Карта ролевой игры "Совсем другая Сказка"

Танцуем-то мы в самом деле пасодобль. Я-то думала - это просто к слову было сказано, ан нет. Ну хорошо.

Я приглашаю, выходит я - тореро. Веду в танце. Вспоминается эпизод из "В джазе только девушки" - "Дафна, вы опять ведете", мне смешно, тем более, что Кай классно изображает быка - строптивого и дерзкого. У него выходит очень забавно и правдоподобно. Танец, танец, испанский, жаркий и грациозный. Хочется взять кастаньеты и щелкать ими в такт.
Танец заканчивается поцелуем, потом мы кланяемся публике, все смеются. Целую Кая в щеку и сажусь на диван. Ему водить дальше.

Итак, кого вызовут следующим?

Городской парк.

Хочешь любить – научишься доверяться(с)

Кай молчал, и его молчание убивало. По капле. Я осторожно забрала свои руки и сцепила их в замок, потом стала тепебить край пиджака, Герда, успокойся, не надо нервничать, ты еще ногти грызть начни, как в детстве. Успокоиться, надо успокоиться. Что бы Кай не сказал, это его решение, и ты ничего изменить не можешь, только принять или не принять. Третьего не дано.
Кай вдруг приподнял мое лицо, так что наши глаза оказались на одном уровне, и я снова утонула в его – таких ласковых и манящих, а потом он сказал.
У меня все внутри упало, оборвалось, но я продолжала, как завороженная смотреть в его глза, не в силах отвести взгляд или что-то сказать. Женщину, просто женщину, а ты, дурочка, надеялась…
Я не хочу смотреть на Кая, потому что больно, не хочу слушать, что он скажет дальше и не слышу, вернее, слышу, но почти не понимаю. Только отдельные слова доходят до моего сознания – девочку, девушку, близкую-далекую – стоп, о ком это он? Это обо мне? – Ошарашено смотрю на Кая, пытаясь восстановить в памяти почти не услышанные мною слова, ища в его глазах подтверждения, что та незнакомка, о которой он говорил, я. Так хочется в это верить и так …страшно.
Кай смотрит в сторону, потом снова на меня, и видимо понимает, что до меня не дошло, поэтому повторяет.

Его слова наполняют мое сердце радостью, только вот конец фразы – тот ли он, та ли я – этого я не понимаю. Да, несомненно, он прав, мы стали другими. Только вот что вторично? То ли мы изменились – и потому увидели друг друга иначе, то ли сначала увидели, и потому изменились. Хотя, наверное, это неважно. Или важно? Я свосем запуталась.
Кай смотрит на меня так, словно хочет сказать что-то важное и …страшное. Говори, ну говори же, я жду. И вот оно – сказано – он меня не любит, – но как же тогда, к чему все это? Слова, поцелуи? Зачем? Больно, как же больно… Он говорит что-то еще – пытается подсластить пилюлю? Стараюсь собраться и вникнуть в смысл фразы.
Что попробовать? Полюбить попробовать? Ухаживать? Встречаться? Что именно? – Я молчу, не зная, что сказать, потому что внутри себя уже решила, что согласна, что не важно – что будет потом, главное – здесь и сейчас, потому что, мне плохо без него и хорошо с ним, потому что, если я скажу нет, то никогда не узнаю, каково это – быть его женщиной, а я хочу это знать, понимать и чувствовать, но произнести вслух страшно.
Мы молчим, продолжая смотреть друг на друга, ища в глазах ответы. И все-таки мужчина есть мужчина. Он сильнее. Он готов знать. Готов спросить.
И видимо готов получить ответ, каким бы он ни был, потому что смотрит на меня в упор, и я смотрю, молчу и смотрю.
– Да, я готова, – тихий хриплый шепот. Это я произнесла? Неужели? И почему у меня такой голос. И что дальше? Я должна сказать обо всех своих страхах или на сегодня хватит откровений? Не выдерживаю, отвожу глаза и опускаю голову. Мне так много еще нужно сказать тебе и так много услышать. Мне надо знать, что я могу полностью довериться, и, кажется, я могу это сделать, потому что верю тебе, но это так страшно, потому что если я все-таки ошиблась…

Городской парк

Мне с тобой – счастье. Ты мне – загадка.
Я растворяюсь в тебе без остатка.
Я растворяюсь в тебе мелодично,
Резко и долго. Так непривычно…(с)

Все-таки это я сказала… И это мой голос так странно звучал, но Кая, похоже, это не удивило, а даже обрадовало. Он весь засветился изнутри, а я… покраснела и смутилась…
И смутилась еще сильнее, когда вдруг оказалась у него на коленях, но он обнял меня, прижал к себе, и смущение ушло, осталась только радость…
И его нежные прикосновения, руки, губы… Слова, которые хочется слышать…

Я тоже счастлива – молча утыкаюсь ему в грудь. Мне уютно и тепло в нежных объятиях Кая и хочется, чтобы так было всегда… Всегда, какое странное, тяжелое слово. Объемное. Оно влечет за собой какие-то обязательства, и в первую очередь – абсолютное доверие, полное и абсолютное, но… я пока не готова, я еще боюсь вот так. Как он говорил – синхронно прыгнуть в воду? – да, именно прыгнуть. Я стою у обрыва и надо сделать шаг вниз, прыгнуть, но …мне страшно, …пока страшно.

Я не смелая вовсе, а абсолютно законченная трусиха. Если б ты только знал, как отчаянно стучит мое сердце – как овечий хвостик. Я боюсь, боюсь потерять тебя. Очень боюсь, потому что и в твоих глазах – неуверенность. Но это – завтра. Как Скарлетт говорила – я подумаю об этом завтра. А сегодня, сейчас мне хорошо, и хочется раствориться в Кае. Целиком, без остатка, потому что есть здесь и сейчас, а завтра… завтра может не быть…
Тишина вокруг нас не пугает, наоборот, успокаивает, словно природа затаилась и ждет нашего решения…
Я хочу что-то сказать, но не нахожу слов, да и не нужны слова – просто прикосновение, поцелуй. Сначала очень нежный и ласковый, потом более страстный, но не менее ласковый, в голове – звенящая пустота, руки перебирают волосы Кая, гладят его немного колючую щеку. Так странно целовать мужчину с бородой, странно и приятно.
Моя курточка расстегнута, как, оказывается, порой мешает одежда. Рука Кая на моей груди, я тянусь к нему, ближе, еще ближе. Мне хочется этой ласки, я словно в тумане, не вижу и не чувствую ничего вокруг. Только он и я. Я просовываю ладошку в вырез его рубашки, а его рука приподнимает край моей кофточки. Горячее прикосновение обжигает кожу и словно проникает в мозг неожиданной мыслью – мы в парке, на улице, тут люди ходят. Боже, что мы делаем…
Я резко отстраняюсь и пытаюсь убрать руки Кая. Смотрю на него и шепчу еле слышно.
– Мы ...мы... на улице... – слегка сжимаю его ладони и откидываюсь чуть в сторону, давая и ему возможность прийти в себя.
– Ты права. – Его голос звучит как-то странно, и я вдруг дико смущаюсь, потому что мгновенно приходит понимание того, что могло случиться дальше. Нет… не сейчас, не здесь, и вообще… Поправляю одежду и сажусь ровно, готовая в любой момент спрыгнуть с коленей Кая.

Он еще и смеется. И вообще, кто на кого накинулся – большой вопрос. Я от себя такого не ожидала. Так странно и удивительно, но я ни о чем не жалею. Невольно улыбаюсь и чуть лукаво смотрю на Кая. Похоже, он удивлен, пожалуй, я тоже. Просто я уже не я. Чувствую это и понимаю, что это – только с ним. Интересно, а он такой – только со мной, или? Но спрашивать не хочется, боюсь разрушить то единение, которое установилось между нами. Снова улыбаюсь – Каю, этому дню, своим ощущениям.
Не хочется ничего делать, никуда идти, но я понимаю, что долго так сидеть тоже не получится – мы снова начнем целоваться, и сумеем ли остановиться – вопрос. Значит, надо идти. Только собираюсь облечь свою мысль в слова, но Кай делает это первым.

Он смеется, потом осторожно ставит меня на землю и берет за руку, словно боится, что я убегу. Нет, теперь я никуда не денусь, пока он сам… Так, Герда, перестань думать, вообще, чувствуй и радуйся сегодня и сейчас. Я сильнее сжимаю ладонь Кая… Здесь и сейчас…
Впереди – лоток с мороженым. О, как кстати. Именно мороженого мне очень хочется. Да и Кай любит это лакомство.

– Конечно. Мне рожок, шоколадный, – впрочем, я могла бы не говорить, Кай прекрасно знал, какое мороженое я люблю.
Идем дальше, все так же молча – но теперь есть законный повод молчать, хотя на самом деле я не знаю, как начать разговор. Понимаю, что он неизбежен, но оттягиваю – не хочется серьезных тем и мыслей о завтрашнем дне.
Подходим к выходу из парка, и я вдруг понимаю, что проголодалась.
– Пойдем пообедаем в «Пирожках», тут недалеко? – Смотрю на Кая, корча умильную рожицу, – вот так и никаких серьезных разговоров. Успеется…

Разговоры — странная это все-таки вещь,
Можно обменяться миллионом слов и не сказать главного…
А можно молча смотреть в глаза и поведать обо всем!(с)

Ну вот вечно я как дите малое – нос мороженым измазала, и Кай пальцем снял шоколадную каплю. Заворожено смотрю, как этот палец исчезает у него во рту. Герда, ау, приди все в себя. Все – как всегда. Произношу эту фразу вслух и понимаю, что все – иначе. Раньше я бы просто не обратила на это внимания, а сейчас этот жест – такой домашний и простой, показался мне очень интимным что ли. И сердце почему-то пропустило удар, а потом забилось, как сумасшедшее. Но ведь ничего не случилось, просто я измазала нос, а Кай его вытер. Просто? Как оказывается один и тот же жест может быть по-разному воспринят в зависимости от внутреннего состояния. Смотрю на Кая. Нет, вроде все, как обычно.
Кай соглашается на кафе и на обед и неожиданно целует меня. Нет, все-таки все изменилось. Я пытаюсь вывернуться и оттолкнуть Кая – люди же кругом, мало ли кто нас увидит. И шепотом выговариваю ему.
– Что ты делаешь, здесь же люди! Могут оказаться знакомые!
Но, похоже, его это совершенно не волнует. И это Кай, для которого репутация и престиж превыше всего? Мне и страшно, и радостно одновременно. Это его поведение говорит больше всяких слов. Значит, все серьезно? Надолго? Быть может, навсегда? Герда, Герда, не думай, не загадывай, чем выше вознесешься в мечтах, тем больнее будет падать. Живи сегодняшним днем и радуйся тем маленьким радостям, которые есть. Здесь и сейчас…
Кай, все еще улыбаясь, берет меня за руку и ведет к кафе.
Вот и оно. Одно из моих любимых мест в Энске. Тут всегда тепло и уютно, и можно просто посидеть с ноутом и чашкой кофе с пирожным. Обычно мы ходим сюда с Сиреной – выпить кофе и поболтать. Правда, я давно в «Пирожки» не заглядывала.
Вкусные запахи, приветливое лицо официантки. Кай – не знаю, намерено или случайно – выбирает наш с Сиреной столик – уединенное уютное местечко.
Принесли меню, смотрю в него и не могу прочитать ни одной строчки, в голове – куча мыслей, которые никак не дают сосредоточиться. Скрываться – не скрываться, как вести себя на людях, вопрос очень непростой, и я не знаю, как его решить даже для себя. Похоже, Кай уже все решил, и будет по его, и я соглашусь с этим, но мне для себя все равно надо что-то решить. Потому что это значит… Стоп, Герда, это пока ничего не значит, это просто обед и надо что-то выбрать. Снова тупо смотрю в книжечку меню.
Кай вдруг протягивает руку и сжимает мою ладошку. Улыбается. Удивленно смотрю на него, но как ни странно, от этой мимолетной ласки стало легче и спокойнее. Строчки в меню сложились в названия блюд, и я уже готова выбрать.
Как раз вовремя – подошла официантка и приняла заказ. Но спокойно поесть, видимо, все-таки не получится, потому что как только девушка уходит, Кай задает вопрос.
Ну вот и все… И что ты ему скажешь – выложишь сейчас все свои страхи? Нет? А что тогда? – я задумалась, потом, осторожно подбирая слова, произнесла.
– Кай, я не знаю. В самом деле не знаю, как поступить. Если мы на людях будем вести себя как … – я замялась, – как мужчина и женщина, между которыми существует… определенная степень близости – уфф, я сказала это, как, оказывается сложно облечь в слова чувства и ощущения – нам придется рассказать бабушке, Кэр, будут вопросы. А я не готова отвечать. Думаю, ты тоже. И потом – репутация компании. Хотя таблоиды нас давно в постель уложили, – я улыбнулась, но при этом сцепила в замок руки и сильно сжала их – разговор давался тяжело. – Не знаю, Кай, мне кажется, если мы всем скажем, это будет слишком… навсегда. От нас будут ждать определенных действий, будут подталкивать к ним, а это… – я снова посмотрела на него, – я не думаю, что это то, чего бы мы хотели. Скрываться – тоже не выход. Все тайное, как известно, становится явным, и не было бы еще и худших слухов и сплетен именно от того, что мы будем таиться и прятаться. – Я посмотрела в глаза Каю, пытаясь понять, что делать дальше и как рассказать ему все. Я понимала, что разговор неизбежен, но не здесь и не сейчас, да и вообще лучше оттянуть этот момент как можно дальше. Хотя, все равно придется сказать, нельзя строить отношения на лжи, пусть самой крошечной, она убьет все. Я вздохнула и спросила:
– Скажи, а чего хочешь ты? Какими ты видишь наши отношения? Хотя бы на ближайший, – я сделала паузу, не зная, какой срок назвать, – на ближайший месяц.
Официантка принесла наш заказ, но мне уже не хотелось есть, с другой стороны, серьезного разговора в кафе все равно не получится, – я вертела в курах вилку и смотрела на Кая в полной растерянности.

Всегда будь самим собой и говори то, что чувствуешь.
Те, кто осудят – не имеют значения, а те, кто имеют значение – не осудят.
Доктор Сьюз

Но никому не рассказывай
Обо мне, и о нас с тобой.
Никому не показывай,
Где храним мы свою любовь. (с)


Похоже, я все-таки не смогла объяснить то, что хотела бы услышать от Кая или спросила слишком прямо или, в общем… судя по его виду, что-то пошло не так. А что он собственно ждал? Что я брошусь к нему на шею? …Ну броситься бы не бросилась, а обняла бы, будь вы дома, ведь так? Я вздохнула, понимая, что так, что меня тянет к Каю, и я ничего не могу с этим сделать и не хочу.
Впервые вижу Кая таким растерянным, в самом деле хочется обнять, прикоснуться. Желание, похоже, обоюдно, потому что он берет меня за руку. Смотрит в глаза. Почему, почему от одного его взгляда я теряю способность ясно мыслить? Это… неправильно.
Кай говорит что-то, и я опять его почти не слышу и с трудом понимаю. Только чувствую, как он гладит меня по руке, и внутри поднимается желание – прикоснуться, обнять, поцеловать, сесть на колени, прижаться и не отпускать, но мы в кафе, кругом люди, и Кай говорит что-то правильное и важное. Надо постараться вникнуть. Стараюсь.

Нет, ты даже представить себе не можешь, чего именно я боюсь. Не огласки, не слухов и сплетен, я просто боюсь потерять тебя, когда расскажу все. Потому и спросила про планы. Ты все равно все узнаешь, но сейчас или позже – огромная разница. Я хочу хоть немного продлить наше общение, потому и молчу. Не знаю, может быть я не права, может это эгоизм или недоверие, но страх затмевает все, и … я не могу его побороть. И посоветоваться не с кем…
Скрываться нелепо, это он, конечно, прав, но и кричать на каждом шагу – тоже, хотя мне кажется – стоит на нас посмотреть – и всем все станет ясно, во всяком случае по моей физиономии – я совершенно не умею скрывать ни чувств, ни мыслей.
А мне – есть. Мне будет неловко, если за моей спиной станут говорить – очередная пассия мистера Карлеоне, или того хуже – что ты наконец добился, и мало того, кто-то другой может подойти ко мне с гнусным предложением, тот же Перес – ну раз уступила тебе, не стану ломаться и с остальными. Я тебе этого не скажу, буду молча переживать сама, но мне бы не хотелось, чтобы до тебя дошли какие извращенные сплетни, и ты, почувствовав себя виновным, пошел восстанавливать справедливость кулаками.

Смотрю, готова часами смотреть в твои глаза. Держать за руку, смотреть и молчать. И при этом ощущать себя абсолютно счастливой…
Кай снова заговорил, что он не знает и не планировал. Будто я планировала. Это было как удар молнии, словно салют, который мы смотрели, высветил нас друг для друга как-то иначе. А может быть, это был волшебный салют? Боже, какие глупые мысли лезут в голову, хорошо, что Кай не умеет их читать.
Пытаюсь вслушаться в слова Кая, и чуть не фыркаю – Продолжать работать... – нет, понятно, работа никуда не денется, но как он себе это представляет, когда от одного его прикосновения кровь бежит быстрее и сердце то замирает, то стучит сильно-сильно. Какая работа, когда стоит ему появиться за моей спиной, и все мысли исчезают…
Похоже, Кай понимает это, но пытается схватиться за соломинку.

Интересно, он сам понял, что сказал? Если мы не будет скрываться, то через пару дней все – даже самая последняя уборщица – будут знать, что нас связывает нечто большее, как он выразился. Говорят, что у женщин нет логики, но, похоже, у мужчин ее еще меньше.
Хотя судя по тому, что Кай сказал дальше, он сам понял, что так нельзя, и запутался вконец, поэтому спросил меня.
И что сказать? Я задумалась. Потом попыталась улыбнуться и ответила.
– Когда я вернулась домой от Сирены, мы говорили с бабушкой, и она сказала – слушай свое сердце. Мне кажется, она права. Не надо ни скрывать, ни афишировать, надо просто жить. Если кто-то что-то спросит – подумаем, как ответить. Только прошу тебя, если можно, на работе … не подходи ко мне, хорошо? Тогда я смогу работать… И еще… Кай, я должна тебе рассказать… одну вещь. Только не здесь… Дома и… может быть не сегодня… Я замолчала и посмотрела в окно. – Давай поедим, а то все остыло.

Обмен словами, разговор – всего-навсего предлог для других,
более тонких форм общения.
Если двое настойчиво стремятся к общению,
то не играет ни малейшей роли, что и как они говорят
– можно нести любую чепуху.
Генри Миллер

Я видела, что Кай смотрит на меня, но не могла повернуться, почему-то казалось, увижу его глаза, разревусь и все выложу. А потом вдруг что-то изменилось, и я успокоилась, словно пришло второе дыхание. Это Дик рассказывал, что когда спортсмен бежит на длинную дистанцию, у него может не хватить дыхания, но надо все равно бежать, и тогда оно придет – второе дыхание, и он добежит. Странно, но мне вдруг показалось, что оно пришло. Стало легче. Словно вернулся прежний Кай. Иной и тот же одновременно. Я посмотрела на него и вдруг услышала.

Я улыбнулась. Нет, это ты необыкновенный, а я – самая обычная, да еще и недоверчивая трусиха, но об этом – потом.
Сейчас надо поесть, в том числе и чтобы отвлечься от мыслей.
Мы ели, пили вино, говорили – обо всем и ни о чем, как раньше. И снова понимали друг друга с полуслова, с недосказанной фразы. Только иногда вдруг на секунду замирали, когда встречались глаза или соприкасались руки. Тогда словно ток проходил по жилам, на секунду, на мгновение. Глаза отводили, руки отдергивали. Небольшая пауза – и снова легкая болтовня. Тема была не важна. Просто это как-то связывало что ли.
Бедный доктор Краус, что он о нас подумал – сначала сумасшедший Кай, потом невежливая грубиянка Герда. Да, та еще парочка, – я улыбнулась, когда Кая рассказал мне свою эпопею. А Дик, тут проще – он все поймет или уже понял. Впрочем, сейчас это было не важно. Старые друзья на то и существуют, чтобы прощать наши ошибки.
Незаметно было выпито вино, так же и вторая бутылка. Я как-то мельком заметила этот момент и удивилась, что совсем не опьянела, мне просто хорошо и весело, когда обычно два бокала это был предел. Я попросила еще мороженого на десерт и, дурачась, кормила Кая с ложечки. Только при этом старалась не касаться его руки, хотя коснуться хотелось все сильнее. Погладить, прижаться, поцеловать. Герда, не надо было столько пить, - пришла здравая мысль, а потом еще одна – гораздо интереснее – и как ты собираешься идти на работу? Вопрос был хороший, и только я решилась спросить об этом Кая, как он сам предложил прогуляться.
Я с радостью согласилась, и мы вышли из кафе на улицу. Куда? Куда-нибудь…

От кафе "Пирожки у бабушки" до "Золотого особняка"

Обмен словами, разговор – всего-навсего предлог для других,
более тонких форм общения.
Если двое настойчиво стремятся к общению,
то не играет ни малейшей роли, что и как они говорят
– можно нести любую чепуху.
Генри Миллер

Мы шли в самом деле – никуда, просто гуляли. И говорили, словно последние несколько дней вообще не разговаривали и сейчас наверстывали упущенное. А, может быть – так оно и было – каждый думал о своем, полуслушая и часто не понимая другого. А сейчас. Сейчас у меня было ощущение, что мы оба что-то решили, и решение это – одинаковое, хоть мы и не сговаривались. И от этого решения стало легче, и стало возможно общаться. Как раньше, вернее, почти как раньше, потому что мы изменились, и наше отношение друг к другу – тоже. Оно словно сделало новый виток, как по горной дороге, но скорость была очень больной, нас слега занесло на повороте и чуть не выбросило в разные стороны… а теперь дорога стала более-менее ровной, и мы двигаемся дальше – вместе, пока вместе…
Кай что-то говорит, потом смотрит на меня, я – на него, хватаемся за руки и вот мы уже целуемся в какой-то подворотне. Оторваться невозможно, но кто-то идет, и мы отскакиваем друг от друга, бежим проходным двором на соседнюю улицу и по ней идем медленно и чинно, словно ничего не случилось.
Проходит какое-то время, и опять на полуслове – взгляд – пожатие руки и поцелуй на тихой улочке в тени чужого парадного. Поцелуй, сводящий с ума и заставляющий обо всем забыть. Да что же это такое – весна, алкоголь, любовь? Стараюсь не думать, а только чувствовать.
В воздухе попахивает дождем, сгущаются сумерки, становится прохладнее. Падаю на скамейку, сбрасываю балетки и вытягиваю ноги. Блаженно жмурюсь и потягиваюсь, как котенок.
– Фууух, как же я устала! Мне кажется, мы сегодня обошли весь город!
– Я вообще с трудом припоминаю, когда столько ходил.… Потерпи – сейчас поймаю машину, и скоро будем дома, – улыбается Кай.
А я вообще не помню, чтобы мы с ним вот так гуляли хоть когда-нибудь. Разве в детстве. Он показывал мне город, а я смотрела на него во все глаза – старший, красивый и умный. Глупая маленькая девочка… А может и не глупая.
– Нет, это здорово, что я догадалась переобуться, – болтаю, разминая пальцы ног, – каблуки – не для прогулок. Боже, какую чушь я несу, Совсем расслабилась. Балетки, шпильки, а дальше – чулки и белье? Об этом не говорят с мужчиной, даже если он знает тебя с детства.
Ну, правильно, Кай смеется надо мной, а я делаю вид, что дуюсь и упрямо продолжаю доказывать ему пользу туфель без каблуков. Я иногда бываю ужасной занудой. Потом не выдерживаю и тоже улыбаюсь. И вот мы уже оба смеемся.
Такси останавливается неожиданно, туфли приходится надевать на ходу, ну и ладно. Это тоже весело.
Садимся на заднее сиденье, Кай берет меня за руку, я переплетаю наши пальцы и слегка сжимаю их. Он поворачивает голову, думая, что я хочу что-то сказать, и наши губы встречаются. Мы в такси, водитель, неудобно, – но мысли мелькают где-то очень далеко и кажутся несущественными. Снова как на скамейке в парке я оказываюсь у Кая на коленях, его рука забирается под мою кофточку, моя – гладит его шею в вырезе рубашки. И никаких страхов, только чувства, ощущения и желание – прикасаться, гладить, целовать, все остальное просто не существует…
Такси останавливается неожиданно. Водитель легким покашливанием возвращает нас к действительности. Отрываюсь от Кая и, сползая с его коленей, плюхаюсь на сиденье. Вижу себе в зеркале заднего вида – Боже, неужели это я – вот эта растрепанная девушка с шалыми глазами и припухшими от поцелуев губами. Это яяяя? Но в таком виде… Жалобно смотрю на Кая и тихо прошу.
– Давай выйдем у ворот и немного пройдемся. И… я думаю, лучше войти с черного входа…

Золотой особняк.



Такова природа человека. Большую часть
собственных эмоций человек заменяет страхом.
Паоло Коэльо

Не будет ни плохого, ни страшного, ни злого, если мы отпустим себя.
Но людям трудно в это поверить.
Генри Миллер


Пока Кай расплачивался с водителем, я не знала – куда деть глаза – настолько было неловко. Я никогда себе ничего подобного не позволяла. Попробовала привести в порядок волосы, но как назло, забыла в офисе сумочку, а пригладить мою гриву пятерней не очень-то получилось. Изрядно посвежело, и я даже поежилась от сильного порыва ветра – погода явно испортилась, и вот-вот грозился пойти дождь. Ветер забирался под курточку, холодил разгоряченное тело, и я обхватила себя руками за плечи, чтобы согреться.
Наконец, такси уехало, Кай вернулся ко мне и, обняв, проговорил.
– Малыш, ну перестань…, мы не совершили ничего преступного…, да таксисты возят сотни влюбленных парочек!
Мы – влюбленная парочка? Значит, все-таки? Или это такое завуалированное высказывание, чтобы не напугать меня? Понять бы… Его… Себя… Себя в первую очередь. Чего я хочу и на что готова – на моем лице отражались тысячи мыслей, сменяя друг друга, и похоже, Кай все их прочел, потому что поцеловал в кончик носа – как маленькую – и тихонько сказал.
– Идем, на улице прохладно. Да и поздно уже.
Мы прошли в калитку и пошли по дорожке к дому, держась в тени деревьев. Кай обнимал меня за плечи, и постепенно стало теплее и …спокойнее. Мы не разговаривали, но молчание не угнетало, казалось, наоборот, слова были бы лишними. Сейчас за нас говорили сердца, чувства, прикосновения были выразительнее слов…
Тучи над головой стали совсем свинцовыми, вот-вот ливанет. Резкий порыв ветра захлопнул окно во флигеле, задребезжало стекло.
– Холодно? – Голос Кая был удивительно нежным.
– Да, – жалобно смотрю на него, и тут же его пиджак укутывает мои плечи. Пытаюсь протестовать, да где там. Кай всегда все делает по-своему. Обнимает меня поверх пиджака и смеется. Мальчишка… Мой любимый мальчишка – откуда взялась эта мысль? Надеюсь, ее он не угадает.
Последние метры до дома мы почти добежали.

Черный ход. Стертые ступени, простая деревянная дверь.
Кай почему-то замешкался. Неужели испугался? Да нет, быть не может. Просто… А ведь он никогда не водил в дом своих пассий, - мелькнула неожиданная мысль. Ну и что? Причем тут я? Это его дело…
Открываю дверь и нащупываю на стенке выключатель. Щелчок – неяркий свет озаряет лестничный пролет. Поднимаюсь вверх, не глядя на Кая. Вот и мой этаж.
Отступаю, пропуская Кая вперед – ему выше, а он вдруг обнимает меня и целует, нежно прикасаясь губами. Я кладу руки ему на плечи и прижимаюсь к нему, пиджак летит на пол, но это не важно. Кай тоже крепко обнимает меня, и поцелуй становится более глубоким страстным, мысли путаются, ноги практически не держат. Я сильнее хватаюсь за Кая, чтобы не упасть, нас слегка заносит, и он, делая шаг, крепко прижимает меня спиной к стене – хоть какая-то опора. Крепче обнимаю его, прижимаясь всем телом. В затуманенном мозгу всплывают картинки сплетенных обнаженных тел – сейчас все произойдет, это случится. Неет, – кричит мой разум, и в этот миг Кай прерывает поцелуй и отстраняется.
– Малыш, по-моему, пора сказать друг другу спокойной ночи. А не то мы вместе пройдем еще один этаж… – его слова как громом ударяют по моей голове – неет, неет, не сейчас, нет, – отчаянно мотаю головой и, выскользнув из объятий Кая, пытаюсь оправить кофточку.
– Да, пожалуй. Спокойной ночи, Кай, – стараюсь говорить как можно спокойнее, хотя все еще тяжело дышу и голос немного хриплый.
– Спокойной ночи, малыш. – Прощается Кай, похоже, немного удивленный такой быстрой сменой моих настроений. Ну и пусть, только бы ни о чем не спросил, я сейчас не в состоянии адекватно мыслить, не то чтобы говорить…
Он снова целует меня, едва прикасаясь губами, и отпускает.

Вхожу в комнату и сползаю по стенке на пол прямо у двери.
Боже, какая же я дура – едва не отдалась ему на лестничной площадке. Как такое вообще могло произойти со мной? Несколько минут сижу, приходя в себя, потом поднимаюсь, сбрасываю где попало одежду и иду в душ. Его теплые струи смывают страх, боль, но неуверенность все равно остается и мысли тоже никуда не деваются.
Надеваю пижаму и выхожу в комнату.
А за окном – светопреставление. Гром, молния, где-то стукнула рама от сильного ветра… Гроза… Ну почему именно сегодня все несчастья одновременно...
Я влезла в постель, завернулась в одеяло, закрыла глаза и зажала руками уши – только бы не видеть и не слышать.

Я дико, ужасно боюсь грозы. В грозу умерла мама. Это совпало, но я тогда не понимала, и мне казалось, что гром и молнии забрали ее у меня. И еще тогда все были с ней, а я сидела одна в кровати и плакала. Обнимала себя руками и кусала ладошку, чтобы не кричать – боялась, что отец будет тогда вынужден оставить маму и прийти ко мне. То есть я боялась грозы всегда – не знаю, почему, боялась и все, но после той ночи я не могла остаться в грозу одна. Со мной всегда кто-то был – отец, бабушка, Кай…

Стоило подумать о нем, как он вдруг появился на пороге моей спальни.
– Герда, – его спокойный голос придал мне уверенности. Я даже открыла глаза, и тут – новый раскат грома, казалось, прямо над нашими головами, и молния – яркая и страшная. Я закричала, Кай бросился ко мне и хотел обнять, но я отодвинулась к стене и испуганно посмотрела на него. Не знаю, чего я больше испугалась – грозы за окном или Кая, сидящего на моей кровати.
– Чшшш, тише-тише, успокойся, – он протянул руку и погладил меня по плечам. Я немного расслабилась. Дурочка, это же Кай, он не сделает тебе ничего дурного, да ты и сама хотела…
– Я посижу тут, малыш, хорошо? Просто посижу, пока ты не уснешь, хорошо? – Его голос обволакивал, словно гипнотизируя и успокаивая.
Я взглянула на Кая и придвинулась чуть ближе…
– Только буду сидеть тут и охранять твой покой, – улыбнулся он. – Хорошо?
– Да, – тихонько выдохнула я, – спасибо, - и придвинулась еще ближе к нему.
Кай обнял меня и стал тихонько гладить плечи и спину, успокаивая, убаюкивая. Я положила голову ему на плечо, а потом слегка поерзала, устраиваясь поудобнее. Мне стало тепло и уютно, и никакая гроза за окном уже не волновала. В этот момент хлынул ливень, забарабанив по крыше и карнизу окна. Я обняла Кая и ткнулась носом куда-то в его ключицу. Глаза сами собой закрылись, и я уснула…

Ганс, спасибо огромное, очень приятно
И тебе песня,



Сима, я под столом

Сашка, спасибо за печеньки

Кай, доброе утро и огромное спасибо





Согласна, и очень рада. Радуга после дождя, это прекрасно.
Кофе, тюльпаны, клубника - ты просто волшебник.

Золотой особняк


Просто поверь, что у событий есть скрытый смысл.(с)

– Скажите, там что-то есть?
– Всегда что-нибудь есть. Человек – это тайна. Не удивительно, что у тайны могут быть свои секреты. Все мы друг от друга что-нибудь прячем. Если вы действительно любите человека, позвольте ему прятать то, что он прячет.(с)


И снова мне снится тот же сон. Кай со мной в моей постели, его руки нежно обнимают меня, вот он касается моей груди, бедра, гладит, ласкает. Я удобнее устраиваюсь в его объятиях, и он прижимает меня крепче… Как же хорошо и как жаль, что это всего лишь сон. Я сладко потянулась и потерла глаза …Сооон? Но… я …уже… не сплю, значит, …это на самоом деле? – Распахиваю глаза и встречаюсь с взглядом Кая. Он улыбается. Но как это могло произойти? Как он тут оказался, и насколько мы… о Господи, неет. Что он тут делает?
– Что..что... – пытаюсь задать вопрос, в ужасе отодвигаясь и закрывая рот ладошками.
– Доброе утро, малыш, – улыбается Кай и целует мои ладошки.
Он еще улыбается, Гооосподи. Я покрываюсь красными пятнами.
– Не паникуй, я сам немного удивлен. Видимо, заснул тут, пока охранял твой покой. – Кай продолжает улыбаться, интересно, чему он радуется, и что делать, и что теперь будет.
– Оооххх, – в моем коротком вздохе сотня незаданных вопросов.
Кай норовит меня обнять, словно ничего не случилось, и просыпаться в одной постели для нас – в порядке вещей. Я вскакиваю и пытаюсь одернуть пижаму. Мне неловко, стыдно, неудобно, просто до слез, а ему все хиханьки. Ну что за несносный мальчишка. И как меня угораздило влюбиться в него.
Понимаю, что сейчас тоже начну улыбаться, и неизвестно, что за этим последует, потому предпочитаю сбежать… в ванную.

И конечно, он появился следом. Стоит за спиной и смотрит в зеркало. И снова улыбается. И я не могу не улыбаться. Он обнимает меня, целует в макушку, я слегка поворачиваю голову, и губы Кая прикасаются к моей щеке. Я уже была готова развернуться в кольце его рук, как в дверь комнаты кто-то постучал.
– Герда, ты встала? – О, Боже, только бабушки нам не хватало.
Я огляделась по сторонам, захотелось провалиться сквозь землю, но еще сильнее было желание, чтобы туда провалился Кай.
Вариант с окном отпал сразу – все-таки второй этаж, хотя можно было бы, наверное, вылезти на крышу, но я не стала рисковать.
Попыталась запихнуть его в душевую кабину, но не тут-то ты было, Кай прятаться не собирался, и еще и смеялся при этом. Я, отчаянно жестикулируя, призывала его замолчать, потом просто зажала ему рот рукой, которую он тут же поцеловал, продолжая смеяться.
– Тише, ты что! – Шепчу еле слышно, но Каю по-прежнему весело, и бабушка непременно желает войти в комнату.

Она появляется в ванной и замирает на пороге, замолкая на полуслове.

Бабушка переводит взгляд с Кая на меня, потом обратно, улыбается и здоровается, как ни в чем не бывало.
– Доброе утро! – Да, ее выдержке можно позавидовать.

Выдержке и находчивости Кая тоже. Одна я стою как истукан в полной растерянности, не зная, что сказать и сделать, и отчаянно краснею.
Кай берет тюбик с пастой и, улыбаясь, удаляется. Проходя мимо меня, осторожно гладит по руке, и от этой едва уловимой ласки становится спокойнее.

Через минуту его физиономия вновь появляется в дверном проеме.
– Герда, может быть, позавтракаем вместе?
Позавтракаем? Наверное, он прав, лучше всего уйти куда-нибудь.
И бабушка так странно смотрит. Я секунду думаю, потом все-таки решаюсь и произношу.
– Хорошо, я хочу ... – еще минутное замешательство, взгляд на бабушку, и – кофе по-венски и восточные сладости.



Кай уходит, я оборачиваюсь к бабушке.
– Булик, что ты хотела спросить?
– Я? Ничего особенного… Хотя нет. Ночью была гроза, как ты?
– Все хорошо, Кай, – выпаливаю я, – всю ночь просидел тут, – заканчиваю фразу, видя удивленно вскинутые брови бабушки.
– Глупый мальчишка, а почему он сразу не сказал правду?
– Вероятно, не хотел меня смутить, – начинаю я и понимаю, что выдала себя с головой. Раньше, если Кай сидел со мной в грозу, он никогда не скрывал этого, даже если это было ночью. Нет ничего страшного в том, что брат успокоит младшую сестру в грозу. Это, если брат… Я снова смотрю на бабушку, делая вид, что все в порядке и ничего сверхординарного не случилось.
– Хорошо, малышка, – бабушка целует меня и собирается уходить. Интересно, зачем она приходила на самом деле?
Потом мне приходит в голову задать ей один волнующий вопрос, и я даже начинаю фразу.
– Бабушка, я хочу тебя спросить…
– Да, дорогая, – она останавливается в дверях и ждет. Мне кажется, она знает, о чем будет разговор, поэтому я не решаюсь его начать, просто смотрю на нее и мотаю головой.
– Нет, ничего, я передумала.
– Как скажешь, – бабушка выходит, а я, наконец, иду в душ.

И проходит довольно много времени, пока я оттуда вылезаю.
Потом пытаюсь что-то сообразить на голове, еще минут 15 стою посреди гардеробной,
в общем, вниз я спускаю где-то через час…

Какие глазаааа))) Да, за такие глаза...

У меня на работе мальчики-операторы прифигели, когда я во время какой-то очередной игры пошла у них что-то спрашивать - а вот мужчина мог так сказать, и долго выясняли - зачем мне это надо)))

Ага, гебен зи мир битте этвас копек ауф айн штюк брот

Но-но, шалишь, парниша (с)

Это классика, так сказать, размышления вслух, Дженя вспомнила Кису, я Эллочку))

Золотой особняк.

Всегда делайте то, чего вы боитесь.
Ральф Уолдо Эмерсон.

Мы боимся того, чего хотим больше всего.
Доктор Роберт Энтони.


Я уже спускалась, по лестнице, когда из сумочки раздалось «я эсемеска, я пришла». Остановилась, достала телефон. Кто там с утра пораньше? Хотя – я посмотрела в окно – уже не так и рано. Ага. Кай. Понятное дело, ты б еще дольше собиралась. Что там, уехал? Нет, в машине, ну и хорошо, не придется заходить в столовую.
Я выскочила на улицу, кивком головы поздоровавшись с Симмонсом и радуясь, что бабушки поблизости не наблюдается.

На улице было ясно и свежо, ничто не напоминало о ночной грозе, разве только капельки росы на траве и листьях деревьев и небольшие лужицы в выбоинах дороги, в которых отражалось весеннее солнце. Оно уже было достаточно теплым, и я пожалела, что остановила свой выбор на достаточно теплом кардигане, а не на плащике, но переодеваться – значило потратить еще минимум полчаса. Решив, что после этого Кай съест меня вместо завтрака, пошла к гаражу. В крайнем случае, брошу кардиган в машине.

Кай ждал меня, проявляя явное нетерпение, я пошла быстрее и, поравнявшись с ним, виновато сказала.
– Извини, я заставила тебя ждать?
Он пожал плечами и пошел в гараж. Ну вот, обиделся.
Ну не могла я быстрее, вздохнула и направилась следом,
но это оказался ловкий отвлекающий маневр.
Когда Кай повернулся ко мне, на его лице не было ни следа обиды или раздражения.
Улыбаясь, он схватил меня за руку и притянул к себе
– Хотел сказать тебе, что ты не зря заставила меня ждать! – Произнес он очень довольным голосом. Я улыбнулась, а Кай поцеловал меня и, прижав к себе, прошептал на ухо. – Ты потрясающе выглядишь. И то ли от этих слов, то ли от его жаркого дыхания я смутилась, покраснела и попыталась отстраниться. Он мягко отпустил меня и пошел к машине, сообщив, что наряд на мне достаточно провокационный, и он вряд ли сможет удержаться от поцелуев.

Ладно, я подумаю, как тебя удержать, – улыбнулась я в ответ и села на свое место, мне были приятны его слова, и его восхищение, и… желание, но оно еще смущало и страшило…
Удобно устроившись на сиденье, я пристегнула ремень, и машина выехала за ворота.

Сладость – противоядие против всякой горечи и обиды в этом грубом
мире, она гасит шараханья и метания между страхом и надеждой,
создает душевный покой. Да, если говорить честно: то явление,
что зовется счастьем, на самом деле не что иное как сладость;
ощущение сладости и счастье – одно и то же.
Торгни Линдгрен "Шмелиный мед"


1 этаж. Кафе «Пирожки у бабушки»


Мы довольно долго ехали до Бизнес-Центра, по дороге почти не разговаривая – я никак не могла простить Каю сегодняшний утренний спектакль перед бабушкой, который наверняка мне еще аукнется, в то же время на душе было как-то легко и радостно, и говорить не хотелось. Потом Кай спросил какую-то ерунду, я ответила, по радио передавали мою любимую песню группы «Битлз», я попросила прибавить громкость, Кай нарочно вывернул ручку приемника в обратную сторону, я тут же опять увеличила звук. Он попытался уменьшить, я – не позволить ему это сделать. В общем – все как всегда. Если честно, я обрадовалась этой маленькой возне с приемником, она отвлекла от мыслей и словно вернула все на свои места, пусть хоть на некоторое время.
Так дурачась и смеясь, мы наконец въехали на стоянку «Сказки» и припарковались.

Я уже и думать забыла про свое утреннее заявление насчет восточных сладостей, хотя в самом деле люблю рахат-лукум и пахлаву, а чак-чак могу есть, пока тарелку не отберут, но оказалось, что Кай все помнит.

Я обрадовалась и буквально вылетела из машины, лишь слегка опираясь на руку Кая, естественно, не удержала равновесия и оказалась в его объятиях. Его радостное «Мммм…» возвестило о том, что ему понравился такой пируэт, и… Он что, целовать меня собрался, но тут же люди кругом, я попыталась вывернуться.
– Ну что за ребячество? – Сверкнула на него глазами, но ответом мне был смех Кая. Я надулась – ну нечестно же, в самом деле, – а он улыбнулся еще шире.
– Зато мне было жутко приятно, когда ты упала в мои объятия!
Мне это тоже было приятно, но ты об этом не узнаешь, потому что иначе…
Сделав вид, что сержусь, слегка стукнула Кая клачем по плечу, но мужчина продолжал смеяться, норовя увернуться от удара и поцеловать меня. В конце концов и я рассмеялась – а что еще прикажете делать, и прекратив эту веселую возню, взяла Кая под руку.
Все-таки мы в Бизнес-Центре, мало ли кто увидит. Когда мужчина и женщина держатся за руку, это все-таки говорит об определенной близости их отношений, а под руку – просто вежливость мужчины по отношению к спутнице.

В лифте поднялись на первый этаж и пошли на запах – кофе, ванилью и корицей вкусно пахло из кафе. Сразу захотелось чего-нибудь сдобного. Сладости подождут. И только я собралась озвучить эту мысль, как ее высказал Кай.
– Давай сначала выпьем кофе?
– Хорошо, – тут же согласилась я, сделав вид, что так и быть,
уступлю его просьбе, а кофе мне совсем не хочется и булочки тоже.

Усевшись за стойку Кай сделал заказ, который принесли почти тут же.
Кофе божественно пах корицей, а круассаны были такими свежими, что
крем из них так и норовил вывалиться наружу.
Измазав палец, я, естественно, сунула его в рот облизать и поймала взгляд Кая,
наблюдавшего за мной.
– Очень эротично…
Ох, ничего себе, вот это номер. Никогда не думала, что такие мысли может вызвать чей-то завтрак. И тут в меня словно бесенок вселился. Эротично, говоришь? Хорошо. Я хитро улыбнулась, обмакнула палец в крем и облизнула его.
Кай тоже улыбнулся и сделал вид, что его это не касается – он просто пьет кофе. Мне было весело, но когда он закончил завтрак и стал, не скрываясь, смотреть за тем, как я ем и облизываю пальцы, я отчего-то смутилась и постаралась побыстрее закруглиться.

Закончив завтрак, мы вышли в холл и пошли дальше по этажу к магазинчику с восточными сладостями.

Магазин «Восточные сладости».

К нам вышла сама хозяйка. Как и положено по обычаям ее страны, она обратилась к мужчине.
– Здравствуйте, добро пожаловать в наш магазин. Что желаете?
Кай тут же адресовал ее ко мне.
– Это вот к ней – самый страждущий сладкоежка. Ну да, а кого от пахлавы за уши оттягивать приходится, улыбнулась я, но ничего ему не сказала, а просто поздоровалась с Будур и пошла с ней осматривать прилавки, чтобы выбрать чего-нибудь вкусненького.
– Как поживаешь, Будур, я тебя еще не видела после дня города. Больше каблуки не ломала? – Спросила я девушку, – ты очень красиво танцуешь, где-то училась? Мне бы тоже так хотелось.

Кай явно изнывал, слушая нашу болтовню, не зная, то ли оставить меня тут и подняться в офис, то ли все-таки дождаться, пока я куплю сладости.
Неожиданно раздавшийся телефонный звонок пришелся как нельзя кстати, – крикнув, – я поехал на завод, созвонимся, – Кай вышел из магазина, а я продолжила покупки.

Ему кажется, сказал он, ему иногда кажется, что существует нечто,
чего он еще не пробовал, совершенная сладость; то, что ему до сих
пор доводилось пробовать, дало ему лишь предвкушение;
по его мнению, мед, леденцы и шоколад намекали на нечто
столь сладкое, что это невозможно описать.
Торгни Линдрен "Шмелиный мед"

1 этаж. Магазин «Восточные сладости».

Мы ходили с Будур по магазину и рассматривали сладости. Вернее, рассматривала я, она о них рассказывала. Если честно, я не особо слушала, что говорит Будур – мои мысли были заняты Каем. И мысли эти были довольно странные. Мне захотелось накормить его халвой из рук или чтобы он накормил так меня. Герда, что за глупости лезут тебе в голову, я тряхнула головой, отгоняя эти мысли, и тут услышала
Мед? Безусловно, я люблю мед. Перед глазами вдруг замелькали кадры старого фильма «Диллинджер мертв» – капли меда на теле, – в висках застучало, и я покраснела. Хорошо, Будур мысли читать не умеет, и Кай уже убежал. Господи, что за день такой, и с чего вдруг все это…
– Да, мы непременно придем, я люблю мед, – проговорила я, с трудом справившись с собой.

Вот только чувственный танец мне перед Каем и остается исполнить. Стриптиз у шеста. Я снова была красная как рак.
– Нет, спасибо, что-то не хочется, да и с какой радости мне его удивлять? – Я быстро выбрала сладости, даже не особо замечая, что покупаю, и ретировалась из магазина.

Сказала Будур, прощаясь, снова уведя мои мысли не в ту сторону. Я кивнула ей, благодаря, и пошла к лифту.

7 этаж. Офис «Снежной Королевы»


Войдя в офис, я поздоровалась с сотрудниками и прошла к себе. Загорелся голубым экран монитора. Вбиваю в адресную строку – Диллинджер мертв смотреть он-лайн. Поехали.
О, Боги, фильм 1968 года, я ничего не перепутала? Нет. Вот Ани Жирардо. Да, все верно. Смотрим дальше. Господи, зачем я это смотрю, а если кто появится и увидит, что я делаю?
«Я эсемеска, я пришла» – поет мой телефон. Ставлю фильм на паузу, достаю аппарата из клача. Кто-то умный сказал, что в дамскую сумочку можно упихнуть слона, он был прав – и не одного, вот только найти там что-то потом… Ага, вот он, выуживаю мобильник. Смс от Кая.



Вкупе с просмотренным куском фильма смс вызывает бурю эмоций. Нравится, сама, кататься… Я встаю, подхожу к окну и прислоняюсь лбом к холодному стеклу. Об него же охлаждаю ладони и прикладываю их к щекам, но это мало помогает. Жар внутри меня… Боже, что со мной происходит? Со спокойной, холодной и рассудительной девочкой Гердой? Неужели я на самом деле не такая? А какая? Страстная и разнузданная? Нееет… Не может быть… Становится немного жутко от такой возможности. Я же никогда такой не была. Ну да, целовалась, обнималась, ходила на свидания, но ни особого трепета, ни сильного желания… Так что же случилось? Или кто? Мысли, мысли…
Лезу в холодильник за минералкой. Достав из морозилки кусочек льда, провожу им по лицу и шее. Становится легче…
Снова сажусь за стол, фильм не досматриваю, но он так и висит открытый на компьютере. Пытаюсь отвлечься, читая какие-то деловые бумаги, но плохо соображаю, что там написано.
Варю себе кофе и пью его с пахлавой. Делаю это совершенно машинально, не чувствуя вкуса.

Смотрю на часы – только три, еще целых три часа ждать. Интересно, куда мы поедем кататься. На чем? Лошадь отпадает, я не умею, хотя с Кая станется меня учить, и в общем, наверное, здорово было бы покататься на лошади, – мечтательно улыбаюсь, представляя себя на лошади почему-то в амазонке. Фыркаю, нет, не пойдет… Велосипед? Тоже вероятно. А может быть коньки? Было бы здорово. Я любила кататься на коньках, и мы с Сиреной часто ездили в Торговый центр. Там был хороший каток. Мы и с Каем там как-то были. Как-то? Я стала вспоминать – в прошлом, позапрошлом, нет, ой, пять лет назад. Да… давно.

О, уже пятый час. Можно выпить еще кофе и, наверное, стоит поесть?
Сварила кофе, сделала горячие бутерброды, но они так и остались нетронутыми на тарелке.
Откусила один и не смогла есть – кусок в горло не лез.
Допила кофе и села к компьютеру, решив все-таки досмотреть фильм.
На финальных кадрах взглянула на время – 17.45…

Ну вот, еще 15 минут.
Полезла в верхний ящик стола и достала косметичку.
Господи, бледная, зеленая, так не годится.
Пошла в ванную. Слегка подкрасилась.

17.55, 17.59…
Ровно шесть, где же Кай???