Карта ролевой игры "Забытый мир"

Я имею в виду исключительно вот это значение и ничего больше: "Телохрани́тель — квалифицированный специалист, непосредственно обеспечивающий безопасность охраняемого лица. Также телохранителем называют и человека, оказывающего услуги по личной охране".

Я за неё. ))
Ваше Величество, ваш чай.

Ваше Величество, не обижайте меня. Все проверила - зеленый и не отравленный.

Элл Кривой.



48 лет.
Ростовщик, держит собственную лавку на улице Менял, в прошлом – один из самых известных воров Столицы мира. Сохраняет прочные связи с преступным миром и оказывает посреднические услуги желающим решить свои проблемы незаконно, но эффективно.
Мой учитель, двоюродный дядя (кузен отца) и единственный человек в Столице, точно знающий, что менестрель Маргит Лиска и воровка Тень – одно и то же лицо.

Полностью согласна.
Всех прочитала и проголосовала. Сама вдохновилась и творю пост. ))

Корабль «Танцующая Молли».

Хорошо, да не совсем, - я подавила острое желание потереть затылок, проверяя, не появилась ли в нем дырка. - Гадать, кто на меня смотрит – нужды не было.
- Мара, ты чего? – одними губами спросил Ласло.
- Ничего, - я дернула плечом, - не обращай внимания.
- Врезать бы этому сэру рыцарю между глаз, для начала, - так же беззвучно произнес брат.
- Взлетаем… - выдохнула я.
Сердце билось как сумасшедшее. Падение-парение-полет – это неповторимое ощущение зачаровывало меня, вводя почти в транс, позволяя почувствовать себя легкой и свободной как птица...

Держась за мачту, Ласло крепче прижал к себе сестру и невольно засмотрелся на ее отрешенное, светящееся каким-то особым светом лицо – тяга к морю и небу у него самого не была и вполовину такой же сильной, как у Маргит.
Треск, рывок вперед – значит, взлетели. Ласло отпустил сестру, но не ушел, лишь отступил на шаг назад.
Маргит подняла руки, потом раскинула их в стороны, словно крылья, невообразимо плавным, завораживающим движением и Ласло ощутил, как вдоль позвоночника пробежали мурашки – казалось, еще чуть и «малая» оторвется от палубы и взлетит или растворится в воздухе.
Хотя, «малой» он звал сестру теперь больше по привычке – того, что вот уже три года Маргит не провожал взглядом только слепой мужчина, невозможно было не заметить.
А сэр Орвик слепым явно не был и, судя по всему, привык получать желаемое любой ценой, а это обещало крупные неприятности.
- Мара, - негромко позвал Ласло.
Сестра медленно, неохотно, словно возвращаясь откуда-то издалека, повернулась к нему.
- Что случилось?
- Ради всех богов, будь поосторожнее с сэром Орвиком. Он на тебя смотрит, как кот на сметану.
- Знаю, - неожиданно горько усмехнулась сестра. – Он не первый и, уж точно, не последний, кто думает, что согревать его постель – большая честь для уличной актриски. Может, надо было сказать, что ты мне жених, а не брат?
- Нет, - Ласло покачал головой, - ему и на мужа наплевать, не то что на жениха. Все они такие, одно название, что рыцари. Мара, обещай.
- Обещаю, - Маргит приподнялась на цыпочки и чмокнула его в щеку. – Но ты не прав, не все. Другие тоже есть, - негромко добавила она, заправляя за ухо непослушную прядь.
- Ты о чем, то есть, о ком? – Ласло насторожился, как охотничья собака, взявшая свежий след.
Сестра промолчала, но в глазах появился знакомый упрямый блеск: спрашивать дальше бесполезно – умрет, но не расскажет.

- Если вы собрались прыгать за борт, ножи оставьте – еще пригодятся, - донеслось из-за спины. Ехидство в голосе переливалось через край.
- Матти, ты нарываешься, - обронил Ласло, оборачиваясь и скидывая жилет.
Матьяш сглотнул и попятился – чтобы вывести старшего брата из себя надо было очень постараться, но кажется, ему это удалось, а рука у Ласло была не слабее отцовской.
Я огляделась вокруг, прикидывая, чем их облить, если дело дойдет до драки, но ничего подходящего на глаза не попалось.
- Имре, мальчикам нужно заняться делом, чтобы не оставалось времени на глупости, - в дверях каюты показалась мама со своей неразлучной корзинкой для рукоделия.
- Сейчас займутся, - многозначительно пообещал отец, ставя на палубу резную скамеечку.
Удобно устроившись на скамеечке, мама изящно расправила складки темно-синего, отороченного по подолу и вороту серебряной строчкой, платья и достала из корзинки рубашку Матьяша, на которой со спины был выдран солидный клок.
Брат вспыхнул до корней волос, ожидая нахлобучки, но мама лишь молча склонилась над одеждой и в тонких пальцах проворно запорхала игла.
- По местам, оба! – скомандовал отец. И уже мягче добавил:
- Мара, ты тоже.
Я кивнула, заняв место напротив Ласло. Шустрик недовольно пискнул и переместился поближе к шее, вцепившись мне в воротник.
Матьяш встал напротив отца – вместе мы образовали четкий четырехугольник.
- Приготовились, - короткая пауза. Вдох-выдох, стук сердца – ритм найден. – Работаем!
Свист ножа – взять, рукоять в ладони – отдать. И так – по кругу, до бесконечности.
- Перерыв! Неплохо, совсем неплохо.
Я перебросила свои ножи Ласло, который взялся ими жонглировать, и отошла к борту. Ветер тут же растрепал волосы, приветствуя.
- Брат мой ветер, прости мне, но я остаюсь, моё место пока что здесь.*
Прилетай сюда, с нетерпеньем жду от тебя я любую весть., - сорвались с губ строки старой песни.
- Добрый день, сэр Орвик, - произнесла я, не оборачиваясь. – Пришли проверить, как ведут себя пассажиры?
- Добрый день, Маргит, - отозвался, после короткой паузы, сэр Орвик. – Молитесь о благополучном плавании?
- Нет, здороваюсь, - я погладила белую бусину в четках. – Курс поменялся, корабль идет на запад.
- Как вы это заметили? – тут же заинтересовался сэр Орвик. – Направление изменилось совсем ненамного.
- Новый ветер, - неохотно ответила я, - пахнет иначе.
Сейчас я услышу, что девушке не стоит лезть в мужские дела, особенно в те, что касаются кораблевождения.
Сэр рыцарь поспешил оправдать мои ожидания.
- Да вы просто настоящий флюгер, Маргит Лиска! - язвительно бросил он. – Быть может, стоит взять вас в команду? Не каждый сможет различить ароматы ветра.
- Точно подмечено: есть запахи - те, которые приносит ветер и ароматы – те, которыми он пахнет.
- Почему?
Я пожала плечами: почему ветер пахнет, объяснить трудно, да и незачем – сэр Орвик вряд ли поверит. А вот чем – пожалуй, скажу.
Чуть отклоняюсь в сторону, ловя прохладное касание:
- Западный, - и ласково улыбаюсь, делясь своим теплом, - вереск, горький мед, яблоневый дым. **
- Откуда столь глубокие познания? – в голосе сэра Орвика отчетливо слышно сомнение.
- Наследие предков, - я слегка усмехнулась, - вы, наверное, знаете, что родоначальницей Дома Маренос была селки. В ветрах они разбираются не хуже, чем в волнах.
- Это передается только по женской линии? – уточнил сэр Орвик.
- Не знаю, - на душе заскребли кошки, - с семьей мамы нам познакомиться не довелось. В благородном семействе не нужны паршивые овцы.
- Разделяю эту точку зрения. Не могу даже представить, что могло заставить высокородную леди покинуть свой дом.
- Возможно, вам никогда не доведется этого понять. Мужчины обычно довольны своей жизнью.
Как странно – стоять и спокойно разговаривать, словно не он только вчера собирался взять меня на собственном столе. Усыпляет бдительность? Вполне возможно.
Одно я могла сказать точно – использование Дара сэр Орвик мне не простит, но и Магам не выдаст: какой мужчина признается в том, что его обвели вокруг пальца. Значит, опасен вдвойне.
- Интересно, - сэр Орвик явно сделал заметку на память. – Если не молитва, то что это были за слова?
- Очень старая песня, я даже ее записи не видела, учила со слов бабушки.
- Споете?
- Как вам угодно, - я обернулась. – Проезд мы оплачиваем не только серебром. Отец как раз хотел узнать у вас, когда удобнее выступить.
- Вечером, - сразу ответил сэр Орвик, - большая часть команды будет свободна. Маргит, я жду.
Он ждет, надо же. Ничего, подождет. Тем более, что петь я буду не столько для сэра Орвика, сколько для ветра и неба. Пусть песня станет подарком Н'Габаху.
- В этот дом прилетают без спроса ветра, те, которых я знаю давно.
У него есть четыре двери во двор и всего лишь одно окно.
Этот дом в середине земли стоит, и ему полтораста лет.
Он дождался меня, а теперь я жду и в окне зажигаю свет.

Ветер южный влетает в мой старый дом и торопит: "Идём за мной",
Он приносит песок, что скрипит на зубах, и пустыни палящий зной,
Запах пряностей, кофе, душистых трав, рык зверей, барабанов бой.
Он бросает мне в волосы горсть песка, приглашает идти с собой.

Брат мой ветер, прости мне, но я не уйду, я уйти не могу пока.
Приноси же мне новости иногда из пустыни и чёрных скал.

Ветер западный в мой проникает дом и мне волосы теребит.
Он с собою приносит дымы костров, гимны, отзвуки давних битв,
Звон колокольный и стук копыт, запах ладана и духов.
Мажет сажей рукав и зовет с собой, подговаривает на уход.

Брат мой ветер, прости мне, но я остаюсь, моё место пока что здесь.
Прилетай сюда, с нетерпеньем жду от тебя я любую весть.

И с востока ветер влетает в дом и в дорогу зовет скорей,
В нем ворчание тигров и скрип цикад, запах туши, журчанье рек,
Звуки флейты, бамбука шум, благовонных курильниц жар.
Он бросает мне горсть лепестков в лицо, поторапливает бежать.

Брат мой ветер, прости, только я не пойду, я сейчас не могу уйти.
Пролетая мимо, сверни в мой дом, прилетай ко мне погостить.

Ветер северный тоже зовёт с собой, он влетает в дверной проём,
Он гудит о фиордах моих родных, где оставлено сердце моё.
Он несет с собой память о тех берегах, что давно оставлены мной,
Брызги моря, крик чаек, седой туман и чуть-чуть тишины лесной.

Брат мой, брат, старший брат, не смущай меня, невозможно сейчас уйти!
Обещаю вернуться к владеньям твоим, но пока улетай, прости!

Этот дом в середине земли стоит, и ему полтораста лет.
Каждый вечер, все двери закрыв на замки, я в окне зажигаю свет.
Для того, с кем расстались давным-давно, свет пылает в окне моём.
Он свернет на него, он отыщет меня, и тогда мы уйдём вдвоём

И пройдём этот мир поперек и вдоль, шаг за шагом, рука в руке.
И уже другая свет зажжёт в окне для любимого вдалеке.

*Графит (Графи) «Дом в середине земли»

**Направление ветра — один из показателей движения атмосферного воздуха. Метеорологическое направление ветра указывает азимут точки, откуда дует ветер; тогда как аэронавигационное направление ветра — куда дует: таким образом значения различаются на 180°. – Так как мы все же летим, а не плывем, то ветер можно считать западным, хоть он и дует с востока.

Присоединяюсь к теме. ))

Корабль «Танцующая Молли».

Дорога – деньги – неприятности.
Одновременно и понятно, и непонятно.
Про дорогу – ясно, про деньги – тоже: самые выгодные заказы я брала на острове Греха, вспомнился набор черного жемчуга леди Элиры из дома Оррес (сама бы такую красоту поносить не отказалась!), а лишних заработков, как известно, не бывает.
Чего о неприятностях не скажешь – их не надо совсем.
Сама виновата, если хотела четкого ответа, так надо было другой расклад делать.
Я потянулась к колоде, собираясь вытянуть четвертую карту, но занавеска отдернулась, впуская Матьяша.
- Опять шуршишь?
- Уже нет, - я аккуратно вложила карты обратно в колоду и убрала ее в мешочек.
Шустрик, сидевший у меня на плече, спустился на тюфяк и исчез в складках одеяла. Я потянулась и выпрыгнула из гамака – пора отрабатывать проезд по-настоящему.
Матьяш протянул руку и я опустила ладонь ему на рукав.
- Нет, Имре, это неразумно… - мама оборвала разговор на полуфразе, увидев нас. Осмотрела меня с головы до ног и чуть свела брови – недовольна. Ну еще бы, девочка опять надела мужское, да еще и босиком.
Я прикусила губу: и ведь не объяснишь, что на сегодняшнем выступлении платье и туфли будут только мешать, так что получу я сегодня очередное наставление – «…не положено благонравной девице». Хотя, кем-кем, а благонравной никогда не была, даже в детстве.
Отец подал руку маме, а я оказалась между Ласло и Матьяшем.
Из открывшейся двери тут же долетел знакомый гул предвкушающей зрелище толпы, похоже, народу на палубе собралось уже изрядно.
Тем лучше – пару-тройку монет обязательно кто-нибудь кинет.
Стоило выйти за порог, как наше трио – два высоких парня с ног до головы в черном и, между ними, хрупкая девушка в серебряно-белом - мгновенно приковало к себе все взгляды.
Я обвела взглядом толпу, отыскивая сэра Орвика: днем он так впечатлился - то ли пением, то ли смыслом песни – что даже не заметил, как я ушла.
Он стоял в первом ряду, рядом с братом – а разве хозяину кресло с балдахином не полагается? – и, в ответ на приветственные поклоны, коротко кивнул, разрешая начинать.
Всё, как вчера – четкий четырехугольник, ритм, как биение сердца, и хищный полет кинжалов от руки к руке.
Недовольный шум – зрители явно ждали песен - вдруг разом сходит на «нет»: какой мужчина не любит оружие, да и со стороны это выглядит завораживающе.
Несколько минут, потом отец и Матьяш одновременно отступают и остаемся только мы с Ласло – ритм и рисунок чуть изменяются…
- Ух ты! – чей-то восхищенный возглас.
Еще бы, - я улыбнулась краешком губ – не каждый день доводится увидеть, как кинжалы на лету ловят за лезвие. Фамильный секрет, передающийся в семье из поколения в поколение.
- Да они, небось, тупые, а то и вовсе деревянные! – раздался откуда-то из задних рядов молодой нагловатый голос. - Кто ж настоящие кинжалы так хватать будет! Морочат голову честным людям!
Вот значит как! Ничего, такое уже было, - держа кинжалы, я спокойно подошла к хозяину. Кому, как не ему, проверять.
- Сэр Орвик, прошу вас оказать любезность, - глядя ему в глаза, протянула оружие рукоятью вперед и потянула с шеи платок-паутинку.
Он взял кинжал и я подбросила платок вверх. Тонкая ткань, коснувшись лезвия, упала на палубу двумя половинками.
- Благодарю, - я улыбнулась и, в полной тишине, прошла назад, к брату.
«Продолжим?»
«Уверена?»
«Да».
«Хорошо».
Незаметный обмен взглядами – Ласло опустился на одно колено, словно паж, помогающий знатной даме сесть в седло: миг - и я взлетела ему на плечи.
Брат встал во весь рост и палубу тут же накрыло тишиной, как пуховым одеялом.
Бросок вверх – и вновь заплясали в ладонях кинжалы, образуя уже два не соприкасающихся круга - его и мой…
Тишину нарушил знакомый звяк и я аккуратно отправила свои кинжалы брату – раз полетели монеты, пора заканчивать.
Ласло делает последний переброс - сверкающая дуга льется из ладони в ладонь и ложится полукругом у ног - снова опускается на колено и я слетаю на палубу.
Глубокий поклон, как на представлении, и Ласло отошел на шаг, а возникший рядом Матьяш передал мне лютню.
Первая песня, по незыблемой традиции, для хозяина.
- Что петь? – почти неслышный шепот.
- Отец сказал, на твой выбор, - такой же беззвучный ответ.
Поддавшись внезапному озарению, начинаю проигрыш, незаметно вплетая в мелодию голос:
- Я твое повторяю имя*
по ночам во тьме молчаливой,
когда собираются звезды
к лунному водопою
и смутные листья дремлют,
свесившись над тропою.
И кажусь я себе в эту пору
пустотою из звуков и боли,
обезумевшими часами,
что о прошлом поют поневоле.

Я твое повторяю имя
этой ночью во тьме молчаливой,
и звучит оно так отдаленно,
как еще никогда не звучало.
Это имя дальше, чем звезды,
и печальней, чем дождь усталый.

Полюблю ли тебя я снова,
как любить я умел когда-то?
Разве сердце мое виновато?
И какою любовь моя станет,
когда белый туман растает?
Будет тихой и светлой?
Не знаю.
Если б мог по луне гадать я,
как ромашку, ее обрывая!

Прижав ладонью струны, кидаю быстрый взгляд в сторону сэра Орвика. Он не изменился в лице, но я готова была поклясться, что угадала с песней, и не просто угадала.
Вот только не захочет ли он вместо награды придушить меня? Очень даже может быть, что захочет.
Мысль была здравая, но неприятная и, не давая себе времени задуматься как следует, я взяла в руки арфу. Следующая песня – для всех.



- С тебя на сегодня хватит, Мара, - негромко замечает отец, едва затихает последний звук.
Киваю в ответ, убирая арфу в чехол - моряки дущещипательные баллады не жалуют, здесь другое нужно – и прислушиваюсь: точно, Матьяш уже «Красотку Катрину» завел:
- Красотка Катрина к колодцу идет,**
в саду у Катрины крыжовник растет…
к Катрине в крыжовник крадется любовник…
Я, конечно, в «Загулявшем тритоне», слышала песенки и похлеще, но отцу об этом знать не надо.
Но вот скажите, какой идиот полезет в крыжовник, пусть и на свидание? Там же сплошные колючки… Я на месте этой Катрины окатила бы такого «умника» ведром холодной воды из окна, хотя, как знать, может, он извращенец…
Мысли обрываются от ощущения чужого взгляда – пристального, но не враждебного, скорее, изучающего.

*Ф. Г. Лорка "Если б мог по луне гадать я..."

** А. Гореликова "Меч войны".

Как оказалось, на меня смотрела женщина - постарше меня, темноволосая, явно, южанка.
Я присмотрелась повнимательней и едва не выронила арфу, на ее щеке была хорошо заметна татуировка-слеза – знак дочерей Санвы, лучших воительниц этого мира.
Маргит, не упусти шанс!
Своему чутью я доверяла безоговорочно и, воспользовавшись моментом – отца отвлек Матьяш – перекинула ремень арфы через плечо и подошла поближе к незнакомке.
Надеюсь, она – не личный телохранитель сэра Орвика, иначе получится неудобно.
- Добрый вечер, госпожа, - раньше мне никогда не доводилось беседовать с Дочерьми Санвы, значит, надо быть очень вежливой и очень осторожной. – Может быть, вы хотите услышать что-нибудь для себя? С удовольствием спою, если песня будет мне знакома.
Или сыграю.

Майя, спасибо. Фамильный секрет. Правда, двойной переброс не часто делаем: высоковато - брат не из маленьких, я тоже - выше среднего, и воздухом не питаюсь. Вот если он себе жену невысокую и легкую найдет - будут вместе этот трюк показывать. ))

Я почти не раздумывала.
- Кто сказал, что слово "люблю" ничего не стоит? *
Кто поверил в печальный конец бессмертной мечты?
Оглянись назад - она идёт за тобою,
Посмотри вокруг, и поймёшь, что умер лишь ты.

Не подрезать крылья песне, летящей к звёздам,
Не забыть слова, что стали огнём в ночи,
И сворачивать прочь с пути уже слишком поздно.
Так смотри в глаза судьбе и просто молчи.

Так смотри в глаза бесчестию, страху и боли,
Так смотри в глаза предательству, гневу и лжи,
И пойми, они над теми не властны более,
Для кого лишь любовь настоящая значит жизнь.

И иди по земле забывшей, что значит счастье,
Сквозь багровое пламя, ужас, кровавую муть.
И не бойся утратить мечту, ты в её власти,
А она с тобой, куда б не лежал твой путь.

И любовь поведёт тебя к самой высшей цели,
Разрушая преграды, смиряя лютых врагов,
Принесёт луч света в чёрную тьму подземелий,
И в подзвёздную высь вознесёт от земных оков.

И за грань миров шагнёт она в бесконечность,
Из посмертной тени тебя возвращая в жизнь
Навсегда оставив звучать на пороге в вечность
Беспредельно прекрасную песню крылатой души.

Нарушать волшебство не хотелось, но допев, я все же решилась спросить:
- Извините, если мой вопрос неуместен: вы работаете на сэра Орвика или тоже пассажир, как мы?

* Адан «Сказание о любви».

- Очень приятно, я - Маргит, можно Мара. А ваше имя не очень сложное, для меня во всяком случае. Иногда такие имена попадаются, особенно у благородных лордов и леди, что проще умереть, чем выговорить.
Жаль, что вы уже работаете на сэра Орвика, я бы тоже хотела вас нанять, как учителя.
Владение оружием очень полезно, особенно тогда, когда мужчина не понимает, что слово "нет" означает именно "нет".
Хотя, от менестреля почему-то ожидают только согласия, причем, немедленного.
Я нахмурилась, вспомнив визит к сэру Орвику: он, наверняка, думал, что я приду не с просьбой снять браслет, а с благодарностью за оказанную честь. Нет, о нем сейчас лучше не думать - не приведи Боги, явится.
- Я знаю, что уроки такого мастера стоят дорого, но вы не могли бы подумать над этим, когда ваш договор с сэром Орвиком будет выполнен?
Изложив свою сумасшедшую просьбу, я умолкла, ожидая ответа.
Во всяком случае, госпожа Домина выслушала и не отказала сразу, может быть, она даже что-нибудь посоветует.

- Я бы тоже предпочла не доводить до крайностей, но боюсь, что другого выхода может не быть. Этот мужчина не отступится.
А с его деньгами и влиянием может устроить такие неприятности, что и злейшему врагу не пожелаешь И тогда... - по спине прошел холодок - нет, даже представлять не стану.



- Это мой старший брат - Ласло. Он меня учил, но не использованию кинжала в бою, а как метательное оружие. И всегда говорил, что главное - вовремя убежать, потому что девушке не выдержать ближнего боя.
Спасибо за совет, госпожа Домина, и кажется, мне пора, - я склонила голову в поклоне и отошла чуть в сторону, навстречу отцу.
- Мара, с кем ты разговаривала? Не с сэром Орвиком?
- Нет, папа.
- Хорошо, тогда идем.

Домина, огромное спасибо!

Прошу откушать.