Карта ролевой игры "Между прошлым и будущим"

Австрия.

От мелкого шрифта в глазах немного рябит. Я на несколько секунд прикрываю глаза, тру прохладной рукой лоб. У меня на коленях разложены распечатанные листы с плотным текстом будущего контракта между продюсерским центром госпожи Шелдон и группой «Pensive». Хорошо, что Джер дал мне его почитать до подписания – договор составлен, разумеется, с учётом всех интересов продюсера, а вот права и интересы ребят были на втором месте. Я внимательно читаю все пункты, сноски и отступления и помечаю те места, которые мне не нравятся или вызывают вопросы.
Например, пункт, в котором говорится, что продюсер получает права на название группы. То есть после окончания действия контракта или при его расторжении название группы уйдёт к ней. Сейчас, ага…
Подчёркиваю дважды.
Или вот положение о том, что продюсером определяется репертуар группы. Зная Джера, представить, будто он потерпит, если ему будут диктовать - что и когда исполнять… Ставлю знак вопроса.
А ещё есть пункт о том, что участники группы не имеют права менять свое семейное положение до момента окончания действия контракта. Я грызу кончик карандаша, обдумывая эти строки. В целом, звучит довольно логично. Свободный фронтмен группы должен пользоваться большим вниманием поклонниц, чем связанный официальными отношениями, то же самое касается и остальных, хоть и в меньшей степени. И хотя я уверена, что ни он, ни кто-либо из ребят и так не рвётся под венец, но просто сам факт, что их свободу ограничивают контрактом… Не могу представить их реакцию, поэтому этот пункт на всякий случай подчёркиваю тоже.
Джереми спит в соседнем кресле, и я немного завидую – сама я от нервного возбуждения спать не могу, а он вырубился почти сразу, как взлетели. Но последние дни выдались такими суматошными, что он падал спать сразу, как приходил домой, иногда даже не до конца раздеваясь. Домой – это я называю его квартиру, конечно. А с недавних пор там живу и я… Поначалу было непривычно, но я пугающе быстро привыкла просыпаться в кольце рук от поцелуя в затылок или в плечо. И с трудом могла вспомнить, как это было – до. Привыкла варить кофе на двоих. Упрямо в джезве, хотя есть кофеварка. Мне хотелось делать что-то самой – для него.
Я смотрю, как Джер хмурит брови во сне, и мне хочется пальцем разгладить складку между ними. Ему что-то снится, и я вижу, как бегают глаза под закрытыми веками. Смотрю, а сама вспоминаю, как он сказал, что любит меня – и сердце ёкает, замирая. Я так была ошеломлена этим признанием, что только сидела и смотрела на него, раскрыв глаза и гадая, не послышалось ли мне. А он сказал – и так быстро перевёл разговор, будто сам будто не ожидал от себя этих слов, смутился. Или боялся ответа. Или – его отсутствия. Я потом весь вечер только об этом и думала, чувствуя себя растерянной и абсолютно счастливой.

- Долго ещё? – Джер приоткрыл глаза, просыпаясь, я улыбнулась ему и убрала бумаги в сумку – дочитаю вечером.
- Скоро пойдём на посадку, - я посмотрела на часы, а потом в иллюминатор самолёта, в котором были видны только облака и часть турбины. В облаках просветов ещё нет – В Лондоне начинался снег, когда мы улетали. Впрочем, Дженни сказала, что в Зальцбурге по прогнозу будет солнечно – поэтому она заранее нацепила тёмные очки в неоново-розовой оправе, и сейчас сдвинула их на макушку – я это вижу через два ряда, потому что Джен не сидит на месте и без конца крутится.
- Хорошо… - Роджерс пошевелил плечами, потянулся и пожаловался: – Кресло неудобное, спина болит от него.
- У тебя сегодня будет ещё возможность размяться, - я переплетаю свои пальцы с его, машинально поглаживая запястье. - Наверное.

Я ещё толком не осознала, что мы летим на рождество в Австрию, на мои расспросы Джер только ответил, что это горящие путевки по знакомству, но решать надо было очень быстро. В итоге я собиралась в такой спешке, что даже не помню, что покидала в чемодан. По поводу лыжной амуниции Джереми сказал, что можно будет взять напрокат прямо там, и только Джо упрямо потащил свой сноуборд: неожиданно выяснилось, что он прекрасно катается и вообще обожает зимние виды спорта. Дженни тоже неплохо каталась, чего нельзя было сказать обо мне. Несколько раз мы выбирались с родителями покататься в Плимут или Норфолк на искусственные склоны, на лыжах я, в общем-то, стояла, но зелёные трассы - это мой предел. Вспомнив о родителях, я погрустнела.
Мы так и не помирились с отцом, хотя мама изо всех сил пыталась восстановить мир. Она тоже не одобряла моих решений, но мы с ней хотя бы разговаривали. Папа обсуждать что бы то ни было отказался наотрез. Иногда он бывал невыносимо упрямым. Но характерами мы были похожи…
На самом деле я была рада, что не осталась на Рождество в Лондоне. Потому что не приехать к родителям не смогла бы, а там снова начались бы споры и ссоры… Нет, лучше всем успокоиться и остыть, и не портить друг другу праздники.
А мне так хотелось, чтобы это Рождество стало особенным, потому что оно у меня такое первое. Потому что – с ним. С парнем, которого я безумно люблю.

Трансфер из Зальцбурга занял полтора часа.
Рекламная брошюрка, прочитанная мною в автобусе, гласила, что Заальбах-Хинтерглемм - это две близлежащие курортные деревушки, расположенные в горном распадке в окружении лыжных трасс на любой вкус, общая длина которых почти 300 километров.
Жить нам предстояло в гостиничном комплексе, представлявшем собой каскад шале разной вместимости на склоне холма. Уже на месте выяснилось, что Джо с Дженни будут жить в одном из номеров двухэтажного отеля, а нам с Джером достался маленький флигель-пристройка к основному зданию.
- Эй, ну так нечестно, - надулась Дженнифер, заглянув во флигель. – У вас тут есть камин, а у нас нет!
- Зато у нас вид из окна как с открытки и кровать на полметра шире, - успокоил её Джо и поторопил всех: – Давайте не тормозите, кидайте вещи и пойдём пройдёмся по посёлку, осмотримся.
Джо уже бывал здесь, поэтому взял на себя функции гида, хотя и сказал, что смотреть тут особо не на что. Посёлок был маленьким и, собственно, состоял-то из нескольких проулков и одной главной улицы, которая упиралась в небольшую площадь с городской ратушей. Поселение было полностью ориентировано на туристов, поэтому недостатка в барах, ресторанчиках и кафе здесь не было. Площадь по случаю рождественских праздников радовала наряженной ёлкой, катком и горками для детей, сувенирными лавками и павильонами с горячим кофе и глинтвейном для взрослых. Над головой были растянуты сотни метров проводов с лампочками и фонариками – здесь должно быть невероятно красиво вечером.
Дай нам волю, мы с подругой фотографировались бы у каждого красивого домика и под каждой пушистой ёлкой, но Джо не терпелось попасть на склоны, поэтому они с Дженни отправились на красные трассы, а мы с Джереми – на поиски проката снаряжения и инструктора. Проблем с этим не возникло, потому как школ катания здесь хватало. Теоретически, поставить Джера на лыжи могла бы и я сама, а ещё лучше – Джо, но профессионал сделает это быстрее и, скажем так, менее травматично для всех.

Инструктора звали Марсель – он был очень молодой, примерно моего возраста, голубоглазый, рыжеволосый и с тем самым круглогодичным горным загаром, которым могли похвастать местные жители. Для первого раза брать сноуборд он отсоветовал – катать на нём легче, но, чтобы научиться на нём стоять, придется потратить два-три дня, отбив себе все мягкие и не очень мягкие места, привыкая к неестественному ощущению «связанных ног» и к внезапно появившейся «задней» ноге. А вот базовому катанию на лыжах Марсель обещал научить часа за полтора. Обещание он сдержал, и пока я приноравливалась к каталке в окрестностях учебной горки, Джер уже более-менее устойчиво держался на лыжах, страшно гордый собой.
- Физическая форма у него хорошая, с равновесием и координацией тоже порядок, - улыбнулся инструктор. - Слава Маттиаса Майера ему пока не светит, но попробовать силы на синих трассах сможет.
Синие. Здесь, в Австрии, привычные мне зелёные трассы обозначались как синие. Марсель показал нам на карте, с каких номеров лучше начинать, пожелал успехов и отправился обратно в учебный центр, а мы – осваивать первую в жизни Джера трассу. Примерно полчаса я не спускала с него глаз, ожидая падений, но он совершенно не спешил заваливаться на каждом повороте, я расслабилась и наконец смогла по-настоящему получить удовольствие от плавных неспешных спусков и вкусного морозного воздуха. Во второй половине дня весь вельвет уже, конечно, растащили лыжники, но все равно кайф был непередаваемый. А ещё постоянно хотелось остановиться и любоваться потрясающими горными пейзажами, остро жалея, что нет возможности нарисовать это акварелью. Если только потом по фото… Я уже хотела было крикнуть Джеру, чтобы притормозил, как он прямо на моих глазах не вписался в дугу, на приличной скорости съехал с трассы влево и – пропал.
- Джереми? – мой голос звучит испуганно, я топчусь на краю полянки и не знаю, куда двигаться – яркой красной куртки нигде не видно. – Джер!
Не мог же он провалиться. Или мог?
Я прислушиваюсь к тишине, волнуясь с каждой секундой все больше, и вдруг замечаю шевеление.
Джер всё-таки провалился в неглубокий овраг под елями, заваленный метровым пухляком, и молча пытается оттуда выбраться. Это не так-то просто, опоры под ногами никакой.
- Роджерс, ты зачем туда улёгся? – строго спрашиваю, едва сдерживая смех.
- Отдыхаю, - фыркает он и добавляет уже серьёзным голосом: - Лыжа глубоко ушла, снять не получается.
- Сейчас, - я выстегиваюсь из своих лыж, падаю в снег рядом. – Не дёргай ногой… - Нащупав крепление, отстёгиваю. – Всё, Добби свободен. Ничего не болит?
Джер вставать не спешит, улыбается, лежа в снегу и, поймав меня за руку, опрокидывает на себя.
Я ойкаю от неожиданности, потом смеюсь и задираю очки на шлем – сначала свои, потом его. Его глаза от солнца и слепящего снега светлые, почти жёлтые, и так близко, что я вижу каждую ресницу. Потом опускаю взгляд на губы и вспоминаю, что не целовалась с ним… почти сутки. Это очень, очень долго. Джер, наверное, думает о том же, потому что тянется за поцелуем, шлемы звонко стукаются, и он сдавленно чертыхается. Повозившись с ремешком, я снимаю свой шлем и наконец целую по-настоящему, сходя с ума от горячего дыхания и настойчивой нежности, заставляющей постанывать в губы, делая поцелуй всё более глубоким и жадным.
- Предлагаю вернуться в отель, - тихо говорит он чуть охрипшим голосом, и мне это кажется очень хорошей мыслью.
Я понимаюсь, надеваю обратно балаклаву и шлем, а потом мы вместе откапываем провалившуюся лыжу и выбираемся с поляны на отутюженную ратраком трассу.

Солнце в горах садится быстро. Вроде бы только что было немного за полдень, но пока мы спустились вниз, пока дождались автобуса, курсирующего между Хинтерглеммом и Заальбахом, пока доехали – в общем, когда вернулись в шале, на улице уже были плотные сумерки. Весь гостиничный комплекс, да и, собственно, как и весь поселок, сиял подсветкой и гирляндами, из каждого бара и кафе слышались рождественские песни и гимны, и я вспомнила, что так и не успела упаковать подарок для Джереми. Купить купила, а упаковать – не успела. Даю себе обещание встать завтра пораньше и заняться этим, пока он спит.
Вопрос ужина Роджерс решил гениально и по-мужски просто: согласовав по телефону детали с Джо, купил в ближайшей пиццерии две коробки пиццы king-size на вынос.
Как выяснилось, Дженни тоже не теряла времени зря – они вернулись немного раньше нас, и она успела забронировать на вечер ванну на четверых.
- Ванну? – переспросила я, решив, что ослышалась.
- Да! – радостно кивнула она и потащила меня за руку к окну. – Посмотри сама.
Я удивлённо раскрыла глаза. Утром у меня не было времени рассмотреть окрестности, и я только сейчас увидела, что на внутренней территории гостиницы есть целый комплекс мини-бассейнов, врытых прямо в снег. Ёмкости были разного размера, была одна большая, человек на десять – в ней уже плескалась весёлая компания, были маленькие – на двух-трех. Между ними ветвилась сеть подсвеченных дорожек, выложенных деревянными рейками, от воды поднимался пар.
- Представляешь, лежишь в горячей воде, смотришь на звезды, а вокруг – снег, - восторженно сказала Джен. – Там ещё есть гидромассаж, офигеть какой кайф после дня каталки.
- Я совершенно точно не брала купальник, - растерянно сказала я.
- Ерунда, - отмахнулась она. – Наденешь чёрную майку и спортивные трусы, дойдёшь в халате, снимешь его на бортике и сразу занырнёшь, кто там тебя рассматривать будет.
Ну… в общем-то, есть один парень, который, как я надеялась, будет меня рассматривать, но Дженни я этого не сказала.

Всем привет,
немножко с цитатами сегодня

Мы все в детстве смотрели тот фильм, который смотреть не следовало (с) Софи де Реан
Ой, я тоже. Там космическое нечто жрало космонавтов С тех пор я не люблю фильмы ужасов ))
Софи, всё будет хорошо! Военный врач уже рядом!

А лучшее лечение – профилактика, это все знают. (с) Брайан Бенкрофт
Главное – вовремя обратиться к специалисту )

Если у меня не сложится с танцами, я смогу работать в пожарной команде.(с) Сильвия Уайатт
Сильвия, у них униформа совсем не секси

Мэри Энн, с первой татуировкой! А показать-рассказать, что там получилось?

Джульетта, конструкция для прыжков выглядит впечатляюще. Бедный Виктор

Всё-таки мне уже не девятнадцать, чтобы так кутить. (с) Констанс Лоренс
Констанс, а вот Мэри Энн даже зарядку делает наутро после девичника, надо брать с нее пример

И почему так легко с теми от которых внутри не дрожит?(с) Кендалл Мейтленд

Эстель, ирландский танец в вашем исполнении будто своими глазами увидела, так классно.

Джер, спасибо за пост
Чтоб не замерз

Австрия

Ладно, признаю. Брать с собой платье было неудачной идеей. Во-первых, под него нужна соответствующая обувь, про которую я напрочь забыла – туфли на тонком каблуке, а не зимние ботинки. Во-вторых, в баре я никого в платье и не увидела, несмотря на праздничную атмосферу. Реально, абсолютно все были в джинсах или лыжных брюках, свитерах, и кое-кто даже в шапке. Вообще-то, тут прохладно было, ну вот точно не для декольте и короткой юбки, поэтому я была даже благодарна Джереми, что он заставил одеться попроще. Но я всё равно постаралась уложить волосы и поярче подкрасила глаза, потому что красивой быть хотелось – Рождество же, и ещё… чтобы Джеру понравилось.
В баре было шумно и многолюдно, все столы заняты; вряд ли мы нашли бы свободные места, если бы Дженни не позаботилась об этом заранее.
- Мы здесь! – машет она из-за столика, но её и так видно – колпак Санты на её голове мигает светодиодами и даже составляет некую гармонию с ёлкой в углу маленькой сцены, на которой несколько музыкантов играют ненавязчивый джаз. Зал украшен щедро, я бы даже назвала это переизбытком декора, потому что ёлочные гирлянды здесь повсюду, куда ни посмотришь – ими увиты тёмные деревянные балки под потолком, и дверные проёмы, и простенки, и даже барная стойка. А лампы над столами и вовсе сделаны в виде стилизованных фонариков. А ещё так вкусно пахло апельсинами, ванилью и корицей, что мне немедленно захотелось глинтвейна – чтобы греть о керамическую кружку руки и цедить мелкими глотками сладкое вино.
- Нет! Глинтвейн потом! – категорично заявляет Дженни и достаёт из-под стола… лыжу. – Мы пропустили вчера важнейшую традицию…
Переглянувшись с Джером, мы смотрим, как она укладывает её на стол и выставляет сверху в ряд четыре шота. Джо откровенно веселится, глядя на наши лица.
- Виски? – с подозрением спрашиваю я.
- Точно! – торжественно подтверждает Джен и поднимает лукавый взгляд. – За офигенную каталку, - она загибает пальцы. – За вступление кое-кого в ряды лыжников. За блестящее будущее группы. И за Рождество!
- Ну вот зачем ты в кучу свалила такое количество хороших тостов!
- Дженни, блииин… Виски! – простонала я. – Не могу крепкое…
- Можешь! Если что, Джереми донесёт тебя до шале.
- На плече?
- В лучшем случае, да.
- А в худшем?
- В худшем ты его понесёшь.
Я оценивающим взглядом смотрю на Роджерса, будто и правда прикидываю, смогу ли его унести. Он с невинной улыбкой поднимает брови – мол, да-да, всё так и будет, и я смеюсь.
- Зачем я это спросила…
- Так, берёмся за лыжу, - командует Джен. - Поднимаем. Рюмки руками не трогаем! Не уроните! Пьём одновременно на счёт три. Один, два… три!
Виски обжигает горло, дыхание перехватывает, когда в желудок проскальзывает огненный комок, и я прижимаю ладонь к губам, пытаясь отдышаться. Еле успела поймать соскользнувшую стопку.
- Лео? – Джер заглядывает в глаза. – Нормально всё?
- Ой…
Внутри разгорается тепло, то ли от виски, то ли от взгляда. То ли от его руки на моём колене.
И тут очень вовремя принесли закуски, потому что до этого на столе стояла лишь одинокая вазочка с оливками. А мне всё-таки заказали глинтвейн. Здесь его подавали не в кружке, а в большом бокале из толстого стекла, с тонкой кромкой мелкого сахара по ободку и апельсиновой долькой.
- Компот, - вынесла вердикт Дженни, поморщив нос, и разлила виски на троих.
- Зато вкусный!
Кормили здесь тоже вкусно, и мы ели, поднимали тосты за Рождество и даже участвовали в шуточном квизе. На сцене попеременно играли музыканты и выступали стендап-комики, но в какой-то момент в программе возникла пауза, и она опустела. Яркие софиты над ней погасли, осталась только подсветка по краям и тихая фоновая музыка из динамиков. Иллюминация отражалась от гитар, прислоненных к стене. И я увидела, как Джереми с Джо переглянулись. Едва заметное движение головой, такой же кивок в ответ. Надо полагать, что зная друг друга много лет, они отлично умели общаться без слов. Джо поднялся из-за стола.
- Сейчас вернусь.
Он подошёл к барной стойке, положил на неё локти, махнул бармену. Тот наклонился к нему, начался тихий разговор, потом они обернулись оба и посмотрели на Джера. Тот повёл бровью, кивнул ещё раз, и Джо хлопнул бармена по плечу, пошёл к нам обратно, но садиться за стол не стал. Зато поднялся Роджерс.
- А вы куда? – обеспокоенно спросила я.
Джереми подмигнул мне и двинулся за другом к… сцене. Я удивлённо смотрела, как они берут гитары, рядом оказался бармен, подошёл ещё один парень… Они о чем-то коротко посовещались, посмеялись и разошлись, а на сцене появились два стула и микрофоны.
- Они будут играть? – спросила Дженни, морща лоб.
- Похоже на то.
Я подалась вперед, боясь упустить хоть что-то.
Первые аккорды были почти неслышны, парни примеривались к чужим инструментам, прислушивались один к другому, подбирая тональность. А потом вдруг – словно встала в пазы нужная деталь – музыка зазвучала громче и уверенней, и Джер улыбнулся, поднял голову. И запел.
У него чистый, сильный голос, он поёт, прикрыв глаза. А у меня от его голоса мурашки, и внутри всё дрожит. А потом он смотрит на меня через весь зал и у меня полное ощущение того, что мы одни здесь. Никого больше нет.
И я вдруг вспомнила, когда увидела его в первый раз, в «Ржавом гвозде» - там выступали «Pensive», а я туда пришла с… не помню, как его звали. Был чей-то день рождения. И Джер тогда тоже пел, только другую песню, а эту.. эту я ещё ни разу не слышала. Она была… о том, что у каждого из нас своя дорога, и на этом пути нам встречаются разные люди. И некоторые из них – совершенно особенные. И главное – почувствовать это и не пройти мимо.
Незнакомый парень, из тех музыкантов, что играли в начале вечера джаз, садится на край сцены, берёт бубен и, вслушиваясь в музыку, поддерживает – осторожно, чтобы не сбить с ритма. Зал притих, две парочки вышли танцевать.
А потом песня заканчивается, вокруг раздаются аплодисменты и одобрительный свист, я тоже хлопаю. Оглянувшись на Дженни, вижу, что она снимала на телефон и жестом показала, что скинет мне потом видео.
- С Рождеством всех, - говорит Джер в микрофон и отдаёт гитару тому парню с бубном в руках. Они с Джо перекидываются ещё несколькими фразами, а потом возвращаются к нам за стол.
- Ааа, это было так классно, - я тянусь обнять. – Это же новая песня, да?
- Новая. Пока только акустическая версия. Понравилась?
- Да.
Он кидает взгляд куда-то поверх моей головы, затем смотрит на меня и говорит:
- Давай уйдём?
- Давай, - соглашаюсь сразу. Несмотря на слабоалкогольный глинтвейн, чувствую, что голову повело и пройтись мне не помешает.

В Лондоне никогда не бывает столько снега… Заальбахен, с его сугробами, сосульками и нарядным убранством похож на праздничную открытку, и вечером даже красивее, чем днём. Мягко светятся золотым окна и витрины, сувенирные магазины и бары работают допоздна, рассчитывая на туристов. И не зря – на улицах полно гуляющих, и весёлых шумных компаний, и парочек вроде нас. Мы не спеша дошли до площади перед ратушей, там залит каток, и из динамиков на старомодных фонарях играет рождественская музыка, а из полосатых торговых вагончиков пахнет выпечкой и горячим шоколадом.
- Когда я была маленькой, папа водил меня кататься на коньках в парк Виктории. И пахло там точно так же… А ты? – я заглядываю Джереми в глаза. – Умеешь на коньках?
- Лео, я не фанат зимнего спорта, - он качает головой и добавляет: – Я плавать люблю.
- О? – удивлённо поднимаю брови. – А знаешь, я ведь в школе занималась плаванием, у меня и разряд был …
- На что ты намекаешь?
- Что нам надо когда-нибудь сходить в бассейн. Устроим заплыв!
Джер азартно прищуривается.
- А приз будет?
- Обязательно, как без него.
- А какой? – он притягивает меня к себе за пояс куртки.
- Выиграешь – узнаешь, - отвечаю ему, улыбаясь, а потом прислушиваюсь: где-то в глубине кармана звонит телефон. – Мама звонит, - говорю я, взглянув на экран.
Джер опускает руки, кивает.
- Поговори, я пока покурю.
- Алло? – говорю я в трубку, глядя как он щёлкает зажигалкой и прикрывает ладонью пламя. - Привет…
Мама звонит, чтобы поздравить и узнать, всё ли в порядке. Конечно, я сказала ей накануне, куда мы летим и когда вернёмся. А вот с отцом поговорить не получилось, он всё еще сердился, и даже сейчас мама звонит мне, пока он вышел из комнаты.
- Я к вам заеду в конце недели. Поговорю ещё раз с папой, потому что… не могу так. Я скучаю.
- И мы скучаем, детка, - мягко сказала мама. – И папа тоже. Просто он очень переживает за тебя.
- А ты?
- И я, - она засмеялась. – Просто я же вижу, как ты смотришь на своего музыканта. И как он на тебя смотрит, - добавляет она. - Всё будет хорошо.
- Спасибо, мам, - с облегчением говорю я. – Передай мои поздравления Дэнни… и папе.
- Передам.
Я убираю телефон, оборачиваюсь к Джеру и вижу, что он уже утопал потихоньку на десяток шагов вперёд. Коварный план созрел мгновенно. Я нагребаю с ближайшей скамейки снег, леплю снежок и хорошенько прицеливаюсь. Бах! – я попала!
Джереми медленно разворачивается и смотрит на меня, склонив голову.
- Это вызов, да? – тянет он и наклоняется, чтобы слепить снежок. – Ну, держись.
- Нет-нет-нет… - смеюсь и пячусь назад.
- Да.
Пригнуться я успела, снежок пролетает над головой.
- Мимо!
Дожидаться второго я не стала – рванула по дорожке вглубь сквера. Впрочем, далеко убежать не успела, поймали меня быстро. Поймали и основательно изваляли в снегу. Я с хохотом отбивалась рыхлым снегом, уже не пытаясь лепить снежки.
- Всё, всё, сдаюсь!
- Давно бы так, - он смотрит на меня сверху вниз, и в следующую секунду мы уже целуемся, и сочетание холодных губ и горячего дыхания пьянит сильнее, чем любой глинтвейн.

Потом мы вернулись в шале, но согреться быстро не получилось: в доме еле тёплые батареи, администратор говорит нам, что в котельной небольшие проблемы, но их скоро устранят, а пока предлагает два дополнительных одеяла, от которых мы не стали отказываться. И тут очень кстати пригодился камин, который при ближайшем рассмотрении оказался электрическим, а не настоящим, но он реально грел, а не просто стоял для интерьера. Хотя он был сделан максимально натуралистично: там, внутри, имитация настоящих углей и дров, и они даже потрескивают.
Если бы можно было раз за разом проживать один день из жизни, я бы выбрала этот.
Я сижу на полу в ворохе одеяла, тяну к теплу озябшие ладони и искоса разглядываю Джереми рядом. У него по лицу скачут красноватые отблески, и в глазах отражаются, и он сейчас такой невозможно красивый, что я не могу удержаться, чтобы не потрогать, и тянусь рукой провести по его волосам, зарываясь в них пальцами, погладить затылок. Но мне этого мало.
Встав на колени за его спиной, легко массирую напряжённые мышцы шеи и, наклонившись, прижимаюсь губами к выступающим позвонкам, чувствуя себя при этом такой счастливой.
- Я люблю тебя, - коротким выдохом ему в плечо и закрываю глаза.
Он сидит несколько секунд, не двигаясь, потом поворачивается ко мне, очень медленно, и смотрит в упор. А меня вдруг в жар кидает, такой, что даже щёки гореть начинают.
- Подарок! Джер, я чуть не забыла!
Путаясь в одеяле, бегу к чемодану и достаю с его дна небольшой пакет с лентой. Бант я завязывала ночью, пока Джер спал, и получился он у меня кособокий и мятый, но надеюсь, что это мелочи.
- Вот. С Рождеством, - я сажусь рядом с ним обратно.
- И что там? – спрашивает он с улыбкой.
- Открывай… Там ничего такого, чтобы… ну… - вдруг смутившись, заправляю за уши волосы. – Просто мы собирались в такой спешке, я больше ничего не успела придумать. Это шарф. Помнишь, после выставки, ты мне отдал свой перед рестораном… А я его там забыла. Решила подарить тебе новый… Нравится?

Джер, вот жаль метлы на аве не видно )) Но она есть! Всё, как заказывал )

Всех - с ужасным и весёлым праздником ))

Сине-белый полосатый купол шапито хлопает, как крылья большой птицы, то расправляясь, то вновь опадая. Несколько мужчин тянут его за толстые шнуры, пытаясь закрепить, и им это удаётся, хоть и не сразу. Вездесущие мальчишки, всегда гораздые давать советы, столпились рядом, повиснув на деревянных жердях ограды, за которой прогуливали лошадей для скачек - они начнутся чуть позже, как и цирковое представление. А пока в самом разгаре ярмарка, и неподалёку музыканты настраивали инструменты: к вечеру обещали устроить танцы. В наш городок редко приезжали артисты, последнее представление я видела, когда была совсем маленькой. Поэтому сегодня и ещё целую неделю шапито станет украшением ярмарки и всего городка, внося дополнительное оживление в ярмарочный день. Хоть я и сомневаюсь, что это совсем-совсем настоящий цирк, уж очень небольшой у них шатёр, но говорят, что они очень известные...

День выдался жаркий. С утра ещё было прохладно, когда расставляли столы под яркими тентами и развешивали между ними гирлянды разноцветных флажков. А потом солнце поднялось выше, и начало припекать. Но для моей торговли это было хорошо: холодный лимонад расходился бойко. Сегодня я помогаю дамам из церковного прихода: одна из них слегла с лихорадкой, и меня попросили её заменить. А мне это даже в радость: здесь, на площади, самый центр всех событий, и сюда пришли, наверное, все жители нашего городка. Приезжих тоже много: хватало желающих попытать удачу на родео или в соревнованиях по стрельбе, поглазеть на представления артистов, послушать предсказание судьбы от самой настоящей гадалки, сделать ставку на скачках, да и просто что-то купить.

- А кого я видела в салуне, - пропела Дженни, падая на скамейку рядом и обмахиваясь снятой шляпкой.
Я повернулась к подруге, оценив ее растрёпанный вид. Бежала она всю дорогу, что ли?
- Ты скажи для начала, что приличная леди вроде тебя делала в салуне? – я вопросительно подняла бровь, сдерживая смех.
- Относила записку от бакалейщика, - невинно моргнула та и добавила: - Еле уговорила его отдать её мне, а не послать племянника.
- Тебе просто нужен был предлог, чтобы посмотреть на салун изнутри, да?
- Интересно же! - Дженни закатила глаза. - Вот тебе разве – неинтересно? А так – очень даже повод. Правда, там ещё никто не пел и не танцевал, а мне хотелось посмотреть, неужто и впрямь у танцовщиц такие короткие юбки, что видно чулки по самые подвязки… Но ты же не дослушала! Я совершенно уверена, что видела там возле барной стойки… - она сделала многозначительную паузу.
- Ну? – нетерпеливо поторопила я.
Она придвинулась вплотную, наклонилась ко мне и прошептала на ухо имя.
Я перестала улыбаться и выпрямилась.
- Ты уверена?
- О, поверь, я как следует рассмотрела его, - она махнула рукой. - Он не слишком изменился за эти три месяца.
Не три. Три месяца, одна неделя и четыре дня.
Сердце у меня трепыхнулось и забилось часто-часто. Джереми Роджерс вернулся! Он в городе! Я оглядела площадь, будто надеялась увидеть его прямо сейчас, нервно расправила юбку, провела рукой по волосам.
- Как я выгляжу?
Дженни скептически посмотрела и подёргала меня за корсаж платья, безуспешно пытаясь опустить скромный вырез пониже.
- Вполне.
Всё. Теперь я сидела как на иголках. Покупатели подходили один за другим, я дежурно улыбалась им, не различая лиц, и мне уже был неинтересен ни цирк, ни музыканты. Все мысли теперь были совсем не о ярмарке.
Он же говорил, что вернётся, и я так ждала. Помнит ли он обо мне?! А вдруг – забыл? Тогда, уезжая, Джер сказал, что ему подвернулась работа, за которую обещали хорошие деньги, и он приедет, как только закончит с ней… И я надеялась, что тогда-то уж мой отец поменяет своё мнение о нём. О, папа! У него имелись вполне определённые планы, когда он с недавних пор начал приглашать к нам в дом сына адвоката, и в этих планах никаким ковбоям точно места не было. Но если Джереми вернулся, это же значит, что…
- Доброго дня, мисс Грин.
Голос я узнала сразу: низкий, чуть растягивающий слова, и будто бы с лёгкой усмешкой… У меня мгновенно выступили мурашки от него. Я медленно поднимала взгляд, жадно отмечая детали: кобуру револьвера на бедре… медную пряжку ремня, истёртую короткую бахрому на куртке… костяшки пальцев – почему-то со свежими ссадинами. Смятый шейный платок. Притаившуюся улыбку в уголке губ, потемневшее от загара лицо. Прищуренные глаза под полями надвинутой на лоб шляпы.
- Л-лимонад?.. – слабым голосом спросила я.
Он, не сводя глаз, покачал головой. Рядом совсем не деликатно кашлянула Дженни.
- Здравствуйте, мисс Уиллнер, - он бросил на неё короткий взгляд.
- Приятно видеть вас в городе, мистер Роджерс, - ответила она.
- Дженни, - я не глядя сунула ей коробку с выручкой. – Постой тут за меня недолго, ладно?

На негнущихся от волнения ногах я вышла из-за прилавка и пошла по улице, зная, что Джер идёт следом. Миновав ярмарку, прошла мимо жонглёров, на которых теперь и не посмотрела, мимо банка, мимо магазина галантереи с рулонами лент и кружев на витрине, мимо лавки бакалейщика с покосившейся вывеской, и дальше… Мои шаги звонко стучали по деревянным доскам тротуара, и точно так же стучало моё сердце.
Людей навстречу становилось всё меньше. Возле аптеки я свернула в узкий переулок, а потом к углу дома, в прохладную тень старой липы. И только тогда повернулась.
И сразу обнаружила, что он не оставил и шага между нами, оказавшись вдруг очень близко.
Я успела сделать только вдох, и в следующую секунду он уже целовал меня так, что земля ушла из-под ног. Боже мой, как же я скучала! Я привстала на носочки, закинула руки ему на шею. Его шляпа слетела с головы и повисла за плечами.
- Так боялась, что ты не приедешь, - задыхаясь, прошептала между поцелуями.
- Обещал же, - жарко выдохнул он в ответ, прижимая к себе крепче.
- Мне показалось, что тебя не было вечность… - я украдкой пыталась вдохнуть глубже его запах, который ни с чем бы не спутала: легкая горечь кофе, дыма и хвои.
- Зато теперь я не самый бедный ковбой, - он широко улыбнулся, и я улыбнулась в ответ. И так была рада за него, и хотелось расспросить, где он был и что делал, и как добрался, и где остановился…
В конце переулка с воплями и смехом пронеслась ватага мальчишек, и я вздрогнула, а Джереми отступил на шаг, выпустив из объятий.
– Папа всё равно не любит всех ковбоев без разбора, - не смогла удержать вздох и виновато прикусила губу. – У него тяжёлый характер.
- Всё будет хорошо, - он приподнял моё лицо за подбородок и наклонился ещё раз поцеловать.
Где-то на втором этаже со скрипом открылось окно. Джереми еле слышно пробормотал проклятие.
Нет, здесь нам поговорить не дадут.
- Мне надо вернуться на ярмарку. Джер… - я нашла в кармане и протянула ему на раскрытой ладони тяжёлый медный ключ. – Приходи вечером к нам в сад, как стемнеет? Отец собирается в салун, и он обычно возвращается оттуда под утро. А я… я очень соскучилась по тебе, - добавила уже шёпотом, чувствуя, как неумолимо краснеют щёки.
- А от чего ключ? – с интересом спросил он.
- От садовой калитки. Её запирают на ночь, - пояснила я.
Джереми вдруг рассмеялся.
- Леони, у вас забор в саду мне по грудь. Ключ не нужен, - он надвинул шляпу и подмигнул мне, сделав шаг назад. – Лучше оставь открытым окно.
Я удивлённо раскрыла глаза, глядя ему вслед.
Окно?!
Прижав пальцы к губам, я прислонилась спиной к стволу дерева. И в эту минуту поняла, что оставлю для него открытым всё, что он попросит: окно, двери... сердце. И никакие ключи ему в самом деле не нужны.

Я присоединяюсь к поздравлениям и хочу пожелать мужчинам счастья, верных друзей, удачи во всех делах, и чтобы все ваши мечты обязательно сбывались.
И пусть у каждого из вас будет такой дом, где его любят и всегда ждут.
С праздником )

Австрия

- Позже всё будет, обещаю.
И внутри что-то дрожит от этого обещания, сказанного негромким голосом. Я разрываюсь между желанием продлить этот последний день каникул и в то же время хочу, чтобы быстрее наступило это «позже». Еле справляюсь с желанием настойчиво уточнить, насколько позже.
Что-то поменялось после вчерашнего вечера. Неуловимое. В интонациях голоса. Во взгляде. В касаниях. Я не могу объяснить, это что-то на грани восприятия, но я это чувствую. Больше всего это похоже на что-то собственническое, будто теперь он имеет безоговорочное право на меня. О, это и раньше было, но теперь… теперь это стало более явным. И мне это безумно нравится. Нравится, что могу сказать ему «люблю» в любую секунду, когда вздумается. Нравится огонёк, который загорается в глубине его глаз в ответ на эти слова.

Перемены вижу не только я.
- Мы что-то пропустили? – заинтересованно поднимает бровь Дженни, прервавшись на середине фразы, и переводит взгляд с меня на Джера.
- Ты о чём? – безмятежно спрашиваю я, остро чувствуя не плече мужскую ладонь.
Джереми сидит на диванчике рядом, закинув руку на спинку, и его пальцы лениво чертят круги на моем плече. Он всегда меня при всех обнимал, и я правда не понимаю, чем вызван такой вопрос. Вроде бы всё как обычно. Но Дженни смотрит цепким взглядом и тихо хмыкает, сделав выводы. Интересно, что нас выдаёт?
- Пойдёте с нами на гору? – спрашивает Джо, покончив с обедом.- Завтра рано утром самолёт, и это последняя возможность укататься в хлам.
- Вот же маньяк, - недобро косится на него Джен. – У меня после вчерашней каталки болит всё! Даже те места, про которые я не подозревала, что они могут болеть в принципе.
- Мне крайне интересно, какие, - ухмыляется Джо. – Покажешь?
И тут случается невероятное: Дженни густо краснеет и отводит глаза, и я стараюсь не рассмеяться, чтобы не смутить её ещё больше.
- Мы, наверное, тоже обойдёмся без лыж сегодня, - я смотрю на Джереми, ожидая поддержки. – Погуляем, купим сувениры. Может, уговорю прокатиться раз-другой на тюбинге.
- На чём? – переспрашивает он.
- На жопе, - закатив глаза, поясняет Джо.
- Эй, не совсем! На такой… - я покрутила пальцем в воздухе, - надувной подушке.
- Хочу на подушке, - стонет Дженни, но Джо делает такое трагическое лицо, что она в итоге соглашается на лыжи, виртуозно выторговав в обмен на это вечерний массаж. Надо думать, тех самых мест, которые болят.
- Подождите, я же не подарила подарки! – спохватываюсь я и наклоняюсь за маленьким рюкзаком, сброшенным под стол.
Подруге дарю флакон её любимых духов, а Джо получает термокружку с названием группы, мне успели её сделать в последний день перед отлётом, когда я спешно покупала подарки в торговом центре. Джереми хмурится, отнимает кружку посмотреть и требует себе такую же, и я обещаю, что сделаю, как только вернёмся в Лондон, и ему, и Фреду с Деймоном. Чтоб уже полный комплект.
Потом друзья уходят, а мы ещё остаемся пить кофе и целоваться, пользуясь тем, что стол угловой, спинки диванов высокие и нас почти не видно. А впрочем, никому до нас нет дела.

День, который с утра казался длинным, пролетел быстро. Вроде бы только что было позднее утро, и вот уже вечер, и я лежу на животе поперек кровати, разложив вокруг себя листы контракта и раскрыв ноутбук. Пытаюсь на десятый круг вычитать документ, подчёркиваю строчки, дописываю на полях пометки, но мысли скачут с одного на другое, и сосредоточиться не получается.

Я думаю о том, что это Рождество здесь, в горах, было лучшим за всю мою жизнь: будто яркая сказка. И о том, что чувствую себя почти абсолютно счастливой. Почти – потому что заботы и проблемы, ждущие в Лондоне, никуда не исчезли, и с ними всё равно придется иметь дело по возвращении. Но в глубине души я уверена, что я смогу найти слова, которые нас помирят с отцом. Так хочется, чтобы он узнал Джереми ближе и понял, что я чувствую. Может, этого хотел и Джер, когда сказал, что познакомит меня со своими родителями. Нет, я не боялась, но представлять это было волнительно. Хотелось бы мне им понравиться, особенно, если вспомнить признание, что они с отцом не ладят… И вместе с тем – он на него похож. И есть сестра, я видела её фотографию. И Джер говорил, что любит её, но видятся они теперь редко – у каждого работа и своя жизнь. Но что, если она….

Увлекшись, не сразу даже слышу, как в ванной перестала шуметь вода. Понимаю это, когда Джер падает рядом. Ноутбук подпрыгивает на мягком матрасе.
- Осторожнее, помнёшь же! – вытягиваю из-под парня лист, пытаюсь разгладить бумагу. – Посмотришь, что я написала? – показываю покусанным кончиком карандаша: - Смотри, вот это и это я хочу переписать, потому что условия надо конкретизировать. Они сейчас так сформулированы, что под них можно подвести что угодно. Надо выбрать из двух вариантов, читай, - я показала строчку. – Вот отсюда.
Джереми опускает ресницы, серьёзно сводит брови, а я глаз отвести не могу, понимая, что влюбилась в него по уши. Рассматриваю его профиль, плечи в теплых каплях воды, выступающие лопатки. Очень хочется оставить вдоль них цепочку поцелуев до самой шеи, глубоко вдыхая запах мыла, шампуня и чистой кожи. А ещё взгляд постоянно съезжает на полотенце, обмотанное вокруг его бёдер, и я не могу избавиться от мысли, что стоит только потянуть за край, и он окажется совсем голым. И моим. Я это представляю так ярко, будто наяву.
Щёки начинают гореть от таких фантазий. Я прячу лицо в сгиб локтя.
Господи, какой из меня менеджер, мысли как у безумной фанатки.
А Джер читает и рассеянно поглаживает меня по спине рукой. Это приятно, настолько, что глаза сами собой закрываются от удовольствия. Подставляю под ласкающие пальцы затылок, тихо вздыхая, когда его пальцы зарываются в волосы, перебирают их, сжимая в горсть.
- Лео.
Поворачиваю голову, приоткрыв глаза и вижу, что он ничего уже не читает, и захлопнутый ноут отодвинут в сторону вместе с листами контракта.
- Что? – беззвучно спрашиваю его, но вообще-то знаю ответ.
Джереми смотрит потяжелевшим взглядом на губы, а потом опрокидывает на спину одним движением, нависая сверху. Сердце замирает на секунду и начинает биться совсем в ином ритме. И это совершенно точно то самое «позже».
Я медленно тяну руку, чтобы провести по его щеке – гладкая, он только что брился, - и подушечкой пальца обвожу его рот. Он ловит палец губами, не отпуская мой взгляд, прикусывает и проводит по нему языком, и меня дрожь прошивает насквозь.
Я кладу ладонь на его затылок и резко притягиваю к себе, чтобы впиться жадным поцелуем. Чтобы язык его этот, который по пальцу – да на вкус. В этом поцелуе нет ничего приличного, аккуратного или романтичного. Это просто горячий засос распахнутым ртом, от которого слабеют колени.
И хочется ещё.
Джер раздевает меня в два счета, не тратя время на томную прелюдию, и я этому рада: хочу его быстро, прямо сейчас. Моя одежда разлетается в разные стороны, а ему и того проще: полотенце сдёрнуто в одну секунду. Обещание, брошенное утром, целый день крутилось в голове, и теперь одной искры хватило, чтобы желание вспыхнуло пожаром.
- Да! – я выгибаюсь под ним дугой, обнимая ногами.
И остро чувствую, как он растягивает изнутри. Замирает надо мной, опираясь на руки, глаза лихорадочно блестят.
Я тянусь к его лицу, обхватываю ладонями, и Джер начинает двигаться: сильно, глубоко, выбивая дыхание на каждом толчке. И он делает это именно так, как я сейчас хочу, откуда он может знать, я же… Пожалуйста, быстрее. Руки соскальзывают на плечи, оставляя отметины от ногтей.
Подхватив меня под поясницу, перекатывается на спину. Тяжело дышу, упираясь ладонями в его плечи. И он не останавливается, продолжая вбиваться, толкаясь вверх с возрастающей силой.
Кулон на тонкой цепочке раскачивается в такт, мелко крутится на лету. Я ловлю его губами, во рту зажимаю. И не удерживаю, когда вдруг прошивает сладкой судорогой, от которой вскрикиваю, запрокинув голову, и Джер, резко поднявшись, ловит этот крик в затяжном поцелуе. Он догоняет меня в несколько движений, хрипло стонет, прижимая к себе почти до боли. Обнимаю мокрую от пота шею и целую во влажный висок, чувствуя на губах соль.
- Люблю тебя.

Одна из моих любимых рождественских сказок - Щелкунчик, и я его принесла на ёлку )


Пойдем )) Спасибо тебе за подарок, он очень красивый
И рада, что тебе понравился мой.
Каролина, мне тоже нравится видео, классное )


Гай, профессор Дазендберри, с Рождеством! Пусть приключений, от которых захватывает дух, будет больше, и все они будут заканчиваться только благополучно!

И всё-таки я волновалась. Легко говорить, что в знакомстве с родителями нет ничего особенного, когда это самое знакомство остаётся где-то в отдалённой перспективе и ты никогда даже всерьёз не думала, как оно может произойти. Да, я была знакома с семьями моих друзей и даже с родителями того парня, с которым ходила на выпускной, но я никогда не думала о том, что хочу им понравиться. И вот впервые я столкнулась с тем, что очень хочу произвести хорошее впечатление, чтобы родители Джера потом при виде меня улыбались, а не хмурились неодобрительно – мол, сын мог бы найти и получше девушку себе.

Свен Роджерс оказался старше и выше, чем я его себе представляла, и, кажется, был искренне рад нашему приезду. Джер говорил, что не ладит с отцом, и я невольно пыталась отыскать эти признаки во взглядах, которым они смотрели друг на друга, но… либо Джереми преувеличил, либо они оба хорошо скрывают свои чувства. Свен с любопытством посмотрел на меня при знакомстве, улыбнулся глазами, так, что к вискам разбежались ниточки морщин, и кивнул, приглашая войти в дом. И тогда я немножко приободрилась.

Сразу с порога пахло выпечкой, и в этом было отличие от дома моих родителей – моя мама не слишком любила готовить, ещё реже пекла, обходясь визитами кухарки, и, если честно, пахло у нас чаще краской и растворителями.
- Здравствуйте, миссис Роджерс, я Леони. - Я потянула я носом и улыбнулась. – У вас так вкусно пахнет.
- Здравствуй, Леони. Рада знакомству, - в голубых глазах темноволосой женщины светился тот же доброжелательный интерес, что и у Свена.
Джер сказал однажды, что похож на отца, но мне сейчас казалось, что на мать – было что-то очень узнаваемое в её взгляде и наклоне головы.
- Джереми отговорил меня покупать торт, и теперь я понимаю, что он был прав. Но зато он мне отдал коньяк, и теперь я не знаю, как же его вручить, - я сама засмеялась собственной неловкости и всё-таки отдала пакет отцу Джера, с облегчением услышав, как он появился в дверях, переключив внимание на себя.
Помощь на кухне не понадобилась, и мы прошли в гостиную, украшенную к Рождеству. Здесь к запаху выпечки примешивался ещё и хвойный аромат от ели в углу. В камине потрескивал огонь – настоящий, а не тот электрический, который был у нас в Австрии.
- Садись, - Джер потянул меня за собой на диван и наклонился к уху, - после ужина покажу тебе свою комнату.
- У тебя осталась здесь комната? – я подняла бровь. – Ты хочешь сказать – та самая подростковая, и в ней ничего не поменяли?
- Ну, надеюсь, бардака в ней стало поменьше, - усмехнулся он.
- Моя мама тоже не стала разбирать мою комнату, и я в ней живу, когда приезжаю к ним с ночёвкой. Там все ещё висит постер Джастина Тимберлейка, между прочим! – Я прищурилась. – А у тебя какие постеры висят?
- Увидишь, - подмигнул он.
- Лишь бы не Мэрайя Кери, терпеть её не могу.

Мне интересен дом, в котором вырос Джер, и я оглядываюсь вокруг. Встав с дивана, подхожу к каминной полке, уставленной фотографиями разных лет в рамках. Его родители, еще молодые… Потом они же, с ребенком на руках – не разобрать, мальчик это или девочка… И Джереми, совсем мальчишка – тощий, в потёртых джинсах, упирается ногой в скейт... Обернувшись через плечо, оцениваю, как он изменился. И куда только подевался вихор на макушке, который торчит на всех снимках? Зато улыбка осталась той же – будто он задумал шалость, но пока не говорит, какую. А может, не только задумал, но уже и сделал.
- Надеюсь, вы голодные, - говорит миссис Роджерс, появляясь со стопкой тарелок в руках. – Пойдёмте за стол?
А мама у Джереми – идеальная хозяйка, если судить по красиво накрытом столу и уюту в доме. Чёрт, даже неловко вспоминать, чем я кормлю своего парня.
- У вас очень красивая ёлочка, - говорю я, разворачивая на коленях льняную салфетку. - Мои родители тоже ставят живую ель, специально ездят в питомник. И мама любит покупать однотонные шары и раскрашивает их сама, я обожала помогать ей в детстве. Наверное, и сейчас в коробках на антресолях можно найти шарики с моими кривобокими снеговиками и фонариками.
- А чем занимаются твои родители, Леони?
- Папа адвокат. А мама - художница. Преподаёт в колледже и пишет картины сама, занимается иллюстрациями. И даже иногда случаются выставки, вот совсем недавно открылась в Сохо после большого перерыва. В нашем доме есть целая мастерская в мансарде, там самая светлая комната.
- Свен тоже преподает, - миссис Роджерс посмотрела на мужа. – Английскую литературу.
- О, правда? Я любила этот предмет в школе. У вас, должно быть, очень хорошая библиотека.
- И кто из писателей тебе нравится?
- Уайльд. Я обожала сказку о рыбаке и его душе и знала её почти наизусть, - я рассмеялась. – Даже пересказывала её на ночь младшему брату, когда ему было лет семь!
- А сколько ему сейчас?
- Почти четырнадцать. Он уже выше меня!
Разговор складывался легко, мне не приходилось искать темы или осторожно подбирать слова, и я постепенно расслабилась. Джереми говорил немного, больше налегал на вкусную домашнюю еду, и я подумала, что мне стоило бы немного прокачать свои кулинарные навыки.
- Миссис Роджерс, а вы не поделитесь рецептом запеченного мяса? Если это, конечно, не тайный семейный рецепт.
- С удовольствием, здесь нет никаких секретов, - она улыбнулась мне. - Напишу на листочке после ужина.
- Только, пожалуйста, подробно. Чтобы я ничего не напутала. Джереми, - я предупреждающе выставила палец, - не обещаю, что получится похоже, но я хотя бы попробую. Всё равно потом в гастрольном туре готовить будет негде и некогда… Ой, - я спохватилась и прижала пальцы к губам. – Не надо было говорить, да? – спросила шёпотом.
- Всё в порядке, - Джер дотронулся до моей руки. – Они знают. Но… давайте пока не будем это обсуждать.
- Ладно… - встретившись с ним глазами, я кивнула. – Тогда я расскажу, как мы съездили в Австрию.
Мне показалось, что над столом появилась маленькая еле ощутимая тучка, и хоть разговор был по-прежнему лёгким, и я рассказала пару забавных историй о том, как Джер вставал на лыжи и как я сама училась заново после большого перерыва, но всё равно чувство недосказанности незримо присутствовало. И, может, я себе это и придумала, но предложение Джера подняться в его комнату восприняла с некоторым облегчением.
- А как же чай с пирожными?
- Обязательно, мам. Только немного позже.

- Ой, как же похоже на комнату моего брата! – я остановилась на пороге, осматриваясь.
- Проходи, - Джер подтолкнул меня в спину, шагнул следом и прикрыл дверь, зажёг лампу на столе.
Спальня была небольшой, я бы сказала, даже маленькой. Центральное место занимала неширокая кровать, застеленная клетчатым пледом, сбоку – стеллаж, заваленный всяким хламом, дорогим сердцу каждого мальчишки: игровая приставка в ворохе проводов, с полдюжины джойстиков, теннисные мячики, модельки мотоциклов, наушники, диски, спортивные журналы, дротики для дартса и ещё миллион всякой мелочёвки.
Рядом в углу – компьютерный стол с книжными полками над ним, на самой верхней пара блестящих кубков – не разглядела, за что, но у меня были подобные за школьные соревнования по плаванию... На стене напротив – телевизор. И ни одного постера! Ну, это если не считать панорамного постера с видом ночного Нью-Йорка.
Я сделала несколько шагов, рассматривая комнату, провела кончиком пальца по корешкам книг на полках, читая названия. Отодвинув штору, посмотрела в окно, оценив вид на пустой перекрёсток, и повернулась к Джеру.
– Даже не думала, что так волнуюсь, пока не осталась с тобой один на один. Можешь не верить, но мне нужна была эта маленькая передышка, так что… спасибо тебе. - Улыбнувшись, я положила руки ему на плечи. - У тебя чудесные родители. И уютный дом.
- Хорошо, что тебе нравится.
Я хитро прищурилась:
- Значит, сюда ты водил девчонок, когда мамы с папой не было дома?
Он усмехнулся, помотал головой.
- У нас же с парнями был гараж, это намного круче.
- Как я могла забыть… Джер, ты мне обязательно должен рассказать про свою первую… - я вижу, как медленно округляются его глаза, и со смехом заканчиваю: - Гитару!

Всем доброе утро! Хочу поблагодарить всех за вчерашний день – общими усилиями создалось невероятное ощущение праздника, которое всё ещё со мной.

Джеймс, спасибо за организацию и за подарок мне. Чудесный комплект и плейкаст (но я не сразу поняла, что это он, только когда вчиталась в строчки )) У тебя хорошая память, и этот рингтон до сих пор у меня на звонке )) Спасибо!

Эстель, спасибо за тёплые пожелания, было очень-очень приятно их услышать. В свою очередь хочу тоже поздравить и пожелать вам вдохновения, любви, побольше смеха и приятных новостей – каждый день.

Джереми, спасибо еще раз за подарок и слова к нему – они мне очень дороги. Люблю тебя.

Всех, кто отмечает - поздравляю с православным Рождеством! Желаю светлых радостных дней, мира и благополучия. А еще - тепла близких и любимых людей, пусть они всегда будут рядом.
С праздником!


Новый Пульс уже на ветке и хочу поздравить
Макса, Эстель, Констанс и Арлин с Адамом с победой в номинациях.

Спасибо за ваши посты и сюжеты.
Это был отличный год и пусть наступивший будет таким же творческим и полным вдохновения.

- У твоих родителей такой уютный дом… и встретили они меня замечательно, - я улыбнулась и придержала на коленях пакет, врученный миссис Роджерс. – Напрасно переживала. – Я с беспокойством посмотрела на Джера. – Всё же было хорошо, да? Я им понравилась?
- Понравилась, - он добродушно усмехнулся, перестраиваясь в крайний левый ряд.
Было уже совсем темно и хоть и ранний вечер, но из-за непогоды стемнело быстрее обычного. В Лондоне была плюсовая температура, и холодный дождь, который встретил нас по возвращению из Австрии, так и шел, то стихая, то вновь усиливаясь, окончательно смывая последние остатки снега с газонов и крыш.
- И они мне… - Из пакета сладко пахло выпечкой и клубникой. – Никогда наверное не смогу повторить такой пирог, как делает твоя мама. Но пару рецептов я у нее взяла, так что тебя ждет суровое испытание моими кулинарными экспериментами.
- Я выживу? – серьёзно уточнил Джер, подняв бровь.
- Не знаю, не знаю, - протянула я. – Вся надежда на твое крепкое здоровье.
- Никогда не жаловался, - рассмеялся он.
- И это очень обнадеживает меня как повара, - я тоже смеюсь.
Лондон стоял в пробках. И мы тоже стояли на всех развязках, а по всем радиоканалам крутили рождественские песни, несмотря на то, что Рождество прошло, и яркий свет празднично украшенных витрин отражался на мокрой дороге, дробился и рассыпался сотнями огней в каплях дождя на стекле. Я смотрела в окно и думала о том, что очень хотела бы, чтобы мои родители приняли Джера так же тепло, как его – меня. Сегодня мне стало это казаться особенно важным. Ведь можно начать всё сначала. Надо еще раз поговорить с папой, он же всегда меня понимал…
Мои мысли прервал телефонный звонок.
Джер потянулся в карман куртки, посмотрел на экран и сделал радио потише.
- Алло?
Голос в трубке слышался определенно женский. Я с любопытством покосилась на парня. Он слушал, чуть сведя брови над переносицей, похлопывал длинными пальцами по рулю.
- Да, мы вернулись, вчера… Завтра утром? Во сколько?.. Мы будем… Нет, ей не надо звонить, она со мной. Передам, да.
Разговор закончился, Джереми убрал телефон и посмотрел на меня.
- Кто звонил?
- Элеонора Шелдон. Хочет нас завтра видеть у себя в офисе.
- И меня?
- Угум. Я ей говорил, что у нас есть администратор.
Я округлила глаза и прижала пальцы к губам.
- А ты ей говорил, что я никогда этим не занималась?
Он широко улыбнулся и подмигнул.
- Нет.
И снова я где-то внутри почувствовала укол страха и неуверенности. Оставалось только надеяться, что я сумею всё схватить на лету.
Мы наконец вырвались из пробки, машина прибавила скорости, и уже минут через десять подъехали к дому. Джер подъехал максимально близко к крыльцу, заглушил мотор, и стало вдруг так тихо. Только дождь барабанил по крыше авто, стекая ручейками по стеклам. Я не торопилась выходить, сидела и смотрела на темные окна. Почему-то было четкое ощущение, что закончился какой-то этап в моей жизни – и вот-вот начнется новый. И там, позади – осталось что-то очень важное.
- Лео?... О чем ты думаешь? – Джереми отстегнул свой и мой ремень.
- О том, как ты привез меня сюда в первый раз. И как я волновалась, ты даже представить не можешь. Внутри всё дрожало, - по моим губам скользнула улыбка. – Ты мне тогда не дал посмотреть квартиру… - стрельнула в него глазами. - И чаю не дал выпить.
- Могу тебе точно сказать, - он повернулся ко мне, оперся локтем о спинку сиденья, - что мы и сейчас не будем пить чай.
Это звучало как обещание. Сердце застучало сильнее.
- Я еще до Рождества, помню, покупала бутылку вина… Только что про нее вспомнила. Хочешь?
Джер наклонился ко мне, накрывая губы поцелуем, раскрывая их, чтобы скользнуть внутрь языком. Я обхватила его затылок ладонью, лаская волосы, закрыла глаза, чтобы острее чувствовать. В груди сладко заныло предвкушение.
- Хочу. И вино тоже, - тихо сказал он, отстраняясь.
Мы несколько секунд смотрим друг другу в глаза, понимая без слов.
- Тогда пойдем?.. – дверная ручка холодит ладонь.
- Ты иди, а я переставлю машину и поднимусь.
Я кивнула и вышла под дождь.

Верхний свет я включать не стала. Вместо этого зажгла в гостиной все гирлянды, которые успела развесить до поездки в Австрию. Елку мы не ставили, но это не помешало мне разложить везде, где только можно, праздничные венки, колокольчики и картонные фонарики и развесить гирлянды, купленные на рождественской ярмарке. Цветные огни я недолюбливала, поэтому все мои гирлянды были теплого золотого цвета: вились по гардинам штор и просто по стенам, по книжным полкам и по стойке, разделяющей кухню и комнату. Правда, в кухне всё же пришлось включить подсветку над столом, чтобы найти штопор в ящиках.
Джер пришел, когда я разливала вино по бокалам, - с мокрыми от дождя волосами, и мне немедленно захотелось взъерошить их рукой.
- А я думал, что девушки открывать вино не умеют, - усмехается он, снимая куртку.
Я прикусываю губу, улыбаясь.
- Напомню, что я жила в кампусе с Дженни, и мы совершенно точно не звали каждый раз парней, когда нам нужно было открыть бутылку вина.
- Самостоятельные были, - делает он правильный вывод.
- Очень, - соглашаюсь с ним и подаю бокал. – Держи.
Я сажусь на диван, подобрав под себя ноги, стекло звенит, соприкасаясь. Вино терпкое и прохладное, в черно-красном рубине светятся алые всполохи. И моментально пьянит, отдаваясь тяжестью в голове и коленях.
- Принесешь её?
- Что? – Джер непонимающе смотрит.
- Гитару.
- Сейчас?
- Конечно. Я очень хочу на нее посмотреть. А то ты потом забудешь…Ну пожалуйста…
Джереми сдается, ставит свой бокал на стол и уходит в спальню, а через несколько минут возвращается, держа в руках гитару.
- Это она? Первая?
- Да. Осторожней, она немного пыльная.
- Привет… - говорю я гитаре шепотом.
Кладу ее на колени, провожу пальцами по грифу и лаковому темно-зеленому корпусу. Видно, что инструмент далеко не новый, старые наклейки потерлись, кое-где видны мелкие царапинки. И не хватает одной струны. Я легко задеваю целые струны, они отзываются дребезжащим звуком.
- Она не настроена, - говорит Джер, допивая своё вино.
- Это даже я слышу… Но всё равно она красивая. И хочется её нарисовать… – Я обнимаю корпус руками, лукаво смотрю снизу вверх. – Мне идёт зелёное?
- Идёт, - отвечает он и медленно вытягивает у меня гитару, пристраивает ее на полу возле дивана. – Но гораздо больше, маленькая, тебе иду я.
- Согласна, - выдыхаю в поцелуй, обхватывая Джереми за шею, и все-таки запускаю пальцы во влажные волосы.
Он больше не сдерживается, как в доме родителей, целует сразу глубоко и жадно, лаская мой рот изнутри. И руки безостановочно двигаются, сжимая и поглаживая мое тело.

Ночью в спальню вливается дрожащий голубоватый свет от уличного фонаря за окном, расчерчивает комнату на квадраты. Его отсветы блестят на влажной коже, очерчивают резкие тени сплетенных рук и ног. Джер нависает сверху на прямых руках и двигается рывками. Я запрокидываю голову, цепляясь пальцами то за его плечи, то за изголовье кровати, и захлебываюсь дыханием. Сердце отбивается в ушах монотонным гулом, за которым я почти не слышу собственных коротких вскриков.
А потом тело скручивает сладким спазмом, который прокатывается волнами, одна за другой, и Джер глухо стонет, выгибая спину дугой. Спустя бесконечность его руки медленно подгибаются и он тяжело опускается на меня, почти сразу перекатываясь набок. Я обнимаю его, зажмурившись, и целую во влажное плечо, легко прикусывая солоноватую кожу. В голове бьется мысль, что я хочу, чтобы так было всегда.

Утром мы проспали.
Не прям чтоб ужас-ужас, но ощутимо. Почему-то не сработал будильник, или мы оба его не услышали. В следующий раз надо ставить на максимальную громкость.
Опаздывать на подобную встречу – смерти подобно, поэтому мы собирались в страшной спешке. Я не успела до конца высушить волосы, завтракать тоже не стали, решив купить кофе по дороге, если получится.
Не получилось. Вчера шёл дождь, за ночь немного подморозило, и Лондон снова стоял в пробках. Но мы всё равно успели, хоть и впритык по времени.
Продюсерский центр миссис Шелдон находился на восемнадцатом этаже Осколка. Того самого Осколка, с видовой площадки которого мы недавно смотрели на город. Там, откуда горизонт был виден далеко-далеко. Это же хороший знак? Хотелось думать, что хороший.
В просторном холле нас встретила приветливая девушка-менеджер. Она позвонила по внутреннему номеру, с любопытством поглядывая на нас во время короткого разговора, а затем предложила пройти в комнату переговоров.
Она шла впереди нас, постукивая каблуками, а мы следом. По стенам коридора развешаны фотографии, дипломы, наградные листы и обложки альбомов исполнителей, чьим продюсером была Элеонора Шелдон.
- Мне кажется, среди этих фото не хватает обложки альбома Pensive, - шепнула я Джеру и ободряюще улыбнулась. Он в ответ чуть сильнее сжал мою руку.
- Сюда, пожалуйста, - девушка толкнула дверь и отступила, пропуская нас.
Переговорная была похожа на подобное помещение у мистера Макнейла, только здесь она ещё украшена здоровенной картой Европы, усыпанной разноцветными флажками на магнитах. Можно было подумать, что Элеонора ведет какие-то боевые действия по захвату городов. Впрочем, в некотором смысле так оно и было.
Хозяйка кабинета разворачивается от панорамного окна в высоком кресле, и я впервые вижу ее вживую – до этого только на фотографиях из сети. На вид ей около сорока, из той же сети я знаю, что больше – но тщательный уход за собой дает результат. У нее внимательные чёрные глаза, тёмные волосы, забранные в хвост, худощавая фигура и красивые руки, пальцы унизаны кольцами.
- Мистер Роджерс, мисс Грин, - она кивает нам и жестом предлагает садиться. – Предлагаю оставить церемонии и перейти сразу к делу. Вы изучили контракт?
- Да, - я вынимаю из сумки папку с бумагами. – И у нас есть ряд вопросов.
- Это хорошо, что они есть. Мы их обсудим в конце встречи. Как я понимаю, вы менеджер группы.
- Всё верно.
- И без опыта, - она не сводит цепкий взгляд.
Я поднимаю выше подбородок, крошечное движение. Ох, кто бы знал, как стучит сердце…
- Да.
Элеонора молчит, что-то обдумывая, барабанит пальцами по столу.
- Вам придется нелегко, - наконец говорит она. – Нам всем придется нелегко. Но я надеюсь, вы всё схватываете на лету. Приготовьте ручку и бумагу, записывайте всё, что я говорю. - Она перебирает толстую пачку визиток, находит нужную. – Это Стивен Пейдж, менеджер Bones, вы все знаете эту группу. Песня с их второго альбома три недели держалась на верхних строчках британских чартов. Они еще не суперзвезды, но у них есть все шансы ими стать. Чего я пока не могу сказать про Pensive… Стивен хороший менеджер, он поможет с организационными вопросами.
Элеонора встала, подошла к карте, смахнула с нее все флажки и выстроила заново, сверяясь с записями в блокноте.
- Это карта гастрольного тура. Он включает в себя города Британии, Ирландии и Шотландии. Календарный график уже готов, я его дам. Трафик будет автобусный, для вашей группы будет отдельный автобус и небольшой фургон для аппаратуры. Вам повезло, Стивен уже нашел нужных организаторов и начал процесс переговоров. Ваша задача – присоединиться к нему в этом деле. Он подскажет базовый пакет требований, которые нужно прописать в райдере.
- Мы всегда выступаем перед Bones? - спросил Джер.
- Хороший вопрос. Нет, не всегда. Некоторые выступления у вас будут самостоятельными, поэтому перечень городов у вас не всегда совпадает. Вам, мистер Роджерс, необходимо вместе с группой составить сет-лист на хронометраж 30 минут и 45. Разумеется, отрепетировать так, чтобы вы могли играть даже наощупь, когда вас будут слепить неотрегулированные софиты – такое тоже случается. Перед туром будет релиз вашего дебютного альбома, он выйдет в мини-формате на 6 композиций. Подготовьте для интервью интересную историю создания группы, пару забавных историй о ее участниках и рассказ о творческих планах – это всё тезисно мне на согласование. Явиться полным составом – красивые, трезвые, нарядные. Не вздумайте объявить, что с кем-то встречаетесь, - она перевела строгий взгляд с Джера на меня. – Мне нужен свободный холостой вокалист, это понятно?
- Да, миссис Шелдон. Вполне, - я не могла не признать обоснованность ее требования.
- В эту среду – визит на Absolute Radio, будет опять же короткое интервью и премьера песни, мы запускаем ее в ротацию. Мисс Грин, в сжатые сроки найдите фотографа, нужен фотосет группы для афиши и для сайта – в разной одежде. К этому же мероприятию хорошо бы найти стилиста – ребята прекрасны сами по себе, но профессиональная помощь лишней не будет. Так, что-то еще хотела… - Она приложила руку ко лбу.
Я была рада паузе в разговоре, так как с неимоверной скоростью строчила в блокноте, стараясь записывать все, что Элеонора говорила. Так быстро я не писала ни на одной лекции в университете.
Дверь приоткрылась, показалась голова девушки, которая нас встретила при входе.
- Миссис Шелдон, пришел мистер Уайтт, - негромко сказала она.
- О, ну конечно же. Пусть проходит…
В комнату вошел высокий и очень худой мужчина с рыжеватой шевелюрой. Чем-то он мне напомнил лыжного инструктора в Австрии.
- Джереми, вы знакомы со Спенсером, он сценарист и был в студии на записи. Спенсер, присаживайся. До начала тура мы успеем снять клип на песню, которая идет в ротацию. У нас есть три примерных сценария, и сейчас мы должны их обсудить, чтобы я могла прикинуть примерный бюджет.

Привет, Между )
Тех, кто влюблен - с праздником, а кто нет - тому желаю любовь найти и быть счастливым.

Джер Спасибо.
Валентинки все чудесные и очень поднимают настроение )
Софи, спасибо за валентинку Очень-очень красивая, и я так люблю желтый
Эрик, привет ) Вернулся?

Дорогие мужчины, хочу поблагодарить вас за поздравления и создание праздничной атмосферы. С таким удовольствием читала все зарисовки, в них столько вложено вашего тепла, фантази и желания порадовать! Некоторые читала не на один раз, очень понравились для Меган (котенок!)), для Насти, для Арлин, для Керри (такое тёплое письмо), для меня (!!)), для Софи... ой, не буду перечислять, это далеко не всё и их так много ))

Мистер Джейсон, Макс, спасибо за кулинарный урок и за меня вашими глазами. Мне понравилось очень. Теперь осталось попробовать приготовить стейк самой, даже несмотря на то, что нож острый )) Вино, кстати, было очень даже неплохим, и можно считать, что вы исполнили не одно, а два моих желания.
Спасибо.

Редакции Пульса моя благодарность за яркий номер и мужчинам - за их взгляд на нас, интересно было узнать детали) Маркус, крыша здания - это был бы отличный выбор, идеальное попадание )

А календарь - это было так неожиданно! )) Теперь я уверена, что главное украшение гаража - вовсе не крутые тачки

Джереми, спасибо за поздравление. Ты умеешь находить слова, от которых у меня сердце навылет

Софи, спасибо за подарок. Поздравляю тебя и всех девчонок с весной, желаю любви, радости и улыбок.