Карта ролевой игры "Совсем другая Сказка"

Золотой Особняк.

Но сердце есть сердце. Пусть время проходит,
Но кто и когда его мог обмануть?
И как там рассудок ни колобродит,
Сердце вернется на главный путь
Эдуард Асадов

В комнате царил полумрак, и вроде немного потеплело, или мне так показалось. Я слегка откинула голову назад – недосушенные на корнях волосы были еще влажными, и мне не хотелось, чтобы они намочили халат.
Было странное ощущение, что в комнате я не одна, но это не пугало, а, наоборот, успокаивало. Или просто мне стало спокойно от того, что я приняла решение?
Надо только дождаться Кая…

Его голос прозвучал резко и неожиданно. Я даже испугалась и отпрянула. Потом осмотрелась и увидела его в кресле. Ну конечно, он сел в самом темном углу, специально… Внутри поднималась волна раздражения.Я была зла и раздосадована и снова почувствовала холод, поэтому поежилась и плотнее запахнула халат, подумав, что надо было надеть длинный махровый.
Я подняла голову и посмотрела на Кая, как бы говоря, что я сделала то, что посчитала нужным, и вовсе не бегала от него, да и не боюсь совсем. Как там у Киплинга – я кот, хожу, где вздумается, и гуляю сам по себе – вот и я сама по себе.
И тут он задал странный вопрос, сбивший меня с толку.

Что значит – так? И как именно ТАК я себя вела? Или веду? – Я недоуменно-растерянно посмотрела на Кая. Он был зол, обижен, но это обвинение было явно несправедливым. Я – не манерная кокетка. Но слова застыли на губах, потому что он вдруг шагнул ко мне и оказался близко, ооочень близко. Я отстранилась. Он снова придвинулся и наклонился ко мне. Опять его глаза. Этот завораживающий взгляд. И я смотрю на Кая, как кролик на удава – мне и жутко, и притягательно. Я понимаю, что он сейчас меня поцелует, и одновременно не хочу и очень желаю этого. Странное ощущение раздвоенности.
Я все-таки попыталась отодвинуться, но это не имело смысла, потому что в следующую секунду его губы коснулись моей щеки, а потом прошептали в самое ухо:
Правда смысл слов до меня дошел не сразу, потому что Кай придвинулся еще ближе и накрыл мои губы своими. И весь мир просто перестал существовать. Как там называется ателье у Фимы – «Легкое безумие»? – мое тоже было легким, при этом, оно, похоже, было обоюдным. Интересно, можно ли сойти с ума вместе? Какие странные мысли лезут в голову… Какие нежные губы, ласковые руки… Ладони Кая обнимают мое лицо так бережно, словно я фарфор или хрусталь. Хочу что-то сказать, приоткрываю губы, и его язык тут же сплетается с моим, делая поцелуй более глубоким и страстным. Что происходит? Что мы делаем? Это неправильно, нельзя, – но все мысли остаются на задворках сознания, а я поднимаю руку, чтобы погладить Кая по щеке.
В этот момент он слегка отстраняется и произносит.

И прижимает меня к себе, продолжая целовать. Его слегка хриплый голос почему-то отрезвляет меня. Словно рушится какое-то волшебство, которое только что было между нами. Мне снова становится холодно. Я пытаюсь упереться кулачками в грудь Кая, чтобы оторваться от него, отстраниться…

Кай, дорогой, спасибо огромное, у меня просто нет слов - это так чудесно, волшебно, потрясающе. Просто
Это удивительно, но ты все угадал - и цветы, и подарки, и путешествие, а завтрак бы просто волшебным, и ты сам

Дорогие мужчины сказочного Энска!
Спасибо вам за поздравление и подарки,
как видите, я уже принарядилась, и это
идеально мой цветок.
Спасибо за то, что вы такие внимательные,
добрые, нежные, ласковые. СПАСИБО.

Дейн - роза великолепна. Спасибо.
Мне было очень приятно получить ее от тебя.

Будур, спасибо за песню. Понравилась.

Всем спасибо, и с праздником!

Дорогие сказочники и сказочницы.
Не забываем мечтать

Говорят, мысль материальна. Верь – и всё получится.
Говорят, мечты для того и существуют, чтобы сбываться.

Кай, милый, доброго утра. Я проснулась, как в воскресенье
и очень обрадовалась твоему завтраку - он вкусный и невероятно милый. Спасибо

Поскольку ты встал рано и уже проголодался, я думаю,

Золотой особняк

Как трудно сказать: я люблю,
Порой невозможно, немыслимо,
Казалось – простые слова,
Но как же их трудно высказать…

Кай понял, что я хочу остановить его и отстранился. Снова стало холодно. Но ты же именно этого хотела. Нет? Тогда чего? Если б я знала...
На лице Кая бушевала целая буря эмоций. Похоже было, что внутри у нас клокочут одинаковые чувства и сомнения, но… пока они не были высказаны вслух, я ни в чем не могла быть уверенной. Тем более что не уверена я было не только в нем, но и в себе. Я хотела его поцелуя и боялась его, мне было уютно и тепло в ласковых руках Кая, но я едва сдерживала пугливого зайца внутри себя, который хотела убежать.
Ну почему, почему все так? Он самый близкий, самый родной мне человек, но я его боюсь. Нет – не его, себя. Нет, я совсем запуталась. Наморщила лоб и взглянула на Кая. Показалось, что сейчас он меня снова поцелует. Я потянулась к нему, но… ничего не произошло, и я почувствовала себя совсем глупо. Не хватало еще виснуть на нем, как эти его…
Но я – не эти. Я это я, и он мне нужен, просто это так сложно и так страшно – потерять друга, брата, близкого человека и возможно, не приобрести ничего. Почему же ничего? Его любовь. Любовь? Кто говорит о любви? Желание, ласку, нежность, но не любовь. Он… не умеет любить. А я? – я на миг задумалась и решилась сказать все, что думала и чувствовала. Я уже подошла к самому обрыву и готова была сделать шаг, надеясь, что меня подхватят, но…
Кай вдруг посмотрел на меня холодно-равнодушным взглядом. Так он обычно смотрел на своих пассий, когда пришла пора расставаться…
Я аж отпрянула от него и обняла себя за плечи. Таким холодом повеяло вдруг. Вот и все. Кончилось, не начавшись. Один поцелуй, который я буду помнить всегда. Он все еще горит на моих губах. А сердце, Боже мой, как же больно… Но ничего, я переживу, хорошо, что не успела ничего сказать. Он ведь мог посмеяться надо мной… Да нет, смеяться бы он не стал, и это было, это было настоящим. Его руки, губы, глаза – так обманывать невозможно, это было не только желание… Глупое сердце, замолчи… Он только хотел, и вовремя опомнился. Он же тоже не дурак и прекрасно понимает – если у нас что-то будет, а потом мы расстанемся, я уйду, а он ценит меня как помощника. Бизнес, бизнес, чертов бизнес и репутация компании…
Господи, как же больно и так хочется просто подойти и прислониться, положить голову на плечо и молчать… Забудь, Герда, этого больше не будет, никогда… Но и как раньше тоже не получится. Что же делать? Кай, скажи хоть что-нибудь…
Молчит… Даже отошел и отвернулся. Так и стоим в разных углах комнаты, как поссорившиеся дети, но мы не дети…

Голос Кая был каким-то далеким и безжизненным. Я повернулась и посмотрела на него. Да, считаю, и не только ты, мы оба, – невысказанная мысль повисла в воздухе.
Не услышав моего ответа, Кай продолжил говорить. Странно – вроде он высказывал именно то, что я чувствовала,

но его отрывистые слова были словно гвозди, заколачиваемые в крышку гроба, в который теперь навсегда будет положено мое сердце. Как там – «Умереть, уснуть, не боле…», хотя нет, это не выход, а я не Гамлет. Сказать? Но что сказать? Что он прав, и я – жалкая трусиха? Что все равно уже все не будет, как раньше… Что я тоже не жалею и хочу, чтобы он опять меня поцеловал? Хорошо, но что дальше? А дальше будет то, что все испортит. Это он прав.
– Да, все испортит, – тихо прошептала я непослушными губами, – ты прав, но если он прав, почему мне так холодно – я снова зябко поежилась, – и почему так тепло в его руках? Почему с его поцелуем ушли и забылись все другие, почему внутри меня тоже поднялась волна желания, чего я раньше никогда не испытывала? Потому что это МОЙ мужчина или потому что просто время пришло? Сказать? Спросить? Раскрыться? Нет, ни за что… Это страшно и … больно. Поговорить с Диком? Нелепо. Бабушка права, никто мне тут не поможет, кроме меня самой… И… Кая?
Я слишком долго собиралась с мыслями и искала слова. Кай заговорил первым.

Я взглянула на него, захотелось подойти и прижаться губами к его закрытым глазам, руки сжались в кулаки и ногти впились в ладони до крови – не смей, нельзя. Но почему? Ведь я чувствую то же самое…
– Меня тоже тянет к тебе, – Боже, что я сказала? И почему мой голос такой хриплый, или это – не мой голос… Только не приближаться, иначе я не смогу, не смогу не обнять, не смогу не поцеловать, потому что… Он нужен мне, Господи, как он мне нужен, но сказать об этом или показать – ни за что…
Кай открыл глаза и, поймав мой взгляд, подошел и обнял. На минуту вернулось тепло и, казалось, мы пережили эту размолвку и непонимание, но – нет…

– Ничего не будет, ничего не может быть дальше, – вот так, лучше отрубить сразу, чем резать по кусочку.
Кай на секунду умолк, похоже, он не расслышал или не понял, стремясь выговориться сам.

– И не надо… ничего… обещать… Терпеть не могу обещаний, особенно тех, которые, как потом оказывается, невозможно выполнить… Ничего не надо… Так, Герда, стоп, сейчас ты расплачешься, а уж этого он точно не должен видеть. Ни за что на свете…
Кай смотрит так, словно пытается проникнуть взглядом мне в душу и понять, что там происходит, но нет, это запретная территория, туда нельзя… Я слегка прикрываю глаза и слышу его голос почему-то как сквозь вату.

– Не надо ничего обещать. Вообще, ничего не надо. Безрассудство? Да, ты прав, глупость и безрассудство. Надо забыть, вернуться… надо… Тебе лучше уйти… Уходи, Кай, так будет лучше – проще, может быть, спокойнее, возможно, но лучше? Нет, но надо, чтобы он ушел, я не могу плакать при нем… Не должна… Я повернулась к Каю спиной.
– Уходи, пожалуйста, – голос звенел слезами, но я очень надеялась, что он этого не заметит…

Золотой особняк

Я так боюсь, я так боюсь
конца нежданного восхода,
конца открытий, слез, восторга,
но с этим страхом не борюсь…
Евгений Евтушенко

Я все-таки разревелась, потому что... ну потому что это было невыносимо, и не было сил. Слезы тихо текли по щекам, но я стояла спиной к Каю, и он ничего не видел. Только, как оказалось, все знал и чувствовал.
Он просто сделал именно то, чего я больше всего хотела, но и больше всего боялась. Подошел и обнял… Стало теплее и легче, но и страшнее одновременно, потому что его ласка затягивала меня как в омут. Я ведь потом не смогу оторваться, не смогу одна, без него. Не бойся, того что будет, живи здесь и сейчас… Но я не могу, я привыкла думать, рассчитывать. Отключи разум, живи сердцем. Это страшно и… больно. А если больно не будет? Если?
Ну вот он все понял и все сказал, еще и шутить пытается. Господи, как мне будет его не хватать. – Я молча глотала слезы… Как странно… Ведь я ничего не сказала, а Кай все понял, почувствовал, знает. И так всегда было. …Только с ним…

Ну вот, как с маленькой… А ты и есть маленькая. Маленькая и глупая, – я улыбнулась, и вдруг до меня дошел смысл сказанной им фразы – ложиться спать… Что он имел в виду? Он же не? Нееет. Страх внутри меня поднялся с новой силой. Я не собиралась ложиться в постель с Каем – ни сегодня, ни в обозримом будущем. Потому что… да… потому что боялась, боялась, что проведя со мной ночь, он уйдет. И вообще это уже был бы не просто прыжок с обрыва, а головой в омут, из которого не выбраться… Герда, успокойся и решай проблемы по мере их поступления, сказал рассудок, и я в самом деле начала постепенно успокаиваться. Даже сделала вдох-выдох, как сказал Кай, пока его ласковые руки гладили мои плечи. Все, Герда, перестань быть страусом, отпусти себя. Позволь чему-то в твоей жизни случиться. Вдруг это будет самым лучшим ее мгновением.

Мягкий голос Кая завораживал, даря тепло и покой. И когда он повернул меня к себе лицом, я уже не плакала, но все равно старалась не смотреть ему в глаза, боясь, что пропаду, потеряюсь в их глубине и, забыв все, просто сделаю, что он скажет…
Тогда он ласково приподнял мое лицо и заглянул в глаза.

Я молча уставилась на Кая, пытаясь понять, что он все-таки имеет в виду – он меня уложит и уйдет? Он останется? Как? Что? Что будет? И что потом? – но ответов не находила.
Он поцеловал меня в лоб, как маленькую, я улыбнулась и тряхнула головой, на реснице дрогнула и покатилась по щеке слезинка, отерла ее пальцем.

Передышка получена. Сейчас он уйдет. Да, только скоро вернется, и надо сказать. Нет. Не надо. Если я скажу, – мысль повисает в воздухе, потому что Кай снова произносит.
– Хорошо, – я киваю и сажусь на кровать. Он выходит. Не делай глупостей. Ага. Уже сделала. Одну. Самую большую. Впустила тебя в свое сердце.
Я быстро встаю, переодеваюсь в пижаму и усаживаюсь с ногами на канапе, собираясь накрыться пледом. Не ложиться же в постель в самом деле…

Золотой особняк.

А влюбляешься не в гору мышц и флирт Казановы… влюбляешься в глаза,
такие родные, в смущенную улыбку и в душу… такую близкую (с)

Я облокотилась на спинку канапе, укуталась пледом и села, ожидая Кая. Пять минут, десять, пятнадцать, да сколько же можно. Но почему, почему я нервничаю? Он пошел за чаем – пока чайник, пока заварит. Сейчас придет. А может, лучше ему уснуть на кухне. Потому что когда он придет – не если – когда – что он сделает, что скажет? Что скажу я? Дуреха великовозрастная. Если он узнает… Не если – когда. Надо сказать… Да, хорошо придумано – надо – и как это сказать? Я плотнее укуталась в плед. Глаза закрылись сами собой – бессонные ночи сказывались, но тут приоткрылась дверь, и я тут же встрепенулась. Кай. Сейчас. Что-то произойдет. Я напряженно ждала – что именно он скажет или сделает. Не бояться, только не бояться. Это Кай. И я могу сказать нет, ничего не объясняя, могу, – уговаривала я себя, - ничего не объясняя, потому что доставать скелет из шкафа, где он так уютно пылился, мне совсем не хотелось.

Чай на подносе. Печенье, миндальное. Не думала, что он обращает внимание на такие мелочи. И такая внимательность была приятна. Смотрю на него, чуть склонив голову. Улыбается. Ответная улыбка чуть тронула и мои губы.

Только не садись рядом, пожалуйста, очень прошу, не садись, – твержу как заклинание, – и на кровать не надо, пожалуйста. Это бабушка всегда приучала – кровать девушки – ее личное пространство, туда никто не должен садиться. Это как табу. Как нарушение чего-то интимного. Я это так не чувствовала, и друзья, приходя ко мне, где только не садились, но сейчас мне почему-то было важно, чтобы Кай не сел на кровать. Глупость, возможно, но что-то происходило между нами, происходило на бессознательном уровне, я чувствовала, что меня понимают, и вроде понимала сама, и сейчас установилось некое тонкое равновесие, которое в любой момент могло быть нарушено словом, взглядом, жестом, а этого мне очень не хотелось.
Похоже, Кай предлагает правила игры – все, как раньше, попробую играть по ним.
Чай налит в кружку – мою любимую – надо же, он помнит такие мелочи. Я посмотрела на него и почему-то смутилась, словно испугалась, что он мне в чай снотворного капнет. Господи, какие глупые мысли лезут в голову. Вытащила руку из-под пледа, взяла протянутую кружку и блюдце с печеньем. Блюдце поставила на канапе, кружку взяла двумя руками. Тепло… От горячего чая или от присутствия того, кто его приготовил? – Лучше не анализировать.
Кай налил себе чаю, отпил глоток. Заворожено наблюдаю за ним, напрочь забыв, что и у меня в руках чашка с чаем, и его вообще-то пить надо. Только не до чая мне. Смотрю на Кая – он тот же и другой или я другая. Вот я Сирене сказала – каждый день на него смотрю, и получила в ответ – не так смотришь. Может, и в самом деле не так. Смотрела не так. А теперь? Что изменилось? Не знаю, но что-то безусловно стало иным. Внутри нас, между нами. Раньше я спокойно брала Кая за руку, и ничего не происходило. А сейчас стоило случайно коснуться его руки, передававшей чашку, и словно какие-то живые токи побежали по мне. Я покраснела, хорошо, в комнате полумрак – Кай не заметил.
В мои мысли ворвался его голос.

Я машинально поднесла чашку к губам, сделала глоток и собиралась продолжить свое созерцание, но не тут-то было.

Отчет про доктора. Прошло какое-то время, прежде чем до меня дошел смысл вопроса.
– А что говорить? Пришла, перевязали. Нагрубила ему. Ты вот лучше скажи – чего тебя к Дику понесло? – но этот вопрос мною так и не задан. Да, лучший способ защиты – нападение, но нападать не хотелось, да и защищаться тоже. И вообще все слова словно куда-то потерялись. Ну почему, почему так? С Дрейкой, с Диком я шучу и смеюсь, могу что угодно сказать, спросить, за руку взять. На колени… ну, на колени, пожалуй, только к Дику, и то не на трезвую голову. Он меня с детства знает и поймет. А с Каем… Раньше – да. А сейчас. Что-то неуловимо изменилось, причем настолько, что я смущаюсь, теряюсь, не могу подобрать слова, и голос предательски дрожит. А когда я смотрю в его глаза – нет, лучше не смотреть.
Закрываюсь кружкой, делая вид, что пью чай, а сама все-равно смотрю на Кая. Надо же, какой он красивый. Раньше я этого не замечала. Вернее не то, чтобы не замечала, но видела как-то отстраненно. А теперь – увидела. И руки – ласковые, и глаза – я просто теряюсь в них. Что же делать? Что? Как не потерять его и самой не потеряться. Что с нами происходит, и что – дальше? И что ему рассказать? Он ждет. Сбежала… Почему я сбежала… Пожалуй, потому что… Чушь какая. Но что-то же надо сказать. Вот только как сформулировать.
– Я сбежала потому что… – и все, дальше слова кончились… Смотрю на Кая и молчу… потом еле слышно произношу – испугалась, – и снова замолкаю, теперь уже окончательно – не знаю, что сказать и как…

Золотой особняк

Что есть любовь? Причуда или чувство?
И что есть чувство, если не любовь?
Когда не ярок свет и в мире пусто
И образ в мыслях тот же вновь и вновь?
Поль Корде

Я молча смотрела на Кая, ожидая, что он скажет. Так хотелось сползти вниз, к нему, обнять, прижаться, он сейчас был нужен мне как воздух, но я понимала, что один мой шаг, одно движение навстречу, и все изменится между нами, необратимо, и … если он узнает… когда он узнает, все кончится.
А мне так страшно было его потерять. Просто невозможно.
Наконец, Кай заговорил. Я удивилась, услышав, что ему тоже страшно. Ведь Кай никогда ничего не боялся, и что это за любовь такая, если мы оба ее боимся. Может, это и не любовь вовсе?

Да, с этим я готова согласиться, тянет. Сильно. Но что это за чувство? И что будет, если мы ему этому притяжению перестанем сопротивляться. И что будет, когда оно кончится – с какой силой нас оттолкнет друг от друга. Надо решать, как дальше быть. Надо, от решения все равно никуда не деться. Я прислушалась к словам Кая. Он слово высказал мои мысли вслух.
Только, я думаю, смеха бы не было, ничего бы не было, мы бы просто разбежались в разные стороны, потому что иначе – никак.

Интересно, как долго он собирается смотреть? И что значат эти его слова? Странно, но смысл сказанного до меня доходил очень плохо, может быть потому, что я сама все время думала и не могла остановить свои мысли, чтобы вслушаться в слова Кая и понять его. Относительно безумия я была согласна, потому что мне и самой пришло в голову, когда Кай целовал меня, что я схожу с ума
При этих словах Кая я вздрогнула и посмотрела на него. Мужчины… Может быть я и хотела бы… Только вот захочет ли он меня как свою женщину. Сердце ухнуло в пятки, мне вдруг стало так страшно, как еще никогда в жизни. Нет, я не смогу сделать этот шаг, не смогу сказать. Не смогу с обрыва в реку, не у меня плавать. Совсем не умея. Я смотрела на Кая, а он улыбался.
При словах о моих кавалерах захотелось высказать ему все про его дам, но это был минутный порыв, и как хорошо, что я его сдержала. У меня было странное ощущение, что кто-то невидимый управляет нами, дергая за ниточки, желая поссорить, не давая нам понять друг, словно кому-то надо, чтобы мы никогда не были вместе, чтобы Кай снова стал холодным и высокомерным, а я превратилась в конечном итоге в циничную стерву, но я так не хочу. Не могу. Надо сказать, надо ответить ему, дать понять, что он мне не безразличен, что я готова… попробовать, но слова не шли с языка, словно застряв где-то.
А Кай вдруг встал и начал собирать посуду. Я молча смотрела, как он ставит на поднос чашки, блюдце с так и не съеденным печеньем, чайник. Почему-то захотелось бросить этот поднос с грохотом на пол, разбить чашку, ударить Кая, вывести его из себя. Он казался таким спокойным, когда внутри меня все бушевало.

Ну и хорошо, пусть уходит. Пусть. А завтра меня уже тут не будет, потому что так проще и лучше. Для него, для нас обоих… Я молча смотрела, как Кай уходит. Он уже почти подошел к двери, когда что-то внутри будто толкнуло меня к нему.
– Нет, пожалуйста, – я подбежала к нему, размазывая по щекам вдруг хлынувшие слезы, – не уходи. Я не смогу без тебя. – Я обняла Кая и прижалась к нему, – не смогу просто, совсем…

Золотой особняк

Любить кого то, чья это заслуга?
Того кто любит или кто любим?
Любовь - надежда, радость или мука?
Ответов много? Или он один?(с)

Кай остановился. А я вдруг растерялась. Зачем я побежала за ним, зачем позвала. Боже, как же все запуталось. Его руки гладят мои плечи, шею, я потихоньку расслабляюсь и успокаиваюсь в объятиях Кая.
Он шепчет мне в волосы, что никуда не уйдет, только надолго ли его хватит? Ведь это Кай. Человек, который менял женщин, как перчатки, совершенно не заботясь об их сердцах и чувствах. Кай – циник и ловелас, и кто я такая, что питаю глупые надежды на то, что со мной будет иначе. Конечно, всегда кажется, что они это они, а ты – это ты, и у тебя все будет хорошо, но тут я не питаю иллюзий. Наоборот, мне потому и страшно, что кажется – все так хрупко, непрочно, и он готов сбежать в любую минуту, тем более что – нет, об этом лучше не думать…
Что я могу ему дать, кроме моего сердца – но нужно ли оно ему, и моего тела – но и таких тел, а, пожалуй, и лучших – было у него много и сколько еще будет, моей души, но… я не успеваю додумать, потому что Кай вдруг говорит такое, от чего мне хочется как можно быстрее выгнать его прочь.
Ты, ты, да как ты, да что ты такое – слова не выговариваются, только глаза, расширенные от ужаса, уставились на Кая, и тут я с облегчением понимаю, что он шутит. Он просто решил пошутить. А я-то дура… Стоп, Герда, ты что, хочешь, чтобы он остался? – Да. – Ты сошла с ума? – вероятно. – Герда, не дури, – я серьезно. – А что потом? – Неважно… Да, бойтесь собственных желаний, они иногда сбываются…
Смотрю на Кая в надежде, что он не умеет читать мысли, потому что мои меня пугают, и ему о них знать совсем необязательно. Он улыбается, я тоже улыбаюсь в ответ.
Он вдруг осторожно приподнял мое лицо и начал его рассматривать – интересно, что он там увидел и что хотел увидеть?
Я все еще улыбаюсь, но чем ближе мы подходим к постели, тем скованнее я становлюсь и медленнее иду. Обернулась и посмотрела на Кая – неужели он все-таки прочел мои мысли, и сейчас…
Нет, слава Богу, нет, он снова переводит все в шутку.
Да уж, пение Кая, это тот еще номер, – я совсем успокоилась и забралась под одеяло, но Кай не спешил уходить.
Он сел рядом и посмотрел на меня, и волна страха нахлынула с новой силой, страха потерять его, если…
Я как-то вся сжалась, и Кай почувствовал мою скованность, потому что вдруг поднял руку ладонью вверх и начал объяснять мне, что за изнасилование сажают. Господи, если б он знал, чего я боюсь… Если бы только… Надо сказать и все, а там – будь, что будет. Но как это сказать? Как вообще говорят такие вещи? Я молча смотрела на Кая, а он вдруг наклонился и поцеловал меня. И снова все перестало существовать, все страхи ушли, а вопросы стали ненужными и нелепыми. Мои руки зарылись в волосы Кая, притягивая его к себе, и я потянулась к нему всем существом, смотря в его глаза и пропадая в их глубине. Надо отпустить, остановиться, надо… Но разве это возможно?

Васенька, насколько я поняла раскладку - блины будут вкушать как раз Ден с Каем, а вот остальные нервно курят в сторонке.
Да, я вот тоже подумать хочу, а то так с бухты-барахты.
Хотя в целом идея мне нравится и до пятницы я абсолютно свободен(с)

Карлуша, спасибо за блинчики, я вон там с икорочкой хочу и с маком, кажется есть? Люблю с маком. Хотя про размерчики Эва права.

Кай, доброе утро

Вот тут на завтрак




Что-то ничего оригинального мои мозги придумать не смогли

ну и по традиции

За ромашки большое спасибо
А вот тут я немного не поняла

это когда я кого обижала???? но раз говорят - попробую
Ты там петь собрался, пой, а я станцую...

Мальвина, привет, добро пожаловать в Сказку


Хорошо, я тут музыку слушаю,

Золотой особняк.

Жизнь есть первый дар, любовь – второй, а понимание – третий.
Мардж Пирси.

Сколько прошло времени – минута, десять, полчаса – не знаю, я потерялась во времени и пространстве, в этом сводящем с ума поцелуе, разум требует прекратить это безумие, но оно такое сладкое… Я перебираю волосы Кая, они жесткие на ощупь и слегка курчавятся, провожу ладонью по колючей щеке. Непередаваемые ощущения, от которых еще сильнее кружится голова и хочется, да, мне хочется забыть обо всем, не думать, только чувствовать.
Его руки гладят мое тело через шелк пижамы, и вот она уже расстегнута, а его ладонь, горячая и ласковая, касается моей груди, и это прикосновение отрезвляет, я пытаюсь отстраниться, запахнуть пижаму, упираюсь ладошкой в грудь Кая. Мне снова страшно. …Потерять…
Он не понимает, растерян, но я и сама себя не понимаю. Эта раздвоенность и нерешительность убивает, но я ничего не могу поделать.

Мотаю головой, словно показывая, что все хорошо, не плачу и не хотела. И это я не рассчитала, увлеклась, недооценила саму себя, и теперь за это расплачиваемся мы оба. Сможешь ли ты, поймешь ли? Наверное, это глупо, но я ничего не могу с собой поделать, …пока не могу.
Нет, нет, не уходи, это я глупая, я, не уходи, не оставляй меня, – смотрю на Кая, не в силах произнести это вслух, а его голос вдруг становится будничным и спокойным.

И вот тут я снова готова разреветься, от этого его спокойствия. Словно ничего не было, и это не мы только что… Я все еще там, в нашем поцелуе, а он уже так буднично и спокойно – завтра в офисе. Работа, работа, компания, престиж, – да будь оно все неладно, если оно важнее всего. Хочу сказать что-то колкое и обидное, но не успеваю, потому что слова Кая снова переворачивают все с ног на голову.

Значит, все-таки... Ну что за человек? Когда я научусь его понимать и чувствовать? И научусь ли? А он? Сможет понять и принять меня целиком? Мысли бродят в моей голове, пока я лежу без сна в пустой комнате. Когда Кай ушел, стало вдруг холодно и пусто и странно.
«Утро вечера мудренее» – всегда говорит бабушка, только каким оно будет – наше утро, и будет ли...