Карта ролевой игры "Совсем другая Сказка"

Усадьба «Веселые Дубы».

Лошадь у Сондерса оказалась слишком уж нервной, такую только в шорах выводить, и черт знает почему он этого не делает. Так и зашибить кого-то не долго.
В движение всё пришло как-то внезапно и сразу, и непонятно было, кого спасать в первую очередь. Истерично заржала кобыла; ахнув, Коллин осела в обморок в ворохе юбок; двуколка опасно накренилась и с приглушенным вскриком с запяток скатился Пьер вместе с нашей поклажей; Сондерс бросил вожжи и бестолково размахивал руками, пытаясь удержаться на сиденье; почуяв свободу, кобыла рванула по дороге, увлекая за собой качающуюся двуколку с голосящим хозяином.
Оценив обстановку, я выбрал сестру как наиболее нуждающуюся в помощи. В конце концов, максимум что грозило Пьеру – пара синяков на ребрах и отбитая задница.

Чего у Коллин не отнимешь, так это умения все делать красиво. Она красиво ходила, красиво говорила, писала ровным округлым почерком, играла на рояле прекрасные мелодии, она в детстве даже плакать умела красиво – с аккуратными слезинками, без всяких там красных глаз и сопливого носа. Вот и сейчас в обморок она упала не на дорогу, а в цветочную клумбу, раскинув веером платье в мелкую полоску – хоть картину пиши.
- Коллин, - позвал я, склонившись над нею, – очнись, дорогая, всё уже позади… - приподнял за плечи, легко похлопал по бледным щекам. – Пьер! – крикнул, не оборачиваясь. – Найди в доме воды и неси сюда, только побыстрее!

Полностью поддерживаю!! Пьер(а), вернись! Кто мне подаст полотенце?! ))

В целом так и есть, если мне лет 25-27, и разница между нами лет 7-8. Или я сильно моложе? )

Коллин, как тут забыть. Ты была мне вместо матери! )

Гретель, спасибо за музыку )

Усадьба "Веселые Дубы"



Услышав про бритву, я машинально поскреб бороду, запоздало спохватившись, что вообще-то чесаться при леди не полагается.
- Конечно! И мыло душистое! И полотенце пушистое! И зубной порошок! И этот… как его… гребешок! – немного еще подумал и добавил: - Зеркало еще ручное, чтобы бриться – надеюсь, я не разучился это делать. – Тут я вспомнил про Пьера. - Бебита, со мной был парнишка, выглядит как оборванец, но это мой денщик. Худой такой, в фуражке. Как увидишь, пришли его мне. Его, кстати, тоже не помешает отмыть. – Я повернулся к сестре и не сдержал широкой улыбки. – Коллин! – от избытка чувств обхватил ее за талию, покружил и аккуратно поставил. – Как же я рад, что я дома! Мундир сжигать не дам, имей в виду! Буду носить его в дни ностальгии по военной службе!

Кухня осталась такой, как я ее помнил – на выбеленных стенах висят в ряд сияющие медные сковородки всех размеров, длинный деревянный стол с задвинутыми под него широкими лавками, и пахнет свежим хлебом и кофе. А за распахнутой дверью начинается дорожка из речной гальки – через задний двор с палисадником, потом сад, а там за калиткой дорожка превращается в тропинку и спускается к реке. В детстве я обожал болтаться на кухне, слушая разговоры слуг и таская из-под руки Бебиты горячие оладьи.
Сейчас оладий я там не нашел, хотя от кастрюль на плите шел пар и там явно что-то томилось на медленном огне. Зато обнаружил обещанную ванну за цветастой занавеской, стопку чистых полотенец и кусок мыла на табурете рядом. Сразу стало понятно, что мыло было из личных запасов сестры. Когда я просил душистое мыло, Коллин поняла меня слишком буквально. Я, видимо, буду после мытья благоухать как розовый куст. Ричард-Розовый-Бутон, спешите понюхать. Ну и ладно, все лучше чем грубое щелочное, которое выдавали в армии.
Вода в первый миг показалась слишком уж горячей, я аж зашипел сквозь зубы. Но уже спустя пару минут со стоном блаженства закрыл глаза, пристроив затылок на край ванны. Пресвятая Дева, хорошо-то как…

Позади тихо скрипнула дверь.
- Пьер? Я тебя потерял, где тебя черти носили? – спросил я, не открывая глаз. – Тебе тоже надо помыться, кстати. И учти, у моей сестры был очень решительный настрой сжечь всю одежду, что была на мне, так что тебя тоже не обойдет эта участь. Надеюсь, тебе твои тряпки не слишком дороги… - Вдохнув поглубже, я опустился в воду с головой и через несколько секунд вынырнул, зажмурившись и отфыркиваясь. - Вернется Бебита, попрошу ее подобрать что-то для тебя. А пока разведи мне мыло в миске для бритья и подай полотенце.

Охнунифигасебе!
Коллин, сестра моя дорогая, ты только посмотри какой мундир мне новый подарили! Теперь все леди и не леди тоже в округе точно не устоят Но старый мундир все равно жечь не дам, он мне дорог )

Спасибо за доверие, ребят )
Ганс, и тебе за подарок и значок.
Моисеевич - будь здоров

Усадьба «Веселые Дубы».

Лежать в горячей воде, конечно, хорошо, но жрать есть тоже хотелось, поэтому в моих интересах было закончить с водными процедурами побыстрее. Я со вздохом поднялся из воды, и Пьер резко отвернулся, яростно взбивая в маленькой чашке мыло. Деловой какой.
Полотенце на поверку оказалось простыней, в кою я завернулся на манер римской тоги, забросив край на плечо. Сенатор Ричард, рад знакомству. Кстати о сенаторах, они точно брили бороды – в детстве видел на картинке в книжке Коллин.
Я задумчиво покрутил в руках присланное сестрой крошечное дамское зеркальце, каким только зайчиков пускать. Сразу понятно, что процесс бритья Коллин представляет себе лишь в общих чертах.
Хотя иное было бы странно.
Зато все предметы в отцовской бритвенной коробке оказались на месте. Свой набор я потерял где-то на очередном марш-броске, о чем страшно жалел впоследствии.
Я открыл полированную черную крышку, тронул пальцами ремень в бархатном гнезде. Гладкая костяная ручка бритвы с резной фамильной монограммой удобно легла в ладонь, лезвие бесшумно раскрылось, блеснув холодным бликом. Отец знал толк в простых мужских радостях.

- Вас побрить? Я это плохо делаю, могу ненароком поранить.

Мой денщик – мастер саморекламы…
Первой реакцией на внезапное предложение Пьера было отказаться, но, вспомнив про неудобное зеркало, согласился – кажется, весьма неожиданно не только для самого себя, но и для Пьера.
Лучше уж быть плохо выбритым, чем заросшим как бродяга. Философ во мне проснулся одновременно с сенатором.

Я оглянулся и присел на край ванны, расставив для упора ноги. Пьер повернулся, подступился ближе, неловко потоптался, ища удобное положение. Нервный он какой-то, а это для брадобрея лишнее. Хмыкнув, я цапнул его за ремень и притянул поближе, поднял лицо.

- Порежешь – оставлю без сладкого, - серьезно пообещал ему и тот фыркнул, пристраивая на табурете рядом миску с горячей водой. – И зря ты, Бебита умеет печь потрясающе вкусный яблочный пирог…
- Молчите, а то наглотаетесь мыла, - заявил мальчишка и щедро замазал мне рот мыльной пеной.

Я вынужденно заткнулся и принялся разглядывать своего цирюльника. Мне кажется, я первый раз увидел его так близко, да еще и без неизменной фуражки. У него, оказывается, неприлично длинные ресницы, загнутые в уголках глаз. Прямой тонкий нос. Аккуратные ровные брови. Гладкие щеки, совершенно точно не знавшие бритвы. Он, кстати, успел умыться, и теперь я рассмотрел пару родинок на его лице. Интересно, сколько ему лет. Никогда не спрашивал его об этом. Пьер вообще всячески избегал говорить о себе.

Он сосредоточенно прикусил губу, прижал пальцем кожу на моем виске, примерился – и лезвие с характерным шорохом проехалось по коже. Пьер оценил результат, кивнул и сполоснул бритву – и продолжил. Я послушно поворачивал голову, повинуясь нажиму пальцев, и беззастенчиво его рассматривал, чем, кажется, немало его нервировал: жаркий румянец расползался у него по скулам и крыльям носа, выступал мелкой испариной на лбу.
А ресницы у него все-таки девчачьи…

- Откуда у тебя французское имя? В наших краях встречается в основном Питер, - я мгновенно почувствовал обещанный вкус мыла во рту и сжал губы, но мне надо было отвлечься от собственных странных мыслей.

Пьер начал было что-то отвечать, и тут я увидел над его плечом, как шевельнулась занавеска и показалась рука с ворохом одежды. Я сделал ему знак глазами и помычал, но он шикнул на меня, провел еще раз лезвием по моему подбородку и выпрямился, оценивая результат. И в этот момент рука нетерпеливо дернулась и толкнула его в плечо. Пьер от неожиданности взмахнул зажатой в пальцах бритвой, я резко отклонился назад, избегая пореза, потерял равновесие – и мы оба грохнулись в ванну, взметнув внушительную волну, плеснувшую на пол.
С удивленным «О!» занавеска отдернулась, явив Коллин, которая тут же поджала юбки, узрев воду на полу. Впрочем, самообладание вернулось к ней быстро.
- Я и подумать не могла… что вы… принимаете ванну вместе, - произнесла она, тщательно подбирая слова.
- Это мы так воду экономим, - буркнул я, пытаясь распутаться с ногами и руками Пьера. Коллин многозначительно подняла брови и ничего не сказала. – А можно нам еще сухих простыней?

Я нащупал на дне бритву и аккуратно выложил ее на табурет, затем выбрался из ванны сам. Выудил из принесенной сестрой одежды сухие кальсоны. Пожалуй, на сегодня достаточно гигиенических мероприятий.
Я оглянулся на Пьера, который так и сидел, странно сгорбившись, будто вода была ледяная. Ну, чуть теплая, но не смертельно же.
- Пьер? Ты будешь вылезать?

Коллин, у нас групповой заплыв ) Пойдемте уже ужинать, сил нет как хочется бренди.
Пьер(а), у меня есть вторые сухие труселя кальсоны, вылезай из ванны ))

Саманта, с прошедшим днемрождения!

Я тут немного загулял, но всё ж вернулся. Привет всем.
Первоапрельская доска почета шикарна ))))

Держи волну от меня )) Спасибо, Ганс, жду тебя в майке-сеточке )
Гретель, спасибо за музыку, русалки на видео прям в тему. Я как раз учу Пьера плавать.

Отлично закончилась, читал с удовольствием. Руди и Дафна мои фавориты.

А я, знаешь, как раз жениха ищу для сестры... )))

Дориан, Ро - поздравляю )

Я пытаюсь направить твою энергию в не менее полезное русло, чем мое светлое будущее )))

Представить-то представил, развидеть теперь как?!

Флешмоб продолжается. Кого бы сыграл:
В Викингах я был бы странствующим бардом. Этакий Лютик в декорациях раннего средневековья. Пел бы в тавернах пошлые песенки и героические баллады и тискал на сеновалах румяных валькирий.
В Голливуде 20-х я был бы тем барменом, который тайком наливает вам в чайную чашку вискарь и прячет контрабандный алкоголь в секретном ящике под барной стойкой.
А в Викторианской Англии я бы стал ювелиром-мошенником, разбогатевшим на подделках яиц Фаберже ))

Поместье "Веселые дубы"



- Коллин, постой… - я слабо упирался, пока сестра тащила меня за собой, но хватка у нее была не по-женски крепкой. – Ты же не дала мне одеться… С меня льется вода, между прочим!
Она на ходу обернулась, оценила ущерб, видимо, как приемлемый и продолжила путь, пока мы не достигли гостиной. Тут я даже забыл про свое мокрое одеяние, сраженный приступом щемящей ностальгии: здесь все осталось точно так, как было до войны, ну, может, не хватало кружевных штор или цветных бархатных подушек на кушетке, но в целом все осталось как прежде. А, впрочем, нет. Раньше, кажется, в пианино бренди не хранилось.
И я даже представить себе не мог, что леди способны его пить.
Сестру я мог припомнить только с бокалом шампанского на балу, а сладкий десертный портвейн она пробовала, обмакивая в него кусочек сухого бисквита.
Я машинально взял из ее рук стаканчик с бренди, все еще ни черта не понимая, что происходит.
- За… мое возращение?
Вообще-то я планировал как следует напиться вечером с Пьером, после ужина. Но планы стремительно менялись.
Кажется, есть все шансы напиться с сестрой.
- И за него тоже, - кивнула Коллин. – И за то, что твой денщик – женщина.

Горло обожгло, дыхание перехватило, я поперхнулся бренди и закашлялся до слез. Потянул сестру за руку и по ее примеру занюхал сиреневой водой с ее запястья. Удивительно, но помогло.
- Что за ерунду ты говоришь, - просипел я, с трудом делая вдох. – Что я, по-твоему, женщин не видел?.. Смею заверить, видел, и Пьер точно не похож ни на одну из них! – Я отобрал бутыль у Коллин и снова наполнил стаканчик, чувствуя, как первая порция горячей волной распространяется из желудка по телу. – У них, знаешь ли, локоны… - я покрутил пальцем у виска, - и юбки, и платья, и… перчатки, и ресни… - я осекся, вспомнив ресницы Пьера. – И грудь! – выложил я главный козырь, описав рукой характерный полукруг, расплескав немного бренди. – Вот ты видела у Пьера грудь?
- Видела, - тихонько подтвердила Коллин.
Я закатил глаза.
- Как ты могла видеть то, чего нет? Я отлично знаю Пьера, ты даже не представляешь, в каких переделках мы побывали! Он видел меня одетым, раздетым, злым, напуганным, голодным, уставшим, грязным и еще бог весть каким! И всё это посреди боевых действий! Да ни одна леди такого не выдержит! – Я узрел на кушетке брошенный плед и обрадованно завернулся в него поверх сырой простыни. – И потом, ты представить не можешь, сколько Пьер всего повидал на службе у меня! Если хочешь знать мое мнение, то ни одна женщина не способна все это вынести!
Я победно опрокинул в себя бренди, с удовольствием отметив, что вторая порция пошла несравненно мягче.
- И вот что мы сделаем, - бренди нежно булькнуло в третий раз, проливаясь в прискорбно маленький стаканчик. – Через два часа мы встречаемся за ужином в этой самой гостиной. Ты, я и Пьер. И мне просто не терпится увидеть, как тебе удастся обрядить моего денщика в дамские вещи, уж коли ты утверждаешь, что он женщина. – Я рассмеялся. – Это, право, смешно, Коллин. Пьер! В платье! Ты и правда думаешь, что я за все эти месяцы не смог бы разглядеть рядом с собой женщину?
Сестра выразительно подняла брови, и я почувствовал, что закатываю глаза уже вполне профессионально.

Вообще-то, легкий червячок сомнений меня все же грыз. Если задуматься, то я ни разу не смог припомнить Пьера раздетым. Он как-то умудрялся переодеваться и даже мыться вне поля моего зрения. Не говоря уже о том, чтобы в кустах поссать на пару. Что, впрочем, никак не колебало моих убеждений. Пьер, в конце концов, мог быть просто нелюдимым и стеснительным.

И вот, спустя пару часов я сижу за длинным столом, накрытым хрусткой накрахмаленной скатертью, передо мной сияет фамильный фарфор, чудом убереженный сестрой, и начищенное серебро приборов. Так странно чувствовать себя одетым по-домашнему, без жесткого воротника-стойки мундира, заставляющего держать голову не просто прямо – а немного запрокинутой назад. Простой домашний жилет, рубашка из мягкого сукна, чуть небрежно повязанный шелковый платок – атрибуты почти забытой довоенной жизни.

Над белыми свечами трепещут, потрескивая, огоньки, отражаясь в зеркальной поверхности буфета. Напольные часы тихо и мелодично бьют семь раз, заставляя нетерпеливо поглядывать на двери гостиной.

Я готовлюсь увидеть в дверях Коллин и хорошенько посмеяться над ее сконфуженным видом.

Поместье "Веселые дубы"

Некоторые привычки настолько крепко въедаются с самого детства, что со временем доводятся до автоматизма. И ты даже не задумываешься, что нужно встать, когда в комнату входит леди – поднимаешься со стула абсолютно машинально, и только секундой позже глаза фиксируют, кого именно ты видишь. Впрочем, иногда даже глаза обманывают. Иначе как объяснить, что рядом с Коллин вижу… вижу… Я отказываюсь признавать то, что я вижу.
Это розыгрыш. Сестра меня разыгрывает, сговорившись с моим денщиком.
Однако же…
Я шагнул ближе, и Коллин, угадав угрозу, предупреждающе выставила вперед ладонь.
- Позволь, Ричард, представить тебе Пьеру, - мягко произнесла она, подтолкнув вперед девушку.

Ах, значит, Пьеру… Я почувствовал себя дураком, осознав, как долго эта девчонка водила меня за нос. Но как ей вообще это удалось?! Я беззастенчиво ее разглядывал в упор, ища знакомые черты. Надо признать, отдаленно она все так же напоминала хорошо знакомого мне Пьера, но… куда подевались его лохматые, вечно торчащие в разные стороны волосы? Сейчас их сменили аккуратные короткие локоны, обрамляя тонкое лицо.
Ладно, хорошо, допустим, девчонка прятала лицо и волосы под фуражкой, но грудь! Я уперся взглядом в декольте, испытывая огромное желание высказать вслух всё, что думаю, и исключительно в армейских выражениях. И останавливала меня только лишь забота о чувствах Коллин, потому что так называемая… Пьера слышала в эти месяцы немало подобного. Но как я мог повестись на подобный маскарад?!
И почему Коллин все поняла, едва ее увидев?!

Я медленно обошел ее по кругу, рассматривая затянутое в талии платье, которое было ей чуть велико, пальцы, нервно комкающие оборку на юбке, напряженные плечи. Не поворачивая головы, она встревоженно следила за мной из-под ресниц. Ресниц! Черт подери, она не выглядела мальчишкой, обряженным в женскую одежду!
Я чувствовал злость. На себя. И на нее тоже.
Мне хотелось схватить ее за локоть, развернуть и встряхнуть как мышонка, а затем устроить допрос, какого хе… Поверх ее плеча я встретился взглядом с Коллин, и она тихонько покачала головой.

Я заставил себя выдохнуть и разжать стиснутые зубы. Повел шеей, будто ворот домашней рубашки стал тесен. Еще несколько секунд ушло, чтобы окончательно совладать с собой, и голос не дрогнул, когда я, наклонившись к уху девушки, произнес:
- Даже не представляете, как я рад знакомству… мисс. – Затем я выпрямился, обошел ее и сделал приглашающий жест рукой. – Прошу к столу, дамы. Думаю, что за ужином наша гостья расскажет потрясающе интересную историю. Верно, Пьер-ра?

Сестра, у тебя совесть есть? ) А вдруг Пьера бесприданница?!
Выдам тебя за соседа, будешь знать про свадебные колокола )

Не, ну нормально же сидели...

Док, не маши шашкой, иди на брудершафт выпьем. Кружок винотерапии работает же еще?
Ты все правильно делаешь и большой молодец.


Ну, наконец-то, дождался! ))) Я как ни приду в игру, вечно ты занят, то блондинкой, то кудрявым ))
А теперь столько пряников, что прям выбрать не могу )))

Пьера, оруженосец мой дорогой, ты жива? Падай в обморок, я на тебе корсет ослаблять буду.

Решено. Снимай со стола кружевную скатерть, будем шить тебе свадебное платье )

Аргумент.


Что там уметь )) Берем столовый нож, просовываем под шнуровку и - тррунь - корсет испорчен снят, леди спасена )

выставка Ван Гога
цокот лабутен
песней раздается
средь музейных стен

Ладно, если начистоту, то на прием в мэрию я поперся только потому, что «Красное и белое» возле моей гостиницы был закрыт. И за углом почему-то тоже. Что я пропустил, пока спал? В Энске ввели сухой закон? Или сегодня выпускной в школах, и поэтому алкоголь не продают? Загадочная история занимала мое воображение ровным счетом до того момента, как я прочитал программу благотворительного вечера. Благотворительность – это, конечно, не совсем наш профиль, но отъезд я наметил только на завтра, поэтому все равно заняться нечем. А так хоть вечер с пользой проведу.

На входе я получил номерок с цифрой 4, похожий на гардеробный, но мне объяснили, что он лотерейный. Ха, ну что ж, будем надеяться, я обязательно выиграю квартиру в центре Энска, а то жить в той зашарпанной гостинице сил уже нет.

Едва оглядевшись, я тут же понял, что непременно напишу куда-нибудь отзыв с требованием выдать премию тому, кто придумал совместить картинную галерею с баром. Это же гениально, ей-богу. Но потом я увидел бармена, и восторг сменился настороженностью. Слишком уж хорошо я помнил, как девушка по имени Джордан, с которой познакомился в клубе, умеет смешивать коктейли. Поэтому я притормозил на полпути к бару, цапнув с подноса официанта бокал с игристым. И на всякий случай принюхался к содержимому прежде чем сделать глоток – Джордан вполне могла подкрепить шампанское чем-нибудь еще. И пусть ее таланты бармена вызывали у меня опасение, но зато танцевать умела классно. Поймав ее взгляд, отсалютовал ей бокалом – не факт, что она меня помнит, кстати.
Пойду-ка посмотрю, что за картины выставили там в зале.

Нуу, ничо так выставка оказалась. Я, в общем-то, не большой любитель живописи, но поглазеть при случае отчего бы нет. Мелкие надписи под картинами гласили, что все они принадлежат кисти одного художника. Надо же, какой сэр Трашберд разносторонне талантливый, оказывается. Мысль о Ричарде заставила тревожно прислушаться к внутренним ощущениям: да нет же, вроде все в порядке, давление не поднялось, сердце не забилось. Аллилуйя.


Поперхнувшись шампанским, я закашлялся. Доктор участливо похлопал меня между лопаток тяжелой рукой.
- Ну и память у вас, Ганс. Все верно, я был в Энске... кхм... однажды. Но, если помните, взял тогда у вас ободранный и старый сборник сказок Андерсена, при вашем полном согласии, - я подмигнул, окончательно придя в себя, и одним глотком допил шампанское. – И вот я снова здесь, чему сам несказанно удивлен. А вы что же тут, в роли организатора? И о каком марафоне идет речь? Кто последний останется на ногах – тот и победил?