Карта ролевой игры "Совсем другая Сказка"

Скользить по лезвию ножа,
Дрожа от сладости пореза,
Чтоб навсегда зашлась душа,
Привыкнув к холоду железа

Странная штука – судьба. В нее можно верить, а можно думать, что нет никакой предопределенности, и все зависит только от того, на какую развилку ты свернешь при выборе пути. В судьбу я не верил. Но - парадокс! - верил в ее знаки. Нужно только вовремя их увидеть.
Я верил в приметы. И в предзнаменования. Это не раз спасало мою шкуру. Друзей у меня нет, но враги говорили, что я чувствую опасность. О, я это и сам прекрасно знаю. Жизнь на краю обязывает. А я люблю балансировать.

Я смотрел на дорогу, ведущую в город, и прикидывал соотношение хороших и дурных знаков.
Белоснежная стелла на въезде в город Энск особенно эффектно смотрелась на фоне закатного неба. Засыпающее солнце подкрасило мрамор в золотисто-розовый цвет, и это было невероятно красиво. Романтик в моей душе встрепенулся, и я задрал голову, разглядывая тонкий шпиль, над которым лениво плыли редкие розовые облачка. Ыыы, аж руки зачесались – так захотелось схватить краски и нарисовать это высокое небо, этот дрожащий хрустальный воздух и пронзающий его шпиль, и эти облака… Особенно вон то, подозрительно напоминающее своей формой известную фигуру «фак». Полагаю, что это был дурной знак, а я давно уже научился быстро реагировать на них. Поэтому я опустил голову и сделал шаг в сторону. Вовремя. Пролетающий мимо голубь насрал только на мое плечо. А мог бы на голову.

- Не расстраивайся, Че, - бормотал я под нос, вытирая рукав горстью подорожников. – Это к деньгам, верная примета. Птичка не со зла, она совершенно случайно. И не стоит думать о том, какова она в жареном виде. Наверняка редкая гадость.

Я огляделся. Итак, что мы имеем? Я добрался все-таки до этого чертова города, местонахождение которого заказчик описал весьма смутно, а на карте так и вовсе не смог показать. Это плюс. У моего мотоцикла закончился бензин, и теперь он лежал грудой мертвого железа неподалеку. Это несомненный минус. Рядом маячит знак автозаправки. Прекрасно. Но под значком стоит цифра 800. А это означает, что мне предстоит катить моего коня почти километр. Минус? Однозначно. Надо полагать, что заправка уже в черте города, за стеной. Во всяком случае, отсюда ее не видать. А еще, что характерно, дорога была абсолютно пустой. В оба конца. Ни пешеходов, ни транспорта.
В плюсах и минусах запутался окончательно. Но деваться некуда, не торчать же здесь целую вечность. Вперед, Че, тебя ждут большие деньги!
Я поднял харлейку и покатил его по обочине.

Под колесами тихонько поскрипывал гравий, и городская стена медленно приближалась. Невысокая, не больше трех метров на вид. Любопытно, какому психу-строителю пришло в голову это странное архитектурное решение? Обнести город стеной… причем, ладно бы, стена носила декоративный характер. Ну, там… лепнина всякая…. башенки-балясинки… Так нет же! Примитивная кладка из плоских черно-серых камней, изъеденная ветрами и дождями. Стену когда-то пытались штукатурить, но безуспешно – о чем свидетельствовали редкие уцелевшие островки. И чем ближе я подходил, тем древнее мне казались камни – бугристые, заплесневевшие.
Над дорогой стена образовывала грубую арку, тень от которой густым чернильным пятном легла мне под ноги. Подойдя к ней вплотную, мы с харлейкой остановились в задумчивости, обозревая вблизи монументальное сооружение. То, что издали мне показалось результатом природного разрушения, оказалось делом рук человеческих: черные камни сплошь были покрыты полустершейся вязью знаков, похожих на руны. Или на египетские иероглифы. Или на арабскую вязь, черт его знает, я не специалист в этом. Но мелкие значки покрывали почти каждый камень.
А еще по всем швам кладки сочилась вода.
Неспешно так, собираясь в медленные ручейки, и внизу впитывалась в землю. Судя по слою мха у подножия, сочилась она уже давно. Но откуда она бралась? Я подошел ближе, поковырял ближайший значок в виде спирали с колючками, потом потрогал мокрый шов между камнями и понюхал палец. Вода как вода. Я пожал плечами и прошел под аркой. По ту сторону стены обнаружился густая роща – дорога убегала вглубь нее и где-то там вдалеке сворачивала. Солнце уже почти село, поэтому следовало поторопиться.

Я оглянулся назад и шарахнулся в сторону, выпустив руль: на серых камнях стены рядом с аркой дернулись две тени – моя и чужая. Мотоцикл грохнулся о дорогу, а я вдруг узрел свою собственную тень у себя под ногами: ровным мазком она ложилась влево от дороги. А рядом – никого. Я поднял глаза на стену: там по-прежнему были две тени, словно вырезанные из черной бумаги. Два мужских силуэта двигались, жили своей жизнью, и им не было до меня никакого дела. Я присмотрелся: один из мужчин эмоционально размахивал руками, бестолково метался, потрясал какими-то листами бумаги и топал ногой. Второй силуэт принадлежал гораздо более спокойному и, я бы сказал, более упитанному мужчине в шляпе с высокой тульей. Выставив вперед внушительное брюшко, он невозмутимо курил сигару. Неожиданно откуда-то со стороны выступил третий силуэт – женщина в платье с пышной юбкой. Она кинулась в ноги мужчине в шляпе, униженно хватая его за полы длинного сюртука и о чем-то беззвучно умоляя. Однако он небрежно отшвырнул ее от себя, еще выше задрал надменный подбородок и вынул пистолет с непривычно длинным стволом. Еще секунда – и его собеседник упал, взмахнув веером листков. Дама тотчас бросилась к нему, упала рядом, обнимая за голову.

Совершенно забыв о необъяснимости этого явления, я засмотрелся на разворачивающуюся драму. Юная дева с новоиспеченным мужем и строгий папаша? Или расплата за старые долги? Или… Я не досмотрел это кино. Где-то позади оглушительно каркнул ворон, и тени на стене тотчас рассыпались. Я обернулся и только сейчас заметил, как стемнело вокруг. На ближайшем дереве сидел здоровенный черный ворон и разглядывал меня, склонив голову набок.

- Вот это бройлер, - восхитился я, разглядывая в свою очередь каркушу. – Тебя чем тут кормят, такого здоровенного?

Ворон с достоинством промолчал. Конечно, кто ж будет сдавать места, где еду дают… Я б тоже не раскололся.
Оставив попытки его разговорить, я двинулся дальше. Вскоре впереди посветлело. Деревья раздвинулись, и как-то очень внезапно дорога уперлась… в оживленное шоссе.
Я недоуменно оглянулся. Серая гравийная дорога, по которой я шел, убегала в абсолютно темный лес. А мимо меня проносились автомобили, неподалеку приветливо мигала огоньками автозаправка, а чуть дальше виднелся ярко освещенный город.
- Алиллуйа, цивилизация! – коротко помолился я, выкатывая на шоссе мотоцикл.

Через несколько минут я уже заглядывал в окошко заправочной кассы. По ту сторону сидела девчонка лет шестнадцати, чем-то похожая на молоденькую Бритни Спирс, этакая «бэбидолл»: светлые волосы заплетены в две косички, школьная рубашка, расстегнутая чуть ли не до талии, густо накрашенные глаза и ярко-розовый маникюр. Девчонка без умолку болтала по телефону, в редких паузах успевая надувать пузыри из жевательной резинки.
- Угу. Ага. А он что? А ты? Так ему и сказала? А он?... Да ты чтооо… Отпад…
- Пятнадцать литров, - попросил я, выкладывая смятые купюры.
- И куда вы ходили? Что? Не пустили в «Семь гномов»? Офигеть… - Нимфетка отсчитала сдачу, прижав трубку плечом. – Ну ты не знаешь, как с охраной разговаривать, что ли? Опускаешь декольте пониже… Да-да, не ржи! Я всегда так прохожу.
- Девушка, - окликнул я мечту старшеклассников и педофилов, - а это точно Энск?
- Погоди, - проговорила девица в трубку и подняла на меня глаза. – Что?
- Я говорю, это Энск? Просто у вас въезд в город такой странный, через кусты...
- Дядя, - наставительно сказала она, - курить в вашем возрасте всякую дрянь очень вредно, тем более во всяких кустах! А въезд в город вон там, в трех километрах отсюда, - Она махнула рукой в сторону, противоположную той, откуда я пришел. - Представляешь, - хохотнула она в трубку, - тут какой-то дедуля из реала выпал, спрашивает в Энске он или нет…
Дедуля?!
Я потрясенно отпрянул от окошка. Да что она себе вообразила, эта пигалица! Я же еще… да мне только тридцать четыре!
Плохой знак. Первый встреченный мной житель города – и мне здесь явно не рады.
Я провел руками по отросшей бородке. Ну да… зарос немного… и после целого дня в седле выгляжу, наверное, не очень свежо… но все равно, до дедули мне еще далеко! Надо просто принять душ, выпить кружечку пива и выспаться как следует – и меня можно на обложку журнала! Крупным планом без ретуши.

Городские улицы.
Уже почти час я без толку кружил по вечерним улицам Энска, безуспешно пытаясь разыскать гостиницу или мотель. Такое впечатление, что в этом городе было все, кроме постоялого двора в любом его виде. Площадь… магазины… открытые кафе… закрытые на ночь офисы… жилые кварталы… набережная…. И снова по кругу. Надо спросить дорогу, иначе я рискую остаться ночевать на лавочке. Я живо представил себе, как сворачиваюсь на жесткой скамеечке, положив на голову газетку и укрывшись курткой. А ранним утром меня прогонит сердитый дворник. Метлой. Я содрогнулся.
Оставив мотоцикл возле ближайшего фонаря, я двинулся по мостовой, отыскивая наиболее дружелюбного аборигена, который укажет мне путь к вожделенному ночлегу.

Возле рекламного щита, восхваляющего сомнительные для меня достоинства шоколадного пива, я увидел подходящую особу. Особа, бросив рядом рюкзак, завязывала шнурок на кроссовке, поэтому для начала я детально обозрел приятные тылы: симпатичная попка, упакованная в черные брюки. К попке прилагались длинные ноги.
Это хороший знак, Че? – спросил я сам себя и сам же себе утвердительно покивал. Однозначно, хороший. Если особа так же мила лицом, как и попкой, то хороший знак сразу бы превращался в прекрасный.
Скрестив пальцы наудачу, я подошел ближе и окликнул:
- Девушка! А вы не подскажете, где…
Она обернулась, вставая. И я подавился остатками заготовленной фразы.
С бледного лица с чуть вздернутым носом на меня смотрели огромные голубые глаза. Очень знакомые глаза, которые в последний раз я видел два года назад. Но… она же собиралась уехать в Европу… что она делает здесь?!
- Лейка?

Благодарю. Рад знакомству


Аврора, это не ты там на заправке подрабатываешь? )))
Че не старый!!! Макс молод и прекрасен!! просто... жизнь у него была тяжелая ))))

О, Мэттью, нам для комплекта теперь не хватает только Женщины-Кошки ))))

*... задумался... представил... завис в экстазе...*

Причеши меня против шерсти,
Обыграй меня против правил,
Разбуди меня ровно в шесть и -
Окуни меня в острый гравий.
(с)


Я почти прыгнул вперед, поймал ее запястье. Рванул ближе.
- Вот именно, дорогая. Приличным. А ты к ним никогда не относилась.

Глаза. Совсем забыл, какие они у нее огромные. А теперь, так близко – кажется, что у нее и нет больше ничего, кроме этих глаз. И какие бы слова ни вылетали из ее прелестного ротика – в глазах плещется страх. Боится? Это хорошо, это то, что мне нужно. А случалось, эти глаза прикрывались отяжелевшими веками и задыхающийся голос молил: «Еще». Но вот это лишнее. Не стоит об этом вспоминать.

- И ради всего святого, девушка, про какие решетки ты толкуешь?
- Да как у тебя хватает наглости, - она напрягла руку, пытаясь вырваться, - делать вид, что ничего не понимаешь. Я говорю о той решетке, за которую ты меня засадил! Боже, какая я дура, поверила, что ты будешь молчать. Ненавижу тебя!
От неожиданности я ее чуть не выпустил. Она была в тюрьме?!
- Лея… мне очень жаль. Я не имею к этому никакого отношения.
- Ну конечно! – Она коротко, зло рассмеялась. – Ни малейшего. Почему бы нам не сделать вид, что мы верим друг другу? А потом мы вежливо раскланяемся и разбежимся в разные стороны, а?
- Послушай, если тебя кто-то и мог сдать, то только Стив. У него были все данные для этого. И в этом виновата, между прочим, только ты! Как ты могла доверить этому упырю столько информации о себе? Ты совершенно не умеешь выбирать напарников. И женихов, как оказалось, тоже.
- О, не тебе об этом судить, - процедила она и дернулась в моих руках.
- Ну почему же. Я ведь оказался каким-то образом в этом волшебном списке.

- Ребята, у вас все в порядке? – рядом остановился полицейский и придирчиво нас осмотрел. – Леди?
От неожиданности Лея замерла. Пульс в ее запястье участился и отчетливо застучал мне в ладонь. Ни ей, ни мне внимание копов было ни к чему. Воспользовавшись ее замешательством, я сгреб ее в объятия и лучезарно улыбнулся патрульному:
- Все отлично, спасибо. И знаете, вы очень вовремя появились. Моя невеста только что рассказала мне, как сегодня к ней приставали четверо подонков возле ее собственного дома. Она еле унесла ноги. Конечно, я не дам ее в обиду, но… четверо! Вы не проводите нас до дому? Бедняжка так напугана, с вами ей будет спокойнее.
- Без проблем, - кивнул полицейский. – А вам, девушка, следует написать заявление. Ваша безопасность – это наша работа.
- Я только подберу мотоцикл, он здесь рядом. – Я поцеловал Лею в висок. - Ну вот, любимая, видишь какая удача. Все будет хорошо.
- Ты охренел?! – еле слышно прошептала она мне в ворот куртки. – Какая я тебе любимая?! И нафиг ты тащишь с собой копа?
- Чтобы ты не сбежала, конечно, - ухмыльнулся я, зарываясь лицом в ее волосы.
- Какой у вас адрес? – громко окликнул нас патрульный.
Несколько секунд Лея издевательски смотрела на меня, заставив порядком понервничать.
- Кленовая, пятнадцать, - наконец сказала она, и я сообразил, что все это время не дышал.

Ее дом оказался неподалеку. Мы шли минут десять, не больше.
В маленьком дворике, утопающем в старомодных клумбах, не оказалось ни одного фонаря. Свет шел только окон квартир. Мотоцикл я приковал к сломанным качелям.
- Вот видите, - сокрушенно вздохнул я, - какая темень.
- В самом деле, - согласился полицейский. – Глухое место. Надо будет усилить здесь патрулирование. Ну, всего доброго.
- До свидания. Спасибо большое, ваша помощь бесценна, - старательно улыбался я от уха до уха.
Я буквально втолкнул Лею в подъезд. Тоже, кстати, неосвещенный.

Как странно действует на человека темнота. Сразу обостряются все чувства, до мурашек, до электрических разрядов под кожей. Когда не видно мимику, когда движения лишь можно угадать, когда единственный ориентир – голос.
- Макс? Что ты, черт тебя подери, задумал? Что тебе от меня нужно?
Ее голос дрожит. Чуть заметно, но я слышу. И дыхание чуть чаще, чем следует.
- Мне нужен ночлег, - шепчу я ей в ухо. – На одну-две ночи, пока я не найду себе подходящее жилье. И все, ты меня больше никогда не увидишь, обещаю. Решайся, Лея.
- А то – что? – напряженно спрашиваешь она.
- Ты ведь меня знаешь… любимая, - улыбаюсь я в темноте. – Я могу при желании очень сильно осложнить твою жизнь. Ты ведь не хочешь неприятностей?
Она думает чуть дольше, чем я ей отмерил в уме. И я сжимаю вокруг нее руки чуть сильнее. Поторапливая.
- Хорошо, - наконец соглашается она. – Но две ночи – это максимум, на что ты можешь рассчитывать. И потом ты должен убраться подальше! И не вздумай приставать ко мне! И убери, наконец, руки! И если еще хоть раз услышу от тебя слово "любимая"...
- Согласен. – Разжимаю объятия. – А насчет приставать… между нами давно все кончено, красавица. Так что не волнуйся, не посягну на твои прелести. Показывай давай свой дворец.

Котяяяят.... Аврора, ты любишь котят? шесть штууук А потом подкинем их Раю в корзинке ))))))))))))



Так и представил себе эту коммуналку Может, еще желающие есть? ))

Я спинку потрррру... Че добрый и заботливый )))

Забудь меня внезапно -
Наотмашь, сверху вниз.
Грусти до послезавтра,
А дальше - оттянись.

И, тихо фанатея,
Покинь мою мечту.
Я сам себе идея,
Сам Фикс и Паспарту.

Конец моей цитаты -
Венец твоей души.
Мы оба виноваты,
И оба хороши...


Что необходимо для того, чтобы день хорошо начался? Душ, кофе и сигарета. Необязательно именно в этом порядке.

Ванная у Леи выложена ярко-синим кафелем. Ее любимый цвет, даром что квартира не ее. Придирчиво осмотрел содержимое полочек. Крема, шампуни, лосьоны… и куча еще всего неопознанного, именуемого мной емким словом «баночки». Ясно только, что все это – абсолютно женское.
Ни пены для бритья. Ни одеколона. Одна зубная щетка в стаканчике. Не знаю, почему мне было важно это знать.
Она живет одна. Никаких следов мужчины. Какое-то странное удовлетворение от этого вывода...

После душа вышел покурить на балкон. Внизу раскинулся небольшой, не особо ухоженный двор: заросшие клумбы, остатки детской площадки, трансформаторная будка. Че, как тебя угораздило здесь оказаться? Стоял бы сейчас на террасе у себя дома и стряхивал пепел не на поникшие георгины, а на английский газон. И ладно бы, я нуждался в деньгах. Хотя, что кривить душой, деньги тоже немаловажны. Но у меня их было достаточно. Мне не хватало чего-то… опасного. Запретного. Хотелось ходить по краю. Хотелось адреналина. И эта жажда гонит меня вперед, заставляет бросать уютный дом, дорогую тачку, выкатывать из гаража мотоцикл и мчаться навстречу… приключениям. Хорошее слово – «приключения». Им можно много чего обозначить. В том числе и те заказы, которые я время от времени продолжаю брать. Обычно – на драгоценности, антиквариат либо… компромат. Да, за компромат порой платят гораздо больше. Но его и достать труднее.

Этот заказ не похож на остальные. Он… странный. Начиная с самого предмета кражи и списка потенциальных владельцев и заканчивая самим заказчиком. Разумеется, я не встречался с ним лично. Только через посредника либо по телефону – каждый раз с другого номера. Голос у заказчика низкий, хриплый и с каким-то придыханием, как будто у него проблемы с легкими. Говорит словно через силу, с частыми паузами. И когда он назвал сумму оплаты, я подумал, что ослышался. Переспросил. Само задание не выглядит сложным, поэтому и странно. Но голос меня уверил, что платит мне за надежность. Мол, настолько ценный груз, что доверить больше некому. Репутация в определенных кругах, видимо, начала работать на меня.

- Беретесь, господин Чеширский?
- Берусь.
- Тогда слушайте инструкции.

Инструкций оказалось неожиданно много, но я их все запомнил на память. Во-первых, мне полагалось…

- Фифи! Стой, куда на клумбу пошла! Стой, тебе говорят!
Мои размышления прервала пожилая дама, выбежавшая из подъезда вслед за оглушительно тявкающей собачкой. Брр, ненавижу собак. Особенно мелких. У меня аж кожа начинает чесаться. Это даже и собакой назвать нельзя. Недоразумение. Заготовка для полноценного животного. Но от их лая мне хотелось лезть на стену. Либо кого-нибудь убить. Собачка продолжала тявкать, даже делая свое мокрое дело. Привет георгинам. И внезапно заткнулась, увидев меня на балконе. Ее хозяйка тоже ошеломленно меня разглядывала.

А что, собственно, не так? Ну да, я без футболки (так я ее еще вчера дисциплинированно положил в стирку), но ведь в джинсах же! И даже ширинка застегнута.
И тут до меня дошла причина пристального внимания! Ну конечно же. Полуголый мужик на балконе у Леи. Судя по реакции соседки, эксклюзивное зрелище. Этот вывод существенно улучшил мое настроение, и я даже помахал даме:
- Доброе утро!
- Дооброе, - протянула она. – А где… э…
- Леечка? Спит еще. Мы вчера поздно легли, - доложил я даме.
- Кхм… понятно. Эммм…. Фифи, пойдем домой!

Дама ретировалась в подъезд, а я уже хотел уходить, как мне на глаза попался рыжий кот. Шикарнейший пушистый экземпляр крался по карнизу за беспечным воробьем. Я невольно залюбовался его охотой: как он медленно переставляет лапы, как нервно подрагивают его усы и кончик хвоста, как он почти прижимается брюхом к карнизу. Шажок… еще один. Воробей чистил перышки. Кот подбирался ближе. Я затаил дыхание. Ну, давай же!

Чирк! Птаха встрепенулась и порхнула вниз. Мы с котом разочарованно проводили ее глазами. И только тут я заметил, как напряг спину и насколько сильно вцепился в перила балкона. Пальцы свело. С усилием разжал руки и выдохнул. Это ж надо… Так сопереживать кошаку, оставшемуся без завтрака. Кстати о завтраке. Неплохо бы уже и сожрать кого-нибудь. То есть… чего-нибудь. Пора пойти разбудить хозяйку.

...Она спит все так же, на животе, обнимая подушку, и подгребает под согнутую ногу смятое одеяло. И все так же любит ослепительно белое постельное белье. И не снимает часы на ночь. Всегда гадал, как они могут не мешать? У нее отросли волосы. Раньше, я помню, была стрижка до плеч. Но так ей лучше. Она дышит во сне совсем тихо, ее дыхание можно угадать только по движению плеч. Голубые венки на виске и шее отчетливо видны под тонкой кожей. Она спит, и я позволяю себе представить, что она все еще моя. И что я еще не видел десятки… сотни фотографий с ее свадеб.



И не читал досье на самого себя в папке «женихи». И что она на самом деле такая, какой я ее вижу этим утром: нежная, сонная… невероятно красивая… влюбленная. В меня. И если ее разбудить, то она улыбнется, не открывая глаз, притянет меня на ощупь, уткнется мне в плечо и замрет, выигрывая еще несколько мгновений сна.
Сейчас, в данную минуту – я люблю ее. И буду любить ровно до той секунды, когда она откроет глаза. Три… два… один.

– Проснись и пой!
Недовольно смотрит на меня из-под тяжелой волны волос, сердито смахивает ее, моргает.
– Просыпайся, детка. Я есть хочу!
Она со стоном поворачивается на другой бок, прикрывая подушкой ухо. Ну хорошо, мы пойдем другим путем. Запах свежего кофе поднимает с кровати даже меня в похмелье. Что уж говорить об остальных. Убираюсь на кухню, попутно вспоминая, предложили мне вчера чувствовать себя как дома или нет? Наверное, все же нет. Но это совсем неважно.

– Новый тостер купить не забудь, когда съедешь от меня.
- Что? – обернулся.
Завис. Реально просто ступор какой-то напал, пока я стоял и смотрел. Короткая ночная рубашка, которая ничерта не скрывает. Зачем она носит такие, если живет одна?
- Отличные сиськи, - сообщил я очевидный факт.
Сложно считать это комплиментом, но… у меня вся кровь от мозга отлила. Что совсем некстати. Но голова отключилась, да. Господи, Макс, жизнь тебя ничему не учит.
- Эм… ты всегда носишь такое, когда в доме гости? – спросил я, сделав над собой титаническое усилие.
- У меня не бывает гостей, - буркнула хозяйка, выдергивая тостер из розетки. Вытряхнула на стол два обгорелых кусочка хлеба. Мда, накрылся мой завтрак.
- Это потому что у тебя в доме нет еды, - сообщил я со скорбной рожей. – И молоко закончилось, так что кофе – без молока.
- Там в шкафчике хлопья есть, - фыркнула Лея.
- Я их съел, - признался я. – Всухомятку. Но это же не еда!
- Слушай, Макс… Шел бы ты… в столовую. А я в душ.
- Полотенце возьми.
Она оглянулась.
- Полотенце?
- Нууу… там с утра висело только одно. Я его взял. - Развел руками. - Надо же было чем-то вытираться.

Умей поставить в радостной надежде
На карту всё, что накопил с трудом,
Всё проиграть, и нищим стать, как прежде,
И никогда не пожалеть о том.



Ей, значит, можно разгуливать по дому…вот в этом, а мне? Ну… то есть я не хочу сказать, что мне нужна такая же ночнушка как у нее, но…
- Я одет.
- скорчила недовольную гримаску.
Она уже почти покинула кухню, как вдруг замерла в дверях. Спина прямая, напряженная.

-Эээ. Что?


Я вскипел мгновенно. Еле подавил желание догнать ее, схватить за локоть, развернуть. И обрушить на нее тонну злости.
Эта женщина невыносима! Она ведет себя так, как будто это она пострадавшая сторона! В голове не укладывается. В чем я виноват?! В том, что с ней расстался? Так я был в своем праве, после всего, что узнал о ней. В том, что сделал это публично? А это чтобы у нее не оставалось иллюзий, что ее будущие аферы сойдут ей с рук. Она же… она же лгала мне! В глаза смотрела и лгала! Играла в любовь! И я ей никогда не был нужен сам по себе!

Дыши, Макс, дыши. Давай, вдох-выдох.
Она не стоит твоей ярости. Она даже мести твоей не стоит.
Еще вдох. Глубже.
Она – просто неприятный эпизод в твоей жизни. Ты сам позволил себя обмануть.
Выдох. Медленнее.
Вот так. Хотел узнать, каково это – влюбиться без памяти? Ну вот. Узнал. Можно забыть и двигаться дальше. И – никогда больше.

Красная пелена перед глазами рассеялась. Все хорошо. То, что наши пути пересеклись еще раз – это, конечно, не случайно. Это судьба мне еще раз напоминает, каким идиотом я был. Чтобы не забывал.

...После душа ее настроение не улучшилось нисколько. Натянула на себя свитер, трясется. Горячую воду отключили, что ли? Тогда понятно.


-Не ворчи. Лучше выпей кофе. – Я даже сумел плавно подать Лее чашку, не дрогнувшей рукой. А ведь мог бы и… пролить. Горжусь собой.

Смотрю, как она подвигает к себе ноутбук, еле слышно зашелестели клавиши. Прикусил щеку изнутри, крепко, почти до крови. Не заводись. Заставил себя расслабиться, развалиться в кресле.
-Новый ноутбук? Новые женихи? Хоть фотки покажешь? Или опять все сам?- небрежно.
-На, смотри, если что найдешь.
Какая щедрость.
-Нет, спасибо. Уже насмотрелся.
-Тогда, что спрашиваешь? – забирая ноут обратно.
-Да, так. А тебе идут свадебные платья. Не успел это сказать тебе в прошлый раз.
Чистая правда.
– наконец взрывается она.
Звонок. После короткого телефонного разговора Лея собирается так, как будто за ней черти гонятся.


Как тихо после ее ухода. Только в прихожей чуть слышно тикают часы.
Я меланхолично перевернул чашку кверху дном на блюдечко. Поднял, заглянул внутрь. Кофейная гуща живописно размазалась по стенкам.
- Похоже на «фак», - заключил я, внимательно рассмотрев разводы. Второй раз за неполные сутки мне встречается эта фигура. Чтобы это значило?
Но Лея права, я сюда приехал не кофе пить. И уж конечно, не на нее глазеть. Пора приниматься за дело.

Я вытянул из угла свой рюкзак. Глухо звякнул увесистый сверток. Заказчик снабдил свое задание ценным дополнением. Ценным и очень весомым.
У меня в руках обложка*. Если это, конечно, можно назвать обложкой. По мне, так напрасный перевод драгметалла. Два тяжелых листа из черненого серебра, соединенных по одной стороне широким кожаным переплетом, а по другой – массивным замком. Покрутил их, взвесил в руке - такой штуковиной и убить можно, если в лоб ею залепить. Листы были разными. На одном в центре было глубоко вдавленное широкое кольцо с затейливым орнаментом внутри и снаружи. В нем – еще одно, поменьше. И еще. В самой серединке помещалась подвижная стрелка.


Второй лист был металлическим лишь наполовину. Резная рамка обрамляла основу из голубовато-серого камня. На камне неизвестным мне способом была нанесена карта. Незнакомые континенты с миниатюрными горами и равнинами, островки и проливы. Над всем этим на системе подвижных лапок были прикреплены два увеличительных стеклышка. Их можно было навести на кусочек карты и рассмотреть его более детально. Впрочем, стекла были достаточно слабые и я не видел большого смысла в их использовании. Скорее всего, они были только для декоративных целей.


В целом, и ёжику было понятно, что обложка сама по себе была антиквариат. Даже затрудняюсь определить, сколько ей примерно сотен лет. И стоит она, наверное… еще на один Астон Мартин хватит. Главное, чтобы Лейка об этом не узнала.
Я вытащил из рюкзака ненужные вещи, обложку завернул в пергамент и уложил обратно. Пора кое-кого навестить.

Я пишу историю плетью да мечом,
Ты прядешь из воздуха золотую нить.
Расскажи-ка, милая, сказку ни о чем.
Если не понравится - повелю казнить


Я сидел на скамейке в небольшом скверике, под тенью густых лип и разглядывал карту Энска, которую купил в ближайшем киоске. Мало того, что интересующее меня место располагалось совсем недалеко, так оно еще было вынесено в раздел «Достопримечательности».

«Антикварный магазин «Золотая нить» - лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать. Если вы ищете какую-нибудь редкость , то вам непременно нужно заглянуть сюда.»

Редкость. То, что нужно.
Я достал из кармана смятый листочек. Ну точно, он – магазин «Золотая нить».
Владелец - Румпельштильцхен. Мечта логопеда. Это имя или фамилия? Если первое, то его родители наверняка повеселились, подбирая имечко. А если фамилия… то парню просто не повезло. И мне заодно.

- Рум-пель-штиль-ц-хен, - медленно, по складам прочел я . Потом поднял глаза от бумажки, зажмурился и попытался повторить: - Румпельштих… Румпешицх… Румпештих… - Не получается. Надо попробовать пропеть. Вытянул губы трубочкой: - Рууумпееельштиииль… штиль… штиииильцхеен! – Млять, я никогда это не выговорю!!! Во всяком случае, на трезвую голову.

Открыл глаза и увидел перед собой паренька лет шести. Он с любопытством смотрел на мои упражнения и, наверное, думал при этом, что дядя идиот. Я бы тоже на его месте так подумал. Я скорчил ему страшную рожу (не особо при этом напрягаясь), и пацан боязливо отошел подальше.

Я усмехнулся, поднялся со скамейки и зашагал по узкой гравийной дорожке вглубь сквера. В конце тенистой аллеи я практически уперся в искомую дверь.
Узкое каменное крыльцо, два кованых фонаря, окна, забранные ажурными решетками, наполовину заросшие плющом – наверное, именно так и должна выглядеть антикварная лавка. Я шагнул внутрь, и над моей головой немедленно звякнули китайские колокольчики, возвещая о моем приходе.

Внутри помещение неожиданно оказалось гораздо более просторным, чем представлялось снаружи. Пахло воском и лимонной полиролью. И еще, едва уловимо – хорошим табаком. На полу играли разноцветные блики от витражей, вставленных в верхние части окон. Везде, куда ни посмотри – витрины, этажерки, стеллажи – уставленные самыми разными предметами, какие только могут прийти в голову. Невольно хотелось поискать глазами волшебную лампу Алладина.

- Я владелец этого магазина. Что-то купить хотели, или любопытства ради? – раздался сзади мужской голос.
Я обернулся и… у меня, наверное, самым позорным образом отвисла челюсть.
Передо мной стояла копия Джонни Деппа. Клянусь, мужик был похож на него как две капли воды! Смуглое лицо с высокими скулами, темные, почти черные глаза и даже небольшая бородка! Как такое может быть? Может, стоит попросить фото на память?

Секунды текли одна за другой, а я только молчал как партизан на допросе и пялился на хозяина магазина. Хозяина?! Постойте… Так это и есть… Ох ты, черт.
Я приготовился издать звуки неисправного садового шланга: все эти недавно мной репетируемые пшш… ххц…, как мужчина сказал:
- Румп, к вашим услугам.

Румп! Хвала всем святым!

- Макс, - машинально ответил я.
- Итак… вы ищете что-то определенное?
- Пока ничего конкретного. Я осмотрюсь, с вашего позволения.
Румп чуть наклонил голову и сунул руки в карманы.
- Сколько душе угодно. Если выберете что-то, о плате договоримся. В этом случае можете найти меня там, - он кивнул в дальний угол магазина.

Я неспешно пошел вдоль стеллажей. К слову сказать, посмотреть было на что. Я ожидал увидеть здесь лавку старьевщика, но это был поистине самый настоящий магазин древностей.
На полках громоздились восточные кувшины с тонкими горлышками и тяжелые амфоры, украшенные эмалью; массивные серебряные кубки; сервизы из тонкого, как бумага, фарфора; золоченые подстаканники и тяжелые бронзовые подсвечники; тускло поблескивали чернильницы и старинные лампы. В длинный ряд были составлены колокольчики всех форм и размеров, в конце которого стоял непонятно как сюда затесавшийся корабельный колокол.

Вдоль прохода пирамидой высились сундуки, окованные красной медью, а рядом примостился буфет. Я провел по нему ладонью, выдвинул ящик, открыл и закрыл дверцу. И улыбнулся как старому знакомому. Я узнал руку мастера. У меня в доме есть комод этой же работы. Очень старый, но сделанный на совесть. Однажды я чуть не выкинул его, когда обзаводился новой мебелью. Хорошо, рядом оказался знающий человек, не дал мне сделать глупость. До сих пор помню, как он велел мне задернуть шторы и зажечь перед комодом свечу. А сам чем-то протер дерево и – произошло чудо. Темно-красная поверхность вдруг стала глубокой, прозрачной, даже бездонной. Внутри виднелись переплетающиеся волокна, под верхними слоями просвечивали более густые нижние, на месте сучков проступали завихрения, словно омуты в воде. Огонек свечи двоился, троился, рисунок плясал, словно пламя в камине, рассыпался винными струями. «А ты хотел выбросить. Да ему цены нет», - сказал он мне тогда. С тех пор я трепетно отношусь к полированному дереву. Интересно, владелец магазина знает, сколько стоит такой буфет? Я бы, наверное, купил его, если цена не окажется заоблачной.

Одна из стен была полностью увешана холодным оружием: турецкие ятаганы, афганские пулары, вакидзаси, катаны, французская шпага, пара персидских кинжалов, индийский кутар, несколько узких стилетов – там было, на что посмотреть. Если бы я не был занят выполнением заказа, непременно взял бы себе что-нибудь.. на память.

Отдельно располагались застекленные витрины с украшениями – перстни, колье, подвески, чеканные пояса и ручные зеркальца, серьги – от примитивно-грубых до изысканно-роскошных. Потемневшие от времени иконы и картины, японские гравюры, ветхие гобелены, вышитые накидки и пелерины, шляпы, кружевные перчатки. Старинные шахматы из слоновой кости.
Все, что только можно вообразить.
Книг не было.
Ни одной.
Как же так?

Надо спросить у владельца, может, книги есть где-нибудь в подсобке, в запаснике – или я просто не заметил книжной полки.
Я прошел в другой конец магазина. Угол помещения тонул в полумраке, лишь письменный стол, освещенный лампой под красным абажуром, словно плыл в мягком оазисе света. Румпа там не оказалось. Я подошел ближе. Свободного места на столе было мало, весь он был завален папками, бумагами, письменными принадлежностями. Какие-то списки, счета, карта, придавленная компасом в бронзовом футляре…

Я хорошо помню тот момент. Когда увидел его. Когда сердце сбилось с ритма. Когда невыносимо заломило затылок и зазвенело в ушах.
Браслет. Обычный серебряный браслет с голубыми камнями, ничего особенного. Но зрение резко сузилось, я видел только его в круге света от лампы. Рюкзак на плече вдруг потяжелел, словно набитый свинцом. Кровь гулко стучала в висках: возьми… возьми… возьми… Ноги свела судорога, и я тяжело оперся на край стола. В горле пересохло, воздух больно царапал изнутри наждаком. Не было вокруг ничего больше, только я и голубые камни, вспыхнувшие на миг красным отблеском от абажура. Где-то далеко, за сотней ватных стен слышался звон ветряных колокольчиков. Возьми, возьми!
Я протянул руку. Я почти коснулся его.

- Нравится? – спросил за спиной Румп.

— Это мой друг. Чеширский Кот, — сказала Алиса, — разрешите вас познакомить.
— У него нерасполагающая внешность, — сказал Король. — Впрочем, он может поцеловать мне руку, если хочет.
— Спасибо, обойдусь, — сказал Чеширский Кот.
– Не смей говорить дерзости, – пробормотал Король. – И не смотри так на меня.
(с)

Я затаил дыхание и опустил ладонь на браслет.

Теплый. Нет, не теплый. Горячий. Волна жара и дрожи опалила руку до локтя, но это не имело никакого значения – я знал, что не хочу выпускать браслет из рук. Он должен стать моим!
- Сколько он стоит? – Спросил не поворачиваясь и не выпуская браслет из рук.

Браслет устроился у меня на ладони теплым котенком, он дышал, он рычал, он смотрел на меня всеми своими камнями. Он был… живой. У нас на двоих было одно дыхание, одно сердце, одна кровь. Он всегда принадлежал мне, целую вечность, просто иначе и быть не может. Просто я об этом не знал.
- Любую цену.

В помещении вдруг потемнело, взвились по углам неясные тени. От предчувствия опасности у меня шевельнулись волосы на затылке.

От неожиданности я разжал пальцы, и браслет звякнул о стол. Резко обернулся.
Румп как ни в чем не бывало стоял в нескольких метрах от меня, опираясь плечом о стеллаж.
- Простите… что вы сказали?
- Я сказал, что не планировал продавать его, – спокойно сказал он. - Это моя личная вещь.
- Да, но… - я оглянулся на браслет. Боже, Макс, ты спятил? Разве за этим ты сюда пришел? Зачем тебе эта цацка? Едва я это подумал, как горло протестующе сжалось: он был чем угодно, но только не обычной безделушкой.

Я сделал над собой усилие и сказал:
- Меня интересуют книги. У вас в магазине я не нашел ни одной.
Румп вопросительно шевельнул бровью.
- Книги?
- Да. Книга, которая мне нужна… очень старая. И редкая
- У меня есть книги. Пара Библий, восемнадцатый век, в отличном состоянии; «Карманный словарь театрала» – 1830-го года; «Морская наука» на латыни – золотое тиснение, кожаный переплет; «Жизнеописание архиепископа Кентерберийского» – на французском, крышки оклеены мраморной бумагой; прижизненное издание Гёте, большая редкость… Пожалуй, все. Что-нибудь из этого вас интересует?
- Эм… Нет. Я ищу… сказки и легенды. И гораздо более раннее издание, чем восемнадцатый век.
Последовала долгая пауза.
- Ничем не могу помочь. Но если вдруг вам улыбнется удача… я бы взглянул на эту книгу. – Он слабо усмехнулся. - Из профессионального интереса.
- Что ж, тогда мне пора. – Я двинулся в сторону двери, не удержался и в последний раз бросил взгляд на браслет.
Румп согласно наклонил голову, и мне показалось, что на миг глаза его блеснули красным. Дурацкий все же у него абажур на лампе.
Я распахнул дверь магазина и отшатнулся: на улице были поздние сумерки. Мягкий свет фонарей заливал гравийную дорожку. Я недоуменно оглянулся: неужели я проторчал в магазине так долго? Целый день? По внутренним часам я не пробыл в магазине и двух часов, но глаза мне говорили обратное.
Я продолжу искать завтра.

1. договоримся так: ты позволишь мне просто уйти,
не будешь ставить кордоны на долгом моём пути
от тебя до себя, не станешь кричать "прости"
и целоваться.
2. договоримся так: ты не отпустишь меня.
можешь пускать в ход любое оружие: яд,
арбалет, кортик, заточка. что там еще у тебя?
поцелуи.
3. договоримся так: мы - цельное, мы - одно,
мы - кинолента мёбиуса. и наше с тобой кино
бывает разным: романтичным, слезливым, смешным, кошмарным, скучным, пошлым, заумным, но
киномеханик в курсе ))


Пока возвращался, вспомнил, что у Леи дома шаром покати на предмет пожрать. «Вот все-таки хорошо, что я на ней не женился», - раздраженно думал я, накладывая в супермаркете продукты в тележку. Что это за женщина, у которой в доме из еды только хлопья? Немного подумал и добавил бутылку виски. Мне определенно надо сегодня снять стресс.
Во дворике вечернюю прогулку совершала все та же дама с собачкой, с которыми я познакомился утром. Увидев меня, она неодобрительно поджала губы.
Я приветственно ей улыбнулся и заорал в сторону Лейкиных окон:
- Дорогая, встречай меня! Я купил бухла и презервативов, все, как ты просила!

Дверь оказалась закрыта. Бля, у меня же нет ключей. Совсем забыл. Замок хороший… без специального инструмента вскрыть не смогу. Я вышел обратно во двор, сгрузил пакеты на скамейку. И сколько мне тут торчать? А придет ли она сегодня вообще?! При этой мысли желудок протестующе заурчал. Я закурил, оценивающе оглядел ее балкон. Если опереться на вон то деревце… Оглянулся на соседку, которая не сводила с меня бдительного взора.
- Ключи забыл, - развел я руками. - Вы не одолжите мне на пару минут ваш поводок от вашей собачки?
- Зачем вам мой поводок? – насторожилась.
- Сейчас увидите.
Она поколебалась.
- А вы… эмм… Леечке кто?
Я сделал самые честные глаза, какие только можно изобразить.
- Пылкий любовник, - подмигнул. – А в доказательство моей пылкости запах паленой резины не выветрится из подъезда еще месяц.
Дама густо покраснела. Кажется, я ей понравился, подумал я, привязывая поводок к пакетам. Расставаться с едой я не планировал ни при каких обстоятельствах. С третьей попытки закинул свободный край поводка на балкон. Вот, отлично.
Деревце подо мной трещало и гнулось, но выдержало. Так, теперь ухватиться за нижний край решетки… раскачаться, подтянуться…
- Эх, нет таких крепостей, что не развалили бы коммунисты, знаете ли,- прокряхтел я, переваливаясь через перила.
Через минуту поднял приятно звякнувшие пакеты на балкон. И скинул вниз ненужный поводок.
- Спасибо, - помахал я рукой. – Пойду ужин готовить.
Вот. Главное в жизни - коммуникабельность.

Конечно, никакого ужина я готовить не стал. Просто потому, что не умею. Самое большее, на что я способен – сварганить себе огромный бутерброд из хлеба и вареной колбасы, намазав его как следует сладкой горчицей. К нехитрому ужину я наплескал себе в стакан виски и отправился в гостиную.
...Два бутерброда и три добавки виски спустя Леи все еще не было. От скуки я успел пощелкать пультом телевизора, пару раз покурить на балконе и даже побриться. А еще - детально обдумать свой визит в антикварный магазин. Что, если владелец магазина лжет, и книга у него? Если она настолько уникальная, то, чем меньше народу о ней знает, тем лучше. Не могу же я всерьез рассчитывать, что, зная ценность книги, Румп будет выставлять ее на открытую продажу? С другой стороны… у меня сложилось впечатление, что он и сам не прочь на нее взглянуть. Странный тип. И… почему-то на ум пришло слово «опасный». Опасный, да. А еще – я, наконец, позволил себе вспомнить о самом необъяснимом – о браслете. Красивый. Но с чего это меня так накрыло? Он мне ни к чему. Просто – красивая безделушка… Я уговаривал себя и сам чувствовал в своих мыслях фальшь. Истина была совсем другой. Где-то далеко снова послышался звон ветряных колокольчиков. В висках заломило. Не думать. Не сейчас.

Я встал, прошелся по комнате, заглянул в спальню. Очень уютная, светлая… девичья. Шелковые покрывала с цветами. Прозрачные шторы. Пушистый ковер. Зачем я здесь? Для чего я с упорством мазохиста скрещиваю наши дороги? Разбежались с ней, и все, – дела минувших дней. Валил бы ты, Макс, в гостиницу, где тебе самое место.
Замечаю выбившийся из ящика комода прозрачно-белый край.
И вдруг… все возвращается. Так быстро. Привычный жар в крови, на щеках. Жар гнева. Я знаю, что это такое. Сел на кровать, медленно вытянул из приоткрытого ящика ткань. Нет, не ткань. Легкое облако тончайшего кружева. Свадебная, мать ее, фата.
Была ли это та самая фата, для свадьбы со мной? Или она осталась с тех свадеб, с другими? Зачем она хранит ее? Или она хранит их все? Черт… Чертчертчерт!!! Перед глазами поплыли пятна.
Смял кружево в кулаке. Закончится ли это когда-нибудь? Смогу ли я думать о ней спокойно, не вспоминая ее предательство?
Равновесие – это главное. Всегда, что бы ни случилось – балансируй. Оставайся на ногах. Если я останусь здесь, с ней – я упаду. Снова.
Нужно бежать отсюда. Я шагнул было в гостиную и остановился.

В прихожей зазвенели ключи, хлопнула дверь. Она вернулась.
- О, и как ты попал в квартиру? – Лея вошла, на ходу снимая куртку. – Надеюсь, не через балкон? Хотя… ты ведь можешь и через балкон.
Остановилась, подняла наконец глаза – и замерла. Увидела.
- Где ты это взял? – спросила она напряженным голосом.
Молчу.
- Ты был в моей комнате? Ты… о боже, Макс! Тебя это не касается!!! – сжала пальцы, до побелевших костяшек.
- Ну конечно… дорогая, - делаю к ней шаг, она зеркально повторяет мое движение, отступая. – Меня никогда ничего не касалось, не правда ли? Из всего, что было между нами – не касалось. – Делаю еще шаг. – Это были только твои дела – с удобной куклой по имени Макс, с которой так просто было играть.

Я не хотел, но… Меня уже понесло. Я не мог остановиться. Так хотелось ее разозлить, хотя бы на минуту. Добраться до ее подкожных вен, нервов – чтобы они болели так же, как болели у меня. Чтобы треснула, разлетелась нахрен эта броня ее иронии, и вежливости, и равнодушия, которые она цепляет на себя как маску. Так хотелось посмотреть, что она будет делать – без всего этого. А еще – хотелось знать, значил ли я для нее хоть что-нибудь?
- Значил, - выдохнула она.
Я сказал это вслух?
Вгляделся в ее глаза. Боже, какие они у нее синие, огромные… Туда можно упасть целиком, с головой, и тонуть, тонуть… Сколько там еще утопленников кроме меня?
- Лжешь… Как же легко ты лжешь, - поднял руку и провел пальцами по ее щеке, едва касаясь. - Ты хоть когда-нибудь… планировала рассказать мне?
Она зло отбросила мою руку.
Бешенство. Вот. Наконец я подобрал название тому, что владеет мной сейчас. Холодное, яростное. Невесомая фата жжет руку, отбросил ее.
- Ты… пьян, - у нее ровный голос, но подбородок чуть дрожит, едва заметно. – Мы поговорим завтра. – Еще шаг назад.
Я схватил ее за плечи и толкнул к стене, впечатывая. Впечатываясь в нее сам. Ее близость ударила по нервам, заставив вжаться сильнее. Близко, так невероятно близко. Обездвиженная, скорее злая, чем испуганная. С отчаянным возгласом дернулась из моих рук, выгнулась. Да, детка… сделай это еще раз.

- Как же ты любишь… откладывать все важные разговоры… на потом, - задыхаюсь, еле выталкивая слова из себя.
- Да между нами нет уже ничего важного, как же ты не поймешь? Нет! Ты всегда избегал всех разговоров, я тебе нравилась в постели – и только! Если бы я могла вообще говорить только пару десятков слов – это был бы предел твоих мечтаний, не так ли?! - Она почти кричала. - Что ты о себе воображаешь? У меня все в порядке, у меня все прекрасно без тебя! И я не могу понять, что сейчас происходит? Зачем ты снова врываешься в мой дом, в мою жизнь? Прекрати давить на меня, я тебе ничем не обязана! Мы теперь чужие, ты слышишь меня? Можешь убираться ко всем чертям со своими вопросами!
- Замолчи!
- Не нравится? А тебе и не должно нравиться! Я не собираюсь больше делать ничего из того, что тебе бы понравилось!

Боже. Что угодно, лишь бы она замолчала. Я сделал единственное, что мог. Я ее поцеловал.
Она ударилась затылком о стену, плотно сжала губы, дернулась , вырываясь. Я был слишком зол. Ни капли нежности, даже отдаленно. И наказывал ее, жестко, жестоко, но это было и моим наказанием. Отчаяние, абсолютное отчаяние, это краткий миг мести, который по сути ничего не решал. Потянул ее за волосы, запрокидывая ее голову, заставляя открыть рот, впустить меня. Я прикусил зубами ее губу, сильно, она в ответ укусила меня.
Кровь. Отчетливый привкус крови во рту, и я не знаю, моя это кровь или ее. Я потерял голову. Все что угодно, лишь бы добраться до ее влажного жара, проникнуть внутрь его, заставить ее сдаться. И где-то посреди этого затягивающего безумия, оглушенный стуком ее сердца под майкой, совсем рядом с моим – я ощутил, что она смяла в кулаках ткань моей рубашки. Притягивая.
Этого ведь не может… Я оторвался от ее губ, чтобы взглянуть ей в глаза.
Чтобы в следующий миг отлететь на полшага от сильного удара в челюсть. Рука у Леи тяжелая, а она не стала размениваться на пощечины.
- Какого черта ты вытворяешь?! – выкрикнула она, стирая кровь с губ.

Карл, а теперь свадьба будет, да? *мечтает о цыганах с медведем, традиционной драке (а как же!), краже невесты и кидании подвязки* )))

Мои самые плохие черты характера - в цитатах )









А в остальном - я просто няшка! ))

Квартира Леи - Городские улицы - Квартира Леи

Следи за ее левой рукой.
Столовые приборы уже не безопасны.



Из ванной Лея вышла совсем другим человеком. Подчеркнуто спокойная, умытая. Переоделась в домашние шорты и футболку. Изо всех сил ведет себя так, будто все в порядке, даже просит налить ей виски. Браво, девочка. Тебе почти это удается. Вот если бы только не этот отведенный взгляд…
Хлопочет на кухне, гремит посудой. Семейный ужин? Плохая идея, милая. Я не настроен ужинать. Но подыграть… отчего бы и нет? Заодно можно и представить, как это могло бы быть. Трудно в этом признаться… но мне нравится смотреть, как она готовит. Это создает иллюзию нормальности. Как будто бы у меня есть семья. Кроме Леи, для меня никто никогда не готовил. Нет, в детстве, безусловно, это делала мама. Но мы с братом рано лишились родителей. А потом было уже не до семейных обедов.


Одной своей фразой приводит меня в чувство.
- Нет. Не поделюсь, - подхожу ближе. – А вот выпивкой – с удовольствием.
В стеклянном шкафчике над головой у Леи поблескивает семейство бокалов. Тянусь через нее, вдоль нее к верхней полке, намеренно соприкасаясь. Застывает – жесткая, настороженная, стоит неподвижно, пока я захватываю стакан, опускаюсь. Шорох одежды, стук стакана о стол… все.
Помедлить, еще мгновенье – и отступить. И снова начать дышать.

Она пьет залпом, чуть хмурясь, а я отмечаю малейшие детали: как размыкаются губы, как касаются они края стакана – горячее на холодном; как дергается вверх ее горло при глотке – белая кожа, как жаль, что без моих отметин; как ей в губы толкается кусочек льда – и в ответ мгновенно тяжелеет в паху. Я хочу узнать вкус виски у нее во рту. Эта последняя мысль бьется в висках рефреном, я уже не могу думать ни о чем больше. Все мышцы скручивает в узел, когда усилием воли заставляю себя не двигаться.

Лея ставит стакан и снова отворачивается к столу. Отомри, Макс.
Какая-то часть меня кричала, что если я не могу прямо сейчас свалить из ее жизни, то надо хотя бы убраться в гостиную. Чтобы не стоять здесь столбом и не смотреть на нее. Но, похоже, я расставил ловушку самому себе. А еще похоже,что она захлопнулась.

- Ты хотел поговорить, не так ли? Начинай. Тебе есть что сказать?
Она шутит? Разговаривать… сейчас? Когда мысли скачут, наталкиваясь друг на друга и все, о чем я могу думать, так это о том, как бы смести со стола всю посуду, усадить туда ее и…
- Я передумал. – Голос хриплый, сел совершенно. – Я больше не настроен разговаривать.
- Как всегда, - фыркает она, нарезая овощи.

Заглядываю ей через плечо. Не для того, чтобы посмотреть, что она там режет, кому нужен этот чертов салат. Цепляюсь за каждый повод подойти ближе. В профиль хорошо видно, как у нее припухла губа. Черт, как же хорошо, я готов рычать от удовольствия. В кухне жарко, и с каждой минутой все жарче – то ли от духовки, то ли от алкоголя. Влажная прядь волос прилипла у нее к виску, досадливо откидывает ее.
Выхватываю у нее из под руки кусочек какого-то овоща, закидываю в рот. И жую, практически не ощущая вкуса.
Лея подозрительно покосилась.
- Голодный?
Ты даже не представляешь, насколько.

Видно, как она собирается с духом, глубоко вздыхает и:
- Ты напугал меня, - обвиняющее. – Я никогда не видела тебя таким. И ты… сделал мне больно. Я думала, что знаю тебя, но теперь не уверена ни в чем. – Поднимает на меня глаза. – Если бы я не остановила тебя, как далеко бы ты зашел? Что бы ты позволил себе?
Как насчет того, чтобы разделить вину?
- Я? А как насчет тебя, дорогая? Почему речь только обо мне? Ты ведь знаешь, о чем я сейчас говорю, не правда ли? Мы оба знаем. Что бы ты сделала, если бы это продлилось чуть дольше?
Молчит. Только на скулах выступает сердитый румянец. Молчит так долго, что я уже уверен, что не ответит.
- Если ты думаешь… если ты вообще допускаешь, что меня волнуют твои прикосновения, то ты заблуждаешься. Меня давно уже не задевает ничего из того, что ты делаешь или можешь сделать. Не надо думать, что весь мир вращается вокруг тебя. Ты уже успел навоображать себе невесть что, не так ли?
Будь, уверена, успел. Опускаю руки на стол по обе стороны от нее. Она чуть вздрагивает, мерный стук ножа сбивается.
- Макс, я ведь с ножом.
Я тихо смеюсь ей в ухо.
- В самом деле? Продолжай. Я ведь тебя не волную, верно?

Она режет овощи, гораздо медленнее чем раньше, а я разглядываю, как шевелятся от моего дыхания ее волосы. Нас разделяют какие-то сантиметры. Сдвину чуть руки – и обниму. Но я не буду этого делать. Вместо этого ногой подвигаю громыхнувший табурет, подхватываю ее ногу под коленку – и ставлю на него ее босую ступню.
Протестующее хмыканье, пытается опустить ногу, поджимает пальчики на ногах. Не даю, прижимаю ее колено к столу одной рукой. Замирает, дышит чуть чаще. У нее теперь такая раскрытая, беззащитная поза. И от этой ее беззащитности… у меня стоит так, что это причиняет боль. Так просто. Всего лишь стоять вот так рядом. Но этого определенно мало.

Забрал у нее нож, отложил в сторону, придавил ладонью ее пальцы. И мягко толкнул ее вперед, прижимая к столешнице. Она мгновенно захлебывается воздухом – между бедер в нее упирается круглая ручка выдвижного ящика с посудой.
И еще раз.
Я уже откровенно прижимаюсь, крепче, плотнее, не прекращая этот ритм, это покачивание. Я хочу быть там, вместо этой чертовой ручки. Пальцами, языком, членом… чем угодно. Но прямо сейчас. Она всхлипывает, беспомощно откидывает голову на мое плечо. И у меня срывает крышу, я забываю про обещание не трогать ее руками. На очередном толчке подставляю ладонь, и она упирается в нее раскрытыми бедрами. От этого ощущения мы вскрикиваем оба. Мягкая. И горячая, жар чувствуется даже через слои одежды. Я стараюсь не думать о том, какая она там, под тканью, потому что если я только немного лучше представлю, я наверное кончу.

В спальне звенит телефон.
Лея резко распахивает глаза и поднимает с моего плеча голову. У нее такой взгляд, как будто она спала, и только сейчас очнулась и обнаружила, чем здесь занимается. Со мной.
- Макс? – моргает. И с каждым взмахом ресниц ее зрачки сужаются. – Отпусти меня.
Но я не хочу.
- Отпусти.
Медленно. Вдох. Опускаю руки. Отступаю на шаг.
Она приходит в себя слишком быстро. Медлит, вглядываясь в мое лицо – что она там хочет разглядеть? И стремительно выходит из кухни, оставляя меня одного. Во рту какая-то горечь… такой вкус, наверное, у разочарования. Еще бы чуть-чуть, еще пару минут – и она стала бы моей. Снова.
И тут мне стало по-настоящему страшно. Моей? Нет. Это я стал бы ее. Опять случилось бы то, от чего я бежал столько времени: ее голос в ушах, ее образ, приклеенный изнутри на веках, все мысли о ней. И даже сны. Но хуже всего… мне этого хотелось.

Этот вывод отрезвляет. Вон отсюда, быстрее. Давай, Макс, шевелись, пока ноги сами не понесли тебя вслед за ней в спальню.
Я не помню, как очутился на улице. Ярко освещенный бульвар, рядом проносятся автомобили, свет от сияющих витрин отражается на мокрой мостовой, дробится, слепит... То и дело сталкиваюсь с людьми, идущими навстречу. Влюбленные парочки, пожилая тетка, стайка подростков, снова парочки… Пока не сталкиваюсь с ней.
- Эй, красавчик, - она обнимает меня за шею, - не торопись. Поболтай немножко со мной.
Я окидываю ее взглядом. В первый момент мне показалось, что это Лея. Но нет. Просто чуть похожа. Волосы… рост… черты лица – отдаленно.
- Сколько?
- Договоримся, - довольно улыбается она.

Дешевый мотель не отличается комфортом: мятые жесткие простыни, прокуренная комната, перечеркнутая полосами света от уличных фонарей, пробивающимся сквозь пластиковые жалюзи. Плевать. Не имеет значения. Так же, как и женское тело подо мной.
Девица стонет, протяжно, громко. Профессионально. Наверняка она думает, что это меня заводит. Что бы она сказала, если бы узнала, как меня это раздражает. Если бы она молчала, у меня перед глазами была бы лишь копна темных волос, так похожих на ее волосы, узкая спина и талия со сбившейся, перекрученной юбкой. И можно было бы представить, что я не здесь. Что я там , в спальне, с Леей, и что она позволяет мне делать все, что я захочу. Потому что сама этого хочет… Я задвигался резче, вколачиваясь в девчонку, заставляя ее скользить по матрасу коленями.
- О Боже, да, да!
- Заткнись, - прошипел я сквозь стиснутые зубы.
Этот голос… напрочь рушил мою с таким трудом созданную иллюзию. Если бы она только замолчала. Я зажмурился, пытаясь вернуть ускользающий образ.
Мягкие губы, припухшие от моего жестокого поцелуя – завораживающий жар и влажность. След крови в уголке рта – если бы только она позволила мне его слизнуть… И потрясенные глаза. В которых, кроме этого, было что-то еще. Что-то… еще…
Я, задыхаясь, упал на кровать, хватая воздух.
- Ты назвал меня Леей, - мурлыкнула шлюха, выбираясь из-под меня.
- Нет, - пробормотал я, отворачиваясь.
- Да, - она засмеялась. – Но я не против. Как насчет того, чтобы повторить?
Я молча поднялся с постели и кинул на комод несколько смятых купюр.

Снова улицы, по-прежнему ярко освещенные, но народу уже гораздо меньше. Какая длинная ночь. Мне кажется, что она никогда не закончится. Как же все запуталось. Зачем судьба снова переплела наши дороги? Это было совершенно бессмысленно. Рецидив случился слишком быстро, и я оказался не готов. И мне кажется… нет, я уверен, что в этот раз все по-другому. Сильнее. Бесконтрольнее. Катастрофичнее.

Как только я закончу дело, которое привело меня в этот город, я уеду отсюда . Как можно быстрее.
Едва я пришел к этой мысли, как обнаружил, что ноги принесли меня обратно.
К ее дому.
Ее окна темные, наверное, она уже давно спит. Я почувствовал укол совести. Макс, какая же ты скотина.
Поднялся на этаж, чуть помедлил и нажал кнопу звонка. Долгая трель раздалась в глубине квартиры.
Тишина.
Еще раз.
И еще.
Боже, Лея, помоги мне. Научи меня быть таким же спокойным, потому что я не хочу… не хочу быть тем, кто сползает по твоей двери и садится на пороге, бессильно привалившись головой.

Я могу уйти. Запретить тебя за одну минуту.
Если это любовь – это реально круто.
Потому что видишь, как и чем я сдаюсь.
Потому что знаешь – я, правда, тебя боюсь


Городские улицы - Административный центр


Так странно. Уже утро. Какая длинная ночь. Я уже не надеялся, что она когда-нибудь закончится. Но – посветлевшее небо окрасилось розовым на востоке, и трава в крупной утренней росе, и просыпающиеся птицы неуверенно посвистывают.
Я щелкнул зажигалкой, глубоко затягиваясь первой за сегодня сигаретой. Первая сигарета – самая вкусная. Но, к сожалению, это правило не работает, если ты не спал всю ночь и выкурил за это время не меньше пачки. На языке никотиновая горечь, сушит рот и шершавит горло. Кашляю. Упрямо затягиваюсь снова и снова. Сквозь сизый туман рассматриваю Лейкины окна с плотно задернутыми шторами. Что за странный город Энск… здесь стократно обострилось, вылезло наружу то, что так тщательно мною скрывалось. Заставил себя забыть, засыпал новыми воспоминаниями, планами, знакомствами. Я умею это делать. Однажды мне уже приходилось заставить себя забыть о близком человеке. Так было нужно, для его же блага. С Леей этот фокус почему-то не удался. Как родник на дне души – сколько его ни засыпай землей, он пробивается и выносит на поверхность давно спрятанное и позабытое.
Надо уезжать отсюда. Пока не случилось непоправимого. Пока этот родник не превратился в чертов гейзер. А для этого следует закончить дело.
Пора.
Бросив еще один взгляд на окна, я выкатил мотоцикл со двора. Почему то не хотелось его заводить в тишине среди спящих домов.

***
В маленьком кафе, куда я заглянул позавтракать, я занял угловой столик, пристроил рюкзак на коленях и вытащил из него листок бумаги. Доктор Ганзель Краус – еще один потенциальный владелец книги. Что ж за имена у моих фигурантов! У этого оно было скрипучее, как несмазанная дверь. Или царапающий стекло гвоздь. Бррр. Но хотя бы его можно выговорить, и то хорошо.
Я несколько раз перечитал короткую инструкцию, данную мне Заказчиком для встречи с этим человеком.

Административный центр, в котором располагался местная больница, я нашел быстро.
- Кто бы мог подумать, - сказал я, заглядывая за регистрационную стойку, - что в обыкновенной больнице работают настолько красивые врачи.
Девушка подняла на меня удивленный взгляд. К слову сказать, она и в самом деле оказалась хорошенькой.
- Я не врач, а медсестра, - оповестила она меня.
- Неужели? Совсем в этом не разбираюсь. Грешно прятать такую красоту под скучным белым халатом, - продолжал я. – Непременно попробуйте себя в карьере фотомодели. Или в кино – я с удовольствием буду ходить на ваши картины.
- Ой, ну что вы, - засмущалась она. – Я не… А вы представитель агентства? Или продюсер?
- Ни то, ни другое, к сожалению, - ослепительно улыбнулся ей. – Но готов замолвить словечко за вас моему другу-режиссеру. Расскажу ему, что в больнице Энска работает очень симпатичная медсестра по имени… - я посмотрел на бейдж, - Мила. Кстати, меня зовут Макс.
- Буду вам благодарна, - кокетливо взмахнула она ресницами. – А вы… - девушка вспомнила про свои обязанности, - здесь по какому вопросу?
- До того, как я утонул в ваших глазах, мне был нужен доктор Краус.
- Ой, а он совсем недавно ушел домой, - она искренне огорчилась. – У него закончилось дежурство и… вы разминулись немного.
- Как жаль. У меня к нему срочное дело. Мила, а вы не дадите мне его домашний адрес? Я заскочу к нему, а вечером заеду за вами, и мы где-нибудь поужинаем. Как вам?
- Вообще-то мне нельзя давать такую информацию. Это запрещено и…
- Мила, - я перегнулся через стойку, - разве я похож на злоумышленника? У меня просто небольшое поручение от близких друзей доктора Крауса. Я не слишком его побеспокою. Лучше скажите, какую кухню вы предпочитаете.
- Кухню? Я люблю… японскую.
- Какая удача! Наши вкусы совпадают. Обожаю суши с сырым лососем. Ну, тогда до вечера, да? – подмигнул я.
- Эм… ну хорошо.

Повисла пауза. Девушка смотрела на меня чистыми голубыми глазами и молчала.
- Адрес, Мила, - мягко напомнил я.
- Ой.. да… - она полистала тетрадку, выписала на стикер. – Вот. Только не говорите, что это я его дала. А то мне попадет.
- Разумеется. Знаете, спасать людей – ваше призвание. Вы только что спасли меня.
- Ой, ну что вы, - Мила смущенно засмеялась. – Вы преувеличиваете.
- Чистая правда. Спасибо вам, мисс самая-красивая-медсестра Энска.
- До встречи, Макс.
Выходя из приемного покоя, я глянул на стикер, смял его и выбросил в ближайшую урну: адрес совпадал с тем, который дал мне Заказчик. А это значит, что доктор по-прежнему там жил.

Люблю я читать твои книги - те книги, что ты мне отдал.
В них нет ни малейшей интриги, они - лишь открытый портал
В чужие миры через вето. Там трудятся, спят и живут
Герои фантазии чьей-то и чуда обычного ждут.

И чудо в том мире обычно. Мне нравится этот сюжет.
Читаю первично, вторично, вникаю…но все равно бред.
И книги, пропахшие пылью и дымом твоих сигарет
Дают мне свободу и крылья…которых, наверное, нет.


Квартира Ганзеля Крауса - магазин "Золотая нить"

Я прошел в гостиную, осмотрелся. Уютная, спокойная обстановка, интерьер приглушенных тонов. Так, наверное, и должно выглядеть жилище врача. Никакого беспорядка, все на своих местах.
- Присаживаетесь, - доктор махнул рукой в сторону кресла. – Прошу извинить, я только что с дежурства… поэтому немного…а вообще я довольно дружелюбный. Чай, кофе? На столе есть бренди если что…
- Если не затруднит, пожалуйста, чай, - отозвался я. – У меня тоже была нелегкая ночь.
- Болеете? – доктор окинул меня профессиональным взглядом.
- Я? О, нет.. Хотя, если вы знаете лекарство от душевного смятения, я с удовольствием возьму рецепт.
Краус рассмеялся.
- Если бы у меня был рецепт, я бы уже давно стал миллионером. Можете называть меня Гансом или…как вам угодно.
Щелчком электрический чайник сообщил о том, что закипел. Доктор прошел на кухню и вскоре вернулся оттуда с двумя большими чашками и пачкой печенья в синей обертке.
- Угощайтесь. Оно кокосовое. Обычно я пеку сам и отношу в больницу, но в последнее время как-то не до этого. Так, что же вас интересует?
- С чего бы начать... – я покрутил в руках чашку. – Один мой знакомый, с которым меня связывают деловые отношения, узнав о том, что я еду в Энск, очень просил меня заглянуть к вам.
- Именно ко мне?
- Боюсь, что нет, не к вам лично. Этот человек жил раньше здесь, в вашей квартире. И, насколько мне известно, продавал ее со всеми предметами меблировки. В том числе и с библиотекой.
- Вы говорите о мистере Митчелле?
- Да. Грег Митчелл.
- Так он что, живой? – Доктор изумленно на меня посмотрел
- Ну да.
- Извините. Просто мне сказали, что его считают погибшим. Вы, наверное, знаете эту печальную историю. Он потерял дочь еще малышкой, потом жена ушла и…соседи сказали, что мистер Митчелл ну… - Ганс покрутил пальцем у виска – Нашли предсмертную записку. Так он, значит, жив? Это неожиданно, но я рад.
- Да, он просто уехал из Энска, решил порвать с прошлым, так сказать, оборвать старые связи.
- Популярное решение. – Доктор опустил глаза. – А дочку… он нашел?
- Насколько мне известно, нет. Он сейчас продолжает работу и ему кое-что нужно. Грегу нужна одна книга из библиотеки, она ведь осталась нетронутой? Особой ценности она не представляет, просто нужна ему для исследований.
- Вы о тех странных книгах про сказки?
Я кивнул.
- А почему мистер Митчелл сам не приехал? Я бы хотел с ним побеседовать.
Я пожал плечами.
- Воспоминания не пускают, вот и попросил меня.

Доктор Краус внимательно на меня посмотрел, кажется, он колебался, но потом встал с дивана и жестом попросил идти за ним. Всегда знал, что во мне умер великий актер.
Ганс раскрыл дверь и отступил в сторону, пропуская меня вперед. Библиотека была… немаленькой. Очень немаленькой. Я с тоской посмотрел на длинные ряды книжных полок от пола до потолка. С первого взгляда было видно, что книги стоят совершенно бессистемно, вразнобой, не соблюдая порядок ни в тематике, ни в алфавитном порядке.
- А вам… не попадалась случайно старая книга со сказками? – безнадежно, но попробовать стоило.
Доктор рассмеялся:
- Тут почти все книги так или иначе связаны со сказками. Главное увлечение Митчелла.
- Мне нужна книга без обложки.
- Без обложки? Не припомню. Может, и попадалась. У меня не было времени как следует изучить библиотеку, уж не обессудьте.
- Что ж… Если вы не возражаете, я поищу ее.
- Может, помочь в поисках?
Еще не хватало!
- Нет, благодарю. Я справлюсь сам.
- Тогда не буду мешать. Если понадоблюсь – крикнете.

На стеллаже стояла фотография какой-то маленькой девочки. Доктор взял ее, посмотрел многозначительно на меня и вышел из комнаты.
Все же работа библиотекаря – совершенно точно не мое, это я понял довольно быстро. Достаточно было для начала проштудировать сверху донизу два огромных стеллажа с пыльными книгами. Дело осложнялось тем, что на некоторых полках они не помещались в один ряд, и, чтобы рассмотреть второй ряд, первый приходилось полностью вынимать.

Через пару часов у меня уже рябило в глазах от тисненых золотом корешков, от пожелтевших страниц, от потускневших букв. Сотни, десятки сотен книг. И все – сказки! Некоторые были мне известны, но большинство – нет.
Сказки на английском, французском, испанском, мне попадались книги, исписанные восточными иероглифами, арабской вязью, с иллюстрациями и без, сборники народных преданий, мифов, легенд, сказочные глоссарии и энциклопедии, атласы волшебных миров.И все это без следа какой-либо системности. Просто вперемешку.

Душно, жарко, пыльно. Я вытер лоб, закатал рукава рубашки и приоткрыл окно. В распахнутые створки радостно ворвался прохладный ветерок, надув парусом легкие шторы. Однако же… на улице темновато. На мгновение у меня мелькнула мысль, что время в библиотеке доктора бежит так же, как в магазине «Золотая нить».
Но нет, это просто потемнело перед дождем. Прямо перед моим носом на карниз упали первые капли. Я с облегчением вздохнул: это просто дождь. Однако следует поторопиться, если я хочу убраться отсюда до вечера. Не стоит испытывать судьбу на лимит везения. Хорошо, что доктор оказался столь доверчив. Мне пришла в голову мысль, что если бы Краус мне отказал, мне пришлось бы взламывать замок и обыскивать библиотеку тайно. Скорее всего, ночью, когда доктор на дежурстве. И это было и вполовину не так комфортно, как сейчас, в открытую. Слава медицине и ее служителям!

Я вернулся к стеллажам. Где же это чертова книга?! Один или два раза мне попадались похожие книги, но… отсутствие обложки было не единственным признаком. Я бегло пролистывал их и откладывал в сторону. Не то.
В углу каждой страницы должен помещаться вензель, повторяющий изображение на обложке. Кстати... Неплохо было бы взглянуть еще раз. Металлические листы глухо звякнули в недрах рюкзака. Ухватившись за них, я чуть было не отдернул руку – листы были теплыми, почти горячими, как будто рюкзак долгое время лежал на батарее. Когда они успели так нагреться? Металл чуть вибрировал в ладонях, отдаваясь дрожью по всему телу.
А потом… произошло сразу несколько вещей. На улице ухнул гром. Несколько раз мигнули лампочки в люстре. Порыв ветра с грохотом распахнул окно настежь, взметнув шторы, с шелестом разлетелись легкие листы на столе, а на подоконник с пронзительным карканьем уселся черный ворон. С верхней полке углового шкафа посыпались книги.
- Кыш! – я кинулся закрывать окно.
Ворон хлопнул крыльями и тяжело сорвался с карниза.
- Макс, у вас все в порядке? – крикнул из комнаты доктор. – Вам не требуется помощь?
- Нет, спасибо, - пропыхтел я, закрывая створки. – Просто окно открылось от сквозняка.

Я присел на корточки, собирая свалившиеся книги. Взял в руки очередную книгу, небрежно обернутую в газетный лист, как вдруг… газета разорвалась, и я еле успел подхватить… увесистый том. На титульной странице черной тушью тщательно был выведен затейливый вензель. Была даже прорисована резная стрелка, один в один как на обложке. Сердце ухнуло вниз. Она. Я нашел ее!
Торопливо пролистал плотные пожелтевшие страницы.
Книга была написана… даже не могу сказать, на каком языке. Вроде бы и буквы понятные, но они сливались в совершенно непонятные слова. Некоторые слова были мне знакомы, но общий смысл ускользал. Кроме того, некоторые страницы были полностью пустыми. Кое-где встречались сделанные вручную иллюстрации, изображающие мифических животных, людей со странными пропорциями тела, хороводы рун и загадочных знаков… все, как описывал заказчик. Правда, он велел ни в коем случае не пытаться читать книгу. Совершенно лишнее требование, все равно я не могу ее прочесть.

Я кое-как обернул книгу остатками газеты и сунул ее в рюкзак. Фортуна слишком широко мне улыбнулась, не стоит это афишировать. И если помнить о том, что все на свете имеет свою цену, то чем я буду расплачиваться за сегодняшнее везение, представлять не хотелось. Я прихватил с полки первую попавшуюся книгу и оборвал с нее обложку. Мельком глянул на форзац: «Сказки Андерсена».
- Ганс, простите за вторжение, и за то, что я так задержался.
Доктор сидел в кресле с закрытыми глазами, и, видимо, пытался дремать (какая все же беспечность!), но при этих словах открыл глаза и поднялся мне навстречу.
- Вы нашли книгу?
- Да, нашел. - Я махнул перед глазами Ганса ободранной книжкой. – Полагаю, Грег будет рад.
- Что ж, очень рад, что смог помочь. Передайте мистеру Митчеллу, что вся его библиотека в полной сохранности, и если ему что-нибудь еще понадобится, пусть обращается.
- Обязательно передам. Но мне нужно идти, я и так отнял у вас слишком много времени.
- Мне было приятно вам помочь. Но, Макс, на улице, кажется, дождь, куда же вы пойдете? Может, еще чаю?
Похоже, доктор был фанатом чаепития.
- С удовольствием, но мне и правда пора. А насчет дождя… это гроза, она почти прошла.
- Ну, как знаете. Тогда всего доброго.
- Спасибо, что вошли в положение, - я пожал протянутую руку. – Рад был знакомству.

На крыльце я привалился к перилам и с наслаждением затянулся сигаретой. Ну что, Макс, тебя можно поздравить: тебе удалось без особых усилий выполнить то, ради чего сюда приехал. Можно звонить посреднику, передавать книгу и убираться из этого города. При этой мысли под ложечкой противно засосало. Надо меньше курить, подумал я, прикуривая вторую сигарету.
Если все мои дела в этом городе закончены, почему меня не оставляет чувство, что все только начинается.
Я привык доверять интуиции, но сейчас она мне давала слишком уж нереальные советы. Например, заехать еще раз в антикварный магазин, выложить все оставшиеся деньги за тот браслет с голубыми камнями и подарить его Лее. Зачем? Я не знаю. На память? Возможно, мне неприятна была мысль, что она забудет, просто вычеркнет меня из своей жизни, как будто никогда ничего и не было. Больше чем неприятна. И это была странная мысль, учитывая, что я собирался сделать то же самое. Уехать и забыть. Еще раз. Как долго мне удастся играть со своей памятью?
Когда я отбросил второй окурок, дождь закончился. Хороший знак.



Магазин "Золотая нить"

Магазин "Золотая нить" встретил меня звяканьем китайского колокольчика у дверей, уже знакомым запахом лимонной полироли и… тишиной. В магазине никого не было, в чем я убедился, немного осмотревшись. Куда же подевался хозяин?
- Румп, - окликнул я.
Мне никто не ответил.
А может, это и к лучшему?