Карта ролевой игры "Совсем другая Сказка"

У вас только чай? Не заманчиво, увы. Но если захотите поиграть, то милости прошу в реальный мир)
Я буду только рада.


Ох не знаю, с чего вы, моя дорогая деточка, решили, что старая больная женщина беспокоится вопросом конкуренции.
Спокойнее)

Внешний шарм. А кто б подправил душевное состояние?

Идж Хи Ифр Сагир, кто же так делает бизнес?
Малыш, скажи уже на ушко доброй тете, чего душенька твоя желает?

Тронхейм, прошлое


Снег лежал ковром. Тем самым, в ворсе которого утопают по щиколотку ноги. Холодным, скрипучим белым ковром, на котором остается дорожка следов.
Ковром, на который соскальзываю, разрывая глотку тихим злым рыком.
В оранжевых глазах плещется бессильная ярость.
Не могу. Я не могу быть собой. Словно застряла где-то между изысканной француженкой Эммануэль ЛеФисьен и темной ведьмой Малефисентой.
Очередное усилие свидетельствует лишь о слабости. Беспомощности. Невозможности пылать.
Ведь я и есть огонь. Частица пламени. Дракон. Так что же? Что со мной?
Обратиться не выходит. Лишь с каждой попыткой все сильнее ярко-алая кровь льется из пореза на груди. Красные слезы заливают лиф платья и орошают белый ковер.
Все моя вина. Не стоило так упиваться всесилием. Опрокидывать в себя огромными глотками по сотни жизней за раз. Сжигать их в вулкане своих высокомерных прихотей.
День. Месяц. Год. Шестнадцать лет.
Нужно было еще в колыбели убить ее. Получить ценный дар. А после разделаться с потерявшими дочь венценосными родителями. Чтобы они не превратили меня в тень собственного величия, истекающую кровью во дворе этой тюрьмы.
На рваном выдохе дыхание окончательно сбилось. Руки сжались в кулаки. В нечеловеческих глазах собрались слезы и покатились по щекам, расчерчивая мокрые полосы.
Я не могу. Не могу превратиться в дракона.
Не хватает магии. Пламени внутри. Сердца. Моего сладко, упоительно бьющегося о ребра сердца.
Эммануэль ЛеФисьент любила рубины. Дорогие, огранённые камни, вставленные ювелиром в оправу.
Они согревали ее, холодную властную женщину, не способную любить своего мужа. Не испытывающую всей сочности таких эмоций как жалость, сострадание, страх и боль. Едва существующую на робких проблесках тоски по чему-то важному и утраченному.
Пустота. Внутри пустота. Мне необходимо заполнить ее. Мне нужен рубин.
Мне нужно стать драконом.

Мое призвание сонный экскурсовод. Определенно в этом есть смысл)
Идж Хи Ифр Сагир, вы таким образом напрашиваетесь на экскурсию по замку? Как приятна мне мысль о возможности гостей)
Мариус Бистли, ваша локация восхитительна от замка из черного оникса до ненавистных мне красных роз.
Прочитала первую страшную сказку. Идж и Мэттью, интересная стилизация, очень понравилось.

Тронхейм



Это было давно. Так безумно, бесконечно давно, что кажется – даже в другой жизни. Более яркой, насыщенной, переполненной через край. Свободной.
Все превратилось в потертые временем воспоминания. Однако же я помню…
Помню, как пламя отражалось в глазах. В вытянутых в кристалл радужках цвета охры. Они всегда приобретали этот окрас, когда драконья сущность скользила под самой кожей и рвала спину, желая обнажить крылья.
Натянутые, кожистые, они просились под порыв ветра, чтобы сделать тяжелый мах. Другой, третий – и пропороть собою плотное скопление серых облаков. Зачерпнуть солнечный свет и снова нырнуть в хмурый осенний день.
Вниз, к земле, к горному селению на краю ущелья.
С небес полились потоки огня, плавящего все на своем пути. Он сжирал строения и давился сухой древесиной. Шептал на своем языке, знакомом лишь иным древностям.
Люди в ужасе разбегались. Те, кто не сгорел заживо. А я медленно шла меж домов, придерживая подол алого платья. Любовалась тем, что сотворило дитя воздуха и огня.
Жар словно тянулся ко мне. Шагал по блеклой пожелтевшей траве. Вился вокруг тяжелого бархата. Звал за собой.
И я шла. Не спеша, будто прогуливаясь по королевской оранжерее, одурманенной ароматом роз. Ненавистной, приторно сладкой оранжерее, созданной для забав маленькой принцессы.
Огонь привел к амбару, на крыше которого пылал цветок, пустив свои языки по стенам. И к сундукам с гербовой печатью на крышке.
Они полны крови земли, взятой из распоротой секирами жилы. Ярко-красной, кристаллизованной в минералы крови.
Зачерпнув не ограненные камни в горсть, рассматриваю их. Напоминают застывшие капли, что струйкой из вены стекают назад в сундук. Зрелище, от которого глаз не отвести.
Как же прекрасны они будут, когда мастер заставит их сиять в оправе. Будут ли?...
О, как же иронично теперь вспоминать об этом. Поправлять те слезы, что вставлены в украшение на моей шее. И пылать ненавистью чистой, как пепельное дыхание Тартара.
Но мне не больно, нет. Рваные края вакуума не саднит, когда по моей коже стекают из раны в корсет частицы магии и огня. Осталась лишь пронизывающая внутренности, неутихающая фантомная пустота. Та, которой нужно унесенное в иной мир рубиновое сердце.
Эммануэль ЛеФисьент знает, тот самый необходимый корунд. Да только Малефисента не в силах покинуть тюрьму, чтобы его достать. Остается тлеть уголькам в ожидании колебаний воздуха.

I'll watch you burn...

Королевство Тронхейм.

Я желала его. Страстно желала эти белые камни и синюю крышу. Эти башни, галереи, залы и трон на возвышении – символ манящей исключительности.
И я получила его. Весь. Целиком и полностью, возненавидев еще больше, острее. Потому что Лебединый замок превратился в тюрьму некоронованной правительницы.
Он умирал медленно и мучительно. Со стонами ветров в коридорах и замерзшими в оранжерее цветами. Покрывался инеем комната за комнатой, растянув на годы свою агонию, зиму и мое заточение.
Как попавшая в клетку вольная птица я часами ходила вдоль незримой черты, отделившей меня от мира. Касалась пальцами этого купола, ощущая под подушечками покалывание электричества древних чар, удерживающих только меня.
Одиночество в рукотворном аду прерывается лишь изредка. Чтоб пересчитать гостей хватит одной руки. И я жду их, способных изменить многое. Терпеливо жду.
Развеяв сладкий сон на перинах королевской опочивальни, я резко подхватываюсь с постели. Точно дикое животное, ощутившее, что граница пересечена нарушителем.
Так уже случалось. И тоже в беспроглядной ночи. Обыкновенные людишки, искавшие, чем можно поживиться в некогда богатом замке, полном золотом и рубинами.
Тогда по нервным окончаниями гуляли отголоски тревоги – первая, непродолжительная реакция, которую сменил смех. Я хохотала в голос, думая, кем же обратить незваных гостей. Не помню, что с ними стало. Кажется, мертвы.
Знаю, слишком импульсивно и недальновидно. Сейчас я буду более сдержанна. А может гуманна? Глупое слово, пришедшее из другой реальности.
Там диагноз зовется психическим расстройством личности и даже лечится. Здесь – не дает сойти с ума.
Нужно только сбежать по мраморным ступеням, умерить шаг внизу и выйти на крыльцо. Убийца холод языком лизнет кожу и, признав антагониста, отступит. Он по-прежнему боится.
Нужно вглядеться в растворившую очертания темноту и постараться уловить движение. Вслушаться в множество шорохов. И осознать, что случайно заблудшие овечки себя так не ведут.
Остается вдохнуть и, медленно неся остатки величия, спуститься прямо в снег. Корона бы сейчас не помешала, но вряд ли сочеталась бы с длинным ночным платьем.
- Покажись, - требование полноправной хозяйки замка.
Ничего не происходит. Лишь наступает танец звуков в густеющем мраке. Мгновение в растерянности, а после что-то внутри ломает хладнокровие и расчетливую невозмутимость. Заставляя хаотично искать.
Я стремительно оборачиваюсь, описывая развернутый угол. Всколыхнув легкие белые хлопья вокруг себя.
Прямо передо мной глаза. Находящиеся так непозволительно близко, что высокомерное приветствие застревает в горле, превращаясь в облачко пара.
Сверкающие, не человеческие, принадлежащие монстру. Пусть и не драконьи, но такие похожие. Изучающие мои.

Алек Смартов и Евангелина Морган, интересная страшная сказка, с юмором.
Джек Дрейк и Голди Атаманофф, понравилась ваша история, близки моему сердцу охотники и жертвы.
Сергей Волков и Давид Моисеевич Черномор, вот это сказка. До мурашек по коже. Очень понравилось.
Емельяна Щукина и Али Бабаев, необычный подход, с интересом прочитала вашу страшную сказку.
Евангелина, с открытием Авалона в Застенье.
Лилиан Алкност, добро пожаловать, увлекательных сюжетов.

3 августа, Сиэтл

Все ниточки оборвались. Дело зашло в тупик. По крайней мере именно так казалось детективу Хаксли. Не оставивший никаких улик псих продолжал разгуливать на свободе. Наверняка в поисках новой жертвы.
Единственное, что удалось выяснить полицейскому – двое из четверых мужчин в последний свой вечер оказывали знаки внимания девушке. Ее описывали всего парой словосочетаний: длинные рыжие волосы, светлая кожа, зеленое платье в пол. Скудная информация. К тому же нечего предъявить – согласно записям камер она уходила одна.
Кейд Хаксли считал, не могла хрупкого вида девушка, мелькавшая на темных видеокадрах, собственноручно сотворить такое. Он взглянул на заваленную бумажной работой Айли, которая подходила под описание комплекцией и цветом волос. И еще раз убедился, действовать самой подозреваемой было бы не по силам.
Увесистая папка с заключениями экспертной группы захлопнулась громче обычного. Вслед за звуком вздрогнула Локхарт.
- Извини, - он не хотел пугать, раздражение само нашло лазейку. – Уже поздно, можешь идти домой.
В ответ девушка без слов собрала разбросанные по своему столу документы в ровные стопки и тихо выскользнула за дверь. Мышка, обычная серая мышка, от которой практически нет пользы. Только вести документацию, заполняя ровным почерком строки и может.
Поднявшись, детектив прошел по кабинету от окна к двери. И обратно. Так легче думалось. Он чувствовал, что упускает нечто важное. То, что непременно поможет распутать дело.
В своих мыслях Кейд случайно зацепил бумаги на столе Айли. Стопка рухнула вниз, разлетелась по полу отдельными страницами и сверкнула яркой обложкой блокнота. Пришлось присесть, чтобы собрать их. Устранив беспорядок Хаксли, задержался на блокноте. Вполне обыкновенном на кольцах с клетчатыми листами, исписанными мелкими буквами.
Первая запись ассистентки вызвала удивление. Вторая насторожила. Третья шокировала. Кейд повидал многое за время службы в ФБР. На новой должности тоже хватало. Но увиденное не вписывалось ни в какие рамки. Не поддавалось логике.
Робкая и пугливая Айли Локхарт описывала преступления. Обыгрывала их в художественном стиле, как маленькие жуткие пьесы. И убийцей в ее текстах всякий раз была рыжеволосая девушка в зеленом платье. Точнее не девушка, а существо, в которое та превращалась под полной луной – Бааван Ши.
***

4 августа, Сиэтл

- Доброе утро, детектив, - Айли тихо прошмыгнула в кабинет, поставила перед Хаксли стаканчик с американо из кофейни и прошла к своему месту.
Мужчина рассеянно скользнул взглядом по пластиковой крышке и вернулся к ноутбуку. К тому, что прочитал накануне в блокноте своей ассистентки. И к открытым в браузере вкладкам с информацией о Бааван Ши.
В шотландской мифологии их относили к злобным фейри и называли охотницами за кровью. Из источника к источнику все больше фактов связывало реальные преступления и сказки в записях ассистентки. А Кейд не верил в совпадения, число которых увеличивалось в геометрической прогрессии.
- Интересная у тебя фамилия, Айли, - голос детектива звучал непринужденно. – Необычная.
Она в изумлении посмотрела на начальника, наслаждающегося кофе. Хаксли в первый раз говорил с ней. Казалось вообще впервые заметил. Возвел на ступеньку выше обычной оргтехники.
- Локхарт – один из шотландских кланов.
Кейд кивнул, в несколько глотков допил американо и вернулся к работе. А если точнее попытался создать видимость. Потому как у него из головы не шли строчки ее последней заметки. Звучали, словно поставленные на повтор записи.
Близится ночь. Та самая, когда луна, достигнув пика, сводит с ума. Когда пробуждает в глубинах души бессмертное существо и голод его древний застилает разум. Когда она, взглянув в окно на кровавое светило, расчесывает медные пряди деревянным гребнем. А после надевает длинное платье из зеленого шелка.
Она выходит на охоту. Одна из многих сестер, кто сотнями лет в полнолуние платит алой кровью мужчины, чтобы дать новый виток себе, жажде и вечности.
Она не детская сказка и не легенда из мрачных веков. Она проклятье, расползающееся ядом. И как знать, быть может, Бааван Ши уже идет за тобой бесшумной тенью. Дышит тебе в спину. И выжидает момент, чтобы напасть.
Беги. Лети. Поспеши.
***

6 августа, Сиэтл

Кейд Хаксли не знал, почему сидел в машине у дома Локхарт и смотрел на свет в ее окне. Он ждал чего-то, сам не до конца осознавая, чего именно, пока огонек не потух.
Уже не серая мышка спустилась с крыльца. Вдохнула жаркий ночной воздух, встряхнула пламенем волос и двинулась вниз по улице.
Детектив вышел из автомобиля и направился за девушкой, стараясь держаться подальше от нее. Улицы и перекрестки сменяли друг друга в какой-то хаотично рваной, будто кардиограмма, линии. И вдруг девушка пропала. Растворилась на неосвещенном пятачке.
Оглядываясь, полицейский проследовал за Айли в темноту узкой улочки. Ни шорохов, ни движений. Никаких признаков присутствия. Но стоило мысли «потерял» вспыхнуть в голове Кейда, как за спиной раздался женский смех. Чуть низковатый, не имеющий ничего общего с голосом Локхарт.
- Выследил, - раздается шепот, когда их взгляды встречаются.
С трудом верится, что это она, робкая и пугливая выпускница судмедэксперт. Ее глаза, но выражение другое. Ее губы, но улыбка иная. Ее тело, но чужая энергетика. Словно девушкой управляло нечто инородное.
- Это все твоих рук дело? – Хаксли задает вопрос, следя за грациозными шагами по направлению к нему.
- Кейд, - впервые зовет по имени, растягивая, будто пробуя на вкус, - ты сам знаешь ответ на этот и другие вопросы.
Сумасшедшая. Она, Айли Локхарт сумасшедшая серийная убийца. Та, что оставила после себя четыре растерзанных и обескровленных трупа. Что все это время находясь с детективом в одном кабинете, смотрела из-под ресниц на него, наслаждалась тем, что следствие раз за разом оказывается тупике. И оставляла записи в своем блокноте.
Девушка, движется легко и тихо. Буквально ластится к нему как невесомый ветер не оставляющий следов. Едва уловимый, как прикосновение пальцев от плеча плечу через спину.
- Потанцуй со мной под звездным небом, потанцуй с Бааван Ши, - просит Айли.
Прежде, чем Кейд успевает схватить ее чуть выше локтя, отстраняется. Ускользает, играя с ним. Хохочет звонко. И манит. Зовет за собой еще дальше от искусственного освещения.
Полицейский принимает правила забавы. Шаг, другой, третий. Во мрак августовский густой и душный. Зажатый между двух кирпичных стен нежилых строений. Ловит ее тонкие нежные плечи и сжимает. Трясет, словно пытаясь привести в чувства, избавить от помешательства.
- Зачем ты убила их? – спрашивает он.
- А ведь ты смеялся, когда я сказала, что не человек это, - напоминает девушка, не пытаясь вырваться. – Чтобы жить, Кейд. Чтобы, выпив их кровь, и дальше жить. Как все мои сестры век за веком.
Сама стремится к нему. Шелком изумрудным и кожей молочной льнет. Дыханием тянется и взглядом внимательным, долгим. Глаза в глаза и тишина на уровне далеких городских шумов ночи.
- Ну что же ты? Не поцелуешь даже перед смертью? – усмехается Айли.
Она тянется настойчиво к его рту. Слишком неожиданно для него. Нелогично. Срывает поцелуй, внезапная сладость которого резко обрывается, когда прикусывает нижнюю губу до крови.
Резко оттолкнув от себя Локхарт, Хаксли сам отступает назад. Он выхватывает табельное оружие и наводит на ассистентку. Не до конца понимая, как спустит курок и выстрелит в девушку. Пусть и невменяемую.
Вот только девушки перед ним уже нет. Размазывая языком алые капли, существо голодно смотрит на него своими фиалковыми глазами. Пристальным немигающим взглядом смотрит на пистолет в вытянутой руке Кейда и поднимает свою, с видоизмененной кистью и длинными острыми ногтями.
Молниеносно Бааван Ши оказывается прямо перед ним. Острые когти разрезают воздух со свистом и вонзаются в рубашку. Глубоко впиваются в кожу, рвут сухожилия и капилляры. Силы не достаточно, чтобы поломать кости, но боль ударяет со всей остротой по центральной нервной системе.
- Ты сладкий, - заверяет она, разрывая грудную клетку мужчины.
***

7 августа, Сиэтл

Айли Локхарт стояла за ограничительной лентой, прижимая к груди свой блокнот, и серьёзным взглядом смотрела на место преступления.

The end.

Руслан, не соглашусь. Повезло, раз уж историю мы все же дописали. Пусть и к декабрю.
Спасибо за компанию. И понимание моего воображения.

Арина и Ганс, спасибо за добрые слова. Я рада, что сказка воспринимается страшной.
Сериал, к сожалению, никак не получился бы. Детектив слишком много узнал, чтобы оставаться в живых.

Гретель, спасибо за Новогоднюю анкету.

1. Мысль года.
Самые опасные монстры живут внутри нас самих. Мартин Уиллоу «Чужое сердце»

2. Фильм года.
Дом. История путешествия – с небольшими огрехами, но невероятный
Разрисованная вуаль – есть в нем что-то глупое, трогательное и наставительное

3. Книга года.
«Облачный атлас» Дэвид Митчелл - за вечные проблемы

4. Сериал года.
Черное зеркало

5. Мультфильм года.
Зверополис

6. Песня года.


7. Ваш любимый книжный персонаж. Мужской и женский. И почему.
Воланд из «Мастера и Маргариты» за мудрость, многомерность и многослойность образа.

8. На новогодней елке непременно должны быть эти украшения…
Пятиконечная звезда, обязательно красная – в детстве всегда рисовала ее на верхушке ели.

10. Существует ли действенный механизм загадывания желаний в новогоднюю ночь?
Желания не исполняются сами по себе, нужно ставить цели и идти к ним.

14. Что вы делаете, для появления праздничного настроения?
Создаю его всеми доступными способами.

16. Вы стоите под омелой и по традиции должны поцеловать стоящего рядом. Кто же находится рядом с вами?
У меня нет омелы. И рядом тоже никого нет. Я минималист и интроверт.

17. В Новом году я хочу, чтобы мой персонаж…
- вернул себе свое сердце и свободу.
- встретился с дочерью и мужем.

18. С какой диснеевской принцессой /принцем вы бы станцевали?
С Авророй естественно. Страстное танго) А принцев я ем на ужин, правда-правда)

19. Представьте, что вам досталось приглашение на рождественский бал в королевство Эльзы и Анны из «Холодного сердца» – Эренделл, куда на праздник съезжаются все сказочные персонажи, которые когда-либо существовали. Как бы вы провели время? Какой наряд надели? С кем бы познакомились и кого взяли бы с собой?
Сожгу приглашение от досады, что не смогу присутствовать на мероприятии, потому что привязана магией к своему замку.

20. Если бы у вас была захватническая армия, кого из известных отрицательных персонажей вы бы поставили генералом во главе?
Никому нельзя доверять, тем более отрицательным персонажам.
Но возможно часть полномочий я делегировала бы Мариусу) Он справится, уверена.

23. Что из этих зимних забав вы выберете: катание на санях, игра в снежки, лепка снеговика, санки или лыжи, коньки, ледяные горки или другое?
Мне нравятся ледяные фигуры.

25. Чего вы ждете от Года Петуха?
Перемен для себя. Во всех смыслах этого слова.

Мариус, благодарю за пост.
И слово "весь" в ваших устах звучит так... приятно)
Гретель, Инквизитор очень интересен. Как и ваше с ним пари.

***

Королевство Тронхейм

Почувствовавшая опасность и встрепенувшаяся под кожей драконья сущность натягивает свои оковы. Но заставляю ее отступить, уйти глубже. Лишь милостиво позволяя смотреть из моих глаз.
Я знаю, каким должен быть страх – сковывающим. Змеей обвивающим горло, сжимающим его, душащим до панической нехватки воздуха в легких. Знаю, но не чувствую.
А должна ли? Должна ли бояться кипящей эмоциями охры горизонтальных радужек? Низкого раскатистого, как вибрирующие волны грома, рычания? Животного оскала, этих острых белых зубов? Или способных легко содрать мясо с кости когтей?
Не могу, чудовище. Не могу.
Потому что он прекрасен согласно вердикту, основанном на внимательном, открыто оценивающем взгляде. Прекрасен настолько, насколько это, конечно же, возможно для хищника, отличного от идеальной драконьей масти.
Настолько, что я бы с удовольствием понаблюдала за его охотой. За той стремительной звериной грацией, с которой он настиг бы жертву. Вонзился бы в глотку лезвиями клыков, или сдавил бы горло, с хрустом переломав тонкие позвонки?
Назвать это мудростью или нет – не знаю. Однако я уверена в том, что чудовище передо мной не столь ужасно внешним обликом, сколь беспроглядно темно внутри. И мне до дрожи в пальцах хочется увидеть то, что обитает в тесной келье из ребер.
Интерес раздувает угольки в пламя. И кровь заставляет огненным потоком быстрее нестись кругами. И уголки губ приподнимает в подобии улыбки. В жесте, ставшем непривычным за проведенное в одиночестве время.
Я хочу быть зрителем дикого пиршества. Дышать этим безумством, смешанным с приторно-сладким ужасом обреченного существа и густым терпким ароматом крови. Еще теплой, растекающейся алой лужей на снегу. Хочу, как нового глотка жизни, но не могу, потому что на мили вокруг нет ни единой рваной нити пульса.
Коснувшись увенчанного рубином колье, делаю плавный танцующий шаг вперед. В какой-то мере иррационально беспечный. И сопровождающийся его незамедлительной реакцией – предостерегающе тихим рычанием.
Ну же, не скалься так, чудовище. Я усвоила урок и растяну удовольствие. Не стану убивать, как тех первых незваных гостей, на которых обрушилась вся бессильная ярость моего заключения в замке. Ведь теперь умнее на годы заточения.
- Зачем я звала тебя? – слова льются вязким медом.
Я дам тебе жертву? Я дам себе игру. Побуду тем беспечным ребенком, получившим в подарок инъекцию от уныния в виде живой заморской диковинки.
Удерживая его взгляд своим, медленно подниму руку и дотронусь до незваного гостя. Легко, едва ощутимо проведу костяшками пальцев по горячей щеке.
- Я скажу, - жарким дыханием пообещаю у самого уха и отпряну, словно обжегшись, – скажу, если поймаешь.

Королевство Тронхейм



Мне бы надо ощущать страх. Обнимающий тесно и скалящийся. Вибрирующий рычанием. Смотреть бы большими от ужаса глазами. Боясь не то что пошевелиться, а даже дышать. Мне бы…
Ведь зверя ведет инстинкт. Бессознательное, врожденное, то, что определяет поведение хищника. Охота у него в крови, в каждой капле, в структуре ДНК.
Я знаю это, потому что сама такая же. Дракону тоже нужна добыча. Все прозаично и просто, как очередной виток в предусмотренной эволюцией спирали жизни.
И понимание простой истины, подкрепленное экспериментом, дает власть. Над ним, над чудовищем, которое, теперь уж я точно знаю, можно приводить в движение, как марионетку.
Наверное, поэтому на удивление спокойно. Просто лежать в снегу. Смотреть из-под ресниц на тлеющие угольки его глаз. Слышать, как увенчанные когтями руки рассекают воздух, разрезая корсаж платья и кожу вместе с ним. Чувствовать досаду и… боль?
Пустяки, всего лишь повреждения физической оболочки. Они излечимы. А вот разум болен навечно.
К тому же стремление незваного гостя разодрать грудную клетку – часть принятой хищником игры. И это скорее радует. Вызывает кружащий паром на морозе смех.
Чудовище не понимает. Пока еще не понимает, что дает мне возможность и право распоряжаться. Подчинять своей воле.
Вопрос лишь в том, нужны ли мне эти сложности? Необходимо ли чудовищу чудовище? Хочу знать, что мои усилия не обратятся пустой тратой времени, и зверь сможет выполнить желаемое. Ведь так элементарно: найти и доставить мне девчонку и отобранное ей сердце.
- И это все что ты можешь? – слова слетают с губ, и изогнутая бровь ползет вверх.
Кто придумал, что смотреть зверю в глаза нельзя? Глупости! Его нужно прожигать насквозь своим взглядом. Бросать вызов.
- Удиви меня!
Продолжим танцевать, демон?