Карта ролевой игры "Совсем другая Сказка"

Тронхейм



Не обделенное любопытством чудовище даже во время охоты не отдается в безраздельную власть инстинкта. Он продолжает анализировать все, что доступно чувствам.
Мне нравится. Потому что разум – это вкусно. Это сексуально.
Это то, чего не хватает импульсивному, не привыкшему к аналитике дракону, не признающему ничего кроме заложенного на уровне смешанной крови.
Моему бедному, безумно глубоко запертому в теле женской сущности дракону. Надрывно рычащему в оковах проклятия.
Желающему расправиться с тем, кто позволяет себе дерзость в обращении. Кто, игнорируя условные границы, наивно полагает, что может взлететь выше венца природы, продемонстрировав повадки хищника.
Ум, мое бесценное чудовище, вот что всегда в тренде.
- Ешь, - разрешение дается легко.
Пожалуй, даже слишком, потому что искренне уверена, если бы хотел, то уже бы давился вырванными кусками плоти и обжигал горло алыми ручьями. Разрывал бы зубами и когтями, добираясь до пустоты под ребрами.
- Но вынуждена предупредить, дорогой, я невкусная ввиду неполной комплектации органов.
Приподнимаюсь, насколько позволяют расстояние и пространство между нами. Тянусь к незваному гостю, чтобы после снега пальцы начало покалывать от тепла его тела.
Удивительно, но чудовище тоже ничуть не страдает от мороза минусовой температуры.
Посреди холодной пустыни этот жар воистину прекрасен даже на уровне кожи. А ведь под этим верхним слоем, под эластичными мышцами и крепкими костями еще горячее.
Потому что там внутри есть то, чего нет у меня. Нет у нас с драконом.
Я помню почему убивала людишек. Не из-за того, что потревожили своей жаждой золота и камней. И даже не из-за того, что желали смерти мне. Просто их сердца бились в груди.
И его тоже стучит так восхитительно ровно и четко, но все же самую самость выдавая эмоциональное состояние.
Хотим! Мы хотим себе сердце. Оба: и женщина, и то существо, оранжевые радужки которого в ее глазах.
Собрав всю силу, движением резким опрокидываю мужчину на белоснежный ковер. Люблю говорить, когда я сверху. И не только говорить. Смотреть тоже приятнее.
Склоняюсь над ним. Близко, чтобы дыханием касаться. На белом черное и ярко-алый жидкий рубин, вытекающий из тонких порезов на груди. Чтобы под действием притяжения падать искрящимися капельками на зверя.
Так уже было, верно? Или не так?
- А вот ты, - произношу на выдохе, и в голосе появляются нотки вязкого пламени, - настолько вкусный, что мы не знаем с чего начать. С сердца, - приближаюсь, для равновесия накрывая ладонью кожу над желаемым, - или с разума?

Какая шумиха поднялась неприятная.
Арина, Дориан, спасибо за приглашение. Но разумнее мне остаться в стороне, не вмешиваясь в распланированную игру.


Всенепременно, mon cher. И берите с собой свою очаровательную даму. Ведьмы должны дружить)

С радостью, Саманта. В большой компании приятнее проводить время.

Благодарю, Джо, со сладостями и кофе день становится позитивнее.

Королевство Тронхейм

Это все ты. И тогда. И сейчас…

Встречать гостей на троне величественнее. Говорить с ними с высоты происхождения и короны. Но иногда вот так близко приятнее. Дыханием своим касаясь лица, ладонями – кожи над сердцем, жаром драконьего пламени – его тепла.
Эта игра острее, потому что зубы и когти хищника рядом. На расстоянии мгновений. В невозможности блокировать выпад или избежать его.
Будоражит. Пусть и совсем немного. Но отголоска достаточно.
Хватает для воспоминаний прошлого. Не моего. Ее тусклого, бедного на краски мира. Черного, белого и ярко-алого. А под ними серое: бетонные блоки, людская масса, асфальт.
Дай мне то, чего я хочу.
Тогда навязчиво больное желание не имело конкретики. Она лишь ощущала себя загнанной и запертой сущностью. Зверем в окружении скрещенных стальных прутьев.
Сейчас же я четко знаю, чего не хватает. И где тот бесконечно далекий, практически недосягаемый для меня кусочек души.
Почему у тебя не стучит сердце?
Потому что не может стучать то, чего нет. И без этого звука я чувствую себя нежитью.
Охота окончена – но мы оба остались живы. Только снег разворошен и окроплен искрящимися магией каплями дикого игрища. Однако оно утратило актуальность.
Порезы под разодранным шелком перестали сочиться рубиновым огнем и потемнели. Все, кроме незатягивающегося шрама, пролегающего дугой между ребрами. Колдовство берет свое.
Сидеть вполне комфортно. Хотя не на троне и не в короне, но пафос ни к чему. Ему золотая пыль в глаза – всего лишь песок.
- Я помню крышу каменных джунглей. Тебя и…, - хочется сказать ее, рвется из горла, потому что она не я, - себя. Мы заключили сделку, которая выполнена лишь частично.
Шепчу у самого уха. Словно что-то древнее может услышать тайну и навести порядок в хаосе – изъять из доступа оставшиеся в памяти слайды.
Прикрыв глаза, погружаюсь все глубже в воспоминания Эммануэль. В звук стучащих по парапету шпилек. В так не похожий на рычание низкий тембр голоса. В тесные объятия на краю высотки и секунды свободы перед столкновением с плиткой.
- Раз ставки взлетели, считаю разумным поднять оплату, - мягко и чуть сладко обращаюсь к чудовищу. – Подумай об этом. Но после. А пока просто найди в моей крови.
Пальцами скольжу по плечам чудовища. По шейным позвонкам до волос. Обнимаю и тянусь с поцелуем. Властным и жадным, дразня. До нехватки кислорода. До укуса – его. И до вновь сгустившегося привкуса горячей крови – уже моей.
Недовольство дракона вибрирует в глотке. Ему не нравится мириться с происходящим. Отдавать красную жидкость без боя.
Однако так нужно. Чудовищу необходимо вспомнить. Продраться через десятки рубинов в коллекции Эммануэль, чтобы увидеть тот самый камень. В водовороте лиц рассмотреть ее т.е. меня, себя, Аврору. И самое главное – принять.
Это все ты. И тогда. И сейчас.

Королевство Тронхейм

У всего есть мера стоимости. Страстные желания не исключение. Этому закону подчиняются целые вселенные, ведь хотеть чего-либо, значит жить.
Тот нерациональный, лишенный волшебства мир, напоминал мыльный пузырь. Им правила искусственно раздувающаяся денежная масса. И даже не бумажная, виртуальная.
Вряд ли это привлекательно для Чудовища. Он выше материального. Уверена.
Наверное, таков же удел золота и драгоценных камней. Не переоценивает значимости.Тогда что же?
С интересом смотрю в глаза мужчины, словно пытаясь увидеть в них ответ. Но вижу лишь блуждающий на дне темной бездны огонек.
- Скажи мне, - слова растягиваю как сладкий мед, - скажи о своих сокровенных мечтах. Чего хочет больше всего Чудовище?
Власть? Ты хочешь править? О нет, не станешь. Потому что это в тягость вольному чудовищу, лишние заботы.
Слава? О тебе сложат оды, увековечат, приукрасят. Изменят. Сделают чем-то иным, далеким от реального. Нет, тебе не нужны зрители и фанаты, они тоже обременительны.
О нет, я знаю. Понимаю это, чувствую, как отсутствием гармонии и целостности сквозит каждая мысль. Ты тоже разбитый вдребезги сосуд, mon ami. Ты - острые осколки.
- В тебе много вопросов. А ответы найти не можешь.
Отталкиваюсь, уходя от близости, и поднимаюсь. Смотрю на беспощадно разорванный лиф, свисающий шелковыми летами, и огнем ало-оранжевым придаю ему первоначальный вид.
Все телодвижения не столь важны. Однако это время для размышлений. Для Чудовища.
- Кровь хранит необходимую информацию. Я помогу извлечь ее, - касаюсь щеки мужчины кончиками пальцев. - Ты же хочешь узнать то, что когда-то помнил, но забыл, мой дорогой?
Не говори, что не хочешь. Но можешь сказать,что боишься заглядывать в себя. Ведь это как провалиться в полынью - можно не выплыть. Задохнуться собою.

Очень запоздало,но все же Джо Вудмен, с Днем Рождения!
Твои гиф настолько воодушевляющие, что мне тоже непременно захотелось охотника за приведениями пожарного)

Макс Чеширский, мы не знакомы, но это можно исправить при желании. С возвращением.
И любопытства ради интересуюсь, полезные способности у чеширского кота имеются?

Ева, благодарю! В зимнюю стужу нет ничего приятнее чая с корицей и апельсином.
А в летнюю жару - зеленый, клубника со сливками. И обязательно лед)


Мариус, mon ami, ты еще не замерз?
Мороз такой коварный. Сначала пробирает до костей, потом начинает согревать, а после смерть.

Королевство Тронхейм

Now I’m feeling like a monster (Just like you)
And I feel I’m getting stronger (Just like you)
Now I’m feeling like a monster
Monster, monster, monster

Из разорванной над головой серой перины высыпается морозный белый пух. Ненавистный. Как и все вокруг.
Как застывшие в тяжелых снежных шубах ели. Как облюбованный завывающими ветрами умирающий замок. Как не успевшие завянуть, в миг покрывшись толстой коркой льда, розы в оранжерее.
Как те, кто возомнили себя правителями здешних земель, передавая титул от отцов к детям.
Это деструктивное чувство бурлит в жилах. Оно поддерживает огонь в драконьей крови. Горит.
И снег боится. Не холодит кожу так рьяно. Не опаляет поцелуями кончик носа и щеки. Едва коснувшись нагретого жарким пламенем тела он превращается в талую воду.
Я принимаю за данность эту часть своей сущности. Я с этим живу. Провожу каждый день заточения.
Но иногда лед пожирает огонь. Когда тот слаб и немощен, ничем не поддерживается. Я видела это своими глазами и предпочла забыть.
- Ты так юн, Чудовище, - делаю шаг к гостю, взгляда не сводя с его неестественных глаз. – Огонь нельзя приручить, драконы не исполняют желаний.
Лютый, стылый холод тянется к нему. Снежинками путается в непослушных темных волосах. Кусает окровавленные губы, проникает ледяными клыками в самую душу и сосет жизнь.
Он не убивает – бессмысленно. Он превращает в равную себе статую из чистейшего льда. Голубоватую из-за отсутствия воздуха.
Можно долбить лед и замерзать. А можно… пылать.
И все же она в нем что-то видела. Тогда, давно на крыше высотки, прежде чем летать. Прежде чем вновь стать мной и оставить в разуме осколки своей памяти.
Ошибалась?
- Она помнит тебя другим, - не могу сказать «я», потому что не считаю собой, - специалистом, четко озвучивающим цену работы.
Чудовище ничего не хочет?
Жаль.
Чудовище превратится в лед.
Голубоватый лед в саду изваяний...

Кушай, пирожочек, растущему организму полезно)
Надеюсь, понравившуюся мне вещицу не купят так сразу, и мы встретимся.

Королевство Тронхейм

Свежий снег поглощает звуки, уменьшая их громкость из-за воздуха внутри снежинок, который уменьшает вибрацию. Поэтому во время снегопада всегда так тихо.
Она откуда-то это знает. Напоминает одним из осколков своего сознания. И я повторяю. Мы повторяем.
Тишина, как симфония, делится на звуки.
Дуновение ветра, падение снежных хлопьев, скрип ржавеющих петель. Танец фиолетового пламени в камине.
Не чувствую тепло магического огня, ощущая только вязкую пустоту внутри. Она болит. Так давно и так безнадежно.
Дракон недоволен. Он все еще заперт в женском теле с рыжими волосами и тонкой талией. Все еще пленник способный дотянуться лишь до глаз и раскрасить оранжевым.
В королевской спальне в большом напольном зеркале я вижу, как его охра затапливает радужку. Медленно расползается, вытягивает хрусталик до ромбовидной формы.
Закрываю глаза и обращаюсь мыслями к утраченному, пустив по венам огонь и дракона под кожу. Вспоминая почти забытое чувство, когда спину рвут крылья. Когда нежная кожа покрывается золотом, а маникюр становится когтями. Когда выдох пахнет дымом.
Желанную иллюзию прерывает голос. Равный моей надменности и обдающий холодом, он хорошо знаком. Возможно даже чересчур, чтобы поверить в ее присутствие.
Резко распахнув глаза, встречаюсь с ней, все так же горделиво держащей увенчанную короной голову. Все такой же, какой знали ее все.
Хочется поднять руку и дотронуться зеркального серебра в раме. Коснуться разделяющей нас преграды. Убедиться, что я не схожу с ума. Что мы не сошли с ума. Все еще нет.
- Александра, - киваю головой в знак приветствия.
Она скованная своим личным проклятием правительница всего и ничего. Так же как и я, ведьма не способная вырваться из своей темницы. Королева.
Да, в какой-то степени мы похожи. Оттого и не враги сестры по несчастью.
- Рада видеть.
Лести в словах всего капля. Одна на кубок правды, потому что нет ничего ужаснее одиночества в замкнутом пространстве после величия. Ей тоже это известно.
Александра еще не умерла, не превратилась в тень, если так можно выразиться памятуя о месте ее вынужденного обитания.
Время неравномерно. Оно бежит вперед с разной скоростью или и вовсе создает петли, схожие с моей. Подобные зазеркалью. Из него не вырваться так же, как из плена уснувшего во льдах замка.
- Ты еще не утратила интерес к зеркалам?
В глазах королевы сияют икры того пламени, которое поддерживает ее существование. А в изгибе улыбки знание того, что позволяет надеяться на свободу.

Определение безумия, ваше величество, состоит в том, что человек повторяет одно и то же действие, всякий раз ожидая иного результата.
Дэвид Гейдер. Украденный Трон

Для узников самая страшная пытка – собственная память. Воспоминания, разъедающие изнутри, не дающие обрести покой.
Дракон лелеет отсутствие границ в небе, ту непередаваемую легкость, которая правит ветром и ударяет по позолоченным кожистым крыльям. Которая манит и где-то на рубеже бьет наотмашь невозможностью превратиться.
В осколках сознания Эммануэль чувство привязанности, необъяснимое, неподконтрольное мне. Что-то непреодолимо влечет ее в тот лишенный волшебства мир. И разбивается о прозрачный купол над замком.
Уверена, и с Александрой так же. Она помнит свободу, которая теперь изводит. Помнит озвученный приговор, застывший над ней словно занесенный для прерывающего жизнь удара меч.
Справедливо ли ее заточение? Я не берусь судить, проводить искусственную черту между белым и черным, вешая ошибочные ярлыки.
Важно лишь то, что королева Александра не враг мне до той поры, пока не обратит свое колдовство против меня. Пока наши интересы не встретятся на одном поле брани, но по разные стороны баррикад.
Сейчас она мне скорее союзница. Зоркие глаза и собеседница.
Зеркала – все, что у нее осталось. Что позволяет видеть, выхватывая отражения, но не имея возможности прикоснуться и шагнуть за раму. Что сдерживает ее безумие, его же и разжигая.
Приятно слышать, что она, не утратив рвения, смотрит в них. Ищет то, что может разрушить проклятие. И вероятно уже нашла.

Моя внутренняя пустота не секрет для Александры. Она не ощущает той магии перевоплощения, что отняли вместе с вырванным из груди сердцем. Не чувствует во мне части былой мощи.
Улыбаюсь холодно ее проницательному и скорее риторическому вопросу. Ни я, ни она, получив желанную свободу, не задерживались бы в своей темнице ни на минуту. Обеим это известно.
- Похоже и здесь мы в равных условиях, - замечаю без тени глумления, - способны лишь на бессильную ярость не имея возможности заполучить необходимое.
Делаю плавное движение рукой вверх, заставляя зеркало оторваться от пола и проплыть вслед за мной к большому окну. За двойными стеклами покрытый снегом двор и расставленные по периметру фигуры изо льда.
- Мое последнее приобретение, - указываю на пополнившую коллекцию статую. – Я называю его Чудовищем.
В замкнутом пространстве так легко сойти с ума. Утратить баланс внутреннего я, огромного недосягаемого мира и сжатого до размеров тесной пыточной окружения.
Похоже я схожу с ума. Мы сходим. Потому что мы говорим с ними – с превращенными в ледяные изваяния.
Признаться в этом сродни откровению. Шаг к чему-то большему, чем диалог давних знакомых. Возможно к доверию.

- Но почему Чудовище? Мне кажется он не дурен собой.
- Потому что настоящие чудовища живут внутри.
В Мариусе. В Малефисенте. В Александре. В иных.

Беспечность опаснее врагов из плоти и крови. Она вонзает нож в спину и проворачивает его в пол-оборота, чтобы кровь сложнее было остановить. Чтобы рана стала смертельной.
Кислород в легких стремительно меняет агрегатное состояние. Не густеет, а затвердевает. Перекрывает глотку и застрявший в ней рык.
Я смотрю в зеркало на предложенное Александрой отражение витрины. Смотрю на него. Элегантный черный костюм, прогулочный шаг, маска безмятежности на лице.
И глаза карие, такие человеческие. Совсем не похожие на безумные, принадлежащие чудовищу зеницы. Но это без всяких сомнений он.
Эммануэль узнает его. Она помнит киллера, которому оставляла заказ на… Я не знаю, на что. Это где-то на краю застрявшего у меня в мозге осколка ее памяти.
Внутри ломается что-то прочнее костей. Вязкая тьма в груди расползается, захватывает своей пустотой еще больше живых клеток. И жжет, как опаляла бы нутро ярость.
- Он не может жить!
Возглас разносится по комнате, но Александре незачем лгать. Нет смысла кормить меня миражом, потому что сестра ничего с этого не получит.
- Я должна проверить.
Собеседница возникает в золотой раме мгновение спустя все такая же холодная, как ледяная вершина мира. Она кивает головой, соглашаясь следовать за мной во двор замка, заинтересовавшись, есть ли жизнь под голубой коркой.
Спускаюсь вниз по широкой лестнице. Мраморные ступени танцуют под ногами чуть быстрее обычного ритма. Чуть лихорадочнее.
Здесь должен быть гнев. Море, в котором можно с головой утонуть, задохнуться этим ощущением и разнести его по всему телу. Так было раньше, а теперь остались лишь тени эмоций.
Сад замка встречает минусовой температурой и рядом статуй. Я останавливаюсь у последней, следом замирает в воздухе зеркало с Александрой. Королева не утратила ни грамма отрешенности, однако же ближе к стеклу шагнула. Женское любопытство не порок.
Мне нужно пару мгновений, чтобы в последний раз скользнуть взглядом по очертаниям незваного гостя. Чтобы коснуться рукой лица, обвести линию носа, спуститься через губы к шее. И резким движением толкнуть глыбу.
Тишина взрывается сотнями бирюзовых камушков. И больше ничего. Внутри изваяния ничего нет, полая конструкция изо льда. Здесь нет тела того, чье имя Чудовище.
И на секунду подобие страха берет верх. Неужели моя магия подвела меня? Чудовище может помнить нашу встречу? Может принести мне недостающий фрагмент? Или уничтожить его?
- Александра, - голос сломлен собственной беспечностью, - я могу попросить тебя об услуге? Нужны твои зоркие глаза, чтобы присмотреть за ним. Он в равной степени может быть опасен и полезен.
Встречаемся глазами с королевой. И я жду ответа. Попросит ли она что-то взамен? И что именно?

Приму участие в новогоднем анкетировании.
Гретель, спасибо за вопросы.
1. Фильм года.
Оно – новая жизнь милого клоуна
Сплит – нам понравилось
2. Книга года.
Джордж Оруэлл «1984», Жюль Верн «Деревня в воздухе».
3. Сериал года.
Игра престолов, Штамм, Песочный замок.
4. Песня года.


5. Ваша любимая новогодняя\\рождественская сказка\\ фильм\\мультфильм\\книга.
Чародеи, далекий от новогодней темы Отпуск по обмену и что-то трогательное как Песнь моря.
6. Ваш любимый советский фильм.
Сильва, Жестокий романс, Собака на сене.
8. Предновогодний шопинг – любите ли вы его или нет?
Ненавижу эту суету.
10. Соблюдаете ли вы традиции фен-шуя: встречать новый год в наряде определенного цвета, готовить определенную еду и тд?
Не страдаю этим.
11. Какой последний фильм вы посмотрели не в кинотеатре?
Проклятие золотого цветка.
13. Принимали ли вы в школе-детсаду-универе-на работе участие в новогодних представлениях? Если да, то в каких? По желанию назовите персонажа, которым были в постановке.
Конечно, в рождественской постановке играла Вифлеемскую звезду.
14. Придумайте одно событие, массовое мероприятие которое объединило бы всех сказочников.
Что-то с большим костром, возможно масленица.

Королевство Тронхейм


В ином мире, откуда пришла Эммануэль, сердце считается органом кровообращения. Для той, пронизанной железной арматурой науки, реальности колдовство чужеродно. Истинное знание сердца – тоже.
Стенки мускульного мешка, полного алой жидкости, насквозь прошиты нитками души. В нем заключены эмоции и ощущения. Сила и магия, огнем струящиеся по венам. Без сердца любое существо лишь тень самого себя. Жалкая, как и я сейчас.
Королева Александра зоркая ведьма, способная легко распознать это. Нет смысла скрывать правду от той, которая ощущает то же самое. Пусть и по другим причинам.
У каждой из нас внутри свой ад. Персональный, несхожий источником, но практически идентичный проявлениями. Он нежно целует взахлеб, а следом выворачивает внутренности.
И так изо дня в день. Не убивая, уродуя.

Древние чары эти сродни убийству. Но так ли важно оно, когда руки давно уже по локоть в крови. Запятнанную карму уже не обелить, только принять себя.
Я подхожу ближе к резной раме зеркала, к Александре, которая готова отринуть все существующее между сестрами ковена недоверие ради высшей цели. Она у нас схожа. Личная свобода, как первая ступень. И месть в качестве второй.
Не сдерживай королеву Зазеркалье, то полились бы багряные реки. Нанесенное оскорбление лучше всего смывает кровь, капающая с бьющегося на ладони сердца. И я могу дать это. Пообещать такую месть.
- Сердце любой из наших сестер; любого существа, пусть косвенно, но причастного к твоему заточению; того, кто достоин жестокости, - произнесенное вылетает облаками пара, - взамен на возможность вернуть мое.
Слова сделки звучат как клятва. Вот только эту не связывает ничего. Лишь понимание того, что друг без друга нам не обойтись. Поэтому придется довериться обеим. Благо проблем в прошлом не возникало.
Касаюсь посеребренной глади кончиками пальцев, пуская по ней рябь. Напоминает круги на воде, которые ударяясь о края, меняют направление обратное.
Александра должна увидеть многое. Принцессу Аврору – аристократически светлокожую блондинку с сочной зеленью глаз и безвкусно красными губами. Девичьей изнеженности и юности не идет этот цвет.
Следующим зеркало в громоздкой оправе покажет ее крестного – Белоснежку. Это он, получивший в другом мире имя Рай, склонный к плутовству и разврату, подверженный страстям. Он – хранитель моего рубина.
Ты ведь узнаёшь, королева, ненавистное дитя короля?
- Мы можем с ним поквитаться, - предлагаю, не ведя еще отражения реакции колдуньи, - хочешь, сестра? Как только отдаст необходимое мне.
Я знаю, Александра не может этого не хотеть. Не может не желать навредить тем, кто обрек на существование в заточении. Ее тоже хотели свести с ума, убить. Но, в конце концов, то, что не убивает тебя, в итоге делает тебя сильнее...
Время действовать или умереть, это наша судьба.

Пишу на правах той фигуры, которой после ухода Авроры Морфей осталась в полное пользование ее тушка для продолжения моего сюжета.
Я против любого использования Авроры Морфей. Мне все равно, дает упоминание ее имени силы быть, умирать с ее именем на устах и т.д.
Если Аврора Морфей нужна кому-то из ее соигроков в постах для движения сюжета, для красоты или чтобы просто было больше текста в посте, то все они знают, как связаться с игроком и обсудить эту необходимость.
Все остальное неуважение. В первую очередь к себе.

Новых жителей Энска, с прибытием. Увлекательной игры.
Рай Белоснежиков, вы знаете определенно, как доставить женщине удовольствие. Благодарю за возвращение утраченного.
А вот боли бояться не следует. Она проходит. Остается лишь безмятежность.
Милейшая сестра Александра, свою часть сделки выполню в ближайшее время.

Не знаю, сколько прошло времени. Сутки? Двое? Трое?
Драконы не считают. Не делят на часы небесную свободу. Просто парят высоко над облаками, бросая тень на землю. Просто ловят крыльями отсутствие всех оков.
Лишь вдоволь надышавшись ветром, насытившись солнцем, иная сущность летит камнем вниз.
Разбитое на осколки сознание не спешит полностью восстанавливаться. Слишком медленно штопая дыры в воспоминаниях.
Слишком долго я прожила без сердца.
Слишком отвыкла от его тяжести и жара в груди.
Слишком много эмоций потеряла. Похоже безвозвратно.
В сумеречной тишине тонкие каблуки черных туфель звонко цокают. Звук этот подхватывает эхо и разносит по устланной камнями узкой улице.
Прибрежный город невелик, но удивителен. Пропитан магией так, что ее можно зачерпнуть в пригоршню и попробовать на вкус. Вдохнуть и задохнуться от переизбытка.
Я останавливаюсь у одного из зданий, скорее по наитию понимая – оно.
Клуб пахнет дымом, не имеющим ничего общего с открытым пламенем. Хмелем от переизбытка алкоголя. И людьми. Их, как бабочек к горящему фонарю в ночном парке, влечет сюда.
Не люблю толпу. Душно в ней и некомфортно дракону. Но сегодня он терпелив. Достаточно спокоен и сыт, чтобы снести короткий визит.
Среди алкогольной нирваны и полуобнаженной похоти в свете неона Рай Белоснежиков сам идет ко мне в руки. Дверь открывает после короткого стука. И смотрит на меня со смесью эмоций, среди которых недоумение читаю ярче всего.
Я нашла тебя, mon cher.

Говорит что-то, однако не вслушиваюсь.
- Неужели забыл меня так быстро? – на вопросе алые губы изгибаются в улыбке. – Или не узнаешь в таком виде?
Он на кладбище в полутьме склепа видел лишь ссохшееся до груды костей тело. И, пару ребер сломав, в области сердца разместил большой рубин. А после ушел.
Сделал это много раньше, чем кости начали обрастать мясом. Чем сформировались мышцы, прошитые нервными окончаниями. Чем появился кожный покров.
До того, как я с первым толчком сердца сделала вдох и открыла глаза. До того, как вырвалась в иной мир, избавившись от удерживающего в замке королевства Тронхейм проклятия.
Я вновь стала ею, Эммануэль ЛеФисьент.
Она ровно наполовину укорачивала волосы и закрашивала рыжину каштановым отливом. Хваталась за эту реальность в попытке быть бизнесвумен. Но все равно, оставаясь другой, неосознанно тянулась к рубинам и небу. К огню.
Протягиваю руку, касаясь груди Рая кончиками пальцев и несколько мгновений слушаю мелодию ударов. Запоминаю ее прежде, чем собрать всю вновь обретенную магическую силу.
Скользнуть сквозь кожу и кости к мускульному мешку и почувствовать его обреченный трепет – это так сладко. Так упоительно прекрасно.
А после рвануть на себя, вытащив из груди все еще живое сердце и оставив на его месте разрастающуюся ноющую пустоту.
- Тише, - палец прикладываю к губам Рая, едва сдерживающего неприятные ощущения. – Боль пройдет, обещаю. Она схлынет, и не останется ничего: ни любви, ни тоски, жалости.
Я ухожу, держа трофей на раскрытой ладони. И согласно договору передам его королеве Александре.
А после…
В конце концов...
Это уже не важно.