Карта ролевой игры "Совсем другая Сказка"

Впервые за 20 лет мне наконец удалось увидеть этот праздник не со стороны участника, а как устроительницы. Как удивительно было наблюдать за множеством людей, толпой жителей, объединенных определенной целью.
В обычные дни они представляют собой конкурирующие стороны огромного многогранника, зеркального множествоугольника…
И теперь все граждане Энска, как единое целое, радовались и развлекались, слушали сопутствующие речи важных персон, аплодировали, хотя быть может и не считали их умными или важными, познавательными. Но атмосфера заряжала всех.
И неосознанно я так же проникалась странном чувством единства, которое в обычные дни никогда не имело такого масштаба.
- Шапуля! – кричали мне знакомые, принимая с моего подноса угощения, разномастные выпечки и лакомства. И я улыбалась им, непринужденно отмахиваясь от шуток и подбадривая мягким словом. Быть может, даже солнце играло в моих кудряшках, позволяя изголодавшим заметить меня издали и позволить их накормить.
Когда пиршество накалилось до предела, светило осело над горизонтом, люд устремился в более подходящее место.
А у меня было еще море работы. Мама ушла проследить за нашей помощью с едой в клубе - господин Белоснежиков лично просил нас о сотрудничестве. Я же должна была закончить в парке. Проследить за уборкой, довести утварь до дома. Чем и занялась, раздавая указания работникам, ощущая, как сумерки сгущаются вокруг, словно тиски или чьи-то объятия.

Темнота странным образом душила, воздух холодил кожу. Я нацелилась на окончание работ, чтобы не застрять в парке среди деревьев в темень, и не промерзнуть до костей. Я как раз потянулась к своему кардигану, когда услышала грудной голос и обернулась.
Столкнуться с таким взглядом в сумерках – поверьте, не к добру. Деловой и серьезный вид не мог скрыть ни опасности в позе, ни голода в глазах. Но я не придала этому значения, убрав свою пресловутую интуицию на задворки сознания, и открыто улыбнувшись незнакомцу.
Судя по одежде, это был богатый гость праздника. Хотя еду зажиточные дома заказывали почти всегда у нас, в нашу часть города богачи редко наведывались самолично. Мама, конечно, общалась с некоторыми из них, но я таких знакомств не водила.
Раньше меня не допускали к масштабным проектам, мама всегда объясняла это моей наивностью. Я не обижалась на нее, но полагала, что у нее скорее предубежденные суждения о моем отношении к жизни. Однако, когда бабушка совсем отошла от дел, заниматься всем в одиночку – значило потерять дело. С того момента мне позволили самостоятельную деятельность в некоторых аспектах. И я пыталась оправдать мамино доверие. Состоятельный горожанин – хороший клиент. Это правило я усвоила еще в детстве.
- С удовольствием. Чего изволите? – чуть дрожащим голосом ответила я.
Не от холода прерывался голос, а от тяжелого дыхания. После первой моей фразы мужчина усмехнулся, а после второй обдал таким взглядом, откровенно пройдясь по всей мне, что я могла бы запнуться, если бы в этот момент что-то еще болтала.

Мое непроизвольное движение губ, сложившихся в букву «О» на его словах «Я хотел», сменились понимающей снисходительной улыбкой. Дело в том, что все наборы раскупили, о чем я не преминула сообщить незнакомцу.
- Я бы с радостью удовлетворила Ваше желание, но здесь уже все продано.
Только после того, как слова слетели с языка, я поняла всю их двойственность, и стыдливо опустила взгляд на его руки, сжавшиеся в кулаки. Дуреха… перед тобой состоятельный мужчина. Что он может подумать?!
Мне захотелось скрыться от его пристального взгляда. Закутаться в кофту и убежать.
Но он клиент, как никак. Сохранить клиента – еще одно негласное правило.
- Не могу предложить ничего здесь и сейчас. Но мы находимся недалеко от кафе, - тут же нашлась я, - Дом на южном выходе из парка. Если Вы не торопитесь, я могла бы предложить Вам наборы, хранящиеся в погребе.

Клиент предлагает помощь. Таких правил в моем арсенале не наблюдалось. Как поступать в подобной ситуации мне было не ведомо.
Я лишь бесхитростно окинула собеседника взглядом. Разве может быть настолько необходима еда состоятельному человеку, под вечер, когда практически весь живой люд благополучно переместился в ночной клуб, чтобы терять свое время и силы на обслуживающий персонал? «У семи гномов» самое интересное развлечение. А здесь.
- Вы запачкаетесь, - лишь выпалила я.
Однако грубый отказ – это хуже, нежели что-либо еще. И что плохого, если я снабжу его самым необходимым сразу?
- Думаю, наши работники справятся сами. Мы можем поехать на одном из так-таков*, который заполнен.
Мужчина кивнул, пропуская меня вперед, как бы предлагая быть ведущим и показывать дорогу. Я приостановилась у Лидии, маминой помощницы, быстро сообщая о сложившейся ситуации. Женщина странно взглянула на нашего клиента, но все же кивну в знак согласия, однако не одобрения.
Я взяла еще одну корзину со столовыми приборами и направилась к транспорту. Мужчина какое-то время молча шел следом, затем резко преградил мне дорогу, не говоря ни слова забрал мою ношу. При этом он так пристально глядел мне в глаза, что казалось, мое сердце поднялось высоко-высоко, к самой гортани, не позволяя нарушить тишину.
Так-так уже был близко, и я лишь махнула в его сторону, хрипло выдавливая слова благодарности.
Незнакомец поместил корзину поверх других вещей в обширном багажнике и сел рядом со мной на тесное сиденье машинки.
- Так значит, Кася, - грудной голос прорезал тишину.
Я завела мотор и кивнула, соображая, насколько хорошим должен быть его слух, если он уловил, когда Лидия назвала меня по имени.
- А я Сергей, - продолжал тем временем мужчина.
Я еще раз кивнула, внимательно следя за неровной дорогой.
- Очень приятно, Кася.
Раскат моего имени его голосом прошел по моим нервам. Мне показалось, что даже кудряшки томно задрожали, и не от езды по парковой дороге.
_______
*так-так – вид транспорта, машина-тележка, похожая на гольф-кар, но имеющая лишь одно двуместное сиденье, и большое огороженное багажное отделение.

Машинка резко остановилась перед съездом на ровную дорогу перед кафе.
Я просто неосознанно нажала на педаль, когда услышала это слово «репортер».
Мой спутник был ошеломлен, может даже больше меня. Нас резко дернуло вперед, и я приникла грудью к рулю.
- Все в порядке? – спросил Сергей, чуть касаясь ладонью моей спины.
- Вы работаете в журнале? – выпалила я.
- Да, это плохо? – удивился мой спутник.
- На Волковых? – прошептала.
- Можно и так сказать…
Я лихорадочно соображала, как быть. Как объяснить свое поведение? Интерес?
В итоге я лишь покачала головой, извинилась, и поежилась, когда ладонь спустилась ниже и в мгновение исчезла. Я нажала на газ. Мы выехали на подъездную дорогу, направляясь под арку разгрузочного дворика. Обычно клиенты тут не бывают, но не могла же я его высадить перед главными воротами и оставить там в ожидании.
Спеша разделаться с этой неожиданной неприятной обязанностью, я соскочила с сидения, открыла задние ворота, и прошествовала внутрь, полагая, что гость последует за мной.
Он так и сделал.
Сергей с интересом оглядывал предложенные мною наборы, пока я искала подходящую корзину. Когда мужчина определился с выбором съестного, я предложила ему напитки. Выбор пал на вино, красное, но марку он предпочел посмотреть сам.
Я не нашлась как отделаться, потому провела его в погреб, внимательно следя за его тщательным подбором бутылки.
В итоге мне было показано на определенный сорт одного из лучших терпких вин, и когда я взялась за бутыль, его пальцы, потянувшиеся к ней, обожгли кожу. Бутылка выскользнула из моих рук и упала. Она не разбилась бы о мягкий земляной пол погреба, но ей все равно не дали приземлиться, перехватив заранее.
Когда бутылка была тихо водружена на соседнюю ровную поверхность, а по моей руке медленно вверх прошествовали жаркие пальцы, сердце яростно застучало в моей груди.
- Ты такая мягкая, - еле расслышался мною шелестящий комплемент. И я подняла взгляд, медленно забываясь в обволакивающих небесах его глаз.

Утро ворвалось в мои грезы, обогащая их светом и теплом. И все из-за снов о пристальном взгляде голубых глаз, жарком поцелуе губ.
После происшествия в винной я была сама не своя. Мама полагала, что это все действие приближающейся весны – я отвлекалась, волновалась.
Но дело в том, что я постоянно витала в прошлом. Мне мерещился тихий смех, звучавший из глубин души нового знакомого. Как когда он мягко отстранился, прерывая поцелуй, и услышал протестующие всхлипы с моей стороны. Тогда чувствовать его теплые руки, жар вздымающейся от смеха груди под моей щекой – было удивительно.
С ним в темной прохладной комнате все было настолько неожиданно, ново, нереально.
Я не была невинной девочкой, давно удовлетворив любопытство в познании силы страсти. Но по факту ее так и не случилось. Интерес исчез вместе с каким-либо присутствием желания.
Но в винной, насыщенной ароматом кислого и терпкого брожения винограда, меня потрясли эмоции, обуздавшие мое тело. И напоминание тех минут лежало у моего сердца и не давало покоя.
Сергей сказал мне, что мы встретимся вновь. Быть может, он успокаивал меня этими словами, поглаживая по дрожащей спине, с улыбкой давая обещание о встрече: «Я заеду в пятницу, хорошо? К шести. Жди меня». А может, желал этого.
Я не успела спросить. Он удалился, захватив с собой бутылку выбранного вина. Но он не бросал меня в темноте винной, а нехотя вздохнул, поцеловал в макушку и вышел.
Отругать себя я не подумала, хотя могла. Ведь он ушел, забрав все то, зачем вообще сюда явился. А я его даже не рассчитала.
Однако, когда я все же осмелилась покинуть винную комнату, то обнаружила на стойке прилавка банкноту и записку с единственным словом: «Спасибо».
И теперь это «спасибо» грело мне сердце, надежно укрытое в кармашке футболки.
Денег было уплачено больше, нежели следовало. Пообещав себе расплатиться с джентльменом в следующую нашу встречу, я с трепетом ждала ее приближения. И, может, я могла бы себе солгать, что только в том и состояла истинная причина томительного ожидания, трепетного предвкушения, но, все же, глядя на серебристый диск луны в тишине своей комнаты признавалась себе, что новый знакомый взволновал меня очень.

***

Иногда мне казалось, что этот дом душит меня, желая раздавить своей историей и мудростью. Здесь любили и страдали уже четыре поколения Шапок. Может, именно поэтому бабушка переехала в свое загородное поместье, подальше от вечного запаха хлеба, жара разгоряченной печи, жженой корки, пепла и сдобного теста.
С такой легкостью оставила свое детище, к концу жизни нависшее над нею бременем, а может…
Мы с мамой жили на втором этаже кафе. Дом был построен таким образом, что верх казался чуть сдвинут, словно здание накренилось, выпячивая свое надутое пузо – погреба и основное помещение кафе для посетителей.
Над кухней располагалась гостиная, как и полагается, красная. Ее не нужно было отапливать, даже за ночь кухня не остывала, передавая тепло выше. Я всегда любила сидеть в теплой красной комнате, слушая бабушкины рассказы о молодости. Но с тех пор, как она уехала за город, мама заперла гостиную и пустила в мою комнату обогрев. Словно намекала мне – пора стать взрослой, Кася, жить будущим.
Все когда-нибудь меняется, верно?
Я поправила красную шаль на плечах, наблюдая за передвижением Ландо внизу, в клумбах сада. Это был дикий кролик, недавно облюбовавший гвоздичные грядки. Я никогда не умела ухаживать за домашними животными, потому они у меня не водились. Но все же было приятно считать Ландо частью этого дома, частью моего мира, хотя он был очень самостоятельным.
Мамина комната располагалась по коридору направо, в другом крыле. Вид из ее окон лоджии выходил на парк и мэрию, к самому центру Энска. Мой балкон нависал с другой стороны дома над садом. Вдали можно было увидеть даже ворота на выезд из города.
Сад был бабушкин. Это я настояла на том, чтобы нанять садовника и поддерживать цветущий вид заднего двора, сохранить созданный Лолой шедевр. Мама нехотя согласилась.
Их с бабушкой отношения были, мягко говоря, отстраненными. Когда Ната начала явно дирижировать в бизнесе, внося современность и стирая некоторую первобытность, бабушка уступила владения, но и отступилась от желания дальше участвовать в развитии семейного дела.
И теперь я наблюдала их сдержанное общение, светское и холодное. И все ради меня. Я словно была связующей нитью между ними. Единственно оставшейся.
Отмечая, что мои красные тапочки нужно менять на новые, я ушла с балкона в тепло комнаты, закрываясь и от ночного воздуха, и от шума, и осмотрелась.

Моя комната была выдержана в пастельных теплых тонах. Разбрасывая по ней яркие брызги акцентов, я никогда не стремилась превратить ее в любимую гостиную. Наверно потому в интерьере было мало красного. Может, так я проявляла уважение к маминому стремлению забыть красный, а может, это был своеобразный бунт на закрытую дверь гостиной.
Но скудность красного в комнате с лихвой компенсировалась в одежде. У шапок всегда была странная любовь к этому цвету. Однако мама максимально убрала его из нашего бизнеса, считая, что это оттенок агрессии. Ни в убранстве кафе, ни в меню, ни в вывеске теперь не было нашего семейного цвета. Возможно, мама перекрасила бы все красные ягоды и фрукты, если бы это было в ее силах. Я подозревала, что красный о чем-то ей напоминает, о плохом или недопустимом, о том, что она жаждет забыть.
Что касается меня, то, как одна из шапок, я с детва располагала средствами - копившимися комиссионными на счету в местном банке. Мне не важно было богатство, но я была истинной сорокой на красное. У меня, конечно же, была коллекция алых шапок.
Для меня цвет был истинным теплом, казалось, что он греет меня больше солнца, сильнее лета, ласкает… словно руки темноволосого репортера, пожирает, как искры в его глазах.

Мое внимание полностью было приковано к отражению. Зеркало терпело сегодня придирчивое мнение и постоянную критику. С целью улучшить.
Стать прекрасней и уверенней. Чего сложного?
Кружевное белье, больше красного в одежде, легкий макияж с выделением глаз… И небольшой каблучок туфель – все же кавалер был не сильно выше меня.
Все атрибуты чтобы чувствовать себя красивее, и волноваться еще больше.
Что ты такое запланировала, Кася?..
Когда все приготовления были проведены, критический взгляд был удовлетворен внешним видом – три вечерних наряда для этого ранее были напрочь отвергнуты – я начала медленно и тихо раздражаться.
Красный казался слишком ярким, кожа – слишком бледной, туфли – неудобными, а волосы постоянно лезли в глаза. В последнем случае я подняла свои кудри, собрав на макушке, в остальном же – у меня не осталось времени ни на перемены, ни на раздумья. Я лишь вышла в сад, чтобы развеяться и не пропустить его приезда.
Что он приедет, я не сомневалась. Даже не допускала другой мысли, ведь доказательство о том, что этот мужчина думает обо мне, ждет встречи, являлось каждый день невысказанными словами в белых лепестках и желтых сердцевинах.
Сейчас ожидание было слишком невыносимо. Понятно, почему именно женщины постоянно опаздывали. Меня не заставили долго ждать, однако даже пара минут казалась нестерпимой.

Серебристый мерседес встретил меня отблесками заходящего солнца, играющими в мужских чуть затемненных очках, скрывающих пронзительный взгляд голубых глаз. Но мне не нужно было его видеть, чтобы чувствовать трепет всем телом.
Оценивающе застыв у своего авто, такой стильный в темно-сером костюме с галстуком и букетом белых ромашек, идентичных тем самым, что заполняли сейчас всю мою комнату своими маленькими солнышками, мужчина выражал больше, нежели красноречивым набором самых изысканных комплементов. Он наслаждался видом.
Я импульсивно ответила, позволяя ногам приблизиться, рукам – принять букет, губам – почувствовать нежный поцелуй, полный чувственного обещания…
Меня сопроводили к дверце соседнего с водительским места, помогли сесть в машину. Касания были легкими, сдержанными. Это и успокаивало, и держало некое напряжение.
Когда мой кавалер сел на свое сидение, позволил мотору любимицы заурчать и мягко повести машину по улицам города, я наконец нарушила тишину, нервно теребя ткань своей длинной струящейся красной юбки.
- Куда мы едем?..
Осознание, что вопрос прозвучал не в стандартном «куда ты меня везешь?» формате единственного лица, а именно обобщенно, образуя нечто общее, наше простым предлогом «мы» - и это все совершенно безотчетно – заставило меня нервно вздрогнуть, когда бархатный низкий голос заполнил пространство салона…
- К морю.
…и тут же расслабиться от неожиданного и приятного сюрприза.
- Я люблю море, - призналась я, приветливо улыбаясь. – Часто гуляю по его берегу. Море несет покой…
Конечно же, это было странно – делиться с незнакомым человеком своими переживаниями, но данный мужчина уже был кем-то большим, нежели просто знакомым. Он был надеждой.
Клиентом он перестал быть может в момент искры нашей страсти в винной, а возможно, когда он сообщил, что заедет, и я не противилась. Главное – передо мной был желанный мужчина, и я не была намерена это отрицать.
Поведение переменилось в связи с поменявшимися ожиданиями, планами. Его рука расположилась на рычаге передач, в нескольких мгновениях от моей яркой юбки, и это волновало меня. Сергей был сосредоточен на дороге, но легкий наклон головы, приятная улыбка - все это предназначалось мне. Что приводило в трепетное предвкушение.
Энск никогда нельзя было назвать большим городом. Всего несколько минут – и мы уже парковались недалеко от пристани. Мой кавалер уверенно предложил мне руку, чтобы мне было удобно выбраться из машины, мягко поддержал за талию, когда вел через зал к уединенному столику, накрытому на двоих. Это был небольшой ресторанчик «Лагуна», тихое и милое местечко на самом берегу, откуда открывался чудесный вид на огненную в свете заходящего солнца воду. Изысканное и утонченное место с экстравагантным меню, не предназначенным для ежедневного употребления, и замечательным расположением, которым кафе Шапок, увы, не могло бы похвастаться.
Я любила ощущать море в любом виде. Потому в выборе блюд не сильно задержалась. И хотя я больше любила красное вино, в этот вечер я хотела соответствовать. Морепродукты и белые гроздья – в противовес его багровому напитку и сочному мясу. Предпочтения этого мужчины меня не удивили. Он чем-то напоминал мне хищника.
Сергей так смотрел на меня, словно я была его основным блюдом, и в то же время – центром его вселенной.
Постепенно скованность пропала, открывая новый уровень наших отношений – скрытое заигрывание и легкий флирт. Мы перескакивали с темы на тему, обсуждая что-то отличное от наших интересов, намеренно прощупывая явные предпочтения.
Ужин и десерт почили, но вино еще не было допито, когда мне был предложен танец моим спутником.
В глубине небольшого зала, на отделенном танцполе медленно кружились несколько пар, одной из которых стали и мы. Сейчас руки моего кавалера держали меня уверенно, твердо, уводя в звуках плавной мелодии. Я не относилась к любителям танцевать, хотя и не была невеждой в этом. Но партнер и не требовал от меня сложных движений, просто обнимал нежно, чувственно, приятно. Голова легко кружилась, и ничего не существовало, кроме его рук, улыбки, пронзительного взгляда.
В какой-то момент наши губы встретились. Кто именно был инициатором – я не знаю. Но поцелуй пьянил сильнее вина, завлекал больше танца. Мы оба горели и плавились в осознании, чего именно хотим.
Танец окончился, поцелуй прервался, но вновь в страстном обещании продолжения, и я не сдержалась, увлекая его на пляж. Он помедлил лишь чтобы расплатиться.
Прогуливаясь в полутьме, чувствуя прохладу песка ногами, зарываясь в него пальцами, мы делились воспоминаниями, взглядами, страхами.
Смеялись… я говорила о своем первом знакомстве с морем, когда в детстве на мелководье поскользнулась, уйдя под воду с головой, и полюбила море еще больше, восхищаясь его коварством…
Обнимались… Сергей признавался, почему выбрал именно ромашки, как ежедневный знак внимания для меня, и сколько раз звонил в цветочный магазин, только чтобы проверить, доставлен ли букет сегодня…
Целовались… нежно и медленно, чувственно, под шум морских волн и прибрежный ветерок…
Мужчина кружил меня в своих объятиях, завлекая жаром губ. И когда прохлада заставила ежиться, предложил вернуться в тепло салона авто.
- Это был чудесный вечер, - сказала я, открыто глядя в его глаза, уютно устроившись в автомобильном кресле. Я уже приняла необходимое решение.
- Жаль, что нельзя его остановить, - его улыбка вышла немного грустной. – Становится холодно. Я отвезу тебя домой.
- И не предложишь мне выпить кофе? – чуть смущенно спросила я.
Мой собеседник с мгновение пристально смотрел на меня, я даже в какой-то момент испугалась, что он любезно откажет.
- Ты хочешь кофе? – уточнил Сергей.
- Да, - хрипло, но уверенно проговорила я, прекрасно понимая, что он знает подтекст моего предложения.
- Тогда ко мне? – проверил мое решение спутник чуть надломленным голосом.
Я пустила ресницы и кивнула, чувствуя, как урчит готовый к движению мотор.
Мужская рука, чуть погодя, сжала мои холодные пальцы, переплетая из со своими. И горячие губы коснулись костяшек моей руки под тихие животные звуки уносящего нас вдаль автомобиля.

В дороге

Он молчал всю дорогу, и в тишине словно было сокрыто таинство. Каждый думал о прошлом и будущем… ближайшем. Во всяком случае, я о нем думала.
Как не крути, но жизнь прожить заново нет возможности, исправить прошлые ошибки и опрометчивые решения. Я не была невинной девицей с тех самых пор, как решилась довериться своему школьному товарищу, перед самым его переездом из Энска. Это не было волной страсти, или даже любви. Мы просто в один момент захотели попробовать.
Сказать, что это было не приятно, я не могла, хотя и не испытывала такого острого желания, как сейчас, в душном салоне мерседеса к человеку, сидящему за рулем.
Сказать, что мне понравилось – было бы тоже ложью, ибо действо всего лишь ублажило мое любопытство, как прощальная дань дружбе, которой, по мнению множества людей, не могло быть между парнем и девушкой.
Мое сердце было разбито после его отъезда, но не кровоточило. Гордость не была унижена, но самолюбие немного пострадало. Скорее именно поэтому я порой жалела о скоропалительности своего поступка. Не испытав явного чувственного удовольствия, о котором постоянно втихаря твердили, я была разочарована.
Однако, что это, как не знак, явно указывающий, что первый партнер просто был неподходящим? Ведь Сергей вызывал во мне сразу столько разных эмоций, среди которых самой явной и волнительной было трепетное желание продолжения ласк и поцелуев. Сердце внутри ухало, словно у самого лона, пульсируя тянущими движениями. Тело пробивала мелкая дрожь, которую я тщетно пыталась скрыть. И мысли, наполненные страстными картинами, заставляли краснеть мои щеки. Ведь каждый раз, когда мой кавалер бросал втихаря пылкие взгляды, мне казалось, что он видит меня насквозь.
О, боги. Не совершала ли я очередной ошибки? Не опрометчиво ли было понадеяться, что раз мне так уютно и комфортно, и желанно, быть в его объятиях, то все остальное между нами принесет не меньше наслаждений? Быть может и больше…
Мое тело откликалось на его касания. Реагировало жаркими волнами, потребностью коснуться в ответ. Я не сомневалась, что если у нас случится акт, я воспарю. Но он…
Он, наверно, невероятно опытен в этом действе. И скорее всего, прекрасно поймет мой малый опыт. Вдруг, я не смогу преодолеть стыд? Или разочарую…
Я не сомневалась, что Сергей не будет меня осуждать за какие-то огрехи. Он показал всего лишь за один наш совместный вечер истинного джентльмена. Я доверяла ему. Но всем нам свойственна самокритика. Смогу ли я избежать ее?
Мои ледяные пальцы лежали в его горячей ладони. Он слегка пожимал мою руку, быть может, успокаивая, или пытаясь согреть. Я лишь благодарила быстро несущуюся машину за скорость, ибо не могла выдержать такой глухой тишины, и не могла найти слов для разговора.

Дом Сергея

Его дом появился спустя минут десять. Мы доехали быстрее, нежели от кафе Шапок к побережью. Сергей жил в культурной части города. Недалеко от музея. Что сказать, его дом и сам вполне мог претендовать на музей, во всяком случае, внешне. С прекрасной лепниной пилястр и капителий. Очень красивое старинное здание из белого камня, огороженное воротами, с подъездной дорожкой и небольшим цветущим парком вокруг.
Кавалер так же помог мне выбраться из машины, обнимая за талию, сопроводил к двери.
Внутри современная отделка очень уютно сочеталась со старинной архитектурой. Темный мрамор полов прихожей устилал так же ступени круговой лестницы, металл люстры по центру повторял узор перил. Меня пригласили в просторную гостиную, посадили на диван рядом камином. Сергей, очевидно, и вправду решил напоить меня горячим кофе.
Подарив поцелуй в макушку, он удалился ненадолго, а я тем временем скинула туфли, грея босые ноги в складках юбки, и позвонила бабушке.
Почти каждые выходные я проводила у нее. Сегодня тоже планировала ехать за город. Бабушке как-то проще было объяснить свидание, нежели маме. Или тем паче – ночь, проведенную с мужчиной. Не знаю, почему так сложилось. И так как мама с бабушкой мало общались, я не волновалась, что Ната разузнает, что сегодня у меня был особый вечер. Главное - вовремя сообщить бабушке.
Я набрала нужный номер, сказала пару слов. Лола не задавала лишних вопросов. Она знала, что я расскажу сама, когда буду готова. Вот мама бы успела уже отругать, поставить ультиматум, осудить…
Хозяин дома вернулся с подносом с напитками.
- Ты живешь один? – вопрос получился чуть хриплый.
- Да, - ответил мужчина, передавая мне чашку.
- А кто же ведет хозяйство? – поинтересовалась я. – Домоправительница?
- Ты обо мне много чего не знаешь, - засмеялся он, усаживаясь рядом. - Дважды в неделю приходят убирать дом. Все остальное время я справляюсь сам.
Я удивилась, хоть виду и не подала. Еще больше засмущавшись, ведь получалось, что мы сейчас совсем одни в этом большом доме, я решила отвлечься и отхлебнула кофе. Чуть обожгла язык и издала шипящий звук, на который мой собеседник тут же отреагировал, выхватив у меня чашку.
- Аккуратно, - чашка чудным образом оказалась на столике, а Сергей внимательно смотрел на меня ясным голубым взглядом. – Сильно обожглась?
- Нет, - пискнула я, глядя в мужские глаза, ожидая, когда он приблизится, когда дотронется. Горячие пальцы ласково погладили скулы, переходя на подбородок и обратно, и Сергей медленно, словно давая мне осознать и опомниться, приблизил свои губы, сперва обдавая дыханием, затем легко касаясь поцелуем, тихо соблазняя.
Только он не понимал, что я уже все решила, пылко цепляясь за него, отвечая на поцелуй, утопая в сладости и жаре мужских губ.
Доверие… оно просто настигло в какой-то из прошлых моментов нашего вечера, так же сильно и ясно, как сейчас меня поглощала страсть этого человека. Или моя собственная…

Страсть… Она поглощает так быстро и неумолимо, словно эпидемия. Эпидемия моих чувств. Все горит и пылает внутри, тело откликается так ясно, словно Сергей будит его после какого-то летаргического сна.
И в голове вертится лишь одна отрицательная мысль: у тебя же это все было, Кася, почему же сейчас все настолько по-другому? Что есть такого в этом мужчине? Что он умеет такого?
С самого начала Сергей показал себя как джентльмен. Странно было бы подумать, что он так старался произвести на меня впечатление только, чтобы затащить в свою постель. Тем более что при таком раскладе затаскивать и не надо. Только вот… правильно ли это… на первом же свидании, на диване в гостиной?
- Подожди… - вырывается против воли, когда делаю глубокий вдох. Он отстраняется, и медлит, смотрит на меня. Сережа… может он все разыграл? И может он действительно намерен взять меня тут? Почему не хочет в постели? Разве джентльмен не сопроводил бы даму в свою опочивальню для первой ночи?.. Или его логово – закрытая зона? Какие глупые мысли, Кася! Доверие! Вспомни о нем. Почему бы просто не спросить?
Все проносится так быстро, что я успеваю лишь ухватиться за главное, вокруг чего мысли вертятся:
- Спальня?..
А в ответ мне смех. Открытый, счастливый, заставляющий улыбаться. Кавалер подхватывает меня на руки, кружит, ласкает и вновь целует… и несет.
Как глупо было так подумать про него. Я всегда была той, чья интуиция не подводила. И что же она говорит мне сейчас?
Ох! Просто хочется наслаждаться этим мужчиной полностью!
Обнимаю его за шею. Нежусь, трусь щекой о жаркую кожу. И целую, чтобы одобрить его действия, чтобы наглядно показать мою готовность. Припадаю губами к впадинке у ключицы, и потом прикусываю. Такой странный сильный порыв, отгоняющий и неуверенность, и скромность. И потом провожу языком, рисуя контур ключиц.
Мой будущий любовник резко останавливается, ставит меня на пол, не выпуская из объятий, и нападает с такой жадностью, что под набегом эмоций не сразу понимаю, что я чуть выше, цепляюсь за него, стоя на ступенях лестницы. Он с таким рвением, словно отчаянно, начинает обнажать мою кожу, что я не могу не участвовать. Захватывающее зрелище – страстный мужчина в поисках моего тела. О, мне приятна такая маниакальность в его поисках. Он стягивает мой кардиган, затем черную кофту. И я хвалю себя, что надела именно это белье, эффектно украшающее и обнажающее, завораживающее, что я наблюдаю на лице Сергея.
Так приятно быть желанной для этого мужчины. Не помню, когда успела снять с него пиджак, расстегнуть рубашку. Утопаю в его любовании. Он проводит руками по моим кудрям, рассыпавшимся по плечам, ласкает руки, плавно переходя к груди, прикрытой черным кружевным корсетом, чуть расстегивает, одновременно задевая набухшие соски, и облизывается.
Я не могу терпеть, ноги подкашиваются, висну на нем, целуя сильно, так же жадно, ощущая, как меняется положение тела.
И вот уже мне в спину упирается ребро ступеней у самой стены, а он раскрывает мой корсет, и, не снимая, начинает лакомиться. Как я еще могу назвать такое любование взглядом, языком, губами моей груди?
Облизывает и посасывает соски и кожу вокруг, выписывая письмена страсти, и я не могу не наслаждаться в свою очередь этим зрелищем, и чувством. Утопаю пальцами в его светлых волосах, пропуская их сквозь пряди, поглаживая. Он методично пробирается руками под красную юбку, растекающуюся яркой лужицей на ступенях под нами. Жаркие ладони гладят мои босые ноги, выше и глубже под одеждой.
Контраст холодного воздуха и его жаркого тела – я всегда была мерзлякой – так силен, что тело подрагивает от прикосновений, и чем выше его руки – тем сильнее трепет. Лишь краем сознания улавливаю треск ткани, осознавая, что это мое белье бессердечно находит свой конец в его пальцах. Трусики больше не сковывают мои бедра, не прикрывают тело, и не мешают ему коснуться и почувствовать все бесстыдство моего обнаженного желания – ароматную влагу.
Мужские губы все так же методично покоряют мою нагую грудь, одновременно пальцы ублажают набухшие складки меж бедер. Шум частого дыхания заполняет пространство, и это я так громко дышу, всхлипывая от новых ощущений.
Раньше все было не так. Раньше такого не было…
Что же это?
Он словно спрашивает меня о том же, переводя жадный взгляд от моего тела на лицо. И чуть мешкает, копаясь со своими брюками, но завораживая меня своим блеском темно-голубых глаз.
Из моего рта вырывается едва различимое [i]«Сережа», когда он без слов проникает членом в жар лона прямо там, на лестнице, почти в прихожей своего дома. Ловит мое дыхание губами, методично вторгается в податливое тело.[/i]
Думал ли он, что я могу быть девицей? – вопрос прошлых мгновений. Сейчас же, ощущая его в себе, такого мощного и бережного, я спрашиваю себя только: Может ли быть что-то прекраснее?
Обнимаю его ногами, руками, больше обнажая торс, настаивая на увеличении скорости, желая то счастье, что, кажется, может дать именно он. И любовник покоряется, следует моему желанию, читает мысли. Рубашка отброшена в неизвестное направление, я любуюсь перекатом мышц его худощавого тела, полностью погруженного в работу, цель которой – экстаз.
Восторг настигает мой разум в какой-то из моментов, между его гибкими настойчивыми и быстрыми поршневыми вторжениями, и мерными утробными рычаниями. Закатываю глаза, изгибаюсь, открывая шею. Это как музыка счастья, или нега небытия, только физически ощутимая, удивительно громкая, лишающая слуха, и в то же время легкая и тихая, как пустота безмыслия. Чувствую взрыв неимоверной эйфории из самых глубин, и уже Сережины зубы на моей шее, мерно прикусывающие кожу. И каждый укус вторит глубокому сильному объятию мышц лона вокруг его упругого органа. Обнимая, внутренне посасывая, они зовут его за собой, зовут в такое же наслаждение, яркий и жаркий первый оргазм.
И разве может быть что-то прекраснее?..

Райчик я тебя очень люблю

офигителен, уникален, великолепен!!!! ты сказочно шикарен!!!

но... все же...





я слепо обожаю и не представляю своей жизни без него

но будь уверен, Рогатый, ты моя вторая любофф, платоническая


мне самой безумно нра что вышло, спаааасибо

этого и хотела, чтобы и удобно и правдоподобно

нда, как он там самоуверен

Волосааааатик

моя любимая жаденка

Рай, ты нашел на что покуситься, пироженка у него - это йа


и огромное спасибо всем за хвалебные отзывы о моем посте)) мне было очень приятно

Жека! Я теперь все донимаю Волчека чтобы с сеструхой познакомил, я так о тебе мечтала!!!

И столько чувств сливаются в одно…
И все это живет… и все твое…

Нирвана…
Когда без слов, без мыслей на оголенных чувствах ты играешь музыку восторга, я восхищаюсь и умением и силой, и симфонической утопией глупейших мечтаний, проскальзывающих в разуме.

Счастье…
Когда тело в истоме после сильного всплеска расслабляется, все еще ощущаю тебя в себе. Уже не слишком твердого и менее напряженного. Такого покоренного, что вызывает у меня улыбку, улыбку, способную выразить множество оттенком чувств.

Спокойствие…
Когда ты слушаешь стук сердца, прижимаясь щекой, ласкаясь, словно мурлычущий кот, в мягкости моих грудей, я вздыхаю тяжело, томно. Выпускаю все эмоции во вне, чтобы вновь пережить, запомнить, заполнить разум… вынырнуть…

Полуявь…
Когда приподнимаешься, выскальзываешь из моих объятий, мягкости тела, смотришь своим глубоким страстным взглядом. Я замираю…

шепчешь, рассматривая, словно холст, любуясь картиной, предстающей твоему взгляду. И комфорт постепенно отступает, давая место новым чувствам – ноющим чреслам, давлению в спине. Ты поднимаешься тяжело, уставше. И мне отчасти забавно, и много приятно, что я смогла утомить не только себя.

- Наверх? – хриплю.

Откровение…
Когда ты такой обнаженный после сладкого соития, и вдруг вновь полностью готовый, протягиваешь руку мне, стремясь избавить от неудобств. Тянусь к тебе, ведь ты зовешь, а я следую.

Вкладываю свои пальцы в горячую ладонь. Порываюсь встать быстро, и обнаруживаю, что я недалеко ушла в послушании своих ног от тебя, падаю в твои готовые объятия.
- Кажется, меня тоже не держат ноги, - шепчу.
Танец губ вновь откровенен, захватывает поцелуем. Твои руки оголяют больше, ласкают жарче. Снова лишают мыслей, заставляя чувствовать что-то неземное, блаженное. И резко - друг от друга, чтоб не закончить там, где начали.


Неловкость…
Когда ты наг полностью, а я частично. При том моя грудь откровенно обнажена и розовеет, чувственна до боли. Бесстыдство же бедер вовсе скрыто кричащей красной юбкой, длина которой вместе с цветом словно порицают, осуждают. Я прикрываюсь.
Руками закрываю грудь, стремясь смущаться меньше своей наготы, а может твоей.

Сомнение…
Когда ты открываешь мне свою обитель, я медлю.

Здесь теплые тона. Простора много, и темнота бьет в стекла большого окна.
- У тебя… - вид большой кровати, попавшей на глаза, и черного белья приводит в трепет, - хорошо… - почти выдавливаю из себя, стараясь скрыть дрожь в голосе.


Страх…
Когда не могу выдержать взгляда, пожирающего меня, боюсь знать, что в разуме твоем, но так хочу.
Что чувствуешь, я знаю. Подтверждение неимоверному желанию маячит перед глазами, смущая еще больше. Мне льстит такая мгновенная одержимость.
Я когда-то полагала, что холодна, что не могу удовлетворить мужские представления об идеале в физическом смысле. Но твое желание так красноречиво…
Однако, что же в мыслях? Боюсь, но так хочу узнать, о чем ты думаешь в самом сердце.

Решимость…
Когда выпаливаю, не дав себе усомниться:
- Я не уверена, как вести себя с тобой. Ты так смотришь… Ты смущаешь меня.
Ты удивлен. Не веришь, или не уверен?

Твой голос такой хриплый. Он манит. Молча присаживаюсь на край большой кровати, готовая услышать твой вердикт.

Доверие…
Когда медленно поднимаю глаза, встречая твой горячий взгляд, ошеломляет понимание: твое смущение не меньше, но страсть сильна, а уверенность в себе и наглость рядом. Я внутренне улыбаюсь и опускаю руки со своей груди, не прикрывая боле наготу. И ты встаешь на колени рядом со мной, чуть задевая красную юбку.


Трепет…
Когда жар дыхания обдает лицо, а пальцы касаются щеки, мне приятно от слов, от прикосновений.
- Как?
Мой голос высок и ненадежен, все эмоции вновь сосредоточены на тебе и ласках.


Легкость…
Когда ты откровенен, и мне становится так просто принять, понять. Я отвечаю.
- Ты сделал для меня исключение?
Не осудить, но показать, что ты можешь довериться мне так же, хотя бы в правде наших действий.

Как много теплого и нежного в одной этой фразе. Словно ты еще больше ласкаешь, оберегая в то же время от чего-то.
- А зачем ты просил меня сесть? Не мог сказать стоя?
Не упрекаю, но поддразниваю на откровенности.

Улыбка - мне ответ. Я откликаюсь.

И, кажется, любовь?..
Когда ты так самоуверен и обращаешь вновь мое внимание на то, что случилось, и что будет.
И пусть в словах с твоей стороны лишь надежда. Я же не сомневаюсь, будет.
Ты разве не специально дразнишь своей откровенной правдой? Я понимаю. Мне хочется в ответ дразнить, дерзить и радовать.
- Ты так красив, - теперь моя очередь любоваться и откровенничать. – Я от себя не ожидала, что окажусь настолько слабой в желании к тебе.
- Мне это льстит, ведь мое желание перед глазами.
Хихикаю, словно маленькая, задумавшая шалость.
- И скольким здесь ты расплывался в сладостных речах? Хоть одна смогла ли устоять?
- Я покорил их всех! – ты горд, но обиды нет во мне, я знаю, это шутка, такой забавный нескромный обман, приправа флирта. Ты подтверждаешь мою мысль. – Ты первая. И я мечтаю, чтобы была единственной надолго.
В удовольствии краснею, но взгляд не отвожу. Хочу быть так же откровенна и уверена в честности твоего ответа.
- Ты думаешь, что я доступна? – спрашиваю, внимательно вглядываясь.
- Нет, никогда, - мотаешь головой, обнимая мое лицо ладонями, - ты чудесна во всех отношениях.
- Я правдиво стараюсь смотреть на вещи. Наша потребность взаимна. Я хочу тебя.
- Как я тебя хочу, - ответом мне твое рычание, вибрирующее трепетом в груди.

Любименький

сегодня ровно год нашему первому совместному посту... Ты помнишь как это все начиналось? Словно ураган, до слез, до помешательства и истерик... (про историки мне до сих пор рассказывает наш общий любимый рогатый друг... своими истериками я мало с кем делилась, так что меня предать в этом случае некому)))))

Сейчас уже истерик нет, все тихо и настолько естественно. Мы знаем друг друга настолько, что иногда становится страшно.

И не важно что раньше были другие роли, ты стал мне нескончаемой поддержкой, которой у меня никогда не было. Необходимостью, как воздух.

Ты прекрасно знаешь, что именно я тебе подарю. Ты сам заказал такой подарок. Я его просто немного удвоила... быть может потому что не знала как выразить, или не сумела сказать все сначала... а может потому ччто когда-то уже сказала все настолько правильно, что больше нечего...

...Как начиналась та весна,
скажи, ты помнишь?
Как этот мир расцвел тогда,
заполнил.
...И я раскрыла сердце тьме,
а свет наполнил.
И этот мой конец зиме
я буду вечно помнить.

Это дааааа, приводит именно до зла, а потом Рак останавливается и говорит - а дальше мне идти леееееень

Спасибо))

За окном круглая луна тянула свои лучи, как загребущие пальцы к нашим переплетенным телам.
Я слушала мерный стук мужского сердца, прижимаясь щекой к его груди, перебирала поросль мелких волосков, покрывающих кожу. Это было так удивительно приятно, словно я ласкаю его животные проявления.
Тишина окружала, но была красноречивее любых слов. Мы просто наслаждались обществом друг друга, легкими касаниями, ощущением наполненного одиночества. Мы были вместе, едины и затоплены этими чувствами.
Сейчас в голову лезло много мыслей. Хотелось перестать думать, планировать, надеяться, боясь разрушить то невероятное что-то, что родилось между нами – цельное, настоящее, не думать ни о прошлом, ни о будущем.
Сергей мерно поглаживал пальцами мое плечо, давая знать, что тоже не спит, мыслит. А может, тем самым стремился не просто обнимать, а осознавать объятие, чувствовать связь. Чтобы потом было что вспомнить.
Нет, я не боялась потерять то, что только что приобрела. Я не была никогда трусихой, хотя и не отличалась отчаянностью. Действо, что случилось, оно было не просто неизбежно, а будто предначертано. С его стороны, с моей не было преград, помех, препятствий. Одним словом, даже предположить нельзя было, что завтра утром все это может лопнуть, как мыльный пузырь, или разрушиться, как карточный домик.
За один вечер, спустя несколько часов знакомства, после только что приобретенного доверия и ночи страсти мы выстроили стальную опору наших отношений. Откуда она взялась за такой малый срок – я не знаю. Казалось, что и ему, и мне достаточно лишь малого, чтобы воздвигнуть большое, чтобы найти нечто стоящее, найти, присвоить и сообщить всему миру: этому не пропасть ни в тишине, ни в пустоте, ни в лунном свете, ни в утреннем сонном разочаровании.
Я редко надеялась на нечто большее, нежели могла представить. Природа одарила меня хорошей интуицией, и чаще всего я просто чувствовала, что нужно сделать, чтобы желаемое сбылось, или дано ли ему сбыться вообще.
Надежды ведь для того и созданы, чтобы терять, но все равно продолжать жить. Они разрушительны. Хотя человеческой натуре и свойственно разочаровываться, но после этого нам приходится находить новые надежды. Людям присуще во что-то верить.
Верить в то, что лежащему рядом мужчине это так же важно, как и мене, так же сильно, стремительно и необходимо. Однако я не просто верила, я практически была уверена в этом. Потому для меня важнее было именно принять.
Что придется пережить ему благодаря, или вопреки, нашей связи? А что мне?
Я росла в окружении женщин всю жизнь. Мама никогда не отличалась моногамностью, не стеснялась выражать свои мысли в отношении мужчин. Она любила всех своих партнеров, и никого из них. Про отца она почти не рассказывала. Я даже не знаю, были ли у них сильные эмоции, искра при встрече, предваряющая мое зачатие. Бабушка более охотно распространяется об их с дедом жизни, но я не знала его, не видела их взаимности, потому мне было сложно судить.
Единственное, к чему я стремилась – это хоть немного понять, отличаюсь ли я от них, потому что, не видя наглядного доказательств серьезных чувств моих женщин к своим мужчинам, я не могла поверить именно в себя.
С этими неоднородными мыслями я и уснула. В его теплых и нежных объятьях, прижимаясь всем телом к своему счастью.
В кипе всех эмоций, которые случились настолько быстро, и так активно перемежались в моей голове, яркие картины заполнили мой беспокойный, но глубокий сон. И где-то среди всех зрелищных грез мне вспомнилась страшилка, что рассказывала моя бабушка с самого моего детства.



Вспомнилась, да так в памяти и осталась…