Карта ролевой игры "Совсем другая Сказка"

Ну да, бабушкина, а что с ней не так *делаю круглые глаза*


Конечно, расколется и непременно расскажу


спасибо, да мне тоже нравится,только сейчас волосы коротковаты

Уверена? посмотрим, что предложат в следующий раз и что и где я еще найду)
какие у тебя синие волосы, просто супер. В синий я еще не красилась, только вот так, а шляпа у меня вот такая

Я тоже так иногда делаю))) Правда вовремя спохватывалась, потому результат Румпа у меня не выходил

Попробовала поискать себя. Вышли сначала авочки и баннеры, потом картинки из наших постов и из постов обсуждалке и не только мои, и даже вот такой смайлик только в черном цвете - у меня его уже и нет давно - пропало изображение, а гугл хранит.
И нашла еще себя

БЦ – мэрия – Торговый центр – набережная
 
Есть люди, благодаря которым ты, как бы это сказать, «встречаешься с судьбой». Даже если один раз пропустишь эту встречу, она повторится. А если она неудачна, то будет повторяться снова и снова. До тех пор, пока не наступит расплата. (с)


Взяв в кафе апельсиновый мокко, отказалась от пирожного – да сколько можно, в самом деле, это ни на что не похоже… Странные перепады настроения, желание сладкого – со мной определенно что-то не так. Надо сходить к врачу… после Рима, сейчас на это абсолютно нет времени.
Авто встретило радостным пиликаньем, и через некоторое время я была уже в мэрии.
Все та же рыженькая Пиппа на это раз встретила меня более благосклонно, и бумаги наши тоже оказались подписанными.
– Спасибо большое, мы пришлем господину мэру приглашение на презентацию, – взяв из рук мисс Лингрен папку, я попрощалась и вышла из кабинета.
Вот и все – дела на сегодня закончены, присев за столик в ближайшем кафе, я заказала салат и стейк из курицы. И конечно, кофе, и… тирамису. Не смогла удержаться от сладкого. Нет, это категорически ненормально, может, посоветоваться с бабушкой? Как хорошо было просто посидеть с ней рядом и все рассказать – она меня всегда понимала… Но сначала надо извиниться, и вроде это не так сложно… Ведь с Каем я смогла… и он… а тут, словно что-то держало меня, и сказать такое простое слово «Прости» язык не поворачивался… Не сейчас… не сегодня.
Неожиданно очень захотелось услышать твой голос, и я даже набрала номер, но тут же сбросила звонок… Ты занят, зачем мешать… Лучше сделать что-то полезное, например… купить платье. Мы же едем на свадьбу, и нужен вечерний наряд. Не то чтобы у меня ничего не было – было, конечно, и не одно платье, но на свадьбу хотелось чего-то особенного. Я даже не могла себе описать, чего именно я хочу.
Поехать к Серафиме? У нее в ателье уж точно эксклюзивные дизайнерские вещи, хотя нет, Вася говорила, что Фима вроде в больнице. То ли руку сломала, то ли ногу вывихнула. Вася… Ну точно же. Ведь она стилист. Вот она мне и посоветует.
 
 

– Вась, привет. Мне нужна твоя помощь.
– Во что ты успела вляпаться за пару часов?
– Нет, ты не поняла, мне стилист нужен. Платье выбрать, мы едем в Рим на свадьбу.
– А… ну ок, а я уж подумала. Ты где?
– Около мэрии, собираюсь в Торговый центр.
– Хорошо, там и встретимся, только я занята еще, подъеду, как освобожусь.
– Ага, я пока попробую определиться со своими желаниями.
– Чтобы от них офигели твои возможности?
– У меня кредитка, не офигеют…

 
 
Торговый Центр встретил привычной суетой и куда-то спешащими людьми с пакетами и коробками, с детьми, жующими мороженое, парочками, пьющими кофе на лавочках и целующимися украдкой, когда они думают, что их никто не видит, строгими охранниками, с самым невозмутимым видом смотрящими на весь этот муравейник, запахом еды из маленьких кафе и девушками, наперебой предлагающими поучаствовать в той или иной рекламной акции.
 
Зайдя в несколько бутиков и перебрав с десяток вешалок с вечерними платьями, наконец, выбрала то, что показалось подходящим, и отправилась в примерочную.
Едва сняв с себя блузку, услышала в соседней кабинке ту самую мелодию. Восточную, которая играла в кафе, и про которую Вася сказала… Не думая о последствиях, вылетела из своей кабинки и отдернула шторку соседней. Там стояла …Энн. Ее реакция оказалась молниеносной – едва не сбив меня с ног, девушка выскочила из примерочной и бросилась бежать. Я, естественно, рванула следом, схватив с крючка только сумочку, блузка так и осталась сиротливо висеть на плечиках, но это было не важно.
Энн убегала, лавируя между людьми, и я никак не могла ее нагнать – все время кто-то норовил встать на моем пути – то женщина остановилась поговорить по телефону, то какой-то карапуз решил прошествовать по своим малышовым делам у меня перед носом.
Приходилось притормаживать, сворачивать, обходить, а время уходило, и Энн уже была далеко впереди. Тогда я закричала:
– Держите! Держите …там! Помогите, – и осеклась. Что я скажу – держите вора? Но она ничего не своровала. Преступницу? Но это еще надо доказать. Обманщицу? А кого она обманула? – Замолчав на полуслове, бросилась быстрее вперед, и была задержана тем самым охранником, чьей невозмутимости я поражалась, только войдя в Торговый центр.
– Мисс, куда Вы? Что случилось? Куда Вы несетесь в таком виде, не разбирая дороги, – мужчина крепко схватил меня за руку, чуть повыше локтя, не давая вырваться.
– Я… там… девушка… она… мне надо ее догнать… срочно…
– Какая девушка? Зачем? Вы себя в зеркало видели? Вы выглядите как… – парень запнулся, подыскивая нужное слово, но так и не найдя его, просто заявил, что вынужден препроводить меня в комнату охраны, потому что в таком виде он даже вывести из Торгового центра меня не может. Это неприлично.
– Слушайте, прекратите, никуда я с вами не пойду, – дернувшись, я вырвала руку и, бросившись в сторону, налетела …на Василису.
– Слава Богу, ты. Объясни ему, что я нормальная и никуда меня вести не надо, – кивнула я в сторону охранника.
– Сейчас даже я бы усомнилась в этом, – Вася сдернула с плеч палантин и укутала меня в него. – Так лучше. – Потом обратилась к охраннику. – Простите, моя подруга немного не в себе, я сейчас ее одену, и все будет в порядке. Обещаю, больше ничего страшного не случится, – обняв за плечи, подруга быстро повела меня в сторону, пока охранник не опомнился.
– И как это понимать? Где твои вещи? – допрос с пристрастием начался, едва мы свернули за угол.
– В примерочной. Я увидела Энн…
– Может, показалось? Что ей тут делать? Просто ты думала о ней, вот и…
– Нет, – я отрицательно замотала головой, – заиграла мелодия, та самая, помнишь? И она… Она тоже меня узнала, потому и рванула, как заяц. А мне постоянно мешали.
– Странно все это, если ты права. Зачем ей быть в Энске? Ты не вспомнила, с кем она говорила по телефону?
– Нет, – я шла, машинально оглядывая магазинчики и кафе, в поисках того бутика, где оставила вещи, и неожиданно мой взгляд упал на вывеску китайского ресторанчика. И что-то шевельнулось в памяти. Что-то, что мне необходимо было вспомнить, кажется даже связанное с упомянутым Васей разговором… необходимо… но невозможно… Казалось, – потяни за ниточку, и клубок начнет раскручиваться, только вот ниточка попадалась не та, и он запутывался еще больше.
От мыслей отвлек голос подруги
– Эй, Герда, – перед глазами появились щелкающие пальцы, – вернись ко мне, я все прощу.
– А? Что? – я словно вернулась из небытия и посмотрела на улыбающуюся подругу, – ну тебя, Васька, в самом деле, я серьезно, а ты…
– И я серьезно, – перебила меня Василиса, – пришли платье покупать – вот и пойдем выбирать, а то устроила тут представление на весь Торговый центр. Хорошо хоть в юбке, – она оглядела меня, – где ты блузку-то бросила, вспомнила? И вообще, перестань об этом думать. Допустим, что это, в самом деле, была Энн, хотя, на мой взгляд, если она в чем-то виновата, давно бы смылась из Энска, а тут спокойно себе разгуливает. И все равно, какого ты за ней рванула в таком виде? – Васин жест был достаточно красноречив, да и зеркало, мимо которого мы проходили, показало, что у меня явно не все дома, во всяком случае, охранник точно мог так подумать, и, тем не менее, больше всего меня волновала Энн.
– Как ты не понимаешь, она нас напоила, что-то вынюхивала, куда-то звонила, надо выяснить, – мы, наконец, свернули в нужный бутик и шли к примерочной.
– Так, все, ша, сейчас мы покупаем платье и думаем об этом. Все, ты слышишь – все! остальное – потом. Сядем в кафе, подумаем, поговорим. Когда ты успокоишься. А сейчас – платье. – Вася скептически посмотрела на выбранный мной вариант, – нет, это не пойдет. Слишком просто, хотя, согласна, тебе пойдет и элегантно. И цвет твой. Меряй. Если подойдет – купим – на второй день, в театр или куда еще пойти, но не на само торжество. Примерь пока, я сейчас. – Вася развернулась и вылетела из кабинки.
Повесив сумочку на крючок, я приступила ко второму раунду примерки платья. Оно было довольно узким и сидело на мне как вторая кожа, что одновременно и нравилось, и не нравилось. Да еще молния на спине – довольная длинная, во всяком случае, застегнула я ее с трудом. Осмотрев себя в зеркало, пришла к выводу, что все-таки не то, причем совсем, и стала расстегивать молнию. Получилось не до конца, но решила, что сниму и так – подняла подол и запуталась – ни туда, ни сюда – застряла, причем основательно.
– Вася, Вася, помоги мне, – голос звучал довольно глухо, руки вверху, подол поднят тоже наверх, – и тут слышу, как шторка примерочной ползет в сторону, – ну, наконец-то, выпутай меня из этого.
В примерочной тишина, словно подруга никак не может сообразить, с чего начать, наконец, чувствую на спине очень холодные руки, которые начинают выпутывать меня из платья как-то очень неуверенно.
Что-то у Васи руки ледяные, раньше за ней такого не замечалось, – я даже слегка поежилась. – Давай быстрее, что ты так копаешься? – ее медлительность начинает меня нервировать, и вдруг мужской голос произносит: «Минуточку, мисс».
Вот это номер!!! Я инстинктивно дернулась в сторону, но меня удержали, а платье, наконец, продолжило свой путь вверх, и через минуту я стояла в одном белье, взирая на парнишку-продавца, на лацкане которого красовался бейдж «Василий».
Ситуация нелепая до смешного, и одновременно неловкая. Он краснеет и, заикаясь, начинает что-то объяснять, при этом совершенно беззастенчиво пялясь на мою грудь, я хватаю блузку, пытаясь прикрыться, и тут в примерочную влетает Василиса, держа в руках несколько вешалок.
– Я нашла то, что надо, держи – она протягивает мне платье, при этом глядя поверх вешалок, продолжает по инерции двигаться вперед, и продавец в поле ее зрения не попадает. Еще шаг, и Вася сбивает парня. Он, получив ускорение, летит вперед, на меня, я спотыкаюсь о табуретку и падаю на пол. Следом – продавец, сверху – вешалки с платьями, которые роняет Василиса, едва успевающая затормозить и не устроить кучу-малу.
Вася хватает вешалки с платьями, бросает их в сторону, а потом начинает колошматить едва поднявшегося на ноги парня, который пытается схватить ее за руки и остановить – ответить же он не может – и все сует ей в нос свой бейдж с именем. Меня хватает только на то, чтобы отодвинуться в угол примерочной и согнуться пополам от смеха, глядя на них.
– Она сама меня позвала, – отбрыкивается парень, – кричала, Вася, помоги, а теперь вы тут, – ему в конце концов удается увернуться от града Василисиных ударов и сбежать из примерочной. Через минуту с той стороны шторки донеслось его бурчание, что бабы совсем ополоумели.
– Герда!!!! Ну ни дня без приключений, – подруга смеется, подбирая вешалки с одеждой, а я, наконец поднимаюсь и сажусь на табурет.
– Как ты его, а? А он – ну Вася, я, Вася, – новый взрыв смеха, а потом еще один, когда я вижу себя в зеркале.
– Хорошо хоть никто этого не видел, а то завтра в газетах появилась бы статья под заголовком «Мисс Сполетто соблазняет юного служителя…», – Вася щелкает пальцами, – как там этих богов торговых звали? О, вспомнила «Юного служителя Лаверны», ну, или Гермеса, смотря чей пантеон выбрал бы автор, – голос подруги вроде серьезен, но в глазах пляшут лукавые чертики.
– Да уж, я межу прочим тебя звала – застряла в платье, кто ж знал, что он тоже Вася.
– Ладно, давай мерять дальше, вот это платье посмотрим и вот это и брючный костюм, – подруга показывает мне вещи на вешалках. – Теперь я от тебя не отойду, лучше мы этого юношу попросим принести нам что-то, если понадобится.
 

– О, слушай, круто, вот это твое.
– Думаешь? А мне кажется, сидит не очень. И цвееет…
– Да ты что, самый писк, да я б за такое платье…
– Так померяй сама, мне правда не айс.
– У меня есть, и я не планировала
– Платьев много не бывает, и на тебе оно сядет лучше, чем на мне, гарантирую.
– Уговорила.

 

Такой или примерно такой диалог происходил почти в каждом магазине. Мне все время казалось, что платье или брюки идеально сидят на Васе, а на мне смотрятся, как на корове седло, а она, наоборот, была недовольна тем, как вещи смотрелись на ней.
Соблазнившись скидками в Карен Миллен, я взяла себе очень миленький плащик и уговорила Васю купить сумочку, которая идеально подходила к ее костюму от МаксМара.
Потом был еще Хьюго Босс и Кашарель и какие-то еще магазинчики. В итоге в моем активе оказалась пара платьев и брючный костюм, в Васином – платье, две блузки и очаровательный шарфик, который очень шел к ее глазам. Обувь, аксессуары – шопинг занял довольно много времени, поэтому кофе решили пить уже дома – обе устали.

– Поехали-ка по домам, а то сейчас сядем в кафе и встать не сможем, – улыбнулась Василиса, – да и надо, наконец, поесть нормально.
– Я ела, как раз после мэрии зашла в кафе. Это был поздний обед или ранний ужин.
– Окей, теперь будет нормальный ужин, дома, может, даже приготовлю мясо, Джек любит.
– Хорошо, поехали, – взяв покупки, мы пошли в сторону выход из ТЦ. Интересно, а что любишь ты, и понравится ли тебе, как я готовлю? – родилась в моей голове странная мысль. Мы часто ели вместе – завтракали, обедали, ужинали, я примерно представляла, что ты ешь, а чего категорические не приемлешь, но обычно это готовил кто-то другой – повар, иногда бабушка, порой и я что-то делала, но для всех, а вот лично тебе я никогда не готовила. Герда, очнись – оторвал от мыслей внутренний умник, – не надо строить никаких планов, тогда, возможно, само собой что-то получится, а если загадывать и предполагать – может ничего не быть, или будет не так, как задумала и распланировала, и тогда – сплошные разочарования, обиды и… – не дав себе углубиться в мысли и самокопания, остановила машину у края тротуара и вышла на улицу.
 
Был уже поздний вечер, на небе догорал закат, дул легкий теплый ветер, по набережной гуляли парочки, я подошла к балюстраде и, облокотившись о нее, посмотрела вдаль… Думать ни о чем не хотелось, просто стоять вот так и вдыхать пропитанный морем и нагретым за день асфальтом воздух, чувствовать все запахи, улавливая малейшие оттенки – терпкий аромат жасмина, чуть горьковатый – лимонного дерева, нежный – роз. Посмотрев вниз, увидела розовый куст, который рос прямо у меня на глазах. Снова, надо же, как удивительно и все еще совершенно непривычно. Я вдруг очень остро почувствовала одиночество и обняла себя за плечи. Мне не хватало тебя, я соскучилась. Никогда не думала, что буду так скучать по кому-то, что вообще возможно так скучать. Мы не виделись всего несколько часов, а кажется – прошла целая вечность… Вспомнила, как ты извинился, и как это было неожиданно, и я словно снова почувствовала твои ласковые прикосновения, и изнутри поднялась теплая благодарная волна и захотелось прижаться к тебе, обнять, поцеловать… Мне это было просто необходимо… Герда, Герда, остановись, – попробовал увещевать внутренний голос, – привыкнешь, что потом? Уже привыкла и не могу, и не важно, все остальное не важно…
Сев в машину, я поехала домой…

«Золотой особняк»


Как же сложно выразить словами,
Спутались желанья, чувства, мысли…
Страшно… Что же дальше будет с нами,
Раскачалось жизни коромысло…
Повернулось колесо фортуны,
В сторону что надо – иль в другую?
Тронуло в душе напевно струны…
Что там день грядущий наколдует…


«Золотой особняк» встретил темными окнами верхних этажей. Свет горел только у бабушки. Оставив машину у черного хода, поднялась по лестнице к себе. Снова пробираюсь домой, как воришка какой-то, – мелькнула мысль, но я ее загнала как можно дальше. Все образуется, во всяком случае, с бабушкой…
Приняв душ и переодевшись в легкую пижаму, устроилась в кресле. Спать не хотелось, хотя чувствовала, что устала – день был очень напряженным. Совсем стемнело, но тебя все не было. Очень хотелось позвонить и я долго боролась с собой – ну что в самом деле такого, просто узнаю, что все в порядке, – говорила одна Герда. – Не лезть, не дергай, если нужно будет, Кай сам позвонит, ну и в конце концов он же придет домой. – А если нет? – Так, хватит паниковать… – Я встала и подошла к окну. К ночи заметно посвежело, небо было совершенно черным – ни звезд, ни серпа растущей луны. И глядя в эту темноту, почему-то очень живо вспомнила другую ночь, совсем недавнюю. Только тогда очень ярко светила луна, так ярко, что в комнате не надо было зажигать света… И Юкки наверняка очень хорошо видел то, что происходило в нашем коттедже, когда он туда ввалился… На обман зрения не спишешь… Я зябко поежилась, вспоминая пожилого китайца, его сына… А ведь я так и не рассказала тебе, как он оказался у меня в комнате, но и ты мне не сказал, о чем был разговор в кабинете…

Лента воспоминаний раскручивается перед глазами, как кино…
Глупая ухмылка Шэнли и щелчок дверного замка…
Наши поцелуи и объятия на маленькой кухне и резкий сноп света из открытой двери…
Крик Юкки и ты взъерошенный и злющий, и перестук женских каблучков на крыльце…
Обжигающее виски и крепкий кофе…
Мой бег по темной аллее и подслушанный разговор…
Твое отрешенное лицо в разговоре с Юджином и ласковая улыбка мне…
Бунгало на берегу и лунная дорожка на спокойном море…
Мы с тобой… Вместе… И странный сон с цыганами и твой взгляд – черный и неживой – сквозь меня…
Мотаю головой, отгоняя наваждение… Та ночь была такой объемной, словно время остановилось или растянулось, столько всего произошло за одну ночь, и столько переживаний смешалось в один клубок…
Наверное, стоит его размотать и начать … с Юкки.

Достав нетбук, села на кровать и принялась печатать.
Решила записать все, что помню, чтобы потом проанализировать, может быть, вместе с Юджином.
В наушниках играла легкая музыка, а я пыталась собрать воедино все, что знала о «Юкки-инжинеринг» и ее главе, вспомнить до мельчайших подробностей наш раз говор о моих отношениях с тобой и с удивлением ловя себя на мысли, что Юкки что-то знал, вернее, знал о нас и о том, что нас связывает, гораздо больше, чем показывал, и чем ему, по всем идеям, должно быть известно. Наводил справки? Потом я столь же скурпулезно, фразу за фразой вспоминала его разговор с Шэнли, и слова о твоем отце. Что именно он там говорил? Не могу вспомнить – только имя. Надо будет посмотреть в архивах, как именно погиб Карлеоне-старший. Я тогда была мала и не помню, а возможно там, есть за что зацепиться. Фото, статья, некролог, кто присутствовал. Иногда этого достаточно. И надо точно узнать, как погиб мой отец… За все эти годы я так и не смогла расспросить ни тебя, ни бабушку. Было слишком больно, но, возможно, момент настал. «Оставьте мертвых хоронить своих мертвецов…» Во имя живых…
Закончив с этим, вернулась к Энн, и тут поняла, что ничего о ней не знаю. Почти ничего. Она появилась как раз тогда, когда мы начали реализацию нового проекта. Появилась очень удачно и вовремя – большинство старых опытных сотрудников было занято рекламой, подготовкой презентации в Клубе, дилерами, кафе и ресторанами, а на всякую мелочовку и рутину как раз и нужен был человек. Просто ответить на звонок, записать то, что просили передать, напечатать ответ по предложенной рыбе… Кстати, надо посмотреть корпоративную почту – куда писала эта Энн, и кто писал ей, и поднять в офисе ее личное дело, хотя сомневалось, что это что-то даст. Но вдруг…
Увлекшись этим занятием, не слышала ни шагов на лестнице, ни щелчка открывающейся двери, и твое появление застало немного врасплох. Я удивилась, растерялась и …обрадовалась. Обрадовалась настолько, что не успела это скрыть… Я ждала и не ожидала, надеялась и не хотела лелеять глупые надежды… И вот ты здесь, и почти поймал меня на горячем… Я снова прячу мысли и чувства, опять не доверяю… Когда ж это кончится?
– Почему не спишь? – небрежно-ленивый тон и обжигающий взгляд, выбивающий все мысли из головы, когда ты ложишься рядом со мной на кровать.
– Я? Да так… Просматривала почту, – резко закрываю гаджет, едва успевая сохранить документ. Вряд ли тебе понравится то, чем я занималась.
– Я бы хотел, чтобы ты спала со мной… – твоя рука легонько поглаживает мою ногу, и внутри все замирает от этой внезапной и такой желанной ласки… И от твоих слов, потому что их я никак не ожидала… Это не просто желание, это нечто большее… Доверие и просьба и что-то очень личное и важное… Некий шаг… Только вот куда? И что мне сказать? Как поступить? Внутри все кричит от радости, но могу ли я показать тебе эту радость? Вдруг все совсем не так, как я себе напридумывала? Да и сама я? Доверяю? Честна? – нет и нет…
Мне страшно, а потому пытаюсь спрятаться за шуткой и лукавством. Правда, получается не очень…
– Это приглашение? – мягкая улыбка трогает мои губы. Напускное спокойствие и несколько игривый тон даются с трудом.
– Да.
– Сегодня? – фраза вырывается неожиданно, и, кажется, я знаю ответ, но ты переворачиваешь все с ног на голову…
– И не только.
Замираю в ожидании продолжения… Становится еще более радостно, чем от первой фразы, и гораздо страшнее, потому что будущее, оно так зыбко и неопределенно… и я слишком много скрываю, чтобы не бояться… И кто знает, как все обернется, если… Не надо загадывать, пожалуйста, пусть будет здесь и сейчас, сегодня… не говори таких слов, о которых, возможно, пожалеешь…
В сумбур мыслей врывается твой голос…
– Сколько мы оба этого будем хотеть… – легкий поцелуй в щеку… Вот и все… А что ты хотела, Герда? Обручального кольца и свадебных фанфар? Пылкого признания? Не дури… Кай прав… Это и так… слишком много… Возможно, меньше, чем ты хочешь, но больше того, что могла бы желать сейчас…
– Пойдем со мной, – просишь, глядя на меня в упор.
 
Приподнявшись, смотрю на тебя, старясь прочесть во взгляде то, что не высказано, и пропадаю в бездонной глубине твоих глаз… В них – не только желание, а что-то еще – неуловимое, непривычное, от чего щемит сердце и становится стыдно за собственную скрытность… Но я не решаюсь быть до конца откровенной, боюсь спугнуть этот миг, мне кажется, ты не готов меня выслушать и понять… или это я не готова… раскрыться…
– Хорошо, – я согласна, на все, что ты можешь дать мне. И пусть это будет так долго, пока сможешь… Я готова на все, с радостью…
И эта радость взаимна.
Подхватываешь на руки и слегка кружишь по комнате.
– Кай, – смеясь, целую тебя, обнимая за шею и устраиваясь поудобнее. Прочь мысли, только чувства, ощущения, желание… Ты и я – остальное не важно…
Когда опускаешь на пол, моментально чувствую одиночество и закусываю губу, чтобы сдержать протестующий возглас. Мне не хватает твоих рук, губ… но ты смотришь так, словно обнимаешь, касаешься взглядом, откровенно любуясь мной, желая… и… я, наверное, впервые не стесняюсь твоего взгляда… Мне нравится…
Тянусь навстречу и вновь оказываюсь в кольце твоих рук. Они гладят, ласкают, прижимая сильнее, губы жадно ищут губы, дыхание сбивается, его просто не остается, но отстраниться невозможно категорически…
Мое имя, произнесенное твоим прерывающимся хриплым голосом, тихий вздох и …жуткий грохот в комнате…
Звенящая тишина, только скрипит половица… Там кто-то есть.
Через мгновение оказываюсь в каком-то углу, плотно прижатая к стене твоим телом.
– Кто здесь? – окликаешь ты в темноту. И видимо, спугиваешь вора, потому что в следующую секунду кричишь «Стоять!» и порываешься бежать за ним.
– Нееет! – мой голос срывается на крик, и я хватаю тебя за руку. Крепко. Мне страшно… За тебя…
Пытаешься вырваться, и я понимаю, что надо отпустить, но внутри все сжалось от страха, и я цепляюсь за тебя, не в силах разжать пальцы…
Освобождаешься настойчивее, и я ослабляю хватку…
Мгновенно вспыхивает свет. В комнате мы одни, только моя любимая копия Венеры лежит на полу с отколотой головой… Видимо, она и упала, вызвав столько шума…
Вспоминаю, как она появилась у нас в доме, и бабушка сначала требовала, чтобы скульптура стояла у отца в кабинете, а мне она очень нравилась – эти плавные изгибы тела, раковина, развивающиеся волосы богини… все было так искусно сделано… и сам мрамор, он казался живым и теплым. Я часто приходила туда посмотреть на нее. Как скульптура оказалась у тебя в комнате, я даже не помнила, просто в какой-то момент Венера перестала меня интересовать…
Я стою у входа в спальню в каком-то ступоре, смотря на эту поверженную Венеру, а ты звонишь в службу охраны и громко ругаешься с ее начальником. Ваш разговор идет фоном моим мыслям, позволяя немного прийти в себя – все-таки я очень испугалась, а если у этого парня было оружие… И ты… Нет, я не могу об этом думать…
– Испугалась? – твой ласковый голос возвращает к действительности.
– Да, – с трудом удается сказать это более-менее спокойно.
Держишь мое лицо в ладонях и говоришь что-то ласковое и успокаивающее.
– Да, – отвечаю снова, еле слышно, постепенно повышая голос, – но ты хотел его схватить!!! – Очень хочется тебя ударить за это, как мне кажется, глупое геройство, потому что … я… не могу… тебя потерять. А ты еще и утверждаешь, что схватил бы, и тут я не выдерживаю и довольно чувствительно бью тебя кулаком в плечо.
Дурак, идиот, неужели ты не понимаешь!!! А если бы…
Но ты не понимаешь…
А я не могу остановиться…
– С ума сошел, – мой кулак снова летит в тебя.
– Ну, хватит, – схватив мою руку, потираешь ушибленное плечо, – за что ты устроила мне эту экзекуцию?
– Потому что… потому что… да как ты мог!!! …За этим! …А если у него нож… или …пистолет.
Я стою, сжав кулаки и гневно глядя на тебя. Неужели ты не понимаешь, что не должен рисковать… что ты… что я …не вынесу… Едва не говорю этого вслух, но ты и так все понимаешь…
– Рад слышать, что ты так переживаешь за меня, малыш, – ты слишком хорошо меня понимаешь…
И я краснею и отворачиваюсь… Мне страшно… Я дала тебе понять больше… гораздо больше, чем хотела…
– Ну, это… просто логично… я… ну …разве такого не могло быть? – пытаюсь спрятаться обратно в раковину.
– Ладно, ладно. Пойдем-ка лучше спать, – обнимаешь меня, успокаивая, но мне так важно, чтобы с тобой ничего не случилось… И я прошу тебя не делать глупостей…
А ты смеешься…
– Не вижу ничего смешного! – мой голос даже слегка сердит.
– Хорошо, обещаю больше так не делать, – отвечая, ты по-прежнему улыбаешься.
И тогда я решаю взять с тебя клятву. Как раньше. Поклянешься – значит, выполнишь, ты всегда так говорил. Наверное, это очень по-детски, невероятно глупо, но ты соглашаешься, правда твое «Клянусь» тонет в ласковом поцелуе, и я не могу сопротивляться…
Только охрана, они же придут…
Зачем-то говорю это вслух…
– Завтра, – ласковый шепот щекочет мне ухо, – сейчас ничего не хочу…кроме как оказаться в своей постели…с тобой…
Я тоже хочу именно этого, тянусь к тебе, обнимая, и мы, наконец, идем в спальню, когда неожиданно начинает выть сигнальная сирена.
Звук громкий, противный, а главное, неожиданный, я резко вздрагиваю и прижимаю ладони к ушам.
Ты снова звонишь в охрану. Представляю, какие слова им пришлось услышать в свой адрес…
А за дверью …просыпается дом…
– Бабушка!... Кай, она сейчас придет сюда, надо ее успокоить.
Ты киваешь в ответ, и мы направляемся к двери, но Ба уже тут.
– Кай, Кай?! – слышится ее голос от входа.
– Да, Ба, я тут. Все в порядке, – ты выходишь к ней и обнимаешь, успокаивая.
Получив ответ, что все в порядке, бабушка спрашивает про меня, только почему мне кажется, что именно меня она и искала. Она говорит как-то странно, словно не договария, боясь сказать что-то лишнее. Она – знает… чувствует... как же неловко… Только прятаться еще хуже…
– Я тут, Ба, – отвечаю, не решаясь все же выйти на свет.
– Оу…а…ясно… – похоже, мы все-таки шокировали бабушку. Обычно она не терялась ни в какой ситуации…
– Да, вот, я тут… – пытаюсь найти какое-то разумное объяснение моему появлению у тебя в спальне и …не нахожу его.
– Так, раз все в порядке…я… пойду… спать, – Ба идет к выходу, опустив голову.
Мне неловко и стыдно, хотя и понимаю, что она знала, или хотя бы догадывалась, просто все так неожиданно… Я словно обманула ее, умолчав…
Гладишь по спине, уговаривая расслабиться…
Но я снова стою как в ступоре, второй раз за сегодняшнюю ночь…
– И да, – бабушка останавливается в дверях, – давайте попробуем завтра обсудить наш отлет в Рим.
Такой поворот пугает меня еще больше… Ба расстроилась? Обиделась? Или и то и другое вместе?
Ты киваешь бабушке и, едва за ней закрывается дверь, уводишь меня в спальню.
Машинально сажусь на кровать, не решаясь поднять на тебя глаза.
Слышу как сквозь вату твои рассуждения… Тебе странно, а мне… мне больно… Эта дурацкая нелепая ссора, и я … обманула… Самого родного близкого человека… Обманула и предала… Да, Ба знала и понимала если не все, то многое… в памяти всплыл наш с ней разговор, когда я сбежала к Сирене и потом, когда ты уехал, а я …сглупила… Она знала и ждала… Ждала, когда я сама расскажу, поделюсь… Не лезла и не давала советов, а они мне были ох как нужны… А я закрылась и молчала… таилась… Почему, почему у меня не хватило смелости извиниться? За что я так с ней… Ведь она…
Пытаюсь высказать то, что у меня на душе, получается сплошной сумбур.
– Я не ожидала… я теперь не знаю даже, – говорю бессвязно, нервно сцепляя руки в замок.
– Малыш, ну не переживай ты так. В конце концов это Ба. Да и вообще – мы оба взрослые люди… – пытаешься меня успокоить.
– Оооох, – вздыхаю, все еще не в силах поднять на тебя взгляд. Да, конечно, это Ба, и мы взрослые, но я веду себя не как взрослая… разве это по взрослому – нахамить и не извиниться? Разве это по взрослому – скрытничать, таиться и прятаться?
Сколько же я всего натворила и как теперь разрулить ситуацию… Все так запуталось… И ты снова приходишь на помощь… В который раз…
– Ну, Герда, – обнимаешь, притягивая к себе. Кладу голову тебе на плечо и утыкаюсь носом в шею, устраиваясь с тобой рядом на кровати. – Послушай, я обещаю завтра поговорить с Мирандолиной и все объяснить, хорошо?
Что именно и как? Не высказанный вопрос висит в воздухе, а я пытаюсь по выражению твоего лица понять ответ. Темно, и я не вижу…
– Доверься мне, – твой тихий голос звучит очень ласково, но едва я чуть успокаиваюсь, ты снова переворачиваешь все с ног на голову, – помнишь, ты сама называла меня лучшим переговорщиком в мире, – и опять смеешься...
– Хорошо, – улыбаюсь и я, а что остается? – Тогда давай спать… Я никак не могу отпустить ситуацию, перебирая в уме слова Ба, пытаясь вспомнить выражение ее лица… понять… Но твои следующие слова заставляют забыть обо всем…
– Только после того, как я получу свой поцелуй на ночь, – усмехаешься, нависая надо мной. Тянусь навстречу, зарываясь пальцами в твои волосы, прижимая ближе, целуя и выгибаясь, чтобы коснуться тебя. Почему ты на меня так действуешь, что я не могу ни о чем думать и каждый раз умираю от желания… Это неправильно, так не должно быть… Или именно это и правильно?

Привет любимому городу


Лично мне интересна сама история, пикировки ваши, развитие отношений, а вовсе не то, что происходит в спальне, а вы остановились на самом интересном месте, только думала, сейчас почитаю что же все-таки было с Элькой ввечеру - ну наверняка ж вы об этом тоже поговорите (я во всяком случае надеялась хоть что-то узнать) - и опа - такой облом. Так что теперь жду, когда вы приготовите завтрак и сядете его есть. Вот.
Тока не говорите мне "сами такие", потому что лично я не знаю, абсолютно честно - ни кто был у Кая в спальне, ни куда сбежала Энн, и никак не могу вспомнить, кому она звонила.Это все зависит от них самих))))

Васюш, кофе никто не отменял

Энск – Рим

Мне слов его порою не понять,
А сердце – ненадежный метроном…
Так хочется прижаться и обнять,
И мысли все оставить на потом…
Мне б побороть сомнений кутерьму,
И не бросаться в омут наугад…
Мне б научиться доверять ему,
А больше между нами нет преград.
Написано в соавторстве с Максом Чеширским

Утро наступает неожиданно и как-то сразу.
– Герда, ау, мы, кажется, проспали, – гладишь костяшками пальцев по щеке и целуешь в нос. Машинально протягиваю руку и хватаю с тумбочки часы – «кажется», это не то слово. Проспали мы абсолютно точно и довольно прилично.
– Сейчас, я быстро, – сажусь на кровати, слегка потягиваясь – спать хочется просто неимоверно. От движения одеяло сползает, и твой горящий взгляд заставляет покраснеть.
Снова тяну одеяло на себя, а ты встаешь с постели, и от резкого движения хватаешься за голову.
– Болит? – поднимаюсь следом, легко касаюсь губами твоей щеки, – закрой глаза, – пальцами пробегаю по затылку, массирую виски, снова затылок, основание шеи. – Легче?
Киваешь, но по глазам вижу, что еще очень больно. Как же я хочу тебе помочь, кажется, я физически чувствую твою боль… – Может, душ? А я сварю кофе. – Машинально беру со стула твою рубашку, похоже, это уже входит у меня в привычку, и иду в другую комнату. Быстро заправляю кофеварку, достаю чашки и решаю немного поторопить тебя…
В итоге кофе успевает не только свариться, но и немного остыть…
– Пойду к себе, переоденусь, потом спущусь вниз, – ставлю чашку на столик и запахиваюсь в халат. Разгуливать по дому в твоей рубашке как-то неловко.
– Точно?
– Да… я… постараюсь. Мне, правда… страшно… и… неловко.
– Я пойду первым, – улыбаясь, обнимаешь меня, и мы снова целуемся, и опять невозможно оторваться…

Придя в свою комнату, опускаюсь в кресло и постепенно прихожу в себя. Так нельзя, это неправильно, я ни минуты не могу без тебя, и ты так на меня действуешь… Это желание, реакция моего тела, которую я не могу и не желаю побороть… А дальше? В городе, в офисе, прилюдно? Мне все труднее сдерживаться рядом с тобой. Хочется чувствовать, ощущать, просто взять за руку, прикоснуться, погладить, мне не хватает твоей улыбки, я должна не только видеть, но осязать… Это все так сложно и абсолютно невозможно скрыть… И бабушка. Что я ей скажу? Дорогая, я уже выросла и сплю с Каем? Хотя после вчерашнего можно ничего не конкретизировать, все было слишком явно, – я вздыхаю и иду одеваться.
Машинально перебирая вещи, продолжаю прикидывать разговор с бабушкой, но он никак не клеится. Ну вот как я скажу и что? Я вообще не могла представить, как облечь в слова то, что происходит между нами, по большому счету я боялась этой словесной конкретики, не желая думать и анализировать. Мне просто хотелось, чтобы это было и все. Странное ощущение зыбкости и ирреальности происходящего не покидало. Словно то самое зазеркалье, которое мы перенесли в реальность, плохо с этой реальность состыковывалось. И самое главное, я понимала, что если сейчас все хорошо, то надо жить этим «сейчас», не думая, не загадывая, не рассказывая никому… будто стоило облечь чувства и ощущения в слова, и они исчезнут… Наверное, это глупо, но мне казалось, что какая-то добрая фея поместила нас в хрустальный шар, и пока он цел, все будет продолжаться, а стоит ему дать трещину, и он начнет рассыпаться с быстротой молнии… А слова, разговоры, посвящение кого-то, пусть даже самого близкого, в то, что происходит между нами – это как маленькие трещины на нашем шаре, пока едва заметные и не ощущаемые, но…
Фантазерка ты, Герда, маленькая глупая фантазерка, – засмеялся мой внутренний умник, и возразить мне ему было абсолютно нечего… Если б была жива мама… Хотя, не знаю, смогла ли бы я быть откровенной и с ней…

За сборами и мыслями прошло довольно много времени, и когда я спустилась в столовую, тебя там уже не было. Не было и бабушки.
Я налила себе кофе и начала намазывать маслом тост, когда открылась дверь, и Ба остановилась в дверях.
Минуту мы смотрели друг на друга, но она показалась мне вечностью…
Бабушка сделала шаг ко мне, и тогда, вскочив из-за стола и натыкаясь на стулья, я бросилась к ней…
– Ба… – останавливаюсь буквально в полушаге от нее и опускаю глаза, – бабушка, я… – как же сложно…
– Я тоже люблю тебя, милая, – она обнимает меня, прижимая к себе.
Вот и все, и можно ничего не говорить, но я все-таки тихо шепчу «прости», утыкаясь ей в шею и не вытирая вдруг выступившие слезы, а она гладит меня по голове.
– Все хорошо, Мария, только, знаешь, милая, нам, женщинам, часто приходится быть мудрее мужчин, мягче, терпеливее. И помни, что бы ни случилось, я всегда помогу тебе. Вам обоим.
– Спасибо, – я поцеловала бабушку, – пойду умоюсь и поеду, я и так задержалась.
– А твой завтрак?
– Не хочется, я потом, в городе перекушу, – слишком взволнованная, чтобы есть, я еще и не хотела оставаться долго наедине с бабушкой. Боялась, что разревусь и все-все ей расскажу, а пока мне этого совсем не хотелось…

Через час я парковала свое авто около «Семи Гномов», но ни самого Белоснежикова, ни управляющего Карла на месте не оказалось. Лишь толстенький лысый пиар-менеджер Морган, чаще всего откликавшийся просто на Моню, встретил меня около директорского кабинета.
– О, мисс Сполетто, какими судьбами? Кого ищем?
– Мне бы Карла, только Соня сказала, его нет, – улыбнулась я Моне, – надеясь получить более подробную информацию.
– А зачем Вам наш управляющий понадобился? Насколько я знаю, господин Карлеоне ведет дела непосредственно с Белоснежиковым, – как истинный представитель своей нации Моня ответил вопросом на вопрос и попытался напустить туману.
– Он в больнице, и Вам это известно не хуже меня, а мы собираемся устроить презентацию новой продукции для городских властей и представителей прессы. Хотела обсудить детали.
– Какой продукции? Что кроме сахара может производить «Снежная Королева»? – Моня сделал непонимающий цвет лица.
– Ром, мистер Морган, ром. Изготовленный по оригинальным рецептам, двух разных марок. Именно эту продукцию мы и хотели презентовать в Энске. И где, как не в Клубе это сделать, – достаю из сумочки распечатанный план презентации с примерным количеством гостей и подаю мужчине.
– Замечательно, это просто замечательно, – Моня потирает руки, – я все передам управляющему, и в самое ближайшее время мы…
– В ближайшее не получится, завтра ночью мы летим в Рим и пробудем там несколько дней, но по возвращении я тут же появлюсь у Вас.
– Заметано, мисс, все передам, будем ждать. Не хотите кофе? – коротышка словно хочет выяснить у меня что-то еще, потому что так и не получил практически никакой информации.
– Спасибо, я поеду, много дел перед отъездом, – протягиваю Моне руку и, лишь слегка пожав его короткие пухлые пальцы, выхожу из Клуба.

Садясь в машину, набираю номер Касантики. Надо решить, заехать в «Пирожки» сейчас или после работы. Мне, с одной стороны, надо договориться о заказе еды на презентацию, но больше хочется повидать подругу.
– Привет, как дела, прости, что пропала, – говорю, когда, наконец, Кася берет трубку.
– Ничего. Я тут тоже в делах.
– Мы только что вернулись из Гонконга и завтра улетаем на несколько дней в Рим. Хотела заехать или встретиться. Как ты на это смотришь?
– Давай попозже, я попробую вырваться, – отвечает подруга, помолчав.
– Хорошо, я тогда позвоню ближе к вечеру, – трогаюсь с места, направляясь в Бизнес-центр.
– Договорились, – она нажимает на отбой, и я кладу телефон на пассажирское сиденье.

Войдя в здание Бизнес-центр, направляюсь в кафе – во-первых, я очень проголодалась, во-вторых, время уже вполне обеденное, и тебе тоже надо поесть. Взяв два обеда на вынос, поднимаюсь на 7 этаж. Офис гудит как улей, Трейси едва успевает отвечать на звонки.
– Герда, ну наконец-то, через час совещание по Австралии, шеф ужасно сердит, а я не могу распечатать нужные документы, они на твоем компьютере, – выпаливает она, едва я здороваюсь.
– Сейчас попробуем это исправить, – прохожу к своему месту, кидаю на стол сумочку, вешаю пиджак на спинку стула и включаю компьютер.
Открыв папку «Автралия. Фабрика», просматриваю документы, выбираю три и кидаю их по сети Трейси.
«Бросила файлы на сервер в твою папку», – сообщаю ей. «Это то, что надо по совещанию распечатать в трех экземплярах и подготовь справку для австралийцев по последней закупке».
Так, проблему номер один решили. Иду к техникам, договариваюсь, чтобы в переговорной наладили видео-конференц связь, на обратном пути сообщаю Трейси, что отнесу тебе обед и прошу ее позаботиться о минералке и кофе для всех на совещании.
– Уфф, может, после обеда господин Карелеоне подобреет, – кивает девушка.
– Трейси, – строго смотрю на нее, как бы показывая, что хоть у нас и хорошие отношения, но такая вольность в отношении начальства все-таки недопустима, потом беру принесенный пакет со своего стола и иду к тебе в кабинет. И тут вдруг мне становится неуютно. То, что я принесла обед – обычное дело, сколько раз это уже было, но – раньше. Сейчас мне почему-то кажется, что все провожают меня взглядами, а уж когда мы вместе с тобой появляемся в переговорной с некоторым опозданием, я вообще готова сквозь землю провалиться.
Но ты деловит и спокоен, и я постепенно успокаиваюсь, хотя дается мне это с большим трудом, равно как и необходимость сосредоточиться на переговорах. Я не слышу того, что ты говоришь, только вижу, как шевелятся твои губы, и хочу к ним прикоснуться – рукой, губами, не важно. Мысли все время возвращаются к нашему «обеду», бросает в жар и слегка кружится голова. Я понимаю, что выдаю себя, когда краснею, стоит тебе только посмотреть на меня, но ничего не могу с собой поделать. Хорошо хоть мне не нужно ничего говорить, потому что …не знаю, что бы я сказала. Взяв бутылку минералки со стола, наливаю себе стакан и пью маленькими глоточками, целиком сосредоточившись на этом занятии… Да, Герда, надо что-то менять, это никуда не годится, какой из тебя помощник, если ты ни о чем думать не можешь… Надо успокоиться, взять себя в руки и перестать думать о Кае как о мужчине, перестать видеть в нем мужчину, иначе просто невозможно работать… Сказать это хорошо, только вот как осуществить на практике…
Наконец, совещание заканчивается, выключается конференц-связь, сотрудники расходятся по своим местам, я собираю бумаги и захожу с ними к тебе в кабинет, намеренно оставив дверь приоткрытой.
– Кай, я пойду? Хотела встретиться с Касей, обсудить меню презентации в «Гномах». Я была там сегодня, из начальства никого не застала, но говорила с пиар-менеджером, оставила документы. Он передаст все управляющему и назначит нам встречу по возвращении из Рима. – Говорю все это быстро и громко, чтобы слышно было снаружи. – Я займусь этим. Еще хотела обойти парочку ресторанов договориться провести дегустации.
Ты молча стоишь у стола, ожидая продолжения моего быстрого и не очень связного доклада, а я ловлю себя на мысли, что опять ничего не соображаю, и что мне снова жарко, хотя в кабинете достаточно прохладно, и что даже полуоткрытая дверь не спасает – стоит тебе приблизиться, и меня ничего не остановит… я смотрю на тебя, а вижу прошлую ночь и наше утро, капельки воды у тебя в волосах… Ты положил руку на спинку кресла, а я вижу, как она лежит на моей груди… Это безумие, наваждение, колдовство какое-то… И что с этим делать, мне совершенно непонятно… Неожиданно вспоминаю наш недавний разговор, когда ты сказал, что не станешь скрываться и не хочешь встреч тайком, но мне кажется, что уже и слепому ясно, что между нами что-то происходит, и тут уж скрывай не скрывай… Только что на совещании где все время были мои мысли? А наш обед? Однажды нас застал Юджин, но в принципе в твой кабинет может войти кто угодно… И что будет, если?
Надо искать какой-то выход… Снова смотрю на тебя и понимаю, что не могу промолчать, а ты словно ждешь, понимая, что я хочу что-то сказать и не решаюсь… Молчишь и в то же время подбадриваешь взглядом… Или мне кажется…
Собравшись с духом, отступаю к двери и тихо прикрываю ее, потом подхожу к тебе ближе и говорю уже почти шепотом. – Кай, я так не могу, я ничего не соображаю. Мне сложно рядом с тобой думать о работе. Можно, я пока буду заниматься новым проектом, а в офис приезжать, когда ты – на фабрике? – Стою рядом, сжав кулаки и опустив голову.
– Пока что, Герда? – поднимая мое лицо и глядя в глаза.
– Не знаю… – заворожено смотрю на тебя и тянусь всем телом. Прикоснуться, прижаться, раствориться, утонуть…
– Поговорим после Рима, хорошо? Обещаю, я что-нибудь придумаю. – Целуешь, легко прикасаясь губами, и снова повторяешь «хорошо», то ли отвечая мне, то ли оценивая свое состояние. Хотя ты удивительно спокоен, словно ничего и не было буквально пару часов назад… и вообще… потому и я стою, прижав к груди папку, которую взяла с твоего стола, и, вцепившись в нее, как в спасательный круг до того, что побелели пальцы. Как тебе удается так быстро приходить в себя, как ты можешь сочетать в себе ураган страсти и ледяное спокойствие… Не понимаю…
– Да, кстати, вечером я собираюсь заскочить к Кэр, – нарушаешь ты наше затянувшееся молчание. – Если хочешь, как освободишься, подъезжай к ней в кафе.
– Хорошо, если успею, – с трудом удается выговорить, я реально не успеваю за тобой.
– Ок, на связи, – бросаешь ты и, открыв сейф, начинаешь складывать туда какие-то бумаги.
Ну вот опять. И что мне делать? Как понять тебя? Говорят, что женской логики не существует… А где логика у мужчин?
Приняв невозмутимый вид, киваю и выхожу из кабинета. Сердце колотится, как бешеное, и снова кажется, что все взгляды направлены на меня. На секунду закрываю глаза, а открыв, понимаю, что всеобщее внимание мне померещилась, сотрудники заняты своими делами, и то, что я вышла из твоего кабинета, абсолютно никого не волнует…
Успокоив дыхание, иду к рекламщикам и обсуждаю с ними верстку буклета. Оригинал-макет уже прислали, осталось только выверить, сделать выборку по ресторанам и отправить все в типографию. Договариваюсь, что это будет готово к нашему возвращению.
Возвращаюсь к своему столу, выключаю компьютер, забираю вещи и иду к выходу.
– Трейсти, я к Колпаковым, завтра появлюсь, но очень ненадолго, много дел перед отъездом, адресуй звонки мне на мобильник, если будет какая-то необходимость.
– Хорошо, да, ой, тут звонила какая-то Лора. Вы еще были в Гонконге.
– Лора? – делаю вид, что вспоминаю, – ах, Лооора. Да, да, это… по новому проекту. И что она хотела?
– Она спрашивала господина Карлеоне, я ответила, что его нет, и спросила, что передать. Сказала – позвонит на мобильник. А сегодня звонила снова, утром, как только начался рабочий день. Она не представилась, но я узнала.
– Она что-то передала?
– Нет, но, похоже, была сильно недовольна, что не может никак застать шефа.
– Хорошо. Если будет звонить снова – сообщи, что господин Карлеоне сам свяжется с ней, когда приедет, ей не стоит его беспокоить.
Трейси согласно кивает, а я прощаюсь и выхожу. Права? Не права? Зачем я так сказала? Похоже, я влезла на твою территорию, а этого делать не стоило. Надо будет сказать тебе, что она звонила. Это будет честно… потому что… потому что я не имею права поступить иначе, тем более сейчас, когда столько от тебя скрываю…

Спускаясь вниз, набираю номер Каси.
– Привет, я освободилась, еду в кафе, ты там?
– Герда, привет. Я здесь, да, пока немного занята, но думаю, скоро освобожусь.
– Хорошо, тогда я еду, – нажимаю на отбой и выруливаю со стоянки БЦ в сторону кафе.
Припарковавшись, захожу в «Пирожки» и спрашиваю у девушки за прилавком: «Добрый день, где я могу видеть Касантику?»
– Герда, я занята еще минут пять. Выбери пока столик, если хочешь, – послышался голос Каси, и она сама выглянула на минутку, потом снова скрылась в подсобке.
– Хорошо, конечно, – ответила я подруге и, взяв чайник зеленого чая, выбрала уютный столик в глубине кафе, где можно спокойно пообщаться.
– Тут. Прости за ожидание. Рада тебя видеть! – Кася обнимает меня, улыбаясь, потом садится напротив. – Как твоя поездка?
– Да, давно не виделись, – улыбнулась подруге, – а поездка – даже не знаю, что сказать, пока не разобралась, расскажи лучше ты как? Помнишь, говорила, что встретила кого-то?
– Он больше, чем кто-то. – Кася заливается краской. – Кажется, я люблю его. Пока сложно сказать, да и глупо, мы только повстречались. Но все вокруг расцветает, когда он рядом, – она и сама вся светится, когда говорит это.
– Здорово, – я мечтательно смотрю куда-то поверх головы подруги и отпиваю чай, – везет тебе. А я знаю его? – почему-то очень захотелось посмотреть на этого человека.
– Скорее всего. Его называют Волком, – я чуть не ойкнула от удивления, услышав ответ.
– Волков? Сергей? Главред «Волчьей хватки»? – поразительно, как тесен мир.
– Ну да. Мы, конечно, не афишируем, но у нас отношения, – засмеялась Кася, и мне стало тоже очень радостно.
– А я иногда пишу в «Хватку» как внештатник, и с Женькой Волковой мы в одном классе учились. Наши родители вместе посещали директрису, – теперь смеюсь и я. – Здорово, в самом деле. Знаешь, Сергей, он… надежный. А афишировать… Я бы такое тоже не стала. – надо же, ведь и я сегодня думала как раз об этом. И как легко она говорит – о любви, об отношениях. Так просто и открыто. А я не только вслух, про себя боюсь сказать что-то определенное…
– Герда, тебя что-то беспокоит? – Кася словно что-то почувствовала в моем ответе, но тактично давала мне возможность сказать или промолчать.
– Да нет, пожалуй, – ну вот, опять у меня на лице все мысли написаны, – просто ты так говорила как-то красиво и романтично, и меня на лирику потянуло, – поднимаю к лицу чашку с чаем, грея об нее руки и одновременно прячась за ней.
Кася сказала, что ее чувство к Волкову – нечто самое безумное и бездумное, и я задумалась о том, как точно это определение. Сама постоянно ощущаю легкое сумасшествие, которое порой кажется мне обоюдным, а иногда – только моим, и мысли все исчезают, голова становится какой-то легкой и пустой… Потом мы заговорили о любви и о том, что иногда что-то нужно решить или решиться, и это ты можешь сделать только сам.
– Ты не можешь решить? – вдруг спросила подруга, и я сначала немного растерялась, не зная, что ответить, а потом решила уйти от серьезного разговора.
– Кася, милая, решать-то пока нечего. Мужчины, это мужчины, и не всегда поймешь, что у них на уме, хотя и самой решиться на что-то серьезное сложно, – легкая улыбка тронула губы – ...все сложно, знаешь ли… – я посмотрела на свою визави, словно вернувшись из мыслей, которые никак не могла облечь в слова, обратно в кафе. – Очень рада за тебя и даже, наверное, немного завидую, вот и говорю так сумбурно.
– Сумбур, по существу, украшает нашу жизнь, на мой взгляд, – улыбнулась подруга, наливая себе еще чая и задумчиво отщипывая кусочек пирожка.
– О, невероятно, – я рассмеялась, – только потом не знаешь, как разгрести то, что натворила в состоянии сумбура.
– Не наговаривай. Не могу поверить, чтобы ты могла что-то натворить. – Кася смотрит на меня скептически. Ну да, мы же познакомились уже после школы, когда разных вывертов стало меньше.
– Я-то? Запросто. Ты меня просто видимо плохо знаешь, – рассмеялась я. – Кстати, мы собираемся по возвращении из Рима устроить небольшой сейшен для прессы в Клубе, хотели просить вас поучаствовать в этом мероприятии, меню обговорим, как приеду, но теперь, я думаю, ты появишься там как гость? Волкову уже выслано приглашение на два лица, – подначиваю Касю.
– Скажи мне числа, и я подготовлю персонал. А по поводу присутствия, не знаю. Но не хотела бы мешать ему в делах, – она вдруг становится серьезно-отрешенной.
– Пока не знаю, мы вернемся из Рима через неделю, максимум полторы, тогда сообщу точнее. Думаю, будет зависеть от рабочего графика мэра. И насчет дел ты зря, это же будет не рабочая встреча, а можно сказать – развлечение, потому и проводим в «Семи гномах».
– В любом случае это не от меня зависит, – Кася задумчиво улыбается.
– От него? – спрашиваю, тут же поняв собственную бестактность и не удивившись тому, что подруга решила сменить тему.
– Не будем об этом. Когда вы едете в Рим? Ты с Каем едешь?
– Завтра в ночь, да с Каем, нас на свадьбу пригласили. Итальянские родственники. Бабушка тоже летит, только через пару дней, а Каролина – не знаю, Кай сегодня собирался с ней поговорить.
– Свадьба, это должно быть весело. И символично, – Кася снова улыбается.
– Почему символично? По-моему – просто красиво – белое платье, фата, всегда любила смотреть на невест.
– Символизм в отношениях. Может, статус. В наше время после свадьбы ничего не меняется. Хотя совместный быт может открыть отрицательные стороны обоих, – пояснила Касантика.
– Ну, для совместного быта свадьба не обязательна, – улыбнулась я и Касе, и своим мыслям. – Она видится мне таким витком, этапом в жизни, до которого надо вырасти.
– Обычно меняются после свадьбы. Хотя откуда мне-то знать. Я никогда не воспринимала свадьбу как-то особенно. Семья и без этого создается. А штамп может все только усложнить впоследствии, – последняя фраза подруги кажется мне несколько странной.
– Усложнить? Не знаю, никогда не думала об этом, – начала я говорить, когда неожиданно услышала пиликанье телефона. Смс-ка. Наверное, Василиса. Достав мобильник, не могу сдержать радостной улыбки. Сообщение от тебя, содержание которого заставляет закусить губу и покраснеть.
«Возвращаюсь домой. Очень хочу, чтобы ты встретила меня в той же пижаме, что и вчера». Читаю, и сразу все мысли, мучившие меня после нашего последнего разговора, вылетают из головы. Хочу – к тебе, с тобой, для тебя… Остальное – неважно…
Прикидываю, что если сорвусь прямо сейчас, то буду дома раньше тебя и все успею, и резко поднимаюсь из-за стола.
– Бежишь?
– Да, мне пора, …бабушка… ждет, – когда ты научилась так врать, Герда, – я позвоню, как только вернемся и уточню время и количество персон. До свидания и спасибо за все. – Буквально выбегаю на улицу из кафе и только там печатаю тебе ответ. Одно слово «Хорошо».
К твоему приходу я успеваю…

Вылет у нас то ли поздней ночью, то ли ранним утром – смотря как считать – по энскому времени или по Римскому, а надо еще сделать кучу дел и собраться, поэтому весь день проходит в какой-то суматохе. Мы почти не видимся ни с тобой, ни с бабушкой, и я даже не успеваю уточнить – летит ли в Рим Кэр, и как у нее дела.

Наконец все сделано, чемоданы собраны и мы даже успеваем поесть и приехать в аэропорт как и положено за два часа до вылета, сдать багаж, пройти таможню, выпить кофе. Обещаю себе не бояться, и мне удается сдержать обещание …ровно до посадки в самолет. Едва сев в кресло, я сжимаю руками подлокотники и веду себя так, словно сижу на пыточном стуле.
Голос пилота приветствует нас на борту авиалайнера, всех просят пристегнуть ремни… Разбег… Самолет начинает набирать высоту… Уши слегка закладывает… закрываю глаза и еще крепче вцепляюсь в кресло…
Берешь меня за руку и слегка сжимаешь ее. Это помогает чуть-чуть расслабиться. Улыбаюсь, кладу голову тебе на плечо и обещаю поспать, в надежде, что так все скорее кончится.
– Давай, – целуешь меня в лоб, гладя по голове и помогая устроиться поудобнее… Когда же я наконец научусь не бояться полетов?

Просыпаюсь от легкого прикосновения твоих губ. Такое пробуждение приятно, и я улыбаюсь. Открываю глаза, чтобы тут же утонуть в твоих. Близко, почти касаясь, и этот говорящий взгляд, и твой шепот мне в губы, что тоже уснул. Ты такой уютный и расслабленный со сна, что во мне поднимается волна нежности, и я мягко целую тебя.
– Уже посадка? – слегка потягиваюсь, разминая спину и с удовольствием беру бутылку минералки у подошедшего стюарда. Пить хочется неимоверно.
Велишь мне пристегнуться, а я не могу не поинтересоваться, кто нас встретит. Наверное, кто-то из родственников, жених-то занят подготовкой к свадьбе, но ты уверен, что Марио приедет за нами сам и отвезет в гостиницу.
– Ты заказал номер? – не могу скрыть удивления, и дело даже не в том, что обычно это моя обязанность, просто была уверена, что мы остановимся у родных, как раньше, в детстве.
– То в детстве, – твое дыхание щекочет мне ухо и шею, а слова заставляют покраснеть, – а нынче я хочу… во-первых, спать с тобой, а, во-вторых, спокойно спать, не слыша гомона всей этой родни…
– И где мы будем жить? – не могу скрыть радости от того, что мы будем вместе и одни.
– Ну, есть один милый отель – «Де Русси». Там хороший номера и достойная территория… И, ко всему прочему, недалеко находится моя любимая статуя римского бомжа…
– А есть такая? – удивленно поднимаю бровь, – никогда о ней не слышала.
– Да, я тебе покажу. Прогуляемся по виа дель Бабуино и найдем ее, – говоришь ты как раз в тот момент, когда салон самолета взрывается аплодисментами. Мы приземлились. В этот раз я практически не успела испугаться. Может, потому что ты был рядом?

Долго проходим таможню, получаем багаж, и ты никак не можешь дозвониться до Марио. Сердишься, а я начинаю волноваться. Такое странное чувство, щемящее, словно что-то случится. Отгоняю эти мысли, ведь все так хорошо. Слишком хорошо, именно это и пугает.
– Кай, Герда, – врывается в мои размышления радостный голос. Оборачиваюсь – какой-то темноволосый парень в пестрой рубашке. Я оторопело смотрю на незнакомца, а он неожиданно обнимает меня и кружит, при этом кричит так радостно, что я даже не могу на него обидеться за столь вольное поведение.

Арина, возвращайтесь, я жутко любопытная и с нетерпением жду продолжения. И уверена, не только я.

Григорий Константиныч, Вы сделали мой вечер. Сижу в диком восторге. Это ж надо так поляну накрыть. Шедеврально.
И да, я буду ждать Ваших мемуаров. очень-очень. Симпозиум завкотельными просто убил. Вспомнила "В Джазе только девушки" и «Приветствуем Делегатов 10 ежегодной конвенции Друзей итальянской оперы!» ну и Ваша работа представилась в том же стиле.

– А это что?
– Это? Клюшки для гольфа – покороче и подлиннее.
– А это?? (достает из сумки с клюшками автомат)
– А это – самая короткая…

Спасибо огромное за такое включение в обсуждалку, надеюсь видеть Вас чаще и больше)) *пьет коньяк с пироженкой*

Раг, Лира, спасибо вам и за посты и за танец. Понимаю, что спойлеры они спойлеры, но любопытство и кошку сгубило

Всем доброго вечера

Доктор Адик, как я рада вас видеть . Бабушки, они, знаете, такие бабушки, Вы не уезжайте, лучше ее к нам зовите, она тут с нашей бабушкой подружится)))

Софи, интересный пост.

Али, с Днем рождения.
Всего тебе и побольше, и да, мы с Рори сегодня подарок тебе сделали. но это только сегодня)))







Спасибо Гретель, мы старались

И да, все слушаем новости на РАДИО

Рим

Хорошо смеется тот, кто смеется последним (с)
 
Парень продолжает осыпать меня комплиментами, произнося сто слов в минуту, как это обычно делают итальянцы. Говорит с жаром, жестикулируя и откровенно восхищаясь.
Бросив на него взгляд, понимаю, что он совсем мальчишка, наверное, еще школьник, оттого и такие восторги, но его неприкрытое любование заставляет меня покраснеть.
– Кстати, меня зовут Лоренцо. Я кузен Марии. Можете звать меня – Энцо! – звучит наконец хоть какая-то полезная информация. Но этот Энцо не только говорит быстро, он еще и делает все бегом – в следующую минуту уже куда-то тащит меня, обняв за талию.
Совершенно оторопев от такого поведения, я подчиняюсь, едва успев оглянуться и увидеть, что ты идешь следом и, мягко говоря, не в восторге от этой ситуации. Мне тоже не слишком нравится наглый мальчишка и то, что нас не встретил Марио, но раз ты не выражаешь своего недовольства вслух, то и я решаю пока промолчать. В конце концов, это ненадолго…
А Энцо в полном восторге и от себя, и от всего происходящего. Королевский пудель, стриженный подо льва – приходит на ум сравнение, когда смотрю, как он гордо показывает нам на свою машину – по-моему, еще мой дедушка на такой ездил.
С трудом протискиваюсь на заднее сиденье – ни повернуться толком, ни ноги вытянуть, да еще и чемодан приходится пристроить рядом – два в багажник не влезают.
Чувствую, что ты потихоньку закипаешь, и очень хочется как-то успокоить, но решаю не показывать ничего перед Энцо, ведь еще немного, и он избавит нас от своего общества.
А он заливается соловьем – и ножки у меня шикарные, и друзьям он фото показал, и даже на вечеринку меня зовет, причем, пребывая в полной уверенности, что отказать ему такому хорошему я не смогу. Ну и самомнение у парня. Ты улыбаешься, а я – смеюсь. Ситуация в самом деле нелепа – до смешного. Не зря говорят – наглость второе счастье, этого у Энцо в избытке, хотя может, просто слишком молод и пытается таким образом скрыть волнение – все-таки я для него настоящая модель из журнала. Неожиданная мысль заставляет пожалеть паренька, и я, улыбнувшись, обещаю подумать над его предложением. Конечно, я никуда с ним не пойду, но пусть его радуется.
Ты сидишь, отвернувшись от нас, но твоя спина и затылок слишком красноречивы, чтобы не понять, что еще немного, и взорвешься. Так хочется обнять за плечи и уткнуться носом в шею. Я очень соскучилась. Безумный вчерашний день, почти бессонная ночь, перелет – все это было бегом и впопыхах, и мне не хватало тебя… Да и сейчас мальчишники, девичники, вся эта круговерть с гостями закрутит нас… И родственники. Здесь, в Риме, были в основном твои родные, мои жили в Палермо, но в детстве меня часто отправляли в Рим к каким-то незамужним маминым кузинам, и вот они, кажется, дружили с кем-то из твоих, или жили на одной улице. Все эти родственные связи я помнила довольно плохо, тем более с тех пор как мамы не стало, не бывала у римской родни. Сам Вечный город манил меня своей какой-то своеобразной красотой, и порой я приезжала сюда, особенно в годы студенчества, но встречаться с постаревшими тетками не хотела. Боялась разговоров о маме…
Так и вышло, что два года назад, во время нашего с Авророй приключения, я не узнала Марио, во-первых, не ожидая встретить никого из своего римского детства, во-вторых, просто не связав темноволосого и кудрявого мальчишку, вечно утаскивавшего тебя на какие-то проделки, и Марио – делового партнера отца. Я и саму себя в те годы помню очень обрывочно, и тебя.
Самое яркое воспоминание – дерево. Не знаю, как уж я ухитрилась на него забраться – или кто умный меня туда подсадил, но слабые ручки долго не могли держаться за ветку, и я поняла, что еще немного и упаду, а вниз даже смотреть было страшно, не то что падать. Позвать кого-то еще страшнее, потому что тетки поднимут вой, да и попадет здорово, поэтому я просто сидела и плакала. Тогда мне казалось, что сидела я очень высоко, хотя на самом деле, это могло быть и не так. В детстве все деревья кажутся большими. Ты услышал мой плач, и вы вдвоем с кем-то, пожалуй, это как раз и был Марио, сняли меня с ветки, умыли заплаканную физиономию и даже уговорили няню зашить порванное платье и ничего не говорить моим теткам…
Полностью уйдя в воспоминания детства, я совсем не смотрела на дорогу и не слышала, о чем вы говорите с Энцо, но неожиданно машина остановилась у какого-то белого особняка. Открылись ворота, и мы въехали в уютный дворик. Стоп, это чьи-то частные владения. Значит, мы все-таки будем жить у родственников?
Это совершенно очевидно, поскольку стоило нам выйти, как тут же появляется куча незнакомых взрослых и детей, и все радостно направляются в нашу сторону.
В недоумении озираюсь. Почему мы здесь? И чей это дом?
 
Подойдя, успокаиваешь, что сбежим, как только получится, потому что этот сюрприз и тебе не по нраву. Киваю и пытаюсь улыбнуться, когда неожиданно вижу темноволосую девушку в каком-то а ля греческом одеянии, которая идет к нам с приклеенной к лицу улыбкой.
– Кай! – она протягивает тебе руки, только что на шею не бросается, – а потом целует в обе щеки, попрекая холодностью. Мне хочется ее придушить, особенно когда она заявляет, что ты не против остановиться у них, и это не вопрос, а утверждение. Кажется, мы влипли, и случай сбежать представится не скоро.
– А это я так полагаю и есть – Герда? – девушка обратила свой взгляд на меня. – Ну, привет. Я – Мария. А ты очень повзрослела. Я помню тебя только совсем малышкой…
– Привет, – холодно киваю в ответ на ее откровенное разглядывание. Хочется сказать – я тебя совсем не помню, и мне очень интересно, что она хочет увидеть, столь пристально меня рассматривая.
– Идемте. Познакомлю вас со всеми, – бросает Мария и увлекает нас к толпе своих родственников. Вероятно, кто из них и нам приходится кем-то – или мне или тебе, потому что со всех сторон слышатся радостные возгласы на тему, какой ты элегантный красавец, и как я похожа на маму. Меня это начинает раздражать, к тому же рядом постоянно вьется Энцо, что-то твердя о модных показах, своей милашке кузине и разной другой ерунде, а Мария вцепилась в тебя мертвой хваткой и не отпускает ни на шаг.
Периодически ловлю твой усталый взгляд, да и сама давно уже мечтаю принять душ и прилечь, но врожденное чувство такта не позволяет тебе прервать эту родственную встречу, поэтому мы продолжаем улыбаться бесконечным тетушкам, дядюшкам, кузенам, кузинам. Улыбнувшись совсем маленькой девчушке с пальчиком во рту, которая восторженно смотрит на меня, присаживаюсь рядом с ней на корточки.
– Давай знакомиться, я Герда.
– Мне пло тебя скаску титали, – заявляет малышка, накручивая на палец кудрявый локон.
– Не про меня, просто ту девочку тоже звали Герда, – улыбаюсь я, гладя девчушку по голове и пухлым плечикам.
– Пла тебя, пла тебя, – смеется она, а потом убегает куда-то.
Поднимаюсь и вижу, как ты устало проводишь рукой по лицу. Все, надо прекращать этот балаган. Ищу глазами, к кому бы можно было обратиться, чтобы нас, наконец, оставили в покое, но, похоже, здравые мысли приходят и в голову Марии. Иногда.
– Так, все, видите – гости устали, – заявляет она, наконец, и предлагает нам пройти в комнаты, которые «естественно» находятся в разных концах дома. Кто б сомневался.
 
– Мария! Я и не знал, что гости уже приехали, – неожиданно раздается голос, и к нам спускается очень пожилой мужчина. Просто старик. Видимо, хозяин дома. Я не помню его, но что-то знакомое мелькает во властном взгляде, голосе, спине, которую он старается держать прямо. По твоему виду понимаю, что ты узнал мужчину и шокирован его видом. Шокирован настолько, что не сразу успеваешь скрыть это. Тебе больно за него, и я словно ощущаю эту боль, хочется просто взять за руку… Но на ней опять висит Мария… Сцепляю пальцы в замок и тихо здороваюсь с ее отцом, мысленно прикидывая все виды египетских казней, которые я бы обрушила на голову нашей невесты.
И еще этот Энцо все время вертится под ногами. Не знаю, кто из них двоих достал меня больше.
Неожиданно появляется еще один незнакомец. Его лицо кажется мне даже приятным, но тяжелый мужской раздевающий взгляд заставляет покраснеть и опустить голову.
Мужчину зовут Паоло, он брат Лоренцо, и, судя по взгляду – мои фотографии они оценивали вдвоем. И этот – совсем не мальчишка. Мне становится неприятно и немного страшно – от Паоло веет опасностью. Как бы я хотела оказаться сейчас в твоих таких ласковых и надежных объятьях подальше от этого дома, от Марии и …Паоло. Но это невозможно. Пока.
– Рад знакомству, – Паоло целует мою протянутую для рукопожатия руку. Едва сдерживаю желание вытереть ее влажной салфеткой.
И опять этот Энцо со своим – «ах, как она прекрасна» приобнимает меня за талию. Передергиваю плечами. Терпеть не могу, когда мужчины распускают руки. Что этот мальчишка себе позволяет? Бросаю взгляд на тебя и вижу, что ты очень сердит, только вот на него или …на меня? Выступая на показах, снимаясь для журналов, я никогда не думала о том, какую это вызывает реакцию у таких вот мальчиков. Это было просто работой – на подиуме или перед объективом фотоаппарата. И фотографы тоже работали…
Потихоньку начинаю закипать. Меня раздражает все – этот дом, Энцо, Паоло, Мария, постоянно прижимающаяся к тебе, словно не у нее вот-вот свадьба. В конце концов почему ты ей это позволяешь? А что ты ждала, Герда? Давай, пойди, заяви на него свои права. И вся семейка с удовольствием перемоет вам косточки… От такой «радужной» перспективы становится не по себе.
Мария продолжает отдавать приказания. На минуту сочувствую Марио и ничего не успевают сообразить или сказать, как парни уже тащат меня куда-то вместе с чемоданом.
Они чуть не переругались, кто отведет меня в комнату, потом решили это сделать вместе.
Глядя на эту перебранку, немного успокаиваюсь – бабушка всегда говорила, если не можешь изменить ситуацию, постарайся хотя бы не огорчаться. А тут мы и в самом деле пока ничего не можем изменить, но как же хочется.
 
Попрощавшись с моими «телохранителями» (присутствие Паоло продолжает напрягать), захожу в комнату.
Я никогда не была в этом доме, но комната мне определенно нравится. Она небольшая и достаточно уютная. Выхожу на балкон и с радостью подставляю лицо солнцу. Италия, пусть не родной Палермо, а Рим, но все равно это как возвращение в детство, где все было хорошо и не было никаких проблем… Как хочется порой стать маленькой девочкой… Ты и так ведешь себя как маленький капризный ребенок, причем слишком часто, – выдает внутренний умник, и я понимаю, что он прав…
Возвращаюсь в комнату, открыв чемодан, беру халатик, умывальные принадлежности и иду в душ.
Приятно полежать в теплой воде и хоть немного расслабиться. Намерено пользуюсь собственным шампунем и гелем, так привычнее и… тебе нравится… Снова возвращаюсь мыслями к тебе, потому что скучаю, мне не хватает тебя, словно мы не только что расстались, а прошла уже целая вечность, потому что несмотря на подвешенность и неопределенность я счастлива и ничего не хочу менять, потому что… просто хорошо… и я …хочу тебя…
Уже вытираясь, слышу щелчок открывающейся двери, вылетаю из ванной, кое-как запахнув халат, и… останавливаюсь. Посреди комнаты стоит Мария и беззастенчиво пялится в мой чемодан.
– Зашла проводить тебя на обед, ты же никогда у нас не была, – теперь ее взгляд столь же беззастенчиво рассматривает меня. Быстро запахиваю халат поплотнее и жалею, что он такой короткий.
– Спасибо, я еще не готова, спущусь сама, неужели я не найду столовую? – стараюсь говорить спокойно, но мне не очень нравится как сама Мария, так и стиль ее поведения.
– Ну я все равно пришла, подожду, давай, одевайся, – она садится в кресло, расположившись в нем по хозяйски и явно показывая, что она не привыкла к отказам.
– Но… я… же не буду одеваться при тебе? – ситуация напрягает все больше.
– А что такого? Мы с сестрами раньше жили все в одной комнате…
Понимаю, что рассказывать ей про личное пространство, про то, что она мне не сестра и даже не подруга, и вообще… абсолютно бесполезно, поэтому вынимаю из чемодана платье (хорошо хоть белье успела надеть в ванной) и скрываюсь за дверцей шифоньера (какое счастье, что в комнате старая мебель).
– Да ладно тебе, может, мне еще отвернуться? – насмешливо тянет Мария. От ее тона и наглости начинает трясти, а она в самом деле отворачивается и вдруг пвосклицает, – ой, какое белье красивое. Виктория Сикретс, класс. Откуда?
– В Гонконге купила, – мне не видно, что она делает, но надеюсь, что просто смотрит.
– Роскооошно. А мне теперь такого белья сто лет не носить… – неожиданно сообщает Мария со странной смесью бравады и грусти в голосе. Или мне послышалось?
– Почему это? – спрашиваю я и невольно прижимаю руку ко рту, вот дурочка, такое ляпнуть, должна же была сообразить.
Мария заливисто смеется, правда, смех у нее какой-то ненатуральный.
– Сомневаюсь, что они шьют на беременных, – отсмеявшись, зло сообщает она, при этом продолжая улыбаться. Только улыбка выглядит какой-то горькой, когда я выглядываю из-за дверцы и с сочувствием смотрю на девушку. Она не сразу замечает меня, и я вижу ее лицо. Настоящее – осунувшееся и усталое и какое-то потерянное. Она продолжает смеяться, и в этой напускной веселости очевиден какой-то надлом – внутренняя печаль или неуверенность в том, что она поступает правильно…
– Ой, только не говори, что ты не в курсе! – Мария ловит мой сочувственный взгляд и, резко развернувшись, отходит к окну…. Становится грустно и разговор на тему – «почему» я не продолжаю, хотя неожиданно хочется поговорить с ней, расспросить, может быть, дать совет… да просто выслушать, чисто по женски… Герда, какие советы!!! – возникает кто-то умный внутри, и я прикусываю язык, – в самом деле, куда я лезу…
Мария поворачивается, и я вижу ее улыбку. Снова маска – радостная и слегка нагловатая… Момент упущен, да и был ли он?
– Я готова, сейчас обуюсь и все, – достаю из чемодана сандалии (мой наряд тоже похож то ли на греческий, то ли на римский, потому и обувь соответствующая). Только что увиденное заставляет немного иначе взглянуть на девушку. Да, метод выйти замуж она выбрала не самый лучший, но кто знает, что там на самом деле и почему она так поступила. Может, не было иного выхода – хотя и это – однозначно не выход. С первого взгляда Мария мне не понравилась – своим напором, некоторой наглостью, но если это все наносное? Надо попробовать отойти от первого впечатления и начать сначала, иначе так и буду всю свадьбу раздражаться, да еще и тебе настроение испорчу. При мыслях о тебе вспомнила, как она на тебе висла, как здоровалась, но тут же вспомнилось и то, чего сначала не заметила – ты ее не поощрял, был холоден и спокоен, я бы сказала, слишком холоден, она даже пеняла тебе на обычную холодность, значит… Значит ты дурочка, Герда, снова придумала невесть что, Мария хочет внимания, общего, она к этому явно привыкла, избалована этим и вообще…
– О, хочешь, я тебя причешу? – ворвался в мои мысли голос Марии, и вот я уже сижу на пуфике у зеркала, и она начинает что-то делать с моими волосами.
Результат мне нравится – такая а-ля греческая коса-корона. Очень подходит к платью. Обуваю сандалии и кручусь перед зеркалом.
– Классно, пошли, мальчики будут в восторге, – она подхватывает меня под руку и тащит куда-то. Не пытаюсь объяснить, что из всех «мальчиков» меня волнует один-единственный, и только его мнение важно и интересно. Надеюсь, тебе понравится, как я выгляжу.

Мы идем какими-то бесчисленными коридорами и лестницами, и по дороге Мария рассказывает что-то о нашем детстве, чего я абсолютно не помню, но мне интересно. Девушка говорит очень эмоционально, жестикулируя, и снова мне кажется, что вот она – настоящая, и совсем не так плоха, как почему-то хочет казаться… Зачем ей это? Странная она…
Когда входим в столовую, Мария что-то говорит тебе, но я просто не слышу. Вижу тебя, твою улыбку, и как же здорово, что девушка, наконец, куда-то убегает, и мы можем побыть вдвоем хоть немного. Гляжу ей вслед, и тут же вспоминаю твое недавнее «какая болтливая девочка» и смеюсь, одновременно с тобой…
– Она очень своеобразная, – шепотом тебе в плечо, когда подходишь и обнимаешь.
– Надеюсь, она не сильно тебя достала? – вопрос вызывает улыбку.
– Оооо… Ну, хорошо, что я успела принять душ в одиночестве. Все остальное время Мария пребывала в моей, показываю кавычки, типа моей комнате, распотрошив мой чемодан и интересуясь, что я купила в Гонконге, черт меня дернул ей сказать, – теперь, рядом с тобой, весь негатив от ситуации ушел. И мне просто смешно.
– Завтра все будет по-другому… – ласковые руки обнимают лицо, шепот щекочет губы, – я уже соскучился…
– Я тоже, – чуть привстав на цыпочки, на выдохе. Тянусь к тебе и отдаюсь поцелую. Как же я соскучилась. Как же невозможно… оторваться.
– Ты прекрасно выглядишь… – тихо говоришь, улыбаясь.
– Спасибо, это, между прочим, дело рук Марии… – тоже улыбаюсь и слегка отодвигаюсь от тебя, словно моментально вспомнив, что сама Мария отошла ненадолго и совсем не надо, чтобы она застала нас…
– Ну, хоть какой-то толк от нее, – смеешься, не отпуская и слегка наклоняясь ко мне.
– Кай… – тело льнет к тебе, но разум пытается не дать ему это сделать. – Не стоит тут… – шепчу, собирая остатки здравомыслия. И очень вовремя – в столовой появляется Мария с кучей разновозрастных детей. Она занята ими. И это дает небольшую передышку и возможность отойти друг от друга и успокоить дыхание.
И все равно Мария что-то заподозрила. Она переводит взгляд с тебя на меня и обратно. Нет, только не это. Узнает – всем проболтается, и эта «сенсация» затмит даже свадьбу. По принципу новизны информации. Надо съехать отсюда как можно скорее…
Мария командует, усаживая нас за стол, и мы «покорно» отправляемся на указанные места. Хорошо хоть, они не на разных концах стола.
Дети устраивают веселую возню, и я вспоминаю, как так же носилась вокруг стола в детстве и однажды неосторожным движением пролила на белое платье бокал красного вина. Мама даже не ругала, потому что мое горе было просто сокрушительным. Платье было любимым, а няня сказала, что пятно не отстирается…
Из мыслей выводит твоя мимолетная ласка, когда водишь пальцем по ладони, и тихий шепот про какой-то особенный обед завтра. Мне не нужен особенный, пусть будет самый обычный, но только с тобой, хотя то, что ты что-то придумал …для меня – особенно приятно… Ты ухаживаешь? Значит?... Остановись, Герда. Не думай, не загадывай, живи сегодня и сейчас, и никак иначе… Обнимаю твой палец ладошкой и провожу по нему снизу вверху и дальше, глажу большим пальцем запястье, чувствую, как бьется твой пульс. Похоже, мы думаем об одном и том же, и это не имеет никакого отношения к обеду…
Продолжаю гладить твои пальцы, разжимая сжатый кулак, успокаивая, пытаясь вернуть из грез к действительности. Улыбаюсь и слегка подмигиваю тебе «потерпи, осталось немного» и неожиданно слышу громкий голос Марии, скорее похожий на крик.
– О, кто явился! – смотрю за ее взглядом и вижу … Марио… и… не узнаю его. Небритый в полурасстегнутой на груди рубахе, усталый и явно хорошо выпивал вчера, а может, и сегодня… таким я его никогда не видела… Мужчину в таком состоянии – ну если это не кто-то чужой – хочется обнять и уложить куда-то в спокойное место, предварительно напоив морсом, а может и кофе, и уж никак не ругаться и не устраивать истерик. Он сейчас явно немного неадекватен, даже говорит с трудом, да и вообще глупо выяснять отношения, тем более на людях. Но Мария не унимается. Уперев руки в бока, она чехвостит его, на чем свет стоит. Она ругается совершенно виртуозно и такими словами, которые я не стала бы употреблять в обществе, да еще и при детях. Но, похоже, у Марии просто сорвало крышу, видимо, сказывается ее состояние, о котором она тут же упоминает, и мне становится неловко. За нее. Ну что ж она так? При всех. Выплескивает наболевшее? Какие-то обиды?
Невольно опускаю глаза и крепче сжимаю твою руку, а Марио пытается успокоить разбушевавшуюся невесту, но не тут-то было. Любое его слово она принимает в штыки и переиначивает по своему, не желая уступать.
– Мы давно не одни, – Мария показывает на свой живот, а видя, что жених недоволен ее излишней откровенность, призывает тебя в свидетели, что все в курсе происходящего. Господи, зачем так? Это же только обострит ситуацию. Она ведет себя глупо, неужели сама не понимает? Наверное, все женщины в душе солидарны друг с другом, потому что мне хочется обнять Марию за плечи и увести ее куда-нибудь подальше, успокоить, объяснить, что не стоит… так… но она неожиданно выдает:
– А Герде так и вообще полезно будет знать, что нечего им позволять всякие вольности! – так, стоп, о чем это она? И причем тут я, вообще?
Марио снова пытается успокоить невесту, но, похоже, он задал не тот вопрос, потому что девушка тут же объясняет, что имела ввиду, причем очень конкретно.
– Мария!!! – кричит Марио, не давая ей договорить, но она закусила удила и продолжает, кажется, ничего не замечая вокруг.
– Мария, успокойся – тут же дети… – пытается вразумить ее кто-то из вас, и она… заменяет конкретику …иносказанием, только выбирает не тот контекст… потому что тишина, установившаяся в столовой после ее слов, вдруг нарушается звонким детским голосом:
– Где пирожки? И я… и я…хочу сосиску!
Переглянувшись, мы начинаем смеяться… а все дети вокруг прыгают и кричат – «Пирожки, сосиски. Хотим совать сосиски в пирожки…» Глядя на растерянное лицо Марии, хочется прекратить эту вакханалию, но я смеюсь и не могу остановиться. Почему-то неожиданно приходит на ум фраза, что такой нелепый смех всегда кончается слезами….

Всем горожанам доброго дня


Кофе непременно будет, как не быть, просто вчера был понедельник, он нас с Васей закрутил по полной программе, и кофейные посиделки не получились, а кофе оочень хочется, потому

Что-то у меня настроение сегодня веселое.
Решила и вас повеселить.
Принесла тест на уровень блондинистости.
Нас, блондинок в Энксе много)))) Все ли настоящие?

Всем доброго дня и конечно кофе








Угощайся


Это в гамаке? Моя любимая фотка

Спасибо всем за добрые слова в адрес работ на фесте, я старалась

И.... тут фанфары.... Кэп, дорогой, с Днем рождения!!!! Всего тебе самого-самого. Огромное спасибо за наше общение - без твоего участия наш сюжет был бы не таким живым. Ты даришь всем окружающим частичку своего сердца, а это очень ценно. Спасибо тебе.

Я тут пришла с новыми банами по новостям.
С последней недели - и чуть раньше - там просто было по одному, поэтому выкладываю сразу несколько.
И огромное спасибо нашим Энским дизам Шурочке и Фиме
Фимыч, не могу еще не выразить восхищения панно и новыми одежками Джека и Васи. Это что-то с чем-то


Раг




Лира




Леди Яга




Али




Джинни





и да пребудет с нами Дзен!!!

Рады, что нравится) И новости были бы не новости, если б не обо всем, что произошло в городе за неделю) Свежи сплетни вкусны, пока горячие

Арина как-то вы опрометчиво пошли к Румпу. Купание повеселило. И очень жду дальше.

Деня, дача, она такая дача. Понравилось про малышку. Вспомнила в реале рассказ друга, что он не хотел в папы, а увидел, как она к нему ручки потянула, и не устоял. И еще фильм "Трое мужчин и младенец в люльке"


Это непременно

Дань Флешмобу








И немного Кая

Всем привет, сегодня без кофе, потому что сама пью чай с лимоном и медом, но могу поделиться






Да, нет, но все понятно - джентльмен и все такое, это он умеет, а вот последняя твоя фраза не лишена логики, это да, надеюсь, теперь ты поняла, во что ввязалась


и вот тут

У меня аж мурашки по коже... и теперь жду твоего ответа

Румп ты гений, так закрутить - хотя меня позабавило, что не знаешь, что у тебя в ванной висит. Этак можно что угодно подбросить? ммм?

Будур, соглашусь с Гансом, очень хочется узнать, что за мальчик.

А насчет этого

Так я у Фимы в ателье одеваюсь, приходи


так пойдем в ТЦ, за чем дело стало и спасибо за Ширана, очень его люблю

Султя, мы с Каем поздравляем тебя с Днем рождения! Всего тебе и побольше! Пусть желания исполнятся

Рим, судя по всему, самый красивый город на земле. Когда он хочет выглядеть как человек, у него голубые глаза размером с два моих каждый, резко очерченные скулы, темный бронзовый загар, юное мальчишеское лицо и серые кудри. И он курит. (с)
 
Весь обед просидела, глядя в свою тарелку, чтобы не рассмеяться (а при синьоре Кьянти это стало бы верхом невоспитанности) и стараясь не коснуться тебя ни рукой, ни ногой (даже мимолетное касание вгоняло в краску, сбивало мысли, и я моментально теряла нить разговора), и как только можно было встать из-за стола, я тут же ушла к себе, скороговоркой пояснив, что устала и хочу прилечь. Похоже, ты даже не заметил моего ухода, весь поглощенный Марией, хотя это скорее она поглотила тебя… Во всяком случае, мне хотелось, чтобы это было так…
Голова в самом деле слегка кружилась – то ли от усталости и бессонной ночи, то ли от твоего присутствия рядом и постоянно сдерживаемого желания прикоснуться, погладить по руке, обнять. Мне так хотелось этой невинной ласки, и это было так невозможно, потому что тут же выдало бы меня с головой… было еще хуже, чем в офисе, потому что там можно было отвлечься работой и это иногда спасало, тут не спасало ничто…
Придя к себе и попытавшись подремать, поняла, что не видеть не равняется – не хотеть. Это уравнение никак не складывается… Видеть, быть рядом, улыбаться, чувствовать это все равно, что жить и дышать. Как я там писала однажды – тебя нет рядом и словно кто-то выключил свет… Да, именно так и было, но не только свет – воздух тоже… Его словно не осталось…
И Мария… Все время казалось, что она так и льнет к тебе… И мне это не нравилось… Я старалась не раздражаться, тем более, что понимала и ее состояние, и всю ситуацию, и чисто по-женски жалела ее, постоянно возвращаясь к собственным мыслям и примеривая все на себя и очень боясь, что все это может повториться… со мной…
– Герда, поехали в город, – голова Энцо появилась из приоткрытой двери едва ли не раньше, чем он в нее постучал.
– Я устала, хочется отдохнуть с дороги, – вот уж только компании этого мальчишки мне не хватало.
– Поедем, я покажу Вам Рим, которого Вы не знаете, – вслед за Лоренцо в моей комнате возник Паоло, – Кай с Марией там все равно заняты подготовкой, а Марио сбежал. Так почему нам не последовать его примеру?
– Хорошо, идем, – почему-то его слова, что вы с Марией заняты, и то, как он объединил вас вместе, вздернули меня, и я согласилась на эту прогулку…
…О чем пожалела уже через полчаса.
 
Энцо был просто безобидным восторженным мальчишкой, а вот Паоло… Его постоянные попытки взять меня за руку, обнять за талию, когда мы шли, положить руку мне на плечи, когда сидели в машине, тяжелый взгляд, – от этого было неловко и как-то даже неприятно. Создавалось ощущение его полной уверенности в том, что я рано или поздно все равно буду его, сделаю так, как он хочет, и что моя теперешняя холодность – всего лишь выкрутасы и попытка набить себе цену. «Герда, ты же меня хочешь, и нечего кривляться» просто было написано у него на лице, читалось во взгляде и в манере разговора.
– Давай сфотографируемся возле этого фонтана. Встань, пожалуйста, вот тут, – рука Паоло обнимает меня за талию. Делаю, как он просит – не устраивать же скандал в центре города.
– Не будь такой букой, улыбнись, – это уже Энцо. – Прикинь, все парни обзавидуются, – обращается он к брату, который щелкает затвором фотоаппарата. Мне становится смешно, и я тоже улыбаюсь. В самом деле – мальчишка.
Потом снова фотографируюсь с Паоло. Держит крепко, по хозяйски, пытается прижать сильнее – отстраняюсь, разжимая его пальцы. Уступает. Словно проверяя, насколько можно допустить вольность. В то же время смотрит тяжело, властно, неприятно. Зачем я согласилась на эту прогулку без тебя? Могла ведь предположить, что так оно и будет. По тому, как смотрел при знакомстве и за столом, по его манере держаться. И никакого нового Рима – все места, куда обычно водят туристов. Словно и не знают, что я была тут и не единожды, и такую экскурсию сама могу для них провести.
Какое-то время я терплю это, потом начинает раздражать, потом хочется сбежать. Потом очень хочется сбежать, и когда понимаю, что больше не выдержу и десяти минут, все-таки делаю это.
Прошу отвезти меня в джелатерию, в которой частенько бывала в годы учебы. Кроме вкусного лакомства и обходительного персонала в этом кафе было еще одно немаловажное достоинство – второй выход, о котом мало кто знал из незавсегдатаев. Понадеявшись на то, что Энцо и Паоло не любители подобных заведений, я в какой-то момент вышла «попудрить носик» и … сбежала…
В прямом смысле слова, потому что, выйдя на улицу, понеслась сломя голову, не очень разбирая дорогу. Главное, подальше.
 
Завернув за очередной угол, я со всего размаху врезалось в какого-то мужчину.
– Скузи, синьор, – говорю срывающимся от бега голосом, не поднимая головы.
– Не торопись, белла, так можно и голову сломать, – произносит тот, на кого я налетела, и меня начинает колотить от страха.
Поднимаю взгляд и не могу вымолвить ни слова, только перед глазами мелькают сцены из недавнего прошлого – нашего римского приключения с Авророй – меня угораздило столкнуться с синьором Фарнезе.
– Да я, собственно… добегалась, это надо было так встрять – из огня да в полымя, – очень тороплюсь, опаздываю, – говорю, делая вид, что не узнала итальянца, и пытаюсь вырвать руку, которую мужчина крепко держит в своей.
– Подождут, – от масляной улыбки Арчи становится не по себе. Он прекрасно понял, что я узнала и все помню. Помнит и он…
– Но мне в самом деле надо идти, – продолжаю упорно настаивать на своем, только куда там, Фарнезе крепко держит меня за локоть и увлекает за собой.
– Как поживает Утренняя заря? – черные глаза пробегают по моей фигуре снизу вверх, задерживаясь на губах, воскрешая в памяти события двухлетней давности – игру в карты, нашу с Ро браваду, записку о том, что Ренка в руках бандитов, твой приезд, нашу игру, ваше противостояние и… мой танец. И взгляд Арчи. Голодный, неприятный, когда он смотрел на меня. И дуло пистолета, приставленное к твоей груди… Бежать, бежать, как можно скорее, под любым предлогом. Хотя он, наверняка тут не один, такие люди просто так по улицам не ходят. Так, стоп, надо успокоиться и попробовать выяснить, что ему надо, кроме… очевидного.
– Аврора? Но мы с тех пор не виделись, – начала я, а потом вспомнила показ мод, Белоснежикова в зале с девушкой, показавшейся мне знакомой. Значит, я все-таки не ошиблась. – Вернее, не встречались, – поправилась, стараясь говорить как можно спокойнее и беспечнее. – А куда мы идем? – чуть игривым тоном, главное, усыпить бдительность. А там – удрать. Что-то я сегодня, как тот колобок – я от бабушки ушел, я от дедушки ушел, а от лисы… Попробуем и от лиса, – улыбаюсь своим мыслям и осторожно перевожу дыхание. Только бы он не понял, как мне страшно…
– А мы уже пришли, – Арчи открыл тяжелую дверь ресторана, пропуская меня вперед, – перекусим и поговорим… как старые друзья…
Однако друг выискался…
– Спасибо, но, может быть, я все-таки пойду? – делаю последнюю попытку уйти по-хорошему.
– Успокойся, белла, – взгляд прожигает насквозь, и хочется спрятаться, а от пальцев, держащих мою руку выше локтя, наверняка будет синяк, – уйдешь, когда отпущу.
Арчи подводит меня к столику, уютно спрятанному от глаз в небольшом алькове. Появляется расторопный официант и ставит на стол какие-то блюда, бокалы, разливает вино.
– Так понимаю, ты с братом приехала? – Фарнезе смотрит на меня поверх бокала с вином.
– Да, а что? – С какой стати он тобой интересуется? Проверяет, как далеко можно зайти? Да нет, глупости, не станет же он средь бела дня… А Ренку средь бела дня украли, – вкрадчиво напоминает внутренний голос, и я очень жалею, что не взяла с собой сигареты – успокаивает…
– Так, ничего, – отвечает мой собеседник, отпивая вина. Чувствую, что он что-то темнит, только понять бы – что именно.
– И все-таки, что Вас заинтересовало? И о чем Вы хотели поговорить как старые друзья? – повторяю фразу Фарнезе и, взяв бокал, пробую вино.
– Так, ничего, мелочи, надолго в Вечный город, белла? – Арчи начинает есть салат и делает это так аппетитно, что я невольно заражаюсь этим и тоже беру в рот вилку-другую, правда, ем машинально, совершенно не чувствуя вкуса.
– Не знаю, как получится, – отвечаю уклончиво, – может пять дней, а может десять.
– А ты еще больше похорошела… – взгляд итальянца снова становится тяжелым, не оставляющим сомнения в его отношении ко мне… И, хотя одежда на мне достаточно закрытая, чувствую себя голой…
– А над Вами время не властно, – говорю с некоторой издевкой, хотя понимаю, что играю с огнем, но очень хочется хоть как-то ответить на этот раздевающий взгляд.
– Братом твоим тут кое-кто интересовался, – неожиданно выдает итальянец, шумно отодвигая от себя тарелку и щелчком пальцев показывая официанту, что можно нести горячее.
– У Вас? – неожиданно вырывается у меня, уж очень неожиданный оборот принимает разговор.
– А почему бы не у меня? – Арчи отрезает кусок мяса, кладет его в рот и начинает спокойно жевать, а меня уже просто трясет от нетерпения и этого его спокойствия.
Пауза несколько затягивается, и я изо всех сил сдерживаюсь, чтобы что-то не спросить или не сказать лишнего, потому что понимаю, что мужчина напротив именно этого и ждет…
– Меня спросили, я ничего не сказал, да и что, собственно, знал. – Фарнезе усмехнулся, – отпивая вино и искоса глядя на меня, – девушки в карты решили нервишки пощекотать, я засек, приехал братец – разобрались. Собственно и все… Конечно, справки я навел… – начал Арчи, но договорить не успел, потому что у него в кармане зазвонил мобильник. Фарнезе ответил, долго молча слушал, изредка вставляя короткое «си», потом столь же коротко, но емко выругался и нажал на отбой.
– Извини, белла миа, дела, не знал, что тебя встречу, – он снова криво усмехнулся, – а то бы все дела отменил. Но сейчас не могу. Еще встретимся, у меня много есть, что сказать тебе, – он достал визитку и положил ее на стол около меня. – Позвонишь, если тебе интересно, – потом неожиданно наклонился, поцеловал мою руку и быстро вышел из ресторана. А я осталась сидеть, машинально доедая бокончини. Интересно, кто в Риме Каем интересовался, если этот Фарнезе так насторожен и немногословен, и с чего он вдруг решил играть на нашем поле? И не ловушка ли это? В доброту Арчи верилось с трудом… Скорее, у него тут своя выгода – то ли он от нас хочет что получить, то ли те люди ему чем насолили… А может, есть и какой третий вариант, которого я не знаю… Доев, попросила принести кофе и пока пила, все прокручивала в голове разговор, который даже и разговором-то назвать нельзя. Понятно, что Арчи что-то знает – вопрос – что именно, и как это касается тебя или нас? Может, китайская история выплыла в Риме? Но с какой стати? Интересно, какие дела были у тебя и у отца с Марио? Явно что-то запретное, но вот что? И как это узнать… Юджин? Хоть он и давно работает с нашим домом, вряд ли в курсе таких дел. Дитковскис? Может быть, но как на него выйти? И скажет ли он даже если знает…
Не ввязывайся, не лезь, ты уже один раз связалась с Арчи, и что вышло? – просто кричал внутренний умник, но я никак не могла решить – рассказать тебе об этом или пока умолчать… Пока не узнаю точно, не разберусь и не пойму…
 
Иду по узкой улочке, поворачиваю в другую, третью, покупаю джелато в вафельном рожке – три шарика: клубничный, фисташковый и шоколадный – и, слизывая любимое лакомство, медленно бреду дальше. Моментально вспоминается, как мы ели с тобой мороженое в парке, я испачкала нос, ты вытер каплю пальцем и облизал его…
Я соскучилась, мне не хватает тебя рядом… я хочу увидеть твой Рим и показать тебе свой, мне не интересно гулять тут без тебя, хотя раньше с радостью бродила по этим улицам одна, хочу видеть твою улыбку или пихнуть тебя в плечо в ответ на какую-нибудь шутку… твои подтрунивания подчас выводят меня из себя, но без них – скучно…
 
День медленно клонится к вечеру. Надо, наверное, поймать такси, потому что никак не могу сориентироваться, куда попала и как далеко еще до виллы, где мы остановились. Смотрю на солнце, опустившееся уже за верхушки деревьев, как оно золотит молодую листву, и неожиданно сползаю по стене – резко закружилась голова…
– Синьора, что с вами, синьора? – ко мне подбегает какой-то паренек. – Вам плохо?
Мотаю головой, стараясь делать это не слишком резко.
– Ничего, уже все прошло, – осторожно поднимаюсь, опираюсь о его руку и благодарно киваю, когда он доводит меня до скамейки. – Спасибо, все хорошо, сейчас посижу немного, и все будет нормально.
Меня окружают какие-то люди – видимо, мой спаситель позвал. Они что-то говорят, перебивая друг друга и жестикулируя. Понимаю плохо, похоже, они разговаривают на диалекте.
– Синьора, выпейте воды, – моих губ касается пластиковый стаканчик. С удовольствием пью, поливаю немного воды на руку и обтираю лицо. Сразу становится зябко от ветра. Что это со мной? Никогда не падала в обморок… Вроде и солнца сильного не было. Так что на солнечный удар не спишешь. Вино? Но я выпила пол бокала, да и пили мы с Арчи вместе, так что ничего быть не может… И тем не менее…
Мои мысли прерывает приятный мужской голос.
– Давайте, я отвезу вас, мало ли что может случиться, – предлагает какой-то мужчина, и буквально через полчаса мы уже тормозим у ворот виллы Кьянти.
– Спасибо, дальше я пойду, не надо въезжать во двор, – улыбаюсь привезшему меня парню и лезу за кошельком. В ответ он разражается гневной тирадой, из которой я понимаю только то, что денег он не возьмет, и я его обидела этим предложением. Извиняюсь, улыбаюсь и выхожу…
 
Иду по плитам двора, на этот раз совершенно пустого, к дому. Больше всего мне хочется найти тебя и… хотя бы просто побыть рядом….
Поднимаюсь по одной из боковых лестниц, открываю дверь в длинный проходной коридор и замираю на пороге…
Вы стоите у стены. Ты и Мария. Отсюда не видно лиц и не слышно, о чем вы говорите, но она вся тянется к тебе, прижимаясь, а ты …держишь ее за плечи… Мне кажется, вы сейчас поцелуетесь… Я не хочу видеть этого, потому тихо разворачиваюсь и ухожу к себе …
На негнущихся ногах вхожу в комнату и буквально падаю на кровать… Как же больно… Хотя что, собственно, произошло – никто ничего не обещал, с Марией вы знакомы столько лет, и кто знает, что вас связывает… тем более она весь день буквально вешается на тебя… может и сейчас это ее инициатива, – стараюсь я оправдать тебя, потому, потому что… не хочу, чтобы ты был с ней или с кем-то еще, потому что ревную, потому что… просто не могу без тебя…
Обняв подушку руками, утыкаюсь в нее носом и так лежу некоторое время, уговаривая себя не плакать… И…засыпаю…
 
Проснувшись, понимаю, что проспала все на свете – на улице совсем стемнело. Включаю свет и, подойдя к окну, открываю его. Сразу врывается прохладный ночной воздух, обдувает лицо, приводя в порядок мысли и чувства, унося обиды… В самом деле, что меня так вздернуло? Мы взрослые люди, и …никто никому ничего не должен. Ты просто слишком размечталась… Дурочка, наслаждайся моментом или откажи ему… Откажи Каю… – смеется внутренний голос, – не можешь? Не могу и не хочу, к тому же, кто знает… как долго это продлится… Понимаю, что очень, просто дико соскучилась и если уж по честному, то сама виновата, что ты бродил тут один, с Марией – не надо было мне уезжать в город с этими… И по Риму не погуляла, и настроение себе испортила, и теперь буду до завтра мучиться… Хочу к тебе …но идти одной по чужому дому, я же не знаю совсем, где тебя поселили, можно нарваться на того же Паоло, от одного имени которого становится не по себе, да и …мало ли что…
Еще немного постояв у окна, снимаю одежду и, накинув халат, отправляюсь в ванную. Вода, как обычно приносит спокойствие, и я понимаю, насколько сильно устала, какой сегодня был длинный день, и как же хорошо, что он наконец закончился.
Переодевшись в легкую пижаму, укладываюсь в постель, гашу свет и начинаю проваливаться в сон, когда неожиданно кто-то осторожно касается моей руки. Резко поднимаюсь, в ужасе смотрю на склонившуюся надо мной фигуру. Крик застывает в горле, руками пытаюсь как-то защититься, но незнакомец хватает меня за запястье, и зажимает ладонью рот. Пытаюсь вывернуться и ударить его ногой
– Тшшш, это я, Герда, успокойся, – слышу твой голос, но, еще не совсем придя в себя, продолжаю сопротивляться, пытаясь укусить закрывающую мне рот ладонь.
– Да тихо ты, это я – Кай! – убираешь руку, и я делаю судорожный вдох.
– Господи! Кай, ты с ума сошел? – Еле сдерживаюсь, чтобы не поколотить тебя – так ты меня напугал.
– Ну, согласен – не очень романтично получилось… – ты так искренне огорчаешься, что и у меня весь гнев проходит, и все обиды. Какая же я глупая, в самом деле, напридумывала неизвестно что, Марию какую-то, а ты через окно, ко мне, а там же очень высоко… Мне страшно за тебя, и в то же время я так рада, но почему-то хочу скрыть эту откровенную радость за какими-то обыденными словами…
– Ты бы мог меня хотя бы предупредить что ли… или … ну не знаю… – глажу тебя по щеке и одновременно несу откровенную чушь…
– Тогда не вышло бы сюрприза… – ага, а так я тебя чуть не пристукнула…
– Дурачок ты… великовозрастный, – смеясь, слегка стукаю тебя в плечо, но, Господи, как же я рада тебе…
– Между прочим, я жизнью рисковал, забираясь сюда! – говоришь, и я уже хочу ответить шуткой, слыша улыбку в твоем голосе, но твое «и очень скучал…» просто выбивает не только мысли, но и воздух… тянусь к тебе – обнять, прижаться – я тоже скучала, очень…
Обнимаю за шею, улыбаясь… а ты продолжаешь что-то шутливо говорить про вознаграждение, одновременно легко прикасаясь губами. Эта невинная ласка заводит, заставляя желать большего… Скучала, скучала, – пульсирует в висках, – хочу… тебя…
Прижимаюсь сильнее, выгибаясь навстречу, ты облокачиваешься на кровать, и она предательски громко скрипит, сбивая весь настрой. Отодвигаешься, но скрип выходит еще сильнее.
– Черт! – обиженно ругаешься, а мне вдруг становится смешно.
– Похоже, эта кровать ровесница нашей бабушки, – говорю со смехом.
– Если не старше! – в твоем голосе смех и возмущение одновременно.
– Ну, никто не предполагал, что я буду принимать кавалеров и… – начинаю какую-то путаную фразу и замолкаю на полуслове, не зная, что и как сказать.
– Пусть и дальше не предполагают… – поднимаешься и подаешь мне руку. Минута и на полу готово импровизированное ложе, которое ты мне предлагаешь опробовать.
Не медля ни секунды, опускаюсь на покрывало рядом с тобой.
– Ты скучала по мне? – шепчут твои губы, тут же начиная путешествие по моему лицу и телу… они везде, так же как и твои руки.
– Скучала, – на выдохе, – я тоже... тоже … скучала… – обнимаю, крепче прижимаясь к тебе, – разве могло быть иначе…
Слова становятся лишними и ненужными, как и одежда, от которой мы лихорадочно избавляемся, помогая друг другу… Ближе, теснее, прикоснуться… соединиться, стать целым, чтобы вместе закружиться в ярком воровороте, расправить крылья и полететь – вверх или вниз… не важно… вместе…
Слышу бешеный стук твоего сердца или это мое стучит так громко…
Неровное дыхание – твое? мое? – наше…
– Ты прекрасна… ты прошептал это или мне послышалось? Не важно…
Ласково глажу тебя по спине, ерошу волосы, целую, шепча какую-то ерунду…
Обнимаешь, прижимая к себе, кажется, тоже не в силах отпустить…
Чуть приподнявшись, задеваю локтем какую-то напольную вазу, молниеносно хватаешь ее, чудом удерживая от падения.
Оба смеемся, обсуждая, насколько мала комната и как она заставлена мебелью и разными вещами. Прямо склад какой-то… Ты, оказывается, бывал тут не раз, даже иногда жил, потому и знаешь расположение предметов…
Усевшись на нашем ложе, прижимаешь меня к себе и рассказываешь, как вы гуляли по ночному Риму. Как жаль, что я тогда была еще мала…
– Думаю, ничего не мешает нам испробовать, так ли все хорошо, как я это помню… – неожиданно предлагаешь ты, и я тут же загораюсь, но стараюсь не выдать так сразу этой своей радости…Ты же можешь передумать…
Велишь мне одеваться, и тут уж я срываюсь, чуть не прыгая от восторга.
Джинсы, легкий топ, свитер, кеды, волосы собраны в хвост.
– Я готова, идем? – обнимаю, прижимаясь щекой.
– Идем, – целуешь и перевешиваешь ноги через подоконник.