Карта ролевой игры "Совсем другая Сказка"

Где-то на улице

Когда я осознала, где нахожусь, то окончательно усомнилась в своем здравом уме. И память тоже подводила.
В самой теплой Сережиной куртке, достающей мне до колен, в халате из под нее и с мокрой головой я кружила по улице, в поисках чего? Не могла же я его вдруг встретить с пробежки? Не в сказке ведь живем. Да и я никогда не знала, какой дорогой он бегает. Мне всегда казалось странным, что имея спорт зал на первом этаже с беговой дорожкой, зачем-то нужно тратить силы в дали от дома.
Как ни крути, у нас кризис в отношениях. Такой, что я даже поделиться переживаниями не могу.
Не знаю как рассказать ему, что считаю свое воображение больным, или психику нестабильной. Я боюсь того что он скажет, как отреагирует. Что ему будет все равно. И я виновата перед ним в своем страхе.
Мне больно от того, что он не делает никаких попыток растопить холодность между нами. Не пытается приблизиться к разгадке вместе со мной - что произошло в момент когда он предложил а я отказалась. И я виновата перед ним в своей боли.
Я не хочу его отпускать, полагая что он всецело мой. Я отдалась ему душой и телом. Я отреклась ради него от своей семьи. Он клялся мне в любви. Я заслужила ее, я знаю это. Я заслужила его. И да, я виновата перед ним в своем эгоизме.
Долго и упорно я скрывала от него свои мысли и страхи. Я никогда не знала толком, чего я больше боюсь, что он сочтет меня недалекой или сумасшедшей. Что бросит или будет лечить. Моя вина перед ним в моем недоверии.
Для меня легко представить будущее, в котом мы семья. Не стандартная ячейка общества, а дружная и честная семья - две половинки одного организма, которые не могут быть друг без друга. Я вижу нас старыми и довольными жизнью, прожитой вместе. Я виновата перед ним в своих мечтах. А еще больше в их разрушении.
Однако не только я виновата. Отношения - это дело рук двоих. И его я во многом виню: в скрытности, холодности, в его разочаровании и недосказанности.
И сейчас с этой виной и обвинениями я иду по замерзшей улице, чтобы найти его и сказать ему, почему я не готова к серьезному шагу, но почему хочу подготовиться к нему. Почему я плачу ночами, или скрываюсь от него в душе, когда он приходит домой. Почему говорю о ничего не значащих мелочах, скрывая главное, или молчу, не интересуясь его главным. Почему одновременно я настолько внимательна и отстранена.
Все эти странности в погодных условиях, холод и одиночество дома, разочарованность в работе - это отражение и внутренних переживаний и страхов, и надежд на более ясное будущее.
А самое важное - это осознание что не только во мне могут уживаться все эти эмоции, но и в нем.
Кутаюсь в куртку, ругая себя за неподобающий вид для морозной погоды. Ощущение, что волосы превратились в ледышки, и теперь на голове почти северный полюс. Кажется, я зову Сережу, но вот только не пойму, слышу голос или нет. Сейчас ничему не веришь. Может быть это действительно прохожие оборачиваются, но вроде бы я одна на улице. Действительно ли на ресницы падают снежинки, или погода в этот вечер радует нас безостадочностью? Меня знобит или руки трясутся от волнения?
"Волков?"
Наверно мне тоже стоит начать бегать, или хотя бы подолгу ходить по улице. Потому как ноги отказываются двигаться, будто я километры проходила, они болят и дрожат. И мне холодно.
Ветер сталкивается с моим дрожащим телом, и закручивает его. То ли мне только кажется эта метель вокруг, то ли снова аномалия в погоде.
Меня резко валит на спину, и я гляжу вверх, не в состоянии решить, что же делать дальше. Вернуться в холодный одинокий дом, или остаться замерзать на улице - выбор очевиден. Вот только тело перестает подчиняться, как будто отдаляясь от меня.
Какая это все же была глупость отправиться на мнимые поиски в одном халате в надежде наладить жизнь.
И что будет делать Сережа, когда обнаружит пустой дом? Отправится ли на поиски? Какая глупость, не хватало чтобы еще и он попал в такую же ситуацию что и я. Хотя с моей стороны неверно думать, что он может одеться так же глупо, и замерзнуть. Он не такой.
Закрываю лицо руками, чтобы прийти в себя и собраться. В этот момент словно слышу дыхание какого-то животного. Оно обнюхивает меня, или мне опять лишь кажется. Теребит. И я как будто слышу свое имя.
- Ты что здесь?...
Я открываю глаза, не готовая верить своим ощущениям. Но он стоит передо мной, растрепанный и паникующий. И ощупывает, только вот зачем. Мой рассудок явно пошатнулся, раз я решаюсь верить всему что слышу и вижу.
Но хочу сказать, что мне уже в общем-то все равно. Если я сошла с ума, то ему стоит знать об этом сейчас. А если его здесь нет, то значит я в раю. А что? Это довольно правдоподобно. И вообще...
- Сережа, ты... ты сменил работу?!

Где-то на улице - Дом Сергея Волкова и Каси Колпаковой


Как во сне, я ощутила что меня поднимают и прижимают к груди. Громкое дыхание и урчание, странно приятное, хотя и непривычное, согрели.
Я продолжала думать над вопросом, полагая что это поможет мне собраться с мыслями.
"Мне так много нужно тебе сказать."
- Я искала тебя. Хотела признаться.
Тело сильно дрожало от проступавшего извне тепла. Зубы стучали. Фразы растягивались, а буквы заикались.
- У меня болит рука. Кажется, я на нее упала. Только не знаю когда. Здесь под кустом, а может раньше в ванной. Где очнулась на полу.
Мысли скакали, тая как снежная баба весной. Это было даже забавно.
- Мысли как снежная баба...
Я усмехнулась.
- Это явно было не лучшей идеей - идти тебя искать. Не в том виде и не в ту погоду. Ощущаю себя мокрой кошкой. Уж мокрая я точно, после душа. Хотя это было так давно.
Я зевнула. Странно, но зубы перестали стучать. Носом уткнулась в теплую грудь.
- Ты мне нужен. Я хотела тебе признаться.
После этой фразы я уже ничего не помнила.
Видимо отключилась, так как глаза открыла только уже в доме.
- Кася, любимая, проснись пожалуйста. Ты должна мне помочь.
Сережа поцеловал меня в лоб, сажая на диван в гостиной.
Полумрак комнаты не давал мне разглядеть его. Внезапно вспомнилось, что он нарядился в шубу деда Мороза, и я начала нервно хихикать.
Вот уж подарок на Новый год - твой мужчина становится услужливой хозяйкой. Хотя Сережа всегда проявлял чрезвычайную заботливость, мне ли причитать.
С меня сняли обувь и верхнюю одежду, далее закутали в плед и помогли переместиться ближе к камину. И камин зажгли тоже. Сережа даже принес полотенце, чтобы вытереть мне волосы.
Я следила за его манипуляциями, и чувствовала себя важной.
Пока он ставил чайник, чтобы налить нам чаю, я расслабляла все мышцы, лежа на ковре у камина. Вслушивалась в звуки, отголоски и шорохи.
- Кася, где болит, скажи мне.
Я приоткрыла глаза, и вгляделась в его растрепанный вид. Он не думал переодеваться, весь святился беспокойством, заботой.
Я подняла левую руку, мягко приложила ее к его груди.
- Здесь, - тихий шепот, и лишь одна мысль: "Я должна признаться".
Волков попытался прижать мою руку к себе, и тут я вспомнила. Я говорила ему.
Мое тело непроизвольно сжалось, чувство боли породило тихий стон.
- Кисть, она болит.

По дороге в больницу

Когда тает лед, то вода растекается лужицей, и даже можно увидеть улыбку в зеркальной поверхности. И никто не рискнет утверждать, что это твоя улыбка, а никак не отблеск радости самой стихии.
Когда же оттаивает тело, а сердце вместе с ним, то ощущения совсем другие. Мир вокруг кажется чужим и неприветливым. Он щиплет кожу, словно дергает за нервные нити, и мышцы вздрагивают с непривычки. Сразу просыпается боль, и она настолько реальна. Это не душевная тяжесть, а тяжесть физическая. Кажется, что тело становится в три раза больше и грубее. Нервные импульсы усиливаются и кричат свои лозунги, но стараешься не ощущать и не думать о них. Ведь перемены не только внешне.
Приснилось ли мне все, надумала или нагадала себе - вода словно убедила сердце в холоде и одиночестве. А погода лишь покрыла ее тонкой пленкой льда. Это страшно, когда тонешь а потом оживаешь в окружении тишины и пустоты.
Вот почему я пошла его искать. Пустота была нереальна.
Что бы не случилось между нами, но мы не были одиноки. Мы были друг у друга, хотя и позволили случаю отдалить нас. Однако невидимые связи не могут исчезнуть так просто. Наше пламя, как и слезы, физические или душевные, не запрятать в ящик, подобно золотому рубину в маленькой коробке. Мы не сжигали мосты, мы пытались стоить новые. Возможно слишком поспешно, не решаясь еще перейти эту реку. Но недостроенный мост не всегда рушится, иногда просто требуется больше времени на его строительство.
Мысли - сложная штука. В тепле родной машины, под знакомое урчание мотора, рядом с тем, кто любит не смотря ни на что, и кого ты ищешь в каждом вздохе и взгляде этой вселенной, мысли вдруг меняются, словно просыпаясь вместе с телом после оледенения. И если телу больно, то душа согревается и расцветает, как если бы наступила весна.
Боль в правой руке тянет, но Сережа сидит слева, и так уверенно ведет машину, что совсем просто вложить свою здоровую руку в его ладонь и наконец-то вновь почувствовать столь хрупкое счастье. Его волнение, беспокойство, забота - все это бесценно для меня. Как все-таки вышло что я нашла его, а он нашел меня? Что бы было с нами без всего этого? Тяжелые вопросы.
Веселый красный бархат его штанов вызывает у меня улыбку. Смотрится странно и нереально. Хотя при этом закрадывается крамольная мысль - что этот красный хранит много секретов. Мне неловко из-за количества одежды, которую он заставил меня надеть. В такое время года колготки - это неприлично. Однако, как принять реальное время года, когда дороги покрыты снегом и льдом? Совсем недавно я ходила в босоножках, а теперь на ногах красуются унты. Что же происходит с миром?
- Прости меня, Сережа, - шепчу, и он слышит. Подносит к губам руку, целует пальцы:
- Все будет хорошо.
Три уверенных слова, не простая отговорка, а четкая констатация факта. Это успокаивает.
И я в это верю, Сережа. У нас все будет хорошо.

Медицинский центр. Смотровая.

Доктор перевязывал ноющую руку, а я смотрела не на него, а на мужчину, что так волновался за мое благополучие.
Выглядел он не важно, все таким же взъерошенным и серьезным, но более спокойным, чем раньше. Все так же угрюмо сводил брови, как я всегда любила, и тяжело вздыхал, слушая рецепты выздоровления.
Я ловила себя на мысли, что мне всегда в нем все нравилось: четкие резкие черты, глубокий расчетливый взгляд, лохматая дикая копна волос, теплые сильные руки.
Казалось, что я могу озвучить так много достоинств этого мужчины, что хватило бы на целую статью первой полосы в его журнале.
И все это для меня. Но почему я тогда могла сомневаться? Он чудный, добрый, надежный. Я хотела бы всегда быть для него центром вселенной.

Доктор переходит к столу, чтобы заполнить документы и рецепты. Сергей так же просит прописать все процедуры которые требуются для выздоровления, озвученные ранее. Я прекрасно знаю, что он перестраховывается, у него прекрасная память - особенности профессии.
Пересаживаюсь на кушетку, чтобы быть ближе. Тяну к нему здоровую руку, просто чтобы успокоить, и успокоиться. Он присаживается передо мной на корточки, пристально смотрит, неосознанно поглаживая мне колени теплой ладонью.
Мне бы хотелось сейчас нежно убаюкать его, пристроить мужскую голову к себе на колени, запустить пальцы в непослушные темные пряди.
Но мы оба не жалуем зрителей в отношениях.
Однако так хочется большего. Сережа смотрит вопрошающе, мягко. Я аккуратно касаюсь костяшками бинтованной руки его обросшей щетиной щеки, находя в этом знакомое волнующее возбуждение. Наклоняюсь, опираясь своим лбом о его, вдыхаю новый землянистый сладкий запах. Ты где бродил?
Свидетели - это не самое страшное. Чаще страшнее не услышать, или не сказать вовремя, что на сердце. Я не шепчу, но стараюсь говорить не громко.
Все-таки мы в больнице, и доктор на работе.
- Волков, - почти выдыхаю, радуясь что могу ему сказать это вновь. - Я поеду с тобой хоть на край света. Я люблю тебя.

Сложно было не использовать больную руку, потому спустя какое-то время у меня разболелась и голова. Я старалась думать о лучшем, например о предстоящей поездке.
Мы не обсуждали, куда поедем. Я даже не знаю почему. Казалось, что если мы начнем обсуждать это заранее, то наш отпуск отложится на неопределенный срок.
Но прежде чем уехать, требовалось отдать распоряжения на работе и оставить план действий для помощников. Я уже позвонила Лидии, сообщила о дополнительных обязанностях, и о том что меня какое-то время не будет.
Натали, моя мать, не была в курсе что я беру отпуск. На самом деле я не была уверена, говорить ей или нет. А вот бабушку я уже предупредила. И она была только за, хотя и настороженно, но Лола была явно рада что я нашла себе хорошего и доброго мужчину, а главное - любимого мужчину. Я не могла определить, почему эта настороженность с ее стороны меня волновала, как будто она хочет мне что-то сказать, но не осмеливается. И это ощущение возникало всегда в тот момент, когда я говорила о Волкове. Не то что бы я о нем много распространялась, но все же... словно бабушку беспокоила сама фамилия моего Сережи.
Марго поставила на мой столик стакан с соком, присаживаясь напротив, тем самым вызволяя меня из раздумий. Я делала вид что вчитываюсь и печатаю на компьютере, хотя мысли летали далеко за пределами рабочей атмосферы.
Я выбрала общий зал для работы, потому что боялась остаться наедине с собой. Компьютер тихо жужжал на фоне негромких разговоров посетителей, но этот голосовой шум не давал мне ощущения одинокой потерянности. Я боялась одиночества, боялась что мой мозг снова сыграет со мной злую шутку, показывая страшные картины и затягивая в свои мрачные фантазии. Мне предстояло разобраться с этим, но я надеялась на поддержку родного человека, и в то же время опасалась признаваться Сергею что схожу с ума. Эта патология вызывала маниакальное напряжение, я не могла расслабиться, словно ждала удара каждую секунду.
- Ты такая бледная, - невзначай обратилась ко мне Марго.
Я лишь глянула на ее безразличную позу и вернулась к переписке с нашим перепланировщиком.
- Тебе показалось.
Я в сердцах нажала Enter до того как успела дописать фразу. Мой шумный выдох был сродни ругательству, из-за чего я даже зажмурилась - так хотелось вставить горячее словцо. Все не так и наперекосяк!
Пришлось писать предложение сначала, чтобы в переписке было ясно, что я имела ввиду.
- Я понимаю, ты начальница. Но Кася, мы раньше были хорошими подругами.
- Пока ты с Галочкой не связалась.
- А с кем ты мне прикажешь здесь еще общаться? Знаешь, скучно все-таки.
Ее серьезное заявление навеяло воспоминания.
Марго была в какой-то мере права. Мы с ней были одноклассницами и дружили. Не так чтобы секреты друг другу поверять, но вместе гуляли и ходили на вечеринки. А после переезда Мартина, моего лучшего друга, стали ближе. Она единственная тогда поддержала меня, лишь спустя пару месяцев я сообщила о случившемся Герде. Но все же мы так и не стали с Марго откровеннее. Я помогла ей с работой, это да. А когда ты выше по статусу, все же сложно соблюдать дружественные отношения.
И все-таки сейчас действительно не хватало друга. И я очень хотела снова обрести его в своем Волке.
Однако всегда хорошо иметь подружку, чтобы поболтать о том о сем девчачьем.
Я закончила переписку и смогла наконец отставить компьютер.
Стакан сока был как раз кстати. Глоток кисло-сладкой жидкости - и мир уже не казался таким унылым. Особенно в преддверии запланированного.
- Ты не принесешь мне кусочек штруделя?
- Да, сейчас.
- Спасибо.
Я сделала еще один глоток и снова набрала Сереже.
Мы уже связывались три или четыре раза. У него конечно было намного больше дел чем у меня.
Мне ответил автоответчик, просивший оставить сообщение после гудка: "Сережа, я уже все закончила. Буду ждать тебя в кафе за дальним столиком."
Я отключилась, глядя на фото, что высвечивалось у меня на его номере, пока экран не погас.
Теперь все будет не просто. Еще сложнее. Нам придется строить доверие заново. Может с этого и стоит начать?
- Вот, - Марго поставила перед моим носом сладкое. Жест был слегка пренебрежительный, на что я решила, что для нее это было обидно - подносить мне товар.
- Извини меня, - слова не хотели складываться в объяснение, - я не хотела указать на различие между нами. Сейчас все для меня очень непросто.
- Может станет проще, если ты поделишься? - Марго снова села, оставив свою обиду.
Было трудно решиться. Словно некий барьер не позволял мне тронуть эту тему. И все-таки...
Я безмолвно посмотрела на Марго.
- Об этом даже не беспокойся. Ты прекрасно знаешь, что я умею хранить секреты.
- Не хотелось бы, - осторожно прибавила я, - чтобы это стало достоянием общественности. У меня даже бабушка не знает.
- Я понимаю, - отозвалась она, - правда понимаю. Но так можно заболеть, если все хранить в себе. Я же не из-за праздного любопытства. Ты же знаешь.
- Волков подарил мне кольцо, - выпалила я.
Это была одна из странностей Марго. Когда она узнавала новости не одна, а совместно с кем-то (например с Галочкой) - ее шуму не было предела. Но если известие застигало ее в одиночестве - она делала вид что ее это вовсе не касается, Марго была бесстрастна.
- С определенной целью подарил? - тихо спросила она.
Я кивнула.
- А ты?
- Я не взяла, - грустно поведала я.
Она долго смотрела на меня. Я знала, что она меня не осудит. Она постарается разобраться. Может рядом с ней мне будет проще понять причину.
- Ты уже знаешь, почему так сделала?
- Я испугалась... Испугалась такой ответственности.
- Вы ведь живете вместе?
- Да.
Марго пододвинулась ближе ко мне.
- Есть какие-то проблемы в вашей бытовухе?
- Нет, что ты, - я даже замотала головой, настолько для меня был странен данный вопрос, - мы чудесно уживаемся вместе.
- Тогда чем же страшно оформить все по закону?
- Теперь, после всего что случилось, я понимаю, что мы не готовы. Есть брешь в нашем доверии друг другу. Я не хочу полумер в наших отношениях. Хотя в тот момент, когда я поняла его намерения, у меня была лишь одна мысль: слишком быстро.
- Нда, - Марго не собиралась меня переубеждать. На самом деле она наверно единственная, которая не будет давать нотаций и советов, пока ее не попросишь. В этом она была действительно хорошей подругой.
- А кольцо то тебе понравилось?
- Очень, - я разулыбалась как дурочка, - любуюсь им каждый вечер. Как из сказки.
- И представляешь его на себе? - еще тише спросила Марго.
В этом я могла признаться. Да, я каждый раз представляла его на своем безымянном пальце. Не примеряла, нет, это было бы подло. Но вот представлять - да, представляла. И с каждым разом все отчетливее осознавала что теперь в моей жизни есть момент который я отчаянно хочу вернуть и изменить.

Кафе Пирожки у Бабушки

От его присутствия меня пронизывала еле ощутимая дрожь. Я поежилась, принимая это ощущение, как что-то само собой разумеющееся. 
В присутствии Волкова у меня часто возникали противоречивые чувства. 
Сейчас, глядя как он целенаправленно шел туда, где я его ждала, я вдруг поняла, что волнение окутывает меня, как в первую нашу встречу. Я не понимала чего мне ожидать и опасалась этого. И в тот же момент казалось, что все во мне предвкушает в волнительном ожидании удивительное будущее рядом с ним. Словно не было всех тех недомолвок, будто мы все начали сначала. Как если бы я снова собиралась с ним на первое свидание.
Но все же было и уже что-то свойское в его отношении ко мне, собственническое.
Например, как он прикасался губами моих волос при встрече, или как непроизвольно поглаживал мою спину, сидя рядом. Это были маленькие жесты, без которых он просто не мог обойтись. Как и я.
Я зажмурилась от удовольствия, и подалась чуть назад, поощряя его руку. На что услышала еле ощутимое ворчание, свойственное Сереже последнее время. Я знала, что это простое одобрение, однако в животе все равно встрепенулось то опустошающее чувство, что взывало к первобытным женским началам.
Я тяжело вздохнула, и с трудом вернулась к насущному. Передо мной был распростерт список мест\. которые предлагались для нашего совместного отпуска. Здесь был и горнолыжный курорт: очень заманчиво, но крайне травмоопасно, тем более с моей удачей (я взглянула на все еще перетянутую эластичной лентой вывихнутую кисть), да и кто знает, будет ли толк от горнолыжной программы, я бы не была прочь и вовсе закутаться в теплый плед, и в своего мужчину, и весь отпуск проваляться перед камином попивая красное вино. А что, и у меня есть маленькие слабости. И он - одна из них.
В списке так был выписан целый ряд музейных туров заграницы. (И не поленился же найти все эти предложения). Но мы же собирались заниматься своими отношениями, а не углубленно изучать чужие, тем более покрытые вековой пылью.
Или песочный пляж под жарким палящим солнцем: ну солнца сейчас действительно не хватало, и я бы не отказалась понежиться на солнышке, демонстрируя малое количество одежды перед Волковым, но он же неугомонный, сможет ли он расслабиться и просто валяться и тухнуть на пляже? Мне еще так много предстояло о нем узнать.
Мой палец задержался на этом пункте. Я внимательно разглядывала пальмы на маленькой картинке рядом с описанием отеля. Сережа поднес мою кисть к губам и обдал теплым дыханием.
- Там есть еще и вторая сторона, - будто между прочим сообщил он, и мягко прикоснулся к пальцам губами.
Я с улыбкой перевернула листок и увидела еще несколько пунктов.
- Смотрю, ты основательно подошел к делу, - подытожила я, совсем теряясь своих желаниях, - а что бы из этого хотел ты?
В ответ мне было неопределенное мычание - он все еще целовал мои пальцы, перебирая каждый по отдельности. Мне было приятно, что он таким образом проявлял свои чувства. Неловкость, которая присутствовала от подобных взглядов и легких интимных жестов в начале наших отношений, все еще мучила меня в подсознании. Но теперь на нас почти не обращали внимание окружающие, они знали что мы вместе. 
Да и к хорошему быстро привыкаешь.
Мне всегда нравилось, что Сергей никогда не предпринимал на публике что-то более основательное: мы не целовались на глазах у всех, и не позволяли себе какие-то более интимные ласки - все это было лишь для нас двоих. Но и в тех малых жестах, что были - будь то рука в руке, или как он нюхал мои волосы, я тоже иногда не сдерживалась и легкими прикосновениями гладила его завитки на шее, а целомудренные поцелуи в щеку - для меня они были еще интимнее, чем что-либо большее, и важнее.
Я чуть развернулась к нему:
- Ты не хочешь погреться на солнышке? - накрывая наши сцепленные руки, спросила я. - Ведь не только я должна выбирать наш будущий отпуск.

Кафе "Пирожки у Бабушки".

Я поежилась. Погода в Энске кардинально поменялась, а я не любила холод. Мне не нравилось кутаться в одежды, осторожно ступать по снегу, опасаясь островков льда. Хотя я хорошо относилась к дождю и любила гулять с зонтом, ветер, чаще всего сопровождающий морось, мог продирать до костей. Если будет присутствовать ветер - то я могу просто отказаться выползать из кровати. Я чуть улыбнулась, представляя как бы тогда Волков попытался меня оттуда выманить. Или как бы я его заманивала к себе. И как бы мы согревали друг друга в особенно холодные дни...
Я понимала его желание уехать не очень далеко - все-таки он трудоголик до мозга костей. Он хотел бы оказаться поблизости и быстро вернуться, если случиться какое-нибудь ЧП. Однако мне нравилась идея украсть его внимание, увезти его подальше от всех, наладить наши отношения, в которых на данном этапе прослеживалось много осторожности и опасений.
- Не хочу надевать много одежды, - все же нашлась я, наморщив нос.
Он сидел так близко, положив руку на спинку моего стула. Мне бы хотелось погладить его щетину, дотронуться до непослушных вихров на лбу, положить голову на плечо. Легко коснуться губ, просто так, потому что очень хочется. Вот тут и появлялась осторожность. Она выползала изнутри и жгла пальцы, глаза и сердце. Раньше мне давались проявления привязанности к Сережи намного проще и естественней.
- Если ты не против, я бы все-таки хотела туда где тепло, - и тут же поспешно добавила, - можно и на побережье. Но имей ввиду, купаться в море ты меня не затащишь.
Мои пальцы все еще лежали в его огромной ладони, и все же, я не выдержала и прижалась к мужскому плечу щекой.
Ни с чем несравнимое удовольствие снова оказаться в кольце его рук. И каждый раз это чувство дарило покой и умиротворение - как будто вернуться домой, где тебя любят и ждут. Прижавшись ухом, я уловила легкое урчание, мягкое и приятное, что вызвало еще большую мою улыбку.
- А вообще, наш отпуск уже начался, - тихо поддразнила его я, - значит мы просто можем заняться ничегонеделаньем, вместе.