Карта ролевой игры "Совсем другая Сказка"

Пространство и время индивидуально, субъективно в каждой из альтернатив, образующих энное количество граней бриллианта гипервселенной. Семнадцать ребер минимум для повседневного, простого камня малых размеров. Классическая или “русская” огранка определяет их в количестве не менее пятидесяти семи для приемлемого его раскрытия чистоты и сияния. В королевской версии восемьдесят шесть граней. Гипервселенная же разделена на бессчетное множество плоскостей, каждая из которых находится в своей точке — здесь и сейчас.

Здесь и сейчас — фиксация места и даты. 79-ый год н.э. на Геркуланум падает вулканическим туфом и пеплом, разливается пирокластическими потоками, что равномерно и герметично заполняют улицы и дома. Геркулес не спасает воздвигнутый в его честь город. Тот стирается с лица земли быстро, все происходит на глазах у Александра и его слуг. Паника медленно разрушает разум. Боль же мгновенно убивает тело.

Следующее здесь и сейчас — еще одна плоскость бриллианта, которой правят иные, новые боги. Однако старые не развоплощены, не развеяны по ветру. Они тоже здесь. Многоликие боги живут везде, где строятся храмы, возносятся молитвы и преподносятся на алтарь жертвы. Их энергия оставляет след — еле заметную цветную дымку, расползающуюся и тающую в лучах солнечной колесницы, пересекающей высокие небеса и скрывающейся.

Этот город отдаленно похож на Геркуланум. Те же бежевые и желтоватые оттенки известняка, бетонный кирпич и цемент с травертиновой крошкой, обилие мрамора высокого качества. Будто его родина здесь, не в Италии и даже не в Греции. Здешняя архитектура без пантеонов, акведуков и амфитеатров, высокие своды которых держатся на колоннах, как на плечах атлантов, но со средиземноморскими виллами и террасами на холмах, с изысканными торговыми заведениями, присущими элитному курорту. Под этими крышами из терракотовой черепицы тоже есть товары на самый изощренный вкус.

— Вы будто рождены для костюмов Brioni и рубашек с шелковыми галстуками Stefano Ricci, - с нотами лести аккомпанемент к отражению в зеркале. Вечные как эфир, легко адаптируются к соответствующей времени форме, принимают ее. То же самое Александр слышит о кожаной куртке Tom Ford со спортивной обувью из кожи аллигатора от Zilli. И в отношении лорики и шлема или тоги пикты с насыщенным пурпуром, хотя привилегия триумфаторов и правителей нравится ему меньше черного красителя — цвета сожженных костей.

Александр усмехается, никто не появляется на свет ради вещей. Ради мыслей, желаний и целей, свершений, но об этом не говорит, глядя в зеркало в полный рост. В отражении мужчина темноволосый и черноглазый с острыми эллинскими чертами лица: сильным подбородком, высокими скулами и плавным профилем носа. Подтянутый и крепкий телом, но не настолько оливковый кожей, как младшие братья, которым дано больше свободы. Больше обжигающего солнца, побеждающего весь мрак печалей.

— Это сохраним в базовом виде, - он выносит решение, единственное утвердительное, не требуя замены цвета, ткани, текстуры или аксессуаров, как при примерке предыдущих предметов гардероба. Особые пожелания увеличивают стоимость, а вместе с ней эксклюзивность — это касается всего, что можно получить за деньги. - Позднее я пришлю адрес, куда отправить покупки.

Он оставляет плату и выходит на пешеходную улицу, где окружают звуки и запахи города: знойные ароматы специй и обжаренной арабики, шлейфы парфюмерной воды разной степени экзотичности, надрывающаяся среди голосов гитара, яркие лотки с сувенирами. Вместе они как кипящая на огне в котле фасолада. Все это в окружении каменных стен, с ходом лет сохранившихся лишь местами, слишком для него, предпочитающего покой. Слишком напоминает Геркуланум, спустя почти полтора тысячелетия снова явивший себя, раскопанный.

Эти воспоминания по-прежнему очень близки. Все начинается там, в том месте и времени с повреждения грани между мирами из-за пробудившегося вулкана, что дает слугам возможность оставить Александра. Незаметно, не оглядываясь, не повторяя ошибок Орфея, уйти.

Из уроков истории империи всегда жестко подавляют бунты. Напоминают, что рабские оковы — константа, а цепь может быть сколь угодно длинной и невесомой, вообще необременительной, пока ее не натягивают, что только подчеркивает суть мироустройства. Оно не придумано склонным к прихотям Александром, но это вовсе не означает, что он готов выпустить из рук поводок добровольно.

След энергии черной линией ведет через плотную застройку к нужному дому. К двери, которая после стука открывается, явив в проеме молодую хозяйку. Ее светло-карие глаза настороженным недоумением стреляют в Александра, пробивая на груди материал рубашки из собранного вручную на берегах Нила хлопка. Stefano Ricci не то, что кожаные доспехи, укрепленные бронзовыми пластинами.

— Добрый день, - мягкая улыбка касается губ Александра, в ответ на что ее глаза, как солнцеловы, преломляют свет. - Мы не знакомы, нет нужны. Я лишь пришел забрать кое-что свое.

У обычной жительницы обычного города, как сама она утверждает, хитрый прищур глаз, светло-карих с искрами жженого сахара. В них нет ничего простого, наоборот лабиринт Минотавра с переплетениями путей, но чудовища внутри людей Александра совсем не интересует. Не ему развеивать морок верхнего слоя, что едва держится на скрещенных на груди руках хозяйки дома, вокруг которой эфирным облаком клубится магия. В этот “обычный” город вплетено волшебство, будто золотые нити в полотно бытия, что известно девушке с глазами, густо подведенными угольно-черным, как у египетских принцесс.

Проследив за ее взглядом, Александр видит на заднем дворе клумбу с цветами, яркие головки которых в центре опущены вниз на надломанных стеблях. Не похоже, что это дело ее рук или точнее ухоженных пальцев с маникюром. Больше напоминает хаос, созданный слоном в посудной лавке, или слонами.

Вместо слов опровержения, способных двумя горными ручьями создать ненужный спор, Александр многозначительно изгибает бровь и переступает через порог. Привычнее обходиться без такой формальности, как радушное приглашение, свободно появляясь везде, где заблагорассудится, но не пуская лишних в свой дом. Незваные гости в его владениях бывают редко и не находят их хоть сколько привлекательными. Не Акрополь и не Палатин же.

Несколько шагов вглубь холла просторного, светлого, перетекающего в гостиную с мягкой мебелью и ковром на полу в центре. Слыша, как за спиной со звуком, подчеркивающим недовольство хозяйки, захлопывается входная дверь, Александр осматривает комнату в средиземноморском стиле и направляется к ближайшему креслу. Оно принимает в свои удобные объятия, предлагая обитые материалом подлокотники и высокую спинку.

— Это наивное стремление оттягивать неизбежное, - фраза с нотами усмешки летит в пустоту. Александр не торопится, потому что пространство и время вокруг перемещаются синусоидальными волнами и изгибаются в логарифмической зависимости или, проще говоря, огибают его фигуру в брендовом костюме. Глаза мужчины обращаются к хозяйке виллы. - Можете предложить мне кофе, черный без сахара.

Обжаренная эфиопская арабика с фруктовой кислинкой во вкусе похожа на травяной сбор со склонов Доломитов с добавлением грейпфрутового сока. Она нравится ему намного больше, чем привычный нектар с хиосским вином, от амфор с которым пахнет сосновой смолой. Это не его алкогольный напиток, предпочтительнее спиртное с тонким ароматом сушеной дубовой коры и дыма от костров после уборки урожая с полей зерновых культур, потому что навевает мысли о любимом времени года — осени. В ее свежем дыхании увядание, как намек на медленную смерть.

— Я не предлагаю кофе вторгшимся на частную собственность незнакомцам, - четко и выразительно, явно распалившись, потому что искры в глазах вспыхивают ярче и гаснут так же быстро, как зигзагообразные молнии, пущенные с облаков вниз, на землю.

— Называйте меня Александром. А как звать вас? - произносит любезно, в конце концов выбранное имя его слуху приятнее иных обращений. Хотя в определенных ситуациях устраивает только свидетельствующее о строгой иерархии — повелитель. Рабы ни в коем случае не должны забывать свое место, пока действуют божественные клятвы, чернилами впитавшиеся глубоко под кожу, в самую суть сущности, оставив на поверхности темный знак принадлежности. Слова с поворотом головы снова устремляются в никуда, к скрывшимся с глаз слугам. - Неторопливые мои, я жду.

— Я Гретель...

Ему вполне хватает имени, а она хочет сказать еще что-то, но беседа прерывается из-за слуги. Длинный нос появляется в проеме открытой стеклянной двери, ведущей на задний двор, когда Паника робко заглядывает в гостиную — прятки на уровне детского интеллекта. Встретившись глазами с Александром, он заходит в дом и, двигаясь по максимально удаленному радиусу, останавливается за спиной хозяйки дома, будто ища спасения.

— Пожалуйста, помоги, - шепчет Паника, вцепившись в девушку, - или повелитель убьет нас.

С такими актерскими навыками ему бы драить сцену театра Диониса перед началом представления, но Александр не реагирует на проявление таланта. Даже глаза не закатывает, ни к чему напрасно возводить их к бездонному голубому небу. Наоборот, опускает ресницы к своим руках, словно нет ничего увлекательнее узоров перстня с черным бриллиантом и его имени на четко выраженной центральной части платиновой печатки. Словно не привлекает внимание звук открывающейся дверцы холодильника, на полке которого среди продуктов в уменьшенном виде находится второй прислужник — Боль.

— Защити нас, твой брат говорил, что ты не дашь издеваться над убогими, - он давит на жалость, вероятно считая, что девушке по силам разорвать соглашение, подписанное обоими ими по своей воле. Без какого-либо принуждения со стороны Александра.

— Конечно, убьет, и никто вас не спасет, оставьте мечты, - спокойно подтверждает мужчина с кривой усмешкой. Должны же они ответить за свой проступок и трусливое бегство из Геркуланума, чтобы продолжить службу. Темный взгляд Александра поднимается по фигурному стану молодой хозяйки виллы и снова встречается с ее глазами-солнцеловами. - Так что на счет кофе, Гретель?

Прошедшая в гостиную вслед за незваным гостем Гретель просит топчущихся в дверях кухни Боль и Панику, заняться кофе. В ответ они энергично кивают, ухватившись за возможность отгородиться стеной от темных, как безлунная ночь, глаз повелителя. Словно это серьезное препятствие. Граничащая с глупостью наивность слуг забавляет, но никакие эмоции не появляются на будто бы высеченном из мрамора лице мужчины. Он похож на античную статую, хотя правильнее сказать, что античные статуи из Плутониона*1 на развалинах Иераполиса*2 похожи на Александра.

— Стоять, - приказ звучит с твердостью и холодностью металла, заставляя Боль и Панику замереть на месте и с медленной обреченностью обернуться. Взгляд мужчины соскальзывает с их фигур и устремляется к хозяйке дома вместе с вопросом. - Ты доверишь им свою кухню?

— А почему нет? - в ней гордость царицы, что ей, конечно же, известно.

Александр усмехается так естественно, словно слышит шутку, и мимолетно, отведя на эмоцию временной отрезок в несколько секунд. Веселье вспыхивает и гаснет, оставляя в глазах тлеющие угли, когда, поравнявшись с Гретель, он смотрит на нее сверху вниз. Этикет требует предложить руку, чтобы вместе перейти в другую комнату, но логика подсказывает, что жест будет отвергнут в пользу подчеркнутой самостоятельности. Темные ведьмы плетут кружево феминизма прочнее паутины Арахны.

— Я сварю кофе сам, пойдем, - говорит он, едва ли задумываясь о том, оставляет ли хозяйке виллы выбор, и направляется в сторону кухни.

Боль и Паника отступают с пути повелителя. Они видят сквозь созданный этим измерением фасад современной цивилизованности от Brioni его истинную сущность. Боги предпочитают лорику мускулату*3 и сражения, оставляя после себя кальдеру как полузатопленные Флегрейские поля*4 перед входом в царство мертвых. Однако слуги уповают на то, что понятие дипломатии, известное со времен первых полисов как синоним мудрости, все еще привлекает Александра.

Приблизившись к рабу, мужчина бросает внимательный взгляд на его внешний облик, существенно изменившийся в рамках иной вселенной, ушедшей далеко вперед в сравнении с Геркуланумом. Тот мир присыпан пеплом веков, а нынешний живет по своим принципам, что пылкой речью пытается донести Гретель, упомянувшая худи с покемоном. Боль, отследив фокус интереса хозяина, разглаживает объемную серую ткань и указывает пальцем на зеленую аппликацию.

— Это бульбазавр, - сообщает прислужник, гордясь скорректированным средой обитания чувством стиля.

Александр не закатывает глаза. В конце концов, оба они всего лишь не наделенные глубиной исполнители чужой воли, ощущающие тяжесть этих оков и решившиеся на бегство под покровом апокалипсиса, заслонившего солнце. Поэтому мужчина не ожидает много, проходит мимо и оказывается на кухне, слыша за спиной шаги ведьмы. Эмоции девушки пропитывают воздух, будто тонкий аромат духов, но держится она непринужденно, следя за действиями гостя.

Сняв пиджак и повесив его на спинку барного стула, Александр закатывает рукава рубашки и подходит к рабочей зоне, где в ровный ряд выстроены емкости со специями. Выбор падает на острый гунтур саннам*5, красную половинку которого измельчает ножом и высыпает в турку. Следующим ингредиентом становится горошина белого перца, а после к содержимому отправляется в небольшом количестве оранжевый порошок сушеной куркумы.

— Специи оттеняют вкус кофе, - он объясняет свой выбор, ставит турку на плиту и поворачивается лицом к Гретель, будто бы превратившейся в гостью в собственном доме и занявшей барный стул, закинув ногу на ногу. - Тебе их жаль?

Обычно Александра не волнуют мотивы, так как они сами по себе являются проявлениями слабости, но в нынешней ситуации вопрос слетает с языка. Темной ведьме не к лицу сострадание и бескорыстие, но Боль и Паника в редких случаях бывают изобретательны. Они уже научены контрактом и могут что-то предложить в качестве компенсации за защиту и помощь. Возможно, Гретель что-то нужно.

— Теперь это мой долг. И личные эмоции здесь могут только помешать.

Ответ не выявляет наличие каких-либо договоренностей с выгодой для девушки. Поэтому Александр вновь отворачивается, чтобы добавить сахар и молоко. Он размешивает содержимое турки, переливает готовый напиток в маленькие кофейные чашки из легкого белого фарфора. Одну порцию кофе он передает Гретель и делает глоток из второй чашки, ощущая на языке насыщенные остро-сладкие нотки.

— Не думаю, что в моих интересах начинать с чистого листа, - после долгой паузы произносит мужчина, глядя на собеседницу. - История уже прядется, решения приняты, а триумфы и провалы пережиты, остается только продолжать ее.

В оставшемся в прошлом Геркулануме полотно судьбы находится в руках Мойр. Они вплетают нити в канву мира и безжалостно перерезают их. Все, кроме позолоченных бессмертием, как говорят сами ткачихи, не озвучивая, что разорвать такую жизнь не способны. А здесь по словам Гретель все могут сами становиться авторами собственной истории. Разобраться в этом миропорядке в одиночку сложнее, чем заручиться знаниями местной обитательницы, поэтому, оставив чашку с кофе на столе, Александр подходит к ведьме.

— Хорошо, я отдам тебе Боль и Панику, и делай с ними, что пожелаешь, - соглашается он и улавливает движение вверх тонкой девичьей брови, свидетельствующее о неверии и недоверии в целом. Она умна, не верит в подарки, по сути своей похожие на троянского коня. - Заключи со мной договор на них, а взамен стань моим консультантом. И предвосхищая вероятную реакцию замечу: не каждый контракт равносилен рабству, как в случае Боли и Паники. Я просто хочу остаться в этом городе и мире, разобраться с оставленным слугами хаосом, но, чтобы писать, историю нуждаюсь в бумаге и чернилах. Верно?

Ему, действительно, необходимо решить некоторые дела, что не терпят отлагательств и пойдут быстрее при наличии дополнительных рук, владеющих магией. К тому же ведьма умна, что делает ее вдвойне полезной помощницей, способной мыслить нестандартно и принимать сложные решения в отличии от рабов, когда-то продешевивших свою свободу. Что-то подсказывает мужчине, что Гретель свойственно взвешивать все, чтобы не допустить невыгодных для себя условий, как полагается дипломату.

— Не торопись, подумай над предложением, пока пьешь кофе. Кстати, как тебе вкус?

1 Плутонион (Ворота в Ад) — развалины языческого храма, возведённого в честь бога подземного царства мёртвых Плутона в г. Иераполисе, по легенде проход в царство мертвых.
2 Иераполь (Иераполис/Гиераполис) — античный город, развалины которого находятся в Турции.
3 Лорика мускулата — римский доспех в виде нагрудного панциря. Представлял он собой две пластины, повторяющие анатомическое строение человеческого тела.
4 Флегрейские поля — кальдера в Италии, в античной мифологии вулканический край, где произошла битва богов с гигантами.
5 гунтур саннам — сорт острого красного перца.

— Во время извержения Везувия, когда Боль и Паника перешли в этот мир, исчез мой питомец. Его нужно найти как можно скорее, - когда все предположения Гретель оказываются далекими от реальной проблемы, произносит Александр.

— Трехг-головое чудовище сбежало? – заикаясь, спрашивает Паника, в тоне которого неверие и робкий росток радости. Слуга не испытывает теплых чувств к тому, кто может по первому требованию повелителя его разодрать на куски. Три пасти эффективнее одной, о чем Паника не смеет забывать и втягивает голову в плечи, когда меткой стрелой в него впивается хищный взгляд хозяина подземного мира.

— Цербер, значит, - обратившая внимание на безмолвный жест устрашения ведьма делает несколько шагов, закрывая бывшего раба от мужчины. Их глаза встречаются, отчего воздух в пространстве слегка искрит, будто в грозу. – Мне нужно больше данных. Где его видели в последний раз? Осмотреть бы это место.

Похоже, она относится к делу более чем ответственно, или, правильнее выразиться, профессионально. Этого качества не хватает приспешникам, как вакууму тьмы галерей царства мертвых недостает солнечного света. Поэтому обмен для Александра едва ли выглядит равнозначным, ведь он получает значительно больше, чем отдает, позволяя Гретель распоряжаться судьбами Боли и Паники.

Впервые он видит темную ведьму, способную на столь безрассудное добро. Это бескорыстие удивляет даже существо, разменявшее намного больше времени, чем длятся человеческие жизни. Его видевшие волшебство миров карие глаза прячутся за взмахом ресниц – и предназначенный рабу испепеляющий жар в них сменяется холодом, безразличным инеем крадущимся по блестящим каштановым волосам и правильным чертам лица Гретель. Александру не свойственно открытое проявление интереса, но все же он находит довольно любопытной ту, вокруг которой не клубится едкой дымкой мрак.

Обычно сделки подкрепляются договором, скорее создаваемой для пафоса и морального давления бумажкой, требующей крови для подписи. Будто она имеет реальную силу для того, в чьи владения попадают лишь души полупрозрачные и практически эфирные. Нет, ведьма не замышляет хитрость близкую к мошенничеству, или же мужчине просто хочется убедиться в том или ином исходе, оказаться правым или обмануться заблуждением. В любом случае при нарушении слова Боль и Паника возвращаются к хозяину, ведь рабы не безвозмездный дар. Он не настолько расточителен.

—Трёхглавый Цербер, хищный и громадный,
Собачьим лаем лает на народ,
Который вязнет в этой топи смрадной.
Его глаза багровы, вздут живот,
Жир в чёрной бороде, когтисты руки;
Он мучит души, кожу с мясом рвёт.*1

— Я отправил его в Тауантинсуйу*2… Сейчас эти земли называют Перу, - Александру требуется секунда, чтобы подобрать более используемое в современности определение местности. И еще столько же времени, чтобы найти возможность оценить силы ведьмы. – Перенесешь нас туда?

— Разве боги не всемогущие? – слова Гретель не обращены к нему, скорее как мысли вслух с капелькой сарказма. Однако ответить на вопрос все же нужно. - Увы, не могу взмахнуть волшебной палочкой и произнести заклинание для аппарации.

— Я з-знаю, - из-за спины девушки робко выглядывает Паника, будто чувствуя, что повелитель смакует на языке незнакомое определение, - это из к-книг про Гарри Поттера.

— Мы отправляемся в Перу? – в дверном проеме появляются голова и обтянутое серым худи пузо Боли. – А что там по хавке? Я слышал, что мясо альпаки очень вкусное и полезное.

1 Строки из «Божественной комедии» Данте Алигьери
2 Тауантинсуйу – название империи Инков

Путешествие в Перу начинается с взмывшей в голубое небо над облаками стальной птицы. Этот вариант, по словам ведьмы, самый быстрый и надежный. И комфортный, если лететь первым классом, на чем настаивает Александр. Он желает иметь лучшее из возможного и предлагает соседнее кресло Гретель. Для рабов же согласно древней традиции подходят места в хвосте свиты, но девушка непреклонна в решении оставаться рядом с Болью и Паникой, поэтому приходится терпеть их присутствие тоже. Впрочем, оба, вероятно преисполнившись благоговейного трепета перед условиями премиум салона, ведут себя тихо вплоть до приземления в международном аэропорту столицы страны – Лимы.

— История гласит, что Лима была основана испанским конкистадором Франциско Писарро в 1535 г. в качестве форпоста. Спустя 5 лет она стала столицей испанских колониальных властей и даже получила титул «прекрасного, восхитительного, верноподданного города королей». Увидела наплыв испанской знати, правление 40 вице-королей и в 1821 г. была объявлена столицей независимого Перу, - в полете девушка вслух читает информацию из пестрого глянцевого буклета и бросает взгляд на Александра поверх него. – Ты был здесь до этого, верно?

— Тауантинсуйу или империя Инков существовала в XI—XVI веках и на пике являлась одним из крупнейших государств мира, простираясь от города Пасто в Колумбии до реки Мауле в центре Чили. И всего за несколько лет она рухнула под натиском конкистадоров, жаждавших золота и других богатств, уничтожавших все на своем пути, - произносит мужчина, глядя перед собой в пустоту, и перекатывает в стакане янтарный виски. Принесенный стюардом напиток высшего сорта пьянит ровно настолько, что воспоминания оживают в памяти и рвутся наружу незримыми траурными бабочками слов. Он был здесь, когда в землю подобно дождю впитывалась кровь.

Стоит покинуть самолет, как Лима обнимает теплым воздухом с примесью морской соли от близости океана и смога множества предприятий. Это крупнейший промышленный, финансовый, культурный и туристический центр – неустанно пульсирующее сердце страны. По дорогам, будто эритроциты по венам, текут люди и автомобили, один из которых доставляет Александра и Гретель в отель на семнадцать часов до утреннего рейса, как продолжения путешествия. В дальнейшем комфорта на уровне пяти звезд не предвидится, поэтому он не хочет упускать возможность. После оформления документов всех приглашают на обед в гостиничный ресторан. Меню заведения – праздник для Боли, намеревающегося попробовать все блюда местной кухни, представляющей собой смесь инкских, японских, китайских и европейских кулинарных традиций. Оказавшись в своей стихии, он заказывает аррос-кон-польо*1, антикучос*2, эскабече*3 и порывается объяснять Гретель, что есть что.

- Откуда здесь азиатские мотивы? – спрашивает девушка, но Боль в ответ лишь пожимает плечами, перемещение народов мира в поисках места для лучшей жизни выходит за сферу его гастрономических увлечений. Изумительные на вкус рецепты вечны, а люди их придумавшие, увы, нет.

- М-мы впервые сидим с хозяином за одним стол-лом, - шепотом сообщает ведьме Паника, сияя так, словно удостоен огромной чести. Стараясь незаметно передвинуться поближе к спасительнице, весь обед он жмется к ней и, будто бы опасаясь внезапного гнева повелителя царства мертвых, изредка нервно косится на него, соответствуя поведением своему имени.

Александр не обращает на слуг ни малейшего внимания, словно больший интерес представляют блюдо и поданный к нему писко*4. Его движения легкие, совсем непринужденные и вполне обыденные, как у завсегдатая подобных, полных людей и приглушенной музыки, заведений. Однако в этой несколько завораживающей простоте отчетливо ощущается власть, но не такая, что связана с грубой силой, а уточенная, до витиеватости изящная, словом аристократичная. И дополняет иллюзию неизменно элегантный костюм от Brioni с белой рубашкой и запонками с черными ониксами.

Покончив с перуанской кухней, Александр приглашает Гретель на экскурсию. Спускаясь вниз по улице к океану, бушующему у подножья скалистого берега, они проходят мимо нескольких зданий в стиле мудехар*5, с ярко выраженным мавританским влиянием, и выходят на площадь Оружия, где закатный солнечный свет стекает по желтым стенам и резным деревянным балконам. Эта историческая часть Лимы напоминает шкатулку со множеством искусной работы драгоценностей – построек колониального периода, где живописно соединяются индейский стиль с испанским барокко и элементами готики. Такое сочетание местные называют креольским, казалось бы, впитавшим все лучшее от разных культур, но от империи Инков здесь очень мало. Ее жемчужины, чудом сохранившиеся под властью беспощадных колонизаторов, обезлюдившие и замершие в моменте, теряются в труднопроходимых лесах и горных хребтах.

Солнце тонет в океанических водах, забирая с собой естественное сияние дня, на смену которому распускаются густые сумерки приближающейся ночи. Лима зажигается искусственными цветами огней, что придает ей особый шарм с флёром тайны. В это время суток оживают верования и легенды и, словно неупокоенные бестелесные духи предков, скользят тенями по улицам, где слышатся испанские речи и песнопения. Александр останавливается возле собора святого Евангелиста Иоанна, в котором из-за долгого строительства здания соединяются готика и барокко эпохи Возрождения.

— Знаешь, как здесь распространился католицизм? – мужчина обращается к своей спутнице, что качает головой, предлагая рассказать. – Христианские проповедники не выжигали своим священным огнем верования инков, а медленно и методично переплетали религии. Три мира: Ханан Пача*6, Кай Пача*7, Уку Пача*8 – превратились в рай, земной мир и ад. А правитель мира Уку Пача бог смерти Супай*9 стал отождествляться с дьяволом – диабло, и был назначен главным героем традиционного карнавала, известного как «диаблада». Замещение понятий.

— Ты так и не объяснил, куда мы направляемся? В Эльдорадо? В Уку Пача? – спрашивает девушка и с улыбкой делает шутливое предположение. Ее голос красивее, когда переливается интонациями смеха. Ведьма находит глазами свободную скамейку у старинного фонтана, воды которого отливают жидким серебром в свете полной луны, и жестом руки указывает на нее, как на цель прогулки.

— Гретель, - смешиваясь с журчанием фонтана, имя слетает с языка мягко и обыденно, словно она давний близкий друг, с которым он может поделиться известной ему тайной. Однако это совсем не так, у Аида нет друзей даже среди ему подобных бессмертных, по какой-то случайности именуемых греческой семьей, - полной несметных богатств, золота и драгоценных камней страны Эльдорадо не существует. Это мечта конкистадоров, захвативших столицу империи Инков город Куско*10, где дворец, храм солнца и несколько десятков домов были облицованы золотыми пластинами и сияли в лучах солнца.

— И все же? – она хочет получить ответ, что вполне резонно. Любой человек, эволюция разума которого хотя бы на ступень выше, чем у Боли и Паники, в путешествии в неизвестное задается логичными вопросами. – Утром перелет до Куско. Что дальше?

— А оттуда два дня пешего пути до города-крепости Чокекирао*11, - отвечает мужчина и садится рядом с ней, наблюдая за реакцией. Трудностей девушка, похоже, не боится, готова сменить легкое платье и босоножки, в которых гуляет по вечерней Лиме, на походную одежду. – Ты ведь не умеешь аппарировать и даже порт-ключ не создала, - Александр усмехается, возвращая ей фанатский юмор, с которым успел познакомиться в самолете. – Нам пора в отель, утро здесь наступает быстро.

1 Аррос-кон-польо — с испанского «рис и курица», блюдо наподобие паэльи. Состав: курятина, рис, ветчина, помидоры, перец, горошек, специи и ароматные пряности, для цвета шафран или куркума.
2 Антикучос — напоминающие кебаб шашлычки, приготавливаемые в основном из маринованных кусочков телячьего сердца. Блюдо появилось во времена испанских конкистадоров, которые заменили в кухне инков мясо лам гуанако говядиной.
3 Эскабече — пикантная закуска из рыбы. Состоит из двух компонентов: маринада и обжаренной рыбы. В состав маринада входит лук, перец, семена кориандра, лавровый лист, вино и уксус. Рыбное филе обжаривают, заливают горячим маринадом, дают блюду остыть.
4 Писко — крепкий алкогольный напиток из виноградного вина свежего брожения. В процессе одной дистилляции получается ароматная 43-градусная жидкость. Виноград, из которого делают писко, растёт на побережье Тихого океана, от Лимы до чилийской границы.
5 Муде́хар — условное название художественного стиля, распространённого в Испании XII—XVI веков: в Кастилии (Толедо), Арагоне (Сарагоса), Каталонии и Андалусии (Кордова, Севилья). В нем тесно переплелись элементы мавританского, готического и (позднее) ренессансного искусства. Произведения стиля «мудехар» создавались как мусульманскими, так и христианскими мастерами.
6 Ханан Пача — в мифологии инков высший небесный божественный мир.
7 Кай Пача — в мифологии инков земной мир, в котором живут инки. Инки представляли свой мир плоским. Находится между подземным миром Уку Пача и высшим миром Ханан Пача. В Империи инков центром Кай Пача считался город Куско, из которого исходили 4 условные линии, разделявшие империю на 4 части (суйу) по сторонам света.
8 Учу Пача — в мифологии инков подземный, загробный мир, в котором обитают мёртвые люди, некоторые боги и сверхъестественные существа.
9 Супай — в мифологии инков бог смерти, предводитель демонов и правитель подземного мира Уку Пача. В некоторых странах Южной Америки Супай буквально означает дьявол.
10 Куско — древний город на юго-востоке Перу, был столицей империи Инков.
11 Чокекирао (Золотая Колыбель) — частично раскопанные руины города Инкской империи на юге Перу. До Чокекирао невозможно добраться на поезде или автобусе. Единственная доступная дорога представляет собой 2-дневный пеший переход по горам из поселка Качора или из Уаникапа. Находится на высоте 3085 м над уровнем моря на горном хребте Салкантай. Комплекс занимает 1800 гектаров, из которых раскопано лишь 30-40 %.

- Гретель, т-ты приш-шла в себя, - с облегчением шепчет Паника и склоняется над кроватью, на которой лежит мгновение назад открывшая глаза ведьма. Произошедшее с ней в планетарии пугает его, возможно, более всего перспективой возвращения в собственность к повелителю. – Я оч-чень волновался.

- Пожуй листья коки*1, - вторит Боль, размахивая пучком зелени с кустов, повсеместно цепляющихся за склоны Анд. О высоте горного Куско вспомнив, он определяет причину обморока и предлагает решение, будто ученик лекаря, а не слуга смерти. – Они помогают от горной болезни.

- Отстаньте от нее, - негромкий приказ звучит авторитарно, как со свистом рассекающий воздух взмах хлыста, принуждающего подчиняться воле. Столетия в рабстве для Боли и Паники наполнены опытом смирения, потому оба послушно отступают от постели, но из комнаты не торопятся. - Оставьте нас.

Александр, занимающий массивное кресло, расположенное спинкой к окну для удобства чтения, поверх книги бросает взгляд на Гретель. Она, опираясь на ладони, осторожно приподнимается и подставляет лицо косым оранжевым лучам заходящего солнца. Теплый свет ложится на бледную после потери сознания кожу щек, которым нежный оттенок румянца, по мнению мужчины, подходит намного больше. Темные ресницы трепещут, когда девушка смотрит на ветки с зелеными листьями в руках у Боли, сбивчиво пытающегося объяснить все чудодейственные свойства растения.

В звуке, с которым захлопывается увесистое печатное издание в твердом переплете с золотистыми буквами названия «Мифология инков», бьется намек на эмоцию, отличную от обыденной нулевой температуры полного штиля, присущего Александру. Волна холода растекается по замкнутому пространству, касаясь стен незримым налетом инея и отталкиваясь от них, что заставляет слуг собраться на выход. Когда за ними аккуратно закрывается дверь, комната погружается в тишину, сплетенную из двух дыханий и отдаленного шума вечернего Куско. Город накрывают чернильные сумерки, в которых тают краски дня.

- Как ты себя чувствуешь? – негромко интересуется Александр и поднимается на ноги, оставляя книгу на подлокотнике обитого темно-изумрудным мягким бархатом кресла. Мебель в ее номере сочетает оттенки натурального дерева с красками зеленого леса на холсте из молочно-белых стен. Гретель Краус идет такое окружение, в котором нет места мраку. Эта мысль кажется ему забавной. – Не думал, что темные ведьмы столь… хрупки и человечны.

При заселении в отель визуализация комнат не оговаривается на ресепшене, но есть что-то мистическое в распоряжениях случая. Спальня Александра вроде бы похожа общей планировкой и наполненностью, но все же она иная из-за пепельно-бордовой палитры, словно край небосвода над Геркуланумом со стороны огнедышащего Везувия. Он часто возвращается в памяти в тот раскаленный день и ни разу не проживает его до утра. Оно не наступает, колесница Гелиоса с сияющим шаром солнца не проносится через голубую сферу с востока на запад.

- Не то, что боги, - хмыкнув, будто отыскав в этом каплю юмора, отвечает девушка. Горная болезнь на уровне Куско нападает на Гретель, потому что она живет и дышит в пределах одного мира, Александр и его слуги – между Аидом и Олимпом. Между ними различий на бездонную пропасть. – Мне лучше, нет необходимости откладывать путешествие до Чокекирао.

- Мне пришлось прервать экскурсию по планетарию из-за тебя, - без намека на укор напоминает он, оставив вне фокуса перемещение из обсерватории в гостиницу на другом конце города и причитающих о бренности человеческой природы Боль и Панику. Однако, опуская театральность, они правы, девушка слабее, чем кажется на первый взгляд Александру, привыкшему иметь дело с бессмертными или вечными. И весит в его руках едва ли больше пушинки. – Завтра я хочу вернуться в зал звездного неба.

Проявлять заботу открыто ему несвойственно. Подобным слабостям нет места в царстве мертвых, потому что они слишком живые, человеческие. А еще это разрушает иерархию, что ветхой лестницей определяет взаимоотношения всего в бесконечном потоке вселенных. Крохотные песчинки сметаются с ее ступеней и, подхваченные порывом ветра, как легкая пыль Сахары, переносятся на новое место, например, в джунгли Амазонии. Там они становятся удобрением для деревьев, врастающих корнями глубоко в почву, как в душу, создавая близость.

- А ты отдыхай, - звучит настойчиво. Его взгляд встречается с оставленными на прикроватной тумбе листьями коки. Лекарство на уровне шаманства, а медицина этого времени предлагает действенные препараты, продающиеся любой местной аптеке. Однако Гретель, действительно, выглядит заметно лучше, поэтому картонная коробка с таблетками все еще находится в кармане классических черных брюк. – Оставлю для компании «Мифологию инков».

Проходит несколько дней прежде, чем квартет оставляет комфортные номера в отеле Куско и отправляется в деревню Качора – последний островок современности. Оттуда к Чокекирао ведет многокилометровая пешая тропа. Она то взмывает ввысь, заставляя путников карабкаться в гору и идти мимо сверкающих на солнце ледников, то спускается в климатические тропики к разнообразию флоры и фауны. Маршрут тяжелый в том числе из-за сильного перепада высот, что вносит коррективы в планы Александра.

Боль и Паника привычно ноют и причитают, словно третьесортные актеры захолустного театра, а ведьма переносит все стойко. Она выглядит, как опытная путешественница, но Александр не задает никаких вопросов о ее жизненном опыте. Едва ли он нуждается в деталях, ведь эта девушка для него подобна метеориту, что яркой вспышкой проносится по усеянному звездами небу и через мгновение пропадает за линией горизонта навсегда, не оставив после себя ничего. Гретель выполняет часть сделки, помогая отыскать потерявшегося питомца, а после исчезнет.

Местность полна хищников, любопытных лис и грациозных пум, но под покровом ночи никто не выходит из мрачной чащи к костру. Мужчина берет несколько веток и бросает их в пламя, задерживая ладонь над танцующими оранжевыми языками, которые сухим жаром облизывают кожу. Они созданы его силой, оттого изредка отливают синевой, похоже, завораживающей ведьму, не спешащую в свой спальник. Гретель смотрит на огонь и перебирает орхидеи разных видов, принесенные слугами, старающимися ее задобрить.

- Я смотрела в интернете фотографии крепости, - произносит девушка и снимает с огня чайник, в котором кипит вода из горного ручья. Несколько листьев коки и какие-то травы завариваются, придавая приятный привкус терпкой пряности. Чуть горчит, когда Александр делает глоток из предложенной ведьмой кружки. – Впереди только руины, ты не можешь этого не знать.

- Ты права, Гретель, - она не спрашивает, поэтому он может оставаться молчаливым и задумчивым, но поддерживает беседу. В дороге, узкой змеей извивающейся через каньон, у них мало возможностей для общения. Звучание ее голоса – редкость. – Город давно опустел и ветшает все больше с каждым столетием, но его стены хранят записи о прошлом для тех, кто умеет их прочесть. Сама увидишь все завтра к полудню.

Пророчества под властью Дельфийских оракулов*2, но они изъясняются загадками в отличие от Александра. Солнце находится в зените, когда перед путешественниками предстают террасы с изображениями белых лам и строения, образующие небольшую деревню простолюдинов, опутанную сетью каналов для воды. На следующем ярусе природной крепости располагаются дома для знати и правителя, а также административные сооружения. Мужчина находит храм по характерным чертам, а его спутница идет по тропе к верхушке горы.

Письменность инков утрачена для людей их же стараниями, а после частично восстановлена по крупицам сохранившихся текстов. Смертные бьются над разгадками, но Александру символы раскрывают свое значение. По два в ряд они составляются в текст, повествующий о днях расцвета империи инков и создании крепости. А также о праздниках и ритуалах, проходивших в стенах храма бога Солнца.

- У холма усеченная вершина, там ровная площадка, - появившись рядом, произносит слегка запыхавшаяся Гретель и садится на траву. – Для чего это нужно?

- Для посадки звездолета, - отвечает мужчина так, что не определить шутит он или говорит правду. В этом городе много странностей. Он удивительным образом филигранно возведен в труднодоступном месте как крепость, способная вместить тысячи жителей, но не хранит ни единого намека на былую заселенность. Даже кладбища нет. – Или для жертвоприношений в честь Солнца. Здесь, - Александр касается нескольких знаков округлой формы, - говорится, что в храме служили девственницы.

- Мы нашли его, нашли. Он там, - к развалинам бегут взмыленные Боль и Паника, указывают направление и падают, тяжело дыша. Изображая ту степень изнеможения, что едва совместима с жизнью. – В конце северной тропы.

Дорога по обозначенному маршруту ведет Александра и Гретель вверх по ступеням, к которым с обеих сторон подступают густые заросли. Джунглями захвачено больше половины территории комплекса, словно они с помощью волшебства призваны скрывать тайны Чокекирао. Тропа заканчивается резким обрывом, на дне которого далеко внизу среди камней вьется кристально чистая река. Взглянув в пропасть, мужчина призывает огненный шар, поворачивается на девяносто градусов и направляет его в скученные растения, таким довольно варварским методом расчищая пространство. Спустя несколько минут и сотен метров подступает отвесная скала, в крепкой породе которой вырезан проход.

- Добро пожаловать в храм Луны, - голос мужчины проясняет мысли Гретель. Она достает из рюкзака фонарик, словно не желает расточительства в использовании своего волшебства. Александру же хватает света от сгустка пламени на раскрытой ладони. Этот огонек, будто живой, тянется к запыленному материалу его рубашки, чтобы вкусить хлопок, но останавливается под суровым взглядом. – Чувствуй себя, как дома, Гретель.

Мужчина поднимает руку высоко над головой и заставляет пламя сиять ярче, касаться отшлифованных до гладкости стен зала, где высечены от потолка до пола символы. Темные знаки на темном камне, они трудноразличимы, но все же Александр может разобраться в смысле писания, оставленного служителями храма. В тексте говорится о трех царствах, разделяющих космос: Ханан Пача, Кай Пача и Уку Пача, что управляется богом Супаем. Устройство подземного мира он пропускает и направляется в следующее помещение, которое охраняет трехглавый пес.

- Мой хороший, - тон Александра заметно теплеет, когда он нежно гладит скалящегося зверя между ушами, словно хочет почесать густую шерсть, которой не может быть у вырезанной из камня статуи. К его глубочайшему сожалению, на мгновение отражающемуся на лице. – Он был здесь, но ушел вместе с обитателями крепости.

- Куда? – задает вопрос Гретель, следующая за проводником в смежный зал.

В помещении с подхватывающим гулкое эхо шагов и голосов сводчатым потолком стоит фигура божества, выполненная из черного, напоминающего мрамор материала, обработанного с особой, ювелирной тщательностью. Перед ней серебром отливают алтари, что служат сценой для ритуальных подношений. Слева от статуи в углублении на стене расположена круглая пластина из серебра, словно луна на ночном небе, справа же в нише украшение отсутствует, оно лежит рядом на полу. А за мраморным идолом расположена арка, упирающаяся в зеркальную стену, что ловит отражение вошедших в зал путешественников.

- Бог царства мертвых по сути своей оборотень, может принять облик женщины или мужчины, превратиться в любое животное, - Александр представляет статую, имеющую сходство с демоном. У него голова ягуара, глаза кондора из коричневого бриллианта, острые зубы пумы и длинные, закрученные в кольца рога, чем-то напоминающие бараньи, а тело человеческое, крепкое и мускулистое, с четким рельефом мышц. Гретель протягивает руку, но не решается коснуться очерченных линий пресса, что он замечает и склоняется к ведьме с усмешкой на губах. – Хочешь потрогать?

- Ты выглядишь так? – уточняет девушка и видит, как танцующее над ладонью мужчины пламя перетекает на руку, начиная искриться синевой, превращая ровно подстриженные ногти в загнутые острые когти хищника, подбираясь к длинным аристократическим пальцам со светлой кожей, чтобы изменить их. – Хватит, я поняла. Лучше вернемся к питомцу, ушедшему вместе с жителями крепости.

- Это лунные диски, являющиеся ключом к двери – Вратам Богов, - отступив на шаг от ведьмы, объясняет Александр, сначала указывая на серебряный круг, а потом на зеркало за статуей. – По легенде Врата Богов ведут в духовный город, где жители могли общаться с богами и душами предков. Чтобы попасть в это священное место в пространстве между мирами необходимо поместить оба диска в углубления и поднести жертву богу Супаю. Зеркальная дверь замерцает и станет аркой, а потом, когда сила подношения иссякнет, портал исчезнет, снова превратившись в зеркало.

- Нам нужны цветы, фрукты, голубь, лама или что-то вроде того? – девушка медленно перечисляет варианты и осматривает помещение, оглядываясь.

- Нет, Гретель, кровь разумного смертного существа, - произносит мужчина, проворным движением перехватывает тонкое запястье и притягивает ведьму к себе, - например, твоя.

1 Листья коки – листья растений, которые используются в традиционной медицине для лечения горной болезни. Жевание листьев коки оказывает тонизирующий эффект, а также подавляет голод, жажду, боль и снимает усталость. Из коки делают кокаин.
2 Дельфийский оракул – оракул при храме Аполлона в городе Дельфы у подножия южного склона горы Парнас.