Карта ролевой игры "Совсем другая Сказка"

Римские каникулы by Лета
Рим сентябрь 1995

Летиция не могла пошевелиться, тяжело и надрывно дышала. Паника и страх сковывали тело, которое удерживали на месте, прижимая к кровати, руки. Грубые, слишком грубые для девичьей нежной оливковой кожи пальцы впивались в запястья и шею так, чтоб оставались следы. Мужчина жадно вглядывался в эмоции на лице принцессы и оскалился, когда отчаянный крик вырвался из ее горла.
Распахнув глаза, Лета села в постели, подтянула к груди колени и обняла себя, пытаясь унять мелкую дрожь. Этот кошмар снился не впервые, воспоминания о попытке изнасилования преследовали в снах, о которых она не могла ни с кем поговорить. Такое откровение, будучи озвученным в стенах виллы Моретти, разрушило бы всю созданную для семьи ложь о ночи аварии. Летиция не стала б делиться этим переживанием и с теткой из опасений, что та из лучших побуждений рассказала бы о произошедшем Стефано Моретти. А отец в свою очередь увез бы оранжерейный цветочек обратно в Мессину и запер в четырех стенах поместья. И пустил по улицам Палермо реки крови.
Лета не хотела разрушать то, что выстроила в настоящем, обосновавшись в Риме и став гостьей тети по материнской линии. Приближающаяся к сорокалетию Элена много лет назад переехала в столицу, где получила образование, открыла свое дело по организации праздников и вышла замуж. Брак в скорости закончился из-за измены мужа, у которого она отсудила квартиру в качестве моральной компенсации и полетела по жизни вольной певчей птицей. Тетя радушно приняла свалившуюся как снег на голову племянницу, выделила гостевую спальню и предоставила полную свободу, лишь изредка пересекаясь с Летицией на кухне за кофе.
Отсутствие свиты, состоящей обычно из подруг и телохранителей, принцесса перенесла легко. Сначала она посвятила все свое время живописи художников Высокого Возрождения(1): Леонардо да Винчи, Микеланджело, Боттичелли и Караваджо(2), - и их выставленным в Риме работам. А потом приехал завладевший ее сердцем и разумом Микеле и заполнил дни самыми яркими красками. Вместе они гуляли по развалинам Римского форума(3), потому что “principessa, здесь бывают только иностранные туристы, которым не хватило билетов в Колизей”. Устраивали пикник в тени раскидистых деревьев Апельсинового сада и в вечерних сумерках ели джелато на ступенях Испанской лестницы(4). Блуждали в Римских катакомбах(5) и, отстав от экскурсии, шествовавшей вперед по освещенному коридору, целовались в темной нише.
- Катакомбы капуцинов(6) в Палермо такие же? - спросила Лета, почувствовав лопатками стену, а кожей плеча - теплые пальцы Микеле, аккуратно спускающие бретельку платья, и губы, оставляющие горячие и влажные поцелуи вниз от выемки в основании шеи.
- Да, примерно, - когда ответ без интереса к теме прозвучал завораживающим низким шепотом, лежащая на ее талии рука мужчины двинулась вниз по бедру, сминая ткань яркого оранжевого сарафана.
- Мы в усыпальнице, - слабым голосом произнесла Летиция, пальцы которой сплелись в крепкий замок на шее возлюбленного, потому что она плавилась и теряла чувство пространства. Едва держалась за осознание того, где оба находились.
- Помню, - согласился мужчина и поцеловал то место на ее шее, где пульс сбивался на ускоренный ритм. Его пальцы погладили выступающие косточки ключиц и заскользили вверх к фарфоровому горлу принцессы, обхватывая его.
- Мик, - напряженная интонация Леты разрезала тишину замкнутого пространства окутанного полумраком подземелья, а рука вцепилась в запястье Микеле. Принцесса судорожно сглотнула, бросила растерянный взгляд на мужчину и подрагивающим голосом вымолвила, - жутко... здесь жутко, трупы и... Давай вернемся к туристической группе.
Ничего другого в тот момент придумать Летиция не успела, а сказать правду тоже не могла. Просто надеялась на то, что он не обратил внимание на всплеск нервозности, и принял озвученное оправдание. И в скорости все забыл.

***
- С кем-то встречаешься, солнце? - как-то за завтраком спросила Элена, включая кофеварку, и, словив полный недоумения взгляд племянницы, усмехнулась. - Вчера ночью видела, как ты с каким-то парнем самозабвенно целовалась внизу у парадной. Очень даже симпатичный, но пообещай мне не влюбляться, если он какой-нибудь нищий татуировщик.
Вот кто умел самым непринужденным тоном шокировать с утра пораньше. В первую секунду принцесса Лета едва не выронила вилку, которой ковыряла в наспех нарезанном овощном салате, но, уловив звенящее веселье в голосе тетки, успокоилась. Та вовсе не собиралась отчитывать ее, хотя очень кстати напомнила о том, что Летиция не имела права забывать об осмотрительности. Девушка расслабилась за две недели в Риме, оставив где-то далеко на острове распри между Моретти и Антинарри. Она хотела видеть лишь человека, которого любила безрассудно, наивно и глубоко, а не тени вокруг них.
- Мик мой бойфренд, - кратко ответила Летиция, решив, что в упоминании имени нет ничего плохого. Похоже, в тусклом желтом свете фонаря Элена не определила, что голубые джинсы и белая футболка-поло были луком из последней коллекции Армани, но обратила внимание на чернильные узоры на предплечьях. Девушка опустила ресницы и посмотрела на подаренный возлюбленным браслет с шармами, который не снимала, как настоящий оберег. Антиквариат был ее профилем, поэтому представление о стоимости вещицы с историей имелось. - И он из обеспеченной семьи.
- Вот и чудно, наслаждайся молодостью и красотой, dolce far niente(7), - Элена обняла ладонями кружку с крепким кофе, сделала несколько глотков и прикрыла глаза, испытывая чистый кайф, а после вновь хитро взглянула на племянницу, включив менторский тон. - Если что, противозачаточные таблетки в верхнем ящике прикроватной тумбочки прямо под горшком с бегонией.
На этот раз столовыми приборами дело не ограничилось. Пригубившая свежевыжатый апельсиновый сок из стеклянного стакана Летиция подавилась и закашлялась так, что на глаза навернулись слезы. Она понятия не имела, что ответить на прямолинейность тети, и смутилась, хотя совсем не считала себя пуританкой. Все-таки хорошо, что синьор Моретти не подозревал о нравах своей свояченицы, под крышу которой отпустил драгоценный оранжерейный цветочек семьи.
- Спасибо, - выдавила из себя Лета, чтобы избежать неловкой паузы, и предпочла сменить тему беседы. - Сегодня Мик занят на каком-то благотворительном мероприятии, поэтому домой я приду раньше. Мы с классом смотрим в музее картину да Винчи “Святой Иероним”, потом заеду в книжный магазин и по пути возьму нам на ужин пиццу “Четыре сыра”.
- У меня вечером свидание. Пауло... тот, что на Феррари, забронировал столик в “Мирабель”(8). Уйду с работы к четырем, чтобы собраться, но мы с тобой скорее всего разминемся. Вернусь поздно... Если вернусь, - Элена поделилась своим расписанием на пятницу, допивая кофе, и, поставив кружку в посудомоечную машину, обратилась к Летиции, неодобрительно качая головой. - На благотворительных мероприятиях обычно валом хорошеньких девиц, а твой бойфренд там один.

***
Летиция обожала музеи. Отец и братья давно уяснили, что легко могли оставить ее среди произведений искусства на весь день и забрать переполненной трепетным восторгом. Часы в Ватикане летели один за другим под монолог преподавателя, рассказывающего о «флорентийском» периоде Леонардо да Винчи и его написанной маслом по дереву работе. Картина, на которой был изображен Святой Иероним, завораживала своей незавершенностью, отсутствием лишних слоев краски и декораций.
Из музея впечатленная увиденным принцесса Моретти отправилась за редким изданием по искусству в книжный магазин, расположенный в крупном торговом центре. Там в одной из витрин она обратила внимание на манекен с вечерним платьем из струящегося алого шелка. Лета надела бы его для Микеле в “Мирабель”, но в этот ресторан ее приглашал только Марко. Такие мысли заражали грустью, словно простудой, лечить которую девушка решила красным вином, достав бутылку из бара Элены. Но она не успела выпить и половины бокала, как зазвонил мобильный телефон.
- Здравствуй, маленькая принцесса, - в обращении Даниэле, самого старшего из детей Моретти, она всегда чувствовала искреннюю ласку в отличии от язвительного Ремо, обожающего дразнить. - Как ты?
- Все хорошо, - после не менее нежного приветствия Летиция ответила на вопрос и стала делиться подробностями, - курс изобразительного искусства очень познавательный и сложный, а еще я пошла на уроки в тир.
- Эльфийка Арвен(9) не стреляла из лука, и не спорь, - Даниэле усмехнулся, не сообразив, что она давно забыла детскую фантазию, но развеивать иллюзию не хотелось. К тому же брат сам сменил тему, перейдя к тому важному, ради чего звонил. - Лета, пожалуйста, будь осторожна, помни, что проблемы с тормозами твоей машины не случайны. Мы выяснили, что ответственный за ее транспортировку из порта Неаполя убит.
Скорее всего сохранить голос твердым ей помог алкоголь, скрывший растерянность и тревогу. Вся эта ситуация напоминала паутину, липкую и смертельно опасную, свитую очень искусно в нужном месте. Однакоо Летиция не могла озвучить свои мысли и раскрыть ложь, вместо этого она бодрым тоном пообещала беречь себя и попрощалась с братом. А после в темноте спальни села на подоконник с остатками вина в бокале, ожидая возвращения Микеле с мероприятия. В иных обстоятельствах это было бы эротично, как в то утро, когда ей посчастливилось увидеть его подтягивающимся на перекладине в одних лишь спортивных шортах, низко сидящих на бердах. Однако сегодня стоило свету вспыхнуть в окне, как Лета сорвалась с места и уже через несколько минут стояла на пороге квартиры Мика. Вероятно, волнение так явно читалось на лице девушки, что он сразу же провел ее в гостиную, усадил на диван и принялся расспрашивать о том, что стряслось.
- У Антинарри есть свои люди в порту Неаполя? - как же сильно принцесса не хотела, чтобы эта фамилия была частью ее возлюбленного.
- Не уверен, нужно уточнить..., - задумчиво начал он и замолчал, обеспокоенно глядя на девушку, пытаясь определить причину ее состояния. - А зачем тебе?
- У моей машины в тот вечер были сломаны тормоза. С парома в Мессине ее забирал лично мой брат Даниэле, на небольшой скорости не выявив неполадок, - принялась объяснять принцесса Моретти, заламывая пальцы, пока мужчина не протянул ей стакан с каким-то янтарным алкоголем на дне. Вкус был отвратительным, обжигал глотку, но это помогло успокоиться и продолжить. - Значит, испортили автомобиль еще на материке и убили ответственного за транспортировку. О покупке вам рассказал кто-то близкий к моей семье. Им угрожает опасность, Мик.
- Тише-тише, не плачь, - произнес мужчина, сел рядом с ней на диван и обнял. - Я во всем разберусь.
Уговаривая Летицию, словно беспомощного всхлипывающего ребенка, Микеле баюкал ее в кольце своих рук. Девушка слышала его уверенный нежный шепот, чувствовала тепло близости и прикосновений таких аккуратных, словно он боялся навредить этой хрупкой оранжерейной розе. Склонив голову любимому на плечо, она закрыла глаза и заснула.
Разбудил Лету шум с улицы, через открытое окно проникший в гостиную. В комнате все еще горел свет, стильные часы напротив показывали половину второго ночи, рядом сидел Мик, устроив голову на спинку дивана и закрыв глаза. И все еще удерживал ее в своих объятиях, будто ценность, которую не желал отпускать. Летиция повернула голову и посмотрела на своего бойфренда. Он выглядел с расслабленным и спокойным, как грозная стихия пришедшая в состояние полного штиля. И бесконечно нужным, словно продолжением ее самой: мыслей, чувст и желаний.
Одевавшийся на мероприятие согласно дресс-коду мужчина по возвращению домой успел избавиться от пиджака, ослабил узел галстука и закатал рукава рубашки, что делало его очень сексуальным. Летиция вспомнила предостережения тети Элены, легко представив на благотворительном вечере пеструю стайку девиц, бросающих кокетливые взгляды на Микеле. Однако он вернулся один.
- Principessa, - сонным голосом произнес Мик, открыв глаза и сфокусировавшись на девушке.
Они не двигаясь изучали друг друга несколько ставших вдруг необычайно длинными секунд, а потом Лета потянулась к возлюбленному. Не волнуясь о том, настолько распутным такое поведение могло показаться, села к нему на колени, прильнула к груди и накрыла губы своими. Пальцы девушки развязали шелковый галстук, небрежно отбросили его в сторону и принялись за брендовую рубашку, вцепившись в пуговицы. Хотелось скорее добраться до букв своего имени на бицепсе, означавших, что он весь принадлежал ей.
Вслед за галстуком рубашка полетела в сторону, куда-то в простраство вне интересов Летиции, сконцентрировавшейся на карте рисунков и слов и отыскавшей на коже заветное признание ее власти. Ее мужчина - даже в мыслях звучало так сладко и порочно, возбуждающе. Принцесса Моретти заворожено провела пальцами по цитате, нежно коснулась ее губами и подняла голову, встретившись с пылающим взглядом Мика.
- Это так..., - слов не нашлось, чтобы передать всю гамму эмоций, переполнявших трепещущее сердце. - Я люблю тебя, Микеле.

(1) период в истории итальянского Возрождения конца XV и первой четверти XVI века, которому характерны идеи ренессансного гуманизма, возвышенный идеальный строй, монументальное величие и гармония.
(2) представители эпохи и творческого стиля Высокого Возрождения.
(3) развалины исторического районе Рима, в античные времена выполнял функцию центра общественной жизни.
(4) или лестница Тринита-дей-Монти - достопримечательность в центре Рима
(5) сеть античных катакомб Рима, использовавшихся как места погребений, по большей части в период раннего христианства
(6) погребальные катакомбы, расположенные в городе Палермо
(7) dolce far niente - ит. устойчивое выражение определяющее сладкую праздность жизни, прекрасного безделья для души.
(8) одно из пафосных завдений Рима, может похвастаться не только звездой «Мишлен», но и одним из самых захватывающих видов на Вечный город. В ресторане действует дресс-код: обязательны пиджак и длинные брюки для мужчин и вечернее платье для женщин.
(9) персонаж из книг Властелин колец Толкина.

Ее Lost Cherry
Рим сентябрь 1995

- Элена, ты знаешь, как познакомились мои родители? - спросила у тетки Летиция, лежа на массажном столе в вип кабинете спа-центра.
- А синьор Моретти не рассказывал? - она звонко рассмеялась и, судя по голосу, с большим удовольствием вернулась к событиям многолетней давности. - Впрочем, уверена, наврал с три короба. После университета Джулия стала помощницей дальнего родственника, профессора из группы археологов, работавших в некрополе Панталика(1), а семья твоего отца финансировала проект.
- Это я знаю, дедушка был человеком передовых взглядов и делал ставку на высшее образование, - ответила Лета, все еще не услышав ничего нового в истории, которую много раз слышала от папы.
- Твоя мама была так увлечена раскопками, что вообще не замечала ухаживаний Стефано. Она всегда была немножко не от мира сего, вся в своем искусстве, словно в параллельной вселенной, - Элена усмехнулась с ностальгией и, вспомнив что-то фыркнула. - Даже тебя придумала звать Летой в честь мифологической морской нимфы.
- Отец утверждает, что интерес к истории искусства у меня от нее - сказала принцесса Моретти, припоминая беседы о проектах матери по реставрации и реконструкции достопримечательностей Мессины, и продолжила любопытствовать. - А во мне есть черты ее характера?
- Думаю, мечтательность и романтичность, - отозвалась тетя и после паузы, фыркнув, добавила, - но больше в тебе от Стефано: его упрямство, хитрость, искусность в манипуляциях - так легко убедила меня после обеда не возвращаться на работу. Твоему бойфренду будет ой как сложно справиться с этим нравом.

***
Летиция Моретти с детства была жадной. Она прекрасно знала об этом и не брала на себя труд обуздать порок, а наоборот, наслаждалась тем, что благодаря ему получала. Лете нравился статус принцессы, подкрепленный не только безграничной любовью и искренней заботой семьи, но и вниманием окружения, словно она являлась солнцем, вокруг которого на манер планет вращались фрейлины и прочее окружение. И соперниц девушка уж точно не потерпела бы.
Несмотря на взращенную в оранжерее Моретти полную убежденность в собственной неотразимости Летиция не забыла слова Элены и ревновала Микеле. Не имея ни прав, ни повода, ни какого-то логического объяснения этому чувству. По вполне объяснимой, вероятно вплетенной в ДНК, жадности она считала, что могла проявлять по отношению к нему настолько собственнические чувства. Эта алчность по отношению к Мику ощущалась в коктейле эмоций, будто несколько капель дурмана в напитке страстного влечения. Она хотела быть его Венерой Милосской, его Галатеей. Просто ЕГО, чтобы, открыв глаза в полупрозрачной позолоте солнечных лучей, рядом с собою увидеть возлюбленного. И чтобы он принадлежал ей, хотел ее и только ее.
Над вечным Римом пылало утро, танцевало жаркую тарантеллу(2) на крышах Трастевере и заглядывало в окна домов, любопытствуя. Оно застало девушку в спальне, сидевшей на кровати и выше подтягивавшей белую простыню к груди в смущенном недоумении. Летиция, воспользовавшись отсутствием Элены, уехавшей на вечеринку к друзьям в Римини, осталась у Микеле. И после насыщенной ночи проснулась в постели одна, не представляя, что дальше. Так далеко в своих подогретых желанием фантазиях она не заходила.
Почему Микеле оставил ее? Почему не разбудил сам после пробуждения? И самое важное, как вообще вести себя после всего произошедшего? Изменятся ли теперь отношения с Миком?
Слова и поступки мужчины свидетельствовали о том, что Лета не просто очередное сиюминутное увлечение. Между ними чувства настолько сильные и неукротимые, как шторм в открытом море, безрассудные, заставляющие тянуться друг к другу вопреки многолетним междоусобицам Антинарри и Моретти. Никто не знал, когда и из-за чего начался конфликт, что, будто пламя на торфяных болотах, то едва тлел, то вспыхивал заново. Летиция тоже не хотела разбираться в минувших днях, она жила настоящим, в котором не готова была сжигать на костре вражды любовь. И Микеле тоже, раз приглашал её на семейное торжество.
Затянув простыню и обернув свободный край вокруг себя, принцесса Лета соорудила подобие туники древнеримских времен. Не разгуливать же голой по его дому. А где именно осталось платье, она точно не помнила. Да и если бы знала, то все равно постеснялась бы идти за тем обнаженной в чужой квартире в свете дня.
Летиция осторожно выглянула в коридор и направилась к лестнице, ступени которой спускались в антикварную гостиную к пушистому белому ковру. Диванные подушки все еще лежали сваленными на полу возле электрического камина, как улики на месте преступления, а чуть левее немым свидетелем стояло зеркало в старинной резной оправе. На стеклянном столике валялся скетчбук с незавершенным наброском, а на спинке дивана раскинулось ярко-оранжевое платье. Этот хаос интерьера пробудил воспоминания ночи, отчего щеки Леты вспыхнули румянцем, а кровь быстрее побежала по телу.
Мика нигде не было, но, уловив шум, девушка поспешила к его источнику. За полуприкрытой дверью находилась вполне современная, но идеально гармонирующая с винтажными комнатами, кухня. Негромко играла англоязычная композиция, которой подпевал занятый чем-то у плиты Микеле. Взор Летиции сфокусировался на изрисованной татуировками спине возлюбленного. Захотелось дотронуться до плавно перекатывающихся при каждом его движении мышц, обвести кончиками пальцев каждый чернильный рисунок на коже, а потом повторить этот же путь своими губами и языком. Ведомая своим желанием Лета толкнула дверь и ступила на кухню, что привлекло внимание мужчины.
- Доброе утро, principessa. Как спалось? - он мягко улыбнулся, осмотрев ее с ног до головы, от розового педикюра до спутанных после сна вьющихся волос. - Не знаю, что ты любишь на завтрак, но продуктов нашлось только на омлет.
Усилием воли принцесса Моретти оторвала взгляд от лица своего мужчины и увидела на плите сковородку. На небольшом огне в ней обжаривались тонко нарезанные кусочки курицы, сладкий перец и помидор. Выглядело вполне аппетитно и что важнее сам жест был проявлением заботы, что вызывало трепетную нежность, те самые бабочки, которые порхали внутри, невесомыми крыльями задевая струны души. За исключением персонала для Леты готовил только отец, иногда устраивавший семейные вечера для своих сыновей и дочери.
- Спалось очень сладко, - губы девушки изогнулись в искренней улыбке.
Летиция сделала еще шаг вперед и попала в плен рук Мика, обвивших ее тонкую талию в слоях ткани, чтобы притянуть ближе и поцеловать. Чувственно и медленно, словно сытый хищник, играющий со своей нисколько несопротивляющейся добычей. Наоборот, Лета сама прильнула к его груди, встала на цыпочки и обняла шею, в любимом мужчине найдя более сильный источник притяжения, чем земная гравитация. Ее действие вообще приравнялось к нулю.
Не разрывая поцелуй Микеле развернулся вместе девушкой, от неожиданности пискнувшей ему в губы, когда она ощутила за спиной столешницу кухонного шкафчика. Вероятно, Мику нравилось загонять Летицию в импровизированную ловушку, из которой она, если уж начистоту, совсем не собиралась убегать. Сейчас все алчные желания были заключены в мужчине, что гладил изгибы ее тела и до головокружения целовал.
- А что ты предпочитаешь на завтрак? - стараясь выровнять дыхание, произнесла принцесса Лета, когда он выпустил ее из своих рук и отступил к плите.
- На завтрак? - переспросил Мик, убрав сковородку с омлетом в сторону и выключив плиту. Его губы изогнулись в хитрой усмешке, темные радужки сверкнули голодом, а пальцы подцепили край простыни, стремясь добраться до скрытой под ней нежной алебастровой кожи. - Я предпочитаю тебя.

***
- ... и на следующей неделе нашему классу выделят час на осмотр фресок Сикстинской капеллы(3), - воодушевленно щебетала Летиция, уплетая капричозу(4) едва ли не быстрее своего бойфренда, потому что с утра ничего не ела, а время уже приближалось к вечеру. - А в субботу мы планируем собраться в клубе Гильда(5). Хочешь пойти со мной?
- Очень, - признался Микеле, однако в его тоне не звучало энтузиазма, а фраза продолжилась не тем, что желала услышать Лета, - но в субботу я должен присутствовать на приеме, организованном партией отца. Мне жаль.
- Я понимаю, - девушка кивнула, хотя, по правде, предпочитала иерархию ценностей, в которой она занимала вершину списка. Именно этого Летиция требовала от своих приближенных на правах гордой и высокомерной принцессы, не терпящей отказа. - Это важно для твоей семьи.
От неловкой паузы избавил звонок мобильного телефона. По приезду в Рим принцесса Моретти всегда носила его с собой, чтобы оставаться на связи с любимым, родными на Сицилии и Эленой. Беспокоила как раз тетя, обещавшая уйти с работы раньше ради шопинга, но что-то пошло не так, и она, ссылаясь на форсмажор, не могла составить Лете компанию. Видимо, сегодня звезды на небосводе выстроились в знак динамо, что расстраивало ее.
- Может быть, я пройдусь с тобой по магазинам? - предложил Мик, очевидно, обратив внимание на то, как потух взгляд девушки после завершения звонка.
Услышав вопрос Летиция засияла, словно появившееся после дождя солнце, допила латте и повела его через лабиринты мощеных улиц в сторону галереи-пассажа Колонны(6). Вероятно, Микеле даже в голову не приходило, что подобное мероприятие сопоставимо по сложности с марафоном и требует максимум выносливости, но сам захотел. Начала Лета с бутика Шанель, где перемеряла без малого половину новой коллекции, но понравившийся твидовый костюм с мини-юбкой и элегантным жакетом не совпал по цвету и размеру. Оставив заказ, она повернулась к мужчине, терпеливо ожидающему ее в кресле с жасминовым чаем.
- Могу я вам что-нибудь еще предложить? - к Мику обратилась консультант, которая уже не в первый раз за полчаса была замечена рядом с ним.
- Любимый, ты, наверное, совсем заскучал здесь? - Летиция впервые так назвала Микеле, но сделала это с мягкой обыденностью в интонации. Не дожидаясь ответа, будто вопрос не подразумевал, она продефилировала к своему мужчине и коснулась его губ. Обычно на публике принцесса вела себя сдержанно, стараясь не забывать о манерах и правилах приличия, но сейчас все доводы рассудка перекрывала жадность. - Мы уже можем идти.
Вновь сплетя пальцы, они шли через галерею, за стеклянной крышей которой темнело вечернее небо, сгущаясь до сумеречных оттенков. По обе стороны пестрели витрины брендовых магазинов, привлекая любопытные взгляды Леты трендом на вещи ярких неоновых цветов, популярную среди молодежи джинсовую ткань и не выходящую из моды натуральную кожу. Однако все это не особо интересовало Мика, следующего за девушкой с самодовольной улыбкой.
- Ревнуешь? - наконец протянул он и, кажется, едва не рассмеялся, такое удовольствие приносило ему предположение.
- В нас обоих горячая сицилийская кровь, - напомнила Летиция, решив, что отпираться бесполезно, и сменила тему беседы, взяв с в руки “яблочный” флакон тестера Нины Риччи. - Мне подходит этот аромат?
- Яблоко, лимон, пион и пралине - нет, - он разобрал состав на ноты и покачал головой, а потом, осмотрев ассортимент других производителей, выбрал прямоугольный бардовый флакон из толстого стекла и предложил Лете. - Попробуй духи Том Форд.
- Черешня, роза, миндаль, - после нескольких вдохов определила принцесса Моретти и хмыкнула, переведя с английского языка название, - очень вкусный запах, но странное имя для аромата “Потерянная вишня”.
- Principessa, - Микеле усмехнулся и подвинулся ближе, чтобы сказать у самого ее уха тем бархатным шепотом, что вызывал у девушки мурашки, - на сленге это - “потерянная невинность”(7). Я куплю их тебе.
Хотя Летиция изо всех сил старалась сохранить невозмутимость и самообладание, ее щеки все равно вспыхнули. В какой-то степени от смущения, ведь они находились посреди полного людей торгового центра, но по большей части из-за красочных порочных воспоминаний о проведенной с мужчиной ночи. Лета не представляла даже, что в руках возлюбленного маэстро станет столь податливой, отзывающейся на каждое прикосновение скрипкой. Жадной, страстной, ненасытной.
- Какой твой любимый цвет? - будничным тоном, каким спросила бы время у случайного прохожего, поинтересовалась принцесса, когда они оставили запахи парфюмерии позади.
- Голубой, - произнес Мик, что моментом вызвало у нее хитрую улыбку и повлекло за собой изменение маршрута. Летиция привела парня в Ла Перла, где отыскала комплект в цвет утренней небесной лазури и молча продемонстрировала ему вешалку с бельем, сочетающим в себе переливающийся атлас и тонкое кружево ручной работы. - Примеришь для меня, Лета?
- Нет, любимый, - дерзко отказала она и перешла на шепот, который считала достаточно соблазнительным для ответного хода, - я надену его завтра в ночной клуб.

(1) - некрополь Панталика на Сицилии содержит более 5000 гробниц, вырубленных в скалах Иблейских гор под открытым небом. Датируются периодом XIII—VII веков до н. э.
(2) - итальянский народный танец
(3) - музей, выдающийся памятник Возрождения, используемый также для проведения конклавов, на которых кардиналы избирают нового папу римского
(4) - пицца, приготовленная из запеченной ветчины, грибов, артишоков, помидоров и сыра моцарелла
(5) - один из старейших престижных ночных клубов Рима, проработавшее около 30 лет
(6) - галерея-пассаж. Фасад галереи выходит на площадь Колонны со стороны виа дель Корсо, в 2003 году после реставрации галерея получила имя в честь римского актёра Альберто Сорди
(7) - Том Форд Lost Cherry. Основные ноты: Черешня, масло горького миндаля, сироп из вишни «гриот», турецкая роза, перуанский бальзам и обжаренные бобы тонка. Название “потерянная вишня” на сленге значит “потерянная невинность”

Отданное сердце цветка
Рим – Мессина сентябрь 1995

- Собираешься повеселиться? – в спальню заглянула одетая при полном параде Элена и увидела перед зеркалом племянницу в черном, расшитом переливающимися пайетками, топе и короткой атласной юбке в складку цвета морской волны. Сама же Летиция с помощью подводки рисовала длинные кошачьи стрелки. – Сюда подойдет моя заколка для волос с синими розами. Сейчас принесу.
- Я иду в ночной клуб с Миком и друзьями, - произнесла принцесса Моретти и, закончив с мейкапом, принялась сооружать высокую прическу, которую украсили бы искусственные цветы. Так было удобнее кружиться в толпе на жарком танцполе. – Ты в курсе, что в доме напротив жил Доменико Паризи?
- А это кто? – спросила родственница удивленно и легкомысленно улыбнулась, услышав восхищенный монолог о скульптурах, о которых сама она не имела ни малейшего представления. Организация мероприятий не требовала от нее таких специфических познаний, клиенты гнались за веяниями моды, а в этом равных Элене в Риме не нашлось бы. – Ты, как и мать, вся в эфемерном мире искусства.
- Разве девушка не должна быть живым воплощением искусства? – усмехнулась Лета, закрепляя прическу невидимками. По правде, сама она считала именно так, придавая большое значение тому, какое впечатление производила на окружающих. – Ты говорила, что имеешь связи в «Дольче и Габбана»? Мне бы из последней коллекции платье, - девушка шагнула к столу, где лежал каталог брендовых новинок, и отыскала фотографию. На модели был футляр из тафты кремового цвета длиной на ладонь выше колена, а поверх него черное кружево с цветами, скромно скрывающее декольте, спускающееся до запястий и вниз к подолу. – Мик хочет познакомить меня с семьей.
- Прелестный наряд, посмотрю, что можно сделать, но не сегодня, - Элена посмотрела часы, а после задержала взгляд на своем отражении в зеркале и осталась довольна сочным контуром алых губ, который ее мужчина определенно желал бы размазать своим поцелуем. – У Пауло вечеринка, после останусь у него.
- Переедь уже к нему, - усмехнулась ей вслед Летиция и вернулась к своему занятию. Сегодня она хотела быть особенно привлекательной, чтобы Микеле не сводил с нее глаз. А в идеале вообще отыскал возможность остаться в Риме. Принцесса не представляла, как провести в этом городе целую неделю без него, впервые в своей жизни ощущая такое острое нежелание расставаться с другим человеком. Она была без памяти влюблена.

***
Из ночного клуба Летиция и Микеле возвращались пешком через улицы, утопающие в свете кованых фонарей и разноцветных неоновых вывесок. Они болтали обо всем и ни о чем, заполняя сонную тишину Рима звуком своих голосов, держались за руки и целовались на крыльце ее дома. Принцесса Лета обнимала возлюбленного, льнула к сильному телу и висла на шее, шепотом оправдывая свое совсем нескромное для приличной девушки поведение тем, что выпила лишний коктейль в "Гильде", хотя на самом деле просто не хотела Мика отпускать.
- Останься со мной, Микеле, - выдохнула девушка ему в губы и потянула за собой в парадную на старинную, сделанную под мрамор лестницу. Словно русалка, увлекающая моряка в морские пучины. – Пожалуйста, хотя бы до утра, Элены сегодня нет.
По расписанию авиарейс на Сицилию отправлялся утром, а до рассвета еще полно времени, которое Летиция желала присвоить, провести с ним. Эта просьба шла вразрез с манерным воспитанием, которое девушке прививали в доме синьора Моретти, но сплетение в крови чувств к Мику и алкоголя прибавляли смелости. Не так много, чтобы сгореть в пламени вожделения в коридоре vip-зоны клуба, что сделала бы любая другая, определенно более раскованная девушка. Однако достаточно, чтоб скользнуть ладонью вверх по бедру, приподнимая юбку и показывая оттеняющую нежную кожу полоску голубого шелка, вручить Микеле белье, а после вернуться на танцпол. Это выглядело, как игра с его выдержкой, но она с удовольствием проигрывала в ней сама, ступенька за ступенькой медленно двигаясь вверх к квартире.
Входная дверь захлопнулась, ключи со звоном упали на паркетный пол прихожей, но они оба не обратили на это внимания. Вероятно, Мик и Лета не смогли бы оторваться друг от друга, даже если б во дворе началась перестрелка. В этот момент не существовало ничего, ни вечного Рима, ни всей планеты, что неслась вслед за Солнцем через космические просторы. Их реальность представляла собой комнату, в которой соединились тяжелые дыхания и громкий стук сердец.
Мужчина перехватил руками талию Летиции и заключил ее в ловушку между стеной и своим телом. Его ладони уперлись по бокам от головы девушки. Он казался настоящим хищником, прожигал насквозь голодными, потемневшими от желания глазами, вновь на ухо властным и низким, похожим на рычание голосом заявлял на нее свои права. Доводил Лету до трепета, заставляя чувствовать себя как никогда соблазнительной, любимой. Мик нравился ей таким возбужденным, казалось, едва контролирующим свою огненную доминирующую натуру. Однако вместе с этим принцесса четко осознавала: сердце Микеле Антинарри принадлежит ей, поэтому он никогда и ничего не позволит себе против ее воли.
Летиция отодвинулась от стены и потянулась к губам любимого, увлекая его в полный страсти поцелуй. Ее пальцы жадно смяли рубашку мужчины и принялись расстегивать пуговицы, чтобы стянуть дорогую ткань с его широких плеч. Ладони коснулись кожи, разрисованной черными красками, составляющимися в буквы и слова. В ее имя на его теле.
- Ты – мой, Мик, - вернув мужчине его собственническую фразу, принцесса Моретти оттолкнула его к противоположной стене, опустилась на колени и бросила на Микеле взгляд, полный обещания удовольствия.

***
- Даниэле? – удивленно воскликнула Лета, увидев на пороге квартиры Элены брата, а не курьера, которого ожидала. – Ты как оказался в Риме? Надолго?
Старший из сыновей Моретти редко выезжал за пределы солнечной Сицилии, но вовсе не потому, что ненавидел путешествия. Напротив, он всегда с удовольствием разбавлял свои серые будни красками новых впечатлений, пейзажей и достопримечательностей. Однако в качестве правой руки клана должен был разбираться во всем, происходящем на земле Моретти. Также Даниэле оставался за главного, когда отец отправлялся с визитами к партнерам на континент.
- Привозил картины на продажу, - переступив через порог и закрыв за собой дверь, ответил брат и тепло обнял ее по сохранившейся с детства привычке. – Как дела, маленькая принцесса?
Синьор Стефано Моретти был известным меценатом, покровителем искусства, жертвующим деньги на содержание памятников архитектуры, и покупающим произведения художников Мессины. Все выбранные им картины никогда надолго не задерживались на вилле, быстро находили себе владельцев среди уважаемых людей, всегда готовых заплатить названную цену. Эти сделки не имели под собой ничего незаконного, даже налоги уплачивались строго до копейки. Однако Летиция, как искусствовед по образованию, вполне могла определить истинную стоимость творений и понимала, что к ним всегда прилагалось еще что-то важное. Ведь картины с завидной регулярностью отправлялись на материк.
- Все хорошо, изучаю искусство, посещаю музеи и соборы, - произнесла Лета и улыбнулась. Она не врала Даниэле, просто недоговаривала. В самом деле, не могла же принцесса Моретти дополнить ответ уточнением «А еще встречаюсь с Микеле Антинарри» - новость, которая соизмерима с взрывом ядерной бомбы. Еще не время, лучше попытаться сменить тему. – Обычно доставкой картин занимался Ремо. Дома все хорошо?
Ремо, средний из детей Моретти, отличался вспыльчивостью и импульсивностью. В соответствии с темпераментом, унаследованным от отца, он легко влипал в истории, из которых выпутывался благодаря фамилии и своевременной помощи Даниэле, вероятно в мать такого мудрого и рассудительного. Старший брат действительно был волшебником, умел найти выход из любой ситуации, даже если та казалась безнадежной, как в случае чувств Летиции. Может все же стоило рискнуть и поделиться с ним сейчас?
- Да, Отец поручил Ремо присмотреть за мужем Инес, - усевшись на диван в гостиной, сказал Даниэле и, увидев отражение эмоций на лице сестры, решил вновь озвучить то, о чем они уже не раз говорили: - Нет, это не связано с твоей подругой. Мы не можем встревать в личные дела их семьи. Она не моя сестра, - он вздохнул, потому что не мог видеть Лету расстроенной, и вновь напомнил о разнице между ней и Инес. – Я без колебаний застрелю любого, кто попытается причинить вред тебе.
- Знаю, - принцесса кивнула, именно поэтому она не рассказала о похищении. Даниэле подошел бы к мести хладнокровно, обдумано и безжалостно, как поступал всегда, когда речь шла о тех, кого он искренне любил. – Хочешь кофе? Элене привозит зерна подруга из Рио-де-Жанейро.
- Не откажусь, - произнес Даниэле и направился вслед за ней на кухню. В первой половине дня он предпочитал крепкий американо, а после обеда пил только капучино. В каких-то своих традициях брат был тем еще занудой, привыкшим к четкому разграничению во всем. Даже в браке. – Я хочу поделиться хорошей новостью: через полгода у тебя появится племянник или племянница.
В отличие от Ремо, с легкостью обсуждающего роман с очередной подружкой, с которой познакомился на Капри или в Риме, Даниэле никогда не делился подробностями своих отношений. Будучи по природе человеком скрытным, три года назад он впервые пригласил на семейный ужин девушку. И в тот же вечер сказал отцу, что решил жениться и поселиться в небольшом коттедже, расположенном за виноградником. Летицию это удивило, ведь старший сын считался наследником фамильной виллы, и обрадовало, потому что юная принцесса оставалась полноправной госпожой дома.
- Я так рада за вас с Виолой! – поставив перед братом кружку с американо, Лета взглянула на него из-под ресниц. В глазах Даниэле, ожидающего первенца, светилось счастье, которое передавалось ей. Только сейчас Летиция внезапно осознала, почему брат и невестка захотели жить самостоятельно – они создавали свой личный рай. – Она ведь настояла на отдельном доме для вас двоих?
- Виола озвучила это условие, когда я попросил ее стать моей женой, - ответил Даниэле, что обернулось еще одним открытием: он сделал предложение до того, как представил девушку отцу и заручился его одобрением. В изумлении Лета открыла рот, но не смогла вымолвить ни слова, а брат, читавший ее как раскрытую книгу, кивнул в знак согласия. – Моя маленькая сестренка выросла, стала прагматичной и проницательной девушкой.
Беседу прервал звонок в дверь. На этот раз беспокоил курьер, передавший принцессе Моретти долгожданную перевязанную лентой фирменную коробку от бренда «Дольче и Габбана». Внутри был еще не поступивший в продажу вечерний наряд нежнейшего бежевого цвета, оттенявшего черное кружево роз ручной работы, заполучить который пообещала Элена. Она определенно сотворила чудо, чем Летиция поспешила поделиться с Микеле, достав мобильный телефон и напечатав сообщение «я нашла идеальное платье для мероприятия в субботу». Ответ, добавившийся к длинной переписке, спустя несколько секунд появился на экране «надень под него идеальное белье для меня», отчего загорелись щеки и губы изогнулись в улыбке. Принцесса Лета вернулась к мгновениям воскресного утра, когда руки мужчины, обнимавшего ее во сне, заскользили по изгибам тела, будто старались запомнить их.
- Рассвет, principessa, я должен идти, - Мик поцеловал ее тонкое плечико, не прикрытое покрывалом, и встал с постели, вокруг которой была разбросана одежда. Он поднял с пола лоскуток голубого шелка и продемонстрировал открывшей глаза девушке. – Эта вещица – мой трофей.
Их губы встретились в поцелуе нежно, неторопливо, прощаясь и без громких заявлений обещая. А после Летиция осталась одна и стремительно начала задыхаться в пустоте своей спальни, потому что уходя Микеле забрал с собой ее сердце. Девушка сама отдала его.
- Земля вызывает Лету, - возвращая в среду к настоящему, усмехнулся Даниэле и, поймав взгляд сестры, мечтательно обнимающей коробку с платьем от известного бренда, спросил: - Ты где витаешь?
- Представляю, как восхитительно будет смотреться этот наряд на мне, - с улыбкой ответила принцесса Моретти и не смогла удержать в себе подробности. Хотя бы несколько слов, не проливающих свет на детали, просто чтобы он разделил с ней момент предвкушения события, занимавшего все ее мысли. – В субботу я иду на праздник.
- Прости, мне не хочется огорчать, - голос старшего брата вмиг наполнился холодными металлическими интонациями. Он вновь стал синьором Даниэле Моретти, правой рукой клана и наследником дона Стефано Моретти. – Я разобрался в деле с твоей машиной и должен забрать тебя домой к отцу. Это вопрос безопасности.
- Нет, у меня другие планы, - выпалила Летиция, не обратив внимания на то, как легко и быстро определила приоритеты. Она не выбрала семью. Она стремилась к своему сердцу, к Микеле.

***
«Любимый, я еду домой. В субботу все в силе, забронируй мне, пожалуйста, номер в отеле Вилла Игеа.». Сообщение полетело через море к Мику еще до того, как девушка вместе с чемоданом вышла из квартиры Элены. Раздобытое родственницей платье от «Дольче и Габбана» она забрала с собой, потому что не могла отказаться от мысли о встрече с возлюбленным на празднике его семьи. Путь из Мессины в Палермо на запад тянулся вдоль холмистого побережья и преодолевался машиной за три часа. Если не своей, то автомобилем Розы, которую принцесса Лета считала своей должницей. Не получалось только самостоятельно зарезервировать комнату в отеле, не оставив в истории платежей банковской карты транзакцию, по которой определили бы ее местоположение.
Впервые дорога из Рима до Мессины казалась Летиции такой длинной. Она демонстративно обижалась на Даниэле, поэтому не стала отвечать на его попытки завести беседу о курсе искусства Возрождения и достопримечательностях, которые удалось посетить в рамках программы занятий. В итоге брат оставил принцессу в океане ее негативных эмоций, потому что сам, будучи интровертом, вполне комфортно ощущал себя в тишине.
Встречать хозяйку на крыльцо виллы Моретти выбежал Вегас, однако она, не удостоив взглядом виляющего пушистым хвостом питомца, прошла мимо. Он со всех лап рванул за ней и, плохо вписавшись в поворот на начищенном паркете, врезался в Ремо, вышедшего пригласить сестру в кабинет отца. Похоже, что в реальности итальянской мафии что-то случилось, иначе Летицию не звали бы сразу с порога на беседу. Она сделала глубокий вдох, приготовившись к еще одному монологу о защите оранжерейного цветочка, и пошла за братом.
Стефано Моретти отдавал приказания охране, но, увидев дочь, жестом попросил их выйти. Ремо закрыл за дверь и направился к креслу, которое обычно занимал во время обсуждений дел клана. С другой стороны сел Даниэле и бросил вопросительный взгляд на собравшего их сразу по приезду отца. Своего места в этой семейной идиллии у Леты не было, поэтому она остановилась в центре комнаты на антикварном персидском ковре.
- Подойди ко мне, Летиция, - негромко попросил Стефано Моретти и, когда дочь шагнула ближе к столу, принялся один за другим показывать моменты ее жизни: пикник в апельсиновом саду, поход в ночной клуб «Гильда», ночь на площади возле фонтана Треви и на крыльце дома в Трастевере. На всех фотографиях были изображены целующимися Лета и Микеле. – Как ты это объяснишь?
Сердце девушки подскочило к горлу и рухнуло вниз. Она вспомнила об отправленном утром сообщении, которое до сих пор оставалось без ответа. Солнце клонилось к закату, а Мик, написавший сотни посланий за прошедшие дни, так и не подтвердил бронь ее номера в отеле Вилла Игеа. Это могло означать лишь одно: произошло нечто серьезное.

Всем привет, принесла фото виртов для флешмоба
Мой папенька дон Стефано Моретти, потомок неаполитанской аристократии. Днем филантроп и меценат, ночью глава мафиозного клана. Фото 1995 года


Моя маменька Джулия в юности. Роскошная женщина, увидев которую Стефано Моретти потерял голову от любви. Очевидно, в кого я такая красавица.
з.ы. на первом фото Джулия с недоумением смотрит на Стефано, который пытается флиртовать с ней.


Даниэле, спокойный и рассудительный старший брат, который сам себе на уме.


Смазливый бабник Ремо, отличающийся вспыльчивостью и импульсивностью.


Я и Марко. Близнец Розы, младший сын консильери.
Да-да, тот самый парень, что делал мне предложение. Он ниже меня ростом. На что он надеялся? Фото весны 1995 года.

Птица в тесной клетке
Мессина сентябрь 1995

- Похоже, вы довольно близки, Летиция, - заключил Стефано Моретти, тон которого был нарочито спокоен и мягок для отца, увидевшего на цветных снимках свою единственную дочь в объятиях врага. – Кто этот человек?
Лета заставила себя оторваться от фотографий на столе и встретиться с взглядом главы семьи. Казалось, его глаза оттенка темной древесины умоляли ее остаться невинной нежной розой, заботливо выращенной в стеклянной оранжерее. Отец готов был принять свою девочку наивной и доверчивой, жестоко обманутой коварным и циничным мужчиной, в котором не распознала представителя конкурирующего клана. Он же мог при знакомстве назваться кем угодно, а она – извернуться, расплакаться перед близкими в кабинете, став жертвой. Летиция умело устраивала и не такие спектакли, стремясь получить желаемое, неужели не выпуталась бы сейчас?
- Да, Лета, - голос Ремо резанул высокомерной насмешкой, - скажи, как его зовут?
В привычной для себя манере Ремо издевался над несмышленой сестричкой, что действовало на нервы. Лета устала от этой навязанной роли маленькой принцессы, обитающей на территории семейной виллы и не выходящей за периметр без фрейлин и личной стражи. Как же безумно надоело жить огражденной от настоящего огромного мира, который показал ей Мик в римские каникулы.
За спиной девушки со своего места поднялся Даниэле и подошел к столу, чтобы изучить снимки. Как всегда брат напоминал черную дыру, поглощающую все вокруг, но не излучающую ничего, никаких позитивных или негативных эмоций. Конечно же, он ждал ответ сестры, не торопясь выносить вердикт, который уже вертелся на языке быстрого на выводы Ремо.
- Это Микеле Антинарри, - четко и громко вымолвила принцесса Моретти, не сводя глаз с отца, - мой бойфренд.
- Сколько наглости и ни малейшего раскаяния, - хмыкнул Ремо, своим комментарием будто бы с наслаждением вонзив нож ей между лопаток.
Больно, но Летиция выстояла ровно и даже плечи расправила, ощутив вдруг удивительную легкость от того, что отбросила опостылевший образ нежного цветочка семьи. Наконец-то она честно и прямолинейно озвучила то, что уже давно следовало втолковать семье. Хотят они того или нет, но время не способно замирать в моменте навсегда, Лета стала взрослой девушкой.
Только отец не желал это понимать. В его обращенных на дочь глазах кипели эмоции, словно лава в жерле вулкана, приближаясь к тому, чтоб перелиться бы через край, превратившись в огненные реки неконтролируемой ярости. Дон Стефано Моретти был страшен в гневе, но он никогда не обрушивал его на свою единственную девочку, неукоснительно следуя обещанию, годы назад данному жене. Глава семьи сдерживал себя, сцепив пальцы рук в замок так сильно, что побелели костяшки.
- Ты просила довериться, дать больше свободы, - голос мужчины звучал тихо и глухо, слова медленно вылетали из его рта, словно против воли или тщательно взвешенные. – Я понадеялся на благоразумие, а ты предала самых близких людей и связалась с Антинарри. Забыла о том, как погиб твой дядя Антонио?
Старший брат отца вместе с женой и маленьким сыном стали жертвами детально спланированного покушения. Антинарри расстреляли их на галечном пляже острова Липари(1) во время семейного отдыха. Клан лишился лидера и его место занял Стефано Моретти, наперекор уговорам Джулии, умоляющей отказаться от кровопролитной вражды и мести. Эту историю о единственной ссоре матери и отца Летиция узнала в Риме от Элены, а о трагедии на Липари ежегодно говорили в день поминовения усопших, когда по традиции относили на могилы хризантемы.
- Хватит, papa, - глаза Леты гневно блеснули. – Я никогда не видела дядю Антонио, эти события произошли еще до моего рождения. До рождения Микеле. Он не спускал курок и не виновен в случившемся.
- Он виновен в том, что соблазнил тебя, - зло прошипел Ремо, уязвленный тем, что сестра не обращала на его комментарии ни малейшего внимания. Своим поведением брат пытался высечь искру для взрыва, находясь в центре которого в извращенной форме наслаждался бы хаосом. - И должен расплатиться за содеянное.
Умом Летиция все понимала, но справиться с собой не смогла. Она была на пределе, а брат подначивал, тянул ярость наружу, не оставляя возможности для нормального диалога. Похоже, никто не собирался слушать ее и воспринимать всерьез. Поэтому, поддавшись внутреннему урагану, девушка вцепилась в стоящую на столе фигурку вырезанного из слоновой кости орла, крепко сжала ее и с разворота швырнула в Ремо. Никогда прежде принцесса не позволяла себе ничего подобного по отношению к членам семьи.
- Закрой рот! – потребовала она, искренне жалея, что промахнулась, потому что цель успела среагировать и отклониться в сторону.
- Ах ты, маленькая шлюха! – Ремо вскочил со своего кресла и бросился к Лете, но между ними выступил Даниэле, все это время молча рассматривавший фотографии, словно не существовало ничего интереснее этих цветных доказательств связи.
- Сядь и умолкни, сын, иначе я попрошу охрану промыть тебе рот с мылом, - приказал Стефано Моретти ледяным тоном, не терпящим неповиновения.
Все прекрасно понимали, что глава семьи не бросал пустых угроз на ветер, а подчиняющиеся ему люди исполняли все его требования в точности до мельчайших нюансов. Исходя из этого Ремо пришлось вновь опуститься на свое кресло, скрестив руки на груди и скорчив недовольную гримасу. Проявления пассивной агрессии увидел лишь Даниэле, но он оставил их без внимания и повернулся к Летиции, несколько мгновений молча рассматривая ее лицо. Словно видел ее впервые.
- Отец, сейчас нам нужно поговорить о делах, - формально произнес Даниэле, интонацией выделив последнее слово, что придало настойчивости фразе, а потом его голос потеплел, обратившись к сестре. – Лета, оставь нас, пожалуйста, - девушка сделала вдох, намереваясь спорить, что было ожидаемо. – Обещаю, я поднимусь к тебе сразу же, как закончим.

***
Принцесса Лета бродила кругами по пушистому белому ковру спальни, ощущая себя крохотной пестрой птичкой, запертой в клетке. Это чувство усугубляли длинные гудки, которые она слышала всякий раз, как набирала номер Микеле. Три попытки дозвониться до него закончились ничем, что сводило с ума, вырисовывая кистью живого воображения тревожащие картины.
Летиция взглянула на часы, отмерявшие сорок минут с момента, когда она вышла из кабинета синьора Моретти и направилась на второй этаж в свою комнату. На лестнице за ней увязался Вегас, который, юркнув в комнату, с резиновым мячиком в зубах улегся в своем уголке и наблюдал за хозяйкой. Он хотел подсунуть любимую игрушку хозяйке, чтобы, забавляться вместе, но не рискнул, видя, что девушка очень взвинчена.
Присев на широкий подоконник, Лета попыталась собраться с мыслями. Пальцы левой руки неосознанно потянулись к правому запястью, которое всегда обнимал подаренный возлюбленным серебряный браслет с шармами. Микеле называл это украшение талисманом, во что она верила, ведь, перебирая подвески в форме маленьких фигурок, чувствовала себя спокойнее. Однако сейчас антикварной витой цепочки из серебра на месте не оказалось. Амулет потерялся, поэтому больше не мог защищать их с Миком в войне Моретти и Антинарри.
- Почему ты плачешь? – похоже, в своих переживаниях принцесса не услышала стука в дверь и среагировала только на голос Даниэле, появившегося на пороге комнаты и увидевшего ее в слезах. – Что случилось? Где болит?
- Я потеряла браслет, - сквозь рыдания вымолвила Летиция, размазывая по щекам соленую влагу, ощущая разрастающиеся внутри беспомощность и отчаянье. Хрупкая сказка о любви рушилась под натиском реалий. – Мне так плохо.
- Его подарок? Конечно, его, - Даниэле задал вопрос на который сам же сразу и ответил. Он приблизился к сестре, сел на деревяшку подоконника рядом с ней и привлек в свои объятия тонкую девичью фигурку. – Не плачь, моя маленькая принцесса, успокойся, - с тихой нежностью прошептал брат, поглаживая дрожащую от всхлипов спину, и повторял свои слова, пока все сильнее намокал хлопок его рубашки. – Микеле Антинарри в порядке.
- Я люблю его, - спустя какое-то время, взяв себя в руки, призналась Лета и осторожно взглянула на Даниэле, который уже давно понял это. Поэтому он лишь молча кивнул головой, поощряя продолжить. – Знаю, вы думаете, что Микеле специально выследил меня и вскружил голову, - она прикрыла глаза, стараясь сдержать вновь подступающие слезы. – Но это я во всем виновата. Я познакомилась с ним.
Память вернула на солнечную Искью в ночной клуб, где она сама подошла к симпатичному незнакомцу и попросила его пиджак. Если бы Мик узнал в ней Моретти, желал причинить вред девушке и семье в целом, то воспользовался бы ситуацией еще тогда. Или же позже, после аварии, в которую Лета попала на красной Мазерати, мог бы не идти вразрез интересам Антинарри и не спасать дочь вражеского клана. А уж в Риме нашлось бы не меньше сотни возможностей взять верх над Моретти, которые благодаря деловой хватке Даниэле откусывали все больше от пирога преступного черного рынка. Обо всех этих событиях последних месяцев Летиция рассказала брату, слушающему откровение подобно служителю церкви внимающему исповедь прихожанки.
- Микеле пригласил меня в эти выходные на свадьбу своего брата Пиппо, чтобы познакомить с родителями, - произнесла принцесса Лета, своими словами будто бы выкладывая на покерном столе флеш-рояль.
- Это ты вскружила ему голову, - подытожил Даниэле с грустной улыбкой на губах, заправил сестре за ухо длинный непослушный локон, и вздохнул. – Свадьбы на вилле Антинарри не будет, Летиция. Несколько часов назад криворукий Ремо стрелял в твоего Микеле, но убил Филиппо Скьяволе.
- О, Господи! – девушка вскрикнула от ужаса и прижала ладонь ко рту. Лета понимала, что отношения между ней и Миком могли усугубить вражду, буквально расколовшую Сицилию на зоны влияния, но не представляла даже, что, целуясь у фонтана де Треви или на крыльце дома Элены, они подписывали смертный приговор своим родственникам. – Можешь дать мне ключи от своей машины? Я должна поехать к нему.
- Нет, моя маленькая принцесса, никуда я тебя не отпущу, - брат перехватил за талию вскочившую на ноги Летицию и приблизил ее лицо к своему, чтобы четко и внятно объяснить расклад. – Послушай меня. После стрельбы там полный хаос, в котором виновны Моретти. Он физически не сумеет каждое мгновение держать тебя рядом и защищать от гнева близких, что потребуют кровной вендетты. Не создавай дополнительных проблем, оставайся дома в безопасности и… спрячь мобильный телефон, потому что я обещал отцу забрать его, - Даниэле вылил на Лету поток информации и встряхнул ее в своих руках. - Ты ведь умная девочка, скажи, что поняла меня?
- Да, - Летиция кивнула, с трудом борясь с заморозившим все внутри оцепенением и ужасом ситуации. Казалось, словно старший брат заговорил на незнакомом языке, потому что смысл слов доходил до девушки очень медленно. – Даниэле, почему ты решил помочь мне? – спросила Лета, но он предпочел ответу тишину, потому что не привык делиться данными. – Я умная девочка, объясни же!
- Вокруг происходит очень много всего, что не складывается в единую картину, - наконец произнес брат, подбирая слова к своим размышлениям и предчувствиям. – Автомобиль в салоне Неаполя выбрал Ремо. Если все слова правдивы, то Антинарри не давали распоряжения касательно Мазерати, но их шестерка Пиретти знал, что за рулем машины с испорченными тормозами с виллы уехала ты. Если с автомобилем ничего не сделали в порту Неаполя, ведь я доехал до дома без происшествий, то повредил его человек из нашего окружения, а после твоего отъезда сообщил на сторону. Если кто-то из наших людей стал крысой, то он недоволен своим положением в клане и ищет выгоды, сотрудничая на стороне. Эта сторона и хочет обострения конфликта, который я предпочел бы свести на нет.
- Ты кого-то подозреваешь?
- Я присматриваюсь к Томазо, мужу твоей подруги Инес, и к нашим друзьям на материке. И возможно, мне придется связаться с этим твоим парнем, - произнес Даниэле и скривился на последнем слове. – Поверить не могу, что ты, принцесса, больше не маленькая девочка.

(1) - вулканический остров в Тирренском море, самый крупный и населенный из архипелага Липарских островов. Остров расположен в 44 километрах к северу от Сицилии и принадлежит Италии.

Скалы под небесами
Мессина октябрь 1995

- Смотрите, кто почтил нас своим присутствием, - хмыкнул Ремо, увидев Летицию в дверях столовой утром следующего дня. – Не думал, что хватит наглости на глаза показаться.
На мгновение замешкавшаяся на пороге девушка молча прошла к своему месту слева от отца. По традиции за завтраком семья всегда собиралась вместе. Все, кроме Даниэле, который после переезда в отдельный коттедж талантам профессионального повара предпочел блюда, приготовленные его избранницей. Поначалу Лета ревновала любимого старшего брата к Виоле, принесшей перемены в уклад жизни Моретти, но пришла к выводу, что лучше так, чем делиться с ней статусом госпожи фамильной виллы. На эту роль, к удивлению Летиции, жена Даниэле никогда не претендовала, появлялась только по приглашению, оставаясь доброжелательной и вежливой гостьей.
После отъезда Микеле из Рима принцесса Лета думала о том, каково было бы оставить свой дом и стать частью семьи возлюбленного. Она слышала, что дон Маттео в соответствии со своими политическими амбициями последние годы обитал в Риме, а в Палермо делами клана Антинарри занимался Витторио. Достойным соперником называл его Даниэле, который, расширяя бизнес, все чаще пересекался с ним интересами. Вероятно, при таком раскладе Мик чувствовал достаточно свободы, чтобы настоять на своем выборе второй половинки, как поступил брат Летиции. Тогда ей самой пришлось бы стать Виолой – незаметной хозяйкой коттеджа, затерявшегося где-то на территории поместья. Наверное, Лета смогла бы, но все эти размышления больше не имели смысла после расстрела в «Гнезде».
Едва ли Микеле мог представить родственникам в качестве своей возлюбленной девушку, из-за которой Филиппо погиб накануне свадьбы, а Витторио находился в больнице на грани жизни и смерти. А если бы после всего случившегося Мик рискнул привести Летицию в поместье клана, то все его близкие смотрели б на них с презрением, враждебностью и ненавистью. Кровная месть превыше всего – так говорили, когда через несколько лет после смерти Антонио Моретти его младший брат Стефано нашел исполнителя, чтобы тот оставил бомбу в машине Маттео Антинарри. Так думали бы и сейчас, глядя на Лету.
- Если тебе, Ремо, неприятно видеть меня, то могу вернуться в Рим, - голос принцессы Моретти напомнил тихое шипение ядовитой змейки, а глаза метнули молнии в высокомерно усмехающегося Ремо и обратились к отцу. – Или я теперь пленница?
- Не драматизируй, Летиция, - буднично произнес отец, отмахнувшись от ее настроения, назвав полным именем, ведь она разочаровала его. – Независимо от того, насколько ты меня расстроила, я беспокоюсь о твоей безопасности. Садись за стол, кофе еще горячий.
Завтрак в доме Моретти состоял из еще теплой выпечки, которую подавали с маслом, джемом или ореховой пастой, свежих фруктов и кофе. А также из утренней беседы, просмотра отцом прессы, бурного обсуждения совместных планов на выходные. Никогда прежде в столовой Лета не ощущала себя так неуютно, как сегодняшним, казалось бы, ясным, солнечным утром. Она опустилась на свое место, налила кофе и взяла с тарелки лепешку-фокачча.
- Я тоже забочусь о тебе, - заверил брат, упивающийся успехом своей акции против клана Палермо, и зачерпнул из стеклянной пиалы йогурт. Пока дети Моретти были маленькими, им на завтрак подавали блюда на основе молока. Летиция обожала хрустящие мюсли с кусочками клубники, а Ремо любил йогурт с персиками. С той поры он вырос, но по-прежнему за столом размахивал ложкой и корчил из себя важную персону. – И доберусь еще до Микеле Антинарри.
Сдержав эмоции, девушка осторожно посмотрела на отца во главе стола. Он, как ни в чем не бывало, пил крепкий ароматный кофе из фарфоровой чашки, глядя на печатные строчки газеты, переливающие факты о политических партиях и скорых выборах. На миг показалось, будто губы Стефано Моретти изогнулись в кривой ухмылке, одобряющей поведение младшего сына, но уже секунду спустя их коснулся белый фарфор. Отец перевернул страницу и продолжил читать статью, возможно довольный ее содержанием, а вовсе не высказываниями Ремо.
После беседы с Даниэле принцесса выстроила хронологию событий. Очевидно, что человек, следивший в Риме за ней и Миком, принес фотографии Ремо. Не дону клана Моретти, не преемнику в лице старшего сына, а именно ему, вспыльчивому и быстрому на выводы юноше, искренне полагавшему, что своими действиями отвечал на оскорбление, нанесенное семье и сестре в частности. Он даже на мгновение представить не мог, что Лета не была доверчивой пестрой бабочкой, запутавшейся в паутине хитроумного плана ловеласа Антинарри. Ироничнее всего, что в сложившейся ситуации под весом «заботы» Ремо рушились все мечты Летиции о будущем с любимым мужчиной. И прямо сейчас она ненавидела брата за это.
- Я не просила опекать меня, - холодно отрезала девушка, глядя через стол на Ремо. – Тебе следовало связаться со мной, прежде чем устраивать стрельбу. Кто из нас теперь станет объектом вендетты: отец, когда поедет на виноградники Этны, или Виола, когда отправится в медцентр на узи?
- С тобой? Я должен отчитываться перед шлюхой, которую обвел вокруг пальца Антинарри? – в удивлении брат надменно рассмеялся и самодовольно фыркнул. – Они получили по заслугам. Мне по силам защитить клан.
- Ремо, что я говорил по поводу оскорблений в адрес сестры? – глава семьи поднял взгляд, которым пригвоздил отпрыска к месту, а после обратился к дочери. – Лета, сейчас дон Маттео мечется между подмоченной политической карьерой, трудностями бизнеса и старшим сыном, который в больнице в тяжелом состоянии не может отдавать приказы. Их талантливый юрист мертв, а Микеле Антинарри настолько далек от мафии, что, скорее всего, организовывает похороны. Им не до нас.
- Не хочу сидеть с вами за одним столом, - понуро прошептала Летиция, отодвинув от себя чашку с остывающим кофе, и, поднявшись на ноги, направилась в свою комнату. Разговор был закончен.

***
- Лета, можно войти? – после предупреждающего стука дверь приоткрылась, и в комнату влетел робкий вопрос Инес. – Милая, Даниэле сказал, что ты заперлась в спальне. Мы с Розой пришли навестить тебя.
Не встретив сопротивления принцессы Моретти, подруги переступили порог комнаты и утонули в полумраке задернутых штор, почти не пропускающих дневной свет. В тишине хозяйка спальни лежала на кровати в измятой пижаме и со спутанными волосами, обнимала пристроившегося под боком Вегаса и меланхолично смотрела в потолок пустыми глазами, что обеим казалось жутким. Они видели Летицию разной: капризной и сердитой подобно морю, обрушивающему в бурю свой гнев на берег; словно пламя искрящейся и неудержимой в своем веселье; кружащим в восхищении возле античных статуй трепетным мотыльком. Но ни разу такой, похожей на брошенную тряпичную куклу.
- Мама приготовила для тебя лазанью и свои знаменитые канноли, - произнесла Роза, поставила на край постели поднос и сняла крышки с пластиковых контейнеров, выпуская ароматы домашней еды на волю.
- Не хочу, убери, - коротко приказала Лета и отвернулась, перекатившись на бок, всем своим видом демонстрируя, что была против гостей в своем личном пространстве вместе с их подношениями. Уже несколько дней девушка не выходила в столовую и выпроваживала из комнаты горничную с полным нетронутых блюд подносом, теперь к ней подослали фрейлин с любимыми лакомствами. – Уходите, тошнит от вас.
Не спускающая обеспокоенного взгляда со спины принцессы Инес вздохнула и потянулась к подносу, чтобы перенести его на письменный стол. Однако ее запястье перехватила Роза и с выразительным укором покачала головой, требуя оставить контейнеры на своем месте. Инес поморщилась, будто от дискомфорта, вызванного действиями подруги, разжала тонкие бледные пальцы и отодвинулась от кровати.
- Если плохо от вида еды, - попыталась оправдаться девушка, произнося каждое слово одними губами, - может, она беременна?
- Не неси ерунды, в актерском мастерстве она не уступает приме театра Неаполя, - так же тихо настояла на своем Роза.
- Я все слышу и я не настолько идиотка, - отозвалась Летиция, мечтавшая выгнать подруг вместе с их ароматными дарами из спальни, чтобы остаться в одиночестве подобно цветку в своей личной оранжерее.
Незваные гостьи переглянулись. Инес взяла с прикроватной тумбочки расческу, вновь приблизилась к постели, сдвинула в сторону лазанью и канноли, освободив место для себя. Она осторожно села на край, из роскошного темного водопада локонов принцессы выбрав прядь, пропустила ту через ряд деревянных зубцов один раз, затем второй и третий. Пока Инес в молчании неторопливо распутывала и перебирала шелковую массу волос Леты, Роза подошла к окну и раздвинула плотное покрывало штор, освещая комнату ярким дневным солнцем. За стеклом широкой полоской синевы раскинулся пролив, течения которого, будучи зажатыми между скалами, создавали водовороты, в древности давшие начало мифу о Сцилле и Харибде. Много раз они втроем переплывали с одного берега на другой, но никаких чудовищ не встретили, потому что те не имели плоти и крови и обитали внутри людей.
- Поговори со мной, Летиция, выплесни то, что чувствуешь, - нарушив безмолвие, шепотом попросила Инес и, отложив в сторону расческу, легко потянула девушку так, чтобы усадить на кровати. – А я заплету тебе косу.
Под монотонные движения проворных пальцев, танцующих в волосах, принцесса Моретти закрыла глаза и отправилась в воспоминания. Сначала она звонила и писала Микеле, а когда все попытки связаться остались без ответа, с ощущением давящей тревоги стала ждать. Разрозненные кусочки мозаики в голове сложились в цельную картину благодаря газете, в которой вышла статья под заголовком «Расстрел в «Гнезде», поэтому с появлением на экране аббревиатуры «m.c.» был очевиден итог беседы.
- Вчера он сказал, что всегда будет любить меня, - улыбка появилась на миг, словно пересекающий небосвод пылающий метеор, и исчезла, потому что Лета сжала губы. Одинокая слеза расчертила щеку. – И попросил прощение за то, что разрывает отношения вот так по телефону.
Возможно, следовало вести себя более осмотрительно и не делиться с фрейлинами подробностями, ведь однажды Роза уже предала доверие и разболтала брату о курортном романе принцессы. Ситуация могла повториться, что Летиция, конечно же, прекрасно понимала, но все и так уже знали о том, что в Риме принцесса Моретти встречалась с Антинарри. Секретность больше не имела смысла, как смена дня и ночи в комнате с задернутыми шторами, потому что восхитительная сказка о Римских каникулах, словно стеклянная сфера с искусственным снегом внутри, разбилась после встречи с жестоким монстром реалий на тысячи осколков. Пытаться собирать их и склеивать – только резать пальцы в кровь.
- Дорогая, мне очень жаль, - Роза села рядом и обняла ее сложенные на коленях руки своими ладонями.
- Мы как Ромео и Джульетта были невозможной парой, но я всегда буду любить его, - произнесла принцесса Лета, ощущая, как еще одна слеза катилась по щеке.
- Когда-нибудь перестанет болеть, и ты забудешь, - закончив косу, пообещала Инес и обняла ее со спины. Рукава блузки гостьи немного задрались, обнажив синяки на запястьях, но она, убаюкивая Летицию, этого не замечала. – Вы оба забудете.

Любимый, как тяжело читать твои посты. Филиппо - сочувствую этой утрате. Надеюсь, что Витторио сможет выкарабкаться и пойдет на поправку.

Можешь узнать в посте. Без тебя мне очень плохо. Но это еще не все. До встречи.


Индийские Ромео и Джульетта. Не хотелось бы умирать в таком юном возрасте. Но будущее неизвестно никому.
Спасибо за внимание к сюжету, это очень приятно.

Рухнувшие звезды
Сицилия октябрь 1995

- Нет, отец, я не стану трогать детей! – резкий голос Даниэле выскользнул из кабинета и понесся по коридору, достигнув ушей Летиции.
Она сидела в гостиной с книгой о Леонардо да Винчи, но не могла сфокусироваться на биографии великого творца. Едва начинала абзац, как буквы разбегались перед глазами, что уже около часа не позволяло перевернуть страницу и начать следующую главу. Все будто зависло на месте, не способное двигаться вперед, несмотря на смену дат на календаре.
Прошло пять дней с похорон Ремо. Брат был убит в ночном клубе прицельным выстрелом в голову с близкого расстояния. Крышку гроба в присутствии Леты и пришедших попрощаться людей предусмотрительно не снимали, поэтому, не видя тела, она едва верила в происходящее и плакала на плече у Даниэле. Вот бы все обернулось кошмарным сном или глупой затянувшейся шуткой Ремо, с которым еще недавно они ругались из-за Мазерати. Автомобиль полностью перетрясли, устранили неполадки тормозной системы, но он отказывался отдавать сестре ключи, а последними ее словами в той ссоре стал брошенный в сердцах возглас «Я ненавижу тебя». Летиция отдала бы все, чтобы вернуться в прошлое, изменить его. И не одна она.
Для Стефано Моретти смерть сына стала страшным ударом, буквально сломавшим его. Часами отец сидел в кабинете, делал какие-то заметки, игнорируя накапливающиеся на столе документы, что требовали подписи, а после звал к себе Даниэле и представлял ему очередной блицкриг по захвату Палермо. Обсуждения перерастали в перепалку, а когда терпение будущего главы клана сдавало, он забирал стопку бумаг и уходил, громко хлопнув дверью. Даниэле не тонул в самобичевании и скорби по младшему брату лишь от того, что взвалил на плечи весь бизнес клана.
Дверь в кабинет дона Стефано снова с грохотом закрылась, Лета услышала быстро приближающиеся шаги, а следом в поле ее зрения попал Даниэле. Наверное, он хотел пройти мимо, но в последний момент передумал и остановился возле сестры. В суете последних дней он, похоже, едва находил время на сон, не говоря уже о беседах со своей маленькой принцессой, нуждавшейся в родных как никогда прежде.
- Что он хочет? – спросила Летиция, имея в виду отца.
- Детей Витторио Антинарри, - ответил брат, сел на диван рядом с ней и устало потер переносицу. – Это не закончится, пока не перебьем друг друга на радость другим.
Девушка молча кивнула. Она понимала Даниэле, в большей степени заботящегося о живых, чем о мертвых. Ничего не вернуло бы Ремо, но любое нападение сейчас могло срикошетить в самое ценное, что было у брата – жену и будущего ребенка. Он не желал так рисковать, к тому же полагал, что решение проблемы находилось где-то за пределами Сицилии, однако не имел на руках никаких доказательств. Лета верила суждениям Даниэле, что совсем не уменьшало чувство вины, ведь именно ее легкомысленное стремление любить и быть любимой уничтожало все вокруг, оставляя выжженную землю.
- У тебя сейчас много забот – зацепившись взглядом за папки с документами, сказала сестра. Она всегда оставалась вне бизнеса семьи нежным цветочком под своим стеклянным куполом, который пошел трещинами и едва ли не осыпался. – Я могу помочь?
Летиция приготовилась к отказу, но к удивлению брат принял ее предложение и настоял на том, что некоторые активы необходимо видеть своими глазами. Он начал с верхушки айсберга и повез девушку на вервь, обширные территории которой были отведены под строительство и ремонт судов. Поскольку между Сицилией и материком не существовало никаких мостов, то корабли стали первым и важнейшим способом транспортировки людей и товаров, что в большей степени интересовало Моретти. Личная пристань давала большие возможности, хотя по официальным отчетам с трудом окупала себя.
- Мне нужно отследить погрузку нескольких ящиков, посмотри пока ремонтный цех - Даниэле произнес так, что Лета все поняла. Для ее глаз не предназначалось то, что отплывало вместе с невзрачной изгрызенной ржавчиной лодкой, поэтому девушка кивнула головой и отправилась вслед за своим немолодым гидом из числа дальних родственников семьи, придумав тему для разговора. – Расскажите мне, пожалуйста, о контрактах на обслуживание выпущенных нами судов.
Пока собеседник объяснял условия, они добрались до крытого павильона с двигателями. В железках Летиция совершенно не разбиралась, но внимательно слушала и задавала вопросы, на которые вынужденный гид охотно отвечал. Похоже, он любил свою работу и знал здесь все вплоть до последнего винтика.
- А для чего..., - девушка осеклась, не закончив мысль, потому что услышала громкий хлопок, а после пол под ногами качнулся, будто бы на волнах. Из-за близости вулкана такое случалось, но в этот раз все произошло иначе, что отразилось на лице ее обеспокоенного спутника. – Это не Этна.
- Пожар! Пожар!

***
- Это ты во всем виновата! – в приступе истерики упрекала ее Виола, что было не так уж далеко от истины.
На пристани, где под присмотром Даниэле грузился корабль, во время дозаправки топливом произошел взрыв. Его усилили продукты нефтепереработки, вследствие чего разворотило часть судна и площадку, на которой Летиция оставила брата, чтобы по его просьбе осмотреть ремонтную мастерскую. Только по этой причине на ней не было ни единой царапины, а Даниэле экстренно доставили в ближайшую больницу.
Дон Стефано утверждал, что взрыв не являлся следствием случайной халатности сотрудников, наплевавших на технику безопасности, ведь все они получали хорошие деньги по меркам зарплат Мессины и добросовестно выполняли свои обязанности. В этом принцесса Моретти, прошедшая с детальной экскурсией через все участки судостроительной верфи, убедилась лично. Вполне возможно, что сработало заранее установленное устройство, но она решила дождаться заключения полиции, обследующей территорию после ликвидации возгорания, прежде чем обвинять в покушении небезызвестную семью. Лете просто отчаянно не хотелось верить в то, что бомбу на производство принесли по приказу мужчины, с которым она спала в одной постели. Если же все было так, то Виола имела все основания для обвинений.
- Антинарри взяли на себя ответственность, - произнес Даниэле, травмы которого к счастью оказались не настолько серьезными, чтобы он не позвонил сестре вечером. – Не кори себя, Лета. Мне самому следовало быть более осторожным и дальновидным, чтобы защитить близких.
- Не говори так, ты всегда делал для нас все, что было в твоих силах, - давясь слезами, но стараясь сохранить ясность и четкость в голосе, ответила она. Он не вспоминал о чувствах девушки к врагу, словно единственный в клане не считал предательницей.
- Ты тоже, - заверил Даниэле, даже в таких условиях старавшийся поддержать тех, о ком искренне заботился. – Не думай о прошлом, которое не вернуть. Живи настоящим и смотри в будущее.
Он пытался донести разумные вещи, но Летиция все равно не могла избавиться от навязчивой мысли, что вражда Моретти и Антинарри не вспыхнула бы с новой силой, если б не отношения с Микеле. До их поцелуя в ночном клубе Искьи стороны конфликта находились в состоянии холодной войны, а после римских каникул каждый день заканчивался новыми кровавыми жертвами. Так продолжаться не могло, поэтому Лета впервые с последнего звонка открыла в мобильном телефоне переписку с контактом «m.c.». Она не стала погружаться в обещания и клятвы, которыми обменивались влюбленные, не смогла, иначе снова расплакалась бы. А слез уже было пролито на несколько жизней вперед.
Отправив текст «Мне нужно увидеть тебя, только ты и я, на нашем пляже» и перечитав его, Летиция усмехнулась театру абсурда. Нормальные пары хранили в памяти локации романтических свиданий, а для них особенным местом стала узкая полоска песка у кромки воды между Мессиной и Палермо. Именно на это побережье девушку привез Мик, заботливо обрабатывал царапины, оставленные на ее теле аварией, и впервые сказал о глубине своих чувств. Лете хотелось вернуться туда, но мобильный телефон молчал, наводя на мысли, что мужчина сменил номер. Через несколько часов, в начале первого ночи, когда она готовилась ко сну, на экране вспыхнуло входящее сообщение от «m.c.». Абонент «Мое сердце» прислал ответ «Послезавтра в полдень».
Двухполосная дорога петляла вдоль всего северного побережья, то скрываясь среди высоких раскидистых деревьев, то подступая к краю обрыва, на дне которого плескались синие волны. Летиция выехала рано, впервые в жизни откровенно солгав отцу прямо в глаза за завтраком где-то между вторым и третьим глотком кофе. Судя по безразличному кивку головы, главу клана Моретти мало волновали передвижения дочери, из-за которой пострадали оба его сына.
Даниэле, подписав всевозможные отказы, снимающие ответственность с медицинского персонала, выписался из больницы или скорее сбежал к Виоле в их уютное гнездышко. Свое решение он объяснил тем, что стены родного коттеджа способствовали восстановлению, а жена варила самый вкусный на свете куриный бульон. Хотя Лета считала, что брат спешил домой, потому что волновался о здоровье своенравной беременной женщины, дни и ночи собиравшейся проводить в его палате.
Где-то на половине пути до Палермо лес набежал на дорогу, а справа среди деревьев показался съезд к небольшому пляжу, зажатому между высокими берегами. Принцесса Моретти взглянула на часы, отметив, что приехала раньше условленного, поэтому оставила машину и направилась к неспокойной воде. Волны накатывали на песок с приятным шелестом, за которым она не сразу разобрала звук двигателя приближающегося автомобиля.
Мужчина вышел из машины, прислонился к черному капоту, достал упаковку сигарет и зажигалку. При девушке Мик курил всего несколько раз, потому что ей не нравился запах табака и горьковатый привкус поцелуя. Он сделал затяжку и медленно выпустил дым, не сводя цепких карих глаз с Летиции, осознавшей вдруг, что впервые предстала такой: в синих джинсах, хлопковой футболке и накинутой сверху клетчатой рубашке. Без макияжа, украшений и укладки, которую заменила обычная коса.
- Ты похудела, - прозвучало вместо приветствия и объятий. Возможно, Микеле считал неправильным касаться той, чьего брата саморучно застрелил неделю назад, или расстоянием подчеркивал то, что между ними все кончено. Отстраненность мужчины и дыхание ветра с моря заставили Лету поежиться. – Зачем ты просила о встрече?
- Ты приказал устроить взрыв на верфи? – принцесса задала вопрос, ответ на который давно уже знала, но все равно хотела услышать из его уст. Антинарри кивнул, выдохнул сигаретный дым и отбросил сигарету в сторону на песок.
- Дождь начинается. Если это все, что ты хотела узнать…, - начал он, когда тишина между ними растянулась на несколько минут, и оттолкнулся от капота спортивного автомобиля.
- Постой! В тот день я была на судостроительном заводе вместе с братом, стояла на площадке возле цистерны с топливом за десять минут до того, как сработала бомба, – Летиция сделала шаг вперед и уловила, как несколько капель упало на лицо. Похоже, собирался пуститься настоящий ливень, что казалось символичным. Она отвела руку за спину, вытащила пистолет, который не так давно нашла среди вещей Ремо, и протянула оружие на раскрытой ладони Микеле. – Как видишь, я осталась невредима, так исправь упущение и убей меня сейчас сам, чтобы не пришлось больше отправлять людей в Мессину.
Небо оплакивало любовь, дождь хлынул стеной, отчего с каждой секундой все больше намокали волосы и одежда. Мужчина развернулся спиной к Лете и направился к водительскому сидению. Принцесса бросилась за ним, услышала нетипичный для осени удар грома и вскрикнула от боли, впившейся в тело сбоку чуть выше бедра и окрасившей ткань футболки в красный цвет.

Женя, Корина и Макс, поздравляю с почетными званиями!

Спасибо, Ганс, твой оптимизм и мне дает надежду на то, что счастье возможно даже для современных Ромео и Джульетты.


Очень мудрое замечание, у долгой и счастливой жизни есть своя цена - это существенный изъян. Спасибо за поддержку.


Я верю, что все будет в порядке, пока ты со мной.
Орнелла красивая, я ревную.


Значок не вкусный, лучше чай с печеньем. Спасибо.

Гретель, спасибо за песню. у тебя восхитительное чувство вкуса.
всегда находишь что-то особенное для каждого.

Не сгореть, а замерзнуть
Сицилия октябрь 1995

Летиция открыла глаза и увидела белый потолок в дневном свете. В воздухе пахло лекарствами, с одной стороны от кровати какой-то медицинский прибор издавал мерный писк, а с другой, словно стройная башня, высилась капельница, иголка которой впилась под кожу. Кровоток разносил коктейль вливаемых веществ по телу, притупляя боль и нервное напряжение, позволяя разуму заполнять пробелы. Она помнила кровавое пятно, быстро разрастающееся на белой футболке в районе живота, и накатывающую слабость, утягивающую в темную тишину. В ней было спокойно и легко.
- Вы проснулись, синьорина, - над Летой склонилась медсестра, похоже, находившаяся рядом все то время, что Моретти спала. - Как себя чувствуете?
- Ужасно, хочу пить, - прошептала девушка пересохшими губами. – Как я здесь оказалась?
- Конечно, - мгновение спустя перед глазами Летиции материализовался стакан, который медсестра заботливо придерживала, пока пациентка пила воду. – Вас доставили в больницу в бессознательном состоянии с ранением, рассекшим несколько групп мышц живота. Из-за этого вы потеряли много крови и чувствуете слабость. Врач наложил швы, капельница поддержит организм. Худшее позади.
Чувство усталости казалось настолько всепоглощающим, что Лета вновь закрыла глаза. На обратной стороне век ждал образ Микеле, каким он предстал перед ней на песчаном берегу: холодным, будто льдина, и острым, что легко порезаться, чужим. Не этот мужчина целовал Летицию в апельсиновом саду, готовил омлет на завтрак и спал рядом в постели. Он стал кем-то совершенно иным, жестоким и беспощадным, ужасающим, но все равно остался тем, кто властвовал над ее сердцем. Взяв с собой на пляж пистолет, девушка знала, что никогда не смогла бы спустить курок и выстрелить в возлюбленного. Она уже отдала ему свое сердце добровольно, позволила б забрать и жизнь. Раз вендетта Антинарри требовала крови Моретти, то идеальнее всего подходила Лета, ведь всему виной были ее чувства. Ее любовь не создавала ничего прекрасного, она, как выяснилось, превращала в чудовище.
Девушка услышала приглушенный звук открывающейся двери. Медсестра должна была унести опустевшую капельницу, но нахлынуло ощущение присутствия, чьего-то взгляда, заставившего распахнуть глаза. Она ожидала увидеть Микеле, встревоженного Даниэле или даже разъяренного отца, но обнаружила в палате ухоженную женщину в черном платье с элегантным силуэтом. Что-то в лице визитерши, больших карих глазах и выраженной линии скул казалось неуловимо знакомым, но Лета не могла сконцентрироваться и вспомнить ее.
- Мне говорили, что Летиция Моретти самая красивая и капризная девушка Мессины, - произнесла женщина, приблизившись к кровати. – Вижу, что слухи не лгут, и понимаю, почему мой сын так увлекся тобой.
Пазл сложился быстро. Ну, конечно, тот же, что и у Микеле оттенок горького шоколада в радужке и скулы, которые Лета считала произведением искусства. Это у него от матери, действительно, имеющей сходство с известной актрисой.
- - Синьора Антинарри, - промолвила девушка и попыталась приподняться в постели, на что потревоженный шов отозвался волной боли, отразившейся на бледном лице.
- Не нужно, - Клавдия Антинарри любезно разрешила ей остаться на подушках. – Я хотела взглянуть на тебя и спросить, сколько еще собираешься вешаться на шею Микеле и приносить беды нашей семье?
В ее голосе не звучало ни высокомерия, ни отвращения. Женщина настолько контролировала себя, что наружу просачивалась лишь капля из моря боли и скорби, пережитых из-за тяжелого состояния Витторио и смерти Филиппо, которого она растила как собственного ребенка. Так ведь говорил Мик: три брата всегда и везде были вместе. А потом один из них связался с самой неподходящей на свете девушкой – принцессой Моретти.
- Я не…, - Летиция не смогла закончить фразу, потому что выбранное определение не являлось фигурой речи, а полностью соответствовало происходящему в реалиях. Именно так, не чувствуя больше иных источников притяжения кроме возлюбленного, она стремилась к нему, желая прикосновений, объятий, поцелуев, как проявлений ласки, нежности и страсти. Он стал центром ее вселенной. – Я люблю Микеле. А он любит меня.
- Мой сын хорошо воспитан и никогда не оставит истекающую кровью девушку, даже если между ними все в прошлом, - ответила синьора Антинарри, объяснив Лете, как она оказалась в больнице Палермо и почему вокруг нее суетился медперсонал, словно заботился о важной пациентке. – Однако наша семья никогда не примет тебя, не после недавних событий.
Глупо надеяться на симпатию людей, когда стала причиной их горестей. Разумнее предполагать, что представители клана Антинарри с превеликим удовольствием пошли бы на поводу у ненависти и выпустили дочери Моретти всю кровь в качестве вендетты. От этих мыслей внутри, где-то в районе грудной клетки и сердца, становилось тяжело и больно. Летиция подняла руки к груди, зажав между пальцами край одеяла, и ощутила на запястье тяжесть браслета с шармами. Она ни мгновения не сомневалась в том, что Мик отыскал украшение, ставшее для обоих символом чувств, и вернул его.
- Мне все равно, как вы будете относиться ко мне, - упрямо прошептала Лета. Из-за слабости говорить громко не получалось, но она верила в то, что звучала твердо, непоколебимо. – Ни вы, ни отец не заставите меня разлюбить Микеле.
- Нет, я не собираюсь этого делать, - к удивлению Летиции ответила Клаудия Антинарри и опустилась на кровать, больше не взирая с высоты своего роста, возраста и мудрости. – Хочу лишь попросить в этой любви не быть эгоистичной, требуя выбрать тебя или клан, и наивной, потому что мой мальчик никогда не откажется от семьи. Он скоро женится и станет отцом, мы все ждем этого ребенка. Тебе просто не останется места в жизни Микеле.
- У него есть невеста? – Лета едва смогла выговорить вопрос, в ответ на который женщина кивнула головой. – И она беременна?
Синьора Антинарри, действительно, была права, назвав девушку наивной в любви. Нет, Летиция никогда не представляла такого, чтоб Мик ради нее ушел из клана, разорвал все отношения с родными и обосновался где-нибудь на материке. Она понимала, что этот вариант будущего, как закат солнца на востоке, невозможен, потому что он тесно связан с семьей.
Наивность заключалась в том, что Лета не интересовалась пассиями и отношениями Микеле. Он говорил ей, что впервые испытывал настолько глубокое и неистовое чувство, что совсем не означало отсутствие иных симпатий и романов. Этот мужчина был настолько прекрасным и сексуальным, будто современное воплощение статуи Давида, а также опытным и искусным, требовательным и страстным любовником. Прозвище Казанова, наверняка, являлось следствием определенного количества интрижек, что Летиция воспринимала как данность. Она наоборот удивилась бы отсутствию вереницы подружек, оставленных с разбитым сердечком.
Однако существовала ли вероятность того, что, вернувшись с Искьи домой, он встречался с другой девушкой, занимался с ней сексом и одновременно флиртовал в переписке с принцессой Моретти? Могла ли во время римских каникул Мика ждать в Палермо нелюбимая, но подходящая семье, невеста, которая уже носила его ребенка? Стал бы при таком раскладе он приглашать Лету на свадьбу брата, чтобы представить родителям? А если Микеле не знал о случайном залете эпизодической подружки, семья которой позднее настояла на браке? Имела ли вообще место такая беспечность со стороны мужчины, ведь в постели с Летицией он всегда был осторожен и предусмотрителен?
Вопросы все сыпались, как тяжелые камни, ударяющиеся о черепную коробку и вызывающие головную боль. Она растекалась ниже, сдавливала сердце и концентрировалась в животе в районе шва. Вероятно, заканчивалось действие лекарства из капельницы, но Лета не торопилась звать медсестру. Девушка смотрела на синьору Антинарри, в ее густо подведенные карие глаза и ждала ответа.
- Почему тебя это удивляет? – после длинной, показавшейся вечностью паузы, произнесла женщина. – Молодые люди в наше время…, - она замолчала, не закончив предложение, вздохнула и качнула головой, будто бы с сожалением. – Девочка, о таком должна предупреждать мать… Мужчины по своей натуре горячие и нетерпеливые… Мне, правда, жаль.
Клавдия Антинарри поднялась и направилась к двери. Когда она покинула палату, Летиция позвала медсестру и попросила что-нибудь от боли. Лекарство потекло по венам и артериям, но девушка хотела большего, чего-то стирающего все воспоминания последних месяцев до абсолютной пустоты сознания. Обнуляющего ее до цветочка из оранжереи дона Моретти, единственной заботой которого был выбор курорта для отдыха с подругами. Принцесса Лета больше никогда не выбрала б Искью, отправилась бы на материк в Амальфи или Позитано. Уже неважно куда.

Микеле, спасибо за спасение. Я знала, что мы не умрем как Ромео и Джульетта.
Спасибо и прощай. Счастья в браке пожелать не могу.

не все истории любви заканчиваются хэппи эндом, Ганс. а те, что заканчиваются хэ, на самом деле просто останавливаются для читателя в наивысшей точке.


Я тоже жду этот сюжет, он мне очень нравится по стилю.


Зачем? Чтобы сделать еще больнее себе и навредить большему количеству людей? Все когда-нибудь кончается, не лучше ли оставить сейчас?