приземления

На пристань успел как раз вовремя – корабли начали приземление. Как поднимались по ранжиру – сначала старший, остальные за ним. Так и спускались практически в обратном порядке.
Едва дождавшись момента, когда наш бриг коснется земли, взбежал по трапу и подошел к стоящему на носу судна отцу.
– Что случилось, мой мальчик? – он словно почувствовал мое волнение и придержал за руку около себя, – спокойнее, люди смотрят.
– Янка, – тихо выдавил я из себя. – она жива, и здесь, в столице.
– Кто? Откуда? – брови отца поползли вверх, – идем. – Он повел меня вниз на пристань, где в толпе легче было спрятаться, правда, тяжелее говорить, потому что можно было быть услышанным кем угодно.
– Точные сведения, отец, мы с одной милой леди недавно читали сказки, и знаете, мне очень понравилось ее окончание. С героиней все хорошо, вот только судьба ее сказительнице не известна. – выдал я из себя нечто не очень суразное, надеясь, что он поймет.
– Как давно ты слышал эту сказку, Янис? – отец поддержал разговор, а я тихо оглядывался нет ли рядом кого подозрительного.
– Недели две тому, и леди не очень доверяла мне, – не знал, как выразить то, что мне казалось, она знала больше, чем сказала, но вряд ли скажет мне, тем более знатному Лорду.
– Мне кажется, я знаю, кто сообщит нам продолжение сказки, – отец повел меня в сторону толпы придворных и знати, образовавших бурлящее море вокруг Правителя и его свиты.