Карта ролевой игры "Между прошлым и будущим"

Все мы чего-то боимся. Страх – это бОльшая основа нашей жизни. Страх перед будущим или настоящим. Страх самой жизни или в преддверии смерти. Страх высоты или замкнутого пространства. Страх что-то или кого-то потерять… Мы прекрасно осознаем тот факт, что стоит нам перестать бояться и все вокруг измениться. Будущее будет светлым и многообещающим, а настоящее запоминающимся…Жизнь обретет яркие краски, а в смерти найдете успокоение. Высота подарит Вам ощущение полета, а замкнутое пространство - позволит разобраться в себе.… Но мы упорно, не желаем жить просто.
Живя сегодняшним днем, я редко задумывалась о будущем. Да, мною двигал именно тот пресловутый страх. Страх того, что я просто не знаю, что меня ждет за дверью под странным названием «Будущее». Что я увижу, открыв ее? Дорога в прекрасное или поворот в никуда? Но ведь и за каждым поворотом нас что-то ожидает. Может все дело в настрое? Пытаясь настроить себя на нечто чудесное, мы это и получим? А может все дело в том, что мы как слепые котята, острыми коготками цепляемся за прошлое, потому что там все понятно, все известно. И мы пытаемся перетащить его в настоящее, тем самым вешая амбарный замок на дверь с табличкой «Будущее».
Можно ли научиться жить, не оглядываясь назад? Можно ли научиться бороться со своими страхами, которые крепко засели внутри одинокой и пустой души?
Я всегда боялась завтра… Завтра…. Такое странно слово. Шесть букв и огромное смысловое значение.
Каждый вечер, садясь в кресло, смотрю на дверь и телефон. Три дня, уже три дня именно так я проводила свои дни, боясь на минуту оставить затхлый номер без присмотра, боясь пропустить важное. И каждый раз говорила: "Это случится завтра..."
Никто не звонит, никто не приходит…..
Первый день – день предвкушения… Нелепые метания, глупые улыбки. Проход от окна к двери, чтобы ее открыть и прислушаться к звукам в коридоре. Услышать знакомые шаги, и детское бормотание.
Второй день – день непонимания… Хмурые брови и рассеянный взгляд. Все те же метания, но более дерганные, потому что пришел Он, тот самый страх – страх разочарования. Ты чего-то ждешь, и, кажется вот оно…. Протяни руку…. Но ничего не происходит. В коридоре не слышны шаги. Только портье, шаркающей походной медленно прошел мимо двери.
Телефон молчит. Постоянно набираемый номер не отвечает…
Третий день – день ярости. Когда телефон разбивается об стену, от того что номер не отвечает. Когда нелицеприятные эпитеты пропитывают этот номер. Громко захлопывается входная дверь, за которой снова тишина. Ярость на саму себя, за то, что забываешь звук любимого лепетания. Забываешь звук шагов…
И вот он…появляется самый последний страх – страх потерять кого-то……
- Сволочь, куда ты дел мою дочь?
Голос пропитанный ненавистью и страхом, больше никогда ее не увидеть…Никогда Его не увидеть.
Я забыла, как звучит детское лепетание...

Легкое дуновение ветерка развевало темные волосы на голове юной девушки, сидящей на берегу небольшого озера, скрытого от глаз любопытных прохожих. Мягкая сочная трава, щекотала ладонь, заставляя улыбке плавно скользить по губам. Мечтательный взгляд был направлен на гладь воды.
- Вот ты где, я уж думал тебя не найду, - тихий глубокий голос раздается совсем близко.
- Это мое любимое место, - отвечает девушка, - мне кажется, только тут могут сбыться все мечты.
- В этом ты пошла в мать, - с улыбкой отвечает мужчина, - Ли всегда умела находить прекрасное там, где я видел всего лишь обыденность.
- Как ты с ней познакомился? – вопросительный взгляд нацелен на отца.
- Камилла, я же уже рассказывал, - обняв девушки за плечи, отец привлек дочь к себе, - и не раз рассказывал.
- Мне никогда не надоест это слушать, пап, ну пожалуйста - девушка склонила голову на сильное плечо родителя и, затаив дыхание приготовилась к самой романтической и самой волнующей истории, которую слышала в жизни…
Эта была утопия. Жизнь, где не было черной полосы. Где каждый новый день дарил радость и восторг. Жизнь не представлялась иной.
Разве могла девушка представить, что через год небо затянется тучами, а красивое озеро высохнет, оставив после себя безжизненную воронку. Листва облетит с деревьев и лес посереет.
И вкрадчивый голос отца:
- Ты оказалась самим большим разочарованием в моей жизни, Камилла.
Удаляющиеся шаги, эхом отдающиеся в стенах коридора. Это был день смерти брата той самой девушки. Того брата, который забирал любовь и нежность любимых родителей. Который занимал все их время, не оставляя его на дочь. Брата, которого она могла спасти, вовремя позвав на помощь, но не став этого делать.
- Мама? – тихий шепот в полуоткрытую дверь спальни, где ничком на постели лежала неунывающая Ли Кендалл. Ее плечи вздрагивала от тихого рыдания.
Услышав голос дочери, она лишь тихо прошептала:
- Не сейчас Камилла, уходи.
Слова болью отразились в сердце девушки. Любимая мать, которая всегда прощала все, которая всегда могла найти слова утешения – была безутешна сейчас.
В силу своего юного возраста, девушка ощущала себя преданной. Преданной родителями, так горячо любимыми ею.
В спальню вошел отец, дверь захлопнулась. Камилла вспомнила заметку, написанную еще во времена знакомства родителей одной молодой особой:
«Майкл Валенте — не из тех, кого легко узнать. И пока вы не узнали его по-настоящему — не так легко полюбить. Но как человек, который читает газеты и смотрит новости, я воображала, будто знаю его задолго до того, как встретила впервые. И, следовательно, не любила.
Зато люблю теперь.
Более того, восхищаюсь им и уважаю. И очень хотела бы, чтобы он был моим другом, братом или дядей. Ужасно жалею, что я не родилась раньше или он не родился позже, потому что убедилась сама: если Майкл Валенте любит женщину, то делает это бескорыстно, по-рыцарски и безоговорочно. Постоянно, верно и навсегда».
Всегда мечтая о такой любви, девушка только что лишилась любви иной – родительской. И в чем была на похоронах, она тихо покинула дом.
Так закончилась красивая сказка девушки, родившейся с серебряной ложкой во рту, и началась жизнь полная опасностей и наполненной запретными плодами.

В шестнадцать лет я уже все знала о сексе. Как и что делать, чтобы доставить очередного потному папику удовольствие. Я работала не за деньги, я работала за дозу. Отказ от обслуживания мужчин карался избиением и естественно отлучением тебя от заветного порошка. Затем следовала непреодолимая ломка, и я была готова на все, чтобы ее избежать. Сколько у меня было мужчин? Я не знаю... сбилась со счета, да и кому нужен реестр. Разные возраста, разные вероисповедания, разные комплекции. Красивые, уроды, с увечьями или просто Апполоны. А потом придти в занюханную квартирку, которую снимаешь с еще такими же, как и я, пройти в туалет, засунуть два пальца в рот и блевать… до тех пор, пока все не опустеет. А ночью пока никто не видит, достать старый снимок родителей и пустить слезу, посмотреть на небо и вспомнить…
В семнадцать лет, я впервые сделала аборт. Понятие не имею, кто был отцом. Может тот политик, который обожал оральный секс и всякие игрушки, а может индус, который трахался исключительно в одежде – вот такой был фетиш.
За все это время я ни разу не видела родителей. Но иногда, в порыве чувств я приходила на то озеро, в надежде увидеть его. Пусть мельком, вполоборота, но увидеть и еще чтобы сбылись так наивно загаданные в детстве мечты.
Вся последующая жизнь стала похожа на день сурка: секс-доза, секс-доза. Казалась никогда не выбраться из этой кабалы. Как я в нее попала? Очень просто, попробовав раз кокаин. Это был улет. Проблемы отошли на второй план, и снова погрузилась в мир утопии. На вторую дозу деньги были, а вот третья… пришлось заработать. Находясь под кайфом, мне было все равно как их зарабатывать. Я продала душу дьяволу, за небольшую горку белого порошка, пока один клиент не предложил мне работу в клубе – стриптизершей.
Теперь приходилось вкалывать за двоих: за танцовщицу и за шлюху. Плюсом было, что оставались деньги, неаккуратно засунутые в нижнее белье. И тогда у меня появилась мечта. Да мечта, за все эти годы, что я жила без нее, появился какой-то просвет. Я должна была всеми правдами и неправдами вытащить свою жизнь из этого дерьма.
Полжизни в чьих то постелях. Полжизни прожитой в тумане. Если в отношении работы я смогла заработать авторитет и фильтровать клиентов, но, как и прежде я была зависима от наркотиков.
Пока не случилось не предвиденное…..

Мэтисон, надоело мне что-то вечно чего-то ждать и вечно понимать, так что ответь мне, так ради любопытства - ты вообще когда-нибудь отпишешься?

О, Мэтисон, ты еще жив)) И не кипишуй, пожалуйста, только так я могла вывести тебя на диалог)

Время остановилось. Маятник часов продолжал отсчитывать свой ход, но стрелки будто замерли на большом циферблате. Ожидание сродни вечности, и чтобы ты не делала, как бы ни пыталась занять свои мысли, взор всегда обращался на круглый циферблат посреди выцветшей стены, словно моля время поторопиться.
До сего момента я не обращала внимания на то, какую роль в жизни играет время. Некуда было спешить, и некого было ждать. Главное не по кому было скучать… Воспоминания о содеянном причиняют боль и лишь сильнее пальца обхватывают ручку кресла, так что белеют костяшки на руке.
- Ты никогда ни о чем не думаешь! Все твои поступки основываются на порыве! – в бешенстве кричал великий Майкл Валенте.
Кто знал, что однажды придется с ним согласиться и что причиной тому послужит безрассудный поступок, за который не вымолить прощения.
Минуты превращались в часы, часы в дни и все это время боязнь покинуть номер, чтобы не пропустить злополучный звонок, а может долгожданный стук по деревянной двери.
- Мэтисон, из-за тебя вся жизнь наперекос, – устало шепчешь в пустоту, не отрывая взгляда от окна и парка за ним в надежде разглядеть знакомый силуэт.
Точно также, стоя у окна несколько недель назад в доме и прижимая к себе самое дорогое, что может быть в жизни любой женщины, смотрела в окно, где в ночь уходил человек, подарившей такое чудо. Чудо, любовь которого я убила своими руками.
Покачав головой, прочь отгоняя мысли, отхожу от окна, чтобы сотый раз за день продолжать мерить шагами комнату раз, за разом поглядывая на часы и на небрежно брошенный телефон на постель. Кто бы мог знать, что долгожданный час икс наконец-то наступит.
Часы пробили полдень, и как всегда минута в минуту пришла горничная, для уборки номера. И отступая от правила не покидать номер, я все-таки вышла на улицу.
Немноголюдный парк, колыхание деревьев на ветру, будто что-то шепчут, предупреждая. И вдруг замираешь посреди небольшой аллеи, видя вдалеке Его. Одного. Взгляд скользит по сторонам в ожидании увидеть …. Ту, чье прощение я буду заслуживать всю жизнь, но от абсурдной мысли отвлек телефон, завибрировавший в руке. Осторожно поднеся трубку к уху, и не успев ответить, слышишь голос, от которого тело будто пронзает током.
- Привет я немного задержался, надеюсь, для тебя время тянулось чертовски медленно.
Как бы я не старалась гнать чувства к этому человеку, тело отказывалось подчиняться голосу разума и казалось, в такие моменты оно начинало жить своей жизнью.
Но ярость заполнившее все нутро вытеснило чувство возбуждение и, не отрывая взгляда от мужчины, спешным шагом направляюсь к нему.
- Где моя дочь, черт возьми?! - переходя на крик, хватаю Мэтисона за воротник куртки, - куда ты ее дел?! Какого черт она вообще у тебя делает? – продолжая трясти мужчину, я не замечаю, как сильные ладони сжимают кисти, отводя руки в сторону.
-Неправильные вопросы, детка, - все еще удерживая мои руки в своих, словно в капкане, процедил Мэтисон. – Дочь?! Ты смеешь называть ее дочерью, и при этом бросать черт знает где?!
Его слова будто пощечина, и все яростные слова, накопленные за эти дни, застревают где-то в глотке. Его лицо было так близко, такое родное и в тоже время такое чужое. Взгляд наталкивается на ярость, бушевавшую в темных глазах – глазах, которые всегда манили своей загадочностью.
- Тебя совершенно не касается, как я распоряжаюсь своей дочерью! – вырвавшись из цепких рук, я отступаю на шаг. Все еще не отводя взгляда от его глаз, процедила, - все, что от тебя требуется это назвать адрес, где она находится, и после можешь катиться ко всем чертям, Мэтисон!

«Новая глава жизни...
Взят в руки чистый лист и ручка, чтобы никто не посмел стереть написанное…
Часы монотонно отсчитывают время…
Чернила оставляют след на бумаге…»
- Мне наконец-то удалось ее уложить, - в голосе слышится гордость, - неугомонная. Егоза.
Улыбка касается губ.
-Когда то, ты и меня так называл…
Итак….
Преддверие Нового Года время подводить итоги, искать ошибки, пытаться их исправить, а если не получится – забыть. А что если было много ошибок, ненужных встреч, разочарований и так мало поводов для радости и улыбок?
Падать. Подниматься. Жить. Умереть, чтобы….. Воскреснуть. Если во всей нашей жизни смысл, каковы правила? Для чего дается второй шанс, если никчемная жизнь решила поставить точку.
Каждый обещает окружающим начать новую жизнь: бросить курить, пить, найти работу, выйти замуж, а может развестись. Обещает… Окружающим… Но значит ли это, что человек честен и в первую очередь перед собой? Разве он бросает курить? Пить и далее по списку. Все делается в угоду другим, чтобы подбодрить отчаявшуюся мать, или угодить другу/подружке. Но все это ложь. Мы никогда не бываем, честны, даже стоя на пороге новой жизни. Или на пороге иллюзии к этой новой жизни?
О своем желании, загаданном на прошлое Рождество, вспомнила только сейчас. Мечтала о путешествии, о загадках, чтобы от жизни дух захватывала, как на американских горках, когда мчишься в пропасть, чтобы воспарить.
Впервые мое желание исполнилось. Ах, как я жалею о своей беспечности сейчас, глядя на часы, стоящие на полке, которые отсчитывают последние минуты моей, казалось уже невозможно стать радостной, жизни. В этом мире пунктуальны только больные – на прием к врачу, работники, получающие ничтожно низкие зарплаты и, конечно же…..социальная служба, вызванная сердобольными соседями.
Внезапный звонок в дверь, раздавшейся в доме неделю назад, растревожил малышку. Оставив плачущую девочку в кроватке, спустилась вниз, чтобы открыть дверь «Немезиде». Их было двое. Худощавая женщина со слегка вздернутым носиком и прозрачными слегка прищуренными глазами. В черной юбке-карандаш, и в твидовом пиджаке, она была похожа на строгую учительницу. В этот момент я пожалела, что не успела расчесать волосы, и переодеться в чистое. Мужчина был похож на Дени Де Витто, такой же маленький, кругленький с сальными бегающими глазками и с тремя прилизанными волосками на макушке.
- Мисс Лейтон? Кимберли Лейтон?
- Да, - голос осип и, откашлявшись и уже более твердо, спросила. – Чем могу помочь?
- Я Лесли Олмаш, представитель социальной службы города. Могу я войти?
Это было произнесено четким и громким голосом, при этом глаза не останавливались ни на минуту, исследуя сначала меня, а потом дом.
Не дожидаясь ответа, работники прошли в дом, и сразу же взгляд обратился на верхний этаж, где захлебываясь рыдал ребенок.
- Чт …что случилось, - испуг в голосе был скорее врагом, чем заступником, но я ничего не могла сделать.
Сердце зашлось от волнения, лицо покрылось испариной. Паника охватила все мое существо.
Морщась от крика, Лесли Олмаш начала говорить:
- К нам поступил тревожный звонок от миссис Ферфакс. Женщина была взволнована. Говорила, что постоянно в этом доме кричит ребенок. Его мать уходит по ночам, приходит утро. С ребенком находится чужая женщина, не являющаяся членом семьи, - монолог сопровождался осматриванием дома, обстановки и легким касанием кончиком пальца полок, на которые оседала еле заметная пыль. – Я бы хотела уточнить – это ваш ребенок…?
- …И могу я взглянуть на ваши документы? – подал голос второй, который осматривал каждый уголок, не пропуская не детали, ловя мой испуганный взгляд, пытаясь уличить во лжи. – Извините я не представился, - запустив руку в карман пиджака… - лейтенант Роджерс…
Прислонившись влажной спиной к прохладной стене, пролепетала:
- Документы?
- Вы можете угомонить ребенка?! – выкрикнула женщина, скрестив руки на груди.
- Да, да, я…. – в голове не одной светлой мысли. Мозг сковала паника.
- Значит так мисс Лейтон, - безапелляционно продолжила Олмаш, - мы проверили вашу семью. Сомнительный доход, работа… - презрительно поджав губы, она буквально выплюнула мне в лицо, - в сфере услуг, ночные похождения… Неделя! Чтобы разобраться со всеми делами. Неделя, мисс Лейтон и ни днем больше. А ровно через семь дней, мы придем, чтобы не вести с вами светскую беседу, и не поддаваться умилению и жалости при виде очаровательного младенца. Нет! Мы придем, чтобы забрать ребенка и отдать его людям, которые понимают в воспитании и не зарабатывают, раздеваясь за деньги. Вам все ясно?!
Произнося монолог женщина надвигалась на меня, притесняя к стене. Только когда закрылась дверь, я сползла по этой самой стене, закрыв лицо руками.
Шок, испуг, ненависть на идиотку-соседку. Нет, скорее ненависть на себя. Что не могла обеспечить достойную жизнь своей дочери. Только тишина, внезапно образовавшаяся в доме, заставила подняться с пола и направиться в детскую, на ходу обдумывая план дальнейших действий.
- Вам нужно обратиться к ее отцу, - тихим голосом произносит Мэри, пару дней спустя, укачивая девочку, - уверена он придумает что сделать, - улыбка озаряет ее лицо, когда маленькие кулачки, начинает очерчивать воздух.
- Мне нужно бежать – уставившись в одну точку, и как мантру повторяю я, - только бежать. Твою мать, ну почему так?!
Не обращая внимания на ребенка и осуждающий взгляд няни, я резко поднялась с дивана, чтобы наполнить до краев бокал виски. Одним залпом осушить и снова выкрикнуть:
- Твою мать! Я только подумала, что все хорошо. Что наконец все плохое осталось позади, и мы с Викторией сможем спокойно зажить, - грустный взгляд в сторону Мэри. – Мэри, как мне замолить свои грехи?
- Во-первых, пойти и извиниться перед миссис Ферфакс, за то, что брызнули ей в дом слезоточивый газ. Она бедная до сих пор, без слез разговаривать не может, - присев рядом, морщинистая рука, накрыла мою ладонь, - Кими, это так по-детски, - доброта, звучавшая в голосе выбила непрошенные слезы. - Научитесь решать проблемы по-взрослому. И научитесь просить помощи… - и магия слова разрушилась одной фразой, - и вам нужно связаться с ее отцом.
- Он умер, - механически ответила я, допивая виски, оставшейся на дне бокала.
- Как?! – Добрая Мэри бес сил облокотилась на спинку дивана, и не держи она при этом Викторию всплеснула бы руками.
- Да, - продолжила врать я, - он так спешил к нам… - я грустно хмыкнула. - Представляете, нес охапку воздушных шариков, я даже подумала, что он может на них улететь, а тут…. – задрожал подбородок,и глаза обратились на пустой бокал в моей руке. – Выскочивший из-за угла грузовик….без шансов….
Резко поднявшись с дивана, чтобы не разоблачили обмана, я снова наполнила бокал…
- Мэри, что же мне делать? – снова возвращаясь к теме от которой щемит сердце, я посмотрела на своего ангела-хранителя.
Но женщина, все еще находясь под впечатлением от моего рассказа, не сразу сообразила, о чем я ее спрашиваю.
- А? Ааах, Кимберли, тогда все гораздо хуже…. - печально подвела итог женщина, которая была послана мне, чтобы подбадривать и дарить надежду. Сейчас она отняла у меня эту самую надежду.

Осталось несколько часов. Стрелки неугомонно приближались к полудню. Раздастся звонок в дверь и…..
Слезы покатились по щекам и от безысходности. Взяв на руки Викторию, свою победу над смертью, над прошлой жизнью. Встретившись с точно такими же глазами, увидела улыбку на таком родном личике. Ладошка ложится на мою щеку, как тогда, когда образовалось единое-целое. Мать и дочь.
- Ты моя, - шепчу я, касаясь губами лобика малышки, - я никому тебя не отдам.
Аккуратно укладываю малышку на диван. Пальца быстро набирают намертво запечатлённый номер телефона в памяти, слышится приглушенное:
-Алло…
…Слегка замявшись, слышу дыхание…
- Мне нужна твоя помощь…
Ртом хватается воздух, слышится звон падающих предметов, скрип кресла и звук с улицы (открыли окно)…
- Камилла…. Господи…. Камилла….
- Помоги ей….не мне, - голос срывается, прорываются слезы, - помоги своей внучке, папа…

Много времени прошло с тех пор. Англия осталась для меня лишь маленькой точкой на карте мира. Слезы, причитание, пощечина – но я все это заслужила. Один взгляд на маленькую Викторию и мистер Валенте……Кто бы мог подумать, что жестокий и беспощадный Майкл Валенте, может быть таким мягким, домашним и разрешающим на себе ползать любимой внучке, дедом.
- Мне наконец-то удалось ее уложить, - в голосе слышится гордость, - неугомонная. Егоза.
Улыбка касается губ.
-Когда то, ты и меня так называл…
Собираю игрушки, раскинутые по комнате. С тех пор, как Виктория начала ходить, игрушки находились в совершенно необычных местах. Вот и сейчас выгребая пушистых котят из ванной комнаты, я слышу голос отца:
- Кэми, я так и не сказал тебе, - голос под конец фразы охрип, -Я…
- Я знаю, папа, - подойдя к отцу, я положила руки ему на плече, - Я тоже тебя люблю….
Отличное окончание года. Виктория была послана мне ангелами, чтобы образумили, и дали понять насколько важна семья. Жизнь полная черноты и мрака канула в небытие, шалости остались позади…
Хотя иногда так хочется………….

В этот день шел дождь. Тучи заволокли небо, а молния разрезала облака. Мрачные лица, прикрывающие головы черными зонтами, стояли поодаль. Было много людей, все что-то говорили, хлопали по плечу, сжимали ладонь.
Дождь барабанил по земле. Его капли отскакивали от блестящей крышки гроба, который медленно опускался во влажную яму, вырытую равнодушными работниками. Красивая женская фотография, с черной лентой в углу, возвышалась на постаменте. Белые розы (ее любимые) были собраны и аккуратно преподнесены к фотографии. Одна белая роза, брошенная бессильной девичьей рукой, последовала за гробом в глубину.
- Ли Кендалл Валенте была прекрасной женщиной, любящей женой и заботливой матерью…..
Слова священника доходят с трудом, словно стоит блок, не допускающий мысли о том, что матери больше нет.
«Прости меня, мама, я очень прошу, прости» - слезы катятся из глаз, люди, стоящие впереди расплываются лишь черное очертание и ничего больше.

Лос-Анджелес город фантазий, грез и нечто греховного. Сюда стремятся юные старлетки для реализации мечты о денежном папике, а может, чтобы проездом через Голливуд быть замеченным известным продюсером. Здесь сбываются мечты и рушатся самые продуманные планы. Город иллюзий и город соблазнов.
Казалось, жизнь налаживалась. Большой дом с зеленой лужайкой, и бассейном на задней дворе.
Солнце сквозь ветви деревьев оставляла блики на ровной глади воды. На одном из шезлонгов сидела миловидная девушка, читая книжку и изредка поглядывая на стоящую впереди коляску, где мирно спала девочка, сводящая с ума всех жителей этого дома-мечты.
Девушка, как и все ее возраста, приехала покорять Голливуд, но жестокий мир шоу-бизнеса пожевал и выплюнул юное создание. Она чем-то напоминала меня. Хотела всего, не зная границ, а получила лишь разбитое сердце и разочарование. Вот так из сидящей и плачущей девушки на скамейки одного из парков она перекочевала в няню моей дочери.
Из окна открывался вид на точно такие-же домики с белыми крышами, аккуратными лужайками, джакузи и бассейнами. По соседству известный режиссер, в прошлом оскароносный актер, с другой бизнесмены, рестораторы и прочие сливки общества.
Все вроде отлично. Любящие родители, вечно кудахтаюущие вокруг. Любимый ребенок, постоянно плачущий и вечно что-то просящий. Голливудское очарование сквозит в каждом листочке растущего неподалеку дерева. Все отлично. Но так хочется завыть от этого очарования и начать рвать волосы от псевдосчастливой жизни, которая так и просится на полотно известного художника.
Прошлая жизнь была дрянью, принесшая немало горя и повлекшая за собой страшные последствия. Но она была насыщена, богата на эмоции и некогда было скучать. От настоящей жизни зубы сводит в оскомине, когда даже в туалет тебя сопровождает всевидящий дворецкий.
- Мисс Валенте, мне кажется, Викторию надо покормить, - тонкий голосок прерывает раздумья, заставляя обернуться.
- Да, я сейчас, спасибо, Луиза, - не спеша, прикрыв окно и позже взяв малышку на руки, задумчиво посмотрела на маленькое личико.
«Надеюсь, овал лица, единственное, что тебе досталось от твоего папаши» - покачав головой, прогоняя навязчивые фантазии и мысли, взялась за заранее приготовленную бутылочку детской смеси. Десятимесячная малышка, ухватившись ручками за бутылочку, жадно хватилась за соску.
Оставшись в детской наедине с дочкой, улыбаюсь, слушая жадное детское причмокивание. Вгляд снова обращается к окну и пейзажу за ним. Тоска охватывает все естество. От постоянной обыденности хотелось бежать не оглядываясь. От ежесекундного контроля хотелось вздернуться. Золотая клетка, выбранная мной специально для того, чтобы ребенок рос в лучших условиях, ни в чем, не нуждаясь, оказалась для меня тюрьмой.
Усадив наевшуюся девочку в манеж, наблюдая, как та сразу же пыталась подняться, и, высунув кончика языка, маленькими ручками хваталась за манеж, пытаясь установить равновесие. Виктория уже начала ходить, правда при этом необходимо было подстраховывать, но круги по манежу, она накручивала запросто и с удовольствием.
Держась за перекладинку, малышка подняла ручки, сжимая и разжимая кулачки, просясь ко мне.
- Нет, Виктория, ты должна быть самостоятельной, - назидательно отвечаю я, на ее нечленораздельные звуки.
- Няяяя, - протягиваю мне плюшевого носорога, и, не удержавшись одной рукой за манеж, малышка плюхнулась на попку.
Единственная моя радость, мой выход из плохого настроения и самобичевания. Моя защита от незадачливых поклонников, пытающихся вторгнуться в мою семью и получающих постоянные отказы. Идея фикс отца выдать замуж, и найти подходящего отца малышке доходила до фанатизма. Ему была ненавистна мысль, что у ребенка не будет папы. Постоянное навязывание своего мнение было свойственно для великого Майкла Валенте не понимая, что этим он душит свою дочь, и наводит на мысли о новом побеге. Лишь ребенок сдерживает порыв. Но часть украшений, принадлежавших мне, были распроданы, и на счету оказалась кругленькая сумма, достаточная для покупки, пусть небольшого, но своего дома, где-то в провинции.
Кто знал, что не у всех сказок бывает счастливый конец. Не Уолт Дисней пишет нашу жизнь, где хэппи энд обязательное условие. Удар, последовавший за прекрасной иллюзией жизни, разрушил степенное течение семьи Валенте.
Ли Кендалл, красивая, никогда неунывающая, вечно борющаяся за свое счастье женщина, получила сердечный приступ. В одночасье женщина пышущая здоровьем превратилась в приведение.
Вечно пикающие приборы, проводки, тянущиеся к истонченному телу – вызывало боль в сердце. Независимая Ли не хотела последние дни провести в больнице, и под нее была оборудована одна из спален особняка.
- Это я виновата, - сидя на кровати матери, взяла ее за руку, удивившись какой легкой и тонкой она оказалась. – Мне не стоило…
- Камилла, - перебила мать, - ты самое лучшее, что было в моей жизни и я рада, что могу тебе это сказать. Я не хочу, чтобы ты о чем-то сожалела, не хочу, чтобы помнила плохое. У тебя такое прекрасное будущее. Хватай от жизни все! Ты стала умнее, мудрее и теперь я не боюсь тебе этого советовать.
- Мама…- рыдание сдавливает горло, мешая говорить и лишь сильнее сжимаю ладонь.
- Кэми, девочка моя, - сухой ладонью мать проводит по моей влажной щеке, стирая слезы, - обещай мне, что будешь счастлива! Что будешь бороться зато, что делает тебя счастливой, заставляет улыбаться. Обещай, что станешь опорой для своей дочери, ее другом, ее учителем. Она прекрасна. И нет, нет, не плачь, - слыша мои рыдания, Ли подносит мою ладонь к своим губам. – Я хочу запомнить твою улыбку, как искрятся твои глаза. Как небрежно ты откидываешь волосы от лица. То, что свойственно, только тебе Кэми.
- Я не могу, - рыдания продолжают сдавливать горло, голос дрожит и срывается, - не могу тебя отпустить, не могу потерять, когда снова обрела. Я так тебя люблю!
- Девочка моя, я всегда буду с тобой. В каждом солнечном луче, попадающим на тебя, озаряющим твою жизнь. Улыбнись мне, Камилла, помоги мне запомнить тебя такой.
Собрав все силы в кулак, стараясь успокоится, я выполнила просьбу матери. Ее последнюю просьбу, ее улыбка осветила лицо в ответ, а прибор жизнедеятельности показывал ровную полосы, предательски пища.
Зарыдав, опустила голову матери на грудь, туда, где когда-то билось любящее сердце, а теперь звенящая пустота.
- Камилла, пойдем, - руки отца, пытались поднять меня, оттеснить от тела матери, но я руками хваталась за одеяло, не желая мириться с утратой.
- Нет, нет, нет, пожалуйста, - рыдая в голос, я качала головой, моля чтобы оставили меня в покое.
- Милая, я прошу тебя, - руки отца, легко подхватывают мое тело, вынося вон из комнаты, куда прошествовали незнакомые люди в белых халатах, плотно закрывая за собой дверь.
В этот день шел дождь. На гроб полетели ошметки земли, обычный ритуал так непонятный живым. Но неожиданно из-за туч блеснуло солнце, сквозь дождь оно с силой проталкивало свои лучи, осушая землю.
И в этот момент в моем мозгу взорвались слова матери:
«-…В каждом солнечном луче………. Обещай мне, что будешь счастлива……. Что будешь бороться зато, что делает тебя счастливой, заставляет улыбаться….»
Я снова посмотрела на небо, на этот раз с улыбкой и надеждой:
- Ну, привет, мам, - шепчу я, улыбаясь сквозь слезы, обращаясь к небу, - я обещаю, что выполню твою просьбу.
«Я уеду отсюда…….» И словно в подтверждении кончился дождь, и солнце вступило в свои права.

Доброе утро, продолжая дело, начатое мистером Кендаллом, поделюсь своими приятностями (или не знаю как назвать)

1. Это видео, пусть и не песня, трогает у меня все струны души, особенно когда именно слушается, а не читается. К сожалению, все что сказано правда, а уж как себя повести - мы решаем сами:



2. А эти песни мне просто нравятся))))



и из моего любимого фильма)

Привет!

Я никогда не буду просить людей возвращаться обратно... да, я буду скучать... да, мне будет не хватать их, но свой выбор они сделали...

Дождь за окном размывал картинку. Упругие капли ударялись о подоконник, отскакивали, образуя миллион брызг. Контуры нечетко обрисовывались, как и будущее, которое было туманно. Расплывчатое отражение лица в оконном стекле. Слезы на лице будто смешиваются с дождем, образуя единое целое. Незаметно рядом появляется второе отражение – хмурое, с плотно сжатым ртом и грустным взглядом:
- Камилла…
- Все в порядке, - отворачиваюсь от окна, чтобы подобрать игрушки. Детский плач уже, который час не смолкает в доме.
- Кэми, - повторяет имя, но голос звучит более ласково.
- Я же сказала, все отлично, - отчеканивая каждое слово. – Ты знал! Ты знал, что она болела, и не сказал мне! Почему ты не сказал?! – выкрикнув, обвиняла отца в смерти матери.
- А кому говорить? – отец, теряя терпение, подошел близко, - кому говорить – твоей могиле?!
Слова заставляют замереть, расширив глаза от ужаса и осознания правды. Фразы бьют по больному и то, что боялась признать, приобрело словесные очертания.
- И успокой своего ребенка!
Последняя фраза, сказанная в дверях и снова тишина.
Малышка, чувствуя всеобщее напряжение в доме, постоянно плакала. Ее настроение совпало с появляющимися новыми зубками – боль от которых не давала ей уснуть и успокоиться.
Идя на звук плача, оказалась в темной детской, лишь тусклый свет ночника освещал комнату. Виктория с заплаканным личиком смотрит из кроватки. Ее ладошка сжимаются в кулачки, ножки…будто она бежит куда-то. Серые глазки влажные от слез следят за каждым движением. Взяв малышку на руки, присела в кресло, удобнее укладывая ее на руках. Мы с ней только учились быть мамой и дочкой, поэтому прощали небольшие огрехи друг друга. Плач перешел на легкое всхлипывание. Эта сцена напомнила ту…несколько месяцев назад. Взгляд непроизвольно обращается к двери, ожидая увидеть призрак. Хмыкнув от своей глупости, смотрю на дочь, которая засунув пальчик в рот, начала дремать. Аккуратно отведя ручку от ее личика, заменила на пустышку. Сердце наполнилось нежность. Никогда ранее не испытывав подобных эмоций, не знала как с ними совладеть. Казалось больше любить невозможно, но открывались все новые и новые грани. Непроизвольная улыбка во весь почти беззубый ротик, первые перевороты, первые шаги и первые звуки, так похожие на слово, понятное на всех языках. Лишь за одно это, я была готова простить все тому, кто однажды подарил мне это сокровище.
Солнечный свет проникал сквозь окна. Чмокающие звуки раздаются совсем близко. Что-то несильно дернуло за волосы. Открыв глаза я поморщилась от яркого света, бьющего в окна, и тут же застонала от небольшой были в мышцах. Заснуть в кресле с ребенком на руках – была не лучшей идеей. Девочка проснувшись, дергала за все, что попадалось под руку, и до чего дотягивалась.
- И как спалось моей малыш….О мисс, Валенте, - вошедшая Луиза в комнату, удивленно остановилась на пороге, - я не знала, что вы здесь. Мистер Валенте сказал, что Виктория никому не дает спать.
- Да, - передав малышку в заботливые руки няни, я приподнялась с кресла, чувствуя как затекли все мышцы, от неудобной позы. – Пойду, наведу ей смесь
- Мисс Валенте, ваш отец просил передать, что ждет вас внизу, - перебивает меня девушка, - сказал, что сегодня оглашение завещание. – Опустив глаза, Луиза старается не смотреть на меня.
Понимая ее неудобство, кивнула. Бросив взгляд на малышку, которая лежа на столике для пеленания, ждала, когда ей сменят подгузник, покинула детскую.
Через пару часов, я выходила из юридической фирмы, располагающейся в высотном здании делового центра. Ладонь сжимала белый конверт – письмо матери, адресованное мне лично. Хотелось скорее остаться наедине с небольшим клочком бумаги, все его помнящего нежные руки матери и хранившей ее запах. Но постоянные преграды в виде людей, незнающих куда свернуть-повернуть, топчущих на месте, заставляли медлить. Не обращая внимания, на таких нерасторопных и продолжая идти, даже после того, как какой-то верзила чуть не сбил с ног, уже скрылась за поворотом, как грудной мужской голос раздается почти над ухом:
- Добрый вечер, меня зовут …
Повернувшись, встретилась с глазами, взгляд которых перекинул меня на несколько лет назад. Дежа-вю. Но вместо удивления, я почувствовала усталость, разочарование. Грусть от того, что не скрыться мне от того места, где все началось и где все закончилось. Как бы я не хотела забыть прошлые события и людей, скорее одного человека, но жизнь делала крутой вираж бросая меня на обломки моей памяти, возвращая вновь и вновь. Я смутно помнила конкретно этого человека, лишь какие-то урывки, обрезки прошло. Оливия, девушка, жизнями с которой мы были так схожи. Корвин с удивленными глазами в тот момент, когда из него пытались вытрясти душу. И…..
Остановив себя на полпути экскурса в свое прошлое, вновь обращаю взгляд на красивого мужчину, с загадочными глазами, любопытство которого сводится к вопросу: «Что случилось?»
Настойчивость, то, что я раньше больше всего любила в мужчинах начинала бесить. Хочется скрыться подальше от него, от вечно настигающего меня прошлого и остаться наедине с письмом, которое мнется под нетерпеливыми пальцами. Но этот образчик эталона мужской харизмы, перекрывает дорогу:
- Камилла, расскажи.
- Если ты не дашь мне пройти, я закричу.
Настырность абсолютно постороннего, хоть и красивого мужчины выводила из себя, но ярость застила глаза после фразу сказанной следом:
- Прекрасно. Но может быть, ты согласишься поужинать со мной.
Замерев, я смерила высокомерным взглядом высокого мужчину, одетого в дизайнерскую одежду, лейблы которого кричали насколько он успешен, а на красивом лице застыло мнимое участие:
- Это что игра? – продолжая бесноваться, я сверлила мужчину глазами. Боль, обида..все было на грани фола, - если вы в детстве привыкли делиться игрушками и что..переняли эту привычку во взрослую жизнь. Поиграл один, позабавился второй, что Фаррел, эстафетная палочка перешла тебе?! Даже не знаю, что лучше поздравить или посочувствовать! - хмыкнув, окинула взглядом снизу вверх, остановившись на глазах, цвет которых напоминало море в шторм.
- Это всего лишь ужин, и не надо придумывать того чего нет, - процедил мужчину, нахмурив густые брови, - никогда не делился, как ты выразилась игрушками, и не брал чужие вещи.
- Как вы мне все надоели! – тихо, устало произношу, отступая назад, но бунтующая душа рвалась наружу, и желание наказать пока непонятно кого: себя, а может…. взяло вверх и слова сами сорвались с губ, - встретимся в ресторане в восемь.
Назвав адрес ресторана, повернулась спиной желая покинуть настолько уверенного в себе мужчину, как услышала:
- Я за тобой заеду!
- Нет, - быстро ответила я. Еще не хватало с меня объяснение о ребенке, - это не свидание Фаррел, так что не делай лишних движений. Встретимся на месте.
Заглушив его слова стуком каблуков, двинулась в противоположную от мужчины сторону, тихо пробормотав: «Вспомним прошлое!»

солнечный Лос-Анджелес

- Тебе не кажется, что ты не на своем месте сейчас, дорогая сестрица.
Сидя в широком кожаном кресле, в дорого обставленном кабинете, по периметру которого находились большие окна, открывающие богатую панораму на лежащий город внизу под название Лос-Анджелес, с легкой улыбкой наблюдала за оппонентом, расположившегося в кресле напротив.
- Ты уже считаешь это кресло своим? - усмешка проскальзывает в голосе, и ярость застилает глаза собеседника.
- Не нужно меня недооценивать, малышка, - поднявшись со своего места, мужчина уперся руками о край стола, подавшись вперед, - я слишком долго ждал этого шанса.
- И случайно, не ты ли пустил в него ту пулю? - усмешка не сходит с губ, ну кулаки с силой сжимают дорогую пишущую ручку.
- Я не настолько кровожаден, чтобы убить собственного отца, детка, - уголки тонких губ ехидно изогнулись. - Мне же достаточно было просто находиться рядом. Стать его тенью. Правой рукой. Незаменимым как в корпорации, так и в жизни. Кстати, твоя мать, тоже во мне души не чаяла. Ли…прекрасная, женственная …Ли. Ты очень на нее похожа. Только в отличие от тебя ее сердце не настолько ожесточено, и оно не выдержало правды обо мне. Бедная, несчастная миссис Валенте. – Снова усевшись в мягкое кресло, продолжил. – Добиться их расположения было легко, не спорю. И ты мне в этом очень помогла, сестричка. Пока его любимая дочурка ублажала всех и вся….или притворялась мертвой….
- Послушай меня, сукин ты сын, - взорвавшись, резко поднялась с кресла, - если ты хоть на шаг приблизишься к этому креслу, к этому кабинету или к семейному дому, то я сделаю то, на что не хватило смелости у твоей матери-шлюшки, - приблизившись совсем близко, так что запах дорогого парфюма щекотал нос, процедила: - я избавлю эту землю от такого отродья как ты.
- Не раньше, чем я избавлюсь от тебя и твоего отродья, детка, - поцеловав воздух возле губ, не спеша покинул кабинет, лишь обернувшись на пороге: - Будь осторожна, Камилла. В борьбе за власть, только один победитель,– дверь тихо затворилась.
Пара глубоких вдохов-выдохов и самообладание постепенно возвращается. Плеснув в пухлый стакан янтарный коньяк, опрокинула залпом, поморщившись от едкого вкуса.
- В борьбе за власть, только один победитель…
Повторив про себя слова, и снова процедуру с коньяком, подошла к окну.
- Папочка и что же еще ты унес с собой в могилу?

Несколькими месяцами ранее...

В отличие от смерти матери, смерть отца не оставила равнодушным больше количества народа. На кладбище было яблоку негде упасть.
В отличие от смерти матери, смерть отца я встретила спокойно. Без слез и истерик. В отличие от других дочерей, я не была сильно к нему привязана. Уважала, любила и боялась… Последнее случалось чаще остального. Признаться даже испытала некое облегчение, когда однажды в полицейской форме мужчина позвонил в дверь. Пуля в сердце.
Следствие продолжается….. но, похоже, копы зашли в тупик. Все силы брошены на поимку преступника, но все силы тщетны. Разве легко разглядеть волка, скрывающего за шкурой ягненка? Таким оборотнем оказался мой новоявленный братец.
Яркие, запоминающиеся похороны. Вспышки фотоаппарата, дефиле в дорогих костюмах.
Ярко, дорого жил. Ярко, дорого почил.
В комнате с красным ковром, обитыми деревом стенами и кожаными черными креслами собралось немало народу. Мое удивление не осталось незамеченным, когда поверенный отца подошел ближе.
- Твоего отца все любили Кэми…
- Не отца, а его деньги мистер Келлман, - оглядевшись вокруг, запоминая каждого присутствующего, обратилась к адвокату, - думаю пора начинать.
Пока зачитывалось завещание, со свойственным женским любопытством оглядывала присутствующих. Были те, кто служил отцу многие годы – им было даровано денежное вознаграждение в размере той суммы, что при желании покинуть корпорацию Валенте, они ни в чем не будут нуждаться.
Комната постепенно пустела. Некоторые женщины, белоснежными шелковыми платками промокали свои глаза.
В комнате осталось трое: адвокат, дочь погибшего и Брендон Линг – незаменимый служащий Корпорации Валенте.
Все недвижимое имуществ - дома, квартиры и поместье в Швейцарии - было завещано единственной дочери и внучки Майкла Валенте.
«Моя компания была еще одним мои ребенком» - зачитали строки из завещания некогда всемогущего Майкла Валенте «поэтому желаю, чтобы эта компания осталась в семье, и мою любовь и преданность ей разделили мои дети»
«Мои дети»? После этих слов, внимательно посмотрела на поверенного, но тот старательно отводил взгляд, прожигая дыру в бумаге, что держал в руках.
- Что это, черт возьми, значит, мистер Келлман? – не выдержав затянувшегося молчания, я вырвала завещание отца из рук адвоката.
Лихорадочно пробегая глазами по строчкам, написанным аккуратным каллиграфическим почерком отца, сильнее хмурила брови.
С широко округлившимися глазами, я обратила взор на мужчину, сидящего напротив. Лет тридцати пяти. Дорогой костюм тройка от Армани на тренированном теле. Шелковый галстук поверх белоснежного воротничка рубашки. Темные волосы аккуратно уложены назад и наглый взгляд голубых глаз из под густых бровей и ехидная улыбка на тонких губах.
- Больно, когда твой кукольный домик рушится, не правда ли сестричка?
Голос пропитанный ядом и царственная осанка головы – заставила сжать ладони, в кулаки сминая экземпляр завещания отца.
- Что все это значит? – никому конкретно не обращаясь, я переводила глаза от адвоката до человека, называющего себя сыном Майкла Валенте.
- Кэми, - но Брендон не дал договорить адвокату…
- Может все-таки прочитаешь, что оставил нам наш горячо любимый отец, - насмешливым голосом продолжил он, - прежде, чем бумагу превратишь в комок никому ненужного мусора.
- Раньше ад замерзнет, чем я допущу тебя до Корпорации, - процедив сквозь зубы, слегка дрожащими от злости пальцами, разорвала завещание, швырнув обрывки бумаги в лицо человека ставшего моим врагом, покидая кабинет, который стало моим чистилищем.
- Ты еще об этом пожалеешь,- услышала я в вдогонку, но, не останавливаясь на высоких каблуках и почти негнущихся ногах, добралась до машины.
- Будь ты проклят Майкл Валенте, - влажные ладони с силой обхватили руль. Невидимым взглядом, всматриваясь вперед, повернула ключ в замке зажигания. – Надеюсь, черти хорошо тебя поджарит, папочка за ту ложь, что ты скармливал нам с матерью все годы.
Мотор, словно кошка в ласковых руках, мягко заурчал. Колеса машины зашуршали по дорожке из гравия и, заворачивая, в зеркале заднего вида я увидела того, кому отошли почти семьдесят процентов акций любимого детища отца - Корпорации Валенте.

Никогда не сдавайтесь! Сдаются только квартиры, слабаки и проститутки.

Серый тоскливый Лондон. Скучные здания, дожди и ветра. Смог по вечерам. Проезжающие машины обрызгивала лужами прохожих. Те возмущались, грозясь кулаками, но потом, вновь понурив голову, спешили по своим делам.
Город, подаривший лишь обреченность. Город, в котором начнется все заново.
Каждый год своей жизни в нем я проходила через огонь. Я умирала и возрождалась ещё более сильной. Я была стойкой.
Уехала так давно, а будто недавно. Все ранее казавшееся сном, снова навалилось, крича о том, что все было правдой. Уехать, чтобы снова вернуться….
От навалившихся воспоминай слегка кружилась голова, а от легкого беспокойства - пересыхало во рту.
Тяжелые облака нависли над головой. Но солнечный просвет – обещал все-таки погожий день.
- Мама, я хотю домой, - прижавшись к ногам малышка, с тоской оглядывала спешащую толпу аэропорта, прижимая к себе белого плюшевого кролика.
Перелет измотал девочку и, подняв малышку на руки, спешным шагом направилась подальше от людского муравейника к встречающей нас машине.

- У меня к тебе деловое предложение, сестрица, - усевшись в мягкий диван в гостиной, закинув ногу на ногу, смаковал кофе, приготовленный заботливой домработницей. - Раз твое желание поиграть в директора настолько велико, я предоставлю тебе такой шанс.
- И что это за попытка альтруизма, или зов крови оказался сильнее? – усевшись напротив, оппонента, также с чашкой кофе в руке, пыталась разгадать мотивы собеседника.
- Кровь не водицы, дорогая сестричка. К тому же на правах старшего брата я просто обязан предоставлять тебе свою заботу и внимание, - отставив кофе на стеклянный столик, обратил свой взгляд на меня, - так о предложении. Понятное дело, что руководить в главном офисе я тебе не позволю. Навыки у тебя, малышка, не те. Тихо, тихо, - засмеявшись, поднял руки в примирительном жесте, когда его глаза отметили, как ладони сжимаются в кулак, - А вот выбрать филиал в любом конце света по душе – такой выбор я тебе предоставлю. Как тебе Испания?
- Не люблю жаркий климат, - пригубив терпкий кофе, наблюдала за «братом» поверх чашки.
- Италия? – продолжал настаивать собеседник, - Милан – мечта всех богатых девочек.
- Ненавижу Италию, - перед глазами промелькнула сцена с аварией, и, отгоняя непрошенные воспоминания, выпалила: - Англия!
- Англия? Но в Лондоне есть управляющий филиалом, - выбор слегка удивил, учитывая, что наверняка отец рассказывал про злоключения дочки в Англии.- Что тебе там делать после всего случившегося?
- Иногда приходится возвращаться, дорогой братец, чтобы на пепелище построить что-то новое. Тебе ли это не знать? И разве мне не потребуется помощь на первых порах? – с улыбкой глядя на недоумевающего Брендона, отставила чашку. - Мистер Моррисон давно работает у отца, думаю, он с радостью введет в курс дела.
- А ты подготовилась, - резко поднявшись с дивана, бросил на ходу. – Вылетаешь вечером.
Только после того как закрылась входная дверь, бумажной салфеткой аккуратно подцепила за ручку фарфоровую чашку, упаковывая ее в пакет.
- Саймон!
- Мисс Валенте?
- Отправь в лабораторию и проследи, чтобы все прошло идеально, и никто не посмел подменить результаты.
- Вы думаете, он подделал прошлый анализ?
- Я уверена, что он ловко облапошил моего отца, чтобы прибрать Корпорацию к рукам. Да, и Саймон, - встретившись взглядом с мужчиной, продолжила: - на время моего отсутствия я хочу, чтобы ты стал моими ушами и глазами. Не упускай из виду этого типа. Если какое-то по твоему мнению, его решение будет неверно, тут же извести меня. Он просто обязан допустить ошибку.
- Он отлично подготовлен, мисс.
- Он слишком горд и высокомерен. Власть — это рубашка из огня. Если умеешь носить её верой и правдой, она будет оберегать тебя и уничтожит твоих врагов. Однако, стоит поддаться гордыне и своё место забыть, тогда она самого тебя сожжёт. Тут же. А я посмотрю, как он будет гореть и полыхать.
- Все сделаю мисс!
Удалившись, неслышно прикрыл за собой дверь.
Саймон Вульф многие годы был верен семье. Долгие годы был незаменим, выполняя любое поручения отца без лишних вопросов. Его преданность перешла и мне.
Сборы не занимали много времени. Основной проблемой была Виктория, которая успела уместить в багажник, с помощью домработницы, велосипед, огромную обезьяну и все плюшевые игрушки.
- Виктория, – присев на корточки возле дочери, улыбнулась, - уверена, в том месте, куда мы едем, также много игрушек. А этих давай оставим здесь, пусть они ждут твоего возвращения.
- Они будут скучать без меня, - разведя ручки в сторону, грустно склонила голову на бочок.
- Маленькая моя, мы уезжаем ненадолго, - прижав дочку к себе, поцеловал пухлую щечку, - они даже не успеют соскучиться.
- Обесяес?
- Даю слово! – подняв руку в клятвенном жесте, взъерошила темные волосы, - а теперь пойдем, поможешь собрать чемодан.

Фаррел, ты подарил мне все, что я так горячо "люблю") Но, признаться цветами я тронута, спасибо)

Жаль, значит фантазируй)

- Мне искренне жаль вашего отца, мисс Валенте, примите мои соболезнование.
Высокий импозантный мужчина, принеся слова соболезнования, горестно опустил глаза.
Кивнув в ответ, приподняв в ободряющей улыбки уголки губ, также тихо ответила:
- Спасибо, мистер Моррисон. Но я приехала не для этого, - глядя прямым взглядом в глаза управляющего, произнесла, - я приехала возглавить филиал.
- Но как же, мисс Валенте, я столько лет….
- Я не собираюсь никого увольнять, - прервав сбивчивую речь движением руки, продолжила. – По крайней мере, пока. Вы много лет были незаменимы для моего отца, надеюсь, что и мне вы станете таким же преданным помощником, мистер Моррисон.
Сомнение в глазах мужчины заставили нахмурить брови.
- Вы чем-то недовольны?
- Ну что вы?
- Вот и прекрасно, - изобразив на лице милую улыбку, взяла мужчину под руку, - а пока покажите мне, что и как работает, и заодно проводите меня в мой кабинет.
- Ваш кабинет?
- Думаю, бывший кабинет отца мне вполне подойдет, - с такой же милой улыбкой я двинулась вперед по коридору, - или может он занят? – полуобернувшись, сверкнула глазами в сторону управляющего.
- Нет, конечно же, нет, идемте.
Тонкие каблуки эхом раздавались в стенках коридора. Позднее время и мало кого можно было видеть из сотрудников. Лишь трудоголики или те, кого не ждали дома, и коротал вечер наедине с цифрами и бланками.
Офис располагался в здание бизнес-центра района City , сделанный полностью из стекла – хрупкий и легко рушимый. Отец всегда любил повторять, что наша жизнь как стекло – слегка заденешь и пойдут трещины, и ничто не сможет ее восстановить, поэтому антураж вокруг себя выбирал соответствующий, чтобы каждый раз напоминать себе об этом.
Окна во всю стену в кабинете не удивили, а скорее воспринялись как должное. Светло, просторно, минималистически и …. Холодно.
Обойдя вокруг стола, скользя кончиками пальцев по полированному покрытию на миг замерла. На столе стояла фотография: мать, отец и я. Мне тогда было четырнадцать. Это был тот самый день, когда я решила покинуть родовое гнездо из-за глупой блажи или гордыни.
Уйти, чтобы затеряться в черноте ночных улиц Америки, а позже и Англии. Взяв рамку в ладонь, с трудом могла отвести взгляд от улыбающейся и счастливой Ли Кендалл , которую обнимал смеющейся Майкл Валенте (улыбку которого угасла после на долгие годы, и лишь Виктория смогла снова ее заполучить). А посреди любимая дочка, в глазах, которых уже горел огонь предвкушения и азарта.
Из воспоминаний вывело тактичное покашливание стороннего наблюдателя и, отставив рамку на стол, вопросительно подняла глаза.
- Если вы ничего не желаете, мисс Валенте, то я бы хотел вернуться к своим обязанностям, - сухим и деловым тоном, произнёс Моррисон эту фразу, подозрительно сощурив глаза.
- Нужно, – слегка улыбнувшись, присела в коричневое кожаное кресло, - мне нужны все отчеты по итогам работы за предыдущий и нынешний год. Бухгалтерские балансы и все распорядительные документы, на которые вы ссылаетесь в процессе работы.
- Когда вам это нужно, - недовольным тоном интересуется оппонент, желая побыстрее убраться.
- Сейчас, мистер Моррисон, и не минутой позже, - и махнув рукой по направлению двери, продолжила, - а вот сейчас можете вернуться к своим обязанностям.
Спустя непродолжительно количество времени пустой до этого стол наполнялся папками, бумагами, файлами.
Признаться, все это пугало, но я не смела, показать слабину. Валенте- семья не из тех кто сдается на пороге трудностей. А я дочь своего отца – человека сделавшего себя сам. Не пасующего перед врагами и улыбаясь опасностям.
Поэтому час за часом, усердно перерывала все документы, изучая планы, цифры и акты. Управляющей помогал, но неохотно. Видимо страх перед лицом увольнения мотивировал мужчину, и он понятно, детально и терпеливо объяснял, что и зачем.
За окном смеркалось. Сгустившиеся сумерки опускались на город.
- Думаю, на сегодня хватит, - глядя на измождённое лицо Моррисона, произнесла я, закрывая очередную толстую папку.
Распрямляя спину и повертев головой вправо-влево, потянулась. Мышцы спины и шеи затекли. Голова раскалывалась от огромного объема информации.
Уже на пороге окликнула управляющего и тот нехотя повернул голову с мою сторону:
- Завтра, я хочу, чтоб вы собрали всех сотрудников в конференц-зале, - приподнимаясь с кресла, из кармашка маленькой сумочки взяла ключи от машины, - у меня будет для них заявление.
Кивнув, мужчина удалился, прикрыв дверь.
Закончив сборы, и закрыв кабинет на ключ, шла по коридору, освещённому лишь небесным освещением, пока голоса за приоткрытой дверью не заставили замереть:
- Эта пигалица думает что все сможет решать, - голос управляющего звучал презрительно, будто выплевывая каждое слово, - маленькая шлюшка, да что она о себе возомнила?!
Тяжело дыша, я стояла не в силах шелохнуться. Обида съедала изнутри. За всеми улыбками, пряталось лицемерие и ненависть. Проглотив ком в горле, вздернула подбородок, звонко стуча высокими каблуками, прошла мимо ненавистных людей.
Лишь в автомобиле сердце перестало учащенно биться, и найдя в сумочке телефон, нажала вызов:
— Камилла! — бархатный мужской голос звучал обманчиво ласково, - Я слушаю тебя.
— Я… хочу встретиться.
— Этого хочу и я, камушек, но ты должна меня извинить: я бы предпочел, чтобы наша встреча прошла в куда более презентабельном месте, чем наша последняя встреча. Я буду рад, если ты присоединишься ко мне в ресторане The Ritz. Я заеду за тобой в шесть.
— Нет. Я буду ждать тебя в семь.
— Хорошо, я подъеду в семь. Поверь мне, сейчас ты для меня — самое важное, что есть в этом мире. Твоя воля - закон.
- До встречи, Фаррел!
Нервно бросив телефон на пассажирское сиденье, посмотрела в зеркало.
Недавно услышанные слова резко засели в памяти, а желание уволить владельцев этих слов- лишь укрепилось. Но без толкового человека не разобрать все дела, а для этого….
- Вот ты, Фаррел, мне и поможешь?
Раздавшийся звонок вызвал удивление. Незнакомый номер на дисплее и знакомый голос на автоответчике. Тот голос, который кажется совершенно недавно услышала вновь.
Шесть месяцев назад я была другой. Сломленной, побитой и без интереса к жизни. Дочь скрашивала одинокие будни, но смерть матери даже те крупицы счастья разрушила.
Я встретила его в неудачный период. Дважды неудачный. И дважды наши встречи были мимолетные и лишенные всякого смысла. Встречи, где было лишь тягостное молчание, хранение тайн и загадочные улыбки. Или встреча, где присутствовала тягостное молчание и желание уйти. Каждый раз случайная…
Я не стала отвечать на звонок. Даже маленькая крупица прошлого была лишней в моем новом настоящем. В том настоящем, где я делаю себя сама. Где есть дочь, которая обожает кататься на велосипеде, портя полы. Где появился смысл и желание что-то изменить.
Я забыла про этот звонок, удаляя файлы с почты, как однажды удалила ту - прошлую себя.
Я не хотела отвечать на звонок. Я про него забыла. До одного вечера…
— Камилла! — бархатный мужской голос звучал обманчиво ласково, - Я слушаю тебя.
— Я… хочу встретиться.
Потребительские отношение - самая важная часть отношений между людьми. И пусть лгут самим себе и другим, что это не так, но каждому что-то определенно надо от второго.
Ровно в семь, услышав двигатель автомобиля, вышла на крыльцо. Признаться, новоявленный братец расстарался, обеспечив нас жильем в виде дома в районе Хэмпстед. Я ожидала небольшую квартирку на окраине, но не целый дом в престижном районе Лондона.
Он вышагивал по узкой дорожке среди аккуратно подстриженных газонов. Уверен в себе, самодостаточен, знающий какое впечатление производит на других. Его боятся, уважают, а юные нимфетки скорее теряют речь и глупо хихикают от той мощи обаяния, что он производит вокруг.
- Можно войти? – с улыбкой в голосе прозвучал вопрос.
Развернувшись спиной, прошла вглубь дома, не запрещая, но и не приглашая. Мужчина сделал вывод. За спиной раздались тихие мужские шаги.
- Можешь на меня не отвлекаться. Я подожду тебя здесь. Собирайся.
Снисходительно улыбнувшись, махнула рукой в сторону гостиной:
- Можешь налить себе выпить, и да, чувствуй себя как дома.
Я старалась не затягивать со сборами .
Внизу был слышен шум детских велосипедных колес. Как только Виктория уселась на трехколесное транспортное средство, ее было не снять оттуда.
В гостиной горел ночник. Яркость комнате придавал пылающий камин, возле которого на корточках возле малышки присел Крейг, что-то шепча.
- Мы можем идти. Если ты готов конечно.
Поднявшись с колен Фаррел взъерошил темные волосы дочери, отчего та улыбнулась и неумело подмигнула.
- Она вылитая ты.
Проигнорировав последнее замечание, поцеловала малышку и, дав распоряжении няне, мы покинули дом.
- Ты изменилась, - в голосе проскальзывали нотки удивление, а может восхищения, - почему ты передумала?
Машина неслась по полупустым дорогам, плавно входя в поворот. В кожаном салоне тихо играла музыка. Водитель смотрел на дорогу, игнорируя, что происходит на заднем сидение:
- Обязательно нужен повод? – мило улыбнувшись, я посмотрела на рядом сидящего мужчину, прищурив глаза, - может я просто хотела узнать как у тебя дела, Фаррел. Чем тебе не повод?
- А ты просто хотела узнать?
Пряча улыбку, отвернулась к окну, провожая взглядом мелькающие за окном дома. Через мгновение машина остановилась.