Карта ролевой игры "Совсем другая Сказка"

Гретель, спасибо за подарок он обалденный *нацепил, красуется* рад, что ты меня пригласила)))) было весело

Сталин мой...

Здесь может быть ваша реклама)))))

- Кто твой Амур?
- Я твой Амур.
Триста шестьдесят пять дней назад она меня бросила. Бросила и сказала, что я мудак. Всё верно. Мудак. И кольцо купил и бороду сбрил. Даже в паху сердечком мех выбрил.
- Тьфу! Тряпка.
Осматриваюсь.
Вроде не все так страшно и местами весело. Кеша обещал бухло и пищу на закусь. Сегодня самое то отравиться и забыться.
Может уйти пока не поздно? Нет. Заметил. Машет рукой. Скалиться.
Шаркаю конфетти и серпантином. Медленно бреду к пустующему столику. Мои белые крылья покачиваются за спиной, а на лице расцветает фальшивая улыбка.
- Я всё пропустил?
Еще надеюсь вернуться в квартиру и покрыться мхом с плесенью.
- Всё только начинается!
Вот дерьмо.
- Отлично!
Мятого вида Сейлор Мун стирает томатный сок с груди влажной салфеткой. Попутно заливает в горло абсент или тархун. Нет. Это абсент. От тархуна так люди не морщатся.
- Помидорку будешь?
- Дома поел.
Внутренности крутит от яркого пола усыпанного телами плюшевых медведей и сердец. Вон тот крайний, с розовым бантиком,  похож на того, что я дарил ей. Моей сладкой девочке.
Со смачным чваком Кешка растирает помидор на моей  макушке.
- О, великие силы недотр*ха! Внемлите мне – Вазе с палками! Да падет в желудок убогого Амура пища и эль, да наполнятся презренного чертоги разума мыслями похоти и разврата! Да осквернит он свой целибат и оторвет гламурные крылья к чертям собачим! Да…
- Да понял я! Понял.
Сейлор Мун  наспех крестит меня и отсылает в бар за новой дозой трахуна. Святая женщина.
Бармен в костюме траурной феи выдает алкоголь, деловито оценивает мой наряд. Один я – олух крылья нацепил.
 Со сцены доносится речь. Призыв к вакханалии.
Тороплюсь. Надо быстрее принять горючку внутрь. Пока Дама Червей не повела нас в парк обкидывать яйцами влюбленные парочки.
Поправляю цепочку, как Фродо Беггинс, проверяю колечко на месте ли. Теплый желтый металл, россыпь камней – по-прежнему на шее.
Ваза с палками не одобряет.
Вздыхаю.
Не чокаясь, пьем.
Пьем.
П ь е м…

отвечу как Волков на шашлыках:"Показать хвост или показать, вот в чем вопрос".
я так совсем лох... прости меня моя дама с горностаем котом ты не заноза ты мое сокровище)

ах прожорливое брюшкоXDDD ты же лопнешь, деточка)

01:00 Глубоко в себе пережил травму нервно-психического характера. Хвост. Я видел хвост. Аврора сказала, что меня вылечат. Нас всех вылечат.
Мне срочно нужен кренделек. Заесть возбуждение сагирских чресел.
09:30 Какого лысого!? Мои волосики... мои гордые густые волосики на груди!? Горе в семье. Печаль.
Разозлился*шатает дерево* Оставил женщину на полевой кухне готовить бойцу победную похлебку. Засобирался на войну. Мортал Комбат, гавнюки! Моя грудь была невинна!
10:00 Первый пункт - подоср.. под наделать всем. Вычислить врага было не сложно. С грозным криком "это Спарта" и оттопырив героически ногу прыгнул на Серого ссущегосправляющего малую нужду в озеро.
Фаталити! Ггг...
10:20 Полегчало. Скрылся в кустах. Сейчас бы пыхнуть чего лечебного. Румп, гони травы. Я знаю, у тебя есть.
11:00 Хорошо, когда на душе хорошо. Птицы поют. Солнышко светит Похлебка пригорает. Мля! Аврора!

Квартира Авроры Морфей

Мы всегда чего-то хотим. В большей или меньшей степени. Сегодня я хотел ее. Так сильно желал, что позабыл себя там, где билось маленькое сердце хрупкой блондиночки.
Магия коварна. Она обостряет твои чувства, дарит галлюцинации, когда ты слаб и истощен на манну. Дурным видением мне кажется, что девушка стоит рядом со мной. Худенькие, изящные руки тянутся к лицу, пальцами касаясь подбородка. Не верится. Пытаюсь скинуть наваждение. Меня целуют. Целуют же, или я вновь спятил? Не хочу обратно. Я всё  сжег. Я один. Чистый. Свободный.
Почти свободный.
Вдыхаю запах кожи. Он влечет меня лесной ягодой и сливками, чем-то теплым и сладким, к себе ближе. Прижаться. Ласкать.
Мягкая. Она такая мягкая.
Податливая.
В голове крутится имя. Распадается на буквы и эхом отдается в воспаленном сознании.
А в р о р а…
Провожу языком по ее нижней губе, чтобы скользнуть глубже.
А  в  р  о  р  а…
Бедра пришпоривают, а руки по-хозяйски наводят бардак в моих волосах.
А   в   р   о   р   а…
Откуда же ты взялась такая?
Хочется думать, что я герой, который аккуратно поддерживает попку юной леди пока та нетерпеливо ерзает верх и вниз, пытаясь сорвать запретный плод с высокого дерева… на самом деле я нахально лапаю ее. А грудь, прекрасная троечка, горошинами сосков окончательно выбивает остатки  здравого, подговаривая неразумное животное чувство совершить преступление против добродетели.
Проклинаю похоть и себя заодно. Слова сами складываются в грубое, пошлое.
- Скажи… скажи чего ты хочешь, девочка? Шепни дяде джинну на уш-ш-шко.
Законы трения и скольжения всплывают в спутанных мыслях. Срочно необходимо проверить на практике. Ощутить. Да. Прижимаю ее к себе, насколько это вообще возможно. Несу к дивану свое сокровище. Благо мы недалеко и можно рухнуть вниз, как летчик в подбитом самолете.
Я здесь. Возле ее ног руинами. Пальцами под хлопковые шорты. Носом в совершенную грудь. Выгибается.
Стон мой. Ее выдох полный скрытого смысла.
Немой вопрос:
Ты разрешаешь мне?
Доли секунды глаза в глаза, пьяные и замутненные страстью, сражаются с задачкой непосильной капитулирующему уму.
Признаюсь. Каюсь. Я ублюдок Ифритской масти готовый облизать каждый сантиметр этого щедрого дара свыше ниспосланного мне. Словно в подтверждение рот наполняется слюной. Вот только за какие заслуги? Где я сплел нужный узор, верный рисунок, чтоб получить ее? Не знаю… н е з н а ю. Что делать мне? Ах, да… лизать.
Вдох глубокий дурманящий. Целую ее острые коленочки поочередно. Скольжу губами по внутренней стороне бедра. Чертовски приятно развести их еще шире, приподнять попку и стащить ненужную преграду ярко розового цвета.
Позволишь?
Ноги безумно длинные на мои плечи. Спиною в диванные подушки. Блеском изумрудные глаза горят.
Выдох.
Я просчитался. Вновь. Когда она рядом всё не так. Должен окутать ее огнем. Всё ревет: мысли, сознание… космос, черт бы его побрал. Уши закладывает. Хочется раздуться и проломить крышу, поглотить девушку собой. Вобрать без остатка. Испить.
Прячу светящийся безумием взгляд без зрачков. Покорно трусь щекой о бедро. Касаюсь ее плоти. Ласково. Влажно.
Хочешь ли ты улететь к звездам?
Аврора цепляет пальчиками белую футболку, задирает, легонько царапая спину ноготками. А я совершенно не в силах остановить расползающуюся улыбку на лице, как и того гордого ублюдка, нетерпеливо выглядывающего из под расстегнутой ширинки.
Румянец на щеках, взъерошенные волосы, приоткрытый рот. И белый кролик рисунком на топе. Зайка. Из последних сил цепляюсь за реальность, за неё.
Нахожу себя всё там же на коленях, возле кубка неги, беззаветно служащим верой и правдой во благо тихого всхлипа.
 М-м-м… Моя медовая девочка.
Больше не могу терпеть. Она скользит в мои объятия. Такая открытая и влажная. Готовая. Принимает меня полностью, опаляя жаром.
Я растворяюсь в ней, под кожей в гулком ритме сердца, шумных хлопках соприкосновения наших тел. Одним дыханием на двоих.
Шепотом окутываю, вязью слов восхищения, красоте тела поклоняясь. Хочется ещё. Тянусь к припухшим губам. Умоляю не отвергать. О, Боги! И чем же я заслужил доверие твое?
- Аврора. Аврора…
Нравятся звуки, что порождает ее горло. Тугими кольцами сжимает меня. Руками волосы тянет. Не могу остановиться. Рывками. Ритмом рваным к ней. Теряясь. Ничего не понимая.
Повелевай, девочка.
Владей.

Когда-то давно.В давно сгоревшей клинике.
Когда деревья были большими…

Каталки. Ненавижу их. Колесики гремят по сбитому полу. Вниз к подвалу. Через еле подсвеченный коридор на новый подземный уровень. Каждый день одна и та же дорога к приключениям. На мне простынь и ремни поперек. Меньше движения – больше радости медбрату. Пора бы запомнить и не ерзать. Вентиляция работает на отчетливый минус. Пар клубками изо рта. Ровно двенадцать вытянутых ламп. Я считал. Всегда считал.
Белый свет, дополнительные пропуска, усиленная система охраны. Совсем не те убогие обшарпанные стены в лечебке над нами. Здесь личная платформа игр в великие открытия и эксперименты.
- Какие планы на сегодня, док?
Держу фальшивую улыбку и щенячий восторг в глазах. Вот только руки выдают. Тремор под простыней, словно я надрачиваю двум медбратьям, дополнительно фиксирующим меня на столе. Это не смешно, но я всё равно хохочу не в силах остановиться.
- Сагир.
- Да, Госпожа?- рыжие пряди на бледной коже контрастом.
- Какой день сегодня?
 Вопрос на засыпку. Я знаю что день, но какой? Важный видимо. Очень. Иначе не спросила бы.
- Думаю еще один. Вы собираетесь гадать желание?- восторг не скрыть. Последнее желание. Она обещала меня освободить. Кивала головой. Я верил.- Хорошо бы побыстрее, а то руки немеют.
Худая щепка улыбается и поправляет очки на носу.
- Сегодня день твоего нового рождения. А это подарок.
Подарок – это колба, в которой я буду тонуть плюс набор инъекций. Делов-то. Я получаю такие дары раз в неделю. И каждый раз что-то новенькое. Я бы поклонился, но вот незадача – голова стянута ремнем.
- М-м-м… Вот и пирожок с кремом,-  вгоняют первую иглу.- Есть добавка? Побрызгай на язык. Вот сюда. Вот сюда!
И как эти ублюдки находят вену, когда невидно плоти? Под простынею полу невидимка. Нашли гады, как фиксировать изменения, замораживать процесс.
- Легкое головокружение, тошнота?- сухо интересуется доктор.
Знает же эффект так зачем спрашивает?
- Загадайте желание.
 Она молчит. Проверяет пульс. Деловито кивает, разрешая новую порцию иголок.
Настроение меняется в ноль. Злоба на каждого из них. Глухая сука. Тупые создания. И лампа, где она? Я тут подыхаю. Медленно и верно.
- Гадай!- рычу.
- После.
После я буду мертв.
- Сейчас!
Упс. Кажется, переборщил. Вместо того, чтоб рвануть ремни с пользой для дела, изо рта вырывается огонь. Руки сводит судорогой. Оковы опутывают тело черными вензелями, рисуя цепи слов, удерживая. Знаки. Отметки.
- Желание!
 Содрать с кожей. Отсечь с конечностями.
 Хватит иллюзий, в задницу правила, убью старую суку! Буду свободным!
Скалюсь. Горю. Пожарная сигнализация ревёт, как и моя кровь, оглушая. Паника. Видимо я позабыл познакомить окружающих со своей одной особенностью. Так. Пустячок. Мелочь, а приятно! Смельчаки с огнетушителями вспыхивают подобно спичкам.
Фигачу джаз. Красиво горят. Пытаюсь запомнить детали. Одна она неприкосновенна. Хозяйка. В коконе моего проклятия.
- Долбанная святая.
Почему-то колотит от холода, кто-то истерично смеется.
Ах, это же я.
Бывает.
Бывает.
Сейчас исправим.
Убить их всех.
Пожрать пламенем никчемные души за каждый день рабства.
Освободиться.
 
Бреду по коридору. Позади уже никто не кричит от боли. Слишком мало сгорело за каждые сутки. Надо исправить. Сравнять счет.
Бегу наверх по лестнице.
- Лимонад! Свежий лимонад! И тебе, милая! И тебе, здоровяк. Всем крепких объятий.

Когда-то давно.В давно сгоревшей клинике.
Когда деревья были большими…
Когда жили добрые волшебники...
... с огромными волшебными палочками...

Уже не весело. Думается, наигрался. На душе полегчало.  Верю, что она сгорела. Либо задохнулась. Скорее всего, второе и это радует больше, чем возможность задушить собственными руками. Неспешно иду по коридору. Мороженое сейчас бы. Да варение земляничное.  С таких приключений просыпается зверский аппетит. Сладенького бы сейчас. Конфету бы. Уже не горю, так, слегка тлею. Только вот руки не унимаются. Это из-за браслетов, врезавшихся металлом в кожу. Все в дыму. Двери палат проплывают мимо, картинка пляшет от головокружения.  Привязанные к койкам больные стонами встречают меня.  Серьезно  раздумаю идти спасать или бросить погибать. Смерть в огне самая чистая. Я подарю им свободу от бренного тела, позволю улететь. Решаю, пусть горят. Спасибо пусть скажут моей доброте. Вот ходячим помогу, а таким – пепел к пеплу.
Пальцами по штукатурке. Осыпается.
Кто-то проплывает мимо. Хватаюсь за человека. Висну. Я бы спас, но мы не знакомы. И  я не герой в трико. На мне нет ни ласин, ни плаща, вообще, ничего нет. Какой же я голый. Срамота да и только. Уем поболтать что ли? Развеяться немного.
Мимолетное виденье прямиком ко мне идет. Я улыбаюсь, ведь, и мне улыбку дарят.
- Девушка, а вы не подскажите, как пройти в библиотеку?
Ноет чего-то. Скулит и шепчет под нос. Растрепанная, посиневшая на вид. Убить? Или убить? Лучше за задницу подержаться.
- Что, хорошая моя? Ага, Волшебник из Полесья,- мягкий зад, ладный.- У меня и палочка волшебная есть.
Стою срамотой к девчушке прижимаюсь. Уже решил, что пусть живет, а она дурная смерти просит. Нет. Женюсь. Как сразу, так в загс и прочие пляски. Платье подвенечное кружавчиками да оборками ажурными на рукава. Хватит с меня никчемной жизни по кувшинам да графинам. Я создан для любви и фейхуи.
- Прекрасная Миледи, а что вы делаете после пожара? Может шербета поклюем в парке возле пруда?
Нахальной ладонью по попе похлопал. Для достоверности ущипнул. Вдруг, не проймет чаровницу.

Когда-то давно.В давно сгоревшей клинике.
Когда деревья были большими…
Когда жили добрые волшебники...
... с огромными волшебными палочками...
... и чистым - чистым сердцем?!
А было ли сердце?

Я тут ей про уй, высокие терзанья души и чресел, а она… руками касается несмело, стирая пепел.
Плакал ли я, когда нас обрекали на вечность служеньем? Когда осуждали за веру, любовь? За то, что ты лучший, превосходством звездою горишь, средь иных.
Не помню.
Плакал мой брат, один из немногих, алой слезой синеву окропляя. Сильнее задело его остриё. Тогда было больно. Я был у развалин чертою, опорой для сломленных верой своей.
- От боли можно укрыться. Сбежать,- отвечаю.
Мы пали об оземь. Твердь пробивая. Сквозь саван небесный, искрой выгорая.
Чушь говорит, кто боли не знает.
- Ты знаешь, как это, чудная? Слезами, ором, взывая?
Я вижу... не знаешь.
Помню, выл тогда, скреб кожу ногтями. Здесь, милая, тысяча лиц, имен и желаний. Смотри же, девчонка, под сажей сгорает сын прошлого, рожденный чистейшим созданием, творением длани к Святому Огню.
Смотрю в твое безрассудство, ловлю мыслей клубок, о, больное дитя. Ты ищешь свободы? Я - плотских утех. Поможем друг другу? Немного влаги для чресел моих взамен на любое желанье твое.
А хочешь, предстану во всю свою мощь? Таким, как был раньше в цветущей пустыне, где с неба на землю щедрым даром лилась вода.
Пожалуй не стоит. Нам лучше на воздух. Дым опьяняет. С него я дурею. Мне хочется лирик, какаВ и печенек. И петь во всю мощь до сиплого горла.
Чтоб от края до края небо в огне сгорало...
По плечикам хрупким грубой ладонью.
- Пойдешь ли со мною дышать чистой негой?
Подумай немного, а я поведу нас короткой дорогой. Рукою в руке далеко.
Да что же такое?
- Пошли, окаянная, чего покажу!

ребят, спасибо вам, да.)

*хрустит карамелькой* ну и что... я бы подул)

тебе спасибо за посты и игру) хочется шалить, ага)


Аврора моя, красивый пост


Папо, твои брови толкают Аришу на лабутены и в платья дорогие XDD интересно вас читать)

Ребят, столько внимания) аж засмущали спасибо!
Папо, слог... Это же просто слова)
Герда, повторюсь, очень интересно вышло со стихом
Кай, мы тебя запутали видимо.)) все время забываю сказать, добро пожаловать домой))

Ребят, а вот и да. Чей-то все зажали свои лоты и сидят тихоряться? Персиковый чОрт давай кажи личину свою сладкую)

Когда-то давно.В давно сгоревшей клинике.
Когда деревья были большими…
Когда жили добрые волшебники...
... с огромными волшебными палочками...
... и чистым - чистым сердцем?!
А было ли сердце?
... найдем по осколкам...
... я обронил его в поле росою, в болоте похерил!

Хочет она. Ага. Это не то, что хотят слышать большие, голодные черные мужики. Ну, да ладно. Сделаем скидку на дым.
Прижимается. Так и льнет, глупышка. Когда меня так обнимали? Не помню. Давно было такое, а может, и не было вовсе. Трясу головою. Дурман окутал. Это всё больница, лечение… док. Кстати, где? Живая? Хозяйка моя. Осталось немного. Без лампы нет шансов, глупышка, куда ты ее дела… позови меня. Давай же. Я буду смотреть, как шипит твоя кожа в коконе силы, словно в фольге.
 Жду.
 Обнимаю.
 Целую.
Люблю.
 Твой подопытный кролик.
Трясу головою. Смотрю на девчонку и не понимаю, почему не в подвале стол подпираю собой.
Чудная какая. В кусты б ее затащить, надругаться. Ай! Нет же, решил нам на воздух.
Так мягко ко мне телом, изгибом волнующим. Трется. Ну, всё! Бери, не хочу.
Огонь меняет планы. Да и не место.
-Туда, где нет боли?
Это куда?
Сомненья, сомненья, сомненья.
Мешком да на плечи закинул ее. Легкая – кожа да кости.
- Как звать тебя, кукла? Сейчас поболтает немного. Ты не боись. Держу тебя крепко.
Отчаливаем. Сознание рисует картинку садов. Кустами роз увиты решетки. Трава изумрудная… та сторона.
А мне... где нет боли? Узнать бы то место. Укрыться.
Глаза закрываю, лечу наобум.
Сначала желанье твое.
А там уж посмотрим.
Сидим на траве. Тебя укачало, а я изучаю низину с деревней, что за полоской старого леса. Заросшее поле. Овраг с чернотою. И замок огромный в стиле готики. Ветра облака с места сгоняют, рисуя на поле бегущие тени. Тихо здесь. Мрачно.
- И здесь-то нет боли?
Заброшено, позабыто. Пахнет печалью. Хотя, скорее, пахнет грозой. Гремит на горизонте, ползет змеею по небу за нами.
Тянусь к девочке, хватаю за ногу.
- Ты это хотела?- молчу, что сам жаждал того же.- Я  исполнил. Всё так? Есть недочеты? Мы можем спуститься или подняться,-  рукою к коленке, к бедру, растирая сажу с ладони по коже.

Когда-то давно в нарисованном мире...
Когда деревья были большими…
Когда жили добрые волшебники...
... с огромными волшебными палочками...
... и чистым - чистым сердцем?!
А было ли сердце?
... найдем по осколкам...
... я обронил его в поле росою, в болоте похерил!
Нарисуем новое?
Хочу большое, если можно...

Зачем крылья? Это так неудобно.
- Нарисуй мне лучше броню.
Чтобы под кожу никто не забрался. Чтобы шкурой иглы ломать.
Растянулся на траве средь цветов лиловых полей. Теплый ветер гуляет по коже. И небо большое открытое над головой.
Свободен.
Нет никого в мире выше меня. Только облака – большие дирижабли. Тихоходы воздушного пространства. Проливают капли лениво, в пол силы.
Ах. Да. Я не один. Со мной девчонка босая, носится по кругу с охапкою цветов душистых.
Затишье словно перед бурей. Нет ни слов, ни звуков только сильфы. Поток воздушных сфер гоняют. Туда. Сюда. Рисуя петли мертвые под облаками, пикируют к земле в поклоне низком по траве зеленой, да к кронам древних рощ дубовых взлетают на вираж.
И целого мира мало…
Вздохнуть глубоко грудью, животом.
Остаться.
Раствориться.
Подобно сильфам воспарить.
- Я передумал. Рисуй мне крылья, девочка. Хочу большие. Сумеешь ли?
Надеюсь, да.
Но и броня не помешает.
Вода дождем смывает сажу. Раскину руки, блесну оковами под небом грозовым, чтоб помнить, кто я здесь, не забывать.
Уставший. Бренный. Тяжелый.
Спать.
- Угомонись. Передохнем перед дорогой? Оставь и пчёлам на нектар цветов медовых.

Это Древняя Греция, детка!

Сатир – это плутоватый, беспечный, наивный, бесстыдный, веселый и ни разу не обычный человек. Лесное божество ленивое и распутное. Целыми днями жрет виноград, охотиться за самочками нимфами, бахает на флейте хиты Фредди Меркьюри и варит забойное винище.
Хорошего сатира не красит бабское платье тога. Голый, значит, идеальный.
Глубоко в душе всякий Сатир это отменный Джинн из города Энска ;D
 
 
Жара подпаливает Фивы. Единственный райским уголком служит лес у южных холмов, где бродят бородатые кентавры. Да Артемида вечно на охоте. Злобливая, сварливая, но справедливая. А всё потому что не любит веселиться. Мужика бы ей. А лучше юного сатира. Такого как я. Чтоб и на флейте ей и вина из личных запасников богов. Я могу. Всё могу. Мне б только бабу прекрасную чаровницу дриаду на плечо и в рощу для утех и возлежаний для души. Всё для неё. И говорить, стонать, петь песни.
Вот еще бы найти Диониса. Или вакханок. Безжалостные девы бросили меня и братьев в финиковых зарослях одних. Без ласки женских рук и чресл.
Полдня шагали по лесам, плутая по дорожкам. Пели песни, лениво поедая ягоды с кустов. Скучно. В жару всегда так. Найти бы место, где гуляют без присмотра девы.
Слышу смех колокольчиком переливчатый. Плескание вод.
Неужто мы на месте?
Кусты руками раздвигаю.
Ах вот она, возле камня грозового,  где воды Дирка и Исмены запрудой для русалок служат. И…
… Нимфы! Вся жизнь утехи и страданья. О, Боги славные Олимпа. Вон та красавица в прозрачных одеяниях склонилась над цветком нарцисса. Проказница! Терзает бедного сатира!
Какой изгиб, полнота вершин… о, Бахус! Бедер!
Глодаю листья фикуса. Еле сдержался, чтобы не заблеять козлом рогатым.
Стоим в кустах засадой. Я и братья. Ну, да. Мы без кольчуги. И тоги нет. Зато в венках по сами ухи. Вино вчерашнее соком бродит  к веселью и победам.
М-м-м… чистые создания – нимфы. Так и льнут к рукам как бабочки махаона. Кожей подобно лунному свету, девы невинные.
Да здесь и Эрос! Вечеринка! Под сенью ясеня без нас! Досада.
Непорядок. Какие пляски без флейты и прекрасного сатира?
Один кивок, второй. Переглянулись.
Моя вон та, что с горящими очами подобно ночи чернотой пленяющей. Возьму ее под бедра властною рукой и на плечо, как всё задумал. Моею станет.
Киваю братьям.
Одно мгновение и мы у самых вод под  девичьи визги.
- И что такая девушка скучает?- руками по округлостям к межножью.- Позволь сыграть на главном инструменте.
Шепчу непристойности, шуткую.


- Можно? Нужно!- тяну за руку нимфу.

Нет, что за лгун?
- Не гоже врать от имени Бога такому щуплому… а кто ты?- осматриваю тогу, будто тряпки мне подскажут благородное происхождение соперника.- Не помню я тебя на праздных вечериях во славу Бахуса.
- Я…
- Ты муз. Ага. Уж как иначе. Знавал твою сестру. Да нет не думай. Муза танца она. Уроки давала. Да, давала… уроки. А ты что подумал? Бесстыдник. Оставь меня с прекрасной девой, ее я должен научить. Урок у нас по плотским негам. Не до тебя. Ищи другую.
Настырный тянет за руку мою добычу.
- Ее увидел первый я!
- И что?
- Оставь нас, грубый. Или битва!
Фырчу и блею. Рукой на грудь под тонкою одежкой якобы ненароком касаюсь розовых сосков. Алеют щеки нимфы. Проказницу жар тела одолел.
- Удел твой марать дощечки и воск карябать неумело рукой несчастного писаки,- шутливо отвечаю.- Хотя… в чем измерительно сражение будет? Давай на флейте кто кого? Или до опьянения полного соревноваться?
Во всем я мастер без сомненья. Победу легкую отметим с братьями размахом.

Дорогие девушки, с праздником весны!
помните, что сейчас просыпаются буйные Белоснежниковы, а у некоторых представителей мужской части города Энска идет гон впрочем, он никогда не кончается, только силу набирает ;D
будьте бдительны и не петляйте по лесным тропкам одни, в чулках и с пирожками
маньяГи нынче изворотливые стали отлюбят на тропинке и тютю
а ты потом страдай по его меху и кудрям шелковистым * вздыхает*

Это Древняя Греция, детка!

Долго ли, коротко ли. Не раздумывая, не почесывая зад на удачу, я пнул Муза по коленке копытом, проблеял победоносную во славу Диониса и дал деру.
- Обманули д*рака на четыре пятака.
Тикал быстро. Только земля из под копыт. Нимфочка что-то визжала на ухо, но я так и не разобрал про какую ладуседанбаклажан ее сладкие, подобно амброзии в летнюю майскую ночь, уста лепетали.
Сатир славится не только вином и вредным характером, но и скоростью газели.
Надо было и арфу его сломать. Чтоб наверняка. Музы такие чувствительные. Порвал сандаль рыдалЬ три дня. А с тринделки своей так и пару лет не оклемается.
М-ме-е… от слова м-ме-е-есть.
Глаза бояться, а руки-то… руки… в общем, я щупал округлости в дороге. Решил перейти  реку вброд, надеясь, что щуплый оппонент не захочет мочить свою белоснежную тогу почем зря и сдастся.
Пара километров сквозь колючие кусты и вот они. Те самые потерянные в плясках, винных ягодах и любОви к богу вакханочки. Песнь поют лениво:
- Мама, ради Зевса, я нисколько не пьяна. Пропадаю я! Навеки пропадаю я!
- За него всё найду и потеряю. Пропадаю я!
Фальшивят бренные. Дионису такие воспевания уши трубочкой свернули б. Ничего. Ну, и ладно. Я не он. Всё стерплю. Вот только передохну чуток возле прохладного грота. Горло промочу. Нимфу удовлетворю позабавлю. С богом познакомлю. Просит же, ну, как тут устоять. А пока посидим на траве.
- Виноградинку желает прекрасная дева?
Улыбается мне. Щечки полыхают румянцем.
Глупышка.
Кормлю даму ягодами, млею. Я победил.
Солнце скоро к закату и сил нет на вечерние пляски у костра. Вздремнуть. Ко сну веки клонит. Вяжу виноградной лозою наши запястья, говорю, что это на удачу. Рукой прижимаю к боку пышные формы.
Дремлю под едва уловимый западный ветерок. Да планы строю на вечернее пиршество. Попрошу благословения Диониса, святым союзом оплету свои копыта с нимфой во веки вечные. Размножусь. Куплю домик, разобью плантацию, заживу по-новому. Олимпийские игры буду проводить  на заднем дворе с братьями. Всё как в лучших домах Карфагена и Фив.
Смеркалось... веки тяжелели, вакханки горланили песни, а я захрапел прикрыл глаза на пять минуточек.