Карта ролевой игры "Совсем другая Сказка"

Милый, дорогой, любимый, единственный, то есть Кай!
С Днем рождения тебя, родной!



Кроме того, что уже сказала, подарила и сделала приватно, дарю тебе...

Джинн и Котов сказка класс.
По табличке Ганса я безумный модельер, и что-то в этом есть, хотя я, скорее модель

Лилиан, добро пожаловать
Кида, с днюшкой
Рора - классный обзор по кино, жаль, что не видела

Арина - костюм бесподобен, Джин - твой мне тоже ну очень нравится

Всех люблю, скучаю, но реал пока не отпускает. Наверное, еще недельку...

Рай, дорогой, с Днем Рождения!
Пусть все будет хорошо, и Шурка всегда рядом, и мечты сбываются, и вдохновение будет на творческие всякие задумки, и, главное, время свободное на исполнение этих задумок.
Мы с Каем решили, что у тебя все есть, потому просто дарим из наших закромов, коллекционный...

На борту «Танцующей Девы»
 
Есть в близости людей заветная черта,
Ее не перейти влюбленности и страсти,
Пусть в жуткой тишине сливаются уста,
И сердце рвется от любви на части.
Анна Ахматова
 
Засыпаю без сновидений и кошмаров – впервые после отъезда из Энска. Но спала все равно беспокойно – несколько раз просыпалась, чтобы убедиться, что ты рядом, живой и настоящий, что мне это все не привиделось в каком-то горячечном бреду. Уже под утро снова неожиданно проснулась и какое-то время смотрела на тебя спящего. Вбирая в себя такие родные черты, словно запоминая перед долгой разлукой. Замечая те изменения, что произошли, пока мы не виделись – сбитые костяшки пальцев, к которым очень хотелось прикоснуться губами (не пожалеть, жалость ты бы не принял, просто как знак ласки и нежности), несколько припухший нос, расцвеченный всеми цветами радуги, как и скулы (в темноте ночи я этого не заметила, а ведь тебе, наверное, было очень больно вчера)… протянула ладонь – погладить, но тут же отдернула руку, сама ведь только что решила, что любое прикосновение вызовет боль. Неожиданно вспомнилось, как еще в Палермо мальчик-сосед упал с дерева и сломал нос. Он потом недели две боялся к нему прикоснуться даже умываясь – было больно. Ты, конечно, не маленький мальчик, но тем не менее… Эта ночь была какой-то нескончаемой и до боли нежной, и так не хотелось, чтобы она закончилась, поэтому, осторожно обняв тебя, попыталась уснуть снова, чтобы отодвинуть наступление утра, хотя и это наступление оказалось удивительно приятным и ласковым с очень явным ощущением того, что ты как раз проснулся…
Хочется ласки и нежности, и одновременно какого-то легкого шкодства, поэтому, не открывая глаз, провожу рукой сначала выше бинтов по твоей груди, а потом – ниже, по животу, закидывая ногу сверху твоих и устраиваясь поудобнее, делаю вид, что собираюсь спать дальше (а что, мне вполне комфортно!) Прекрасно понимаю и ощущаю, какое влияние оказывают на тебя мои «невинные» действия, но легкость прошедшей ночи не отпускает, и хочется шалить и радоваться. А твои слова и толчок в плечо раззадоривают еще больше – потягиваюсь как кошка, наевшаяся сметаны, и пытаюсь устроиться на тебе поудобнее, но потом все-таки переворачиваюсь на спину, так и не открывая глаз. Мне нравится наблюдать за тобой сквозь ресницы как бы немного исподтишка. Словно ты не замечаешь, что я все вижу. Такая некая милая игра… Зато ты смотришь. Не просто смотришь, ласкаешь взглядом, от чего становится жарко и хочется, чтобы не только смотрел… Открываюсь твоим ласкающим рукам, дыхание сбивается, желание накатывает волнами, и все мысли о том, что ты не совсем здоров и стоит тебя поберечь, куда-то исчезают, уступая место другим – «скучала и хочу, до одури, до умопомрачения», никогда не думала, что буду так хотеть мужчину… тебя… закусываю губу, чтобы не застонать и тут же жадно отвечаю на твой поцелуй – прижаться, раствориться… – забыв обо всем, притягиваю тебя крепче …и слышу сдавленный стон, и разжимаю объятья.
Откидываешься на спину, скрипя зубами.
Дышишь часто и неглубоко, словно воздуха не хватает или боишься вздохом причинить себе боль.
Дура, какая же я дура! Ведь знала, видела… и все забыла…
Понимала ведь, что тебе больно…
Закусываю губу, словно больно мне самой и, присев на колени, смотрю на тебя, стараюсь по выражению лица, глаз понять, насколько все серьезно.
– Как ты? Кай… извини… Что? Что мне сделать? – осторожно прикасаюсь ладонью к твоему плечу, чтобы не вызвать лишней боли.
Закрываешь глаза, черты лица заостряются, на переносице и висках капельки пота – как же тебе больно, родной… Поделись со мной, станет легче… наверное…
Прижав ладонь к губам, смотрю на тебя, снова вбирая в себя взглядом, как ночью, только сейчас я не любуюсь и не разглядываю, просто хочу забрать твою боль, повиниться за свою бестактность и невнимание… Пусть только тебе станет легче…
– Кай, – тихим шепотом, когда ты почти совсем перестаешь дышать.
Уверяешь, что все в порядке, даже силишься улыбнуться, но я понимаю, что все намного серьезнее, чем хочешь показать. Просто бережешь меня… Как всегда…
Когда просишь позвать врача, немного теряюсь и, отвечая, «да, да, конечно» на все твои вопросы, кое-как влезаю в платье на голое тело, сую ноги в балетки и вылетаю из каюты, шепотом кляня себя за то, что тебе так плохо и больно, и я в этом виновата не в последнюю очередь.

Мечусь по палубе в поисках доктора. И как угадать, где его поселили? Стучаться везде? Хотя, стоп. Не так уж много тут кают. Прикидываю в уме возможную рекогносцировку и стучусь в дверь.
– Кто там? – отвечает незнакомый мужской голос. Кажется, угадала.
– Простите, что беспокою, мне нужен врач, – начинаю и понимаю, что не знаю ни имени доктора, ни твоего нынешнего. Слышала краем уха, что новые документы и тебе, и вроде мне тоже, но поскольку информация была не для моих ушей, то ничего конкретного, только то, что можно было услышать… случайно, а это было совсем немного, особенно если участь, что мужчины при моем приближении тут же замолкали.
– Что вы хотели? – мои размышления прервал голос явно разбуженного мной все-таки доктора, – в полуоткрытую дверь показалась его взъерошенная голова.
– Вашему больному…эммм… немного нехорошо. Он просил позвать Вас, – я скрестила за спиной пальцы, чтобы он только не стал расспрашивать, что да почему, да кто я такая.
– Хорошо, спасибо, мисс, сейчас буду, – доктор поспешил захлопнуть дверь, а я осталась стоять около каюты.
Собрался он довольно быстро и очень удивился, что я все еще.
– Вы еще здесь? – доктор окинул меня с ног до головы, и взгляд его показался мне странным. – А да, капитан говорил, что мистер Рихтер путешествует с женой.
– Ри… да, с женой, и он сейчас в другой каюте. Пойдемте, доктор, и я покажу мистеру Рихтеру, где раки зимуют. Выпрямив спину, иду впереди доктора и еле сдерживаюсь. Я очень зла и на тебя – за скрытность, за то, что поставил меня в нелепое положение, за то, что все было решено за моей спиной (понятно, что мы супруги только по документам, но можно было если не спросить, то хотя бы сказать мне об этом!!!), и на себя – я же знала, что ты не здоров, и бинты видела, и дыхание слышала, надо было хоть немного соображать головой…

И все же, несмотря на то, что сердита, войдя в каюту, первым делом ловлю твой взгляд – «Как ты?» Ответный «Жить можно» и улыбка заставляют и меня улыбнуться. Я даже не слышу того, что говорит доктор довольно строгим тоном, просто наблюдаю за вами обоими, пресекая все твои попытки выдворить меня вон. Я ни за что не уйду. Мне важно знать точно, что с тобой, понимать, насколько все серьезно, чтобы… Впрочем, об этом подумаю потом… а еще мне ужасно неловко перед доктором. В каюте все слишком очевидно, и ясно, отчего тебе стало плохо… Ночью у нас обоих сорвало крышу, это обоюдное помешательство можно извинить тем, как мы расстались, всем, что произошло за это время, и… ну просто иначе было невозможно, но доктору-то это не объяснишь. Еще чего доброго подумает, что ты симулянт.
Неодобрительно посмотрев на все вокруг и на меня, доктор начинает разматывать твои бинты, а ты все пытаешься меня выставить, но не тут-то было.
– Нет-нет. Я останусь, дорогой, мне же надо знать, как тебя перевязывать. Мало ли что… Продолжайте, доктор. – убираю руку, которой ты пытаешься помешать врачу снимать повязку, – не стоит задерживать доктора, милый, – моя улыбка выглядит вполне дружелюбной.
Стою так, чтобы не мешать, но все видеть и если понадобится, что-то подать. Хорошо, что стою за спиной врача, и он не видит, как я кусаю губы, а потом зажимаю себе рукой рот, потому что еле сдерживаюсь, чтобы не охнуть, увидев синяки и кровоподтеки. Ты, по счастью, тоже не видишь моего лица, а я мысленно кляну себя последними словами, понимая, насколько тебе больно. Я ребер не ломала, так чтобы совсем, но трещина однажды была, когда я подростком два года занималась балетом, и на каком-то пируэте мальчик-партнер не соразмерил свои силы, поддерживая меня. Две недели тугой повязки, ни охнуть, ни вздохнуть. Кашлять и смеяться было тоже очень больно, и лежать, сидеть, ходить. Но это всего лишь трещина! А у тебя перелом, и не одно ребро. И ведь ты говорил ночью, что трудно ходить, стоять, лежать, а я… ооох!!!
Внимательно слушаю, что говорит доктор про пневмонию, мне тоже крайне не нравится, что у тебя температура, и я, не удержавшись, все-таки охаю, а ты начинаешь злиться на доктора, что он так долго канителится, и просишь уколоть обезболивающее.
Доктор теперь уже мне объясняет, почему может быть воспаление легких и чем чреваты переломы, а я мечтаю залезть в гугл и досконально изучить проблему. Возможно, доктор несколько сгущает краски, но если нет! Снова вздыхаю и кляну собственную несдержанность, а доктор делает укол и начинает прощаться, обещая зайти позже поставить капельницу.
Бросаю быстрый взгляд на тебя – похоже, ты не очень в восторге от предполагаемого визита и процедур, но все-таки благодаришь дока.
– Спасибо доктор, я все поняла, постараюсь проследить за …мужем, – на которого бросаю, надеюсь, достаточно красноречивый взгляд, – к сожалению, я была не до конца в курсе… в общем... не подумала… мы не подумали, – снова взгляд на тебя, – еще раз извините за беспокойство и спасибо Вам.
Доктор прощается и уходит, провожаю его, а потом возвращаюсь к «мужу», и мой взгляд не сулит тебе ничего хорошего.
 
– Ну что, женушка, ты готова заботиться обо мне? – пытаешься свести все к шутке.
– Готова. Только сначала устрою тебе хорошую головомойку? – отвечаю немного в запале, а потом сникаю и добавляю, что в общем, оба хороши.
– Может быть, хочешь знать подробности нашего бракосочетания? – все еще стараешься держаться шутливого тона, но я – не могу. Я зла, расстроена, переживаю за тебя и чувствую себя прескверно. Где была моя голова!
– Как ты? Прости, не могу шутить. – присаживаюсь на край кровати и беру тебя за руку.
– Нормально, правда, давай не будем акцентировать.
– Да где там нормально? С такими вещами не шутят. А если бы? – не договаривая, смотрю на тебя, – мы были так… неосторожны… я… – замолкаю и опускаю глаза.
– Нельзя было по-другому, Герда.
– Я… знаю… но док прав, и я… волнуюсь, – прижимаю твои руки к своему лицу. Хочется опуститься на колени и уткнуться в тебя, но боюсь сделать больно… Просто смотрю на тебя, молча… Столько всего хочется сказать, но слов нет, они как всегда кончились в самый неподходящий момент. Остается только смотреть. Прости меня, я не знала, и я… люблю тебя и так хочу забрать твою боль.
– Не нужно. Все будет хорошо. Уверен, что пойду на поправку только от того, что ты рядом, – улыбаясь, притягиваешь меня ближе и рассказываешь, что в первую ночь на корабле видел меня во сне.
– Это был не сон. А – я. Меня капитан запер в каюте, от греха подальше… И я никак не могла раньше…
– Не удивительно, с учетом того, как вы с Васей оказались на корабле! – смеешься в ответ.
– Но я так испугалась, когда услышала! Конечно, это было глупо, но мне стало так страшно …за тебя
– И вовсе не глупо. Я, конечно, когда увидел тебя тут, хотел как следует надавать по шее. Тебе, или капитану, даже не знаю. Думал, Джек тебя взял на судно по доброй воле, так сказать, – смотришь серьезно и все-таки, немного осуждающе, только не знаю, на кого ты сердит – на меня или на кэпа. При всем моем неприятии его поступка в тот день, не хочу вешать на него лишнего. В конце концов в моем безрассудстве никто, кроме меня не виноват – ни Джек, ни Вася. Потому, набравшись смелости, качаю головой и отвечаю честно:
– Нет. Мы тайком пробрались с Васей… Он два дня нас не мог вычислить, – при воспоминании о том, как мы прятались, губы трогает улыбка, но я тут же отворачиваю голову, чтобы ты не видел мой взгляд. Не могу я простить Джека и боюсь его.
– Да, он вкратце изложил суть дела. Расскажи, как все было, мне интересно, – жестом приглашаешь меня сесть рядом. Я осторожничаю, опускаюсь на самый край кровати, но ты настаиваешь, что все в порядке и просишь подвинуться ближе. Я уже отошла мыслями от кэпа и просто смотрю на тебя. Глаза в глаза. И, конечно, не могу отказать. Быть рядом, ближе, совсем близко, мне тоже очень этого хочется. Переплетаешь руки, целуешь мои пальцы, невольно тянусь к тебе и в ответ на просьбу о поцелуе слегка касаюсь твоих губ своими. Я все еще боюсь причинить тебе боль, но мне так хочется…
И когда просьба звучит вторично, да еще с некоторым подколом, не выдерживаю – наклоняюсь еще ближе к тебе и целую, пытаясь все-таки хоть как-то контролировать себя: док же сказал, что опасно, но от того, как ты шепчешь «Доброе утро», по всему телу бегут мурашки, и мне уже хочется не только целоваться, но…
– Доброе, – последним усилием воли пытаюсь отстраниться и настроиться на серьезный лад, тем более что ты вроде желаешь все-таки выяснить, как мы попали на корабль и вообще. Иначе к чему этот вопрос?
– Мне бы очень хотелось кое-что узнать у тебя…
Загоняю все желания подальше внутрь, сцепляю пальцы в замок – так легче отвлечься и не думать о твоих губах, которые хочу целовать, о плечах и руках, к которым хочется прикоснуться, пробежаться пальцами, о том, какая нежная и бархатистая кожа… там… На секунду закусываю губу, сглатываю и произношу:
– Я случайно услышала разговор Дитковскиса с Ивановым… – но ты неожиданно прерываешь:
– О, нет, я не об этом…
Тогда о чем? – вопрос не задан, но он явно написан у меня на лице.
– Дай шепну тебе на ушко, – тянешь к себе ближе. Чувствую в этом какой-то подвох, но не сопротивляюсь – к чему? Только в попытке собраться и не думать обо всех своих желаниях, до меня не сразу доходит смысл твоей фразы.
– Все время, пока док был тут, я думал только об одном, – делаю небольшую паузу, – Я решал, но так и не понял: успела ли ты надеть трусики или носилась по палубе с голой попой?
А когда понимаю – о чем ты – первое желание – ударить. Нет, не дать пощечину. А именно ударить.
– Ах ты! – единственное, что срывается с моих губ, потому что вырвать руку не получается. И Слава Богу, а то пришлось бы снова звать доктора. Эта минутная борьба возвращает способность думать и некоторое спокойствие – тебе нельзя резко двигаться, но как же хочется встряхнуть! Несносный мальчишка! – думаю про себя, потом произношу это вслух, кусая губы, чтобы не рассмеяться, и при этом краснею, вдруг подумав о том, что эта же мысль могла прийти в голову доктору – платье на мне явно было надето второпях.
– А ты великолепная малышка! – парируешь, улыбаясь.
– Не подлизывайся. – я не то что сердита, но все-таки немного выбита из колеи.
– И не думаю! Это чистая правда! Так все же: да или нет? – понимаю, что не отстанешь, и мне с одной стороны хочется веселиться вместе с тобой и подначить теперь уже тебя, но с другой – я немного сердита, да именно сердита на то, что ты не хочешь быть серьезным, а врач сказал… да и то, что произошло с нами на корабле, об этом тоже надо поговорить, а ты… какие-то глупости… – сердитые мысли несутся в голове, потому и имя твое я произношу строго и возмущенно:
– Кай! – пытаюсь высказать все, что в мыслях, но ты никак не можешь свернуть, уговаривая ответить, протягиваешь руку, пытаясь достать подол платья.
Ах, ты ж! – прикосновение будоражит, прогоняя всю мою серьезность.
– Любопытство кошку сгубило, – хитро улыбаюсь и отодвигаюсь чуть дальше, чтобы ты не смог задрать подол.
– Ко мне это не относится. Тем более что я, как минимум, кот, – о, это я сейчас прекрасно вижу, – не могу сдержать улыбку. – Мальчишка, ну совсем мальчишка. Вероятно, мужчины никогда не взрослеют.
– И не стыдно тебе? – фраза выходит какой-то странной. Словно и не я это говорю, а кто-то серьезный и взрослый.
– Нисколечко! Да или нет? Всего одно слово… – упрямец, нет, я знала, что ты упрямец, но чтоб так! И ведь знаешь, все ты прекрасно знаешь. Вижу это по глазам, по улыбке, чувствую по жару, который поднимается внутри от того, как ты смотришь. Но тебе почему-то надо услышать мое «нет», а мне – подольше не отвечать.
Не выдерживаю первой.
– Нет, – тихим шепотом тебе на ухо, – нет, Кай, не успела, под этим платьем нет ни кусочка другой одежды, – шепот становится прерывистым, дыхание сбивается, во рту пересыхает, но мне важно доиграть. Не знаю, почему, но важно…
– То есть, я правильно понял: ты абсолютно голая под этим платьем? – твой голос стал низким и слегка хриплым…
– Абсолютно. Совершенно. И точно. – произношу раздельно, словно ставя точку в игре, потому что уже не до игры, потому что тело вибрирует от желания, и разум туманится.
Но ты, похоже, хочешь продолжить игру, прося поцелуя, и я не могу устоять.
Ты хочешь, чтобы я тебя поцеловала? Хорошо. Легонько касаюсь одной щеки, так же невесомо – второй, провожу пальцем по свои губам, потом – по твоим.
– Лучше? – с легкой улыбкой, но если б ты знал, как мне сложно сдерживаться.
– Гораздо. Но не совсем. Я бы предпочел попробовать твой язычок на вкус… – я не очень слышу, что ты говоришь и почти не понимаю смысла, только смотрю на твои губы и. наклонившись еще ниже, провожу по ним языком… Все, я пропала. Нет больше мыслей и рассуждений, рушатся преграды и забываются страхи. Слегка кружится голова, когда я вслед за тобой закрываю глаза. Тихо сползаю по кровати на пол и становлюсь на колени, потому что нет сил держаться, а упасть на тебя не могу – боюсь сделать больно. Губы, языки, учащенное дыхание, твоя рука гладит мои волосы, прижимая крепче. Мы словно перетекаем друг в друга, сливаясь в этом поцелуе в одно целое. В какой-то момент дыхание совсем кончается, и я отстраняюсь. Смотрю в твои совершенно ошалелые глаза и понимаю, что еще минута, и все предписания доктора будут забыты…
И снова, в который уже раз пытаюсь действовать рассудком, а не сердцем.
– Нельзя, Кай, – шепчет «правильная девочка» Герда, с трудом переводя дыхание.
– К черту все, сейчас вообще не хочу ни о чем думать. Даже если я умру потом, лучше встретить костлявую удовлетворенным мужчиной, нежели потом мучиться от осознания, как бы все было, – говоришь срывающимся, хриплым от желания голосом. И как же мне хочется послушаться, но …я боюсь, за тебя боюсь.
– Нельзя. Второго пришествия Макса я не переживу. Да и вообще. Ты не в том состоянии, – пытаюсь высказать все так, чтобы не обидеть, чтобы не подумал, что жалею. Ты не заслуживаешь жалости – только любви.
Вижу, чувствую, понимаю, как тебе нехорошо. От всего, что происходит, от твоего состояния, и от моего поведения тоже, но не могу я иначе! Если с тобой что-то случится, я… я этого просто не переживу…
– Кай, милый, давай просто поговорим, – глажу по руке, успокаивая. – Прошу тебя.
– Ты права. Немного обождем, но только если ляжешь рядом со мной, – говоришь уже более спокойно, и я, естественно соглашаюсь.
Ложусь рядом, правда, на некотором расстоянии.
Требуешь, чтобы подвинулась ближе. Ага, несомненно, а еще обнять, поцеловать, а потом… снова доктора, нет уж!
– Кай, ну-ка прекрати! – пытаюсь быть строгой, но ловлю твой обиженный взгляд и уже готова сдаться, когда ты все-таки решаешь проявить благоразумие.
– Ладно-ладно, сдаюсь. Давай тогда по порядку. За каким чертом тебя понесло к Дитковскису?

Держи, держи *наливает Греье и всем* под падающий снежок коньяк самое то


у нас есть все, даже с собой могу дать *достает пару бутылок* и нашему любимому доку от его первой пациентки передай


ждем ждем, сказала, уползая в реал. Скорее бы високосный год кончился

Новогодняя анкета
 
1. Мысль года.
Все чудесатее и чудесатее
 
 
2. Фильм года. 
«Тили и Толи», «После тебя», «Дуэлянт», «Коллектор».
 
3. Книга года. 


4. Сериал года. 
«Господа-товарищи», «Гибель империи» и еще парочка о Первой мировой
 
5. Мультфильм года.
Кубо. Путь самурая
 
 
6. Песня года. 
Хожу и пою романсы, сама не знаю, к чему это…

7. Ваш любимый книжный персонаж. Мужской и женский. И почему. 
Капитан Блад – он всегда казался мне таким отважным
Миледи – она очень коварна)))
 
8. На новогодней елке непременно должны быть эти украшения… 
Шарики и колокольчики из немецкой коробки украшений моего детства

9. Есть ли у вас какие-то свои, особые новогодние ритуалы? Может, вы рисуете «карту желаний»? Выкидываете старую мебель? Кладете особые салфетки? Достаете бабушкин сервиз? 
1 января собираются вместе все родственники
 
10. Существует ли действенный механизм загадывания желаний в новогоднюю ночь? 
Прожевать пробовала, сжечь и выпить с пеплом шампанское тоже – не помогает, так что – не знаю, наверное, просто пожелать и отпустить

11. Во время традиционного обращения главы государства за несколько минут до нового года, вы обычно… 
Провожаем старый год
 
12. Что вы делаете, когда бьют куранты, и в первые минуты наступившего года? 
пью шампанское и целуюсь с любимым
 
13. Первая мысль, когда вы просыпаетесь первого января? 
Новый гооод… и мечтаю о том, что будет хорошего
 
 
14. Что вы делаете, для появления праздничного настроения? 
оно само приходит или не приходит

15. Вы любите смотреть салют в новогоднюю ночь? А может, сами запускаете? 
Люблю и смотреть, и запускать
 
 
16. Вы стоите под омелой и по традиции должны поцеловать стоящего рядом. Кто же находится рядом с вами? 
Кай, конечно

17. В Новом году я хочу, чтобы мой персонаж… 
жил дальше и был счастлив, ну и приключений, конечно, как без них

18. С какой диснеевской принцессой/принцем вы бы станцевали? 
Они мне не нравятся, я лучше с Каем
 
19. Представьте, что вам досталось приглашение на рождественский бал в королевство Эльзы и Анны из «Холодного сердца» – Эренделл, куда на праздник съезжаются все сказочные персонажи, которые когда-либо существовали. Как бы вы провели время? Какой наряд надели? С кем бы познакомились и кого взяли бы с собой? 
С собой – Рору, конечно, Лейку, надеюсь, она вернется, Ганса, Гретель, Иджика, Серого, Черномора бы взяла))) И время мы бы провели с кайфом. Наряд – самый красивый, естественно…
 
 
20. Если бы у вас была захватническая армия, кого из известных отрицательных персонажей вы бы поставили генералом во главе? 
Урфина Джюса)))
 
21. На Западе существует традиция – ходить по улицам и петь рождественские гимны. А какую новогоднюю песню смогли бы спеть вы?
 





22. Вы покупаете календарь на год? Если да, то какой именно? Настольный или отрывной? Что на нем изображено? 
настенный, выбираю, какой приглянется, каждый раз разное)
 
23. Что из этих зимних забав вы выберете: катание на санях, игра в снежки, лепка снеговика, санки или лыжи, коньки, ледяные горки или другое? 
все и с удовольствием

24. Самый запоминающийся момент в фильме «Ирония судьбы или с легким паром»? Согласны ли вы с тем, что этот фильм выбран негласным символом нового года? 
Ипполит в ванной, тепленькая пошла, и в самолете эпизод с Рязановым. И с символом года согласна

25. Чего вы ждете от Года Петуха? 
счастья

Всем привет и новогодние поздравления от нас с Каем!
Рося, Сэм, Джо, Идж и все, кто там был в студии - спасибо за замечательный новогодний эфир.
Серый, ты так хорошо написал для Сказки, пусть все сбудется.

Поздравляю всех с праздником и с праздниками грядущими. Любви, радости, вдохновения и СКАЗКИ!
Всех обнимаю и очень люблю.




Я немного пропадаю в реале, новый год начался не лучшим образом, но я тут и как только смогу. появлюсь)
читать непременно всех читаю с телефона и с большим интересом.

Н-да, впихнуть невпихуемое, я бы так это назвала. Мы, увы не в Энске, да и реал жесток совсем.
В общем, ты пока не пиши, у меня еще по страшным сказкам должок, но если поучится - по факту - я маякну.

Дорогая любимая моя Сказка - с Днем рождения.
На этот раз я без подарка, так уж вышло, но просто хочу сказать спасибо всем-всем дорогим и любимым жителям Энска.
Вы делаете мою жизнь чуть лучше и радостнее. Очень всех люблю, обнимаю и целую.

плюшевые мишки это ко мне

Дейв, очень интересный музей, с удовольствием погуляла.

Дорогие мужчины, спасибо за поздравления, за праздничный эфир, теплые слова.

Спасибо и за милый презент, попробую им воспользоваться. Это очень интересно.

Вы - самые лучшие, люблю вас.

панна Ядя, а дальше? На самом интересном месте... Ээх.

Вася, Джек, что вы творите, блин. Дрейк, сделай уже что-нибудь, чтобы Вася тебе поверила. Ты же можешь!


папО Волк, нам тебя не хвататет

У меня почти так - не на каждого, но на большинство контактов, на каждую группу.
Зато на заставке у меня стоит вот эта картинка

На борту «Танцующей Девы»
 
 
I give you everything I am and
Everything I want to be
I put it in your hands
 
Уютно устраиваюсь рядом с тобой и начинаю рассказ. Сейчас-то я хорошо понимала, что сорвалась, не думая, не соображая, да еще и Васю подбила на эту авантюру, что вместо помощи от нас одни неприятности – как спрятать двух девиц, н6о тогда я не могла просто сидеть и ждать. Хотелось быть рядом, помочь. Конечно, я плохо представляла себе, какая от меня может быть помощь, но вдруг. И теперь, рассказывая, я не то что оправдывалась, просто пыталась донести до тебя сои мысли и состояния, надеясь, что поймешь, что это не было бравадой или желанием покрасоваться, просто иначе я не могла.
– Я понимаю, что ты, наверняка, считаешь это глупостью и может даже блажью… но я не могла по-другому… Потом, я, конечно, думала, и понимала, что все может кончится очень плохо…Особенно, после того, что устроил кэп… – наконец мое повествование достигло кульминации, но, начав говорить, я вдруг замолчала в нерешительности. А стоит ли тебе говорить, что устроил Джек? Поймешь ли наши переживания или оправдаешь его? Я не могу. Даже то, что он спас тебя, не может перевесить тот ужас, что мы испытали на палубе.
– И что же учудил наш капитан? – спрашиваешь весело. И я еще некоторое время молчу, не зная, как сказать.
– Понимаешь, он… – закрываю глаза и беру тебя за руку, так легче, – он… чуть не убил человека, – снова замолкаю, молчишь и ты, и я не вижу твоих глаз, но так мне проще рассказать все. – Этот выстрел, это было… страшно. Он… он никогда  таким не был, понимаешь? Таким… жестоким. Не знаю, что на него нашло, Кай… И … не знаю, чему и кому верить… Я боюсь его… – на глаза наворачиваются непрошенные слезы, но я только крепче сжимаю твою руку.
– Малыш, – притягиваешь меня ближе к себе и начинаешь уговаривать меня, что Дрейк не так плох – ведь он спас тебя. – Да я и сама это понимаю, но то, что произошло на палубе, не могу забыть.
Ты замолкаешь, видимо, обдумывая, что сказать. Потом произносишь фразу, после которой мне становится страшно и больно – за тебя. Что там произошло такого, что ты – человек, которого я знаю, люблю, которому верю, говорит такие вещи? Что они с тобой сделали???
– Послушай, ни я, ни он не ангелы. А сейчас так и подавно ты находишься рядом с преступником, Герда. Знаешь, теперь я понял: нельзя быть уверенным ни в чем. Нет только черного и белого. Теперь я абсолютно точно знаю: жизнь это нечто серое и размытое, – ты говоришь каким-то отрешенным холодным голосом, внешне спокойно, и я закрываю руками лицо, чтобы не закричать, не начать тормошить тебя с просьбой прекратить эту пытку. – Я не оправдываю Джека. Однако и не берусь судить. Он фактически спас мне жизнь, Герда. – продолжаешь говорить, но мне все больше хочется крикнуть «нет». Нет, нельзя это сравнивать, ты не поступил бы так, я знаю. Что бы ни совершил тот парень, у Джека не было права его казнить, а это была именно казнь, показная! Сейчас я уже немного успокоилась, но тогда мне казалось, еще немного, и он выстрелит в нас.
– Разве ты сама не совершала ошибок? – твой вопрос вырывает из мыслей и возвращает к действительности, к моим собственным «скелетам». Секунду думаю, что стоит сказать, но снова прячу голову в песок и лишь молча киваю. Момент опять упущен. Ну что же ты. Герда!
Не знаю, как ты истолковал мое молчание, вероятно, подумал, что я в шоке и боюсь кэпа, потому что начал уговаривать, что не дашь меня ему в обиду, что скоро Австралия…
Отрываю руки от лица и удивленно смотрю на тебя. Какая Австралия? А дом, Энск, бабушка?
– Прости, но теперь тебе придется ехать со мной…
Это было слишком неожиданно, поэтому я сначала не нашлась, что ответить. Слишком все оказалось запутанным и слишком многого, судя по твоим предыдущим словам, я не знала. Я просто теряюсь и выдаю вслух то, о чем подумала в первую очередь.
– Господи, Кай… А как же Ба? Как… И что теперь будет? Как мы… нам нельзя в Энск? Мы не вернемся? – звучит, наверное странно, и похоже, это не то, что ты хотел услышать, но мне страшно, и я не могу не озвучить свои страхи, не в силах промолчать о них.
Обещаешь решить, придумать, я киваю, пытаясь для себя осмыслить – что дальше. Однозначно одно – я хочу быть с тобой, но так далеко от родных? Что же я наделала, рванув за тобой, не думая ни о чем? Да, порой наши поступки ведут за собой кучу последствий не только для нас самих, но и для других – особенно для близких. Бабушка даже не знает, где я, и теперь, когда я не я, когда нет больше Герды и Кая… Как же все запуталось…
Хмурю лоб, пытаясь решить эту задачу с таким огромным количестволм неизвестных, и сначала даже не понимаю, о чем ты говоришь:
– Послушай. Все это… Я сделаю все, что в моих силах, чтобы вернуть тебя в Энск. Обещаю тебе. Однако не сейчас. Понимаешь, это опасно. Я пока не знаю, какая игра и ради чего ведется за моей спиной, но …Все будет хорошо. Я клянусь, ты ни в чем не будешь нуждаться… Ты… Я верну тебе спокойную жизнь в Энске…
Что? В Энске? Мне? Одной? Зачем? Ничего не понимаю… Ведь ты же сказал – я с тобой???
Видимо, я молчала слишком долго, и ты решил… Нет, я не хочу одна. Даже если в Энск домой…
Мотаю головой и схватив тебя за руку, говорю негромко, потому что все еще боюсь, только теперь – что откажешь
– Кай… ты все не так понял…Я не вернусь в Энск без тебя… 
Сжимаешь в ответ мои пальцы, не говоря ни слова, но слова тут и не нужны…
Тихо вздыхаю, на миг отворачивая лицо, потому что чувствую, что сейчас заплачу.
Но все же удается справиться и не дать волю слезам… Успокоившись, облекаю  в слова все мысли, что так терзали меня, объясняя страхи и панику, и успокаиваюсь совсем от твоего спокойного голоса.
Говоримо бабушке, о будущем, рассказываешь о Гоу и о том, что с тобой произошло. Чувствую, что говоришь не все, но так, наверное, даже лучше, все когда-нибудь само собой прояснится. И главное не в этом, Главное – и это я вдруг почувствовала точно – ты рад, что я здесь, я нужна тебе, и это наполнило сердце радостью. Ты доверяешь мне и не ошибешься в этом. Не знаю как, но я очень хочу помочь тебе, поддержать, быть рядом. Я верю тебе, и что бы ни случилось, я – с тобой. Хочется высказать это вслух, но не могу подобрать нужных слов, кажется – все не то и не так, или слишком просто или слишком вычурно.
Потому молчу. Молчишь и ты, прикрыв глаза.
А я смотрю на тебя, просто смотрю, не в силах оторвать взгляд. Ты изменился. Не знаю, может быть только для меня, но, кажется, что взгляд стал более каким-то открытым, или просто момент такой?
Еще на секунду задумываюсь и вдруг произношу откуда-то из глубины души:
– Все будет хорошо, Кай, – осторожно беру твою руку и сжимаю ее, и больше не надо слов, все и так понятно…
Потом долго молча смотреть друг на друга – Как это хорошо, когда можно вместе молчать – задремать у тебя на плече и проснуться от того, что в комнате снова доктор.
И он опять не очень доволен нами, требует, чтобы ты не перенапрягался.
– Никаких физических нагрузок вашему мужу. Вы слышите, миссис Рихтер, никаких! – киваю, пряча улыбку, потому что вижу, как улыбаешься ты, и не могу удержаться. С одной стороны, я прекрасно понимаю, на что намекает доктор, и мне немного неловко (чувствую, как лицо заливает предательская краска), с другой – ты так ехидно улыбаешься. Что страшно хочется тебя подразнить, вот только доктор уйдет. Пока точно не решила, что сделаю, но ты непременно поплатишься за эти усмешки и подначки.
 
Got me looking so crazy right now, your love's
Got me looking so crazy right now
Got me looking so crazy right now, your touch
Got me looking so crazy right now
Hoping you'll save me right now, your kiss
Got me hoping you'll save me right now
Looking so crazy in love,
Got me looking, got me looking so crazy in love.
 
Сначала я пытаюсь выяснить – отчего ты дразнишься, то есть делаю вид, что обижаюсь и все такое – номер не проходит, вернее, проходит, но не очень, потому что ты тут же переводишь стрелки: оказывается, это я тебя дразню. Ах, так? ну, погоди же, ты еще не знаешь, как я умею дразниться. Пока я обдумываю, какой вариант выбрать, говоришь о страшных физических нагрузках, которые грезятся тебе при виде меня. Да-да, я понимаю, и да, я придумала.
– Если ты считаешь, что я тебя дразню... – приподнимаюсь с кровати и отступаю на шаг, ловко увернувшись от твоих рук. – Ошибаешься. Ты еще не знаешь, КАК я умею дразниться, – улыбаюсь, облизываю губу и отступаю еще, озираясь в поисках телефона. Ну вот же он, на столе, ну конечно. Быстро вожу пальцем по экрану в поисках нужного трека. Сначала хотела другой, но неожиданно палец остановился на саунде оттенков. Единственное, что мне понравилось в этом фильме – музыка, и как это не нелепо, именно она сейчас созвучна моему настроению.
You got me looking so crazy, my baby,
I'm not myself lately, I'm foolish, I don't do this
Да, да. Именно так, я сошла с ума. И мое безумие имеет имя – твое имя. Мелодия наполняет каюту, и я начинаю медленно двигаться, словно просто танцую, слегка покачивая бедрами, обнимая себя руками, легонько проводя ладонями сверху вниз. При этом стараюсь поймать твой взгляд. Мне надо – видеть, и я хочу, чтобы видел ты. Видел то, что я хочу сказать, видел, понимал, чувствовал, как чувствую я сейчас. Как я хочу тебя… Того, что происходило этой ночью, безумно мало, потому что… да в конце концов, хватит думать и пытаться найти себе оправдания…
Музыка звучит, я танцую, и тут же накрывает волна воспоминаний. Так уже было однажды, только… совсем иначе. Словно в другой жизни. И я тогда была другая, и ты смотрел на меня совсем не так, как сейчас, когда я плавлюсь под твоим взглядом.
I've been playing myself, baby, I don't care,
You got me sprung and I don't care who sees,
'Cuz, baby, you got me, you got me…
Не торопясь, медленно, очень медленно я поворачиваюсь в такт, слегка приподнимая подол платья. Ткань ползет вверх, чуть оголяя бедро, и снова опускается. А я продолжаю движения под музыку. Чуть покачиваю бедрами, уже двумя руками поднимая платье – слегка, так, что обнажаются только ноги, остальное пока скрыто тканью, которую я вновь отпускаю, и подол струится, опадая вниз. Поворот, быстрый взгляд из-под ресниц, пальцы, сжимающие ткань платья и поднимающие ее вверх. Чуть выше, чем в прошлый раз, и снова – вниз. И резкий поворот под музыку. Поднимаю руки вверх, собирая волосы, скручиваю их в узел, обнажая шею, и снова распуская, позволяю им струиться легкой волной по плечам и спине. Я слушаю музыку, но прекрасно чувствую твой взгляд и повисшее в комнате напряжение. Оно не тяготит, обволакивает, позволяя мне делать то, что хочу. Чувствую себя раскрепощенной и желанной, делаю резкий поворот под музыку и смотрю на тебя. Глаза в глаза. Темные, глубокие. Ныряю в них как в омут, только не страшный и ледяной, а ласковый и теплый, горячий, обжигающий… Платье опять ползет вверх по ногам. Выше… выше… выше… открывая сантиметр за сантиметром, и… резко падает вниз… Покачивая бедрами, обнимаю себя руками, провожу по печам, груди, изгибаюсь, поворачиваюсь боком, спиной… Сверху вниз по платью. Спуская его с плеч и словно скатывая, как чулок… Вот оно уже лежит у моих ног, только переступить. А музыка все звучит
I look and stare so deep in your eyes,
I touch on you more and more every time,
Call your name two, three times in a row.
I still don't understand,
Just how your love can do what no one else can.
Твои прикосновения, я ощущаю их. И эти слова песни, это я говорю тебе, а ты – отвечаешь… пусть не словом – взглядом…
Поворачиваюсь к тебе лицом и слегка прикрываю грудь руками. Нет, мне не страшно и я не стесняюсь, я… хочу. Хочу, чтобы так прикасались ко мне твои руки, да, вот именно так обхватывали мою грудь и гладили ее.
– Так? – слетает с моих губ и твои складываются в ответном «да», тихом и хриплом.
Легонько ласкаю одну грудь, вторую… Кажется, я слышу, как ты скрипишь зубами, да и сама еле стою на ногах, но я хочу… продолжить.
Got me looking so crazy right now, your love's
Got me looking so crazy right now
Got me looking so crazy right now, your touch
Got me looking so crazy right now
Поворачиваюсь спиной к тебе, слегка покачивая бедрами. Потом снова – лицом. Руки обнимают грудь, спускаются ниже, поглаживают живот и бедра. Я прикусываю губу и слегка прикрываю глаза, потому что смотреть на тебя, видеть твое желание – пытка. Я сейчас как костер, к которому твой взгляд подносит спичку. Я уже горю, и тем не менее продолжаю дразнить – тебя и себя одновременно…
Hoping you'll save me right now, your kiss
Got me hoping you'll save me right now
Looking so crazy in love,
Желание просто вибрирует в воздухе, он стал таким плотным и вязким, и хочется сделать шаг навстречу и прижаться к тебе, выгнуться под твоими руками, но кто-то упрямый внутри меня продолжает дразнить…
Руки вдоль тела, по животу по бедрам, которые все еще покачиваются в такт музыке. Чуть согнуть ноги в коленях, развести бедра (неужели это я так веду себя, – вспыхивает мысль и тут же гаснет – для мыслей просто нет сил), провести ребром ладони по внутренней стороне ноги снизу вверх и обратно…
Got me looking, got me looking so crazy in love.
Got me looking so crazy right now, your love's
Got me looking so crazy right now
Got me looking so crazy right now, your touch…
Сверкнуть глазами и снова попустить ресницы, потому что взгляд не выдержать… И опять рукой по ноге – другой… Скажи что-нибудь, сделай шаг навстречу, прерви меня, я больше не могу…
– Я сдаюсь, Герда, – хрипло, сквозь стиснутые зубы, – или иди сюда сама, либо ...
Что, Герда, доигралась? – смеется внутренний голос, но мне нравится такая игра… Продолжаю из последних сил покачиваться в такт мелодии
Got me hoping you'll save me right now, your kiss
Got me hoping you'll save me right now
Looking so crazy in love…
Got me looking, got me looking so crazy in love…
Звучат последние аккорды, и с ними сливается твой приказ:
– На стол, Герда, и я не шучу…
Этому голосу невозможно не подчиниться, да я и не желаю перечить, но так хочется одержать верх, потому обхожу тебя и как можно спокойнее произношу:
– Как скажешь, муженек, – за спиной стол, на который я хочу присесть максимально медленно – не даешь. Ни секунды промедления…
– Этот раунд за тобой, малыш, – последнее, что слышу и воспринимаю, прежде чем раствориться в поцелуе. Смотрю на тебя совершенно затуманенными глазами и ловлю такой же взгляд… руки и губы везде – прикасаются, ласкают, сминают, трогают, абсолютно точно зная, где сильнее, где тише. Как искусный музыкант и его инструмент, и такая волшебная мелодия, звучащая где-то внутри меня… В какой-то момент ощущение мимолетной неловкости от слишком откровенной ласки и вдруг понимание того, что именно это мне и надо, именно этого я и хотела, и только ты можешь дать желаемое… Выгибаюсь навстречу, полностью раскрываясь – тебе, к тебе и с тобой…
… Долгожданное ощущение наполненности и общее дыхание, и удивительное состояние полного единения, когда подаешься бедрами навстречу, и я улетаю куда-то высоко, выкрикивая твое имя… Хорошо, что в этот момент музыка играет особенно громко, и никому не придет в голову спросить, почему миссис Рихтер называла своего мужа «Кай», а не «Александр»…
 
Герда, ты определенно сошла с ума, – улыбаюсь, подставляя лицо под струи воды в душе. Потом придирчиво рассматриваю свое отражение в зеркале, вытираясь. Нет, это точно сумасшествие, но как же оно мне нравится… Я сама стала какая-то другая что ли или, может быть, всегда была такой, просто не знала об этом…
Продолжая вытирать волосы, улыбаюсь. Как же хорошо… Как же замечательно все это было – и твои откровенные ласки (при воспоминании о которых невольно краснею), и прикосновения и то, как ты удивительно чувствуешь и понимаешь, где поцеловать, погладить, даже прикусить, чтобы сделать мне приятное… Зажмуриваюсь и мотаю головой, чтобы прийти в себя, иначе в душ придется идти снова, но как же я хочу тоже научиться чувствовать и понимать твое тело, чтобы тебе было хорошо со мной…
 
Выхожу, ласково улыбаясь, и укладываюсь рядом с тобой, утыкаясь носом в плечо, осторожно-осторожно, чтобы не причинить тебе боль.
– Кай, ты в порядке? – тихим шепотом.
– В полном, – обнимая и притягивая ближе к себе. – Знаешь, сегодня было космически жарко, – чувствую, как твои губы растягиваются в улыбке, хоть и не вижу ее, – мне безумно понравилось и безумно хочется повторить...
– Дааа, необычно... И весьма приятно... – старательно пряча лицо, чтобы ты не вдел,  как я краснею, потому что все-таки для меня все это ново и … необычно …и неловко, и так вот прямо говорить об этом я совершенно не готова.
– Я бы подобрал более горячие эпитеты, чем "весьма приятно"... – ты что, обиделся? Но мне в самом деле было хорошо, удивительно хорошо, прекрасно, волшебно, потрясающе, но как сказать тебе это, и вообще, надо ли говорить?
– Мне все понравилось, я люблю, когда ты касаешься меня... – ну вот, я сказала – в этот момент почему-то четко представилось признание Флер Форсайт.
– Черт, Герда! – что опять не так? – Смотрю в недоумении, резко отпрянув и повернувшись на спину.
– Ты снова дразнишь меня! – приподнимаясь на локте, нависаешь сверху.
Ну вот, я снова что-то не так сказала!
– Вовсе нет, это чистая правда, и нечего так на меня смотреть! Мне было очень, очень хорошо, честно, но сейчас… тебе надо отдохнуть. Ты обещал, что сегодня будешь спать сном младенца! Кай, это не шутки!
– Конечно, кому нужен муж калека! – откидываешься на подушку.
Ой, ну что за несносный мальчишка! И это я его дразню???
– Дурачок ты, а не калека, – смеясь, целую и устраиваюсь рядом, – смотри, уйду спать к себе в каюту!
– Угу, угу... Что-то ты рано начала качать права, женушка... – ты в самом деле обиделся и только подначиваешь меня?
– Скажи спасибо, что не требую подписать брачный договор! – продолжаю шутить, чтобы перевести разговор.
– Мария Рихтер – богатая леди? – шепотом, прикрыв глаза.
– А то ты не знал! – откровенно смеюсь, подыгрывая, хотя на самом деле мне немного страшно от неизвестности нашего будущего, но я не хочу, чтобы ты видел мой страх.
– Я женился на тебе только ради божественного тела и рта... – вот стукнуть бы тебя чем-нибудь, но нельзя.
– Бесстыдник! – пытаюсь слегка ущипнуть за бедро, только получается плохо – сплошные мышцы.
– Заметь, я терпел до свадьбы! – и кто кого сейчас дразнит?
– Ее не было! – отвечаю в запале, но услышав твои слова:
– Пожалуй, это можно легко устроить, как только обживемся на новом месте и в новой жизни... – замолкаю. Шутишь? Серьезно? Понять бы. Это все так не просто, особенно теперь …если… Уже пять дней, и …ничего. И что дальше? Сказать? Вот прямо сейчас казать, чтобы разрушить очарование этой ночи? Нет, невозможно… Понимаю, что все равно придется, но это так сложно, потому просто говорю, что пора спать, а там видно будет.
– И то верно, нечего бежать впереди паровоза... – откликаешься полусонным голосом, и через минуту я понимаю, что ты спишь.
Еще какое-то время лежу без сна, думая и проигрывая в голове различные варианты развития событий, но ничего путного не придумывается, кроме одного – сказать и как можно скорее. Сейчас время работает против меня…
Убаюканная твоим мерным дыханием, не замечаю, как тоже проваливаюсь в сон.
 
Просыпаюсь от легкого стука в дверь каюты, хватаю с пола все то же злополучное платье и натягиваю его, в этот раз хоть не наизнанку. Едва успеваю сделать это, как дверь отворяется, и в каюте появляется доктор. Он осматривает тебя, меняет бинты, делает какие-то уколы, пока я успеваю хоть как-то привести себя в порядок и даже причесаться. Надо сказать – вовремя. дверь снова отворяется – на этот раз даже без стука.
– Кэп велел звать пассажиров на завтрак, – не слишком дружелюбного вида матрос заглядывает в каюту, – на палубе накрыто, – сказав это, парень ретируется, а док милостивно соглашается отпустить тебя на палубу.
– Вы выглядите гораздо лучше, господин Рихтер, неправда ли, мадам, – кивает мне Макс, – думаю, свежий воздух пойдет вашему мужу на пользу. – С этими словами он забирает свой чемоданчик и уходит.
– Уфф, если б он снова начал читать нам мораль и учить, как себя вести, я бы не выдержала, – улыбаюсь тебе и хочу сказать, как я счастлива, но почему-то не говорю. Просто смотрю, стараясь запомнить тебя и это утро.
Помогаю тебе одеться и сама тоже надеваю чистое платье, а это с радостью запихиваю в корзину с грязным бельем. Ловлю твой хитрый взгляд и, показав тебе язык, приподнимаю подол, демонстрируя наличие под платьем трусиков. Смеемся оба, потом целуемся и в конце концов все же выходим наконец из каюты.
Светит яркое солнце, на море штиль, небо почти абсолютно безоблачное, дует легкий ветерок, и можно подумать, что мы в самом деле плывем на круизной яхте, и все просто замечательно.
За завтраком мы словно делимся на два лагеря – я разговариваю с Васей, изредка отвечая на какую-то твою реплику, ты беседуешь с кэпом. Я же Джека просто напросто игнорирую.
Наконец, завтрак заканчивается, и Джек по твоей просьбе отпускает нас с Васей позагорать – в укромном местечке, где мы никому не будем мешать, и, главное, где нас никто не увидит. Сижу в шезлонге, жмурясь на солнышке, и выражение моего лица, расслабленная поза, какая-то радость и умиротворенность, видимо говорит само за себя – у меня все хорошо. И Вася не может этого не заметить.
– Ну вот видишь, а ты боялась, все же хорошо, – неожиданно говорит она.
– Просто замечательно, – улыбаюсь как кошка, наевшаяся сметаны, разве только не мурчу от удовольствия.
– Значит, зря переживала, я так и знала, что Кай все поймет и даже обрадуется, – смысл Васиных слов не сразу доходит до меня.
– Стоп, ты о чем? Что поймет? Чему обрадуется? – я еще не совсем понимаю, о чем речь, но начинаю догадываться, и сердце сжимается от нехорошего предчувствия. Надо в самом деле сказать. Надо было раньше сказать…
– Как чему, ну тому самому, – подруга радостно толкает меня в бок, – ведь, как я понимаю, ты сказала Каю?
Хочу ответить, что нет и вообще все потом, может, еще обойдется, когда поднимаю голову и… ловлю твой взгляд и законный вопрос:
– Что ты хотела мне сказать, милая? – ты еще улыбаешься. И от этого особенно больно, потому что понимаю, что мои слова сотрут улыбку с твоего лица, быть может… навсегда.