Карта ролевой игры "Совсем другая Сказка"

Мне кажется, или у нас один котик




Дианора, Добро пожаловать!!! Удачной игры и хороших постов, у нас очень уютно - как дома, пусть Энск станет домом и для вас.

Гонконг. Остров Санья.

Лишь бы билась внутри, как пульс, нутряная чьятость.
Долгожданная, оглушительная твоязнь.
Вера Полозкова
 
За дверь тишина. Непроницаемая.
Стою некоторое время в растерянности, потом стучу снова.
– Кай, – говорю чуть громче, – это я, открой. Может, в душе и не слышишь?
Или… не хочешь открывать? И я все себе выдумала?
Теряюсь еще сильнее, кляну себя за глупость – в самом деле, зачем я тут стою, чего жду, уже прошло достаточно времени, чтобы ты открыл, если в самом деле хочешь этого. Зачем вообще я пошла что-то выяснять, говорить? А если он там не один? Глупая маленькая Герда, пока ты принимала душ, могло произойти что угодно… Неееттт!! …Да!!! И твое видение могло стать явью… От этих мыслей невольно сжимаюсь, но в тоже время не решаюсь уйти…
– Привет… – неожиданно раздается за спиной.
Оборачиваюсь. Облегчение, радость, страх, отчаяние – целая гамма чувств, пережитых в эту минуту, наверняка отразилась на моем лице. И еще – все та же растерянность.
– Я… ты, что-то хотел сказать… извини… – пытаюсь объясниться, путаясь в словах и мыслях, и невольно отхожу в сторону.
Ты же наоборот делаешь шаг ко мне, и я не отступаю, а тоже делаю шаг… к тебе.
Твои слова «Да, нет, ничего…» – слышу, но не понимаю.
Только смотрю. Глаза в глаза.

Мне тепло под твоим взглядом, словно в тебе – моя жизнь… Дыхание перехватывает, и сердце замирает, я вообще забываю дышать, когда ты так смотришь на меня… Я хочу коснуться тебя, разгладить морщину на твоем лбу, почувствовать, как колет подушечки пальцев легкая небритость твоих щек, хочу прижаться к тебе, завернуться в тебя, раствориться и растаять, чтобы снова стать собой, потому что вне тебя меня просто нет. Я не живу, я существую… Позови меня, и я приду, протяни руку, и я в ответ протяну свою. Подойди ко мне, и я…

Но ты стоишь молча, будто не уверен или боишься – себя или меня или – за меня?
– Ну, я пойду, – роняю тихо, но не ухожу, словно жду еще чего-то или надеясь или...
Твое «Да. Встретимся на банкете» слышу, как сквозь вату, механически поворачиваюсь и иду к себе, на негнущихся ногах, ничего не видя вокруг…
Хочется закричать в голос, что-то сломать, разбить, выплеснуть это напряжение.
Меня просто душит ярость от бессилия что-либо изменить, я проклинаю собственную глупость, страх, неуверенность. Я растеряна и зла – на тебя, на себя, на весь мир. Хуже всего то, что я не понимаю – ни себя, ни тебя, ни правды. Я запуталась в своих чувствах и ощущениях, я не знаю, чего на самом деле хочешь ты и когда ты настоящий…
Только что на крыльце мне показалось, что вернулось то, что было, ты снял маску и позволил мне заглянуть в свое сердце, на краткий миг. Или мне это показалось… Если бы… вернуть этот миг… И что, Герда, что? Подойдешь? Обнимешь? Поцелуешь? Что? Не знаю… Ты же решила отпустить – вот и отпусти. Твое – вернется. Сам вернется… Как же хочется, чтобы ты снова стал самим собой, таким, как раньше, но я не могу вернуть тебе тебя, только ждать… я могу сражаться за тебя, но не с тобой…
Больно, и почти нет сил терпеть эту боль, но почему мне кажется, что больно и тебе тоже…
Слезы текут по щекам, но я не стираю их – там прием, надо нормально выглядеть. Боже, Герда, когда ты стала такой лицемерной и двуличной. Какая разница, как ты будешь выглядеть, если Кая не будет в твоей жизни… Кому это будет важно и кому нужно твое дурацкое бахвальство? Ему, мне, нам, «Снежной Королеве»…

Надо… собрать… себя… в кулак… и прийти… на прием… чтобы НИКТО …не понял, что… творится… у меня внутри. Н А Д О…

К началу приема я стояла у входа на главную виллу.
Блестящее платье – как раз подходит под китайские фонарики и всю эту мишуру – обтягивая, как вторая кожа, оно мягко обнимает мое тело, подчеркивая формы, может быть даже слишком. И укороченный перед, и снова – голая спина. Хотелось надеть что-то более закрытое, чтобы спрятаться, стать незаметной, но ничего такого не было, а черное надевать не хотелось, так что пришлось «прятаться» за образом гламурной дивы. Золотистые босоножки на шпильке, волосы, уложенные волной, вечерний макияж, прямая спина и улыбка. Проходя по импровизированной красной дорожке, посылаю публике воздушные поцелуи – совсем как на подиуме…

Ох, мальчик, ты не видел мою голову?
Я потеряла рассудок и ничего не помню...
Мелодия и слова песни, которую пела Джордан на последнем показе, тут же возникает в голове. Только я все помню, слишком хорошо помню. И как упала, и как ты поймал меня – неожиданное воспоминание, словно вспышка, я даже слегка качнулась на каблуках. Осторожнее, Герда, ловить некому.
– Аккуратнее, мисс Сполетто, – чужой мужской голос и чужая рука на талии возвращают к действительности. Хочется сбросить эту руку, но вместо этого кладу свою на плечо Юкки-сына (а это он меня подхватил) и улыбаюсь. Надо всем показать, что все замечательно, великолепно, и у «Снежной Королевы» полная гармония с китайскими партнерами.
Поворачиваю лицо под вспышки камер – улыбка, воздушный поцелуй, неожиданно вижу в толпе твое лицо и сильнее хватаюсь за Юкки – …чтобы не упасть.
Он что-то говорит, куда-то ведет, ничего не слышу и не вижу. Только твои глаза, когда мы стояли недавно на крыльце.
Каждый раз, когда я смотрю в твои глаза (я вижу свет в конце тоннеля) 
Свет в твоих глазах (я вижу свет в конце тоннеля) – песня продолжает звучать в голове, и твои глаза и тот свет и тепло, которые я в них увидела… или мне показалось?
– Мисс Сполетто, хотите шампанского? – минуту смотрю на парня, не понимая, кто он и что от меня хочет.
– Спасибо, мистер Юкки, – беру бокал, – за процветание Вашего бизнеса. – Мы наверное странно смотримся рядом – он едва достает мне до плеча, более менее ничего вышло, когда мужчина встал на ступеньку. Темноволосый, круглолицый – типичный китаец, и не так юн, как мне вчера показалось. Пожалуй, даже старше меня.
– О, спасибо, мисс, но бизнес отцовский. Я, как он говорит, не оправдал его ожиданий. Он все сделал для этого, даже назвал меня Шэнли, что означает победитель, но я лузер по жизни, и я уже к этому привык. – Слегка опускает голову, мягко улыбается, словно извиняясь, что вот он такой. Неожиданно.
– Шэнли, красивое имя, – осторожно касаюсь своим бокалом бокала мистера Юкки и делаю маленький глоток, хотя хочется выпить залпом. И не один бокал.
– Если Вас не затруднит, называйте меня по имени, – и что отец говорил об отсутствии у мальчика воспитания? Или ему нужно другое …воспитание?
– Хорошо, Шэнли, а Вы можете звать меня Аделаидой, – выбираю самое сложное и нелюбимое.
– Какое интересное имя, никогда не слышал, но мистер Карлеоне звал Вас по-другому.
– У меня три имени, – улыбаюсь я молодому китайцу, не хочу, чтобы он называл меня Гердой. Это – твое имя.
– Вот как? Это у вас так принято? – мой бокал снова полон.
– Да, у католиков, – отпиваю шампанское и поверх бокала наблюдаю за людьми в зале, вижу, как ты танцуешь с миссис Юкки.
– А что Ваша мачеха, Шэнли, она поддерживает Вас или порицает?
– Thini*, – произносит мужчина, и тут же осекшись, испуганно смотрит на меня, проверяя, поняла ли я, делаю вид, что не поняла. В общем, китайского я практически не знаю – все переговоры традиционно ведутся на английском, но когда-то брала уроки и китайского, и японского, и почему-то всякие ругательства запоминались слету… – Ида точно знает, чего хочет и не стесняется в средствах, – по тому, каким голосом и тоном это сказано, понимаю, что лучше воздержаться от дальнейших расспросов.
– А Джия? Она Ваша родная сестра? – ну почему я такая любопытная, и почему совершенно не пьянею? Это третий бокал или четвертый?
– Нет, сводная, моя мать была второй женой господина Юкки, мать Джии – четвертой. У меня был… старший брат. Он попал в авиакатастрофу… – Шэнли запнулся.
– Погиб? – Герда, ты бестактна до невозможности.
– Нет, он… в клинике, и не может наследовать дело. Теперь это должен сделать я, но отец недоволен, он хочет иначе… Поэтому… Джия, ну… Вы знаете, – мужчина залпом допил свой бокал и налил еще. Сегодня он вел себя совсем иначе, чем вчера, и уже не казался мне таким глупым и неприятным, или это тоже – игра на публику и очередная маска, которую он надел? Все мы тут носим маски, и я, и он, и ты, и маленькая Джия, которая сейчас танцует с тобой. Только она еще слишком юна и плохо контролирует свою маску, сквозь нее иногда просвечивает что-то настоящее… Или мне кажется?
Очередной бокал шампанского – алкоголь совсем не берет, но я безумно устала и хочется уйти, побыть одной, свернуться калачиком на кровати, и чтобы никто не трогал.
– Вы знаете, Шэнли, я пожалуй пойду, голова разболелась, – встаю и начинаю пробираться к выходу.
– Я провожу, – китаец тут же подрывается следом. Он явно навеселе.
– Не стоит, тут недалеко, дойду сама, – пытаюсь избавиться от прилично нагрузившегося вином мужчины.
– Это неприлично, – вот же осел упрямый.
Понимаю, что спорить бесполезно и просто молча иду к нашему домику.
Ярко светит луна – вот и голова болит, полнолуние, почему-то никогда не любила это время. Россказни про вампиров, конечно, не пугали, просто отчего-то было неуютно и все, к тому же часто болела голова, вот и сейчас виски сжало, как тисками.

В шале пусто, тихо и темно. Включаю в коридоре свет и прохожу на кухню – взять стакан воды, чтобы выпить таблетку.
Шэнли входит следом и сразу идет в комнату. Ничего себе, какая бесцеремонность.
– Мисс Аделаида, угостите меня кофе, – слышится его голос оттуда.
Вот еще глупости, шел бы ты, милый, баиньки, – сбросив в коридоре шпильки, босиком прохожу в комнату. Китаец стоит у окна ко мне лицом, и, похоже, его здорово развезло.
– Идите домой, Шэнли, слышите, уже поздно, Вам надо отдохнуть, – опрометчиво подхожу ближе и неожиданно …оказываюсь в его объятиях.
Только этого мне не хватало.
Пытаюсь аккуратно вывернуться – не тут-то было, сильный, зараза, а алкоголь придал смелости.
– Пустите меня, слышите? – упираюсь руками ему в грудь.
– Пожалуйста, не отталкивай меня, прошу, хоть немного, я просто постою рядом, ты такая красивая, как фея, – пьяно лепечет Шэнли и улыбается, сильнее прижимая меня к себе одной рукой, другой укладывая мою руку себе на плечо.
– Шэнли, Вы пьяны и говорите чушь, отпустите меня, – пытаюсь уговорить парня, прикидывая, как лучше ударить, если уговоры не подействуют.
А он вдруг улыбается как-то очень радостно и качает головой.
По спине ползет холодок нехорошего предчувствия и слышится щелчок закрываемой двери.

Кай, Господи, это был Кай, больше никто не мог, и он …видел… Что он подумал? – со всей силы отталкиваю Шэнли и выбегаю из комнаты, слыша, как китаец падает, задевая то ли стул, то ли что-то еще из мебели.
Ничего, пьяному море по колено, в конце концов, сам виноват.
Выбегаю на крыльцо. Твоя дверь открыта.
Вхожу внутрь и с разбегу утыкаюсь тебе в грудь.
– Кай…Кай! – шепчу хриплым голосом, едва сдерживая слезы. – Это не то, что ты подумал, все не так…
Крепко обнимаешь, прижимая к себе, просишь прощения, шепчешь что-то ласковое.
Приникаю к тебе, обнимая за плечи, зарываясь руками в волосы, жадно отвечая на поцелуй. Как же я соскучилась и устала быть сдержанной и холодной. Твои руки гладят мои плечи, грудь, опускаются ниже, прижимая крепче… Выгибаюсь навстречу, приподнимаясь на носочки, чтобы быть ближе, вжаться в тебя всем телом, раствориться в нашем общем желании…
Продолжая целовать, буквально висну на тебе, с губ срывается слабый стон…
Подхватываешь на руки, подсаживая куда-то на столешницу.
Платье спущено с плеч и задрано до талии. Быстрее, проще, некогда ждать…
Обнимаю тебя ногами, тянусь рукой к молнии брюк… твоя рубашка отброшена куда-то в сторону…
И неожиданно вспыхивает яркий свет…
Резко закрываю глаза и медленно открываю их.
– Ах, ты маленькая лживая дрянь! – старший Юкки… Все, это конец… Слышу, как стучат по крыльцу каблуки – Ида или Джия? Впрочем, какая разница.
Меня колотит, как в ознобе.
– А ну вон отсюда! – твой голос срывается на крик, крепкие руки снимают меня со столешницы, прижимая, но я не могу успокоиться, потому что… от него нет защиты…
Китаец же неожиданно извиняется и уходит.
Что это, решил отступить? Скорее, тут какой-то подвох, такие люди так просто не сдаются.
– Что происходит? – спрашиваешь ты, отступая и стараясь заглянуть мне в глаза, которые я опустила.
Не хочу, не могу, мне страшно, – обнимаю себя руками, чтобы унять дрожь. Ничего не выходит. Тебе тоже не отвечаю, да и что я могу сказать?
– Тааак, – неожиданно я снова оказываюсь на столешнице, благодарно кутаясь в накинутую на меня твою рубашку.
– А ну, пей… – у меня перед глазами бутылка виски.
– Нееет, – мотаю головой, отстраняясь.
– Да, – твоему упорству трудно противостоять, поэтому я делаю глоток.
– Что происходит, Герда? – твои пальцы неудобно держат за подбородок, поднимая голову.
– Все в порядке… – прикрываю глаза и стискиваю зубы, чтобы не разреветься. Ну не могу я ничего сказать. Понимаешь, не могу…
Спокойно смотришь на меня и обещаешь набить этому Юкки морду в любом случае – скажу я что-то или не скажу.
– Ннене нннадо ммморду… – губы дрожат и не слушаются.
– Говори, – какой же ты упрямый.
– Кай… – мой шепот еле слышен.
– Говори! – ты сердишься, а я никак не могу решиться.
– Ну…! – пожалуйста, не мучай меня, не надо, будет только хуже. Кому хуже? Расскажи, и тебе станет легче, – пытается вразумить меня внутренний голос, – но я не хочу валить на тебя еще и это. Господи, как все сложно. Трусиха ты, Герда. Знаю…
Хватаю бутылку, делаю большой глоток и едва не задыхаюсь – напиток обжигает.
Спрыгнув со столешницы, начинаю мерить комнату шагами. Пространство давит и легче не становится.
– Герда! – ну не сердись, пожалуйста.
– Господи, Кай, все только осложнится!
– Все и так уже осложнилось, – ты просто не представляешь, насколько, но если я расскажу, станет еще хуже.
– Хорошо. Понимаешь, вчера он пришел ко мне и сказал, что хочет выдать за тебя Джию, она тебе очень подходит. И ты – не возражаешь. А мне надо пофлиртовать с его сыном, он не воспитан, только похоже, в этой просьбе тоже что-то не то. Вернее, он не просил, приказывал и… – я немного замялась, – предложил мне стать его любовницей. Сказал, что это почетно, – я снова потянулась за бутылкой и глотнула виски. – Я сказала, что… что между нами… ничего нет, а он… – еще глоток, – он обещал, если я помешаю… Кай, мне страшно, он… убьет тебя…
– Жди здесь, – ты одновременно отнимаешь у меня бутылку и забираешь свою рубашку. А я с ней так сроднилась…
– Кай! Не надо, прошу тебя… – но разве ты послушаешь…

Выскакиваю на крыльцо следом и тут же скрываюсь обратно за дверью, вовремя сообразив, как я выгляжу.
Бежать туда как можно скорее. Там Кай, и я… Что ты? Что ты сделаешь? Чем ты сможешь помочь? Только мешаться будешь. Нет, мне надо, я должна, нельзя же просто сидеть и ждать. Мысли бегут, обгоняя друг друга. Я спорю сама с собой, потому что в самом деле боюсь помешать, но и оставаться в бездействии и неведении нет сил.
Надо успокоиться и вернуться, возможно там, на приеме, еще никто ничего не знает, и скандала удастся избежать. Скажу, что облилась вином по неосторожности и ходила в шале переодеться.
Иду к себе.
Первым делом умыться, потом – платье. Открываю дверь в комнату и застываю на пороге – Шэнли лежит на полу, как-то неудобно изогнувшись, и не шевелится. Боооже, нет, только не это, не могло с ним ничего случиться. Подхожу ближе, наклоняюсь и слышу мерное дыхание – мужчина спит. Уффф, – вздох облегчения невольно вырывается из моей груди. Быстро прохожу к шкафу, вынимаю из него черное длинное платье и ухожу в ванную. Переодеться, нанести неброский макияж, заколоть волосы на затылке – на все это уходит не так много времени. Смотрю в зеркало – вроде ничего, только руки дрожат, и сердце выстукивает барабанную дробь... Скорее, скорее, неизвестно, что там сейчас происходит, и что он может сделать с тобой. Стараюсь не думать о худшем, но очень страшно. Последний раз так было два года назад в Риме, когда мы с Ророй по собственной глупости столкнулись с мафией. Но тогда ты был рядом, и я не так остро чувствовала опасность, а сейчас …опасность угрожает тебе.
Все, Герда, успокойся и действуй, твой страх только мешает. Надо привести в чувство Шэнли забрать его с собой – оставить тут ни в коем случае нельзя.

– Шэнли, Шэнли, очнитесь, – легонько бью мужчину по щекам.
В ответ неразборчивое мычание.
Иду в ванную, беру полотенце, мочу один его край в холодной воде и возвращаюсь.
Кладу мокрое полотенце на лицо спящего – понимаю, что жестоко, но у меня нет времени ждать, пока он проснется, да и как его разбудить, не поцелуем же, в самом деле.
Бормотание становится громче, потом следуют ругательства, полотенце лети в сторону, а Шэнли садится, держась руками за голову.
– Какого черта? – потом его взгляд фокусируется на мне, – сори, мисс. – он замолкает, оглядываясь. – Как я тут?
– Нормально. Никого не убили и даже не ранили, но сейчас надо быстро встать и вернуться на прием. Это важно, очень.
– Я не могу, – он пытается если не лечь, то куда-то прислониться.
– Надо, Шэнли, поймите, – Боже, ну как до него достучаться. И ведь большой, зараза и тяжелый, я его не подниму.
– А откуда Вы знаете мое имя? – спрашивает китаец заплетающимся голосом, – мы что, на брудершафт пили?
– Нет, не пили, – он еще и ничего не помнит или притворяется?
Иду на кухню, запускаю кофемашину и возвращаюсь с большой чашкой крепкого кофе.
– Выпейте, быстро, ну, – подношу чашку к его губам.
– Не хочууу, – Шэнли капризничает, как ребенок.
– Да поймите Вы, наконец, я не могу Вас тут оставить, никак. Надо встать и уйти, но и поднять я Вас не смогу. Пейте.
После долгих уговоров кофе выпит. Беру мокрое полотенце и вытираю им лицо Шэнли. Он пытается схватить меня за руки и притянуть к себе, целует пальцы.
– Прекратите сейчас же, – вырываю руку. – Вставайте, надо идти. Да вставайте же, – зайдя за спину мужчины, пытаюсь приподнять его за плечи. Получается не очень.
Ну вот как я его отсюда потащу? Волоком? Как заставить его подняться?
– Шэнли, Вы слышите меня?
Кивает, но смотрит довольно мутным взглядом.
– Надо встать и пойти к вашему отцу, – слышите, он велел прийти. Срочно.
– Отец? – взгляд становится более осмысленным.
– Да, он велел прийти. Какие-то бумаги, – что бы еще такое сказать, что заставит его подняться?
– Правда? – лицо Шэнли озаряет радостная улыбка, и он пытается встать, держась за кровать. Получается. Дальше стул, стол, шкаф – постепенно приближаемся к двери.
 
С большим трудом свожу его с крыльца и помогаю дойти до ближайшей скамейки.
Все, больше тащить его я не в силах.
Слишком медленно. У меня нет времени.
Возможно, счет идет на минуты…

Снимаю туфли, подбираю повыше подол платья и бегу. Бегу так, словно сдаю стометровку. Хорошо, луна скрылась, так что достаточно темно, и никто не попался мне навстречу. Вблизи дома останавливаюсь, поправляю одежду, надеваю туфли и, как ни в чем не бывало, захожу внутрь.
Спокойно прохожу мимо гостей, беру бокал шампанского, глоток чего-нибудь холодного очень кстати. Навстречу появляется миссис Юкки.
– О, мисс Сполетто, надо же, а я думала Вы ушли, – ее улыбка не нравится мне совсем.
– Уходила, Вы правы, какой-то мужчина неаккуратно обращался со своим бокалом и облил меня шампанским, пришлось пойти домой переодеться, – я тоже улыбаюсь как можно спокойнее и ласковее. – А Вы не видели мистера Карлеоне?
– Нет, – качает головой женщина, – и… не вмешивайтесь, хуже будет, – она быстро отходит в сторону.
Правила приличия не позволяют мне броситься следом.
Она что-то знает, видела тебя. И что-то еще. Эта женщина не так проста, как кажется.

Ну где, где ты можешь быть?
Вместе с бокалом опускаюсь на стоящую в сторонке банкету – ноги не держат от усталости, нервов, а может, сказывается количество выпитого.
Оглядываю зал – вроде ничего необычного не происходит – люди веселятся, пьют, танцуют, но ощущение опасности не покидает.
Неожиданно вижу в дверях Шэнли. Он еще не совсем трезв, но выглядит намного лучше, чем когда я его оставила. Мужчина оглядывает зал, потом качает головой и идет куда-то. Слежу за ним взглядом – не меня ли ищет. Нет, он проходит в другую сторону. Встаю и иду следом.
Лестница наверх… Похоже, для своих…
Останавливается, словно думая или решаясь на что-то, торопливо бормочет, до меня долетают отдельные слова: «Отец …не простит, отец, …я не виноват… он…» потом начинает медленно подниматься, тяжело опираясь на перила.
Иду следом, держась в отдалении, чтобы он меня не увидел.
Второй этаж. Коридор. Хлопает дверь комнаты, едва успеваю заметить, какая именно, и увидеть тебя, удаляющегося в сторону парадной лестницы. Едва сдерживаю вздох облегчения и хочу броситься следом. Но останавливает звук пощечины и громкий голос за дверью.
– Посмотри на себя, на кого ты похож, наследник, твою мать… – за дверью Юкки-старший кричит на сына, не сдерживаясь, похоже, кто-то его очень сильно разозлил, и я даже знаю, кто.
– Отец, я… она… я …пытался, – он замолкает, потом начинает говорить снова, мешая английские и китайские слова, сбиваясь. Я понимаю не все, но от того, что удалось услышать и понять, становится не по себе.Он явно что-то замышляет – недоброе, против тебя. Похоже, ты успел ему сильно насолить или даже не ты, а мой или твой отец, потому что имя Лайонел я разобрала достаточно четко. Ну почему, почему я не выучила язык нормально, сейчас бы понимала, о чем речь, а то стою и теряюсь в догадках… Да и Шэнли хорош, как он замечательно притворялся, правда, пить совсем не умеет, или это тоже было обманом?
Шаги за дверью заставляют отшатнуться и опрометью броситься обратно вниз, в зал.
 
А там продолжалось веселье.
Какие-то люди подходили, говорили комплименты, неожиданно в моей руке снова оказался бокал с шампанским, и я даже его машинально пригубила, оглядывая зал.
Я искала одного человека – тебя…
И увидев, начала пробираться навстречу…
Ты махнул рукой, подзывая, я ускорила шаг, что было не так-то просто. Ощущение, словно продираешься сквозь кустарник, и каждая веточка цепляется за платье, не давая идти вперед.
– Мисс Сполетто, Ваше здоровье… – киваю, улыбаюсь, поднимаю бокал…
– Мисс, Вы не танцуете, – отрицательно мотаю головой, улыбаюсь, поднимаю бокал…
– Мисс, как Вам нравится у нас, – радостно улыбаюсь, поднимаю бокал…
– Мисс Сполетто, я Марта Сноутен, журналист, буду писать о «Снежной Королеве». Мистер Карлеоне дал мне Ваши координаты и разрешил навестить Вас в Энске. Вот моя визитка, – незнакомая женщина всовывает мне в руку кусочек картона с золотым обрезом и, улыбаясь, растворяется в толпе.
Недоуменно провожаю ее взглядом, смотрю на тебя – кто это был? Откуда она меня знает? И почему ее взгляд и голос мне не нравятся? Отчего такое странное ощущение опасности и чего-то недоброго. И рука ее, которая коснулась моей, передавая карточку, была холодной и влажной…
– Кай… – хватаюсь за тебя, словно проверяя, что это в самом деле ты, и ничего не случилось, хочу сказать про эту журналистку, но ты перебиваешь, сжимая мою руку.
– Спокойнее, малыш, собирайся, мы уезжаем…
– Думаешь, нам удастся это сделать? – в моей голове еще звучат голоса сына и отца Юкки, и они не сулят нам ничего хорошего.
– Уверен… Он не посмеет, – крепко держишь меня за руку и ведешь к выходу.
– Кай, я… – хочу рассказать то, что слышала, но замолкаю, решая, что сейчас это вызовет бурю, поэтому пока лучше промолчать.
– Что, малыш? – смотришь ласково-вопросительно.
– Нет, ничего, просто… я… очень испугалась.
– Все хорошо, – ты успокаивающе похлопываешь меня по руке, – все будет хорошо.
Хотелось бы в это верить…

_________________________________

*Thini – шлюха (китайск.)

чей-та мы? они сами, мы там только присутствовали, и вообще, это все китайцы)))

Будур - ваши посты - наши новости)))


Рорик, в этом абсолютно никаких сомнений

И я тут с банчиком, смотрю на него и балдею - у Шурочки золотые руки

Будур, дорогая, мы с Каем поздравляем тебя с днем рождения!
Любовь ты уже нашла - пусть жизнь твоя с Патриком буедт долгой и радостной!
Всего-всего тебе самого хорошего))

Флешмоб от нас с Каем

Остров Санья.

Oh boy, have you seen my head?
I've lost my mind so I forget and
Oh boy, have you seen my heart?
It's beating so loud, I'm falling apart and
The Pretty Reckless «Only You»*  

Мы идем до шале – идем нарочито медленно, хотя лично мне хочется бежать как можно быстрее. Бежать даже не потому, что страшно – сейчас, когда ты крепко держишь меня за руку, страх отступил, осталось только ощущение гадливости. Словно измазалась в чем-то липком и грязном, и хочется как можно скорее принять душ, чтобы от этого освободиться. Каждый из них – тех, кто был на вилле – носил маску. Юкки – доброго и радушного хозяина, умелого дельца и хорошего партнера, его сын – неопытного мальчишки, немного увальня, немного недотепы, недалекого, но неплохого, жена – ее я не успела как следует рассмотреть – только уголок маски мне приоткрылся, когда она сказала – не лезь туда, хуже будет… Дочь – тут тоже не все ясно – то ли она марионетка в руках отца, полностью зависящая от него и подвластная мановению одного его пальца, то ли у нее своя игра, и мы еще столкнемся…
С Шэнли правда, мне тоже было не совсем понятно – где он был настоящим, а где играл роль, слишком хорошим, откровенным и каким-то по-доброму человеческим был наш разговор за столом, и его глаза – такие несчастные, как у побитой собаки, когда он просил меня просто постоять рядом… И тут же вспоминаются его слова в кабинете, когда он оправдывается перед отцом… Выходит, все-таки это была игра? В несчастного мальчика, которого пожалеет добрая девочка Герда?...
 
Я совершенно запуталась, и пока мы были тут, ощущала, что разобраться не смогу, слишком много событий, эмоций, некогда остановиться и задуматься. Убежать от этого, успокоиться, отойти и попробовать трезво понять – во что мы вляпались. То, что «Снежная Королева» понесет убытки, ясно; и отчасти я – тому виной, потому что, как ни крути, Кай вступился за мою честь, и именно из-за меня поругался с Юкки (а, что поругался, было очевидно, что бы там ни произошло между ними). Но мне казалось, что тут что-то еще. Что – пока неясно, но… наши похождения с Василисой, после которых я ничего не помнила, потом тут – та же история, и имя Лайонела, всплывшее в разговоре отца и сына Юкки – не было ли это как-то связано, может быть, Юкки совсем не тот, кем кажется? И сотрудничество с нами нужно ему, чтобы погубить Карлеоне? Не только Кая и «Снежную Королеву» – нас всех… Мне очень хотелось это понять, выяснить, но при этом – не дергать раньше времени Кая, и так у него хлопот предостаточно…
 
Смотрю на тебя исподтишка, идешь, весь погруженный в мысли, явно думая о том, как выбраться из ситуации. То крепче сжимаешь мою руку, то слегка отпускаешь. Что это – желание приободрить или просто реакция на собственные размышления и состояние?
Впрочем, не важно… Тем более, что мы уже около шале…
– Кай, мы пришли, – легко касаюсь рукой твоего плеча.
– А, да. Идем, – поднимаешь голову и подбадривающе улыбаешься.
Захожу к себе. Ты – следом.
Поймав мой удивленный взгляд, сообщаешь, что просто побудешь рядом, пока я собираюсь.
Снова как раньше, оберегаешь, защищаешь, даешь возможность на тебя опереться.
Эта перемена радует и пугает одновременно, потому что …перед таким тобой я совершенно безоружна и такому доверяюсь и тянусь… и не могу противостоять и держаться на расстоянии…
Все, Герда, отключи голову и собирайся, слишком много всего надо успеть, время дорого, все мысли, рассуждения и страхи – потом…
Киваю тебе и начинаю складывать вещи в дорожную сумку. Делаю это совершенно меланхолически. Платья, туфли, белье – все вперемешку. Некогда, да и неохота разбираться. Единственное, на что меня хватает – переобуть каблуки на балетки и сменить вечернее платье на что-то менее вычурное.
Кай тем временем заказывает такси.
Вот только выпустят ли нас отсюда? – поднимается волна паники.
Кай словно чувствует это, и когда переходим в его комнату, просит налить виски – ему и себе.
Наливаю ему как обычно на два пальца, себе поменьше.
Подаю бокал и отпиваю из своего. Виски обжигает, но становится немного спокойнее. Хочется курить, но знаю, что не одобришь, поэтому сдерживаюсь и наблюдаю.
Как ты собираешь вещи, разговариваешь по телефону. Ровно, спокойно, внешне спокойно, и главное – уверенно. И эта твоя уверенность передается и мне. Хотя все равно понимаю, что дела плохи, и опять ощущаю свою вину – надо было сказать, может, тогда все пошло бы по-другому… Но… пока вопрос не задан, есть еще надежда на то, что ответ будет иным… но все так запуталось, и слова Юкки казались мне правдой… Странно, но факт, получается, я поверила ему и усомнилась в тебе, даже нет… не усомнилась, просто решила за тебя, что так будет лучше – нам, тебе, «Снежной Королеве».
Почему мы порой совершаем странные поступки, решаем за других, думая, что так для них хорошо и правильно, и совершенно не можем решить за себя и просто решиться на что-то?
Вот сейчас ты говоришь с Юджином о расторжении контракта по какой-то мифической причине, которую он должен придумать, а у меня все внутри сжимается от чувства вины, страха и ощущения чего-то недоброго и опасного. Ловлю твой взгляд и пытаюсь улыбнуться. Читаю по твоим губам: «Все о’кей, малыш!» и слышу, как ты говоришь адвокату, что реальных причин ему знать не стоит. Потому что я – эта причина, потому что меня ты защищаешь сейчас… И неизвестно еще – чем все это обернется.
Сажусь в кресло, смотря куда-то мимо тебя. В самом деле не знаю, что было бы лучше – рассказать тебе о разговоре с папашей Юкки сразу, как это случилось, или вообще молчать до последнего… Ведь по большому счету получилось, что я тебя подставила, потому что ты поссорился с Юкки из-за меня, и даже, и скорее всего не из-за женщины, а потому что ты всегда защищал нас – меня и Кэр, и а китаец посмел посягнуть на это… Хотя… может быть… наверное… немного…
Все, Герда. Перестань, не надо выворачивать мозг наизнанку, все равно то, что произошло в кабинете мистера Юкки, может рассказать только Кай, если захочет.
Допиваю остатки виски и чувствую, как тяжелеют веки. Устала, как же я устала…
 
– Герда, – твоя рука осторожно касается моего плеча, и я тут же открываю глаза. Сколько прошло времени – пять минут или полчаса? Мое сонное «Угу» – в ответ на твое сообщение, что приехало такси. Потягиваясь, встаю и понимаю, что, в общем-то, абсолютно трезва, несмотря на количество выпитого за вечер. Поэтому, когда привратник отказывается выпускать нас с территории, становится страшно, и я цепляюсь за тебя в поисках защиты.
– Не переживай… – тихо говоришь мне, прижимая к себе, а потом резко выговариваешь охраннику, что тебе плевать на все запреты и пусть немедленно звонит своему хозяину, если он тут такой царь и бог, что без его повеления и выйти нельзя.
Ловлю твой взгляд, явно прикидывающий – кого куда бить, и жалею, что переобулась – острым каблуком по коленке гораздо больнее, чем просто ногой, но все решается мирно…
 
…Машина выруливает на дорогу, и меня… отпускает…
Снова вспоминается Рим, но тогда… Тогда ты был мне другом и братом (хоть кто-то в этом и сомневался), тогда я могла только плакать, уткнувшись в тебя носом, выплескивая нервное напряжение…
А сейчас… сейчас мне хочется совсем иного…
Я хочу прижаться к тебе и обнять, посмотреть в твои глаза и утонуть в них, раствориться в поцелуе, расплавиться в твоих руках и под твоими губами… Я просто хочу тебя… до дрожи… до умопомрачения… Ты необходим мне сейчас…
Как воздух, потому что вдруг становится нечем дышать…
А ты так сосредоточенно смотришь в окно…
Это так просто – протянуть руку и дотронуться до твоего лица, обнять ладонями и повернуть к себе… Так близко, так просто и так …сложно на это решиться…
Несколько секунд промедления и борьбы с собой… и я делаю это…
– Кай… – я хочу видеть тебя.
– А, прости, задумался, – отвечаешь, разворачиваясь в мою сторону.
Смотрю на тебя и… продолжаю бороться… сама с собой.
 
Герда, не лезь, не трогай, – шепчет внутренний голос, – оставь, ты и так уже натворила дел, ты – слабое звено, потому китайцы так и липли к тебе, оба, чтобы через тебя достать Кая, – и я понимаю, что это правда. Я – твое уязвимое место, мы, твоя семья, но я – в большей степени, потому что… И сейчас, если между нами что-то возобновится, достать тебя им будет проще, – понимаю… но не могу сдержаться…
Ты так много сделал для меня в этой ситуации, я же могу просто поблагодарить… Сказать «спасибо»…
– Кай… – смотрю в твои глаза и пропадаю, придвигаюсь ближе, шепча еле слышно слова благодарности. Сама не знаю, за что я говорю это «спасибо», наверное, за все сразу, но мой шепот прерывается поцелуем. Жадным, страстным и голодным. Словно мы не целовались вечность и сейчас хотим наверстать упущеное. И у меня тоже буквально срывает крышу. Отвечаю так же яростно, прикусывая твою губу, вжимаясь всем телом насколько это возможно, зарываясь руками в волосы, притягивая ближе.
Как долго тебя не было рядом – целую вечность.
Я даже, кажется, успела забыть как это – целоваться с тобой, обнимать, ласкать, чувствовать, хотеть… нет… конечно… я ничего не забыла.
Все страхи, мысли, глупые предчувствия уходят куда-то… все становится неважным и ненужным, кроме захлестнувшего с головой желания и… тебя…
Ты, только ты, твои губы, руки – то, что мне сейчас необходимо, то, что я хочу чувствовать, ощущать, с чем не могу расстаться, но… вы тут не одни… – пытается вразумить меня внутренний голос, только я его не слышу, лишь машинально бросаю взгляд в зеркало заднего вида… и …кладу ладошку на твое бедро… выше, еще немного… Легкие ласкающие движения… Герда, что ты творишь, опомнись, ты сошла с ума… вероятно… но это настолько несущественно…
 
Машина тормозит, и водитель деликатным покашливанием возвращает нас к действительности.
С трудом прихожу в себя и пытаюсь поправить одежду, не глядя ни на тебя, ни на него.
Герда, ты совсем потеряла голову, – снова шепчет кто-то правильный и умный, но слушаться его нету ни сил, ни желания… Я так долго сопротивлялась сама себе, так устала от этой борьбы и так соскучилась, что все остальное кажется абсолютно неважным…
Конечно, я пытаюсь взять себя в руки и хоть как-то успокоиться, пока ты улаживаешь дела с нашим ночлегом, потому что придется выйти из машины, общаться с администрацией гостинцы, и то, как я выгляжу… Собираю себя по кусочкам и пытаюсь сделать непроницаемое лицо, что, видимо, получается не очень, потому что милая девушка на ресепшене предлагает нам …номер для молодоженов. Я невольно смущаюсь и краснею, ловя ее откровенный взгляд и слыша твое – «мы не женаты», но затуманенный желанием мозг не хочет обращать внимания ни на какие слова, тем более что в твоих глазах я вижу тот же голод, что плещется в моих, и твоя рука крепко держит меня за талию…
 
Мы выходим на улицу и через некоторое время оказываемся в номере – небольшом бунгало прямо на берегу.
Наконец-то мы останемся одни, и никто не будет нам мешать… И? И что, Герда? Ты уверена в правильности того, что собираешься предпринять? Что потом…
Смотрю на тебя и понимаю, что абсолютно все равно, что и как будет потом и будет ли, потому что желание плещется через край, готовое закрутить нас в водовороте, как только мы останемся одни… И я не могу противостоять этому желанию, да и не хочу…
Я хочу тебя, не просто хочу – жажду… и обратной дороги нет…
Только вот девушка-администратор, видимо, очень любит свою работу – она все еще пытается что-то рассказать, объяснить… В конце концов ты не выдерживаешь и просто выставляешь ее за дверь, которую тут же закрываешь на ключ.
 
– Такая болтливая девчонка… – говоришь между поцелуями, и я счастливо смеюсь в ответ, целуя тебя и притягивая ближе… Наконец-то…
Шепот, сдерживаемый смех, подхватываешь меня на руки и несешь куда-то, натыкаясь в темноте на не к месту расставленную мебель.
 
Чувствую спиной легкий холод простыней, тянусь расстегнуть твою рубашку, брюки, помогаю выпутать меня из платья и того, что под ним. Руки, губы, жадные поцелуи, быстрые ласки, поглаживания, прижимаюсь, прикусывая в нетерпении твою губу, обнимаю ногами…
Мы оба возбуждены до предела и торопимся оказаться как можно ближе друг другу, откидывая в сторону все, что мешает этому – одежду, мысли, страхи…
 
– Хочу тебя, хочу… – от твоего шепота и собственного желания кружится голова, кровь стучит в висках, голос становится хриплым, когда я произношу свое «да», принимая тебя и подаваясь вперед в ответном порыве. К тебе, с тобой, ближе, глубже, яростнее и ярче… Слиться, соединяясь в целое…
Ты что-то шепчешь мне на ухо, но слов не разобрать…
Мой тихий стон, всхлип, неровное дыхание…
Сердце несется вскачь, руки сильнее стискивают твои плечи, внутри словно разматывается пружина и взрывается горячей волной, уносящей меня куда-то вверх…
Приятная тяжесть твоего тела, легкий поцелуй-прикосновение…
Чувствую твой взгляд и …улыбаюсь, постепенно, очень медленно приходя в себя…
Так уже было когда-то… и так не было никогда раньше…
 
______________________________________________________
*Мальчик, ты видел мою голову?
Я потеряла рассудок и ничего не помню...
Мальчик, ты видел мое сердце?
Оно бьется так громко!

Остров Санья

Женщина любит ушами, ей очень нужны слова,
Прикосновения и объятья, от которых кружится голова,
Теплые улыбки, от которых хочется петь,
Наши ночи, когда кажется, что могу улететь.
 
Лежу, закрыв глаза, словно стараясь сохранить где-то глубоко внутри то, что только что было. Молчу, говорить не хочется, как и двигаться. Я вся еще там, где-то в вышине… с тобой… Ты рядом – чуть протянуть руку, и могу коснуться, но мне не надо даже этого, чтобы ощущать … тебя…
– Предлагаю совместный душ и спать… – твои слова возвращают к реальности, но чувство какой-то удивительной наполненности и радости никуда не уходит, словно что-то вернулось, или, скорее, пришло то, чего никогда не было, а может, я не замечала… Наши отношения обрушили на меня целый шквал эмоций, в котором я просто потерялась, а сейчас что-то будто изменилось, словно мы шли куда-то, поднимаясь выше и выше, а потом – свернули и …снова вышли туда, откуда начинали путь, только теперь идем как-то иначе… или мы стали иными… или это начало пути от ненужного поворота, но как бы на другом уровне, выше что ли… или ты глупая фантазерка, Герда, – улыбнулась я своим мыслям и твоему предложению, сообщив, что согласна, кивая и протягивая руку, когда ты даешь свою, помогая мне подняться.
 
Вне постели нагота сковывает, и я чувствую неловкость, и благодарна тебе, что в этот раз никаких шуточек. Ты просто делаешь вид, что все в порядке, и идешь вперед…
Открытая дверь, приглашаешь в полумрак ванной комнаты.
Осматриваюсь и застываю в восторге – одна стена целиком стеклянная, и, купаясь, можно любоваться морем и лунной дорожкой, уходящей куда-то за горизонт.
– Как красиво, – лунные блики завораживают, словно зовут туда, в пену прибоя, тихо ласкающего волной песок.
– Согласен, – обнимаешь сзади, игриво прикусывая за ушко, – согласен потереть тебе спинку, если расскажешь какого черта делал у тебя китайский молокосос…
Кай, скажи мне, неужели это ревность? – смотрю чуть снисходительно, отвечая вопросом на вопрос.
– А ты мне расскажешь, о чем говорил с его отцом? – И почему мне так радостно от того, что ты приревновал меня к Шэнли?
– Может быть, – тянешь меня в душ, включая воду. Ну же, Герда, что ты стоишь, вы уже принимали душ вместе, – подбадриваю сама себя, только кажется, это было так давно, словно в другой жизни… Двоякое ощущение – радости и некоторой неловкости, которая усугубляется тем, что ты начинаешь тереть меня мыльной губкой, и никуда не спрятаться ни от взгляда, ни от рук, совершенно беззастенчиво, по-хозяйски, управляющихся с моим телом, намыливая, лаская, возбуждая, вызывая неконтролируемую волну желания. Мы так не договаривались…
– Кай… – мой хриплый шепот вызывает улыбку на твоем лице, и сладкая пытка продолжается.
– Ну, так я жду рассказа, что этот мальчишка делал у тебя в номере? – что? какой мальчишка? О чем ты? Как я могу думать о каком-то мальчишке и тем более говорить? – мысли путаются, отказываясь выдавать хоть какой-то вразумительный ответ, тело не слушается меня, оно словно и не мое вовсе сейчас под струями воды и твоими руками – поворачивается, выгибается, живет своей отдельной жизнью, повинуясь каким-то неведомым мне импульсам…
Твои ласки становятся еще более откровенными, и я просто забываю дышать, хватая ртом воздух, на выдохе выговаривая твое имя, то ли прося остановиться, то ли умоляя продолжить. В голове – звенящая пустота, оттуда словно испарились все мысли, а не только разумные…
– Мммм… – лукавый блеск глаз и сводящий с ума поцелуй…
И снова отстраняешься, продолжая намыливать мое тело… Как ни в чем не бывало…
Ну, погоди…
Неожиданно внутри меня просыпается Герда, плясавшая на барной стойке и танцевавшая стрипиз на вилле. Раскованная, раскрепощенная, страстная… Сама удивляюсь тому, что задумала, и что собираюсь сделать…
Опускаю ресницы, чтобы притушить озорной блеск в глазах, чтобы ты не сразу понял, что именно я задумала, потому что мне …очень хочется это сделать и… неимоверно страшно…
Герда, Герда, что ты творишь? А если…ему…не понравится?
Секундное замешательство… и я подаюсь чуть вперед, к тебе, касаюсь грудью и… снова отстраняюсь… Нет!!! Да!!! Не стоит… И все-таки…
Откровенное желание в твоих глазах придает смелости, и, забрав мочалку, осторожно начинаю намыливать тебя.
Шея… плечи… грудь… чуть ниже…
Заворожено смотрю на капельки воды, стекающие по твоей груди, и облизываю губы…
Что же ты медлишь, Герда, ну…
В следующую секунду слегка поскальзываюсь и, не удержав равновесия, буквально падаю на тебя, прижимая спиной к стенке душевой кабины…
Я не нарочно, так получилось…
Дыхание сбивается, рука скользит вниз по намыленной груди, до талии… еще ниже… по ноге… остановиться, замерев, и осторожно провести ладонью вверх…
Легкое касание, поглаживание… твое тяжелое дыхание и хриплый стон, который ловлю губами…
Слышу, как на выдохе произносишь мое имя и… теряюсь, потому что вся моя храбрость и раскованность куда-то улетучились…
Когда отстраняешься и поворачиваешь спиной к себе, теряюсь совсем. Даже поцелуй не спасает… Чувствую себя маленькой и глупой девочкой, которая решила поиграть во взрослые игры, и… не получилось… Чуть не плачу от стыда за свое нелепое поведение, потому что… тебе не понравилось… иначе почему отстранился? И повернул спиной…
Да еще эти вопросы…
Неужели тебе так важно, что происходило между мной и другим? Важнее того, что происходит между нами… Что это – ревность? Желание подчинить, наказать или ты просто не хочешь меня обидеть за мою неумелость и потому переводишь разговор… Теряюсь в догадках, а ты неожиданно прижимаешься так крепко, что я понимаю… что не понимаю ничего, не мыслю, не думаю, только ощущаю…
Шумит вода в душевой, а на берег набегают волны, и хочется туда – в эти волны, с тобой.
Боже, Герда, что за странные идеи приходят в твою шальную голову?
А твои руки гладят, лаская мочалкой мою спину, потому что иначе как лаской назвать то, что ты выделываешь, намыливая меня, я не могу.
Так хорошо, и хочется прижаться еще сильнее, буквально втиснуться в тебя, но ты задал вопрос, и ждешь ответа…
– Шэнли просто очень несчастный человек, или хорошо умеет притворяться, – говорю еле слышно и непроизвольно подаюсь немного назад всем телом, стараясь максимально соприкоснуться с тобой, потереться, выгнуться дугой – к тебе – ближе, плотнее – тело словно опять живет своей жизнью, его не волнуют мои мысли о молодом китайце и твои вопросы. Слова звучат сами по себе, фоном, ничего не значащим или имеющим совсем иной смысл…
С ними явно что-то не то, как и с нами, иначе почему мое «дааа» в ответ на твой вопрос звучит ответом совсем на другое?
Это вовсе не ответ на вопрос, а приглашение, просьба, мольба…
И эта мольба услышана…

Ладони скользят по стеклу, ноги дрожат от напряжения…
Выгибаю спину, как кошка, буквально вжимаюсь в тебя, поводя бедрами, легонько трусь попкой. Неужели это я? Не думала, что способна на такое, впрочем, я вообще мало думала о чем-то подобном, а сейчас это оказалось вдруг так важно… мне так хотелось, чтобы тебе было хорошо… Интуитивно я чувствовала, что хорошо – об этом говорили твои ласкающие руки, губы, которые блуждали по моему телу, казалось, везде… Глаза, в которых плескалось непрекрытое желание, и хотел ты именно меня, и все равно где-то глубоко внутри скреблась маленькой мышкой неуверенность, слишком сильно ударил меня три года назад отказ мужчины, и еще долго, наверное, это будет аукаться страхами, сомнениями и комплексами…
Лаская, обнимаешь, целуя в шею, поглаживая грудь, срывая с моих губ стоны, прижимая к себе, сливаясь воедино, поддерживая и ускоряя темп…
Непроизвольно выгибаюсь сильнее, двигаюсь ближе, хочу чувствовать, ощущать, глубже, наполненнее, ярче… Хорошо… как же хорошо… так… просто… не бывает…
Страхи, комплексы и неуверенность улетучиваются, как и все мысли, только огонь желания, жар твоего тела и блаженная нега освобождения…
Прикрываю глаза в сладкой истоме, проваливаясь куда-то вниз, чтобы потом взлететь высоко… Как на качелях, когда делаешь солнышко… Чей-то стон, хриплое дыхание, бешеный ритм сердца…
Откидывая голову назад, буквально повисаю на твоих руках, постепенно возвращаясь и вспоминая, как дышать, но голос все равно не слушается и звучит хрипло, когда я тихо произношу:
– Я не знала, что бывает так хорошо, – разворачиваясь лицом к тебе и радуясь полумраку ванной.
– Это я не знал, что бывает так хорошо, – улыбаясь, целуешь мои губы, глаза, которые я закрываю, не решаясь посмотреть на тебя.
Кажется, что все хорошо, и тебе… нравится со мной… но тогда отчего это смущение и неуверенность… и почему …ты отказался… и вообще… я же в самом деле ничего не умею… а ты… и твои… и ты привык не к таким…
Смущенно целую тебя, едва прикасаясь губами и пытаюсь высказать то, что разрывает изнутри, подбирая слова, путаясь и запинаясь… потому что это так …сложно… и …страшно, но молчать не получается.
– Просто я переживала… (со страхом), не знала… ну …как себя …вести… а все само… получилось (с надеждой) Хотя, …может …что-то не так? (еле слышно) – смотрю на капельки воды на твоей груди, потом осторожно поднимаю на тебя глаза и тут же снова опускаю голову вниз…
– Ты очаровательна. Мне еще никогда не было так хорошо… – твои слова и смех звучат сладкой музыкой, ты просто не понимаешь, как важно мне было услышать то, что ты сейчас сказал…
– Правда? – вопрос-утверждение, прогоняющее прочь страхи и сомнения. Волна радости захлестывает, переполняя, потому что понимаю – это действительно так, ты не лукавишь.
– Правда, – проводишь моей ладонью по своему лицу, целуя ее.
Отпускаю себя и улыбаюсь, тепло разливается по всему телу, когда вижу твою ответную улыбку. Чувствую, верю – тебе в самом деле было хорошо… со мной…
 
– А теперь давай вылезать отсюда, ибо я, кажется, уже пропитался водой… – выключаешь душ и тянешь руку за халатом, в который и укутываешь меня. Обматываешь полотенцем свои бедра и, обняв, выводишь меня из ванной.
Молния-воспоминание недавнего прошлого – мы вот так же выходим из душа, обнявшись, в офисе «Снежной Королевы», и то же состояние ликующей радости. Как давно это было, словно в другой жизни… Столько всего случилось за это время… И вот что это? Возвращение, чтобы совершить новый виток? Иной? Лучше не думать, а просто чувствовать, ощущать…
 
Сняв халат, забираюсь под одеяло и, прижимаясь к тебе, прикрываю глаза.
За окном сереет рассвет. Эта неимоверно длинная и такая наполненная событиями ночь движется к завершению. Надо успеть хоть чуточку поспать, пока день и его проблемы не нарушили очарование этой минуты.
Немного поерзав, устраиваюсь поуютнее и проваливаюсь в сон, продолжая обнимать тебя, словно боясь, что кончится ночь, и ты исчезнешь…
 
Все плывет и кружится, меня уносит в каком-то водовороте. Чернота и пустота, воронка затягивает. Хочу крикнуть, позвать и не могу. Не получается. Липкий страх сковал все тело, холодной лапой схватил за сердце и сжал его. Страх затмевает собой все. Бесконтрольный. Я не могу ему противиться, не могу противостоять. Меня словно тянет куда-то, будто крысолов играет на дудочке, и я иду следом. Страх поглощает разум, холодит сердце. Все внутри застывает, я сама словно неживая и при этом несусь куда-то с космической скоростью. Меня крутит и переворачивает, бьет и швыряет куда-то, я снова тону, как тогда, когда училась плавать, а вынырнув на поверхность, оказываюсь в классе, и громкий смех Дурдовны отдается эхом в моей голове.
«Паоло больше нет» – голос Кая.
«Ты дура и никому не нужна такая» – голос и смех Питера…
Я выбрасываю руку вперед, словно пытаясь ударить, бороться, кричу. Отчаянно кричу и зову… тебя.
Неожиданно картинка меняется – пестрые платки, кибитки, цыгане. Они танцуют вокруг костра. Особенно выделяется одна зеленоглазая, которая кажется мне смутно знакомой. Я вхожу в круг и начинаю танцевать. С ней. Напротив нее. Наперекор. Словно соревнуясь. Так, будто от этого зависит жизнь. Твоя. Я танцую, поводя бедами, тряся плечами, наклоняя голову резко вперед, тут же поднимаю ее и откидываю назад. Волосы разметались по плечам. Шепчу твое имя… Не шепчу, кричу, громко, зову, а ты не слышишь или не хочешь слышать, потому что я вижу тебя – появляешься в отдалении, идешь к нам, смотришь на танец, но …не узнаешь, и взгляд – как сквозь меня…
И вот я уже не в таборе танцую, а у шеста, как тогда, в Риме… Для тебя, тебе, за тебя, но если тогда ты смотрел на меня, глаза в глаза, и это помогало, сейчас твои глаза черны как ночь, холодны и пусты… Я кричу, хрипло, надсадно, твое имя… Пытаясь дозваться, вернуть, оживить…
«Маленькая лживая дрянь» – голос Юкки.
«Сделаешь вид, что ничего не было» – голос Кая.
И злой смех. На этот раз смеется цыганка. Я снова внутри круга, меня бросают из одних рук в другие – передавая друг другу. Молодые руки, старые, в кольцах, в браслетах, раскручивают как волчок. Главное – не упасть. И смех над всем этим. Твой. Нечеловеческий. Страшный. И ее. Той цыганки. Такой же…
Я вырываюсь из этих чужих рук, прыгаю через танцующих и оказываюсь около тебя.
Стою рядом, трясу за плечи, заставляя смотреть на меня, и буквально выкрикиваю твое имя «Кай, Кай, Кай»…

– Герда, Герда, – твой голос произносит мое имя. Живой голос. Руки обнимают, теплые руки, живые. И ты рядом – живой, теплый. Прижимаешь меня к себе, перебирая рукой волосы, – это сон, всего лишь сон, – укладывая мою голову себе на плечо, – все хорошо, хорошо…
– Уффффф… – глубоко вздыхаю, кручу головой, прогоняя остатки только что виденного кошмара. – Дурацкий странный сон… – но почему мне так страшно, словно это было наяву? Я помню отрывки… Юкки... Цыганка… Смех, слова, лица… И ты – чужой и холодный…
– Давай принесу воды или пойди умойся? – сдуваешь со лба прядь волос.
– Нет, нет, ничего не надо. Просто побудь со мной, – прошу, просто умоляю. Мне так важно, чтобы ты был тут. Живой, теплый, родной…
– Ну, так и что такое я натворил? – пытаешься пошутить, чтобы успокоить.
Не понимаю, о чем ты, поэтому тут же добавляешь. – Ты выкрикивала мое имя… Интересно знать, что тебе снилось? Может быть, что-нибудь такое?
Улыбаешься. Прижимая крепче. Целуя в висок, в краешек губ. Смотришь ласково и чуть-чуть лукаво.
Страхи отступают.
У меня бывали приступы неконтролируемого страха после грозы, когда умерла мама. Они приходили неожиданно и также уходили. Отец, бабушка и ты умели с ними справляться.
Но сейчас было что-то другое. Кроме обычного страха – предчувствие? Предвиденье? Прикрываю глаза и снова вижу кусок из сна. Хочу рассказать, и замираю…
– Ерунда, глупый сон… – Не хочу тревожить и …хочу удостовериться, что это в самом деле только сон, а не что-то, что может произойти в будущем… Сама… чуть позже, когда вернемся в Энск. Сейчас главное – не думать… Рядом с тобой тепло и уютно… Просто завернуться в тебя, спрятаться в кольце твоих рук и успокоиться…
Шевелишься, словно хочешь встать.
– Только не уходи, будь здесь, – обними меня, и я забуду все страхи, прижми меня крепче, и все пройдет. Только держи, не отпускай… мне это так нужно…
Улыбаешься и предлагаешь лечь поудобнее и поспать, потому что день будет тяжелым или заняться чем-то более интересным, чем просто сидеть, обнявшись.
Я бы с радостью, но тело совершенно не слушается меня, оно как ватное – и от усталости, и от этого дурацкого сна, но мне так не хочется тебе отказывать… – смотрю на тебя из-под ресниц и улыбаюсь слегка виновато.
– Ладно, ладно, я тоже жутко хочу спать, – кого ты хочешь обмануть? Себя или меня? Но я так благодарна тебе за понимание…
Как удобно положить голову тебе на грудь, слегка обнять и чувствовать, как твоя рука тоже обнимает меня… удобно, уютно и спокойно…
Прикрываю глаза и просто лежу тихо, постепенно успокаиваясь.
Твоя рука обнимает, слегка поглаживая ладонь, пробегая пальцами по моей руке вверх и вниз.
Улыбаюсь, не открывая глаз, утыкаясь носом в основание твоей шеи. Так уютно…
– Сладких снов, малыш… – тихий ласковый шепот…
Молчу и стараюсь дышать спокойно, чтобы ты думал, что я засыпаю.
На самом деле заснуть страшно – не хочу повторения кошмара… и все-таки засыпаю…
 
Теплое и ласковое море, оно несет меня на волнах, баюкая и укачивая. Или это не море, а твои ласковые руки обнимают, гладят, нежно-нежно. Прикосновения губ легкие, как крылья бабочки, и все вокруг удивительно спокойно…
 
Твой ласковый шепот «Поспи еще, малыш» – то ли снится, то ли ты в самом деле это говоришь, гладя по щеке… Хочу проснуться и что-то ответить, но в борьбе со сном я безоговорочно капитулирую, словно уставший за эти дни мозг дает команду всему организму – спать. Надо восстановить силы…

Доброй ночи Сказка)

Осьминогов? *задумалась, вспомнила мультик про папу-осьминожку, который деток перепутал*, нет, жалко, но я подумаю над этой идеей. Готовить бабушка научила))

Спасибо Гретель) На здоровье)) Слушайте, слушайте и не говорите, что не слышали)))

Васюш, спасибо большое от Кая, сказал, попробует выползти в обсуждалку, но я все передала (шепотом - и что ты мне в личке писала - тоже))
Спасибо, Будурчик)) Приятно) Насчет брака - не знаю, когда ты хочешь быть с человеком вместе. абсолютно не важно, какой у теб при этомстатус - имхо))) а насчет заблудиться - надеюсь, вместе с Каем мы найдем правильный путь))

На здоровье. С Музыкой совсем иначе новости смотрятся, так что и от меня спасибо Али))

да по телику видела, они реально плакали

Спасибо, Рори, экстрима хватило, точно)) но и романтики

Румп, ты прелесть *целую в щечку, смайлик такой не нашла*

Это че? немцы завоюют мировое господство????

беееелочка)))))

Вот, по случаю праздника
 


И еще:

Овен - съедает все шоколадки за один присест. Представители этого знака считаются очень энергичными и эмоциональными, поэтому чаще других нуждаются в сладких поощрениях. Овен больше чувствует, чем размышляет. Он может быть крайне великодушным, обожает делать подарки и отдавать приказы. Поэтому не удивляйтесь, если подаренная Овеном, коробка вкусных шоколадных конфет будет съедена им же. Овен к сладостям не привередлив, но оценит шоколад с орехами и не с простыми, а с вкусными и питательными (конфета ручной работы «Пастораль» - сочетание удивительно нежного кофейного крема и цельного лесного ореха из итальянской провинции Пьемонт; конфеты «Мадам Помпадур – Луи» - ансамбль тёртого ореха с сахарной пудрой и цельного миндаля в горьком шоколаде; шоколад горький с фундуком – неувядающая классика, одна из главных находок в кондитерском искусстве).

Телец – отличаются рассудительностью и постоянной иллюзией, что мир вертится вокруг них, благодаря чему Телец безумно любит получать подарки и без повода. Только обязательно от души и в тему. Представители этого знака зодиака млеют от шоколада, особенно в сочетании с фруктами (мармелад из яблочного сока в горьком шоколаде – мягкая начинка на основе натурального яблочного сока в горьком шоколаде обладает свежим и сочнем вкусом и летним кисло-сладким послевкусием; папайя в белом шоколаде – экзотический цукат папайи в белом шоколаде не только необычайно вкусен, он содержит огромное количество полезных веществ, которые дарят отличное настроение; конфеты «Шоколадный абрикос» - абрикос в шоколадной помадке и горьком шоколаде обладает мягким терпко-кислым вкусом, навевающим мысли о жарких странах Средиземноморья).
Близнецы – интеллектуальный, непосредственный, сложный знак. Близнецы по характеру легки и изменчивы, часто находят в сладостях своё спасение, а следовательно, при выборе сладкого подарка фантазируйте смело. Представителям этого знака лучше всего презентовать конфеты-ассорти, чтобы подарок подошёл под любое настроение Близнеца и был достаточно сладким (марципан с корицей в горьком шоколаде – изысканное сочетание марципана в шоколадной крошке с пряным ароматом корицы – заряжает бодростью и эмоционально переносит в настоящую восточную сказку; халва шоколадная – новый вкус блаженства; горячий шоколад с ванилью – густой, обволакивающий, безумно приятный во всех смыслах напиток можно считать поистине напитком богов, ведь его полезные свойства, в том числе выработка «гормона счастья», по достоинству ничуть не уступают его изумительным вкусовым качествам).

Рак – обладает невероятной памятью и безумно романтичен. Рак с глубокой благодарностью относится к любым подаркам и старается сохранить их как можно дольше. Представители этого знака зодиака питают слабость ко всем сладостям, напоминающим вкус детства. Получив в подарок необычные сладости, Рак обязательно попробует их вместе с вами (шоколадные конфеты с шоколадными начинками – традиционное лакомство из горького шоколада с мягкой шоколадной начинкой; кофейное суфле в горьком шоколаде – оригинальное суфле со вкусом кофе изготавливается по старинному рецепту 19 века, для ароматизации конфеты используются только натуральные вытяжки из зёрен обжаренного кофе; «Мягкий грильяж в горьком шоколаде» - измельчённые орешки и фрукты в сочетании с шоколадом).

Лев – огненно страстный, считает себя «центром вселенной» из-за чего любит необычные подарки. Не терпит пресные и банальные презенты. Львы также не против перекусить чего-нибудь сладенького, но у них это менее выражено, всё-таки Лев больше хищник. Если вы хотите, чтобы Лев обратил на вас внимание, придётся подарить что-то уникальное и эксклюзивное (чего нет ни у кого), шоколадные скульптуры, телеграммы и картины – идеальный подарок для настоящего Льва.

Дева – один из самых сложных и богатых знаков зодиака. У Дев особенно подчёркнуты чувства понимания и справедливости, а значит – любой подарок Дева разделит с вами. Дева любит разнообразие и будет рада попробовать изысканные сладости, при этом посчитав калории. Чем старше становится Дева, тем больше возрастает её любовь к десертам и вкусным лакомствам. Представители этого знака зодиака предпочитают съедобные подарки без ароматизаторов из натуральных продуктов (мармелад из сока чёрной смородины в горьком шоколаде – восхитительный дуэт одной из самых полезных ягод и самого полезного шоколада делают это лакомство поистине «пищей богов»; конфеты «Солнечный финик» - ароматный тунисский финик в сливочной помадке, глазированный тонким слоем горького шоколада, обладает обволакивающим, исключительно сладким послевкусием; миндаль в горьком шоколаде – благородный миндаль из жаркой Азии с древних времён считается королевским орехом).

Весы – всю жизнь пытаются обольщать, ожидая в ответ похвал, привязанности, поощрения, а получив необычный сладкий подарок, в первую очередь обратят внимание на его качество и внешний вид, а только потом насладятся вкусом. Весы знак сравнения, поэтому презентуйте Весам горький и белый шоколад, и наблюдайте за увлекательным процессом сравнения сладостей (халва ванильная и шоколадная – один из самых популярных восточных десертов, любимый нами с детства; папайя в горьком и белом шоколаде – экзотическое драже в настоящем шоколаде поднимет настроение и подарит незабываемые моменты удовольствия; шоколадные конфеты со сливочными или шоколадными начинками – занимают достойное место на любом торжестве и всегда пользуются огромной популярностью).

Скорпион – несёт в себе сильные страсти, эротизм и агрессивность, настолько порывист, что может менять свои пристрастия каждый день. Иногда шоколад на пальцах Скорпиона тает быстрее, чем во рту. Представители этого знака проявят благодарность, получив подарок с его любимыми и изысканными конфетами. Даже не пытайтесь одарить Скорпиона обычными сладостями, такой подарок будет воспринят как дерзость («Маэстро Шампань» конфета ручной работы с серебром – шоколадный корпус с мягкой кремообразной начинкой соблазняет бархатным вкусом и пленяет ароматом настоящего шампанского; конфета «Мадам Помпадур – Аделаида» - благородное и изысканное сочетание натурального спелого абрикоса, изумительного помадного крема и первосортного шоколада; конфеты из шоколадного суфле с воздушным безе в горьком шоколаде – никто не устоит перед нежностью и воздушной лёгкостью изумительного шоколадного суфле и восхитительного безе).

Стрелец – много и далеко путешествует как в мыслях, так и на деле. Представители этого знака зодиака сладкоежки, но с силой воли. Ценит импортный шоколад или дорогие конфеты с необычными начинками. При выборе подарка, стоит особенно внимательно подойти к вопросу упаковки. Первое впечатление – будет основным показателем для Стрельца («Трюфель классик» конфета ручной работы – классика кондитерского искусства, признанная во всём мире, самодостаточный вкус горького шоколада в дуэте с коньячным ароматом; конфеты «Гармония» - удивительно нежный мармелад из вишнёвого сока и воздушное суфле в горьком шоколаде создали настоящую гармонию взаимодополняющих вкусов; марципан в горьком шоколаде – великолепный марципан – благородный миндаль, перетёртый с сахаром в нежную массу. Марципановая конфета покрыта тончайшим слоем премиального шоколада).

Козерог – знак судьбы, возмездия и философии. Козероги редко говорят о себе, отличаются простотой и умеренностью. При выборе оригинального шоколадного подарка, будьте внимательны, Козерог весьма неодобрительно относится к чужеземным и новомодным сладостям, предпочитает традиционные сладости без изысков (мармелад из клубничного сока – яркий и всеми любимый вкус натуральной клубники скрывается в каждом кусочке этого восхитительного мармелада; шоколад горький с фундуком – фундук в сочетании с любым шоколадом, будь то горький, белый или молочный, - это неувядающая классика, одна из главных находок в кондитерском искусстве; шоколадное суфле в горьком шоколаде – нежнейшее шоколадное суфле в шоколадной глазури – настоящая классика жанра в шоколадной эпохе великолепных вкусов).

Водолей – совокупность ангела и дьявола. Не хочет быть похожим на кого-либо, но хочет, чтобы его все любили, хочет быть свободным, но стремятся к власти. Водолей не так стабилен в своих пристрастиях к сладкому, любит себя баловать любыми кондитерскими изделиями, но подарки оценит исключительно нужные и полезные. Если хотите порадовать Водолея, презентуйте ему подарочный набор, где он точно сможет найти полезные и вкусные подарки (шоколадные конфеты с медовыми начинками – горький шоколад и натуральный мёд – лучшее тонизирующее средство; ананас в горьком шоколаде – Африканский ананас сорта «Королевский» в нежнейшем белом шоколаде – лакомство, позволяющее сохранять стройность и придающее энергию; ликёрные конфеты с коньяком – волнующий аромат коньяка способен пробудить настоящее вдохновение).

Рыбы – обычно понимают всех и каждого кроме себя. Всю жизнь могут искать собственное «я», они либо едят слишком много сладостей, либо не пробуют ни одного сладкого кусочка. Представителям этого знака зодиака лучше выбирать подарок, основываясь на своих предпочтениях. Если выберите изысканные конфеты и сладости, то Рыбы постараются угостить всех друзей и знакомых, могут даже забыть себе оставить кусочек на пробу (конфеты «Золотой век» - сливочно-сладкая макадамия из Австралии, глазированная горьким шоколадом, - самый дорогой и редкий орех в мире, достойный выбор; шоколад горький с миндалём – благородный миндаль из жаркой Азии с древних времён считается королевским орехом; конфеты «Трюфель Классика» - классика кондитерского искусства, признанная во всём мире. Самодостаточный вкус горького шоколада в дуэте с коньячным ароматом).

Привет, дорогие сограждане
Наши девы рукодельницы Шурочка и Фима натворили тут красоту на всех, кто упомянут в новостях прошлой и этой недели.
Кидаю только баны, посты уж сами поставьте кто какой желает, а то у некоторых их не по одному.
И спасибо всем, кто слушает-читает наши новости

Патрик


Будур


Котов


Кир


Элли


Лео


Шах


Кай


Герда


Горыня


Ганс


Ден


Румп


Серый


Женька


Дик

Остров Санья

Обнимать, выласкивать, целовать жадно,
Гореть, не сгорая в пожаре страсти,
Без тебя не то, чтобы прохладно,
Просто мир разваливается на части…


Солнечный луч проскочил сквозь жалюзи и ласковым теплом прошелся по моему плечу. Из-за неплотно прикрытого окна в комнату ворвался шум прибоя, неожиданно вскрикнула какая-то птица…
Я приоткрыла глаза и осмотрелась. В комнате никого не было. Тихо, спокойно и пусто…
Прислушалась. Тишина. Она как-то оглушила и вселила тревогу.
Где Кай? Что-то случилось?
Вскочив с постели, натянула первый попавшийся в сумке сарафан, выскочила на веранду… И остановилась…
Ты сидел какой-то отрешенный, глядя на море. Решаешь, как быть дальше с разорванным контрактом? Или думаешь о том, что произошло ночью?
Захотелось подбежать, обнять, прижаться к тебе… но я не сделала этого. Что-то внутри помешало… Ночью была ночь, а сейчас при свете все может вспоминаться и ощущаться иначе… было хорошо, невообразимо хорошо, но еще совсем недавно я сама хотела все это прекратить. Боясь будущего, страшась боли, подчиняясь рассудку…
Я окружила себя стеной, сломать которую оказалось просто – стоило тебе очутиться рядом, и тело меня предало, а может, наоборот, она оказалось умнее меня самой? Меня тянуло к тебе как магнитом, и сопротивляться этому было не просто глупо – нереально, невозможно. Я лишь немного отпустила себя, перестав думать и бояться, и все ненужное, наносное, все, что отдаляло нас друг друга, смыло бурным потоком обоюдного влечения и желания… Все баррикады, столь тщательно выстроенные мной, рухнули, а ведь я так старалась их возвести – гордая холодная, неприступная Герда – только ничего не вышло… и… и я ни о чем не жалею…
Но что ж ты тогда медлишь? – спросил внутренний голос – снова боишься? Нет! Да!... Возможно…
 
Осторожно касаюсь твоего плеча и… ловлю улыбку… Сердце пропускает удар, потом начинает биться сильнее…
– Доброе утро, – посмотри на меня, мне так нужны твои глаза, твоя улыбка
– Доброе… – продолжая улыбаться, тянешь к себе и сажаешь на колени, одновременно спрашивая, который час.
– Точно не знаю, около десяти… – я так быстро сорвалась с кровати в поисках тебя, что лишь мельком взглянула на часы.
– Надо было тебе еще поспать… – мне было неуютно без тебя, но вряд ли я решусь произнести это вслух…
– Да нет, ну что ты. Надо же еще решить вопрос с билетами и гостиницей и… – решаю перевести разговор на работу, потому что пока не пойму, как с тобой говорить и о чем.
– Ты серьезно? – сама не знаю, просто так проще спрятаться
– Ну, конечно, это же моя работа… – отвечаю, краснея, понимаю, что и ты понял мою уловку, но я в самом деле не знаю, ты молчишь, и я …теряюсь.
Пытаюсь встать, чтобы уйти в дом, но ты удерживаешь.
– Тогда я освобождаю тебя от твоей работы. Тем более что я уже все решил, – твоя забота приятна, но она выбивает почву из-под ног, и я не могу скрыть радостной благодарной волны, что поднимается внутри.
А зря… Потому что в следующую минуту уже сижу на стуле, а твой голос становится сдержанно-прохладным. Ты ходишь по веранде, объясняя мне, во сколько и как мы летим, что самолет не лучший, но другого не было.
От этого столь быстрого перехода я снова теряюсь, но ты тут же смягчаешь тон.
– И еще я заказал завтрак, не знаю чего бы тебе хотелось, но я вспомнил, что в детстве ты любила какао… И решил – пусть будет какао… и мне, и тебе…
Какао? Господи, как давно это было… Что это? Кай? Неужели ты… тоже боишься и не уверен?
Тебе страшно... А знаешь, как страшно мне?! – неожиданно звучит внутри меня твоя фраза. И похоже, это так и есть… Так давай… бояться вместе…
– Хорошо, – беру тебя за руку и открыто смотрю в глаза.
– Нет, я заказал и просто кофе… – мне кажется, или ты тоже растерялся? А что если?
– Все отлично. Какао подойдет, – все хорошо, правда, надо только отпустить себя, и мне, и тебе. – А давай искупаемся? Мы второй день на острове, а я еще ни разу к морю и близко не подошла…
– Отличная мысль! Идем! – подаешь руку, помогая подняться, и мы идем по пляжу к воде, утопая в мягком еще не нагретом на солнце песке.
– Скучаю по морю…
– И я…
Ощущение нереальности происходящего подчеркивают и твои рассуждения – бросить все и поселиться в таком тропическом раю.
С радостью подхватываю идею – не то, что я хочу тут жить, просто такая болтовня – она отвлекает от серьезных мыслей…
Только отвлечься не получается. Судя по брошенной тобой фразе, что вскоре именно в лачуге на берегу океана и придется жить, ты прокручиваешь в голове все неудачи, и это давит…
Обнять за плечи, прижаться к спине и тихо прошептать:
– Прости, это я во всем виновата! Надо было сразу тебе все рассказать… но я… я поверила ему… и тогда… ты так вел себя… – Как же хочется, чтобы ты расслабился, забыл об этом… но почему я не могу найти нужных слов? Или тут нужны не слова?
Останавливаешь мои попытки оправдаться, уверяя, что я ни в чем не виновата. И наверное, в самом деле мало что изменилось бы, скажи я тогда тебе сразу… Кроме, пожалуй одного… Мое молчание – недоверие. И ты снова недоговариваешь, – корит меня внутренний голос… Снова, но – иначе. Тут – совсем другое. Мой сон может быть просто сном, а ты будешь волноваться…
– Ну да, но все равно. Я должна была сразу все сказать тебе… – продолжаю зачем-то упорствовать, убеждая не столько тебя, сколько саму себя.
– Может раньше ты так бы и сделала, а сейчас… все сложно… сейчас…, – вот ты и ставишь все точки над i, и мне остается лишь тяжело вздохнуть, признавая твою правоту.
Только вот говорить об этом я не буду, и о чем-то другом – тоже. Хочу продлить ощущение радости и полета, которое было ночью, хочу, чтобы нам было хорошо. Здесь и сейчас, а придет завтра – будет думать о нем…
Прохожу чуть вперед, глубже заходя в воду, полы сарафана слегка намокают… Стою некоторое время, решаясь, борясь с собой… Мне немного страшно – как ты примешь меня… такую…
Смотрю вполоборота на тебя и начинаю медленно снимать сарафан. И вот он уже летит на песок, падая буквально у края прибоя, а я окунаюсь в теплое море… Как же хорошо, волна мягко ласкает мое тело… Нет… это не волна – твои руки… Весь ты… Рядом… близко… почти вплотную…
Поворачиваюсь и ловлю взгляд как отражение – желание, неприкрытое, искреннее, всепоглощающее…
Немного смущаюсь, потому пытаюсь шутить:
– Забыла надеть купальник… – шепчу с улыбкой и слышу в ответ:
– Мне пришлось последовать твоему примеру…
– О! – смеюсь и ныряю в глубину. Вызов принят!
Нежусь на солнышке, искоса наблюдая за тобой. Подплываешь чуть ближе и уходишь в глубину. Секунда, две, три, 10, 25… я начинаю нервничать… 40… да что ж это такое, где ты???
Твое неожиданное появление совсем рядом вызывает нервный смех. Я успела не на шутку испугаться, когда тебя не было так долго.
С силой бью рукой по воде, хотя хочется ударить тебя. Вот жешь дуралей, разве так можно!
Брызгаешься в ответ, хватая меня за руки, притягивая к себе, обнимая…
Поцелуй выбивает все мысли, накрывая горячей волной… Я буквально плавлюсь в твоих руках и под твоими губами… Внутренний жар и прохлада воды…
Нет – сомнениям и страхам, только ты и я, и никого и ничего в целом мире.
Как в американской экранизации «Гордости и предубеждения» Макфейдн и Найтли танцуют одни в пустом зале. Там полно народу, но вокруг них никого нет, они одни… И мы сейчас – одни, и ничего не важно для меня, кроме тебя и кроме того, что я хочу тебя и вижу, чувствую, знаю – желание обоюдно…
Подхватываешь на руки, обнимаю тебя ногами… В воде это легко, тело просто невесомо…
Прижаться крепче, взять в ладони твое лицо… Смотреть, гладить пальцами… целовать …Каждую черточку, каждую морщинку, запоминая… руками… губами…откладывая где-то глубоко внутри эти минуты беззаветного всепоглощающего счастья…
– Волшебно, – твой хриплый голос… мурашки по телу… мы куда-то двигаемся вместе и неожиданно падаем в воду…
– Кай! Ты с ума сошел! – смеясь, отфыркиваюсь от соленой воды и отжимаю волосы.
Быстрый взгляд-вопрос, и вроде все в порядке, во всяком случае, внешне, только почему защемило сердце? На секунду… И отпустило…Брось, Герда, все хорошо… Так хочется в это верить…
И я поддаюсь твоей улыбке, отбрасывая опасения. Все хорошо.
Предлагаешь вернуться, и я не возражаю, только безуспешно пытаюсь хоть как-то прикрыться мокрым сарафаном.
 
До кровати доносишь на руках…
Ласки, поцелуи, взлет и падение, мой хриплый голос, на выдохе… твое имя, твой ласковый шепот… Приятная тяжесть твоего тела, буквально вжимающего меня в кровать… Не размыкаю объятий, хочу продлить этот миг восторга… слышу, как бешено колотится твое сердце в унисон с моим, как успокаивается его ритм… когда мы оба возвращаемся к действительности…
 
Завтрак давно остыл, поэтому заказываешь новый и предлагаешь съездить на экскурсию – посмотреть местный вулкан. Соглашаюсь безоговорочно, ощущая это день вдвоем как подарок судьбы. Подарок, за который, может быть придется заплатить дорогую цену… Судьба не дарит подарков просто так или… я ошибаюсь?
 
Машина с отрытым верхом скользит по серпантину, открывая нашим взглядам красоты местной природы. Свежий ветер в лицо треплет волосы, приходится постоянно придерживать их рукой. Море то появляется за поворотом, то исчезает вновь на какое-то время, и вот снова водная гладь играет солнечными бликами. Дух захватывает от красоты и какой-то нереальности происходящего. Словно добрый волшебник или сказочная фея отгородили нас на время от людей, забот, мыслей, оставив наедине друг с другом и с нашими чувствами…
Я постоянно отвлекаю тебя от дороги, показывая красивый вид, необычное дерево, экзотическую птицу, вспорхнувшую с ветки.
Несколько раз мы останавливаемся, потому что целоваться, когда ведешь машину, неудобно и, наверное, опасно… А не целоваться – невозможно…
– Давай остановимся вон там… – показываю на очередную красивую бухточку, и кабриолет съезжает на обочину.
– Так красиво, но от высоты даже голова начинает кружиться! – подхожу к самому обрыву и смотрю вдаль, обхватив себя руками за плечи.
– Так лучше? – обнимаешь, прижимая к себе.
– Мммм… можешь не сомневаться…
Твои руки забираются под кофточку, обнимая и поглаживая, голова плывет и воздуха не хватает… Хочу тебя… ощущать, чувствовать… прижиматься, слиться вместе и плевать на то, что мы на дороге, потому что иначе просто невозможно, невыносимо… Герда, что ты творишь? Сама не знаю… Да и не я это вовсе… я так просто не умею… Все происходит само собой интуитивно, помимо разума… Только чувства и ощущения…
– Думаю, мы уже никуда не успеем … – не сразу понимаю, о чем ты, и отвечаю скорее внутренним желаниям, чем на вопрос.
Мое «дааа» звучит, как просьба о продолжении…
Повернуться лицом, притянуть ближе, «Кай, хочу тебя» – на выдохе, целовать жадно, гладить тело, выгибаясь навстречу, непослушными пальцами пытаться расстегнуть пуговицы. Мало, мало, мало… невероятно мало…
Неожиданно ты отстраняешься… тянусь следом, хватаюсь за тебя, всхлипываю от невозможности разъединиться даже на секунду…
Подхватываешь и почти роняешь на капот машины. Секундное замешательство в моем взгляде буквально тонет в желании, которое вижу в твоих глазах… Наплевать… на все, кроме тебя и чувства удивительной наполненности… тобой…
– Еще, еще, еще, – шепчу хрипло. Быстрее, глубже, ярче, полнее… только не останавливайся, вперед и вверх… туда, где звезды осыпаются радугой…
 
Сползаем на землю, не разжимая объятий, с трудом выравнивая дыхание и бешеный стук сердец.
– Держи, сядь на нее… хотя, она не намного чище земли, – усмехаясь, протягиваешь мне свою довольно пыльную рубашку. Скептически смотрю на нее, и, смеясь, усаживаюсь, подстелив ее под себя. В общем лучше, чем гравий обочины. Мысль мелькает и ускользает, настолько это несущественно.
– По-моему, я жуткая бесстыдница… – положив голову тебе на плечо и обводя пальцем скулу.
В ответ – твое довольное хмыканье.
– Я даже не подумала остановиться… – продолжаю медленно, улыбаясь и растягивая слова. Игра продолжается? Или это вновь моя неуверенность в том, что тебе хорошо со мной? Ведь знаю, чувствую, понимаю и…провоцирую… Но как же я рада твоему ответу и возмущенному хмыканью…
– Если бы ты остановилась… я бы… пожалуй, придушил тебя на месте… или сел бы за изнасилование… – говоришь, лаская ладонью мою спину.
– Было так хорошо…
– Я бы даже сказал – отлично! Только вот камни жутко колят мне…сама понимаешь… – смеешься ты, и я тоже смеюсь в ответ. – Честно, не могу больше, – вставая, протягиваешь мне руку, помогая подняться. Видок у нас еще тот, хорошо, что место безлюдно. Смотрю на твой обнаженный торс и смущенно опускаю глаза…
– Отличный вид, – звонкий хлопок по мягкому месту и быстрый поцелуй. Ах, так?
– Сам не лучше! На мне хоть какая-то одежда есть… – Тянусь шлепнуть тебя тоже и благодарна за эту игру, она помогает побороть смущение. Интересно, я когда-нибудь научусь не смущаться собственных желаний и не краснеть, глядя на тебя… Герда, не думай, отключи голову и ничего не загадывай…
 
Одежда разбросана по земле. Пытаюсь как-то застегнуть бюстгальтер и завязать блузку узлом под грудью – застегнуть все равно не на что.
Стоя на одной ноге, надеваю шорты, когда из-за поворота показывается такой же как у нас кабриолет. И в нем – полно народу.
Парни свистят, улюлюкают и сигналят, выражая свое одобрение или порицая нас за наглость…
– Кошмар! – прижимаю ладони к в момент покрасневшим щекам и утыкаюсь лицом тебе в грудь. Мне ужасно стыдно и неловко.
– Брось, мы видим их в первый и в последний раз… – смеешься, поглаживая меня по спине. – И вообще, то что происходило тут минут пятнадцать назад было куда пикантнее твоих расстегнутых шорт … Едем?
– Угу, – произношу еле слышно и, отойдя к машине, пытаюсь привести себя в порядок.
 
– Классная вышла экскурсия, – говоришь, поглаживая мою коленку, что снова приводит мои мысли не в то направление, но чтобы я еще раз попросила остановиться? Ни за что…
– Очень красивый вулкан… – до которого мы так и не доехали, пытаюсь я пошутить.
– Нууууу… с учетом того, что я видел местный, наш понравился мне гораздо больше… – улыбаешься в ответ, направляя машину в сторону нашего временного жилища. До самолета не так много времени…
 
Времени в самом деле едва хватает на то, чтобы наскоро пообедать, кое-как покидать в сумки вещи и добраться на такси до местного аэропорта.
А дальше… дальше началась полоса невезения… Во всяком случае, мне так показалось…
Сначала задержали рейс, потом испортилась погода…
Тяжелые тучи, в миг закрывшие небо, вот-вот готовы были разразиться настоящей грозой.
– Может быть, рейс отложат? – Услышав первые раскаты грома, инстинктивно поежилась и жалобно посмотрела на тебя.
– Не бойся, – слегка приобнимаешь, зная мои страхи – лететь, да еще в грозу! И предлагаешь выпить кофе.
– Да, было бы неплохо, – делаю несколько шагов в сторону кафе, когда у тебя неожиданно звонит телефон.
Взгляд на дисплей, и ты отходишь в сторону, коротко бросив – извини, возьми мне двойной эспрессо…
Сразу как-то сутулюсь и вжимаю голову в плечи – абонент, с которым ты захотел поговорить без свидетелей – кто это мог быть? По делу? Или… это …женщина?
Стоп, Герда, не накручивай себя… Это может быть деловой звонок, просто Кай не хочет тебя волновать. Да, объяснение вполне логично, но мне не нравится твоя скрытность… А ты? – тут же выступает оппонентом внутренний умник – ты все всегда говоришь Каю? Нет? Вот и успокойся. Чем больше ты будешь нервничать, тем хуже… Для вас обоих…
 
Сажусь на высокий стул у барной стойки и заказываю тебе двойной эспрессо, себе апельсиновый мокко. Капучино нет не только в гостинице.
 

Кто про футбол, а я снова с банами.

Очень красивые - тем, кто в новостях. Добавлю только новые.

Фимочка




Дерек




Алиска




Гретель

Остров Санья – Гонконг

Не обманом, просто сложилось –
Мысли, память, все стерло разом…
Вмиг пропала и закружилась
В твоем омуте кареглазом…
Не обманом, только молчанием,
Недоверием недосказанным…
От тебя ль убегать отчаянно,
От себя ли – какая разница.
 
Ты едва успеваешь выпить кофе, как объявляют посадку. Со страхом смотрю на огромное окно аэропорта, за которым ураганный ветер клонит книзу верхушки деревьев. Свинцово-серое небо, тяжелое, предгрозовое. Как можно лететь в такую погоду? Но, может, ветер разгонит тучи, не дураки же тут все, в самом деле, знают, что делают, раз выпускают самолет в небо, – пытаюсь успокоить сама себя. Получается не особо.
Сажусь в самолетное кресло, как на пыточный стул, цепляясь руками за подлокотники и закрывая глаза. Лайнер выруливает на взлетную полосу. Разбег… Набор высоты… Уши закладывает… Пальцы сжимают кресло и твою руку. Даже на шутку почти не реагирую…
– Хочешь, расскажу, кто мне звонил? – ты знал, о чем спросить, чтобы я забыла о полете. Только вот как не показать, что меня это так волнует?
– Расскажи, может быть, так отвлекусь от этой жуткой тряски… – говорю после хорошо выдержанной паузы спокойно и лениво, словно мне не очень-то интересно, но… надо отвлечься.
– Мне звонил Марио, – улыбаясь, целуешь мои пальцы.
1:0 – твой выигрыш слишком явен.
– И какой же Марио тебе звонил? – мужское имя, произнесенное тобой вместо ожидаемого женского напрочь выбивает все мысли, и я никак не могу понять, о ком идет речь.
– И скольких же Марио ты знаешь, малыш? – судя по твоему ответу, звонившего тебе должна помнить хорошо.
– При чем тут это?! – отвечаю, неожиданно краснея, словно ты уличил меня в чем-то предосудительном.
– Ну как же, – твои губы растягиваются в улыбке, – мне очень важно знать их всех – фамилии, явки, пароли… – твой палец водит круги по моей ладони, лишая способности соображать и не только здраво, а вообще…
– Прекрати! Не знаю я ни одного Марио, потому и спрашиваю… – вырываю руку и смотрю на тебя в упор. Что за шутки, в самом деле?
– Хорошо же ты помнишь добрые дела! Как какой?! Марио Чиконе… тот, что помогал нам выпутаться тогда из твоей «римской истории»… – напоминаешь серьезным тоном.
Марио? Господи, ну конечно? Именно он помог тогда нам с Ро. Но это был первый и последний раз, когда я его видела. Потому и забыла.
– Ооооо… я как-то о нем не подумала…
– Зато он подумал о тебе, – это что-то новенькое.
– Он пригласил нас на свадьбу… на следующую субботу.
– На свадьбу…так неожиданно… а я-то тут причем? – удивленно поднимаю бровь. С какой стати?
Ты пускаешься в пространные объяснения насчет нашей итальянской родни, правда, я так и не понимаю, чьей именно, видимо все-таки моей, поскольку бабушку тоже пригласили на свадьбу. И я, оказывается, играла в детстве с кузинами этого Марио, когда меня привозили к родственникам в Рим на лето.
– Девочек припоминаю, но с трудом могу восстановить в памяти их лица… – сколько мне тогда было – года два, три?
– Ты была очень маленькой. А мы с Марио, он младше меня на год, в то лето в Риме отрывались по полной… – охотно верю, но в самом деле практически ничего не помню.
– Лет в девять? – смотрю на тебя, скептически улыбаясь.
Дальше следует рассказ про ваши шалости и последовавшее за ними наказание, и я совершенно искренне веселюсь, представляя незадачливого туриста и окончательно вспомнив Марио. Все это весело, но что за скоропалительная свадьба?
– Мда…, так, значит, свадьба…, но мы даже не знаем невесту – все так быстро… – похоже, тут что-то не совсем так весело, как хотелось бы.
Марию – невесту Марио, я, оказывается, тоже должна знать, потому что они встречаются Бог весть сколько, но пожениться решили недавно и… неожиданно.
Судя по твоим словам, Марио вынужден жениться… Мария в положении…
Из женской солидарности пытаюсь защитить девушку, хотя лично мне не нравится подобный способ поторопить парня со свадьбой. И тут до меня, наконец, доходит смысл сказанной тобой фразы…
«Перестала пить таблетки…»
…таблетки, мои таблетки. Какое сегодня число? Мысленно пытаюсь сопоставить даты, когда слышу:
– Герда, я категорически осуждаю такое поведение. И дело не в детях. Дело во взаимном желании. Потому, будь добра, выкинь эту ерунду из головы. В том числе и на будущее.
Что? О чем ты говоришь? Какое будущее? Чье? Я? Да я никогда… Опять пытаюсь посчитать, но никак не могу сосредоточиться, как сквозь вату слыша твое «никогда бы не женился». Да я и сама никогда бы… Господи, какое сегодня число? Сколько прошло дней?
– Да, да, конечно, – машинально киваю, думая о своем, снова и снова пытаясь вычислить.
– Хм, надеюсь, у нас… с тобой в этом вопросе все в порядке? – спрашиваешь, резко повернувшись в мою сторону.
– Да, да, конечно, – отвечаю как можно увереннее, но Боже, я совершенно не уверена ни в чем.
– Хорошо, – слышу твой облегченный вздох, только сама пока не могу вздохнуть с облегчением.
– Я выйду…в  туалет… – открывая сумку, ищу там косметичку.
– С тобой все в порядке? – конечно, нет, но разве могу я тебе об этом сказать, после такой отповеди? Мне нужно, просто необходимо побыть одной, сосредоточиться и посчитать, наконец, даты.
– Да, все хорошо, – киваю, пытаясь улыбнуться, вскакиваю с кресла и пробираюсь к проходу. У идущей навстречу стюардессы беру бутылочку «Перье» и скрываюсь в кабинке.
Опускаю крышку унитаза и буквально падаю на него. Ноги не держат.
Так, спокойно. Главное, все вспомнить и посчитать. В косметичке должен быть календарик. Вот. Все правильно. Прошлый цикл приема закончился еще в Энске. Неделя. Неделя будет… Была… Чтооо???? Былааа??? Позавчера… Проверяю еще раз… Да. Позавчера. Я же вспомнила об этом утром после банкета, когда обрадовалась, что …ничего не было.
Трясущимися руками ищу в косметичке блистер с таблетками.
Два дня… Два лишних дня… таких замечательных… великолепных… потрясающих дня…
Господи, какая же я дура!!! И что теперь делать? Врач говорила, что ничего страшного, если пропустить пару дней… Да, если ничего не было… А если было?
Открываю блистер, высыпаю на ладонь две таблетки. Или хватит одной?
Руки дрожат, никак не могу открыть бутылку…
Выпиваю одну таблетку и еще какое-то время сижу, прислушиваясь к себе…
Нет… Этого не должно случиться... Только не это... Не сейчас... Не со мной...
Это обман, насилие, это… нечестно… Я не могу так с тобой поступить…
Но может быть, все обойдется? Так хочется на это надеяться, потому что иначе…
Лучше об этом не думать…
Еще какое-то время сижу, приходя в себя, потом умываюсь и возвращаюсь на место.
Ты спишь. Ласково смотрю на твое улыбающееся лицо. И…молчу… Не могу заставить себя рассказать тебе все… После того что ты сказал… Не могу… Просто очень надеюсь, что все обойдется… Закрываю глаза и твержу это, как мантру…
Да, Герда, за удовольствие надо платить, но такая цена кажется мне непомерно высокой.
 
Путь до гостиницы помню смутно – в машине дремала, да и ты, похоже, не особо отдохнул в самолете, поэтому тоже молчал.
У стойки администратора машинально отдаю документы, когда ты просишь девушку выписать меня из старого номера. Я почти не слышу, о чем идет разговор, думая о своем. Надеясь, что все обойдется. Очень надеясь… Три недели томительного ожидания… Все будет хорошо… Должно быть…
Кажется, мне уже можно идти…
– Малыш, бегом собирай вещи, и я жду тебя у себя в номере, – от твоего дыхания мурашки пробегают по коже. Тело реагирует мгновенно, и с этим я ничего не могу поделать… Киваю и иду к себе в номер. Какая злая ирония судьбы… Еще пару часов назад я была так счастлива…
 
Поднимаюсь на свой этаж, открываю дверь и замираю на пороге комнаты.
У изголовья кровати – роскошный букет цветов. Точно знаю, что это ты, только где ты нашел в Гонконге белые тюльпаны… А на кровати – коробки с логотипом VS. Подхожу на негнущихся ногах, открываю их поочередно – черное, белое, кремовое – кружево, шелк. Такое красивое… Пальцы касаются нежного материала, я сползаю на пол и, уткнувшись в одеяло, реву в голос. Захлебываюсь, зажимаю руками рот, чтобы не кричать, и никак не могу успокоиться…
 
Постепенно рыдания стихают, и я успокаиваюсь… Иду в ванную, долго плещу на лицо холодной водой, но скрыть следы слез полностью не удается…
Понимаю, что ты ждешь меня, но явиться в таком виде? Надо хотя бы прийти в себя…
Мне бы выговориться, посоветоваться, но это только дома, хотя и дома не знаю, с кем я смогу об этом поговорить… Рассказать тебе – страшно. И не потому что не доверяю… Нет… Но после того, что ты сказал… Это просто …невозможно…
 
Хожу по комнате, машинально собирая вещи и думая… в конце концов прихожу к выводу, что если что-то случилось, то это уже произошло, и изменить я ничего не в силах. Надо просто ждать. Три недели. Ждать и надеяться. И… быть с тобой, потому что, …возможно, это все время, что у нас осталось…

Привет, и ничего не тихо. Посты пишем, новости тоже, жизнь бьет ключом, правда, иногда по голове

А видео классные. Ты просто молодец.

Нуууу, ты ж помнишь, в каком я была состоянии? Какие уж тут напоминалки)


Нет, конечно, есть масса других секретов


Ничего подобного *картинно обижаеццо* это я дядю твоего процитировала, а ты для меня гораздо важнее всех его ласточек, вот


Спасибо, и да, ожидает. Рим и Марио. Ты там с ним больше не встречалась, как мы уехали? *заинтересованно*