Карта ролевой игры "Вкус темноты. Эксперимент "Любовь""

Скажу сразу, идти на сегодняшнюю вечеринку я не планировал. Не потому, что мне надоело не есть в темноте, не потому, что Алиса была молчалива и пуглива, не потому, что мне не по вкусу пришелся эксперимент. Я банально обгорел. Дитя урбанизации. Проведя целый день под ярким "зимним" солнцем со спиннингом в руках, я совершенно забыл, что не стоит раздеваться. Только на кухне, наблюдая, как парни готовят тунца, помогая советами, я почувствовал некий дискомфорт. В душе вода обожгла, хотя она не была настолько горяча. Рассматривая в зеркале свою физиономию, я был поражен. Очень уж напоминал краба, приготовленного по рецепту Джера.

Распластавшись на прохладных простынях, забылся тревожным сном. Через час почувствовал, что горю - поднялась температура. Да, рыбка мне вышла боком. Ужин отменяется. Впрочем, как всегда в последние три дня.
Только узнав от Джера, что кроме очередной кормежки в темноте, ожидаются танцы, я решился идти.

Алиса сегодня узнает, что такое горячие итальянские парни. Очень горячие.

Надел легкую черную рубашку, которая минимально задевала тело. Чтобы воротник не доставал до обгоревшей шеи, оставил незастегнутыми три верхние пуговицы. Классические брюки и туфли завершили "бальный наряд".

Кроме того, что я очень горячий парень, я еще и очень чувствительный парень. Любое прикосновение к красной коже посылало туда отряд ледяных мурашек.

Но пропустить возможность потанцевать с Алисой я не мог. Меня не тревожило, вдруг она не умеет танцевать. Темнота все скроет.
Зайдя в темную комнату следом за Дином, порадовался, что кондиционированный воздух здесь был холоднее, чем в других помещениях. Видимо, организаторы сообразили, что танцы разгорячат даже не обгоревших парней.

Когда в комнату вошли девушки с подносами, на которых стояли баночки-скляночки с заготовками для коктейлей, меня подвели к той стойке, где уже ждала Алиса.
- Привет, - сказал я и протянул руку туда, где предположительно она находилась. Задел ее плечо, но проведя подушечками пальцев вниз, понял, что двигаюсь не по руке, а по обнаженной спине.

Температура сделала свое горячее дело - спалила мой мозг.
Вместо того, чтобы извиниться, я продолжил путешествие по шелковой коже. Дойдя до выреза платья на спине, почувствовал рельефный изгиб фигуры. Заскользил по талии, ощущая горячее тело Алисы под прохладным шелком. Шелк на шелке...

Не знаю, что происходило в этот момент с Алисой: готовила ли она руку, чтобы влепить мне пощечину, брала ли в руки шейкер (если он был на подносе), чтобы облить меня спиртным напитком или придумывала иную месть - мне было по барабану.
Я увлекся так, что притянул девушку к себе и вдохнул запах ее волос. Какая еда, какой коктейль? Я уже был пьян.

- Потанцуем?

Не убирая руку с талии Алисы, я повел ее туда, где лучше слышалась музыка и развернул лицом к себе. Медленно проведя тыльной стороной ладони по ее правой руке, нашел маленькую ладонь. Движение вверх и наши руки сомкнулись в любовном замке.
Свободная рука Алисы легла на мое предплечье. Солнечный ожег отозвался глухой болью, и я повел плечами, невольно теснее прижимая к себе девушку.

Я слышал, как часто бьется ее сердце. Мы замерли, ловя ритм, и как только наше дыхание выровнялось, начали танец.

Алиса была послушна каждому моему движению. Чувствительная, предугадывающая, легкая.

То ли мои горячие объятия тому виной, то ли так танец разгорячил ее, но кожа Алисы под моими руками стало влажной. Проступил тонкий аромат духов, смешанный с ее естественным запахом.

Темнота, музыка, запах женщины. Афродизиак.

Стихла музыка, а мы не могли разнять наши руки. Так и стояли в темноте, прижавшись телами, смешивая порывистое дыхание, слушая толчки крови, шумящей в ушах.

Чуть позже мохито - любимый коктейль, остужал не только мое разгоряченное тело, но и душу.

Мы стояли у барной стойки плечом к плечу, крутя по ее поверхности наши полупустые стаканы. Возбуждение от танца подогрелось ледяным коктейлем. Близость тела Алисы, которое я нет-нет задевал то бедром, то плечом, кружила голову. Как следствие чувственного фейерверка - у меня развязался язык.

- Алиса, ты где научилась танцевать? Я еще в школе, когда моей однокласснице потребовался партнер по танцам. Ее отчисляли из группы из-за высокого роста, никто не хотел танцевать с дылдой. А мне дылда нравилась. Я никак не решался подкатить к ней, а тут такой повод. Да, повезло. Я очень старался, хотел нравится. Но она относилась ко мне отстранено, вне танцев близко не подходила. Я нескладный тогда был, долговязый, нос большой. Чистый Пиноккио. Иду я по школе, она навстречу. Вот, думаю, сейчас остановится, поговорим. Поговорили. Привет-привет. И все. Недоступная. Так и осталась недоступной. Сама танцы бросила. Я еще долго на занятия ходил, думал - вернется, дождусь. Не вернулась. В город уехала с мамой. Родители развелись. Когда она появилась у своего отца, его вила через забор от нашей, я чуть с ума от счастья сошел. Мы тогда уже в колледжах учились. Бьянка невероятно красивая стала, и меня на ней заклинило. Я даже перевелся в тот город, где она училась, чтобы поближе находиться. Пока бегал с документами, сессия началась. В новом месте нужно было показать себя, ушел в экзамены с головой, отодвигая визит к ней. А когда появился, весь такой красивый, с цветами, узнал, что она замуж выскочила за американца. Смотрел я на него и не понимал, почему он? Рыжий, небольшого роста, никакой. А она говорит - люблю. Скоро и дочка у них появилась. А я долго успокоится не мог, все надеялся. Представляешь - даже не поцеловал ни разу, а надеялся! Болел ею. Ругал себя, что упустил.

Глотнув коктейль, поморщился. Лед растаял.

- Прости, Алиса, что-то я разговорился. Бьянка была моей первой любовью. А ты любила когда-нибудь?

Миссис Оуэн! Я прошу вас передать музыкальный привет Алисе. Я знаю, что песня, которую поет Фред Астер, старомодна, но она как нельзя лучше передает мое впечатление от вчерашнего вечера и танца с Алисой.

Осторожное прикосновение ее рук к обожженной коже вызывало противоречивые чувства: боль, возбуждение. Скинул рубашку, которую, наверное, не найду в темноте. Ну и черт с ней!
Воображение рисовало невероятную картину: мы оба обнажены, и меня сейчас не лечат, меня соблазняют. Тушат костер на коже, но разжигают пламя в мыслях, чувствах, желаниях. Как удержаться и не протянуть руку, чтобы прижать к себе, огладить плечи, спину, зарыться руками в волосы? Как подавить желание чувствовать дыхание на своем лице, пройтись цепочкой поцелуев от ушка до ложбинки на шее? Как остановить себя, запретить дотрагиваться губами до ее рта, когда Алиса так близко?
Боль и желание. Страсть и сдержанность. Опьянение и контроль.
Сколько раз я поднимал руки, чтобы схватить ее и вдавить в себя, почувствовать тепло ее тела? Благословенная темнота скрыла мои порывы. Я поймал себя на том, что уже наклонился, чтобы прижаться к ее лицу и, найдя губы, впиться в них, не отпуская до тех пор, пока не закончится кислород. Я застонал от невозможности поступать как хочется.
Как можно удержаться, если ты чувствуешь на своем плече уже не ее горячие ладони, а влажный язык? Как? Кто сможет?
Я - не смог.

В моем мозгу кто-то нетерпеливый нажал на спусковой крючок. Все, Алиска, ты пропала.
Ее губы я нашел не сразу. Чтобы добыча не ускользнула в темноту, я крепко обхватил ее за спину и прижал к себе.
Пропала не только Алиска, но и ее платье - мелькнула беспокойная мысль и унеслась прочь.
Скользнув пальцами в волосы, я зафиксировал ее голову так, чтобы она не смогла отвертеться, когда я буду ее целовать. Куда попал первый поцелуй? Не знаю. Но второй не пропал даром. Я как волк, учуявший дыхание добычи, не упустил случая.
Ее губы были влажными, мягкими, манящими. Я почувствовал на них вкус сливок и провалился в мир острых ощущений. Заныло в паху.
Боже, если бы мы были одни, она не смогла бы выкрутиться! Я как разогнавшийся локомотив, снес бы любую преграду на своем пути, как бы ни жал машинист на тормоз.
И вдруг я понял, что еще мгновение и я совершу непоправимое. Поэтому силой воли разомкнул руки и кинулся прочь. Ударяясь об стены, искал выход, воспринимая темную комнату как западню, в которую загнал сам себя.
Шум голосов, звуки музыки помогли найти верный путь. Еще немного и я оказался в светлом фойе на мужской половине. Свет резанул по глазам, и я буквально на ощупь нашел диван и рухнул на него. Обхватил голову руками и согнулся, переживая сильнейший спазм. Я не мог идти, не мог думать, не мог дышать.
Подошедшие ко мне люди что-то говорили. Я не понимал.
Вскоре появился человек в белом халате, мне сделали и укол и ... я проснулся в незнакомой комнате со стерильной обстановкой. За окном вовсю светило солнце.

В качестве извинения отправил Алисе музыкальный привет. Я знаю, этого не достаточно. Но как объясниться, если нас разделяют условия эксперимента? Только ждать вечера.

Началась паническая атака. Что я наделал вчера? Что сейчас происходит с Алисой?
Боже, я веду себя, как подросток, в котором бушуют гормоны.
Мне нужно на воздух. Мне нужно упасть в море.
Нашел свои брюки. Застегивал их на ходу. Добежав до моря, опять расстегнул, скинул с себя вместе с трусами и голым кинулся в прохладную волну. Плыл, плыл, плыл, пока не уткнулся в ограждающие буйки. Повис на них, выравнивая дыхание.
Только физическая усталость сняла напряжение. В номер я возвращался успокоенным.

К моменту, как я пришел в себя, у психолога уже побывали все парни. Поплелся следом.
Задание поставило в тупик. Стал рисовать в мыслях, какой я вижу Алису. Лучше бы не представлял.
Каждый мыслительный заход показывал один и тот же результат: голая, растрепанные волосы, подо мной.
Психологу выдал стандартную, читай, приличную картинку. Не стал позориться.

В обед я оторвался. Возместил и ужин, и пропущенный завтрак, и физическое истощение, полученное в результате заплыва по неспокойному морю. Или это я был неспокойным?

Второе задание тоже поставило в тупик. Это когда же я что-то делал своими руками? О еде думать не хотелось. Опять кормить Алису в темноте? Э-э-э...
Мысленно перебирал то, чему учили в школе. То, чему учили в институте, лучше не вспоминать. Алисе точно не понравится, да и миссис Оуэн не одобрит.
Засмеялся вслух, вспомнив нашу с однокурсниками поделку из фольги.

Выглянув в окно, заметил Эжена, который обрывал клумбы. Жаль, что самому такая идея не пришла в голову. Букет - это хорошо. Вот бы сплести из него венок, было бы еще лучше. Но плести или что-то мастерить - не мое. Своим женщинам я обычно дарил бутылки вина, украшения, один раз было дело - собаку (она сама попросила).
Вздохнув в очередной раз, почесал в затылке. Свежий ветер бросил прядь волос в глаза, и меня осенило! В третьем классе мы делали флюгеры. Такая милая вертушка, которую я гордо подарил маме. Она была счастлива, и мой подарок долго украшал веранду, пока осенний холодный ветер не вырвал бумажный флюгер и не унес вслед за опавшей листвой.

Получив бумагу, ножницы, деревянную палочку (одну из тех, которыми едят китайцы) и прочие необходимые для сложного творчества предметы, приступил к созданию флюгера. Бумагу выбрал девчачьих расцветок. С благодарностью вспомнил школу. Хоть что-то в жизни пригодилось!



Сделал из остатков бумаги открытку, написал, стараясь красиво вычерчивать буквы: "Ты - ветер, я - флюгер. Подуй и я буду вертеться. Чем сильнее дуешь, тем активнее я верчусь. Все зависит от тебя. Данте."
Долго думал, писать ли "целую".
Решился и дописал "Целую". Еще раз подумал и пририсовал сердечко. Ей будет приятно. Надеюсь.

Господи, сделай так, чтобы она не была разочарованна, увидев меня воочию. Помолился и за нее. Просил, чтобы мои фантазии совпали с действительностью.

Получив от Алисы подарок, долго его рассматривал. Ажурное плетение кожанного шнура меня поразило. Умелые ручки у моей Алисы. Вытащил из джинсов свой ремень, вставил подарок. Смотри-ка, и с размером угадала! Ну да. Не зря вчера руками по торсу возила.
Зря я вспомнил, как возила. Джинсы сразу сделались тугими.
Не думать. Не думать, приказывал я себе, но не помогало. Думал, вспоминал. Руки, губы, волосы, шелк кожи, вдавленные в мое тело груди, прерывистое дыхание.
Пришлось принять холодный душ.
Сгоревшая кожа уже не болела. Помогла мазь, которой меня натерли до обеда, и противовоспалительные. Жить буду. Правда поменяю кожу на новую. Старая уже чешется. Черт, я как большой удав в период линьки. А удаву хочется кого-то заглотить. Целиком. Желательно, чтобы этот кто-то был без одежды. Голая.
Опять стоял под холодным душем.
Если бы сейчас мог позвонить, попросил бы ее не надевать нижнее белье.
Это как тест. Сразу можно понять, чего ожидать от девушки. Если она посчитает мою просьбу хамской, то не придет на свидание, если пикантной, возбуждающей, предполагающей секс, то выполнит.
Но это мечты. Всего лишь мечты.
Не пошел под душ. Умылся ледяной водой.
А ведь вчера на ней не было лифчика! Точно. Платье с открытой спиной не предполагает этот аксессуар. Точно не было. Я бы нащупал застежку.
Я - Ихтиандр. Мне сегодня не выбраться из душа.
Через полчаса пошел облачаться. Пора в темную комнату.

Войдя в приватную комнату, я остановился у двери.
- Алиса, ты здесь?
В ответ тишина. Сколько минут я ее ждал, не знаю. Я десять раз по привычке вскидывал руку, чтобы посмотреть на время, забывая, что часы у меня отобрали. Мото были не простыми часами. Миникомпьютер тоже попадал под запрет, как и сотовые телефоны.
Время тянулось и тянулось. Я успел не однажды обругать себя за вчерашнюю несдержанность, внезапный побег. Все оправдания, что я искал себе, никуда не годились.
Так я и стоял, прислонившись к стене, когда дверь открылась, и в комнату вошла Алиса.
Накрутив себя ожиданием, не придумал ничего лучшего, как сразу же схватить ее в охапку, сжать в объятих и замереть, прислушиваясь к ее дыханию. Сердце Алисы бешенно колотилось, я чувствовал его через тонкую ткань одежды. Проведя ладонью по ее спине, понял, что под платьем ничего нет.
Мой мозг воспринял этот факт, как сигнал к действию. Я наклонился, нашел ее губы и поцеловал. Осторожно, едва касаясь, готовый отпустить в любую минуту.
Но Алиса ответила на поцелуй. Он стал жарким, несдержанным, опьяняющим.
Сегодня я не отступлю.
- Ты ветер, я флюгер. Я пойду так далеко, как ты позволишь.

Не отпуская Алису, я шагнул к двери и закрыл ее на замок. Никто не должен мешать нам своим физическим присутствием. Ни официанты, ни работники виллы. Камеры - хрен с ними. Я закрою своим телом Алису.
Она тоже не смогла, не захотела отрываться от меня. Поэтому мы не ушли далеко. Не смогли. Не успели.
Я прижал ее спиной к двери и стал покрывать поцелуями лицо, шею.
Впервые я пожалел, что не побрился. Сейчас Алиса вовсю ощущала, что значит целоваться с человеком, у которого есть усы и многодневная щетина. Это привычно для меня, но как отразится на тонкой коже девушки?
Сминаю ее губы, бедром раздвигаю ее ноги, вдавливаюсь в нее каждой молекулой разгоряченного тела.
Возбуждение накатывается волной, лишая возможности думать. Только инстинкты, только страсть.
Ее стон подогревает. Пальцы нетерпеливо снимают с плеча платье, оголяя его, подставляя под мои губы, которые тут же захватывают освобожденное место.
Второе плечо подвергается такому же страстному нападению. Стон Алисы подтверждает, что ей приятно наступление агрессора. Ее руки сжимают, ласкают, не отталкивают.
Платье струящимся потоком падает к ее ногам, едва задержавшись на возбужденных сосках.
Я не дал ему задержаться, оно лишнее, как стала лишней моя рубашка. Пуговицы не успевают расстегнуться. Я, помогая рукам Алисы, вырываю их с мясом из своих гнезд. И рубашка падает рядом с ненужным платьем.
Мои руки заняты осваиванием новых территорий гладкого тела, а губы вернулись к ее горячему рту. Игра языков, жадность рук, накрывших ее великолепную грудь с торчащими сосками, жаждущих ласки языком, движения ее рук по моей спине, плечам, груди, вызывают стон, вздох, полное отключение мозгов.

Я опять проспал завтрак и обед. Но в этот раз не из-за того, что что-то болело. Горело - да. Меня опаляло желание.
Потянувшись в кровати, вспомнил вчерашний вечер. Улыбке, растянувшей мой рот, мог бы позавидовать чеширский кот.

Сунул руку под подушку и вытащил маленький кружевной комочек. М-м-м, Алиса носит красные трусики.
Нет, я не фетишист. Я верну моей маслинке ее вещь.
Просто захотелось утром убедиться, что все, произошедшее в приватной комнате, не сон, не фантазия.

Хорошее настроение поддержал кусок жаренного мяса, выданный мне на кухне. Спасибо оргам, не допустят смерти от голода до конца эксперимента!
Подкрепившись и убрав слишком довольную улыбку с лица, отправился туда, где тусуются парни.

- Привет!
Дружеское пожатие рук, кивок головой, приветственная улыбка. Сейчас я люблю всех.

Волнуюсь ли перед встречей наяву? Нет.
Глядя на парней, понимал, что все они как на подбор. Неужели организаторы устроят нам такой облом, если подберут для нас серых мышек?
Алиса - точно не серая мышь. И не синий чулок. Проверено.
Мне даже по фигу, будет ли она блондинкой.
У нас все получится.



Эжен, круто! Спасибо, брат.
Ты все правильно понял.


Опять своими руками (!) сделал открытку. Написал, торопясь, коряво "Маслинка, готовь сливки. Сегодня моя очередь."

Моя Алиса - красотка! Й-у-х-у-у-у!

Я был на яхте, когда к пирсу стали подтягиваться парочки. Встав в густую тень, я всматривался в лица девушек, поднимающихся по трапу. Они были счастливые, смущенные, улыбающиеся, и все как одна красивые.
У всех ли оправдались ожидания? Наверное нет. Может кто-то и разочарован.

Алису я сразу выделил из толпы. Не потому, что у нее не было пары. Нет, я просто знал, не спрашивайте, откуда: девушка в розовом платье - моя Алиса. И она была прекрасна.
Но на ее лице не было улыбки, не было предвкушения нашей встречи.
Шла Алиса как-то неуверенно, робко ступая по трапу, и не по тому, что яхту качала волна, а как-будто она присутствовала на чужом празднике. Она комкала на груди широкий палантин, пытаясь спрятаться в нем, стать невидимой.
Откуда такая неуверенность у красивой женщины? Неужели я сделал ей больно?

Я не пошел на "вечер знакомств" в бывшую темную комнату, так как готовил сюрприз. Я попросил предупредить Алису одного парня из обслуги.
Неужели он не передал ей, что мы встретимся на яхте?

Если это так, я убью его. Не сегодня. Завтра.
Сегодня я должен посвятить время моей Алисе. Сегодня и завтра. А может и всю жизнь. Я буду должен ей очень много счастливых минут, чтобы искупить причиненную боль.

Когда все стали расходиться по яхте, а Алиса остановилась, не зная, куда ей двигаться, я подошел сзади.
Морской бриз трепал ее прекрасные волосы, кидая их в лицо, и она вынуждена была бороться с ветром, поправляя пряди. Другая рука по прежнему сжимала края шарфа.

Я закрыл ей ладонями глаза.

Она замерла, перестала цепляться за палантин, отпустив его. Он, взмахнул кистями, словно раненная птица, и упал у наших ног.
- Алиса, - выдохнул я, увидев, как неосторожен был ночью. Открытое платье не скрывало следы страстных поцелуев. Господи, что я творил вчера!
Опустив руки, я развернул ее лицом к себе. В ее глазах стояли слезы.

- Прости меня, прости, - я поцеловал один глаз, собрав соленую влагу, потом другой.
Она всматривалась в мое лицо, а слезы текли по щекам и не было никакой силы остановить их.
Я осторожно собирал их, но когда она потянулась ко мне, положила руки на плечи, я ее поцеловал. И еще раз. И еще. Потом я подхватил ее на руки и унес с открытой палубы.

На полу остался лежать забытый палантин - свидетель нечаянной обиды и печали.

Когда я занес Алису в каюту, там горели только свечи. Они едва освещали широкую постель, застеленную светлым шелковым покрывалом. Но когда я положил на это покрывало Алису, она почувствовала, что вокруг нее находятся тысячи лепестков бледно-розовых роз.
Я два часа обдирал эти колючие цветы, чтобы моя маслинка утонула в прекрасном аромате.

Прежде чем лечь рядом с Алисой, я скинул пиджак, вытащил запонки из манжет, а рубашку рывком стянул через голову. Возиться с пуговицами не было никакого терпения.
Разгоряченная кожа на прохладных лепестках розы, которые сминаясь под тобой, испускают бесконечно нежный аромат - контраст, вызывающий новую волну возбуждения.

- Ты должна это почувствовать, - прошептал я, скользя по ее гладкому бедру ладонью, задирая подол тесного платья. Алиса подняла бедра, помогая мне стянуть ткань с попки. Как только платье розовой волной собралось на талии, Алиса порывисто села, вытянув руки вверх.

Платье полетело туда же, где белела в сумраке моя рубашка.

Алиса так и сидела, задрав руки над головой, а я задохнулся от открывшейся мне картины. Форма груди была идеальной. То, что побывало в моих руках, что было нещадно зацеловано прошедшей ночью, обрело свои видимые очертания. Пальцы потянулись к женскому совершенству, сначала тронули сосок, потом накрыли грудь полностью и медленно ее сжали.
Клянусь, они действовали самостоятельно! Потому что я в этот момент смотрел в блестящие глаза Алисы, на ее чувственный рот, который слегка приоткрылся, втягивая через зубы воздух. Рот манил, требовал, чтобы его поцеловали. Но и груди просили не меньшего внимания! Как разрешить дилемму?

Я нашел выход, мое желание подсказало его.
Алиса была опрокинута в пучину розовых лепестков. Протяжный стон подсказал, что и она почувствовала контраст прикосновений прохладных лепестков к обнаженной коже. Жаждущие поцелуя губы нашли ее рот, а мой торс, когда я навис над Алисой, дотронулся до ее возбужденных сосков. Я слегка потерся о них, а потом, не выдержав, сдавшись взбунтовавшимся чувствам, вдавился в ее тело.

Губы, стремящиеся получить наслаждение, начали долгое путешествие по телу Алисы, целуя, вылизывая особо нравящиеся места. Напряженные соски по очереди утонули в горячей влажности моего рта, отдались нетерпеливому языку, из-за чего Алиса опять протяжно втянула воздух.
Маленький пупок не был пропущен и тоже получил свою долю ласки.
Мои руки прокладывали путь для моих губ. Только что они гладили тугие бедра, и вот их уже целуют губы. Руки раздвинули ноги Алисы, и губы тут же зацеловали те места, где свой невидимый след оставили пальцы.
Оставшаяся трезвой частица мозга отметила, что на Алисе не оказалось трусиков! То есть их изначально не было. Она шла на свидание со мной абсолютно голая под платьем! Мой стон смешался со стоном Маслинки.

Когда мои пальцы и губы добрались до сокровенного, Алиса глубоко дышала, инстинктивно поднимая бедра навстречу моему рту. Она открылась вся, без стеснения и позволила мне насладиться нежностью ее тела.
Вот ее дыхание сбилось, Алиса замерла. Я чувствовал руками, прижимающими ее лоно к моему лицу, как она на мгновение застыла, а потом сорвалась в крик. Не сдерживаясь, не стесняясь, щедро делясь волной оргазма со мной.

Мы не спали до глубокой ночи. Слова, поцелуи, объятия, опять слова...

- Я не смогу уехать отсюда без тебя. Не смогу, - шептал я Алисе, чувствуя страшную тоску, только представив, что наши дороги разойдутся.

Нас опять окружала темнота, наш союзник, наш свидетель, наше начало. Мы забывались на какое-то время, потом опять просыпались, радуясь, что наше единение не сон, целовались и опять проваливались в царство Морфея, не расцепляя объятий ни на минуту.

Проснувшись в очередной раз, поняли, что свечи давно потухли, лепестки завяли. Больше невозможно было лежать на том безобразии, в которое мы превратили красоту. Поэтому завернувшись в простыни, вышли из каюты.

Слабое контрольное освещение яхты позволило без происшествий добраться до борта, где мы вытряхнули покрывало. Лепестки, увядшие, измятые нашими горячими телами, унеслись вместе с легкими порывами ветра, кружась и опускаясь в воду розовым снегопадом.

Мы стояли, обнявшись, и наблюдали за ночным небом, где мерцали мириады звезд. Наступающее утро постепенно гасило звезды. Мы понимали, что наша счастливая темнота заканчивалась.
Что ждет впереди? Сохраним ли мы чувства друг к другу, невероятную тягу, желание обладать и отдавать.

- Давай, выйдем на катере в море? Туда, где вокруг нас не будет людей, любопытных взглядов?

Одевшись, мы вернулись в корпус, где разлучились на короткое время. Нужно было переодеться, захватить воду, какую-нибудь еду и предупредить оргов, что мы отчалим на пару часов.

Получив ключи, направили катер к небольшому острову, где остановились в подсказанном служащими виллы месте. Тропическая красота моря, сочная зелень острова радовали глаз, но я не мог наглядеться на Алису.

Мы впервые видели друг друга днем, мы открывали неизвестные черты, цвета, особенности, которые знали только на ощупь. На солнце волосы Алисы казались светлее, цвет глаз ярче, губы сочнее. Нет, я не смогу оставить ее. Я намертво прирос к ней. Пять дней и я не представляю свою жизнь без Алисы.

Алиса вошла в воду в бикини, но очень быстро осталась без топа. Правильно, он не нужен, он мешал, хотелось видеть ее всю. Чуть позже она потеряла и трусики.

- Алиса, что ты делаешь со мной...

Она вскинула голову и пыталась найти ответ в моих глазах.
- Мы слишком мало разговаривали, в этом вся проблема. Нас тянет друг к другу, но каждый из нас не знает, что у другого твориться в голове. Незнание рождает страхи, неуверенность. Поэтому мы сейчас сядем и поговорим. Обо всем, что хочется рассказать, без утайки, не боясь исказить прошлое. Давай, начнем с истории о наших родителях. Так можно понять, как мы росли, воспитывались. Я, например, рос без отца. Мало того, я не знаю, кто мой отец. Сколько себя помню, рядом с мамой никогда не было мужчины, поэтому она у нас в доме - командир. Мы все ходим по струночке, - я со смехом в глазах глянул на испуганное лицо Алисы. Какой женщине хочется, чтобы свекровь в доме была командиром? Чтобы успокоить ее, я продолжил шепотом, словно мама могла услышать, о чем я расскажу. - Мы делаем вид, что боимся ее. А на самом деле поступаем по своему. Я вообще живу отдельно и маму вижу только когда приезжаю на дегустации или на очередные смотрины. Мама неустанно пытается найти мне невесту. Я думаю, ее следует предупредить. Теперь я занят. И от тебя зависит, как долго я буду занят. Но чтобы не торопить тебя, дать время подумать, узнать меня поближе, предлагаю выбрать, куда ты едешь: в Рим или Прагу? Не думай, что я даю тебе выбор, ехать ли тебе домой или со мной. Независимо от выбора, я еду с тобой. Куда ты, туда и я.