Карта ролевой игры "Совсем другая Сказка"

Дорогая Женя!
Позволь тебя поздравить
с Днем твоего рождения!

Классные работы, и все такие разные. Мне очень понравилось в вырезанных листочках.
И опять я половины персонажей не узнала.

Ну раз приползла, отпишусь по флешмобу.
Человек-Амфибия бесподобен - сохла по нему долго, хоть фильм старый, грим лезет и все равно - какой мужчина. Три орешка для Золушки - какой принц. Любимейшее кино. Смотрела много раз.

Привет. Обуви много не бывает.

Она может быть














Ааааа - остановите меня!!!!! У меня стооолько обуви

А я бы сделала энчан в Клубе у Белоснежикова - как бы вечеринкО прощания с осенью. Если честно, я уже кое-что сделала

Ну рискните, может вам удастся оторваться еще более качественно)))


Вот так?

Как всем черное идет, я аж засмотрелась

Леди Яга, какие интересные снадобья.

Кооотов, какой пост кашерный, а кооот. Такие глаза. Прямо не кот, а

Да, Никифор был хорошо, а я, вредина ему на плечно наступила или на руку и еще боровом обозвала, эээх.

Договорились)) Может кто-то и упадет (не я, но пальцем показывать не буду)

да не вопрос, Васен, Фима давно на чай звала, после ее чая не то что на стойке станцуем, мы Райчику весь бар разнесем

О, Господи, варваров у нас нету, все белые и пушистые

Так и я блонди

ну смотря кто целует - может быть и не щекотно совсем, а очень приятно... мммм....

Танцы будут)))

ВИДЕОСАЛОН

Я тут решила выложить видео.
Сначала Осеннее, потому что осень кончается.



И еще немного разного другого

Теплая осень Палермо,
Моря волнующий бриз,
В детство вернуться наверно,
Только минутный каприз.
Юная с косами мама,
С милой бородкой отец,
Чувствую запахи пряные,
Слышу биенье сердец…
Теплая осень Палермо,
Нежный цветов аромат,
…Да, я тоскую безмерно,
Но не вернуться назад…

20 лет назад. Палермо. Италия.

На мне – смешной красный берет, я сижу на коленях у золотоволосой красавицы. Это – моя мама. Мы собираемся куда-то идти – на маме потрясающее платье, совсем как у королевы на картинке в моей книжке, и высокая прическа, которая мне жутко не нравится. Я люблю, когда мамочкины волосы струятся по плечам, их можно потрогать, в них можно спрятаться, да и вообще, это мое сокровище, мое, как и мама.
– Мамуля, я хочууу таак, – на мой капризный голосок никто не обращает внимания, мама дает какие-то поручения нашей экономке. Тогда я, недолго думая, тяну руки вверх и вытаскиваю из маминых волос шпильки – сколько могу. Прическа теряет форму, волосы каскадом падают на мамины плечи и накрывают меня с головой.
Мой радостный смех прерывает строгий голос отца.
– Мария, так нельзя себя вести. Во-первых, ты испортила чужой труд, во-вторых, теперь мы опоздаем на важную встречу. – Папа вытаскивает меня из-под водопада маминых кос, ставит на пол и садится на корточки, чтобы посмотреть в глаза. – Ты уже большая, малыш, и должна отвечать за свои поступки. – Он смотрит так, что мне становится стыдно, вырываюсь и ныряю головой в подол маминого платья.
С моих губ срывается – Прости, мамочка, – тихо-тихо, почти не слышно. Но мама, конечно, все слышит. Она встает, прижимая меня к себе и улыбаясь (я не вижу ее улыбки, но чувствую ее), говорит отцу.
– Не будь таким строгим, Паоло, мы сейчас быстро все исправим. Мария просто еще мала, и как некоторые, любит делать то, что ей нравится.
Отец смеется, подхватывает меня на руки, я обнимаю его за шею и вдруг разражаюсь диким ревом.
– Папочка, прости, я больше не буду.
– Я люблю тебя, Мария, – отец целует мои мокрые щеки, вытирает своим платком глаза. Мир восстановлен.

18 лет назад. Палермо. Италия.

Мы сидим на диване в гостиной, отец только что вернулся из какой-то деловой поездки. Он показывает маме фотографии. А одну дает мне. На ней – мужчина с девочкой на коленях. Она, наверное, моя ровесница или чуть старше. Белокурая с голубыми глазами, в роскошном нарядном платье, ну точно маленькая принцесса. Рядом стоит темноволосый мальчик. Он кажется мне серьезным и даже немного сердитым.
– Это дети моего патрона Кай и Каролина. Мы скоро поедем к ним в гости в Энск, – говорит отец, улыбаясь.
– Не хочу в гости, мальчишки все вредные и дерутся, хотя девочка мне нравится.
– Так говорила и твоя мама, не желая знакомиться со мной, – смеется отец, – правда, ей тогда было не пять лет.
– Не говори глупости, Паоло, когда мы познакомились, мне было 15, и ты мне очень нравился, и к тому же тот факт, что мной заинтересовался, как по секрету сказала няня, совсем взрослый молодой человек, ведь тебе-то было 22, очень мне импонировал. Но, пойми сам, не могла же я вот так сразу заявить о своей симпатии, – рассмеялась мама и обняла меня. – Поедем мы в Энск, познакомимся, может и в самом деле девочки подружатся.
– Знаешь, кара миа, я подумываю о переезде в Энск. Мне кажется, вам с Марией там понравится, да и мне не нужно будет надолго отлучаться от моих любимых женщин.
– Как ты решишь, Паоло, так и будет, мы с Марией поедем за тобой хоть на край света, – мама поворачивается к отцу и целует его. Они так смотрят друг на друга, что у меня замирает сердце.

В Энск мы переедем через год. После смерти мамы. Тогда в нашем доме появится бабушка Мирандолина, а я стану Гердой. И больше никто и никогда не назовет меня Мария. Это – мамино имя, пусть так и будет.


Теплая осень Палермо
Вылечит душу мою…
Жизнь продолжается, верно –
Это поймешь на краю.
Теплая осень Палермо,
Я еще, может, вернусь,
Ты – моя детская верность,
Тихая нежная грусть.

Я все-таки вернусь в Палермо. В 20 лет. Теплой осенью… Правда, ненадолго.

3 года назад. Золотой особняк.

– Герда, Герда, где ты? С тобой все в порядке? – Голос Ренки звучит как сквозь вату. Не хочется отвечать, ничего делать, не хочется возвращаться. Так хорошо и совсем не больно… Гера, Герочка, очнись, ты сошла с ума, – подруга продолжает теребить меня, льет на лицо холодную воду, хватает мою руку, перетягивает чем-то, отбирает бритву, не давая ничего сделать со второй рукой.
Она кричит и ругается, заставляя меня встать и вылезти из ванны, потом дотаскивая до кровати, перевязывая и поя клюквенным морсом.
Я проваливаюсь в полусон-полузабытье, меня знобит, из глаз постоянно льются слезы, которые я не могу остановить, а Ренка ухаживает за мной, как за маленькой и все время ругается – на меня, на этого идиота Питера и на дурацкую любовь, от которой одни страдания.
К вечеру я прихожу в себя. Переговоры с домочадцами ведет Ренка, а потом увозит меня к себе, через неделю мы уедем в Палермо…


Город встретил нас тогда теплой тихой осенью. Еще зелены были деревья, и теплые воды моря ласково приглашали окунуться, и одевались все по-летнему, но как-то подспудно что ли во всем ощущалась осень, ее дыхание… Небо уже не было таким голубым и ясным, как летом, периодически шел дождь, настоящий, осенний, вечерами нужно было обязательно надевать что-то теплое, но самое главное – осень была у меня в душе.
После случившегося я с трудом приходила в себя, пытаясь понять – почему так случилось, и что же со мной не так. Бабушка всегда говорила, что испытания посылаются человеку для чего-то, но меня все время мучил вопрос – за что?
Конечно, я понимала, что надо жить дальше и что я поступила, как трусиха и эгоистка, и слава Богу, Ренка вернулась вовремя, но не хотелось ничего…
Подруга вытаскивала меня в город и на море, пыталась растормошить, придумывая разные развлечения, но я была словно мертвая внутри – там все как бы окаменело или заледенело.
Прошел месяц, второй…
Постепенно я начала приходить в себя – улыбаться Ренкиным шуткам, радоваться все еще теплым осенним дням, интересоваться новостями из дома.
Надо было возвращаться назад, к жизни и к родным…
Как-то в дождливый день сидя у камина с бокалом вина и сигаретой – именно тогда я впервые закурила, твердо пообещав бросить, как только вернемся в Энск, чтобы не огорчать бабушку – я читала письмо из дома. Бабушка посылала их по старинке – почтой. В этом письме не было вроде ничего интересного и особенного, но мне вдруг захотелось домой – пройтись по нашим улицам, окунуться в море, съесть пирожное в «Пирожках» (тут таких не готовили), повидаться с друзьями, послушать, как Ренка будет петь в Клубе, и, может быть, даже потанцевать.
Когда я произнесла это вслух, Сирена сначала удивленно посмотрела на меня, а потом захлопала в ладоши.
– Ну, наконец-то. Если честно, я очень соскучилась по дому, просто не говорила, ждала, когда ты сама.
– Спасибо, – я подошла к подруге и села на подлокотник ее кресла, – если б не ты…
– Да что я? – Рена посмотрела на меня, улыбаясь, – главное – ты сама, твое желание переступить через это и идти дальше. Все будет хорошо, я точно знаю, вот увидишь, – подруга взяла из моей руки сигарету и затушила ее. – Все, раз мы едем, ты больше не куришь.
– Хорошо. Договорились. – Я тоже улыбнулась, зная, впрочем, что в сумочке у меня есть пачка и зажигалка, и если что… но огорчать Сирену не хотелось.
А вечером, проверяя почту, я обнаружила письмо от Кая, которое ускорило наш отъезд.
– Рен, Кай предлагает мне работу. Личным помощником.
– Кофе подавать?
– Вот еще, скажешь тоже. Нет, конечно. Готовить документы, сделки, презентации товара, участвовать в разных выставках, семинарах – представлять нашу продукцию. Общаться с людьми. Рынок отслеживать, рекламировать «Снежную Королеву». В общем – показать товар лицом. – Я рассмеялась, – Кай чаще на заводе, а я буду в офисе. Так проще и удобнее. И мне это интересно. Ну, во всяком случае, я себе так это представляю. Приеду – обсудим.
– Хорошо, я сегодня закажу билеты на ближайший рейс, а сейчас пойдем гулять.

Мы бродили по вечернему городу, в который уже совсем пришла осень. Под ногами шуршали опавшие листья, деревья стояли голые и, казалось, зябли на ветру. Небо и море были свинцово-серого цвета, и весь город стал каким-то пасмурным и даже немного тусклым. Но сейчас я не замечала ни моросящего дождика, ни холода – мне было тепло и уютно. Да, грусть осталась, но она была легкой, такой, какой обычно бывает осень в этом городе, городе моего детства. Не знаю, вернусь ли я сюда снова. Возможно…

РАЙ, дорогой, с Днем Рождения!









__________________________________________________________________________

Фима, Октоберфест бесподобен. Меня всегда поражает оформление. Это надо придумать и воплотить. И каждый раз - новое. Потрясающе, честно. Работы очень красивые. Спасибо всем.
И я думаю, что последним был именно Октоберфест, то есть что-то осенне. Дальше будет зимнее))) Надеюсь. Очень хочется.


Соловей, друг сердешный, это что ты такое делаешь? Это как, простите, а наша прибыль? Нет, я все понимаю, но создавать нашему концерну конкуренцию...

И в этот миг совсем случайно –
Сложились звезды видно так –
Подслушана чужая тайна.
…Мне не забыть ее никак.
Все сложно в этом мире странном,
И пусть прошло уж пару лет,
Я чувствую себя неправой,
Хотя вины как будто нет…

– Папа, зачем нам переезжать к Карлеоне? Мне нравится наш маленький дом, и я не хочу жить под одной крышей с каким-то мальчишкой.
– Малыш, мне так будет проще, и ты же всегда хотела иметь сестер и братьев, вот у тебя и будет старший брат и сестра-подружка, по-моему, это не так плохо.
– Лаадно, если так, согласна, но я все равно буду, как и раньше по пятницам ночевать у Сирены, а по средам приглашать ее к себе и ходить с бабушкой в гости в Замок Ричарда тоже буду.
– Конечно, малыш, все останется, как прежде, мы поменяем только адрес. И, Герда, ты уже большая, у тебя будет отдельная комната. Бабушке тоже надо отдохнуть, – отец обнимает меня и целует в макушку. – Не волнуйся, малыш, в грозу ты не останешься одна, – слышу я его тихий голос.
– Спасибо, я тоже вас люблю. Тебя и бабушку…

***

Однажды наступает момент, когда очень хочется уехать отдохнуть. Так случилось и в этот раз. И мы уехали. Все вместе. В загородный домик в горах.
А там уже вовсю царствовала осень. Совсем поздняя – с запахом прелой листы, легкой изморозью на траве по утрам, тонким ледком на лужах, по которому так весело было прокатиться, а потом нажать каблуком, выпуская воду. Лед забавно разбегался мелкими трещинками, и вода тонкой струйкой появлялась сверху, постепенно заполняя все пространство.
Небо днем было свинцово серым, иногда ударяясь в голубизну, словно вспоминая этот цвет или прощаясь с ним до весны, а вечерами играло всеми красками фиолетово-сиреневых тонов. Это было очень красиво, просто волшебно, и я в который раз пожалела, что толком не научилась рисовать, чтобы сохранить это чудо на холсте – фотоаппарат не мог передать всей гаммы красок, как я ни старалась, оставалось только надеяться на память, что сохранить это где-то глубоко внутри, в тайниках, где уже лежит много чего интересного.
Вечером сидишь у камина и перебираешь эти воспоминания, аккуратно доставая их по одному. Некоторыми хочется поделиться с кем-то, а иные так и остаются в тайниках твоего сердца.
В этот приезд я полюбила долгие прогулки в одиночестве – по лесу, который с каждым днем становится все более голым – листья облетают, осыпаясь красивым красно-желтым ковром под ногами. Иногда я набираю букет и ставлю в вазу, а бабушка научила меня делать из листьев розы, только их очень жалко выбрасывать, когда засыхают.
Смешная рыжая белка перебежала дорогу и с высоты дерева смотрит своими темными бусинами-глазками. Не убегает. Знает, что у меня в кармане орешки или семечки, и я ее обязательно угощу. Подхожу ближе, раскрываю ладонь. Она спускается к моей руке и лапами забирает один орех. Сует его за щеку, смотрит. Стою, не шевелясь, только не могу сдержать улыбки. Второй орех отправляется туда же, третий, пятый, последний. И вот она уже отбегает вверх по дереву, пятясь попой, выглядит очень забавно. Потом на минуту замирает, смотрит на меня, словно благодарит. Я бы озвучила это примерно так: «Спасибо, но раз больше ничего нет, я побежала, да?» Киваю, и белка несется вверх по стволу, тут же исчезая в ветвях. Задираю голову, пытаясь проследить за ее передвижениями – куда там, рыжей плутовки и след простыл.
Иду дальше, загребая ногами листву, настроение радостное, хочется скорее к своим – рассказать про белку. Жалею, что нет фотика, хотя сама бы я не смогла все равно одновременно кормить и снимать. В следующий раз надо будет взять кого-то с собой.
Остаток дороги бегу вприпрыжку, как маленькая, влетаю на крыльцо, распахиваю дверь.
– Кай, Ба, Кэр, я видела, – в холле никого нет, и никто не откликается на мой зов. Снимаю куртку, ботинки, прохожу дальше и замираю у приоткрытой двери. Оттуда слышатся голоса – Кай и бабушка. Хочу войти, но прерывать разговор? Ладно, пойду пока заварю чай, – делаю шаг к лестнице, и вдруг слышу свое имя. Понимаю, что подслушивать нехорошо, но… Останавливаюсь.
Говорят бабушка и Кай, вернее, говорит она, он все больше молчит, только изредка вставляя пару слов.
– Герда стала какая-то нервная, иногда огрызается на пустом месте, и эти ее походы в Клуб с Сиреной. Мне это не нравится. Недавно Дик проговорился, что она у шеста танцевала. Ты можешь себе это представить?
– Могу.
На ответ Кая я еле сдерживаю смех и уже собираюсь войти и сказать, что он собственно при этом присутствовал, и не будь его в этот день в «Семи Гномах», может, меня бы и не потянуло на подвиги (хотя этого я озвучивать не собираюсь), но бабушка начинает говорить дальше, и я не успеваю…
– И потом, Каролина, мне всегда казалось, что я ее понимаю, и люблю я вас всех одинаково. Конечно, девочкам надо больше ласки и внимания, и именно к ней я старалась быть как-то помягче, она более ранимая натура, чем моя Герда, но, видимо, что-то пошло не так.
Ага, я, наверное, толстокожая и твердокаменная, – волной поднимается обида, – но, может, Ба и права, – сообщает кто-то добрый и умный внутри меня, – Кэр все-таки совсем сирота, и какой бы хорошей ни была бабушка, она ей чужая, хотя я никогда так не считала, да и бабушка тоже.
А разговор за дверью продолжается. По идее, надо уйти, но ноги словно приросли к полу.
– Иногда мне кажется, что Кэр ревнует меня к Герде, к тебе – мое внимание, расположение. Согласись, что это нелепо.
Ответа Кая я не расслышала, возможно, он кивнул или помотал головой, я хотела войти и сказать, даже крикнуть – конечно, это нелепо, разве такое возможно, но неожиданно осеклась, потому что вдруг поняла, что в словах бабушки есть логика. Вспомнила, как всегда говорила про Ба – моя, не наша, когда мы где-то были вместе с Кэр. Я не придавала этому значения, а, ей, может быть, было больно такое слышать. У меня тоже не было матери, а потом не стало и отца, но бабушка была всегда. А у Кэр – никого, только Кай. Но Кай был и у меня. И везде, и всюду я чаще бываю с ним или с Сиреной, особенно сейчас, когда мы выросли.
На фабрике, в офисе, в Клубе, в гостях. У нас – общие друзья, а у Кэр – свои. Мы очень редко заходим в ее кафе, хотя я люблю мороженое…

Картинки из прошлого – давнего и не очень встают перед глазами.

– Герда, ты куда собралась?
– С Сиреной на роликах кататься.
– Вы вдвоем идете?
– Нет, всей нашей компанией, из класса.
– А Каролина с вами?
– Нет, булик, я ее не звала, она же старше учится, ей с нами вряд ли интересно.

– Кай, ты пойдешь в субботу с нами на шашлыки к Дику?
– С тобой и Кэр?
– Почему ты так решил? Нет, со мной и Ренкой, будет его сосед Кир, из наших девочек тоже кто-то вроде собирался. Я хочу и бабушку утащить, пусть она развеется, а то последнее время все дома сидит. И, кстати, Дик обещал написать наш с бабушкой портрет, сказал, что мы очень похожи.
– Похожи? Он так считает?
– Ну конечно, она же моя бабушка.
– Неужели? А я думал – наша.
– Ой, ну, конечно, наша, так ты пойдешь?
– Пойду.

– Ба, я хочу на День рождения в Клуб с Сиреной.
– А дома?
– Ну, бааа, дома неинтересно. У меня своя компания.
– А мы тебе не компания?
– Булик, не обижайся, я для тебя тортик испеку, а Кай с нами идет, так что все нормально.
– Ох, Герда, Герда, избаловала я тебя.

Бабушка говорит что-то еще, но я не слушаю – сделанное открытие ударило как обухом по голове. Я стою, прикрыв руками пылающие щеки, потом вдруг раздается голос Кая.
– Ба, ты знаешь, мне кажется, не стоит переживать, просто девочки уже выросли. Мы все выросли, хотя для тебя будем всегда детьми. У каждого из нас свой характер, нрав, порой строптивый и дурной, мы сами будем набивать свои шишки, пока поймем, что хорошо, что плохо, что правильно, что нет. Я знаю, ты любишь нас всех и много делаешь для девочек, а если они чуть резковаты или в чем-то неправы – твоей вины в этом нет. Это взросление и это жизнь. Мы все любим тебя, хотя ты и сама это знаешь…
Послышался скрип кресла, и, испугавшись, что меня сейчас застанут за подслушиванием, я метнулась в кухню и нарочито громко стала греметь посудой. Включила воду, поставила чайник, достала пирог, начала заваривать чай…
…Когда в кухню вошла бабушка, я обняла ее и поцеловала. Мне так много хотелось сказать ей, но я не смогла. Не смогла я поговорить и с Кэр – не нашла повода, а просто так прийти и сказать «прости меня, я была не права» посчитала нелепым.

Мне неловко и стыдно за то, что я подслушала этот разговор, но с другой стороны, он помог мне понять, как Ба за всех нас переживает, и теперь, когда мне хочется огрызнуться или сказать ей какую-нибудь дерзость, я останавливаюсь и умолкаю на полуслове… Вернее, я стараюсь так делать, но получается не всегда.

Всех с началом зимы)) Ну хотя бы по календарю.
Спасибо, Будурчик, мне именно хотелось дать некоторую предысторию и развернуть то, что мелькало в постах, может быть это покажет персонажи полнее, характеры, отношения, почему так происходит сейчас что-то в их жизни, а не иначе, не знаю.


Спасибо, рада, что так


Ганс, спасибо огромное за такую оценку моего творчества

Леди Яга я обязательно приду, мне очень интересно))

Лео - видео очень классное, а уж для первого раза - вообще

Румп - второй день хожу под впечатлением от зарисовки. Это очень сильно.

Привет товарищи флудерасты, дорогие мои любимые сказочники.
Посмеялась с утречка, даже голова прошла)))


Кир, не пали контору, не было там кофе))

Флешмоб

Привет, сказочники!


Очень классно, настроение сразу поднялось)) Спасибо


А болеть плохо, выздоравливай побыстрее

Спасибо большое, это было достаточно неожиданно и очень приятно

вот у меня была такая же реакция по прочтении
отсмеялась, хотела кофе подать, но Вася уже постаралась.
я разве только вот так могу - Дену Румпу -