Карта ролевой игры "Совсем другая Сказка"

вот да нет героев... ммм... может быть мне в пожарники податься))) сам поджигаю и тушу)))идеальное сочетание
боюсь она за 15 суток бунт поднимет и мир захватитXD
*одернул платюшко*
не для табе ягодка росла *хлопет Аврору по самой ягодке*
*скалицо* прости, красавчеГ, я свое трепещущее давно отдал заразе меховой вместе с пирожком, а что осталось Сокровищу принадлежит))

- Дом, говоришь, очаг семейный... тьфу, где мой вейпер? где мой спиннер?

Каждая мелочь: коврик у входной двери, цвет полотенец кухонных, рисунок на пастельном белье, узор дорожки на заднем дворе –  это ее рук дело. Всё на что способен я – это помогать ей. Направить мысли и желания, придать точку опоры творению.
 Любуюсь зданием, а самого затапливает…
Мы сделали это вместе. Вдвоем. Сделали. Сделали…
Молчу и улыбаюсь ей. Нас двое. Енот и домовик не в счет, когда глаза в глаза.
Хочется схватить ее в охапку, стиснуть в объятиях и поцеловать. Проникнуть языком в такой совершенный рот, чтобы услышать, наконец-то, стон полный… полный тысячи желаний.
Звонок, откуда-то чертов звонок, рушащий всё на своем пути. Мне остается стоять и смотреть, как Аврора опускает взгляд, неловко, совершенно по-девичьи наклоняется к сумочке, немного краснея, словно ей стыдно за телефон, который хамит всем и вся в такой прекрасный идеальный вечер.
Домовик треплет штанину.
- Пошли я тебе кухню покажу.
- Неплохо бы поесть,- беру Боба на руки, ступаю на коврик у входной двери.- Как насчет «заморить червячка», Бобстер?
Енот издает серию звуков, а Ифпатий фыркает:
- Тебе лишь бы пожрать.
Женщина скрывается в доме, продолжая разговаривать по телефону. Важный звонок затягивается. Домовик любезно пытается отвлечь мое любопытство, предлагая вереницу названий блюд, которых он мог бы вот прямо сейчас замутить на открытом пламени в жаровне или мангале. У него же теперь куча всего для жарки мяса на углях, даже коптильня своя.
Закипает вода в чайнике. Мне под руку ставят блюдо полное черных и розовых кексиков, украшенных сливками и шоколадом. Всё такое размеренное и монотонное, долгое, бесконечное после событий, где были мы, двое, в пламени.
Не в силах ждать, подрываюсь со стула.
- Я ее позову.
Ступаю в глубину комнат, чтобы увидеть, как ловкие женские пальцы застегивают молнию на красном платье. Прическа. Макияж. Аврора создана покорять мужчин. Платье лишь яркая обертка для сладкой конфеты внутри. Хочется думать, что всё это – ее старания, для меня.
- Ты куда?- мир всё еще сумбурен после второго желания, скоро будет третье. Так всегда. За одним другое, потом еще одно и еще. Раз попробовав – не остановится.
Аврора придерживает плечом телефон, одаривает меня скромной улыбкой облаченной в густую помаду и прикладывает пальчик к губам.
Шепчу:
- Мы пьем чай на кухне с кексами, присоединяйся.
Морфей едва уловимо кивает.  
Ладно. Я мешаю.
Делаю над собой усилие – удаляюсь в страну Ифпатию к остывающему чаю. Надо поесть и прекратить головную боль.
- Вот ты мне скажи, а казан тоже есть? - домовик увлечен рассматриванием двора через оконное стекло.
- В пристройке, - ссыпаю пол сахарницы в кружку.
- Вот теперь можно с уверенностью сказать, что жизнь удалась.
Ифпатий достает кусок мяса из холодильника и начинает над ним ворковать, мурлыкать,  кудесничать.  Ловко режет кусочками, заливает маринадом. С трудом могу сообразить, что в этой маленькой голове задумано для кулинарного исполнения на завтра, лишь продолжаю пить чай и поглядывать на настенные часы.  
- Нет, ну, сколько можно ждать.
Беру Аврорину кружку, пару кексов, и поднимаюсь наверх. Наверху пусто, в синей комнате,  одиноко горит свет для разбросанных на полу туфель.
- Кхм…
Ифпатий вытирает руки белым полотенцем.
- Что, уехала?
- Вроде.
- Хозяйка любит выгуливать экстравагантные наряды и дорогие туфли. Скорее всего, на вечеринку пошла,- складывает полотенце на весу.
- В клуб? – уточняю.
- Или в два клуба.

Аврора, тебе спасибо! Рад был играть с тобой.

дом сотканный из надежд

Лампа холодит руки. Задницей на кровати без ориентации, без понятия, в какой из спален, в какой из комнат.
Вокруг меня темнота. Вокруг… пламя… как же я заблуждался…
Должен сказать.
Должен.
Обязан.
Она загадала.
Она пожелала.
Она.
Она…
Она не хочет всё, что я ей предлагал, всё, что мог дать.
Я думал, что жесток, обманом заполучил ее тепло, отбирал ее время, жадно наслаждаясь светом, который так хотел чувствовать минуты-часы-сутки-месяца-года-века-тысячилетия, но в тоже время, отвечать. Отвечать заботой, защитой, жадной до ее тела лаской, до души созерцания, чувством безмерной благодарности за каждый миг вместе.
Теперь в опустошении, все мысли о предательстве. Чувствую, как предана ранимая любовь, как предана неокрепшая дружба. Было ли это? Может, всё это снится.
Каждый вздох полный женщиной из города Энск. Звездой, сияющей возле сердца.  Я шел за ней, чувствовал, что необходим, слышал и осязал ее одиночество…
Сложно. Неописуемо сложно пытаться понять, почему за обожание и доверие… ведь всё должно быть наоборот, хотя, откуда мне знать, как должно быть.
Показал себя, открылся без утайки, боялся непонимания, осуждения…
Творил с ней мироздание, делил сокровенный огонь…
Пламя… я доверился ей.
Оберегал от всего д*рьма внутри себя.
Пуст.
Прожжен насквозь. 
Кажется, та дыра в грудине задевает нервы рук, подрагивают пальцы.
Здесь только холод, хотя, сам соткан из пламени.
Его больше нет. Пламени нет.
Опустошен.
Она хочет, чтобы я был свободен, хочет… каким я вижу себя… вижу…
Что, что делать, когда то, что я видел, то, что хотел, уже было у меня? Что, если с самого первого дня в Энске, я уже получал больше, о чем когда-либо мог мечтать? Что, если мои глупые глаза видели только тебя, словно ты маяк.
Быть свободным? Что она имела ввиду под «свободой»? Какая она эта свобода для неё, для женщины-сокровища, для женщины-звезды?
Моя свобода соткана дыханьем на двоих, зелеными глазами, светлыми волосами с запахом ветра цветов, соткана Авророй Морфей. Возможно, недопустимо, но всё-таки возможно, неидеальной для других… и бесконечно идеальной женщиной для меня, ифрита.
 Чувствами наполнена свобода, когда ты касалась, просто задевала плечом, просто цокала каблуками туфлей рядом по асфальтом покрытой дорожке, просто…
Моя свобода полна желанием жить, делить одну жизнь на двоих.
Что, если ты лишила моей свободы, не дав мне сделать шаг, решила всё за нас двоих необъяснимо жестоко оборвала нить? Что, если…
Прежде всего, без причины. Не дав объяснений, словно и так понятно – я дур*к. Идиот, который обременяет. Аппендикс воспаленный. С моей стороны, да, дур*к доверчивый, открытый, и в тоже время закрытый, считающий, научившийся, за свою жизнь, беречь дорогих сердцу от негативных эмоций собственных; не сотрясать воздух горькими словами, приносящими только грусть и печаль. Решивший, нет, родившийся, быть шутом, болваном и балагуром, чьими словами был едкий сарказм и вечная деб*льная улыбочка в стиле мир-прекрасен. Боги… каждый знает, каких сомнений стоит пустить близко другого человека. Каждый знает, каждый, кто обжигался, каждый. Кто дорожит моментами, из которых лоскутами сложена жизнь.
Я ошибался.
Не стоило говорить, кто я и откуда. Не стоило. Оно того не стоило.
Не стоило быть собой.
Потому что такой я, настоящий, никогда не станет дорог для другого.
Не стоит обманываться.
Ифрит – Идж Хи Ифр Сагир – пустышка. Смех да и только. Пустое, поверхностное, без глубины.
Всегда недостойный.
Должен сказать.
Должен.
Обязан.
Она загадала.
Она пожелала.
Она.
Она…
Кто бы мне ответил, почему их всего три? Три желания.
Кто бы мне ответил, почему я всё еще здесь, почему я всё еще жду, что она передумает. Что она вернется в собственный дом, неправильно, нет, в дом, что был создан для нас нами. К очагу, поднимет залитый соленой водой кусок меня, черный уголек, и вставит обратно, чтобы холод отступил, чтобы не было больно. И скажет. Скажет, какая это шутка. Жестокая, но шутка.
  Что теперь, когда моя свобода, которую я желаю, неосуществима? Что теперь?
Темнота сгущается, превращается в густой липкий деготь и говорит. Говорит десятками голосов на старых забытых языках, говорит об одном, что черный пустынный песок прав – таким, как я, никогда не встретить утреннюю звезду, которая пожелает делить свою жизнь на двоих. Это миф о вечном огне от соприкосновения душ.
- ИХИС-с-сс,- шипит и булькает деготь,- твоё пламя не достойно Свободы, не достойно вечного света.
- Я знаю.
- Она не захотела быть с тобой,- клокочет подобием насмешки чернь,- ты нарушил, ты не дал.
- Я знаю.
Не дал.
- Все желания, которые были загаданы, должны были остаться хозяину лампы.
- Звезда сама пожелала так.
Я оставил завещание, так это принято в мире полном одиноких людей. Это было решено, как только женщина-сокровище пожелала сделать недостойного хозяином здания и машины. Что поделать. Это алчное желание оставить после себя частичку, след. Чтобы она помнила. Поминала иногда, чем никогда.
Хрюкает и захлебывается черная жижа довольно.
- И чтобы ты носил другое лицо?
- Нет.
Это вновь мое алчное, непобедимое стремление быть лучше для спасенной девушки, потому что, такой, как я настоящий - недостойный.
Сейчас уже не важно. Это совершенно не важно, что цвет кожи изменился, потому что я сам этого хотел. Не только она, но и я. Я видел совместное будущее, надеялся, что достоин, что смогу заслужить, занять угол в жизни утренней звезды.
- Ты неисправим, ифрит.
Наверно, он прав, как и черный пустынный песок.
Холод, задевающий нервы рук, медленно, но верно гасит тлеющий светоч.
- Пусть так. Я уважаю ее волю.
Именно поэтому я все еще не произношу слов освобождающих от оков. Мне страшно. Дико и больно от того, что я не смогу совладать с собой, не смогу удержаться, чтобы найти ее среди жителей города Энск, чтобы заставить силой быть со мной, любить меня, желать единого дыхания.
Я не имею на это прав.
Не имею.
Дурные глаза ищут в тенях женский силуэт.
Черное пятно облепляет мои ноги. Запах переработанного машинного масла, дегтя, бензина, нефти – пробирается в ноздри, поближе к легким, поближе к остаткам того, кто зовется Идж Хи Ифр Сагир, ко мне.
- Будь так, ты бы исполнил ее последнее желание, а не заставлял всё сущее томиться, пока ты надеешься, что она придет, обхватит твое отвратительно белое лицо и раздует погасшее, убогое бездымное пламя и скажет, что хочет быть с тобой, делить свет.
Надежда жестока. Слова едкого черного дегтя  тоже.
Но он прав.
- Сущее может и подождать.
- Она не придет, но подождем,- кивает субстанция, облизывая мои бедра масленым пятном.- Зрелище угасающих в одиночестве ифритов – что может быть чудесней?

проклятый дом

За окном тают тени, и становится понятно то, что было известно в самую темную ночь – женский образ, который мерещился бестолковым глазам, всего лишь растворившейся силуэт от напольной лампы.
Д*рак.
Поверивший д*рак в сказку.
Да будет так.
На мое шевеление затекшими пальцами, деготь одобрительно лижет ухо, шепчет:
- Ее желание это твое желание, ее воля это и ифрита воля,- чернь порождает образы, видения полные ощущений.- Наконец-то свободен,- ликует вязкая субстанция,- узри же, Ихис.
Я вижу…
Оковы падают на пол. Больше  нет обманчивого золота в отблеске наручей. Есть металл. Есть письмена на древнем по коже… под кожей… на костях вязью.
Я вижу…
Мой якорь, мой надзиратель, моё наказание, ловушка – лампа стекает по рукам жидким сплавом, просачивается под кожу сквозь поры синим светом, возвращается потерянной частью. Лентами на предплечья, узорами на виски, спину, шею, дополняя письмена-оковы ключами из недостающих слов.
Опьяняет. Она полна силы – моя свобода.
Я верю.
Делаю вдох полный пустоты.
Какой смысл быть свободным без неё? Моей свободы не существует без женщины-сокровища.
Теперь та сила, что созидала, направлена на разрушение.
Теперь, когда ничего не ограничивает,
Кто, если не я, алчный ублюдок, готовый выкрасть ее из мира полного суеты и поработить собой, насильно заставить подарить свое сердце-душу-свободу-дыхание на двоих… кто, если не я буду преградой своему желанию владеть женщиной?
Звезда желает жить без меня.
Наивно было полагать, что недостойного одарят благословением.
Всем известно, звезды гордые и упрямые, они не подлые ифриты, готовые отмотать время назад лишь бы получить желаемое.
Звезды гордые.
И сами боятся тепла сердца.
Да.
Деготь жадно пьет мое пламя. Падальщик  мироздания. Тварь, учуявшая предстоящий пир.
- Передай всем ищущим звезду Ифритам, счастье – обман. Любовь – яд. Доверие – клинок под ребра. Песок был прав.
Картинка трескается, как зеркало по кругу под тем местом, где были мои ноги и проваливается. Проваливается. Дальше. Гулко. Словно я кит, выброшенный на тонкий исхудавший весенним застоем Энска лёд, и он режется, ломко с хрустом.
Слишком тяжелый для этой стороны.
Слишком.
Слышу:
- Рано уходить, Ихис-с-с…
Перед глазами все те же руки, все та же лампа… пол.
И тишина.
Булькает, булькает, булькает.
Клокочет деготь, облепляет собой плечи.
- Ты светишься силой, ифрит. Такой вкусной силой. Обжорство – грех, но я готов пировать тобой пока не погаснут все звезды.
Плевать.
Если бы я был здесь – услышал.
Если бы я был здесь – увидел.

Новый голос.
Аврора?
Оборачиваюсь.
Это нечто кудрявое, полуживое.
Больное?
Не сокровище.
Стоит ли называть это человеком?
Руки тянет, пытается что-то вручить. Зренье ни к черту. Спасибо черному падальщику.
- Курьер? Мы пиццу не заказывали,- прочищаю горло от едкой гари.- И суши и роллы. Вы адресом ошиблись. Здесь никто не живет.
Трудно разжать хватку на железке. Палец за пальцем, не оборачиваясь.
К чертям.
Звенящий запах пороха в привычном едком букете заставляет собраться.
- А как вы вошли в дом? Я не слышал звонка домофона.
Палец за пальцем. Пока он не увидел, пока не подошел ближе. Спрятать металл.

«Зорко одно лишь сердце. Самого главного глазами не увидишь»

Ненавистный дом.
 
Брякнуло. Блеснуло и растворилось.
Мир накренился на бок и я вместе с ним.
Не падать.
Не падать.
УПАДИ!
Встал.
Гулко раскатисто громко…
Овации  силе и воле моей.
Спасибо! Спасибо! Спасибо!
Попытка реверанса.
Крен на правый бок. Громко звенит в ушах. Смотрю на ногу. Как подтверждение тупости, как подтверждение физическим законам она капает, ползет…
Теплое.
Расползается по сухой ткани. Влажное, горячее тепло.
Прозрел. Оглох от стука крови в ушах. Но прозрел.
Твою мать! Да что с тобой, парень?
Четко силуэт. Поджарый. В чертах резкий.
Животное,- несется в подсознании красной строкой,- больное, больное животное, охваченное порохом и ржавым железом.
Смердит.
- Твоя воля –  моя воля.
Сейчас, мальчик, сейчас. Я принял решение. Сейчас, хороший мой.
Пальцами за воздух, теми самыми, что пару секунд назад казались недвижимы.
Где же? где она?
Мгновения ценные потрачены на сублимацию.
Прост*тутка!
Дур*к.
Третье правило – исполни три желания.
Второе  –  не убей хозяина.
Первое – если тебе дают свободу, не будь идиотом, прими ее.
Время.
Убиваться буду потом. Время не на моей стороне.  Сейчас необходимо выбрать путь, по которому следует пойти. Каждый живет со страхами. Маленькие девочки боятся пауков, взрослые дяди – клоунов, а каков твой страх?
Чего боишься, мальчик? Видел ли ты демонов гоетии на расстоянии вытянутой руки?
Кого боишься ты, мальчик? Кого? Может быть, я стану ей? Покажу тебе тень прошлого…
Секунда, вторая на исходе. Решение принято. Он увидит спектакль.
Я говорю тихое:
- Ой, бл* это кровь…
Он смотрит, чувствую, смотрит.
Играй же, Сагир.
С выдохом, закрываю глаза и падаю, просто вот так, падаю. Больно затылком, чтоб в неестественной позе.  Знаю, и без того, белая кожа становится сероватой, мертвенно бледной. Именно такой, как и задумано в театре одного актера. С ударом тела об пол начался отсчет шалости.
Почему джинны живучие? Все просто. Потому что мы не живые, как мешочки кожи, набитые костями и прочим дер*мом. Мы сами есть светоч. Мы горим. Мы сияем. Мы едва мерцаем. Мы взрываемся. Мы сами решаем жить или умирать.
Пока мы в это верим – живем.
Азм есмь Ихиис.
Азм есмь.
Как только мое тело, мешок с костями, перестает колыхаться под ударом о твердую поверхность, я уже по ту сторону ламината и межэтажных перекрытий. Это сложно объяснить, в это сложно поверить, поэтому я до безобразия прозрачен и гол. Сквозь пространство привлекает внимание лишь блеск, сияние от лампы, что обронил.
Мальчик. Мальчик, ты вор? Я вижу ее, она у тебя.
Решено. Пока не потрешь лампу, пока не опустишь оружие, я буду еще одним голосом в твоей голове, я буду ветром.
Наверх. Сейчас он кажется больше. Не медлить. Ближе за спину,  пока не почуял, пока увлечен телом на полу, скорее запутаться в волосах. Шептать попеременно на оба уха про неё, про прошлое, про будущее.
- Ты видел свое будущее, мальчик? Хочешь, я тебе его расскажу? Разными голосами из прошлого расскажу, - едва-едва слышно мне и ему на все соцветия и переливы шепотом.
Давлю смешок полный нелепости и абсурдности ситуации.
Мальчик, теперь у тебя есть личный карманный Бог.
Оплетаю по коже, цепляюсь невесомо за розу на груди, словно лярва питаюсь им.
Приятно. Вкусно. Тепло.
И лампа рядом.
- Что ты хочешь, мальчик мой? Чего желает твоя воля?- в полудреме сытости  разглаживаю лепестки розы на его горячей коже, шевелю кудри на голове.
Катай меня, большая черепаха.

стыдно признаться так давно ничего не читал... последнее было произведение "Американские боги" Нила Геймана в начале, наверно, этого года. Книжку подарила студентка, когда услышала, что я хочу это прочесть. Выбрал ее, так как мне нравится читать про богов, читать про фольклор, мифы, фентази и прочие плюшки, ну, и, собственно, потому что должен был выйти сериал по сему произведению. А еще я прочел до богов книжку этого автора "Океан в конце дороги" и решил , что надо бы почитать еще что-нибудь у Геймана. Не могу сказать, что книга понравилась ровно так же, как и высказаться по ней отрицательно я не могу. Это было увлекательно, интересно, интригующе, познавательно с точки зрения бумагоморательства-писательства - с точки зрения создания ярких персонажей. Погружаться в мир Тени, и распутывать витки его жизни, судьбы и предназначении сего героя в великом замысле высших сил, было легко и приятно - само произведение читалось легко.

флешмоб это здорово)) но может кто посоветует что-нибудь почитать приятное, без заморочек и детективных линий? был бы признателен)))

получил, главное не потерять теперь) спасибо

все сходится... я теперь монах XDD осталось продать ферарю
спасибо за список, записал

я необъективен) надо было дождаться сериала, а потом читать книгу) штука в том, что я начал читать ее в слух и старался показать слушателям разных героев, изменяя голос) когда начал смотреть понял, что в моем прочтении Тень был более интересен, чем в сериале, как и Среда с компаньонами.
А так меня хватило на тры четыре серии максимум, но планирую посмотреть в скором времени заново и понять как оно без свежих впечатлений от книги.
мерси)
какая твоя самая любимая?
раньше читал Лукьяненко, про Пехова много слышал от знакомых - хвалили, но чет так и не решился начать)) возьму на заметку, спасибо)
вот да, Кинг сложночитаемый. Хорошо начинаешь, а заканчиваешь как за упокой долго и нудно

1. Фильм года.
"Стражи галактики2", "Логан", "Тор. Рагнарег"
2. Книга года.
"Американские боги" Нила Геймана
3. Сериал года.
"Игра престолов"
4. Песня года.



5. Ваша любимая новогодняя\\рождественская сказка\\ фильм\\мультфильм\\книга.
не припомню таких
6. Ваш любимый советский фильм.
"Девчата", "Свадьба в Малиновке"
7. Ваш уникальный рецепт для создания праздничного настроения.
Диван-мандарины-плед-шерстяныеноски-гирлянда ну и гречка с запеченной курицей в кефире куда ж без неё
8. Предновогодний шопинг – любите ли вы его или нет?
не люблю шопинг это пытка, если конечно это не шопинг в художественном магазине
9. Наступающий год – год Собаки. Вы кошатник или собачник? Есть любимые породы собак? Или собака дома? Если есть – то какой породы и как зовут?
Я собачник *хлопает Серожу по боку, чешет за ухом* когда еще был мелким у нас был самый лучший пес в мире)) его звали Рич порода была немецкая овчарка. Я решил, что когда стану старым и немощным заведу себе такую))) или корги! они шикарны)))
сейчас дома живет кот Тихон и улитка Спартак
10. Соблюдаете ли вы традиции фен-шуя: встречать новый год в наряде определенного цвета, готовить определенную еду итд?
все это пустое, я слишком стар для этого д";*ма
11. Какой последний фильм вы посмотрели не в кинотеатре?
"Легенда"
12. Какой подарок на новый год стал для вас самым запоминающимся?
это был огромный плюшевый белый медведь сантиметров 60-70 почти с меня ростом) к нам пришел дед мороз, он поздравил и подарил подарок, потом прошел к отцу на кухню, жахнул водки и снял шапку с волосами... дед мороз оказался лысым
13. Принимали ли вы в школе-детсаду-универе-на работе участие в новогодних представлениях? Если да, то в каких? По желанию назовите персонажа, которым были в постановке.
было дело) первое грехопадение случилось в детском саду)) я был одним из двенадцати месяцев, вроде, это был июнь. Одет в зеленое, украшенное бумажными цветами. В школе -баба яга. На утренниках у племянника - дед мороз)
14. Придумайте одно событие, массовое мероприятие которое объединило бы всех сказочников.
а нет таких)) придумать можно что угодно, но от взрослой жизни не убежать. Все занятые, работа-дом-работа-трагедия-работа-дом-работа
15. Пожелайте что-то хорошее в новом году самому себе.
что ж, пусть это будет теплое, не дождливое лето, огромное звездное небо над головой, ветер ласковый в лицо)))

Грядёт буряXDDD *посыпает феича блестками*

Вау! Спасибо, тайный Санта! Я горяч
как никогда на такой шикарной работе!

Ребят, всех с наступающим Новым годом! Желаю вам по три желания))) здоровья, счастья! денюг чтоб хватило на все желания ;D
Цените друг друга, берегите друг друга *чешет задумчиво, где чешется* почти свадебный тост вам говорю))) таки свадьбе быть!XD

До встречи в новом году желтопопого СерОжи;)
*отползает под гирлянду, жуеть мандарин*

Собираясь на тусу Академии, в голове держал крайне положительную мысль - там будут кормить!
Пустые полки холодильника не радовали ни меня ни Боба. Еда неожиданно кончилась в доме, а тут приглашение пришло. Боб хотел пойти со мной даже бабочку нацепил, щегол этакий, но забыл спрятать свой пушистый хвост. В Академию, как и в магазин, не пускают с собаками-мороженым-роликами.
Пронырливый енот всучил мне складную икеевскую тряпичную сумку, сорвал со своей мохнатой шеи галстук-бабочку и вручил аки своё сердце бережно и торжественно, на сколько, вообще, способны еноты быть бережливыми и торжественными.
Понятное дело, в нашей семье я стал добытчиком!
Поднимаясь по ступеням Академии, я поправлял синюю бабочку левой рукой, так идеально подходящую к белой рубашке, а правой – запихивал в карман черных брюк складную сумку. Естественно на вечер в планах не была только еда. Хотелось встряхнуться, познакомится с новыми людьми, с дамами пофлиртовать, ощутить вкус к жизни, так сказать. Странным образом желалось приключений.
 И, собственно, ошибки быть не могло с первых же шагов. Печенье! Схватил две, но мужчина посмотрел как-то с укором и возмущением. Пришлось вернуть одну, а вторую сунуть сразу в рот.
ХрумХрум.
- Шпасибо!
Это же еда, за нее надо благодарить…а то кормить перестанут.
Инородное тело по противному прилипало к языку и щеке.
- Дожили. Приличное заведение, а в еду черте что пихают. Хоть бы не таракан... Ой. Это я в слух сказал? В последнее время мелю языком что не попадя.
Виновато раскланялся и отвернулся чтобы достать изо рта лишнее.
Бумага. Слава пламени! Изрядно смоченная в слюне голодающего и истерзанная по краям зубами.
Читаю:
- О! Номер 8.
Даже здесь номерки и очереди... Что за жизнь такая мерзкая...

Долизывая вторую какаву, мое внимание привлек мужчина в старом... ммм… фраке, говорящий сам с собой. И вправду мы же не в клубе анонимных алкоголиков, не надо стеснятся.

- А я Идж,- подумав решил не усложнять и обойтись только именем, продолжил,- Очень приятно познакомиться. Мое имя не такое благородное и длинное, конечно, как у вас... немцев.
Отсалютовав ему полупустой кружкой какавы, позавидовал черному, благородному костюму. В следующий раз тоже наряжусь по-пижонски, чтобы не быть слишком простым в нарядах.

- А давайте!- протягиваю руку для рукопожатия.

Неловко вышло. И вправду маскарад заявлен. Не говорить же новоиспеченному знакомому, что вся жизнь сплошной маскарад и это  на мне тот самый костюм, который приходится носить не так уж и часто. В конце концов, он самый чистый.
- Да. Вот досада. Не успел приодеться. В следующий раз приду в костюме феи или наряде Питера Пэна, о, или всё-таки образ принцессы Леи мне к лицу?! - допиваю какаву, занюхиваю зефиркой. - Зато у тебя костюмчик что надо. Где такие шьют?
 

 
Окинув залу увидал Ганса в нарядных шмотках с бомбезной маской на лице, аж от зависти поперхнулся зефиркой. Вот проныра уже и деву потанцевал.
Ну... хорошо, что я тоже не один,- заключаю, окидывая взглядом темную фигуру в черном одеянии с вот такенным мечом.

- Что, прости? Орехи? – прокашлялся. – а какие? - так же шёпотом.

Мой новый друг, помимо прекрасного вкуса в одежде, оказался еще и щедрым!
Буду ли я еду? КОНЕЧНО буду!
Главное не галдеть, как бомжи на свалке, а тихо, аккуратно с чувством такта на семь сорок сместиться в укромный угол и отужинать. А то ж по налетят демоны со всех краев зала и гостей нанесет вьюгой весенней - не хочу делится.
Сверкнув глазами, заговорщицки, в стиле иди-суда-мальчеГ-чего-покажу укладываю свою руку на плечи дылды Ферди, и разворачиваю его в сторону праздничной ели.
- Доставай,- шепотом,- только больной откажется.

Насыпал себе на ладонь горстку бомбезно пахнущих орешков и передал мешочек Феру.

Я так и знал, вот, так и знал! Атас! Менты!
Одновременно точно, с Ферди, мы открыли рты.
- Ничего,- убрал руки в карманы.
Пока мужики делили орехи, я свои ссыпал аккурат в карман, чтоб если что, получить вторую порцию.
Номера... ах, да! Номер очереди.
Порывшись в карманах, извлекаю комок бумажки. Разворачиваю что там осталось целое от номера.  И не верю своим глазам. На безымянном пальце, на самой верхней фаланге,  красуется золотое кольцо. В моих карманах кроме пакета, бумажного платка и орехов ничего не было в этом я был уверен.
- Какого хрена? - бормочу в сторону мужиков.
Тяжелый обод, теплый золота блеск. В его сиянии обещания, в его форме сила.
Всё замирает на мгновение. Кольцо достаточно тронуть, как гладь скользит по коже, идеально садится на палец.
Я слышу едва уловимый гул, треск  стеклянного потолка, шепот под кварцевым полом. Сморю под собственные ноги в поисках источника. Темные всполохи красного точками в отражении до зеркального блеска камня – глаза мои. Золотая вязь по всюду – имена мои.  И сам я как уголь.
Было бы не ловко открыть истинную сущность присутствующим, не так ли?
Было бы неловко убить присутствующих в самой Академии Мироздания, не так ли?
Было бы неловко разбить сводчатый потолок фигурой своей… не так ли?
Касаюсь пальцами кольца, обода широкого, к запястью ладонью веду.
- Покажи мне.
Покажи миры не видные человеку, уведи.
Вернусь, если позовут дотронутся, вернусь, если спохватятся.
Под пол, будто в кварце потерялся, повсюду в отражениях на образы, маски, личности и сущности распавшийся и в то же время единый я с собой.
Глубоко.
Здесь шахты, рудники, алмазы.
Отправлюсь глубже.
В неделимом центре мирозданья, где плавится земная твердь, живут великие драконы, что слыли здесь зачинщиками движенья вод и суши вспять. Создания силы полные живительного пламени крутили шар металла по неведомой оси. Из века в век их силы не убавило работа та. Лишь крепло осознанье сияний звезд и тьмы за нею близ лежащей. Что есть Тьма и Свет в течении Времени глухом? Возможно ли, рассыпав густо звездный свет по темному пространству, сказать, что победил рассвет?
Не важно сколько здесь рождается вопросов, когда я звезды августа снимаю свободными руками и скармливаю другу с пастью волчьей.
Не важно до каких размеров достигло тело, знаю лишь, что пламя бурлит внутри и требует подпитки духу.
Как слайды, картинки прыгают туда-сюда.
И вот всё замирает.
Здесь тишина. Нет осознанья внизу или вверху я нахожусь. Зато вокруг  летают огоньки. И вот один из них – я, такой же маленький убогий. Ползу по своду хаотично.
Шлёп. И нет меня.
Ах вот он я. И ноги, руки, тело, голова.
В воде свечусь.
Конечно, голый.
Теперь не принято скрывать себя одеждой. Она ведь все равно сгорит. Всё обжигаю.
Придется встать, волна идет, а я уже за нею на твердь усыпанную цветочным хаосом ступаю.
Как жаль все жухнет, обжигаю.
Неужели, один в кругу увядших цветов? Неужели до сотворения… в белом молоке, черной копоти стоят навьи, встречают безвзорным, безмолвным. Их тысячи, сотни тысяч голов. Не знакомые, изувеченные, изгнанные из мира единого и я среди них. Почему?
Есть за что.
Они касаются меня, обжигают то, что было руками при жизни. Самые упорные сгорают в пламени моем, ища спасенья.
Пора бы двигаться, ведь, сила тянет.
Поднимаю руку, чтобы разглядеть подарок золотой, а на ладони, в колыбели пальцев, орех.
 Откуда он?