Карта ролевой игры "Наследство дона Терессио"

Его дочь, конечно же, и не думала выполнить волю отца. Глупая девчонка! Она всё ещё рассматривала сигарообразную машину, вдохновлённый вниманием гонщник заливался соловьём. Молинаре посмотрел на Витторио, тот отдал приказ - поторопить синьору Терессио. Однако, не успел.

Гуэрра умудрился схватить его дочь за руку, да ещё и усадить рядом с собой. Приставленный к его дочери солдат стоял недалеко, ещё несколько подошли ближе к нему. Не хватало ему только разборок с Гуэрра.
Лучия сидела на трибунет с идеально ровной спиной, она смотрела прямо перед собой, горделиво вздёрнув подбородок. сейчас она была как никогда похожа на мать. Молинаре усилием воли подавил шевельнувшуюся нежность и потребовал, чтобы девчонке сказали - отец хочет её видеть.

Хотя Мерседес и не была в действительности женщиной Молинаре, но Пауло не понравилась едва заметная улыбка обращённая к американцу. Он подошёл к Мерсес чуть приподняв бровь сухо сказал:
- Пока вы позволяете за собой ухаживать, синьора Дамиани, я бы не хотел видеть ваших взглядов обращенных на других мужчин.

Чёртов ирландец был слишком резв, словно горный козёл. Лучия всё ещё сидела рядом с Гуэрра, он сам не успел уйти и увести с собой Мерседес, как машина рванула к ограждению. Его люди сразу же ринулись к своему дону, а Молинаре крепко схватив Мерседес за руку, что было силы дернул её к себе, обхватив руками за талию. Мерседес, как казалось ему выругалась, когда его грудь соприкоснулась с её спиной, но это глупости и бабья блажь. Молинаре дернули к проходу, затем на него навалилось сразу несколько тел. своим он всё так же прикрывал Мерседес.

Пауло злился, ирландец действовал не по плану. Лучия всё ещё находилась на ипподроме, сам Молинаре не успел уйти от трибун и увести Мерседес. Из-за этой нерасторопности он и оказался в таком неприятном положении. Хотя некоторые плюсы такого положения не признать Пауло не мог.
Синьорина Дамиани судорожно хваталась за него, в её глазах был... Нет, не стах, скорее интерес. Расширенные зрачки и порывистое дыхание, словно Мерседес не подверглась смертельной опасности, а была поймана на свидании: прекрасная и чуть возбужденная. Пауло удивился этим мыслям, он, усмехнувшись, выпрямился, так и не выпуская Мерседес из объятий.
Сейчас он мог чувствовать и тонкую талию под руками, и упругую грудь, которая была прижата к его груди, и... Говоря откровенно, в данный момент Пауло чувствовал только её. Он не пытался разобраться в природе этого чувства: было ли это слепое желание жить после неудавшегося покушения, или просто обычный отклик мужчины на близость женского тела. Будучи доном, Молинаре привык ограничивать свои потребности, когда это было нужно. Сейчас же был иной случай.
- Думаю, женщина, за которой ухаживают, может позволить небольшое поощрение? - Не дожидаясь ответа Пауло взял Мерседес за подбородок, не давая увернуться. Вторая ладонь скользнула по щеке, заведя прядь волос за ухо, а затем внезапно сильно притянув за шею. Всё-таки Молинаре был доном семейства, а не сопливым юнцом на свидании: он привык брать от жизни и женщин всё, что они способны предложить, порой, даже больше.
Пауло накрыл губы Мерседес своими, сейчас он не допускал возражений или инициативы, словно утверждая свою власть. Его губы терзали губы Мерседес,его руки не давали ей свободы. В этом было что-то примитивно животное, уносящее налёт цивилизованности. Наверно, так в древнем мире мужчины отмечали своих женщин. Это было неправильно, потому что Мерседес не принадлежала Пауло. Но он не останавливался, целуя Мерседес, словно пытаясь насытиться или оставить ей повод задуматься. Наконец, он отступил, выпуская девушку из объятий. Его тон, несмотря на возбуждение, был довольно прохладен:
- Думаю, синьорина Дамиани, мне будет позволено проводить вас к машине?

Молинаре заметил, как Мерседес дернулась, словно пытаясь прервать поцелуй, и лишь потом расслабилась. Ладони больше не отталкивали, теперь Мерседес словно изучала то, что ей было предложено. Это завораживало и интересовало. Молинаре не планировал серьёзных отношений, после смерти жены у него не было сколь нибудь постоянной любовницы. Потому что интересующие Пауло женщины не годились на роль любовницы, а сам он давно не годился на роль мужа. Но сейчас его благие намерения и принципы оказались подвержены серьезному испытанию.

Мерседес отодвинулась, увеличивая между ними расстояние. Это было правильным с точки зрения приличий и абсолютно неверным с личной точки зрения Молинаре. Мерседес прикусила губу, и Пауло почувствовал страстное желание поцеловать её снова. Он был готов разозлится сам на себя, если бы не был сейчас заинтригован.

Молинаре оценил тон Мерседес и её независимый вид. Он проводил Мерседес до машину и помог усесться. Вопрос Мерседес был неожиданным, Пауло мог бы придумать не одно крайне подходящее и действительно желанное сейчас задание, вернее занятие, но подозревал, что Мерседес говорит о другом. Он внимательно посмотрел на лицо девушки, отмечая чуть раскрасневшиеся щеки и припухшие губы, затем взгляд скользнул вниз по ткани элегантного наряда, мысленно Пауло уже снял ненужные тряпки, потом снова вверх. Наконец, их глаза встретились:
- Определенно, и не одно, синьорина Дамиани, Мерседес...

Как ни странно Молинаре нравилось, что Мерседес не отводила взгляд. Он слишком привык, что даже мужчины старались не смотреть ему в глаза. Словно Пауло может прочесть их мысли или заподозрить измену. Взгляд Мерседес завораживал, в нём не отражались ни гнев, ни расчёт, ни злорадство, только едва уловимый отблеск победы. Сейчас Молиране был не против, чтобы синьорина Дамиани считала себя победительницей.

На губах Пауло появилась едва заметная ухмылка:
- Мерседес, ты слишком любишь контролировать ситуацию? В некоторых случаях женщине достаточно быть женщиной. Сегодня мы поедем в оперу, надень красивое платье, будешь меня сопровождать. Смотри,анализируй, запоминай. Сегодня дают "Тоску", значит соберутся определенно все. Мои люди проверяют все зацепки, как только будет ясность, ты получишь свою месть, Мерседес.
Машина остановилась возле дома синьорины Дамиани, Молинаре отдал приказ, чтобы её проводили прямо до двери. Пауло легко поцеловал костяшки пальцев и напомнил:
- За тобой заедут, Мерседес.

Едва за девушкой закрылась дверь, из машины сопровождения в машину Молинаре перебрался Витторио:
- Все мимо, дон. Ранены, но живы. Ирландец уже ничего никому не расскажет, мы проверили. Документы при нём.Семейство Молинаре вне подозрений.
- Ладно.. Значит, комиссия... Ламберти не пытался связаться?
Консильери отрицательно покачал головой. Молинаре снова задумался:
- Я не хочу никаких неожиданностей, удвойте охрану, утройте, если это необходимо.

Машина остановилась возле особняка, во дворе всё ещё были люди Гуэрра, Молинаре приподняв бровь посмотрел на своего консильери. Витторио пожал плечами:
- Он всё ещё в доме.
Пауло поморщился и кивнул. Он приказал служанке принести ему и Витторио коньяк и передать хозяйке. что отец желает её видеть.

Молинари снова смотрел во двор через окно. Машины всё подъезжали, подъехал водитель Терессио, который учавствовал в сегоднешних гонка, он привёз с собой стайку племянниц Джино. Лучии среди них к неудовольствию Пауло не оказалось. Он снова раздраженно посмотрел на консильери:
- Ты уверен?
- Да, Корелли забрал синьору ДиЧиара с собой. Синьора Альма ранена, мальчик невредим. Гуэрре принесли что-то для перевязки, служанку к нему не пустили.

Пауло снова кивнул и обернулся к окну. Наконец-то подъехала машина, из которой вышла его дочь. Она была невредима на первый взгляд, и Пауло снова заговорил с консильери:
- Ирландцы?
- Всё, кто работал, уже мертвы. Крыс твои люди отлавливают, дон. и отправляют к тем, кто работал...

Пауло молча смотрел на дочь. Он был немного раздражен, тем что Лучия заставила его поволноваться. Она, конечно, была виновата в том, что не ушла, когда это было велено. Но Пауло не хотел смерти дочери, в конце концов, Лучия его плоть и кровь. Наконец Молинаре кивнул и заговорил:
- Хорошо, что ты невредима, Лучия. Сегодня мы поедем в оперу, я изменил своё решение, и ты отправишься с нами, - Пауло внимательно смотрел на дочь, её взгляд был удивленным, но вопросов Лучия не задавала. - Я хочу, чтобы ты была вежлива с Ламберти и постаралась ему понравится. Ну или хотя бы не вызвать раздражение. Иди.
Молинаре снова перевёл взгляд на Витторио:
- Проследи, чтобы за синьориной Дамиани отправили машину. И ещё... приведи ко мне Моррисона.

- Моррисон, - Молинаре кивнул и посмотрел на своего консильери, Витторио налил в бокалы коньяк, протянув один из них своему дону, а второй - Джейсону. Консильери не покинул кабинет,но отошёл к двери. - Я буду говорить при Витторио, я доверяю ему свою жизнь, свои вложения и даже тайны. Все мои секреты принадлежат и ему, поверь, что и твой секрет не выйдет за пределы этой комнаты.
Джейсон, - тон Молинаре был ровным, с чётко отмеренной долей откровенности, - я не буду оскорблять твой ум и перейду к делу. Мы оба знаем, что доном тебе не стать. Ты не сицилиец, а для итальянцев это имеет значение. - Пауло пожал плечами, словно не понимая предрассудков. - Но ты хороший капо, твои люди преданы тебе, они пойдут на смерть по одному твоему слову.
На Комиссии мы будем решать судьбу территорий, думаю, что и семейство Молинаре получит небольшую долю... Я предлагаю, чтобы ты и твои люди продолжали контролировать эту территорию уже в семье Молинаре. Это достойно, твой дон думал о слиянии семей и одобрил бы такое решение.

Молинаре чуть склонил голову, давай Моррисону высказаться.



Метрополитен-опера или «Мет», как называли его сами жители Нью-Йорка, располагался на Бродвее, между 39 и 40 улицами. Добротное старое задание, оно уже пережило пожар, войну и больше десятка донов. Молинаре порой казалось, что оно переживёт даже человечество.
"Мет" считалась наряду с Венским оперным театром и театром «Ла Скала» в Милане ведущей оперной сценой мира. Самые именитые режиссеры, певцы почитали за честь оказаться на этой сцене. Театр был открыт семь месяцев в году, ежедневно, давая более 200 представлений. Летом проводились бесплатные представления, или же, как например сейчас, специально спонсируемые щедрыми ценителями искусства выступления.
Будучи итальянцем Пауло не мог быть равнодушным к опере. Он не был большим фанатом, но всегда отдавал должное постановке и мастерству исполнителей. Особенно, когда исполнялась итальянская классика.

На оперу никто не приезжает к назначенному часу, это считалось дурным тоном. Лучия села в машину и сразу отвернулась к окну. Она не смотрела на Пауло, явно обижаясь. Молинаре было всё равно, рано или поздно девчонка поймёт, что отец просто позаботился о её будущем. Пауло кивнул, и шофер вырулил со двора. петляя по улочкам, они наконец-то подъехали к дому Мерседес. Ещё через час машина прибыла к зданию на Бродвее.

Ранее в кабинете

От Молинаре не укрылось, что Моррисон не стал пить до того, как услышал предложение. Вероятно, он просто не доверял. Что ж, безусловно, пока Джейсон не стал членом семейства, ему и не стоило им доверять.
Пальцы Моррисона крепко сжимали ножку бокала, выдавая волнение. В ответ на речь Молинаре мужчина чуть склонил голову, словно соглашаясь со словами Пауло.



Услышав окончательное предложение, Моррисон наконец сделал глоток. Теперь Пауло мог с уверенностью сказать, что предложение будет принято. Он благосклонно кивнул:
- Я доволен принятым тобой решением, капореджиме. Более подробно мы обсудим его после Присяги. А пока подготовь мне списки своих людей, их обязанности и поощрения. Витторио расскажет тебе о правилах в семье Молинаре. А теперь отправимся в оперу.

Опера

Мерседес была великолепна в длинном платье и с убранными волосами. Он неё пахло изысканными духами, а на губах порой появлялась лукавая усмешка. В здании театра его люди быстро проверили обстановку. Служащие, не прекращая улыбаться, проводили дона и его спутницу, а так же остальных гостей к ложе.

Пауло лично отодвинул Мерседес ступ, затем передал бинокль. Он удовлетворенно отметил, что Лучия сидит рядом с Ламберти, а значит, его планы начинают претворяться в жизнь. "Тоску" он слышал десятки раз, поэтому все больше размышлял и планировал. А ещё смотрел на всех вокруг, отмечая малейшие нюансы в поведении, и особенно на синьорину Дамиани, которая занимала его мысли гораздо больше, чем следовало бы.

В фойе им встретилась синьорина Альери, племянница Терессио. К сожалению Витторио был далеко и не мог напомнить точную степень родства. Возможно, девушку стоит предложить кому-то из людей самого Молинаре:
- Синьорина Альери, - Пауло легонько кивнул.

Моррисон отвернулся достаточно быстро, чтобы не смущать Мерседес своим вниманием, но недостаточно, чтобы это внимание не заметил его дон, а теперь Молинаре именно дон Моррисона. Взгляд капо удивил Пауло, он не слышал ни об увлечении Моррисона кем-то, кроме старого пса, ни о знакомстве Джейсона с синьориной Дамиани. Разве что... Тогда в кабинете, слишком кратковременно для таких взглядов.

Молинаре легонько кивнул, давая понять, что понял ответ на незаданный вопрос:
- Наслаждайтесь оперой, дон Франко, моя дочь с удовольствием составит вам компанию. Лучия поклонница Пуччини.


Мерседес тоже не особенно всматривалась в действие на сцене. Она аккуратно бросала взгляды, то на одного, то на другого. Пауло так же аккуратно отслеживал эти взгляды. Горделивая осанка и правильные черты лица синьорины Дамиами сейчас словно завораживали. На секунду Молинаре допустил возможность увлечься такой женщиной. Это было бы слишком серьезным увлечением. Как человек строгих правил Пауло не собирался делить свою женщину ни с кем. а Мерседес была слишком независима, чтобы принадлежать кому-то, кто не станет ей мужем. он уважал такое решение в женщинах. Пока оно не относилось к нему лично.

Дон Молинаре расслабленно сидел в кресле. Один из его людей в антракте принёс коньяк своему дону и синьорине Мерседес. Туда же принесли закуски. В театре было слишком многолюдно, чтобы идти в местный буфет, поэтому все молчаливо выразили согласие ограничиться лёгким перекусом. Тем более, что после оперы непременно будет поездка в ресторан.

Свет снова начал гаснуть. Значит, их ждёт третье действие. Каварадосси в тюрьме. Единственный персонаж по мнению Пауло достойный в этой компании, он соблюдал закон омерты и молчал. Поступок достойный мужчины, в отличии от песен про красоту своей избранницы. Хотя, кто знает о чём сам Молинаре будет думать в последний момент.



На сцене появилась синьорина Флейм в роли Тоски. И Пауло отдал должное вкусу Джино. Любовница Терессио была прекрасна, её голос завораживал и манил, элегантные движения и горделивая осанка.
Её Тоска рассказывала глупые сказки о побеге и вечной любви. Должно быть, именно поэтому женщины так любят оперу - здесь они видят осуществление своих несбыточных грёз. Всего лишь глупые мечты, которым никогда не станут реальностью.
Все люди смертны. И Каварадосси, которого расстреляли. И Тоска, которая бросилась вниз.

Очень глупая история. Но весьма поучительная. Пауло кивнул своим мыслям. А затем присоединился к аплодирующим.
Молинаре легко прикоснулся к руке Мерседес, которая, казалось всецело была увлечена представлением.
- Я могу попросить синьорину Флейм спеть для вас, Мерседес.

Молинаре обратил внимание, что Ламберти выполняет свою часть сделки. Он делал вид, что Лучия ему сколько-нибудь интересна. Возможно, так девчонке будет легче смирится. Это к лучшему. Молинаре не испытывал раскаяния или неловкости из-за того, что пытался разобраться с делами при помощи дочери. Но он и не хотел видеть её несчастной, всё-таки Пауло её отец. И он действительно любил мать Лучии.

В антракте Молинаре снова обернулся посмотреть на дона Франко и дочь, и с удивлением заметил взгляд последнего обращенный на служанку. Если Ламберти хочет завести себе любовницу, то пусть делает это подальше от дома Лучии. Он вполне себе может позволить снять этой горничной квартиру и обеспечить её существование. Молинаре нахмурил брови, и поставил себе на заметку. Решить этот вопрос.

Молинаре недоуменно посмотрел на синьорину Ричи, которая зачем-то встала со своего места. Он понадеялся, что она не решит повторить подвиг Тоски, и не станет прыгать...

Краем глаза Пауло заметил, что Лучия вышла из ложи. Что на неё нашло? Глупая девчонка! Люди Молинаре вышли вслед за ней. Потом поднялась и служанка, и Ламберти. Возможно, Лучия не так уж глупа...
Пауло снова перевёл взгляд на более интересную ему женщину. Мерседес. Она снова смотрела по сторонам, словно подмечая всё и вся, порой прикусывала губу. словно стараясь запомнить что-то. Слишком сложная, а потому интересная. Молинаре невольно усмехнулся, он хотел облегчить себе жизнь, наняв синьорину Дамиане. Но лишь добавил к своим обычным размышлениям мысли о ней. Благо, эти мысли были куда более приятны, нежели обычные.

Почти невесомое дышали и шепот, да синьорина Мерседес определенно могла стать самым важным из его размышлений. Пауло кивнул в ответ на её слова. Его впечатления тоже были весьма далеко от привычных.

Наконец, свет зажегся. Его люди почти сразу окружили своего дона и спутницу, другие пошли обеспечивать выход без происшествий.

В коридоре было многолюдно, и Молинаре пожалел, что они с Мерседес немного не задержались.... И не дали пары причин для слухов и домыслов. Рядом был консильери Ламберти - синьор Данте. Ожидая, пока топа немного разойдётся, они перекинулись парой слов. В том числе и о рациональности сегодняшней ночёвки в доме принимающей стороны.

Довольно частая практика для Комиссий. Правда в обычное время Молинаре пришлось бы отправлять заложников в семьи. На Комиссию приезжают самые важные и влиятельные члены семьи, за их безопасность непременно поручались, отправляя заложников. Если дон не вернулся с Комиссии, будь то убийство, смерть от старости или попавшая молния, заложник убивался. Однако, во время похорон и свадеб действовало шаткое перемирие, но и Комиссии не проводились.

Ещё пара вежливых слов с синьором Данте, скрытые намёки на будущую связь семей. Молинаре знал эти игры и прекрасно освоил их правила. Неважно чего на самом деле хотел Ламберти, он поступит так, как посчитает более выгодным. А Лучия Терессио вполне годное средство для достижения цели.



Мерседес сжала руку Пауло, и он сразу обернулся к девушке, прервав разговор. Она с кем-то говорила, но взгляд выдавал настороженность. Пауло взял руку Мерседес в свои, и поцеловал.
- Ты устала, дорогая? Быть может, ты позволить пригласить тебя в ресторан?
Молинаре обернулся к консильери Ламберти и извинившись, сослался на то, что желание его дамы - это закон.

Пауло кивнул своим людям и быстро пошёл к машине. Рука Мерседес была на сгибе его локтя, было в этом что-то несомненно волнующее и новое. Молинаре отдал приказ, чтобы Лучию отвезли домой. Затем сам устроился рядом с синьориной Дамиани на сидении машины.
- не слишком стала? Тогда поехали в ресторан, где как можно больше людей заметят синьорину Дамиани с общество дона Молинаре.

Молинаре внимательно выслушал замечания Мерседес. Он легко кивнул, признавая в какой-то момент правоту сделанных Мерседес выводов. Пауло прикажет присмотреть за служанкой, в любом случае, пока не прошла Комиссия он не станет увольнять кого бы это не было, а если подозрения Мерседес окажутся не беспочвенными, то всегда можно будет отправить девицу кормить рыб.

Молинар кивнул в ответ, ему сейчас угодно насладится её обществом. Вполне позволительное удовольствие, в котором Молинаре не собирался себе отказывать:
- В любом случае нам обоим следует поужинать, Мерседес. Я обещаю тебя не задерживать.

Вместо изначально запланированного жутко помпезного ресторана Молинаре приказал отправится в маленький семейный ресторанчик в районе Лонг-Бич. Хозяин лично вышел встретить дорогого гостя, а люди Молинаре выпроводили засидевшихся посетителей. Мерседес вопросительно посмотрела на зал закрытого для двоих ресторана, но промолчала. Умение вовремя промолчать было крайне ценным для женщины. Пауло усмехнулся:

- Даже ради сплетен, я не могу отказать себе в хорошей еде. Здесь готовят лучшую пасту во всём Нью-Йорке. Разве что Лучия может соревноваться в мастерстве с поваром, и то потому что готовить её учила моя мать. Ты бывала на Сицилии, Мерседес?

Закуски появились на столе в мгновение ока, хозяин принёс из погреба настоящее домашнее вино. Музыканты что-то тихо наигрывали. Если бы Молинаре был сентиментальным, то посчитал бы вечер романтичным, но он был верен себе и поэтому считал его просто удачным.
Мерседес всё так же его интриговала, Молинаре нравилась её искренняя улыбка в ответ на шутки хозяина, завораживала чуть настороженная и лукавая, обращенная к самому Пауло. Он невольно любовался её точеным профилем, идеальной осанкой и женственной фигурой. Молинаре безусловно хотел Мерседес, неважно, что обладание такой женщиной принесёт с собой кучу проблем.

Машина подвезла Мерседес прямо к её дому, Молинаре вышел, хотя это и было не в его привычках. Пауло задержал руку Мерседес в своих, а затем резко привлёк в свои объятья. Он не стал её целовать, просто крепко удерживал на месте и пристально смотрел в глаза
- Ты непростая женщина, Мерседес, но и я не привык искать легких путей. Дальше всё будет только сложнее.
Одной рукой он вытащил шпильки из её причёски, с распущенными волосами и мерцающими от гнева, а может, злости глазами Мерседес казалась Пауло особенно прекрасной, его взгляд скользнул по её губам. Затем, так и не поцеловав девушку, Молинаре отступил:
- Доброй ночи, синьорина Дамиани.

Дон Молинаре со своим консильери пристально смотрели на заметки в блокноте Ламберти согласился с предложением Пауло, значит, кое-что им придётся переиграть У Терессио была хорошая территория, и прибрать к рукам её бы хотел каждый. У Гуэрра заинтересовали бы несколько так и неподвластных кварталов Бруклина, Корелли нацелен на Бронкс, Ламберти на полный контроль над доками города. Но, безусловно, всех их больше всего интересует Куинс. Если семейства Молинаре и Ламберти верно разыграют карту, то смогут получить больше всех остальных.

До Комиссии оставалось ещё слишком много дел и совсем мало времени. Молинаре откинулся на кресло и обратился к своему консильери:
- Ну что, Витторио, нам надо поговорить с Морррисоном и Ламберти.
- Моррисон вместе с водителем Терессио крутились вчера возле мастерских.
Молинаре приподнял бровь и усмехнулся:
- Право каждого понять, что же произошло на ипподроме. Семья Молинаре не станет препятствовать желающим узнать о вероломстве ирландцев.
- Мицци очнулся, он плох и спрашивал о тебе, дон Молинаре.
- Мы поедем к нему после комиссии, Витторио.
- Кстати, я хочу, чтобы вы присмотрелись к служанке моей дочери. Синьорина Дамиани сказала, что ей слишком много внимания уделяет Ламберти. Если он хочет её в любовницы, то вышвырните девчонку из дома. А если она что-то скрывает, то позаботьтесь, чтобы её секреты были похоронены вместе с ней.

Молинаре задумчиво смотрел на коньяк в своём бокале, Витторио стоял рядом и ждал. Наконец, Молинаре заговорил:
- Мы с синьориной Дамиани и Лучия отправимся на Сицилию этим летом, до свадьбы моя дочь останется там. Выберю людей, которые станут её охранять. Я не хочу, чтобы наши планы были разрушены.

Моррисон зашел в кабинет, Пауло кивнул в ответ на его слова. Джейсон принял решение, дороги назад теперь для него нет. Молинаре взял папку, которую тут же передал Витторио:
- Я поговорю с Серени, как только освобожусь. Сегодня твои люди будут сопровождать девушек семьи в городе. Надеюсь, мне не надо говорить, что я буду крайне опечален, если с ними хоть что-нибудь случится?
Пауло встал из-за стола. По правую руку стал Витторио. Казалось, что ещё совсем недавно сам Молинаре в качестве капо приносил свою присягу, сейчас ему предстоит её принимать. Он протянул руку с перстнем и дождался, пока Моррисон поклянётся, что он и его люди подчинятся любому решению своего дона, что не предадут семью и не осрамят её честь, что не будут пытаться захватить власть силой.
По завершении клятвы традиционный жест повиновения и благодарности за удостоенную честь.
- Теперь ты и твои люди часть семейства Молинаре, Джейсон.

пауло доложили,что все доны уже на месте. И он раздосадовано поморщился, успеют ли они перекинутся с Ламберти парой сло? Может ли он сделать это после комиссии. Молинаре отдал приказ проводить всех в кабинет, а так же принести закуски. В этом кабинете сейчас соберутся самые могущественные люди Нью-Йорка, а возможно и всей страны. Следуя давней традиции, каждыый из них поклялся действовать в интересах своей семьи, а заодно и высказали повторные соболезнования о потери одного из членов Комиссии.
Пауло кивнул, все кроме донов и их консильери вышли. Мужчины заняли места в удобных кожанных креслах, их советники принесли напитки и закуски своим боссам. Наконец, дон Молинаре заговорил на сицилийском наречии:
- Я и моя дочь благодарим вас всех за то что приехали к нам в сей скорбный час. Нужно ли говорить какую утрату понесли все мы? Наша семья пролила кровь, но я позвал вас не для того, чтобы мстить и выяснять виновных. Я хочу посоветоваться с вами и найти нам всем способ выйти с честью из сложившейся ситуации. Наша семья хочет мира, поэтому все вы сегодня в нашем доме, доме моей дочери. Мы не хотим возникновения нового семейства, которое может принести всем нам новые проблемы. Поэтому и предлагаем определить наилучший путь развития для всех нас, определиться с территориальными спорами и разграничить зоны влияния. Нам надо быть одним целым сейчас, единой семьей, которая даст отпор всем, кто попытается прийти на земли Терресио.
Муж моей дочери умер, но это её и мое горе. Молинаре обещают, что не станут искать мести, мы не станем выяснять виновных. Во имя общих интересов наша семья готова поступиться с собственными.

Думаю, ни у кого не вызовет вопросов о распоряжениях, которые дал дон Молинаре относительно своего имущества. Этот дом остался его вдове Лучии Терессио, большую часть денег он так же разделил между ними, - в объяснениях не было необходимости, но считалось должным оповестить остальных донов, - некоторое количество ушло слугам и синьорине Флейм. Семейство Молинаре возьмёт на себя труд проследить, чтобы распоряжения были выполнены согласно воле покойного.

Молинаре закурил сигарету, возле каждого из донов уже стояли пепельницы, сейчас он ждал реакцию на свои слова

Франко тоже хотел мира во всём мире и кусок земли побольше. Ни для одного из них не было секретом, что каждый надеется обхитрить другого, не стесняясь в средствах и целях.

Молинаре согласно кивнул и продолжил:
- Дон Терессио тоже хотел мира в своих землях. У дона Гуэрры в Бруклине есть неподвластные районы, дон Коррели хотел бы заполучить доки Ист-Сайда, о полном контроле не только над доками, но и районом Вест-Сайда беспокоится дон Ламберти. - Молинаре намеренно не стал упоминать о своих интересах, его всего-то интересовал кусок Манхеттена и пара районов Бронкса, территориально это были не самые большие территории, но довольно прибыльные.

Пауло снова кивнул. он с удовольствием выслушает остальных, а пока и у него есть свое слово:
- И все мы будем говорить о Куинсе. Как вы знаете семейство Молинаре и семейство Теорессио планировали объединиться. К сожалению, этого не произошло, но капо дона Джино сегодня присягнули семейству Молинаре, думаю, ни у кого не возникнет вопросов, что часть Куинса, подконтрольная им переходит нашему семейству. Теперь они наша семья, мы будем заботится о них и оберегать то, что принадлежит им по праву. - Расчёт был выверен, открыто никто не посмеет отказать капореджиме в уважении. - Думаю, что оставшуюся территорию мы разделим в равных частях. Остаётся ещё экспорт оливкового масла и ремонтные мастерские. Это нам тоже предстоит обсудить.