Карта ролевой игры "Совсем другая Сказка"

Спасибо, док, порадовали с утра, сразу настроение поднялось.
Дейв, вы кашерны шикарны

ООООЙ, как классно!!!!

Иджик, джинушка наш родной * бежит теряя туфли, чтобы успеть, но все равно припозднилась*. Мы с Каем поздравляем тебя с Днем Рождения. Пусть у тебя все-все будет и даже больше. Главное - не обратно в лампу. Подарить человеку, у которого все есть, практически нечего, но нашего фирменного рому, это непременно.

Народ, а мы давно-давно в правду-желание не играли
Может....

А давайте устроим флешмоб
Предлагаю показать погоду за окном и себя-любимого, одетого по погоде.

Все на той же яхте…
 
Oh I pray
I know that I've been cruel
Oh I pray
I know that what I do (с)
 
 
 
Мне вдруг становится жутко холодно, сердце замирает, и я не могу не пошевелиться, ни сказать хоть что-то.
Первой приходит в себя Вася
– А, Кай, ну что ты! У девушек свои секреты! Нельзя вот так подкладываться и пугать людей! Что за манеры, мистер! – она пытается все перевести в шутку, но я понимаю, что разговора не избежать. Вскакиваю с шезлонга и подхожу к тебе
– Герда? – твой голос взволнован, и я понимаю. то разговора не избежать, но может оно и к лучшему. Все равно надо было на него решиться не сейчас, так завтра. Дальше тянуть не имеет смысла. но что сказать .как начать этот такой трудный разговор? Сцепляю пальцы в замок, потом расцеполяю его и снова – замок. Перевожу взгляд с тебя на Васю, но он лишь показывает, что сделала все, что смогла, да я это и так понимаю.
– Я... Да... – Господи, как же трудно… Просто невозможно… Нет, только не здесь, при Васе, да и мало ли кто еще придет… – Кай, давай вернемся в каюту, – умоляюще смотрю на тебя. Вся краска схлынула с лица, сердце словно кто-то сжал ледяной рукой, меня трясет как от озноба и очень не хочется говорить.
Вася что-то пытается объяснить тебе, но я не слышу ее слов, не слышу и того, что говоришь ты, и только по взмаху руки понимаю, что соглашаешься вернуться в каюту. Предлагаешь опереться на твою руку, но я не могу – отрицательно мотаю головой и еле слышно шепчу, что сама справлюсь. Пройти надо совсем немного. Но как же тяжело сделать эти несколько шагов по лестнице вниз и по коридору. Вероятно, так приговоренные идут на эшафот, только я сама приготовила гильотину, и сейчас она опустится на мою шею, и больше не будет ничего. Жизнь кончится, потому что без тебя я не живу, а лишь существую…
В каюте оглядываюсь по сторонам, прежде чем начать говорить, словно запоминая все эти предметы и вспоминая все, что так недавно тут происходило. Как было хорошо, и какая я была счастливая. А теперь… И ведь я сама все испортила. Сама виновата. Опять скрытность, недоверие. Сколько же можно? Сколько раз я буду наступать на одни и те же грабли.
А ты все еще не понимаешь, что все плохо, или не хочешь понимать. На этот раз мы поменялись местами, и уже не я. А ты прячешься от очевидного, пытаешь перевести разговор в шутку, или надеешься, что это был какой-то розыгрыш, и сейчас мы обнимемся, и все будет хорошо.
– Я знаю прекрасное средство от морской болезни – постельный режим, – пытаешься как-то перевести все в иную плоскость, но я не поддаюсь. Да, мне больно, страшно, плохо, но надо же когда-то решиться разрубить этот гордиев узел, сказать все, как есть, а не прятать как страус голову в песок в ожидании непонятно чего. Я и так уже долго пряталась и лукавила, нельзя на обмане ничего хорошего построить. Жаль, что не поняла этого раньше, тогда все было бы не так неотвратимо…
–Что происходит, Герда? Ты сама не своя! Давай, выкладывай! – ты, кажется, теряешь терпение. И я начинаю говорить, но тут же замолкаю. Это так больно!
– Если ты решила, что тебе лучше вернуться в Энск, если тебе страшно или неприятно быть рядом с таким, как я… ты всегда можешь сделать это! Прошу, только не молчи, ответь же!
Пытаешься мне помочь, задавая наводящие вопросы, но они все не о том, я совсем не это хочу сказать, но кто знает, не откажешься ли ты сам от меня, когда узнаешь… Не выдержав напряженности, выпаливаю, что у меня задержка. Сказав, смотрю на тебя и, кажется, что ты не видишь меня. Ты видишь змею или что-то ужасное типа медузы-горгоны – таким взглядом ты на меня смотришь. Становится страшно. Так, как не было никогда. Кидаюсь к тебе – встать на колени, обнять тебя и объяснить, рассказать, повиниться…
Не успеваю… Вскакиваешь и отшатываешься от меня, как от чего-то липкого и гадкого, мерзкого.
– Кааай!! Я… я не знала… я… – пытаюсь оправдаться и хоть как-то смягчить тебя. Ты такой чужой сейчас, каким я тебя никогда не видела. – Тогда… понимаешь… Я забыла. Просто забыла. Я себя не помнила на Санье. Ничего не соображала. Понимаешь? – стараюсь поймать твой взгляд, но ты отворачиваешься. – Каай… посмотри на меня… Кай… пожалуйста…
– Когда ты узнала? – твой голос звенит металлом.
И снова я не могу поймать твой взгляд, ты словно не хочешь на меня смотреть. Или… не можешь. Только кричишь, повторяя свой вопрос:
– Когда ты узнала?! – руки сжаты в кулаки и мне даже хочется, чтобы ударил, но ты не делаешь этого, зато я вижу твои глаза, и плещущуюся в них боль. Это больнее удара. Я отшатываюсь и тихо произношу:
– В самолёте в Энск... с Саньи… Мария… Ты сказал про нее, и я… я вспомнила. Только тогда, – обреченно замолкаю, понимая, что никакие слова сейчас не исправят моего поступка.
– И ты молчала?!!! Не сказала мне не слова! – кричишь, выплескивая свою боль, а я просто стою, только сжимаю руки, чтобы тоже не закричать. Твои слова бьют наотмашь, но я не отворачиваюсь. Просто смотрю, в смысл криков не вникаю, да это, наверное, и не важно, важно совсем другое – я солгала и теперь за это расплачиваюсь. Цена высока, слишком высока… И я еще не знаю, как все обернется, но стараюсь не думать об этом. Мне больно и страшно, но я понимаю, что тебе – больнее. Ведь именно этого ты просил меня не делать, именно за это корил и даже презирал Марию, а я оказалась такой же. Я поступила даже не так, как она, а еще хуже, обманула, предала, зная, как ты к этому относишься.
Хочется упасть на пол и потерять сознание или провалиться сквозь землю, стать маленькой и незаметной, лишь бы не слышать… Так, наверное, стонет раненый зверь, смертельно раненый, и эта не та рана, от которой поможет доктор Макс…
Неожиданно ты вытаскиваешь из кармана пиджака паспорта и швыряешь их мне под ноги. Соображаю и слышу плохо, но по обрывкам фраз понимаю, что это и есть наши новые документы, где я – твоя жена. Как же странно посмеялась надо мной судьба… И как же ты ничего не понял…
Хочу что-то сказать, объяснить, но слова застревают в горле, а ты разворачиваешься и уходишь, хлопнув дверью…
Ну вот и все. Как глупо! Не нужны мне эти дурацкие паспорта. Имя. Что оно значит? какая разница, какое имя я буду носить. Не в этом же дело, совершенно не в этом. Насчет нашего нового положения я совсем недавно говорила шутливо с улыбкой и именно так к этому и относилась. Это игра, не по-настоящему, и даже если я и хотела, чтобы игра стала реальностью, то не так… Не такой ценой.
Поднимаю паспорта, кладу их на стол и замираю… Я словно снова оказываюсь в этой жаркой ночи, и слышу твой шепот и собственные стоны, ощущаю твои губы и руки… И понимаю со всей ясностью, что этого больше не будет – никогда. Никогда. Какое страшное слово, жуткое… Никогда. Совсем недавно в Риме ты тоже ушел, и я – не побежала следом. Все говорили – не надо, не стоит, дай ему остыть. И сейчас они говорили бы то же самое. Только вот я – не гордая. В тебе – моя жизнь. Я просто не смогу без тебя…
Открыв дверь, выскакиваю в коридор и останавливаюсь в нерешительности – куда идти? Где тебя искать?
Огладываюсь по сторонам в некотором раздумье – что вообще делать дальше, и вдруг на меня сверху обрушивается масса воды, словно кто-то ведро вылил. Закрываю руками голову – от дождя, грохота капель, и бегом возвращаюсь в каюту. Машинально вытираю волосы лицо, переодеваю платье. Неожиданно становится очень холодно, потому натягиваю сверху свитер. Руки делают все совершенно автоматически, тело повинуется им, а мысли в моей голове стучатся изнутри как ливень на улице, от которого я успела убежать. А как убежать от себя? Да и стоит ли бегать?
Сначала я все-таки хочу пойти, найти тебя, все рассказать, объясниться, но потом в голове всплывает недавний разговор. Когда я вот так же объяснялась, душу наизнанку выворачивая. Что сказал ты? «неважно», тебе это было неважно, так стоит ли распинаться? Может теперь все тоже будет неважно? Ты накричал на меня, не слушая моих слов, не давая даже вставить в твой монолог эти самые слова, накричал, хлопнул дверью и ушел. Ушел и иди! Я справлюсь. Если в самом деле беременна – справлюсь. И одна бы справилась. А я не одна. Со мной по крайней мере Вася, бабушка. Мы найдем возможность… Уедем. В Палермо… Да куда угодно уедем. И ни в коем случае никаких абортов я делать не стану, даже если ты… откажешься или попросишь. Нет! ты не станешь… Господи, как же больно! Словно кто-то изнутри колет иголками, и сердце сжимается, и дышать нечем…
Вскакиваю с кровати, на которой сидела, и, распахнув иллюминатор, жадно глотаю воздух.
А дождь уже кончился…
Молча стою, глядя, как постепенно из-за туч появляется солнце, а мне становится чуть теплее и спокойнее. Словно принято важное решение, и дальше все будет хорошо.
Слышу, как открывается дверь, но не хочу поворачиваться. Просто … не могу. Несмотря на то, что я для себя все решила, мне страшно повернуться, страшно посмотреть на тебя, в глаза, увидеть в них…
Зовешь по имени.
Медленно оборачиваюсь и смотрю на тебя. Глаза режет от пролитых слез, смотреть больно, хочется смежить веки, но я смотрю… и жду… даже с некоторым вызовом. Во мне плещется обида, нервы напряжены до предела, кажется, одно слово, и сорвусь, закричу, прикажу тебе убраться на все четыре стороны…
– Давай поговорим… Нам надо все решить, – Ты неожиданно спокоен и как-то мягок.
– Не о чем тут говорить, – стараюсь и я отвечать спокойно, только руки сжала, чтобы ты не видел, чего мне стоит это спокойствие. Делаю глубокий вдох и выпаливаю все, что надумала. – Я не сделаю аборт, Кай. Если тебе не нужен этот ребенок – будь любезен доставить меня в Австралию, а там я решу, как быть, – дальше спокойствие кончается, и в голове звенят слезы, и я все-таки пытаюсь объясниться, но не так, как собиралась сначала. Просто говорю, что виновата, и хватит об этом. Мне в самом деле не выдержать. Если сейчас снова все, спокойно я не смогу, и кто знает, чем это обернется…
Нахожу самый лучший способ избежать разговора – уйти. Только не отпускаешь…
– Не согласен, – хватаешь за руку, в намерении остановить.
– Пусти! Сейчас же! – вырываю руку и делаю шаг к двери.
Ты оказываешься неожиданно проворнее – в замке поворачивается ключ, который исчезает в твоем кармане. Зачем ты так? О чем говорить? Ты уже все сказал, да твое молчание красноречивее всяких слов. Отпусти меня. Не мучай, пожалуйста…
Странное ощущение, что мы не слышим друг друга. Опять, в который раз твои слова проходят мимо меня, как, похоже, только что ты не слышал того, что говорила я. Каждый хочет сказать, но никто не желает слышать…
Пытаюсь сосредоточиться на смысле и улавливаю твое последнее слово – состояние… Странно, ты никогда не бил на жалость… Смотрю внимательнее, и в голове щелкает: Да ты же весь мокрый! Насквозь. Так же нельзя! Врач говорил – пневмония!
Во мне словно что-то лопается, броня, в которую я попыталась себя одеть, дает трещину и осыпается мелкими осколками.
– Сумасшедший, кретин, идиот, разве так можно??? Ты же можешь умереть. Воспаление легких, – выкрикивая эти слова, пытаюсь одновременно расстегнуть пуговицы на твоей рубашке, вытереть тебя полотенцем, оглядываюсь в поисках выпивки, – мальчишка, дурак, разве так можно??? А если с тобой что случится? Я, я… – слов больше нет, по лицу текут слезы, смахиваю их и продолжаю раздевать тебя, чтобы переодеть и согреть. И доктора, надо же доктора…
Хватаю полотенце, пытаюсь тебя вытереть и одновременно закутать в него. Руки дрожат, словно это я вся мокрая, а не ты. Нервы на пределе, видимо, качели, на которых я раскачивалась последние дни – радость-горе, спокойствие-крик, страх за тебя и моменты наслаждения – взлетели в пиковую точку, когда ты бросил паспорта, и сейчас падали с огромной высоты вниз. Мое решение и спокойствие были не настоящими, вымученными, обида, так и оставшись невыговоренной, просто ушла вглубь и теперь рвалась наружу вместе со страхом тебя потерять. Все это создало гремучую смесь, которая и взорвалась – криками, слезами, истерикой, нелепыми метаниями по комнате…
Пытаешься успокоить, соглашаясь с моими действиями, помогая и объясняя, что все хорошо. Хватаю твои ледяные руки, вытираю мокрые волосы, и то ли от действий, то ли от твоих слов немного успокаиваюсь, но это наносное спокойствие, внешнее – руки перестают мельтешить, тело – будто ватное, а внутри – пустота. Не радость, а именно пустота и какая-то отрешенность, когда держишься лишь потому, что кто-то держит…
Буквально волочешь меня к кровати, на которую я и опускаюсь, мельком отмечая, что надо все-таки быть осторожнее – тебе. Доктор сказал…
Просишь прощение, уговариваешь дать тебе второй шанс, но у меня неожиданно срываются страшные слова:
– Я не верю тебе… Не могу верить… Понимаю, что от этого только хуже, но – не могу…
– Значит, я сделаю все, чтобы ты поверила, – смотришь сверху вниз, и мне почему-то кажется, что ты говоришь так из жалости, ты, который только что кричал, что я предала тебя, что мне нужно только одно, и вдруг – такая перемена? Нет, ты просто жалеешь меня сейчас в такой ситуации, а еще – ты же всегда меня спасал, всегда был старшим и взрослым. И вот теперь, в сложной ситуации рыцарь Кай одерживает верх над всем остальным. Но мне не нужна жалость, и рыцарь не нужен… Как же все запуталось.
Смотрю на тебя в упор, будто стараюсь проникнуть внутрь, в душу, понять, что ты чувствуешь, что стоит за твоими словами, и не могу:
Только не жалей меня, мне не нужна жалость, я справлюсь. Делай, как ты решил, – проносится в голове, а вслух произношу, – когда ты перестанешь быть рыцарем из сказки и спасать меня? Жалость мне не нужна… – и отворачиваю голову, чтобы не расплакаться.
– Это не жалость.
– Нет? А что тогда? – голос слушается с трудом, и я не уверена, что ты расслышал, что я спросила, потому что ответ – снова не о том.
Тебе хорошо со мной. Да, этого много, но и безумно мало, потому что ты говоришь о себе, впрочем, как и я только что – о себе. Вытирая и согревая тебя, я кричала, что я не вынесу, если потеряю тебя, а ты в ответ – что тебе хорошо со мной. Наверное, мы оба эгоистичны, и именно поэтому так непрочно то, что нас связывает. Именно поэтому я не доверяю тебе, а ты, скорее всего – не доверяешь мне до конца. Каждый думает о себе, и получается… плохо.
Устало закрываю глаза, не зная, что тебе ответить.
– Не знаю, Кай, – я в самом деле не знаю, что дальше говорить, делать, но ты просишь и настаиваешь, и я соглашаюсь. Странно, что я не могу полностью доверять тебе, но при этом не перестаю в тебя верить. Как это можно совместить, не знаю, но это так. Обнимаю тебя и тихо произношу:
– Я верю. Поэтому я здесь. Но мне мало того, что тебе хорошо со мной, как и мне с тобой. Не знаю, что еще должно быть и как, но этого мало. Если хочешь: мало для меня. Я не убегу больше, останусь, но только если ты сам этого хочешь. Не потому что я, возможно беременна, а ты рыцарь, и не можешь оставить девушку в такой ситуации, а потому что ты хочешь, чтобы я была с тобой.
– Я хочу, – произносишь твердо и быстро, и замолкаешь, прижимая к себе. Не знаю, что я ждала услышать. Может, более развернутый ответ? Может, хоть несколько слов о чувствах, а не только о том, что нам хорошо вместе? А, может, все-таки лучше, что промолчал? Как же все сложно…
Смотрю на тебя – уставший, какой-то весь посеревший что ли. Разговор вымотал нас обоих, нужна передышка, и тебе в самом деле нужен врач.
 
– Кай, тебе нужно отдохнуть. Я позову Макса. И не спорь. Просто сделай, как я прошу. Нам обоим нужна маленькая передышка…
Иду за доктором и оставляю тебя с ним наедине.

Че, дорогой, как же я тебе рада *обнимает*
Где два года пропадал? Больше не уходи, а?

О, какие люди кохвий пьют) *присела рядом взяла себе чашку* Чего шумишь, он ужо съел (с), так что посмотрим. что дальше будет, интересно же *занимает место в первом ряду* попкорном запастись, что ли?

Джо, с Днем рождения!
От нас с Каем первосортная выпивка тебе



и вкусняшки для твоего питомца

Боги. кого я вижу - Али собственной персоной)) Привет, Бабайка, я скучала.
Колготки доставили, и вообще, весь пост улыбнул)) Надеюсь, ты надолго.

Какая шикарная подборка, хочется все и сразу

Дрейк, дорогой наш пират, спасибо, что довез до места.
С Днем Рождения тебя! Семь футов под килем

Так есть же деревообрабатывающий завод у Пина Вудварта. Вот Елки-Палки

Мой дорогой Кай!
От всего сердца поздравляю тебя с Днем Рождения!
Спасибо тебе за тебя, за нас, за все-все.
Радости тебе, счастья, исполнения желаний.
И нам обоим - скорейшего возвращения в Энск.
Все подарки подарены приватно, но еще раз, твоя любимая песня, на память о нашем путешествии.

Арина, я участвую.