Карта ролевой игры "Совсем другая Сказка"

Лео, у меня в посте указан девятый. Исправить пост не могу, так как для редактирования он уже недоступен.
Перед тем как выбрать этаж, я читала оглавление в теме. В посте про брачное агенство не указано, на какой высоте оно находится, поэтому я выбрала девятый, ткнув пальцем в небо. Думаю, в этом нет большой проблемы. Мы дизайнеры натуры неконфликтные и вполне уживемся по соседству с брачным агенством.

Лео, мне из запасов Рагнара никакого коньяка не жалко, хотя "Мартель" все же не отдам
А по-поводу "прощаю", я надеюсь не за то, что Брачное агенство не указало этаж , а то мне столько прощений просто не вымалить

И впредь буду внимательнее.
Понимаю, что про этаж надо было спросить у владельца.


Я очень этому рада, мой родной

люблю тебя

Лео, спасибо . И ничего страшного, я понимаю, что порядок нужен во всем



Ммммм с клубничным десертом. Вкуснятина *облизывает десертную ложечку*

И чего это ты засматриваешься, ммм?

Дом Лиры - БЦ "Сказка"

You are waiting for a train.
A train, that will take you far away.
You know where you hope this train will take you, but you don't know for sure.
But it doesn't matter because you will be together. (с)*

- Где ты?
Сердце пропускает удар и в груди становится безумно жарко от этого грудного рычащего требовательного «где ты?» Господи, почему же ты так действуешь на меня. Почему так мазохистски хочется сделать все, что бы ты ни попросил. Хочется стонать под тобой, выкрикивая имя, хныкать, ласкаться. Боже, и все от одного несчастного «где ты».
- Мне начинать тебя бояться, любимый? – Стараюсь не вторить твоей хрипотце, которая так и рвется из горла на выдохе.
- Я хочу тебя.
Отключаю телефон, а мысли как шальные несутся вскачь. Я еду к тебе. Ни объяснений, ни доводов. Простая нервенно-обнаженная потребность. Я сглатываю, выдыхаю шумно в трубку, не сразу осознавая, что все еще держу отключенный телефон у уха. Облизываю губы и понимаю, что ты озвучиваешь мои мысли. От этого кружится голова и так предательски скручивает низ живота. Я возвращаюсь. Я чувствую, как пульсирует что-то внутри от одного твоего голоса, а фантазия помогает дорисовать подробности: помогает представить, как ты ласкаешь, касаясь сразу везде, как прижимаешь к себе, до боли стискивая в стальной хватке, как раздвигаешь ноги, властно оглаживая ладонью, как вводишь внутрь один палец, затем два. Как ритмично ласкаешь ими, то наполняя, то вынимая и оглаживая вдоль. Машинально сжимаю ноги, ерзая на заднем сиденье такси.

Ничего не объясняя, хватаешь прямо с порога, и я хныкаю с величайшим облегчением. Потому что это так правильно, так нужно, - находиться в твоих руках. Не замечаю, как оказываюсь на ковре. Я сама его выбирала, он серебрится, словно твои глаза. Льдистые и одновременно горящие, смотрящие, пожирающие. Волосы рассыпаются, смешиваясь с отливом ворса, словно краски. Я тянусь за твоими касаниями, тянусь за тобой, выгибаясь навстречу жадной, неистовой потребности обладания, владения, желания. Я хочу гореть с тобой. Я хочу чувствовать тебя не только сердцем, я хочу чувствовать тебя внутри. Я бы могла сейчас сказать, что люблю тебя. Соврать, следуя такому эгоистичному, садистскому порыву, упиваясь обладанием. Выдыхаю, цепляясь за плечи. Выгибаюсь к тебе, всхлипывая от ощущения столь необходимой наполненности.
Хм…разве «соврать» подходящее слово?

Бормочется? Видно, устала ворочаться?
Ты в сон завернись и окутайся им.
Во сне можно делать всё то, что захочется,
всё то, что бормочется, если не спим. (с)

Сознание потягивается, выползая на краешек еще сомкнутых век. Я делаю вид, что не замечаю его, а оно скалится, ехидно улыбается. Выспавшаяся, довольная сволочь. Пожимает плечами, как бы извиняясь. Мол, прости детка, досмотрим в другой раз. Как говорится, «варенье на завтра».
Мотаю головой из стороны в сторону, раскидывая по подушке и без того спутанные пряди волос. Открываю глаза. Медленно, мучительно осознавая, что я … похоже спятила. Разжимаю кулаки, выпуская из рук простынь, смятую, нещадно истерзанную, больше похожую на нечто бесформенное, словно недоразумение и досада, сбившиеся на один край кровати.
Тень сидит на прикроватной тумбочке и складывается впечатление, что он в курсе того, что мне снилось. Это черное создание лыбится, как бы дико это не звучало. Интересно, коты умеют улыбаться. Потираю лицо, вспоминая, что, кажется, был один такой.
- Ну что ты смотришь, вуайерист несчастный? - Встаю с постели, направляясь в ванную, - брысь, извращенец, - бросаю диванную подушку, которая приземляется рядом с котом, абсолютно безучастным к моим действиям. После чего это чудо, медленно оценив масштабы происходящего, фыркает что-то и гордо удаляется за дверь, дернув хвостом. Улыбаюсь, потягиваясь:
- Вот же зараза. Весь в хозяйку.

Офис «Арт-Декор»

- Ты сегодня какая-то рассеянная. Все хорошо? – Ириша прикладывает ладонь тыльной стороной к моему лбу, хмурится, изображая доктора.
- Спалось плохо или слишком хорошо, я пока не разобралась, – улыбаюсь, кусая карандаш.
- Это что-то должно значить? – Расплывается в улыбке, предвкушая порцию новых подробностей личной жизни горе-подруги.
- Для тебя – ничего, - показываю язык, продолжая улыбаться.
- Да ну тебя, - фыркает наигранно и уходит за свой стол.

Офис. Ближе к обеду.

Пытаюсь сосредоточиться на работе, но ловлю себя на мысли, что постоянно поглядываю на часы, словно подгоняя время. Зачем? Я ведь никуда не спешу. Но внутри как-то слишком нервенно, слишком дергано, просто все слишком. Рисовать не получается, а то что получается врятли подойдет для интерьера клуба. Если, конечно, господин Хозяин не решит перепрофилировать «Семь гномов» во что-то более кожаное и узкоспециализированное.
Мобильный отвлекает мелодией. На автомате нажимаю «ответить», все еще прокручивая в голове образы раннего утра.

Моргаю часто-часто, задержав дыхание. И уже сама прикладываю ладонь ко лбу. Кто-то сегодня перегрелся или простудился, не суть. Да, у меня случается дежавю, но чтобы так. Щеки пылают от осознания того, что бы могло последовать за этим «где ты».
- И тебе привет, - стараюсь говорить как можно беспечнее, хотя голос, наверное, выдает с головой. – Мне нравится твой голос, - зажмуриваюсь, оттого, что сказала это вслух.

- Я похожа на экскурсовода нашего, с позволения сказать, города? – Хмыкаю в трубку, улыбаясь. – Хотя, - протяжно произношу это слово, будто задумавшись, - я могу подсказать пару номеров. Тебе устроят отличную обзорную экскурсию, ну и все, что к ней прилагается, - слишком дерзко с моей стороны, говорить с тобой так. Но у каждого ведь своя защитная реакция. Уж лучше так, чем шептать тебе, что единственная экскурсия, которую хочется тебе устроить – по изгибам собственного тела.
- Кто-то сегодня не выспался, да? – Так отчетливо вижу твою ироничную ухмылочку, будто ты читаешь мои мысли.
- Я спала отлично, - попеременно прикладываю свободную ладонь то к одной, то к другой пылающей щеке, - надеюсь, ты тоже. Я занята, мне работать надо, солнце еще не село, - улыбаюсь, стараясь справиться с эмоциями.
- Что значит ты занята? – Смеешься в трубку. И, если честно, мне безумно нравится, как ты это делаешь. Так открыто, так искренне. Чувство, что это непозволительная роскошь и тебе не свойственная. Мое самолюбие обласкано с ног до головы.
- Это значит, что у меня сейчас не получится тебе…хм…помочь. Как-нибудь в другой раз. Увидимся.
Отключаю телефон и только сейчас понимаю ,что почти не дышала. Делаю пару глубоких вдохов, полных, жадных до боли в легких. Медленно выдыхаю.
- Это кто ж тебя так довел, милая, - иронизирует подруга.
А я и ответить-то ничего не могу, разве что улыбаться и покусывать карандаш, тупо уставившись в пространство.
Не знаю, сколько проходит времени, но как работнику мне сегодня грош цена. Мобильник снова пиликает.
- Да.

- Тебе зачем, - даже не пытаюсь скрыть веселых ноток в голосе.
- Лира, этаж назови.
Хочется мурлыкать от того, как ты перекатываешь на языке мое имя, посылая мурашки бежать вдоль позвоночника.
- Девятый.
В трубке раздаются гудки. Удивленно вскидываю брови, уставившись на дисплей телефона.
- Я пойду к Марии Викторовне, отнесу наработки за сегодня, да и с клиентом Лолы надо разобраться. Представляешь, он в гостиной хочет надпись во всю стену «Seх. Blood. Rock-n-roll». Ну не больной, а?
- Клиент всегда прав, пока жив, - цитирую нашего программиста Толика, продолжая поливать цветы на подоконнике.
- Мужику под семьдесят, - выделяет каждое слово, закатывая глазки. – Господи, там скорее «виагра, корвалол, валидол», - бубнит под нос, собирая папки с эскизами, - и заметь, - поднимает указательный палец, именно в такой последовательности.
Без стука кто-то входит в кабинет, распахивая настежь дверь. Мы с Иришей синхронно поворачиваем головы. Я моргаю, подруга подбирает челюсть и выпархивает из кабинета, словно стараясь вжаться в стенку. Боится? Его? Хмурюсь собственным мыслям.
- Миленько, - усаживаешься в мое кресло так по-хозяйски, что невольно вызываешь улыбку такой наглостью. Чувствуйте себя как дома, мистер Рагнар.
Подхожу к своему столу и, опираясь ладонями о столешницу, наклоняюсь вперед:
- Ты что здесь делаешь?
Складываешь руки, перегибаясь ко мне навстречу, будто копируя меня.
- Попытаюсь объяснить, - ангельская ухмылочка на губах, от которой все скручивает внутри и такой невинный «барашный» взгляд,
- Да уж попытайся, - машинально закусываю губы, стараясь сдержать улыбку и ничем не выдать, как рада твоему появлению.

Закатываю глаза, оттолкнувшись руками от стола и выпрямившись. Присаживаюсь в кресло за Иришиным столом, встречаясь с тобой взглядом. Твои глаза улыбаются, хотя губы не следуют их примеру. Ты вновь затеваешь какую-то игру. Постукиваю карандашиком о столешницу, отбивая незатейливый ритм. Молчим. Играем в «гляделки». Вроде бы детская игра, но в нашем случае подтекст столь очевиден и осязаем, что «18+» нужно писать на каждой мысли.
- Молчишь? – Разрываешь вопросом тишину.
- Обдумываю маршрут экскурсии, - поворачиваюсь в пол-оборота, закидывая ногу на ногу.
- И как успехи? – Встаешь из-за стола, подходишь ближе.
- Тебе нужен предлог, чтобы я была с тобой? – Делаю акцент на слове» предлог». Глупый вопрос, но хочется его задать.
- Нет, - улыбаешься, опираясь о столешницу и засунув руки в карманы брюк, - он нужен тебе.
Прищуриваюсь, смотрю на тебя снизу вверх, наклонив голову чуть набок. Хочется что-то возразить, но глупо спорить, ради спора. Тем более, когда ты так недалек от истины.
- У меня есть идея получше экскурсии. – Встаю, прихватив со стола сумку, на ходу запихиваю туда блокнот и карандаш, и тяну тебя за руку к выходу из кабинета.
По пути из офиса встречаю Иришку. Один ее взгляд обещает мне допрос с пристрастием. Сильнее сжимаю твои пальцы, сплетенные со своими, будто стараясь придать себе уверенности. Прошу Иришу в случае чего сказать, что я поехала по работе.

- А врать нехорошо, девочка, - с умным видом укоряет подсознание, протирая очки.
- Где ж ты утром был, садист несчастный.
- А что, хотелось сон досмотреть? – Ехидничает.
- Хотелось.
- Но сейчас ведь лучше.
- Когда он рядом, я почти готова тебя простить.
- Он так много значит?
- Я так много чувствую.

_____________________
* Ты ждешь поезда.
Поезда, который увезет тебя далеко.
Ты знаешь, куда хотела бы поехать, но, куда увезет поезд, не знаешь.
Но тебе все равно, потому что вы будете вместе. (с)

Городские улицы - Лунапарк

Someone holds me safe and warm
Horses prance through a silver storm
Figures dancing gracefully
Across my memory... (с)

- Поехали, - устраиваюсь на сиденье
- Куда? – Смотришь, улыбаясь, барабаня пальцами по рулю.
- Сюрприз, - улыбаюсь в ответ, стягивая волосы в тугой хвост на затылке. – Дорогу покажу, не заблудимся.
- Слушаюсь, мой штурман, - хмыкаешь, заводя мотор.

Берег озера. Большая поляна для купающихся-загорающих, временно арендованная Лунапарком.

- Притормози здесь, - киваю в сторону обочины как раз напротив сувенирной лавки. – Дальше пешком пройдемся, если ты не против. И сними, пожалуйста, пиджак, - прикусываю губу, задумавшись, - да и галстук тоже.
- Рубашку можно оставить?
- Мне с твоими рубашками как-то не везет, но надеюсь, с этой все будет нормально.
Обхожу машину и, присев на капот, осматриваю тебя с ног до головы. Хмурюсь.
- Что? - Вопросительно вскидываешь брови, разводя руками в стороны.
- Ты такой…ммм…забавный, - не могу удержать улыбку. – Хотя слишком вид деловой. Надо бы устроить тебе экскурс в джинсовый рай. Тебе пойдут джинсы, - прикладываю пальчик к губам, барабаня, - да, - киваю, - определенно пойдут.
Спрыгиваю с капота, и, отряхнув шорты, беру тебя за руку, сплетая наши пальцы. Так нравится касаться тебя, нравится чувствовать кожей.
Чем ближе мы подходим к Лунапарку, тем отчетливей музыка и гомон голосов вливаются в уши.
- С детства люблю аттракционы, - пожимаю плечами, - тем более, с колеса обозрения открывается отличный вид на город. Своего рода экскурсия, - поворачиваюсь к тебе, просовываю руки под твои и обнимаю за спину.
- Из тебя бы вышел отличный предприниматель, - улыбаешься, заправляя за ухо выбившуюся из хвоста прядку.
- Почему? – Прищуриваюсь, снимаю солнечные очки, и надеваю их на голову на манер обруча.
- Минимум затрат – максимум результат.
Хихикаю и легонько касаюсь губ, быстрым поцелуем.
- Ну что, пошли? – Высвобождаюсь из объятий, но ты все равно так и не отпускаешь полностью, продолжая обнимать за поясницу и, то и дело наклоняешься вдохнуть запах волос.
Обнимаю тебя так же, цепляясь пальцами за сорочку. Жаль, что ты не в джинсах. Мне кажется, рука в заднем кармане брюк будет смотреться не так эпично. Закусываю губу, представляя эту картину. Сама не замечаю, как доходим до кассы.
- Какой у вас самый страшный аттракцион? – Наклоняюсь к окошку.
Девушка что-то отвечает, а я смотрю на тебя, читая немой вопрос по глазам.
- Мне просто любопытно, - сплетаю наши пальцы, накрыв второй ладонью поверх твоей.
- Что именно? - Наклоняешься, потеревшись носом о нос.
- Будет ли страшно рядом с тобой.

Держишь мое лицо в своих ладонях, пока я нервно хихикаю, обнимая тебя за поясницу.
- Ну как ощущения? – Улыбаешься, поглаживая большими пальцами скулы.
- К черту любопытство, - сглатываю, - я туда ни ногой больше. Разве что на спор, может быть, - облизываю пересохшие губы.
Целуешь, медленно, втягивая в рот верхнюю губу, давая мне возможность попировать на твоей нижней и впиться легонько зубками.
- Ммм, - открываю глаза, улыбаясь, - так о чем это мы?
- О том, какая ты вкусная.
- Только не съешь целиком, - закусываю губу, сдерживая улыбку, - но облизывать можно.

- Ты не умеешь есть сахарную вату, - фыркаю на то, как отрываешь от воздушного шара небольшой кусок. И то, только потому что я, как ты выразился, «и мертвого уговорю».
- Да? И как же надо? – Кладешь в рот сладкий комочек.
- Самый кайф кусать от целого клубка, забирая языком все больше и больше, растирая по небу сладость.
- Мгм, - облизываешь пальцы, - и все лицо в вате.
Закатываю глаза, продолжая лакомиться в свое удовольствие.

Ближе к вечеру отвозишь домой, как-то привычно притормозив у входа. Сижу рядом, утыкаясь подбородком в большого белого медведя . Улыбаюсь, искоса поглядывая на тебя.
- У меня самый лучший медведь, - смотрю на тебя, стискивая плюшевого в объятиях, - спасибо.
Уже за калиткой оборачиваюсь, выглядывая из-за белой мохнатой лапы:
- Рагнар, меня осенила одна мысль. Я ведь кроме имени твоего ничего не знаю. Странно как-то, не находишь?
Улыбаешься, подкинув ключи в руке:
- Увидимся, Лира.
- Увидимся, - сильнее обнимаю медведя, - мы с Ражиком будем скучать.
- С кем?
- Ражик, - держу медведя на вытянутых вперед руках и снова прижимаю к себе.


Я — единственное, во что ты все еще веришь.(с)

Офис "Арт-Декор"- дом Лиры

От работы дохнут кони,
Ну, а я бессмертный пони ...

- Лирочка, надо, - начальство непреклонно в своем желании помочь мне умереть прямо на рабочем месте.
- Мария Викторовна, - медлю, пытаясь найти наиболее убедительные доводы, - я, конечно, понимаю,что незаменимый сотрудник и все такое, но нельзя ли этот заказ отдать кому-то еще? Мне с лихвой хватит клуба.
- Папка с координатами и номерами телефонов у тебя на столе.
- Спасибо, Мария Викторовна, - улыбаюсь. Хотя, нет, вру. Скалюсь, а в голове крутятся мысли в основном об убийстве.

Все дни, что я занималась проектом, я до боли скучала по нему. Были моменты, когда хотелось послать все к черту, стукнув папками о стол и просто позвонить. Мы практически не разговаривали с той прогулки в Лунапарк, разве что СМСки периодически заполняли пустоту короткими фразами.
Думать о том, что между нами, и в какую форму отношений это укладывается, если и хотелось, то времени не было совершенно. Пару раз я приезжала на объект посмотреть как идут дела. Судя по уже проделанной работе, в сроки мы должны уложиться, что, несомненно, радовало. Но задержка с крылом хозяина дома немного нервировала. Мистер Бьорнисон был весьма занятым человеком либо абсолютно не уважал чужой труд, так и не удосужившись взглянуть на эскизы. Четыре дня я как заведенная пыталась добиться с ним встречи. Секретарь, до приторного сладкоголосая девица, каждый раз просила перезвонить "позже", "ближе к вечеру", "завтра", просила оставить сообщение, уверяя, что мистер Бьорнисон обязательно свяжется, как только будет такая возможность. Да уж, как же. Каждый разговор заканчивался неизменным лязгом телефонной трубки о рычаг и желанием придушить кое-кого этим телефонным проводом.
- Родная, да не психуй ты так, - Иришка, как всегда в такие моменты, работала моим персональным успокоительным.
- Я совершенно спокойна, - медленно выговорила каждое слово, выдыхая. - Только складывается впечатление, что эта сволочь имеет все и всех, кроме совести и элементарного уважения.
Пятница близилась к вечеру, а с ней и первая неделя моей работы над этим злополучным особняком.

Утро субботы

I see you comb your hair and gimme that grin.
It's making me spin now, spinnin' within.
Before I melt like snow, I say Hello -
How do you do!(c)

Знаете, это ощущение, когда просыпаешься утром с непонятным чувством тревоги, словно ждешь чего-то, но не можешь понять, чего именно. Рука автоматически тянется к телефону на тумбочке. Пропущенных нет, сообщений тоже. Вздохнула, поплотнее закутываясь в махровый халат длинною в пол. Накинув на голову капюшон и прихватив на руки Тень, пошла вниз.
- Ну что, мой хороший, ты проголодался? Я вот очень, - зажигаю газ и ставлю чайник на плиту. Достаю корм для Тени и насыпаю в миску, затем убираю пакет обратно в шкафчик. Из холодильника выуживаю творог, пару яиц, бекон, томаты и сыр. Все действия словно на автомате, пока сознание блуждает в абсолютно другом месте. Сегодня так хочется обнять его, просто уткнуться носом в шею, молчать и дышать им. От подобных мыслей дрожь пробегает по телу и я обнимаю себя руками. Еще эта загвоздка с домом, будь он трижды неладен.
Поставить сковороду на газ не успеваю, так как отвлекает дверной звонок. Вздрагиваю от неожиданности. Мама с Марком у бабушки до понедельника, папа, понятное дело, не может быть. Может Иришка?
Захватив со стола печенье иду открывать, придерживая полы халата, чтобы не запутаться. Надо бы его укоротить немного, но никак руки не дойдут.
Открываю дверь не глядя, пытаясь уследить, чтобы один лохматый проныра не стащил бекон со стола. Потом смотрю в дверной проем, и сердце пропускает удар. Стою моргаю, держась за дверную ручку. Из горла практически вырывается " Как же я тебе рада!" но вид чупа-чупса за щекой и лукавых бесенят в глазах лишает слов. Забавная картина вызывает попеременно то удивление, то желание рассмеяться.

Улыбаюсь, наслаждаясь лаской твоего голоса. В телефоне он совсем не такой. Сейчас я не просто слышу его, я чувствую. Протягиваю печенье, которое так и не успела откусить.
- Хочешь ? - Сама удивляюсь тому, как произношу это слово, с какой интонацией. Словно на выдохе, словно говоря о чем-то более важном и нужном, чем кусочек запеченного в духовке теста, пусть и вкусного, но не такого, как твои губы.
Секундная ласка, едва ощутимое касание языка к коже. Резко втягиваю воздух, понимая, что все это время стояла, затаив дыхание.
Целуешь, прижимая к стене дома, заставляя почувствовать спиной весь рельеф дощатой поверхности. Целуешь, когда я вжимаюсь спиной в стену еще сильнее, практически не чувствуя боли, потому что мне кажется, что прижаться к тебе будет куда больнее, куда опаснее. Целуешь, выласкивая, пируя и нежась, сметая все мысли. Обнимаю за спину, выгибаясь навстречу. Сильнее сжимаю пальцы на пояснице.
Отрываемся от поглощения друг друга, смотрим в глаза, продолжая обнимать, ласкать пальцами, гладить взглядами.
- Я скучал, - касаешься моих губ своими.
- Я очень скучала по тебе, - произношу на выдохе, растворяя свое признание в поцелуе, смешивая его с твоим.
Улыбаешься, продолжая гладить по спине вверх вниз вдоль позвоночника, а я наконец-то делаю то, о чем так мечталось утром: просто утыкаюсь носом в шею, целую открытыми губами бьющуюся жилку и с упоением вдыхаю твой запах.
Не знаю, сколько мы так стоим, но все таки я нехотя отстраняюсь, продолжая цепляться за твою руку:
- Ты хочешь есть? Я собиралась завтракать. Думаю, что на двоих хватит, если конечно, Тень там не похозяйничал, пока мы тут разговариваем, - улыбаюсь, закусывая губу.

Лги, играй и насвистывай, пёстрый шальной флейтист,
Пусть рассыплется искрами вдоль по дороге свист,
Пусть выходят, любуются дамы и детвора,
Как идёшь ты по улице – будто бы из костра:
Красно-бело-оранжевый, бешеные глаза,
И глядят изумлённо стражники, побоявшись тебя связать.
А мелодия всё полощется, словно свадебная фата,
В раскалённой ложбине площади, святотатственна и свята,
То - подобна монаршей милости, то – погонщику и кнуту…
Те, кому ты любовью виделся, шли восторженно в пустоту.
(с) Мэллори Кровь-На-Снегу

"Я люблю тебя" простая фраза. Три маленьких слова. Набор букв, который складывается в нечто важное, граничащее с эйфорией и безумием. Так хочется сказать их тебе. Готовлю для тебя, стараясь дышать глубже. Только бы не разбить ничего, оттого как дрожат пальцы, только бы не обернуться и поймать твой взгляд. Я ведь знаю, что ты смотришь. Знаю. Я чувствую его. Чувствую, как он скользит по спине вдоль позвоночника, чувствую, как натягиваются мышцы, как нервы пружинят тонкими нитями испытывая на прочность тело. Боже. В твоем присутствии не то что расслабиться, дышать невозможно. Как же люди выдерживают твой взгляд? Мою фрукты, роняя яблоко в раковину пару раз. Как же они не сползают по стене, если вдруг попадают в немилость твою? Нарезаю дольками, и выкладываю на тарелку. Или сползают все же? Выдыхают с облегчением, понимая, что ты не бьешь тех, кто слабее, тех кто сдался, приклонив голову и встав на колени. А я? Кто же я? Где я в твоем мировосприятии? Ты хочешь поставить меня на колени или я сама хочу опуститься на них? Медленно, смотря в глаза. Мотаю головой из стороны в сторону, зажмурившись.
Подходишь. Нет. Подкрадываешься. Словно загоняешь в угол. Ты, наверное, столько раз проделывал подобное, что все движения выверены до автоматизма. Ты заслоняешь собой. Вода льется на руки, застывшие под струей. Брызги разлетаются в стороны, отскакивая от сжатых пальцев. А я все еще живу. Все еще твоя. Словно нет во мне страха, нет ощущения падения с обрыва, нет ощущения приближающейся гибели, неотвратимой, болезненной, всеобъемлющей. Только любовь к тебе... Тебя... Тобой... Ласкай. А я буду любить тебя. Бери. А я буду любима тобой. Хочу тебя.
Только руки твои, желанием наполняющие кровь. Только губы, влажно рисующие, обжигающие касанием.
Я не боюсь тебя. Я тону в тебе, но не боюсь тебя. Я не знаю тебя. Совсем. Это отрезвляет на секунду, но, господи, как же хочется почувствовать тебя внутри. Пальцы, ласкающие, растягивающие внутри. Стон срывается с губ. Всхлип удовольствия, смешанный с досадным ощущением. Хочу тебя целиком. Для себя. В себе. Не могу довольствоваться этой сиюминутной заменой. Жадная? Да. Требовательная? Да. Твоя? Несомненно.

Я люблю твой голос. Словно дополнительная ощутимая ласка. Словно гладишь внутри, не только лаская пальцами. Словно выласкиваешь, забираешь, крадешь меня у меня же самой.
Забирай...
Не сразу понимаю, что разворачиваешь. Стягиваешь ткань с плеч, оголяя, раскрывая своему горящему взгляду, пируя, почти облизываясь и рыча. Я боюсь. Боюсь, что страх все таки мелькнет в моих глазах и ты отстранишься. Отпустишь. Закрываю глаза, утыкаясь в шею как слепыш, сильнее насаживаясь на пальцы, ласкающие глубоко. Рычишь. Всхлипываю, цепляясь за рукава сорочки, сминая пальцами.

Смотрю в глаза. Понимаю, что не ты владеешь мной, а я тобою. И нет страха у меня внутри, потому что ты сам боишься. Так ощутимо, так зверски боишься... Себя. Глажу пальцами по лицу, хаотично, дерганно, дрожаще касаясь.
Подсаживаешь вверх на столешницу, упираясь в нее руками под моими коленями. Разводишь шире. Ты почти не дышишь. Ты ждешь ответа. Ты еще способен его ждать. Подаюсь навстречу, направляя тебя в себя и жадно придвигаюсь к самому краю, касаясь слитно, впечатываясь. Рычишь. На мгновение кажется, что в человеческом горле не способен родиться подобный звук. Ты опасный. Ты мой. Хныкаю, вдыхая воздух у твоих губ, забирая дыхание, чтобы не задохнуться от полноты ощущений, от чувства наполненности, правильности, обладания.
- Не оставляй меня, - выдохом на каждый удар внутри. На каждое стремительное проникновение. - Никогда не оставляй меня. - хрипло на каждый резкий выпад и вторжение. - Люби меня.
Я могу только чувствовать тебя внутри, ласкаться навстречу, выгибаться, плавиться, сливаться, отдаваясь без остатка. Пить тебя до последней капли. Я больше не могу терпеть, хотя так хочется, чтобы вечность застыла здесь и сейчас. Обнимаю ногами , сцепляя их за спиной, обнимаю руками, уткнувшись лицом в излучину между шеей и плечом. Не могу отпустить тебя. Я хочу тебя без остатка. Ты мой. Двигаешься резче, выбивая воздух из легких. Словно срываешь стоп кран, заставляя рассыпаться искрами, сжиматься вокруг, вбирая еще глубже. С наслаждением отпустить душу из тела, чувствовать, как пульсируешь, изливаясь глубоко внутри. Жарко. Горяще. Плавяще.
Выдохнуть, прижавшись плотнее, если такое еще возможно. Открытыми губами коснуться скулы и просто выдохнуть хрипло на ухо:
- Твоя.

Мурашками по затылку, в сердце и на плечо,
На цыпочках за тобой, волнами под тебя, еще:
Пластилином, сиропом, плавящейся свечой –
Я не могу без тебя.
Черт. (с)

Твой голос. Хрипло, гортанно у самого уха, а потом ладони твои, ласкающие лицо. Котенком, нежным и насытившимся смотрю на тебя. Хочется улыбнуться, но даже на улыбку не хватает сил. Только смотреть на тебя. Читай в глазах мою любовь к тебе.

Говори еще. Говори. Прикрываю веки, ласкаясь к тебе щекой. Целую в плечо, касаясь открытыми губами, вдыхаю.
Так хорошо с тобой. Так приятно знать, что ты мой. Пальцами по спине, вдоль позвоночника, в стороны по пояснице, забираясь под ткань футболки. Такой красивый в джинсах и футболке. Вспоминаю нашу прогулку в Луна-парк и о том, как сказала, что неофициальный стиль в одежде пойдет тебе. Улыбаюсь, на секунду подумав, что ты так оделся специально для меня. Смотрю, не решаясь произнести эту мысль вслух. Отчего-то, кажется, что комплименты ты принимать не умеешь.
Тишина в доме. Только Тень что-то опрокинул в гостиной и стрелки часов, мерно отсчитывают секунды, минуты. А я просто тону в твоих глазах, наслаждаясь касаниями, наслаждаясь тобой.
Как бы ни хотелось остаться так навечно, слитными воедино, ты покидаешь. Хочется протестующе всхлипнуть, но не успеваю, снова оказываясь в твоих руках. Несешь куда-то, а я лишь утыкаюсь личиком в шею, перебирая пальцами волосы на затылке. Хочется спать. Жутко, до невозможного слипаются веки, будто пытаются украсть тебя у меня.
Не хочу засыпать…
Прохлада простыней и голова касается подушки. Ты ложишься рядом, обнимаешь, притягивая близко. Почти касаемся носами, смотришь в глаза, а мне так не хочется проиграть и уступить. Так не хочется.

Где-то далеко-далеко, словно эхом отражаются от высоких сводов твои слова. Переливаются звоном и затихают так же, как затихаю я, укрытая твоими руками.

Снится солнце, играющее в капельках росы. Раннее утро. Свежее, будто бы ветер принес мерцающие капельки с Льдистых гор. Принес в подарок Солнцу. И теперь оно согревает их, брызгами рассыпая по зеленым холмам. Искрится утро, напоенное щедростью и любовью. Мы идем по каменистой дорожке вдоль невысокого деревянного забора, я обнимаю тебя, а ты, сцепив руки на боку, дышишь у моих волос.
Дыши мной подольше, любимый. А я буду греть тебя, пока зеленеют эти холмы, напоенные и опьяненные, я буду любить тебя.
Потягиваюсь, выплывая из сна, словно крадучись. Еще не открываю глаза, но чувствую тебя рядом.
- Ты улыбалась во сне, малышка, - гладишь пальцами, убирая волосы с лица.
- Я улыбалась тебе, - открываю глаза, сонно щурясь. Улыбаюсь, просто потому, что ты рядом. Ты не ушел.

— Ты идёшь по жизни так, будто мужчины хотят быть тобой, а женщины хотят быть с тобой.
— Я не всегда хожу. Иногда ещё быстро езжу.(с)

Это были удивительные выходные. Никогда не думала, что буду так уютно и спокойно чувствовать себя рядом с почти незнакомым человеком. Хотя, когда он рядом, кажется будто мы всегда были вместе, понимая друг друга без слов, с полувзгляда и полужеста.
Просыпаться не хотелось совершенно, потому что мысль о том, что ему пора уходить, просыпалась вместе со мной. Спросить это прямо не хватило смелости. Боялась услышать "да, пора".
Но он остался. Остался, продолжая обнимать и не отпускал от себя ни на шаг. Это было до ужаса приятно и пугающе одновременно. Никогда не испытывала потребности в чем- либо так как в этом мужчине. Зависимостью не страдала ранее, поэтому такое желание по меньшей мере настораживало своей очевидностью.
Сижу на коленях, завернутая в простыню на манер тоги, со спутанными волосами и горящими угольками в глазах, я знаю, что прекрасна для него и желанна. Все потому, что он терзает своими касаниями, ласками вызывает ураган эмоций. И что больше всего бесит, он знает об этом. Стопроцентно знает и продолжает. Хочется играть с ним, не переставая испытывать на прочность наши эмоции, заходить почти за край и возвращаться, как только перехватывает дыхание. С ним страшно ходить по краю и до безумия хочется продолжать, лишь бы он держал за руку.
- Мне хотелось бы узнать тебя ближе, - краснею оттого, как он прищурившись улыбается, - я не это имела ввиду. Я хочу узнать больше о тебе. Какая у тебя семья, где ты живешь? - Едва успеваю прикусить язык, чтобы с него не сорвался вопрос "С кем ты живешь?"
Хмурюсь от этой мысли, понимая, что так и не набралась смелости спросить, есть ли у него кто-то. Он тоже хмурится, копируя мое выражение лица, а затем целует в нос, фыркнув и потирается им о щеку. Не могу не улыбнуться. Такой странный жест, совсем не похож на человеческий.

Хочется сказать "не отпускай", но это слишком предсказуемая реакция, слишком очевидная. Поэтому просто улыбаюсь, обнимая его.
Уже у дверей он снова целует, а мне хочется попросить его остаться.

Я помню это и знаю. Теперь знаю наверняка.
Он уходит, а я, придерживая простынь рукой, бреду в душ. Затем готовлю ужин, и затеваю уборку, продолжая думать о Нем.
В воскресенье приезжает мама с Марком, и размеренная домашняя суета с головой затягивает, приближая вновь к очередной трудовой неделе. Только мама постоянно старается докопаться до правды, то и дело задавая наводящие вопросы. А как я могу ей объяснить, что влюбилась в человека, которого знаю без году неделю. Хотя, "знаю" - это громко сказано. Я его чувствую. Я его ощущаю.

Офис "Арт-Декор" - Улицы - ТЦ "Королевство"

— Хорошо, я козёл.
— Ты пришёл рассказать мне то, что я и так знаю?(с)

- И не надо мне рассказывать, что я веду себя неразумно. - я уже минут десять кручусь перед зеркалом, стараясь заправить в пучок выбившуются прядку. - Я не собираюсь разговаривать с его секретаршей по десять раз на дни, будто мы закадычные подружки. Этот услужливый голосок уже начинает злить, откровенно говоря.
Ириша крутит в руке невидимки, то и дело кивая. Улыбается, будто я говорю что-то смешное.
- Если не прекратишь лыбиться, вцеплюсь в волосы.
- Да, и тогда моя прическа станет похожа на твою.
- Язва, - констатирую и без того очевидный факт.
- Аналогично, дорогая, - хмыкает, усаживаясь за свой стол.
- Все, пожелай мне удачи. Если меня будут спрашивать, отвечай что нет никого, все ушли на фронт.
Иришка кивает. А я, прихватив со стола папку с эскизами, вылетаю из кабинета в полной уверенности, что сегодня прольется чья-то кровь. Улыбаюсь своим мыслям, полная решимости пообщаться лично с мистером "бессовестная сволочь" и засунуть ему эти эскизы ... Ну в общем, приличные девушки не выражают свои мысли подобным образом, а так как литературного заменителя на ум не приходит, буду довольствоваться живописным рисунком сего действа в своем воображении.
Договорившись с секретарем о встрече с мистером Бьорнисоном, я беру такси и направляюсь к ТЦ "Королевство". "Договорившись" - это громко сказано. Скорее мне вежливо дали понять, что господин занят делами большей важности, поэтому принять меня никак не может. Ну да ладно, не мытьем так катанием. Адрес у меня есть, эскизы с собой, жаль лица его не знаю, а то улизнет мимо, а я и не замечу счастья своего.
- Мисс, мисс, - секретарша семенит на шпильках по узкому коридору, не рискуя схватить меня за рукав пальто. Мое вязаное платье и сапоги хоть и на высоком, но достаточно устойчивом каблуке, дают мне больший простор для передвижений, нежели ее юбка карандаш, в которую, судя по всему, девица залазит не без куска мыла.
- Мистер Бьорнисон жаждет со мной увидеться, уж поверьте, - стягиваю пальто на ходу, перекладывая папку из руки в руку и бросаю его бегущей следом секретарше.
- Что вы себе позволяете? Я сейчас охрану вызову.
- Я еще ничего себе не позволила, - нажимаю на ручку двери в зал заседаний, - хотя не буду врать, безумно хочется.

Стараюсь говорить как можно сдержаннее, дабы проявить хоть толику уважения к этому ... человеку.
Продолжить свою речь не успеваю, потому что на меня смотрит тот, кого я меньше всего ожидала тут увидеть. Любимые глаза сначала расширяются от удивления, а затем разглядывают, не упустив возможность погладить с ног до головы так, что пальчики на ногах подгибаются и хочется сглотнуть.
Злюсь на себя из-за того, какой эффект он производит на меня, будто вгоняя в ступор, заставляя замереть на месте. Бросаю папки на стол, отчего они веером расползаются, скользя по полированной поверхности. А он улыбается. Нет, даже не улыбается, он светится как новогодняя елка на рождество. Мой вкусный, аппетитный мужчина.
- А ты что здесь делаешь, - только и умудряюсь выдавить из себя.
Он не успевает ответить, так как нечто бледное и костлявое встревает в разговор:
Так и хочется приложить ее головой об этот экран, уверенно намотав жиденькие белокурые прядки на руку. Господи, почему ты наделил меня таким большим чувством собственного достоинства и мозгами, не подумав выделить побольше мышц.
- Не надо мне тыкать, мы с вами на брудершафт не пили. - Фыркаю, снисходительно окинув ее взглядом, - и искренне надеюсь, что меня минует эта учась и в дальнейшем.
Ответить блондинке не удается, потому что новоиспеченный "мистер Бьорнисон" почти вежливо затягивает нас в свой кабинет.
- Вы понимаете, что вы творите?! Это была встреча голосующих мажоритариев!! - Хель срывается с ходу.
- Рада, что вы перестали мне тыкать, - поправляю платье, вырвав локоть из хватки моего мужчины. - а вот мистеру Рагнару не помешало бы обратиться в агентство по найму, если он сам не в состоянии подобрать адекватных сотрудников, уважающих посетителей.
- Убери эту нахальную девку отсюда или я за себя не ручаюсь, - снежная королева рвет и мечет.
- Пф, - скрещиваю руки на груди, уставившись на ... а кто она тут, черт ее знает. - Кто еще здесь девка. У меня по крайней мере не вечное ПМС с совокупности с хроническим недо... - Откашливаюсь, придержав язык за зубами, стараясь не встретиться взглядом с "виновником торжества", дабы предательски горящие щеки не сказали больше, чем уже и так сказано.
Скептически провожаю взглядом блондинку и попрыгунчика с девчачьей челкой. Наконец-то можно переключить свое внимание на того, ради кого я здесь оказалась.
- А с тобой мы еще не закончили. - В запале поворачиваюсь на каблуках в Его сторону, наблюдая как он медленно поднимается с кресла и подходит ближе.

Приходится пятиться назад, не позволяя себе коснуться его, упереться ладонями в плечи. И только коснувшись спиной гладкой поверхности стены, понимаю, что отступать некуда. Прищуриваюсь, стараясь придать выражению лица как можно более невозмутимый вид.
- Даже не вздумай, - выдыхаю, все же упираясь ладонями в плечи, сминая пальцами ткань пиджака.
- Мне плевать, что это была за встреча, - выговариваю отчетливо каждое слово, наклонившись к уху, - и уж тем более, мне плевать, расстроен ты или нет. Я всего лишь хочу доделать Твой дом в срок, так как от этого зависит моя зарплата, - безуспешно пытаюсь оттолкнуть его дальше, чтобы дать себе возможность дышать воздухом, а не им. Зажмуриваюсь и вновь открываю глаза, смотря на него уже менее решительно. - Почему ты ничего не сказал? Я разве не заслуживаю не выглядеть дурой в глазах Твоих подчиненых и уж тем более, в своих собственных ?

Ну вот таки и сиди, из пальца тоску высасывая,
чтоб оправдывать лень, апатией зарастать.
И такая клокочет непримиримость классовая
между тем, кто ты есть и тем, кем могла бы стать.

Ну, сиди так, сквозь зубы зло матерясь да всхлипывая,
словно глина, что не нашла себе гончара,
чтоб крутилась в башке цветная нарезка клиповая,
как чудесно все было в жизни еще вчера.

Приключилась опять подстава, любовь внеплановая,
тектонический сдвиг по фазе — ну глупо ведь:
эта жизнь по тебе катается, переламывая,
а ты только и можешь дергаться и реветь. (с)

Делеко от дома. Где-то на западе.

Раннее осеннее утро. Солнце вот-вот покажется из-за крыш многоэтажек, по-осеннему суровое и безучастное ко всему. Она просыпается рано. Долго лежит в кровати, не открывая глаз, просто слушает как оживает город. Вздохнув, потирает лицо руками и привычным жестом тянется к прикроватной тумбочке справа, чтобы посмотреть на дисплей телефона и убедиться в отсутствии пропущенных звонков. Рука безрезультатно ловит воздух, не оставляя попыток нащупать злосчастный телефон. Странно. Только спустя пару минут приходит понимание того, что родной дом остался далеко, а неуютный номер отеля наконец-то приобретает более явные очертания, повинуясь неумолимо надвигающемуся утру.
Странно, ведь такая соня была с детства. Любила поваляться в кровати хоть пять минуточек, накрывая голову подушкой и бубня о несправедливости в этой жизни. Мама снисходительно гладила сбившиеся ото сна волосы и не оставляла попыток заставить малышку подняться с кровати, позавтракать и не опоздать в школу.
Уже неделю изо дня в день она просыпается в этом номере, бредет в душ, варит кофе, одевается и идет на улицу. Нет, не на работу, не с целью решать какие-то дела или встречаться с друзьями. В незнакомом городе нет ни работы, ни дел, ни друзей. Ее это не печалит совершенно. Отнюдь. Вязкое, необычное ощущение и от этого столь желанное. Словно застывшая во времени, какая-то параллельная, неизведанная реальность. С каждым днем это состояние затягивает все сильнее, заставляя погружаться глубже. Мысли становятся тише, голоса глуше, а краски постепенно смываются осенними дождями, расплываясь поблекшими акварельными разводами.
Как понять, когда человек уходит? Как почувствовать тот едва различимый, едва уловимый момент, когда человек, на первый взгляд родной, любимый, нежный и до последнего вздоха, последней клеточки твой, утекает, как песок сквозь пальцы? Как успеть поймать это, чтобы сгрести в охапку, собрать пригоршнями то, что еще осталось? Или не стоит собирать?
Она уже не ищет ответы на эти вопросы. На второй или третий день, плавно перетекающий в бессонную ночь, щедро напоенную дождями и мартини, она просто осознала, что он ушел. Не было никаких скандалов, нелепых выяснений и никому не нужных претензий, никакого заламывания рук и картинного закатывания глаз. Он оделся, захватил пиджак и неслышно вышел за дверь. Тихо, спокойно и без вариантов. Просто ушел из ее жизни, словно за пачкой сигарет. Жаль, что он не курил, а не то это могло бы сойти за вполне приличное оправдание.

- Доченька, ты где? – Мама как всегда беспокоится.
Столько любви и заботы в голосе невольно заставляют сжаться все внутри, сглотнуть подступающий к горлу комок, выдохнуть и как можно беззаботнее:
- Все хорошо, мамочка. Должна же я с пользой провести свой отпуск.
- Родная, зачем эти поездки в никуда? Мы могли бы съездить вместе куда-нибудь. Ты я и Марк. Я понимаю, что без папы…то есть пока он не вернулся… - голос ее дрожит, то и дело срываясь на всхлипы.
- Мам, ну ты ведь его знаешь. Он не первый раз пропадает как сквозь землю. Все хорошо будет, вот увидишь.
- Да, милая. Конечно, - вздыхает, - возвращайся домой, доченька.
- Все будет хорошо, мам. Вот увидишь. - Повторяю машинально, вкладывая в слова как можно больше уверенности.

Неделю назад. Энск.

Отец должен был вернуться месяц назад, но, к сожалению, ни одна попытка установить его местонахождение не увенчалась успехом. Мир рушился вокруг меня. Неумолимо, неотвратимо, неизбежно. Мария Викторовна звонила чаще поначалу, проявляла участие, справляясь о самочувствии мамы, ненавязчиво расспрашивая, когда я вернусь на работу, так как больничный мой уже неделю как закончился. В один прекрасный день, проснувшись и тихонько войдя на кухню, я увидела, как мама плачет, прижимая к себе любимую кружку отца. Кажется такой нелепый жест, ничего не значащий, но именно тогда захотелось провалиться сквозь землю, лишь бы она не заметила моего присутствия. Прослонявшись без дела по улицам Энска, я вернулась домой без единой мысли в голове.
Поздним вечером в дверь постучали. Странно, но не воспользовались дверным звонком, просто тихо и едва слышно побарабанили пальцами по стеклу.
- Лира? – Тихий мужской голос едва слышно произнес мое имя
- Да, - киваю, - кутаясь в халат поплотнее, - извините, но я вас не знаю.
- Разумеется, откуда вам меня знать. – Протягивает небольшую коробочку, вкладывая ее в руки, и для большей настойчивости, накрывая своими руками поверх моих, - вот, возьмите. Это поможет вам отыскать все, что вы только захотите.
- Что?
- Прошу вас, Лира, - сильнее сжимает руками мои, отчего ладони больно впиваются в острые края коробки, - прошу не спрашивайте ни о чем. Я не в силах что-то объяснять сейчас, да и не знаю, доживу ли до утра.
- Я не понимаю, ничего не понимаю.
- Все будет хорошо. Вот увидите. Вы обязательно отыщите то, что вам желаннее всего на свете.
Мужчина быстро уходит, поднимая на ходу воротник пальто. Только сейчас понимаю насколько замерзла, стоя на пороге. Холод настойчиво забирается под халат, заставляя вернуться в дом. Поднимаюсь в спальню и закрыв дверь разворачиваю странную посылку.
Увесистый предмет едва помещается на ладони. Небольшой медальон или, вернее сказать, что-то наподобие старомодных часов или компаса. С любопытством рассматриваю диковиную сокровище. Увлекшись, не сразу замечаю вчетверо сложенный листок на дне коробки: потертые края, немного засаленые, словно повидавшие на своем веку немало приключений. Сторчки послания будто мелькают перед глазами, мерцая и расцвечиваясь в темноте комнаты. Но, стоит мне дочитать до конца, и увидеть подпись, как пальцы сами собой разжимаются, а я так и застываю в изумлении. Незатейливое послание плавно падает на пол, притягивая взгляд, заставляя завороженно наблюдать за его падением.

Офис Рагнара - По дороге домой к любимому медведю

Если я был когда-либо сильный, то лишь потому, что она стояла за моей спиной.
(с) Маргарет Митчелл. Унесенные ветром.

От его прикосновений хотелось растечься лужицей. Карамельным сиропом замереть на его губах, целовать его, чтобы унять бушующее внутри недовольство из-за собственного малодушия. Рядом с ним не получалось мыслить здраво. Даже с трудом сохраняемая напускная дерзость и злость то и дело норовили уйти за горизонт сознания, плененные его глазами, его руками, его улыбкой. Это злило и в то же время неимоверное подстегивало выше вздернуть подбородок и плотнее сжать губы в немом высокомерии.
- Я тоже рада, что ты здесь. Если уж быть совсем откровенной, - не могу сдержать улыбку, - до сих пор помню твое выражение лица, когда я влетела в конференц-зал. -Улыбаюсь самодовольно, - согласись, ведь мало на свете людей, способных вызвать твое удивление.
Отталкиваюсь от стены, добровольно отдаваясь в твои объятия. Потираясь носом у шеи, вдыхаю твой запах, машинально сминая пальцами ткань сорочки.
- Я уже успела соскучиться по тебе, хотя, - наиграно упираюсь в грудь указательным пальчиком, - мистер Бьорнисон все еще в немилости. Это же надо так попасть, - качаю головой жмурясь, чувствуя как щеки все еще пылают от смущения и неловкости.
- Уверен, что смогу заслужить прощение.
Как всегда самоуверенный, но было бы кощунством не сказать, как тебе это идет. Дольше чем следовало бы смотрю в твои глаза, читая в них план по завоеванию моей благосклонности. Во всех подробностях и обещаниях. Невольно сглатываю, краснея еще больше от мысли, что ты прочитаешь согласие в моих глазах.

Киваю на твои слова, улыбаясь своевременной находчивости, смакуя на губах поцелуй, облизнувшись. Ты на секунду замираешь, проследив за моим жестом, будто размышляя, а не остаться ли, послав к черту совещания, собрания и иже с ними.
Наверное я неуверенно качаю головой из стороны в сторону, потому что ты, улыбнувшись, гладишь большим пальцем по нижней губе, обещая и одновременно успокаивая.
Уходишь, скрываясь за смежной дверью в конференц-зал. Резко втягиваю воздух полной грудью. Понимаю, что практически не дышала, пока он был рядом. Еще несколько глубоких вдохов и вот уже любопытство берет верх. Осматриваюсь, делая пару шагов по направлению к твоему столу. Компьютер, несколько папок с бумагами, какие-то чертежи, проекты. Усаживаюсь в твое кресло самодовольно откинувшись на спинку и положив руки на подлокотники. Кручусь по кругу, рассматривая обстановку. Миленько. Ничего не скажешь. Провожу пальцами по исписанным листам перед клавиатурой. Ровный, разборчивый почерк, будто выверенный и отточенный. Пальцы бессознательно гладят чернильные узоры букв, сплетающихся в одному тебе известные слова. Язык странный, незнакомый. Хмурюсь, но оставляю тщетные попытки что-то разобрать.
От нечего делать закрываю глаза, прислушиваясь к гомону голосов за дверью. Они то тише, то громче, то затихают, давая возможность говорить тебе, то вновь усиливаются, словно надвигающийся гул, пока идет обсуждение.
Голос твой выдергивает из мыслей, словно пробуждая ото сна мурашками покрывается кожа, когда предчувствие, нехорошее, липкое, противное ощущение чего-то опасного сковывает грудь тисками, мешая вдохнуть. И откуда только берутся силы рвануть дверь на себя, распахнув ее настежь. Ты почти на коленях, эта бледная моль, хлопающая крыльями вокруг тебя, и лопочущая что-то бессвязное. Половины слов я так и не понимаю, разобрав только "нашел", "искатели", "ключ". Язык похож чем-то на кельтский или любой другой скандинавский диалект. Не знала, что ледяная ведьма владеет этой тарабарщиной. И ты, наверное тоже, судя по тому, что понимание светится в твоих глазах. Понимание пронизанное болью и каким-то неотвратимым ужасным ощущением беспомощности. Не могу видеть тебя таким. Ноги сами срываются с места, и вот уже опускаюсь рядом, уложив голову твою себе на колени.
- Пошла вон отсюда, - ледяным тоном чеканит Хель.
Даже в мыслях ее имя пронзает холодом позвонки, заставляя поежиться.
- Хель, оставь ее в покое, - встревает в разговор другой голос. Взволнованный, но, наверное, самый уравновешенный, судя по тому, как нас колотит в общем приступе паники.
- Заткнись, Рир. Ей не место среди нас. И уж тем более сейчас. - Тонкие пальцы сжимаются на моем плече, захватив несколько прядей, выбившихся из прически.
Рыкнув, со всей силы кусаю руку этой высокомерной ведьмы. Она отдергивает ладонь, смотря на меня в недоумении, но лишь долю секунды. Порывается выволочь меня, вероятнее всего за волосы, однако Риру удается обуздать бесконтрольный приступ ПМС беснующейся сучки.
- А малышка-то с норовом, - одобрительно хмыкает Рир, сдерживая Хель с стальных оковах объятий.
Я не отвечаю ничего, продолжая гладить тебя по лицу, целуя попеременно то в глаза, то в губы, собирая губами соленые капли, падающие на твои щеки.
- Рааг, - шепчу, наклонившись и обнимая, - меня пугают твои фокусы. Пожалуйста, любимый, пожалуйста, пожалуйста, -повторяю как мантру качаясь как маятник вперед-назад. Время течет медленно, вязко, будто затягивая куда-то.

Дом. Красивый, теплый. На пороге стоит девочка лет пяти в теплых штанах, свитере и вязаной шапочке с ушками.
- Мамочка, что с папой?
Хмурюсь, оглядываясь по сторонам, пытаясь понять, к кому обращается это светловолосое создание.
- Мам, не молчи. Что с папой? - Маленькая ручка тянет меня вниз, заставляя присесть на корточки.
- Все будет хорошо, родная, - хмурюсь своим словам, не понимаю, зачем говорю их, а руки сами обнимают малышку, даруя утешение будто бы мне самой. Странно.
- Пусть папа вернется. Я люблю его.
- Я знаю малышка. Я тоже его люблю. Не плачь, моя Леська, - вытираю глазки рукавом свитера, - мы никуда не отпустим нашего папу.

Я не знаю, что именно "пожалуйста". Просто услышь меня.

Рука касается цепочки на шее, сжимая в кулаке тонкую ниточку звеньев. В то время как вторая замирает на животе, а я моргаю, словно пытаясь вернуть зрению четкость. Ты еще больше запутываешь меня, вздумав дарить подарки в такой момент. Хочется возразить что-то, но не рискую тратить время на выяснения. Для этого еще будет время. Да и кажется у меня галлюцинации на почве шокового состояния.
По пути к твоему дому я то и дело жмусь к тебе сильнее, будто желая слиться воедино и никогда не отпускать.
- Как же ты напугал меня, любимый, - прячу лицо у твоей шеи, обнимая, сцепив руки на боку, - ты не представляешь себе, как сильно.
Целуешь, касаясь губами волос, и я проваливаюсь в сон.
- Все будет хорошо, Леська, - бубню, засыпая.

Дом Рагнара

Oh, my God, I feel it in the air
Telephone wires above all sizzling like a snare
Honey I'm on fire, I feel it everywhere
Nothing scares me anymore…

Kiss me hard before you go
Summertime sadness
I just wanted you to know
That baby you're the best. (с)

Я то выныриваю из полусна, то вновь погружаюсь в него, сильнее сжимая пальцы, гладящие монотонно по руке. Уж лучше совсем не спать, чем так, вздрагивая от каждого шума за окном, от каждого окрика или неосторожного движения. Сон тревожный и поверхностный, от которого обычно хочется отряхнуться, протереть глаза и заставить себя бодрствовать, продолжает мучить до самого дома. Его дома… массивного особняка, который я с таким энтузиазмом лелеяла последнюю неделю, стараясь подобрать все самое лучшее, дабы не обмануть ожидания заказчика. Одному Богу известно, сколько времени я потратила, выбирая всевозможные аксессуары и мелочи, чтобы наполнить дом уютом, стилем, характером. Да на одни подсвечники и чаши для фруктов на кофейном столике я потратила два дня.
- Тебе понравились подсвечники, - от дрожи стучат зубы и неприятно передергивает каждый раз, когда ветер забирается под пальто, пока меня, судя по всему, несут куда-то.
- Что?
- Подсвечники, - забираюсь руками под ворот его пальто, сильнее прижимаясь всем телом, - тебе понравились? Они такие фактурные, знаешь такие грубоватые, но в то же время…знаешь, нет…
Он что-то говорит в ответ или мне кажется, что говорит. Я уже не дрожу, потому что становится значительно теплее, словно укутывают в одеяло. От внезапной смены температуры пальцы покалывает и мурашки вдоль позвоночника заставляют поежится. Я приоткрываю глаза, так как любопытство на какое-то время берет верх над усталостью. Но не надолго. Успеваю лишь заметить лестницу, картины, развешанные на стене по пути наверх и свет откуда-то справа, если мне не изменяет память, то из столовой. Щелкает ручка двери и вновь темно. Непривычная темнота и глухота вокруг. Твои руки бережно опускают на кровать и укрывают одеялом.
Не знаю, сколько проходит времени, но сон не идет. Видимо уснуть в чужой кровати не получится. Я ворочаюсь, то подминая одеяло под себя, высунув ногу и подтянув ее к груди, то натягиваю одеяло па самые уши, замирая солдатиком посреди кровати, то переворачиваюсь на живот, обняв подушку и уткнувшись в нее носом. Спать неудобно. Ужасно мешают шпильки в волосах, такое чувство, что ими заколоты не волосы, а мозг, да и в лифчике я спать не привыкла, что уж говорить про платье, которое судя по неудобному бугру под животом, уже давно сбилось к талии. Окончательно «проснувшись» после неравного боя с одеялом и оставив отчаянные попытки заснуть, отбрасываю одеяло в сторону, уставившись в потолок. Пару минут разглядываю узоры на выбеленных досках, а затем рывком сажусь в кровати.
Только сейчас замечаю, что ты стоишь у двери, подпирая косяк и смотришь. На меня? Конечно, на меня.
Без слов протягиваю руку. Ты понимаешь, не произнося не звука в ответ. Отвечаешь касанием, словно вплетаясь пальцами в пальцы, запястьями в запястья, губами к губам и дальше, острее, ниже, жарче. Я наслаждаюсь жадно путешествующими губами по моему телу, руками, вторящими твоим губам, словно соперники. Ты забираешь все, а я отдаю все, что могу отдать. Тело отзывчиво выгибается под твоими ласками, когда платье падает на пол, а затем и шпильки одна за одной с едва заметным звяканьем. Ты расплетаешь волосы, пропуская их между пальцев, вызывая этим довольное урчание и желание ластиться к твоим рукам сильнее, ощутимее, ближе. Я не задумываюсь, почему мое тело так отзывается на твои прикосновения, словно созданное, выточенное для тебя, почему именно ты делаешь меня такой слабой и такой сильной одновременно. Рядом с тобой в голове крутится так много противоречий и так много вопросов, но стоит губам коснуться губ, а рукам оплести, прижать, лаская, мысли почему-то машут ручкой, улетучиваясь, отходя на второй план, оставляя только чувство единения, слияния, волнения и неизменного освобождения. Нашего взаимного, нераздельного, нереального.

Я делаю вид, что сплю, когда твоя рука по-хозяйски обнимает под грудью, прижимая к себе. Касаюсь тебя спиной и так хорошо, так спокойно и правильно это ощущение, так необходимо. Знать, что ты здесь, и ты никуда не уйдешь. Борюсь со сном, не желая пропустить ни одного касания, ни одного твоего вдоха у моих волос. Сон оказывается сильнее, а мы так и не поговорили. Хотя…Ленивая улыбка расплывается по лицу, когда глаза закрываются. Говорить ведь можно не только словами, жаль только, что подобные разговоры утомляют гораздо больше, нежели словесные.

Просыпаюсь, прислушиваясь к окружающим звукам и голосам. По-привычке не сразу открываю глаза. Странная, звенящая тишина настораживает. Хмурюсь, осматриваясь прищуренным взглядом. Шторы отдернуты лишь наполовину, а в кресле с другой стороны различаю фигуру, скрываемую тенью и еще слишком ранним утром.
Улыбаюсь, потянувшись вдоль кровати, и сажусь, скрестив ноги по-турецки, придерживая рукой простынь.
- Почему ты в кресле? Тебе не кажется, что со мной было бы удобнее?
- Вероятнее всего, - отвечает голос, - только, боюсь, что тогда Рагнар меня четвертует, если вернется, конечно. Хотя, я могу рискнуть.
- Что? – Говорю тихо и как-то хрипло спросонья, но собеседник наделен феноменальным слухом.
- Да не переживай ты так, никто не тронет тебя, - добавляет абсолютно серьезным тоном, будто и не улыбался секунду назад.
- Я не боюсь, - отвечаю, выше подтягивая простынь. Глаза привыкают к утренним сумеркам и я понимаю ,что человек напротив – Рир.
- Да, я вижу, - отвечает, присаживаясь на край кровати, отчего машинально отодвигаюсь ближе к подушкам на противоположной стороне.
- Вчера ты была посмелее, когда вцепилась в руку Хель, - легкий смешок касается его губ, но совсем не затрагивает глаз, изучающих с точностью сканера. – Клянусь, я давно не видел у сестрицы такого выражения лица и столь неприкрытой жажды крови.
- …которая еще не прошла, к слову говоря, - Хель стоит в дверях, бросая взгляд то на меня, то на Рира.
- Где Рагнар? – Наконец-то голос слушается и удается озвучить мысль, несмотря на странное плохое предчувствие. Почему-то кажется, что ответ я услышать не захочу.
- Это совершенно не твое дело, - обманчиво мягко и вежливо произносит блондинистая ведьма. – Хотя, - Хель бросает быстрый взгляд на Рира, которому, судя по всему, ее слова не по душе, - будь ты умнее, давно бы поняла, что не пара ему. Боги, за какие прегрешения вы ниспослали на мою голову это…это… – Рыкнув, она разворачивается на каблуках и вздернув подбородок, с ледяным спокойствием выходит из комнаты.
- Господи, - закатываю глаза, смотря, как Хель исчезает за дверью, - да с ней же никакой свекрови не надо, она сама прекрасно выпьет всю кровь, да еще уголки губ промакнет. Манерная су...
- Осторожней в выражениях, малышка, ты все таки говоришь о моей сестре.
- Извини, - хочется откусить себе язык, когда понимаю, что все это пробубнила вслух. – Но у твоей сестры действительно сложный и некоммуникабельный характер.
- Ты нормально говорить умеешь? – Рир поднимается с кровати, засунув руки в задние карманы джинсов, - что за цитаты из учебника по психологии?
Пожимаю плечами, осматриваясь в поисках платья.
- Ммм, Рир, - окликаю его уже на выходе из комнаты, - мое платье, - стараюсь говорить как можно беззаботнее и не краснеть как спелый томат на солнышке, - его нет.
- Нет, - улыбается наглая морда.
- И?
- Что и?
- Где оно?
- В шкафу, постиранное и поглаженное, - он почти выходит, а затем оборачивается, - Лира?
- Ммм?
- А вот насчет количества шпилек я не уверен.
- Что?
- Не уверен, что собрал все, - задумчиво закатывает глаза, будто считая, - их было пятнадцать или больше?
- Рир! – Мне хочется провалиться под землю, а он как ни в чем ни бывало выходит, закрыв за собой дверь.
Падаю на подушку, уткнувшись носом и простонав от досады. Ну и утречко. Сообразив, что так и не дождалась вразумительного ответа о том, где черти носят Рагнара, вскакиваю с постели, путаясь в простыни, и замираю у двери. Идти устраивать дальнейший допрос, закутавшись в простынь врятли будет результативно.

- Рир, - спускаюсь в гостиную, приведя себя в более менее божеский вид, - Рир, - повторяю, моля Бога, чтобы именно он попался мне на пути.
- Боги, женщина, - он сидит у камина, вытянув ноги к огню, - ты идеальна как в простыни, так и в платье.
Мямлю «спасибо», оглядываясь по сторонам.
- Хель нет, - он будто читает мои мысли.
- Где Рагнар, - с места в карьер, пускаюсь в расспросы, даже не удосужившись присесть.
Сомнение в его глазах явно дает понять, что информация тщательно фильтруется, чтобы не сказать мне лишнего. Это злит, да что там злит, это начинает откровенно бесить.
- Может он просил что-то передать? – Решаю сменить тактику и зайти с другой стороны.
- Нет, - снисходительно пожимает плечами Рир, - у него появились срочные дела, не терпящие отлагательств.
- И он пошел пешком по делам? – Киваю на машину за окном. – Я отлично помню эту машину, это его.
- Одна из, - поправляет Рир, непреклонный и непробиваемый как ледяная стена.
Вздыхаю, понимая, что больше мне тут ловить нечего, по крайней мере, пока.
- Куда ты собралась? – То ли мне кажется, то ли в голосе Рира я слышу беспокойство.
- А это уже не твое дело, - разворачиваюсь, направляясь к выходу, продолжая теребить цепочку рукой.
- Не снимай ее, - голос Рира за спиной, будто он видит, что я делаю, - никогда не снимай.
Киваю, и, не оборачиваясь, выхожу из дома.

Дом Лиры - Набережная


И ничто во мне не шевелится, не теплеет и не зудит.
Как мы гадки, когда нам никто не дорог,
Кроме тех, что уходят, так и не вынув руки из выпотрошенной груди.

Не реви. Сантименты закончились.
Если хочешь подзадержаться здесь - ничего не трогай: вытри слезы, ко мне иди.
Если нет – плащ и зонт ты оставила у порога.
Одевайся и уходи. (с)

Ближе к вечеру заявилась Ириша. Подруга, растрепанная и взлохмаченная влетела в дом, захлопнув входную дверь ногой, придерживая перед собой в обнимку большой полиэтиленовый пакет. Только светящиеся глазки и курносый нос едва выглядывали из-за этой громадины.
- Ириш, ты что решила ко мне переехать? – С опасением подошла ближе, забирая пакет из рук.
- Не надо таких испуганных глаз, - она отряхнула капли дождя, помотав головой и с воротника джинсовой курточки, - ты же помнишь про курсы парикмахеров?
Я вздохнула и кивнув потянулась на кухню, услышав как чайник разрывается от свиста. Как и предполагалось, подруга не стала ждать приглашения, а уже удобно устроилась за кухонным столом, усевшись справа от окна.
- Так вот, завтра у меня что-то типа выпускного экзамена, - хихикнула Ира, вертя в руках крышечку от сахарницы, - а я еще не сделала работу. Мне, кстати, досталось плетение. Ну, косички там всякие, колоски.
- Ммм, понятно, - разлив чай по чашкам, я придвинула одну Ирише, и уселась напротив, подтянув одну ногу под себя, - тогда почему ты не творишь свой шедевр, а самоотверженно летишь в гости да еще по такой погоде?
- Ну, - прячет улыбку за чашкой, - ты и есть мой манекен.
- Прости, что? – Откашливаюсь, подавившись чаем. – Я на это не подписывалась. И вообще, не то настроение, - рука машинально касается цепочки на шее, пропуская тоненькие звенья между пальцев.
Иришка и мертвого уговорит, если ей то-то нужно. А спустя пол часа и три съеденных подругой эклера, ее дар убеждение стал поистине неиссякаем. Так что я волей неволей сдалась на милость этого горе-парикмахера. Одно радует, с детства любила когда мама расчесывала мне волосы, заплетая их во всевозможные косички и хвостики. Так что определенные плюсы в этом были. Да и радостное личико Ириши вызывало ответную улыбку. Она так самоотверженно чесала волосы то на одну сторону, то на другую, машинально, то закусывая губу, то высовывая язык, будто разгадывала тайны вселенной.
- Ты знаешь, у тебя отличные волосы, - высказалась подруга, проводя по волосам уже, наверное, раз сотый, - я теряюсь в вариантах, что б с тобой такое сотворить.
- В определенной ситуации это могло бы прозвучать зловеще, не находишь? – Хмыкаю, щелкая заколкой.
Хихикнув, Ира разворачивает стул, повернув меня спиной к зеркалу, мотивируя это тем, что сюрприз всегда приятнее. Хочется поспорить, но оно того не стоит, поэтому закрываю глаза, согласно кивнув. Проходит наверное часа два, пока мне наконец-то разрешают повернуться к зеркалу.
- Получилось обалденно, правда? – Ириша победно улыбается моему отражению в зеркале . А я, мягко говоря, немножко удивлена, но получилось прикольно и весьма оригинально.
- Ира, это … любопытно, - выдыхаю нерешительно, теребя косички пальцами.
- Смелее дергай, не отвалятся.
- Уверена?
- На все сто, а теперь иди собирайся, пойдем с тобой посидим где-нибудь, а то совсем затворницу из себя сделала. Сколько уже прошло времени с тех пор как у Него появилось «срочное и неотложное дело», - подруга красноречиво изобразила пальцами кавычки, - неделя, две?
- Ира…
- Ладно, все, молчу, – фен, расчески, заколки, муссы и всевозможные баночки-скляночки были быстро упаковыны ею обратно в пакет, а сама Ириша уже натягивала куртку. – Не пытайся отвертеться, иначе выволоку из дома за косички. Какие же классные они получились, - вновь перескочила на любимую волну, - надеюсь их завтра оценят.
- Фотоаппарат не забудь, иначе нечего будет оценивать.
- Мне некуда его положить, - вздыхает наиграно, явно что-то задумав, - захвати его по пути в бар, там и отдашь. Договорились?
- Шантаж? - смеюсь, укоризненно качая головой.
- Через час в «Нептуне». Не забудь фотик, - кричит уже из-за закрытой входной двери.
Подхожу к окну и отдернув занавеску, наблюдаю как эта манипуляторша превосходно управляется с пакетом, умудряясь достать ключи от машины и параллельно отвечать на телефонный звонок.
Ее слова вновь всколыхнули то, что так хочется выдернуть из памяти с корнем, выкорчевать и забыть. Чтобы заросло, зажило, забылось. Две недели прошло с тех пор, как я вернулась домой, после того утра в его спальне. Глупо, наверное, но мозг упрямо отказывался сбиться со счета, словно календарь, отсчитывая день за днем.
Последней каплей был визит явно сумасшедшего мужчины посреди ночи с компасом в руках и какими-то бессвязными бормотаниями о том, что компас ожил, когда магия вернулась в город. Впихнул коробку в руки и словно сквозь землю провалился. Компас оказался весьма внушительных размеров и едва умещался в ладони. Да и компасом, в его тардиционном понимании, это было трудно назвать. Какие-то символы, рисунки на нескольких циферблатах, абсолютно не связанных между собой. Три стрелки, все разного размера, которые можно вращать почему-то только в строгой очередности от самой маленькой до самой большой. Странная штука, больше похожая на часы и записка с посланием отца окончательно выбили почву из-под ног.
Наспех собрав сумку и всю свою решительность, я тогда уехала из дома, стараясь сбежать будто бы от себя самой. Но не получилось, не становилось легче. Да и мамины звонки и постоянные сомнения в правильности принятого решения не добавляли веры в себя и в итоге, я, смалодушничав, вернулась домой.
Мама была безмерно рада моему возвращению, но я видела как она из последних сил старается улыбаться и делать вид, что все хорошо. Просто не хочет показывать нам с Марком, как переживает, что отец до сих пор не вернулся.

***
До оговоренного с Иришей времени оставалось пол часа, а я еще не начала собираться, отгоняя непрошенные воспоминания. Уже перед выходом, натянула на плечи кофту и нацепила бейсболку, прикрыв рукотворный шедевр начинающего стилиста. Захватив ключи и фотоаппарат, выбежала из дома, катастрофически опаздывая.

Час спустя. Набережная. Бар «Нептун»

Уже минут тридцать я крутила в руках телефон то и дело набирая номер Ириши. Я конечно понимаю, что девушкам свойственно и даже положено иногда опаздывать, но не тогда, когда договариваешься о встрече с подругой.
Креветочные чипсы один за одним исчезали с тарелки и пиво уже успело нагреться, а монотонный голос диспетчера по прежнему твердил, что «абонент не абонент…».
Спустя еще пятнадцать минут, телефон соизволил выдать длинные гудки.
- Алло, - шепотом и явно в ванной, судя по акустике, Ириша соизволила ответить.
- Ну, и как это называется?
- Лирочка, родная, ты не поверишь, - запела подружка, - мне кажется я влюбилась.
- А сейчас у тебя, судя по всему, перерыв в любви?
- Лиииир, - хихикнув как-то слишком восторженно и довольно, Ира вновь зашептала так тихо, что едва удавалось различить слова, - извини меня, я обещаю все завтра расскажу. Не обижайся. Съешь за меня пироженко. И фотоаппарат, - помедлила она, собираясь с мыслями, - я понимаю, что у тебя отпуск и все такое, но будь другом, завези его на работу.
- Ладно, до завтра, - вздохнув, я отключила телефон и полезла в сумку, чтобы положить фотоаппарат обратно. Рука нащупала что-то металлическое, круглое и холодное. Компас. Странно, я точно помню, что не клала его в сумку или все же положила?

- Учитель, а как отличить мою фантазию от того, чему предначертано случится?
- Дитя, нет твоей фантазии, нет моей. Она сама по себе. И благословенен тот, кому она явит свой лик, воплотившись в словах или на холсте.
- Значит все, что я вижу, имеет значение?
- Абсолютно все. Не пренебрегай ни словом, ни очертанием, ни звуком, ни мыслью, посетившей тебя. Все важно во вселенной магии.
- А мы? Какую ценность имеем мы?
- Мы и есть магия. Учись прилежно, дитя и сможешь прикоснуться к течению мироздания.

«Из разговора с учителем.
Академия мироздания.
3400 лет до времени Великой стены»

У меня не было друзей в привычном понимании этого слова. Никогда не задумывалась о том, что человеку время от времени нужно излить кому-то душу, поделиться страхами, переживаниями, радостями, мечтами. Это было так дико и так непривычно. Особенно, когда время от времени удавалось совершать краткосрочные путешествия в один из миров. Как говорил учитель, для вдохновения и возможности разбудить скрытые области подсознания.
Двести-триста лет пролетали практически как один миг, так что командировка не доставляла дискомфорта и не вызывала желания поскорее вернуться домой. Уходить всегда нужно, когда еще хочешь остаться. Хотя бы чуточку, но желаешь задержаться, чтобы еще один раз насладиться местом пребывания, временем, сменой обстановки.
Иллюстратор – это не просто художник, которому в голову приходит мысль и он вскакивает посреди ночи в чем мать родила, спотыкаясь, несется к холсту, чтобы поскорее воплотить фантазию, мысль, посетившую его. Хотя, чего греха таить, я частенько просыпаюсь среди ночи, ведомая своим подсознанием, просто сажусь за стол и рисую. Рисую, то, что впоследствии воплотится в сказку, оживет, расцвеченное буквами. Умелые ткачи сплетут буквы в слова, и небывалой красоты гобелен ляжет у ног, расшитый золотом мыслей и самоцветными камнями эмоций, морали и, несомненно, счастливого финала.
Вот и сегодня я не спала, продолжая рисовать Его. Странная сказка. Обычно, рисуя, я более или менее, в общих чертах могла представить, что получится из того или иного рисунка. Как поведет себя герой. Будет он злодеем, над которым добро, несомненно, одержит победу, или же будет светлым, добрым и полным надежды персонажем, которому предстоит преодолеть много опасностей и препятствий на своем пути.
- Госпожа, нельзя столько трудиться, - маленькая фейка в золотистом платьице мельтешила среди бумаг на полу, рассматривая наброски, - это уже ни с чем не сравнимо.
- Ты еще маленькая, Ия, - я обмакнула перо в радужные чернила, продолжая выводить на бумаге золотую вязь герба на его броне, - нет ничего важнее и ничего более значимого, чем обретение магии, ее познание и воплощение.
- Я вообще-то старше вас, госпожа, - крылышки протестующее захлопали, словно у маленькой колибри, а феечка надула губки, зависнув над столом, рассматривая рисунок.
- Красивый правда? - не заметила, как спросила вслух, - очерчивая темно-золотым контур брони на морде большого белого медведя. – Только я совсем не могу прочитать его историю, хмурюсь, обводя одну и ту же линию несколько раз, - словно его история постоянно меняется. Словно она еще не записана в летопись и не предназначена для прочтения.
- Да, красивый, - протяжно пропело золотоволосое создание, стряхивая на рисунок пыльцу с крылышек, а затем добавило, встрепенувшись, - может, его просто нет в разделе «Долго и счастливо»?
- Ия, - смеясь, смахиваю с листа едва различимые блесточки, - мне кажется золотого тут вполне достаточно.
Недовольно скрестив ручки на груди, фейка приземляется на кипу бумаг справа от меня и, свесив ножки, играет с перьями в вазочке.
- Госпожа, вот если бы посмотреть на мир, в котором живет душа этой сказки, тогда бы все встало на свои места. На месте ведь виднее что к чему.
- Ия, это невозможно. Еще лет сто я не смогу покинуть Академию. Архив не заполнен и еще столько сфер нужно освободить.
Фейка пожимает плечиками, продолжая теребить перышко, а я рисую, размышляя над словами этой маленькой бунтарки. Даже не озвученные, мысли уже предательски вертятся в голове, думая над возможностью воплотить в жизнь эту смелую затею.
- Ия, когда Искатели отправляются в следующую экспедицию?
- Сегодня, госпожа, - малышка подлетает ближе, зависнув на уровне глаз, - вы что-то задумали, да? - Глазки светятся в предвкушении и нетерпении. Даже крылышки маленькой фейки словно дребезжат от любопытства.
- Не знаю, Ия, - откладываю перо, вставая из-за стола, машинально взяв в руки рисунок, - но ведь это действительно странно, что я не могу прочитать его сказку. Странно и непонятно. Это очень отвлекает от работы.
Воды перехода не пропустят кого-либо без позволения Великого. Только Искателям дано право покидать академию в строго оговоренное время. Идея с переодеванием тут не подойдет. Нужно придумать что-то понадежнее, чем натянуть на голову капюшон и притвориться Искателем.
Что лепетала Ия дальше, я не слушала и продолжала мерить шагами комнату, обдумывая, как же правильно поступить. Спустя минут двадцать таких хождений, поняла, что без помощи мне врятли удастся и шаг сделать за пределы Академии.
- Госпожа, воды Перехода – не единственный путь отсюда, – фейка продолжает летать следом, мельтеша за левым плечом, словно назойливая птичка, - я слышала, как шептались сестрички, что в покоях Великого, - она понизила голос до шепота, приложив маленькую ладошку к моему уху, - есть радужное зеркало. Говорят, что при помощи его, Он следит за равновесием миров и время от времени сам наведывается в ту или иную Вселенную.
Решительность сменяется опасениями на моем лице, пока я пытаюсь взвесить все за и против. Любопытство точит изнутри, но и нарушить правила так страшно.
- Надеюсь, он поможет мне, – накидываю легкий плащ, скользнув за дверь собственных покоев.
К счастью никто не попадается по пути к Водному переходу, и я спокойно добираюсь до противоположного крыла, минуя Коридор магических артефактов и Комнаты утерянных сказок.
- Госпожа, а это хорошая идея? – Ия тут как тут, с какой-то сумочкой в руках и в новом плащике, - может лучше попытаться воспользоваться Радужным зеркалом?
- Ты куда собралась, негодница?
- Я не могу Вас одну отпустить. Вдруг Вам помощь понадобиться.
- Ия…, - вздыхаю, закатив глаза, - а хотя, - махаю рукой, - делай что хочешь. Зеркало – не подойдет. Никто не может попасть в покои Великого без его ведома. Это значит, что придется рискнуть.
Спорить с ней бессмысленно. Эта упрямая фейка все равно сделает все по-своему. В огромной зале с небесного цвета потолком как всегда много народу. Не составляет огромного труда затеряться среди Хранителей, Переписчиков и, конечно же, Искателей. От обилия зеленого цвета рябит в глазах, и я сильнее натягиваю капюшон на лицо. Ия благоразумно сложив крылышки, сидит возле шеи, выглядывая из-за волос.
- Госпожа, - добавляет шепотом, - он был не в лучшем расположении духа, когда вышел из ваших покоев. Не уверена, что он захочет помочь.
- Попытка – не пытка, - пожимаю плечами, плотнее запахнув полы плаща.
Эта зала никогда не пустует. Постоянно кто-то покидает Академию, ведомый своими целями или поручениями, постоянно кто-то возвращается. Искатели – из очередного плодотворного похода, путешественники – в поисках приключений. Огромное помещение, окруженное по периметру массивными колоннами, словно подпирающими небо, сияет в лучах незаходящего солнца. Я ищу глазами его профиль, щурясь от света, стараясь различить очертания силуэта. Если он уже покинул Академию, значит все напрасно. Больше просить помощи не у кого. Отгоняю эту мысль, вновь всматриваясь в лица. Почему-то кажется, что другие побоятся помочь в такой бессмысленной и опрометчивой, на первый взгляд, авантюре. А он? Не знаю. Но хочется верить, что все получится.
Я нахожу его у самого Перехода в компании еще двоих Искателей. Он как всегда собран и немногословен, будто задумался о чем-то своем. Не задает вопросов, лишь коротко отвечает на те, что задают ему. Может злится. На меня?
- Дэйн, - тяну за рукав, оттаскивая его от товарищей, - я не успела тебя поблагодарить за то, что ты принес, - сильнее сжимаю ткань куртки, понимая, что говорю совсем не то, что собиралась.
- Я рад, что смог порадовать тебя, - он пытается убрать руку, продолжая смотреть с непониманием и немым вопросом в глазах.
- Это не все, - отпускаю его руку, вскидывая голову, чтобы посмотреть в глаза, - я хочу, чтобы ты помог мне попасть в этот мир, - протягиваю ему рисунок, скрученный в небольшой сверток. – Я не знаю, кого еще попросить.