Карта ролевой игры "Между прошлым и будущим"

От нашего с Карлом жара, меня слегка уже укачало....... слава Богу вестибулярный аппарат пока не подводит)))))

Многоуважаемый мистер Мэтисон, иногда так хочется чтобы изобретательность проявили мужчины, но видимо в наше время это лишь остается в разряде мечты))

Порой одиночество так остро впивается в жизнь, что от него невозможно избавиться. Оно как паразит вечно сосет изнутри, ты хочешь вырвать его, но оно настолько плотно присосалось к твоему нутру, что уже становится неотделимо. Оно пропитывает все поры, им пронизан воздух вокруг, стараешься его отогнать, но никак…..это часть тебя…оно и умрет с тобой. Сменяются люди, меняются города, обстановка вокруг, года идут один за одним, но ничто не может разрушить барьер одиночества. Ты в крепости, в которую нет входа, но главное…из нее не выбраться.
Вся моя жизнь была зациклена на себе. Может по своей воле, может по воле Всевышнего, но я всегда была одна, сколько себя помню. Было много людей, они старались что-то требовать от меня: любви, заботы, или простого банального секса. Последнее я могла дать, вернее мое тело, могло это одолжить, но не душа. Она отстранено взирала на все это, лишь слегка покачивая головой. Мои родители, пытались пробиться сквозь броню отчуждения, но бросили это занятие, считая меня неблагодарной и легкомысленной. Я редко бывала понятой кем-то. «Редко»…скорее никогда, до того момента, пока стихийным ураганом у меня не появилась дочь. Вот кому я была готова раскрыть всю свою душу. Я чувствовала, как слабым дымком, пресловутое одиночества, покидает мое тело, заполняя душу чем-то так незнакомым мне. Я отдавала ей себя, получая взамен лишь бескорыстную любовь. Я старалась быть хорошей матерью, беря пример со своей. Да, как бы не парадоксально это звучало, но Ли Кендалл была великолепной матерью, не смотря на свою постоянную загруженность. Но впустить в свою жизнь еще кого-то…Не знаю могу ли я, хочу ли я….
Минула неделя, с тех пор как я видела Мэтисона в последний раз. Скучала? Да, очень скучала. Но всем своим видом показывало равнодушие и безучастие. Но как бы я не старалась играть на публику, Мэри видела меня насквозь.
- Почему бы Вам ему не позвонить, Кимберли? – спокойный голос застал меня утром на кухне.
- Вы о ком, Мэри? – удивленно вскинув брови, я посмотрела на женщину.
- Об отце малышке, - лишь легкая улыбка, коснулась ее губ.
- О каком именно отце вы ведете речь? - голос пропитан нотками цинизма.
- Кимберли не притворяйтесь, вы же сами знаете о ком я говорю, - звук выдвигаемого стула из под стола, и пожилая женщина присела на самый краешек, тщательно разглаживая складочки на юбке.
- Мэри, я понимаю что вы хотите мне добра… мне и Виктории, но, - я тяжело вздохнула, присаживаясь рядом и обхватывая чашку с только что приготовленным кофе, - но…не уверена что нам обоим это нужно…
- Как вы можете отвечать за него?!
- Мэри! – резко вскочив, я опрокинула табурет, - я сама решу, как мне жить дальше. Будьте добры посмотрите как там малышка, она должна проснуться, - и, вылив недопитый кофе в раковину, я покинула кухню.
Лишь в спальне, скрытой ото всех посторонних глаз, я, наконец, могла выдохнуть. Сердце учащенно билось, не от волнения, а лишь от напоминания его имени.
- Безумство какое-то, - усталым жестом я откинула прядь волос со лба.
Медленно ладонь тянется к телефону, аккуратно лежавшего на тумбочке. Пальцы, словно бояться нажать на ненужную кнопку и тем самым спровоцировать взрыв. Взрыв в душе… в чувствах. На память набираю цифры. Трусиха….. Кнопка вызова… гудки…

Виктория Валенте.
Возраст: 18 лет.

Мне было четырнадцать лет, когда мать поведала историю своей непростой жизни. Слушая ее с широко открытыми глазами, я будто присутствовала на автобиографическом фильме, где кадр за кадром пробегали отрывки нелегкой судьбы. Осуждала ли я ее? Нет. Да, разве имела я на это право. Она моя мать – и этим все было сказано. К тому же неважно, что было вчера, главное - сегодня.
Сказать, что после этого разговора во мне проснулась ненависть ко всему запретному – это не сказать ничего. Я во что бы то ни стало, решила стать другой – и я справилась с этой задачей. По крайней мере, мне так казалось…
Мне восемнадцать лет, я учусь в колледже и планирую связать свою жизнь с образованием малоимущих детей. Хочу показать им, что их жизнь не заканчивается в стенах обшарпанного трейлера, с пьяницей отцом или никудышной матерью. Что в жизни много различных возможностей, узнать о которых они могут, если переборют страх ненависти родителей и выберутся на свет Божий.
С шестнадцати лет, я начала общаться с дедом и бабушкой – родителями матери, пытаясь со всем своим энтузиазмом помирить и свою мать с ними. Но пока сопротивление исходит с ее стороны, но я не опускаю руки, зная, что лед скоро оттает в ее душе. Живу я у них же. После окончании школы, я покинула родные пенаты со слезами на глазах. Очень скучала по маме, но благо в современный век, я вижу ее каждый день через маленький глазок камеры на компьютере.
- Как дела в колледже, малышка? – тихий голос матери и мое сердце как птичка снова забилось в груди.
- Все отлично, - отвечаю я, - через месяц начну проходить практику в школе, - немного замявшись, я опускаю глаза. – Я соскучилась, хочу, чтобы приехала…
- Я тоже соскучилась, солнышко, очень соскучилась, но..
- Что «Но» - перебиваю я мать, повышая тон, - почему ты не можешь переступить через порог своей гордости, - понизив голос, я шепчу, - хотя бы ради меня…мама?
- Виктория, давай не будем портить себе настроение, - голос, пропитанный ледяными нотками, слышится сквозь колонки, - я обещаю, мы вернемся к нему, но потом…
Каждый раз именно этим предложением она и обрывала разговор о счастливом воссоединении семейства Валенте. Да, я стала Валенте, мои документы были полностью исправлены, когда она открыла свою личность.
- Хорошо, - удрученно шепчу я, - потом, так потом. Мне надо бежать, готовиться к семинару, - на одной ноте тихо говорю я, - Люблю тебя. Передавай привет всем. Пока.
Отключив компьютер, я еще минут пять посидела, глядя в окно. Признаться, я не понимала ее упертости, но от мыслей меня отвлек еле слышный скрип двери.
- Что она сказала?
Дед с годами не растерял былой привлекательности, и казалось, выглядел еще более симпатичным и мужественным чем в годы лихой молодости.
- Как всегда, - развернувшись к нему лицом, с грустной улыбкой отвечаю, - как всегда «потом».
- Не волнуйся, Виктория, - губы касаются моей макушки и сильные руки обнимают за плечи, - я знаю, что все образуется. Она приедет. В конце концов – она моя дочь, черт побери!
- Дед!
Ухмыльнувшись и по-мальчишески мне, подмигнув, отчего лицо разгладилось, он удалился из спальни.
Семья Валенте была странной семьей. И принадлежать ей было тяжело, но, черт побери – это было захватывающе.
С этими мыслями, я собрала конспекты в сумку и отправилась в библиотеку – грызть гранит науки.

Его голос. Тот самый, который будоражил мои воспоминания все эти годы. Тот самый, который я узнала бы из тысячи других голосов, от которого дрожь в коленях, мурашки по коже. Его сдавленный шепот парализует тело, лишает силы воли. Пытаюсь, выдавить слова, но лишь больно стискиваю трубку. Что-то мешает, произнесли банальное «Здравствуй». Лишнее, не нужное. Ни к чему прелюдия, пустая трата времени. Глубокий вдох, и слегка прикрыть глаза, чтобы еще раз вздохнуть и выдохнуть короткое:
- Я скучала….
Молчание…..Время замерло. Слышу его тяжелое дыхание в трубке, казалось, я даже слышала биение его сердца. Мое аккомпанировала ему в такт, а потом, опять…лишь одно слово, грозящее мне длительным ожиданием… Но таким сладостным.
- Приезжай…
Короткие гудки…
Закрываю глаза, отбрасывая телефон на покрывало, застилающего постель. Откидываюсь на спину, снова и снова прокручивая в голове фразы, несказанные, но готовые сорваться с губ.
Где-то тикают часы, легкий ветер колышет занавески, внося в комнату долгожданную прохладу. Хлопнула входная дверь – Мэри забрала малышку на прогулку.
- Виктория….- нежным шепотом раздается имя в ночи. И словно что-то кольнуло. Заставило резко подняться и сесть на краю постели. Посмотреть на излюбленную фотографию малышки на прикроватной тумбочке.
- Господи, пожалуйста, пусть это будет Карл, - мольбой сказанные слова и низко склоненная голова, - я прошу Тебя, пусть это будет Мэтисон.
Просьба, так часто повторяемая мною. Изо дня в день, каждый вечер засыпая, вот также смотреть на фото любимой дочки и молить лишь об одном… Только об одном.
В глубине души, я давно знала ответ. А может хотела, чтобы это было именно так. Хотя…Нет. Я знала ответ.
Задумчивый взгляд снова обращается к телефону, а потом на часы.
Минуло лишь пятнадцать минут, а будто вечность прошла – так долго тянется время. Я не была уверена: приедет, не приедет.
Былая уверенность была похоронена в далекой Италии, в наркотическом дурмане. Иногда не хватало его, чтобы почувствовать некую власть над миром. Абстрагироваться от всего. Но нет, на смену уверенности пришла сила. Сила, что я все смогу. Нет. Мы сможем преодолеть. И беспросветная буря в душе сменяется лучами яркого солнца.
- Пожалуйста, приезжай…- неосознанно шепчу я в пустоту комнаты, с надеждой глядя на дверь. Будто видя его силуэет. Как он подходит ко мне. Я слышу его запах. Настолько все было осязаемо, что протяни руку, и ты коснешься…. Но ладонь натыкается лишь на воздух.
- Боже, какая сентиментальность, - прорычала я, виня себя за мнительность и глупость.
Разочарованно вздохнув, я спустилась вниз, за еще одной чашкой кофе. Не знаю, сколько прошло времени, но придти в себя, мне помог щелчок входной двери.
- Вы быстро вернулись, - кричу я из кухни, слыша, как закрылась дверь и коляска, складывалась в прихожей.
- Стало ветрено, да и Виктория раскапризничалась, - женщина вошла в кухню, держа на руках малышку, которая тянула маленькие ручки в мою сторону.
Забираю дочку, я уложила ее на руках и задумчиво смотрю на Мэри.
- Я позвонила, - тихо говорю я, слегка покачивая ребенка.
- Тогда мне следует, забрать девочку к себе, - двусмысленно произносит пожилая женщина, заставив мои брови подняться высоко над глазами.
- Мэри?! – я привыкла к намекам на работе, со стороны мужчин. Но намеки женщины, которая старалась всеми силами заменить мне мать – заставили сконфузиться.
- Кимберли, я имела ввиду, что вам надо будет поговорить, - хитрая улыбка освещает лицо женщины, и малышка снова оказывается на ее руках, - но ход твоих мыслей, тоже верен. Уверена, ему он понравится больше, чем мои предположения о разговорах.
Подмигнув, женщина плавно скрылась из кухни, оставив за собой след слегка сладковатых духов и меня со слегка приокрытым ртом.. Лишь закрывающая входная дверь, вывела меня из ступора.
Слегка качнув головой, и приложила прохладные ладони к горящим щекам. Еле слышный стук в дверь… Легкое движение руки, и ожидание увидеть Мэри с коляской:
- Я знала, что Вы пошути….. –
Улыбка исчезает с лица. Глаза смотрят серьезно, будто стараясь прочесть, все то, что скрыто у него в голове. Взгляд скользит по лицу: глазам, носу, губам. Запоминая… Чтобы во сне, он был реален, более реален.
- Я хочу туда, где все началось… - тихо прошу я, отпуская дверную ручку, которая была готова сломаться под силой нажатия ладони, ступаю вперед. - … И где все так нелепо закончилось…

Жена? Забавно)) Приветствующих слов говорить не буду - так что не обессудьте)

Что нужно, чтобы мечты стали явью? Конечно же, мечтать и желать этого так сильно, чтобы это стало навязчивой идеей. Чтобы они проникали в каждую клеточку твоего тела, преследуя ночами, не давая выспаться. Научиться их осязать, представлять. Разыгрывая сценарий за сценарием, представляя разные вариации сюжета.
Вот и сейчас. Можно ли сказать, что я именно так представляла нашу встречу? Возможно, были другие слова, другая одежда и тысяча нюансов, но итог один – он здесь, смотрит на меня. Я ощущаю его прикосновения. Его голос, от которого волоски становятся дыбом. Ни с чем несравнимый – глубокий и пронизывающий все существо.
Его губы на моих губах, я провожу по ним язычком – пробуя, запоминая их вкус. Ладони хватаются за широкие плечи, боясь снова отпустить и потерять. За спиной - стена, чувствую ее прохладу, тогда как горячее тело, еще сильнее притесняет меня к ней. Возбуждение охватывает меня. Слишком давно тело не знало ласк мужчины… любимого мужчины. Крепче прижимаюсь истосковавшимся телом к мужчине, приподнимая бедро, чувствуя, как горячая ладонь ложиться на него, проводя вверх-вниз. Тихий стон срывается с губ, когда влажный рот оставляет след от поцелуев на тонкой шее.
- Как же я хочу тебя, - шепчу я, зарываясь рукой в его волосы и притягивая голову ближе, чтобы снова ощутить вкус поцелуя.
Но что-то постоянно отвлекало, не давая в полной мере насладиться уединением.
- Телефон…, - отрываясь от губ, тихо произношу я.
Посмотрев по сторонам, он с недоумением возразился на меня. Положив ладонь, на карман джинс, я почувствовала легкую вибрацию мобильника.
Чертыхнувшись, Карл достал телефон и возбуждение, что раньше сквозило во взгляде, сменилось каменным выражением лица.
- Все в порядке?
Одернув кофту, я отступила в сторону, чтобы услышать извинения и обещания о скором звонке.
Закрывшаяся входная дверь, оставила меня в полнейшем одиночестве. Спустившись по стене, я присела на корточки, не понимая его до конца. Я никогда не понимала этого мужчину, казалось он жил совершенно в потусторонним мире, наверное, именно это так и привлекало меня.
Оказавшись одной, я медленно побрела в спальню, без сил опустившись на постель. Тело все еще горело, вспоминая недавние ласки, и требующее продолжение.
- Теперь ты знаешь, что чувствуют мужчины, которых ты кидаешь, Камилла, - злорадно прошептала я, переодеваясь.
Впереди меня ждал непростой разговор с начальством клуба.

- Ты спятила, Ким?! - кричит Сюзи, услышав новость об моем увольнении, - Стю ни за что тебя не отпустит!
- Он не в праве удерживать меня силой, - собирая вещи из гримерки, спокойной произношу я, - я не его рабыня.
- Нет, конечно, нет. Но ты подписала контракт, срок которого еще не закончился, - напомнила мне девушка, заставив посмотреть на себя, - к тому же ту сумму, которую ты ему должна….Одумайся! Он не прощает долги…
- Я же не исчезаю, - присев, устало прошептала я, - я просто на время беру отпуск.
- Он в курсе?
- Нет, - вскричала я, хватая девушку за руку, - я прошу тебя, скажи ему, когда я уже буду далеко, Сюзи, - умоляюще произнесла я.
- Ты хочешь, чтобы всю черную работу сделала я? – прищурив зеленые кошачьи глаза, девушка отрицательно махнула головой, отчего рыжие локоны разлетелись по плечам, - да, он размажет меня по стенке.
- Я прошу, - прошептала я, - пожалуйста.
- Ким, я боюсь за тебя, - обняв меня, подруга сочувствующе склонила голову мне на плечо, - подумай о дочке, а вдруг он…
Не дав ей закончить, я резко отстранилась.
- Она едет со мной, - холодно произнесла я, - он никогда ее не найдет.
Страх за дочь пересиливал. Она была моим слабым местом и Стю знал чем надавить на меня, чтобы я выполнила любой его приказ. Я уже жалела о просьбе увезти меня. К тому же поспешный уход Мэтисона, взволновал меня.
- Сегодня последнее выступление, я все сделаю как надо, - подкрашивая глаза, тихо произнесла я, - а завтра, я надеюсь, буду уже далеко.
- Скажи, хоть куда ты собралась? - уговаривает меня подруга.
- Прости, но чем меньше ты знаешь, тем безопаснее для нас обеих, Сюз, - с легкой улыбкой отвечаю я.
Зажмурившись на мгновение, я представила себя в далекой Италии, пытаясь стереть воспоминания минувшего года. Но память снова и снова возвращала меня к тому обрыву, который изменил полностью мою жизнь.
- В этот раз будет все по-другому, - тихо сказала я своему отражению в зеркале.
- Что? – голос Сюзи раздался рядом.
Отрицательно покачав головой, я переоделась в костюм. Пара глубоких вдохов, и дух Камиллы Валенте снова вселяется в меня, делая чарующий соблазнительнице, искушенной и сводящих мужчин с ума.
Занавес открывается, и плотоядные взгляды мужчин устремлены в центр сцены к шесту.

А что, я бы хотела, чтобы появился некий Том, фигурирующий в постах моих и Ливи, связанный с нашим темным прошлым и закрутить бы крутой экшн.

Томас Стюарт (Том).

37 лет.

Наркодиллер, владелец стриптиз-клуба.

Именно "благодаря" ему, Камилла Валенте стала тем кем стала - наркоманкой, стриптизершей, и, наверное, многие скажут проститутка. Знакомство их состоялось в одном притоне, где он показал, что такой настоящий рай, вырвав обычную юную девушку из повседневной суеты в утопию. Крепко привязав ее к себе наркотиками, он пользовался ее слабостью, зная, что не услышит в ответ отказ. Мрачный и угрожающего вида тип, мог припугнуть кого-угодно. Никогда не бросает слов на ветер, и если говорит "Найдет" - значит найдет кого угодно, где бы не спрятался тот или иной человек. Беспринципный, жестокий умеющий ловко манипулировать людьми. Одиночка по натуре.

Ливи, твой пост просто великолепен, наконец-то, ты разобралась с этой сволочью. Я горжусь тобой. Если нужно укрытие - обращайся))

«Душно, как же здесь душно». Пот тонкой струйкой стекал от шеи к ложбинке груди, пока тело извивается вокруг шеста. Бедра размеренно покачиваются, вызывая непроизвольные вдохи в зале. Приглушенный свет, скрывает недостатки, лишь еле уловимый бордовый свет, освещал безупречное тело, дарившее радость и сулившее наслаждение – возможное, ложное наслаждение. Искушенный взгляд направлен в сторону застывшей аудитории. Розовый язычок проходит по пухлым губкам, отчего они заблестели в свете лампы.
- Крошка, давай еще, - басистый голос из зала, и шлепок по ягодицам.
Крепко сжать зубы, до боли прикусить губу, но сохранить улыбку на губах, стрельнуть глазками на подвыпившего мужлана, чье лицо блестело от пота, а тело источало приторный, тошнотворный запах.
«Еще чуть-чуть, потерпи немного и скоро это закончится» - твержу себе, как заклинание, - «Дома тебя ждет твоя любимая малютка, которая улыбнется и потянет к тебе маленькие ручки».
Зацепившись ногой о шест, прогибаюсь в спине, отчего волосы слегка касаются пола. Закрываю глаза. Я в другом месте, здесь никого нет. Вокруг тишина, хотя нет….Легкая музыка доноситься издалека. Глаза ловят силуэт. Едва заметный, отдаленный, он ступает вперед весь окутанный тайнами и мраком. Музыка становится громче, и мужчина подходит ближе. Слышу биение своего сердца, кажется, оно перекрывает мелодию, льющуюся из динамиков. Склонив голову набок, наблюдая за приближением мужчины. «Опасно…беги» - кричит разум, но тело будто парализованное, остается на месте. Он близко, чувствую его дыхание на своем лице. Теплая ладонь проводит по щеке, и тело охватывает дрожь. Темные глаза проникают в самую душу. Едва касаясь пальчиками, провожу по губам. Рот слегка приоткрывается, приближаясь к моим губам. Тихий шепот, и имя, так часто произносимое в последнее время срывается с губ…
Громкие хлопки, вывели из страны грез, и снова потная ладонь коснулась ягодиц. Не выдержав, и крутанувшись острым каблуком, впиваюсь в ладонь, и резко схватила борова за волосы, оттягивая голову назад:
- Еще раз и я тебе яйца вокруг члена завяжу на морской узел, понял?! – яростным шепотом процедила я.
- Сучка, ты за это заплатишь! – выплевывает мужлан, но я его уже не слышу, растворяясь в темноте и скрываясь в гримерке.
Присев перед зеркалом, я яростно стала стирать макияж.
- Жирная тварь, - прошептала я, откинув ватный диск, и зарываясь ладонями в волосы, - надоело, как же все надоело…
- Твою мать, ты что вытворяешь?! – взбешенный Стю, буквально вышиб дверь плечом, - он наш лучший клиент. Как ты с ним обошлась?!
- Я ухожу, - спокойно произношу я, чувствуя, как страх охватывает тело, сковывая его холодом.
- То есть, как уходишь, - обманчиво ласково произносит мужчина, приближаясь ко мне, - куда, когда?
- Я не могу больше этим заниматься, - тихий голос, слегка дрожащий так непохожий на тот, что несколько минут был в зале.
Взгляд направлен в пол, боясь встретиться с разгневанным взглядом работодателя.
- Ах, ты не можешь, - теперь я меняюсь местами с тем боровом, теперь мои волосы захвачены в плен жестокой ладонью. Губы скривились от боли. Оттягивая голову назад, он вынуждает посмотреть в глаза. – Не можешь, значит,… а в долг ты могла у меня брать, чтобы купить себе ту халупу…. Чтобы одевать и кормить своего ублюдка.
Грубые слова о ребенке придали силы. Ярость застлала глаза. Никто не смеет так говорить о моей дочери… Сцепив зубы, я резким движением колена, целюсь в пах, но предвидя мою реакцию, Стю тыльной стороной ладони бьет по щеке, отчего не готовое к такому тело, подкашивается оседая на пол. Ладонью, прикрывая щеку, я гневно смотрю на мучителя…
- Тебе мало, еще хочешь? - ненавистный голос и снова ладонь хватает за волосы, поднимаю меня. Лицо горело огнем, во рту ощущался металлический привкус крови, от прикусывания щеки, - ты никогда от меня не уйдешь. Ты на счетчике, Кимберли…
Выдуманное имя резануло слух. Вот о шанс, он не знает мое настоящее имя. Сильная хватка не ослабевала, но мозг лихорадочно соображал. Ребенок, он ждет, ты нужна ей. Не смей сдаваться…Улыбка дочери предстала перед глазами. Ладонь шарит по столику в поисках спасения, натыкаясь на длинную заколку. Сжимаю ладонь, занося руку, и острие впивается в шею обидчика. Руки хватаются за горло и вгляд полный непонимания впивается в меня.
Не мешкая, схватив плащ и накинув на почти обнаженное тело, выбегаю на улице, проносясь мимо пока ничего не подозревающей охраны.
Не знаю сколько я пробежала, ноги гудели от высоких каблуков, лишь прислонившись спиной к каменной арки одного из дворов, я выдохнула. Рука была липкая от крови…его крови. Вытирая ее о карман плаща, я почувствовала вибрацию телефона. Моргая, отгоняя непрошенный слезы, и пытаясь остановить дрожь, вернуть самообладание, тихо произношу:
- Алло…
-Привет детка, - тот самый голос, который помог мне пережить выступление. Оседая на тротуар, тело сотрясалось в беззвучном рыдании.
- Я тут подумал ведь у нас не было не одного свидания.Может, сходим поужинать скажем через пару часов?
Я просто слушаю его голос, сидя на холодном камне, но, не ощущая холода, чувствуя как бархатный голос обволакивает…. Почему, все так…?.Почему я не могу как все?...
- Извини, - как можно тверже стараюсь отвечать, чтобы на том конце не слышалась дрожь в голосе, - но врят ли получится….. Прощай….
Отключить телефон, посидеть на холоде, закутавшись в плащ. Щека болела и саднила. Посмотреть отрывки драмы разыгравшейся несколькими минутами ранее. Жив или мертв? Я не знала. Знала одно, что больше не могу здесь жить. Быстро подняться, вытереть слезы…и бежать домой. Чтобы защитить дочь… Меняюсь местами... Стираю себя для всех кто знает меня сейчас....

Вик, аплодирую за такой ответ, молодчик))

Италия.

Опять я сбегаю – тихо, трусливо, поджав хвост. Убегаю от проблем, нарастающих как снежный ком, от людей, к которым искренни привязана. От самой себя, мечтающей свою жизнь сделать лучше, но постоянно терплю крах. Такая беспечность путешествовать с грудным ребенком на руках, слушать крик младенца, извещающий о голоде и не иметь возможность покормить из-за отсутствии на нервной почве молока. Что может быть хуже, чем чувствовать свою никчемность, не способность позаботиться о единственном вверенном тебе человеке?
Красное личико, морщиться от громкого рыдания, ручки хаотично двигаются в воздухе. И он смотрит на тебя, просит о помощи, умоляет…
- Потерпи, мы скоро будем на месте, - шепчу я, прижимаюсь щекой к влажному лобику.
Переполненный автобус неодобрительно взирает на меня. Кто-то качает головой, кто-то прицокивает языками, а кто-то что-то говорит мне, с яростными искорками во взгляде. Благо я не понимаю их языка, но что они все хотят - ясно и без слов.
Отвожу взгляд. За окном мелькают небольшие уютные домики, крыши которых отражают солнечный свет. Закрытые на глухо окна автобуса - затрудняют дыхание. Взглядом и жестами я запрещала их открывать, боясь, что разгоряченного от солнца ребенка может продуть. Я еще не знаю всех азов материнства, да и вряд ли мне их узнать. Кому- то дано от Бога быть матерью, но явно со мной Бог промахнулся, решив подарить мне это крохотное чудо. Иногда, но лишь иногда я очень жалела, что послушалась монахинь в том монастыре, что не сбежала тогда. Когда была возможность. Тогда бы было на одного страдающего человека меньше.
Малышка, по-видимому, устав от рыданий, заснула. Облегченно вздохнув, я касаюсь губами ее розовой щечки. Обвожу взглядом все ее маленькое и до боли родное личико. Прижимаю к себе еще чуть дрожащее тельце и чувствую, что по моим щекам скользят слезы. На минуту я решила, что допускаю ошибку, слегка приподнимаюсь с сиденье и вот приоткрываю рот, чтобы крикнуть водителю «Остановись!», но появившаяся сцена перед глазами заставляет замереть. Снова сесть, прикрыть рот и невидящим взглядом устремиться в окно.
Танец, упреки, угрозы, удары, а позже и кровь – все смешалось воедино. Я вижу его лицо. Вижу, как заношу руку для удара, но в продолжение своего сна, я спасовала, не сделал этого, в отличие от яви. Оправдываю себя, но стоит ли. Я защищалась, боролась. Но ради чего? Чтобы сейчас ехать в переполненном людьми автобусе, чувствовать, как пот струиться под майкой и одежда неприятно липнет к телу. Терпеть, что здоровый мужик, не сводит глаз с выреза футболки из под которой виден край недорогого белья. Мучиться от жары и мучить ребенка. Но осталось немного.
Автобус выехал за город и, следуя без остановок по времени не больше двадцати минут и место, где повторно моя жизнь изменит свой курс.
- Дочка, да куда же ты направишься?! – дрожащий голос Мэри и ее хождение по пятам, усложняли задачу. Так хотелось прижаться к ней, почувствовать тепло и нужность.
Я лишь молча закидываю вещи в чемодан и обвожу комнаты нервным взглядом.
- Кимберли, девочка, да что случилось?
Вопросы сыпались как из рога изобилия, но что я могу ответить. Так подвести человека, поверившего в меня, дав мне стимул жизни. Подарив надежду на счастье. Что ей сказать? Что я совершила преступление? Что я раздевалась за деньги? Что я продавала себя?
Руки дрожат. Крепко зажмуриваюсь, чтобы сдержать слезы – доказательство слабости. Я не хочу быть слабой. Но я не умею быть другой.
- Ты можешь мне что-нибудь ответить? – в голосе проскальзывают истеричные нотки, а на глазах появляются слезы. Она стоит посреди комнаты. Плечи опущены, бледное лицо и взволнованные глаза, которые следят за каждым моим действием.
Обхожу Мэри, чтобы взять малышку из кроватки, но ловкие не по возрасту руки, препятствуют мне в этом:
- Ты не уйдешь с ней, - женщина тянет руки, чтобы забрать девочку, - на что ты ее обрекаешь?
Я лишь сильнее прижала малышку к себе, сделав, по-видимому, больно. Отчего девочка проснулась и захныкала.
Взяв свободной рукой чемодан, я направляюсь к двери, но путь прегражден.
- Я не пущу вас в таком состоянии, одумайтесь! – уже переходит на крик Мэри.
- Уйдите с дороги, - яростный взгляд исподлобья и женщина немного отходит в сторону. - Вы не имеете права меня удерживать. Вы никто. Вы ворвались в мою жизнь и заставляли плясать под вашу дудку. Вы как ловкий манипулятор играли мной и моим ребенком. Пошли вон!
Я выплевывала каждое слово при этом незаметно наступая на нее. Посеревшее лицо, боль застывшая в глазах. Она смотрит на меня, а дрожащие плечи, заставили сердце сжаться.
Отойдя от прохода, она отступила, не мешкая ни минуты я покинула дом, лишь небольшой клочок с цифрами телефона, впопыхах брошенный на стол, напомнит Мэри обо мне.
«Простите меня, прошу вас простите. Но иначе вы бы не отпустили меня. Господи, пусть она меня простит» - поднимая глаза в ночное небо, молю я. – «Я не хотела, не хотела всего этого говорить, Господи, пусть она не держит на меня зла."
Я уже не скрывала слез, давая им свободу и волю. Быстрым шагом пересекая улицы я поймала такси.
- Аэропорт.
Откинувшись на теплое сиденье, я спустила одеяло с дочки. Непонимающие серые глазки смотрели на меня.
- Так нужно, моя дорогая, - шепчу я, целуя аккуратный маленький носик, - но я хочу чтобы ты знала, - голос срывается и делаю пару глубоких вдохов, чтобы вернуть самообладание. – Я хочу, чтобы ты знала, что я очень люблю тебя. Что ты самое важное в моей жизни. Чтобы ни случилось, и где бы ты ни была – просто знай, что я делаю это ради тебя.
Слезы продолжают сбегать по щекам. Я смотрю на это маленькое и родное личико, запоминая каждую частичку, такого дорогого создания. Столько времени потрачено зря. Я только стала узнавать ее, любить. Хотя нет, я и любила ее, просто боялась этой любви. Той привязанности, что она могла вызвать у меня к себе.
- Там очень хорошо, - продолжаю я, уже не замечая своего рыдания,- я обещаю, что тебе там понравиться. Там умиротворенно и очень тихо. Ты будешь просыпаться от пения птиц, - палец плавно скользит по пухлой щечке девочки, - а вечерами будешь считать звезды и знать, что где-то я тоже так делаю и думаю о тебе.- Опускаю голову, тело сотрясает дрожь, и лишь сильнее прижимаю горячее тельце к себе. Приподнимаю и утыкаюсь носом в легкий пушок на меленькой головке. – Я очень тебя люблю.
Я снова чувствую соленую влагу на губах. Погрузившись в воспоминания, я не заметила, как подъехала. Выбравшись из автобуса, я втянула в легкие свежего воздуха. Вся одежда пропиталась потом и запахом людей, которых также мучил послеполуденный зной.
Потоптавшись на пыльной дороге и переложив малышку на сгиб локтя левой руки и прижав девочку к груди, правой я подхватываю небольшой чемодан.
Среди шума ручья, шелеста листьев деревьев, сквозь звонкое пение птиц, там вдалеке находился небольшой монастырь. Именно там я дала жизнь новой жизни.
- Это ты сама……Твое продолжение, и твое начало….
Эти слова всю дорогу не выходили у меня их головы. Этими словами пытались вбить в мою голову, что есть для меня мой ребенок. Почему я тогда этого не поняла? Столько времени, столько времени я упустила из-за своей глупости. Столько потеряно дней. Я могла дольше любоваться ее улыбкой. Видеть сияние ясных глаз.
Замерев на пороге, перед массивной дубовой дверью, я еще раз смотрю на малышку. Она уснула. Изможденное тельце доверчиво прильнуло к моей груди.
- Прости меня, Виктория, - сквозь слезы шепчу я, - я надеюсь, что ты когда-нибудь меня простишь. Поймешь, что жизнь со мной не лучшее для тебя жизнь. А здесь ты заведешь друзей, о тебе будут заботиться как надо. Поверь здесь именно так.
Прижимаюсь щекой к головке моей малышки, чувствую ее, ощущаю ее тепло, ее свежесть и только ей свойственный детский аромат….
«Прости, меня, Мэтисон за это». Пытаясь выдавить улыбку, на секунду представив каким бы он был отцом, но слезы снова безудержно хлынули из глаз. «Хотя, наверное, вряд ли простишь…»
И от этого стало еще тяжелее. Не давай себе возможности передумать, я осторожно, чтобы не уронить девочку, достаю из чемодана небольшое одеяльце. Расстелив его на крыльце, я аккуратно уложила девочку на него. Вытерев тыльной стороной ладони, слезы со щеки, я наклоняюсь, и губы касаются лобика дочки.
- Люблю тебя….
С решимостью поднимаюсь с колен. Резкое движение ладони и сжатый кулак опускается на дверь. Раздается стук. Трижды повторив, и не оборачиваясь, быстро побежала под раскидистое дерево, прижавшись спиной к его широкому стволу.
До слуха доноситься скрип дубовой двери. Шаги, голоса, что-то говорящие по-итальянски. … Тишина. Выглядываю… Ребенка уже нет.
Медленно сползая вдоль кроны дерева, обдираю спину, и закрывая лицо ладонями, я разрыдалась.
Не знаю, сколько прошло времени, но сумерки, сгущающие над городом, заставили поспешить.
Придя на место аварии, недалеко расположенного от монастыря, я смотрела на обломки машины. Пепел унес ветер, многих деталей уже не было – возможно растащили местные жители, для местного обихода. Стараюсь гнать воспоминания. Но они прочно засели в моей памяти. Вижу себя, с одурманенным сознанием…
Отвернувшись, я пошагала вперед. Слабость духа снова взяла свое и последний брошенный взгляд на монастырь, за стенами которой находится моя малютка и…вперед.
Я больше не буду убегать. Жизнь – это бумеранг, и знаю, мне еще придется долго оплачивать свои счета за свершенные ошибки. Но ведь если их исправить – можно что-то изменить. Не знаю, что ждет меня в Англии, но бегство не выход. Я должна встретиться лицом к лицо со своими страхами, которые вынудили меня отдать ребенка.
- Не думаю, не думай, - как мантру повторяю я.
Я все еще чувствовала ее. Чувствую что она плачет сейчас.
Ускорив шаг, я перешла на бег. Скорость не позволяет думать. Ветер, бьющий в лицо, осушает слезы.
Только сидя в эконом - классе самолета, я взяла в руки телефон.
"Привет, тем вечером я хотел тебе о многом рассказать и, наверное, даже к лучшему, что ты не пришла. Теперь все будет по-другому. Люблю тебя, не ругай Мэри за номер."
Прислонившись лбом к холодному стеклу, смотрю на взлетную полосу, а перед глазами вырисовывается лицо мужчины. Совершенно незнакомого и так нелепо появившегося в моей жизни, но за короткое время успевшего стать более чем близким.
Я не знаю, как смотреть ему в глаза.
- Я тоже, люблю тебя Мэтисон, - прошептала я, и одинокая слезинка упала на мою ладонь.
Самолет взмыл в воздух…. Унося меня навстречу нерешенным проблемам.

Страх стальными цепями сковывал меня. Казалось, в каждом темном переулке подстерегает опасность. Я сама виновница их. За свою долгую жизнь, полную ошибок, которые исправить невозможно, я так и не научилась спокойному существованию. Не смогла открыть в своем сердце дверцу доверия к тем людям, которые хотят принять участия в моей жизни.
Чувство вины смешанной с нотками отчаяния, приправленной ужасом – все это душило меня.
Зал ожидания аэропорта был как пчелиный улей: кто-то прилетел в надежде на светлое будущее, а кто-то, возможно, убегает от скверного прошлого. Аэропорт и вокзалы – вот те места, где нет места поддельным чувствам. Слеза радости от встречи или горечи от расставаний.
Находясь в столь заполненном месте, я все равно ощущала одиночество. Руки все еще помнили, тяжесть так горячо любимого ребенка, чувствовали тепло исходящего от него. Сердцу так не хватает ритма сердечка маленького человечка, прижатого к груди.
- Не раскисать, - пробормотала я, но силы будто оставили меня.
Не хотелось никуда идти, отчасти потому что некуда, отчасти потому что, не хотелось оставаться в одиночестве – в полном понимании этого слова, наедине со своими мыслями.
Оказывается, так быстро привыкаешь к хорошему - когда тебя ждут дома. В комнате мягко потрескивает камин, а их кухни доноситься пряный аромат выпечки. Тихий скрип кресло - качалки в гостиной извещает, что малютка находиться в нежных руках и дремлет.
Покачав головой, прогоняю непрошенные воспоминания, но они так прочно въелись в мою голову, что разъедают ее изнутри. Отвлекаясь от мрачных мыслей, достаю телефон.
"Привет детка, похоже, это начинает входить в привычку, откровенно говоря, она мне не нравиться. Надеюсь, в следующий раз я все же услышу тебя. Доброго утра, тебе и малышке».
Сообщения от Карла, были как лучик света в грешной жизни. Но стыд за сделанное не позволяет нажать на повтор номера, не позволяют даже написать «Привет!». Он ничего не позволяет. Он разрывает сердце, рвет в клочья душу и заставляет еще больше себя ненавидеть.
Все еще кручу телефон в руке, уставившись в одну точку, мечтая лишь об одном….
- Как же я хочу к тебе….Как же..я хочу к тебе…и….боюсь…
«Такое никчемное существо, как ты, никому не нужно»! – злобно шепчет внутренний голос, заставляя выпрямить спину на неудобном стуле, - «Вспомни какой ты была, как ты умела вертеть всем миром… Стань той, кем ты была…Камилла! Заслужи любовь человека, которого любишь сама!»
Резко поднявшись с места, я быстрым шагом направилась к выходу из аэропорта. Не зная куда идти, даже не зная, где провести ночь, но точно знала одно…. В моей жизни больше не будет потерь. И одну из таких я собираюсь восполнить…

Никогда не переставайте добиваться человека, не думая о котором вы не можете прожить и дня. Мир меняется и окажется так, что вы имели все шансы, но опустили руки, не сделав последний шаг. Делайте то, что заставляет вас чувствовать себя счастливыми. Будьте с теми, кто заставляет вас улыбаться. Смейтесь, пока вы дышите. Любите, пока живете.

Тесный и душный номер мотеля не оставлял простора для маневра. Чтобы с постели дойти до ванны, необходимо было сделать всего пару шагов. Столько же в другую сторону и оказываешься у незатейливого шкафа, с одной сломанной и скрипящей створкой. Окно выходило на глухую стену. Чувствуешь себя заживо замурованной в четырех грязных и пахнущих плесенью стенах.
Даже ведя такой образ жизни как у меня, я еще не искоренила в себе брезгливость, и, поморщившись, я обхожу неприглядного вида кровать и усаживаюсь в небольшое кресло, находящееся напротив окна.
Холодное стекло бутылки пива, холодили ладони. В голове мелькают различные мысли, от ожидания того, что бывший хозяин жив и ищет меня и вот-вот откроется дверь….до воспоминаний о Виктории, о Мэтисоне. Делаю большой глоток из горлышка бутылки, я чувствую, как горьковатая жидкость охладило горло, ручейком проскальзывая внутрь.
Я никак не могла понять, как я допустила себе увлечься мужчиной, как я осмелилась полюбить мужчину. Мужчину, которого, по сути, совершенно не знала, который являлся отцом моего ребенка, но который был темной лошадкой для меня.
Возможно ли любить, того кого не знаешь? Может ли он любить ту, которая предала?
Я старалась никогда и никому не привязываться. Избегая боли, я причиняла боль другим.
Я уставала ждать звонков, сообщений, любых подтверждений любви. Мне было страшно когда-нибудь этого не дождаться. И я уходила… Я боялась, что мне будет трудно дышать. Я хотела свободы. Это очень странное чувство, когда берёшь близкого человека за руку и не чувствуешь исходящее от него тепла. Ты словно в агонии начинаешь искать то, что было когда-то, но не находишь. И с ужасом осознаешь, что уже ничего не вернуть. Это очень больно, но ты находишь силы жить. Ты цепляешься за какие-то воспоминания, собираешь осколки, но понимаешь, что даже если ещё остались вместе тела, то души уже разошлись.
Наши тела почти не помнили друг друга, скорее мое начинало забывать: прикосновения рук, скользящих по нежной коже. Влажность поцелуев, осыпающих тело, вызывая дрожь. За всеми этими воспоминаниями я не заметила, как бутылка пива угнездилась на подлокотники кресла, а рука нежно скользит по тонкой шее, мечтая, чтобы на смену моей ладони пришла другая: сильная, загорелая, заставляющая стонать от наслаждения.
Застонав, я приоткрыла глаза и на смену видениям пришла суровая реальность. Все тот же гостиничный номер, те же обшарпанные стены, тот же запах плесени и все так же одна.
Еще один глоток, и еще один и рука сама тянется к телефону. Простое сообщение, нет, звонок. А что сказать? Что скучала? Что мне не хватает его?
- Ммм, Виктория, как мне не хватает твоей поддержки.
Я черпала силы, держа ее на руках. Она насыщала меня энергией, желанием жить и творить что-то светлое. Ее нет, и пропало желание совершать что-то хорошее. Я уже хотела отложить телефон, когда тихий гудок известил о голосовом сообщении.
Прикусив губу, я готова была насладиться грудным голосом, от которого тело покрывалось непрошенной дрожью. Ни один мужчина не вызывал тех чувств, что вызывает Он. Этому не было объяснения, я давно смирилась с тем, что это просто так есть. Что он стал невидимой частью меня, следуя за мной неотступно. Его нет рядом, но я мысленно всегда старалась представить, что он со мной, держит за руку, вселяя уверенность.
С бешено бьющимся сердцем, я поднесла телефон к уху:
- Привет, видимо время нежных фраз и уговоров кануло в лету. У тебя сутки чтобы придумать очень красивую, безумно правдивую историю, почему Вик оказалась в монастыре Монцы и рассказать ее мне. Если ты не появишься и не позвонишь, то тогда я очень сильно расстроюсь, детка и найду тебя даже у черта на рогах, но слушать уже ничего не стану.
В тишине номере раздается звон бьющейся бутылки, упавшей на пол из ослабленных рук.
- Как…?
Оцепенев я не могла даже пошевелиться. Казалось, что парализовало не только тело, но и душу. Тысяча вопросов, и ни одного ответа. И его голос, не тот, что в мечтах: не бархатный и нежный, а циничный, пропитанный гневом. Я вертела головой по сторонам, пытаясь собрать мысли воедино, но они хаотично разбрелись по голове. Я не могла придумать, ни одной лжи, чтобы сказать ему. Да и есть ли оправдание всему этому? Медленно поднявшись, я подхожу к окну. Свежий воздух остужает лицо, но не мысли.
Поднося ладонь к горлу, я чувствовала, как бешено, бьется пульс. Было страшно. Не за то, что он может сделать, а за то, что не сможет простить.
- Господи, но как…?
Схватившись ладонями в волосы, я стала медленно оседать на пол, не замечая под собой мокрый пол от пролитого пива. С широко открытыми от страха глазами, я все еще пыталась придумать правдоподобный вариант развития, но с ужасом понимала, что все глупо. Что нет ни одного шанса. Что я теряю, окончательно теряю, только уже не только его. Что все ускользает…
«…Если ты не появишься и не позвонишь, то тогда я очень сильно расстроюсь, детка и найду тебя даже у черта на рогах, но слушать уже ничего не стану.»
Я была как в ловушке, но я ведь решила стать другой. Я решила, что не буду убегать. Поднявшись и сделав пару глубоких вдохов, вернув самообладание, я набрала так часто вызываемые меня номер.
С каждым длинным гудком смелость оставляла меня, я уже хотела положить трубку, пока не услышала этот циничный голос:
- Не может быть…
Еще вдох, прикрываю глаза, облокачиваясь лбом о холодное стекло и твердо произношу:
- Отель Days Inn London.
Не дав возможности ему высказаться, я быстро отбросила трубку на постель и игнорирую грязное белье, свернувшись калачиком, ожидала приговора.