Карта ролевой игры "Между прошлым и будущим"

Мы все свободны делать все, что мы хотим делать.
Ричард Бах «Иллюзии»
 
Париж
 
Мужчина высок и худощав, светлые волосы чуть вьются, руки быстро крутят меня, что-то измеряя, закалывая, попутно объясняя. Голос веселый, с шутками. Которые и меня заставляют смеяться. Не пошлые и милые. Быстро уговорив меня, что он – самый лучший на свете дизайнер. И моего американского (которого, как вы понимаете, нет и в помине) надо гнать в шею, Пьер предложил мне несколько эскизов, которые очень точно передавали настрой моего номера.
Рыженькая Вив заметно скучала или мечтала о чем-то своем, поглощая пирожные со стоявшей на столе тарелки. Было забавно наблюдать за ней, одновременно отвечать и улыбаться Пьеру, смеяться его шуткам, слушать идеи и кивать, соглашаясь, потому что это было в самом деле гениально и ни на что не похоже.
Не заметила, как пролетело время. Прощаясь, мило поговорили с Вив – меня ничуть не обидело ее лукавство, даже обманом нельзя назвать наше общение в начале встречи, просто девушка выдала желаемое за действительно – почему нет? Я же тоже никому не сказала, что это практически мой дебют, и никакого импресарио, тем паче стилиста у меня нет, да и неизвестно, останусь ли я на свете в качестве певицы. Чувствую, что не хватает знаний, даже не только постановки голоса – вокалом я как раз занималась, а просто знаний – по истории, литературе, живописи, вообще истории искусств – это мне интересно, но в основном нахватано по верхам – что успела услышать в галереях и в общении с Ленгстоном, прочесть сама или почерпнуть из разговоров с окружающими. Мне надо учиться, и лучше всего было бы поступить в киношколу в Лондоне, Нью-Йорк слишком не для меня, я больше привыкла уже к размеренной неторопливой английской жизни, и торопливый ритм Большого Яблока пугал тем, что я в него не вписывалась. Все-таки Нью-Йорк разительно отличался от Далласа…
Все это я успела передумать, пока доехала на такси до нашей гостиницы, где обрела отсутствие в номере мистера Филдинга. Записки тоже не обнаружила. Правда, ближе к вечеру Эд позвонил и позвал ужинать, а потом в Мулен-Руж. Это было незабываемо. Мы смотрели представление, восторгаясь танцовщицами, потом бродили по ночному Монмартру, заходя в какие-то барчики и кафе, где что-то пили крепче, чем кофе, танцевали и смеялись. Я никогда раньше не видела его в таком состоянии бесшабашной какой-то юношеской удали, хотя я вообще мало что знала о нем, наблюдая в редкие визиты в поместье Ленгстона. Больше всего мы общались в последний приезд Филдинга перед катастрофой и потом – мимолетно в Сиднее. А эти несколько дней в Париже – вечер на Монмартре был только началом – словно приоткрыли для меня Эдварда, и это было интересно. Говорить и слушать, танцевать и пить вино, петь для него и вместе с ним – у него оказался неплохой голос и умение играть на инструменте – а иногда просто молча бродить по городу. Я поняла, что мне не хватало общения с таким человеком, при этом не могу сказать, что именно нас связывало, как долго продлится наша дружба, и сколь глубокой она будет. Впрочем, сейчас о чем-то думать и делать выводы или прогнозы было безумно рано и совершенно не хотелось…
При этом у Филдинга – при всей кажущейся беззаботности – были какие-то важные дела в Париже, порой он пропадал на целый день или запирался на своей половине, много пил виски и кофе, куда-то звонил. Слышно было, как стучит клава компьютера, работает принтер и факс. Несколько раз, когда я была дома, приходили какие-то странные личности, но работа у Сэба приучила меня не задавать лишних вопросов и не замечать того, о чем меня не ставили в известность, поэтому и Филдинга я ни о чем не спрашивала.
Пару раз он возил меня на примерки или репетиции, легко целуя в щеку и прощаясь «до созвона», а иногда я не видела его целый день…
И вот – мое выступление. Из-за кулис смотрю на переполненный зал, и сердце сжимается. Впервые пою совсем одна, да еще в таком театре. На Бродвее было почему-то проще, может из-за репертуара, может вообще американский менталитет – совсем не то, что театральная богема Парижа.
Серое платье с серебряной вышивкой выгодно подчеркивает хрупкость и призрачность моей героини, и эта маска, закрывающая только половину лица – красивая находка стилиста. Она точно перелает эмоции Кристины. Как потом скажет Вивьен, она принимает любовь призрака и заставляет его поверить в то, что любовь существует. А дю Вилль не согласится с ней, предполагая, что Кристина – всего лишь инструмент, а любит призрак только музыку. Забавно смотреть за пикировкой этих двоих, они так мило спорят, каждый уверенный в своей правоте и не желающий уступить. Наконец, Пьер сдается, понимая, видимо, что двух женщин ему не переспорить. Потому что я, естественно, принимаю сторону Вив, и даже не из женской солидарности, а потому что тоже верю в любовь моей героини и призрака.
Вообще появление Вивьен и дю Вилля в моей гримерке – как гром среди ясного неба. Нет, я помнила, что они обещали быть на премьере, но когда не увидела их в начале, расстроилась лишь отчасти – хотелось, чтобы Пьер видел, как я выгляжу в его творении, чтобы почувствовал, что он сотворил идеальный костюм, и в тоже время, страшно было не оправдать надежд, спеть не так, как того достоин такой роскошный наряд, оказаться невкусной начинкой красивой обертки. Филдинг подбадривал и опекал, и я верила ему, но все равно было очень страшно…
Занавес поднят, вхожу в свет софитов и замираю в волнении, первые аккорды, голос сначала звучит тихо, потом крепнет, я поддаюсь музыке, тексту и забываю обо всем, кроме того, что должна рассказать зрителям. И я уже не я – не Элен, поющая со сцены, я Кристина, очарованная призраком, очаровавшая его и полюбившая. Сможет ли он полюбить – вот главное, что волнует ее, главное, что я должна передать своим голосом – любовь и страсть, трагедию и счастье, если оно возможно… Красная роза зажата в руке, по которой стекает капля алой краски, словно капля крови – не ее, моей… С последним аккордом наступает тишина, она оглушает. И я уже готова убежать за кулисы, как зал взрывается аплодисментами, но я все равно еще скованная, и только в гримерке. Получив букет от дю Вилля и его одобрение, легкий поцелуй в волосы и шепот Эдварда «ты умница» и услышав восторги Вив, немного прихожу в себя и обретаю способность соображать и смеяться. Я сделала это, но еще очень подумаю, станет ли пение моей профессией.
Прогулка по ночному Парижу, посиделки в кафе, где разговор с моего выступления и обсуждения призрака плавно переходит на Англию и Лондон, и я снова понимаю, как соскучилась по этому туманному городу, как мне не хватает Темзы и серой пасмурной погоды, абсолютно другого, чем в Америке, выговора настоящих лондонцев, чая с пирожными, Сэба и Алекс с малышкой, и даже Чипа. Да, я скучаю, и не только по городу, но и по людям, которые стали для меня и Джона родными.
Филдинг отвлекается на телефон, бодро с кем-то переписываясь, судя по складке на лбу – что-то серьезное и деловое, и ему это не очень нравится. А разговор продолжается, и Пьер как раз предлагает Вивьен съездить в Лондон.
– Шеричка, а ты не могла была сходить в оперу. В Лондоне и... – начинает дю Вилль
– И посмотреть на их костюмы? – перебивает его на полуслове Вив.
– Какая же ты у меня умная! – он словно и не удивлен.
– Почему сам не посмотришь? – в вопросе явно звучит подвох.
– Вообще-то Лондон я не люблю не только из-за погоды, – пожимает плечами кутюрье.
Они продолжают пикировку, и тут я не выдерживаю
– А я скучаю по Лондону, давно не была, – подперев кулаком щеку, смотрю куда-то сквозь окружающих.
– Так почему бы нам туда не съездить? – неожиданно подает голос Филдинг, и я понимаю,  что решение им уже принято, и по какой-то причине ехать в Лондон нам просто необходимо.
На следующий день на вокзале Ватерлоо нас встречает Чип собственной персоной. Вот уж истинно по пословице – помяни черта, и он появится.

Только дилетанты думают, что гонки – это очень романтично; во время езды не должно быть ничего, кроме машины и гонщика, третьим может быть только опасность, вернее, все прочее приносит опасность.
Эрих Мария Ремарк «Жизнь взаймы»
 
Париж – Лондон – вокзал Ватерлоо
 
Идея поехать в Лондон так меня захватила, сама не ожидала, несколько дней пролетели очень быстро – утром беготня по городу, вечером выступления, сборы, звонки в Америку. Надо же было кроме всего прочего решить, как быть с Джоном. Оставить его в Нью-Йорке на неопределенное время с няней мне не позволяла совесть, а ехать сейчас за ним туда – не было возможности.
Только, видимо, мое возвращение было решено свыше, потому что неожиданно на электронку пришло письмо – от матери. Роуз Элизабет Стейдж писала, что очень хочет увидеть дочь и внука, что жизнь ее в Австралии сложилась неплохо, но сейчас мужчина, с которым она жила все это время, умер, общих детей у них нет, и ее на этом континенте ничто не держит.
«Моник (мама всегда назвала меня вторым именем и на французский манер), я становлюсь старой и сентиментальной. Прошу тебя, прости свою глупую мать, и давай доживем остаток моих дней вместе. Обещаю, что не буду слишком докучать нравоучениями, а вот помочь воспитать Максимилиана (и тут мама осталась верна себе, выбрав для внука собственное имя) смогу. Позвони мне, дочка, и мы все уладим. Я не бедная. Поэтому деньги на дорогу высылать не надо, наоборот, могу, если нужно помочь тебе в финансовом плане».
Я читала письмо, а монитор перед глазами расплывался от слез. Мама, мама, как давно я тебя не видела, как ты была нужна мне когда-то, как мне не хватало тебя. Будь ты рядом, кто знает, каких глупостей мне удалось бы избежать. Но с другой стороны, будь рядом мама, вероятно, у нее не было бы сейчас внука.
Вернувшийся Филдинг, застал меня скрюченную в кресле с ноутом на коленях и со слезами.
– Эй, крошка, хватит нюни распускать, по сыну тоскуешь? – Эдд присел рядом и обнял меня за плечи.
– Мама… нашлась…. мама, – всхлипнув, уткнулась в его плечо и так и не поднимая головы, рассказала все – как умер отец, уехала мама, про Даллас, Джона, герцога Клермонта. Все, что до этого знал обо мне только Сэб, и то, наверное, не все. Ему в свое время досталась лайт-версия, Филдинг же услышал все без утайки. Он напоил меня бренди и кофе, успокоил и разработал план действий, который я и сообщила маме, позвонив ей, как только там наступило приемлемое для звонка время.
Не знаю, почему я поверила, что она сможет все устроить в Нью-Йорке и привезти в Лондон Джона, но я согласилась на это, и, как покажет время, не ошиблась…
Еще несколько телефонных звонков – моих и Филдинга (он что-то там улаживала с юристами) – и мама отправляется в Америку, а мы – в Лондон.
Вопрос, где жить, для меня однозначен – в Клермонт-хаусе. Во всяком случае, первое время, тем более, вроде и Филдинг собирается остановиться у Ленгстона. Звоню в особняк и, естественно, налетаю на Чипа. Впрочем, я именно его и искала – никто лучше не сможет устроить встречу, да и вообще, кто, если не Дилан?

Летим вместе с рыженькой Вив, как и договаривались, вообще она мне очень импонирует, и надеюсь, мы подружимся… И каково же мое удивление, когда Вив виснет на шее встречающего меня Чипа, а он собирается куда-то ее взять или не взять.
Ловлю конец фразы и спрашиваю Дилана, о чем, собственно, речь.
– На гоночки! – отвечает Вивьен, потирая руки, и пытается нас познакомить. – Элен, это...
– Мы знакомы, – перебивает ее Чип, обнимая меня, – Привет.
– Привет, – улыбаясь, целую его в щеку и пытаюсь уточнить, как дела у него, у Сэба и что вообще происходит, пока Вив уговаривает Эдварда поехать с нами на гонки. Это «с нами» умиляет больше всего, потому что кто сказала, что я еду с ними? У меня были совершенно другие планы, правда, для их осуществления как раз и нужен был Дилан, потому – о да – я еду с ними, а  Филдинг отправляется по каким-то своим важным мужским делам (и почему это считается, что важные дела могут быть только у мужчин?) и просит завезти его чемодан в Клермонт-хаус и сообщить Ленгстону, что поприветствовать его Эдвард Филдинг приедет сам.
Пока обсуждаю это с Эдвардом, краем глаза замечаю, что у Чипа с Вив довольно дружеские отношения – он обнимает ее за плечи, они смеются, что-то обсуждая, и вообще общаются, как старые знакомые. Мне в этом смысле немного сложнее, потому что странная дружба, связывающая меня с Диланом, иногда вызывает неловкие моменты и паузы в разговоре, когда я ловлю на себе его взгляды и понимаю, что приняв мое братско-сестринское отношение, он не оставил попыток убедить меня в чем-то ином, и от этого иногда нам не так легко, как ему с Вив.
 
Найтсбридж
Садимся во внедорожник Сэба и отъезжаем от вокзала. Куда едем, я сначала не обращаю внимания. Потому что звонит телефон, и приходится долго объясняться с няней, что да, это моя мама и бабушка Джона, и да, я в ней уверена, и она хорошая женщина, и нет, у нее не имеется приводов в полицию, и она не сворует серебряные ложки. Когда я по пятому разу объясняю няне, что и как нужно сделать, и, наконец, слышу в трубке голос Джона, который говорит, что очень скучает, чтобы Чип не увидел в зеркальце заднего вида (в которое он постоянно бросает на меня взгляды), как заблестели мои глаза слезами, перевожу взгляд за окно и …понимаю, что едем мы совершенно не туда.
– Да, мой хороший, мама скоро приедет, а пока слушайся няню и бабушку.
– А бабушка – твоя мама, – задает ребенок коварный вопрос, – она тебя любит, как ты меня? – слышится голос сына на другом конце провода.
– Конечно, заяц, и тебя она любит, она хорошая, – уверяю малыша в том, в чем мне еще долго придется уверять саму себя.
– Ты где мамачка? – спрашивает Джон.
– В Лондоне, мой хороший, где мы с тобой раньше жили, – отвечаю машинально, пытаясь понять, куда же мы едем.
– Там Чип, – кричит заяц так, что даже, наверное, Дилан услышал, во всяком случае ловлю в зеркале его мимолетную улыбку.
– Да, милый, Чип и он передает тебе привет.
– Хаг’ашо, и ему пг’ивет, целую тебя, – в трубке раздаются громкие чмоки.
– Я тебя тоже. До встречи, мой хороший, – тоже негромко целую трубку, потом снова говорю с няней и, когда, наконец, разговор заканчивается, останавливается и машина.
Приехали.
Дилан паркуется в крайнем ряду и говорит, что надо познакомиться с «хозяевами» заезда. Я вообще смутно понимаю, куда мы попали, а неугомонная Вивьен уже выпросила для себя право махать флажком на старте. Не скажу, что мне это было бы не интересно, но просить уж точно не буду.
– А мне нужно будет изображать недалекого ума девицу? – спрашивает Вив со смехом, на что Чип отвечает, милостивно улыбаясь, что надо просто поменьше болтать.
– По возможности будьте рядом со мной. Не делайте глупостей, – добавляет, повернувшись ко мне и слегка сжав руку.
– Мы просто красиво постоим! – обещает Вив, а я просто пожимаю плечами, потому что Дилан и сам все прекрасно понимает.
Впереди полно машин, толпа людей, все говорят об авто, гонках, вроде как кто-то принимает ставки или собирается их делать, я пока не очень просекаю ситуацию. Потом Вив куда-то уходит, слегка тронув Чипа за рукав – «мол, на минуточку», да и сам он тоже должен куда-то спешить, он же не просто поглазеть на гонки приехал, а сказал, что по работе.
– Элен, побудь пока тут, я скоро, и постарайся ни во что не вляпаться.
– Во что бы? – слегка усмехаясь, пожимаю плечами, – обещаю быть белой и пушистой и не сходить с места.
Чип скрывается в толпе, а я иду в ту сторону, куда незадолго до этого умчалась Вив. Машины, машины, какие-то парни, громкие разговоры, шум, кокетничающие девицы, – я совершенно далека от всего этого, никогда не интересовалась ни Формулой-1, ни чем-то подобным, при этом люблю скорость и чувствую, что хочется чего-то такого, чтобы получить свою порцию адреналина и пощекотать нервы.
Пробираюсь вперед, расхаживаю межу машинами. Они такие красивые, и мне неожиданно хочется попробовать – а как это – гонки? Понятно, что вряд ли кто-то разрешит мне участвовать, но хотя бы посидеть на месте водителя?
Неожиданно для самой себя открываю дверцу авто и опускаюсь на кожаное сиденье. Руки сами самой тянутся к рулю, ноги так и норовят нажать на педали…

Ни с кем, кроме тех, с кем приехала, я не знакома, потому и написала. что случайно села в чью-то машину - посмотреть. а как оно - предполагая, что хозяин отвлекся, если никто из пишущих посты не окажется хозяином этой машины, значит, моим отсутствием обеспокоятся привезшие меня тушки, или Филдинг, наконец, очнется и приедет на гонки, ну или кто еще появится, мало ли))) Вы, главное, не волнуйтесь)) Просто я в очередной раз забыла, что всякий экспромт надо готовить долго и тщательно
Джеймс, повторюсь, я ни с кем не знакома, кроме Вив и тушки Чипа))) потому и решила поэкспериментировать, предполагая, что кому-нибудь это будет интересно. Вив предупреждала, что хозяев машины может оказаться как несколько, так и ни одного...

– А приключения – это как раз то, что хорошо кончается.
Если они кончаются плохо, то их называют неприятностями (с)
 
От любования чужой малышкой и представления себя на месте гонщика отвлекло два момента – Вив, взмахнувшая красным платком, после чего первые машины сорвались со старта, и Чип, буквально выдернувший меня из авто.
– Эл, крошка, ты в своем уме? Совсем в этой Америке голову потеряла, – он быстро схватил меня за руку, захлопнул дверцу машины и потащил меня прочь от нее. – А если бы хозяин подошел и увидел тебя? Думаешь, обрадовался бы и полез знакомиться? Тут такие люди, я же просил осторожнее. Велел далеко не отходить.
– Ну да, просил и велел…
– И?????
– Что и? Вив вон на старте отмашку дает. Мне тоже интересно.
– Ну да, ну да, найти приключение на свои вторые девяносто. Ты понимаешь, что я работаю и не могу тебя к себе привязать?! – Дилан был явно взбешен.
– Ну и не надо, и хамить мне не надо, и вообще, я не просила меня сюда привозить, думала, мы сначала в Клермонт-хаус, отдохнем с дороги. А эти ваши гонки вообще не сегодня будут, – пыталась я одновременно оправдаться и использовать нападение как лучший способ защиты, но Чип был неумолим.
– Так, вот что, я реально занят. Побудь тут где-нибудь, сейчас все закончится, и отвезу тебя к Ленгстону. Не могу же я в самом деле все бросить, – Дилан смягчил тон, но возиться со мной был явно не намерен. Да я и не просила, просто, когда вокруг все кричали, и адреналин зашкаливал, тоже хотелось чего-то такого, быть как-то причастным к этому действу. А не просто зрителем, стоящим в сторонке. Тем более я никогда не была тихоней, и пойти на риск было не впервой. И Чип прекрасно понимал это, помня, как мы ограбили Данстера. Конечно, Дилан тогда волновался за меня, как и сейчас волнуется, надо усыпить его бдительность…
– Ок, босс, все будет отлично. Я постою рядом или похожу, посмотрю. Сейчас же будет следующий заезд. И там вроде есть девушки. Может, мне тоже? – лукаво смотрю на парня.
– Не вздумай, Эл, я за тебя головой отвечаю, – Дилан сразу весь подобрался, и явно у него было желание взять меня за руку и держать при себе. Случись что, Себ ему голову открутит.
– Спокойствие, только спокойствие, я пошутила. Иди работай и не волнуйся, ничего со мной не будет, – с этими словами отхожу чуть в сторону, делая вид, что сосредоточилась на происходящем впереди, где машины несутся с сумасшедшей скоростью, визжа тормозами на виражах.
– Победила красная машина, – кричит почти у меня над ухом какая-то девица, и я невольно поворачиваюсь совершенно машинально, и вижу, как девушка пытается вырваться у какого-то рыжего парня, нехило приложив его коленом, а рядом за ними с усмешкой наблюдает еще один.
Ох, ни фига себе, за что он ее схватил, – бросаю взгляда на девушку, – вроде скромно и прилично одетая, что она с этим парнем не поделила? Впрочем, какая разница? Во мне моментально просыпается Элен, умеющая постоять не только за себя, но и за других. Та самая Элен, которая обещала отцу «вот щас дам раза этому пацану, а потом пойдем домой». Конечно, это было давно, и с тех пор прошло много лет, в течение которых я веду себя как благовоспитанная леди, но когда возникают такие ситуации, как эта, безрассудство берет верх над разумом.
– Эй ты, – бросаюсь к рыжему, – оставь девчонку в покое, тут, конечно, не светский прием, но все равно, – делаю шаг к ним, чтобы разнять, и тут на мое плечо ложится чья-то рука, и я оказываюсь сама крепко схваченной, лицом к лицу с другим парнем, что наблюдал за парочкой.
– Что, красотка, поиграть захотелось? Поиграй со мной, чем я хуже Эдди? – парень крепко держит меня и нагловато усмехается.
– Я тебе не красотка, отпусти сейчас же, – пытаюсь вырваться, про себя думая, что, похоже, влипла, и надо было слушаться Дилана и стоять где-нибудь рядом с ним. Ну хотя бы в зоне видимости. Быстро осматриваюсь, но Чипа не вижу, замечаю только рыженькую головку Вивьен где-то на старте, но она уж точно мне не поможет.
– Тихо, тихо, малышка, не трепыхайся, хотя… так даже интереснее, ишь, как раскраснелась, – он продолжал крепко держать меня, усмехаясь тщетным попыткам освободиться.
– Слушайте, Вы. Да как Вы смеете? – решаю идти ва-банк, – я личный помощник Себастьяна Ленгстона. Надеюсь, имя герцога Клермонта Вам о чем-то говорит, и Вы понимаете, что будете иметь крупные неприятности? Так что уберите руки, немедленно! – стараюсь говорить максимально холодно и высокомерно, хотя внутри все кипит, и очень надеюсь, что этот парень не знаком ни с Себом, ни с его окружением, и не знает, что я больше не работаю на Клермонта…

полезла в обсуждалку после того как выложила пост и... в общем, я его уже выложила.

Редакция - молодцы. Красиво сделано.

Without love I wouldn't believe
In anything that lives and breathes
Without love I'd have no anger
I wouldn't believe in the right to stand here
Without love I wouldn't believe
I couldn't believe in you
And I wouldn't believe in me
Without love
I believe in love
Elton John «Believe»


Найтсбридж

На схватившего меня парня имя герцога Клермонта не производит никакого эффекта – мало того, что он абсолютно не знает, кто это такой, так еще и плевать хотел на это. Во всяком случае, в его вопросе рыжему приятелю явно слышится пренебрежение к Ленгстону и всей лондонской аристократии вместе взятой.
Рыжий оказался более осведомленным в английской геральдике и посоветовал своему приятелю по меньшей мере поостеречься и отпустить меня. Правда, сам он при этом потерял бдительность и получил хороший удар сумочкой от девицы, за которую я изначально пыталась заступиться. Потому что не только на своего друга отвлекся, но и у меня решил выяснить, что делает на таком мероприятии помощница Ленгстона. Пока я думаю, что бы такого правдоподобного ответить из разряда «люблю красивые тачки и симпатичных парей в них», как девчонка толкает парня от себя, пользуясь тем, что он удара не ожидает, и рыжий падает на своего друга, тот тоже не может удержать равновесие и валится в сторону на какого-то мужика – по счастью меня он в тот момент уже отпустил, и я успеваю отойти в сторону, иначе быть бы мне внизу сей кучи-малы, а так меня миновала эта участь.
Девчонка убежала, парни, ругаясь, поднялись и стали отряхиваться, а меня почему-то разобрал смех при виде всего этого. Смеюсь, не могу остановиться. Они сначала смотрят как-то гневно-обиженно, потом тоже начинают ржать.
– И все-таки, каким ветром Вас сюда занесло? – отсмеявшись, спрашивает рыжий.
– Приехала посмотреть на машинки. Люблю красивые тачки, – небрежно пожимаю плечами, пытаясь рассмотреть, что происходит на старте.
– Девушкам не стоит смотреть на красивые тачки в одиночестве, – тут же подходит ко мне его приятель и пытается приобнять за талию.
– Я не одна, с друзьями, – стряхиваю его руку и делаю шаг в сторону, и словно в подтверждение моих слов звонит мобильник. Долго копаюсь в сумочке, пока нахожу, наконец, телефон.
– Да, – резко отвечаю, нажав клавишу вызова и перенеся раздражение на прилипчивого парня на своего абонента.
– Эл!!!! Какого черта!!!! – крик Чипа в трубку слышен за километр. – Где тебя носит?
– Во-первых, не кричи, я прекрасно тебя слышу, во-вторых, подозреваю, что я где-то рядом, в-третьих, объясни толком, что случилось, и что ты от меня хочешь, – стараюсь говорить спокойно, потому что только скандала с Диланом не хватало в завершение этого сумасшедшего дня.
– Как скажешь, куколка, – Чип слегка сбавляет тон, – ждем тебя в машине, Вив волнуется, куда ты подевалась. Пора ехать, Сидни, – последние слова он произносит с таким нажимом, что я понимаю, что реально пора, и это имя – так меня звали, когда мы… опаньки, тут что, тоже копами пахнет, только этого не хватало, молодец, Чип, спасибо тебе. – Вот видите, меня ждут, простите, одновременно запихиваю телефон в сумочку, цепляю на лицо дежурную улыбку и, развернувшись, чуть не бегу к машине.
Около внедорожника стоит Дилан и смотрит так, словно хочет оценить – все ли со мной в порядке, а потом переводит дух и начинает сердито выговаривать.
– Я просил быть тут и никуда не отлучаться. Это не шуточки, сейчас копы нагрянут, ты что в участке переночевать захотела вместо Клермонт-хауса? Вот связывайся с вами, девчонками, – говорит уже мягче, видя, что я не реагирую, а спокойно забираюсь на сиденье машины.
– Ты кажется торопился? Я в порядке, можем ехать, – усаживаясь, поправляю платье и лезу в сумочку за телефоном. Вступать в пререкания я сейчас не намерена, тем более мы не одни. Поговорим дома, он же наверняка ночует в Клермонт-хаусе…

Улицы Лондона – Клермонт-хаус

Едем по улицам ночного Лондона, смотрю в окно и понимаю, как я соскучилась по этому городу, как мне его не хватало, насколько он мне роднее и ближе чем шумный Нью-Йорк. И что вообще меня потянуло уехать. Какой-то странный минутный порыв, да и пение это. Все-таки такая карьера не для меня, я слишком волнуюсь каждый раз, и в то же время быть клерком тоже абсолютно не мое. Надо выбрать что-то творческое, но иное, чем петь и вообще выступать на сцене. Хотя общаться с людьми мне нравилось. Говорить, узнавать, какие они, что любят, чем увлекаются. Иногда, глядя на человека, я могла придумать целый рассказ о его жизни… который потом абсолютно не совпадал с действительностью. Всматриваюсь в темное небо и очертания домов и тут же начинаю придумывать какую-то очередную историю о тех, кто живет в этих домах, ходит по улицам, не спит сейчас или, наоборот, мирно видит десятый сон в своей мягкой постели…
Дилан с Вив о чем-то переговариваются впереди, изредка только ловлю его взгляд в зеркале заднего вида. Похоже, он в самом деле за меня волновался, поэтому улыбаюсь и киваю, а потом отвлекаюсь на телефон, который наконец пищит о пришедшей смс-ке. Но это всего лишь Филдинг, сообщающий, что на сегодня разделался со всем и едет в Клермонт-хаус.
Отвечаю, что тоже направляюсь туда и нажимаю отправить. Но жду я сообщение совсем не от него, а мама молчит. Это начинает действовать на нервы.
Вивьен предлагает прошвырнуться по городу, но мне не до гулянок – надо сначала выяснить, что там в Нью-Йорке, почему так долго нет никаких вестей, так что лучше мне поехать домой. Там нормальная связь, Эдд и Сэм, мне будет спокойнее.
– К сожалению, нет, – отвечаю рыженькой художнице, снова и снова разблокируя телефон, – вдруг я все-таки пропустила смс или сообщение по виберу.
– Передавай привет Эдварду. Надеюсь, мы еще увидимся, пока я в Лондоне, – погруженная в мысли о Джоне, не сразу понимаю, о ком говорит Вив, потом просто киваю, как бы говоря, что, увидимся безусловно, если это будет зависеть от меня, кто знает, что на уме у Филдинга.
– Завезу тебя к Ленгстону. – Чип поворачивает ко мне голову, на минуту переставая следить за дорогой.
– Спасибо. – благодарно киваю и с улыбкой слушаю его перебранку с Вивьен относительно радио.
Просьба Дилана дать ваты заткнуть уши вызывает улыбку. Мальчишка, какой же он все-таки мальчишка. Никак не повзрослеет! Сначала мне показалось, что он изменился, но нет, все тот же Чип, разве что волосы нормального цвета.
В салоне тихо поет Элтон Джон о том, что он верует в любовь, что без нее ничего нет, и все канет в Лету, лишь любовь будет жить вечно… Тихонько подпеваю одной из любимых песен, одновременно думая, а во что верю сама и что для меня – любовь, дружба, привязанность, кто кроме сына и матери нужен мне в этой жизни, кого могу пустить в свое сердце, и понимаю, что жизнь – сложная штука, и, кажется, все стало еще сложнее и еще больше запуталось.
Не замечаю, как доезжаем до Клермонт-хауса, из раздумья выводит голос Дилана
– Эл, красавица, приехали, – он открывает дверцу, и в машину сразу врывается сырой ночной воздух.
– До встречи, Вив, рада буду повидаться и показать тебе Лондон, если захочешь, – пожимаю узкую ладошку и выхожу на улицу, захлопнув за собой дверцу, чтобы не выстудить салон.
– Дать куртку? – Чип достал мой чемодан из багажника и видит, как я слегка поежилась от холода.
– Нет, что ты, мне два шага до крыльца, – тут же отказываюсь, протягиваю руку к ручке чемодана.
– Провожу, – Дилан отводит мою руку.
– Вот еще глупости, – упорствую, тогда и он упрямится, накидывая мне на плечи свою кожанку.
– Чип!
– Эл!
– Хорошо, как скажешь, – сдаюсь первой и тяну чемодан в сторону крыльца, потом поднимаюсь на цыпочки и целую парня в лоб, как обычно, – увидимся. Приключение было милым.
– Тебе приготовили старую комнату, ключ от черного хода… – он словно никак не может уйти.
– Знаю, спасибо, – поворачиваюсь спиной и иду к дому. Слышу, как за спиной хлопает дверца машины, шум мотора и шуршание шин по подъездной дорожке. И вот я стою одна в свете только фонарика над крыльцом.
 
Тихо обхожу дом, нахожу на обычном месте ключ от черного хода, открываю дверь и тихонько захожу. Дома… Да, здесь я чувствую себя дома…
Думая, что Филдинг уже спит, как и весь дом, решаю сразу пойти к себе, поднимаюсь на второй этаж, захожу в гостиную, чтобы пройти через нее в коридор, ведущий в мою комнату. Сквозь незашторенное окно светит луна, и я замечаю в кресле человека, а рядом на столике – бутылку бренди. Недолго думая, сажусь в соседнее кресло, наливаю немного в бокал и собираюсь выпить, потому что именно этого мне и не хватает – глотка бренди.
– Элен? Уже вернулась? А что так рано? – Филдинг изрядно пьян, – и зачем тебе мой бокал?
– Лень идти за другим, – делаю маленький глоточек и улыбаюсь, – хорошо. Что-то я сегодня ужасно устала.

а в Сен-Дени есть осины?
И где этот трепещущий Филдинг? Не могу его поймать вообще нигде

Укутавшись потеплее, выхожу на улицу.
Идет снег, как я люблю его. Жаль, что Джон с мамой еще не прилетели из Нью-Йорка, ему бы понравился снег.
Неожиданно налетаю на дю Вилля со странным вопросом.

- Я газет вообще не читаю, прошу прощения, - пожимаю плечами в растерянности.

Бастиан подхватывает меня под руку, и очень вовремя - чуть не упала на ставшем внезапно скользком асфальте.
- Замечательно - елка, камин, вино, я пока еще живу у Ленгстона. Только сынишки не хватает, но они скоро приедут, как только я сниму в Лондоне дом.
А Дю Вилль снова задает странный вопрос.
На который у меня опять нет ответа.
- Сожалею, но в квартире Вив в Париже не была, мы встречались только в мастерской.

Появляеься Вивьен, которой я очень рада.
- Привет, привет, - обнимаю Вив и целую ее в щеку. - Я тут немного успела заскучать, мне тебя не хватало.
А тут и ФИлдин нарисовался. Какая встреча!

- Привет, Эд, с Рождеством, - целую мистера Филдинга. - И привет всем, с кем не знакома, я Элен.

на часа 1,5 в реале увы, тушканье приветствуется

Поздоровалась и расцеловалась со всеми, с благодарностью взяла у Вив стаканчик с глинтвейном и печеньки.
А поскольку девушка юная и невнимательная, то ни на один вопрос ответить не может, но не теряет присутствия духа и хорошего настроения.

- А с пиратами лучше не спорить. Вив, вкусное печенье, можно еще? - поднимаю воротник и стряхиваю снег с волос. На новый вопрос тоже не знаю ответа.
- Честно говоря, в Лондон вернулась недавно, поэтому в магазинчике не успела еще побывать, - попивая глинтвейн. - А поскольку пока я дум ала, на вопрос уже ответили, иду дальше вместе со всеми.

- Подвесной мост? - наобум.


- Спасибо, очень кстати, - берет еще стакан глинтвейна и печеньки.

Я же сказала - подвесной

- Обращайся ко мне, я не исчезну- берет Филдинга под руку и протягивает ему стаканчик с глинтом.