Карта ролевой игры "Совсем другая Сказка"

Как говаривал капитан «Титаника»: полный вперед и хрен с ними, с айсбергами!

В детстве я посмотрел старый сериал под названием «Секретные материалы» и мне открылась Истина. Истина, она ведь где-то рядом, ходит - шастает, трудно ее отыскать, но искать надо. Вперед идти к мечте, идти и не сдаваться. Подобно агенту Малдеру, я тоже хотел верить в инопланетян, во внеземную жизнь, в привидений, демонов, вампиров, зомби и что от всего вышеперечисленного спасет шапочка из фольги. Во всяком случае, старался, отчего всегда носил с собой достаточный запас фольги.

А еще во мне (думаю, где-то в районе печени) навсегда закрепился принцип гуманизма. Про то что любая жизнь важна и раз больше во Вселенной мы никого не встретили (пока, я надеюсь!), то оттого и ценнее существование каждого человека. «Никогда больше», поклялся я себе после того что произошло на станции «Фобос», глядя как мимо пролетают другие корабли, занятые более важными делами, чем прием выживших.
Поэтому, не раздумывая, потянул за собой товарищей в эту опасную экспедицию.
Дойдя до модуля я, конечно же, сразу сказал фразу «Нам надо разделиться», ибо она священна. А сейчас, упаковывая труп, жалел ли о совершенном поступке? Кошка и тело – конечно, не то, на что мы все рассчитывали, но все же…мы попытались, а это главное. Сделали все, что могли.
Закончив свое нехитрое дело, я было засобирался к выходу, как вдруг…что это там такое черненькое белеется? За телом обнаружился люк. Люк ведущий вниз. Маловероятно, конечно, но все же. Дергаю крышку на себя и едва успеваю отпрянуть. С оглушительным криком «АААААА!» на меня несется какой-то мужик с куском арматуры в руках. Видимо, он в состоянии шока.
- Ядрены пассатижи! Сэр, сэр мы получили ваш сигнал, и пришли помочь…мое имя Гудвин, я с корабля «Ностромо»…
Спасатель погиб от рук спасаемого – совсем не то, что я хочу прочитать на собственном надгробии. Остекленевший взгляд. Такому ничего не докажешь и шапочку из фольги крутить поздно. Мужик бросает арматуру и хватается за мой скафандр.
- Он…здесь - бормочет мужчина – Чужой.
А потом отключается и сползает на пол. Щупаю пульс – вроде в норме и серьезных повреждений нет, но врачи разберутся. Да и разговорить его желающие найдутся. У нас появился реальный шанс узнать, что же случилось на этой станции. А еще…
- Это Гудвин – опять включаю громкую связь – Я нашел выжившего, он без сознания. Заканчивайте и давайте выбираться с этого проклятого клочка земли.

Я тоже, надеюсь, вылезу из-под завалов реала на выходные

Что-то тревожно у меня засосало под ложечкой. Хотя, возможно, это обычное несварение. Прокапаться бы, где-нибудь на курорте, обертывания из водорослей не помешали бы, душ Шарко по вторникам и четвергам. Работа ведь нервная, работа ведь на износ.
Команде тоже не особо весело, пока летим, все преимущественно молчат, и лишь изредка переговариваются между собой. Вот кого я бы послушал, так это нашего спасенного, у которого на остатке униформы все-таки удалось прочитать «Джонсон». Но Джонсон все также пребывал в отключке. Может, я переусердствовал при нашей встрече и сильнее чем надо приложил его к стенке? Вот кто активничал, так это спасенный котэ. Перебираясь с одних колен на другие, внимательно изучал и обнюхивал каждого из нас и игрался с моим карманным дозиметром. Как кошку называть будем? Ну раз Перпетуя нашла, то ей и честь окрестить пушистика.
Долетели. Пристыковались. Перевели дух.
- Тело в бииоотсек, собранные образцы туда же. Все проверить. Джонсона тащите в медблок, пусть доктор Пилюлькина вколет пару кубиков адреналина ему в мягкое место. Может, очнется, а если нет…Мерлин, может ты с ним как-то в контакт вступишь? В смысле ментальный…астральная проекция и все такое. – дав указания, горько вздыхаю – Послушайте, думаю, каждый из нас хочет понять – что же случилось на той станции. То, что мы видели…это явно не просто несчастный случай…там было что-то и наша задача, это что-то отыскать, всеми доступными способами, я в свою очередь….
- Томас Гудвин – раздается по кораблю металлический голос – Немедленно явиться к капитану!
- Ясно…, я пошел, и если не вернусь – считайте меня коммунистом!

Стоя в каюте капитана и выслушивая список собственных прегрешений, я привычно напустил на себя вид «сознаю свою вину: меру, степень, глубину». Проступков накопилось минуты на четыре, и этим я побил прошлый рекорд.
Я молчал. Замолчала и капитан Элизабет Марлоу, все также смотря на меня с укором своими красивыми глазами.
- Что вы на это скажите, Томас Гудвин?
- Под трибунал меня хотите? Справедливо. Да только я – гражданский и уволить меня может лишь наше начальство. Когда там следующий сеанс с Центром… будем в зоне связи месяца через полтора? Отлично. Время, значит, у меня еще есть.

Капитан Марлоу не терпит, когда кто-то нарушает субординацию. В принципе и не должна.
- Зато я могу вас изолировать от остального экипажа, насильно подвергнуть криосну или закрыть в каком-нибудь темном герметичном помещении, где вы не натворите никаких дел.
- В том отсеке, где картоха храниться? Как вы жестоки, капитан! – притворно хватаюсь за сердце – Как же моя тонкая душевная организация?
- Прекратите, Гудвин!
- А то окажусь запертым в темном отеке с картохой…согласен…но только если вместе с вами!
Присаживаюсь на диван. Какой же он удобный, это не тот жесткий топчан в моей каюте, стандартная модель, созданная, наверное, каким-то маньяком, на котором как ни повернешься – все равно неудобно. Достаю из сумки бутылку и два стакана.
- Скотч. Вы удивитесь, сколько лет выдержки. Берег, думал выпить, когда долетим до места назначения, но теперь… - откупориваю бутылку и разливаю напиток.
Беру стакан, а второй пододвигаю Элизабет.
- Ладно, капитан Марлоу, когда еще представиться шанс выпить? Я приму любое дисциплинарное взыскание. Прошу только не наказывать тех сорвиголов, что последовали за мной.
Она все-таки подходит, поднимает стакан, но не спешит пить. Элизабет, конечно же, следила за нашей спасательной миссией и в курсе происшедшего.
- И вернулись мы не с пустыми руками – троих привезли: спасенный, труп и кот. Один другого краше. Капитан…на том клочке земли было что-то еще…что-то странное – добавляю я уже серьезно -…и опасное. Команда должна провести анализы и выяснить, что к чему.
Элизабет пожимает плечами. Я медленно подхожу к ней, мы чокаемся стаканами, которые издают приятное «дзынь». Алкоголь еще приятнее, от него внутри разливается тепло и на мгновение даже холодный бескрайний космос кажется приветливее. Умели же делать натуральный продукт когда-то.
- Хороший скотч - заключает капитан.
- Значит, я могу называть вас Лиз?
- А ты так и продолжаешь нарываться Гудвин!

Мой персональный планшет весьма некстати издает пиликанье. Взмахом ладони разворачиваю виртуальную панель.
- Что за…в медотсеке…тревога…но в этом помещении только мертвое тело, которое мы привезли…это не может быть…там…зафиксировано движение!
Недоуменно смотрю на панель. Это «что-то» движется с чрезвычайной, я бы даже сказал молниеносной скоростью. Но почему его никто не видит? Почему не воют сирены, почему экипаж не оказывает сопротивления?
- У нас на борту «заяц» - показываю капитану панель и пульсирующую красную точку, которая стремительно путешествует по кораблю и тогда меня осеняет. – Вентиляция! Оно в вентиляции!
«Чужой» успел пролепетать Джонсон, прежде чем вырубиться.
- И куда оно направляется?
Я выстраиваю схему и перевожу взгляд на Элизабет:
- Сюда…прямо сюда!
Словно в подтверждение моих слов рядом с решеткой вентиляции раздается громкий «бум» и она с грохотом отлетает в сторону.

Я не жалел ни о чем…
Долгие годы не покидало гаденькое ощущение, что живу взаймы. Все случилось, когда мне было двенадцать. Мы с родителями жили на огромной станции «Фобос», изучавшей природу Титана. Первые такие станции не отличались особой надежностью, но «Фобос», как уверяли в Центре – практически неприступная крепость, в которой можно спокойно жить семьями. В случае опасности станция способна отделиться вместе с неповрежденными отсеками и быть полностью автономной. Однажды так и случилось. Пожар. Начался внезапно – распространился мгновенно. Сработала автоматическая система, отсеки отделились. Герметичная дверь захлопнулась прямо перед моим носом – лица родителей по одну сторону, моя перепуганная физиономия по другую. Половина станции не могла двигаться самостоятельно и все мы – спасшиеся – вынуждены были наблюдать, как погибают наши родные и близкие. Сгоревшая станция на долгие месяцы стала нашим спутником. Пока не прибыл транспорт из Центра – другие корабли, пролетавшие мимо, нас на борт не брали, ведь фактически в помощи мы не нуждались – запасов было достаточно.
Именно тогда я дал себе клятву, что всегда буду приходить на помощь, что бы ни случилось. И сегодня эта клятва сыграла со мной злую шутку.
Когда Нечто выпрыгнуло из вентиляции, я даже не растерялся. Думал, что существо не такого уж большого размера, даже обрадовался тому, что многолетние поиски наконец-то увенчались успехом – вот-де она, новая форма жизни, вот она – финальная цель моей работы, доказательства прямо перед носом, доказательства, которые можно пощупать и потрогать, поместить в сосуд и гордо поставить перед толстосумами из Нобелевского комитета. Мысленно я уже примерял на себя медаль и лавровый венок на голову и фотографировался на обложку научного журнала.
Существо же начало стремительно увеличиваться, обнажив несколько рядов острых, как бритва зубов. Единственное, что смог сделать – оттолкнуть капитана и запустить в монстра бутылкой бурбона. Его щупальца, да и он сам двигались с адской скоростью. Одно из них пригвоздило к полу, другое проникло внутрь, пробиваясь сквозь кожу и ребра. Он издал жуткий звук, должно быть, празднуя победу, и также пулей выскочил в открывшуюся дверь.
Мама, папа, я иду к вам…
Зачем-то я интуитивно прижимаю ладонь к ране на животе, хотя отлично понимаю, что ничего уже не исправить. Нажать на кнопку громкой связи на браслете стоило последних сил. Но я обязан это сделать. Предупредить остальных. Это все моя вина. И они не должны оказаться застигнутыми врасплох.
- Говорит Томас Гудвин…- вдох…еще один вдох, мне нужен еще один последний вдох – На борту корабля враждебная внеземная форма жизни…спасайтесь, спасайтесь, кто может…на борту Чужой!

В том, что у напитка, предложенного Румпельштильцхеном, имелся кое-какой побочный эффект – я обнаружил уже дома. На первый взгляд ничего не предвещало – вспомнил, что должен завтра занести солдатиков для игровой комнаты детского отделения, которых купил накануне. Только подумал о том, что самому никогда не приходилось играть в солдатиков и вдруг уже распаковываю коробку, расставляю человечков в мундирах, чтобы начать воображаемую битву.
Как впоследствии выяснилось после прихода Гретель – фильтр между языком и головой также временно отказал. И всякая мысль, даже просто промелькнувшая – тут же оказывалась озвученной. Внезапное появление Арины в гостиной, разумеется, возымело должный эффект. От неожиданности я выронил бутылку с коньяком, которую все-таки взял из бара. Бутылка, что примечательно, не разбилась, а лишь, описав дугу, застыла на полу.
От моего взгляда Арина поплотнее запахнулась в халат, будто я был способен снять его на мысленно и на расстоянии.
- Гретель, ты использовала магию?
- Вообще-то нет, я использовала вот это – сестра разжимает ладонь, в которой зажат небольшой камешек, переливающийся всеми цветами радуги – Мама дала горстку, вместе с браслетом. Эти камни добывают подземные рудокопы в своих пещерах. Действуют, правда, всего в радиусе нескольких километров и один раз.
- Как удобно – Арина и не пытается скрыть сарказм в голосе.
- Я очень извиняюсь – Гретель тут же подскакивает к ней – Если бы не крайние обстоятельства – никогда бы так не поступила. Но ситуация очень серьезная и требует твоего срочного присутствия.

- Телефоны уже изобрели! – замечает Арина.
Я разваливаюсь на диване и беру блюдо с орешками. Лучше бы попкорн.
- Раз не хочет здесь быть – пусть уходит. Уверен, справимся сами.
Арина скрестила руки на груди – верный признак приближающейся бури.
- Согласна. Здесь еще осталась моя одежда? Переоденусь и мигом уйду из этого дома!
- А как же – жую орешек – Сложил в коробочку, перевязал ленточкой. Зубной щеткой почистил унитаз.
- Что?
Ситуацию разряжает Бронислав. Петух с шумом прыгает на столик, приветственно махая крыльями. Ну, это я знаю, что приветственно, а Арина отпрыгивает на безопасное расстояние.
- Господи, что это? Вот это? – она указывает на петуха, возмущенного тем, что ему не досталось орешков.
- Петух Бронислав. – глубокомысленно замечаю я.
- Откуда здесь петух?
- Ганс притащил его из Африки – отвечает Гретель, что-то чертящая вместе с профессором Митчеллом на доске – Теперь он – домашнее животное. Принадлежит брату, только кормлю его почему-то я. Кстати, Арина, можешь дать ему еду – там, в блюдце на каминной полочке, пока я занята. Нам нужно еще пару минут, чтобы все приготовить.
Арина явно не рада такой просьбе.
- Вы перенесли меня сюда против воли, а теперь я должна кормить вашего петуха? Что еще: выгулять собаку, обои переклеить, полы помыть?
Тем не менее, она подходит к камину, берет блюдце и осторожно ставит его на столик, где до сих пор деловито расхаживает петух. Бронислав благодарно принимает вкусное, и нахохлившись, что-то говорит по-своему, по-петушиному. Арина сперва с опаской, но потом смелее проводит ладонью по хохолку, а потом начинает гладить перышки. Бронислав доволен аки слон. Неслыханная дерзость.
- Эй, не строй глазки моему петуху! А ты, птыц, подлый предатель!
Арина убирает руку.
- В чем твоя проблема, Краус?
Вместо ответа жую орешек, настраиваюсь. И спрашиваю.
- Хочу уточнить одну деталь…так…для себя. Скажите, пожалуйста…не растрясло вас во время полета на Пегасе?
Судя по изменившемуся выражению лица Арины – такого вопроса она явно не ожидала.
- Откуда ты…
-Да – сестра опять опускает глаза– Я…ну…волновалась за тебя, и…
- Поместила маячок?
- О, так ты в курсе – Гретель облегченно вздыхает – Это еще не все…так, лучше сказать все сразу, как пластырь сорвать - она наклоняется к уху Арины и шепчет – Ганс знает, что ты была с Великим, о да… можешь…наступить мне на ногу, если полегчает.
Арина, хоть и выглядела недовольной таким поворотом событий, не спешила наступать сестре на ногу. Чем та не преминула воспользоваться, моментально скрывшись за спасительной доской.
- Так, не растрясло?
- Все прошло хорошо, спасибо.
Откладываю орешки и поднимаюсь.
- А то, недавно был у меня один пациент. Навернулся, правда, не с Пегаса, а с дельтаплана, но по моим подсчетам это примерно одна и та же высота…ноги в одну сторону, он в другую…и Великий, стало быть, не навернулся?
- Это все, что ты хотел узнать?
- Нет.
Делаю шаг вперед к ней, Арина замирает – расстояние поцелуя, ближе некуда, но я всего лишь наклоняюсь и беру со столика банку с вишневой колой, чтобы сделать глоток. Молчим. Разглядываю ее халат. Она – меня.
- Что-то быстро ты вернулась: а как же завтрак в постель, серенада под окном, показательная казнь в обед? Или все быстро закончилось? Знаешь, у тиранов обычно проблемы в половой сфере – читал одно серьезное научное исследование.
- Я перенесла Арину из дома – подает голос Гретель.
- Ты там что-то чертила – вот и черти!
Арина вздыхает.
- Ты и дальше намерен так себя вести?
- Что? Это только присказка – сказка будет впереди.
- Отлично, тогда я немедленно ухожу из этого дурдома…прямо в халате! – уверенным шагом Арина направляется к двери – Гретель, вызовешь мне такси, а я подожду во дворе!
- Нет, вы не можете уйти! – подает голос профессор, до этого успешно прикидывавшийся шлангом.
- Извините, но это выше моих сил! Не могу я терпеть такое отношение.
- Да пусть идет – никто не держит, я сам уйду, если надо – тоже делаю пару шагов к задней двери на кухне.
-Никто никуда не пойдет – уверенно говорит Гретель.
- Да, и что же нас остановит?
- Желтый туман – отвечает она. И мы действительно замираем на месте.
Возвращаемся на свои стратегически важные объекты – я на диван, Арина - на кресло.
- Откуда ты знаешь про Желтый туман? – спрашивает она.
- А ты откуда?
Не желая отвечать, она лишь неопределенно передергивает плечами. Тогда отвечаю я.
- От Румпельштильцхена. Пили вдвоем.
Арина оживляется.
- Он вернулся в город?
- Нет.
- Где же вы пили?
- В другом месте.
- И…как он?
- Как Румпельштильцхен…загадочный, эксцентричный, с лихим прищуром и козырем в рукаве.
Разговор не клеится, обращаем взоры на наших медиаторов, способных при надобности растащить по разным углам.
- Не важно откуда, но, так или иначе, все мы в курсе о Желтом тумане и о том, что он приближается.
- Да, но что это такое? – вновь спрашивает Арина.
Профессор достает с полки маленькую книгу. Все творения, посвященные миру ОЗ, я не так давно гордо сложил на отдельную полочку, чтобы при случае хвастаться предками. Подает книгу Арине, черным по белому она так и называется «Желтый туман».
- Это же сказка!
Все взоры обращаются на меня. Взоры морской колдуньи - дочери Посейдона и мачехи русалочки Ариэль, собственной сестры – черной ведьмы, потомка доброй волшебницы Стеллы и Гудвина, профессора Митчелла, долгих пятнадцать лет проведшего в мире за Стеной, к которому в гости не раз приходил Белый кролик.
- А…ну да.
Арина листает книгу.
- Но все же, что из описанного правда, а что нет?
Слово берет Грэг.
- Мы долго изучали материалы и пришли к выводу, что подобная катастрофа в сказочном мире имела место быть, примерно семь тысяч лет назад, плюс минус столетие. – он виновато протирает очки, будто бы извиняясь, что не вычислил момент с точностью до минуты - В книге описывается причина возникновения тумана, но на деле…никто так и не узнал, что это было и почему пришло.
- Весь мир оказался на грани вымирания – продолжила Гретель – Больше всего случившееся похоже на описание ядерной зимы. Туман был таким плотным, что не пропускал лучи солнца, растения погибали, вместе с ними и животные. А люди, те, кто остался в живых, вынуждены были носить маски, чтобы не вдохнуть ядовитые пары…все это есть в книге.
Арина поежилась, но явно не от холода. Даже мне стало не по себе от слов сестры. То, что я наблюдал при встрече с Румпельштильцхеном…медленно угасающий лес…неужели это начало конца?
- А потом все исчезло, так же внезапно, как и началось. Прошло много лет и события медленно начали стираться из памяти, но страх перед этим явлением, буквально проник в кровь каждого жителя сказочного мира, в его ДНК, если можно так сказать.
Хватит на сегодня удивительных историй. Хлопаю в ладоши и спрашиваю:
- Ладно, и как нам все это остановить? Вы бы не собрали нас, если бы не догадывались, кто или что стоит за Желтым туманом, ведь так?
Профессор кивает.
- Вполне вероятно, что его причина – Пакир.
- Знакомое имя…кто это, напомните?
- Всего лишь самый могущественный темный маг всех времен и народов – с вызовом произносит Арина – На суше, разумеется. Океаны подобным не страдают.
- Но раз это было семь тысяч лет назад…не должен он… помереть? А, забыл, в сказочном мире никто не умирает до конца. Что нам скажет эксперт?
Поворачиваюсь к Арине.

- Волшебник Пакир действительно мертв и убил его твой дедушка, волшебник Торн, насколько мне известно. Но существует пророчество, что однажды Темный владыка вернется с помощью…трех ведьм – взгляды плавно перемещаются в сторону сестры.
- Я его не возвращался, сразу отвечу на застывший в ваших глазах вопрос. – сестра явно что-то недоговаривает - Однако, если он может влиять на сказочные миры и после смерти, своей силой поместить Ганзеля Великого за Стену, то сможет вернуться и сам. Но мы придумали, как не дать этому случиться. Мы его перехитрим!
Гретель и Митчелл тащат на середину гостиной ту самую доску, на белом пространстве которой черным маркером нарисована мужская фигура, окруженная какими-то кружочками и неизвестными мне формулами.
- Знаю, «Остин Пауэрс – международный человек-загадка»!
- Что?
- А мы разве не в шарады играем?
Они явно не играли в шарады. Сестра и профессор объяснили, что искали-искали, и в конце концов, нашли нечто, что они гордо назвали «Кристальной ловушкой».
- В ее основе кристаллы, которые образуются из пыльцы фей – Грэг тыкнул указкой на кружочки внизу фигуры – Как вам известно, магия фей – это самая чистая и могущественная светлая магия.
- С помощью кристаллов и заклинания – добавляет Гретель – Мы сможем изловить Пакира, если он действительно сам вырвался на свободу и готовит приход Желтого тумана. Ловушка способна призвать и удержать его, не выпуская за пределы круга, а мы, тем временем, сможет уничтожить мага.
- Это все весьма и весьма ненадежно – заключает Арина – Но хоть что-то.
- Да, остается дело за малым – найти кристаллы. – сестра разворачивает на столике карту города – А это чрезвычайно сложно. Данные кристаллы образуются из пылинок, которые падают с крылышек фей при полете. Есть два основных места их скопления – лес за городом и несколько кварталов в самом городе. И самое главное – найти кристаллы могут лишь те, в ком также течет кровь фей.
- Как мы?
- Да, но тут есть косяк – Гретель пожимает плечами – Сила фей передается по женской линии. Так что ты не сможешь ей воспользоваться без дополнительной магии. Лучше всего, магии воды. Мы с профессором поедем в лес, а вы с Ариной станете искать в городе.
- Категорически нет! – заявляю я и поднимаюсь с дивана.
Арина также вскакивает с кресла.
– С ним я никуда не пойду.
- Но…вы не можете отказаться!
- Справимся и по отдельности, если нужно.
- Так это не работает! – возражает Гретель – Магия воды и кровь фей – нужно замкнуть цепь!
- Так разомкни!
- След фей лучше всего виден при убывающей луне – вставляет свои «пять копеек» Митчелл – То есть именно сегодня и лишь до рассвета, времени терять нельзя!
- Вы ведь понимаете, насколько все серьезно? – Гретель повышает голос и едва не переходит на крик – На одну ночь я прошу оставить все ваши разногласия! Неужели вы допустите катастрофу, только потому что не смогли совладать с эмоциями?
По моему мнению, катастрофа наступит гораздо раньше, стоит нам с Ариной остаться наедине, но выбора нет. Мы переглянулись, и молча, кивнули. Гретель и Митчелл засобирались – ехать им было дальше всех. Сестра вручила Арине небольшой шарик по виду из папье-маше, который должен засветиться, если поблизости обнаружатся кристаллы фей. Напомнила, что мы не должны отдаляться друг от друга на расстояние более метра, чтобы «цепь подействовала».
Чмокнула меня в щеку, еще раз извинилась перед Ариной и в обществе Митчелла вышла за двери. Спустя минуту послышался звук отъезжающего авто. Мы остались в доме вдвоем. Тихо…слишком тихо. Даже Бронислав уснул, мирно устроившись на подлокотнике кресла.
Мы бы молчали еще долго, но Арина вздыхает и делает шаг по направлению к лестнице.
- Ладно, у нас мало времени. В какую коробку ты сложил мои вещи?
- Все лежит на своих местах…там, где ты оставила…я ничего не трогал.
Я опасался даже поднять помаду, которая так и осталась лежать, упав на поверхности столика в спальне. Арина любила эту помаду, и все время носила с собой. Рука не поднялась поставить и один этот крошечный тюбик вертикально, словно тем самым я разрушу какую-то особую волшебную ауру, признаю, что она больше не вернется, что все кончено раз и навсегда.
- Хорошо – отвечает Арина – Тогда это не займет много времени. Жди меня здесь.

*опрокинул рюмашку за здоровье именинницы* Отлично, Саманта, очень буду ждать


Арина, я тут прикупил баян, собрал по дороге ансамбль скоморохов и гусляра и пошел к твоим окнам орать

не они мне самому дороги, как память) низзя такими ценностями направо и налево раскидываться)

по просьбам трудящихся - сменил) теперь смотрю на себя в окошко и думаю о коварных планах (и спасибо за подаренную одежку!)

хотела с Бабкиной - пжалста)


надо уважать местные традиции)

а я в тебя, спасибо тебе за стихотворение - почитал и настроение улучшилось) ты - единственный в мире человек, который может вот так сразу заставить улыбаться, несмотря ни на что


Давид, вот этого реально жду) Интересно же)

а я решил пойти по алфавиту и над каждым надругаццо, Моисеевич над тобой - вне очереди)







все пока, сейчас закапаю в глаза Мирамистин, протру им монитор и буду думать дальше

Лидер! С нами! Скучал) Давай не пропадай и чинись скорее)

*сел рядом, включил режим Ждуна*

Думай, Сагирочек, думай

капучинка была для тех, кто пост напишет. Эх, что с тобой делать - печеньки еще остались)

о коварных планах в отношении тебя тогда

я в душе донской казак

а ты высунь одну ногу из-под паранджи, я узнаю)

так я над тобой и так регулярно надругиваюсь своей фантазией в постах, но если спецзаказ:

так может это моя еронтическая фантазия!

Пусть у тебя будет хорошее настроение!

Важное объявление на подъезде! Товарищи, которые еще в космосе - у вас есть возможность закончить историю до конца апреля. На майских попрошу Серого или поручу кому-то написать завершающий пост. Те, кто не подаст голос будут считаться съеденными Чужими!

судя по тому, что я хочу написать - это должно быть примерно так) Ты на такое согласна?


вернемся к нашим барашкам

Надеюсь, все успели покушать из предыдущего сообщения до чистки флуда. Кто притащит шашлык в обсуждалку - тому плюс сто к карме сразу.

заставил мозк работать - сюжеты







Арина, сегодня слушал новый альбом Роба Томаса, вот эта песня прям за душу взяла, может и тебе понравится


Напишите кто-нибудь пост, пока доктор работает и видит только свет в конце туннеля от приближающегося поезда, а то читать нечего

Ганзель. Камелот.

На рыночной площади Камелота вечно царит столпотворение. Особенно, в базарный день. В глазах рябит от множества красок и обилия товаров, разложенных на многочисленных лотках. Вот восточный гость из Агробы настойчиво зазывает покупателей и предлагает тончайшие шелка и пряности. Рядом купец из Тридевятого царства торгует мехами, а напротив мудрец из самого Китая демонстрирует чудеса с огненными шарами. Но наше внимание приковано не к ним, к другому лотку, где разложена выпечка, аромат которой разливается по площади, притягивая покупателей. И не только их. Ряды булочек, рогаликов и плюшек, блюда с пряниками, шарики марципанов, разноцветные конфеты на длинных палочках, яблоки в карамели…тоненькая ручка, улучив момент, тянется к прилавку и осторожно достает один из пряников, стараясь быть максимально незаметной, но тщетно. Грубая ладонь толстого торговца перехватывает ее и с криком «Воровка!», заносит над девочкой огромный нож.
Мальчишка налетает на торговца слева, какими-то неимоверными усилиями, заставляя выбросить нож, выпустить девочку из своих тисков и рухнуть на землю.
- Тронешь мою сестру еще раз – и я тебя убью! – уверенно заявляет мальчик, прежде чем они вдвоем с девочкой растворяются среди толпы на Рыночной площади.

Ганс. Приют для особо одаренных детей миссис Винтер. Шотландия.
- Он опять это сделал, да?
- Лучше дай мне полотенце и не задавай идиотских вопросов!
Гретель берет протянутое махровое полотенце зеленого цвета, которое брат достал из шкафа и изо всех сил пытается высушить мокрые волосы. Чистой одежды не так уж много, особенно когда она казенная.
- Тим и остальные поджидали меня на выходе из женского туалета – отвечает она, вперив глаза в пол – Был бы он один, я бы с ним справилась.
- Этот Тим издевается над тобой с самого первого дня в приюте! Нам нужно что-то сделать!
Сестра лишь горько усмехнулась и присела на кровать.
- Да, пожаловаться миссис Винтер. Она ведь с радостью вдобавок окунет меня головой в унитаз.
Ганс присаживается рядом, он хочет накрыть ладошку сестры своей, но та обхватывает себя руками за плечи.
- Кто знает, может я и заслужила…после того, что случилось в лесу. Своего рода расплата…
- У меня наряд на кухню, но я могу побыть с тобой, если захочешь, можем почитать или поскладывать пазлы – развлечемся.

Гретель улыбается.
- У нас с тобой совершенно разное представление о развлечениях. Иди уже, лучше стащи мне что-нибудь вкусное.
Но в этот день Ганс прихватывает с кухни не еду. Он был хорошим мальчиком, и повара совершенно спокойно оставляли его одного, чтобы заняться своими делами, взять продукты или просто поболтать с остальным персоналом. Ганс ведь не как те шалопаи, из него выйдет толк. И они даже не сразу догадались, кто взял тот огромный нож.
После отбоя весь приют погружался во тьму. Миссис Винтер намеренно отключала и электричество, и отопление, объясняя все вынужденной экономией. Поэтому ее воспитанники старались поскорее заснуть, чтобы сохранить стремительно исчезающее тепло. Ганс медленно и бесшумно продвигается по спальне мальчиков, осторожно обходя ровные ряды кроватей с дремлющими детьми. Наконец, он останавливается. Тим занимает лучшую койку – крайнюю, у стены, подальше от всех. Он – король этого приюта, главный хулиган и задира, от которого достается всем. Но Тим совершил ошибку.
Ганс зажимает ему рот ладонью и когда Тим, просыпаясь, силиться снять ее, то понимает, что у его шеи находится лезвие ножа. Одно неловкое движение – и горло мальчишки окажется перерезанным. Ганс наклоняется к его уху и шепчет, чтобы не разбудить остальных:
- Знаешь, почему мы попали сюда, Тим? Почему нас называют «дикими детьми»? Мы зарезали одну женщину в лесу, а потом заживо сожгли ее в огромной печке. Ты хочешь, чтобы мы были врагами? Не думаю. Поэтому запомни раз и навсегда: - Тронешь мою сестру еще раз – и я тебя убью! Мы поняли друг друга?
Тим закивал. Он усвоил урок.

Ганзель. Страна Восходящего Солнца.
Две стрелы ударяют в деревянную мишень. Обе в яблочко.
- Отлично! – заключает Мастер Чи, неторопливо прохаживаясь в тени вишневого дерева, поглаживая подбородок и внимательно глядя на своих учеников. – А теперь в ту же мишень но немного ниже и справа.
Ганзель и Гретель прицеливаются. Стрелы вновь летят одновременно, в заданном направлении. Брат и сестра хлопают по ладошкам друг друга. Мастер Чи придирчиво осматривает мишень.

- Вы оба выполнили задание, - довольно заключает он – Хотя стрела Гретель немного точнее.
- Всем известно, что моя сестра – отличная лучница, - говорит Ганзель, вытягивая стрелу из мишени и пряча ее обратно в колчан – И она во всем хороша, после меня, само собой.
Гретель шутливо стукнула его по плечу.
- Раз я выиграла, то мне покупать обед, выберу все на свой вкус. Ждите.
Девушка бегом, через поле, направляется к небольшой деревеньке, расположенной неподалеку. Ганзель, тем временем, усаживается на ствол поваленного дерева. Юноша откладывает колчан, потом достает из ножен меч. В искусстве управляться с этим оружием ему уж точно нет равных.
- Давно хочу спросить, мальчик мой, – мастер Чи вздыхает – Не отказался ли ты от своих намерений по захвату трона?
- Возвращению трона – поправляет его Ганзель – Это мои законные права, учитель.
Мастер Чи кивает.
- Вы сами не раз говорили, что в жизни необходима цель. Какая же цель, если не эта?
- Продолжать делать то, чем мы занимаемся сейчас. Помогать людям, бороться с чудовищами и не допускать несправедливости.
- Одно другому не мешает – пожимает плечами Ганзель.
- Мешает – возражает учитель – На своем веку повидал я немало королей, но ни одного благородного, как бы отчаянно они не стремились ими быть. Нельзя получить престол, не обагрив свои руки в крови, мальчик мой. Нельзя править, не внушая страха. Вы с сестрой никого не убивали, я учил вас принципам честной борьбы и неизменности принципов воинов света. Однажды сделав неверный шаг, ты навсегда сойдешь с этого пути, и возврата уже не будет.
Ганзель поднимает меч вверх, рассматривая собственное отражение в гладком лезвии.
- Мне все удастся. Мой путь – это путь героя. А героя всегда ждет счастливый конец. Я не подведу вас, мастер Чи.

Ганс. Ливерпуль.

Профессор Стэнтон намеревался съесть свой любимый сэндвич (ветчина, листья салата, сыр и много майонеза). Не слишком здоровая пища, но он иногда давал себе послабления от строгой диеты. Как правило, перед сложной операцией, которую предстояло сделать. И, разумеется, поджидавший интерн, подпиравший собой стену рядом с его кабинетом, оттягивал приятный момент гастрономического наслаждения. Поэтому в голосе Стэнтона без труда можно было расслышать нотки раздражения:
- Чего тебе, Краус?
- Сэр, вы проводите сегодня операцию по устранению расслоения аорты, и я…хотел бы ассистировать.
Профессор вздохнул и покачал головой.
- Это операция для ординаторов. Подходи через годик-другой, тогда и поговорим.
Стэнтон открыл ключом двери кабинета и уже мысленно разворачивал обертку от сэндвича, но неприлично высокий интерн Краус настойчиво схватился за ручку:

- И, тем не менее, я настаиваю. Я подготовился к процедуре, изучил все возможные теоретические источники, вы можете оценить мои знания, если сомневаетесь.
Стэнтон печально вздохнул. Дело затягивалось, а перспектива полакомиться все отдалялась. Жестом он пригласил Ганса проследовать за ним в кабинет и сесть, чтобы интерн не возвышался над ним, заставляя сомневаться в собственном превосходстве. И как этот Краус так вымахал? На волшебной манной каше? Профессор сел за стол и скрестил руки для солидности.
- Команда на операцию уже сформирована. Ты можешь изучать теорию до посинения, но в медицине главное – практика.
- И как же мне ее получить, если вы не допускаете к операции?
Стэнтон посмотрел на часы, висящие на стене, и понял, что уже не успевает съесть сэндвич.
- Знаю я вас таких, везде стремитесь выскочить вперед и бежать впереди паровоза. Хочешь стать героем, Краус? Так вот, не надо тут самоутверждать свое эго за счет пациентов. Пошел вон.
Профессор поднялся и подошел к шкафчику, чтобы сменить халат. Интерн не двигался, своим поведением настойчиво напрашиваясь на вечные ночные дежурства. Пусть сидит, времени разбираться с амбициями у Стэнтона не было.
- Мой опекун умер от расслоения аорты – тихо проговорил Ганс, когда профессор уже сделал шаг по направлению к двери – Мистер С. Единственный отец, или фигура отца, которую я знал.
Стэнтон внимательно посмотрел на Ганса, ожидая продолжения.
- Расслоение аорты выявили слишком поздно, на фоне обострения другой болезни, а врач, который проводил операцию, не имел должного опыта. Поэтому я хочу изучить данную процедуру в совершенстве. А не для того, чтобы стать героем. Я - не герой и никогда не стремился им стать. Я просто доктор. И хочу быть уверенным, если ко мне однажды попадет пациент с подобной проблемой – то я сделаю все возможное, чтобы его спасти.
Стэнтон похлопал Крауса по плечу.
- Знаешь, моя мать делит людей на тех, у кого хорошие сердца и плохие. Вот так посмотрит и говорит: Питер, не стоит иметь дело с этим человеком – у него плохое сердце, я же вижу. Это я к чему: у тебя хорошее сердце, парень, и пусть оно остается таким и впредь. Переодевайся и мой руки. Жду в операционной.

Ганзель. Страна ОЗ. Изумрудный дворец.

Сидя на троне, король Ганзель, которого некоторые уже начали называть Великим, внимательно рассматривал удивительные своды Изумрудного замка. Сделанные из тысяч драгоценных камней, благодаря искусной отделке они переливались на свету, поражая воображение и завораживая величественным сиянием.
В свою очередь, волшебник Гуррикап, стоя перед троном, внимательно рассматривал нового короля. Не так уж много времени прошло со времен битвы за престол, но Ганзель успел показать себя во всей красе.
- Приятно наконец-то оценить работу своих предков.
Гуррикап лишь усмехнулся и поправил.
- Изумрудный дворец создал Пакир, самый злой волшебник во всем сказочном мире, ваше величество.
- Какая досада – Ганзель наконец-то перевел взгляд на стоящего перед ним старика, который опирался на длинный посох.
- Для чего вы пригласили меня? – спросил волшебник. Его уже порядком начало утомлять долгое ожидание внимания монарха и его молчание. Гуррикап даже успел осушить предложенный кубок с вином.
- Чтобы поблагодарить, разумеется – Ганзель поднялся с трона – Ведь ни для кого не секрет, то что я сейчас нахожусь здесь, на этом месте – во многом именно ваша заслуга. Несмотря на последовавшую вскоре…нашу разницу во взглядах.
- Я всего лишь защищаю собратьев-магов, – Гуррикап развел руками – Вы, Ганзель, известны своей непримиримостью в отношении злых волшебников, но поверьте, среди них есть и весьма достойные представители, которые используют силу во благо. Я вам советую, очень советую оставить гонения на магов, они могут стать вашими союзниками.
- Я разве спрашивал вашего совета?
- Нет, но…
Король сжал плечо волшебника. Слишком сильно, отчего старику стало не по себе.
- Знаете, что случилось с последним человеком, чьи советы я слушал, который еще учил меня пути благородства, рыцарству и недопущению насилия?
Гуррикап пожал плечами.
- Я снес ему голову его же мечом – спокойно сказал король и сделал шаг в сторону, освобождая плечо Гуррикапа.
- Я вас не понимаю, ваше величество.

Ганзель вернулся к трону, но не спешил садиться. Вместо этого он повернулся и произнес:
- Это вы помогли мне в битве, но также именно вы помогли бежать генералу Маркусу. Один из пойманных злых колдунов признался на допросе.
Гуррикап крепче сжал свой посох.
- Ганзель, мне доподлинно известно, что вы, несмотря на данное сестре слово, собирались убить генерала.
- Зато сейчас Маркус на свободе! Добрался до Нарнии, заключил союз с тамошними принцами и поднял восстание, обвинив меня в узурпации престола. Так что страну ждет новая война. Поступок достойный доброго волшебника – ничего не скажешь!
Гуррикап вздохнул.
- Не стану отпираться. Я сделал то, что сделал, и тому была веская причина. Думал, что поддержать вас – это благо, что на земле наконец-то установится мир, когда Ганзель и Гретель займут трон, но…я ошибся, было слишком поздно. Сейчас я вижу лишь один выход, чтобы добро победило. Я больше не поддерживаю вас, Ганзель. Вы должны отказаться от трона и оставить его тому, кто его действительно заслуживает, на кого надеемся все мы, кто сможет управлять справедливо и с добрым сердцем, а у вас…у вас, увы, злое и жестокое сердце.
Волшебник развел руки в стороны и пробормотал заклинание перемещения, стукнув посохом. Однако, ничего не произошло. Привычный туман не возник, неведомая сила не подхватила его и не унесла прочь из дворца, нет он по-прежнему остался стоять перед королем.
Ганзель усмехнулся.
- В вине что вы выпили, было зелье, связывающее силы. Не намного, всего на пару часов, но этого вполне хватит, чтобы отрубить вам голову. Стража!
Верные стражники обступили Гуррикапа и обнажили мечи.
- Злое сердце! – сквозь зубы пробормотал волшебник, когда те потащили его к выходу из тронного зала.
- Стойте!
Ганзель вдруг подошел прямо к нему и дал знак стражникам, чтобы те отпустили старика. У Гуррикапа затеплилась призрачная надежда, что король осознал свои ошибки и помилует его.
-Я хочу открыть тебе тайну, маг. Тайну, о которой известно лишь мне, да Румпельштильцхену. И она в безопасности, поскольку ты скоро умрешь и никому ничего не скажешь.
Ганзель наклонился к самому уху Гуррикапа и шепнул одну единственную фразу. И вот тогда, именно тогда волшебнику стало по-настоящему страшно. Ибо он понял. Понял, что никому и никогда не удастся одолеть Ганзеля Великого.

Ганс. Ливерпуль. Королевский госпиталь.
Скайп. Видеозвонок. Контакт «Сестра-вредина» вызывает контакт «ОдиннадцатыйДокторЛучший».
- Привет, братишка! Как делишки?
- Вот приехала бы и сама узнала. Кто обещал выбраться из Лондона на выходные? Я, между прочим, столик в кафе заказал.
Ганс отпил чая из большой чашки. Он находился в кабинете, впервые своем собственном, который выделили некоторое время назад и жаждал похвастаться успехами перед сестрой.
- Прости, бро.
- Подожди, это там что, взрывы?

Ганс отставил кружку и приник к экрану ноутбука. Гретель сидела на фоне зеленой долины, у нее в отличие от британского времени, в разгаре был день, а на горизонте что-то отчетливо дымилось. Сестра оглянулась и пододвинула телефон так, чтобы дыма и гари не было заметно.
- Не обращай внимания. Просто командировка.
- Командировка в горячую точку?
- У каждого свои туристические предпочтения – Гретель пожала плечами и удобно устроилась на каком-то пеньке. – Лучше скажи, как прошло свидание с той девушкой из фармацевтической компании?
Ганс вернулся к кружке, выжидая паузу.
- Знаешь, в ресторане, куда мы пошли, подают такие маленькие круглые бутербродики, причем с разными вкусами – просто объедение.
- Я тебя что, про еду спрашивала?
Он вздохнул.
- Элис милая девушка, но второго свидания не будет.
- Что? Но почему? – Гретель выглядела разочарованной – Такая миленькая, надавала мне бесплатно вкусных таблеточек.
Ганс развел руками.
- Просто она – не та сама. Единственная. Не было у нас этого, не возникло «дзынь», понимаешь?
На том конце звонка вдалеке отчетливо послышался взрыв. Гретель покачала головой.
- Ганс, ты уже большой мальчик и пора понимать, что идеальная женщина просто так не свалиться на тебя с неба. Нужно действовать шаг за шагом, работать над отношениями. Из нас двоих лишь у тебя всегда были шансы на нормальную семью. Это же то, чего ты так отчаянно желаешь…
- Грета, если бы это действительно было так, то я уже давно женился и завел бы выводок детишек. Но это не все, что мне нужно. Я ищу кого-то особенного.
- Кого?
- Пойму, когда встречу – брат подмигнул сестре.
Взрыв послышался ближе. Гретель огляделась и быстро сказала:
- Так, пора заканчивать.
- У тебя точно все в порядке?
- Ага, надеюсь, на следующих выходных я до тебя доберусь. А пока – удачи в поисках среди тысяч женщин.
- Мне не нужны тысячи женщин. Мне нужна одна идеальная.
Двери кабинета раскрываются, и на пороге появляется обеспокоенный профессор Стэнтон.
- Краус, заканчивай лясы точить. Пора поработать.
Ганс рывком поднялся, и выбежал в коридор, где уже суетились реанимационные бригады, а Стэнтон быстро говорил:
- Утечка газа в доме, слава богу, вроде никого из тяжелых.
Парамедики вкатили каталку с мужчиной.
- Так – этот мой, ты – бери следующего пациента. – скомандовал Стэнтон.
Ганс подбежал к другой каталке, на которой лежала женщина, по-видимому, без сознания.
- Докладывайте.
- Женщина, около тридцати лет, точно сказать не можем – в себя она так и не пришла – отчитался парамедик.
- Дальше я - Ганс наклонился над пациенткой, отмечая, что видимых повреждений нет. Это означало что либо она легко отделалась, либо ситуация намного хуже и травмы вносят внутренний характер.
- Закажите КТ головы.
Женщина застонала и внезапно вцепилась в рукав халата доктора мертвой хваткой.
- Эй, я – доктор Краус, а вы в госпитале, все будет хорошо, - спокойным голосом произнес Ганс и даже подмигнул, как обычно делал, стараясь разрядить обстановку и избавить пациентов от надвигающегося страха и паники – Можете назвать ваше имя?
- Я так долго тебя искала, мой мальчик, мой дорогой мальчик – выдохнула женщина.
Ганс улыбнулся, давно его никто не называл мальчиком, хотя возможно его больше заинтересовал водопад рыжих кудрей, которые рассыпались по подушке. В обрамлении этих ярких волос кожа пациентки казалось просто фарфоровой, что подчеркивали и невероятно зеленые глаза. Эффектная женщина, но доктор лишь пожал плечами и попросил медсестру:
- Закажи еще анализ на токсины. Речь не связная, мысли путаются, и она явно бредит.
Медсестра, молча, кивнула. Санитары готовились отвезти пациентку в палату, а Гансу нужно было переходить к следующему доставленному пострадавшему. Он мягко, но настойчиво отцепил пальцы от своего халата.
- Шарлотта Грей.– она улыбнулась.
- Так и запишем – доктор сделал пометку в медицинской карте – Не переживайте, вы поправитесь и довольно скоро.
Она кивнула.

- Называйте меня Лотта…у меня много имен. Это не самое известное из них, но сейчас я предпочитаю, чтобы меня звали так…дорогой доктор. Я хочу, чтобы вы однажды узнали их все…включая и самое главное…самое любимое и самое заветное имя…

Ганзель. Нарния. Святилище льва Аслана.

Бастинда осторожно пробиралась по узкому коридору. Вокруг царила практически кромешная тьма и ведьма изо всех сил старалась не упасть, а поэтому внимательно смотрела под ноги.
Вспыхнувшее пламя в нише заставило ее замереть на месте. Узкая линия огня потянулась вдоль стены, вперед, а затем заплясала по кругу, освещая пространство. Запылал и огромный алтарь, напоминая о могуществе хозяина этого места.
Он появился неожиданно, выступив откуда-то со стороны дальней стены. Бастинда на мгновение ощутила тревогу, но будь это ловушка – она бы знала. В конце концов, именно он позвал ее сюда.
- Ожидала увидеть кого-то другого? – поинтересовался Ганзель.
- Это же святилище Аслана – Бастинда пожала плечами.
- Он здесь больше не живет.
Ганзель сделал пару шагов вперед, но остановился, чтобы между ним и Бастиндой оставалось некоторое расстояние. Ведьма откинула капюшон своего красного плаща, и чуть склонив голову на бок, произнесла:
- Вот и довелось встретиться. Хотя, даже я не думала, что свидимся при таких обстоятельствах.
В свете пламени ее рыжие кудри казались еще ярче и ведьма это прекрасно знала. Она усмехнулась, стараясь изо всех сил казаться соблазнительной.
- Ну…я жду.
В руках Ганзеля был небольшой сверток пергамента. Держась за нижний край, он протянул сверток ведьме, не при каких обстоятельствах не желая коснуться ее ладони. Бастинда быстро развернула пергамент, который оказался картой и довольно улыбнулась.
Ганзель отвернулся и сквозь зубы пробормотал:
- Знала бы ты, как нелегко было принять это решение. Но иного выхода я не вижу.
Бастинда пожала плечами.
- Один Автор сказал мне недавно – «Всегда есть выход, просто иногда мы не хотим его искать».
Ганзель покачал головой.
- Просто есть высшая цель, есть то, что значимее тебя и меня. Я ненавижу тебя и твою сущность всей душой, и это неизменно, но в то же время – я хочу мира и процветания сказочным странам. Я смогу этого достичь. Я уже практически у цели. И если это означает пойти на определенную жертву…я готов ее принести.
- Какие пафосные речи – Бастинда развела руками – Но я сама правила Изумрудным городом и знаю цену власти. Как знать, возможно, при других обстоятельствах…мы бы нашли общий язык – она игриво посмотрела на Ганзеля.
- Это невозможно, нигде и никогда. Ни в этой жизни.
Бастинда засмеялась.

- Я бы не была столь категорична, король. Существует много способов пробудить любовь и поддерживать связь на постоянной основе, сколько потребуется. Мне ли, ведьме, не знать.
Ганзель сделал шаг вперед. Бастинда внутренне уже праздновала победу, но он лишь схватил ее за руки и больно сжал запястья.
- Тебе не нужно пророчество от Аслана? Так вот, я уверен, что мое лицо станет последним, что ты увидишь перед ужасной смертью. Встречу еще раз – снесу голову с плеч.
Он отпустил ее, и Бастинда подняла с пола упавший сверток. Тем не менее, торжествует сегодня именно она, а не король. Ведьма набросила на голову капюшон от плаща и повернулась к выходу из святилища. Но все-таки обернулась, чтобы обронить финальную фразу:
- И последнее. Ганзель, спасибо, что попросил убить твою сестру.

- Хорошая идея в плохом исполнении: дешевое вино, дешевая еда, как и этот клуб, кстати.
- Почему?
- Он обанкротился. Да, любителей свинга в городе оказалось не так уж много, а точнее совсем немного. Похоже, только я. Владелец клуба иногда включает музыку, но основные помещения заняло другое заведение.
Делаю шаг вперед и прижимаю ладонь практически к земле.
- Чувствуешь вибрацию?

- Что это? – недоверчиво спрашивает Арина.
- Сейчас узнаем.
Подмигиваю, и тяну ее за руку по направлению к клубу. Вход в подвал, там две двери и звучит отнюдь не свинг.
- Сама не верю, что говорю это, но может нам сосредоточиться на сборе кристаллов для Гретель, тем более, что мы пока ни одного не нашли? – справедливо замечает Арина, но я лишь качаю головой.
- Слишком люблю эту песню.
Толкаю дверь и, не смотря на протестующие возгласы, веду ее прямо в самую гущу толпы танцующих. Так всегда со мной происходит, когда звучит Kids One republic. В конце концов, даже Арина сдается, двигаясь под мелодичные ритмы песни. Здесь, в невероятно темном помещении, среди толпы народа, где душно, потно и тяжело дышать, я как никогда ощущаю себя живым. Но музыка смолкает, и я вновь понимаю, кто я и где я, и как постепенно сжимается кольцо бездны вокруг.
Мы покидаем клуб и вновь возвращаемся на улицу, пройдя несколько кварталов.
- И что это сейчас было? – спрашивает Арина.
- Просто, всегда хотел потанцевать с тобой в ночном клубе под эту песню, и понял, что до сих пор этого не сделал.
Она пожимает плечами.
- Мог бы и пригласить…может, я бы и согласилась.
Останавливаюсь и поворачиваюсь к ней.
- Мог бы…да только, не так уж много времени осталось, поэтому я сказал себе – больше не стоит терять ни минуты, чтобы потом не жалеть.
- Ганс, - Арина вздыхает – Это все…
- А как ты думала, что случиться? Мы с ним пожмем друг другу руки, будем обмениваться одеждой? И как в песни SZA – он будет удовлетворять тебя с понедельника по пятницу, а я по выходным?
- Перестань пошлить! Есть и другие варианты, если затея Гретель выгорит…
- В нашей ситуации с Ганзелем ничего не изменится.
- Откуда ты это знаешь?
- А он не сказал тебе? Ну, конечно, не сказал. Готов поспорить, он навесил тебе лапши на уши о том, что оставит меня в живых и не станет нападать, если я сам не полезу на рожон, или же вообще не станет ничего делать – потому что он единственный и неповторимый Ганзель, а я лишь плохая китайская копия с Алиэкспресса.
- О чем? – нетерпеливо спрашивает Арина. Больше всего она не любит, когда от нее что-то скрывают.
- Он должен убить меня. Жестоко и кроваво. Иначе никак. Просто у меня есть то, что нужно ему, а отдавать это я не собираюсь. Но ничего, не волнуйся, я предпринял альтернативные меры.
- Какие же, позволь полюбопытствовать?
- Заключил сделку с Румпельштильцхеном.
Хочу идти вперед, но Арина хватает меня за руку.
- Ты сделал что?!
- Ты слышала.
Она гордо выпрямляется и отчетливо произносит, словно растолковывая детсадовцу опасность поедания песка на пляже.
- Ганзель Краус, всем известно, что заключать сделки с ним – гиблое дело, они всегда, подчеркиваю, ВСЕГДА плохо заканчиваются!
- Знаю, но…у меня появилась лазейка, и я ей воспользовался.
- Объясни толком, в чем дело!
- Не сейчас, в любом случае, ты скоро все узнаешь, в конце …все будет зависеть от тебя. А теперь лучше скажи, мы с тобой повидали немало фей, откуда у них такая тяга к бомжатнику?
Показываю на лежащую впереди улицу, на которой примостились в два ряда аккуратные домики. Здесь нет фонарей, как и случайных прохожих, так что засветившаяся штука, данная сестрой, которая еще никогда не сияла так ярко, служит нам единственным ориентиром в темноте.
- И здесь всегда был э…бомжа…тут всегда никто не жил?
Качаю головой.
- Когда только приехал в город – это был мой первый участок, и я часто обходил его, проводил вакцинацию и все такое прочее. Это был вполне себе симпатичный квартал с довольно милыми и любезными жителями, но…он опустел. Квартал умер. Я поспешил назвать его бомжатником в полноценном смысле – сюда даже бездомные редко забредают. Жители бросили свои дома, уехали…это печально.
Но, тем не менее, шарик не врал. Если заклинание Гретель работает, то сферы фей мы должны найти именно здесь. Спустя три пыльных, темных, заброшенных дома, которые мы осмотрели я искренне начал в этом сомневаться. В последнем Арина запуталась в паутине и надышалась пыли, так что теперь чихала каждые пять минут, сообщая, что ненавидит меня, Гретель и все наше сумасшедшее семейство, начиная с дедушки, которого родило дерево. Я растянул ногу, спускаясь по лестнице в подвал, в котором не оказалось ничего кроме крыс, и теперь при каждом шаге лодыжка отзывалась ноющей болью.
Последним на улице был домик пожилого мистера Бодлера. Он был учителем литературы в местной школе, и, увы, гипертоником, поэтому когда-то я был здесь частым гостем, борясь с сердечной недостаточностью хозяина дома. Несмотря на боль, Бодлер всегда предлагал чай, а уютные комнаты запомнились мне обилием разных книг на полках, ворохом бумаг – работ учеников, которые он продолжал проверять, несмотря на мой запрет любого напряжения, симпатичными картинами в позолоченных рамках и другими милыми антикварными вещами.
Поэтому я опасался заходить сюда, после того, что мы встретили на улице раньше. Я как-то упустил момент отъезда Бодлера и опасался застать дом разрушенным и проигравшем битву с насекомыми и грызунами. Надо, наконец, признать что «план-перехват результатов не дал». Не знаю, в чем была затея Гретель, но она оказалась нам не по силам. Я не любил проигрывать, но, похоже, в данной ситуации придется признать поражение. А может, это оттого что мы с Ариной – несовместимые? И вся фейская пыльца от нашего присутствия, наоборот, рассасывается и забивается под плинтус? Кто знает.


Внутри все не так страшно. Мебель практически везде накрыта белой тканью, чтобы хоть частично уберечь ее от пыли. Часть книг, правда, вынута с полок и образует аккуратные стопки, стоящие прямо на полу. Пристраиваю фонарик на покосившейся тумбочке, но внезапно выскочившая из-за туч луна неожиданно добавляет света, чему способствует отсутствие занавесок, а порой и стекла на окнах.
Роскошный персидский ковер, чьей красотой и мягкостью я неизменно восторгался во время своих визитов, остался. Возможно, хозяин еще планирует вернуться сюда, хотя…кого я обманываю.
- Черт!
Видимо, я все-таки переоценил количество света в доме. Арина перецепилась через неприметную стопку книг и растянулась на полу, предварительно счесав ладонь.
Протягиваю руку, чтобы помочь подняться, но она лишь отмахивается и сама, пошатываясь, встает.
- Дай я хоть обработаю – достаю из сумки антисептик - Вряд ли у вас на морском дне были прививки от столбняка.
Но Арина только отступает на шаг.
- Не прикасайся ко мне! Понятно?
Откладываю сумку.
- Что, не тот Ганзель? Ты бы предпочла заботу от другого?
Она поддевает ногой упавшие книги, чтобы сорвать на них злость и вдруг выпаливает:
- Знаешь, может быть и предпочла бы!
Я усмехнулся и запустил фонариком в окно. Тот угодил прямехонько в дыру от разбитого стекла и вылетел на улицу, с шумом ударившись об асфальт.
- Отлично, доктор! Теперь тут еще темнее! Смелый поступок! – Арина зааплодировала - Что еще? Перевернешь кофейный столик?
- А пропади оно все пропадом!
Столик тоже летит по направлению к окну и…и мне это нравится. Арина оглядывается и со всего маху зафигачивает об пол антикварный торшер. Потом приходит черед фарфоровых статуэток, которые аккуратно стоят на полочке. Они разбиваются с таким непередаваемым шумом….взынь…вззынь…бдыщь…дзынь…дзынь…
- Стой, эту не трогай.
- Почему?
- Ангелочек уж больно красивый.
Она пожимает плечами, но соглашается. Потом настает черед сервиза на двадцать четыре персоны. Ничто так хорошо не бьется как сервиз на двадцать четыре персоны: тарелки, блюдца, чашки, сотейник, кувшин, масленка, солонка, сахарница…постойте, а где же сахарница? Похоже, кто-то уже до нас умыкнул. Ладно, что там еще осталось? О, сервант-то целый!
Арина сдувает прилипшую к потному лбу прядь волос.
- Порой, мне кажется, что в жизни я совершила две ошибки: первая – спасла Великого после кораблекрушения, ну а вторая, когда ты на меня упал у той чертовой Стены. Сразу надо было делать ноги – и бежать, куда глаза глядят!
- Как же я рад, что мы все прояснили! И вообще-то, это ты на меня упала!
Первым не выдержал сервант. От нашего шатания его и без того хлипкие передние ножки подломились и он с шумом грохнулся на пол, поднимая в комнате облако пыли.
Арина скрестила руки на груди.
- В этот ты весь. Ломать легче, чем строить, проще сбежать в Африку и оставить меня одну, чем выяснить отношения!
- В этих отношениях были серьезные проблемы, раз ты не смогла отличить меня от…от этого диктатора!
- Он хотя бы знает, чего хочет, а чего хочешь ты, мне хотелось бы знать?
Делаю шаг вперед, и даже перевернутый сервант меня не останавливает.
- Ты хочешь знать, чего я хочу?
- Мне, конечно, любопытно и если тебя не затруднит…
- Тебя!
Рывком преодолеваю расстояние между нами, чтобы схватить ее за талию и прижать спиной к стене. Арина пытается сопротивляться и колотит меня кулаками по груди и спине, но я пресекаю любые возражения, накрывая ее губы поцелуем, горячим, требовательным, дразнящим. Ее удары ослабевают, и вот она уже обнимает меня за плечи, а мои пальцы поднимаются вверх и скользят по ее бедрам.
Это было чертовски долго, в последний раз мы были вместе так давно, я соскучился, я хочу ее, и я зол – поэтому ничто не сможет мне помешать.
- Моя и только моя. Навсегда – повторяю я, устраняя последние преграды между нами и оказываясь там, где так хотел быть. Ее стоны и вздохи наслаждения – это все, что мне сейчас нужно, никаких других слов. Только это. Она и я.
Мы падаем на ковер, Арина оказывается сверху. Несколько минут я позволяю ей это, но потом, она все же оказывается подо мной, пока мы двигаемся в едином ритме. Первый раз все происходит неистово и бурно, потом мы уже не так спешим, и не торопясь, избавляемся от остатков одежды, чтобы заняться любовью медленно, качественно, доставлять друг другу удовольствие снова и снова… Ведь, кажется, если мы оторвемся друг от друга даже на мгновение, то из помещения исчезнет весь воздух. А что там…неважно - весь мир за стенами этого заброшенного дома умер, мир сгорел, и все исчезло, есть только мы, а больше никого и ничего не надо…
Солнечный луч засветил мне прямо в глаз, который я, ох как не хотел открывать. Утро. Когда наступило утро? Одним приоткрытым глазом продолжил изучать пространство вокруг…вернее, разгром царящий вокруг. Это мы такое учинили? Точно мы…и сервант перевернули и диван, сколько битой посуды и фарфора!
Но персидский ковер не зря мне так нравился, ибо он служил нам постелью, в него даже, при желании можно было завернуться.
- А люстру мы разбили или она сама упала? – тихо спрашивает Арина. В ее волосах обнаруживаются несколько перьев из распоротой подушки.
- Какая разница – вновь прижимаю ее к себе, наслаждаюсь теплой кожи, руки скользят по талии, поднимаются выше.
- Что? Опять?
- Да, и снова и снова.
Арина опять хочет взять верх, она смеется, пока я целую ее шею, а ее ладони гладят мою грудь.
- Что за…подожди, тут что-то выпирает.
- Я вижу – она хихикает.
- Да нет, ты не понимаешь, – просовываю руку себе за спину, шарю и извлекаю пропавшую сахарницу, чудом уцелевшую во вчерашней битвы – Ах ты, негодница! Предлагаю забрать ее и сделать частью нашего общего сервиза.
- Только потом.
- Все потом – она целует меня, и я спешу вновь коснуться такого желанного тела. Сахарница выпадает из моих рук и звякает на полу, не разбивается – невероятно живучая сахарница! Но крышка отскакивает и изнутри выкатывается одна из сфер, тех самых, состоящих из пыльцы фей.